Оболганная жена. Анна Фёдоровна (Бедные люди)

А́нна Фёдоровна (урождённая принцесса Юлианна-Генриетта-Ульрика Саксен-Кобург-Заальфельдская ; 12 сентября (по другим данным - 11 сентября 1781 года ), Кобург - 15 августа (по другим данным - 12 августа 1860 года ), поместье Эльфенау (ныне в черте Берна), Швейцария) - великая княгиня , супруга цесаревича великого князя Константина Павловича . Была третьей дочерью Франца Фридриха Антона , герцога Саксен-Кобург-Заальфельдского и Августы Рейсс-Эберсдорфской . Леопольд I , король Бельгии был её братом, а королева Виктория и Фердинанд II Португальский - её племянниками.

Биография

Юлианна Генриетта Ульрика родилась в многодетной семье герцога Франца Фридриха Антона и была третьим ребёнком из десяти. Сам герцог Франц слыл человеком весьма образованным, он увлекался ботаникой и астрономией. Его жена, Августа Каролина София, урождённая графиня Рейсс-Эберсдорфская, отличалась умом и энергичным характером. Все дети герцогской четы получили хорошее воспитание.

Брачные планы

Соболезнования, должно быть, будут всеобщими, так как тётю необычайно любили и уважали, поскольку она много занималась благотворительностью и в пользу бесчисленных бедняков, и неимущих.

Награды

Напишите отзыв о статье "Анна Фёдоровна"

Примечания

1. . Императорская Академия наук (1804). Проверено 4 сентября 2016.
2. Трубачёв С. С. // Русский биографический словарь : в 25 томах. - СПб. -М ., 1896-1918.
3. Екатерина II . // Полное собрание законов Российской империи , 1830. - . - С. 865 .
4. Екатерина II . // Полное собрание законов Российской империи , с 1649 года. - СПб. : Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии , 1830. - Т. XXIII, с 1789 по 6 ноября 1796, № 17436 . - С. 865 .
5. Александр I . // Полное собрание законов Российской империи с 1649 года. - СПб. : Типография II отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии , 1830. - Т. XXVII, 1820-1821, № 28208 . - С. 129-130 .

Литература

• / Извлечения // Русский архив, 1869. - Вып. 7. - Стб. 1089-1102.
• Григорян В. Г. Романовы. Биографический справочник. - М .: АСТ, 2007.
• Пчелов Е. В. Романовы. История династии. - М .: ОЛМА-ПРЕСС, 2004.
• Данилова А. Судьбы закон печальный. Жены сыновей Павла I. Биографические хроники. - М .: Эксмо, 2007.
• Alville (Alix von Wattenwyl). Elfenau. Die Geschichte eines bernischen Landsitzes und seiner Be­wohner. - Bern, 1959.
• Alville. Des cours princières aux demeures helvétiques. - Lausanne, 1962.

Ссылки

• Автор Иван Грезин

Отрывок, характеризующий Анна Фёдоровна

В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г"ишка, т"убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.

А́нна Фёдоровна (урождённая принцесса Юлианна-Генриетта-Ульрика Саксен-Кобург-Заальфельдская ; 12 сентября (по другим данным - 11 сентября 1781 года ), Кобург - 15 августа [ ] (по другим данным - 12 августа 1860 года ), поместье Эльфенау (ныне в черте Берна), Швейцария) - великая княгиня , супруга цесаревича великого князя Константина Павловича . Была третьей дочерью Франца Фридриха Антона , герцога Саксен-Кобург-Заальфельдского и Августы Рейсс-Эберсдорфской . Леопольд I , король Бельгии был её братом, а королева Виктория и Фердинанд II Португальский - её племянниками.

Энциклопедичный YouTube

1 / 3

✪ Открытый урок А.Ф. Арзамановой

✪ Отзыв о посещении производства NSP (США, штат Юта) Семенюк Анна Фёдоровна

✪ Бедные ЛЮДИ. Фёдор Достоевский

Субтитры

Биография

Юлианна Генриетта Ульрика родилась в многодетной семье герцога Франца Фридриха Антона и была третьим ребёнком из десяти. Сам герцог Франц слыл человеком весьма образованным, он увлекался ботаникой и астрономией. Его жена, Августа Каролина София, урождённая графиня Рейсс-Эберсдорфская, отличалась умом и энергичным характером. Все дети герцогской четы получили хорошее воспитание.

Брачные планы

Через три недели принудили великого князя Константина сделать выбор. Мне кажется, что он не желал жениться.

