Герберт уэллс пища богов читать. Герберт Уэллс «Пища богов

Это произведение в жанре фантастики. В нем описана история горе - изобретателей, которые создали чудодейственную пищу. Эта еда преобразовывала все живые организмы.

В небольшом селении, ученые проводили свою научную деятельность. Они создали добавку, которую добавляли в корм птенцам. Корм получался специфическим, а результат необычным. Маленькие птенчики достигли неимоверных размеров. В результате халатности помощников ученых, птицы сбежали на волю. С той поры в деревушке стали твориться страшные вещи.

Другие подопытные животные и насекомые тоже отведали этого корма. Они стали представлять большую опасность для всего живого. Жертвы эксперимента стали нападать на людей.

Ученые в срочном порядке уничтожили все строения, где проводили свои опыты.

Потом им в голову пришла идея накормить детей этой добавкой. Ученые ее осуществили. Маленькие дети очень быстро превратились в великанов. Нормальные люди не были готовы к такому повороту событий. Великанов пришлось уничтожить. Ученые, благодаря своим чудовищным экспериментам не были признаны людьми, им пришлось скрываться.

Произведение учит думать о своих действиях. Не все изобретения приносят пользу.

Картинка или рисунок Пища богов

Другие пересказы для читательского дневника

Краткое содержание Пойман с поличным Диккенс
Данное произведение начинается со слов Мелтена. Страховой агент Мелтем рассказывает, о том, что к нему приходил клиент. У него были хорошие манеры, воспитанность, и материальная достаточность, но главному герою он с первой
Краткое содержание Бунин Господин из Сан-Франциско
Господин из Сан-Франциско, чьего имени никто не мог запомнить, отправился в путешествие в Европу со своей женой и дочерью. Всю жизнь он усердно трудился, мечтая о счастливом будущем, и теперь решил взять отдых. Люди, на которых он раньше равнялся
Краткое содержание Каверин Песочные часы
Таня очень смелая девочка. Она дружит с Петей. Петя очень умный, благодаря чему замечет все мелочи. Вожатый в пионерском лагере ведет себя сомнительно. Таня и Петя выясняют, что фея Вежливости и Точности заколдовала его.
Краткое содержание Линдгрен Приключения Калле Блюмквиста
Мальчик Калле Блюмквист хотел стать сыщиком. Он мечтал переехать в лондонские трущобы, чтобы погрузится в мир настоящих преступлений. Однако, его отец желал, чтобы он работал в его лавке.
Краткое содержание Чехов Попрыгунья
Главная героиня рассказа – Попрыгунья, то есть Ольга Дымова, которая обожает людей искусства. Она сама «немного талантлива», зато, во всех сферах, и она стыдится своего любящего мужа, хотя он и зарабатывает на двух работах, исполняет любой её каприз

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

РОЖДЕНИЕ ПИЩИ

ОТКРЫТИЕ ПИЩИ

В середине девятнадцатого века в нашем странном мире стало невиданно расти и множиться число людей той особой категории, по большей части

Немолодых, которых называют учеными - и очень правильно называют, хоть им это совсем не нравится. Настолько не нравится, что со страниц

"Природы" органа, который с самого начала служит им вечным и неизменным рупором, слово это тщательно изгоняют как некую непристойность. Но

Госпожа публика и ее пресса другого мнения, она-то их именует только так, а не иначе, и если кто-либо из них привлечет к себе хоть капельку

Внимания, мы величаем его "выдающийся ученый", "маститый ученый", "прославленный ученый", а то и еще пышнее.
Безусловно, и мистер Бенсингтон и профессор Редвуд вполне заслужили все эти титулы задолго до своего поразительного открытия, о котором

Расскажет эта книга. Мистер Бенсингтон был членом Королевского общества, а в прошлом также и президентом Химического общества, профессор же

Редвуд читал курс физиологии на Бонд-стрит, в колледже Лондонского университета, и не раз подвергался яростным нападкам антививисекционистов.

