Простое, как мычание. Щеголев П

Какая радость, что существует и не выдуман Маяковский; талант, по праву переставший считаться с тем, как пишут у нас нынче и означает ли это все или многим меньше; но с тем большею страстью приревновавший поэзию к ее будущему, творчество к судьбе творенья. Оно ему не изменит. Поэзию привяжут к поэту две вещи. – Ярость творческой его совести. Чутье не назревшей еще ответственности перед вечностью – его судилищем.

Писать о его книге значит набрасывать план… естественной истории современного таланта in generе .

Он стал поэтом настолько же недавно, насколько давно уже был художником.

Он написал множество вещей, в которых напряжение метафоры доведено до тех пределов, где оно держится на одной только роковой способности индивидуальности получать впечатления, навязчивые по неукрощенной их оригинальности.

В типографиях эти метафорические батареи набирались на манер стихов. Столбцом.

Часто живое, как реальное происшествие, состояние таких метафор силою редких этих свойств рвалось в лирику и в лирику врывалось. Таково «Я». Такова значительнейшая часть стихотворений отдела «Кричу кирпичу».

Нередко зато и столбцы эти, не связанные естественно с располагавшейся по ним метафорой и часто не сплошь заполненные ею, открывали доступ словесной синонимистике к местам, отведенным под собственные имена материи; прозаическим соображениям к вакансиям образных и патетических поведений.

Написав уже и несколько таких, на стихи более чем на что другое похожих столбцов, артист такого типа и калибра, как Маяковский, не может не стать поэтом. Точно так же, mutatis mutandis Скрябин стал композитором. Склонен думать, что такова вообще судьба всякого крупного современного дарованья. По-видимому, специализация, во все возрастающих размерах проводимая человеком в области труда, отбивает у природы охоту к бесцельной спецификации породы.

Все реже и реже рождаются на свет музыкантами, живописцами, поэтами. Но детство некоторых протекает в городах, ничем не похожих на все то, что о них говорится теми, кто образуют их население. Но, поступая в мозг немногих подростков, сами впечатления начинают уподоблять себя самым отдаленнейшим своим по такому мозгу односельчанам. Но, наконец, нет того явления кругом такого подростка, которое не болело бы своей особой наглядностью; и не было видимо и в воспоминанье – в вечно настоящее мгновение; то есть в момент кризиса острого воспаленья краски. И нет, далее, таких эпидемий образности, которых люди бы не называли: именами времен года; наименованиями местностей, названиями чувств и страстей; терминами душевных состояний. Такой подросток, услышав впервые трезвучье с большой септимой, перестает понимать, как может существовать музыка, не произведенная прямо от этого единственного звукосочетанья; как Александр Блок, написав «Магическое» и «Отравы», пишет все прочее; как можно восхищаться Пушкиным, столь мало напоминающим Лафорга и Рембо.

Существованье разграниченных видов творчества для его гениальных впечатлений не обязательно. Оно им чуждо. Зато существованье искусства вообще есть собственное их существованье.

Они не знают, что мозг, чреватый ими, раньше или поздней придет к самоограниченью, что «искусства вообще» не существует, что подросток, став когда-нибудь поэтом на таком пути, будет достаточно резок и замысловат, чтобы позволить себе распроститься навсегда с парадоксами живописи или музыки. Он, ловивший метафоры, как мух, ладонью, там, где другой, зачуяв божественное, расстилал свой коврик, как священнодействующий мусульманин; и, наоборот, находивший Бога там, где другой черпал воду для своих пресных слов про город, – он должен будет многим поступиться, доросши до той зрелости, о которой Баратынским сказано:

«Трагедия» была тем поворотом, с которого началось быстрое превращенье артиста в поэта. Маяковский начинает понимать поэзию столь же живо, как когда-то по одному мановению очей схватывал мысли улицы и неба над нею. Он подходит к поэзии все проще и все уверенней, как врач к утопленнице, заставляя одним уже появлением своим расступиться толпу на берегу. По его движениям я вижу: он живо, как хирург, знает, где у ней сердце, где легкие; знает, что надо сделать с ней, чтобы заставить ее дышать. Простота таких движений восхищает. Не верить в них нельзя.

