Что решал кутузов в филях. Совет в Филях – кратко

Военный совет в Филях – совещание русских военачальников, созванное М.И.Кутузовым 13 (1) сентября 1812 в подмосковной деревне Фили в избе крестьянина М.Фролова для решения участи Москвы. В результате поименного голосования по двум первым предложениям мнения участников совета разделились примерно поровну.

Накануне проведения совета русская армия расположилась к западу от Москвы, чтобы дать бой Наполеону. В своём выступлении Беннигсен объявил, что отступление обессмысливает кровопролитие в Бородинском бою. Сдача священного для русских города подорвёт боевой дух солдат.

В прениях первым выступил Барклай-де-Толли, подвергший критике позицию под Москвой и предложивший отступать: «Сохранив Москву, Россия не сохраняется от войны, жестокой, разорительной. Но сберегши армию, еще не уничтожаются надежды Отечества, и война… может продолжаться с удобством: успеют присоединиться в разных местах за Москвой приготовляемые войска».

На это Кутузов возразил, что «армия французская рассосётся в Москве, как губка в воде», и предложил отступать на рязанскую дорогу. По окончании совета Кутузов вызвал к себе генерала-интенданта Д. С. Ланского и поручил ему обеспечить подвоз продовольствия на рязанскую дорогу.

Поскольку часть казаков продолжала отступать на Рязань, французские лазутчики были дезориентированы и Наполеон в течение 9 дней не имел представления о местонахождении русских войск. Достоверно первоначальный облик избы известен благодаря ряду этюдов, выполненных в 1860-е гг. А. К. Саврасовым. На основании некоторых свидетельств современников можно лишь предполагать, что среди участников были М.И.Платов, К.Ф.Багговут, Ф.П.Уваров, П.C.Кайсаров и В.C.Ланской.

Он приказал оставить город и сберечь армию для будущих боевых действий, ибо, по его словам «с потерянием Москвы не потеряна еще Россия». На другой день, 2 сентября 1812 г., русские войска, пройдя город, оставили первопрестольную, отступив по Рязанской дороге, а в дальнейшем, совершив Тарутинский марш-маневр, оторвались от противника. Последнего слова ждали от М.И. Кутузова. В городе начался пожар, уничтоживший более 70% зданий, все запасы продовольствия и вооружения.

Оторванные от своих тылов французы оказались фактически заперты в разорённом городе. В октябре 1812г. французская армия покинула Москву и начала отступление по Калужской дороге. Постоянные удары казачьих отрядов атамана Д. В. Давыдова и партизан, а также голод и сильные морозы превратили отступление французской армии в бегство. В 1939г. было принято решение об открытии исторического памятника «Кутузовская изба в Филях».

Не было Милорадовича – он находился в арьергарде. Единственный союзник Кутузова Кутузов понимал, что большая часть генералов, пришедших на совет, разделяет мнение солдат о необходимости дать еще одно сражение Наполеону. Кутузов сразу обозначил свою позицию, ожидаемую для генералов и неожиданную для солдат, – на военном совете Кутузов высказался за отступление без сражения. Беннигсен был возмущен такой мыслью, и продолжал в резкой форме критиковать отступление, настаивая на необходимости дать сражение на выбранной им позиции.

Казалось, что они напрасно проливали кровь в генеральном сражении. Сами жители города были шокированы, узнав о решении армии, хотя и предполагали такой исход событий.

На совете присутствовали М.Б. Барклай де Толли, Д.С. Дохтуров, Ф.П. Уваров, А.П. Ермолов, А.И. Остерман-Толстой, П.П. Коновницын и К.Ф. Толь, Л.Л. Беннигсен и М.И. Платов. С 14 лет он служил в ганноверской армии, участвовал в Семилетней войне, получал повышения.

Отступление к Москве

В войну 1812 г. Беннигсен был назначен состоять при императоре, но после его отъезда остался при штабе без какой-либо конкретной должности. После Бородинского сражения русская армия из-за больших потерь отошла к Москве, и на Воробьевых горах была избрана оборонительная позиция для битвы с войсками Наполеона I Бонапарта. Окончательное решение принял М.И. Кутузов. Изба крестьянина А. Фролова, в которой происходил совет, сгорела в 1868 году, но была восстановлена в 1887 году, с 1962 года она стала филиалом музея-панорамы «Бородинская битва».

Бородинское сражение – позади Москва

Ростопчин, граф Феодор Васильевич - - обер камергер, Главнокомандующий Москвы в 1812-1814 гг., член Государственного Совета. Российский император, незаурядный дипломат, прекрасно понимал, что Наполеон попытается навязать его армии решающее сражение, в котором шансы выиграть у России невелики. За год до начала войны он сказал, что лучше отступит на Камчатку, чем подпишет в столице мирный договор.

Форсировав в июне 1812 года приграничную реку Неман, Великая армия вступила на территорию России. Около Смоленска в начале августа 1-я и 2-я армии успешно выполнили этот маневр. Одержать победу над Наполеоном не удалось, но в Бородинской битве русская армия, самое главное, выполнила основную свою задачу – нанесла серьезный урон силам противника.

Военный совет в Филях был описан Л.Н.Толстым в романе «Война и мир», по этому описанию и была написана знаменитая картина, вошедшая в школьные учебники. В традиции Толстого и Кившенко совет изображён в киноэпопее С. Бондарчука «Война и мир» (1967). Однако в 1868г. она была почти полностью уничтожена пожаром. Фили - бывшая деревня к западу от Москвы (с середины 20 х гг. XX в. в черте города).

Под прикрытием особого арьергарда, теперь уже под командой генерала от инфантерии Михаила Андреевича Милорадовича, заменившего казачьего атамана Матвея Платова, действиями которого Кутузов оставался недоволен по-прежнему, русская армия отступила за Можайск, Нару, Большие Вяземы и 13 сентября подошла к Москве.

