Из книги судеб . Давид Самуилович Самойлов (настоящая фамилия - Кауфман), поэт, переводчик, теоретик стиха. Родился 1 июня 1920 года в Москве в еврейской семье. Отец - известный врач, главный венеролог Московской области Самуил Абрамович Кауфман (1892-1957); мать - Цецилия Израилевна Кауфман (1895-1986). Отец оказал на него большое влияние, много занимался его образованием. Стихи начал писать рано, но поэтом себя долго не считал.

В 1938 окончил с отличием школу и без экзаменов поступил в ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории), собираясь специализироваться по французской литературе. В те годы там преподавал весь цвет филологической науки. Тогда же познакомился с Сельвинским, который определил его в поэтический семинар при Гослитиздате, ходил в Литературный институт на семинары Асеева, Луговского. В 1941 окончил ИФЛИ, тогда же публикует свои первые стихи.

Через несколько дней после начала войны уходит добровольцем сначала на оборонные работы на Смоленщине, затем зачислен курсантом Гомельского военно-пехотного училища, где был только два месяца - по тревоге были подняты и отправлены на Волховский фронт. После тяжелого ранения пять месяцев провел в госпиталях, затем снова возвращается на фронт, находится в моторазведроте. Последнее звание - старший сержант. В конце ноября 1945 года с эшелоном демобилизованных вернулся в Москву. Решает жить литературным трудом, то есть перебивается случайными заказами, подрабатывает на радио, пишет песни.

Только в 1958 выходит первая книга стихов «Ближние страны», через пять лет, в 1963 - «Второй перевал». Давид Самойлов участвовал в создании нескольких спектаклей в Театре на Таганке, в «Современнике», писал песни для спектаклей и кинофильмов.

В 1970-е годы вышли поэтические сборники «Дни», «Равноденствие», «Волна и камень», «Весть»; в 1980-е - «Залив», «Времена», «Голоса за холмами», «Горсть». Писал стихи для детей (книги «Светофор», «Слонёнок пошёл учиться»). В 1973 году вышла «Книга о русской рифме», переизданная в 1982.

С 1946 года был женат на искусствоведе Ольге Лазаревне Фогельсон (1924-1977), дочери известного советского кардиолога Л. И. Фогельсона. Их сын - Александр Давыдов, писатель и переводчик. Позднее был женат на Галине Ивановне Медведевой, у них родилось трое детей - Варвара, Пётр и Павел.

С 1976 жил в городе Пярну, много переводил с польского, чешского, венгерского и языков народов СССР. Давид Самойлов скончался 23 февраля 1990 года в Таллине, на юбилейном вечере Бориса Пастернака , едва завершив свою речь.

Зиновий Гердт, на своём юбилейном вечере читал стихи Давида Самойлова, которые невозможно было слушать равнодушно:

О, как я поздно понял,

Зачем я существую,

Зачем гоняет сердце

По жилам кровь живую,

И что порой напрасно

Давал страстям улечься,

И что нельзя беречься,

И что нельзя беречься...

Поэт о себе : «Я 1920 года рождения. Москвич. Мне повезло в товарищах и учителях. Друзьями моей поэтической юности были Павел Коган , Михаил Кульчицкий , Николай Глазков , Сергей Наровчатов , Борис Слуцкий . Учителями нашими - Тихонов , Сельвинский , Асеев , Луговской , Антокольский . Видел Пастернака . Встречался с Ахматовой и Заболоцким . Не раз беседовал с Мартыновым и Тарковским . Дружил с Марией Петровых . Поэтическая школа была строгая. Воевал. Тяжело ранен».

О поэте

Когда я думаю, что немало художников размышляли о смерти, предчувствовали её, даже пророчили себе - я сразу вспоминаю своего любимого поэта Давида Самойлова. Давид размышлял о смерти лет, наверное, с пятидесяти. Как мы подшучивали (разумеется, ласково): Давид уже который год прощается с жизнью. Но у него это было не кокетство и не спекуляция, а это были глубокие размышления. При всём при этом колоссальное жизнелюбие во всём, что он думал, писал, делал, говорил - в том, как он жил…

Взгляни - два дерева растут

Из корня одного.

Судьба ль, случайность ли, но тут

И без родства - родство.

Когда зимой шумит метель,

Когда мороз суров, -

Берёзу охраняет ель

От гибельных ветров.

А в зной, когда трава горит

И хвое впору тлеть, -

Берёза тенью одарит,

Поможет уцелеть.

Некровные растут не врозь,

Их близость - навсегда.

А у людей - всё вкривь, да вкось,

И горько от стыда.

Дезик

Стал я знаменитым ещё в детях.

Напускал величие на лобик,

а вдали, в тени Самойлов Дезик

что-то там выпиливал, как лобзик.

Дорожил он этой тёплой тенью,

и она им тоже дорожила,

и в него, как в мудрое растенье,

непоспешность вечности вложила.

Мы его встречали пьяноватым

С разными приятелями оплечь,

Только никогда не теневатым:

Свет, пожалуй, лишь в тени накопишь.

Наша знать эстрадная России

важно, снисходительно кивала

на сороковые-роковые,

и на что-то про царя Ивана.

Мы не допускали в себе дерзкость

и подумать, что он пишет лучше.

Думали мы: Дезик - это Дезик.

Ключ мы сами, Дезик - это ключик.

