Людовик 9 святой биография. Биография

А.ВЕНЕДИКТОВ – В Москве 13:15, я напоминаю вопрос: как называли в Европе, в исторических романах, главу Общества асассинов, которые воевали, в том числе, если можно сказать, что они воевали, с крестоносцами и с Людовиком IX. Это программа «Все так!», Наталья Ивановна Басовская у нас в гостях, добрый день, Наталья Ивановна!

Н.БАСОВСКАЯ – Добрый день!

А.ВЕНЕДИКТОВ – У нас сегодня Людовик IX Святой. Я когда готовился к передаче, обнаружил совершенно противоположные оценки его деятельности. Некоторые называли его… сейчас я прочитаю вам: «самый ничтожный из французских королей». Некоторые называли его великим реформатором, хотя в России он совсем мало известен…

Н.БАСОВСКАЯ – Скорее, неизвестен.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, Людовик XI еще по «Квентину Дорварду»…

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – …как-то, там, известен, Филипп IV по Дрюону, его внук как-то известен…

Н.БАСОВСКАЯ – А этот не попал в художественную литературу.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, да.

Н.БАСОВСКАЯ – А в учебниках с таким прозвищем как Святой он всегда занимал какое-то достаточно скромное место. Правда, так скороговоркой и говорилось, что он провел важные реформы. А вообще-то важнейшие. И мне кажется, ему очень вредило в советское время вот это самое «Святой». Об этом писали иронично – ну разве может быть, вообще, король…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Святой.

Н.БАСОВСКАЯ – …святым и получить… Наверное, святым, вообще, трудно действительно быть, но получить, как бы, в какой-то мере заслуженно такое прозвище. А между тем, прозвище – великий исторический источник. Во времена, когда монархия во Франции была слабой и достаточно ничтожной, прозвища последних, например, поздних Каролингов, были прямо смешные – и Простоватый, и… ну, там, Птицелов, там, допустим, в Германских землях…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет, ну это…

Н.БАСОВСКАЯ – Какие-то простодушные. Толстый – на самом деле, он был не толстый…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Лысый.

Н.БАСОВСКАЯ – Лысый… не толстый, а могучий, в общем-то, как выясняется.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, это потом уже выясняется.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, это потом выясняется. Такие, простодушные. А по мере того, как монархия набирала силу, и при нем, вот, при Людовике IX, это время зенита средневековья, прозвища менялись. Его дед уже, Филипп II, - Август, потом появятся… этот Святой, потом появятся… Филипп IV уже Красивый. Был красивым, не был…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Уважительно. Уважительно.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, ну, уважительно.

А.ВЕНЕДИКТОВ – С легким оттенком боязни.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Красивый у нас король. Дела его некрасивые, а сам красивый. Дела разные. Появится Карл V Мудрый – что вполне, кстати, справедливо. Карл VII Победитель, и т.д. Прозвища – тоже исторический источник. И поэтому то, что Святой стало его прозвищем при жизни, всеобщим, повсеместно распространенным. И через 20 лет после его кончины он был канонизирован, т.е. это прозвище получило силу законодательную, скажем, официальную.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Очень быстро, кстати.

Н.БАСОВСКАЯ – 20 лет – это очень быстро. Это случай достаточно редкий. Был проведен колоссальный процесс по изучению его деяний – папы римские организовали. И как потом говорил папа Бонифаций, образовался такой архив, что и на осле не увезешь. Видимо, ему казалось, что это очень много. Ну, осел – это значит, два сундука.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – Т.е. в два сундука этот архив не умещался. Он, в основном, утрачен был, но многое из этого архива перешло в сочинения некоторых того времени авторов, и благодаря этому мы знаем о Людовике IX очень даже немало, и написано о нем во Франции просто очень много. И судьба его здесь, она… это, вот, просто судьба. Потому что, на самом деле, фигура, привлекающая внимание.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Ивановна Басовская в программе. Людовик IX – XIII век. В России XIII век – это, вот, Батый пришел.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, тяжелый век.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Вот это Батый пришел.

Н.БАСОВСКАЯ – Трагический, страшный…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Одновременно происходит это.

Н.БАСОВСКАЯ – Он знал про монголов, между прочим. Одной из его смешных черт – его многие считают в этом смысле смешным – были какие-то очень наивные мечтания, которые его охватывали, он их пытался привести в действие. В частности, он попробовал монголов уговорить перейти в христианство. Он отправил туда большую депутацию, представительную, из деятелей церкви – епископов с книгами, ритуальными предметами для богослужения, и с надеждой уговорить их принять христианство. Наивно? Безусловно. Конечно, ничего из такого деяния не вышло. Да, но вот этот XIII век во Франции, он совсем другой. Время правления этого короля 1214-1270, и он сделался королем в 12 лет. После внезапной кончины его кратко правившего отца Людовика VIII. По всем предположениям, скорее всего, был отравлен. Всегда вокруг…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Любовником жены.

Н.БАСОВСКАЯ – Вокруг трона, да, собирались… предположение.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Предположение.

Н.БАСОВСКАЯ – Доказать нельзя.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, предположение.

Н.БАСОВСКАЯ – Собирались люди, которые разного рода неприязнь питали к правителям. Вполне возможно, это случилось. Но вот эти годы, когда у власти оказался Людовик IX – сначала за него правила его мать, Бланка Кастильская, умная регентша, талантливая регентша, и вообще, в нашей передаче фигура не посторонняя.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Я только хочу связать историческое событие…

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Бланка Кастильская, мама нашего героя, была одновременно внучкой Алиеноры Аквитанской.

Н.БАСОВСКАЯ – Я потому и сказала, в нашей передаче она не чужая. Это ее просватала Алиенора Аквитанская в возрасте за 80 лет, перевалив для этой цели за Пиренеи. И Бланка Кастильская была умница. Конечно, ей, как всегда и всем королевам, мешало то, что она иностранка. Во Франции уже в XIII веке, вот, свой – чужой очень хорошо ощущается. И все-таки была умна, талантлива, и даже недруги отдавали ей должное. Ну, например, когда случился бунт знати, во главе с графом Тибо Шампанским – сына нет, сын, как всегда, в крестоносных делах далеко на Востоке, она оказалась в очень трудном положении, у них войско. Она все-таки предпочла переговоры. И так провела переговоры, что Тибо Шампанский после этого не только смирился, но писал в ее честь стихи, и был подозреваем в крайней влюбленности в Бланку Кастильскую. Кто знает, как было…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Хотя она был чуть старше его, мягко… мягко.

Н.БАСОВСКАЯ – Она была старше, сильно старше. Но стихи лились рекой. Ну, Шампань еще – это область, там это тоже принято было…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Трубадуры, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Трубадуры… принято было. И Людовик IX поначалу ребенок, до 21 года, он хотя был и коронован, и помазан на царствование, так сказать, но реально правила регентша-мать. Потом не раз отсутствовал, она тоже правила. И все-таки он много успел. И вот, для того, чтобы ответить на загадку, Вами заданную, Алексей Алексеевич – действительно, загадка: самый ничтожный или самый великий? – я для начала приведу несколько слов великого насмешника и врага абсолютистской монархии Вольтера. Что поразительно… это эпиграфом взял Ле Гофф к той книге, лучшей книге о Людовике, которая…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Которую мы разыгрываем.

Н.БАСОВСКАЯ – Которая разыгрывается. «Его благочестие – благочестие анахорета – не лишило его ни единой королевской добродетели. Рачительно хозяйствуя, он не стал менее щедрым, он умело сочетал мудрую политику с непогрешимым правосудием. И быть может, это единственный государь, который заслуживает и такой похвалы: он был трезво мыслящим и непреклонным в совете, несгибаемым, но не безрассудным в сражении, и так умел сострадать, словно всю жизнь его преследовали несчастья». И потрясающая фраза: «Больших добродетелей человеку не дано».

А.ВЕНЕДИКТОВ – И это Вольтер?

Н.БАСОВСКАЯ – Это Вольтер, «Опыт о нравах». Это поразительно. Ну, менее удивительно – хронист Матвей Парижский: «Король Франции является королем земных королей». Но Матвей Парижский, несмотря на то, что он Парижский, он из Англии, он англичанин, он представитель враждебной средневековой хронографии, так сказать, писания истории. Ну, и наш соотечественник, Тимофей Николаевич Грановский.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Человек, который… ну, первейший, в общем, один из первейших русских… российских медиевистов дореволюционных, который очень умел словом писать портреты. На его лекции сбегались – на его профессорские лекции – сбегалась публика. По Манежной площади, тогда еще похожей на площадь, бежали люди послушать Грановского. И вот фраза из него – он написал… записаны его лекции, его беседа о Людовике IX Святом – «Король и правда сделались в то время однозначащими словами для Франции». Ну просто гимн, панегирик.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да. И даже есть легенда о том, что он выходил из дворца, садился под дубом, как когда-то древние…

Н.БАСОВСКАЯ – В Венсенском лесу.

А.ВЕНЕДИКТОВ – В Венсенском лесу. И судил своих подданных, и даже иноземцы к нему приходили.

Н.БАСОВСКАЯ – Подражая царю Соломону.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Что-то не верится.

Н.БАСОВСКАЯ – А между тем, евреи в королевстве преследовались. Об этом я еще чуть позже скажу. В Венсенском лесу, великий знаменитый дуб. Время от времени король усаживается там, и каждый человек может к нему обратиться. За справедливостью. И он, как бы – вот, творчество, наверное, все-таки, такое, панегирики… идеализация. Потому что мне подозрительно то, что больше всего описываются случаи, когда он поправлял и корректировал родного брата. Хотя, как знать. Карл Анжуйский был ему всегда опасен. Очень честолюбивый. Вообще, братья для королей – самая опасная фигура. И он нашел потом выход. Людовик IX был, конечно, не глуп. Вот, он понял, что Карлу Анжуйскому – тогда графу еще – трудно жить без короны. Он нашел ему в Европе корону. Отправил его биться за сицилийскую корону, и он стал королем обеих Сицилий, основав там Анжуйский дом. Стало спокойно. Вообще, главная цель Людовика в политике была миротворчество. Он говорил: «блаженны миротворцы». И вот, он не лгал, потому что его деятельность была направлена на то, чтобы внутри Франции был мир, и даже Европа, даже с соседними странами чтобы был мир. Он готов был кое-что уступить, за что его осуждали.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, он уступил Аквитанию.

Н.БАСОВСКАЯ – Нет, конечно, не всю, кусочки.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Не всю, кусочки, но все-таки уступил.

Н.БАСОВСКАЯ – Кусочки. Но Генриху III английскому уступил.

А.ВЕНЕДИКТОВ – При этом победив его сначала в битве.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Победил, но уступил. Мир дороже.