Можайская дорога в 1812 году
Хромолитография по оригиналу П. КОВАЛЕВСКОГО

Уже 11 сентября последовал рескрипт императора Александра I генералу Михаилу Илларионовичу Кутузову: В вознаграждение достоинств и трудов ваших возлагаем мы на вас сан генерал-фельдмаршала, жалуем вам единовременно сто тысяч рублей и повелеваем супруге вашей, княгине, быть двора нашего статс-дамою

Портрет М.И. Кутузова
Роман ВОЛКОВ

Всем бывшим в сем сражении нижним чинам жалуем по пяти рублей на человека. Мы ожидаем от вас особенного донесения о сподвизавшихся с вами главных начальников, а вслед за оными и обо всех прочих чинах, дабы по представлению вашему сделать достойную награду. Пребываем вам благосклонны. Александр.

Кутузов на Поклонной горе перед военным советом в Филях
Война и мир
Алексей КИВШЕНКО

Посланный на разведку предположительного места сражения, начальник штаба генерал от инфантерии Леонтий Беннигсен доложил а концу дня 12 сентября, что такая позиция найдена в 3 верстах от Москвы. На следующий день Кутузов выехал туда. Главнокомандующий попросил генералов Барклая-де-Толли, Ермолова, Толя внимательно осмотреть позиции и доложить своё мнение. Барклай, несколько дней уже хворавший, верхом объехал поле брани и доложил о его полной непригодности. Такого же мнения были и Ермолов с Толем. Отдав распоряжение известить военачальников о созыве военного совета, Кутузов отбыл в деревню Фили, где в избе крастьянина Фролова разместилась главная квартира русской армии.

Кутузовская изба в Филях
Алексей САВРАСОВ

Кутузов на военном совете в Филях
Иллюстрация к роману Льва Толстого Война и мир
Андрей НИКОЛАЕВ

На военном совете, проводившемся в обстановке секретности и без ведения протокола, участвовали от 10 до 15 человек. Точно установлено, что присутствовали генералы Кутузов, Барклай-де-Толли, Беннигсен, Дохтуров, Ермолов, Раевский, Коновницын, Остерман-Толстой, Толь, Уваров, Кайсаров. Немного припозднился Беннигсен, затем приехал Толь, и последним уже после начала совета появился генерал Раевский. Вопрос был поставлен Кутузовым так: нужно ли рисковать всей армией, расположенной на невыгодной позиции, или следует оставить Москву без боя. Вопреки регламенту (высказывание от младшего по чину к старшему), слово взял Барклай-де-Толли и чётко, последовательно объяснил, почему сражение давать нельзя, надо отступить. И он собственно первым озвучил мысль, что с потерей Москвы не потеряна Россия, а овладение Москвой приготовит гибель Наполеону ... И надо сказать, Михаил Богданович смог убедить в своей правоте даже военачальников, в храбрости которых не приходилось сомневаться: Александра Остермана-Толстого, Карла Толя, Николая Раевского.

Военный совет в Филях
Иллюстрация к роману Льва Толстого Война и мир
Алексей КИВШЕНКО
(на картине слева направо изображены: Кайсаров, Кутузов, Коновницын, Раевский, Остерман-Толстой, Барклай-де-Толли, Уваров, Дохтуров, Ермолов, Толь, Беннигсен)

Признавая бесперспективность избранной позиции для сражения, в качестве альтернативы было высказано намерение проявить патриотизм и красиво принять смерть у стен Кремля. Её подержали Беннигсен, Ермолов (который позже писал, что высказался так, боясь упрёков современников), Дохтуров, Коновницын. То есть практически был паритет.

Военный совет в Филях.
Алексей КИВШЕНКО

Кутузов в конце совета подытожил эти высказывания и вынес окончательное решение:

С потерянием Москвы не потеряна еще Россия. Первою обязанностью ставлю себе сохранить армию, сблизиться с теми войсками, которые идут к ней на подкрепление, и самым уступлением Москвы приготовить неизбежную гибель неприятелю. Поэтому я намерен, пройдя Москву, отступить по Рязанской дороге. Знаю, ответственность падет на меня, но жертвую собою для спасения Отечества. Приказываю отступать!

Кутузов после военного Совета в Филях
Иллюстрация к роману Льва Толстого Война и мир
Дементий ШМАРИНОВ

Кутузов в Филях
Александр АПСИТ

Итак, на военном совете в Филях вечером 13 сентября были приняты два весьма важных решения: о сдаче Москвы без боя и отступлении русской армии по Рязанской дороге. Проведение войск через Москву было поручено Барклаю-де-Толли, а командующему арьергардом генералу Милорадовичу Кутузов через Ермолова приказал почтить древнюю столицу ВИДОМ сражения под стенами её .

Получив такой приказ главнокомандующего, Михаил Андреевич Милорадович очень удивился, рассвирепел и отказался давать сражение. Конечно, он понимал опасность, грозившую российской армии в тот момент, и отправил своего адъютанта к Мюрату с предложением заключить однодневное перемирие, во время которого русская армия могла бы беспрепятственно проследовать через Москву, недвусмысленно намекнув маршалу, что в противном случае его отряд будет драться за каждый дом и улицу и оставит французам Москву в руинах... Французы покорно ждали, пока русская армия и жители Москвы покинут древнюю столицу.