Но теперь мы поняли хоть что-то,

становясь, надеюсь, глубже, чище -

ведь порой огромные ворота

открывает ключик, не ключище.

И читаю я «Волну и камень»,

там, где мудрость выше поколенья.

Ощущаю и вину, и пламень,

позабытый пламень поклоненья.

И себя я чувствую так странно,

будто сдохла слава, как волчица.

Мне писать стихи, пожалуй, рано,

но пора писать стихи учиться.

Стихотворение, напечатано в журнале «Аврора», № 2, 1975 г.

«Всё разрешено»

Одно из горчайших стихотворений русской поэзии написано в 1968:

Вот и всё. Смежили очи гении.

И когда померкли небеса,

Словно в опустевшем помещении

Тянем, тянем слово залежалое,

Говорим и вяло и темно.

Как нас чествуют и как нас жалуют!

Нету их. И всё разрешено.

Странно… Последняя из «смеживших очи», Анна Ахматова , всего несколькими годами ранее написала, вспоминая своё триумфальное начало: «Эти бедные стихи пустейшей девочки почему-то перепечатываются в тринадцатый раз... Сама девочка (насколько я помню) не предрекала им такой судьбы и прятала под диванные подушки номера журналов, где они впервые были напечатаны, - чтобы не расстраиваться».

В Москве в семье врача Самуила Абрамовича Кауфмана. Псевдоним поэт взял после войны в память об отце.

В 1938 году Давид Самойлов окончил школу и поступил в Московский институт философии, истории и литературы (МИФЛИ) — объединение гуманитарных факультетов, выделенное из состава МГУ.

Первая поэтическая публикация Самойлова благодаря его педагогу Илье Сельвинскому появилась в журнале "Октябрь" в 1941 году. Стихотворение "Охота на мамонта" было опубликовано за подписью Давид Кауфман.

В 1941 году Самойлов студентом был мобилизован на рытье окопов. На трудовом фронте поэт заболел, был эвакуирован в Ашхабад, где поступил в военно-пехотное училище, по окончании которого в 1942 году был направлен на Волховский фронт под Тихвин.

В 1943 году Самойлов был ранен, после госпиталя вернулся на фронт и стал разведчиком. В частях 1-го Белорусского фронта освобождал Польшу, Германию; окончил войну в Берлине. Был награждён орденом Красной Звезды, медалями.

Во время войны поэт почти не писал. После войны Самойлов работал как профессиональный переводчик поэзии и как сценарист на радио.

Его первыми публикациями были переводы с албанского, польского, чешского, венгерского. Как переводчик он был принят в Союз писателей.

Первое послевоенное произведение "Стихи о новом городе" было опубликовано в 1948 году в журнале "Знамя". Регулярные публикации его стихов в периодической печати начались в 1955 году.

В 1958 году он издал свою первую поэтическую книгу — поэму "Ближние страны".

Военная тема стала основной в творчестве Давида Самойлова. В период с 1960 года по 1975 год были написаны самые лучшие его вещи о Великой Отечественной войне: "Сороковые", "Старик Державин", "Перебирая наши даты", "Слава богу! Слава богу…" и др. После выхода поэтического сборника "Дни" (1970) имя Самойлова стало известно широкому кругу читателей. В сборнике "Равноденствие" (1972) поэт объединил лучшие стихи из своих прежних книг.

С 1967 года Давид Самойлов жил в деревне Опалиха недалеко от Москвы. Поэт не участвовал в официозной писательской жизни, но круг его занятий был так же широк, как круг общения. Самойлов дружил со многими своими выдающимися современниками — Фазилем Искандером, Юрием Левитанским, Булатом Окуджавой, Николаем Любимовым, Зиновием Гердтом, Юлием Кимом и др. Несмотря на болезнь глаз, Самойлов занимался в историческом архиве, работая над пьесой о 1917 годе; издал стиховедческую "Книгу о русской рифме".

В 1974 году вышла книга поэта "Волна и камень", которую критики назвали "самой пушкинской" книгой Самойлова — не только по числу упоминаний о Пушкине, но, главное, по поэтическому мироощущению.

В разные годы у Давида Самойлова выходили книги стихов "Весть" (1978), "Избранное" (1980), "Залив" (1981), "Голоса за холмами" (1985), "Горсть" (1989), а также книги для детей "Светофор" (1962) и "Слоненок пошел учиться. Пьесы в стихах" (1982).

Писатель много занимался переводами , участвовал в создании нескольких спектаклей в Театре на Таганке, в "Современнике", в Театре имени Ермоловой, писал песни для театра и кино.

В 1976 году Давид Самойлов поселился в эстонском приморском городе Пярну. Новые впечатления отразились в стихах, составивших сборники "Весть" (1978), "Улица Тооминга", "Залив", "Линии руки" (все — 1981).

С 1962 года Самойлов вел дневник, многие записи из которого послужили основой для прозы, изданной после его смерти отдельной книгой "Памятные записки" (1995).

В 2002 году вышел двухтомник Давида Самойлова "Поденные записи", который впервые соединил в одно издание все дневниковое наследие поэта.

Блистательный юмор Самойлова породил многочисленные пародии , эпиграммы, шутливый эпистолярный роман и т.п. произведения, собранные автором и его друзьями в сборник "В кругу себя", который был издан в 1993 году, после смерти поэта, в Вильнюсе и выдержал несколько переизданий.