П. Щ. [П. Е. Щеголев]

Мычание

(В. Маяковский. Простое как мычание)

{Вл. Маяковский. Простое как мычание. Петроград. Изд-во "Парус" А. Н. Тихонова. 1916.}

В. В. Маяковский: pro et contra / Сост., вступ. статья, коммент. В. Н. Дядичева. -- СПб.: РХГА, 2006. (Русский Путь). OCR Ловецкая Т. Ю. Маяковский не первый год шумит на литературной улице. Пора юности и первой молодости для него прошла, и юношеская звонкость голоса сменилась слегка зажиревшей зычностью. Зык -- основной элемент его стиходелия, на зыке зиждется вся его шумливая известность. Назойливо кричит он в уши: Я одинок, как последний глаз у идущего к слепым человека. Или: Я захохочу и радостно плюну, плюну в лицо вам, я -- бесценных слов транжир и мот. Или: Я дарю вам стихи, веселые как би-ба-бо Острые и нужные, как зубочистки! Или: Я каждый день иду к зачумленным п о тысячам русских Яфф. Или: Я бесстрашный ненависть к дневным лучам понес в веках; с душой натянутой, как нерв провода, я -- царь ламп! Вот уже в течение нескольких лет наполняет такими выкриками свои произведения Маяковский. Так было два года тому назад, так обстоит дело теперь, так и будет впредь. Я внимательно следил за творениями Маяковского, но тщетно я старался уловить какие-нибудь признаки движения, роста. Как начал, так и продолжает -- без всяких отмен и перемен. Зычный крикун остается только крикуном и не только не превращается, но и не обнаруживает никакого стремления к превращению в поэта. Через все изделия его музы проходит настроение учителя из "Трех сестер", который всем доволен. А самодовольство Маяковского -- жирное, грузное, как-то по особенному выпирающее из него. До смешного! Меня одного сквозь горящие здания проститутки, как святыню, на руках понесут и покажут Богу в свое оправдание. И Бог заплачет над моею книжкой! Не слова -- судороги, слипшие с комом: и побежит по небу с моими стихами под мышкой! и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым. Изделия стихотворные Маяковского не имеют ничего общего с поэзией, искусством, художеством. Это -- литература весьма своеобразная; эмоции, ею вызываемые, тоже порядка особого. Изделия Маяковского производят действие физиологическое на организм читателя. Зычное гиканье "Царя ламп" наполняет уши, поражает барабанную перепонку, действует на мозг. Впечатление такое, будто за стеной несколько папуасов упражняются на рояле. Маяковский щеголяет необщим выраженьем своей музы, своей необычностью, экстравагантностью, но необычное в его стихах стало уже надоедливо пошлым. У-- лица. Лица У догов годов рез- че. Че- рез железных коней прыгнули первые кубы. Какой густой налет пошлости на этой дребедени! Настаиваю именно на пошлом выраженьи музы Маяковского. В его стиходельческой работе -- глубокая тривиальность, мирно сожительствующая с безграмотностью и провинциальной наглостью. И весьма часто стишки Маяковского смазаны салом. "Похотливо влазил рожок на рожок", "ночь излюбилась похабна и пьяна", "сады похабно развалились в июле" и т. д. Эти перлы весьма любезны музе Маяковского. Совсем было поставили крест на "творчестве" Маяковского, но вдруг его стихи издает издательство, девиз которого -- "Сейте разумное, доброе, вечное". Издательство, возникшее при "Летописи". Большой грех на душе издателей Маяковского.

