О русско-еврейских отношениях. Обвинение в антисемитизме

Александр Никитич Сеславин – одинешенек из героев Отечественной Войны 1812 года, навечно вписавший свое имя в русскую историю. Сеславин был сыном надворного советника, существовавшего в Тверской губернии Российской Империи. Родился он в 1780 году. А примером для подражания у Сеславина, всегда был Александр Васильевич Суворов. Воинские навыки, грядущий герой получал в Артиллерийском и инженерном Шляхетном кадетском корпусе, в нем же проходили обучение и четверо его братьев. После выпуска Сеславин служил в конной артиллерии, и участвовал в бранях с Францией и Турцией. В них, Сеславин проявил себя, как храбрый воин русской Земли. Первое боевое крещение Сеславин получил в 1807 году в сражениях с армиями Наполеона. За храбрость, проявленную в сражении под Гейльсбергом, Александр Никитич был удостоен ордена Святого Владимира. В этом же бою он получает пулевое ранение. В крышке года Александр уходит со службы по состоянию здоровья. В январе 1810 года Сеславин возвращается в русскую армию, участвует в брани с Турцией. Сначала он отлично проявил себя при осаде крепости Силистрия. Затем принимал активное участие во взятии твердыни Разград. За храбрость Сеславин был награжден орденом Святой Анны. Летом 1810 при осаде крепости Рущук, Александр Никитич получил ранение в плечо. За храбрость, обнаруженную в войне с Турцией, Сеславин получил звание капитана. После полугода лечения, в декабре 1811г стал адъютантом Барклая – де – Толли. Будучи адъютантом, Сеславин повстречал начало Отечественной Войны 1812 года.

Александр Никитич был один из тех, благодаря кому русским людям удалось сохранить свою государственность и изгнать французов за пределы Российской Империи. Сеславин был яркой звездой, в созвездие тех, кто творил русскую победу. Александр активно участвовал в сражениях с французами в арьергарде первой Западной армии. За свои действия в битве под Смоленском, Александр Никитич награжден «Золотой Шпагой». Храбрость Сеславина не ведала границ. Александр был и активным участником Бородинской битвы, участвовал в боях за батарею Раевского, был ранен. За доблесть, проявленную на Бородинском поле, Александр был представлен к награде. Орден Святого Георгия нашел очередного русского героя.

В крышке сентября 1812 года Михаил Кутузов поручил Александру Никитичу возглавить партизанский отряд. В распоряжении Сеславина очутились около двухсот пятидесяти казаков и эскадрон Сумского гусарского полка. Задача отряда Сеславина заключалась в том, что бы наносить неприятелю непрерывные колющие удары на флангах и в тылу. Занимался отряд Александра еще и разведкой. Именно информация от Сеславина имела огромное смысл в развитие действий на полях сражений Войны 1812 года. Александр Никитич первый сообщил, куда и когда будет отходить французская армия из Москвы. Благодаря этой информации, стратег Кутузов, заставил отступать армии Наполеона по старой Смоленской пути. Не раз еще информация от партизана Сеславина поможет русской армии опережать неприятеля на шаг, и добиваться, в том числе, и за счет этого, победы.

Александр Никитич Сеславин за доблесть и мужество, обнаруженные в боях, в 1813 году пожалован в генерал – майоры. Также был награжден орденом Святой Анны первой степени. Участвовал Александр Никитич и в зарубежных походах русской армии. В этих кампаниях Сеславин возглавлял партизанским отрядом, и за воинские заслуги стал обладателем французских и прусских государственных наград.

Партизанское движение стало одним из важнейших факторов победы над Наполеоном в Отечественной войне 1812 года, однако имена командиров партизанских отрядов известны не особенно широко, за исключением разве что имени Дениса Васильевича Давыдова, виртуозно обращавшегося не только с саблей, но и с пером. Между тем Александр Никитич Сеславин своими подвигами снискал по-настоящему народную любовь. В послевоенное время его портреты часто можно было встретить и на постоялых дворах, и даже в дворянских салонах.

Александр Никитич родился в 1780 году в небогатой дворянской семье Ржевского уезда Тверской губернии. Отец Александра Сеславина владел лишь 20 душами крепостных. Понятно, что без большого состояния и влиятельных связей о карьере сыновей можно было и не мечтать. Но Сеславин-старший нашел выход. В 1789 году он вместе с отпрысками (кроме Александра поехали Николай и Петр) отправился в Петербург, где их удалось определить в Артиллерийский и Инженерный Шляхетский корпус. Через девять лет император Павел подписал указ об их выпуске в звании подпоручиков гвардии в артиллерийский батальон.

Следующие 7 лет Александр Сеславин провел, неся рутинную службу в гарнизоне. Однако серьёзной школой для него стало начальство графа А.А. Аракчеева, который бывал крайне придирчив. В тот момент граф не только командовал батальоном, но и был инспектором всей артиллерии.

В 1805 году Сеславин получает назначение в корпус П. А. Толстого, командующего десантными войсками, задачей их была экспедиция против французов в Ганновер. Поход оказался не слишком тяжелым, так как основные силы Наполеон сосредоточил против русско-австрийской армии.

Впрочем, в следующей кампании против французов Сеславин участие принял по-настоящему. В 1807 году под Гейльсбергом Александр Никитич вступил в первое крупное для него сражение. Он, командуя двумя орудиями, оказал умелую поддержку действиям авангарда князя Багратиона. В сражении при Фридланде он находился под командованием уже заработавшего боевую славу Ермолова. В этом бою Александр Сеславин получил тяжелое ранение, которое принудило его оставить службу. Картечная пуля попала в грудь. Повреждения были столь сильны, что у Сеславина началось горловое кровотечение. Больше трех лет вынужден был восстанавливать здоровье будущий прославленный партизан. Дольше пребывать в отставке горячий темперамент и кипучая энергия ему просто не позволили.

В 1810 Сеславин отправляется на южный театр военных действий сражаться против турок. Репутацию храброго и распорядительного офицера он уже успел получить в европейской кампании и вернуться на службу не составило проблем. На этой войне Александр Никитич не раз обратил на себя внимание командиров. Он отличился в боях при осаде Силистрии, через несколько дней с отрядом генерала Сабанеева участвовал при отражении атаки янычар. Позже прекрасно себя показал при взятии Шумлы и Разгарда, затем и в битве на реке Янгры, недалеко от столь несчастливого для турок Рущука. Летом 1810 года при штурме все той же крепости Рущук, первым взобравшись на укрепление, Александр Никитич получает очередное ранение, на этот раз в плечо, из-за чего вновь вынужден удалиться в полугодовой отпуск для лечения. За эту кампанию Сеславин получил звание штабс-капитана, орден св. Анны 2-й степени и был отмечен монаршим благословением.

Незадолго до вторжения Наполеона в Россию Александра Никитича определили адъютантом к военному министру и главнокомандующему М. Б. Барклаю де Толли. В этой должности Сеславин застал начало Отечественной войны 1812 года.

Не будучи по натуре штабным офицером, он принимал активное участие в арьергардных боях. 13 июня сражался под Островно с корпусом Остермана-Толстого, затем под Смоленском, где успешно и храбро распоряжался артиллерией. За Смоленск Сеславин получил золотую шпагу с надписью «За храбрость». Арьергардная служба была одной из самых опасных и трудных, и это не могло однажды не сказаться. 23 августа (по старому стилю), незадолго до Бородинского сражения, Александр Никитич получил ранение в ногу. Случилось это под Гридневым, но, несмотря на боль, Сеславин участвовал и в арьергардном сражении при Колоцком монастыре, а позднее и в Бородинском сражении.

