Сулла луций корнелий. Происхождение и начало карьеры

Симфония

Симфония (от греч. «созвучие ») - жанр симфонической инструментальной музыки многочастной канонизированной формы фундаментального мировоззренческого содержания.

Симфония, обычно, является сочинением для оркестра, состоящее, как правило, из нескольких частей. Это один из главнейших жанров европейской музыки. В современном понимании слово «симфония» вошло в обиход сравнительно недавно, в 70-х гг. XVIII в., само же оно очень древнего происхождения.

«Симфония» по-гречески означает «созвучие». В античные времена так называли пение хора или ансамбля в унисон, а также любое гармоническое, благозвучное сочетание тонов. В средние века слово исчезло из употребления, и новая жизнь его началась в эпоху Возрождения. Но теперь в слово «симфония» вкладывался иной смысл. В музыке Возрождения были распространены многоголосные вокальные сочинения - мадригалы, канцоны. Они обычно открывались инструментальным вступлением, которое и называлось симфонией. Когда в XVII в. возникла опера, то она также начиналась симфонией - позднее такое вступление превратилось в увертюру.

В XVIII в. симфония постепенно отделилась от вокальной музыки и начала свое самостоятельное существование. Классический вид она обрела в 1780-1790-е гг. в творчестве великих австрийских композиторов Й. Гайдна и В. А. Моцарта. С этого времени начинается блестящий путь симфонии в европейской и мировой музыке, именно тогда она становится самым важным, центральным жанром музыкального творчества.

Симфония классического типа состоит из четырех контрастных частей. Вместе они образуют сонатно-симфонический цикл. Циклическое строение позволяет композитору выразить самые разные чувства и настроения, создать музыкально обобщенный образ эпохи. Симфонии Моцарта, Л. Бетховена, Л. И. Чайковского, И. Брамса, Г. Малера, Д. Д. Шостаковича дают нам возможность ощутить неповторимую атмосферу времени подобно тому, как это делает роман или театральная пьеса.

Первая часть классической симфонии - энергичная, действенная, в быстром темпе, как правило, занимает главенствующее положение в цикле. Для нее композиторы избирают одну из самых сложных форм - сонатную. Сонатная форма дает возможность сопоставить контрастные, даже конфликтные образы - героический и лирический, сумрачный и светлый, торжественный и нежный. Эти -образы затем развиваются, изменяются и в результате приобретают новый характер, новые черты. Первая часть симфонии отличается поэтому осо: бенной многоплановостью и богатством.

Вторая часть обычно медленная. Характер ее определяется лирическими, созерцательными настроениями, в ней встречаются мелодии, близкие песне, романсу. Это передышка после бурных событий первой части. Но бывают и отступления. Например, в одной из симфоний Гайдна и в «Героической симфонии» Бетховена во второй части звучит траурный марш, скорбный и величественный.

Третья часть в симфониях Гайдна и Моцарта - менуэт. Менуэты в классических симфониях подобны зарисовкам, картинкам с натуры. Менуэты Гайдна полны простонародного веселья, близки крестьянским танцам; у Моцарта они лиричны, порой с оттенком драматической серьезности. Бетховен заменил менуэт скерцо - музыкой стремительного, живого характера, нередко с юмористической окраской.

Четвертая часть - финал. Как и первая, она пишется в быстром темпе, но внутренне не столь контрастна. Если смысл первой части заключается в конфликтном сопоставлении образов и драматическом развитии действия, то в финале на первый план выступает утверждение, подведение итогов. Не случайно финалы часто пишутся в форме рондо, основанной на круговом возвращении одной и той же темы, т. е. на провозглашении одной и той же музыкальной мысли. Одновременно с сонатно-симфоническим циклом сложился и оркестровый состав, для которого создавались симфонии,- симфонический оркестр.
Вершиной в историческом развитии симфонии по праву считается творчество Бетховена. Каждая его симфония - новый, индивидуальный вариант жанра, каждая из них заключает целый мир философских идей, является итогом напряженной работы мысли композитора.

9-я симфония Бетховена, венчающая его творческий путь, открывает новую страницу в истории жанра. В ее финальной части звучит ода «К радости» Ф. Шиллера, утверждающая идею всемирного братства человечества. Эта центральная для творчества Бетховена идея провозглашается в мощном звучании хора и оркестра. Так симфония становится вокальной. Ее унаследовали композиторы последующих поколений: вокальные симфонии писали Г. Берлиоз, Малер, А. Н. Скрябин, И. Ф. Стравинский, Шостакович.

Поэтический текст делает содержание симфонии более конкретным, и такие сочинения относятся к программной музыке. Программной симфония может стать и в том случае, если композитор просто предпосылает ей название. Подобные произведения были еще у Гайдна, например оригинальная «Прощальная симфония», завершающаяся постепенным уходом музыкантов. В 6-й («Пасторальной») симфонии Бетховена озаглавлены все пять частей. Мы видим, что программный замысел заставил Бетховена увеличить количество частей в симфонии и отойти от классического построения цикла. Позднее композиторы еще свободнее обращаются с формой симфонии, увеличивая количество частей или, напротив, сжимая цикл до одночастности. Каждый раз это связано с идеей сочинения, с индивидуальным замыслом.
Крупнейшие симфонисты после Бетховена - Ф. Шуберт, Брамс, А. Брукнер, А. Дворжак, Малер.

Мировое значение имеет симфоническое наследие русских композиторов - Чайковского, А. П. Бородина, А. Г. Глазунова, Скрябина, С. В. Рахманинова. Их великие традиции получили богатое и яркое развитие в творчестве советских композиторов всех поколений - Н. Я. Мясковского, С. С. Прокофьева. А. И. Хачатуряна, Т. Н. Хренниковаа, К. А. Караева, Я. А. Иванова, Ф. М. Амирова и других мастеров. Величайшим симфонистом современности был Шостакович. Его 15 симфоний - настоящая летопись XX в.

Вследствие сходства по строению с сонатой, сонату и симфонию объединяют под общим названием "сонатно-симфонический цикл". В классической симфонии (в том виде, в котором она представлена в творчестве венских классиков - Гайдна, Моцарта и Бетховена) обычно имеется четыре части. 1-я часть, в быстром темпе, пишется в сонатной форме; 2-я, в медленном движении, пишется в форме вариаций, рондо, рондо-сонаты, сложной трёхчастной, реже в форме сонаты; 3-я - скерцо или менуэт - в трёхчастной форме da capo с трио (то есть по схеме A-trio-A); 4-я часть, в быстром темпе - в сонатной форме, в форме рондо или рондо-сонаты.

Программной симфонией называется та, которая связана с известным содержанием, изложенным в программе (выраженной, например, в названии или эпиграфе), например, "Пасторальная симфония" Бетховена, «Фантастическая симфония» Берлиоза и пр. Первыми ввели программу в симфонию Диттерсдорф, Розетти и Гайдн.

Постоянный адрес статьи: Симфония. Что такое симфония

Разделы сайта

Форум электронной музыки

Что такое токката

Токката (итал. toccata от toccare - трогать, толкать) - первоначально всякое произведение для клавишных инструментов, в современном смысле - инструментальная пьеса быстрого, чёткого движения равными короткими длительностями. Обычно токката пишется для фортепиано или органа, но встречаются такж...

В мире музыки существуют единственные в своем роде, знаковые произведения, звуками которых и пишется летопись музыкальной жизни. Некоторые из этих сочинений представляют собой революционный прорыв в искусстве, другие отличаются сложной и глубокой концепцией, третьи поражают необыкновенной историей создания, четвертые являются своеобразной презентацией композиторского стиля, а пятые… настолько прекрасны по музыке, что не упомянуть их невозможно. К чести музыкального искусства, таких произведений очень много, и в качестве примера поговорим о пяти избранных русских симфониях, уникальность которых сложно переоценить.