2 (13) февраля 1796 года Юлианна-Генриетта приняла православие и стала зваться Анной Фёдоровной, а по обручении с Константином Павловичем 3 (14) февраля 1796 года стала именоваться Великой княжной с титулом Её Императорского Высочества . Ещё до венчания , в день обручения, Екатериной II был издан указ об отпуске Анне Фёдоровне на расходы по 30 тысяч рублей в год . Венчание состоялось 15 (26) февраля 1796 года . Невесте ещё не было пятнадцати лет, а жениху - семнадцати.

Брак был неудачным. Страсть Константина Павловича ко всему военному, да и непредсказуемость его поведения, отразились на принцессе. Его нежность сменялась грубостью и оскорбительным поведением в отношении юной супруги. Например, однажды он посадил Анну Фёдоровну в одну из огромных ваз в Мраморном дворце и начал по ним стрелять. Терпеть характер мужа, его дерзкие выходки принцессе становилось всё труднее. Не могла рассчитывать она и на поддержку императора Павла , ведь её выбрала столь нелюбимая им мать. Между тем, взрослея, Анна Фёдоровна становилась все привлекательней, и в обществе её звали «вечерней звездой». Великий князь Константин начал её ревновать, даже к брату Александру . Он запрещал ей покидать комнаты, а если она выходила, то являлся и уводил её. Графиня В. Н. Головина вспоминала: «Анне Фёдоровне тяжело жилось от невозможного характера, которого никто не мог обуздать. Его грубые выходки, отсутствие всякого такта превращали супружескую жизнь в настоящую каторгу, и скромная Анна Фёдоровна нуждалась в дружбе с Елизаветой , умевшей сглаживать частые нелады супругов…»

Через три года в 1799 году Анна Фёдоровна покинула Россию для лечения и не пожелала вернуться. Она приехала к родным в Кобург , но не нашла у них понимания, поскольку они заботились о репутации семьи и финансовом положении Анны Фёдоровны и своём собственном. Из Кобурга она переехала лечиться на воды. В это время в Петербурге узнали о её планах. Под давлением императорской и собственной семей Анна Федоровна была вынуждена вернуться в Россию. В октябре 1799 года планировались свадьбы сестер её мужа Александры и Елены . Великая княгиня обязана была на них присутствовать.

Лишь после убийства императора Павла в 1801 году у Анны Федоровны появилась возможность осуществить свой план. Вскоре ей сообщили, что тяжело заболела герцогиня Августа. Расположенный к невестке император Александр I разрешил ей навестить мать, Константин Павлович тоже не был против, у него начинался очередной роман. Анна Федоровна уезжает в Кобург, больше в Россию она не вернётся. Почти сразу она начинает вести переговоры о разводе с мужем. Константин Павлович пишет в ответ на её письмо:

Вы пишете, что оставление вами меня через выезд в чужие края последовало потому, что мы не сходны друг с другом нравами, почему вы и любви своей ко мне оказывать не можете. Но покорно прошу вас, для успокоения себя и меня в устроении жребия жизни нашей, все сии обстоятельства подтвердить письменно, а также что кроме сего других причин вы не имеете.

Но в 1803 году против развода выступила императрица Мария Фёдоровна, которая боялась повторного морганатического брака Константина Павловича и сказала, что разводом будет нанесен вред репутации великой княгини.

В 1814 году во время нахождения русских войск во Франции во время антинаполеоновской кампании Константин Павлович навестил свою жену. Император Александр пожелал примирения супругов. Но Анна Фёдоровна решительно отказалась.

Официально брак был расторгнут решением Святейшего Синода , вступившим в силу 20 марта (1 апреля ) года на основании манифеста Александра I . При этом её статус нисколько не пострадал. Анна Фёдоровна напрасно опасалась неблагоприятного для себя общественного резонанса. На отношении к ней в европейском обществе это не отразилось, наоборот, все сочувствовали ей, что из-за «слабого здоровья» она не смогла быть женой Константина Павловича.

Жизнь за границей

Юлианна-Генриетта-Ульрика была большой любительницей музыки, и её дом был одним из центров музыкальной жизни той эпохи. На её приемах, которые она устраивала в Эльфенау, бывали дипломаты разных стран, находившиеся в Берне. Постоянно встречаясь с персонами высокого ранга, Анна Федоровна не могла оставаться несведущей в делах политики. Но она не собиралась играть в ней никакой роли и разбиралась слабо.