К началу сражения Александр Никитич вернулся в штаб Барклая де Толли к обязанностям адъютанта. В тот кровавый день место рядом с военным министром было особенно опасным. Устав от постоянных придирок сослуживцев и недовольства армии, автор победоносной стратегии как будто искал смерти в этом сражении, появляясь на самых опасных участках и принимая на себя руководство боем. В 11 часов дня Сеславин, вероятно следуя с поручением, оказался у Курганной высоты, которая оказалась захвачена французами. Сеславин немедля поддержал знаменитую контратаку Ермолова, возглавив одну из колонн. Спасение Курганной высоты, вошедшей в как Батарея Раевского, позволило русской армии избежать поражения. За свои храбрые и своевременные действия Александр Сеславин удостоился ордена св. Георгия 4-й степени.

Бородинское поле унесло огромное количество солдат с обеих сторон, и российский главнокомандующий после военного совета в Филях принял решение оставить Москву, пожертвовав столицей ради спасения армии. Расположившись лагерем в Тарутино, Кутузов лично отдал приказ Сеславину возглавить летучий партизанский отряд и действовать на коммуникациях противника, отслеживая его передвижения. Отряду Александра Никитича был отведен участок между Смоленской и Калужской дорогами.

Сеславин главной своей задачей, совершенно справедливо, мыслил поддержку главных сил, представляя в штаб своевременную информацию о перемещениях главных сил неприятеля. Во многом не случайно, что именно его отряду удалось первым обнаружить обманный маневр, совершенный корпусом Нея, продолжавшим двигаться по Смоленской дороге. Если бы не своевременное донесение Д.С. Дохтурову, Наполеону, скорее всего, удалось бы выйти в неразорённые южные губернии, полнить армию и весной-летом 1813 года начать новую кампанию. Сражение под Малоярославцем заставило Наполеона отступать по старой Смоленской дороге, неся чудовищные потери из-за голода и действий партизан.

В последние месяцы войны партизанские отряды действовали с особой дерзостью, тысячами пленяя французов. Так, 22 октября Сеславину удалось проскакать между отступающими французскими колоннами и сообщить своим, что неприятель отступает. Уже через 5 дней партизанские отряды, объединившись под предводительством графа Орлова-Денисова, окружили и взяли в плен остатки бригады генерала Ожеро – порядка 2-х тысяч французов.

Позднее совместно с партизанским отрядом Фигнера, с которым Сеславин «сработался» ещё под Москвой, отбили обоз с награбленными в первопрестольной ценностями. В середине ноября Александр Никитич первым занял стратегический пункт – город Борисов, что в письме императору подтверждал командующий Дунайской армией адмирал Чичагов. Захват Борисова позволил Сеславину установить связь между корпусом Витгенштейна и силами Чичагова.

Переправив несчастные остатки некогда Великой армии через Березину, Наполеон покидает войска и отправляется во Францию. А русская армия, тем временем, продолжает возвращать территории империи и двигается все дальше на запад.

Важное открытие партизана Сеславина (неизв. худ., 1820)

В бою под Вильно отряд Сеславина первым ворвался в город, за что сам герой чуть было не поплатился жизнью, получив ранение в руку с раздроблением кости. При этом надолго армию он не покинул и принял участие в Битве народов под Лейпцигом, сражениях за Дрезден, битве при Арси-Сюр-Оби и многих других. В послужном списке Сеславина числится без малого 74 сражения, в которых он получил девять ранений.

На завершающем этапе войны в 1814 году он вновь принял командование летучим отрядом и его силами сумел перерезать сообщение с Парижем, чем ускорил падение французской столицы.

Через два года после завершения кампании 1814 года Сеславин отправляется на лечение за границу, а в 1820 году покидает службу с правом ношения мундира. Александр I пожаловал генералу в общей сложности 58 тысяч рублей за заслуги.

В мирной жизни прекрасный артиллерист и бравый партизан себя не нашел. После увольнения со службы Сеславин поселился в небольшом родовом имении под названием Есемово. Более 30 лет он вел крайне уединенный образ жизни, не встречаясь с соседями и вообще не проявляя интереса к внешнему миру. Некоторые современники утверждают, что с крепостными он обходился плохо, насаждая армейскую дисциплину и сурово наказывая за провинности, из-за чего крестьяне массово бежали из имения. Впрочем, не исключено что это обычные домыслы завистников. Умер Александр Никитич в 1858 году и был похоронен в имении Кокошкино Ржевского уезда. Современники и потомки навсегда запомнили талантливого генерала блестящим партизаном и умелым военачальником.