Русская армия и жители оставляют Москву в 1812 году.
А.СЕМЁНОВ, А.СОКОЛОВ

Это перемирие устраивало и противника, так как и Мюрат, и Наполеон полагали, что это первый сигнал к мирным переговорам, которых так добивался французский император. Да и жертвовать своими силами, изрядно потрёпанными в Бородинском сражении, тоже никому не хотелось. Состоялась ли личная встреча в тот исторический момент двух великих военачальников – маршала Мюрата и генерала Милорадовича, прозванного русским Мюратом, этих двух франтов точно не известно (существуют разные на то мнения), но вот, что вспоминал об их контактах в своих Записках генерал Алексей Ермолов:

Генерал Милорадович не один раз имел свидание с Мюратом, королем неаполитанским... Мюрат являлся то одетый по-гишпански, то в вымышленном преглупом костюме, с собольей шапкою, в глазетовых панталонах. Милорадович – на казачьей лошади, с плетью, с тремя шалями ярких цветов, не согласующихся между собою, которые, концами обернутые вокруг шеи, во всю длину развивались по воле ветра. Третьего подобного не было в армиях.

В русских войсках же после сообщения о решении в Филях, царило уныние. Офицеры и солдаты, запутавшиеся в постоянно меняющихся заявлениях фельдмаршала, недоумевали и не хотели верить: Я помню, когда адъютант мой Линдель привез приказ о сдаче Москвы, все умы пришли в волнение: большая часть плакала, многие срывали с себя мундиры и не хотели служить после поносного отступления, или лучше, уступления Москвы. Мой генерал Бороздин решительно почел приказ сей изменническим и не трогался с места до тех пор, пока не приехал на смену его генерал Дохтуров. (C.И. Маевский Мой век... )

Портрет графа Фёдора Васильевича Ростопчина
Орест КИПРЕНСКИЙ

Что уж тогда говорить о генерал-губернаторе Москвы Фёдоре Васильевиче Ростопчине, которого Кутузов сбивал с толку и водил за нос своими противоречивыми декларациями: Настоящий мой предмет есть спасение Москвы; Не решен еще вопрос: потерять ли армию, или потерять Москву? По моему мнению, с потерей Москвы соединена потеря России; Небезызвестно каждому из начальников, что армия российская должна иметь решительное сражение под стенами Москвы (последнее было сказано 12 сентября) Так что приходится только посочувствовать этому малосимпатичному человеку.

Граф Ростопчин и купеческий сын Верещагин на дворе губернаторского дома в Москве
Иллюстрация к роману Льва Толстого Война и мир
Алексей КИВШЕНКО

Утром 13 сентября граф Ростопчин совершил бессмысленный и жестокий поступок. В 10 часов утра он вышел из своего дома на Большой Лубянке к огромной толпе, собравшейся, чтобы узнать у самого главнокомандующего, на самом ли деле будет сдана Москва. Чтобы отвлечь её внимание и направить страсти собравшихся в другое русло, Ростопчин приказал привести арестованного купеческого сына Верещагина, которого он самолично обвинил в предательстве, вменив ему в вину перевод старых наполеоновских листков – Письма Наполеона к Прусскому Королю и Речи, произнесенной Наполеоном к князьям Рейнского союза в Дрездене . Из этого генерал-губернатор раздул дело вселенского масштаба, представив Верещагина уже как злостного составителя прокламаций.

Смерть Верещагина
Клавдий ЛЕБЕДЕВ

Ростопчин стал кричать, что Верещагин – единственный из москвичей, предавший Отечество, и приказал двум драгунским унтер-офицерам зарубить его саблями. Когда Верещагин упал, толпа довершила расправу...

Конечно, не все москвичи ждали приказа об отступлении, когда за пару недель до этого начался перевод различных государственных учреждений, канцелярий, казённого имущества во Владимир, Нижний Новгород и другие города. Более дальновидные и состоятельные граждане стали потихоньку покидать первопрестольную. Тем не менее масса народа ещё оставалась, среди них большое количество больных и раненых (по разным данным около 20 тысяч человек), эвакуированных с предшествующих сражений в Москву и тех, кому удалось-таки выбраться из бородинского пекла и из-под Можайска.

Раненые в Бородинском сражении прибывают в Москву
Иллюстрация к роману Война и мир Льва Толстого
Александр АПСИТ

Раненые во дворе Ростовых
Иллюстрация к роману Война и мир Льва Толстого
Андрей НИКОЛАЕВ

Были, конечно, добрые души, такие, как раненый при Бородино командир 2-й cводной гренадерской дивизии граф Воронцов (ага, именно тот самый полумилорд-полуневежда..., но есть надежда... , ославленный позже нашим всё на века), который приказал оставить барахло и богатства нескольких поколений своей семьи, погружённое на подводы, и отдать их для эвакуации раненых; им было вывезено в имение во Владимирской губернии порядка 450 человек – генералов, офицеров, денщиков и солдат. А потом в Андреевском Михаил Семёнович организовал госпиталь, где лечились на его содержании эти раненые до полного выздоровления.

Портрет генерала Михаила Воронцова
Джордж ДОУ

Но другим так не повезло. По свидетельству французского штабного генерала Жана-Жака-Жермена Пеле-Клозо 14 сентября Кутузов приказал Милорадовичу доставить французам записку за подписью дежурного генерала П. Кайсарова и адресованную начальнику Главного штаба французской армии Луи-Александру Бертье: Раненые, остающиеся в Москве, поручаются человеколюбию французских войск . Чем это человеколюбие обернулось в сожжённой Москве догадаться не трудно.

Душу мою раздирал стон раненых, оставляемых во власти неприятеля. ... С негодованием смотрели на это войска
(генерал Алексей Ермолов)

Как уже говорила, организацию прохода войск через Москву Кутузов поручил Барклаю-де-Толли, который написал Ростопчину: Армии выступают сего числа ночью двумя колоннами, из коих одна пойдет через Калужскую заставу, а другая пойдет через Смоленскую... Прошу вас приказать принять все нужные меры для сохранения покоя и тишины как со стороны оставшихся жителей, так и для предупреждения злоупотребления войск, расставляя по всем улицам полицейские команды. Для армии же необходимо иметь сколь можно большее число проводников, которым все большие и проселочные дороги были бы известны .