Оба с юных лет всецело посвятили себя науке.
Разумеется, как и все истинные ученые, с виду оба они были ничем не примечательны. В осанке и манерах любого самого скромного актера куда

Больше достоинства, чем у всех членов Королевского общества, вместе взятых. Мистер Бенсингтон был невысок, сутуловат и чрезвычайно лыс, носил

Очки в золотой оправе и суконные башмаки, разрезанные во многих местах из-за бесчисленных мозолей. Наружность профессора Редвуда также была

Самая заурядная. Пока им не довелось открыть Пищу богов (на этом названии я вынужден настаивать), их жизнь протекала в достойных и безвестных

Ученых занятиях, и рассказать о ней читателю решительно нечего.
Мистер Бенсингтон завоевал рыцарские шпоры (если можно сказать так о джентльмене, обутом в суконные башмаки с разрезами) своими блестящими

Исследованиями по части наиболее ядовитых алкалоидов, а профессор Редвуд обессмертил себя... право, не помню, чем именно. Знаю только, что чем-

То он себя обессмертил. А слава обычно чем дальше, тем громче. Кажется, славу ему принес обширный труд о мышечных рефлексах, оснащенный

Множеством таблиц, сфигмографических кривых (если я путаю, пусть меня поправят) и новой превосходной терминологией.
Широкая публика имела об этих джентльменах довольно смутное представление. Изредка в Королевском обществе, в Обществе содействия ремеслам и

Тому подобных учреждениях ей представлялся случай поглядеть на мистера Бенсингтона или по крайней мере на его румяную лысину, краешек воротничка

Или сюртука и послушать обрывки лекции или статьи, которую, как ему казалось, он читал вполне внятно; помню, однажды, целую вечность тому назад,

Когда Британская ассоциация заседала в Дувре, я забрел в какую-то из ее секций - то ли В, то ли С; - расположившуюся в трактире; из чистого

Любопытства я вслед за двумя серьезными дамами с бумажными свертками под мышкой прошел в дверь с надписью "Бильярдная" и очутился в совершенно

Неприличной темноте, разрываемой лишь лучом волшебного фонаря, при помощи которого Редвуд показывал свои таблицы.
Я смотрел диапозитив за диапозитивом и слушал голос, принадлежавший по всей вероятности профессору Редвуду - уж не помню, о чем он говорил;

Кроме того, в темноте слышалось жужжание волшебного фонаря и еще какие-то странные звуки - я никак не мог понять, что это такое, и любопытство

Не давало мне уйти.

Уэллс Герберт

Пища богов

Герберт Уэллс

Пища богов

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РОЖДЕНИЕ ПИЩИ

1. ОТКРЫТИЕ ПИЩИ

В середине девятнадцатого века в нашем странном мире стало невиданно расти и множиться число людей той особой категории, по большей части немолодых, которых называют учеными - и очень правильно называют, хоть им это совсем не нравится. Настолько не нравится, что со страниц "Природы" органа, который с самого начала служит им вечным и неизменным рупором, слово это тщательно изгоняют как некую непристойность. Но госпожа публика и ее пресса другого мнения, она-то их именует только так, а не иначе, и если кто-либо из них привлечет к себе хоть капельку внимания, мы величаем его "выдающийся ученый", "маститый ученый", "прославленный ученый", а то и еще пышнее.

Безусловно, и мистер Бенсингтон и профессор Редвуд вполне заслужили все эти титулы задолго до своего поразительного открытия, о котором расскажет эта книга. Мистер Бенсингтон был членом Королевского общества, а в прошлом также и президентом Химического общества, профессор же Редвуд читал курс физиологии на Бонд-стрит, в колледже Лондонского университета, и не раз подвергался яростным нападкам антививисекционистов. Оба с юных лет всецело посвятили себя науке.