Сеславин, Александр Никитич

Генерал-лейтенант, знаменитый партизан Отечественной войны, род. в 1780 г., ум. в 1858 г., происходил из дворянского рода, восходящего к началу XVI века и внесенного в VI часть родословной книги Тверской губернии. Получив воспитание во 2-м кадетском корпусе, С. начал службу в гвардейской конной артиллерии. Блестящие способности скоро выдвинули его по службе: уже в сентябре 1800 г. двадцатилетний поручик С. 2-й обратил на себя внимание императора Павла и был пожалован кавалером державного ордена Св. Иоанна Иерусалимского "во изъявление особливого благоволения". Время от 1805 г. по 1814 г. С. почти беспрерывно проводит на театре военных действий; лишь раны, неоднократно получаемые им в сражениях, заставляли его на время покидать армию: 9 раз ранен был С. в течение своей боевой деятельности. На театре военных действий с полным блеском сказывались военные дарования С. Храбрость, меткий военный взгляд и значительное образование позволяли ему не только в отдельных сражениях, но и в походах являться видным и при том самостоятельным деятелем, конечно, самостоятельным в пределах военной дисциплины; в сражениях А. Н. постоянно проявляет и "храбрость, и искусство", в походах ему постоянно удается сохранить "вверенные команды и орудия в совершенном порядке и исправности". Высочайшие повеления, приказы военного министра и инспектора артиллерии - единственный материал для характеристики боевой деятельности С. за время от 1805 по 1810 годы, но и на основании лишь этих кратких официальных свидетельств, которые в самых общих чертах, конечно, рисуют участие С. в том - либо в ином деле, можно убедиться, что роль, выпадавшая на долю его в военных событиях того времени, безусловно крупная. За сохранение во время похода 1806 г. команды и орудий в совершенном порядке и исправности лейб-гвардии артиллерийского батальона поручик С. 2-й получил Высочайшую благодарность; "за храбрость", проявленную в сражении при Гейльсберге, С. был награжден золотою шпагою; "в воздаяние отличной храбрости, оказанной им в сражении 2-го июня (1807 г.) при Фридланде против французских войск", которая служила примером для его подчиненных, "а равно и за действование накануне сего сражения из вверенных ему орудий с большим успехом" С. был пожалован орденом Св. Владимира 4-й степени. В сражении при Фридланде С. был ранен, почему ему и пришлось оставить действующую армию. Но в 1810 г. он уже снова в действующей армии. Приказ военного министра от 25-го июля 1810 г., жалующий С. кавалером ордена Св. Анны 2-го класса, сравнительно подробно отмечает действия его при осаде города Разграда: "вы с устроенной вами батарей, говорит приказ, действовали весьма успешно на неприятельские укрепления, разбили оные во многих местах и искусными выстрелами принудили неприятеля (турок), находившегося в большом количестве на валу, отступить и скрыться с оного", 12-го июля того же года С. участвует в сражении при с. Чаушкиой и получает Высочайшее благоволение "за храбрость и искусство в сражении". Рана в руку заставляет его снова на время оставить действующую армию. Впрочем, блестящая боевая деятельность С. за указанное время является совершенно заурядною в сравнении с теми его подвигами, в настоящем смысле этого слова, которые совершает он почти непрерывно в сентябре, октябре и ноябре 1812 года. С этого времени талантливый артиллерист С. 2-й становится "отважным" и "неутомимым" партизаном и наряду с некоторыми деятелями той знаменательной эпохи делается одним из народных героев. Биографу С., М. И. Семевскому, неоднократно случалось видеть на постоялых дворах, станциях, в избах портреты партизана; народные картины изображают его в самые различные моменты партизанской жизни: то он скачет на коне, то он в жаркой рукопашной с врагами, то, наконец, он вяжет пленных. Особенно характерна одна такая народная картина, которая и описана биографом С.: "перед нами, говорит М. И. Семевский, один экземпляр подобного издания - его рисовал с натуры г-н Витберг, издал Логинов в Москве". Лицо партизана чрезвычайно выразительное, красивое, мужественное; густые, курчавые волосы, орлиный нос, выразительные глаза - все это разом отличает физиономию героя от ряда генеральских лиц других воителей 12-го года. На С. гусарский мундир; грудь украшена многими орденами. Интересна на этом портрете подпись: "Храбрый генерал-майор Сеславин, командир Сумского гусарского полка, отличившийся в достопамятнейшем походе 1812-го года партизанскими делами. Он первый известил г-на главнокомандовавшего армиями о намерении неприятеля идти из Москвы в Калугу, и тем содействовал к предупреждению его под Малоярославцем, которое имело следствием постыдную и гибельную для французов ретираду". Народные картинки подобного содержания, видеть которые неоднократно случалось М. И. Семевскому в самых отдаленных местах разных губерний, являются показателем немалой популярности С. среди народа, и популярность эта объясняется не только даровитостью и крупными заслугами неутомимого партизана перед родиной, но и всем его душевным складом. Особенно замечательна одна черта его характера, роднящая С. с народными русскими боевыми героями: это - умение быть близким и родным для солдата человеком. В начале Отечественной войны С. состоял адъютантом Барклая-де-Толли и исполнял обязанности по квартирмейстерской части. Сохранившиеся заметки самого С. об Отечественной войне довольно ярко рисуют его отношения к Барклаю и, вместе с тем, указывают точку зрения партизана на лучший способ борьбы с Наполеоном. Храбрый партизан всецело на стороне Барклая, шаг за шагом отступавшего перед врагами и завлекавшего их в сердце России. "Наполеон, отмечает С. в своих набросках об Отечественной войне, ожидая долгое время от России наступательной войны, а вместе с тем и верной погибели армии и рабства любезного нашего отечества, сам наступил с первого шага отступления нашей армии; близорукие требовали генерального сражения; Барклай был непреклонен, армия возроптала. Главнокомандующий подвергнут был ежедневным насмешкам и ругательствам от подчиненных, а у двора - клевете. Как гранитная скала с презрением смотрит на ярость волн, разбивающиеся о подошвы ее, так и Барклай, презирая незаслуженный им ропот, был, как и она, непоколебим в достижении предположенной им великой цели...". По свидетельству самого С., Барклай очень его любил и, между прочим, приказывал лично доносить обо всех важных обстоятельствах. Однажды ночью с одним из таких донесений С. приехал к главнокомандующему из арьергарда. Выслушав донесение, Барклай спросил его: "что, какой дух в войсках и как дерутся? и что говорят?". "Ропщут на вас, - ответил С., - бранят вас до тех пор, пока громы пушек и свист пуль не заглушит их ропот; вступив же в дело, все забывают и дерутся, как львы!" Из дальнейшего разговора и соответственных заметок С. видно, что сочувствие его всецело лежит на стороне Барклая. Смотря на Кутузова, лишь как на продолжателя начинаний Барклая, С., тем не менее, очень высоко ценил заслуги Кутузова. "Кутузов, говорит он в одной из своих заметок, упорствуя, как и Барклай общим желаниям и требованиям, которые могли быть гибельны для армии, и, желая представиться в грозном виде при вступлении за границу, не менее показал великодушие... Кутузов и Барклай - равно великодушны". Таким образом среди самых разнообразных толков того времени и самых страстных нападок на личности, С. имел самостоятельную точку зрения на сменявшиеся события и тонко разграничивал деятельность лица и свои симпатии. Между тем, Наполеон быстро шел к Москве. Приближалось 24 августа. С., искренний сторонник выжидательного и медленного способа борьбы с Наполеоном, при Бородине проявляет изумительную храбрость. Грамота, жалующая С. кавалером Св. Георгия 4-го класса, следующими словами характеризует участие его в Бородинском сражении: "...при селе Бородино августа 24-го числа, несмотря на полученную вами рану пулею, участвовали в сражении и 26-го числа, быв употребляемы для распоряжения и перемещения артиллерии под жестоким неприятельским огнем, и потом, когда отнята была центральная батарея, бросились на оную из первых и до самого окончания сражения являли повсюду отличную храбрость и мужество..." 2-го сентября занята французами первопрестольная столица. Новый характер получает борьба с врагами. Кутузов, отступив с армией на рязанскую дорогу, предпринимает оттуда свое знаменитое фланговое движение на старую калужскую. 20-го сентября русские заняли позицию у Тарутина за рекой Нарой; "последний солдат, по словам одного современника, сознавал цену и достоинства этой позиции". Под Тарутиным Кутузов в самых широких размерах организует партизанские отряды. С этого момента главная борьба с французами ведется преимущественно партизанами. Ближайшая цель партизанских отрядов, по словам партизана Дениса Давыдова, - "истребление транспортов жизненного и военного продовольствия французской армии". Заняв все дороги в тылу неприятеля, партизанские отряды с изумительной быстротой переходят с места на место и самыми разнообразными способами наносят неприятелю вред. Каждый транспорт делается их добычей, о каждой фуражировке они узнают заблаговременно и, производя нападение на французов, захватывают их обыкновенно врасплох. Неуловимые, быстрые, до дерзости храбрые партизанские отряды неотступно кружатся около отступающей французской армии, доводят ее до полного отчаяния и с торжеством провожают до ворот России. Поиски партизанских отрядов, мешавших каждой почти неприятельской фуражировке, ставили французов в весьма тяжелое положение. Фигнер перехватывал французов и их транспорты на всем протяжении между авангардом и главною неприятельскою квартирою; Денис Давыдов действовал между Гжатью и Вязьмою; Кудашев наблюдал за движением неприятеля по тульской дороге; С. производил поиски между дорогами смоленской и боровской. Словом, "около шести недель сряду - как замечает Денис Давыдов - сообщение французов через Можайск, Вязьму и Смоленск преграждаемо было беспрерывными набегами партизанов". Действия отдельных партизанских отрядов по большей части происходили вполне независимо друг от друга, но бывало иногда, что 2-3 отряда действовали соединенными силами. Постоянным связующим звеном между партизанами был общий любимец армии А. П. Ермолов, и, бесспорно, главная квартира его была местом, где вырабатывался общий план партизанских действий. Часто Фигнер и С., действовавшие иногда заодно, встречались у Ермолова, и тот в шутку им говорил: "вы, право обращаете мою квартиру в вертеп разбойников". Между тем, события с необыкновенной быстротой следовали одно за другим и делали положение французов все более и более тягостным. Тщетные надежды на мир, пылающая Москва, неотступные действия партизанов, двухнедельное почти исчезновение всей русской армии, тарутинская позиция и, наконец, 6 октября, - все это подготовило неожиданное для многих современников выступление французов из Москвы. В этот момент Отечественной войны на долю С. выпало большое дело, которое составляет его главный подвиг и которое значительно повлияло на весь ход дальнейших событий. План отступления из Москвы, предпринятый Наполеоном и значение подвига, совершенного С., представлялись современникам в следующем виде: "... при выступлении французской армии из Москвы, - пишет партизан Давыдов в своей статье “Мороз ли истребил французскую армию в 1812 году?” - она... несла на себе и везла с собой на двадцать дней провианта. Сверх того, как всем известно, она имела намерение и направляла все усилия, чтобы, прибыв прежде нас через Малоярославец в Калугу, идти оттуда на Юхнов и Рославль к Днепру, по краю невредимому и изобилующему съестными припасами, и быть преследуемой нашею армиею с тыла, а не с боку , как это случилось..." "Малого недоставало, - продолжает Денисов в той же статье, - чтобы не удалось это предприятие. Уже снабженная на двадцать дней провиантом, обогнув потаенно оконечность левого фланга нашей армии, занимавшей тарутинскую позицию, французская армия почти касалась до той точки, от которой можно было ей отступать в довольствии всего и никем не тревожимой. Вдруг партизан С. выхватывает солдата из колонн главной французской армии, дает знать о том Ермолову, начальнику главного штаба 1-й армии, находившемуся тогда с корпусом Дохтурова в Аристове; тот немедленно извещает Кутузова, и сам спешит занять Малоярославец до его прибытия; Кутузов со своею армиею летит от Тарутина туда же и заслоняет Наполеону калужский путь, отбивает его от изобильного края, по которому он намеревался следовать, и принуждает его предпринять отступление по пути опустошенному". Сам С. в своих заметках неоднократно вспоминал о совершенном им подвиге. Сохранился экземпляр книги "Описание отечественной войны в 1812 году", сочинение генерал-лейтенанта Михайловского-Данилевского, СПб., 1839 г., на полях которого С. делал свои замечания. Участники в событиях Отечественной войны глубоко возмущались историей Михайловского-Данилевского, крайне бесцеремонно обращавшегося с событиями, фактами и лицами. Экземпляр названного сочинения, принадлежавший С., испещрен замечаниями партизана, исправлявшего и восстанавливавшего фактическую сторону событий, свидетелем и участником которых он был. Исправляя повествование Данилевского, С. так рассказывает о своем подвиге: "я стоял на дереве, когда открыл движение французской армии, которая тянулась у ног моих, где находился сам Наполеон в карете. Несколько человек отделилось от опушки леса и дороги, были захвачены и доставлены светлейшему в удостоверение в таком важном для России открытии, решающем судьбу отечества, Европы и самого Наполеона. Все и английский комиссар де Вильсон приветствовали меня, а последний отдавал свою постель (охапку соломы) мне, изнеможенному до крайности от неестественных трудов, усталости и голода. Я нашел генерала Дохтурова в Аристове случайно (вопреки рассказу Данилевского), вовсе не знав о пребывании его там; я мчался к Кутузову в Тарутино; сдавши пленных для представления светлейшему, я отправился снова к отряду, чтобы ближе наблюдать за движениями армии Наполеона". В одной из своих заметок С. делает следующее добавление к вышеприведенному рассказу: "для предупреждения нерешимости со стороны главнокомандующего двинуть армию на Калугу по данному партизаном С. уведомлению, партизан предлагал накинуть на него белую рубашку, в случае, если он фальшиво донес; ибо от одного даже часа замедления зависела участь нашего отечества". В настоящее время некоторые военные историки дают несколько иное освещение факту неожиданного выступления французов из Москвы. Они полагают (например, Леер), что смысл плана, намеченного Наполеоном при выступлении из Москвы, заключался в намерении отбросить русскую армию на юг и выиграть таким образом время для свободного отступления на запад. Но и в связи с таким толкованием разбираемого события подвиг С. не теряет своего крупного значения. Воспоминание о подвиге при селении Фоминском сделалось больным местом для С. Чем старше становился он, чем дальше уходили от него события 12-го г., тем дороже и дороже делался в глазах его подвиг под Фоминским. Всматриваясь в его наброски об Отечественной войне, можно заметить, что мысль его постоянно вращается около рассказанного события, которое в глазах его постепенно получает все возрастающую ценность. "Неприятель предупрежден под Малым Ярославцем; французы истреблены; Россия спасена, Европа освобождена, и мир всеобщий до настоящего времени есть следствие сего важного открытия ...", - таков конечный вывод С. о своем подвиге. Во всяком случае, воспоминание об этом событии было начальным и исходным пунктом, откуда развилось в значительной степени болезненное недовольство окружающим у С., с особой остротой выражавшееся в последние годы его жизни. Современники С., также весьма высоко ценили его подвиг. "По окончании войны, - рассказывает С., - граф Шереметьев дал мне роскошный обед. Во всю стену, передо мною, была картина, где я изображен в рост на дереве в минуту открытия движения Наполеона на Малый Ярославец. Теперь у некоторых вельмож есть копии с этой картины".