Н.БАСОВСКАЯ – И его за это многие осуждали. А в итоге страннейшие вещи писали в советское время: этот, так сказать, толковый реальный политик внутри страны, во внешней своей политике был, там, ну чуть ли не идиотом. Потому что неудачные Крестовые походы.

А.ВЕНЕДИКТОВ – В том числе.

Н.БАСОВСКАЯ – А я говорю, так не бывает. И я давно об этом написала. Написала статью «Воображаемая линия горизонта», где я говорю, что грань между внешней и внутренней политикой – это как линия горизонта. Нельзя делить политику. Есть политика – и все. И его политика состояла именно в том, чтобы для того, чтобы здесь был мир, он всех этих воинственных своих рыцарей уводил на Восток. Тем более, что, видимо, искренне верил в крестоносную идею. Был склонен к такому, ну, фанатичному, отчаянному служению Христу. И он уводил туда их на цели, которые в ту эпоху считались абсолютно благородными. Цели, ради которых можно было умереть, страдать – а они действительно очень страдали в этих Крестовых походах. Но это долгий мир во Франции. И прежде всего, не только потому, что он с соседями умел ладить. Его даже папы римские стали привлекать как третейского судью в конфликтах на Пиренейском полуострове, между государями, в конфликтах между английским королем Генрихом III с его баронами. И Людовик принял решение в пользу короля, что вызвало продолжение смуты в Англии. Он сказал: «Нет, помазанник Божий прав». Он был убежденным последователем того, что власть действительно от Бога, что Бог призовет всех, будет судить по делам его – т.е., ну, по-настоящему искренне верующим, но человеком своей эпохи – это безусловно. И вот этот третейский судья, человек, говоривший «блаженны миротворцы», действительно, добился, что во Франции наступило некоторое умиротворение, довольно долгое.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну конечно, он запретил частные войны баронов против баронов.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Это же потрясающее решение, Алексей Алексеевич.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Конечно. Поломал их право.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Как он решился на это? Вот поэтому я уже не назвала бы его ничтожнейшим. Это называется, ну, судебные реформы Людовика IX Святого. Там несколько действий, которые он произвел, и среди них запрет частных войн. Что такое запретить рыцарям выяснять отношения друг с другом с помощью меча? Да это лишить их… перекрыть им кислород. А он на это решился.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, взяв и отправив их в Святую Землю.

Н.БАСОВСКАЯ – И одновременно туда оттягивая их активность, к этому восточному магниту. Умно.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Как сейчас принято говорить, предложил им позитивный пакет и негативный пакет, так, как Ирану сейчас предлагают. Вот кто родоначальник нашей дипломатии в отношении Ирана. Наталья Басовская, Алексей Венедиктов в программе «Все так!». Мы продолжим.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ – «Эхо Москвы», это действительно программа «Все так!». Мы продолжаем говорить о Людовике Святом с Натальей Басовской. Мы говорили о внешней политике, о судебной реформе.

Н.БАСОВСКАЯ – Судебная реформа – это внутри. Внешняя политика, я пыталась свою версию предложить, она такова, чтобы мир и спокойствие были внутри сугубо феодальной Франции. Ведь что такое XIII век, и почему мы говорим «зенит». Ну, из физики знаем, зенит – это положение тела, после которого возможно движение только в одну сторону, а именно вниз. И вот все возможности, все плюсы, все яркие черты, вся физиономия, что ли, феодального мира в XIII веке во Франции выражена очень отчетливо. Именно при Людовике. И то, что он меняет судебную практику – это очень смело. Потому что он… сделал несколько шагов. Первое: он ограничил функции феодального суда. К этому стремились тогда все короли в разных странах Западной Европы. Но это, конечно, противоречит самой сути феодального иммунитета, внутреннего суверенитета – «я в моем поместье все, в том числе и судья». Он создает парламент. В отличие от английского парламента – в Англии это был орган сословного представительства, собственно, и есть.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – А здесь это судебная инстанция. Королевский суд.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Парижский парламент – это судебная инстанция, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Королевский суд. Да. Возглавляемый самим королем. Что замечательно – в этом самом парламенте разбираются дела только на основе опроса свидетелей. Это уже движение к Новому времени и к судебной практике Нового времени.

А.ВЕНЕДИКТОВ – XIII век, напомним.

Н.БАСОВСКАЯ – Новое время не за горами во Франции, а у нас, Вы правильно сказали, Алексей Алексеевич…

А.ВЕНЕДИКТОВ – У нас Батый.

Н.БАСОВСКАЯ – …для контраста, у нас самое страшное: мы на пороге, в общем-то, начавшейся – уже не на пороге, а внутри – большой катастрофы цивилизационной. Кроме того, он ввел право апелляций к королю. Даже если дело рассматривались – какие-то дела были мелкие, остались у сеньоров – и вот, кто-то недоволен решением, он может апеллировать через парламент к королю. Это очень смелая мера, и она показывает, что французская монархия вступила в стадию зрелости, и в этом зените на престоле оказался – ведь здесь всегда много случайного – человек, способный эти возможности, накопленные монархией, реализовывать. В сущности, в России пока выражение удачные реформы просто мало применимо – у нас или реформы, и они неудачные, или нет реформ. А вот эти удачные. Кроме того, он запретил судебные поединки – пережиток страшный, но очень дорогой для баронов, сеньоров, маркизов, графов. Решить дело с помощью меча – а меч направляет Бог. Кто погибнет на этом судебном поединке, тот, значит, был неправ. Но это же из глубин веков! Это, в общем-то, трансформированный позднепервобытный обычай. Во времена позднего родового строя Божий суд состоял в том, что могли руку сунуть в кипяток, и по тому, как заживала рана, решать, прав был человек или не прав. Могли устроить тоже поединок. Но это архаично. Рыцари превратили это в одно из своих преимуществ, привилегий, прав – и вдруг запретил. Несовременно, мол. Да, опять дыхание Нового времени. И наконец, ввел знаменитые 40 дней короля. Это поразительное решение, и, в общем-то, вот тут его могли бы и смести. Любой, получивший вызов все-таки на поединок – они, конечно, продолжают посылать вызовы, ни одна из реформ идеально не выполнялась. Но любой, получивший вызов, не имеет сразу права ответить – в течение 40 дней он должен подождать со своими феодальными страстями, дать время и возможность королю решить дело миром, взяв эту миссию на себя. Блаженны миротворцы. И вот, он 40 дней будет трудиться, будет собирать какие-то сведения, посылать людей, постарается решить миром. И часто ему это удается. И это поднимает авторитет королевской власти. Ну, наконец, часто менял чиновников. Замечено. Больше 3 лет старался ни сенешала, ни бальи – вот этих основных своих исполнителей на местах – не держать. Не обязательно снимал. Перемещал. Вот, чтобы он не врастал.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Борьба с коррупцией.

Н.БАСОВСКАЯ – Чтобы… Да. Чтобы он не врастал, чтобы он не самоуспокаивался, да, чтобы не съела его эта самая коррупция. Наивно, немножко простодушно, но мы говорим об обществе, у которого еще черт традиционного мира было предостаточно. И наконец, ввел единую королевскую монету. Ну, вроде бы, пустяк, и часто читающие учебник думают: «Ну, это так…», оно выпадает из головы, ввел монету – ерунда. А это тоже революционный шаг, и причем опять, устремленный к Новому времени. Потому что наиболее счастливы от этой реформы, которая, кстати, вполне удалась, были горожане. И им важнее всего нужна была… им важнее всего была единая монета, и чтобы она полноценной была. Он добился, что стали строго следить за весом, чтобы в золотое экю входило от 999 до 1000 граммов чистого золота, или… а в серебряную 23-24 грамма серебра. И вот горожанам это было чрезвычайно важно. Такую монету все предпочитали, а до этого каждый высокородный сеньор чеканит свою, со своим царственным профилем. И моральный авторитет, и реальное экономическое уважение со стороны тех, кто заинтересован в развитии Франции – все это он поддержал этой мерой. Которая кажется, вроде, такой, будничной.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, знаете, какая еще будничная мера у него была, смешная и историческая – значит, он издал эдикт по возвращении с Востока в 1254 году о запрете карточных игр во Франции, и те, кто это нарушал, наказывались кнутом публично. Это, кстати, первое упоминание о том, что вообще были карточные игры. Пришли с Востока, наверное.

Н.БАСОВСКАЯ – Были. Боролся с проститутками. Хотел их расселить…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Удачно. Удачно… неудачно.

Н.БАСОВСКАЯ – Нет, конечно, нет.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Неудачно.

Н.БАСОВСКАЯ – …в специальных кварталах Парижа, боролся с беспутством студентов.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Святой! Наивный святой!

Н.БАСОВСКАЯ – Очень хотел, чтобы студенты перестали к этим самым проституткам через речку Сену бегать. Не добился. Но…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Судебную реформу легче провести.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, и с монетой проще. А студента изменить – это очень сложно. И студенты…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Вы, как профессор, это знаете.

Н.БАСОВСКАЯ – (смеется) Пожалуй, есть элемент этого. Хотя студенчество изменилось, но молодость есть молодость. И вот в этом он был наивен. И это дает некоторым основание авторам говорить, что, он, видите ли, вот такой ничтожный. Но ничтожным он не был. Потому что вот эти его шаги вполне удались. Он почувствовал поддержку со стороны горожан. В одном из его распоряжений проступает даже то, что он помнил, что есть крестьяне, которые вовсе были, как бы, за гранью социального мира.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – Ну, почвой их считали, в XII веке уж точно. Пишет: «Знайте, что мы запретили в нашем королевстве всякие войны, поджоги и помехи земледельческому труду». Т.е. от этих феодальных войн больше всего, конечно же, страдали крестьянские поля. «И страждут озими от бешеной забавы». Наше все, с нами всегда Пушкин, на любую тему мы найдем, что из него привести.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Басовская, Алексей Венедиктов в программе «Все так!». Но при этом мы совсем забыли, за что он получил «Святой». Не за то, что боролся с проститутками и карточными играми. Крестовые походы – были ли они для него только инструментом для выведения буйого рыцарства в походы? Но он же сам туда ездил…

Н.БАСОВСКАЯ – Еще как.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Там и умер.

Н.БАСОВСКАЯ – Там и умер. Он отдал несколько лет жизни. О нем написано много…

А.ВЕНЕДИКТОВ – В плен попал. В плен попал.

