Парижские хроники. Медведь и принцесса

Рагнар Лодброк является полумифическим персонажем. О его существовании учёные спорят до сих пор. Как исторический персонаж Рагнар Лодброк не фигурирует в летописях, но норвежские саги указывают на то, что он был вполне реальным человеком.

Происхождение Рагнара Лодброка

Если верить сагам, Рагнар являлся представителем славного рода Инглингов, ведущего свою родословную от бога солнечного света Фрейра. Сам же Фрейр является внуком верховного бога Одина, что косвенно причисляет всех его потомков к кровным родственникам Одина. Фрейр был достаточно миролюбивым богом, который не любил воевать, и именно он считается предком всех конунгов Швеции и Норвегии.

Несмотря на то, что Рагнар Лодброк (благодаря сериалу «Викинги») считается простым викингом , который смог «подняться» до конунга, скорее всего он был сыном известного конунга данов Сигурда Кольцо. Сам Сигурд был правнуком Скира из рода Инглингов. Для того чтобы стать королём данов, Сигурду пришлось полностью разбить войско конунга Харольда Беззубого. Так что истории о том, что «простому» викингу Рагнару Лодброку удалось стать героем, который смог завоевать Париж, мягко говоря, сомнительны.

Почему Рагнара звали Лодброком?

О биографии викинга Рагнара можно узнать из скандинавских саг. Прозвище «Лодброк» (что значит кожаные штаны) он получил или в детстве или после первой женитьбы.

Первая легенда рассказывает, что Рагнар в детстве охотился в лесу и случайно попал в охотничью яму, которую викинги вырыли для крупного зверя. В этой яме скопилось множество ядовитых змей, которые тут же накинулись на будущего короля викингов. На этом историю жизни Рагнара можно было бы закончить, если бы не плотные кожаные штаны. Змеи не смогли их прокусить и будущий «морской король» остался жить;
Согласно второй легенде, своё прозвище Рагнар получил благодаря заботам жены. Именно она сшила ему «волшебные» штаны из кожи в качестве амулета. Скорее всего, штаны были из толстой шкуры с шерстью, иначе викинги не придавали бы такого значения этой детали одежды своего вождя. Толстая шкура прекрасно защищала от режущих ударов холодным оружием, так что, называя её амулетом от травм, жена Рагнара была права.

Лингвисты придерживаются других теорий относительно происхождения прозвища этого легендарного или исторического персонажа:

Некоторые считают, что викинги, давая прозвище «Лодброк», подразумевали тёмно-зелёный цвет штанов;
Другие считают, что данное прозвище вообще не связано с одеждой и происходит от искажённого названия реки Лодбрик, которое переводится как «ручей ненависти»;
Ещё одна гипотеза гласит, что прозвище королю дали исландцы и образовано оно от слова «leodbroga», которое означает «пугающий людей»;
По иной версии Рагнар ходил в бой под знаменем, изображающим одного из воронов-спутников бога Одина. Его прозвище было составлено из двух слов, которые вместе переводятся как «Судьбоносный» (lod – судьба, brog – знамя).

Был ли у Рагнара брат Ролло

В популярном сериале «Викинги» у Рагнара есть брат по имени Ролло. Естественно, что у Рагнара был брат и не один (поскольку конунги не отличались целомудрием), но брата с именем Ролло у Рагнара никогда не было.

Настоящий Ролло является вполне реальным персонажем, правда, родился он примерно на сто лет позже, чем его так называемый «брат» Рагнар. Биография Ролло задокументирована в летописях, так что он вполне историческая личность. Ролло принял христианство и взял в жены дочь короля (тот был вынужден отдать ему свою дочь, чтобы избавить королевство от набегов свирепых викингов с Ролло во главе). Вскоре он стал королём Нормандии и умер в возрасте 72 лет.

Жёны и дети Рагнара Лондброка

Рагнар был достаточно любвеобильным, и только официальных жён у него было три. Согласно традиции той эпохи, женитьба расценивалась викингами как способ поднять свой статус и укрепить материальное положение.

Первой женой (дети от которой ничем не прославились) стала воительница Лагерта. Согласно легенде, для того, чтобы взять её в жёны, Рагнару пришлось сразиться с волком и медведем. Лишь после того, как медведь был убит, Лагерта согласилась стать его женой.

Если навести справки о женщинах-воительницах древней Скандинавии, то становится ясно: сражениями с дикими зверями дело не ограничилось. Взять жену-воительницу Рагнар мог только победив её в бою.

Став ярлом, Рагнар развёлся с Лагертой, использовав в качестве повода знамение, якобы посланное богами, натравившими на него сначала собак, а потом медведя. Реальной причиной развода, вероятнее всего, послужило желание Рагнара породниться с могущественным ярлом Харредом, чью дочь Тору он и взял в жёны. Вторая жена родила Рагнару двоих сыновей и одну дочь.

Но на этом Рагнар не остановился, и оставив вторую жену, женился в третий раз. На этот раз на принцессе Аслауг, чей отец легендарный король Сигурд в свое время убил дракона Фафнира.

От этого брака у Рагнара было пятеро детей:

Бьёрн Железнобокий;
Сигурд Змееглазый;
Ивар Безкостный;
Хвитсерк;
Рагнхильд.

Сыны Рагнара выросли отличными воинами, и хотя исторических доказательств существования братьев Рагнарсонов нет (викинги не вели летописи, их главными историческими источниками были устные саги), множество косвенных источников указывают на то, что сыновья Рагнара так же реальны, как и сам Рагнар.

Самым известным сыном Рагнара является Сигурд Змей в глазу, внук которого впоследствии стал королём Норвегии. Своё прозвище Сигурд получил или за редкую мутацию зрачка, или (что более вероятно) из-за взгляда, который никто не мог выдержать. Вместе с братом Иваром Безкостным они считались самыми жестокими сыновьями Рагнара.

Считается, что только от официальных браков у Рагнара было не менее 11 детей. Кроме этого, он не отличался супружеской верностью, и по всей территории Скандинавии у него было множество внебрачных потомков. Множество историй о том, как он хитростью овладевал женщинами, служат тому подтверждением.

Самым ярким примером может служить легенда, как Лодброк переодевался в женское платье, чтобы тайно пробираться к дочери крестьянина. В этом не было бы ничего необычного, если бы эта история происходила во Франции или Италии. Однако для викингов уподобляться женщине значило навлечь на себя позор. Настоящий язычник-скандинав ни за что не надел бы женское платье. Скорее всего, эта легенда — своеобразная метафора, которая говорит о том, что ради женщин Рагнар был готов переступить через любые нормы морали тех времён.

Великий поход Рагнара на земли франков

Скорее всего, Рагнар не добился бы исторической известности, если бы не его победа над франками. Безграмотный варвар смог захватить Париж, разбив самое сильное войско Европы того времени.

На войну с франками Рагнара подвигла боязнь того, что после его смерти найдутся герои, которые смогут превзойти великого воина. Из-за этого Лодброк брался за самые невероятные авантюры и походы. Обладая невероятными полководческими способностями, Рагнар выходил победителем из самых сложных ситуаций. Именно поэтому его удача привлекла в поход на земли франков разбойников-викингов со всей Скандинавии, когда Рагнар в 845 году отправился к берегам Франции. С ним отчалили около 150 кораблей с 5 000 викингов на борту. Хотя такой бандой управлять было чрезвычайно трудно, авторитет и жестокость Рагнара смогли сплотить их в одну могучую силу.

Как только войско достигло Франции, оно разделилось на две части, чтобы разграбить как можно больше земель, пока жители не ушли вглубь материка, спасаясь от безжалостных язычников. Войска Рагнара пошли по реке Сене, а вторая часть, во главе с Хастингом (верным другом Лодброка) – по Луаре. Грабя окрестные сёла, города и монастыри, викинги вскоре воссоединились в одно войско с целью захвата Парижа.

Король франков Карл Лысый приготовил северным захватчикам западню, поместив своё войско на двух берегах Сены. Но эта хитрость обернулась против него самого. Орда викингов Рагнара и Хастинга молниеносным ударом смяла половину франкского войска, а вторая половина просто не смогла им помочь.

Чтобы избежать опасной битвы с уцелевшей половиной войска франков, Рагнар дал приказ убить всех франков на виду у противника. Викинги, будучи признанными заплечных дел мастерами, повесили больше сотни врагов, а остальных четвертовали и замучили. Франки в ужасе отступили в Париж, и Карл Лысый вскоре согласился откупиться, чтобы сохранить город от разграбления.

28 марта войско викингов торжественно вошло в Париж. Карлу Лысому пришлось заплатить огромный выкуп. Верный своему слову, Рагнар не тронул Париж, но вскоре опять вернулся и разграбил все поселения на берегах Сены. Король назначил огромную награду за голову Рагнара, но никто не отважился на такую авантюру.

Бытует мнение, что захват Парижа викингами был не столько заслугой Рагнара, сколько счастливой случайностью. Франки в то время считались лучшими воинами Европы, имели более качественные доспехи и оружие, к тому же были закалены в постоянных военных стычках. С другой стороны, франкское войско было ослаблено междоусобной войной, инициированной тремя сыновьями Людовика, не сумевшими мирно поделить отцовский трон. Скорее всего, Рагнар знал это: помимо того, что он имел полководческий талант, он не брезговал услугами наёмных шпионов.