♫♪ ♫♪ ♫♪

ВТОРАЯ (БОГАТЫРСКАЯ) СИМФОНИЯ АЛЕКСАНДРА БОРОДИНА (СИ-БЕМОЛЬ МИНОР, 1869–1876)

В России ко второй половине XIX века в композиторской среде назрела идея фикс: пора создавать свою, русскую симфонию. К тому времени в Европе симфония отпраздновала столетний юбилей, пройдя все стадии эволюционной цепочки: от оперной увертюры, покинувшей театральные подмостки и исполнявшейся отдельно от оперы, до таких колоссов, как Симфония №9 Бетховена (1824) или Фантастическая симфония Берлиоза (1830). В России мода на этот жанр не прижилась: попробовали раз, другой (Дмитрий Бортнянский - Концертная симфония, 1790; Александр Алябьев - симфонии ми минор, ми-бемоль мажор) - да и оставили эту затею с тем, чтобы вернуться к ней десятилетия спустя в творчестве Антона Рубинштейна, Милия Балакирева, Николая Римского-Корсакова, Александра Бородина и других.

Упомянутые композиторы рассудили совершенно правильно, осознав, что единственное, чем может похвастаться русская симфония на фоне европейского изобилия, так это своим национальным колоритом. И Бородину в этом нет равных. Его музыка дышит раздольем бескрайних равнин, удалью русских витязей, задушевностью народных песен с их щемящей, трогательной ноткой. Эмблемой симфонии стала главная тема первой части, услышав которую, друг и наставник композитора, музыковед Владимир Стасов предложил два названия: сначала «Львица», а затем - более соответствующее идее: «Богатырская».

В отличие от симфонических полотен того же Бетховена или Берлиоза, основанных на человеческих страстях и переживаниях, Богатырская симфония повествует о времени, истории и народе. В музыке нет драматизма, нет ярко выраженного конфликта: она напоминает череду плавно сменяющихся картин. И это коренным образом отображается на структуре симфонии, где медленная часть, обычно стоящая на втором месте, и оживленное скерцо (традиционно шедшее после нее) меняются местами, а финал в обобщенном виде повторяет идеи первой части. Бородин таким способом сумел добиться максимального контраста в музыкальной иллюстрации национального эпоса, а структурная модель Богатырской впоследствии послужила образцом для эпических симфоний Глазунова, Мясковского и Прокофьева.

I. Allegro (00:00)
II. Scherzo: Prestissimo - Trio: Allegretto (07:50)
III. Andante (13:07)
IV. Finale: Allegro (23:42)

♫♪ ♫♪ ♫♪

ШЕСТАЯ (ПАТЕТИЧЕСКАЯ) СИМФОНИЯ ПЕТРА ЧАЙКОВСКОГО (СИ МИНОР, 1893)


Свидетельств, трактовок, попыток объяснить ее содержание существует столько, что вся характеристика этого сочинения могла бы состоять из цитат. Вот одна из них, из письма Чайковского к племяннику Владимиру Давыдову, которому симфония и посвящена: «Во время путешествия у меня явилась мысль другой симфонии, на этот раз программной, но с такой программой, которая останется для всех загадкой. Программа эта самая что ни на есть проникнутая субъективностью, и нередко во время странствования, мысленно сочиняя ее, я очень плакал». Что же эта за программа? В том Чайковский признается своей двоюродной сестре Анне Мерклинг, предположившей, что в этой симфонии он описал свою жизнь. «Да, ты угадала», - подтвердил композитор.

В начале 1890-х годов мысль о сочинении-мемуарах неоднократно посещала Чайковского. К этому времени относятся эскизы его неоконченной симфонии под названием «Жизнь». Судя по сохранившимся черновикам, композитор планировал изобразить некие абстрактные стадии жизни: юность, жажда деятельности, любовь, разочарование, смерть. Однако объективного замысла Чайковскому оказалось недостаточно, и работа прервалась, зато в Шестой симфонии он руководствуется уже исключительно личными переживаниями. Как же должна была изболеться душа композитора, чтобы родилась музыка с такой невероятной, потрясающей силой воздействия!

Лирико-трагические первая часть и финал неразрывно связаны с образом смерти (в разработке первой части цитируется тема духовного песнопения «Со святыми упокой»), о чем свидетельствовал и сам Чайковский, сославшись на эту симфонию в ответ на предложение великого князя Константина Романова написать «Реквием». Потому-то так остро воспринимаются светлое лирическое интермеццо (пятидольный вальс во второй части) и торжественно-триумфальное скерцо. О роли последнего в сочинении существует множество рассуждений. Как думается, Чайковский пытался показать тщетность земной славы и счастья перед лицом неотвратимой утраты, тем самым подтверждая великое изречение Соломона: «Всё проходит. Пройдет и это».

1. Adagio - Allegro non troppo 00:00
2. Allegro con grazia 18:20
3. Allegro molto vivace 25:20
4. Finale. Adagio lamentoso 33:44

♫♪ ♫♪ ♫♪

ТРЕТЬЯ СИМФОНИЯ («БОЖЕСТВЕННАЯ ПОЭМА») АЛЕКСАНДРА СКРЯБИНА (ДО МИНОР, 1904)

Если темным осенним вечером вам доведется побывать в Доме-музее Александра Скрябина в Москве, вы непременно почувствуете ту жутковато-таинственную атмосферу, окружавшую композитора при жизни. Странное сооружение из цветных лампочек на столе в гостиной, пухлые тома по философии и оккультизму за мутным стеклом дверцы книжного шкафа, наконец, аскетического вида спальня, где Скрябин, всю жизнь боявшийся умереть от заражения крови, скончался от сепсиса. Мрачноватое и загадочное место, прекрасно демонстрирующее мировоззрение композитора.

Не менее показательна для характеристики скрябинского мышления его Третья симфония, открывающая так называемый средний период творчества. В это время Скрябин постепенно формулирует свои философские воззрения, суть которых в том, что весь мир - это результат собственного творчества и собственной мысли (солипсизм в крайней стадии) и что создание мира и создание искусства, по сути, аналогичные процессы. Протекают эти процессы так: из первичного хаоса творческого томления зарождаются два начала - активное и пассивное (мужское и женское). Первое несет в себе божественную энергию, второе порождает мир материальный с его природными красотами. Взаимодействие этих начал создает космический эрос, приводящий к экстазу - свободному торжеству духа.

Как бы странно ни звучало все вышеизложенное, Скрябин искренне верил в эту модель Бытия, по которой и написана Третья симфония. Ее первая часть носит название «Борения» (борьба человека-раба, покорного верховному Властителю мира, и человека-бога), вторая - «Наслаждения» (человек отдается радостям чувственного мира, растворяется в природе), и, наконец, третья - «Божественная игра» (освобожденный дух, «создающий вселенную одной лишь властью своей творческой воли», постигает «возвышенную радость свободной деятельности»). Но философия философией, а музыка сама по себе дивная, раскрывающая все тембровые возможности симфонического оркестра.

I. Lento
II. Luttes
III. Voluptes
IV. Jeu Divin

♫♪ ♫♪ ♫♪

ПЕРВАЯ (КЛАССИЧЕСКАЯ) СИМФОНИЯ СЕРГЕЯ ПРОКОФЬЕВА (РЕ МАЖОР, 1916–1917)

На дворе 1917 год, тяжелые военные годы, революция. Казалось бы, искусство должно мрачно насупить брови и повествовать о наболевшем. Но горестные раздумья не для музыки Прокофьева - солнечной, искрящейся, по-юношески обаятельной. Такова его Первая симфония.

Творчеством венских классиков композитор интересовался еще в студенческие годы. Теперь же из-под его пера вышло сочинение а ля Гайдн. «Мне казалось, что, если бы Гайдн дожил до наших дней, он сохранил бы свою манеру письма и в то же время воспринял кое-что от нового», - прокомментировал Прокофьев свое детище.

Состав оркестра композитор избрал скромный, опять же в духе венского классицизма - без тяжелой меди. Фактура и оркестровка - светлые, прозрачные, масштабы произведения не велики, композиция отличается стройностью и логичностью. Словом, очень напоминает сочинение классицизма, по ошибке родившееся в ХХ веке. Однако есть и чисто прокофьевские эмблемы, например излюбленный им жанр гавота в третьей части вместо скерцо (позднее композитор использует этот музыкальный материал в балете «Ромео и Джульетта»), а также острая «с перчинкой» гармония и бездна музыкального юмора.