Отход русских войск через Москву
И. АРХИПОВ

Вывод русских войск из Москвы в 1812 году
Василий ЛЕБЕДЕВ

Ростопчин выполнил приказ, и дисциплина при проходе войск через Москву была строжайшей. Барклай провел в седле восемнадцать часов и выехал из Москвы с последним отрядом в 9 часов вечера. Москвичи, поначалу приветливо и восторженно встречавшие русскую армию, затем поняли, что она просто следует через Москву, растерянно замолчали, глядя на уходящее войско. Солдаты чувствовали себя неловко, были угрюмы, не разговаривали, некоторые даже плакали. Кутузов, ещё не предполагая силу недовольства москвичей против него, сначала поехал через город верхом, но потом пересел в карету и попросил своего адъютанта князя А.Б. Голицына проводить его из Москвы так, чтоб сколько можно ни с кем не встретились .

Вместе с армией выехал из Москвы и Фёдор Ростопчин. Как генерал-губернатор Москвы он считал своим долгом быть при армии, пока она будет находиться в пределах Московской губернии.

Жители оставляют Москву
Николай САМОКИШ

Бегство жителей из Москвы
Клавдий Лебедев

Бегство жителей из Москвы
Александр АПСИТ

Вcлед за армией или вместе с нею двинулись через московские заставы тысячи телег и экипажей, а также десятки тысяч горожан, покидавших город пешком. Эта гигантская полноводная река, состоящая из стариков, мужиков, баб, разряженных барышень, матерей с грудными младенцами на руках и малолетними детьми, карет, телег и повозок, гружённых добром, домашним скарбом и всевозможной домашней живностью, хлынула враз по всем площадям, улицам и переулкам. Это уже был не ход армии, а перемещение целых народов с одного конца света на другой (C.И. Маевский Мой век, или история генерала Маевского )

Уход жителей из Москвы
Иллюстрация к роману Льва Толстого Война и мир
Андрей НИКОЛАЕВ

Неожиданно в батальонах, последними покидавших город, заиграла музыка...
– Какая каналья велела вам, чтобы играла музыка? – закричал генерал от инфантерии Михаил Андреевич Милорадович командующему гарнизоном генерал-лейтенанту Брозину.
– По уставу Петра Великого, когда гарнизон оставляет крепость, то играет музыка , – ответил педантичный Василий Иванович.
– А где написано в уставе Петра Великого о сдаче Москвы? – рявкнул Милорадович. Извольте велеть замолчать музыке!

Портрет генерала Михаила Андреевича Милорадовича
Юрий ИВАНОВ

И уже вечером 14 сентября солдаты и офицеры отступающей русской армии увидели на горизонте всполохи московского пожара: горело на Солянке, в Китай-городе, за Яузским мостом... За ночь пожар значительно усилился и охватил большую часть города.

Когда Наполеону доложили об отходе русской армии, то это сообщение не побудило его к энергичным действиям. Император был в состояние апатии. К тому же наступательные возможности "Великой армии" были сильно подорваны: лучшие части французской пехоты, которые входили в корпуса Даву, Нея и Жюно, понесли большие потери у Семёновских флешей. Особенно тяжёлые потери понесла французская кавалерия. Только 31 августа Наполеон решил сообщить Европе о новой "блистательной победе" (для этого выпустили восемнадцатый бюллетень). Он преувеличит масштаб своего "успеха", заявит, что русские имели численное превосходство - 170 тыс. человек (позднее заявит, что он с 80 тыс. армией атаковал "русских, состоявших в 250 000, вооружённых до зубов и разбил их..."). Для того, чтобы доказать свой успех Наполеону надо было вступить в Москву. Ней предлагал отойти к Смоленску, пополнить армию, укрепить коммуникации. Отказался Наполеон и от предложения Мюрата немедленно возобновить битву.

Обмануть европейскую общественность было легче, чем армию. "Великая армия" восприняла Бородинский бой скорее как поражение, упадок духа солдат и офицеров отметили многие из окружения Наполеона. Победить русскую армию в генеральном сражении не удалось, она отошла в полном порядке, и это грозило новыми битвами в ближайшем будущем, потери были ужасные.

Кутузов также не имел возможности немедленно перейти в наступление, армия была обескровлена. Он решил отойти к Москве и получив подкрепления, дать новое сражение неприятелю. Прибыв в Можайск, Кутузов не обнаружил там ни подкреплений, ни боеприпасов, ни подвод, лошадей, шанцевого инструмента, которые он запрашивал у военного губернатора Москвы Ростопчина. Кутузов написал губернатору письмо, где выразил крайнее удивление по этому поводу и напомнил, что речь идёт "о спасении Москвы".

27-28 августа (8-9 сентября) 1812 года Платов вел арьергардный бой. Он не смог удержаться западнее Можайска и к концу дня стал отходить под напором кавалерии Мюрата. Он закрепился у деревни Моденова и Кутузов был вынужден усилить арьергард двумя бригадами пехоты из 7-й и 24-й дивизий, тремя егерскими полками, остальной частью 1-го кавалерийского корпуса, 2-м кавалерийским корпусом и артиллерийской ротой. Кутузов, недовольный действиями Платова, поменял его на Милорадовича, который к этому моменту был командующим 2-й армии вместо выбывшего Багратиона.