Армия франков не пришла к единому мнению, какого претендента на трон поддержать. Поэтому она оказалась просто не готова отразить молниеносный удар дерзких и закаленных в схватках северных разбойников. В поддержку этой точки зрения уместно будет напомнить, что прежние походы викингов на земли Франции не были столь же удачными и больше походили на разбойничьи налёты.

Второй поход викингов закончился неудачей, так как большая часть северян выбыла из строя из-за дизентерии. Вторжение было похоже на обычный разбойничий налёт викингов, и разграблению на этот раз подверглись только монастыри и селения.

Интересен один факт, касающийся Рагнара Лодброка. В Европе его звали «Бич Божий». Такое прозвище Рагнар получил за особую хитрость, кс котрой он покорял христианские города. Дождавшись церковного праздника или хотя бы воскресенья, Рагнар следил, когда все рыцари соберутся в церкви, после чего с лёгкостью захватывал город и безоружных воинов, заблокированных в храме.

Несмотря на то, что викинги обычно разоряли города дотла и убивали всех подряд, Рагнар в этом отношении отличался большей практичностью. Он запрещал жечь город и убивать его жителей, если те соглашались выплатить выкуп. Своим воинам Рагнар говорил, что можно вернуться через несколько лет на это же самое место и опять взять богатую добычу. И обычно он так и делал.

Смерть Рагнара Лодброка

Когда дети Рагнара были уже взрослыми воинами, он решил повторить свой легендарный подвиг с захватом королевства. На этот раз он выбрал Нортумбию. Этот поход оказался неудачным для старого конунга. Воины короля Эллы захватили Рагнара в плен и предали мучительной казни в яме с ядовитыми змеями. Существует несколько версий того, почему войско Рагнара проиграло это сражение:

Согласно первой версии, флот викингов попал в шторм и был практически весь уничтожен, а уцелевших викингов легко добили воины английского короля. Учитывая опыт викингов в мореплавании, в такой вариант поверить довольно сложно;
Согласно второй версии, корабль с Рагнаром, проплывая возле берегов Нортумбии, сел на мель и утонул. Выплывшего Лодброка с лёгкостью взяли в плен;
Третья версия поражает своей наглостью, но зная характер Рагнара, в неё легко можно поверить. Рагнар отправился за выкупом в Нортумбию на единственном корабле. Он настолько был уверен в своих силах, что даже не представлял, что его убьют. Взятый в плен Рагнар надменно требовал немедленно его освободить и выплатить выкуп за оскорбление, которое нанёс ему король Элла.

Умирая от укуса ядовитой змеи, Рагнар произнёс (в надежде, что эти слова расскажут его сыновьям) следующие слова: «Вот мои поросята хрюкнут, когда узнают про смерть старого кабана!» Неизвестно, были эти слова правдой или их добавили скальды, но сыновья Рагнара действительно жестоко казнили короля Эллу, убившего их отца.

Месть сыновей Рагнара Лодброка

Узнав о смерти отца, братья Рагнарсоны были охвачены благородной яростью. Их отец умер как раб, ему не дали даже оружия в руки, лишив тем самым возможности попасть в Вальхаллу. Собрав многотысячную армию, они отправились в великий поход на земли англичан. В 867 году объединённое войско сыновей Рагнара вторглось в Нортумбию, с ходу разгромило армию Эллы, а его самого предали мучительной казни.

Не удовлетворившись этим, братья двинулись дальше и разорили большую часть Англии. Этот факт исторически подтверждён и носит название «Великая языческая армия», хотя часть историков сомневается, что поводом к началу датской экспансии послужила именно смерть Рагнара Лодброка.

Вторжение викингов продолжалось 4 года, и было остановлено королём Альфредом, который за это ещё при жизни получил титул «Великий».

Если у вас возникли вопросы - оставляйте их в комментариях под статьей. Мы или наши посетители с радостью ответим на них

Увлекаюсь единоборствами с оружием, историческим фехтованием. Пишу про оружие и военную технику, потому что это мне интересно и хорошо знакомо. Часто узнаю много нового и хочу делиться этими фактами с людьми, неравнодушными к военной тематике.

Медвежья тропа

Глава I

Брендан, дай мне свой меч! Я буду учиться фехтовать! – маленькая разгорячённая принцесса выбежала навстречу братьям, вернувшимся с игрищ.
Старший принц Ворон, прищурившись, посмотрел на брата, увидел, как тот сдерживает смех, и одобрительно кивнул девочке. Воодушевившись согласием, Эдна протянула руки к сверкающему оружию, с которым принц-подросток управлялся не хуже взрослого опытного воина.
- Подожди, - сказал он сестре делано серьёзным тоном. – Я положу его на землю.
Разрумянившаяся от восторга девочка кивнула и попыталась поднять клинок, но не тут-то было. Тяжёлый металл не поддавался. Принцесса вопросительно и жалобно взглянула на брата.
- Эдна, сестрёнка, может быть, не стоит сразу начинать тренировки с такого грозного оружия? И потом, почему именно мой клинок?
- Я слышала, что у тебя лучший меч последних состязаний в Цветущей пустыне… И хотела попробовать, - захныкала пятилетняя Эдна.
- Так это же не про меч говорили, родная, - Тристан поднял сестру на руки. – Это про нашего брата. Фехтуй пока деревянным. Завтра я тебе его подарю. А подрастёшь, глядишь, и с металлом поладишь… Если захочешь… Просто не женское это дело…
- А как же мама? – недовольно спросила Эдна.
- Ну-у, - протянул старший принц. – Всё равно не женское это дело.
- Точно, - раздался звонкий и решительный тонкий голос позади.
Братья оглянулись. Детские руки старшей принцессы Ровены напряглись и оторвали тяжёлое оружие от земли.
- Я буду как мама, - она твёрдо посмотрела на Брендана.
Подростки быстро переглянулись, скрывая удивление. Старший принц Ворон подошёл к девочке и забрал у неё клинок. Ровена с вызовом улыбнулась ему и крикнула:
- Эдна, пойдём скорее купаться. Вода сегодня замечательная, а фехтовать мы с тобой научимся, обещаю!
Услышав призыв сестры, девочка засмеялась и заёрзала на руках у брата. Тристан отпустил её, и скоро две малышки скрылись из вида.

Принцессы бежали по знакомой дорожке родного дома к пруду, веселились и кружились, взявшись за руки. Взглянув в сторону, Эдна выдохнула и прокричала:
- Дядя Артур!
Ровена тоже оглянулась и зажмурилась от яркого летнего солнца и сияния рыжей шевелюры герцога Керна.
- Приветствую вас, ваше высочество, - озорно подмигнул молодой человек устремившейся к нему девочке и поднял её в воздух.
- Вы останетесь сегодня у нас ужинать?! – взахлёб спросила младшая принцесса.
- Если пригласите, - весело отозвался Медведь. – А вы, ваше высочество? Хотите увидеть дядю Артура за своим столом?
- Буду рада, милорд, - неожиданно официально ответила Ровена. – И, пожалуйста, не называйте себя дядей.
Удивившись, Медведь несколько мгновений молча смотрел на неё, а потом сказал:
- Как прикажете, ваше высочество.
- Прекрасно, мы ждём вас сегодня вечером, - произнесла девочка, взяла сестру за руку и чинно последовала к пруду.

