Легенды самбо. Легенда самбо: «Черный монах» Василий Ощепков

На Южном Сахалине 6 января 1892 года в семье каторжников появился на свет незаконнорожденный сын Ощепков Василий Сергеевич - будущий великий спортсмен и основатель отечественного дзюдо. Мальчик был изгоем, а учитывая то, что в возрасте 11 лет он стал круглым сиротой, можно только догадываться, какая участь ждала ребенка в условиях каторги.

Жизнь на каторге и родители

У каторжных были очень разные судьбы, среди них встречались не только уголовники, но и «политические» деятели. Могли ссылаться и простые люди, получившие такое наказание за незначительное преступление.

Но все было не так сурово и однообразно в интеллектуальной и образовательной атмосфере в то время на Сахалине, как это может показаться. Во времена Николая II была возможность получить хорошее образование, именно на той каторге выросли известные деятели и ученые:

исследователь Антарктиды Дмитрий Гирев;
народоволец и исследователь айну Бронислав Пилсудский;
«каторжное воспитание» получил Даниил Хармс.

Поэтому не каждый родившийся на каторге обречен на скорбную участь. В Японию Василий Ощепкин попадает в 13-летнем возрасте к архиепископу здесь же на полном содержании подросток получает духовное образование и начинает заниматься дзюдо.

Мама - Мария Семеновна - родилась в 1851 году, умерла в 1904 году. Когда сыну было 8 лет, Марию перевели в ссыльнопоеселенки, она выдержала 18 лет каторги и 60 плетей за побег с исправительно-трудовых работ. Отец - Сергей Захарович Плисак - столяр, скончался в 1902 году. Родители Ощепкина жили в гражданском браке.

В канун Нового года Василий Ощепков - гений самбо в будущем, был окрещен священником Александром Унинским. Крестным отцом стал старший писарь Управленческих войск на Сахалине Георгий Павлов-Смирнов. Крестная мать - Пелагея Яковлевна Ивановна.

Биография кратко

Ощепков Василий Сергеевич - самый известный трудолюбивый выпускник Токийской гимназии. В Японию он попал в августе 1907 года. Затем:

окончил успешно школу Кодокан;
стал первым российским и четвертым европейским выпускником, которому удалось постичь секреты японского рукопашного боя;
в СССР создал школу дзюдо и пропагандировал этот спорт;
в 1917 году проводятся первые соревнования по дзюдо;
в 1932 году этот спорт был включен в программу ГТО;
в 1937-м Василий Сергеевич был арестован и убит.

В начале XX века оборонительная доктрина России нуждалась в квалифицированных, обученных профессиональным приемам сотрудниках. Императором Николаем II был подписан указ в 1903 году о создании специальной контразведочной службы. Для таких целей в Европу привлекались японские специалисты или выпускники школ по дзюдо страны Восходящего Солнца. Для России такая роскошь была недопустима только потому, что Япония предпочитала работать с западными государствами.

Учебные заведения для занятий по самообороне создавались секретно, чтобы не привлекать внимания. Уроки проводились под крышами разных учреждений, одним из которых и была духовная семинария, куда попал русский мальчик Василий Ощепков. Курсантами могли быть подростки, чьи родители погибли в Русско-японской войне.

Учеба и достижения

В 1911 году, 29 октября, молодой Ощепков поступает в школу Кодокан. У него всегда наблюдалась тяга к знаниям, он был трудолюбив и талантлив. Основным требованием к ученикам было запоминание каждого слова, сказанного наставником Дзигаро Кано. Если кто-то отвлекался и не смотрел на доктора, его не брали.

Каждый абитуриент был под строгим контролем учителя. Мальчику из России было очень сложно научиться сидеть по-японски. Ноги Васи немели, но он не вставал, тем самым проявляя почтение к своему наставнику.

Спустя год после начала обучения Ощепков получает первый дан по дзюдо и немногим позже - второй. Он досконально изучал дисциплину, оттачивал всю технику владения ею и получил право подвязаться черным поясом. Василий Ощепков стал первым россиянином в истории, который получил квалификацию мастера. Это был момент славы, его уважали, любили им восхищались, называли русским медведем, добившегося своей цели.

Помимо дзюдо, в гимназии, где учился молодой спортсмен, велись занятия по:

истории Японии и Дальнего Востока;
литературе;
грамматике;
чтению писем;
переводу газетных статей;
заучиванию богословских дисциплин;
русскому языку.

Василий с успехом закончил учебу в 1913 году. Его аттестат был заполнен оценками высшего балла и несколькими отметками «хорошо».

Создание первой школы дзюдо в России

В Россию Василий Ощепков вернулся в 1914 году после окончания учебы. Он был определен в Заамурский военный округ в Харбин в качестве переводчика в контрразведке. Далее он устраивается в отдел разведки Приамурского округа. В это же время он создает первую в России школу дзюдо.

Этот момент является знаковым в истории российского спорта: лето 1914 года - это дата рождения отечественного дзюдо. Тогда была настоящей экзотикой, даже для сильных спортивных европейских держав. А в России в небольшом городке действовала секция дзюдо, где Василий Ощепков самбо и дзюдо мог обучить любого желающего.

Молодежь могла прийти в секцию и заниматься с профессиональным тренером, набралось более 50 человек. Тренировки проходили в задании городского общества «Спорт» во Владивостоке, сооружение сохранилось до сих пор и теперь здесь спортзал Тихоокеанского флота. С 2012 года детская-юношеская школа в городе Александровске носит имя знаменитого мастера. В холле здания размещены фото Василия Ощепкова.

На базе школы работает секция дзюдо, с численностью в полсотни человек. В память о мастере было проведено здесь два областных турнира по самбо в 2014 и 2015 годах.

В Москве Василий Ощепков дзюдо обучал чекистов, милиционеров и красноармейцев боевому искусству.

Во время своей профессиональной деятельности Василий Сергеевич изучал печатные публикации и следил за тенденциями развития единоборства, он собрал к 1937 году большую библиотеку по разным техникам самозащиты, единоборствам и дзюдо.

Согласно информации из всемирной энциклопедии, созданной в Англии, первые соревнования по дзюдо за пределами Японии были проведены в 1919 году. Но в отечественных газетных архивах говорится о российском дзюдо, соревнования по которому проводились как минимум двумя годами ранее европейского дебюта.

В поисках работы Василий едет в Александровск, на Сахалин где он родился и зарабатывает на жизнь демонстрацией фильмов. В сентябре 1923 года Василий Сергеевич начинает плодотворное сотрудничество с правительством в рядах советской армии - в разведке. Ощепков работал под псевдонимом «ДД». В своих фильмах он делился ценными разведывательными данными, затем он направляется снова в Японию.

Послевоенные годы

Ощепков Василий Сергеевич самбо обучает инструкторов физкультуры СССР. Преподавательская география Василия расширялась и с 1925 года, он работал в Новосибирске в На фронте он получил профессию военного переводчика, поэтому мог позволить себе частые заграничные поездки. Ощепков постоянно совершенствовался в своем увлечении, изучал и осваивал новые приемы, вырабатывал свою технику их исполнения. Так постепенно появилась другая дисциплина - самбо.

В правилах поединка было внесено разделение по весовым категориям, изменилась форма участников:

вместо татами был борцовский ковер;
заменились узкими куртками;
спортивные трусы использовались вместо дзюдоистских штанов;
на поединок борцы выходили в специальной обуви, а не босиком.

Существенные изменения потерпели не только правила самой борьбы, но и ее организационные моменты, строгий контроль велся за состоянием здоровья участников. Рукопожатие было обязательным элементом каждого соревнования. Противники пожимали руки друг другу до и после схватки.

Развитие системы единоборства и ученики Ощепкова

Ощепковская система развивалась и совершенствовалась без влияния зарубежных, в том числе и японских, школ дзюдо. Василий Сергеевич не имел высшего спортивного образования, но его стремление и подход к своему делу стали поистине научными. Мастер постоянно развивал навыки и делал дзюдо уникальным спортом, но он не замыкался исключительно на этом занятии.

Со временем сами японцы оценили по достоинству технику единоборства самбо, сказав, что она более совершенна, чем дзюдо. Стиль борьбы Ощепкова берется на вооружение в высшие учебные заведения и воинские части. Принимает мастер активное участие в разработке комплекса «Готов к труду и обороне СССР». Среди воспитанников Василия Сергеевича были такие мастера, как:

В.Г. Кузовлев;
В.В. Сидоров;
Н.М. Галковский;
И.В. Васильев;
Р.А. Школьников;
А.А. Харлампиев и многие другие мастера.

В 30-х годах Ощепкова вызвали в Москву, чтобы там он смог обучать советских солдат рукопашному бою на основе дзюдо.

Арест и гибель

Конец 30-х годов стал для дзюдо мрачным периодом - это вид спорта был запрещен как «чуждое советскому люду занятие». Летом 1937 года Василий Сергеевич открыл в Высшей школе тренеров специализацию по дзюдо.

Создатель боевого самбо Василий Ощепков будет репрессирован за шпионаж в сентябре 1937 года и через месяц он погибнет в тюрьме. Он стал основателем дзюдо, но в пользу самбо отказался от него, был предан интересам советских спецслужб, но по одной версии был расстрелян сразу после ареста, по другой - умер от сердечного приступа.

В 1937 году дзюдо исключили из учебной программы высших учебных учреждений физкультуры. В сентябре этого же года вышло постановление о привлечении гражданина Ощепкова к уголовной ответственности за шпионаж в пользу Японии. В то время ночные аресты были обычным делом по всей стране. Под подозрение попадали в первую очередь те, кто был за границей. Ощепков относился, к сожалению, именно к этой категории людей.

Такая трагическая учесть настигла многих авторитетных и гениальных людей того времени. Спустя 20 лет дело об аресте будет пересмотрено и выяснено, что Василия Ощепкова взяли под стражу и предъявили обвинения на незаконных основаниях. Он понимал, что дзюдо в таком виде, как есть, не решит все вопросы по самообороне.

Со временем строгий, выдержанный стиль борьбы приобрел черты «вольного единоборства», где все приемы были отточены до совершенства и взяты из других интернациональных школ. Так зародился новый вид спорта - самбо. И стал преподавать Василий Ощепков боевое самбо.

Личная жизнь

Основатель самбо Василий Ощепков трижды состоял в браке. После развода с первой женой, Екатериной Журавлевой, сердце нашего героя поразила 17-летняя девушка из Харбина. Маша заканчивала тогда последний класс гимназии. Это была взаимная любовь с первого взгляда, но Мария скончалась от туберкулеза. Свою третью жену - Анну Ивановну Казембек, Василий нашел в Москве.

Несмотря на то что жизнь Ощепкова была тесно связана со спортом, здоровьем он не отличался. Он даже на тренировках никогда не снимал маек и футболок, ученики поговаривали, что его одолевает кожное заболевание. Даже будучи подростком он имел проблемы с волосами, он брился наголо, потому что лысел.

Возрождение дзюдо

Возрождение дзюдо произошло в 60-х годах, в это же время дисциплину включили в Олимпийские игры. Восстанавливали борьбу на основе единоборства самбо.