Н.БАСОВСКАЯ – Были очевидцы и участники. Ну, прежде всего, конечно, его друг Жуанвиль, один из ранних биографов этого XIII века, человек талантливый, в общем, можно сказать, литератор. Он очевидец и участник.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Кстати, его хроники вышли на русском языке – по-моему, в «Академии» издавала.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Гильом де Шартр, капеллан его личный, Жоффруа де Болье, духовник короля. Гильом де Сен-Патю, духовник жены Людовика IX, королевы Маргариты Прованской. Т.е. о нем написало много людей. Трудно представить, чтобы они все были одинаковыми людьми. Хоть они и принадлежали к какому-то кругу, все-таки это люди разные. Но данные о том, что было в Крестовых походах, у них просто однозначные. А кроме того, тот самый замечательный Ле Гофф, чью книгу сегодня заслужили наши внимательные слушатели. Это блистательный современный французский историк, блистательный представитель лучшей историографической школы ХХ века школы Анналов. Он промерил данные о Людовике IX столь разнообразными методами – психологическими, экономическими, лингвистическими – промерил, просчитал и, в общем-то, лет 15 он работал над этой книгой. Все, и может быть, и он сам, ожидали ответа «нет», что все-таки не был он таким, каким его рисуют современники. А ответ у Ле Гоффа получился поразительный. «Он вне всякого сомнения, - пишет Ле Гофф, - был первым королем Франции, который возвел такую личную черту как совесть в королевское достоинство». Вот он ее и проявлял в двух походах. Он был организатором и предводителем седьмого Крестового похода – 1248-1254 года в Египет. И восьмого – 1270 года поход в Тунис, но в самом начале которого он и умер. Что такое седьмой…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Он попал в плен. Он попал в плен.

Н.БАСОВСКАЯ – В седьмом он уже был в плену. Это был несчастливейший крестовый поход. Т.е. удачей можно назвать только взятие одного города – Дамьетты. Но город недолго оставался во власти христиан, потому что захваченный в плен Людовик IX должен был заплатить выкуп колоссальный за себя. А он сказал, что он не допустит, чтобы с французов собирали деньги на его выкуп – в свое время Ричард Львиное Сердце совершенно спокойно обирал Англию, чтобы быть выкупленным. Не допустит, и поэтому за себя лично – деньги собирались только за его спутников – за себя лично, мол, вынужден вернуть этот город Дамьетту. Т.е., ну, конечно, катастрофа, конечно, полнейшая неудача.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, цена умопомрачительная – 25 тысяч золотых ливров.

Н.БАСОВСКАЯ – Все это умопомрачительно.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Бюджет страны.

Н.БАСОВСКАЯ – И те жертвы, которые они там принесли, они тоже ужасающи. Отчаянные сражения сочетались с эпидемиями, страшными болезнями, и черты… вот та самая совесть, о которой пишет Ле Гофф, видимо, проступили эти черты Людовика во время этого крестового похода. Он неудачен в военном и политическом смысле, да. Но мне кажется, сам-то Людовик важнейшими победами считал победы нравственные, связанные с той самой совестью. Когда в разгар эпидемии страшной – ну, возможно, это не чума, но что-то очень страшное. Ну, желудочные болезни, и прочее. Даже некоторые священнослужители сказали, что они боятся хоронить эти тела, разлагающиеся и издающиеся тяжелый запах и т.д. – боятся. Людовик страшно их устыдил. Он сказал: «Я буду присутствовать на каждом погребении. Мы обязаны». И тела были погребены. Когда при подсчетах этого самого колоссального выкупа, о котором Вы так справедливо сказали, один из его приближенных похвастался, что он сумел обсчитать мусульман – перевод из монеты в монету…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – …из системы в систему, очень сложный. И он довольно хорошо их обсчитал.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Сэкономили.

Н.БАСОВСКАЯ – Король так разволновался, что Жуанвиль наступил на ногу этому придворному и сказал: «Ваше Величество, это шутка, все было хорошо». Потому что было ясно, что его может, ну, сердечный приступ случиться с ним на этой почве. «Это была шутка». Тот, кому наступили на ногу, понял, что надо молчать, будто бы это была шутка. Дальше история, так сказать…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Умалчивает.

Н.БАСОВСКАЯ – …растворяется в тумане.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Насколько обсчитал. Какие бедствия они претерпели! Как он сидел в этом плену. Это не был блистательно почетный плен, как это часто случалось между европейскими государями. Он содержался в плохих условиях. Ему там потом, под занавес, султан пожаловал какую-то одежду, а в общем, он был плохо одет. Была и какая-то цепь, которая как-то, как-то, да как-то…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Был немолодым человеком в то время уже.

Н.БАСОВСКАЯ – Он был не молод. Он действительно страдал. Умел страдать, любить это страдание, и повернуть его как, вот, это великое божье дело. Но личный пример его был таков, что спутникам отступать было просто некуда, трудно, и они принимали… были вынуждены стараться вести себя подобным образом. Конечно, строго критически неудачный крестовый поход. Конечно, со строго критической точки зрения, человек, особенно, ХХ века – ХХI тем более – что за химера такая, Крестовые походы? Что за мечта – возвратить эти самые святые места, связанные с деятельностью Христа? Кажется химерой, но для человека средневековья это было очень серьезно. Да и сегодня, видя, что происходит на Ближнем Востоке, мы понимаем, что таинственность этих мест и тяготение к ним вовсе не исчезла вместе со средневековьем. Вот такой кажется облик – даже в неудачном походе он благороден. Когда произошел переворот при дворе этого самого египетского султана, правителя – мамлюки его свергли, зверски убили, вырвали сердце этого султана, того, кто его пленил, строго говоря, и принес Людовику. Это сердце.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Подарочек.

Н.БАСОВСКАЯ – Тот с отвращением отвернулся, и никакой радости по поводу зверского убийства своего врага не проявил.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Своего мучителя.

Н.БАСОВСКАЯ – Это отразили и мусульманские источники.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Тоже, да?

Н.БАСОВСКАЯ – А здесь уже можно говорить о некоторой объективности. Уважение к нему было таковым – и на Востоке тоже – то даже возник слух, что будто бы правитель Туниса – вот, мусульманский, это уже про восьмой поход – готов рассмотреть, так сказать, скажем, вопрос о принятии христианства. Ну, конечно, пустой слух. Конечно, нереальный, невозможный. Но вот строгие критики Людовика говорят: «Вот смотрите, вот святой, святой, а какая, вот, дикая наивность ему свойственна». Он готов был все-таки отправиться в Тунис, сначала попробовать мирно уговорить, а нет – так с мечом. Ведь церковь объявила войну за веру абсолютно справедливой. И поэтому меч здесь совершенно уместен. И когда какие-то современники говорят, что только исламу свойственно с мечом утверждать свою веру – это неправда. Христианская религия тоже с мечом. Война в средневековье за веру считалась справедливой. Ну, и кажется, все-таки вот такой, почти безупречный. К тому же, его называют Периклом средневековья, он содействовал украшению Парижа, была построена капелла Сен-Шапель при королевском дворце в Париже, дивная с художественной точки зрения, воздушная, изящная, красивая. Опять говорят: и вот наивный – там хранился терновый венец.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Вот это история фантастическая, с терновым венцом.

Н.БАСОВСКАЯ – …купленный им за бешеные деньги…

А.ВЕНЕДИКТОВ – При том, что один терновый венец, который, якобы, был на голове Христа, уже был в монастыре Сен-Дени.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – То еще Ян Гус говорил: «Святая Бригитта сороконожка, видимо – столько ее берцовых костей хранится по всей Европе». И вот, он веровал в венец.

А.ВЕНЕДИКТОВ – И он купил у них…

Н.БАСОВСКАЯ – За бешеные деньги у константинопольского императора. Почему? Вот, он впадал в какие-то такие наивные… А вдруг все-таки? Он верил в эти реликвии, но вместе с тем содействовал украшению Парижа. Поддержал капеллана Робера де Сорбона. Отыскал этого человека, довольно мало ученого – ведь отсюда, вот, Сорбонна. Он создал новый колледж при поддержке Людовика IX. Людовик IX сам заходил туда иногда на занятия, сидел вместе со студентами. Часто мог сесть прямо на пол, даже не на ковер. Современники это отмечали. Очень мало…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Как блаженный какой-то.

Н.БАСОВСКАЯ – Что-то да. С этими чертами.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Что-то юродивый, я бы сказал даже.

Н.БАСОВСКАЯ – Отмечалось при дворе, что король никогда не заказывал какое-нибудь блюдо, а ел то, что ему поставят на стол. Вот это будет простая какая-нибудь примитивная каша из гороха – он ее съест и ничего не скажет. Может сидеть на сырой земле, может сесть, вот, рядом со студентами. Если это жесты – а я вполне допускаю, это время жеста, это цивилизация жеста – то это ведь жесты умные и, видимо, сочетавшиеся с индивидуальными чертами характера. Вот этот колледж Сорбонна, почему он потом стал так знаменит? В него ринулись студенты. Потому что при поддержке короля Робер де Сорбон предложил там студентам не только проживание, но и стипендию. Какие еще претензии к святому? Он допустил во Францию инквизицию. Не все правители Западной Европы пустили инквизицию. Как раз она разгорается в XIII веке. Он допустил.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну святой же, ну.

Н.БАСОВСКАЯ – Он веровал в ее цели. Он веровал в ее цели, в ее задачи. Но когда во главе французской инквизиции стал некто Роберт Малый, по прозвищу Бугр, что значит, болгарин в тогдашнем названии – бывший сам, бывший еретик, раскаявшийся еретик, отступник от ортодоксальной…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Хуже не бывает.

Н.БАСОВСКАЯ – Хуже… и хуже не случилось. Это бывший еретик-катар, знаменитая ересь катаров на юге Франции, Альбигойские войны против них. Так когда он вернулся в лоно церкви, он развернул такую бешеную борьбу с инакомыслием в виде ереси во Франции – там, в какой-то день казнил 183 человека. И после этого, видимо, при содействии Людовика, его сместили и даже посадили в тюрьму. Ну, как, вот, наивное выражение того времени, как человека явно ненормального. Нормальный, вернувшийся…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Нормальный инквизитор.

Н.БАСОВСКАЯ – …покаявшийся еретик. И вот, эти деяния тоже приписывают Людовику, но понять-то их можно. Они не вызывают… именно ХХ век осудил его за это. За преследование евреев-ростовщиков ему готовы были, как бы, приписать антисемитизм – это неверно. Это для него слова еврей и ростовщик было одно и тоже. А когда, опять же, неверный, не христианин, еврей желал принять христианство… он не раз был крестным отцом. Он, а королева крестной матерью. Он был счастлив, если человек принимал крещение. Да, видимо, это пример истовой, искренней веры в ее средневековой вариации.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, значит, он все-таки выбивался, согласитесь, из вот таких, даже из истовых, потому что, конечно, от глупейшей истории с терновым венцом… И вообще, он собирал, там, распятия, у него, там, такие гвозди…

Н.БАСОВСКАЯ – Гвозди от креста, да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Копье, губку…

Н.БАСОВСКАЯ – Да, да, да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – …вот все это, да…

Н.БАСОВСКАЯ – Веря, что это так.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Веря, что это та губка, что это те гвозди, что это та перекладина. Вот такая вот истовость, она была ведь не свойственна всем христианским государям?