Разумеется, как и все истинные ученые, с виду оба они были ничем не примечательны. В осанке и манерах любого самого скромного актера куда больше достоинства, чем у всех членов Королевского общества, вместе взятых. Мистер Бенсингтон был невысок, сутуловат и чрезвычайно лыс, носил очки в золотой оправе и суконные башмаки, разрезанные во многих местах из-за бесчисленных мозолей. Наружность профессора Редвуда также была самая заурядная. Пока им не довелось открыть Пищу богов (на этом названии я вынужден настаивать), их жизнь протекала в достойных и безвестных ученых занятиях, и рассказать о ней читателю решительно нечего.

Мистер Бенсингтон завоевал рыцарские шпоры (если можно сказать так о джентльмене, обутом в суконные башмаки с разрезами) своими блестящими исследованиями по части наиболее ядовитых алкалоидов, а профессор Редвуд обессмертил себя... право, не помню, чем именно. Знаю только, что чем-то он себя обессмертил. А слава обычно чем дальше, тем громче. Кажется, славу ему принес обширный труд о мышечных рефлексах, оснащенный множеством таблиц, сфигмографических кривых (если я путаю, пусть меня поправят) и новой превосходной терминологией.

Широкая публика имела об этих джентльменах довольно смутное представление. Изредка в Королевском обществе, в Обществе содействия ремеслам и тому подобных учреждениях ей представлялся случай поглядеть на мистера Бенсингтона или по крайней мере на его румяную лысину, краешек воротничка или сюртука и послушать обрывки лекции или статьи, которую, как ему казалось, он читал вполне внятно; помню, однажды, целую вечность тому назад, когда Британская ассоциация заседала в Дувре, я забрел в какую-то из ее секций - то ли В, то ли С; - расположившуюся в трактире; из чистого любопытства я вслед за двумя серьезными дамами с бумажными свертками под мышкой прошел в дверь с надписью "Бильярдная" и очутился в совершенно неприличной темноте, разрываемой лишь лучом волшебного фонаря, при помощи которого Редвуд показывал свои таблицы.

Я смотрел диапозитив за диапозитивом и слушал голос, принадлежавший по всей вероятности профессору Редвуду - уж не помню, о чем он говорил; кроме того, в темноте слышалось жужжание волшебного фонаря и еще какие-то странные звуки - я никак не мог понять, что это такое, и любопытство не давало мне уйти. А потом неожиданно вспыхнул свет, и тут я понял, что непонятные звуки исходили от жующих ртов, ибо члены научного общества собрались здесь, у волшебного фонаря, чтобы под покровом тьмы жевать сдобные булочки, сандвичи и прочую снедь.

Помню, все время, пока горел свет, Редвуд продолжал что-то говорить и тыкать указкой в то место на экране, где полагалось быть таблице и где мы вновь ее увидели, когда наконец опять стало темно. Помню, он показался мне тогда самой заурядной личностью: смуглая кожа, немного беспокойные движения, вид такой, словно он поглощен какими-то своими мыслями, а доклад сейчас читает просто из чувства долга.

Слышал я однажды в те давно прошедшие времена и Бенсингтона; было это в Блумсбери на конференции учителей. Как большинство выдающихся химиков и ботаников, мистер Бенсингтон весьма авторитетно высказывался по вопросам преподавания, хотя я уверен, что самый обыкновенный класс любой закрытой школы в первые же полчаса запугал бы его до полусмерти; насколько помню, он предлагал усовершенствовать эвристический метод профессора Армстронга, посредством коего, пользуясь приборами и инструментами ценою в триста, а то и четыреста фунтов, совершенно забросив все прочие науки, при безраздельном внимании и помощи на редкость одаренного преподавателя, средний ученик за десять - двенадцать лет более или менее основательно усвоил бы почти столько же знаний по химии, сколько можно было почерпнуть из очень распространенных в ту пору достойных презрения учебников, которым красная цена - шиллинг.