В биографии Ощепкова и истории развития самбо есть один интересный момент. В большинстве отечественных источников именно его называют родоначальником этой дисциплины. Безусловно, осознавать, что одним из создателей такого популярного спорта является наш соотечественник, очень приятно. Однако ради справедливости надо сказать, что есть и оппоненты этого утверждения.

В этом споре фигурирует еще одно лицо и вполне основательно - Спиридонов Виктор Афанасьевич, которого также считают самбистом-первопроходцем. К слову, именно он употребил термин «самбо» первым. Были еще некоторые личности, претендовавшие на звание первопроходца дзюдо и самбо. Ощепков же заслужил такое звание тем, что он перерабатывал уникально известные единоборства, создавая собственный стиль.

Система развития дзюдо основана на японском единоборстве Кодокан искусство было технически переработано и обогащено новыми приемами, взятых из многих интернациональных систем самообороны, рукопашного боя, борьбы, бокса. Со временем эта дисциплина превратилась в идеальную самостоятельную систему.

Система дзюдо Ощепкова была полностью сформирована к началу 30-годов. Совершенствовать ее помогали ведущие специалисты СССР по разным единоборствам, ученики и помощники.

Память о гении самбо

В память об основателе отечественного дзюдо в 2000-х годах были организованы турниры по самбо по всей России. Осенью 2012 года во Владивостоке был открыт памятник мастеру-самбо. «Спортивная федерация дзюдо» занимается в Сахалине популяризацией наследия Ощепкова. Областными властями поддержано предложение назвать одну из новых улиц Южно-Сахалинска именем В.С. Ощепкова.

Ощепков создал уникальное, новое боевое искусство на основании дзюдо. Большое внимание уделялось ударной технике, и работе без одежды, приемам, взятых из китайских боевых искусств.

Подводя итоги

Вряд ли можно переоценить вклад в отечественный спорт Василия Сергеевича, разведчика СССР, который много лет проработал в Японии. История его жизни и сегодня окружена легендами, одно сказать можно точно: уникальная личность - Василий Ощепков. Биография его не оставляет равнодушными исследователей - энтузиастов, которые по крупицам собирают информацию о его жизни.

Вся жизнь мастера как исполнение необычного приговора: он родился в семье каторжников, выжил там, где все умирают. Чудом оказался в Японии под присмотром Николая Японского, учился в лицее и отличился трудолюбием. Стал учеником самого основателя дзюдо Кано Дзигоро.

Гражданская война, нескончаемые мятежи в Приморье - через все это проходил Ощепков Василий. Он был разведчиком на Сахалине, работал в Японии, возвращался в Советский Союз, полностью отдавался спорту, открыл секцию дзюдо и развивал эту дисциплину.

Служил в японской армии, сотрудничал с царской контрразведкой и долго жил в стране Восходящего Солнца.

Этот выдающийся спортивный деятель ушел из жизни в возрасте 44 лет, на пике своих творческих возможностей, многие свои смелые планы он так и не воплотил в жизнь.

Ощепков Василий Сергеевич (1892-1937 )
- родоначальник отечественного дзюдо и один из основателей борьбы самбо. Родился в конце декабря 1892 года (точная дата рождения неизвестна) в пос. Александровский пост на о.Сахалин. Незаконнорожденный сын каторжанки М.Ощепковой. После поражения России в русско-японской войне 1905 Южный Сахалин был отторгнут от России, и юный Ощепков невольно стал подданным Страны восходящего солнца.

Мать Ощепкова умерла, когда сыну исполнилось 11 лет. В судьбе мальчика принял участие архиепископ Японский отец Николай, человек широких взглядов, который сумел создать в Японии православную духовную миссию. В одно из учебных заведений этой миссии, семинарию в г.Киото, попал четырнадцатилетний сирота Вася Ощепков. Среди дисциплин, изучавшихся в семинарии, была борьба дзюдо. Раз в год в семинарии проводился отбор лучших учеников для обучения в знаменитом институте Кодокан-дзюдо, возглавляемом основателем дзюдо Дзигоро Кано. 29 октября 1911 Ощепков был принят в это учебное заведение, о чем в архивах Кодокана сохранилась соответствующая запись. Василий покинул семинарию в Киото и переселился в Токио, где находился институт Кодокан. 15 июня 1913 Ощепков получил первую мастерскую степень - седан (первый дан) - и подпоясал свое кимоно черным поясом. Вскоре он сдал экзамены на второй дан. Ощепков стал первым русским и четвертым иностранцем, заслужившим степень мастера по дзюдо Кодокан.

Возвратившись в Россию в 1914, Ощепков работал военным переводчиком в штабе Приамурского военного округа во Владивостоке. Тогда же под эгидой Владивостокского общества "Спорт" Ощепков организовал первый в России любительский кружок по изучению дзюдо. Кружок просуществовал до 1920 года.

По окончании японской оккупации Дальнего Востока Ощепков направился на о.Сахалин, а затем в Токио, где под прикрытием кинобизнеса вел разведывательную деятельность. Поставлявшаяся им информация в основном оценивалась в СССР как "ценная" и "очень ценная". Однако в служебной характеристике разведуправления его взгляды оценены как "сменовеховские", и в 1926 Ощепков был отозван в Советский Союз.

В 1928 приказом Реввоенсовета СССР Ощепков был назначен военным переводчиком в один из отделов штаба Сибирского военного округа и переехал в Новосибирск. Преподавал дзюдо в Новосибирской школе милиции и штабе Сибирского военного округа.

Вскоре Ощепкова перевели в Москву, в Управление по боевой подготовке РККА. В конце 1929 при Управлении для начальствующего состава московского гарнизона были организованы курсы инструкторов по обучению военнослужащих рукопашному бою. Руководителем курсов и автором программы обучения был назначен Ощепков. В самом начале 1930-х годов для гражданского населения был учрежден физкультурный комплекс, получивший название "Готов к труду и обороне". В качестве одной из норм ГТО второй ступени предусматривались приемы самозащиты для мужчин и женщин. Разрабатывать эту норму ГТО было поручено Ощепкову.

В 1929 Ощепков стал преподавателем Государственного центрального института физической культуры. Работа в Институте физкультуры дала Ощепкову уникальную возможность познакомиться с системами борьбы народов СССР, представители которых обучались у него на кафедре. Он проанализировал международные спортивные единоборства, китайское ушу и целый ряд национальных видов борьбы с точки зрения их применимости в боевой схватке. На основе дзюдо Ощепков начал создавать более совершенную прикладную борьбу, которая впоследствии получила название самбо.

Среди его воспитанников были В.Г.Кузовлев, В.В.Сидоров, Н.М.Галковский, И.В.Васильев, Р.А.Школьников, А.А.Харлампиев и многие другие мастера. В 1932 в Институте физкультуры Ощепков организовал первые открытые соревнования по дзюдо. В 1935 состоялись первенство Института физкультуры и первый чемпионат Москвы. Тогда же были организованы Московская и Всесоюзная секция "вольной борьбы дзюдо", председателем которой стал Ощепков.

В 1937 дзюдо как система, вышедшая из капиталистической Японии, была исключена из учебных планов институтов и техникумов физкультуры. 29 сентября 1937 Лубянка выпустила постановление: "Ощепков Василий Сергеевич достаточно изобличается в том, что, проживая в СССР, занимается шпионажем в пользу Японии... Гражданина Ощепкова привлечь в качестве обвиняемого по ст. 58 п. 6. Мерой пресечения способов уклонения от следствия и суда избрать содержание под стражей". В ночь с первого на второе октября 1937 Ощепков был арестован по обвинению в шпионаже в пользу Японии и десять дней спустя скончался в камере Бутырской тюрьмы.

Спиридонов Виктор Афанасьевич
(основатель Самбо)

До революции Спиридонов был кадровым офицером. Но не полковником, и не гвардии. Служить начал рядовым, уйдя в армию с семнадцати лет — вольноопределяющимся, в современной терминологии — добровольцем. Получил унтер-офицерские лычки и был командирован в Казанское пехотное училище. Юнкера еще осваивали тактику и фортификацию, кололи штыком чучело, а над Желтым морем у Чемульпо уже прогремели орудия «Варяга». В 1905 году в новеньких офицерских погонах Спиридонов отправляется туда, где разгорались сражения печально знаменитой русско-японской войны, в Маньчжурию.

На долю свежеиспеченного офицера выпал совсем недолгий период фронтовой жизни, но, должно быть, у подпоручика была настоящая солдатская хватка: домой он возвратился с крестом Анны и Станислава. Виктор Афанасьевич был знаком с вариантом джиу-джитсу, который оказался занесенным в Европу уже после русско-японской войны, в период мирового триумфа этой системы самозащиты. Время всеобщего увлечения джиу-джитсу отнюдь не прошло для Спиридонова даром. Был он человеком ловким и сильным, большим специалистом в военно-прикладной гимнастике, знал французскую борьбу, английский бокс и без особого труда основательно изучил японские приемы, хотя, вероятнее всего, пользовался при этом всего лишь описаниями в различных руководствах, изданных в России и за рубежом. Несмотря на фронтовые заслуги, успехи Спиридонова по службе, как и у любого армейского пехотного офицера, были невелики: истекшие десять лет приносят ему повышение всего лишь на один чин.

С первых же дней мировой войны он снова на передовой. Вторая война для командира пехотной роты поручика Спиридонова закончилась в тот самый день, когда в бою под посадом Лашевым над его головой разорвалась австрийская шрапнель. Тяжело контуженный и раненый, он год провалялся в госпиталях, а потом был «уволен от службы с произовдством в следующий чин и награждением мундиром и пенсией». Пенсия, впрочем, была мизерной. И не в те ли голодные годы пришлось раненому офицеру научиться тачать дамские ботинки? Вообще у него была уверенная хватка хорошего русского мастерового: при случае мог починить водопроводный кран, брался и за другие слесарные работы.

Революцию Спиридонов встретил в Москве. Время было нелегким для бывших офицеров: в них видели потенциальных врагов, подозревали в измене. Отставному штабс-капитану пришлось почувствовать это на себе... В девятнадцатом году он работает в Главном броневом управлении Красной Армии. А вскоре, оправившись от последствий контузии, становится преподавателем Московских окружных курсов инструкторов спорта и допризывной подготовки, одного из тех учебных заведений, которым суждено было стать родоначальниками советского спорта. Среди многих дисциплин, изучавшихся курсантами, была также «защита и нападение без оружия». Должность главного руководителя по этому предмету занимал Виктор Афанасьевич.