Писатель был удостоен Государственной премии СССР (1988). Его стихи переведены на многие европейские языки.

Давид Самойлов скончался 23 февраля 1990 года в Таллине, на юбилейном вечере Бориса Пастернака, едва завершив свою речь.

Похоронен в Пярну (Эстония) на Лесном кладбище.

В июне 2006 года в Москве была открыта мемориальная доска поэту-фронтовику Давиду Самойлову. Она расположена на доме, где он прожил более 40 лет, — на пересечении улицы Образцова и площади Борьбы.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Читателям Литературные имена Д. С. Самойлов

Давид Самойлович САМОЙЛОВ

Ресурсы интернета

Давид Самойлов: мне выпало счастье быть русским поэтом

На сайте:

• Несколько слов о Давиде Самойлове: высказывания Яана Кросса, Сергея Наровчатова, Евгения Евтушенко, Павла Антокольского, Сергея Чупринина
• Давид Самойлов о себе
• Пярнуский период
• Пярнуский альбом
• Музей
• Стихи
• Библиография

Биография и личность Давида Самойлова

Люди. Biography and People’s history

Поэзия Московского университета: от Ломоносова и до…

Энциклопедия «Кругосвет»
Определяя свое поэтическое самоощущение, Самойлов написал: «У нас было все время ощущение среды, даже поколения. Даже термин у нас бытовал до войны: „поколение 40-го года“». К этому поколению Самойлов относил друзей-поэтов, "Что в сорок первом шли в солдаты / И в гуманисты в сорок пятом". Их гибель он ощущал как самое большое горе. Поэтической "визитной карточкой" этого поколения стало одно из самых известных стихотворений Самойлова Сороковые, роковые (1961).

Мегаэнциклопедия Кирилла и Мефодия

С.С. Бойко. Биография Д. Самойлова
Семья. ИФЛИ и начало поэзии. Война. «...И лишь потом во мне очнулось!..». Лирика. Поэмы. Детские стихи и переводы.

Д. Самойлов. Несколько слов о себе
Отец – моё детство. Ни мебели квартиры, ни её уют не были подлинной атмосферой моего младенчества. Её воздухом был отец.
До школы я много болел, поэтому рано выучился читать. Стихи начал писать рано, скорей всего не из подражания, а по какой-то внутренней потребности. (…) Однажды погожим утром (…) памятного лета 1926 года (…) я сочинил первые в жизни строки:
Осенью листья желтеть начинают,
С шумом на землю ложатся они.
Ветер их снова на верх поднимает
И кружит, как вьюгу в ненастные дни.

Давид Самойлов. Поколение сорокового года
Однажды в крошечной прокуренной насквозь комнатке за кухней – у Павла Когана – мы говорили об учителях. Их оказалось множество – Пушкин, Некрасов, Тютчев, Баратынский, Денис Давыдов, Блок, Маяковский, Хлебников, Багрицкий, Тихонов, Селывинский. Называли и Байрона, и Шекспира, и Киплинга. Кто-то назвал даже Рембо, хотя он явно ни на кого не влиял.
Из книги: Сквозь время. Сборник. М., «Советский писатель», 1964, 216 с.

Евгений Евтушенко. Давид Самойлов
Стихи писал с детства. Но первыми его публикациями были переводы – с албанского, польского, чешского, венгерского. Он даже принят был в Союз писателей как переводчик. В него как в поэта мало кто верил, за исключением красавицы-жены, Бориса Слуцкого и нескольких родственников и близких друзей.
Источник: Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е. Евтушенко. Минск-Москва, «Полифакт», 1995

Александр Давыдов. 49 дней с родными душами
Лирические воспоминания сына Давида Самойлова
Отец сносил драматизм своей жизни с достоинством и мужеством, но трудно справлялся с драмой самого существования в мире. Он старался сохранять простой и трезвый взгляд на жизнь, высмеивая утонченность чувств, а в душу свою он не то чтобы не заглядывал, но старался не до глубин. Отец огорчался мелкими проступками чувства, как, например, недостаточной глубиной какой-либо эмоции в должном случае, но притом отказывался признать сложность и неразъясненность человеческой души как таковой. Он, избегая тягостного и невнятного, старался быть человеком света, но тень растягивалась к закату, и Отец с годами все хуже помещался в творимый им блестящий и обаятельный образ, в котором скапливал все светлое и благодатное в своей натуре. Этот образ носил его детское дурашливое имя. От тени Отец откупался мелкими жертвами, не зная, а точней, не желая знать, из каких чернейших глубин растет ее корень. Он вел дневник и там вдруг представал едва ль не придирчивым брюзгой, выворачивая наизнанку свои отношения с людьми. Так прячут взгляд в темноту, чтобы поберечь уставшие глаза. Отец стремился к классической простоте, тем заслоняясь от сложности собственной натуры. Сколь глубоко он в этом преуспел, свидетельствуют его стихи. Словно б в самой сердцевине своей личности Отец выстроил хрустальный дворец. Стихи - тому и причина, и следствие. Отец совершил большой душевный труд, преодолев дьявольский государственный соблазн и гармонизировав хаос войны. Он смирил тьмы демонов, не чураясь их, а мужественно выходя им навстречу, не вооруженный, кажется, ничем, кроме своего мудрого простодушия, долгие годы остававшегося цельным. Но я верю, что также и оберегаемый молитвой своего отца. Податливый в отношениях с людьми, Отец оказался силен.