Как видите, во всем, что не касается науки, и Редвуд и Бенсингтон были людьми самыми заурядными. Вот только, пожалуй, сверх меры непрактичными. Но ведь таковы все ученые на свете. Тем, что в них есть подлинно великого, они лишь колют глаза ученым собратьям, для широкой публики оно остается книгой за семью печатями; зато слабости их замечает каждый.

Слабости ученых бесспорны, как ничьи другие, не заметить их невозможно. Живут эти люди замкнуто, в своем узком мирке; научные изыскания требуют от них крайней сосредоточенности и чуть ли не монашеского уединения, а больше их почти ни на что не хватает. Поглядишь, как иной седеющий неуклюжий чудак, маленький человечек, совершивший великие открытия и курам на смех украшенный широченной орденской лентой, робея и важничая, принимает поздравления своих собратьев; почитаешь в "Природе" сетования по поводу "пренебрежения к науке", когда какого-нибудь члена Королевского общества в день юбилея обойдут наградой; послушаешь, как иной неутомимый исследователь мхов и лишайников разбирает по косточкам солидный труд своего столь же неутомимого коллеги, - и поневоле поймешь, до чего мелки и ничтожны люди.

А между тем двое скромных маленьких ученых создали и продолжают создавать нечто изумительное, необычайное, что сулит человечеству в грядущем невообразимое величие и мощь! Они как будто и сами не знают цены тому, что делают.

Давным-давно, когда мистер Бенсингтон, выбирая профессию, решил посвятить свою жизнь алкалоидам и тому подобным веществам, наверно, и перед его внутренним взором мелькнуло видение и его хоть на миг озарило. Ведь если бы не предчувствие, не надежда на славу и положение, каких удостаиваются одни лишь ученые, едва ли хоть кто-нибудь с юности посвятил бы всю свою жизнь подобной работе. Нет, их, конечно, озарило предчувствие славы - и видение это, наверно, оказалось столь ярким, что ослепило их. Блеск ослепил их, на их счастье, чтоб до конца жизни они могли спокойно держать светоч знаний для нас!

Да нет же. Речь тут не о гигантизме вовсе. Для Уэллса важно, что мысли становятся новыми, изменяется психология людей, а размер лишь подчёркивает отличие от устаревших моральных карликов.

Не даром деревенский паренёк без образования восклицает: «Думают, сам я огромный, а душонка во мне цыплячья!» и всё время размышляет о мире и о своём месте в нём. Принцесса, отринувшая дворцовые условности ради любимого, готовая рискнуть жизнью. Братья Коссары, постоянно изобретающии, мечтающие сделать мир лучше, задаром устроить жизнь малявок, чтобы только тем было хорошо. Все они люди без корысти, с новым мировоззрением, чище и честнее. Великаны Человеческого Духа. И противостоящий им Кейтэрем, борющийся не за правду, а за власть и победу (не важно какую и над чем, лишь бы была победа), подбадривающий себя наркотиками, жалкий, больной и убогий карлик.

« - Ибо величие не только в нас, не только в Пище, но и в сущности всех вещей! Оно заключено в природе всего сущего; оно – часть пространства и времени. Расти, всегда расти, с первого и до последнего часа – таково Бытие, таков закон жизни. Иного закона нет!

А помогать другим?

Помогать расти, идти вперёд. Это значит, мы и сами растём. Если мы не помогаем им остаться ничтожествами…»

Вот почему человеку нужен Космос. Вот для чего прогресс. Отличный роман о конфликте старого и нового.

«Бесконечная борьба. Бесконечные раздоры. Такова жизнь. Великое и малое не могут найти общий язык. Но в каждом вновь родившимся человеке дремлет зерно величия, дремлет – и дожидается Пищи».