Артур проводил детей задумчивым взглядом, потом усмехнулся и пошёл в сторону маленького домика Анны, которая предпочитала жить в нём вместе с детьми даже сейчас, когда стала королевой.
Переступив порог и вдохнув аромат свежей выпечки, лорд Керн погрузился в воспоминания, связанные с этим домом.
- Добрый день, милорд, - послышался голос сзади.
Медведь вздрогнул, оглянулся и озорно улыбнулся двум принцам, появившимся в проходе.
- Ваше высочество!
- Сдаётся мне, ты приблудился на запах пирожков, Артур! – пошутил Тристан, обнял друга и похлопал его по спине.
Смеясь, Брендан проделал то же самое.
- Ты прав! – не стал отрицать герцог.
- А почему ты не принимаешь участия в переговорах? Отец сказал – встреча очень важная, - спросил Тристан.
- А у нас неважных переговоров нет, мой мальчик, - усмехнулся Медведь. – Пусть сегодня Сокол за нас двоих отдувается, как женатый!
- А ты когда женишься? – спросил Брендан.
- О-о, точно ещё нескоро, - хохотнул его брат. – Говорят, рыжие слишком ценят свободу.
- Всё правда, конечно. Однако на днях я расстанусь с ней.
- Вот как? – раздался мелодичный голос Анны.
- Ваше величество, - герцог Керн склонился в поклоне перед молодой красивой женщиной.
- Зачем же так официально, Артур, - улыбнулась Анна. – И кто же твоя избранница?
- Младшая дочь герцога Бейдера. Дальнего родственника нашего Эремана.
- Желаю вам счастья, - ласково произнесла королева.
Медведь оглянулся на дверь, взмахнув длинной рыжей гривой, и увидел двух маленьких принцесс, внезапно вернувшихся с прогулки. От растерянного бледного лица Ровены ему стало не по себе.
- Что случилось, малышка? – пробормотал он. – Тебя кто-то обидел?
- Ты женишься?! – детский голос прозвучал неожиданно надрывно и низко.
- Да… Почему тебя… Что с тобой, Ровена? – растерялся лорд Керн.
Девочка подбежала к нему схватила за пояс и затрясла изо всех сил.
- Зачем, Артур?! Зачем?! Мне уже семь, слышишь! Осталось подождать всего десять лет!!! Не женись на ней! Не надо! Она злая и противная!!!
Вопли всегда сдержанной Ровены потрясли семью. Все молчали не в силах произнести ни слова.
- О боже, нет, - прошептала Анна помертвевшими губами.
- Ровена, - выдавил Артур и попытался схватить её за руки.
Принцесса яростно вырвалась, отступила от него на шаг, тяжело дыша, и снова выкрикнула:
- Ты никогда не будешь счастлив!!! Никогда!
Эти детские слова почему-то прозвучали, как приговор.
Отступив ещё на шаг, принцесса пустилась бежать, не разбирая дороги.
- Ровена, стой, куда ты?! – крикнул Тристан и, заметив одобрительный кивок матери, помчался вслед за сестрой.
- Анна, я… - начал было побледневший Артур.
- Ты ни в чём не виноват, - резко сказала королева и смахнула с ресниц слёзы. – Только прошу тебя, не оставайся сегодня на ужин… Прости… Нам нужно во всём разобраться…
- Да, конечно, - лорд Керн торопливо поклонился и исчез в проёме.
- Мама, - Эдна подошла к Анне и подняла голову, чтобы заглянуть ей в глаза. – Что с Ровеной? Она заболела?
Женщина подняла дочь на руки и прижала к себе.
- Да, доченька, твоя сестра серьёзно больна.
Услышав это, Брендан и Эдна тревожно переглянулись.

Преследуя сестру, Тристан уже почти догнал её и приготовился схватить. Чувствуя погоню, Ровена оглянулась, сверкнула глазами и крикнула:
- Ты не догонишь меня, Тристан!
И тут случилось невероятное. Принцесса на бегу сделала глубокий вдох и неожиданно удвоила скорость, в считанные минуты оставив брата далеко позади.
Ошеломлённый мальчик от удивления даже остановился на несколько мгновений, наблюдая, как маленькая детская фигурка стремительно направляется к замку. Подышав немного, он снова пустился в бег.

Стремительно оказавшись в замке, Ровена мчалась вверх по лестнице в резиденцию короля.
- Пропустите меня! – крикнула она охране, завидевшей принцессу и поставившей щит.

Это не положено, ваше высочество, дождитесь окончания переговоров, уже не долго остало…
Стражник не успел закончить фразу, потому что был сметён магией наследницы рода Воронов.
Вторым магическим ударом девочка сломала замок на дверях и влетела в зал, не обращая внимания на вытянувшиеся от удивления лица аденийской знати и иностранцев.
- Что случилось, Ровена?! – увидев дочь, король вскочил с места.
- Папа, ты должен помочь мне!
- Переговоры объявляют оконченными! – решительно произнёс Ворон.
- Расходитесь, господа! – Сокол поторопил зазевавшихся придворных.
Через несколько минут зал опустел. Тяжело дышащая Ровена подошла к отцу.
- Что случилось, доченька? Расскажи мне.
Король присел перед девочкой и осторожно взял её за плечи. Сокол стоял рядом и внимательно смотрел на них.
- Папа! – в зале появился Тристан, увидев сестру, вздохнул свободнее, и опустился на стул.
- Прошу тебя, запрети лорду Керну жениться, - тяжело роняя слова, произнесла принцесса.
В крайней степени удивления Ворон взглянул сначала на сына, а потом на друга, которые тоже мало что понимали.
- Но почему, доченька, почему?
- Я люблю его и он должен жениться на мне.
С трудом осознавая услышанное, Робин встал и опёрся на стул, на котором сидел его сын. Прошло несколько секунд, король просительно взглянул на Эдварда, и тот пришёл семье на помощь. Он приблизился к принцессе и сказал:
- Сколько тебе лет, Ровена?
- Семь, - почти прошептала девочка.
- Как много. Значит, я могу говорить с тобой, как со взрослым человеком.
Принцесса опустила взгляд, уже понимая, что сейчас услышит.
- Твой отец не может заставить Артура не жениться. Нельзя рушить жизнь человека из-за детских капризов, Ровена. Тебе просто кажется, что ты влюблена в Медведя. За время своего взросления ты полюбишь ещё не раз, поверь мне, девочка.
Принцесса смотрела на Сокола карими глазами, в обычное время пылающими, как у отца, а теперь – тусклыми.
- Я сумел вразумить тебя? – спросил лорд Эреман.
- Да, - кивнула Ровена и упала на пол без чувств.
- Эдвард! – крикнул Робин, мгновенно поднимая ребёнка.
Сокол тоже был уже рядом, как и Тристан.
- Что? – спросил Ворон, наблюдая за другом, осматривающим девочку.
- Сильное нервное истощение, - с волнением в голосе сказал Сокол, окутывая целительской магией голову принцессы.
- Она не приходит в себя, папа! – громко сказал принц Тристан.
- Нужно отнести её к озеру, - решительно произнёс лорд Эреман.
- Это не поможет, - рядом раздался глухой голос Анны.
Целитель тревожно посмотрел на королеву.
- Анна, это опасно? – сдавленно спросил Ворон.
- Не знаю, - его жена покачала головой и погладила дочь, лежавшую на руках у мужа, по голове. Мне нужно посоветоваться с Анеей.
- Пойдём вместе! – громко сказал Робин. – Эдвард, позаботься о послах!
Герцог Эреман молча кивнул.
- Тристан, прошу, вернись и успокой брата с сестрой. Ждите нас дома, - попросила королева сына.

Анея, открой! – державший на руках дочь Ворон стучал в дверь.
- Доброго дня, - начала ведунья весело и осеклась. – Что случилось?!
Потерянная Анна ничего не ответила.
- Мы пришли сюда, чтобы узнать это от тебя, - резко сказал король и, не дожидаясь приглашения, вошёл в дом.
- Вхо-ди-тте, - запоздало предложила травница.
Анна вошла вслед за мужем, и дверь закрылась.
- Вот, скорее, садитесь вот сюда, Анея засуетилась, и разместила Ворона на скамье. Робин одной рукой держал бесчувственную дочь, а второй обнимал Анну, молча сидевшую рядом.
- Так, ну-ка, - ведунья опрыскала лицо Ровены водой, собрала со щеки несколько капель и подошла к котлу.
Влага сползла с ладони травницы и медленно упала в туманное варево. Время шло и выражение лица женщины становилось всё пасмурнее.
- Анея, говори, - тихо приказала Анна.
Ворон сдвинул брови и сжал челюсти.
- Будущего не вижу, - пробормотала ведунья.
- Его нет? – глухо спросила королева.
- Не говори глупостей. Будущее всегда есть. Просто не открывается оно мне.
Анея обошла котёл и продолжила:
- Но и без этого могу сказать, что вашу дочь сжигает огонь неразделённой любви.
- О-о! Ты открыла нам большую тайну! – с издёвкой ответил Ворон и осторожно передал дочь Анне. – Ты можешь объяснить мне какого чёрта!!! Ребёнку всего семь лет! Как она вообще могла влюбиться во взрослого мужчину?!
Молодой король вплотную подошёл к травнице и навис над ней.
- Не знаю как! – проорала в ответ Анея. – Может, вспомнишь, как ты влюбился в Анну?
- Что несёшь?! Мне было за двадцать!
- А это не имеет значения! Любовь нас сама выбирает!
- Да, ей виднее! – снова громко сказал Ворон, потому, что не знал, что сказать.
- Хватит, Анея, - голос Анны прозвучал тихо, а потому неожиданно. – Нужен отворот. У тебя есть рецепт, который подействует, я знаю…
- Опомнись, Анна, - тихо произнесла ведунья. – Нельзя с любовью так. Ты не можешь знать, к чему приведёт её выбор…
- Не могу знать, говоришь, - ещё тише сказала королева. – Никто не заставит меня безмолвно наблюдать за мучениями моей дочери, слышишь… Не сделаешь, землю переверну, найду того, кто сделает.
Услышав это, Ворон подошёл к жене, забрал у неё ребёнка и направился к двери.
- Подождите, - остановила их Анея. – Почему ты так уверена, что будут мучения. Дети ведь растут. Станет девицей, возлюбленный сам обратит на неё внимание.
- Медведь женится в ближайшие дни, - резко бросил король. – Хочешь, чтобы я запретил венчание и выдал за него свою семилетнюю дочь?
- Медведь?! – удивлённо вскрикнула ведунья.
- Да, Медведь, - рассердился Робин. – Это что-то меняет?
- Нет, - женщина потопталась на месте. – Просто… Я как-то не представляю рядом с ним вашу Ровену.
- Хватит, Анея, рявкнул Ворон. - Зачем время тянешь? Хочешь, чтобы я это представил? Говори, поможешь или нет!
- Оставайтесь, - сдалась травница, смахивая непрошенные слёзы. – Я всё приготовлю.
Королева Анна опустилась на скамью и устало закрыла глаза, а бушующее пламя в глазах её мужа немного поутихло.
Почти часовое ожидание показалось Воронам бесконечно долгим. Анея скрупулёзно проводила какой-то ритуал, то и дело подходя то к девочке, то к своему котлу.
Наконец она вручила королю стеклянный сосуд с прозрачным отваром.
- Вот. Это очень сильное средство. И оно не должно навредить девочке. Но есть условие…
- Какое? – спросил Робин. – Рассматривая колбу на свету.
- Ровена не должна видеть Артура десять лет. Даже один взгляд может свести действие зелья на нет.
Анна выжидающе посмотрела на мужа.
- Я позабочусь об этом, - твёрдо сказал Ворон, и пламя снова вспыхнуло в его тёмных глазах. – Спасибо, Анея, я никогда не забуду, как ты помогла мне.
Через минуту дверь за королевской семьёй закрылась, и ведунья в измождении села, прислонившись к стене. Её выражение лица было мрачным.