Игорь Шевелев. Интервью с сыном поэта – Александром Давыдовым
В самой сердцевине личности отец выстроил хрустальный дворец. Стихи – и причина, и следствие. Отец совершил большой душевный труд, преодолев дьявольский государственный соблазн и гармонизировав хаос войны. Он смирил тьмы демонов, не чураясь их, а мужественно выходя им навстречу, не вооруженный ничем, кроме мудрого простодушия, долгие годы остававшегося цельным.

Самойлов Давид: 85 лет со дня рождения: «Ирония – защита чести…»
Самойлову – юному, молодому и зрелому – всегда была присуща особая ирония, – та, которая позволяет легко относиться к серьезным вещам, быть недовольным собой, но не брюзжать, жалеть близких и заботиться товарищах… Эта ирония давала ему силы понимать всю глубину мира и меру ответственности перед ним.

Игорь Шевелев. О Давиде Самойлове и его дневниках
Замечательный поэт вел дневник всю свою жизнь, начиная с 14 лет. Тогда он размышлял о своих школьных влюбленностях, о конспекте статьи Ленина о Толстом, о комсомоле. Потом был ИФЛИ, дружба с Коганом, Кульчицким, Наровчатовым, Слуцким, Потом был фронт. Литературный быт, «внутренняя эмиграция» в Пярну, признание. Перед читателем проходит огромная жизнь страны и поэта, эту жизнь видящего изнутри. Шутка ли, 55 лет дневника! Последняя запись сделана за четыре дня до скоропостижной смерти Давида Самойлова. Он волнуется о близких, жалуется на непреходящую тоску, как всегда отмечает, кто был в гостях.

Виктор Кузнецов. «…И мы едем и едем куда-то»
Василия Яна можно считать первым литературным наставником Давида Самойлова. Возвратившись после войны из Германии, начинающий поэт привез старшему другу два сборника стихов Рейнера Рильке, которого Василий Ян высоко ценил и с которым был лично знаком в 1920-е годы. Молодой поэт-фронтовик в тот вечер читал старому прозаику свои стихи о войне. И хотя сам Давид Самойлов говорил о них, как о «невызревших», Яну они понравились…

Г. Ефремов. Жёлтая пыль: Заметки о Давиде Самойлове
А по-моему, как раз Давид и был человеком славы. Общественным, социальным, компанейским – как ни называй. Не мог без людей, без мыслей о них, без их слов – участия и одобрения. Его жизнь сопровождал какой-то смутный и неотступный гул – леса, или моря, или толпы?...

Несколько слов о Давиде Самойлове
Высказывания Яана Кросса, Сергея Наровчатова, Евгения Евтушенко, Павла Антокольского, Сергея Чупринина.
«Биография поэта была биографией поколения. Эти определения легко можно поменять местами и сказать, что биография поколения явилась биографией поэта». (Сергей Наровчатов)

Николай Якимчук. Давид Самойлов: «Я – человек неожиданный!»
Давид Самойлов был личностью многообразной. Мудрец и гуляка. Острослов и мастер почти научных формулировок. Просветленно, моцартиански смотрящий на мир, но иногда по-ницщеански упадающий духом.
Непостижимым образом все это разнообразие уживалось в одном человеке.
Гармония искала поэта Д. Самойлова и он отвечал ей тем же.

Анна Марченко. Есть философия ухода…
Размышления Д. Самойлова о смерти, вере и Боге в свете учения Католической Церкви.

Юрий Павлов. Жизненные слабости Давида Самойлова

Давид Самойлов «Мы живем в эпоху результатов...»
Переписка с Л.К. Чуковской.
Переписка Давида Самойлова и Лидии Чуковской
Роман о дружбе, блестящая психологическая проза, образец уважительного разговора двух интеллигентов, обладающих зачастую разными взглядами – так отзываются о книге читатели.

Сергей Шаргунов. Древний город в полосах вина
«А мы такие молодые...» – строчка из хрестоматийного стихотворения.
Самойлов – древний автор. Даже звучание его имени навевает древнюю скорбь. Острые тени, засуха, каменные развалины города, где четкость архитектуры естественно сочетается с провалами.
Давид Самойлов – поверженный великан, свежерухнувший Голиаф еще в облачках пыли.

Ольга Ильницкая. Сидели ласточки на стенке
Воспоминания о встрече с Д. Самойловым
Не каждый день разговариваешь с большими и настоящими Поэтами. Со мной оба были заинтересованно-внимательно-ласковы, расспрашивали – на вопросы я отвечала, а сама – ничего! Так заклинило, что сжалились и – отпустили с Богом. Но – поцеловали оба. Вроде как – благословили.

Давид Самойлов. В кругу себя
Составитель и автор комментариев Геннадий Евграфов.

Геннадий Евграфов. Роман с Мавзолеем
«Роман с дочерью вождя ДС (Давид Самойлов ) называл романом с Мавзолеем. Их отношения не прерывались в течение нескольких лет – Светлана хотела довести дело до брачного венца. Но стать зятем даже почившего в бозе вождя всего чего только было можно и чего нельзя? Для молодого поэта это было слишком».