Н.БАСОВСКАЯ – Нет, конечно. И все-таки то особенное место, которое он занимает, скажем, во французской истории – а оно действительно особенное, просто у нас мало известно; труд Ле Гоффа это блестяще подтверждает – и тот особенный ореол, с которым он вошел в историю, показывает, что это была личность неординарная. Наивно и, ну, уже стало общим местом говорить, что личность, там, в интерьере эпохи. Вот Ле Гофф не хотел писать личность в интерьере.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет, нет.

Н.БАСОВСКАЯ – Он хотел залезть в анатомию личности. Но результат-то тоже. Что совесть – это такая вот категория, которая случается в любые времена, в любые эпохи, и, как мы видим, на очень разных должностях, если чуть-чуть иронически назвать королевское достоинство должностью. Статус.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Басовская. Вы слушаете нашу передачу каждое воскресенье с 13 до 14, мы пытаемся найти разных людей из разных эпох. Вы его назвали средневековым Периклом. Вот о Перикле, наверное, наша следующая передача в следующее воскресенье.

Н.БАСОВСКАЯ – Так получилось, что Вы заранее планировали это – и вот какая-то ниточка.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да. Я напомню нашим слушателям, что Наталья Ивановна Басовская – профессор РГГУ, и каждое воскресенье с 13 до 14 мы ждем вас, мы ставим вам вопросы и проигрываем вам хорошие призы. А я с вами прощаюсь до 15 часов, в 15 часов программа «Без посредников».

Как же, всё-таки, богат Лангедок историческим событиями и памятниками! Сколько , королей, оставили свой след в истории этой провинции! Одним из таких королей является Святой Людовик IX (родился 25 апреля 1214, Пуасси, Франция - умер 25 августа 1270, Тунис).

Именем Святого Людовика названо множество
католических храмов как во Франции, так и за её пределами, в том числе Храм Святого Людовика Французского в Москве.

За 44 года правления Людовика IX Франция вступила в новую эпоху своего развития, эпоху гегемона в области культуры, образования и искусства. Именно при нём Париж стал центром религиозного паломничества, благодаря тому, что Людовиком Святым были приобретены главные священные христианские реликвии того времени, в числе которых был и терновый венец Христа, хранилищем которого стала знаменитая во всем мире королевская часовня / Сен Шапель/.

Вместе со своим дедом, Филиппом II Августом, и внуком, Филиппом IV Красивым, Святой Людовик IX- один из «трех великих Капетингов «. Людовику было всего 12 лет, когда он взошел на трон после смерти 3-х старших братьев. Обычно в таких случаях, в государствах начинались смутные тревожные времена. За 8 лет правления своей матери Бланки (король ещё был слишком юн, чтобы править) ей удалось взять власть в свои руки и волевыми, активными действиями она подавила все внутренние волнения мятежников, также ещё и выиграла войну с Англией и ещё одну войну с альбигойцами. К совершеннолетию Людовика государство уже было совершенно спокойным. В последствии мать короля имела очень большое влияние на его правление и он прислушивался к её советам. Вхождение короля в правление не много изменило политику правительства: королевская власть была уже так сильна, что Людовику не сложно было поддерживать свою силу против вассалов.

По свидетельству современников, юный Людовик был чудо как хорош и лицом и телом (не зря же он считается покровителем у французских парикмахеров!), был очень обаятелен, весел и остроумен, не любил придворные приличия, предпочитая непринужденные беседы со своими близкими. Вразрез религиозной литературе, изображавшей монарха аскетом, любил со вкусом облачаться в дорогую одежду, тратил изрядно денег на лошадей, собак и охотничьих соколов, устраивал роскошные придворные празднества, рыцарские забавы. Но в то же время он обладал религиозной пылкостью и искренней верой в Бога, какую в те времена было уже трудно повстречать.

В 1234 году он женился на Маргарите, дочери графа Прованского, которая родила ему 11 детей.

К 1235 году была отражено вторжение английского короля и установлен мир и с англичанами, и с баронами королевства, но все-таки внешнеполитическая тишина было мгновенно нарушена начавшимся в 1240 восстанием катаров в Лангедоке, которое спровоцировали бесконечные конфликты между Генрихом III и графом Тулузским. Уже в 1243 последним было подписан договор в Лоррисе, который, подтверждая условия соглашения 1229 года, означал окончание последнего серьезного феодального возмущения при Людовике Святом. Воспротивление юга Франции было полностью сломлено с падением в 1244 двух последних оплотов катаров — Монсегюра и Кериба.

Покончив с междоусобицами во Франции Людовик был в силах приступить к исполнению своего заветного желания — походу в Святую Землю. Намерение об организации было давно обдумано. Уже в середине 1230-х гг. король помог византийскому императору в борьбе с мусульманами покупкой за баснословную цену реликвий Страстей Христовых (для хранения этих святынь была построена в 1242-1248 годы Святая Капелла, Сент-Шапель, которая является ).

Организация крестового похода длится четыре года, в это время строится в Лангедоке по инициативе Первого Шарля Сицилии брат короля, и будущего короля Неаполя и Сицилии.

И когда в 1244 году король опасно заболел, он дал обет возложить на себя крест- получив в Сен-Дени хоругвь, перевязь и посох , испросив в Лионе благословение папы.

К тому времени европейское рыцарство порядком охладело к крестовым походам, но Людовик вследствие своей пылкости сумел собрать изрядное воинство. В 1248 г. крестоносцы отплыли с юга Франции, начав Седьмой Крестовый поход.

Военные неудачи, болезни, голод, захват мусульманами в плен короля заодно с тысячами его рыцарей, гибель многих из них на поле боя и в плену-всё прошёл и прочувствовал на себе Людовик 9. Святой Людовик IX станет первым французским королем, который был захвачен на поле боя. Король получил свободу откупившись от плена сдачей города Дамиетты.

С огромными трудностями он и его жена, которая была с ним, собрали 4 миллиона франков и выкупили своего брата Альфонса. По прошествии основная часть крестоносцев отправилась на родину. Но Святой Людовик IX, невзирая на просьбы матери вернуться, объявил, что не покинет Святую Землю, до тех пор пока не выкупит остальных крестоносцев. Он отправился в Акко, где присоединился к сирийским мусульманам, готовившим поход против мамелюков. Египтяне вмиг стали более сговорчивыми. Они выпустили оставшихся крестоносцев и отказались от другой половины долга. Святой Людовик IX всё-таки остался в Палестине. Облачившись во власяницу, он совершил паломничество в Назарет, затем стал просить помощь у христианских государей, намереваясь собрать новое войско. В 1252 г. он перебрался в Яффу и занялся укреплением крепостных стен. Во искупление грехов он лично таскал тяжелые камни для постройки. В 1253 г. сирийцы заключили мир с египтянами и, возвращаясь в Дамаск, раззорили Сидон. Не имея достаточно сил, Людовик не смог подоспеть на помощь. Ему довелось только предавать земле убитых и восстанавливать разрушенные стены. В конце концов в апреле 1254 г, так и не дождавшись помощи, он с глубокой скорбью покинул Акко и, с огромными невзгодами вернулся домой.

Все это не помешало французскому народу встретить возвратившегося в 1254 короля как триумфатора. Для самого же Людовика эти испытания, мысль о том, что из-за недостатка сил и средств он вернулся, не выкупив всех христианских пленников, обернулись решительным психологическим переломом: до Крестового похода король хотя отличался искренним благочестием и высокими моральными принципами, все же не был чужд мирских радостей, но с середины же 1250-х гг. стал настоящим аскетом.

Следующие годы король был занят государственными делами, хотя мысль о новом крестовом походе никогда не оставляла его совершенно.

Реформы Людовика IX были обращены на уменьшение политической, военной и экономической власти знатных феодалов. Людовик IX поделил королевскую курию на счетную и судебную (парламент) палаты, возложив на них финансовые и судебные функции. Переделка феодальной курии сопровождалась комплектованием состава палат слугами — министериалами короля и учеными-юристами (легистами). Министериалы и легисты энергично выступали за усиление власти короля. Крупные феодалы отошли от ежедневной службы в данных органах и созывались исключительно на торжественные заседания. Людовик IX поднял престиж и значимость королевского суда. В королевских судах были запрещены судебные поединки; было аннулировано предписание,позволявшее стороне, проигравшей дело, вызывать на поединок судью; вводилось право апелляции на решения низших судов и судов феодалов в высшую судебную инстанцию — судебную палату (парламент). Все это ограничивало судебную власть феодалов над обитателями своих владений.

Ослаблению военной силы крупных феодалов содействовала военная реорганизация. Людовик IX пытался сменить феодальное войско наемным ополчением и городской милицией. Окончательно это совершить ему не получилось, но наемники и городская милиция стали главной военной мощью короля. Значимость феодального войска, состоявшего из дружин феодалов, начало падать. Тем самым это позволило королю запретить войны между феодалами в королевском домене и учредить «40 дней короля» в остальных регионах страны — во время этого срока поссорившиеся феодалы до начала военных действий обязаны были обратиться к посредничеству короля, который таким образом приобрёл право вмешиваться в конфликты между вассалами, навязывать им свою волю.

Росту доходов королевской казны и лимитированию доходов знатных феодалов содействовала денежная реформа. Людовик IX выпустил монеты с высоким содержанием драгоценного металла, получившие хождение по всей стране и вытеснившие монеты, выпускавшиеся единичными феодалами, с низким содержанием драгоценного металла. Обращение последних к тому же было ограничено границами отдельного феодального владения.

Реформа королевской курии, судебная, военная, денежная реформы Людовика IX привели к ослаблению политического, военного и финансового могущества феодальной знати и благоприятствовали укреплению центральной власти — власти короля. Феодальная разобщённость государства со временем уходит в прошлое. На смену ей настала сословно- представительная монархия.

Святой Людовик IX с достоинством отстаивал интересы Франции от притязаний Рима. Французское духовенство стояло более за Людовика и за интересы светской власти, чем за папский престол. В марте 1269 года Людовик обнародовал «Прагматическую санкцию»,в которой ограждалась независимость французской церкви от Рима, уничтожались денежные поборы и взносы в пользу римского двора и т. п. Во время борьбы Фридриха II с Иннокентием IV Людовик открыто осуждал действия папы.

Позади, как пишет Ж. Дюби в своей знаменитой книге «Время соборов», остались столетия изнуряющей бедности, постоянного недоедания, время скудных полей и узких пустых дорог. Начинается заметный подъем сельского хозяйства и торговли. Во Франции золотистые поля и зеленые полосы молодых виноградников тянулись от Шартра до Сауссона. В теплые дни осени корабли на Сене оседали под грузом бочек с молодым вином, а купцы спешили привезти перед зимними дождями тюки с тканями и пряностями. Франция узнала радость достатка, уверенность в завтрашнем дне.