28 августа (9 сентября) Кутузов объявил благодарность всем войскам, которые участвовали в Бородинском сражении. В приказе по армии говорилось о любви к отечеству, свойственной русским воинам храбрости и выражалась уверенность, что "нанеся ужаснейшее поражение врагу нашему, мы дадим ему с помощью божией конечный удар. Для сего войска наши идут навстречу свежим войскам, пылающим тем же рвением сразиться с неприятелем". 28-29 августа Кутузов распределил ратников ополчения между войсками 1-й и 2-й армий. Д. И. Лобанову-Ростовскому, который с началом Отечественной войны 1812 г. был назначен воинским начальником на территории от Ярославля до Воронежа, главнокомандующий отдал приказ направить к Москве все имеющиеся в его распоряжении резервы. А. А. Клейнмихель должен был привести три полка, которые формировались в Москве. Кроме того, Кутузов отправил приказ генерал-майору Ушакову в Калугу о немедленной отправке в Москву 8 батальонов пехоты и 12 эскадронов конницы.

29 августа Кутузов сообщил императору Александру, что сражение выиграно, но "чрезвычайные потери" и ранения "самых нужных генералов", вынуждают его отступить по Московской дороге. Главнокомандующий уведомил государя, что вынужден отступать и далее, так как не получил подкреплений. Кутузов рассчитывал увеличить армию на 40-45 тыс. штыков и сабель. Однако он не знал, что император, не уведомив его, запретил Лобанову-Ростовскому и Клейнмихелю передавать в его распоряжение резервы до особого приказа. Император ещё до начала Бородинского сражения приказал Лобанову-Ростовскому направить формируемые в Тамбове и Воронеже полки к Воронежу, а Клейнмихелю - в Ростов, Петров, Переяславль-Залесский и Суздаль. Кроме того, войска отправленные из Петербурга двинули в Псков и Тверь, а не в Москву. Это говорит о том, что Александр I больше заботился о судьбе Петербурга, а не Москвы. Его приказы объективно вели к срыву обороны древней столицы Русского государства. Кутузов не знал об этих распоряжениях и строил свои планы в расчёте на прибытие резервных войск.

28 августа главные силы русской армии сделали переход от деревни Землино к селению Крутицы. Арьергард с боем отходил за основными силами, русские войска сражались с авангардом Мюрата. Бой длился с рассвета до 5 часов вечера, когда стало известно об успешном отходе армии. К 30 августа армия совершила новый переход и стала на ночлег у Никольского (Большой Вяземы). Арьергард и в этот день отходил с боем. Кутузов отправил за деревню Мамонову (там Беннигсен выбрал позицию для сражения) начальника инженеров 1-й Западной армии Христиана Ивановича Труссона с инструментом для крепостных работ. Кутузов также отправил Ростопчину несколько писем, повторяя прежние просьбы, главнокомандующий требовал немедленно прислать все орудия, которые есть в Московском арсенале, боеприпасы, лопаты и топоры.

В этот же день Кутузову пришел рескрипт Александра от 24 августа, где было сказано, что полки Лобанова-Ростовского не будут присоединены к действующей армии, они будут использованы для подготовки нового рекрутского набора. Император обещал поставку рекрутов по мере их подготовки и московские войска, численность которых якобы была доведена Ростопчиным до 80 тыс. человек. Это был серьёзный удар по планам Кутузова, но он ещё надеялся отстоять город. 31 августа армия получила приказ двигаться к Москве и остановиться, занять позицию в трёх верстах от неё. Кутузов сообщил Милорадовичу, что под Москвой "должно быть сражение, решающее успехи кампании и участь государства".

1 (13) сентября русская армия подошла к Москве и расположилась на позиции выбранной Беннигсеном. Правый фланг позиции упирался в изгиб Москвы-реки у деревни Фили, центр позиции находился впереди села Троицкое, а левый фланг примыкал к Воробьевым горам. Протяженность позиции была около 4 км, а её глубина 2 км. Позицию стали деятельно готовить к предстоящей битве. Но, когда Барклай де Толли и некоторые другие генералы ознакомились с позицией и они её подвергли резкой критике. По их мнению, позиция была крайне неудобной для сражения. Решимость Кутузова дать второе сражение "Великой армии" Наполеона была поколеблена. К тому же были получены известия об обходном маневре противника - значительные французские силы шли к Рузе и Медыни. Прикрывавший это направление отряд Винцингероде силами трех казачьих, одного драгунского и нескольких пехотных полков сдерживал врага у Звенигорода несколько часов, затем был вынужден отступить.

Кутузов не имея возможности отделить от армии значительные силы для выдвижения навстречу совершающим обходной маневр вражеским корпусам, ждал подхода обещанного Московского ополчения (Московской дружины). Однако имевшихся в его распоряжении ополченцев Ростопчин направил в действующую армию ещё до Бородинского сражения, больше людей у него не было, губернатор просто не известил об этом главнокомандующего.

Совет в Филях и оставление Москвы

1 (13) сентября был собран военный совет, который был должен решить судьбу Москвы. В Филях собрались военный министр Барклай де Толли, начальник Главного штаба 1-й Западной армии Ермолов, генерал-квартирмейстер Толь, генералы Беннингсен, Дохтуров, Уваров, Остерман-Толстой, Коновницын, Раевский, Кайсаров. Милорадовича на совещании не было, т. к. он не мог оставить арьергард. Кутузов поднял вопрос о том, стоит ли ожидать врага на позиции и дать ему сражение или отдать Москву без боя. Барклай де Толли ответил, что в позиции, где стоит армия, сражение принять невозможно, поэтому необходимо отступить по дороге на Нижний Новгород, где соединяются южные и северные губернии. Мнение командующего 1-й армией поддержали Остерман-Толстой, Раевский и Толь.

Генерал Беннигсен, который выбрал позицию под Москвой, считал её удобной для сражения и предложил ждать врага и дать ему бой. Его позицию поддержал Дохтуров. Коновницын, Уваров и Ермолов были согласны с мнением Беннигсена дать бой под Москвой, но считали выбранную позицию невыгодной. Они предложили активную стратегию боя - самим идти на врага и атаковать его с ходу.