Геннадий Евграфов. Абрам Хайям
Геннадий Евграфов: «Несколько предварительных замечаний. Не хочется писать ни стихи, ни прозу. Время, что ли, на дворе такое? „Февраль. Достать чернил и плакать“? Чернил давно нет, слезы высохли еще раньше, чем исчезли чернила. Что остается? Компьютер. Вот и взялся за воспоминания, чтобы, как умею, запечатлеть время, в котором пришлось жить, людей, с которыми пришлось дружить или встречаться. Одним из таких людей был Давид Самойлов. Другим – Игорь Губерман. О них речь».

Геннадий Евграфов. «Кто устоял в сей жизни трудной...»
Воспоминания о Давиде Самойлове и его роли в издании альманаха «Весть».

Ирина и Виталий Белобровцевы. Ему дивился городок Пернов
В середине семидесятых годов в Эстонии самопроизвольно возникло новое явление – сюда явился (явил себя) поэт Давид Самойлов.

Памяти Давида Самойлова. Сказано слово, дописана сага…

Между двумя славами лежала пора полузабвения. Ахматова была отторгнута от читающей публики (помню, говорила, что собраны десять сигнальных экземпляров невышедших книг).
Мы, молодые поэты довоенной поры, конечно, прочли то, что было когда-то издано. И даже хранили на книжных полках «Четки» и «Anno Domini» рядом с «Верстами» Цветаевой, «Камнем» Мандельштама и «Тяжелой лирой» Ходасевича. Казалось, это поэты ушедших времен.
Ахматова казалась традиционной, и легко познаваемой, и сразу знакомой. Много позже я понял, что это не так. «Знакомость» Ахматовой оттого, что она предельно естественна, как явление природы.
Эпиграммы. Эпитафии

Статьи о творчестве Давида Самойлова

Евгений Евтушенко. Тихо оказавшийся классиком
Из антологии Евгения Евтушенко «Десять веков русской поэзии»
Он единственный написал о Пушкине так, будто тот был его всегдашним собутыльником, когда даже невыносимая «андроповка» чудодейственно преображалась во «Вдову Клико». От Пушкина Самойлов унаследовал искрящуюся легкость стиха. И двигался он по жизни так же легко, импровизационно, но за застольной беспечностью Самойлова скрывалась постоянная работа острого, порой безжалостного ума, что особенно ощущается в его дневниках. И почти невесомое перо перепархивало от лубочного скоморошества к пушкинско-шекспировской трагедийности. Самойлов пробовал еще раз перевести на наш упрямо не поддающийся язык «Пьяный корабль» Артюра Рембо, в серьезном исследовании старался спасти малютку-рифму, раздавливаемую терриконовыми громадами пустопородного верлибра, и всё делал воздушно, грациозно, не надрываясь.

Немзер А.С. Часовой и звезда: О поэзии Давида Самойлова
Лучшие годы Давида Самойлова – семидесятые. Не потому, что в предыдущие и последующее десятилетия он писал «хуже». Во-первых, кому что нравится. Во-вторых же, как представить себе нашего поэта без стихов более ранних («Сороковые», «Старик Державин», «Дом-музей», «Шуберт Франц», «Перед снегом», «Названья зим», «Конец Пугачева», «Пестель, поэт и Анна», «Смерть поэта» и т. д.) и более поздних («Голоса за холмами», «За перевалом», «Памяти Антонины», «Играй, Игнат, греми, цимбал!..», «Мне выпало счастье быть русским поэтом», «Беатриче», «Убиение углицкое» и т.п.). И уж конечно, не потому, что семидесятые были мечены знаком внешнего благополучия.

Самойлов (настоящая фамилия - Кауфман) Давид Самуилович (1920 - 1990), поэт. Родился 1 июня в Москве в семье военного врача, который оказал на него большое влияние, много занимался его образованием. Стихи начал писать рано, но поэтом себя долго не считал.

В 1938 окончил с отличием школу и без экзаменов поступил в ИФЛИ (Институт философии, литературы и истории), собираясь специализироваться по французской литературе. В те годы там преподавал весь цвет филологической науки. Тогда же познакомился с Сельвинским, который определил его в поэтический семинар при Гослитиздате, ходил в Литературный институт на семинары Асеева, Луговского. В 1941 окончил ИФЛИ, тогда же публикует свои первые стихи.

Через несколько дней после начала войны уходит добровольцем сначала на оборонные работы на Смоленщине, затем зачислен курсантом Гомельского военно-пехотного училища, где был только два месяца - по тревоге были подняты и отправлены на Волховский фронт. После тяжелого ранения пять месяцев провел в госпиталях, затем снова возвращается на фронт, находится в моторазведроте. Последнее звание - старший сержант.

В конце ноября 1945 с эшелоном демобилизованных вернулся в Москву. Решает жить литературным трудом, то есть перебивается случайными заказами, подрабатывает на радио, пишет песни, литературные композиции.

Только в 1958 выходит первая книга стихов "Ближние страны". С этого времени регулярно появляются его поэтические сборники: "Второй перевал" (1963); "Дни" (1970); "Перебирая наши даты...". Д.Самойлов участвовал в создании нескольких спектаклей в Театре на Таганке, в "Современнике", писал песни для спектаклей и кинофильмов.

В 1970-е вышли сборники "Волна и камень", "Весть"; в 1981 - "Залив".

С 1976 жил в городе Пярну, много переводил с польского, чешского, венгерского и языков народов СССР. Д.Самойлов умер 23 марта 1990 в Москве.

Использованы материалы кн.: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

Самойлов Давид (настоящее имя Давид Самуилович Кауфман) - поэт.