0:33 I. Allegro
5:20 II. Larghetto
9:35 III. Gavotta (Non troppo allegro)
11:17 IV. Finale (Molto vivace)

♫♪ ♫♪ ♫♪

СЕДЬМАЯ (ЛЕНИНГРАДСКАЯ) СИМФОНИЯ ДМИТРИЯ ШОСТАКОВИЧА (ДО МАЖОР, 1941)

2 июля 1942 года двадцатилетний летчик лейтенант Литвинов, чудом прорвавшись сквозь вражеское окружение, сумел привезти в блокадный Ленинград медикаменты и четыре пухлые нотные тетради с партитурой Седьмой симфонии Д.Д. Шостаковича, а на следующий день в «Ленинградской правде» появилась короткая заметка: «В Ленинград доставлена на самолете партитура Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича. Публичное исполнение ее состоится в Большом зале Филармонии».

Событие, аналогов которому история музыки еще не знала: в осажденном городе страшно истощенные музыканты (участвовали все, кто остался в живых) под управлением дирижера Карла Элиасберга исполнили новую симфонию Шостаковича. Ту самую, которую композитор сочинял в первые недели блокады, пока его с семьей не эвакуировали в Куйбышев (Самару). В день ленинградской премьеры, 9 августа 1942 года, Большой зал Ленинградской филармонии был до отказа заполнен обессиленными жителями города с полупрозрачными лицами, но при этом в нарядных одеждах, и военными, приехавшими прямо с передовой. Через динамики по радио симфония транслировалась на улицах. В этот вечер весь мир, замерев, внимал небывалому подвигу музыкантов.

…Примечательно, но знаменитая тема в духе равелевского «Болеро», которую теперь принято олицетворять с бездумно движущейся и уничтожающей всё на своем пути фашистской армией, была написана Шостаковичем еще до начала войны. Однако в первую часть Ленинградской симфонии она вошла вполне закономерно, заняв место так называемого «эпизода нашествия». Провидческим оказался и жизнеутверждающий финал, предвосхитивший вожделенную Победу, от которой его отделяли еще такие долгие три с половиной года…

I. Allegretto 00:00
II. Moderato (poco allegretto) 26:25
III. Adagio 37:00
IV. Allegro non troppo 53:40

♫♪ ♫♪ ♫♪

Луций Корнелий Сулла Счастливый (с 80 до н. э.), лат. Lucius Cornelius Sulla Felix, (138 — 78 гг. до н. э.) — римский государственный деятель и военачальник, бессрочный диктатор (82 до н. э. — 79 до н. э.), основоположник сулланской партии и главный соперник Гая Мария, организатор кровавых проскрипций и реформатор римского государственного устройства.

Сулла происходил из постепенно угасавшей знатной семьи, представители которой давно не занимали высших государственных постов. Прапрадед Суллы, Публий Корнелий Руфин, был консулом в 290 и 277 до н. э., но был изгнан из сената за нарушение законов о роскоши.

Прадед и дед Суллы (обоих звали Публиями) были преторами, а отец, Луций Корнелий Сулла, не сумел достичь и преторства. У Суллы также был родной брат Сервий. Мать Суллы умерла, и он воспитывался мачехой.

Сулла рос в небогатой обстановке. Впоследствии, когда Сулла стал одним из влиятельнейших людей в Риме, его часто упрекали за то, что он изменил своему скромному образу жизни.

Вероятно, упоминаемая бедность его семьи была лишь относительной — по сравнению с другими, нажившими огромные богатства во время многочисленных войн семьями, не занимавшие высоких магистратур Суллы не имели возможности наживиться в военных походах и наместничестве в провинциях. Состояние Суллы в молодости оценивается примерно в 150 000 сестерциев, хотя ему, вероятно, пришлось уплачивать долги своего отца.

Впрочем, Сулла всё же получил хорошее образование (в частности, он хорошо владел греческим языком и хорошо знал греческую литературу, но при этом не попытался начать карьеру с судебных или политических речей, весьма популярных в то время занятий.

В то же время, Сулла в молодости вёл распущенный образ жизни (за это его особенно сильно порицает его главный биограф, моралист Плутарх). По сообщению Плутарха, Сулла регулярно пьянствовал в компании недостойных его положения людей и, в противоположность большинству римлян, за обедом «с Суллой нельзя было говорить ни о чём серьёзном», хотя в остальное время дня Сулла был крайне деятелен.

Службу Сулла начал примерно несколько позже, чем другие (следовавшие cursus honorum начинающие политики) — квестором в 107 году, в первое консульство Гая Мария, и был назначен квестором при нём. Гай Марий должен был отправиться в Африку, где Рим завяз в Югуртинской войне в Нумидией против царя Югурты (начавшейся в 112 году и возобновившейся в 110 году).

Сулла в этой войне должен был сопровождать Мария. Первым заданием Суллы был сбор в Италии значительного вспомогательного конного войска и переброска его в Северную Африку. Сулле потребовалось лишь несколько месяцев, чтобы справиться с этим и зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Своим умелым руководством Сулла вскоре завоевал уважение своих солдат.

Вскоре после прибытия Суллы Марий послал к противнику Югурты, царю Бокху делегацию по просьбе последнего — Бокх намекал, что он желает сказать нечто важное. Вместе с Суллой к Бокху отправился легат Гая Мария, бывший претор Авл Манлий. Манлий занимал более высокое положение, однако передал право говорить более искусному в красноречии Сулле.

Сулла повёл переговоры, видя основной своей целью обеспечить лояльность Бокха Риму в обмен на положение «союзника и друга римского народа» и возможные территориальные уступки. Саллюстий так передаёт заключительную часть речи Суллы: «Хорошенько проникнитесь идеей, что никто никогда не превосходил в великодушии римский народ; что же касается его военной силы, у вас есть все основания её знать».

Воспользовавшись случаем, Сулла сблизился с царём. Тем временем Югурта подкупил друзей Бокха, и они склонили его к мысли о прекращении контактов с римлянами. Таким образом, жизнь Суллы оказалась под угрозой, хотя в конце концов Бокх согласился на сотрудничество с Римом и послал туда посольство из числа наиболее надёжных людей, чтобы заключить мир на любых условиях.

Однако послы были ограблены разбойниками, но Сулла, к этому времени получивший от Мария должность пропретора, доброжелательно их принял и помог в дальнейшем.

Послы отправились в Рим и получили ответ, содержавший недвусмысленный намёк на то, что от Бокха ждут выдачи Югурты. После этого Бокх попросил Суллу прибыть к нему для обсуждения деталей.

Сулла выехал в сопровождении отряда преимущественно легковооружённых солдат, а вскоре к нему присоединился Волукс, сын Бокха. Но на пятый день пути разведчики сообщили о присутствии поблизости крупной нумидийской армии под командованием самого Югурты.

Тогда Волукс предложил Сулле бежать ночью вдвоём, но Сулла решительно отказался, сославшись на нежелание трусливо бежать от неудачливого Югурты.

Однако Сулла всё же согласился выступить ночью, но только со всем отрядом. Чтобы осуществить задуманное, Сулла приказал своим солдатам быстро подкрепиться и зажечь большие костры для создания иллюзии, будто они должны провести здесь всю ночь.

Однако при поисках нового лагеря мавританские конники сообщили, что Югурта опять находится перед ними, примерно в трёх километрах. Многие в лагере считали, что это была засада, организованная Волуксом, и даже хотели убить его, но Сулла лишь потребовал от него покинуть лагерь.

Однако Волукс отрицал свою вину и предложил Сулле дерзкий план: пройти через лагерь Югурты с небольшим отрядом, а в качестве гарантии Волукс пошёл вместе с Суллой. Им удалось пройти через лагерь Югурты и вскоре прибыть к Бокху.

При дворе Бокха находились подкупленные Югуртой люди, с помощью которых планировалось вести переговоры. Но Бокх тайно послал своего верного человека, Дамара, к Сулле, с предложением провести тайные переговоры, параллельно вводя в заблуждение людей Югурты.