Фельдмаршал Кутузов (светлейший князь 30 августа (11 сентября) был произведён в генерал-фельдмаршалы) подвел итог совещанию и сказал, что с потерей Москвы не потеряна ещё Россия и его первая обязанность сберечь армию, соединиться с подкреплениями. Он приказал отходить по Рязанской дороге. Кутузов взял всю ответственность за этот шаг на себя. Учитывая стратегическую обстановку и целесообразность, это был тяжёлый, но верный шаг. Каждый новый день вёл к усилению русской армии и к ослаблению сил Наполеона.

Александр не был удовлетворён решением Кутузова, но сам не решился снять его с поста главнокомандующего. Он передал вопрос об оставлении Москвы на рассмотрение Комитета министров. Однако на заседании Комитета министров 10 (22) сентября, где обсуждался рапорт Кутузова, ни у кого из министров не возникло вопроса о смене главнокомандующего. Некоторые генералы также были недовольны действиями Кутузова. Беннигсен отправил Аракчееву письмо, где выразил своё несогласие с решением главнокомандующего. Он стал центром всех интриг против Кутузова. Барклай де Толли считал, что генеральное сражение необходимо было дать раньше - у Царева-Займища и был уверен в победе. А в случае неудачи надо было отводить войска не на Москву, а к Калуге. Выражал своё недовольство и Ермолов. Он обвинял Кутузова в лицемерии, считая, что "князь Кутузов показывал намерение, не доходя Москвы, собственно для спасения её дать ещё сражение... в действительности же он вовсе не помышлял об этом". Мнение Ермолова о двуличии Кутузова популярно в исторической литературе до настоящего времени.

В ночь с 1 на 2 сентября французский авангард был на подступах к Москве. Вслед за ним в 10-15 км шли основные силы французской армии. Русский арьергард на рассвете 2 сентября был в 10 км от старой столицы. Около 9 часов французские войска ударили по войскам Милорадовича и к 12 часам оттеснили его к Поклонной горе. Милорадович занял ту линию, на которой до этого стояли основные силы. В это время русская армия проходила по Москве. Первая колонна шла через Дорогомиловский мост и центр города, вторая - через Замоскворечье и Каменный мост. Затем обе колонны направились на Рязанскую заставу. Вместе с армией уходили горожане (из 270 тыс. населения города осталось не более 10-12 тыс. человек), обозы с ранеными - на пяти тысячах подвод были эвакуированы около 25 тысяч человек (часть тяжелораненых не успели вывезти из города). Кутузов через Ермолова передал Милорадовичу указание всеми средствами удерживать противника до вывоза из Москвы раненых, обозов и артиллерии.

Арьергард с трудом сдерживал неприятеля. Особенно Милорадовича беспокоил тот факт, что отряд Винцингероде не смог удержать войска генерала Богарне и противник вышел к Москве-реке и мог оказаться в городе раньше, чем русский арьергард. Получив приказ Кутузова сдерживать врага, Милорадович отправил к Мюрату парламентера - штаб-ротмистра Акинфова. Он предложил королю Неаполитанского королевства остановить наступление французского авангарда на четыре часа, чтобы дать возможность русским войскам и населению покинуть город. В ином случае, Милорадович обещал вести боевые действия в самом городе, что могло привести к сильным разрушениям и пожару. Мюрат принял условие Милорадовича и остановил наступление. Милорадович сообщил об этом Кутузову и предложил Мюрату продлить перемирие до 7 часов утра 3 сентября. Французы согласились и с этим условием. Видимо, противник не хотел разрушать город, где собирался остановиться на длительное время и вызвать излишнее раздражение у русских в преддверии мира (Наполеон был уверен, что вскоре начнутся переговоры о мире). В результате русская армия смогла спокойно завершить отход.

2 (14) сентября Наполеон прибыл на Поклонную гору и долго смотрел на город через зрительную трубу. Затем он отдал приказ о вступлении войск в город. Французский император остановился у Камер-коллежского вала в ожидании делегации горожан с ключами от Москвы. Однако вскоре ему доложили, что город пуст. Это очень удивило императора. Он отлично помнил встречи (похожие на праздник), которые ему устраивали в Милане, Вене, Берлине, Варшаве и других городах Европы. Гробовое молчание и пустота огромного города были знаком, который предвещал ужасный конец "Великой армии".

Перед Москвою. Ожидание депутации бояр. Наполеон на Поклонной горе. Верещагин (1891—1892).

Французский авангард вступил в город одновременно с русским арьергардом. В это же время из города выходили последние части основных сил русской армии. В этот момент люди услышали несколько артиллерийских выстрелов в городе. Эти выстрелы были сделаны по воротам Кремля по приказу Мюрата - в крепости засела горстка русских патриотов, которые обстреляли французов. Французские артиллеристы пробили ворота, безымянные защитники погибли. К концу дня все городские заставы были заняты неприятелем.

Ростопчин и русское командование не успело вывезти из города огромные запасы оружия, боеприпасов и продовольствия. Смогли эвакуировать только небольшую часть. Успели сжечь до половины всего пороха и взорвать артиллерийские боеприпасы, патроны топили в реке. Подверглись уничтожению и склады с продовольствием и фуражом (барки с хлебом топили). Военного имущества ликвидировали на огромную сумму - 4,8 млн. рублей. Хуже всего было то, что почти все запасы оружия, которые находились в Кремлевском арсенале-цейхгаузе, остались врагу. Французам досталось 156 пушек, около 40 тыс. годных ружей и др. оружие, боеприпасы. Это позволило французской армии пополнить недостаток вооружений и боеприпасов, который они испытывали после Бородинского сражения.

В Европе восприняли известие о вступлении "Великой армии" в Москву, как верный признак поражения Российской империи в войне с наполеоновской Францией. Часть придворных стала ратовать за мир с Наполеоном. В частности, за мир выступал великий князь Константин Павлович.