Дальнейшее участие С. в борьбе с французами до изгнания Наполеона из России постоянно выражается в двух отношениях: с одной стороны, это - один из деятельнейших начальников партизанских отрядов, с другой, это - самостоятельный деятель, который вполне понимает задачи всей кампании. Для характеристики первой стороны деятельности С. достаточно вспомнить общую картину действий, предпринимавшихся отдельными партизанскими отрядами. Краткий же перечень подвигов С., в которых он, оставаясь партизаном, высказывает весьма зрелое понимание общего плана действий против Наполеона, вполне может характеризовать вторую указанную сторону его деятельности. 22 октября С. во главе Перновского полка участвовал в жарком деле под Вязьмою. Перед самым началом сражения у С. с генералом Васильчиковым вышла очень крупная ссора. Разгоряченный спором, Васильчиков ударил С. в бок саблей. Ссора могла бы окончиться очень печально, если бы Васильчиков не вышел, так как С. выхватил у своего ординарца-казака пику. Через некоторое время адъютант Васильчикова привез С. вызов, и поединок между ними должен был состояться после генерального сражения с французами под Вязьмою. Разгоряченный С. поехал в Вязьму, занятую неприятелем. "Опрокинутые фуры, зарядные ящики препятствовали, рассказывает С., отступлению пехоты и артиллерии; суматоха была большая, я ехал верхом навстречу, и никто не обратил на меня внимания. Выезжая из города, я нашел пехоту и артиллерию стоявшими еще в грозном виде, занимая высоты. Я пришпорил моего серого черкеса и, проскакав между колоннами и батареями, остановился вне ружейного выстрела, снял фуражку, махал ею с белым платком нашим войскам, державшим ружья у ноги; повернулся лицом к неприятелю, продолжал махать белым платком. Несколько пуль, выпущенных из колонн неприятельских, мне не сделали вреда. Без повеления и команды все войска взяли ружья наперевес и двинулись прямо ко мне. Дошедши до меня, кричали: “вот наш Георгий храбрый на белом коне!” Неприятель дрогнул, и перновцы, в голове которых был я и Булычев, настигли неприятеля в улице, остановленного опрокинутыми фурами. Наши шли вперед по трупам неприятелей. Я поехал в назначенное место, чтобы окончить частный наш бой с Васильчиковым. Нам объявлено, что светлейший не хочет потерять ни одного из храбрых защитников отечества, а потому воспрещает дуэль. Васильчиков подал мне руку и мы обнялись. Виновником движения войск наших и занятия на ночь Вязьмы был - я. Булычев указал мне на кровь, которая струилась из моей раны по боку моей лошади; я этого не чувствовал - так-то я был озабочен!" Приведенный рассказ С. находится в заметках его на историю Отечественной войны Данилевского, совершенно умолчавшего об участии С. в сражении при Вязьме. Этим, конечно, и объясняется значительно самохвальный тон рассказа. Тем не менее приведенный рассказ крайне характерен для отважного и неутомимого партизана Отечественной войны. 28 октября под Ляховым партизаны С., Фигнер и Давыдов заставили положить перед собою оружие генерала Ожеро, стоявшего во главе бригады, в состав которой входили около 2000 рядовых и 60 офицеров. В донесении по поводу этой победы Кутузов писал: "победа сия тем более знаменита, что в первый раз в продолжение нынешней кампании неприятельский корпус положил перед нами оружие". Наполеон крайне был раздосадован делом под Ляховым и сурово наказал генерала Бараге-Дилье, командовавшего дивизией, которая составлялась в Смоленске. Ошибка Бараге-Дилье заключалась в том, что он не успел соединить свою дивизию при приближении русской армии, вследствие чего генерал Ожеро, командовавший одною из частей дивизии генерала Бараге-Дилье, принужден был положить перед партизанами оружие. Наполеон лишил генерала Бараге-Дилье должности и предполагал его судить. С. за дело под Ляховым произведен был в полковники. 27 октября С. отправил Кутузову записку, в которой в самых горячих выражениях убеждал главнокомандующего спешить на Красное. "Бог вам судья! - писал между прочим С. - "Под Красным то же бездействие, та же нерешительность, что и в Вязьме. Поспешайте, Бога ради, на Красное: неприятель тянется от Смоленска - мы отрежем несколько корпусов". По мнению некоторых военных историков записка С. показывает, что он необыкновенно глубоко понимал стратегические условия, в которых находились обе армии: если бы удалось выполнить своевременно предложение С., война могла бы окончиться одним ударом. 16 ноября С. удалось, заняв г. Борисов и захватив в плен около 3000 человек, открыть сообщение армии адмирала Чичагова с графом Витгенштейном, что имело большое значение для всей русской армии. Славу этого подвига присвоил себе казачий генерал Денисов, донесший Платову, что занял город он, а не С. Ввиду того что Денисов находился во главе партии из отряда Платова, этот последний присвоил себе славу открытия сообщения с Чичаговым; в таком духе Платов и сделал донесение главнокомандующему. Возмущенный С., со свойственной ему резкостью писал по этому поводу генералу Коновницыну: "Платов отнимает у моего отряда, усиленного пехотою адмирала Чичагова, заслуженную им славу. Неужели надо быть генералом, чтобы быть правым? Спросите сами обо всем адмирала; я врать не стану". Правда открылась, и С. за дело под Борисовым награжден был званием флигель-адъютанта. 22 ноября С. занял с боя местечко Зябреж, а 23 ноября с ахтырскими гусарами и казаками ворвался в Ошмяны. Орудия его открыли огонь по магазину, который находился в этом местечке. Французы, находившиеся в Ошмянах, совершенно не ожидали нападения. Часть их бросилась по дороге к Табаришкам, но другие, стоявшие вне местечка, открыли со всех сторон огонь по отряду С. Не имея пехоты, С. отвечал им саблями и дротиками; однако, бой оказался совершенно неравным, и С. пришлось отступить. В это время в Ошмяны въехал Наполеон. Денис Давыдов, оставивший в одной из своих статей воспоминание о деле при местечке Ошмянах, так заключает свой рассказ: "будь атака одним часом позже, то Наполеон не избег бы плена. Конечно, подобная развязка была бы против правил драматического искусства..., зато какая слава для Русских! все кончили бы дома..., и без чужеземцев! С. не виноват, ибо успех в подобном случае зависит от судьбы, а не от расчетов человеческих". 29 ноября во главе отряда ворвался С. в Вильну. В этот день он был тяжело ранен: пуля попала ему в левую руку, раздробила кость и прошла навылет. (Точно такую же рану в правую руку получил он в 1810 году). Боевая деятельность С. приближалась к концу и завершилась участием его в многочисленных передовых стычках и в целом ряде сражений на французской территории в 1814 г. Под стенами Парижа закончил он свою партизанскую деятельность. "Во Франции, говорит он..., я заставил голодать Париж с 2 миллионами жителями. Вскоре я получил от Благословенного... рескрипт стараться не наносить вреда мирным жителям... Но сердце его трепетало от радости. Мне сказывал очевидец, Толь, начальник главного штаба российской армии". Действительно, с небольшим отрядом удалось С. отрезать сообщение Парижа и прекратить подвоз продовольствия.