Оценка: нет

Да, книга о величии человеческого духа, но еще и о невымирающих авантюристах с дипломами. В 1904 ими двигала чистая любовь к науке, в наши дни - стремление заработать. Легче от этого не стало. Итак, ученые решили осчастливить человечество Пищей богов, не подумав о последствиях. Вернее, один ни о чем не думает, другой сомневается, но не может остановить эксперимент на полпути, третий делает карьеру, четвертый сознательно стремится изменить мир. И ведь люди-то, в общем, хорошие, и хотели как лучше. А получилась гигантская крапива, гигантские крысы, осы, пауки, жуки, тараканы и все в том же духе. На современном языке это называется экологической катастрофой. Но ученые, конечно, не виноваты. Виноват фермер, которому поручили кормить Пищей экспериментальных цыплят.

Уэллс с его оптимизмом и уважением к науке не мог закончить на этой ноте. Новый мир проявляет свою светлую сторону. Люди-гиганты действительно великолепны. Одна из лучших утопий Уэллса. Это пока их несколько десятков. Легко представить, что станет с планетой, когда в гигантов превратятся все два миллиарда жителей Земли, как об этом мечтает Редвуд-младший. Утопии, во всяком случае, не будет. Но еще страшнее альтернатива - сотня гигантов строит свою Утопию, а два миллиарда гибнут в джунглях нового мира.

Мир, который хотят создать гиганты, прекрасен. Но ничего из него не получится, если в основе процесса лежит тотальное разрушение. И остается вопрос, актуальный и сегодня - как еще успеют изуродовать нашу планету маленькие экспериментаторы.

Оценка: 8

Если мне задать вопрос: «О чём эта книга», то я наверно растеряюсь и начну судорожно пытаться составить градацию основных мыслей, которых очень много от прочтения книги. Герберт Уэллс написал роман «Пища Богов», судя из названия речь должна идти о некой «пище Богов», собственно речь и идёт о ней. Вот только эта нить романа, пронизывающая все главы романа, всего лишь метафора, хотя и не лишенная физического смысла и содержания. Книга о Жизни, о смысле жизни, о человеческих судьбах, об отношениях, о социальных проблемах, о науке, о религии, об отношении людей к самим себе и тем другим, отличным от себя.

Я отдаю должное Герберту за мастерство писателя, Уэллс прекрасно передает в тексте «Англию», буквально все строчки описания того или иного момента повествования - создают максимальный эффект присутствия. Как подробно, а что главное, без муторности и занудства, он может расписывать те или иные проявления гигантизма природы, совмещая это с элементами некой мистики и ужасов, давая фору нынешним мастерам ужаса с их банальным нападением какого либо огромного существа на человека. Писать так, как пишет Герберт Уэллс, это прекрасно, сама мысль и идея о создании такого романа, дорогого стоит.

В книге есть буквально всё, сюжет без изъянов, и, я полагаю, что автор добился практически невозможного, а именно создал прекрасную компиляцию из интересного сюжета и сильной морали, которая очень тонко и гармонично вписана, без какого либо напора или поучения. В книге нет второстепенного или отвлеченного момента, если вдуматься и провести анализ, то можно будет увидеть, что всё написанно имеет смысл, всё написано не просто так. Очень сложно представить, что эта книга была написала много лет назад, за что книга поднимается в моих глазах ещё на много выше. И, конечно, отдельная благодарность за труд по переводу, который максимально адаптировал Уэллса, использовав всю полноту и красоту русского языка.

Оценка: 9

Большой по объёму роман о борьбе нового и старого, революционного и эволюционного пути развития. Реализована эта авторская идея через изобретение некой субстанции - пищи богов - позволяющей людям, а также животным и растениям вырастать гигантами с сопутствующими последствиями для окружающих.

Весь юмор / экшен сосредоточен в первой трети книги - организации опытной фермы изобретателями, весьма оригинальное управление опытами, и последующими действиями команды энтузиастов, вызванными результатами этих опытов. Есть здесь и борьба с гигантскими крысами (вот кто основоположник страшилки про огромных крыс в канализациях!), осами, прочими ползучими гадами и вредными растениями.