В те далекие годы спорт, и главное, его преподавание стояли на очень низком уровне, особенно в России, где физическая культура еще не успела получить достаточного развития. Но если почти в любом из культивировавшихся тогда у нас видов спорта уже существовал пусть небольшой, но тем не менее какой-то опыт, то в самозащите не было даже этого. Более того: алчная и невежественная орава самозванных знатоков джиу-джитсу коммерческого толка успела настолько скомпрометировать эту систему, что многие из спортивных специалистов уже просто не принимали ее всерьез. Многие, но только не Спиридонов. Бросавшиеся в глаза недостатки японской самозащиты не могли помешать ему видеть ее несомненные достоинства, понимать ее «рациональное зерно». И его не испугали ни сложность, ни объем работы, которую предстояло выполнить. А начинать пришлось не то чтобы с нулевой отметки, а, если хотите, даже с отрицательной. Он вторгался в область, где все было неясно, а зачастую и намеренно запутано. Никакой методики преподавания не было и в помине. Да и какая там методика, когда единственное, с чем начинал Спиридонов — это пара десятков приемов, из которых далеко не все были достаточно надежны. Все, абсолютно все нужно было находить и решать самостоятельно: какие именно приемы он отберет и покажет курсантам, как объяснит, в какой последовательности построит обучение. Главный руководитель придирчиво отбирал только самые надежные и простые приемы, на которые можно было бы положиться в любой переделке. Этому правилу он будет неизменно следовать и в дальнейшем, в течение всех двадцати лет своей деятельности. И неудивительно, что просматривая современные руководства самообороны непременно встречаешь большее из того, на чем когда-то остановился Спиридонов. Работа, конечно, велась, что называется, на ощупь, почти вслепую. Далеко не все выходило гладко. Немало было ошибок, заблуждений. Да и могло ли их не быть при таких сложных условиях?

Главное, что с самого начала Спиридонову удается встать на тот путь, по которому пойдет развитие всего современного искусства защиты и нападения без оружия: создание новой, «синтетической» системы, составленной из лучших приемов уже существующих систем. И тогда, всего лишь по истечении второго года работы, у Виктора Афанасьевича уже были основания говорить о преподаваемых им приемах, как о «проверенных на опыте, в жизни, обучавшимися ранее лицами». А впоследствии он вспоминал: «Впадая в начале своей работы в ошибку при определении ценности тех или иных приемов в смысле применения их к жизни, мне, тем не менее, в 1921 году, благодаря практическому изучению, удалось осознать ошибку существовавшей в то время системы. В то же время детальное изучение всех приемов, имевших применение в нашей действительности, указало новый и, как мне кажется, правильный путь.» В 1922 году перед работниками службы правопорядка была поставлена задача — постоянно совершенствовать свое стрелковое искусство и физическую подготовку. Ведь эти качества не только входили в число слагаемых, обеспечивающих успех проводимых операций, но даже гарантировали в определенной мере жизнь чекиста в опасных ситуациях. (Если, конечно, вообще могли существовать какие-то гарантии при такой изнурительной и нечеловечески напряженной службе!)

Созданное вскоре спортивное общество «Динамо», объединив в своих рядах спортсменов-чекистов, пограничников и милиционеров, приняло на себя солидную работу по выполнению поставленных задач. Естественно, что этому обществу, кроме всего прочего, предстояло возглавить работу в области такой специфической спортивно-прикладной дисциплины, как самозащита без оружия. И действительно, динамовская секция защиты и нападения вскоре стала общесоюзным центром по разработке техники, тактики, методики преподавания и пропаганде самозащиты. А начать всю эту деятельность и направлять ее в дальнейшем довелось, конечно же, Спиридонову. Он был в числе самых первых спортивных специалистов, пришедших на работу в новорожденное общество. И наверное, это было наиболее закономерно. В 1923 году Виктор Афанасьевич являлся наиболее знающим, если вообще не единственным специалистом в своей области. Входил он к тому времени и в спортивный актив столицы.

Все это, несомненно, предопределило его приход в «Динамо», но думается все же, что главная причина была иной. Как и прежде, на передний край Спиридонова вела сама логика его характера. Не даром же рассказывают, что этот бывший фронтовой офицер по собственной инициативе не раз участвовал в операциях по ликвидации воровских притонов вместе со своими учениками из угрозыска. Это был какой-то, может быть немного старомодный, но, поистине, рыцарь без страха и упрека... Спиридонов получил теперь огромную всесоюзную аудиторию, очень внимательную и очень нуждавшуюся в его суровой науке. И Виктор Афанасьевич не обманул ее ожидания. Несмотря на неизмеримо возросший объем работы, он трудился со свойственной ему энергией и, как всегда, с полной самоотдачей. Обучает боевым приемам чекистов, работников милиции, командиров и бойцов пограничных войск. Вручает им то самое «невидимое оружие», которое так было необходимо в их опасном труде. И не одному здоровенному бандиту случалось изумляться тому, что скрутил его невысокий, на вид слабосильный чекист. Деятельность его в «Динамо» не только предъявляла новые возросшие требования, она давала еще широчайший простор Спиридонову для осуществления всех, даже самых смелых его планов. Решить задачу преподавания самозащиты во всесоюзном масштабе можно было только вырастив сотни хорошо подготовленных инструкторов. И вот Спиридонов работает еще и над проблемой подготовки инструкторских кадров.

Уже через несколько лет рядом с ним встала целая шеренга лучших его учеников, способных воспитывать не только рядовых самбистов, но и умелых преподавателей. Особенно выделялись двое из них: Д. А. Давыдов и М. И. Соломатин, которых Виктор Афанасьевич с благодарностью и уважением называл своими «постоянными помощниками в трудном и новом деле создания стройной системы самозащиты». Одна за другой выходят в свет три книги Спиридонова — об основных принципах его системы. Секции самозащиты (как их тогда называли — группы самосовершенствования) начинают функционировать не только в московской, но и во многих динамовских организациях: в Ленинграде, Ростове-на-Дону, Свердловске, на Украине, в Сибири и Закавказье. Неугомонный патриот своего дела, Виктор Афанасьевич объездил всю страну, пропагандируя приемы самозащиты. Всегда очень охотно выступал в чекистских и милицейских клубах, в учреждениях и воинских частях. Превосходный рассказчик, он умел быть интересным для любой аудитории. А. А. Харлампиев, пришедший в «Динамо» после Спиридонова, вспоминает: «Пропагандист был очень хороший. Куда бы мне не приходилось выезжать, я везде встречал огонек интереса к самбо, зажженный в свое время Спиридоновым». Виктор Афанасьевич ставил перед собой только практические цели: формирование системы самозащиты. Случилось однако так, что именно эта система стала самым первым этапом создания в нашей стране нового прикладного вида борьбы в одежде, в котором разрешалось применение болевых приемов. Того вида, который мы сегодня называем борьбой самбо. Дело в том, что полученные на занятиях боевые навыки лучше всего закреплялись и совершенствовались в вольной схватке. «Состязание является как бы высшей степенью тренировки и последним этапом совершенствования бойца при изучении самозащиты», — такого было мнение Виктора Афанасьевича. И его ученики выходили на ковер в курточках, борцовских ботинках (а чаще — просто в гимнастерках и носках) и проводили учебные схватки. Ненароком появившийся вид спорта оказался очень интересным и увлекательным. Постепенно стали организовываться соревнования и даже первенства по специально разработанным Спиридоновым правилам. Борцы разделялись на семь «весовых групп», а проведение болевых приемов допускалось не только как теперь, при борьбе лежа, но также и в стойке. Кроме того, использовались различные удушающие захваты. Все это, конечно, делало схватки сравнительно опасными и определяло высокие требования к хладнокровию, самообладанию спортсменов. «Состязающимся категорически воспрещается горячиться во время схватки, в каком бы темпе она не происходила», — предписывали правила и грозили нарушителям немедленной дисквалификацией. Стоит заметить, что это с наивной прямолинейностью сформулированное предостережение «горячащимся» вошло впоследствии и в самые первые общесоюзные правила борьбы самбо. В феврале 1929 года впервые был проведен чемпионат московского «Динамо» по новому виду борьбы. В афишах, правда, для пущей общедоступности указывалось: «по джиу-джитсу». Из-за ограниченного числа участников первенство разыгрывалось только в четырех весовых категориях. И хотя считалось, что состязания эти закрытого типа, в течении всех трех дней пока проходили упорные схватки на ковре, спортзал Высшей пограничной школы и старый динамовский зал на Цветном бульваре были переполненными. Мастера самозащиты никак не могли пожаловаться на недостаток внимания со стороны болельщиков.

Интересно, что еще за полгода до этого первенства ученики Спиридонова, к тому времени уже неплохие борцы, успели получить боевое крещение в первой и единственной в истории советского спорта международной встрече по джиу-джитсу. В погожие осенние дни 1928 года вся Москва жила спортивной спартакиадой. На оживленных многолюдных улицах яркими пятнами горели красочные национальные костюмы посланцев всех республик. То и дело слышалась иностранная речь: для участия в Спартакиаде в красную столицу прибыли рабочие-спортсмены многих стран. В состав немецкой делегации вошли несколько специалистов по джиу-джитсу. Немцы выступали в московских парках с показательными схватками, демонстрируя молниеносные броски и неотразимые захваты. Японская система была тогда в новинку даже для задававших тон в спорте европейских стран. И конечно же, германских спортсменов очень удивило, что в далекой и все еще переживавшей трудности Москве оказались свои собственные мастера самозащиты. Да и не только оказались, но даже осмелились бросить им вызов. Однако самый большой сюрприз ожидал гостей впереди. Хотя они с чисто немецкой аккуратностью точно следовали всем предписаниям японских профессоров, московские парни сумели все-таки победить их в этой знаменательной товарищеской встрече. Спиридонов тщательно согласовал с немцами условия встречи.

Единственный оставшийся в живых участник этого исторического матча — почетный динамовец В. С. Харитонов — вспоминал, с каким волнением готовились они к состязанию. Борьба велась до первого удачного приема. Партнеры подбирались примерно равного веса. Состязались всего три пары — от легкого к более тяжелым весам. Первым из динамовцев вышел на ковер низкорослый энергичный Пронин и, несмотря на понятное волнение, сумел провести победный болевой прием. Вторым вступил в состязание Харитонов, чью внешне неторопливую манеру ведения борьбы товарищи в шутку называли «меланхолией». Этот «меланхоличный стиль» определил выигрыш его обладателя и победу всей советской команды. Все, что теперь могли сделать гости — это уйти от поражения «всухую», и они реализовали эту возможность: третий член динамовской команды — Василенко — ушел с ковра побежденным. Тот стиль борьбы, с которым столкнулись в Москве германские спортсмены, хотя далеко еще не стал борьбой самбо, какой мы видим ее сегодня, но уже не был и японским джиу-джитсу в точном смысле этого слова. Восемь лет упорного труда Спиридонова не пропали даром. Этот человек не мог оставаться ортодоксальным копиистом. Хорошо зная все достоинства джиу-джитсу, Спиридонов тем не менее никогда не был бездумным адептом этой знаменитой системы. Его мнение категорично и недвусмысленно: «Искусство самозащиты помогает одержать победу всеми имеющимися средствами, поэтому при самозащите нельзя придерживаться одной какой-либо системы, никогда не охватывающей всех многочисленных и многообразных положений при жизненных столкновениях, а необходимо использовать все полезное и из других систем, раз это ведет к победе».

И Спиридонов смело вводит в практику лучшие приемы из вольной и классической борьбы, в том числе и опасные — запрещенные, берет на вооружение удары из английского и французского бокса, кропотливо отыскивает самобытные приемы, рожденные боевой и бытовой практикой. Отлично понимая, что любой прием «работает» только при необходимой быстроте исполнения, начинает (едва ли не впервые в практике вообще отечественной борьбы) хронометрировать время, затрачиваемое на их проведение. При всем этом он создает не некую абстрактную систему, не самозащиту «вообще», а четко ориентированную именно на наши условия.