Была матерью двоих незаконных детей: сына Эдуарда Эдгара, рождённого 28 октября 1808 года от мелкого французского дворянина Жюля де Сеньё (мальчик получил дворянский титул и фамилию Лёвенфельс от брата Анны Фёдоровны герцога Эрнста Саксен-Кобург-Саарфельд декретом от 18 февраля 1818 года) и дочери Луизы-Хильды-Агнессы д’Обер, рождённой в 1812 году от швейцарского профессора хирурга Рудольфа Абрахама де Шиферли. Во избежание скандала девочка была удочерена французским беженцем Жаном Франсуа Жозефом д’Обером. После этого она купила поместье Эльфенау на Аре , приняв его название в качестве фамилии и провела там остаток своей жизни.

В 1830 году её внебрачный сын женился на своей кузине Берте, внебрачной дочери герцога

#историяроссии #история #княгиня #женщина

Анна Федоровна (урожденная принцесса Юлианна Генриетта Ульрика Саксен-Кобург-Заальфельдская; 1781-1860) - великая княгиня, супруга великого князя Константина Павловича.

Юлианна Генриетта Ульрика родилась 23 сентября 1781 года в многодетной семье герцога Франца Фридриха Антона и Августы Каролины Софии, урожденной графини Рейс-Эберсдорф, став третьим ребенком из десяти. Если герцога Франца считали человеком весьма образованным (он увлекался ботаникой и астрономией), то его жена отличалась природным умом и энергичным характером. Все их дети получили хорошее воспитание, достойное известной фамилии.

Между тем в далекой России царица Екатерина II, женив старшего внука Александра, вскоре решила устроить судьбу и младшего, Константина, хотя ему исполнилось только четырнадцать лет. При этом императрица откровенно хвасталась юным принцем, заявляя, что он завидная партия для многих невест Европы: Константин был следующим после Александра наследником Российской империи. Неожиданно поступило предложение от королевского двора в Неаполе: король Фердинанд I и его супруга Мария Каролина Австрийская (сестра королевы Франции Марии Антуанетты) выразили желание выдать за великого князя Константина одну из своих многочисленных дочерей. Царица Екатерина II отреагировала на это предложение отказом. Как известно, в 1793 году она резко отозвалась о неаполитанском дворе, говоря, что ему «пришла охота весьма некстати наградить нас одним из своих уродцев», и это окончательно решило исход дела.

Поиски продолжились, и в 1795 году с секретной миссией по правящим дворам Европы отправился генерал Андрей Яковлевич Будберг, чтобы из огромного списка лично отобрать кандидаток в невесты юного князя. Однако по пути генерал заболел и вынужденно остановился в Кобурге, где обратился к знакомому врачу - барону Христиану-Фридриху Штокмару. Тот, узнав о цели визита генерала, обратил его внимание на дочерей герцога Саксен-Кобург-Заальфельдского. Подлечившись, Будберг больше никуда не поехал и сообщил в Петербург, что справился с заданием.

Екатерина II сначала устроила небольшую проверку, а затем дала согласие, позволив Будбергу «раскрыть карты» перед герцогиней Августой. Та, узнав, что одна из ее дочерей может стать женой русского великого князя, несказанно обрадовалась: она понимала всю выгоду этого брака для своего маленького герцогства.

Итак, 6 октября 1795 года 14-летняя Юлианна со своими старшими сестрами Софией (1778-1835) и Антуанеттой (1779-1824), а также матерью Августой прибыла в Петербург для смотрин в качестве невесты младшего внука императрицы - шестнадцатилетнего Константина. Екатерина II писала: «Наследная принцесса Саксен-Кобургская - прекрасная, достойная уважения женщина, дочки у нее хорошенькие. Жаль, что наш жених должен выбрать только одну, хорошо бы оставить всех трех. Но, кажется, наш Парис отдаст яблоко младшей: вот увидите, что он предпочтет сестрам Юлию… действительно, шалунья Юлия лучше всех».

Свадьба состоялась 26 февраля 1796 года, а за три недели до этого Юлианна Генриетта приняла православие и стала Анной Федоровной.

Первое время юная чета казалась счастливой, но влюбленность принца быстро прошла, а его вспыльчивый и сумасбродный характер вскоре сделал семейную жизнь пары невыносимой. Неуемная страсть князя ко всему военному, переходящая в солдафонство, отразилась на домашнем укладе. Нередко его нежность сменялась грубостью и оскорбительным отношением к юной супруге. Однажды, например, он посадил Анну Федоровну в одну из огромных ваз в Мраморном дворце и начал по ней стрелять. Конечно, терпеть характер мужа и его наглые выходки княгине становилось все труднее. К сожалению, она не могла рассчитывать на поддержку императора Павла, ведь невесту Константину выбирал не он, а ненавидимая им мать. При этом, взрослея в столь непростых условиях, Анна Федоровна расцветала, становясь все привлекательнее. Вскоре Константин начал ее ревновать: он запрещал ей покидать императорские покои, а если она все же выходила, то тотчас являлся и уводил ее прочь от всех. Графиня В. Н. Головина, говорившая в свое время, что Константин вовсе не желал жениться и его просто принудили к этому, вспоминала: «Анне Федоровне тяжело жилось от невозможного характера, которого никто не мог обуздать. Его грубые выходки, отсутствие всякого такта превращали супружескую жизнь в настоящую каторгу…»