Во время дневных переговоров Бокх просил Суллу дать ему 10 дней отсрочки на раздумья, но уже ночью состоялись прямые тайные переговоры между Бокхом и Суллой при посредничестве Дабара.

Сулле удалось договориться об условиях мира с Бокхом, и на следующий день Бокх послал человека Югурты при своём дворе с предложением выдать ему Суллу, чтобы, удерживая его как заложника, добиться желаемых условий мира.

Вскоре Югурта прибыл к Бокху. Правда, по свидетельству Саллюстия, Бокх всё это время раздумывал, выдать ли Суллу Югурте или Югурту Сулле, но в конце концов решил выдать Югурту римлянам.

Спутники Югурты были перебиты, а сам он схвачен людьми Бокха. При этом захваченный в плен Югурта был передан именно Сулле, а не его непосредственному командиру Марию.

Вскоре Марий получил право провести триумф, но уже тогда в Риме говорили о том, что война всё же была выиграна благодаря Сулле. Честолюбие Мария было настолько ущемлено, что этот эпизод положил начало длительной вражде между Марием и Суллой.

Чуть позже Бокх поставил в Риме статуи, изображающие богиню Викторию с трофеями в руках, а возле них — сцену передачи Югурты Сулле. Это чуть не привело к столкновению между сторонниками обоих.

Окончание Югуртинской войны примерно совпало с поражением римлян в битве при Араузионе 6 октября 105 до н. э., когда проконсул Квинт Сервилий Цепион отказался выполнять приказы консула Гнея Маллия Максима из-за его низкого происхождения. Гай Марий был заочно избран консулом на 104 до н. э. и подготавливал армию для организации отпора германцам.

Сулла в этой войне был последовательно легатом (104 до н. э.) и военным трибуном (103 до н. э.) у Гая Мария, но вскоре отношения между ними обострились. Плутарх сообщает, что в начале войны Марий «ещё пользовался услугами Суллы, считая, что тот слишком ничтожен, а потому не заслуживает зависти.

В 104 до н. э. Сулла взял в плен вождя тектосагов Копилла и вообще добился заметных успехов, так что вскоре Марий перестал давать ему поручения, боясь возвышения своего способного офицера.

Однако в 102 до н. э. Сулла перешёл от Мария к Квинту Лутацию Катулу, у которого он, занимая должность легата, быстро вошёл в доверие и вскоре достиг значительных успехов.

Так, Сулла победил альпийских варваров, а затем умело наладил снабжение армии. Сулла также принял участие в битве при Верцеллах 30 июля 101 до н. э. и позднее описал её в своих мемуарах. Эти мемуары не сохранились, однако их при описании битвы использовал Плутарх.

Сулла находился во время битвы вместе с Катулом и находился в наиболее жарком месте битвы, в то время как Марий увлёкся преследованием германцев.

Римляне одержали полную победу в битве и надолго сняли угрозу со стороны германцев. Вскоре, несмотря на разногласия между претендовавшими на решающую роль в победе Катулом и Марием, в Риме был проведён совместный триумф.

Вскоре после окончания кимврской войны Сулла участвовал в выборах преторов, но потерпел поражение. Сам Сулла свою неудачу приписывал плебсу, который стремился вынудить Суллу пройти сперва через эдилитет и организовать роскошные игры с участием львов, используя свою дружбу с Бокхом.

Предположительно в 93 до н. э. он всё же был избран городским претором (praetor urbanus), причём добился должности подкупом, чем его впоследствии попрекали.

При этом Сулла, так и не прошедший через должность эдила, всё же устроил крупную травлю зверей с участием 100 львов во время претуры.

После преторства в Риме Сулла отправился в Киликию, где был наместником. По поручению сената Сулла попытался посадить на трон в соседней Каппадокии проримски ориентированного Ариобарзана I, получившего прозвище Филоромей (любящий римлян).

При этом ему пришлось столкнуться с каппадокийским узурпатором Гордием и армянским царём Тиграном II, армия которых была разбита Суллой, располагавшим небольшой армией.

Во время наместничества Сулла также был первым римским должностным лицом, принявшим посольство из Парфии. Сулла провёл «трёхсторонние переговоры» по вопросу о дружбе о союзе между Парфией и Римом, установив при этом три кресла — одно для парфянского посла Оробаза, второе — для себя, третье — для Ариобарзана; сам он сидел в центральном кресле.

После возвращения в Рим Сулла был привлечён к суду по обвинению во взяточничестве, но вскоре обвинения против него были сняты.

Незадолго до начала Союзнической войны Сулла и Марий были заняты противостоянием, грозившим перейти в открытый конфликт: царь Бокх установил в Риме статую, изображающую богиню Викторию с трофеями в руках, а возле них — сцену передачи Югурты Сулле.

Марий вместе со своими сторонниками уже собрался уничтожить эти изображения, а сторонники Суллы готовились выйти на их защиту, но началась война с италиками.

Сулла был определён легатом к консулу 91 до н. э. Сексту Юлию Цезарю. Во время войны ему пришлось сотрудничать с Гаем Марием, хотя отмечается падение авторитета Мария при одновременном увеличении популярности Суллы.

В начале войны Сулла и Марий столкнулись с марсами, которые всегда были наиболее опасными врагами Рима в Италии. Сулла напал на марсов, когда те были дезорганизованы, пробираясь через виноградники.

Чуть позже в Кампании Сулла напал на военачальника италиков Луция Клуенция, ставшего настолько близко от лагеря Суллы, что он поспешно напал на него, будучи неподготовленным и оторвавшись от своего резерва.

Клуенцию удалось обратить Суллу в бегство, но навстречу убегающим сулланским войскам спешили его резервные войска, с помощью которых уже Клуенций был вынужден отступить. Однако Клуенций находился поблизости, и вскоре, усилив свою армию пришедшими на помощь галлами, вышел для сражения с Суллой.

По сообщению Аппиана, перед битвой один массивный галл из армии Клуенция стал вызывать кого-либо из римлян на бой; из рядов сулланской армии вышел невысокий мавританец и убил галла. Остальные галлы разбежались, а Сулла воспользовался начавшимся бегством всех войск Клуенция и начал их преследование.

Во время преследования Сулла уничтожил около 30 тысяч солдат противника, а у стен близлежащего города Нолы, в которой бежали солдаты Клуенция — ещё 20 тысяч. Также во время действий в Кампании Сулла взял Помпеи.

Затем Сулла вошёл в Самний, в область гирпинов, где сперва осадил Эклан. Жители Эклана просили Суллу дать им отсрочку, поскольку ждали прибытия подкреплений из Лукании.

Разгадавший замысел экланцев Сулла за отведённый им час обложил деревянную стену города хворостом, а затем поджёг.

Эклан капитулировал, но Сулла, в отличие от других сдавшихся ему городов, отдал его на разграбление своим солдатам, объясняя, что Эклан сдался не из-за лояльности римлянам, а по необходимости.

Вскоре после этого Сулла неожиданно напал на военачальника самнитов Мотила с тыла и разбил его, а затем захватил и столицу восставших италиков, Бовиан.

После окончания основных боевых действий Союзнической войны, Сулла отправился в Рим и выставил свою кандидатуру в консулы. Благодаря возросшей популярности он был избран консулом на 88 год; его коллегой стал Квинт Помпей Руф.

В это время Митридат VI Евпатор, царь Понта, захватил Азию и уничтожил в ней 150 000 римских граждан. Разослав по всем городам письма, он дал приказ убить их в один день и час, сопровождая это обещанием огромного вознаграждения. Исключение составил лишь Родос — как в стойкости против Митридата, так и в верности римлянам.

Но большинство полисов сотрудничали с Митридатом — например, митиленцы выдали Митридату закованными некоторых римлян. Параллельно Митридат изгнал Ариобарзана и Никомеда, царей Каппадокии и Вифинии соответственно. Выступление Митридата было связано с ослаблением Рима Союзнической войной.

Сулла получил по жребию Азию в качестве провинции, а также армию для ведения войны против Митридата. При этом для вооружения армии за неимением других средств были проданы жертвенные дары, которые, по преданию, оставил ещё Нума Помпилий.