Совет в Филях - событие в русской истории любопытное. В обычной крестьянской избе главнокомандующий русской армии с другими высокопоставленными лицами решал судьбу древней столицы страны - Москвы, а в некотором смысле и всей России.

В сентябре 1812 года, после кровавой Бородинской битвы, перед армией встала нелёгкая задача. Войска расположились к западу от Москвы, чтобы сразиться с Наполеоном, когда тот подойдёт.

Однако генерал , проинспектировав территорию расположения, пришёл к выводу, что она невыгодна. С этим согласились другие офицеры, проехавшие по ставке. Стало ясно, что новое сражение приведёт лишь к множеству жертв, а Москва достанется врагу.

Совещание, как уже говорилось, собрал М. И. Кутузов. Его участники, некоторые из которых явились не сразу, разделились на две группы. За отступление высказывались:

Барклай-де-Толли;
Остерман-Толстой;
Толь; ;
Сам М. И. Кутузов.

Тем не менее, большая часть участников совета высказывалась за то, чтобы дать бой. Леонтий Беннигсен, выбравший расположение для войск, делал упор на то, что Москва - священный город для России (при этом он изъяснялся по-немецки, ибо русского языка не знал); к тому же отступление делало бессмысленным предшествующее Бородинское сражение, в котором было много потерь.

Однако главнокомандующий разумно отметил, что Россия не в одной только Москве; обессиленная армия должна сделать передышку, чтобы восстановить боевую мощь и соединиться с новыми подразделениями. В результате было решено отступить.

Отступление

Известно, что когда известие достигло войск, оно было встречено ропотом и недоумением. Солдаты готовились сражаться во что бы то ни стало, они хотели умереть за свою «старую столицу», однако совершить данный подвиг им запретили. По воспоминаниям участников совета, Кутузов, отдав приказ отступать, плакал в одиночестве; ему самому не нравилось принятое решение, хотя он осознавал, что оно было «меньшим злом».

Отступление русской армии 1812г фото

Отступление было решено проводить в направлении Рязани. Затем одна часть войск свернула к Подольску, а остальные продолжали двигаться к Рязани. Здесь-то и выявилось преимущество принятого решения: в течение девяти дней французская армия, испытывавшая недоумение по поводу внезапного отступления русских, была дезориентирована и не могла понять, где находятся русские войска.

Из-за сложившейся ситуации - решение нужно было принять быстро - протокол совещания не вёлся, поэтому о нём историки имеют представление лишь из воспоминаний некоторых участников. Их оказалось достаточно, чтобы Лев Толстой смог описать совет в Филях в романе «Война и мир».

После Бородинского сражения русская армия продолжала отступать, каждый день интенсивно преследуемая авангардом Мюрата. Из рескрипта Александра I Кутузов узнал, что до Москвы подкреплений, так ему необходимых, не будет. Тем не менее, он постоянно говорил, что у стен города произойдет сражение. После Бородина войска желали новой битвы, даже не допуская мысли о том, что Москва может быть оставлена без боя. Кутузов не мог не считаться с этим, но не мог он так же и не понимать того, что диспозиция, предложенная генералом Л.Л. Беннигсеном, была крайне неудачной, войска скорее всего были бы разбиты у стен Первопрестольной.

Для решения самого болезненного вопроса Кутузов созвал военный совет в деревни Фили, в избе крестьянина Михаила Фролова. К 4 часам вечера 1 (13) сентября в избу, где уже расположился Кутузов, стали прибывать участники совета: М.Б. Барклай де Толли, Д.С. Дохтуров, Ф.П. Уваров, А.П. Ермолов, А.И. Остерман-Толстой, П.П. Коновницын и К.Ф. Толь. Немного позднее к ним присоединились Л.Л. Беннигсен и М.И. Платов. Не было Милорадовича - он находился в арьергарде.

Дом совета в Филях, А.К. Саврасов

Единственный союзник Кутузова
Кутузов понимал, что большая часть генералов, пришедших на совет, разделяет мнение солдат о необходимости дать еще одно сражение Наполеону. Поэтому главнокомандующий нарушил традицию, по которой право высказаться первым дается младшим по чину, и сразу спросил мнения Барклая де Толли. Барклай де Толли был практически единственным союзником Кутузова. Командующий первой западной армией как никто другой имел личные причины не поддерживать Кутузова, но Барклай, как и раньше, высказался за продолжение отступления.

«Сохранив Москву, Россия не сохранится от войны, жестокой, разорительной. Но сберегши армию, еще не уничтожаются надежды отечества», - с этих слов начал свою речь Барклай де Толли, и Кутузов надеялся услышать именно это. Когда совет начинался, практически все генералы поддерживали Беннигсена, который из всех присутствующих был самым ярым сторонником нового сражения, но слова Барклая де Толли склонили Раевского, Остермана-Толстого и Толя на сторону отступления.

Военный совет в Филях. А.Д. Кившенко

Оставить Москву или сразиться под ее стенами?
Кутузов сразу обозначил свою позицию, ожидаемую для генералов и неожиданную для солдат, - на военном совете Кутузов высказался за отступление без сражения. Он пытался обставить дело так, будто бы это решение не его лично, а вызвано сиюминутной необходимостью. Он выразил свою мысль такими словами: «Доколе будет существовать армия и находиться в состоянии противостоять неприятелю, до тех пор сохраним надежду благополучно довершить войну, но когда уничтожится армия, погибнут и Москва, и Россия».