По этой причине, в частности, оказались в основном безжалостно выброшенными излюбленные у японцев нажатия на «чувствительные точки». Значительно отличающийся от японского тип нашей одежды сводил на нет всю эффективность таких приемов. И вот в результате многолетнего труда Спиридонова на свет появилась оригинальная система самозащиты, у которой общего с джиу-джитсу оставалось только название. От него, естественно, тоже пришлось в конце концов отказаться. Свою систему Виктор Афанасьевич поначалу именовал просто «самозащиту». Впоследствие, отдавая дань модным тогда сокращениям, назвал системой «Сам». Но, вероятно, это название было не самым удачным. В среде спиридоновских учеников рождаются новые его варианты: «самоз», и, наконец, пришедшая на смену всем остальным звонкая аббревиатура «самбо» — «самозащита без оружия».Но хотя предыстория самбо начинается именно со Спиридонова, сам он едва ли когда-нибудь задумывался об этом. Делом своей жизни он считал созданную им систему самозащиты без оружия «Сам». Для ветерана-динамовца эта система была как бы его личным вкладом в дело борьбы с преступностью. Один из учеников Спиридонова рассказывал, что Виктор Афанасьевич умер прямо на самбистском ковре, когда в наиболее тяжелые военные годы обучал приемам наших диверсантов перед заброской их в немецкий тыл. Рассказчик называл город, где это якобы произошло. И хотя было все не так, хотя в действительности Спиридонов умер дома от неизлечимой болезни, но разве рождение такой вот легенды не показывало, что старый самбист, вопреки самой смерти, остался в строю, как солдат, навечно занесенный в списки своей роты.

Василий Ощепков - ещё один "крестный отец" самбо. По степени влияния на развитие этой дисциплины Василий Ощепков был просто "локомотивом". В 1913 году Ощепков закончил институт дзюдо "Кудокан" в Токио. Дзюдо он постигал от самого Дзигоро Кано. Ощепков стал третьим европейцем, получившим второй дан по дзюдо. По возвращении в Россию Василий открывает секцию дзюдо и проводит первый в истории чемпионат по дзюдо между японскими и русскими спортсменами. Ощепков активно и плодотворно занимается обучением рукопашному бою милиционеров и Красной армии, но постепенно отходит от "японских стандартов". Он изменяет форму, вводит русскоязычные термины. Заменяет поклон, на обязательное рукопожатие до и после схватки, вводит разделение на весовые категории. Ощепков внедряет в арсенал японских приёмов элементы различных национальных видов борьбы, меняет покрой куртки, вводит "борцовки".

Родился 25 декабря 1892 или 6 января 1893 Александровск-Сахалинский, Сахалинская область, Дальневосточный край, РСФСР.

Мать - Мария Семёновна Ощепкова (1851-1904), приговорённая в 1890 году к 60 плетям и 18 годам сахалинской каторги за побег с исправительно-трудовых работ в Пермской губернии и переведенная в ссыльнопоселенки только тогда, когда Василию было 8 лет. Отец - заключивший «тюремный брак» с каторжанкой, вероятно ссыльнопоселенец Сергей Захарович Плисак, крестьянского сословия, столяр, умер в 1902. Вскоре умерла и мать Василия, и он остался сиротой.

После передачи в 1905 году Южного Сахалина японцам по Портсмутскому миру оставшийся в 1904 году полным сиротой Василий попал в поле зрения российской разведки, испытывавшей недостаток в японистах, и был отправлен на учёбу на остров Хонсю в Японии, где с сентября 1907 года обучался в духовной семинарии Токио при православной миссии, организованной будущим святым Николаем Японским, по окончании которой мог стать священнослужителем. В семинарии преподавалось дзюдо, и по рекомендации тренера как лучший дзюдоист семинарии 29 октября 1911 года Василий был допущен к вступительным испытаниям и принят в институт дзюдо Кодокан в Токио, основанный Дзигоро Кано. 15 июня 1913 года Ощепков получил первую мастерскую степень - сёдан (первый дан); в октябре 1917 года, во время командировки в Японию, сдал экзамены на второй дан, став первым русским и третьим европейцем, получившим второй дан по дзюдо. Следует отметить, что в то время в дзюдо было не 10 данов, как сейчас, а только 5.

Закончив семинарию, в 1913 году вернулся в Россию. Работал переводчиком в контрразведке сначала Заамурского округа пограничной Стражи в городе Харбине, затем - в отделе контрразведки штаба Владивостокской крепости Приамурского военного округа во Владивостоке. В 1914 году основал там просуществовавшую до 1920 года первую в России секцию дзюдо и впервые в мире провёл международные соревнования по дзюдо c участием спортсменов из союзной России в Первой мировой войне Японии в 1915 и 1917 годах. Неоднократно выезжал в командировки в Японию. В 1918 году обучал дзюдо милиционеров Владивостока.

В 1919 году работал у колчаковцев и в японском Управлении военно-полевых сообщений переводчиком, в этот период он через сослуживца, земляка и сокурсника по Токийской семинарии Трофима Юркевича установил связь с Осведомительным отделом подполья РКП(б). Одновременно предприимчивый Ощепков пытается зарабатывать: открывает школу обучения японскому языку, участвует в торговых операциях с Японией и даже покупает кинопроектор.

В 1921 году Ощепков вернулся в Японию как собственник унаследованных от отца домов в Александровске под видом кинопрокатчика. С 1920 года весь Сахалин был оккупирован японскими войсками, и это открывало перспективы для разведывательной деятельности, так как по японским законам кинопрокатчик был обязан устраивать льготные сеансы для военнослужащих. Его донесения в СССР имели важный практический смысл, отличаясь полнотой и обстоятельностью.

В 1924 году начальство предлагает ему перебраться на Южный Сахалин, однако Ощепков выдвигает встречное предложение о продолжении разведывательной деятельности в Токио, на что получает согласие и в октябре отбывает в Харбин, а оттуда через Кобэ - в Токио. В Харбине он знакомится и быстро женится на своей землячке Марии. В Токио Ощепков организовал работающую разведывательную сеть, однако из-за разногласий с некомпетентным начальством ему в 1926 году пришлось вернуться в СССР, где он был обвинён в растрате казённых средств. Чтобы компенсировать 3140 иен, израсходованных на агентов, но не подкреплённых расписками, ему пришлось распродать практически всё личное имущество, включая кинопроектор.

В штабе СибВО не собирались терять высококвалифицированного япониста, и В. С. Ощепков был оставлен во Владивостоке в качестве переводчика. 27 января 1927 года приказом № 26 Реввовенсовета СССР «Ощепков Василий Сергеевич определён на службу в РККА». Потом на этом основании «приказом войскам сибирского военного округа за № 19» В. С. Ощепков «назначается на должность переводчика 7-го отделения Штаба округа» в Новосибирске, причём назначение было оформлено задним числом - с 15 апреля 1926 года, с выплатой всего положенного за этот период денежного довольствия.

Практически все средства В. С. Ощепкова уходили на лечение больной жены. Он стал пытаться добиться перевода в Москву или Ленинград, где можно было бы обеспечить более действенную лечебную помощь и иметь более высокий оклад, для чего пытался убедить военное начальство в перспективности использования дзюдо в военном обучении (см. ниже). В итоге в сентябре 1929 года его усилия увенчались успехом, и он был вызван в Москву. Его жена к этому моменту уже скончалась.

В 1914 году, сразу после приезда в Россию, В. С. Ощепков организовал во Владивостоке кружок дзюдо, функционировавший по адресу ул. Корабельная набережная, д. 21 (ныне - спортивный клуб Тихоокеанского флота), о чём в июне 1915 года появилась статья в столичном журнале «Геркулес». В 1917 году во Владивостоке состоялся первый в истории широко разрекламированный международный матч по дзюдо: ученики В. С. Ощепкова состязались с воспитанниками японского высшего коммерческого училища города Отару, приехавшими во Владивосток, подобный международный матч был и в 1915 году.

В 1927 году в Новосибирске на собрании ячейки Осоавиахима при штабе Сибирского военного округа В. С. Ощепков выступил с рассказом о дзюдо, после чего немедленно было решено организовать для сотрудников штаба кружок по изучению приёмов самозащиты. Услугами редкого специалиста поспешило воспользоваться и местное общество «Динамо».

Сразу после перевода в Москву В. С. Ощепков открыл при Центральном доме Красной Армии (ЦДКА) двухмесячные курсы «дзюу-до» (написание того времени). После первых показательных выступлений в ЦДКА немедленно были созданы две группы из военнослужащих и работников Дома Армии, а также первая в стране женская группа.

В 1929 Ощепков стал преподавателем Государственного центрального института физической культуры (Инфизкульта). Работа в Институте физкультуры дала Ощепкову уникальную возможность познакомиться с системами борьбы народов СССР, представители которых обучались у него на кафедре. Он проанализировал штыковой бой, международные спортивные единоборства, китайское ушу и целый ряд национальных видов борьбы с точки зрения их применимости в боевой схватке. На основе дзюдо благодаря этому анализу Ощепков и создал более совершенную прикладную борьбу, которая впоследствии получила название самбо.

В 1930 году при непосредственном участии В. С. Ощепкова было подготовлено и опубликовано «Руководство по физической подготовке РККА», а в 1931 году - методическое пособие «Физические упражнения РККА», где впервые в нашей стране была изложена комплексная программа обучения рукопашному бою. Параллельно с публикацией методических материалов В. С. Ощепков провёл специальные курсы для начальствующего состава Московского гарнизона, а затем развернул работу в инструкторско-методическом бюро при Московском гарнизонном комитете, непосредственно сам осуществлял преподавание рукопашного боя в нескольких воинских частях, а также принял участие в состязаниях комсостава Московского гарнизона по штыковому бою, заняв там первое место.

В 1931 году в СССР был разработан физкультурный комплекс «Готов к труду и обороне СССР» (ГТО СССР). В 1932 году был учреждён комплекс ГТО второй ступени, в котором, в качестве одной из норм, появились приёмы самозащиты. Разработкой комплекса приёмов для ГТО-II по поручению спецкомиссии под председательством С. С. Каменева занимался именно В. С. Ощепков.

В 1930 году на базе ЦДКА, но по линии спорткомитета СССР, В. С. Ощепков провёл специальные курсы инструкторов, на которых получили подготовку преподаватели физвоспитания из самых различных регионов страны. Среди них был Александр Рубанчик из Ростова-на-Дону, который служил в милиции, и по инициативе которого Ощепков провёл показательные выступления в Центральной высшей школе милиции, в которых, кроме него самого, приняли участие выпускники курсов в полном составе. Демонстрация имела потрясающий успех, после чего В. С. Ощепков немедленно был приглашён для преподавания в этом головном учебном заведении милиции. Помимо обязательного курса рукопашного боя, В. С. Ощепков стал вести в ЦВШМ и клубную работу, которая продолжалась и на военном факультете Инфизкульта. Программа обучения Ощепкова и клубные занятия в ЦВШМ были ликвидированы в 1934 году по требованию В. А. Спиридонова, заявившего, что это противоречит его собственной и официально утверждённой программе.