Отец! – возле открытой двери Воронов встретили их дети.
Брендан держал на руках Эдну, а Тристан стоял рядом. Все трое испытующе смотрели на родителей.
- Всё будет хорошо, - Анна поспешила успокоить детей. – Ровена скоро придёт в себя.
- Да, - подтвердил Робин. – Уложите сестрёнку спать, а потом мы поговорим.

Принцессы спали в одной комнате. Положив на кровать сестру, Бренда вышел.
- Не будем терять времени, - сказал Ворон и подошёл к дочери, держа сосуд с зельем.
- Подожди, - Анна остановила его.
- В чём дело, родная, ты передумала? Другого выхода нет, уверяю тебя.
- Да, нет… Но, она должна знать…
- Что знать? – не понял Робин.
- Завтра утром Ровена придёт в себя, и я поговорю с ней.
- Это неразумно, - прозвенел голос Ворона. – Пойми, Анна, она дитя. И не понимает, что для неё лучше.
- Чушь ты говоришь, Робин. Человек всегда должен сам выбирать свою судьбу. К тому же, дети понимают всё гораздо лучше взрослых.
Ворон скрестил руки на груди и мрачно взглянул в окно, раздумывая. В его глазах снова забушевало пламя.
- Когда женится Артур? – тихо спросила королева.
- Через три дня, - коротко ответил Робин, поправил одеяла на кроватях дочерей, поцеловал Анну и вышел.
Венчание герцога Артура Керна проходило пышно и помпезно в его родовом замке в присутствии большого количества народа. Невесту – красивую юную блондинку в расшитом бриллиантами белом платье - Медведю, облачённому в чёрный костюм с жемчугом, подвёл её отец.

Такой приватный обед с королем означал не просто милость. Оба приглашенных прекрасно это понимали. Королевское угощение было лишь поводом созвать особый совет, обсудить одну пикантную проблему.
- Моя дочь... - король Карл сокрушенно покачал головой и отложил зажаренную утиную ножку. - Гизла огорчает меня.
Как по команде, сидящие по правую и левую руку от него граф Одо и граф Роланд выпрямились: грузный Одо - заставив спинку стула жалобно скрипнуть, Роланд же - скоро, но аккуратно, с некой звериной грацией. Карл, прежде чем продолжить, скорбным взглядом окинул и того, и другого.
- Мне удалось перехватить ее письмо в Рим, где она требует развода. Но моя дочь хитра. То письмо было написано, только чтобы отвлечь внимание. Окольными путями Гизла успела отправить прошение. Папский посланник уже на пути в Париж.
- Может, так было бы и лучше, - пробасил Одо. - Но северянин нам еще нужен.
- Нужен, нужен, - снова закивал Карл. - Только вот насколько хватит терпения герцога Ролло? Я не могу осуждать его за выходку на празднествах святой Евлалии. Во всем виновна моя непокорная дочь! Да-да! Если после нанесенного оскорбления герцог Ролло осуществил бы свое законное право, пусть и против воли Гизлы, - я бы последний его осудил.
Граф Роланд подкрутил ухоженный, лощеный ус, нехитрым жестом скрывая смешок. Уже который месяц весь королевский двор с интересом наблюдал эпопею «дикарь против строптивой принцессы». Поначалу абсолютно все симпатии были на стороне Гизлы. Что греха таить, даже Роланд испытал жалость к убитой горем девушке, несчастной жертве, агнцу, брошенному прямо в пасть лютому зверю. Она старалась сохранить достоинство во время свадебной церемонии и только обливалась слезами. Когда же подошло время брачной ночи, выдержка изменила принцессе. Гизла попыталась скрыться в самой удаленной части дворца и никакими уговорами не соглашалась закрепить договор с новым союзником.
- Желаешь - можешь сам подставить свой изнеженный зад язычнику. Думаю, он не заметит подмены. Я же не позволю грязному зверю запятнать мое тело!
- Это мы еще посмотрим, - без колебаний Роланд выволок смутьянку из ее убежища и, словно мешок, оттащил брыкающуюся, ревущую и ругающуюся, как последняя торговка, принцессу к ее супругу. Северянин не пожелал ждать исполнения всех деталей обряда благословения ложа, рыком изгнав посторонних прочь. И все понимали, что в эту ночь бедной Гизле придется несладко... Но из логова зверя ягненок каким-то чудом вышел даже не помяв шерстку.
Гизла не просто объявила, что брак не подтвержден. Она пригласила несколько достойных, богобоязненных женщин убедиться, что ее тайная дверца не взломана. Те засвидетельствовали правдивость ее слов. Перебравшись в покои подальше от мужа, она приказала навесить изнутри хитроумный замок.
- Он... - демонстрировала Гизла ключ, - гарантия целостности той и этой двери, - принцесса провела рукой от живота вниз.
В тот момент у гордячки почти не осталось приверженцев в мужском стане - разве что те, кто все еще надеялись завоевать ее сердце и получить руку, а в конфузе видели шанс для себя. Но и они задумались. Какой мужчина стерпит такое оскорбление? А викинг стерпел.
Если бы на этом все закончилось... Гизле следовало бы сидеть запершись в своих покоях, тогда как она, продолжая жить той же жизнью, что и до брака, так и норовила вывести из себя супруга, доказывая, насколько он дик. Ехидные замечания, смех или слезы без особого повода - все шло в ход. Ролло и вправду злился, но злость срывал не на супруге, а на мебели. Досталось некоторым слугам и старику исповеднику, но пока обходилось без поломанных рук и ног. Женское сердце, если, конечно, это не сердце принцессы Гизлы, склонно к любви из жалости. Лагерь Гизлы покинуло несколько приверженок, теперь тайно вздыхавших о викинге и проклинавших жестокую деву.
Во дворце начали заключаться споры: сбежит герцог Ролло или же наконец-то силой принудит жену к покорности, и когда то или другое случится. «Может, не зная нашего языка и нравов, он считает все брачным обрядом, своеобразным испытанием?» - выдвинула предположение одна из дам, заверявшая девственность Гизлы, и все решили с нею согласиться. Дозорные башни возводились, корабли строились, и все могло оказаться напрасным, если медведь, не получив желаемого, сбежит в свои леса.
- Возможно, мы все сумеем извлечь из ситуации выгоду. Кровь Карла Великого не разбавит кровь язычника. Для северянина же следует подыскать другую жену: менее родовитую, но более покорную. Посулить еще земель, золота...
- И речи быть не может! - прервал рассуждения графа Одо король Карл. - Это заставит герцога Ролло усомниться не только в брачных клятвах, но и вассальных. Для новообращенной чистой души такие сомнения подобны камню, тянущему в трясину греха.
Графу Роланду вновь пришлось скрыть смешок: королю Карлу более подходило его нынешнее прозвище Простоватый, чем Проповедник. Этот жест не ускользнул от наблюдательного Одо.
- У вас есть что предложить? - мелкие поросячьи глазки пронзали красавчика графа насквозь.
- Чтобы избежать развода, если не удается заставить принцессу замолчать, на время визита папского посланника ее всего лишь нужно устранить, - ничуть не смутившись, предложил Роланд.
- Вы предлагаете убить Гизлу? - граф Одо даже подскочил, стукнув железной дланью по столу.
- Я сказал - «на время устранить», - медленно растолковал молодой граф. - Спрячьте ее в какой-нибудь монастырь.
- Идея хороша, - неожиданно оживился король. - Но я прекрасно знаю свою дочь. Выйдя на волю, она с новой силой возобновит свои попытки. Если нужно, то и до Рима дойдет… Придумал! - через некоторое время Карл вскинул руку указующим перстом вверх. - Ее надо не просто устранить, а испугать так, чтобы забыла свои глупости.