Такова боевая деятельность С. Перечень дел, в которых принимал он участие, вполне вскрывает характер этого человека: изумительная энергия, поразительная смелость и большой ум, бесспорно, отличительные черты партизана С., героя Отечественной войны. В заключение характеристики С., как партизана, необходимо отметить одну черту его, которая сильно отличает его от прочих партизан. Известно, что некоторые партизаны, как, например, Фигнер, во время своих партизанских поисков прибегали иногда к большим жестокостям. Таких жестокостей С. себе не позволял. Михайловский-Данилевский в своей истории восторженно отзывался о крестьянах, жестоко мучивших пленных французов. Прочитав это место у Данилевского, С. отметил: "несообразно с долгом и чувствами христианина". Печальное зрелище представляет личная жизнь С. после 1814 г. Покрытый девятью тяжелыми ранами, он получает отпуск и отправляется за границу лечиться. Телесные недуги, угрюмость характера и материальные затруднения, делая его взгляды все более и более пессимистическими, совершенно нарушают его душевное равновесие. Самолюбие у него развивается до крайних пределов: ему все кажется, что им пренебрегают, что заслуги его оценены мало, что люди в сравнении с ним ничтожные идут в гору, а он и забыт, и достойно не награжден. Находясь за границей, С. побывал в Марсели, Париже, Барцелоне, Бате и Лондоне. В Марсели у него явился план, которому он думал посвятить свои силы и который, как он думал, должен был принести России огромную пользу. В августе 1819 года С. просил позволения у государя отправиться инкогнито в Калькутту, и оттуда "через Дели, Агру, Аллага-Бату, Лагор, Кабул, Балк, Великую Бухарию, Самарканд, Хиву и Киргизские степи" проехать в Оренбург. "Путешествие сие, писал он графу П. А. Толстому, могло бы, может быть, решить вопрос европейских политиков, может ли Россия внести оружие свое в ост-индские английские владения, может ли она повсюду находить себе нужное продовольствие и уничтожить владычество англичан в Индии".