В 1932 году при Инфизкульте был учреждён военный факультет. Преподавание рукопашного боя и борьбы в одежде как на факультете, так и на организованных при нём курсах осуществлялось тоже Ощепковым. В 1933-1934 годах он также обучает учащихся двухгодичной школы профсоюзов имени Н. М. Шверника. В 1934 году Василий Сергеевич создаёт свою секцию в только что построенном Дворце спорта Авиахима, которую в 1935 году передаёт своему ученику, практиканту из Инфизкульта А. А. Харлампиеву. Летом 1937 года В. С. Ощепкову удалось добиться открытия специализации по дзюдо в организованной при Инфизкульте Высшей школе тренеров.

В ночь с 1 на 2 октября 1937 года был арестован. Ощепков умер в камере Бутырской тюрьмы 10 октября - по официальной версии от сердечного приступа.

В 1957 году, благодаря стараниям вдовы Ощепкова, Анны Ивановны, он был реабилитирован.

Ощепков был трижды женат. С первой женой, Екатериной Журавлевой, он развёлся в Харбине в 1924 году, после того как, будучи в командировке, влюбился в 17-летнюю землячку из Александровска Марию Григорьевну, жившую к тому времени в том же городе. В 22 года в Новосибирске вторая жена умерла от туберкулёза. В Москве Ощепков женился на Анне Ивановне Казембек.

В последние годы у Ощепкова стали появляться проблемы со здоровьем. Ученики Ощепкова отмечали, что он никогда не показывался перед ними обнажённым хотя бы по пояс. Некоторые делали вывод, что он скрывал какое-то кожное заболевание. Ученик Харлампиева и Ощепкова А. А. Будзинский рассказывал, что был на квартире у учителя в начале 1937 года в переулке Медведева. По его словам, «Василий Сергеевич лежал на постели и был болен, его уже мучила болезнь сердца, и он не расставался с нитроглицерином».

В 2000-е годы в различных регионах России были организованы клубы и турниры по самбо памяти В. С. Ощепкова, в том числе Всероссийский юношеский турнир по боевому самбо памяти В. С. Ощепкова. Во время встречи совета Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества АТЭС во Владивостоке в сентябре 2012 года там был открыт памятник мастеру.

В декабре 1892 года в поселке Александровский пост на каторжном Сахалине у заключенной - крестьянской вдовы Марии Ощепковой - родился сын Василий. Каторжанки были лишены права на законный, признаваемый государством и церковью, брак. Их дети автоматически считались незаконнорожденными. По всем канонам тех лет, младенца, входящего в жизнь с двойным клеймом - незаконнорожденный и сын каторжанки, - ждала незавидная судьба. В довершение всех бед уже в 11 лет мальчик осиротел.

Но несколько лет спустя жизненный путь сироты счастливо пересекся с дорогой замечательного человека - архиепископа Японского, Преосвященного Николая. В одно из учебных заведений, созданных в Японии архиепископом, в духовную семинарию Киото, и попал 14 - летний Вася Ощепков. В семинарии для желающих преподавали основы борьбы дзюдо, всего лишь 25 лет назад созданной знаменитым теперь педагогом Дзигаро Кано. Василий с головой окунулся в эту новую для себя, увлекательную стихию

Сообразительный и ловкий ученик, быстро постигавший технику японской борьбы, понравился преподавателю, и тот оказал ему одну немаловажную услугу. Раз в год проводился отбор лучших для обучения в знаменитом институте Кодокан - дзюдо, и учитель под большим секретом сообщил приглянувшемуся ему русскому пареньку необычный принцип этого отбора.
Наступил торжественный день. В зале множество молодых претендентов расселись на татами, и сам основатель дзюдо доктор Кано обратился к ним с длинной и довольно скучной речью. Молодым людям, при всем уважении к оратору, трудно было удержаться от того, чтобы не оглянуться по сторонам, не взглянуть на своих соседей. Но Ощепков уже знал, что сзади за ними пристально следят преподаватели Кодокана. И каждое движение расценивается ими как невнимание и недостаточное уважение к великому гроссмейстеру дзюдо. Василий еще не привык как следует сидеть по-японски: без стула, на собственных пятках. Затекшие ноги невыносимо ныли, но он по-прежнему не двигался. Когда к нему подошли и сказали, что он принят в Кодокан, Ощепков попытался встать на совершенно занемевшие ноги, но так и не смог этого сделать, а только повалился на бок.

В архивах Кодокана до наших дней сохранилась запись о поступлении туда Василия Ощепкова - 29 октября 1911 года. Василий в полном объеме познал суровую школу дзюдо тех лет. Даже еще в недавнее время японские специалисты считали, что практикуемая в Стране восходящего солнца тренировка дзюдоистов непосильна для европейцев. Тогда же система обучения была просто безжалостной. Еще недостаточно умелого Ощепкова швыряли на жесткие татами, душили и выламывали руки, а он по дзюдоистскому обычаю благодарил их за науку смиренным поклоном даже тогда, когда у него оказалось сломанным ребро. Вскоре, однако, с ним уже стало не так-то просто бороться даже искушенным спортсменам. Никто из поступивших вместе с Василием учеников не выдержал испытаний: все оставили Кодокан, не закончив курс обучения. А он не только успешно закончил это весьма своеобразное заведение, но и стал после этого претендовать на получение мастерского звания. Всего лишь полгода потребовалось ему для того, чтобы подпоясать свое кимоно черным мастерским поясом. Японцы необычайно ревностно относились тогда к присуждению мастерских степеней - данов, особенно иностранцам. Ощепков стал первым русским и одним из всего лишь четверых европейцев, заслуживших в те годы первый дан. Упрямый русский юноша даже удостоился благосклонности самого Кано Дзигаро, который был не очень-то щедр на похвалу. Довольно скоро строгие экзаменаторы Кодокана единодушно присвоили ему следующую, более высокую мастерскую степень - второй дан.

Возвратившись на родину, Ощепков, знавший не только японский, но и английский язык, начал работать военным переводчиком. Оказавшись вновь в России, именно он стал пионером дзюдо в нашей стране и щедро делился своими обширными познаниями с молодежью. Во Владивостоке до наших дней сохранился старый одноэтажный кирпичный дом номер 21 на Корабельной набережной. Теперь в нем размещается спортивный клуб Тихоокеанского флота. А более семи десятилетий назад дом занимало Владивостокское общество "Спорт", где выпускник Кодокана развернул работу со свойственной ему энергией. Шел 1914 год.

В то время экзотическая японская борьба была в новинку даже для задававших тон в спорте западных держав, а в самом отдаленном провинциальном городке России активно действовал кружок дзюдо, насчитывавший до полусотни занимающихся.