ПРИМЕЧАНИЯ

Мычание

(В. Маяковский. Простое, как мычание)

Впервые: День (Пг.). 1916. No 290. 21 окт. Подпись: П. Щ. Печатается по этому изданию. Щеголев Павел Елисеевич (1877--1931) -- литературовед-пушкинист, публицист, историк демократического и революционного движения в России XVIII--XX вв. В 1900-е за участие в революционной антиправительственной деятельности подвергался высылке из Петербурга и тюремному заключению. В 1910-е сотрудничает в издательстве "Огни", журнале "Современник", газете "День". Кроме публикуемой здесь статьи П. Щеголев касался творчества Маяковского в заметках "Футуристы и Максим Горький" (День. 1915. 27февр.); "Вопль русского футуриста" (День. 1915. 20 июня). Я одинок, как последний глаз... -- из стихотворения "Несколько слов обо мне самом" (1913). Я захохочу и радостно плюну... -- из стихотворения "Нате!" (1913). Цитируются неточно. Я дарю вам стихи, веселые как би-ба-бо... -- из стихотворения "Кофта фата" (1914). Я каждый день иду к зачумленным... -- из стихотворения "Я и Наполеон" (1915). Я бесстрашный / ненависть к дневным лучам... -- из ВМТ (Пролог, строки 29--33). Меня одного сквозь горящие здания... -- из стихотворения "А все-таки" (1914). У- / лица / Лица / У... -- из стихотворения "Из улицы в улицу" (1913). Издательство, возникшее при "Летописи". -- Издательство "Парус" (выпустившее книгу Маяковского) и журнал "Летопись" действовали под руководством М. Горького.

Маяковский родился в селе Багдады в Грузии в семье Владимира Константиновича Маяковского (), служившего лесничим в Эриванской губернии, с 1889 в Багдадском лесничестве. Мать поэта, Александра Алексеевна (), из рода кубанских казаков, родилась на Кубани. В 1902 году Маяковский поступил в гимназию в Кутаиси. После смерти отца в 1906 г. Маяковский с матерью и сестрами переехали в Москву. В 1906 г. в Москве он поступил в пятую гимназию (ныне московская школа 91), где учился в одном классе с братом Пастернака Шурой. Прервал обучение в 1908 году и занялся революционной деятельностью.

В 1908 году вступил в РСДРП, трижды арестовывался. Стихи начал писать в 1909 году в одиночной камере Бутырской тюрьмы. В 1911 году поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Познакомившись с Давидом Бурлюком, вошёл в поэтический круг и примкнул к кубофутуристам. Первое опубликованное стихотворение называлось «Ночь» (1912), оно вошло в футуристический сборник «Пощёчина общественному вкусу». В 1913 г. обращается к драматургии, трагедия «Владимир Маяковский», автор поставил пьесу и исполнил заглавную роль.

В гг. работает над поэмой «Облако в штанах». Летом 1915 г. знакомство семьей Бриков. Поэма «Флейта- позвоночник». Антивоенная лирика: «Мама и убитый немцами вечер», «Я и Наполеон», поэма «Война и мир» (1915). Обращение к сатире. Цикл «Гимны» для журнала «Новый Сатирикон» (1915) г. «Революция. Поэтохроника». Снимался в фильмах по собственным сценариям г. «Мистерия Буфф» поставлена к годовщине революции. Лидер объединений левых художников комфуты, МАФ, Леф, Реф г газ. «Искусство коммуны». Пропаганда мировой революции и революции духа. Переезд из Петрограда в Москву. Поэма « » тема мировой революции.

В гг. организовал выпуск «Окон РОСТА». Годы гражданской войны будет считать лучшим временем в жизни, в поэме «Хорошо!» благополучного 1927 года ностальгические главы. В гг. в ряде произведений продолжает настаивать на необходимости мировой революции и революции духа «IV интернационал», «Пятый интернационал», «Моя речь на генуэзской конференции» и др.