Для того, чтобы привести своих подданных к спасению души король Франции издаёт указы и

наказывает за богохульство,

запрещает азартные игры ,

запрещает ростовщичество ,

запрещает проституцию (указ 1254 года, но разрешает тем, кто этим занимается официально. В 1256 году выходит новый указ о том, что проституткам разрешается работать вдали от города в районе «стен Филиппа Августа». Они живут в деревяных бараках, называемых тогда «bordelières». Именно от этого слова возникло тогда и известное нам слово «бордель».

За богохульство досталось при правлении Людовика не только катарам, но и евреям. После ожесточённых богословских споров того времени о возможных оскорблений Иисуса Христа и Богородицы, содержащиеся в Талмуде, по просьбе Папы он принимает решительные меры против евреев:

В марте 1240 года он организовал «Суд над Талмудом» пытаясь обратить евреев в христианство. Спор на эту тему был проведен в Париже под председательством Бланки Кастильской. РаввинYehiel Парижа представляет евреев. Эд де Шатору (директором Сорбонны) и отец Николя Донин, еврейского происхождения отступника (он был отлучен от церкви в 1225 году раввином Yehiel), сделали вывод, что священная книга последователей иудаизма должна была быть осуждена. По приказу Короля у евреев были изъяты талмуды и двадцать четыре телеги наролненные книгами были сожжены.

В 1254г Людовик изгнал из Франции евреев, которые отказались перейти в католичество. Этот указ был отменен через несколько лет в обмен на выплату денег в королевскую казну;

В 1269 Король он требует от евреев носить желтые знак, что было решено Риме в IV -м Латеранском соборе в 1215 году. Желтый значок был символом Иуды, евреи должны были прикреплять их к одежде.Тот, кто не соглашаются проводить или забыл нацепить знак, то осведомитель такого случая мог стать обладателем кофискованной одежды.

Крах Седьмого крестового похода нисколько не охладила энтузиазма Людовика.Перед тем как оставить свою страну, он по возможности побеспокоился об устранении в ней любой вражды, ублаготворил тех, кто мог иметь к нему какие-нибудь притязания, и щедрою рукою приводил в порядок владения своих детей.

В марте 1270 года он отправился в Тунис, рассчитывая на обращение местного султана в христианство. Дожидаясь прибытия Карла Анжуйского, Людовик бездействовал. В войске возникли эпидемии; умер сын Людовика Тристан, 3 августа занемог сам Людовик, и 25 августа умер.

Останки Людовика были перевезены в базилику Сен-Дени, но одна часть праха была захоронена на месте кончины короля в Тунисе, где до сих пор сохранилась его усыпальница, а иная часть — в базилике Монреале в Палермо. В 1297 г. Людовик был канонизирован как святой.

Святой Людовик IX — первый король Франции, который был канонизирован (за исключением Dagobert II) и был признан святым до официального оформления процедуры канонизации.

Святой Людовик IX стал своего рода символом духовных традиций французской монархии, воплощением образа «христианнейшего короля», титул которого его потомки носили много столетий подряд.

В статье использованы материалы с сайтов:

http://www.hrono.ru

http://fr.wikipedia.org

http://ru.wikipedia.org

ЛЮДОВИК IX или Людовик Святой (Louis IX или Saint Louis) (1214–1270), король Франции, сын Людовика VIII и Бланки Кастильской, родился в Пуасси 25 апреля 1214. После того как в 1226 умер Людовик VIII, его искушенная в делах управления вдова стала регентом на время несовершеннолетия короля. С 1236 Людовик правил самостоятельно, но продолжал советоваться с матерью до самой ее смерти. Однако в 1244 он – вопреки желанию матери и министров – принял обет отправиться в крестовый поход. В 1248 Людовик с 35-тысячным войском отплыл из Франции и прибыл вначале на Кипр, откуда после колебаний направился в Египет, с тем чтобы разгромить мусульма и вынудить их ослабить давление на христианские области в Палестине. Вначале крестоносцам удалось овладеть Дамьеттой (совр. Думьят) в дельте Нила, но попытки продвинуться в глубь страны закончились в 1250 сокрушительным поражением при Эль-Мансуре, в результате которого король и его войско попали в плен. После долгих переговоров королю и его приближенным удалось выкупиться, и тогда Людовик отправился в Палестину, где провел еще четыре года, укрепляя города и пытась обеспечить позиции христиан дипломатическим путем. Лишь в 1254 Людовик вернулся в Париж; возвращение было отчасти ускорено смертью в 1252 его матери, остававшейся регентом на время отсутствия короля. В начале правления Людовика его мать подавила мятеж знати и распространила королевскую власть на владения крупных феодалов. Под прямую власть короны попало крупное графство Тулузское. При Людовике улучшилась система внутреннего управления. Хотя было заведено не так уж много новых учреждений, происходило развитие прежних, расширялись их полномочия. В частности, стремительно развивались королевское судопроизводство, налогообложение, совершенствовалась организация военного дела. Феодальный двор короля, или Curia Regis (собрание вассалов при дворе сеньора), разделялся на группы, каждая из которых выполняла свои функции. Развивалось местное самоуправление, на места рассылались королевские чиновники для проверки и рассмотрения жалоб. Хотя Людовик многое делал для укрепления королевской власти, ему все же не удалось воспользоваться слабостью английского короля Генриха III, чтобы завершить отвоевание т.н. Ангевинской державы (английских владений во Франции). Вместо этого он пошел на заключение Парижского мира (1259), по условиям которого Аквитания и Гасконь признавались ленами английского короля в обмен на его отказ от притязаний на Нормандию, Анжу, Пуату и другие владения на севере Франции. Благодаря общеевропейской славе в случае тех или иных разногласий Людовика нередко просили выступить в качестве арбитра. Впрочем, вынесенное им решение в пользу Генриха III, когда в 1262 между английским королем и баронами разгорелся конфликт, не принесло мира. В 1270 Людовик, уже будучи больным, настоял на том, чтобы встать во главе еще одного крестового похода против мусульман – на этот раз в Тунис. Но вскоре после прибытия в Африку, 25 августа 1270, Людовик умер от вспыхнувшей в лагере крестоносцев эпидемии чумы. Людовик был известен набожностью, милосердием, строгими нравами. 44 года правления Людовика оказались достаточно мирными для Франции. В 1297 он был канонизирован при папе Бонифации VIII.

(25.4.1214 Пуасси - 25.8.1270 Тунис)

Тот, кто был Наполеоном, <...> после своего апофеоза в роли императора французов несколько лет пробыл на Дне, потом в Гашшарве, где его подготавливали к третьей тёмной миссии: созданию одной религии левой руки в Германии. Если бы это удалось, задачи Гитлера были бы весьма облегчены, а сам Наполеон, в третий раз пав на Дно, испытал бы провал в Суфэтх и выпадение из Шаданакара. К счастью, его удалось вырвать из Гашшарвы; в этом принимали участие, между прочим, Людовик Святой и сама Жанна д"Арк.

«Роза Мира», кн. 10, гл. 1

Через века дошла до наших времен слава французского короля XIII века Людовика IX - Святого. Французские же историки нашего времени из знаменитой школы «Анналы», восстанавливая образ легендарного короля по сохранившимся источникам во всей возможной полноте и подлинности, в результате описали весьма загадочный социально-политический и социально-психологический феномен.

Великий король, кажется, не был ни слишком умен, ни слишком образован для своего времени, не умел выбирать себе наилучших советников, не слишком разбирался в экономике, был одержим мифологией своего времени и допускал довольно серьезные политические и военные просчеты. Тем не менее он был и остался в памяти своего народа великим королем.

Этот загадочный феномен история предлагала внимательным аналитикам не раз и во времена, не столь от нас отдаленные.

На витраже Сен-Шапель в Париже «святой король» Людовик IX показан в смиренном облике, в сиянии света, рядом с епископом. «Святая капелла», заповедник древности в шумном Париже, напоминает о значительных событиях в истории Европы XIII века.

Позади, как пишет Ж. Дюби в своей знаменитой книге «Время соборов», остались столетия изнуряющей бедности, постоянного недоедания, время скудных полей и узких пустых дорог. Начинается заметный подъем сельского хозяйства и торговли. Во Франции золотистые поля и зеленые полосы молодых виноградников тянулись от Шартра до Сауссона. В теплые дни осени корабли на Сене оседали под грузом бочек с молодым вином, а купцы спешили привезти перед зимними дождями тюки с тканями и пряностями. Франция узнала радость достатка, уверенность в завтрашнем дне.

Рождение готики

В такие времена король велел заложить в Париже «Святую капеллу». Строительство началось в 1242 году, продолжалось всего шесть лет и обошлось королю в невероятно большую сумму - 40 тысяч ливров. Огромные окна с витражами прорезали тяжесть стен, капелла из светлого камня устремлялась к небу; все признали «ее дивную красоту».

Во Франции искусство, которое мы называем «готика», создано было духовенством, приближенным к королевской власти, богатым и достаточно интеллектуально зрелым. Перестраивая «королевскую усыпальницу», задумали изменить привычные архитектурные формы, чтобы превратить храм в зримое подобие богословской концепции «всепроникающего божественного света». («Мир возник из потока света, низвергающегося подобно водопаду».) Была отвергнута тяжесть стен, исчез внутренний сумрак романской архитектуры, расширились и вытянулись ввысь «самые светлые окна», заполненные живым светом, цветным узором витражей, которые придавали «рассеянному Божьему свету» свечение высоко ценимых в тот век драгоценных камней. По образцу эмалей, ювелирных изделий в витражах появились миниатюры, а скульптурные изваяния «вышли» из тяжести каменных стен - появилась готическая скульптура.

Готическое искусство Франции показало все, что неявно существовало в других сферах духовной жизни. Оно представило единство ремесла и инженерного дела, геометрии и религиозных представлений об устройстве мира.

В европейской культуре не было еще разрушено представление о мире - огромном сооружении, где каждая часть отражает, как некое символическое зеркало, смысл всеобщего замысла Творца. Мастера XIII века, они создавали «модель мира», который стал неизмеримо более светлым, просторным, чем в предшествующее столетие.

Дюби объединяет воедино различные явления XIII века, объясняет расцвет королевства «духовным порывом», заставлявшим идти вперед, распахивать пашни и пустоши, разводить виноградники, создавать новые ярмарки, вести проповедь бродячим монахам. «Деятельная радость передана в ритме и устройстве соборов». Французские историки напоминают: историю следует рассматривать как результат духовных усилий человека, все иное - успехи экономики или государственного строительства - не больше, чем производные явления, сами по себе не существующие.

Мальчик-король

«Людовик IX был преисполнен святости, - о короле Дюби пишет возвышенно. - Большая часть его богатства отдана во славу Божью». «Король строил не замки, а храмы».