Овладев основами этой борьбы, кружковцы стали проводить в обществе поначалу внутренние состязания. Кстати, самая первая в мире международная встреча по дзюдо состоялась не в Париже, Лондоне или Нью-Йорке, а во Владивостоке! Как писала газета "Далекая окраина": "... в помещении Владивостокского общества "Спорт" состоялось весьма интересное состязание по "Дзюу-Дзюцу" прибывших из Японии во главе со своим преподавателем господином Хидетеси Томабеци экскурсантов - воспитанников японского высшего коммерческого училища города Отару и местного спортивного кружка "Спорт", организованное руководителем этого кружка В.С. Ощепковым, при личном участии самого господина Ощепкова, привлекшего массу публики... Некоторые приемы самозащиты были продемонстрированы господином Ощепковым, причем нападения на него делались не только лицом к лицу, но и сзади".
Чудом сохранилась даже и фотография, запечатлевшая участников этой встречи в полном спортивном облачении и во главе с Ощепковым и Томабеци, который тоже обладал черным поясом. В 1917 году Ощепков активно участвует в процессе формирования милиции. На курсах подготовки новых защитников порядка города и уезда он преподает искусство самообороны без оружия.
Ощепков продолжал преподавать дзюдо, но в годы японской оккупации Дальнего Востока был призван в колчаковскую армию. Как специалиста, свободно владеющего японским языком, его откомандировали в японское управление военно - полевых сообщений. Но кроме этого у него очень скоро появляется и еще одно "совместительство". Вероятно, с помощью своего старого, еще семинарского приятеля Трофима Юркевича, переводчика Главного штаба японских экспедиционных войск и нашего разведчика, Василий устанавливает связь с Осведомительным отделом подпольной Рабоче-крестьянской партии большевиков. Он не разделял коммунистической идеологии и членом партии никогда не был. Просто он слишком хорошо знал о давних планах захвата наших земель и, как убежденный русский патриот, начал свою героическую и смертельно опасную борьбу с оккупантами, Василий любил замечательную древнюю культуру Страны Восходящего Солнца, ее трудолюбивый талантливый народ, но, вместе с тем, изнутри познал и ненавидел кровавые повадки и давнюю антирусскую устремленность агрессивного японского милитаризма. Беспардонная интервенция возмущала и до глубины души оскорбляла его. Это и определило его выбор, только и возможный для истинного патриота. Ведь единственной силой, реально противостоящей интервентам, являлись большевики. Вот почему, хорошо зная, как "разделывают" подследственных заплечных дел мастера в японской жандармерии, Василий, тем не менее, шел на огромный риск и сотрудничал с красным подпольем. Служил не партии, а только лишь своей родной униженной и ограбленной России. Через Управление военно-полевых сообщений проходило немало секретных документов и, благодаря "колчаковскому переводчику", все они становились известны антияпонскому подполью. И будет вполне справедливым сказать, что в общем деле освобождения российского Дальнего Востока, была доля и его героического, столь опасного труда.
Когда же оккупанты убрались восвояси, Василий отправился на Сахалин, в свой родной Александровск, где ему, возможно, все еще принадлежали два отцовских дома. Купил кинопроектор "Пауэре" и стал зарабатывать на жизнь, демонстрируя там фильмы, Очень скоро весь Дальний Восток был снова присоединен к России, лишь Северный Сахалин продолжали топтать японские интервенты. И это создавало необходимость получения информации об их воинском контингенте на острове. А во Владивостоке не забыли об Ощепкове. По рекомендации того же Юркевича, поручившегося за своего старого товарища, теперь уже советская военная разведка обратилась с предложением сотрудничества, Василий сразу же согласился. Наглухо отрезанный от советской действительности, он заведомо идеализировал советскую власть. Видел в ней не только носительницу народной справедливости, но и твердую защитницу российских интересов на Дальнем Востоке.
Впоследствии, уже возвратившись в Россию, Василий объяснил свое решение так: "Я командирован нашей армией на опасную и важную для Родины работу. На эту работу может встать человек, прежде всего, глубоко любящий свою Родину и ненавидящий вечного и хитрого врага России. Я истинно русский патриот, воспитанный, хотя и в японской школе. Но эта школа научила меня любить, прежде всего, свой народ и Россию. Я воспитывался на средства русской армии, чтобы посвятить себя вечному служению Родине, что я и делаю с 1914 года".
Если в тридцатые годы в Советском Союзе уже была создана лучшая в мире разведка, то в начале двадцатых она пребывала в самом незавидном состоянии. Иностранные разведслужбы уже располагали всеми чудесами шпионской техники тех лет: миниатюрными фотокамерами; прибором, способным наносить на стекло очков невидимый без микроскопа объемистый текст; тайниками в зубных коронках; мудреными шифрами и, конечно, симпатическими чернилами. А Василий был вынужден писать открытым текстом на внутренней стороне конверта или между строк письма такими "новейшими" симпатическими чернилами, как луковый сок, которым и ограничивались все его "технические средства". К тому же, этим "луковым горем" его заботы, отнюдь, не заканчивались. Еще приходилось категорически требовать от начальства, чтобы связник - механик с российского парохода "не предавался бы вину, пока не выполнит поручения, то есть не передаст мне Вашу информацию и не примет и не отвезет на пароход, спрятав в надежном месте для Вас информацию. Курьеру, явившемуся в пьяном виде, информация доверяться не будет. Это вопрос у нас с Вами больной! Никакие словесные поручения курьеру не делайте, так как по этому делу я никаких разговоров вести не буду. Курьер не должен идти сразу ко мне, а только побродив по городу, так как за высадившимися пароходными служащими по пятам следует жандарм, филер. Мне же ходить на берег и встречать моториста сейчас нельзя, так как на берегу во время прихода русского парохода всегда стоят дежурные жандармы, которые меня хорошо знают, и мое шатание по берегу, иногда допоздна, в ожидании моториста, может только навести подозрение. Вам не известна строгость кордона на Погибях, который обязательно обыскивает не только груз, но и возчиков". Вполне естественно, что вынужденный работать в таких отчаянных и совершенно неприспособленных, примитивных условиях, Ощепков был обречен рассчитывать только на себя: "Работал исключительно своими силами. Я человек из тех немногих, кои верят только в себя".
И заметьте, не Василия инструктируют, а совсем наоборот, этот разведчик - новичок инструктирует начальство. Сообщает о методах слежки жандармерии; указывает, где связнику может грозить особая опасность; предлагает наиболее эффективные методы работы и меры безопасности. Просит, в частности, назначить его сахалинских агентом российского общества "Доброфлот", которое осуществляло связь с островом. Это позволило ему, не вызывая подозрений, являться на пароходы для получения письменных заданий, пересылавшихся в жестяных коробках монпансье или зубного порошка с двойным дном. Ощепков был "человеком, сделавшим самого себя". Необыкновенно одаренный, он совершенно самостоятельно разработал наиболее эффективные методы своей работы. И можно только удивляться, насколько профессионально сделал это начинающий разведчик, не имевший никакой специальной подготовки и даже достаточного опыта. У него в активе было только отличное знание языка. Но Василию не составляло большого труда перезнакомиться чуть ли не со всем офицерским корпусом оккупированной северной половины острова. Японцы охотно шли на контакт с доброжелательным и общительным русским, хорошо знавшим их обычаи. К тому же знавшим японскую литературу, искусство и историю, пожалуй, даже получше некоторых из них. Что же касалось господ - жандармов, исполнявших контрразведывательные функции, то для них было специально установлено даже бесплатное посещение любого сеанса в небольшом ощепковском кинотеатре.
А специально для солдат обаятельный кинобизнесмен не только устраивал в гарнизонах бесплатные выездные сеансы, но даже выступал в роли "бенси". Это японское слово Ощепков переводил как "говорун". Звукового кино в те годы еще не было. И если у нас фильмы "озвучивали" пианисты - таперы, то в Японии это делали "бенси". Своих фильмов там почти не было. И "говорун" не только переводил западноевропейские титры, но и пояснял детали абсолютно чуждой японцам западной жизни.
Ощепковские благотворительные сеансы гармонично сочетали приятное с полезным: скучавшие на чужбине солдаты получали хорошее развлечение, а Василий хорошую возможность получить ценные разведданные. Стоит ли удивляться, что очень скоро во Владивостоке получили первое донесение начинающего разведчика. Удивление мог вызвать только сам этот двенадцатистраничный машинописный материал, тайком по ночам отпечатанный кинопредпринимателем на папиросной бумаге. Это разведывательное донесение восхищает удивительно исчерпывающей полнотой, сравнимой разве что с тем, чем располагало само японское командование. Начиная с полных биографий высшего командного состава (происхождение, семейное положение, образование, прохождение службы, участие в военных кампаниях, награды и т.д.) и кончая точной численностью и вооружением гарнизонов даже небольших населенных пунктов; от солдатских настроений и до чисто экономических данных о хищнической эксплуатации оккупантами природных богатств острова. Ощепков приобретает фотоаппарат, быстро овладевает искусством съемки и увлеченно запечатлевает прекрасные сахалинские пейзажи и мужественный облик своих знакомых самураев. Но на стол разведотдела во Владивостоке ложатся фотографии японских боевых кораблей, "аэролодок" и населенных пунктов с подробным и точным обозначением размещенных в них военных объектов. Обрадованное столь богатыми результатами начальство сыплет все новые и новые задания: "Установите срочно нумерацию частей японского гарнизона на Северном Сахалине от роты и отдельной команды до армии включительно... Вышлите подробную карту хотя бы на японском языке". Карта поступает во Владивосток с припиской разведчика, которая дает ответ и на предшествовавший запрос об экономических планах оккупантов: "На карте восточного побережья Сахалина красным карандашом мной обозначены нефтяные места, изыскания на которых дали благоприятные результаты". (Среди перечисленных Василием фирм, собиравшихся качать русскую нефть, бросается в глаза уж очень знакомое сегодня название "Мицубиси"). Он сообщает также, что выслать подлинники японских секретных документов не сможет, но постарается их сфотографировать.
Очередная почта ставит задание раздобыть новые уставы японской армии и прислать их переводы. "Задачи, выставленные Вами настолько трудны, что опыта на этой почве явно не хватает. К тому же, это дело заставляет меня, человека частного, сделаться военным... Заставляет взяться за изучение военного японского письменного языка, так как это работа по специальным военным терминам…"
Даже сейчас интеллигентные японцы не знают всей бездны иероглифов своего родного языка. Что же касается специальной военной терминологии, то здесь возникали еще и трудности особого порядка: она не только содержала множество своих собственных специфических слов - иероглифов, но зачастую еще и самые обыденные и понятные слова обретали в военном контексте свой особый, совершенно непонятный для штатского смысл. А никаких военных японо - русских словарей тогда еще не существовало. Но это, конечно, не могло остановить "частного", то есть штатского человека Ощепкова. Он только запрашивает: "Для пособия к переводу японских уставов, если мне удастся их раздобыть, прошу Вас выслать мне наши старые уставы старого режима и японский устав в переводе, сделанном Блонским в 1909 году. Устав Блонского, правда, устарел, но в смысле терминологии поможет мне. Работа серьезная, ответственная, и, не изучив детально дела давать голословные сведения, я не могу…"
Последняя фраза отлично показывает ответственное, добросовестно - въедливое отношение молодого разведчика к своей нелегкой работе. Его готовность, даже в опасно тесном японском окружении, приняться за дело, которое отнюдь не входит в его профессиональные разведывательные функции длительную, трудоемкую работу по переводу новых японских уставов. Если нужно, значит, будет сделано… А новые задания идут в Александровск сплошным конвейером: "Хотелось бы иметь ответы на следующие вопросы: общий обзор сахалинской японской армии и гражданских учреждений... Есть ли намерения эвакуации и ее срок?.. Были ли какие-либо пополнения или уменьшения армии в 1923 году?.."
К сожалению, однако, это была дорога с односторонним движением. Необходимые для работы деньги высылаются в Александровск крайне неаккуратно, с длительными задержками и после многих напоминаний. А вот скрупулезные отчеты в расходовании каждой иены требуют неукоснительно и категорично. Счета, выписанные на японском приказывают непременно переводить на русский язык. И это при всем том, что пересылка этой никчемной и мелочной бухгалтерии только создает совершенно ненужный, излишний риск.
Для демонстрации в японских гарнизонах, да и в своем кинотеатре необходимы новые фильмы, и разведчик просит прислать их. Однако его обращения оказывается недостаточно; начальству нужны дополнительные "подтверждения" обоснованности этой просьбы. И вот к делу подшивается секретный рапорт завагентурой Арканова начальнику разведчасти 17-го Приморского корпуса: "Со слов маршрутного агента Иванова подтверждается необходимость снабжения резидента "Д.Д." картинами и биноклем цейса для наблюдения за японскими судами. Прошу для пользы дела обратиться от имени Корпуса в Примгубисполком (киносекция ГУБОНО) о выдаче".
Бинокль - имущество военное, резидент вскоре его получает. Но вот победить губисполкомовских культуррегеров оказалось не по силам ни разведчасти, ни всему Приморскому корпусу в полном составе. Расстаться с фильмами ни для какой "пользы дела" могущественная киносекция не пожелала. И Василий так и остался без того, что было насущно необходимо для дальнейшей работы. Уж потом ему удалось за собственный счет закупать фильмы с помощью своего старого товарища Трофима Юркевича.
Сегодня трудно даже поверить, что подобный "театр абсурда" мог существовать, но такова была реальность начала двадцатых годов. Случались и другие нелепые ситуации, когда опасность вдруг возникала с совершенно неожиданной стороны. "Гражданин Буриков изжил меня… С японцами я здесь справлюсь скорее, чем с русскими языками"- написал Ощепков. А стояло за этими непонятными словами вот что. Василий, который к этому времени уже был женат, имел в "Доброфлоте" какой-то приработок, так как его киносеансы, среди которых было немало бесплатных - солдатских, давали весьма скудные доходы. Буриков, то ли завидуя "богатству" "владельца кинотеатра", то ли претендуя на его должность в "Доброфлоте", затеял грязные интриги с бесконечными сплетнями, жалобами и, похоже, даже выслеживанием, дабы уличить своего врага в нерадивой работе в "Добро-флоте". В обыденной обстановке подобное пристально - кляузное преследование могло бы вызвать всего лишь отвращение. Но когда под таким самодеятельным колпаком оказывается разведчик, это уже грозит непредсказуемо опасными случайностями, вплоть до глупейшего провала. Во Владивостоке это поняли, и больше Ощепков уже не упоминает о своем неутомимом ненавистнике, которого, вероятно немедленно отозвали. Справиться с "гражданином Буриковым" разведотделу оказалось значительно легче, чем одолеть строптивых губисполкомовских бюрократов, владевших кинолентами.
Оценив богатейшие возможности резидента, начальство пишет, что ему "переброситься необходимо на Южный Сахалин, так как с 1918 года мы совершенно не знаем положения там". В отличие от российской северной, только оккупированной половины, южная часть острова отошла к Японии еще после русско - японской войны 1904-1905 годов и, являясь "иностранной территорией", была сплошным белым пятном для Разведупра. Однако у резидента были свои собственные значительно более смелые и масштабные планы, чем у его начальства. Он выдвинул встречное предложение: "переброситься" не на Южный Сахалин, а в самое сердце Японии - ее столицу. И предложение это, отнюдь, не было безумно авантюрным. Оно было, как обычно, тщательно и всесторонне продуманно, а к его осуществлению Василий уже даже начал готовиться. Получил очень теплое благодарственное письмо от японской администрации острова - Военно административного управления, загодя договорился с жандармерией об упрощенном оформлении разрешения на въезд и поделился со знакомыми офицерами своими планами кинобизнеса на их родине. Ими это было встречено с одобрением и значительно большим пониманием, чем в разведотделе. Судя по тому, что происходило в дальнейшем, начальство слегка даже ошеломил этот отчаянно рискованный, но столь же заманчивый план. Весьма вероятно, что тогда - в 1923 - 1924 годах, кроме дипломатических работников, крайне ограниченных в своих возможностях, в Японию вообще не были внедрены наши разведчики, и Ощепкову предстояло стать первопроходцем на этом рискованном, непроторенном пути. Во Владивостоке, конечно же, понимали огромные выгоды этого отчаянного предприятия, но столь же хорошо знали о своих скудных финансовых возможностях, едва ли способных выдержать подобную валютную нагрузку.
"Главная маска, все-таки, будет кинематограф",- писал разведчик и получал ответ: "Предложенная Вами маскировка требует максимум времени и средств, которыми мы не располагаем в настоящее время". Для работы в Японии Василий просил снабдить его новым кинопроектором и фильмами. Ему рекомендуют вообще отказаться от "киномаскировки" и отправиться туда "как обыватель - беженец", постаравшись затем устроиться переводчиком "в одно из гражданских правительственных учреждений Японии". Понимая полную бесперспективность подобного предложения, Ощепков категорически отказывается ехать в Японию, кроме как в качестве кинематографиста. Однако, вместо кинооборудования и финансовых средств, получает столь модное в те тяжелые годы пламенное, демагогически-пропагандистское обращение, орфография которого сохранена:

Уважаемый товарищ

Работа необходимая государству еще в зачаточном состоянии, намечаются только ея вехи, насчупывается почва, а потому Ваше предложение, беспорно хорошо но при отсутствии материальных средств в настоящее время не выполнимо, тем более, что Дальний Восток еще отправляется от нанесенных ему экономических разрушений интервенцией. Наша цель при минимальных затратах, подробно осветить нашего врага Империалистическую Японию. В этом отношении Вы поможете как человек знающий быт и условия жизни Японии. Всем, чем можем мы содействовать Вам, в Вашей трудной работе мы представим, но больше только обещать в будущем, с восстановлением нашего экономического быта. И так Уважаемый Товарищ - РСФСР ждет от Вас гражданского долга...
Скорее всего работа в Японии была бы сорвана, если бы один умный, смелый и профессионально очень грамотный человек не написал рапорт, адресованный непосредственно заведующему агентурой Разведчасти 17-го Приморского корпуса: "Считаю своим гражданским долгом указать на неправильную и вредную для дела точку зрения, изложенную в вашей инструкции товарищу Ощепкову от 28 сентября с.г. Отказ удовлетворить просьбу тов. Ощепкова в высылке ему аппарата и картин, а также предложение поступить на службу к японцам стоит в полном противоречии с данной ему задачей и знаменует собой связывание по рукам и ногам этого отважного и талантливого разведчика, на редкость мастерски владеющего японским языком, преданного и любящего свое дело. Кинематография - это самый верный и надежный способ для проникновения в среду военной жизни всех родов оружия, тогда как должность переводчика герметически закупоривает человека на весь день, с 10 до 5 часов вечера, между четырьмя стенами одного только избранного учреждения. Что касается службы переводчиком в самой Японии, то это в отношении военных и правительственных учреждений вовсе невозможно, так как в Японии нет надобности в переводчиках на русский язык,
С другой же стороны, в японской армии существует обычай, обязывающий владельцев кинотеатров устраивать для солдат льготные кинематографические киносеансы. Такое положение вещей дает широкую возможность тов. Ощепкову вести точный учет всех частей, бывать в штабах и фотографировать различные приказы, табели, условные сигнализации, орудия, укрепления, военные суда с их артиллерией. Проникать в запрещенные для посторонних лиц районы, как Ныйский залив, где расположен 12-й батальон. Вести широкие знакомства, появляться в нужное время в различных местах. Маскировать свои личные средства, если будет необходимость вести жизнь, превышающую сумму получаемого содержания и вообще успешно выполнять все возложенные на него поручения".
В 1926 году по указанию Разведупра Ощепков возвращается в СССР. Возвратившись во Владивосток, Василий, конечно же, вернулся к спортивной деятельности. Ученики Василия Сергеевича успешно осваивали его науку на специальных шестимесячных курсах, а по окончании обучения им были даже выданы особые удостоверения в подтверждение того, что они прошли "сокращенный курс самозащиты и свободной борьбы по японской системе "Дзюу-До". Пользуясь своим правом мастера второго дана, Ощепков присвоил ученикам, в зависимости от успехов каждого, различные ученические разряды с правом ношения пояса соответствующего цвета, как это принято в дзюдо. В выпуске 1927 года были: В.Г.Кузовлев, который активно работал в Ленинграде, Д.Ф. Косицын, погибший в Великую Отечественную войну, возглавивший один из прославленных партизанских отрядов, Ф.И, Жамков, будущий мастер спорта по стрельбе и ответственный работник Центрального Совета "Динамо", руководивший прикладными видами спорта, в том числе и самбо. А вскоре Ощепков переехал в Новосибирск. Он навсегда покинул Дальний Восток, но стоит сказать, что его ученики, в первую очередь Кузовлев, активно продолжали начатое им дело. Кружок существовал еще много лет и вплоть до 1931 года даже проводил в морском интернациональном клубе самодеятельные международные встречи на татами с моряками иностранных судов, заходивших во Владивостокский порт. Приказом Реввоенсовета СССР Ощепков был зачислен на кадровую службу в Красную Армию и назначен военным переводчиком в один из отделов штаба Сибирского военного округа. На новом месте он сразу же стал пропагандировать свою науку самозащиты, особенно важную в военное время. Василий Сергеевич выступил с увлекательным докладом. А для того, чтобы не быть голословным, тут же продемонстрировал целый ряд приемов обезоруживания. Новосибирские газеты в один голос утверждали, что "приемы поражали своей красивой техникой исполнения и произвели на присутствовавших исключительное впечатление". Немедленно было принято решение организовать для сотрудников штаба кружок по изучению приемов самозащиты. Услугами редкого специалиста поспешили воспользоваться местное общество "Динамо", а также школа милиции.
А вскоре о деятельности Ощепкова узнали в столице, и он получил приглашение в Москву. Теперь уже в центральном органе спортивной печати - декабрьском номере журнала "Физкультура и спорт" за 1929 год - появилось такое интригующее сообщение; "Дзюу-До" - путь к ловкости, так называется неизвестная у нас до сих пор японская система самозащиты. В предстоящем зимнем сезоне Москва с этой системой познакомится. На днях при спортивном секторе ЦДКА открываются двухмесячные курсы. Курсами будет руководить т. Ощепков, окончивший институт "Кодокан-дэюу-до" в Японии (Токио)".
Начинать работу с демонстрации своего искусства стало для Василия Сергеевича уже обычным делом. На этот раз он вышел на сцену зала Центрального Дома Красной Армии. Потребовалось совсем немного времени, чтобы зрители убедились: выступает отличный мастер и блестящий демонстратор. На него нападали одновременно по нескольку вооруженных "противников", рубили шашкой, кололи штыком, били палкой, бросались с кинжалом, стреляли в упор с пистолета. И только отлетали в сторону выбитые из рук ножи, винтовка или пистолет мгновенно оказывались в руках у Ощепкова, не успев даже выстрелить, а "противники" летели на землю, описав в воздухе ногами широкую дугу. Такой эффектный метод демонстрации приемов покорял сердца молодежи, каждому мечталось стать таким же сильным, ловким и непобедимым. Неудивительно, что в ЦДКА немедленно были созданы две группы из военнослужащих и работников Дома Армии.
Опыт многих боев первой мировой войны, "траншейной войны", как ее иногда называли, наглядно показал важность хорошего владения приемами рукопашного боя как с оружием, так и без оружия, особенно в окопных условиях. В армиях капиталистических стран теперь значительно больше внимания уделялось обучению личного состава всем видам рукопашной схватки. Разумеется, советское командование не могло не учитывать всех этих обстоятельств. Еще в конце 1929 года были открыты курсы для начальствующего состава московского гарнизона с целью подготовить и организовать обучение рукопашному бою по новому, готовящемуся к выпуску "Руководству". В программу вошли приемы самозащиты, обезоруживания, а руководителем курсов стал Василий Сергеевич. Конечно же, он не мог не принимать участия и в разработке самого "Руководства". А когда вскоре оно вышло в свет, на его страницах можно было увидеть в иллюстрации, и описание безотказных ощепковских приемов. Тогда же, в самом начале тридцатых годов, для улучшения использования физической культуры в интересах обороны СССР был учрежден наш знаменитый физкультурный комплекс под названием "Готов к труду и обороне". В качестве одной из норм ГТО второй ступени были введены приемы самозащиты и обезоруживания не только для мужчин, но даже для женщин. Разрабатывать эту норму довелось не кому иному, как Ощепкову.
Педагогическая деятельность Василия Сергеевича была поистине неутомимой. Кроме Дома Красной Армии, он несколько лет преподавал в Центральной высшей школе Рабоче-Крестьянской милиции, на различных военных и гражданских курсах, в школе ВЦСПС имени Н.Л. Шверника, во Дворце физкультуры завода N 1 "Авиахим", вел селекционную работу сам и приобщал к ней наиболее способных своих учеников. И, наконец, преподавал дзюдо в Московском центральном институте физической культуры. В центре внимания Ощепкова лежали задачи широкого распространения навыков рукопашного боя.
Развитие Ощепковской системы происходило самостоятельно, без каких-либо контактов с зарубежными школами дзюдо и, что оказалось особенно важно, с канонической японской. Ощепков не имел высшего спортивного образования, такого, какое получили его ученики, но подход Василия Сергеевича к своей работе был поистине научным. На протяжении многих лет своей работы Василий Сергеевич не замыкался в узких рамках дзюдо. Широкий диапазон его профессиональных познаний охватывал еще и последние достижения европейской и американской науки физического воспитания. Это давало возможность восполнять существенные пробелы японской системы. Так, в качестве упражнений общеразвивающего характера он широко использовал так называемые вольные упражнения из популярных систем Мюллера, Бука, Сюрена, из шведской системы. Был также введен строгий контроль за состоянием здоровья занимающихся, существенные изменения вносились также в правила борьбы. Было упорядочено судейство, введено обязательное рукопожатие до и после схватки. Борцы разделялись на весовые категории, которые в зарубежном дзюдо отсутствовали даже до сравнительно недавнего времени. Вводилась русская терминология. Думается, однако, что наиболее важное значение для формирования нового вида единоборства имело создание технического, а в связи с ним и тактического его арсенала. Сам Ощепков немало раздумывал над этим вопросом, отдавая ему едва ли не решающую роль. Ощепков без всяких колебаний отбрасывал "антикварные ценности" и решительно обновлял технику борьбы. Во-первых, он ввел болевые приемы на ноги, которые в спортивном дзюдо не применялись. Кроме того, использовал опыт, большой практики своих многочисленных учеников. Все это, несомненно, давало свои результаты, но решающим все-таки стало другое. Ощепков проанализировал все существовавшие тогда международные спортивные единоборства, китайское ушу и целый ряд национальных видов борьбы с точки зрения пригодности их техники в боевой схватке. В орбите его внимания оказались не только удары ушу, английского и французского бокса, но еще приемы "финско-французской", а также целого ряда видов борьбы, которые Василий Сергеевич именовал "вольной": вольно-американской, швейцарской, кавказской и персидской. Он специально отметил, что некоторые приемы, и в особенности броски, всех видов "вольной" борьбы могут с успехом применяться и в целях самозащиты. Стремясь возможно шире внедрять навыки рукопашного боя, Ощепков ведет работу в самых различных военных и гражданских организациях, но настоящим звездным часом в его деятельности становится преподавание в московском институте физкультуры. Существенно продвинуть вперед дело распространения в стране новой борьбы и самозащиты можно было только при условии подготовки достаточного количества тренеров. И Василий Сергеевич передавал свои знания молодежи с высшим физкультурным образованием. Теперь Ощепков уже был не один, в работу успешно включалось новое поколение его воспитанников. Они преподавали не только в целом ряде столичных кружков, но и в Ленинграде, Харькове и других городах. Постепенно защиту и основанную на ней спортивную борьбу начинают изучать во всех четырех институтах и двадцати четырех техникумах физкультуры страны. Ощепков постоянно заботился о проведении состязаний для своих учеников. А первые открытые соревнования своих воспитанников Василий Сергеевич организовал в институте физкультуры еще в 1932 году. Вместе со своими воспитанниками Ощепков снялся в фильме, который не только демонстрировал технику исполнения приемов, но и пропагандировал навыки самозащиты. В 1937 году была создана Всесоюзная секция, как тогда именовались спортивные федерации, борьбы дзюдо. Ее председателем, разумеется, стал Василий Сергеевич. По существу это уже был новый самостоятельный вид борьбы, который развивался по собственным законам и совершенно независимо от японской системы. Однако новое "имя" - борьба вольного стиля - было присвоено ощепковскому детищу уже после его трагической гибели.
В 1937 году по всей стране гуляла круговерть ночных арестов. В первую очередь подозревались те, кто побывал за границей. А Ощепков имел несчастье принадлежать именно к этой категории. В ночь на первое октября он был арестован и всего десять дней спустя скончался в камере Бутырской тюрьмы. Этот замечательный человек и выдающийся специалист ушел из жизни всего сорока четырех лет от роду, в самом расцвете творческих возможностей, так и не успев осуществить до конца многие из своих смелых замыслов. Печатное наследие этого мастера борьбы и самозащиты, заложившего фундамент нашего самбо, очень и очень невелико.