В 1925 отправляется в самое длительное свое путешествие за океан: посетил Гавану, Мехико и в течение трех месяцев выступал в различных городах США с чтением стихов и докладов. Позже были написаны стихи (сборник «Испания. Океан. Гавана. Мексика. Америка».) и очерк «Мое открытие Америки». Владимир Маяковский и Максим Горький в Финляндии

В гг. активно сотрудничал в «Известиях», в гг. в «Комсомольской правде». Печатался в журналах: «Новый мир», «Молодая гвардия», «Огонёк», «Крокодил», «Красная нива» и др. Работал в агитке и рекламе, за что подвергался критике Б.Пастернака, В.Катаева, М.Светлова. В 1923 году организовал группу Леф (Левый фронт), толстый журнал «Леф» (в гг. вышло семь номеров). Летом 1928 года разочарование в Лефе и уход из организации и журнала.

Сатирические пьесы «Клоп» (1928), «Баня» (1929) поставлены Мейерхольдом. Именно в 1929 году поэта настигает то самое разочарование, которое переживает каждый поэт, крах тех ценностей, которые он боготворил, но не для всех поэтов это заканчивается именно так….

14 апреля 1930 года в 10:15 утра Маяковский выстрелил себе в сердце из револьвера. Это произошло в Москве, в доме 3 по Лубянскому проезду, кв. 12. Очевидно, это было самоубийство. Однако, вопреки посмертной просьбе самого поэта «В том, что умираю, не вините никого, и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил.», продолжаются спекуляции вокруг его смерти. Часто высказывается версия об убийстве, однако дополнительные экспертизы и расследования каких-либо неоспоримых доказательств этой версии не обнаружили. Смертельное ранение

Уже первое стихотворение «Багровый и белый отброшен и скомкан…» могло стать манифестом авангарда в поэзии. Никогда ещё поэзия не была настолько свободно экспрессивна и метафорична. «Пойду рыдать, что перекрёстком распяты городовые» или «А вы ноктюрн сыграть смогли бы на флейте водосточных труб». Поражало воображение сочетание энергии митинга и демонстрации с лиричнейшей камерностью.

В дореволюционном творчестве форсированная до крика исповедь поэта, воспринимающего действительность как апокалипсис(трагедия «Владимир Маяковский», 1914, поэмы «Облако в штанах», 1915; «Флейта-позвоночник», 1916; «Человек»). Вслед за "Флейтой" было написано стихотворение, впервые напечатанное в первом томе полного собрания сочинений, "Лиличке!" (М., "Художественная литература", 1953 год). Оригинальное творчество началось после знакомства с поэзией символиста Андрея Белого. По признанию поэта, всё началось со строки Андрея Белого «В небеса запустил ананасом». Давид Бурлюк познакомил молодого поэта с поэзией Рембо, Бодлера, Верлена, Верхарна, но решающее воздействие оказал свободный стих Уитмена; нередко можно встретить утверждение, что стихосложение Маяковского уникально, и он не имел предшественников, но это не совсем так. Маяковский не признавал стихотворные размеры, он придумывал для своих стихов ритм; полиметрические композиции объединяются стилем и единой синтаксической интонацией, которая задаётся графической подачей стиха: сперва разделением стиха на несколько строк, записываемых в столбик, а с 1923 года знаменитой «лесенкой», которая стала «визитной карточкой» Маяковского. Лесенка помогала Маяковскому заставить читать его стихи с правильной интонацией, т.к. запятых иногда было недостаточно.

Впрочем, о «лесенке» Маяковского ходили более приземленные слухи. Некоторые были убеждены, что поэт «ломал» строчки лишь для того, чтобы увеличить свой гонорар за публикацию стихов, так как тарифицировалась каждая строка произведения. Вы себе представляете парижских женщин с шеей разжемчуженной, разбриллиантенной рукой... Бросьте представлять себе! Жизнь - жестче - у моей парижанки вид другой…