Но через три года после замужества, в 1799 году, Анна Федоровна покинула Россию, чтобы подлечиться, и не захотела возвращаться. Сначала она приехала к родным в Кобург, но не нашла у них понимания, поскольку они заботились о репутации семьи и финансовом положении не только Анны Федоровны, но и своем собственном. Из Кобурга она уехала лечиться на воды с твердым намерением не возвращаться к мужу. В Петербурге узнали о ее планах. Повинуясь давлению императорской и собственной семьи, Анна Федоровна была вынуждена вернуться в Россию. В октябре 1799 года планировались свадьбы сестер ее мужа Александры и Елены, и великая княгиня должна была на них присутствовать.

Только после убийства императора Павла в 1801 году Анна Федоровна смогла осуществить задуманное. Вскоре ей сообщили, что герцогиня Августа тяжело заболела. Царственный деверь княгини, император Александр I, хорошо относившийся к невестке, разрешил ей навестить мать. Муж, Константин Павлович, тоже не был против - у него начинался очередной роман. Анна Федоровна уехала в Кобург, чтобы больше не вернуться в Россию. Почти сразу же она начала вести с мужем переговоры о разводе. Константин Павлович не возражал.

Однако в 1803 году против развода выступила императрица Мария Федоровна. Она заявила, что развод навредит репутации великой княгини, хотя на самом деле боялась повторного морганатического брака Константина Павловича.

В 1814 году, во время антинаполеоновской кампании русских войск во Франции, Константин Павлович навестил свою жену. Несмотря на желание императора Александра примирить супругов, Анна Федоровна решительно отказалась возвращаться в Россию к мужу.

Таким образом, после бегства великой княгини из России супруги официально находились в браке еще девятнадцать лет, хотя обе стороны просили о разводе. Только в марте 1820 года, когда встал вопрос о второй женитьбе Константина, брак был расторгнут официально - манифестом Александра I. Спустя еще два года последовал тайный отказ цесаревича от прав на престол, а еще через три года произошли хорошо известные события декабря 1825 года, когда для всех цесаревич Константин стал императором Константином I.

Великая же княгиня Анна Федоровна с 1813 года обосновалась в Швейцарии и провела там сорок семь лет. Красота и уют этой альпийской страны принесли молодой женщине долгожданный покой, избавив ее и от дворцовых, и от политических интриг. Живя здесь, она по-прежнему сохраняла свой великокняжеский статус и получала полагающиеся по нему средства, на которые содержала маленький двор.

Анна Федоровна хотела просто любить, иметь семью и детей, однако из-за невозможности официального развода не могла вступать в брак с теми, к кому испытывала сильные чувства. У нее было двое внебрачных детей: сын Эдуард Эдгар, рожденный 28 октября 1808 года от мелкого французского дворянина Жюля де Сенье, и дочь Луиза Хильда Агнесса д’Обер, рожденная в 1812 году от швейцарского хирурга Рудольфа Авраама фон Шиферли. Из-за условностей положения матери девочку удочерил французский беженец Жан Франсуа Жозеф д’Обер.

Отец первого ребенка Анны Федоровны, ее придворный Жюль Габриэль Эмиль де Сенье (1768-1834), прусский офицер, оказался жестоким человеком - под стать ее бывшему мужу. Иное чувство возникло между великой княгиней и ее обер-церемониймейстером, отцом второго ребенка - Рудольфом Авраамом фон Шиферли (1775-1837). Доктор медицины, практикующий хирург и гинеколог, он был разносторонней личностью: занимался политикой, много лет подряд избирался членом большого совета кантона Берн и был при этом действующим статским советником, состоя на службе у императора России. Любовь к Шиферли Анна Федоровна пронесет через годы, продолжая оплакивать своего верного друга и после его смерти в 1837 году.

Когда в 1830 году внебрачный сын великой княгини женился на своей кузине Берте - также внебрачной дочери герцога Эрнста, это стало единственной радостью Анны Федоровны в период тяжелых утрат. Она лишилась почти всего, что ей было дорого, - матери, дочери, умершей в двадцать пять лет, двух сестер, преданного друга Шиферли, защитника в лице Александра I… Недаром великая княгиня писала, что ее дом стал «домом траура». Оставаться самой собой, пережив столько печальных событий, ей помогали сила духа и вера. Княгиня даже открыла в Швейцарии первый русский православный храм.