Чем дольше отстаиваешь права, тем неприятнее осадок.

3 февраля 1903 г . Николай II подписал проект создания в России самой первой в мире «контрразведывательной службы». После войны с Японией штабом Заамурского военного округа были специально выделены денежные средства для обучения в Японии русских подростков. Будущими кадровыми контрразведчиками должны были стать осиротевшие сыновья тех, кто сложил головы в недавней войне.

Сироты направлялись для учебы в духовную семинарию русской православной миссии в Токио и, следовало считать, для того, чтобы в будущем стать образованными священнослужителями Японской православной церкви. Разумеется, о далеко идущих планах «контрразведывательной службы» не знали ни в России, ни в Японии. Все понималось только лишь как благотворительная возможность получить такое хорошее образование, какое на Родине для сирот было заведомо не доступно.

В сентябре 1907 г. в духовную семинарию в Токио попадает и 14-летний Вася Ощепков. Руководил семинарией Архиепископ Японский, Преосвященный Николай. Семинария – любимое детище архиепископа – представляло собой необычное учебное заведение: учились там и русские и японцы, а возраст учащихся от 14 до 60 лет. Учебная программа могла, пожалуй, потягаться и с современными вузами. Семинаристов обучали по полной программе японской гимназии: география, история Японии и Дальнего Востока, литература и теория словесности, грамматика, чтение писем и перевод газетных статей, написание сочинений, и иероглифическая каллиграфия японской и китайской литературы. Да плюс к этому богословские дисциплины, русский язык, литература, всеобщая история.

Василий учился на совесть, по всем этим предметам в его свидетельстве об окончании семинарии от 23 июня 1913 г. стоят лишь завидные, хотя и несколько непривычные для нас оценки – «отлично хорошо – 5» и «очень хорошо – 4». Семинария дала Василию отличное образование, помогла стать по-настоящему интеллигентным человеком в добрых старых русских традициях. В семинарии, как и в Японских школах, преподавались основы борьбы дзюдо, созданным знаменитым педагогом Дзигоро Кано.

Сообразительный и ловкий ученик, быстро постигавший технику дзюдо, понравился преподавателю и тот оказал ему одну немаловажную услугу. Один из лучших учеников Ощепкова Н.М. Галковский рассказывал, что раз в год проводился отбор лучших для обучения в знаменитом центре дзюдо Кодокан, и учитель под большим секретом сообщил приглянувшемуся ему русскому пареньку необычный принцип этого отбора.

Наступил торжественный день. В зале множество молодых претендентов расселись на татами, и сам основатель дзюдо обратился к ним с речью. Нравоучительная речь была длиннейшей и, откровенно говоря, довольно скучной. Молодым людям, при всем уважении к оратору, трудно было удержаться от того, чтобы не оглянуться по сторонам и не взглянуть на своих соседей, но Ощепков уже знал, что сзади за ними пристально следят преподаватели Кодокана. И каждое движение абитуриентов расценивается ими как невнимание, и даже недостаточное уважение к великому мастеру дзюдо. Василий все еще, как следует, не привык сидеть по-японски: без стула, на собственных пятках. Затекшие ноги невыносимо ныли, мучительно хотелось вытащить их из-под себя и выпрямить, но хотя бы просто чуть-чуть пошевелить ногами, но он по-прежнему сидел неподвижно. А когда к нему подошли и сказали, что он принят в Кодокан, Ощепков попытался встать на совершенно онемевшие ноги, но так и не смог этого сделать, а только повалился набок.

В архиве Кодокана до наших дней сохранилась запись о поступлении туда Василия Ощепкова 29 октября 1911 года. Василий в полном объеме познал всю суровую школу дзюдо тех лет. К тому же это было время, когда еще чувствовались отзвуки недавней русско-японской войны, и русского парня особенно охотно выбирали в качестве партнера. В нем видели не условно-спортивного, а реального противника. Вскоре, однако, с ним уже стало не так-то просто бороться даже искушенным дзюдоистам. Никто из поступивших вместе с Василием товарищей не выдержали суровых дзюдоистских испытаний: все оставили Кодокан.

А он не только успешно овладел борцовской наукой, но и стал претендовать на получение мастерского звания. И всего лишь полтора года потребовалось ему для того, чтобы на весеннем состязании по рандори завоевать право подпоясать свое кимоно черным поясом. Японцы необычайно ревностно относились тогда к присуждению мастерских степеней-дан, и особенно иностранцам.

15 июня 1913 г. Василий Сергеевич получает черный пояс первый дан и становится первым русским мастером дзюдо. И долго еще хранил Ощепков японский журнал, написавший о нем: «Русский медведь добился своей цели». В этом же году он заканчивает учебу в семинарии. Возвратившись на родину, Василий, знавший не только японский, но и английский язык, начал работать переводчиком в контрразведке Заамурского военного округа в г. Харбине, а затем в разведотделе Приамурского округа, выезжая иногда с заданиями в Японию.

В начале 20-ых гг. Василий отправляется на Сахалин в свой родной Александровск. Купив кинопроектор, стал зарабатывать на жизнь, демонстрируя там фильмы. С сентября 1923 г. он начинает сотрудничать с советской военной разведкой под псевдонимом «ДД». Демонстрируя фильмы для японских солдат, Ощепков передавал ценные разведывательные данные об оккупированной части острова Сахалин во Владивосток. Затем, по инициативе Василия Сергеевича, его направляют в Японию.

Перед отъездом в Японию Ощепков по служебным делам едет в Китай. В Шанхае, среди многого прочего, он сообщил исчерпывающие сведения о реальных сроках, в пределах которых японцы были способны эвакуировать свои войска с Сахалина. Именно эти сведения позволили полномочному представителю СССР в Китае успешно провести переговоры с Японией и освободить от оккупантов островную российскую территорию. В Японии первоначальный псевдоним сменился на новый «черный монах» или просто «монах». А затем был еще один псевдоним – «японец». Перебравшись в Токио, он поселился неподалеку от казарм третьего полка, расквартированного в районе Адзабу, и свел доброе знакомство с хозяином соседнего фотоателье, сниматься в которое ходил весь полк.
А посещая ближайший клуб дзюдо, Василий познакомился непосредственно и с военнослужащими полка, на которых не могли не произвести сильное впечатление второй дан и стоящее за ним не совсем понятное высокое мастерство европейца. С целью расширения контактов обладатель черного пояса планировал посещать и знакомый с юных лет Кодокан, где его хорошо помнили и ценили. Однако снять квартиру неподалеку пока не удавалось, мешали острые в те годы в Токио жилищный кризис из-за недавнего землетрясения и скудные финансовые возможности.

От разведчика все более категорично начинают требовать все сразу и без особых валютных затрат, постоянно понукают и требуют, чтобы он начал вести самую примитивную игру: давал деньги под расписку, а затем шантажировал получателя. А, кроме того, немедленно установил контакт с прокоммунистическими настроенными лицами. Отлично знающий местные условия резидент терпеливо старался объяснить, что весьма патриотично настроенные японцы при первой же попытке шантажа сейчас же обратятся в полицию. А все «левые» находятся под наблюдением полиции и поспешный контакт с ними заведомо обречен на провал. И он категорически отказался выполнить полученные самоубийственные инструкции. В 1926 году недалекое начальство, взбешенное неповиновением своего подчиненного, приказывают ему вместе с женой немедленно выезжать в Советский Союз.

Так безвременно, но вовсе не по его вине, закончилась уже налаженная и дававшая результаты разведывательная работа. В течение 6 долгих лет он постоянно жил под угрозой репрессии японских, теперь же перед ним впервые, но слишком отчетливо замаячила угроза «родных», советских репрессий.

(В.С. Ощепков среди своих Владивостокских учеников. 1927 год.)

В сентябре 1929 г. его как специалиста по рукопашному бою приглашают для работы в Москву. Однако случилось это слишком поздно: жену, скончавшуюся, не дожившую до 22 лет, он уже похоронил на одном из Новосибирских кладбищ.

В 1932 году при Инфизкульте был учреждён военный факультет. Преподавание рукопашного боя и борьбы в одежде как на факультете, так и на организованных при нём курсах осуществлялось Ощепковым. В 1933-1934 годах он также обучает учащихся двухгодичной школы профсоюзов имени Н. М. Шверника. В 1934 году Василий Сергеевич создаёт свою секцию в только что построенном Дворце спорта Авиахима, которую в 1935 году передаёт своему ученику, практиканту из Инфизкульта А. А. Харлампиеву.

В ночь с 1 на 2 октября 1937 года был арестован. НКВД хотел выйти через него на так называемых «харбинцев». Ощепков умер в камере Бутырской тюрьмы по официальной версии от сердечного приступа.