Chapter Text

Шум, гул, нестерпимые муки, сравнимые лишь с даже не нытьем, а чувством чужеродности собственных предплечий.
- Бум! Бум! Бум! Шурх! Плюх!
Проговорив полушепотом то, что слышали уши, Гизла внезапно почувствовала облегчение - не в теле, а где-то в голове.
- Бум! Бум! Бум! Шурх! Плюх! - повторила она, следуя за звуками, извергаемыми чем-то невидимым.
Звуки не прекратились, но стали не такими нестерпимыми. Гизла возвращала себе саму себя и понимала, что совсем не то говорят ее уста.
- Радуйся, Мария, благодати полная... - исправилась она и остановилась. К привычным уже звукам прибавился еще один - шаги. Кто-то приблизился к пленнице, присел рядом с ней. Гизла, даже не видя его, могла предположить, что он довольно грузный, раз такое простое движение сделал, слегка крякнув. И тут же ладонь незнакомца оказалась на ее груди, чувствительно сжав через ткань.
- Ты посмел прервать мою молитву ради гнусных замыслов? - на удивление самой себе грозно и уверенно вопросила Гизла. - Еще одно движение - и, клянусь, твоя голова украсит Большой мост! Я узнала тебя! Узнала! - самообладание ей изменило, она закричала, но это подействовало: предполагаемый насильник убрал руку и, похоже, решил отменить покушение на ее честь. - Трус! Жалкий трус! - Гизле б смолчать, но она расхохоталась - не потому, что ей действительно было смешно. Ей было страшно, но вся эта неизвестность, вся ситуация была настолько нелепой...
Несостоявшийся насильник встал и тут же покинул тюрьму. Должно быть, он решил, что принцесса лишилась рассудка. В какой-то момент Гизла и сама чуть было в это не поверила. За смехом пришли слезы.
- Господь с тобою; благословенна Ты между женами...
Чудесная молитва с первых слов дала утешение. Гизла повернулась на бок - Святая Дева простит, а рукам немного легче. Камень, на который она при этом наткнулась, она сначала восприняла как наказание за пренебрежительную позу, но потом пришла мысль, что это и есть посланное Господом и Девой Марией орудие, чтобы освободиться. Достаточно только перетереть веревку.
После пары часов бесполезных усилий Гизла вынуждена была признать несостоятельность этого плана. Веревки никак не желали поддаваться. Когда Гизла уже отчаялась и оставила попытки освободиться, вновь послышались шаги.
Новый гость приподнял ее, усаживая.
- Вам нужно поесть, герцогиня.
Гизла едва сдержала желание поставить на место нахала, посмевшего назвать ее не титулом, положенным по рождению, а титулом, данным мужем, который и не муж ей вовсе. Сделай она так, и лишиться можно единственного шанса на спасение. Силой ей не победить, следует прибегнуть к уловкам и переговорам, как хитроумный Сигенант в плену у саксов.
- Как же я буду есть, если у меня руки связаны? - Гизла постаралась придать голосу побольше беспомощности.
- Но рот-то свободен. Я покормлю, - гоготнул «благодетель».
- У тебя это даже силой не получится. Ты должен знать, кто я, и должен понимать - я не буду есть с рук недостойного. Если же ваша цель уморить меня голодом...
- Ладно-ладно, - «благодетель» бесцеремонно развернул принцессу, но только для того, чтобы разрезать веревки. - Извольте откушать, госпожа, а там опять вас стреножим.
- И повязку с глаз, - напомнила Гизла.
- А вот это уж нет.
Какое-то время Гизла растирала запястья. Крутила их, чтобы вернуть к жизни. Тюремщик не видел в этом ничего угрожающего. И напрасно... Рука сама собой потянулась к камню. Один удар наотмашь, туда, где, казалось, находился противник, - и камень попал в цель. Тюремщик закричал и схватился за голову. Гизла вскочила на ноги и сорвала повязку. Шанс вырваться из плена был ничтожно мал, но упускать его грех.
Принцесса, быстро обнаружив, где дверь, бросилась к выходу. Крохотная надежда, что тот мужчина был один, тут же растаяла. Их было не меньше десяти. Они сидели у костра и были готовы к нападению, услышав крик товарища. Гизла оглянулась назад. Мельница - вот где ее держали. Вот откуда все эти шумы и скрипы. Ее взгляд упал на дубину, оставленную одним из стражников.
- Не подходи! - схватив ее обоими руками, она замахнулась в воздух.
Тюремщики засмеялись. Медленно встав, они окружали ее, постепенно сужая кольцо. Гизла готовилась принять поражение, но на дороге показался стремительно приближающийся всадник. Эту фигуру невозможно было ни с кем спутать.
- Делай же что-то! Не стой столбом!
Замечание было несправедливым, но вряд ли он понял хоть слово. Зато он верно понял другое...

Chapter Text

Именно так Гизла и представляла расправу над похитителями. Но она не думала, что возмездие придет столь скоро, да еще от рук так называемого мужа. Не верится, что язычник смог так ловко все провернуть. И как он оказался здесь? Звериное чутье? Что ж, не гнать же его теперь камнями. Гизла прекрасно знала Париж и окрестности, но молодой благородной женщине неприлично путешествовать без сопровождения. Ролло выглядел, как франк, но был выше любого франка на голову, а что касается силищи - вряд ли кто-либо решится бросить ему вызов. Он один стоил целого отряда.
- Да, мы поедем вместе. Нет! Не на одной лошади! Следуй за мной, - она говорила с ним, как с молодым, плохо обученным щенком алано, предупреждая некоторые очевидные действия, а он только улыбался, все-таки привел одну из лошадей похитителей и даже подсадил на нее Гизлу.
Принцесса уже осмотрелась: грабители не так далеко увезли ее от конечной цели, нагло похитив чуть ли не посреди города. В момент похищения ее путь лежал в аббатство Святой Женевьевы. Божий дом больше других пострадал от набега викингов. Язычники не сдерживали ненависти, пытаясь разрушить святую обитель, и, понимая невозможность позорного деяния, основательно ее разграбили, оставив после себя трупы безропотных, не пытавшихся защищаться монахов и обесчещенных монахинь. Однако Господь не покинул Париж и свой храм: священная реликвия - рака святой покровительницы уцелела. Почти год прошел с тех страшных событий...
- А его сакральное место так же огромно, как и тело?
- Адель! - Гизла настолько опешила, услышав фривольный вопрос из уст монахини, что, забывшись, назвала ее мирским именем. - Мне не довелось узнать это, сестра Марцелла.
- Правда? Когда ты явилась сюда вся измятая, с соломой в волосах и в сопровождении ручного медведя, я подумала, что все свершилось, - сестра Марцелла, ровесница Гизлы и ее подруга еще по невинным детским временам, лукаво подмигнула.
Всего год назад Гизла бы ответила хлестко - не стоит монахине лелеять такие дурные мысли. Год назад, но не теперь. После того, что сотворили с нею соплеменники Ролло, а может, и он сам, сложно сохранить веру и здравый рассудок - сломанный, растоптанный цветок. Она же выстояла вопреки судьбе святой, чье имя носила: выжила и возродилась, как и их Париж. Адель... Сестра Марцелла смогла оставить все ужасы в прошлом и жить дальше. Она смогла простить. Гизла - нет.
- Нет. Все осталось в том же положении.
Рыжий, неизвестно откуда взявшийся котенок потерся о ногу принцессы. Она подхватила его на руки - чтобы хоть чем-то их занять.
- Его зовут Певун. Погладь его за ухом - узнаешь, почему.
Гизла так и сделала, и благодарный Певун завел свою урчащую песню.
- Папский посланник?
- К вечеру будет в Париже. Но архиепископ надеется не только на щедрые пожертвования, но и на твое приданое как Господней невесты, - сразу посерьезнела сестра Марцелла.
- Он просил тебя поговорить со мной об этом?
- Да, - прямо ответила монахиня. - Просил поведать тебе историю святой Петрониллы, уморившей себя голодом, лишь бы избежать брака с язычником.
- Наверное, так и правда будет лучше, - Гизле пришлось придержать не в меру расшалившегося котенка, пытавшегося залезть ей на плечи. - Получив свободу, я снова стану собственностью отца, а тот опять начнет искать, кому продать меня подороже.
- Ха! Никогда не думала, что вы так просто сдадитесь, ваша светлость!
- Объяснись. - Когда-то дед Адели-Марцеллы выкрал у басков дочь вождя, чтобы жениться на ней. От нее подруге досталась оливковая кожа, темные волосы, густые брови и несносный нрав. Уже второй раз за короткую встречу она посмела перейти грань дозволенного. И на этот раз Гизла не позволила себе замять дерзость.
- Объяснись. Разве ты поступила не так в свое время?
- Для меня монастырь был единственным путем к свободе. Для тебя - это побег. К тому же в детстве ты мечтала иметь ручного медведя.
- Ха! Но совсем не в качестве мужа. Постриги медведя, научи ходить на задних лапах - он все равно останется медведем, - подражая тону подруги, отбила атаку Гизла.
- Сотвори чудо - преврати медведя в человека, а язычника - в доброго христианина, - не сдавалась монахиня.
- Достаточно! - она передала котенка сестре Марцелле. - Ничего уже не изменить.
- Да укрепит тебя Господь в твоем решении.
Нехорошо, если даже искра ярости вспыхнет в Божьем доме, нехорошо, если тут даст росток обида. Гизла молилась, пытаясь изгнать низменные порывы из души своей, и понимала, что ее восхваление Господа - всего лишь слова. Сговор - или же язычник чародей? Иначе как объяснить, что он отнял у нее любимую подругу, единственную утешительницу и советчицу. Адель говорила почти как отец Гизлы. Даже нет - отец говорил о святости брака, а божья женщина - о радости супружества. Может, те узоры, что он нанес на тело, были магическими? Или же дело не в Ролло? Еще ни один человек не вызывал в Гизле таких ощущений. Она объясняла все ненавистью, прозорливостью... Да у нее была тысяча аргументов, почему язычник должен быть изгнан. Она чувствовала себя единственной зрячей в царстве разом ослепших людей. Но что, если слепа она?
У нее как у покровительницы аббатства еще оставались кое-какие дела, а у входа уже ждал Ролло.
- Наверно, тебе никогда не привыкнуть к этому. Хотя, может, и хорошо, что ты тут чужак и ничего не понимаешь. Здесь каждый может доверять только себе. Все продаются и предают. Кто за деньги, кто за выгодные перспективы, кто за высшие идеалы. Или за чудо... Скажи мне, Ролло... - Гизла приложила ладонь к трещине в обожженной стене. - Сможешь ли ты сотворить чудо и залечить эту рану?
- Жена, - Ролло осторожно накрыл ее ладонь своей.
Может, повлиял разговор с Адель, может, пережитое ими приключение, но принцесса не отдернула испуганно руку. Что-то было в этом сакральное, дивное - это их первое невинное единение. Она закрыла глаза, представляя, как со стены сходит сажа, трещина зарастает и стена становится такой же, как до варварского набега. Открыла глаза и грустно вздохнула, разочаровавшись в себе - как можно быть столь наивной? - или в несостоявшемся чуде.
- Поехали домой, - приказала она.