В то же время, было ясно, что война против Митридата будет чрезвычайно прибыльной и достаточно лёгкой. Поэтому на должность командующего армией активно претендовали два человека — Сулла и Марий, надеявшийся восстановить свой статус успешными военными действиями.

Гай Марий, не имевший в 88 до н. э. магистратуры и не располагавший возможностью получить командование легально, склонил на свою сторону трибуна Публия Сульпиция Руфа — человека с весьма запятнанной репутацией. Для достижения своей цели Марий решил опереться на только что побеждённых с его участием италиков.

Дело в том, что в результате Союзнической войны италики по lex Iulia и lex Plautia Papiria формально получили полные гражданские права, в том числе и право голосовать наравне с римскими гражданами. В то же время, они были зачислены в последние трибы, а не распределены по старым трибам, где они численно превосходили бы собственно римлян.

Из-за этого они голосовали самыми последними, что не позволяло им реально влиять на политическую жизнь в стране. Первоначально новые граждане ещё не понимали, что им достались неполные гражданские права, а поскольку основная цель, преследуемая ими во время Союзнической войны — получение равных с римлянами гражданских прав — была достигнута, то напряжение среди италиков спало сразу же с получением этих прав.

Две области — Лукания и Самний — и вовсе не получили в то время права голосовать из-за своего упорного сопротивления во время Союзнической войны.

В результате возникшего сговора, народный трибун Публий Сульпиций по соглашению с Гаем Марием внёс законопроект по распределению граждан по всем трибам. Из-за этого законопроекта римское общество разделилось на две группы — на римлян, которые стремились сохранить своё доминирование в политической жизни, и на италиков, новых граждан, которые стремились завоевать полные и равные права, гарантирующие им участие в политической жизни на равных.

Таким образом, италики хотели сделать так, чтобы между ними и римлянами не было совершенно никаких различий в правовом плане.

Если бы предложенный законопроект был утверждён, планы Гая Мария и Сульпиций, так как новые граждане, которых было больше, чем римлян, могли бы сами по себе обеспечить проведение того или иного законопроекта.

Многие римляне, осознавая это, оказывали сопротивление проведению законопроекта. На стороне римлян (старых граждан) выступили и консулы — Сулла и Квинт Помпей Руф. Особенно активно выступил против законопроекта Сулла.

Получив командование над армией для ведения войны против Митридата, он понимал, что Гай Марий может с помощью принятого италиками законопроекта легко заполучить командование над армией. Наконец, консулы, пользуясь своей властью, объявили назначенный для обсуждения законопроекта и голосования по нему срок неприсутственными днями, что исключало возможность собраний.

Сульпиций не стал дожидаться окончания неприсутственных дней, а приказал своим сторонникам явиться на форум со спрятанными кинжалами.

Сульпиций требовал скорейшей отмены неприсутственных дней, понимая, что Сулла может в любой момент направиться в Грецию и увести с собой армию. Консулы отказались, и тогда сторонники Сульпиция вынули кинжалы и стали угрожать консулам.

Квинт Помпей сумел убежать, а Сулла убедил Сульпиция отпустить его, обещая обдумать ситуацию. И лишь после убийства сторонниками Сульпиция сына Квинта Помпея, который также приходился родственником Сулле, неприсутственные дни были отменены. Однако Сулла сразу же после этого направился к ожидавшей его армии, стремясь как можно быстрее переправиться в Грецию, чтобы постановление о смене командующего на Гая Мария не могло быть осуществлено.

Однако в Риме Сульпиций успел провести оба законопроекта — о перераспределении италиков по всем трибам и о переназначении командующего армией для войны против Митридата — до переправы Суллы через Адриатическое море. По Плутарху, Сулла был в Риме во время принятия закона, и ему пришлось спешить к армии, чтобы опередить людей Мария, которым было поручено установить контроль над войсками.

Стремясь вернуть себе командование и изгнать, он повернул свои войска на Рим, предварительно заручившись поддержкой самих солдат. Это был первый случай, когда магистрат использовал свои войска для захвата Рима.

В пути к Сулле присоединился Квинт Помпей Руф. В ответ на вопрос прибывших к Сулле послов сената о том, почему он идёт с армией против своей родины, Сулла ответил, что хочет «освободить её от тиранов».

Хотя Сулла и Помпей впоследствии пообещали послам, что начнут переговоры, вместо это они заняли Эсквилинские и Коллинские ворота и начали готовиться к битве против тех отрядов, которые успел собрать Марий. Вошедшие в город солдат Суллы подверглись разрозненным атакам местных жителей, но волнения были прекращены угрозой сжечь их дома.

Всего на стороне Суллы участвовало 6 легионов. У Эсквилинского форума впервые столкнулись между собой две римские армии. Завязались уличные бои, во время которых сторонники Гая Мария пообещали предоставить свободу рабам, если те примкнут к ним, а также призвали выступить римлян.

Однако рабы и горожане не вступили в бой, поэтому марианцы вместе со своими сторонниками были вынуждены бежать из города под натиском регулярной армии Суллы и Квинта Помпея.

Несмотря на имевшиеся возможности для единоличного управления, Сулла отправил армию из Рима в Капую, где она должна была дожидаться его для переправы в Грецию, а сам начал управлять по-прежнему, как консул.

Консулы законодательно оформили многократно нарушавшийся порядок, по которому в народное собрание мог быть отправлен только тот законопроект, который был обсуждён в сенате.

В народном собрании был осуществлён возврат к голосованию по центуриям, а не по трибам. Также народные трибуны были лишены многих прав, а распоряжения Сульпиция были отменены. Наконец, сенат был пополнен 300 сенаторами из числа наиболее знатных людей.

В это же время было изгнано 12 человек. Среди них были Гай Марий, Сульпиций и Гай Марий младший. Марий и Сульпиций были также заочно приговорены к смерти, и вскоре Сульпиций уже был убит своим рабом, которого Сулла приказал сначала освободить за содействие, а затем казнить за предательство. Марий же скрывался в минтурнских болотах, вскоре после чего бежал в Африку. Его сын, Гай Марий младший, также бежал в Африку.

Однако оставшиеся в Риме сторонники Мария и Сульпиция, а также многочисленные римляне, связанные с Марием теми или иными обязательствами, стали требовать отмены приговора Марию и его возвращения в Рим.

Кроме того, народ выбрал консулами на 87 год противников Суллы. С одного из двух избранных консулов, Луция Корнелия Цинны, Сулла взял обязательство проводить политику в его интересах, и тот торжественно дал клятву в поддержании проводимой Суллой политики. Кроме того, при неясных обстоятельствах (предположительно по приказу Гнея Помпея Страбона) был убит второй консул Квинт Помпей Руф.

Однако после вступления в должность в начале 87 года Цинна заговорил о необходимости повторного проведения закона о перераспределении италиков. Также Цинна, окончательно нарушив данную им клятву, поручил одному из народных трибунов начать судебное преследование против Суллы.

Сохранились сведения, что причиной изменения политической ориентации Цинны явилась полученная им от италиков взятка в 300 талантов. Но Сулла не обратил внимания на начавшееся судебное разбирательство и, «пожелав и обвинителю и судьям долго здравствовать, отправился на войну с Митридатом».

В 87 году Сулла прибыл из Италии в Грецию, чтобы отомстить Митридату за пролитую римскую кровь. Также было хорошо известно, что Митридат был очень богат, а в примкнувших к Митридату греческих городах было огромное количество произведений искусства, которые в начале I века уже высоко ценились в Риме.

Сулла одержал победы над полководцами Митридата в районе Афин. Вскоре после этого Сулла занял сами Афины, обнаружив слабоукреплённое место в городской стене. После этого Сулла отдал город на разграбление своим солдатам, что вылилось в убийство многих граждан, так что многие афиняне покончили собой, ожидая скорого разрушения города.

Однако затем Сулла, взяв Акрополь, где укрепился афинский тиран, помиловал город благодаря его славному прошлому. В двух битвах — при Херонее и у Орхомена — он полностью разгромил войско Понта.

Затем Сулла, переправившись в Азию, обнаружил Митридата в Дардане молящим о милосердии и готовым принять мир на любых условиях, что, однако, не мешало ему торговаться.