Но в основном роман философский - о конфликте возникшего нового мира и неизбежном конфликте этого мира со старым традиционным, великанов с пигмеями. При этом характеристики, которые даёт Уэллс о причинах эскалации этого конфликта со стороны «пигмеев» - победа на выборах и удержание парламентского большинства - абсолютно не утратили своей актуальности.

В общем, роман идейный, для обдумывания, быстрого ритма и жёсткого действия как в первых романах автора здесь нет.

Оценка: 7

Как-то все угрюмо высказываются об этом произведении, хотя конечно судить не мне. На мой взгляд это произведение отличное. Человек разумен, а толпа неудержимая тупая сила. Это очевидная истина. Человек боится всего чего не понимает или страшится. Учёный создавший чудо пищу с далёкими взглядами на будущее, хотел блага для всего человечества, а получил совсем обратное страх людей перед его придуманным препаратом.

Да под его воздействием дети вырастали до гигантских размеров, но они были людьми, такими же как и все, только ростом огромны. У каждого своя душа, мысли и любовь.

Понятна их ненависть ко всем тем мелким людишкам, которые ненавидели их, а если точнее боялись, причём очень. Можно было бы сосуществовать вместе, так нет надо обязательно уничтожить. Книга великолепна. Советую к прочтению.

Оценка: 10

Ладно, я примерно понимаю, что хотел аллегорически сказать этим произведение автор о «гигантах мысли среди карликов духа». Но та форма, в которой это реализовано, никак не дает проникнуться идеями произведения. Гигантские люди будут требовать гигантского количества ресурсов, из-за чего вполне возможно начнут широко воевать с «коротышками», а затем возможно и вовсе перегрызутся друг с другом, вовсе забыв о своем стремлении к звездам. Потому что высокие идеалы – высокими идеалами, а кушать тоже что-то надо. Конечно, во времена, когда писалось произведение, проблемы перенаселения нашего несчастного мирка стояли не так остро. Но автор уже тогда воочию мог хотя бы на примере родного Лондона увидеть, к чему примерно может приводить слишком большая концентрация человеческой массы.

Но все же основной недостаток произведения – это его финал. Который не открытый, а просто оборванный. Рассыпав ворох идей, писатель удаляется оставив своих героев и читателей перед лицом неизвестности. Возможно, ему впереди виделось исключительно радужное будущее гигантов. А как по мне, здесь еще много о чем можно было бы сказать. И сделать это было бы не так сложно, учитывая структурную форму произведения, состоящего из различных фрагментов. Но, увы и ах, о том, что ожидало титанов в мире лилипутов в дальнейшем с точки зрения автора мы так и не узнаем. Ему это было уже не интересно, видимо, увлекшись идеями, он в итоге просто несколько подзабыл о своих героях.

Оценка: 6

Я очень трепетно отношусь к книгам Герберта Уэллса, так как именно с «Машины времени» и «Войны миров» в далеком детстве и началось мое знакомство с фантастикой как жанром. И именно после этих книг я и полюбила фантастическую литературу. По этому, не могу я судить строго книги Уэллса. Да, этот роман явно не лучшее произведение автора. Идея уже далеко не нова. Концовка скучновата и переполнена лишними деталями. Но написан роман великолепным языком, а первая половина книги - еще и с юмором. И не стоит забывать про год написания. В свое время эта книга была одной из первых на данную тему.

Так что - 9 из 10.

Оценка: 9

Весьма удачное произведение. Здесь каждый найдёт для себя, то, что ему нравится. Любители динамичных приключений - охоту на гигантских крыс и другой нечисти (1 часть), любители описаний - развитие главного героя (2 часть), любители социального романа - разногласия между людьми и гигантами (3 часть). Главной идеей романа является отношение людей-консерваторов, привыкших и любящих старый строй, ко всему новому. А всё новое в разной степени что-нибудь разрушает в старом строе, как здесь неуклюжие гиганты часто громят людское хозяйство, вызывая к себе недоверие и ненависть.