Умерла Анна Федоровна 15 августа 1860 года. Ее гроб поместили в склеп под мраморной плитой, на которой высекли надпись «Юлия Анна», а также даты жизни и смерти И ничего более, что указывало бы на заслуги немецкой принцессы, урожденной Юлианны Саксен-Кобург-Заальфельдской, и великой княгини Российской империи Анны Федоровны.

100 величественных императриц, королев, княгинь

(«Бедные люди»)

Сваха и сводня; дальняя родственница . Наивная Варя даже не сразу поняла, зачем эта женщина их с матушкой приютила после смерти отца: «Матушка страдала изнурительною болезнию, прокормить мы себя не могли, жить было нечем, впереди была гибель. Мне тогда только минуло четырнадцать лет. Вот тут-то нас и посетила Анна Федоровна. Она всё говорит, что она какая-то помещица и нам доводится какою-то роднею. Матушка тоже говорила, что она нам родня, только очень дальняя. При жизни батюшки она к нам никогда не ходила. Явилась она со слезами на глазах, говорила, что принимает в нас большое участие; соболезновала о нашей потере, о нашем бедственном положении, прибавила, что батюшка был сам виноват: что он не по силам жил, далеко забирался и что уж слишком на свои силы надеялся. Обнаружила желание сойтись с нами короче, предложила забыть обоюдные неприятности; а когда матушка объявила, что никогда не чувствовала к ней неприязни, то она прослезилась, повела матушку в церковь и заказала панихиду по голубчике (так она выразилась о батюшке). После этого она торжественно помирилась с матушкой.
После долгих вступлений и предуведомлений Анна Федоровна, изобразив в ярких красках наше бедственное положение, сиротство, безнадежность, беспомощность, пригласила нас, как она сама выразилась, у ней приютиться. Матушка благодарила, но долго не решалась; но так как делать было нечего и иначе распорядиться никак нельзя, то и объявила наконец Анне Федоровне, что её предложение мы принимаем с благодарностию. <...> Сначала, покамест ещё мы, то есть я и матушка, не обжились на нашем новоселье, нам обеим было как-то жутко, дико у Анны Федоровны. Анна Федоровна жила в собственном доме, в Шестой линии. В доме всего было пять чистых комнат. В трёх из них жила Анна Федоровна и , которая у ней воспитывалась, — ребёнок, сиротка, без отца и матери. Потом в одной комнате жили мы, и, наконец, в последней комнате, рядом с нами, помещался один бедный , жилец у Анны Федоровны. Анна Федоровна жила очень хорошо, богаче, чем бы можно было предполагать; но состояние её было загадочно, так же как и её занятия. Она всегда суетилась, всегда была озабочена, выезжала и выходила по нескольку раз в день; но что она делала, о чём заботилась и для чего заботилась, этого я никак не могла угадать. Знакомство у ней было большое и разнообразное. <...> Впоследствии со мной она сделалась весьма ласкова, даже как-то грубо ласкова, до лести, но сначала и я терпела заодно с матушкой. Поминутно попрекала она нас; только и делала, что твердила о своих благодеяниях. Посторонним людям рекомендовала нас как своих бедных родственниц, вдовицу и сироту беспомощных, которых она из милости, ради любви христианской, у себя приютила. За столом каждый кусок, который мы брали, следила глазами, а если мы не ели, так опять начиналась история: дескать, мы гнушаемся; не взыщите, чем богата, тем и рада, было ли бы ещё у нас самих лучше. Батюшку поминутно бранила: говорила, что лучше других хотел быть, да худо и вышло; дескать, жену с дочерью пустил по миру, и что не нашлось бы родственницы благодетельной, христианской души, сострадательной, так ещё Бог знает пришлось бы, может быть, среди улицы с голоду сгнить. Чего-чего она не говорила! Не так горько, как отвратительно было её слушать. Матушка поминутно плакала; здоровье её становилось день от дня хуже, она видимо чахла, а между тем мы с нею работали с утра до ночи, доставали заказную работу, шили, что очень не нравилось Анне Федоровне; она поминутно говорила, что у неё не модный магазин в доме. <...> Мы жили тихо, как будто и не в городе. Анна Федоровна мало-помалу утихала, по мере того как сама стала вполне сознавать своё владычество...»
Именно Анна Федоровна стояла у истоков судьбы