Chapter Text

«Злобная мегера! Дерзкая шлюха, забывшая свое место».
Граф Одо не сдерживал ярости: удар, еще удар. Жертва кричала, билась в цепях, молила о пощаде, только лишь умножая его сладостную эйфорию возмездия, и вдруг затихла. Подобная перемена была как ведро холодной воды на разгоряченную голову Хранителя Парижа, и он остановил руку, занесенную для удара, понимая свою оплошность. И даже не одну. Повисшая на железных путах женщина была Тереза, а никак не принцесса Гизла. Впервые она молила его остановиться, а он нарушил свое же правило: прекратить их забаву по первому требованию. Он непростительно увлекся, теперь белоснежная спина девушки испорчена багровыми полосами. Да и сама она в весьма плачевном состоянии... Жива ли? Слабый стон был ему ответом. Поскорей разомкнув кандалы, он попробовал привести пострадавшую в чувство похлопываниями по щекам и попыткой влить ей в рот немного вина. Тереза, очнувшись, ожидаемо не проявила благодарности за заботу. Она отшатнулась в сторону, словно сам дьявол нависал над нею. Одо не стал препятствовать, когда с перекошенным лицом Тереза неловко отползла от него до места, где лежала одежда, схватила ее, даже не попытавшись одеться, и спотыкаясь, но довольно быстро ринулась прочь. Должно быть, повреждения были не такими уж серьезными, раз после экзекуции Тереза оказалась столь резвой. Граф Одо проводил ее разочарованным взглядом. Девица ловко притворялась, что разделяет его пикантные интересы, что он нашел - нет, никак не жену, но напарника для своих утех. Теперь избитая девица наверняка разболтает всему двору про некоторые его увлечения. В какой-то момент Одо пожалел об упущенной возможности: пока Тереза находилась в его власти, достаточно было бы просто сжать ей горло и навсегда избежать кривотолков.
Все идет наперекосяк из-за дерзкой принцессы. Кем бы ни был ее отец, она всего лишь женщина. Как смела она перечить не просто опытному воину - самому Защитнику Парижа? Как смела она подрывать его авторитет? Они оба проиграли, но для всего королевства Одо, желавший лишь мира, пусть и с некоторыми уступками врагу, - жалкий глупец, впустивший в Париж викингов, а принцесса Гизла, мечтавшая залить город кровью язычников, не принимавшая во внимание, что и добрые христиане принесут кровавую дань, - воплощение святой Женевьевы. Святая... Одо Парижский сам едва не обманулся, когда хрупкая, бесстрашная дева появилась на стене, неся орифламму. Святая? Скорее коварная, подобно Саломее. Ведь именно ее уста произносили приговор пленному ярлу: «Если я хоть что-то для вас значу, граф Одо, - принесите его голову». Он и правда готов был это сделать, он предложил ей союз равных - она отказала. Он отомстил изысканно и жестоко, устроив брак Гизлы с самым ненавистнейшим из варваров, - и попал в ловушку, открыв еще один ее лик: беззащитная и несчастная, отчаявшаяся, загнанная в угол. Ни одна женщина не была ему так желанна. Но когда волей провидения она оказалась в его власти, он ничего не смог сделать. Не испугался возмездия, вовсе нет. Случись все, и Гизла стала бы покорной игрушкой в его руках, пытаясь скрыть позор. Ей пришлось бы смиренно принять то, что для него она всего лишь ступень к трону. Но... Она смеялась ему в лицо, и было в этом смехе нечто дьявольское. Граф Одо был настроен решительно, но его мужская суть взбунтовалась, отказавшись принять бой. Продолжить сражение с риском навлечь на себя позор в случае неудачи, ведь Гизла не станет держать язык за зубами? В какой-то момент его пальцы чуть не сомкнулись на горле пленницы. Разум победил - не та фигура. Единственная дочь короля, исчезнув, поднимет не просто волнение, а целый шторм, который сгубит не одну голову. Он отступил. Потом корил себя за малодушие: как могла принцесса, не имея возможности видеть, его узнать. Могла... Встретив ее несколько часов назад, он даже дар речи потерял на краткое время.
- Вы призрака увидели, граф Одо? - вздернула гордячка подбородок и добавила, обмахнувшись ладонью, словно отгоняя муху: - Здесь просто-таки воняет сандалом...
Какая неосторожность: она узнала его по запаху любимых благовоний.
Одо Парижский обвел взглядом тайную комнату и остановился глазами на отброшенной плети: интересно, почувствовал бы он облегчение, если бы довел до конца их сегодняшнюю игру?

Всякий раз, едва смоченная в кислом вине тряпица прикасалась к ране, Тереза вздрагивала. Когда боль становилась нестерпимой и Тереза всхлипывала, любимый брат губами забирал каждый ее стон. Такое лечение сочетало муку и наслаждение и хоть как-то компенсировало пережитый страх и страдания.
- Если завтра развод состоится, тебе не придется больше ублажать жирного борова, - шепнул ей на ухо Роланд после очередного невесомого поцелуя.
- Ты предлагаешь мне снова попытаться влезть в постель северянина? - Тереза вскрикнула, так как случайно или нарочно Роланд зацепил ногтем кромку еще не затянувшейся раны.
- Я предлагаю тебе статус герцогини Нормандской, - братец как и не заметил ее вскрик.
- Если я снова получу отказ? - Тереза отвернулась. Не очень приятные воспоминания. Казалось бы, язык любви - самый доступный в мире, но на ее попытки показать заинтересованность Ролло рыкнул, как зверь, а потом хохотал над ее испугом.
- Невозможно отказаться, - при каждом слове Роланд захватывал губами край мочки ее уха, но пока что Тереза оставалась безучастной к его ласке. - Еще земель, еще золота и такая красавица из рук короля.
- Может, тогда выбрать в мужья Карла? - ехидно заметила она, отодвигаясь.
Роланд поймал сестру, обхватив за плечи.
- Невыгодная сделка. Ты не станешь королевой, а только женой короля - пленница оказанной чести. Кто знает, возможно, через некоторое время северянин сам станет могущественнее короля. Он будет управлять империей, а ты будешь управлять им. Боров заплатит за каждый твой шрам.
- Если же развод не состоится? - Тереза попыталась сбросить его руки, но хватка вдруг стала железной.
- Невозможно.
- Если... - повторила она.
- Ты снова пойдешь к графу Одо.
- Нет!
- Если вернешься, он будет в твоих руках, и месть так или иначе свершится.
- Нет, - тихонько всхлипывала Тереза.
- Так нужно, - утешал Роланд, и утешения эти были гораздо откровеннее братских.
- Не на спину! - напомнила Тереза об исполосованной плоти.
- На колени, - приказал Роланд.