Тяжелое материальное положение заставляло С. горько жаловаться на свою судьбу. Несколько раз писал он государю и высокопоставленным лицам о своих материальных затруднениях, но не получал ответа. "В одно время, - пишет он П. А. Толстому, - я был двадцать семь дней без обеда, питаясь только чаем, в другое - я не имел золотой монеты заплатить лекарю за операцию, который отказался принять, зная, что я не платил несколько месяцев за квартиру..., один только l"instinct de sa conservation, как говорит Pycco, внушил мне средство, которое меня спасло". По возвращении в Россию материальное положение С. было вполне упрочено, но душевное равновесие его никогда не восстановилось. Ни общее уважение, ни внимание царствующих особ, ни ласковое обращение императриц Марии Феодоровны и Елизаветы Алексеевны - ничто не удовлетворяло его болезненного самолюбия. Он уехал в свое имение, в Тверскую губернию, Ржевский уезд, сельцо Есемово, в приходе Николы, что на речке Сишке. В своем Сеславине, так назвал он сельцо, зажил А. Н. совершенным бобылем. Семьи у него не было (были лишь побочные дети от крепостной), знакомств он ни с кем не водил. Много толков ходило по соседям о С. Говорили, что он из дворовых составил команду и живет, вспоминая боевое время. Но правды во всех этих толках было мало. Печально, день за днем, проводил он свое время, вспоминал былые славные дни. Вся жизнь его вращалась около этих воспоминаний. Он внимательно следил за всеми новыми сочинениями, посвященными Отечественной войне. Несколько раз принимался сам писать свои воспоминания, но всегда дело оканчивалось лишь отдельными заметками. Богатые материалы, касавшиеся и партизанской войны, и вообще войн с 1812 по 1814 гг., которые были в его руках, совершенно случайно пропали во время его пребывания за границей и, хотя С. и узнал впоследствии, где они находятся, но возвратить их ему не удалось. Много огорчений доставила С. книга Михайловского-Данилевского. В замечаниях на нее изливал он свою досаду. В 1831 году мелькнула для него надежда воротить былое время. "Граф Толстой, управлявший тогда главным штабом Вашего Императорского Величества (подлинные слова С. в черновой просьбе на имя государя), потребовал меня к себе (в начале 1831 г.), спросил, могу ли я отправиться в армию, над которою угодно было Вашему Императорскому Величеству принять лично командование. Не колеблясь нимало после такового лестного для меня предложения, я дал мое согласие. Войны не воспоследовало". Отшельником прожил С. до самой своей смерти среди воспоминаний о славном прошлом. Единственными его друзьями оставались любимые авторы Массилион, Боссюет, Фенелон, Руссо и Песталоцци. Быть похороненным в храме Спасителя или под колонною в Малом Ярославце - было почти единственное его желание под старость. "Но, конечно, - добавлял сам С., - на это должна быть воля государя и благорасположение соотечественников, жителей Москвы". В апреле месяце 1858 года, на 78 году от рождения, С. не стало.

Материалы для его биографии крайне скудны. Более всего дает биографический очерк о С. М. И. Семевского. Статья Семевского представляет из себя свод почти всех материалов, официальных и частных, которые имеются о С. в печати. Вместе с тем, та же небольшая статья Семевского дает указание на неизданные материалы для жизнеописания С. и заключает в себе сведения, собранные о С. изустным путем.

М. Семевский, "Партизан Сеславин" ("Отечественные Записки", 1860 г., апрель, т. 129, стр. 35-52). - "Энциклопедия военных и морских наук" (составлена под главною редакциею генерал-лейтенанта Леера), т. VII, стр. 189, СПб., 1894 г. - "Энциклопедический Словарь", т. 29, стр. 710, СПб., 1900 г. - "Сочинения Д. В. Давыдова" (издание А. Смирдина), СПб., 1848 г., стр. 238, 239, 240, 245-248, 273, 510 и др. - То же (издание четвертое), 1860 г. См. приложения к статье: "Отрывки из партизанского дневника". - Богданович, "История Отечественной войны 1812 г. по достоверным источникам". Составлена по Высочайшему повелению, т. II и III, СПб., 1859-1860 гг. - Н. К. Шильдер, "Император Александр І", СПб., 1897 г., т. III, стр. 118, 125-177. - "Сборник снимков с автографов русских деятелей 1801-1825 г." (Издание редакции "Русской Старины" и Ф. К. Опочинина), СПб., 1873 г., стр. 46, № 95, стр. 60-61. - "Александр Никитич Сеславин" (его письмо к генерал-адъютанту графу Петру Александровичу Толстому от 6 ноября 1821 г.), "Русская Старина", декабрь, 1889 года, стр. 827-829, здесь же и портрет А. Н. Сеславина. - "Партизан Сеславин" (письмо его к брату Ф. Н. Сеславину), "Русская Старина", 1873 г., т. VIII, стр. 415-419. - "Русские деятели в портретах", 3-е собрание, СПб., 1889 г. - "Обзор войн России от Петра Великого до наших дней", составленный под общею редакцией генерал-лейтенанта Леера, часть I, СПб., 1885 г., стр. 407 и сл. - "Описание Отечественной войны в 1812 году", соч. генерал-лейтенантом Михайловским-Данилевским, с картами и планами, СПб., 1839 г., ч. III, стр. 301, 302, 401, 410, 418 и проч.

А. Николаев.

{Половцов}

Сеславин, Александр Никитич

Генерал-майор (1780-1858), прославившийся своими партизанскими действиями во время войн 1812-14 гг. Воспитывался во 2-м кадетском корпусе и служил в гвард. конной артиллерии; с отличием участвовал в войнах 1805 и 1807 г. против французов и 1810 г. - против турок. В Отечественную войну 1812 г. С. выказал особенную храбрость в битве при Бородине, а с началом партизанских действий получил в командование отдельный легкий отряд. Он первый открыл выступление Наполеона из Москвы и движение его на Калужскую дорогу, благодаря чему наши войска успели преградить путь неприятелю у Малоярославца (см.); затем, неотступно следуя за французами, С. доставлял o них главнокомандующему весьма важные сведения и наносил им всевозможный вред. В 1813 г., состоя в армии Витгенштейна, С. часто командовал передовыми отрядами; в 1814 г. поддерживал сообщение главной армии с армией Блюхера и прекратил подвоз продовольствия в Париж. По окончании войны С., покрытый ранами, долго лечился за границей. В конце жизни, считая свои заслуги недостаточно вознагражденными, он впал в мизантропию и умер одиноким в своем имении.

СЕСЛАВИН АЛЕКСАНДР НИКИТИЧ (1780 - 1858) - генерал-майор, участник Отечественной войны 1812 года, знаменитый партизан.

А. Н. Сеславин родился в селе Есёмово, расположенном в 18 км от Ржева, в семье ржевского дворянина Никиты Степановича Сеславина (1756—1826).

Окончив в 1798 году Артиллерийский и инженерный кадетский корпус, лучшее военно-учебное заведение того времени, Сеславин был выпущен подпоручиком в гвардейскую артиллерию, в которой и прослужил семь лет, будучи за это время произведен в следующий чин, а в начале 1805 года «по прошению уволился от службы». Осенью того же года, после объявления войны с наполеоновской Францией, Сеславин вернулся на службу и был назначен в конную артиллерию.

Впервые он принял участие в военных действиях в кампании 1807 года в Восточной Пруссии. В бою при Гейльсберге был тяжело ранен в руку и награжден за храбрость золотой шпагой с надписью «За храбрость». Вскоре по окончании войны он вторично оставил службу и три года провел в отставке, лечась от последствий ранения. В 1810 году Сеславин вновь возвращается в армию и сражается против турок на Дунае. При штурме Рущука он шел в голове одной из колонн и, уже взойдя на крепостной вал, он был вторично ранен в руку, с раздроблением кости. За отличия в сражениях с турками Сеславин произведен в штабс-капитаны и вскоре затем — в капитаны.