В 1938-41 учился в ИФЛИ. Участник Великой Отечественной войны. Печататься начал в 1941: в журнале «Октябрь» (№3) в подборке «Поэзия студентов Москвы», организованной И.Сельвинским, было опубликовано под его настоящей фамилией (псевдоним в память об отце появился после войны) стихотворение «Охота на мамонта». Первый сборник стихов «Ближние страны» вышел в 1958. За ним последовали: «Второй перевал» (1963), «Дни» (1970), «Равноденствие» (1972), «Волна и камень» (1974), «Весть» (1978), «Избранное» (1980), «Залив», «Улица Тооминга», «Линии руки» (все - 1981), «Времена. Книга поэм» (1983), «Стихотворения» (1985), «Беатриче» и «Горсть» (1989), двухтомник «Избранные произведения» (1989) и др.

Поэтическое мировосприятие и стиль Самойлова, основанные на глубоком чувстве истории и преемственности культурных традиций, являются в основном реалистическими, с некоторой долей фантастического романтизма, родственными главным образом гармоническому мировосприятию и стилю Пушкина и Ахматовой. Самойлов и современность воспринимает как историю. Он не идет по горячим следам событий и тем более не стремится опередить время; ему «обычно необходим хронологический разрыв, и значительный, между впечатлением и его поэтическим воплощением» (Боевский С.- С.69) для того, чтобы субъективно воспринятое и пережитое несколько отстранилось, обрело внутренний строй и внешнюю рельефность, свойства исторического объекта. Именно потребность во временной дистанции объясняет, почему первая книга поэта вышла только 13 лет спустя после войны, почему проходят годы между появлением его первой и второй, второй и третьей книг, почему, наконец, Самойлов количеству опубликованных произведений предпочитает их качество.

Ключевым, заглавным стихотворением поэта, его художественным паролем стало стихотворение «Сороковые», которым открывалась книга «Второй перевал»: «Сороковые, роковые, / Военные и фронтовые, / Где извещенья похоронные / И перестуки эшелонные. / Гудят накатанные рельсы. / Просторно. Холодно. Высоко. / И погорельцы, погорельцы / Кочуют с запада к востоку...» Рок, неотвратимая судьба, несущая гибель человеку,- важнейший атрибут трагедии. Панорама трагических «сороковых, роковых» дана Самойловым в движении, ход которого, слышится в рокочущем перестуке вагонных колес, выразительно переданном в звуковой инструментовке стиха. Три безличных предложения: «Просторно. Холодно. Высоко» - говорят о том, что происходящее трагическое событие, при всех своих неисчислимых утратах и бедах, относится к числу высоких трагедий, т. е. поэт косвенно, иносказательно дает понять, что идет война великая, освободительная. По контрасту с высоким, трагическим, движущимся историческим событием себя поэт рисует в статике и с бытовыми, будничными подробностями: «А это я на полустанке / В своей замурзанной ушанке, / Где звездочка не уставная, / А вырезанная из банки. / Да, это я на белом свете, / Худой, веселый и задорный. / И у меня табак в кисете, / И у меня мундштук наборный. / И я с девчонкой балагурю, / И больше нужного хромаю, / И пайку надвое ломаю, / И все на свете понимаю». В отличие от трагического фона, настроение молодого бойца, только что выписавшегося из госпиталя и ждущего, вероятно, новой отправки на фронт, непринужденно и жизнерадостно. Герой противостоит смерти своей физической молодостью, своим юношеским жизнелюбием, которые в данном случае приобретают бытийный характер. Такое мировосприятие в общих чертах сохранится и в последующем творчестве поэта.

С первых же шагов поэзии Самойлов обращается и к более отдаленному историческому прошлому России, причем это национальное прошлое олицетворяется для него не столько именами царей и политических деятелей, сколько именами любимых поэтов: Державина, Батюшкова, Пушкина, Дельвига, Блока. Еще в первой книге поэта критика отметила глубокое постижение духа и смысла исторического прошлого в небольшом цикле «Стихи о царе Иване». В книге «Дни» появляются шедевры исторической поэзии Самойлова: стихотворение «Пестель, Поэт и Анна» и «Блок. 1917». В первом из них, давая выразительную характеристику Пестелю и Пушкину, Самойлов показал различие в восприятии и постижении жизни политиком и поэтом: Пестель, считающий, по словам Пушкина, что любовь «полезна лишь для граждан умноженья», постигает жизнь разумом, а Пушкин - сердцем, и его восприятие оказывается полнее, богаче и глубже, чем у однолинейного политика Пестеля.

В стихотворении «Блок. 1917» Самойлов достаточно верно передал восприятие событий 1917 автором гениальной и пророческой поэмы «Двенадцать». Воспринимая революцию, Блок, по словам Самойлова «видел ангела, звезду, / Он слышал флейту, и на льду / Невы он видел полынью / Рождественской купелью». Однако в отличие от евангельского Рождества революционное рождество 1917 оказалось странным и ледяным, и эта странность заключалась главным образом в том, что теперь евангельские ясли оказались пустыми. Если говорить языком блоковской поэмы, то это значит, что свобода пришла «без креста», а революционное рождество - без Христа, и в этом один из источников трагедии революционного народа. Революционное рождество с пустыми яслями, без Христа, духовно неполноценно и чревато трагическими последствиями. Стихотворение Самойлова заканчивается картиной, изображающей, как метель заносит рождественскую купель революции: «На город с юга шла метель. / Замолкли ангел и свирель. / Снег запорашивал купель. / И все в снегу затмилось...»