После 1917 сотворение социалистического мифа о миропорядке (пьеса «Мистерия- буфф», 1918, поэмы « », 1921, «Владимир Ильич Ленин», 1924, «Хорошо!», 1927) и трагически нарастающее ощущение его порочности (от стихотворения «Прозаседавшиеся», 1922, до пьесы «Баня», 1929) «Время митингов и собраний» как нельзя больше способствует победоносному шествию с эстрады в народ. В это время страна ещё едина в ожидании мировой революции, падения всех государств и эры всеобщей справедливости. Многие исследователи Маяковского утверждают, что в середине 1920-х годов он начал разочаровываться в реальностях социалистического строя, хотя стихи, проникнутые официальной бодростью, в том числе посвящённые коллективизации, продолжал создавать до последних дней

В 1918 году Маяковский написал сценарий для фильма «Не для денег рождённый» по мотивам романа Джека Лондона «Мартин Иден». Поэт сам сыграл главную роль Ивана Нова. К сожалению не сохранилось ни одной копии этого фильма. КИНЕМАТОГРАФ Также в 1918 году Маяковский снялся в главной роли в экспериментальном фильме «Барышня и хулиган», поставленном по сценарию, написанному самим Маяковским. Через 50 лет сценарий не остался забытым в 1970 году вышел телефильм-балет «Барышня и хулиган» на основе сценария 1918 года

Поэт воплощает представление о человеке как венце мировозрения, имеющем право не считаться ни с чем и ни с кем, что вне его. Вызов Небу это вызов и Богу, прямо заявленное сомнение в его всемогуществе. Всемогущий, ты выдумал пару рук, сделал, что у каждого есть голова,- отчего ты не выдумал, чтоб было без мук целовать, целовать, целовать?! (Облако в штанах,) Творчество Маяковского, прекрасно знавшего Священное писание, насыщено цитатами и подспудным ссылками на него, постоянным спором с ним.

23 « Едва ли найдется в истории другой пример того, чтобы человек, так далеко ушедший в новом опыте, в час, им самим предсказанный, когда этот опыт, пусть и ценой неудобств, стал бы так насущно нужен, так полно бы от него отказался. Его место в революции, внешне столь логичное, внутренне столь принужденное и пустое, навсегда останется для меня загадкой…» Борис Пастернак Из повести «Охранная грамота») «…Искусство называлось трагедией. Так и следует ему называться. Трагедия называлась «Владимир Маяковский». Заглавье скрывало гениально простое открытье, что поэт не автор, но предмет лирики, от первого лица обращающейся к миру. Заглавье было не именем сочинителя, а фамилией содержанья.»

«...Говоря о данном поэте, Маяковском, придется помнить не только о веке, нам непрестанно придется помнить на век вперед. Эта вакансия: первого в мире поэта масс – так скоро-то не заполнится. И оборачиваться на Маяковского нам, а может быть, и нашим внукам, придётся не назад, а вперед.» «...Своими быстрыми ногами Маяковский ушагал далеко за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, долго еще нас будет ждать.» М. Цветаева (Из статьи «Поэт и время») М. Цветаева (Из статьи «Эпос и лирика современной России»)

«Я пытался писать музыку на стихи Маяковского, но это оказалось очень трудным, как-то не получалось. Должен сказать, что переложить стихи Маяковского на музыку очень трудно, мне особенно трудно это сделать, так как в моих ушах и сейчас звучит чтение Маяковского и мне бы хотелось, чтобы в музыке нашли себе место интонации Маяковского, читающего свои стихи.» Д. Шостакович (Из книги «Маяковский в воспоминаниях современников»)

«Надоело» Владимир Маяковский

Не высидел дома.
Анненский, Тютчев, Фет.
Опять,
тоскою к людям ведомый,
иду
в кинематографы, в трактиры, в кафе.

За столиком.
Сияние.
Надежда сияет сердцу глупому.
А если за неделю
так изменился россиянин,
что щеки сожгу огнями губ ему.

Осторожно поднимаю глаза,
роюсь в пиджачной куче.
«Назад,
наз-зад,
назад!»
Страх орет из сердца.
Мечется по лицу, безнадежен и скучен.