Быть королем в 12 лет, после внезапной смерти отца, - почти безнадежная затея: «королевское ремесло», как говорили во Франции, - трудное дело. Король - посредник между Богом и народом, это не пустые слова, это бремя ответственности. Король - воин, дипломат, мишень для заговоров и многое другое, смотря по обстоятельствам. Тяжелая ноша для ребенка. Даже в раннем средневековье возраст зрелости отсчитывали с 14 лет. (Впрочем, по наблюдениям Ле Гоффа, в XIII веке в высших слоях общества порог зрелого возраста приблизился к современному, к 21 году.)

Мальчик-король получает золотые шпоры, большой меч, его облачают, подгибая края, в плащ пронзительно-синего цвета, архиепископ надевает кольцо на палец... Корона на детской голове - большая и неустойчивая, как и тяжелый скипетр, и жезл правосудия, вложенные в длинные, но некрепкие руки. «Такие испытания придают силы или ломают навсегда» - замечает Ле Гофф.

Юный король обнаружил твердость духа и силу воли. При деятельном участии королевы-матери он выполнял «королевское дело» последовательно и достойно. Были трудные переговоры с Англией. Был мятеж баронов: они собрались и решили, что король слишком мал, а королеву, «иностранку», они не жаловали. Но парижане прислали помощь «своему королю»: на пути его следования дорога была заполнена простолюдинами, вооруженными и безоружными, «они взывали к Господу, чтобы оградил и защитил короля от врагов». («Мнение народа», которое разглядел Пушкин в событиях русской истории Смутного времени, во Франции, очевидно, присутствовало на пять веков раньше.)

Людовик IX признан одним из самых удачных правителей Франции, который присоединил юг страны, выпустил полновесную монету, распространил королевские указы, ордонансы, на все королевство. Франция не подвергалась испытаниям голодом и эпидемиями, население страны возросло до 10 миллионов человек; Париж стал одним из самых густонаселенных городов Европы, а подданные короля составляли 1/6 населения Европы.

«До Французской революции он был воплощением лучших сторон французской монархии» - пишет представитель «Анналов» Ж. Ле Гофф, 15 лет работавший над биографией «Святого короля» и написавший в результате многоплановое историческое повествование.

Незатейливая вера

«С тех пор, как он стал править и познавать себя, - приводит Ле Гофф текст старинной хроники, - он начал строить церкви и монастыри». Его благочестивые порывы были совсем необязательны для его положения. Посещая монастыри, он таскал носилки с камнями для строительства и был недоволен своими братьями, не желавшими искренне помочь монахам. Иногда благочестие короля выходило за всякие пределы: он стремился омыть ноги странникам, «людям Божьим».

В аббатстве Сен-Дени гвоздь, один из тех, которыми, по утверждению, распят был Христос, выпал из сосуда, когда монастырь был заполнен паломниками, и затерялся среди множества людей. Горе короля было искренним, непритворным, чрезмерным даже для того времени. В отчаянии он вопил: «Пусть лучший город королевства был бы разрушен!» Король не только не пытался скрыть неблагоприятное для общественных настроений событие, но, напротив, раздувал его сверх меры, назначил 100 ливров всякому, кто найдет реликвию или сообщит нечто важное. Скорбь короля усилила эмоциональное возбуждение, довело страсти до массовой истерии; люди обливались слезами, толпились в церквах. Множились разговоры: не признак ли это надвигающейся беды? Святой гвоздь, впрочем, вскоре нашли и водворили на место.

Короля и его народ объединяла незатейливая вера в чудеса, в действенную силу магических предметов.

В 1204 году рыцари-крестоносцы захватили и разграбили Константинополь. Дурное событие, но речь о другом. Воины-крестоносцы были ошеломлены, увидев среди сокровищ Византии священные реликвии: терновый венец, гвозди - очевидные и осязаемые в своей простоте следы Страстей Господних. В наши дни трудно представить, как материальные предметы убеждали в абсолютной достоверности предания Нового Завета. Истина о Боге, снизошедшем к природе человека, стала близкой и очевидной. Люди того времени постоянно видели раны и часто испытывали страдания, они знали, как трудно терпеть, как кричат от боли; что переносили они сами, принял и испытал Бог. Эмоциональное потрясение, достоверность через видимое, создавало новую религиозную обстановку: «вочеловечение Бога» - явление, которое Дюби наблюдает в «новом французском», готическом искусстве.

Упорно и последовательно король Людовик собирал наиболее достойные христианские реликвии; говоря откровенно, он их скупал. «Истинный терновый венец Христа» с огромными предосторожностями переправили из Венеции во Францию. (По дороге дождь лил, не переставая, что вызвало некоторое недоумение у простодушных сопровождающих.) Встреча реликвии в королевстве вызвала всеобщее восхищение: процессию возглавил король в сопровождении брата - босые, в грубых рубахах. Вскоре к терновому венцу прибавились: кусок Истинного Креста, наконечник копья, которым римлянин пронзил распятого Христа, и губка, на которой римляне поднесли уксус. Для собранных реликвий была воздвигнута Сен-Шапель. Чудесная сила реликвий, по всеобщему убеждению, оберегала короля и королевство.

Очевидно, юный король нашел свое место - он оказался не впереди своего времени, не позади, а где-то в середине. Именно это обстоятельство, сказал один из преуспевающих современных политологов, было залогом прочности его власти и основанием его легенды.

Рядом со Святой капеллой, и это признак нового времени, король распорядился построить помещение, на верхних этажах которого разместились королевский архив, «Хартии», и библиотека, собрание благочестивых религиозных сочинений.

Ближний круг

Ле Гофф не скрывает, что интеллектуальное окружение Людовика IX оставляет желать лучшего. XIII век - время расцвета Парижского университета, появления истинных интеллектуалов. Но король общался только с двумя не самыми выдающими фигурами, с Робером де Сорбоном и Вин-центом из Бове.

Робер де Сорбон был добрый и простодушный человек низкого происхождения, его называли «деревенщина». Звание магистра богословия он заслужил тяжелым трудом. И в трактате о Страшном суде сравнивал его с экзаменом. Судя по всему, экзаменационные «муки» де Сорбон испытывал неоднократно. Но добрый каноник, вспоминая о своей бедности, сделал полезное дело: его имя осталось в истории на вершине неизмеримо более высокой, чем удостоились его мудрые коллеги. Сорбон основал коллеж, своего рода ученый пансион для бедных студентов. Людовик IX проявил достойную щедрость, пожаловал простодушному богослову для его начинания множество домов в Париже и обеспечил содержание обитавших там студентов. Со временем название большого коллежа перешло на Парижский университет. Приходится повторить старую истину: добрые дела важнее умных речей.

Самым близким к королю интеллектуалом был монах-доминиканец Винсент из Бове, автор своего рода энциклопедии, скорее компиляции, «Большое зеркало». Винсент не обращался к высотам современной ему мысли, но был хорошим учителем, умел толково изложить знаковые сведения. Молодой король, получивший крайне поверхностное, даже по меркам того времени образование, бывал на занятиях в монастырской школе: «Он садился вместе с монахами у ног магистра и слушал внимательно, и так святой король делал не раз». Король усвоил некоторые приемы университетской среды: ему нравилось устраивать диспуты между верным придворным Жуанвилем и Робером де Сорбоном по образу диспута магистров в университете. Не больше. «Что ни говори, - признает Ле Гофф, - король с недоверием относился к интеллектуалам».

В Парижском университете во времена Людовика IX тучный, благожелательный монах-доминиканец, «брат Фома», знаменитый Фома Аквинский, читал лекции, разбирал толкования богословских текстов. «Святой король» и его не менее знаменитый современник никогда не встречались - к взаимной пользе. Король с величайшим уважением относился к монахам, соблюдавшим обет «апостольской бедности», францисканцам и доминиканцам, подражал им в повседневной жизни. Но утверждение Фомы Аквинского: кроме пламенной веры, следует найти доказательства бытия Божьего силой разума, - было для обладателя «священных гвоздей» из Иерусалима совершенно лишним.

«Святой король» и новая европейская культура

Дюби пишет о духовных изменениях XIII века: «Появляется свободный человек, отвечающий за свои поступки. Человек готических соборов стал личностью». Трудно со всей определенностью сказать, насколько действенным было влияние ежегодной исповеди, но очевидно, что это обязательное правило для мирян, установленное в 1215 году католической церковью, имело определенные последствия для множества людей, не обремененных способностями Фомы Аквинского. Дисциплинарные меры церкви, независимо от первоначальных намерений, заставили подчинить «внешнее» «внутреннему». В обществе формируется «культура вины», озабоченность человека своей внутренней правотой. Появляются навыки самоанализа, отличительная черта европейской духовной культуры.

Где именно обнаруженное французскими историками «соприкосновение» Людовика IX и новых явлений в европейской культуре? Не в детских диспутах и даже не в зодчестве: не он задумывал и строил. Хороший король, обладавший здравым смыслом в делах повседневных, он не мешал, не портил, тратил необходимое. При подготовке крестового похода проявлял разумную бережливость, не разорил страну ради благочестивых подвигов, как поступали его предшественники. Но и встреча короля с миром экономики не состоялась, каждый оставался в своих пределах.

Церковь снабдила короля немудрым набором экономических правил: ростовщики, все и без исключений, отправятся в ад, «хорошие деньги» определяются «на глаз и на зуб». Король в своих ордонансах периодически громил ростовщиков, к радости должников, и с известной долей ксенофобии. Впрочем, все возвращалось к исходному положению, и только кредиты дорожали, ростовщики брали повышенную плату за риск.

А ведь это было время напряженных споров, которые заложили основу европейской экономической теории: о ценности труда, о допустимости накопления. Стремление определить основы «справедливой цены» были первой попыткой найти закономерности рыночного ценообразования.

Тем не менее «король, сосредоточенный исключительно на нематериальных ценностях, - признал Ле Гофф, - превратился в Людовика Святого экономического благоденствия». Любое традиционное общество превращает в сказку время умеренной стабильности, время без изменений в денежной сфере, без бешеных прыжков цен.

Людовик IX соприкоснулся с новыми явлениями в европейской культуре XIII века в мире повседневности. В своих повседневных делах он представил нечто новое: образ человека, который сверяет свои поступки с внутренними побуждениями.

Король сказал однажды де Сорбону: «Мне хотелось быть безупречным человеком - прекрасные слова, произносишь - ощущаешь их вкус». «Безупречный человек» - это новая модель личности: «бесстрашный» рыцарь, герой феодальной эпохи, жил по обычаю предков в соответствии с «профессиональной функцией», со щитом и мечом; «безупречный человек» - в делах повседневных проявлявший сдержанность, мудрость и чувство меры.