Со временем, кроме исторической поэзии, в творчестве Самойлова все большую роль начинает играть лирика пейзажная, медитативная, философская и любовная. Незадолго до смерти поэт предается размышлениям о любви в цикле «Беатриче», изданном сначала отдельно (Таллин, 1989), а затем вошедшем в книгу стихов «Горсть» (1989).

Лирика Самойлова в своем развитии постоянно тяготела, с одной стороны, к медитативности, а с другой - к повествовательности. Тяготение к повествовательности объясняет, почему поэт на протяжении всей своей творческой жизни плодотворно работал в жанре драматической поэмы. Поэмы С. связаны в основном с излюбленными им историческими темами: недавней истории - войне и послевоенному времени посвящены поэмы «Ближние страны», «Чайная», «Снегопад» и «Юлий Кломпус», послепетровским временам - «Сухое пламя» и «Сон о Ганнибале», эпохе Александра I и декабристов - «Струфиан». Неопределенны по времени действия «Цыгановы», «Последние каникулы» и «Старый Дон-Жуан». Весьма интересна по содержанию и по форме эпико-буколическая поэма, или, по-другому, эпическая идиллия «Цыгановы», в которой Самойлов попытался показать бытийные основы крестьянской жизни и положительные стороны русского национального характера.

Большое место в творчестве Самойлова принадлежит переводам из польской, сербской, украинской, литовской, латвийской, эстонской, болгарской поэзии, из произведений Л.Арагона, Г.Аполлинера, Брехта, Ф.Г.Лорки, Н.Хикмета и др. поэтов. Небольшая часть переводов Самойлова вошла в его сборник «Поэты-современники» (1963), вышедший в серии «Мастера поэтического перевода».

Немалый интерес представляет проза поэта, составившая книгу «Памятные записки» (1995). Здесь дан богатый автобиографический материал, осмысление литературной жизни, в особенности той, участником которой был сам Самойлов. Среди воспоминаний о молодых поэтах фронтового поколения выделяется очерк «Друг и соперник», посвященный Б.Слуцкому. Содержательны заметки об А.Ахматовой, Б.Пастернаке, П.Антокольском, И.Эренбурге, Н.Заболоцком, М.Петровых, Вс.Иванове, А.Солженицыне и др. писателях.

М.Ф.Пьяных

Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 3. П - Я. с.263-265.

Далее читайте:

Юрий ПАВЛОВ . Давид Самойлов: жизненные «слабости» и творчество . (Глава из кн.: Юрий Павлов. Человек и время в поэзии, прозе, публицистике ХХ - XXI веков. М., 2011 ).

Русские писатели и поэты (биографический справочник).

Сочинения:

Избранное / вступ. статья С.Чупринина. М., 1980;

Книга о русской рифме. 2-е изд., доп. М., 1982;

Стихотворения. М., 1985;

Избранные произведения: в 2 т. / вступ. статья И.Шайтанова. М., 1989;

Возвращение: поэма // Октябрь. 1989. №5;

Из дневника // Литературное обозрение. 1990. №11;

Из литературного наследия // Октябрь. 1991. №9;

В кругу себя: Пародии, эпиграммы, посвящения, мистификации. М.; Вильнюс, 1993;

Памятные записки. М., 1995;

Перебирая наши даты. М., 2000.

Литература:

Сидоров. Е. Смысл и форма: О стихах Давида Самойлова // День поэзии. 1971. М., 1971;

Мусатов В. Стихотворение Д.Самойлова «Пестель, Поэт и Анна» // Анализ отдельного художественного произведения. Л., 1976;

Руднев В. Четырехстопный ямб Давида Самойлова // Материалы республиканской конференции. Тарту, 1977. (Русская филология);

Дыханова Б. Пушкиниана Д.Самойлова // Подъем. 1981. №6;

Боевский В. Давид Самойлов: Поэт и его поколение. М., 1986;

Истогина А.Д.Самойлов. «Горсть»: Стихи // Литературное обозрение. 1990. №8;

Русский поэт Давид Самуилович Самойлов (настоящая фамилия Кауфман) родился 1 июня 1920 г. в Москве в семье врача Самуила Абрамовича Кауфмана. Псевдоним поэт взял после войны в память об отце.

В 1938 г. Давид Самойлов окончил школу и поступил в Московский институт философии, истории и литературы (МИФЛИ) – объединение гуманитарных факультетов, выделенное из состава МГУ. В МИФЛИ преподавали лучшие специалисты того времени – Сергей Радциг, Николай Гудзий, Дмитрий Благой, Дмитрий Ушаков, Леонид Тимофеев и др. В годы учебы Самойлов подружился с поэтами, которых вскоре стали называть представителями поэзии "военного поколения" – Михаилом Кульчицким, Павлом Коганом, Борисом Слуцким, Сергеем Наровчатовым.

Самойлов посвятил им стихотворение "Пятеро", в котором написал: "Жили пятеро поэтов / В предвоенную весну, / Неизвестных, незапетых, / Сочинявших про войну". Творчески близки ему были также поэты Николай Глазков, Николай Отрада, Михаил Луконин. Вместе с друзьями Самойлов занимался в неофициальном творческом семинаре поэта Ильи Сельвинского, который добился публикации стихов своих учеников в журнале "Октябрь" (1941, № 3). В общей подборке Самойлов опубликовал стихотворение "Охота на мамонта", в котором дал поэтическую картину движения человечества по пути прогресса.