Беннигсен был возмущен такой мыслью, и продолжал в резкой форме критиковать отступление, настаивая на необходимости дать сражение на выбранной им позиции. Кутузов язвительно напомнил ему о сражении под Фридландом, произошедшем в кампанию 1807 года. Тогда русские войска потерпели сокрушительное поражение, попав в окружение. Это поражение привело к позорному Тильзитскому миру, заключение которого российское дворянство долго не могло простить Александру I. Войсками под Фридландом командовал Беннигсен, и в армии ему постоянно напоминали об этом поражении, хотя за несколько дней до него он разгромил Наполеона в сражении при Гейльсберге.

Споры становились все более жаркими, а вопрос был принципиальным. Вскоре стало ясно, что генералы разделились во мнениях, и окончательное решение придется принимать Кутузову. К этому моменту Кутузов уже твердо решил, что город надо оставить, это была необходимая жертва, которую надо было принести для победы над противником. Но более всего в тот момент он опасался падения боевого духа в войсках, опасался повторить судьбу Барклая де Толли.

«Приказываю отступать»
Когда стало понятно, что обсуждение не даст результатов, Кутузов весьма неожиданно прервал совет, длившийся чуть более часа словами: «Наполеон - бурный поток, который мы еще не можем остановить. Москва будет губкой, которая его всосет». Кто-то из генералов пытался что-то возразить, но Кутузов закрыл заседание словами: «Приказываю отступать».

Петр Петрович Коновницын вспоминал, что от такого решения у всех генералов волосы встали дыбом. Все время после Бородинской битвы Кутузов объяснял отступление поиском новой удобной позиции для еще одного сражения. А теперь он приказал сдать первопрестольную без боя.

Вечером 13-го сентября об этом решении главнокомандующего узнали и солдаты. Они были шокированы еще больше, чем генералы. Казалось, что они напрасно проливали кровь в генеральном сражении. Они сражались за Москву, об этом им говорили офицеры, так им говорил и Кутузов, который даже получил чин фельдмаршала в эти дни, что было еще одним свидетельством того, что скоро наступление французов будет остановлено.

Но судьба 250-тысячной Москвы уже была решена. Сами жители города были шокированы, узнав о решении армии, хотя и предполагали такой исход событий. Это был один из самых тяжелых дней во всей кампании 1812 года. Как выразился один из участников военного совета, иной раз столетия не меняют порядка сложившихся вещей, а иной раз один час решает судьбу отечества.

Хроника дня: Военный совет в Филях

В этот день состоялся военный совет в Филях, на котором обсуждалась судьба Москвы. На совете присутствовали М.Б. Барклай де Толли, Д.С. Дохтуров, Ф.П. Уваров, А.П. Ермолов, А.И. Остерман-Толстой, П.П. Коновницын и К.Ф. Толь, Л.Л. Беннигсен и М.И. Платов.

Персона: Леонтий Леонтьевич Беннигсен

Леонтий Леонтьевич Беннигсен (1745-1826)
Леонтий Леонтьевич Бе ннигсен, а вернее, Левин Август Готлиб Бени гсон, происходил из немецкого дворянского рода. Отец его был камергером и полковником гвардии в Брауншвейге, и сын отправился по его стопам. С 14 лет он служил в ганноверской армии, участвовал в Семилетней войне, получал повышения.

Однако, понимая известную бесперспективность службы в Ганновере, в 1773 г. молодой немецкий подполковник Беннигсен переводится на российскую службу в чине премьер-майора и тут же отъезжает вместе со своим полком на войну с турками. В ходе второй русско-турецкой войны (1787-1791 гг.) Беннигсен за проявленную им храбрость, хладнокровие и предприимчивость получает ряд повышений: в 1787 г. - полковника, в 1788 г. - бригадира, в 1790 г. - назначен состоять при главнокомандующем Г.А. Потемкине. За польские кампании 1792 и 1794 гг. Леонтий Леонтьевич был повышен в звании до генерал-майора, а за взятие Вильно был отмечен орденом Св. Георгия 3-й степени. В 1796 г. Беннигсен был одним из высших командиров в Персидском походе, за что, правда, уже в чине генерал-лейтенанта попал в немилость к императору Павлу I.

В 1801 г. Беннигсен участвует в государственном перевороте, приведшем к убийству императора Павла I и воцарению Александра I. Новый император восстанавливает Беннигсена на службе, дает чин генерала от кавалерии, но ко двору не приглашает.

В ходе Прусской кампании генерал Беннигсен самолично принимает командование над всей действующей армии, и после нескольких удачных операций получает официальное назначение и орден Св. Георгия 2-й степени. Под его руководством русские войска впервые сумели в сражении отразить натиск Наполеона (битва при Прейсищ-Эйлау), но были разгромлены при Фридланде, за что генерал был снят с должности, отлучен от двора и уволен в отпуск «до излечения болезни».

В войну 1812 г. Беннигсен был назначен состоять при императоре, но после его отъезда остался при штабе без какой-либо конкретной должности. С прибытием М.И. Кутузова назначен исполнять обязанности начальника Главного штаба объединенных армий: отлично проявил себя при Бородине, на совете в Филях выступал за еще одно генеральное сражение, в Тарутинском лагере интриговал против главнокомандующего, за что в середине ноября был удален из главной квартиры.

В ходе заграничных походов Беннигсен командовал Резервной армией Д.И. Лобанова-Ростовского, ополчением П.А. Толстого и войсками Д.С. Дохтурова, затем - Польской армией, участвовал в боях под Лютценом, Баутценом и Лейпцигом (за отличие 29.12.1813 возведен в графское Рос. империи достоинство), за взятие Гамбурга получил орден Св. Георгия 1-й степени, а затем пост главнокомандующего 2-й армией.

В 1818 г. Беннигсен был снят с должности по прошению и уехал в свой родовой замок близ Ганновера, где и умер в забвении в 1826 г.

27 августа (8 сентября) 1812 года
Арьергардный бой при Можайске
Персона: Тучков Николай Алексеевич (Первый)
Бородинское сражение: итоги