В начале Отечественной войны 1812 Сеславин состоял адъютантом Барклая де Толли. Обладая хорошей теоретической подготовкой, широким военным кругозором и боевым опытом, он исполнял в штабе Барклая де Толли обязанности «по квартирмейстерской части», то есть офицера Генерального штаба. С частями 1-й армии Сеславин принимал участие почти во всех сражениях первого периода войны - под Островною, Смоленском, Валутиной горой... В бою под Шевардином был ранен, но остался в строю, участвовал в Бородинском сражении. В числе наиболее отличившихся офицеров был награжден Георгиевским крестом 4-й степени.

После оставления Москвы Сеславин получил в командование «летучий отряд» и начал партизанские поиски, в которых проявил свои блестящие военные дарования. Его отряд, как и другие партизанские отряды, нападал на неприятельские транспорты, уничтожал или захватывал в плен партии фуражиров и мародеров. Основной своей задачей Сеславин считал неустанное наблюдение за движением крупных соединений неприятельской армии, полагая, что разведывательная деятельность больше всего может способствовать успеху операций главных сил русской армии. Именно эти действия и прославили его имя. Самым выдающимся подвигом Сеславина стало обнаружение передвижение армии Наполеона по Боровской дороге на Калугу. Благодаря этим сведениям, русская армия успела перекрыть французам дорогу у Малоярославца, вынудив их отступать по уже разорённой Смоленской дороге.

О начавшемся выдвижении французских войск из первопрестольной опять-таки первыми узнали партизаны А. Н. Сеславина. При этом он, находясь в лесу у села Фомичево, лично видел самого Наполеона, о чём немедленно доложил Д.С. Дохтурову. О выдвижении Наполеона на новую Калужскую дорогу и об отрядах прикрытия (корпусе Нея с остатками авангарда Мюрата) немедленно было доложено в главную квартиру М. И. Кутузову.

Важное открытие партизана Сеславина. Неизвестный художник. 1820-е годы.

Приняв в Тарутине решение развернуть «малую войну» и окружить наполеоновскую армию кольцом армейских партизанских отрядов, Кутузов четко организовал их действия, отведя каждому отряду определенный район. Так, Денису Давыдову было предписано действовать между Можайском и Вязьмой, Дорохову - в районе Верея - Гжатск, Ефремову - на Рязанской дороге, Кудашеву - на Тульской, Сеславину и Фонвизину (будущему декабристу) - между Смоленской и Калужской дорогами.
7 октября, на следующий день после поражения корпуса Мюрата под Тарутином, Наполеон отдал приказ об оставлении Москвы, намереваясь идти на Смоленск через Калугу и Ельню. Однако, стремясь сохранить боевой дух своей армии и одновременно ввести в заблуждение Кутузова, Наполеон выступил из Москвы по Старой Калужской дороге в направлении Тарутина, придав, таким образом, своему движению «наступательный характер». На полпути к Тарутину он неожиданно для всей армии приказал свернуть у Красной Пахры вправо, вышел проселками на Новую Калужскую дорогу и двинулся по ней к югу, на Малоярославец, стремясь обойти главные силы русской армии. Корпус Нея первое время продолжал движение по Старой Калужской дороге на Тарутино и соединился с войсками Мюрата. По расчету Наполеона, это должно было дезориентировать Кутузова и создать у него впечатление, что вся наполеоновская армия идет к Тарутину с намерением навязать русской армии генеральное сражение.

10 октября Сеславин обнаружил главные силы французской армии у села Фомннское и, известив об этом командование, дал возможность русским войскам упредить противника у Малоярославца и преградить ему путь на Калугу.

Сам Сеславин так описывал этот важнейший эпизод его боевой деятельности: «Я стоял на дереве, когда открыл движение французской армии, которая тянулась у ног моих, где находился сам Наполеон в карете. Несколько человек (французов) отделились от опушки леса и дороги, были захвачены и доставлены светлейшему, в удостоверение в таком важном для России открытии, решающем судьбу Отечества, Европы и самого Наполеона... Я нашел генерала Дохтурова в Аристове случайно, вовсе не зная о пребывании его там; я мчался к Кутузову в Тарутино. Сдавши пленных для представления светлейшему, я отправился снова к отряду, чтобы ближе наблюдать за движением Наполеона».

В ночь на 11 октября посланный Дохтуровым майор Болговской известил Кутузова об «открытии» Сеславина. Всем памятна по «Войне и миру» сцена встречи Кутузовым посланного Дохтуровым вестника (в романе Болховитинова), описанная Толстым на основе воспоминаний Болговского.
Последующие полтора месяца Сеславин действовал со своим отрядом с исключительной смелостью и энергией, всецело оправдывая характеристику, данную ему одним из участников Отечественной войны как офицеру «испытанной храбрости и усердия, предприимчивости необычайной». Так, 22 октября под Вязьмой Сеславин, проскакав между неприятельскими колоннами, обнаружил начало их отступления и дал знать об этом русским отрядам, а сам с Перновским полком ворвался в город. 28 октября под Ляховым вместе с Денисом Давыдовым и Орловым-Денисовым он взял в плен бригаду генерала Ожеро, за что был произведен в полковники; совместно с другим знаменитым партизаном, Фигнером, он отбил у французов транспорт с ценностями, награбленными в Москве. 16 ноября Сеславин ворвался со своим отрядом в Борисов, захватил три тысячи пленных и установил связь между войсками Витгенштейна и Чичагова. 23 ноября, атаковав французов под Ошмянами, едва не захватил в плен самого Наполеона. Наконец, 27 ноября он первым атаковал французские войска в Вильне и при этом был снова тяжело ранен в руку.
В декабре 1812 года Сеславин был назначен командиром Сумского гусарского полка. Осенью 1813 и в 1814 году он командовал передовы ми отрядами армии союзников, участвовал в сражениях под Лейпцигом и Фершампенуазом; за боевые отличия произведен в генерал-майоры. Сеславин, по его словам, принимал участие «в 74 больших и малых сражениях» и был девять раз ранен. Напряженная боевая служба и тяжелые ранения сказались на его здоровье и душевном равновесии.
По окончании военных действий он получил длительный отпуск для лечения за границей, побывал во Франции, Италии и Швейцарии, где прошел пешком по пути Суворова - через Сен-Готард и Чертов мост, лечился на водах, но здоровье его не улучшалось. В 1820 году он оставил службу и удалился в свое небольшое тверское имение Есемово, где прожил в одиночестве, не встречаясь ни с кем из соседей-помещиков, более тридцати лет. Скончался Сеславин в 1858 году в своём имении Кокошино Ржевского уезда, где и был похоронен.

Согласно Федеральному закону от 25.07.2002 (статья №13) Минюст России обязан вести, публиковать и размещать в интернете Федеральный список экстремистских материалов. Таковыми они могут быть признаны на основании решения суда по наличию или отсутствию в них крайних взглядов.

Вместо введения

Федеральный список экстремистских материалов, согласно закону, формируется на основании копий вступивших в силу судебных решений, поступающих в Минюст РФ. Законом установлена также ответственность за распространение, производство и хранение материалов, которые включены в опубликованный Федеральный список.

К числу запрещенных произведений художественной литературы, размещенных в постоянно пополняющихся списках, относятся книги, автором которых является Севастьянов Александр Никитич, известный в России политический и общественный деятель. О нём и пойдёт речь в статье.