В 1941 г. Самойлов студентом был мобилизован на рытье окопов. На трудовом фронте поэт заболел, был эвакуирован в Ашхабад, где поступил в военно-пехотное училище, по окончании которого в 1942 г. был направлен на Волховский фронт под Тихвин.

В 1943 г. Самойлов был ранен, ему спас жизнь друг, алтайский крестьянин Семен Косов, о котором поэт в 1946 году написал стихотворение "Семен Андреич".

После госпиталя Давид Самойлов вернулся на фронт и стал разведчиком. В частях 1-го Белорусского фронта освобождал Польшу, Германию; окончил войну в Берлине. Был награждён орденом Красной Звезды, медалями.

В годы войны Самойлов не писал стихов – за исключением поэтической сатиры на Гитлера и стихотворений об удачливом солдате Фоме Смыслове, которые он сочинял для гарнизонной газеты и подписывал "Семен Шило".

Первое послевоенное произведение "Стихи о новом городе" было опубликовано в 1948 г. в журнале "Знамя". Самойлов считал необходимым, чтобы впечатления жизни "отстоялись" в его душе, прежде чем воплотиться в поэзии.

Временная дистанция для осмысления войны, по Самойлову, закономерна: "И это все в меня запало / И лишь потом во мне очнулось!.. " ("Сороковые").

В поэме "Ближние страны. Записки в стихах" (1954-1959) Самойлов подвел итог важнейшего этапа биографии своего поколения: "Отмахало мое поколенье / Годы странствий и годы ученья…/ Да, испита до дна круговая, / Хмелем юности полная чаша. / Отгремела война мировая - / Наша, кровная, злая, вторая. / Ну а третья уж будет не наша!.."

Регулярные публикации его стихов в периодической печати начались в 1955 г. До этого Самойлов работал как профессиональный переводчик поэзии и как сценарист на радио.

В 1958 г. Давид Самойлов издал свою первую поэтическую книгу "Ближние страны", лирическими героями которой были фронтовик ("Семен Андреич", "Жаль мне тех, кто умирает дома…" и др.) и ребенок ("Цирк", "Золушка", "Сказка" и др.). Художественным центром книги стали "Стихи о царе Иване", в которых впервые в полной мере проявился присущий Самойлову историзм. О роли человека в истории Самойлов размышлял в поэме "Сухое пламя" (1963), главным героем которой стал сподвижник Петра Великого князь Александр Меншиков. Перекличка исторических эпох происходит и в поэме Давида Самойлова"Последние каникулы" (1972), в которой лирический герой путешествует по Польше и Германии разных времен вместе с польским скульптором XVI века Витом Сквошем.

Определяя свое поэтическое самоощущение, Самойлов писал: "У нас было все время ощущение среды, даже поколения. Даже термин у нас бытовал до войны: "поколение 40-го года". К этому поколению Самойлов относил друзей-поэтов, "Что в сорок первом шли в солдаты / И в гуманисты в сорок пятом". Их гибель он ощущал как самое большое горе. Поэтической "визитной карточкой" этого поколения стало одно из самых известных стихотворений Самойлова "Сороковые" (1961).

С 1967 г. Давид Самойлов жил в деревне Опалиха недалеко от Москвы. Поэт не участвовал в официозной писательской жизни, но круг его занятий был так же широк, как круг общения. Самойлов дружил со многими своими выдающимися современниками – Фазилем Искандером, Юрием Левитанским, Булатом Окуджавой, Николаем Любимовым, Зиновием Гердтом, Юлием Кимом и др. Несмотря на болезнь глаз, поэт занимался в историческом архиве, работая над пьесой о 1917 г.; издал стиховедческую "Книгу о русской рифме", в которой рассмотрел проблемы стихосложения от народного эпоса до современности; занимался поэтическими переводами с польского, чешского, венгерского и других языков.

В 1974 г. вышла книга поэта "Волна и камень", которую критики назвали самой пушкинианской книгой Самойлова – не только по числу упоминаний о Пушкине, но, главное, по поэтическому мироощущению. Евгений Евтушенко в своеобразной стихотворной рецензии на эту книгу написал: "И читаю я "Волну и камень" / там, где мудрость выше поколенья. / Ощущаю и вину, и пламень, / позабытый пламень поклоненья".

В 1976 г. Давид Самойлов поселился в эстонском приморском городе Пярну. Новые впечатления отразились в стихах, составивших сборники "Весть" (1978), "Улица Тооминга", "Залив", "Линии руки" (1981).

С 1962 г. Давид Самойлович вел дневник, многие записи из которого послужили основой для прозы, изданной после его смерти отдельной книгой "Памятные записки" (1995).

Писатель был удостоен Государственной премии СССР (1988). Его стихи переведены на многие европейские языки.

Давид Самойлович Самойлов скончался 23 февраля 1990 г. в Таллине, на юбилейном вечере Бориса Пастернака, едва завершив свою речь. Похоронен в Пярну (Эстония) на Лесном кладбище.

В июне 2006 г. в Москве была открыта мемориальная доска поэту-фронтовику Давиду Самойлову. Она расположена на доме, где он прожил более 40 лет, – на пересечении улицы Образцова и площади Борьбы.