Chapter Text

Понимая, что план спрятать принцессу Гизлу на время приезда папского посланника провалился, граф Одо резонно предположил в рядах заговорщиков предателя. Но он ошибся, назначив на эту роль брата несчастной Терезы Роланда.
В день, когда похитили принцессу, на приватный обед короля Карла Простоватого был приглашен его зять.
- Невероятно! Герцог Ролло, вы говорите на нашем языке так, словно родились здесь, - король отсалютовал бокалом, и зять повторил его жест.
- Благодарю вас, ваше величество! - ответил Ролло медленно, но чисто, так, что не знающий не распознал бы в нем иноземца.
- Но где моя дочь? - Карл по-воробьиному повернул шею в правую, потом в левую сторону.
- Принцесса? - уточнил Ролло. Хотя он уже год пребывал при франкском дворе и успел постигнуть их наречие, некоторые обряды и церемонии для него оставались загадкой.
- Да-да! Ваша жена Гизла. Разве муж не страж жены своей?
- Она... - Ролло замялся, но тесть не дал ему договорить.
- В паломничестве к аббатству святой Женевьевы, - сообщил он то, что должен был сказать Ролло. - Богоугодное занятие - молитва и помощь страждущим, но сейчас так неспокойно. Как же вы отпустили ее?
- Я...
- Понадеялся на ее сопровождение, - снова закончил за него король. - Но разбойники так коварны. Старая мельница - гиблое место...
- Я сегодня же как можно скорее наведаюсь на старую мельницу, - Ролло начинал понимать намек короля, но сама суть разговора для него оставалась загадкой.
- Конечно, конечно! - тут же согласился тесть. - Но сначала отведайте этот кабаний бок. Все-таки ваш охотничий трофей.
Ролло не удивился, когда Гизла и правда оказалась на мельнице. А дальше случилось то, что случилось.
- Возможно, я и перегнул палку с этими людьми, - оправдывался Ролло, когда Гизла после всех приключений была доставлена во дворец. - Но они, окружив, травили мою жену, словно дикого зверя, и я сам будто озверел.
- Они получили по заслугам! - восседающий на троне король Карл подался вперед. - Я желаю знать другое: крепость пала?
Грозный викинг замялся.
- У вас есть только ночь, герцог Ролло. Если моя глупая дочь не понимает разумных доводов, завоюйте ее, возьмите, как ранее брали Париж, - Карл так распалился, что даже вскочил, взмахнув рукой, будто посылая его на битву.
- Я пойду, ваше величество.
Карл тяжело опустился на трон, жестом разрешил герцогу Ролло удалиться и какое-то время сидел неподвижно, погруженный в раздумья. Разве он просит невозможного? Кровь Карла Великого уже не та. Потомок великого короля знал, о чем шептались за спиной после проявленной им рассудительности, названной многими трусостью. Другое дело Гизла - смелая, дерзкая. Ей бы мужа под стать - такого же неистового, влить новую кровь, укрепить древо. Карл еще не терял надежды, женившись второй раз, завести наследника, но какие же у него могли бы быть чудесные внуки! Будущие завоеватели.
- Ох, дочь моя - печаль моя, - горько вздохнул Карл, не надеясь, что упрямица образумится, поняв все величие возложенной на нее миссии.
На завтра принцесса Гизла приказала приготовить лучший наряд. Последняя ночь ее нелепого брака. Она победила и должна радоваться, но триумф почему-то отдавал горечью. Гизла дотронулась до тыльной стороны ладони, там, где недавно она соприкасалась с Ролло, и как будто снова почувствовала его тепло.
За дверью послышался тихий стук, скорее шорох, а потом, а потом...
- Жена?
Сердце радостно подпрыгнуло. Вот уж вытянутся лица у всех придворных, если сейчас она откроет дверь, а завтра объявит, что никакого развода не будет.
- Жена... - повторил Ролло и снова царапнул дверь.
- Убирайся. Здесь никто тебя не ждет, - ласковый, призывный голос совершенно не соответствовал произносимым словам. Если сейчас, не поняв смысла, язычник ворвется в покои, то ее совесть будет чиста: она гнала его. Но за дверью ничего не происходило. Более того, Гизле послышались удаляющиеся шаги. Она привстала, надеясь, что это уловка. Возможно, муж хочет таким образом заставить ее выглянуть, чтобы проверить, действительно ли он ушел.
- Муж мой? - попыталась она позвать его, но тишина затягивалась. Похоже, Ролло действительно послушался ее и ушел. Так тому и быть. Господь отвел язычника от ее ложа. Гизла, сердитая, улеглась, повернувшись спиной к двери.
Для Ролло она не была серьезным препятствием. Одно движение - и он бы вышиб ее, и разрушил бы не дверь, а ту хрупкую связь, что накануне возникла между ними. Он вспомнил, как в детстве вытащил из гнезда соколиное яйцо, собираясь подложить его под курицу, чтобы потом иметь собственного сокола, но Рагнар крикнул ему в ухо, и Ролло сжал ладонь. Если бы он обладал красноречием Рагнара... Ролло привык считать, что слова - пустая безделушка, выкинь и забудь; серебро и золото - твои дела. Гизла желает доказать, что он чудовище, похотливое животное. Но он всего лишь любит ее, свою принцессу. Ради принцессы он сжег свои корабли, теперь родному племени он враг. Гизла не знала этого - не желала знать. Или же считала, что этот дар принесен ради обещанных земель и славы, а потому ничтожен. Давно пора все прояснить, но не теперь, когда между ними дверь и они не увидят лиц друг друга. Она не желает отворить - он не будет вышибать преграду. Викинг не отступил, просто свой решительный бой он назначил на завтра.

Стоя на крепостной стене и стараясь не подать вида, что дрожит от страха, Гизела не отрывала глаз от обнаженного по пояс, покрытого кровью и грязью человека. Сражаясь за десятерых, он отправлял к праотцам доблестных защитников Парижа - одного за другим. Лишившись своего топора, варвар пустил в ход огромные руки. Гизеле казалось, что до нее доносится хруст костей и вопль несчастного, которому только что выдавили глазные яблоки и сбросили со стены в ров. Не выдержав этого зрелища, принцесса в ужасе зажмурилась...

Гизела открыла глаза. Она стоит, преклонив колени перед алтарем, а рядом с ней - тот самый человек. Он почти на голову выше любого из присутствующих в церкви. Он так огромен, что они едва умещаются в лавке для новобрачных, и принцесса вынуждена жаться к ее краю, лишь бы этот варвар не касался ее своим плечом. Хотя королевский портной сшил ему подобающий для торжественной церемонии наряд, он даже здесь не расстался со своим отвратительным плащом из волчьих шкур.

Ролло ни черта не понимал, что бормочет этот христианский жрец в странном колпаке. В отличие от своего брата Рагнара он относился к этим людям со смесью презрения и жалости за их готовность добровольно отдать себя на растерзание ради какого-то слабого, мертвого бога. Но когда франкский король предложил ему руку своей дочери взамен за защиту от «людей с севера», все это начало его откровенно забавлять. Одно он знал точно: как только завершится эта нелепая церемония, в силу вступит его предназначение. Предназначение, за которым он безуспешно гонялся много лет и в результате отыскал на чужой земле.

Жрец уставился на Ролло выпученными глазами и что-то проговорил, а потом начал активно жестикулировать, указывая на принцессу. После минутного недоумения Ролло догадался, что для скрепления уз брака он должен поцеловать свою невесту, и повернулся к ней. Она отнюдь не вызывала желания ее целовать. Лет четырнадцати отроду, еще угловатая, с квадратным лицом, плотно сжатыми узкими губами и совершенно зеленая от страха. Даром что принцесса. А смотрит на него так, словно готовится к тому, что он сейчас набросится на нее и сожрет живьем. Ролло навис над своей невестой и едва коснулся ее щеки - даже не поцеловал толком, только клюнул ее носом. Девчонка пошатнулась и чуть не упала от избытка впечатлений. Где-то за его спиной завыла странная музыка, все присутствующие поднялись с мест, жрец снова начал нести свою ахинею, а франкская принцесса залилась слезами. Все, кажется, теперь он стал герцогом и зятем короля.

Но унижения, которым подверглась в этот день Гизела, не закончились на мессе. Когда новоиспеченный супруг должен был присягнуть на верность ее отцу, Карлу Простоватому, склонившись перед троном и припав к ногам короля, норманн долго не мог понять, чего от него хотят. Наконец, единственный человек, кое-как владевшим диким северным языком, объяснил «супругу», что от него требуется. Слегка согнув спину, варвар вдруг схватил отца за ногу и резким движением рванул ее вверх, якобы поднося к своим губам в знак вассальной присяги. Король не удержал равновесия, благо, за его спиной был трон. Все присутствующие ахнули и замерли в ожидании, что последует за такой неслыханной дерзостью. Щеки Гизелы запылали от стыда, когда отец вместо того, чтобы обрушить гнев на этого дикаря, обратил все в шутку. Наш почетный гость-де не знает местных обычаев, простим ему это маленькое недоразумение. Не только франкская принцесса в этот вечер стала посмешищем, но и сам король. Гизеле было одинаково противно смотреть и на отца, и на мужа, поэтому она почти не поднимала глаз.

Ролло в глубине души был чрезвычайно доволен своей выходкой. Еще чего захотели, викинг не будет кланяться перед этим тщедушным и трусливым королем. Неизвестно, кто кому оказал большую услугу заключением этого брака. Приближенные короля и знатные дворяне начали по одному подходить к Ролло. Они кланялись и произносили что-то на своем языке, наверное, поздравляли его с выгодной женитьбой. В глазах одних он видел подобострастие, другие старались скрыть презрение и недовольство, третьи откровенно его боялись. Плевать. Наконец-то началось свадебное пиршество, а ничто так не объединяет самых разных людей, как колдовская сила вина. Но, к большому разочарованию Ролло, французское вино оказалось довольно слабым, поэтому он решил достичь желаемого эффекта количеством выпитого.