Обложив его данью и конфисковав часть кораблей, он заставил его покинуть Азию и все другие провинции, которые он занял силой оружия. Сулла освободил пленников, покарал перебежчиков и преступников и приказал, чтобы царь довольствовался границами предков, то есть непосредственно Понтом.

В это время в Италии хозяйничали марианцы, сумевшие захватить Рим и начавшие кампанию террора против своих оппонентов, в том числе и против сторонников Суллы. Гней Октавий, законный консул, был убит на форуме, а его голова выставлена на всеобщее обозрение.

За победу над Митридатом Сулла получил право на триумф, но это произошло лишь 27—28 января 81 до н. э.

Высадившись в Брундизии, Сулла, не обладая численным преимуществом, быстро подчинил себе южную Италию и вместе с примкнувшими к нему нобилями, выжившими в годы марианского террора (Квинт Цецилий Метелл Пий, Марк Лициний Красс, Гней Помпей), разбил все войска марианцев.

Последние потерпели сокрушительное поражение и были либо убиты во время самой войны (как Гай Марий младший), либо изгнаны из Италии и впоследствии убиты за её пределами (как Гней Папирий Карбон и Гай Норбан).

Сулла пришёл к власти в 82 году. Встал вопрос: как будет править Сулла — как Гай Марий, Цинна и Карбон, то есть с помощью косвенных средств, таких как управление толпой с помощью террора, запугивания или как легально оформленный правитель, хотя бы и как царь?

Сулла призвал Сенат избрать так называемого междуцаря — интеррекса, поскольку консулов тогда не было: Гней Папирий Карбон умер в Сицилии, Гай Марий младший — в Пренесте.

Сенат избрал Луция Валерия Флакка, ожидая, что он предложит выбрать новых консулов. Однако Сулла поручил Флакку внести в народное собрание предложение о назначении выборов диктатора.

При этом диктаторскую власть не должен был ограничивать традиционный срок в 6 месяцев, но диктатура должна продолжаться «до тех пор, пока Рим, Италия, вся римская держава, потрясённая междоусобными распрями и войнами, не укрепится».

Однако обычай избирать диктатора в особых случаях прекратился 120 лет тому назад (последним диктатором был Гай Сервилий Гемин). При этом в предложении не указывалось, что диктатором следовало выбрать именно Суллу, хотя сам он не скрывал этого. Наконец, Сулла в одной из речей прямо заявил, что именно он будет полезен для Рима в настоящее время.

Через народное собрание было проведено постановление, которые не только избавляло Суллу от ответственности за всё содеянное им прежде, но и на будущее время предоставляло ему право казнить смертью, конфисковать имущество, основывать колонии, строить и разрушать города, давать и отнимать престолы. Своим начальником конницы Сулла сделал Луция Валерия Флакка.

Первым делом были введены проскрипции.

Сулла составил проскрипционный список в восемьдесят человек, не снесшись ни с кем из магистратов. Последовал взрыв всеобщего негодования, а через день Сулла объявил новый список в двести двадцать человек, затем третий — не меньший.

После этого он обратился с речью к народу и сказал, что в списки он внёс только тех, кого припомнил, а если кто-нибудь ускользнул от его внимания, то он составит ещё другие такие списки.

На Форуме вывешивались таблички с именами тех, кого следовало ликвидировать. Убийца проскрибированного, принёсший Сулле голову в качестве доказательства, получал два таланта (40 кг) серебра, если это был раб, то он получал свободу. Доносчики также получали подарки.

А вот тех, кто осмеливался укрывать врагов Суллы, ждала смерть. Гражданской чести лишались и сыновья и внуки осуждённых, а их имущество подлежало конфискации в пользу государства.

Многие соратники Суллы (например, Помпей, Красс, Лукулл) нажили огромные богатства на распродажах имущества и на внесении богатых людей в проскрипции.

Проскрипции свирепствовали не только в Риме, но и по всем городам Италии. От убийств не защищали ни храмы богов, ни очаг гостеприимства, ни отчий дом; мужья гибли в объятиях супруг, сыновья — в объятиях матерей.

При этом павшие жертвой гнева и вражды были лишь каплей в море среди тех, кого казнили ради их богатства. Палачи имели повод говорить, что такого-то сгубил его огромный дом, этого — сад, иного — тёплые купанья.

Но, кажется, всего невероятнее случай с Луцием Катилиной. В то время, когда исход войны был ещё под сомнением, он убил своего брата, а теперь стал просить Суллу, чтобы тот внёс покойника в проскрипционные списки как живого. Сулла так и сделал.

В благодарность за это Катилина убил некоего Марка Мария, члена враждебной партии, и принёс его голову Сулле, сидевшему на Форуме, а затем подошёл к находившейся вблизи кропильнице Аполлона и омыл себе руки.

Следовательно, очень большое внимание при составлении проскрипций уделялось имуществу вносимых в списки. Лишение детей и внуков прав наследования имущества убитых убедительно доказывает, что проскрипции были устроены не только с целью расправы с политическими противниками, но также с целью присвоения имущества проскрибированных.

Также имела место практика внесения человека в проскрипционный список без согласования с Суллой, из-за чего, в частности, от обогащения с помощью проскрипций был отстранён Марк Лициний Красс.

Под угрозой смерти находился в то время и будущий бессрочный диктатор Гай Юлий Цезарь, но его влиятельным родственникам удалось уговорить Суллу пощадить его. По версии Плутарха, Сулла сказал о Цезаре своим соратникам: «Вы ничего не понимаете, если не видите, что в этом мальчишке — много Мариев.». Светоний записал похожую версию

Сам Сулла, как обладающий высшей властью и будучи диктатором, стоял выше консулов. Пред ним, как пред диктатором, шли 24 ликтора с фасциями, столько же, сопровождало прежних царей. Многочисленные телохранители окружали Суллу. Существующие законы он начал отменять и вместо них издавал другие.

К числу наиболее известных мероприятий Суллы относится закон о магистратах — lex Cornelia de magistratibus, который установил новые возрастные цензы для желающих занять высшие государственные должности и создал некоторые ограничения для пресечения стремительной карьеры.

Так, возрастной ценз стал составлять 29 лет для квестора (по закону Виллия 180 до н. э. — lex Villia annalis — этот возраст составлял 27 лет), 39 лет для претора (33 года по закону Виллия) и 42 года для консула (36 лет по закону Виллия). То есть между исполнением должности квестора и претора должно было проходить не менее 10 лет.

Этим же законом Сулла также воспретил занимать должность претора ранее отправления должности квестора, а должность консула ранее отправления должности претора (ранее эти нормы часто нарушались, поскольку ещё не были закреплены законодательно). Кроме того, этим законом было запрещено занимать одну и ту же должность менее чем спустя 10 лет.

Сулла также резко уменьшил влияние должности народных трибунов, лишив её всякого значения (в частности, трибуны были лишены права законодательной инициативы) и законом воспретив народному трибуну занимать какую-либо другую должность.

Следствием этого было то, что все дорожившие своей репутацией или происхождением стали уклоняться в последующее время от должности трибуна. Возможно, поводом для ограничения власти и престижа народных трибунов для Суллы послужил пример братьев Тиберия и Гая Гракхов, а также Ливия Друза и Публия Сульпиция, которые, с точки зрения оптиматов и лично Суллы, причинили государству много зла.

К числу членов сената, совершенно обезлюдевшего из-за междоусобных распрей и войн, Сулла прибавил до 300 новых членов из наиболее знатных всадников, причём голосование каждого из них поручено было трибам. В состав народного собрания Сулла включил, даровав им свободу, свыше 10 000 наиболее молодых и крепких рабов, принадлежавших ранее убитым римлянам.

Всех их Сулла объявил римскими гражданами, по своему имени назвав их Корнелиями, чтобы тем самым иметь возможность пользоваться голосами 10 000 таких членов народного собрания, которые готовы были исполнять все его приказания.

То же самое он намеревался сделать и в отношении италийцев: он наделил служивших в его армии солдат 23 легионов (до 120 000 человек) большим количеством земли в городах, частью ещё не подвергшейся переделу, частью отнятой в виде штрафа от городов.