Знакомство

Севастьянов Александр Никитич является популярным в определенных кругах российским общественным и политическим деятелем, бывшим сопредседателем Национально-державной партии России (НДПР), запрещенной в 2003-м, автором художественных и публицистических произведений экстремистского толка. Два из них внесены в Федеральные списки.

Александр Севастьянов: биография, ранние годы

А. Н. Севастьянов родился 11.04.1954 в Москве в семье ученого-филолога с мировым именем. После рождения сына семья переехала в Калининград. Когда Александру было 13, отец ушел из семьи, и для мальчика с мамой настали трудные дни. С 14 лет юноше пришлось познакомиться с тяжелым физическим трудом: по чужому паспорту ему пришлось подрабатывать в качестве разнорабочего, маляра, плотника, грузчика. Он научился играть на бильярде, что стало дополнительным источником дохода.

Женитьба

В 1972 году семья вернулась в Москву, где Александр перевелся на заочное отделение МГУ и начал работать проводником лифта в научной библиотеке университета. Женился на еврейке-полукровке. Брак оказался очень неудачным, просуществовав всего пять лет. Но он дал, по мнению Александра, бесценный опыт: изучив окружение супруги, он постиг особенности еврейской национальной психологии и тонкости, как он считает, несовместимости русского и еврейского характеров.

Повстречав девушку, в которую по-настоящему влюбился, Александр без раздумий покидает жену. Первый безрассудный брак стоил юноше родовой квартиры, которая осталась супруге.

Семья

Со своей второй женой, которую он нежно называет Люсей, Александр Никитич прожил более тридцати лет. Новый брак Севастьянов называет удивительно счастливым. Благодаря этому союзу, как он считает, и состоялась его жизнь. Свою супругу Людмилу Севастьянов называет надежной опорой, человеком, разделяющим его взгляды. Благодаря жене, ее неустанной заботе о доме и детях, он свободен от необходимости заниматься бытовыми проблемами. В семье сознательно культивируется «русский дух», в ней поддерживается русская культурная атмосфера, которую он впитал у своих предков.

Дети и внуки

В семье выросло шестеро детей, подрастает трое внуков. Супруги проживают в пятикомнатной государственной квартире. Старший сын работал адвокатом, при невыясненных обстоятельствах погиб. Остались вдова и сын. Старшая дочь работает художником по ткани, она с мужем-офицером и детьми проживает по месту службы супруга.

Средний сын является архитектором, средняя дочь, ставшая художником и дизайнером широкого профиля, вышла замуж за бизнесмена. Двое младших детей Севастьяновых проживают с родителями. Сын-школьник всего лишь на год старше их первого внука.

Все члены семьи горячо любят друг друга и живут очень дружно. Родители воспитали их в убеждении, что самой крепкой и надежной опорой в мире является семья.

Образование

В 1977-м Севастьянов Александр Никитич окончил МГУ (филфак), в 1983-м - аспирантуру на факультете журналистики. Является кандидатом филологических наук.

Творчество

В начале 90-х на суд российского читателя впервые представил свои произведения Севастьянов Александр Никитич. Книги его отличались яркой националистической направленностью. Автором в них пропагандировались национал-демократические, антисемитские, антилиберальные и антисовесткие идеи.

Севастьянов Александр Никитич является членом творческих организаций: Союз писателей, Союз журналистов, Союз литераторов, Славянский союз журналистов, Ассоциация искусствоведов.

Деятельность

Как рассказал сам Севастьянов в своей автобиографии, было время, когда он мечтал сделать карьеру кинорежиссера. Но вскоре понял, что совместить эту профессию с семейной жизнью ему не удастся. Поэтому он решил принципиально не делать никакой карьеры, предпочитая заниматься творчеством - писать книги и статьи. Заочно выучился в аспирантуре, так как не хотел вступать в КПСС. Три с половиной года отработал дежурным слесарем. Как сознается Александр Никитич, своей деятельностью он не нажил никакого богатства: не имеет ни автомобиля, ни дачи.

Севастьянов Александр Никитич - автор и соавтор нескольких законопроектов: «проекта конституции», «о разделённом положении русской нации», «о русском народе». В 2002-м он был избран участниками учредительного съезда НДПР сопредседателем партии. Севастьянов Александр Никитич является также одним из организаторов «Русских маршей», ежегодно проводимых 4 ноября в разных городах России. Известно, что в 2004-м им был опубликован список, куда входили имена журналистов, политических и общественных деятелей, которых автор отнес к категории «не друзей русского народа».

Интересы

В доме Севастьяновых имеется библиотека, которую он собирает в течение всей жизни. Александр Никитич сожалеет, что его дети читают мало: то ли из-за недостатка времени, то ли просто такое поколение - не читающее.

Еще у него имеется несколько хороших гитар (семиструнных). Этот инструмент, по природе своей исключительно русский, Севастьянов считает совершенно и незаслуженно забытым, вытесненным "шестистрункой". Игра на семиструнной гитаре больше в России не преподается. Александр Никитич знает немалое количество русских романсов и песен. Как-то даже записал диск любимых романсов. Изредка поет их в кругу друзей.

Александр Севастьянов жалуется на недостаток свободного времени, но если оно все же находится, проводит его с семьей: играет с детьми, посещает музеи. Его интерес искусствоведа всегда был прикован к графике, керамике, холодному оружию. Любимым местом отдыха для Александра Никитича является Крым, который он считает русской святыней.

К сожалению, близких друзей у него мало. Своим счастьем и горем политик считает то, что он всегда дружил с людьми намного старше себя. Многих он уже проводил в мир иной.

Обвинение в антисемитизме

В 2007-м, после проведения 20-й Московской международной книжной ярмарки, на которой демонстрировались книги Ю. Мухина, А.Савельева и А. Севастьянова, Московское бюро по правам человека направило заявление в Генеральную прокуратуру РФ. Авторы книг обвинялись в пропаганде «откровенного антисемитизма».

«Русский национализм: его друзья и враги»

В соответствии с решением Мещанского районного суда Москвы, состоявшегося в августе 2013-го, книга Севастьянова, название которой вынесено в заголовок раздела, является запрещенной в России и включенной в Федеральный список.

Первое издание книги о националистах увидело свет в 2001-м. Произведение было издано «Русской Правдой» тиражом в 3 тыс. экземпляров. Согласно аннотации к книге, вниманию читателей предлагалась принципиальная, увлекательная, важная и очень своевременная дискуссия, развернувшаяся на страницах ведущих российских СМИ по проблемам русского национализма. Данное издание считается уже библиографической редкостью.

Второе издание книги (существенно дополненное) вышло также в издательстве «Русская Правда». А. Н. Севастьянов выступил в качестве редактора и автора предисловия, в котором представил предысторию появления на свет данного увлекательного сборника и подчеркнул его непреходящее информативное значение.

О русско-еврейских отношениях

Еще одно запрещенное и включенное в Федеральный список произведение А. Н. Севастьянова - «Чего хотят от нас евреи». Книга была издана «Русской правдой» в 2001-м и вызвала большой интерес.

Второе, значительно дополненное и переработанное, издание вышло в 2008-м. В аннотации к книге читателям предлагается ознакомиться с результатами «научного», якобы основанного на широкой базе документальных источников, исследования еврейского происхождения. Целью публикации было инициирование общественной дискуссии по непростой и важной проблеме взаимоотношений двух этносов, еврейского и русского, на территории России.

Основным выводом автора является утверждение, что существует два благоприятных для русских варианта развития отношений двух народов. Один из них заключается в обеспечении поголовной ассимиляции евреев с русскими, второй - в полной эмиграции всех евреев из страны.