Не слушаюсь.
Вижу,
вправо немножко,
неведомое ни на суше, ни в пучинах вод,
старательно работает над телячьей ножкой
загадочнейшее существо.

Глядишь и не знаешь: ест или не ест он.
Глядишь и не знаешь: дышит или не дышит он.
Два аршина безлицого розоватого теста!
хоть бы метка была в уголочке вышита.

Только колышутся спадающие на плечи
мягкие складки лоснящихся щек.
Сердце в исступлении,
рвет и мечет.
«Назад же!
Чего еще?»

Влево смотрю.
Рот разинул.
Обернулся к первому, и стало иначе:
для увидевшего вторую образину
первый -
воскресший Леонардо да Винчи.

Нет людей.
Понимаете
крик тысячедневных мук?
Душа не хочет немая идти,
а сказать кому?

Брошусь на землю,
камня корою
в кровь лицо изотру, слезами асфальт омывая.
Истомившимися по ласке губами
тысячью поцелуев покрою
умную морду трамвая.

В дом уйду.
Прилипну к обоям.
Где роза есть нежнее и чайнее?
Хочешь -
тебе
рябое
прочту «Простое как мычание»?

Для истории

Когда все расселятся в раю и в аду,
земля итогами подведена будет -
помните:
в 1916 году
из Петрограда исчезли красивые люди.

Анализ стихотворения Маяковского «Надоело»

Тема одиночества очень ярко прослеживается в творчестве Владимира Маяковского, который считал себя гением и при этом был убежден, что его творчество недоступно для понимания окружающих. Однако поэт искал не столько соратников, сколько людей, которые бы сочувствовали ему и проявляли самое обыкновенное человеческое внимание. В многотысячной толпе Маяковский мог ощущать себя неприкаянным и никому не нужным. Это чувство он пронес с собою через всю жизнь, сожалея о том, что во всем мире не нашлось ни одного человека, который бы смог принять поэта таким, каков он есть.

Жить в одиночестве и при этом быть публичным человеком – довольно сложно. Это противоречивое ощущение Маяковский попытался выразить в стихотворении «Надоело», написанном в 1916 году. Автор, нуждающийся в моральной поддержке и ободрении, «тоскою к людям ведомы», отправляется в очередную прогулку по городу, выбирая места наибольшего скопления людей. Он ищет тех, кто мог бы стать ему близок духовно, каждый раз ловя себя на мысли, что «надежда сияет сердцу глупому». Следует учесть, что к моменту написания стихотворения «Надоело» общество уже настолько пропитано революционными идеями, что между сословиями стерты практически все грани. И по внешнему виду трудно определить, кто перед тобой – вчерашний крестьянин, разбогатевший на торговле пшеницей, или же обнищавший аристократ, спившийся и опустившийся. Поэтому при виде разномастной толпы в ресторане у поэта «страх орет из сердца. Мечется по лицу, безнадежен и скучен». Взгляд Маяковского выхватывает отдельных людей, лица которых представляют собой «два аршина безлицего розоватого теста». Поэту трудно проникнуть под эту маску безразличия и равнодушия, которой свои истинные чувства завешивают окружающие. Поэтому автор с горечью заявляет: «Нет людей», И осознание этого настолько шокирует Маяковского, что он готов в кровь истереть лицо об мостовую, «слезами асфальт омывая» и искать сочувствия у проезжающего трамвая, у которого, в отличие от людей, «умная морда», а также у обоев с нежными чайными розами, которыми оклеены стены его комнаты.

У поэта нет претензий к несовершенному миру, который так несправедлив к тем, кто нуждается в любви и заботе . Однако автор ставит обществу неутешительный диагноз, утверждая, что «в 1916 году из Петрограда исчезли красивые люди». Причем, речь идет не о внешности, а о душевных качествах, которыми славились россияне, обладающие отзывчивостью, терпимостью, чуткостью и природной добротой.