Верный соратник Людовика IX Жуанвиль среди достоинств короля на первое место поставил сдержанность. «Я ни разу не слышал, - записал Жуанвиль, - чтобы он заказал себе какое-либо блюдо, как это делали многие богатые люди, но с удовольствием ел то, что перед ним ставили».

Ритуал еды, количество блюд были основным показателем социального статуса той эпохи - застолья и одежда определяли положение человека в обществе. Каждое появление короля за столом было обставлено множеством неписаных правил. Прежде всего - религиозные требования, воздержание от определенных видов пищи во время поста; эти правила король соблюдал с избытком. Во-вторых, особый ритуал еды: место за столом, количество блюд, редкие угощения. В этом смысле поведение короля было непривычным, вызывающим: выбирал еду похуже (мелкая рыба вместо крупной щуки, простая еда с горохом), ел умеренно, на глазах у присутствующих портил еду, подливал воду в суп, разбавлял водой соус, превращая подливы в малоприятную слизь.

Он разбавлял вино на три четверти водой в стране, где в XIII веке вино хорошего качества не было редкостью. Столь же усердно король разбавлял супружескую жизнь воздержанием на время поста, что не помешало ему иметь многочисленное потомство, семеро детей пережили отца.

Церковь убеждала, что монархи посредством помазания на царство становились соправителями Христа. (На одном из порталов собора в Реймсе сцена Страшного суда изображается в присутствии короля, перенесенного с троном на небеса.) «Королевское чудо», исцеление золотушных больных наложением рук короля, доказывало подданным чудотворную силу монарха. Людовик знал силу власти и свое предназначение, но пытался разделить власть и личность. В мечтах он устремлялся к простоте и незатейливой мудрости апостолов, учеников Христа. Иногда это получалось.

Его терзала мысль - война все же «греховное дело». Жуанвиль вспоминал: «Короля упрекнули, почему он не допустил, чтобы соседи Франции воевали друг с другом и ослабили себя на пользу королевства, а он серьезно ответил: «Блаженны миротворцы». Не пустые слова: с 1242 года по 1270 в стране был мир. Если начинаешь войну, наставлял он сына, не опустошай землю противника (король не употреблял слово «враг»), остерегайся наносить ущерб «бедным людям». Постарайся убедить противника, «предупреди его»; объявлять войну надо в крайнем случае. Король отвергал охоту, мирские забавы, бранные слова; избавлялся от внешних признаков богатства, носил простую одежду. «Король должен быть образцом для тех, кто у него в подчинении». Эта достойная мысль появляется в сочинениях тех лет.

Летом король выходил в сад, садился на ковер, к нему приходили с жалобами и прошениями. Жуанвиль вспоминал, как после службы в церкви король отправлялся в Венсенский лес, садился, прислонясь к дубу. «Все, у кого были дела, подходили к нему, ибо не было рядом стражи». Репутация короля зависит от установленного порядка и хорошего правосудия, это общее место наставлений тех лет; разница в том, что Людовик IX хотел осуществить в конкретных делах абстрактные правила. «Любезный король» ко всем обращался на «Вы», никого не оскорблял, но не переносил богохульства, хотел искоренить «городские пороки»: продажную любовь, азартные игры, порчу денег.

Создать мир праведников «святой король», несмотря на все старания, не сумел. Его отвлекли иные дела - крестовые походы.

Крестовые безумства

Крестовые походы Людовика IX, последние походы на Восток европейского мира, - одна из самых странных загадок истории XIII века. «Будет ли граница католического мира проходить по Иордану или по Днепру» - так определяет Ле Гофф «великую геополитическую проблему XIII века». Но это ошибочное мнение. Западная Европа не имела сил и желания сражаться с монголами, преобладали свои проблемы. Папа скрывался в мирной Франции от отрядов германского императора. Его призыв к новому крестовому походу против египетского султана, который захватил Иерусалим и учинил резню христиан в Палестине, уступал по силе обличению «змеиного отродья», императора Фридриха II. В окружении папы прямо говорили: христианский мир должен идти в поход против нечестивого императора.

Проблему «святых мест» в те годы мог решить только Фридрих II. Он хорошо знал арабский мир, был равнодушен к делам веры, его называют «первым атеистом Европы». В конце 20-х годов XIII века Фридрих II нашел мирное решение «святых мест»: Иерусалим, кроме исламских святынь, был передан христианам. Фридрих мог восстановить мир на Ближнем Востоке, но его дерзкие планы, попытка создать новую державу, которая объединит Центральную Европу, Италию и Средиземноморье, вызвала ярость в Риме.

В такой обстановке французский король решил занять место германского императора.

Крестовый поход был хорошо подготовлен, собраны огромные запасы продовольствия; французское духовенство без особой радости внесло свыше 1 миллиона ливров. Король и 30 тысяч воинов (из них 2500 рыцарей) разместились на кораблях. Французы обрушились на владения египетского султана, где потерпели поражение. Эпидемии, непривычный климат, метательные снаряды с «греческим огнем» наводили ужас. Людовик IX попал в плен, пришлось собирать деньги для выкупа. Король был измучен желудочными заболеваниями, еле стоял на ногах, в плену вел диспуты с мусульманами, был восхищен библиотекой султана. После освобождения из плена не вернулся домой, а отправился в Акру, одну из немногих уцелевших крепостей крестоносцев, где провел три года, тщетно ожидая подкреплений.

Меж тем владения крестоносцев таяли, египетский султан захватил последние приморские крепости в Палестине. В 1267 году в Сен-Шапель Людовик IX заявил пораженным придворным о новом крестовом походе. Король был бледным и больным, редкие волосы и небольшая мягкая борода почти седые; в 1270 году он принял из рук папского посла посох. Миролюбие и безупречная скромность исчезали за пределами «своего мира», оставался агрессивный и самоуверенный фанатик.

Людовику IX досталась незавидная историческая роль - закрыть эпоху крестовых походов в Средиземноморье. Крестоносцы Франции осадили древнюю крепость - Карфаген, однако наступление было остановлено, началась эпидемия холеры. Людовик IX умер в августе 1270 года. Современники пытались объяснить поступки благочестивого короля, который едва не увлек за собой в бездну своих сыновей (они сопровождали Людовика, и только счастливая случайность спасла наследника, будущего короля) «святой простотой», доверчивостью: он полагал, что эмир Туниса «готов был принять христианство». (Ле Гофф говорит о своем герое нечто похожее - французы не подозревали, как далеко находится Тунис от Египта, «Король плыл без карты».) Но следует прибавить: образец личности, который возник в мечтах Людовика IX, был поверхностным, неглубоким.

«Святой король» занял свое место в справочниках и учебниках. Исследования французских историков определили новые границы исторической науки. И все же, если будет благосклонна к вам судьба, загляните ранним осенним днем в Сен-Шапель, когда нежаркое солнце озаряет лучезарные витражи с бесхитростными фигурами, - может быть, откроете нечто новое.

Александр Савинов, "Святые гвозди"
Опубл. в журнале "Знание - сила" №12, 2003

Краткая биографическая справка

Французский король с 1226, из династии Капетингов. До 1236 года регентшей была его мать Бланка Кастильская. Провел реформы по централизации государственной власти. Было сужено значение сеньориальных судов; в Париже создана особая судебная палата (называвшаяся позже парламентом), ставшая в государстве высшей аппеляционной инстанцией, ей были переданы также важные административные функции. При Людовике IX стала чеканиться полноценная серебрянная и золотая монета, которая начала вытеснять многочисленные виды монет, чеканившихся отдельными феодалами и городами. Внешняя политика Людовика IX была малоудачной. В 1248 возглавил 7-й (1248) крестовый поход. В 1250 году был пленен египетским султаном и освобожден за огромный выкуп. Заключил Парижский договор 1259, по которому уступил англичанам Гиень. Умер от чумы во время предпринятого им 8-ого (1270) крестового похода (в Тунисе). В 1297 году был канонизирован.

Ссылки (источники)

• Изображения Сен-Шапель:
  http://www.herodote.net/Images/SainteChapelle.jpg ,
  http://vandyck.anu.edu.au/introduction/add/med.gothic/AH243-410.jpg ,
  http://www.people.fas.harvard.edu/~jmgriggs/photo/chapelle.jpg

Король Франции из рода Капетингон, правивший в 1226--1270 гг. Сын

Людовика VIII и Бланки Кастильской. Ж.: с 1234 г. Маргарита, дочь Раймонда

Беренгария V, графа Прованса (род. 1221 г. Умер 1285 г.). Род. 1215 г. Умер

После смерти отца Людовик остался маленьким ребенком, и потому начало

его царствования было отмечено обычными в таком случае смутами. К счастью

для короля, его мать Блинка Кастильская, женщина твердого характера и

больших политических способностей, взяла управление государством в свои

руки. Захватив регентство, она стала искусно и твердо вершить дела, так что

быстро усмирила всех мятежников. Кроме того, на руки королеве достались две

незавершенные войны -- с англичанами на западе и с графом Тулузским на юге.

Обе они были успешно завершены.

Достигнув совершеннолетия и приняв в 1236 г. на себя управление,

Людовик нашел государство уже успокоенным. По свидетельству всех

современников, молодой король был удивительно приятным и чрезвычайно

обаятельным человеком. Высокий, отлично сложенный, сильный, с симпатичным и

открытым лицом, живым взором, белокурыми волосами, он обладал в одно и то же

время "ангельским" и "рыцарским" обликом. По характеру он был человеком

веселым и остроумным, очень любил непринужденные беседы со своими близкими.

Официальная важность и этикет были неизвестны при его дворе. В течение

большей части своей жизни этот ласковый и добродушный государь вовсе не

походил на того строгого богомольца, каким изображали его некоторые монахи.

Счетные книги его двора показывают, что он любил охоту, тратил большие

деньги на лошадей, собак и соколов, одевался в золотую парчу, в шелк и

пурпур, а на придворных празднествах обнаруживал ту роскошь и

расточительность, которая в то время считалась добродетелью среди высшего

общества. Но правда и то, что с самого детства он отличался необычайной

религиозной пылкостью и такой непоколебимой верой, какая в его век была

скорее исключением, чем правилом.

Людовик сделался государем в то время, когда верховная власть во

Франции уже прочно утвердилась и самые трудные шаги по объединению страны

уже были сделаны его предшественниками. Опасность для Капетингов

представляли только остатки владений английского короля в Гаскони и

Аквитании и то влияние, которое они оказывали на французских сеньоров. В

1241 г. подняли мятеж бароны Пуату. Людовик поспешил на помощь к правившему

там брату Альфонсу и вскоре одно за другим занял все укрепленные места.