Также известно, что Сулла увеличил численность жрецов в жреческих коллегиях.

Считается, что Сулла также узаконил обращение плакированной монеты или даже возобновил её выпуск. Одновременно с этим Сулла усилил борьбу с фальшивомонетчиками, что должно было символизировать активизацию борьбы за стабилизацию финансового положения Римского государства.

Сам Сулла преподносил все свои действия народу как «устроение республики», то есть как совершенствование неписаной римской республиканской конституции.

В 79 году Сулла неожиданно для всех оставил свой пост бессрочного диктатора. При этом он открыто заявил, что готов дать отчёт обо всех своих действиях, после чего появлялся в городе публично без ликторов и телохранителей. Также Сулла не контролировал выборы консулов на 78 год и появился на форуме во время выборов как частное лицо.

Сулла не стал предпринимать никаких мер даже несмотря на то, что одним из консулов стал Марк Эмилий Лепид, крайне враждебно относившийся к Сулле и его реформам.

Став частным человеком, Сулла с большой расточительностью стал задавать игры для народа. Размах этих игр был очень широк: «излишек заготовленных припасов был так велик, что каждый день много еды вываливали в реку, а вино пили сорокалетнее и ещё более старое». При этом сам Сулла нарушал законы об ограничении роскоши, проведённые ранее им самим.

В это время у Суллы появились симптомы неизвестной болезни.

Он долгое время не знал, что у него во внутренностях язвы, а между тем всё тело его подверглось гниению и стало покрываться несметным количеством вшей. Многие были заняты тем, что днём и ночью снимали их с него, но то, что они успевали удалить было лишь каплей в море по сравнению с тем, что нарождалось вновь.

Всё его платье, ванна, вода для умыванья, пища кишели этим разлагающимся потоком, — так развилась его болезнь. Много раз в день погужался он в воду, чтобы вымыть своё тело и очиститься. Но всё было бесполезно.

В настоящее время считается, что Сулла был болен лобковым педикулёзом, который сочетался с неясной внутренней болезнью, осложнявшей или делавшей невозможной полноценное лечение.

Сулла умер в 78 году до н. э. Его смерть спровоцировала распрю между его сторонниками и противниками. К этим двум группировками принадлежали и консулы — Квинт Лутаций Катул Капитолин поддерживал сулланцев, а Марк Эмилий Лепид, несмотря на то, что он стал консулом при поддержке сулланца Гнея Помпея, принадлежал к пережившим проскрипции антисулланцам и возглавил противников торжественного погребения Суллы. Между тем, было принято решение о погребении его за государственный счёт на Марсовом поле.

Плутарх и Аппиан сохранили подробности погребения Суллы. Сперва его тело в царском облачении на золотом ложе пронесли по всей Италии, а перед ним носили знамёна и фасции. Затем в Рим стали стекаться его солдаты в полном вооружении. В Риме в память о нём произносили речи лучшие ораторы. В последний путь тело Суллы сопровождала огромная процессия.

Его тело было отнесено на Марсово поле, где хоронили только царей, на плечах нескольких самых сильных сенаторов. «День с утра выдался пасмурный, ждали дождя, и погребальная процессия тронулась только в девятом часу. Но сильный ветер раздул костёр, вспыхнуло жаркое пламя, которое охватило труп целиком. Когда костёр уже угасал и огня почти не осталось, хлынул ливень, не прекращавшийся до самой ночи».

Сохранились сведения, будто надпись на надгробии Суллы была составлена им самим: «Здесь лежит человек, который более, чем кто-либо из других смертных, сделал добра своим друзьям и зла врагам».

Древние авторы по-разному оценивали проводимые Суллой мероприятия, однако характеризовали его как яркую неоднозначную личность. В частности, ему неоднократно приписывалась сопутствующая ему во всех делах (вплоть до собственных похорон) удача.

Плутарх характеризовал Суллу как человека «переменчивого и с самим собой несогласного». Также Плутарх замечает, что Сулла был «крутой нравом и мстительный от природы», но «ради пользы умел сдерживать гнев, уступая расчёту».

По сообщению Плутарха, у Суллы были голубые глаза и красноватые пятна на лице, придававшие ему угрожающий вид.

В молодости Сулла был любовником состоятельной вольноотпущенницы Никополы, от которой после её смерти унаследовал имущество по завещанию. Основной биограф Суллы Плутарх называет первой женой Суллы Илию, второй — Элию, третьей — Клелию.

Однако неоднократно высказывалось предположение, что Юлия (Илия) — искажённое в греческой традиции написание имени Элии, либо наоборот.

После развода с Клелией (развод был дан под предлогом её бесплодия) Сулла женился на Цецилии Метелле, дочери Луция Цецилия Метелла Далматика и вдове Марка Эмилия Скавра. Благодаря этому браку Сулла сблизился с Метеллами, одним из наиболее влиятельных древнеримских родов в конце II — начале I века до н. э.

Вскоре после сложения Суллой полномочий диктатора Цецилия заболела и вскоре умерла. Сулла был по каким-то причинам ограничен на общение с умирающими религиозными запретами (возможно, из-за членства в коллегии понтификов), поэтому он не смог посетить свою умирающую супругу. После её смерти Сулла нарушил им же изданный закон об ограничениях на затраты во время похорон.

В последний раз Сулла женился в возрасте примерно 59 лет, незадолго до смерти. Его избранницей стала Валерия Мессала, с которой он познакомился на гладиаторских играх.

«Проходя мимо Суллы, за его спиною, она, протянув руку, вытащила шерстинку из его тоги и проследовала на свое место. На удивлённый взгляд Суллы Валерия ответила: „Да ничего особенного, император, просто и я хочу для себя малой доли твоего счастья“. Сулле приятно было это слышать, и он явно не остался равнодушен, потому что через подосланных людей разузнал об имени этой женщины, выведал, кто она родом и как живет
Плутарх. Сулла, 35».

От первой жены Илии/Юлии/Элии у Суллы была дочь Корнелия. Клелии был дан развод, поводом к чему Сулла называл её бесплодия, поэтому, очевидно, детей от неё у Суллы не было.

Сын Суллы Луций (предположительно, от Метеллы), не прожив шести лет, умер незадолго до смерти Цецилии Метеллы. После рождения Цецилией близнецов незадолго до её смерти Сулла нарушил ономастические религиозные обряды своего времени, чтобы дать детям имена Фауст (Фавст) и Корнелия Фауста (Корнелия Фавста), которые не употреблялись в Риме. В то же время, в соответствии с преданием, обнаруживший Ромула и Рема пастух носил похожее имя — Фаустул (Фавстул).

Последним ребёнком, родившимся от Суллы, была девочка Постумия (Постума).

Сулла был первым человеком в Риме, кто использовал данные ему сенатом легионы для развязывания гражданской войны и захвата власти. Но хотя Сулла захватил власть с помощью армии (более того — с помощью активных военных действий), он удерживал её без прямого вмешательства войск.

Сулла также был первым, кто был избран диктатором не на 6 месяцев, как того требовала неписаная римская конституция, а «до тех пор, пока Рим, Италия, вся римская держава, потрясенная междоусобными распрями и войнами, не укрепится». В то же время, он сложил свои полномочия досрочно.

Мероприятия, проведённые Суллой, при всей своей кровавости, способствовали стабилизации положения в государстве и восстановлению влияния сената после потрясений. Считается, что Сулла проводил политику, выгодную прежде всего богатым землевладельцам.

В то же время, множество родовитых, а значит, влиятельных сенаторов из уважаемых семейств (в основном тех, что по разным причинам примкнули к Марию и Цинне) было уничтожено во время проскрипций, а на их месте оказались люди, преданные лично Сулле.

Кроме того, новые сенаторы, вышедшие в основном из всадников, гораздо активнее занимались торговлей, которая раньше считалась занятием, недостойным патриция.

Более того, богатства многочисленных семейств были сконцентрированны в руках немногочисленной элиты, близкой к Сулле (достаточно сказать, что в будущем богатейшие люди Рима, Красс и Лукулл, стали сенаторами именно в это время).