Уэллс закончил роман в очень правильном месте. На мой взгляд, он бы испортил впечатление, если бы продолжил повествование. Он уже сказал то, что хотел сказать, а что будет дальше - несущественно, додумывайте сами. А мрачный уэллсовский стиль дополняет эффект. Браво, 10 из 10.

Оценка: 10

Мне кажется, что это первый роман в фантастике, в котором автор поднимает проблему противостояния старого человека (обычного) и нового (генномодифицированного). Потом произведений будет много, когда они станут приобретать самые невероятные способности и, как говорили в советской фантастике, мы вырастили нового улучшенного человека. Одним словом оригинальная, серьезная, классическая фантастика со всеми её достоинствами, которой самое место на коллекционной полке.

Часть первая

«Рождение Пищи»

1. Открытие пищи

В середине девятнадцатого века в нашем странном мире стало невиданно расти и множиться число людей той особой категории, по большей части немолодых, которых называют учеными - и очень правильно называют, хоть им это совсем не нравится. Настолько не нравится, что со страниц «Природы» - органа, который с самого начала служит им вечным и неизменным рупором, - слово это тщательно изгоняют как некую непристойность. Но госпожа публика и ее пресса другого мнения, она-то их именует только так, а не иначе, и если кто-либо из них привлечет к себе хоть капельку внимания, мы величаем его «выдающийся ученый», «маститый ученый», «прославленный ученый», а то и еще пышнее.

Мистер Бенсингтон завоевал рыцарские шпоры (если можно сказать так о джентльмене, обутом в суконные башмаки с разрезами) своими блестящими исследованиями по части наиболее ядовитых алкалоидов, а профессор Редвуд обессмертил себя… право, не помню, чем именно. Знаю только, что чем-то он себя обессмертил. А слава обычно чем дальше, тем громче. Кажется, славу ему принес обширный труд о мышечных рефлексах, оснащенный множеством таблиц, сфигмографических кривых (если я путаю, пусть меня поправят) и новой превосходной терминологией.

Широкая публика имела об этих джентльменах довольно смутное представление. Изредка в Королевском обществе, в Обществе содействия ремеслам и тому подобных учреждениях ей представлялся случай поглядеть на мистера Бенсингтона или по крайней мере на его румяную лысину, краешек воротничка или сюртука и послушать обрывки лекции или статьи, которую, как ему казалось, он читал вполне внятно; помню, однажды, целую вечность тому назад, когда Британская ассоциация заседала в Дувре, я забрел в какую-то из ее секций - то ли В, то ли С; - расположившуюся в трактире; из чистого любопытства я вслед за двумя серьезными дамами с бумажными свертками под мышкой прошел в дверь с надписью «Бильярдная» и очутился в совершенно неприличной темноте, разрываемой лишь лучом волшебного фонаря, при помощи которого Редвуд показывал свои таблицы.

Слабости ученых бесспорны, как ничьи другие, не заметить их невозможно. Живут эти люди замкнуто, в своем узком мирке; научные изыскания требуют от них крайней сосредоточенности и чуть ли не монашеского уединения, а больше их почти ни на что не хватает. Поглядишь, как иной седеющий неуклюжий чудак, маленький человечек, совершивший великие открытия и курам на смех украшенный широченной орденской лентой, робея и важничая, принимает поздравления своих собратьев; почитаешь в «Природе» сетования по поводу «пренебрежения к науке», когда какого-нибудь члена Королевского общества в день юбилея обойдут наградой; послушаешь, как иной неутомимый исследователь мхов и лишайников разбирает по косточкам солидный труд своего столь же неутомимого коллеги, - и поневоле поймешь, до чего мелки и ничтожны люди.