Мятежники ждали помощи от английского короля, но Генрих III явился в 1242

г., уже после того, как Людовик овладел Фронтнэ, главной крепостью

инсургентов. Король поспешил навстречу англичанам и в июле разбил их на

голову под стенами Сэнта. Генрих бежал, бросив свою армию. Вскоре он

заключил с Людовиком мир, по которому Пуату было признано владением

Капетингов. Тогда же благодаря удачной женитьбе брат Людовика Карл Анжуйский

приобрел графство Прованское, а после смерти в 1247 г. графа Тулузского

Раймонда Тулуза перешла в руки другого королевского брата Альфонса Пуату.

Покончив с феодальными усобицами и заключив мир с англичанами, Людовик мог

приступить к исполнению своего заветного желания -- подготовке крестового

похода. Вообще к этому времени европейское рыцарство изрядно охладело к

странствиям в Святую Землю, и нужен был такой человек, как Людовик, чтобы

вновь пробудить его воодушевление. Поход начался весной 1248 г. В августе

пилигримы погрузились на корабли в южных портах Франции и в середине

сентября благополучно достигли Кипра. Здесь решено было провести зиму.

Кажется, тогда же Людовик окончательно склонился к мысли, что судьба Святой

Земли должна определиться поражением Египта. Против него и решено было

направить первый удар. В конце мая 1249 г. армада из 120 больших и полутора

тысяч мелких судов покинула Кипр и через несколько дней была уже в виду

Дамиетты. Султан заблаговременно знал о грозившей ему опасности и постарался

помешать высадке крестоносцев в нильском устье. Однако рыцари первым ударом

рассеяли ряды врагов. Сам Людовик, горя нетерпением, прыгнул с корабля по

плечи в воду и принял бой наряду со своими храбрецами. Не выдержав натиска

христиан, египтяне в беспорядке отступили в Дамиетту и в тот же день в ужасе

бежали из города. На другой день Людовик без всяких препятствий вступил в

эту грозную крепость. Таким образом, начало крестового похода ознаменовалось

необычайным счастьем. Но начавшийся разлив Нила помешал Людовику развить

силы мусульман поджидали их здесь, заняв твердую позицию перед крепостью.

Широкий канал Ашмум Тана преграждал французам дорогу. Людовик велел строить

через него плотину, но дело это было хлопотное и трудное. Мусульмане

постоянно обстреливали место работ из метательных машин и делали дерзкие

нападения на христианский лагерь. Так прошли два месяца. В начале февраля

1250 г. один бедуин указал христианам место, где можно было перейти канал

вброд. Большой отряд рыцарей во главе с братом Людовика Робертом Артуа

переправился на другой берег. Появление их стало полной неожиданностью для

мусульман. Но вместо того, чтобы дожидаться переправы остальной армии, граф

Артуа с громким криком ворвался в Мансуру. Египтяне вскоре опомнились --

закрыли ворота и вовлекли отрезанные войска в ужасный бой, в котором были

убиты сам Роберт, триста французских и множество других рыцарей. В то же

время мамелюки обрушились на тех крестоносцев, которые успели перейти на их

берег. Смельчаками предводительствовал сам король. После чрезвычайно

жестокого боя рыцари были оттеснены обратно к воде. Людовик находился в

величайшей опасности и мог в любую минуту попасть в плен. Ослабевшие люди

кидались в канал и тонули целыми сотнями. Наконец лагерному гарнизону

удалось с большим трудом навести мост и прийти на помощь к королю.

Мусульмане торжествовали победу и три дня спустя сами напали на христианский

лагерь. Это сражение было таким же ожесточенным, как первое. Христиане

отбили все атаки и прогнали врага на его берег. Это несколько охладило пыл

египтян. Однако в конце месяца им удалось внезапным нападением уничтожить

корабли, подвозившие христианам припасы из Дамиетты. Снабжение войска резко

ухудшилось, поскольку сухопутные караваны мусульмане могли перехватывать без

всякого труда. Голод и ужасная моровая язва, открывшаяся в лагере

крестоносцев, сделали невозможным продолжение наступательных действий.

Людовик приказал отходить обратно к Да-миетте. Отступление началось в начале

апреля, но оно уже не могло спасти обреченную армию. Со все возрастающим

упорством египтяне нападали на христиан, между тем как те едва могли

двигаться от слабости и болезней. Все, кто не был убит, попали в плен. Сам

Людовик, наверно, мог бы спастись, если бы ушел с передовыми отрядами. Но он

не хотел бросать отставших и, наоборот, все время находился в арьергарде. В

конце концов, болезнь свалила его. Глубоко истощенный, он лежал на земле;

его голова покоилась на коленях у простой женщины, оказавшейся поблизости,

его смерти ожидали с часу на час, в то время как мусульмане подступали все

ближе. Так он был захвачен в плен вместе с братьями и всеми теми, кто еще не

был убит. Тысячи христиан, с которых нечего было взять, вскоре перебили, но

с королем, его братьями и знатными вельможами враги обращались бережно,

собираясь извлечь большую выгоду из их несчастного положения. И

действительно, вскоре на переговорах с султаном было достигнуто следующее

соглашение: в обмен на свое освобождение король должен был очистить

Дамиетту, а за освобождение своих товарищей заплатить восемь миллионов

франков; Но едва был заключен этот договор, в Египте вспыхнула смута.

Мамелюки во главе со своим эмиром Би-барсом в начале мая восстали против

султана Туранши и ужасным образом убили ею. Во время переворота жизнь

христианских пленников находилась в большой опасности. Наконец, волнения

улеглись, и стороны могли приступить к исполнению условий договора. После

большим трудом ему удалось собрать четыре миллиона франков и тем купить

свободу своему брату Альфонсу. Большая часть крестоносцев после этого

отправилась на родину. Королева Бланка также в своих письмах уговаривала

сына поскорее возвращаться во Францию. Но Людовик объявил, что не покинет

Святую Землю до тех пор, пока не выкупит из плена всех своих товарищей. Из

Египта он поплыл в Аккон. Обстоятельства сложились благополучно для него.

Сирийские мусульмане, оскорбленные убийством султана Туранши, готовили поход

против египтян и предложили Людовику соединиться с ними. Мамелюки в виду

этой угрозы стали более сговорчивыми. Они выпустили из плена множество

рыцарей и отказались от второй половины выкупа, который король еще был им

должен. Однако и после этого Людовик не уехал из Палестины, ожидая приезда

новых крестоносцев. В августе он с великим смирением, во власянице, одетой

на голое тело, совершил паломничество в Назарет, затем занялся

восстановлением укреплений вокруг Цезареи. На эта дело ушел весь 1251 г.

Людовик не переставал рассылать воззвания к христианскому миру с просьбой о

помощи, но все его усилия остались бесплодны. В 1252 г. король перебрался в

Иоппе и стал укреплять этот город стенами и башнями. Чтобы заслужить

прощение своих грехов, он сам таскал камни для постройки. В 1253 г. между

египтянами и сирийцами был заключен мир. Возвращаясь в Дамаск, сирийцы взяли

Сидон и перебили там множество христиан. У Людовика в это время было так

мало сил, что он ничем не мог помочь несчастным. Тотчас по уходу мусульман

он поспешил в этот город и занялся погребением убитых и восстановлением

разрушенных стен. При этом он сам помогал переносить к могилам трупы, уже

подвергшиеся тлению. Наконец, в апреле 1254 г., так и не дождавшись помощи,

он с глубокой скорбью оставил Аккон и вместе с женой и детьми отправился во

Францию. Дорогой он претерпел много опасностей от тумана и непогоды, но все

же сумел благополучно добраться до родных берегов.

Следующие годы король был занят государственными делами, хотя мысль о

новом крестовом походе никогда не оставляла его совершенно. Но прежде чем

покинуть Францию, он должен был позаботиться о безопасности ее границ. В

1258 г. был заключен договор с арагонским королем; Людовик отказался от

всяких притязаний на Барселону, которая со времен Карла Великого считалась

французским графством, а Хайме отступился от территорий, лежавших к северу

от Русильона. Таким образом, Пиренеи сделались границей между двумя

государствами- В 1259 г. был заключен окончательный мир с английским королем

Генрихом III. Людовик возвратил ему части отнятой у англичан Гиэни и

Гаскони, а Генрих отказался от притязаний на Нормандию, Турень, Анжу, Мэн и

Пуату Это были важные решения. Людовик надеялся, что они принесут его стране

долгожданный мир. После этого он стал побуждать своих соотечественников к

новому крестовому походу. В 1266 г. король обратился к папе Клименту IV за

позволением совершить второе паломничество в Святую Землю. Разрешение было

дано, и в марте 1267 г. Людовик возложил крест. Его брат Альфонс Пуа-тье

тотчас присоединился к нему. Сыновья Людовика Филипп, Иоанн Тристан и Петр

также последовали примеру отца. Король Тибо Наваррский, графы Артуа,

Бретанский и Фландрский, а также многие другие французские владетели были

готовы принять участие в походе на Восток. Однако большинство рыцарей, как и

в первый раз, очень прохладно отнеслись к призыву короля. Потребовались

продолжительные усилия со стороны Людовика и папы, чтобы подвинуть французов

на святое дело и заставить духовенство внести необходимый крестовый налог.

Понемногу религиозное воодушевление охватило христианский мир. Крест приняли

брат Людовика король Сицилии Карл Анжуйский, а также английские принцы

Эдуард и Эдмунд. Десятки тысяч христиан в разных концах Европы давали обет

совершить паломничество. Увидев, что дело сдвинулось с мертвой точки,

Людовик объявил начало похода на весну 1270 г. Прежде чем покинуть свою

страну, он по возможности позаботился об устранении в ней всякой вражды,

удовлетворил тех, кто мог иметь к нему какие-нибудь притязания, и шед-рою

рукою приводил в порядок имущество своих детей.

Из-за различных задержек крестоносное войско отплыло только в начале

июля. Через несколько дней пилигримы достигли Сардинии. Здесь вожди похода

держали совет, и было объявлено, что войско двинется не прямой дорогой в

Сирию и не в Египет, а сначала поплывет в Тунис. На такое необычное

изменение маршрута Людовик согласился под давлением своего брата Карла,

христиан кий флот подошел к берегам Африки. На следующий день все войско

высадилось на узкой полосе берега, которая тянется между морем и Тунисским

озером. Отбив нападения мусульман, крестоносцы дошли до Древнего Карфагена и

здесь устроили свой лагерь. В это время они имели все шансы добиться победы,

поскольку у эмира было мало войск и он сильно нуждался в продовольствии. Но

Людовик не начинал осады и медлил, ожидая прибытия Карла. Между тем от

большой скученности в лагере стала свирепствовать моровая язва. В августе

умер сын Людовика Иоанн Тристан, а через несколько дней заболел сам король.

Болезнь с самого начала приняла тяжелый характер, и вскоре не осталось

сомнений, что дни Людовика сочтены. До самой последней минуты он сохранял

мужественную твердость, дрожащей рукой написал мудрое и теплое поручение