Обводя помутневшим взглядом зал, Ролло отметил несколько симпатичных дворянок, которые усиленно строили из себя скромниц, хотя постоянно поглядывали на нового зятя короля с почти не скрываемым интересом. Конечно, им было далеко до гордых, смелых, уверенных в себе женщин Севера, которые знали, чего хотят, и не играли в глупые игры. Но особенно была хороша одна рыженькая с карими глазами, которая не побоялась принять приглашение Ролло, когда начались танцы. Сначала они никак не могли согласовать свои движения - он не имел понятия, как танцуют местные, а она тщетно старалась приспособиться к размашистым па северных танцев. Но обоюдное желание сделало свое дело, неловкость была преодолена, и Ролло закружил свою очаровательную партнершу, прижимая ее к себе гораздо сильнее, чем следовало бы. Его жена продолжала кукситься на троне рядом с изрядно подвыпившим отцом.

Гизела покинула свадебный пир гораздо раньше своего мужа. Служанка помогла ей переодеться и распустить волосы, а затем оставила свою госпожу наедине с ее невеселыми мыслями. Девушка чувствовала себя еще более одинокой, чем после смерти матери. Нет, она не была настолько наивна, чтобы мечтать о браке по любви, но король отдал ее на растерзание дикому северному зверю, который не знает жалости - и в этом убедились все во время осады города. Принцессу предал не только собственный отец, но и подданные. С какой легкостью сегодня они признали господина в том, кто вчера убивал их собратьев-парижан! Ну, уж она-то встретит своего «мужа» так, как он этого заслуживает.

Новобрачная села на постели, поджав под себя ноги и спрятав одну руку в складках тяжелого покрывала. Ее пальцы судорожно сомкнулись на рукоятке ножа. Она не позволит этому чудовищу к себе прикоснуться. А «чудовище» вовсе не торопилось на брачное ложе. Гизела потеряла счет времени. Наконец-то дверь распахнулась и, едва не ударившись лбом о притолоку, в комнату вошел проклятый викинг. Он расстегнул застежки на плаще, и шкуры упали к его ногам, затем подошел к лохани с водой, стоявшей у камина. Варвар стащил с себя верхнюю и нижнюю рубашки одновременно, набрал в ладони воды и несколько раз плеснул себе в лицо, а под конец провел руками по шее и волосам. Сняв сапоги и швырнув их перед камином, он соизволил повернуться к кровати, на которой сидела его жена.

Гизела тут же отвела глаза, но не потому, что ей было стыдно смотреть на полуобнаженного мужчину, а потому, что его предплечья, плечи, грудь, а также часть живота покрывал отвратительный, богомерзкий рисунок, изображающий сплетения языческих символов и хищных животных. При каждом движении варвара татуировка начинала змеиться на его теле. Принцесса не могла смотреть на своего мужа без содрогания. Отец твердил, что этот норманн стал христианином, но на нем остался след поганой веры. Нет, она не ляжет в постель с этим человеком, ни за что!

Нетвердой походкой Ролло подошел к кровати и по-хозяйски развалился на ней, заняв большую часть, так что принцесса невольно отпрянула и съехала на самый край. Эх, давно он не лежал на такой мягкой перине, в такой натопленной и богато обставленной комнате. Викинги привыкли к самым суровым условиям, но долгие недели осады Парижа измотали всех, даже неутомимого берсерка. От выпитого у Ролло шумело в голове, а перед глазами водоворотом кружились физиономии франкских придворных. Викинг почувствовал, как его неудержимо клонит в сон, но тут его взгляд наткнулся на девчонку, застывшую у края кровати и смотревшую на него, как затравленный мелкий зверек. Ах да, сегодня же его первая брачная ночь. Если женушка не сменит свое угрюмое выражение лица на более приветливое, она же будет и последней. А, впрочем, черт с этой несмеяной, ею он займется потом...

Гигант посмотрел на Гизелу мутными глазами и, сказав что-то на своем резком, неприятно звучавшем языке, отвернулся с явным намерением заснуть. Это какая-то хитрость, какая-то очередная подлая выходка, как та во время присяги королю. Но варвар не намеревался предпринимать какие-либо действия и в самом деле уснул. Напился как свинья. Его дыхание сначала было шумным, затем стало более ровным и спокойным. Гизела выжидала, стараясь набраться решимости. Надо нанести удар сейчас, пока позволяют обстоятельства. Утром, когда обнаружат его тело, она скажет, что он набросился на нее и пытался убить. Принцесса взглянула на руки своего мужа. Они были такими огромными, что, казалось, могли переломить хребет коня. Во время осады города эти руки показали, на что они способны. Против воли девушка друг представила, как похожие на ястребиные когти пальцы смыкаются на ее шее, как трещат позвонки, а воздух перестает поступать в легкие... Стараясь возбудить ненависть к мужу еще сильнее, Гизела начала воскрешать в памяти сцены набега викингов, которые она предпочла бы навсегда забыть. Подкравшись к спящему, девушка нависла над ним с ножом.

Господи, почему это так трудно? Этого человека невозможно одолеть в битве, но убить его так еще труднее. Он похож на спящего великана: примитивного, простого и кажущегося безвредным. Это только иллюзия, твердила себе Гизела, хотя была изумлена тем, что он не воспользовался своим супружеским правом и не попытался ею овладеть. Пока она собиралась с силами и метила, куда бы лучше нанести удар, викинг перевернулся с бока на спину, да так резко, что девушка отскочила от него в ужасе и едва не выпустила нож из руки. Но мужчина и не думал просыпаться, его лицо по-прежнему было умиротворенным. Черты лица расправились и уже не казались грозными, в них даже было что-то приятное. Язычник причмокнул губами, как дитя, и глубоко вздохнул. По лицу Гизелы потекли беззвучные слезы - слезы злости, беспомощности, жалости к самой себе. Нет, она не в силах убить своего мужа. Принцесса слезла с кровати и уселась на небольшой лавочке перед камином, а варвар продолжал спать безмятежным сном ребенка на ее постели.

Ролло погрузился в пучину сновидений. Несмотря на крепкий и глубокий сон, его собственные мысли вплетались в то, что показывало подсознание. Сначала из темной бездны вынырнуло обезображенное лицо предсказателя, и викинг услышал его хриплый смех: «Медведь женится на принцессе». Затем он увидел самого себя: в богатых одеждах, с мечом в руках и верхом на коне. Вокруг была мгла, но Ролло уверенно куда-то направлялся. Наверное, в свои новые владения. Нормандия - так называются эти земли. Тут же подсознание услужливо нарисовало неприступный замок, вассалов, склонившихся перед господином, раздались хмельные голоса на пиру... Ролло вновь увидел себя, но на этот раз в окружении детей - они бегали и играли. Его дети, его сыновья. Неужели их подарит ему эта худосочная принцесса? Нет, пожалуй, он заведет себе самых красивых наложниц из местных. Северные боги не утратили могущества даже на этой земле. Они помогли викингам победить, а его сделали герцогом... И он слегка улыбнулся сквозь сон.

Принцесса вертела в руках нож, представляя, как его холодное лезвие разрезает ее вены... Был еще один выход - самоубийство. Когда отец поставил ее в известность о своем решении, она грозилась, что покончит с собой. Но король только расхохотался и сказал, что его дочь слишком религиозна, чтобы посягнуть на свою жизнь. Он был прав. Принцесса хотела бы умереть быстро и безболезненно, но ее страшили мысли о непростительном грехе и о том, что вместо долгожданного избавления придет нестерпимая боль. Это было страшнее, чем жизнь с варваром.

Гизела вновь перевела взгляд на Ролло. Может, он не так безнадежен, со временем выучит язык, приобретет манеры и перестанет быть таким неотесанным. Он хоть и дикарь, но не стар и безобразен, как граф Одо, который, пользуясь безнадежностью момента, подло пытался принудить Гизелу к браку. Но он не смог выполнить условия договора, и вот теперь Карл Простоватый, а вместе с ним и весь франкский народ уповали на норманна. Отец призывал Гизелу перестать жалеть себя и подумать о государстве. Действительно, ведь она стала женой этого человека не для того, чтобы реветь целыми днями над своей горькой судьбой, а для того, чтобы выполнить долг, сделать врага союзником и обезопасить подданных от набегов норманнов.

Господь послал ей этого человека как испытание. Она не смогла убить, значит, попробует изменить его. Король решил, что молодожены не сразу отбудут в отведенные для них северные земли, а поживут немного в Париже, чтобы новоиспеченный герцог освоился с местными обычаями и подучил язык. Потом они уедут в Нормандию и останутся один на один. Гизела понимала, что не сотрет языческую татуировку с тела своего мужа, но надеялась, что ей удастся заронить в его дикое сердце искру Божью, сделать его хорошим христианином и правителем.

Стараясь дышать как можно тише и ровнее, Гизела приподняла покрывало и осторожно легла в постель рядом со своим крепко спящим супругом. Пора было привыкать к новой жизни.