Следует особо отметить наделение землёй 120 000 сулланских ветеранов. Земля для наделов была изыскана в Италии — отобрана у изгнанных и проскрибированных либо у враждебных Сулле племён самнитов и луканцев.

Это содействовало не только расширению мелкого свободного землевладения на фоне прежнего подъёма крупных хозяйств с использованием рабской силы, но и широкой латинизации Италии.

Оценка деятельности Суллы в историографии

Конституция Суллы — важнейший этап в подготовке государственно-правового оформления императорской власти.

Диктатура Суллы, несмотря на её кратковременность, нанесла серьёзный удар плебсу и его политическому положению. Ни о какой консолидации плебса как самостоятельной политической силы теперь не может быть и речи.

В советской историографии мы встречаем значительно более единодушную оценку деятельности Суллы. Его классовые позиции ясны: он был защитником интересов сенатской аристократии. Проведенные им реформы возвращали Рим к догракханским временам.

Основная же слабость его политики состояла в том, что он, используя новые методы и приемы политической борьбы — опора на армию, бессрочная диктатура, — стремился возродить уже отжившую политическую форму: правление сенатской олигархии.

Сулла вновь победил и установил порядок в Риме с помощью насилия и кровопролития. Сулла истребил многих всадников, заставил замолчать народных трибунов и обуздал консулов.

Первым военным диктатором нового типа стал Сýлла. Он достиг диктатуры, опираясь на победоносную армию. Во главе мятежной армии Сулла штурмом захватил Рим, без суда и следствия истребил своих политических противников. Народное собрание избрало Суллу диктатором для издания законов и устроения республики, то есть для реформирования республиканского государственного строя. Сулла, признавая верховенство народа, действуя насилием, приказал себя избрать в диктаторы народному собранию, а не сенату. Однако практически это признаваемое всеми народное верховенство являлось фикцией-вымыслом. Диктатура Суллы (82 - 79 гг. до н.э.) значительно отличалась от старой республиканской диктатуры:

1. Срок её заранее не определялся. Она могла прекратиться только по усмотрению диктатора. Если бы только Сулла захотел, он бы мог удержать в своих руках единоличную власть пожизненно.

2. Власть диктатора освобождалась от всяких ограничений, включая veto трибунов.

3. Его власть не подчинялась никаким законам государства, а сам диктатор получал право издавать законы без согласия народа.

4. Диктатору предоставлялось неограниченное право уголовных наказаний, даже право лишения жизни и имущества. Уголовный суд диктатора освобождался от апелляции к народному собранию.

Диктатура Суллы разрушала республику и ознаменовала переход к единовластию.

Диктатура Цезаря

В 46 г. до н.э. произошло установление военной диктатуры победоносного полководца Гая Юлия Цезаря, который, как и Сулла, опирался на преданную ему армию. Положение единоличного главы государства ему предоставлялось сенатом и народом. Он был избран диктатором сначала на десять лет, а потом пожизненно. Вместе с тем он соединил в своём лице пожизненно или на продолжительное время наиболее значительные республиканские должности. Цезаря пожизненно избрали цензором, плебейским трибуном, на десять лет консулом. Его объявили, подобно трибунам, священным и неприкосновенным.

Сенат потерял свою независимость. Цезарь увеличил состав сенат до 900 человек, назначив туда своих высших офицеров и новых граждан из провинциалов. Народные собрания сохранялись. Однако при выборах магистратов и издании законов народ следовал прямым указаниям Цезаря. Цезарь сделался единовластным, соблюдая республиканские формы.

В 44 г. до н.э. Цезаря убили республиканцы. Борьба за власть продолжалась и завершилась победой приёмного сына Цезаря Октавиáна Áвгуста, который сделался единовластным правителем государства. Это произошло в 27 г. до н.э., который считается концом республики и началом империи в Риме.

Лекция № 7. Государственный строй Рима в период империи: принципат и доминат. Изменения в правовом положении населения

Империя - это монархическое государство, во главе которого стоит лицо с титулом императора. Период империи делится на два этапа: принципат (27 г. до н.э. - 284 г.) - ранняя империя и доминат (284 - 476 гг.) - поздняя империя.

Юридическая природа принципата

Принципáт - это монархия, маскируемая республиканскими учреждениями, когда единоличная власть императора скрывалась за республиканскими учреждениями. Принципат представлял собой компромисс между монархическими и республиканскими принципами. Это объяснялось тем, что резкий разрыв с традициями пятисотлетней республики был неприемлем для римлян. Они считали, что только у вáрваров может быть неограниченная царская власть, имеющая божественное происхождение, независимая от народа. Вместе с тем при упадке республиканских учреждений огромное римское государство нуждалось в единоличной власти.

Название периода принципата происходит от титула прúнцепса (princeps). В период республики титулом «princeps senatus» именовался первый сенатор. В период принципата принцепс считался первым и лучшим гражданином республики, высшим республиканским магистратом, главой государства. Принцепс обладал титулом императора. Почетное звание императора присваивалось ещё в период республики полководцам, одержавшим крупные победы, а со времени Октавиана Августа (27 г. до н. э.-14 г.) и его преемников стало обозначать носителя верховной власти.

Принцепс избирался сенатом пожизненно. Римский народ и сенат делегировали, передавали всю полноту власти - импéриум одному лицу - принцепсу (императору) бессрочно, который обязывался править в интересах общего блага. Император имел власть потому, что был избран сенатом и народом. Он считался представителем народа. Верховная власть по-прежнему в теории принадлежала народу, а власть императора считалась делегированной, производной от народа. Для прочности власти император обожествлялся, признавался богом.

[перевод Г.А. Стратановского и К.П. Лампсакова]

1. ... Когда Сулла захватил власть, он не смог ни угрозами, ни обещаниями побудить Цезаря к разводу с Корнелией, дочерью Цинны, бывшего одно время единоличным властителем Рима; поэтому Сулла конфисковал приданое Корнелии. Причиной же ненависти Суллы к Цезарю было родство последнего с Марием, ибо Марий Старший был женат на Юлии, тетке Цезаря; от этого брака родился Марий Младший, который был, следовательно, двоюродным братом Цезаря. Занятый вначале многочисленными убийствами и неотложными делами, Сулла не обращал на Цезаря внимания, но тот, не довольствуясь этим, выступил публично, добиваясь жреческой должности, хотя сам едва достиг юношеского возраста. Сулла воспротивился этому и сделал так, что Цезарь потерпел неудачу. Он намеревался даже уничтожить Цезаря и, когда ему говорили, что бессмысленно убивать такого мальчишку, ответил: «Вы ничего не понимаете, если не видите, что в этом мальчишке – много Мариев». Когда Цезарь узнал об этих словах Суллы, он долгое время скрывался, скитаясь в земле сабинян. Но однажды, когда он занемог и его переносили из одного дома в другой, он наткнулся ночью на отряд сулланских воинов, осматривавших эту местность, чтобы задерживать всех скрывающихся. Дав начальнику отряда Корнелию два таланта, Цезарь добился того, что был отпущен, и тотчас, добравшись до моря, отплыл в Вифинию, к царю Никомеду.

Проведя здесь немного времени, он на обратном пути у острова Фармакуссы был захвачен в плен пиратами, которые уже тогда имели большой флот и с помощью своих бесчисленных кораблей властвовали над морем. 2. Когда пираты потребовали у него выкупа в двадцать талантов, Цезарь рассмеялся, заявив, что они не знают, кого захватили в плен, и сам предложил дать им пятьдесят талантов. Затем, разослав своих людей в различные города за деньгами, он остался среди этих свирепых киликийцев с одним только другом и двумя слугами; несмотря на это, он вел себя так высокомерно, что всякий раз, собираясь отдохнуть, посылал приказать пиратам, чтобы те не шумели. Тридцать восемь дней пробыл он у пиратов, ведя себя так, как если бы они были его телохранителями, а не он их пленником, и без малейшего страха забавлялся и шутил с ними. Он писал поэмы и речи, декламировал их пиратам и тех, кто не выражал своего восхищения, называл в лицо неучами и варварами, часто со смехом угрожая повесить их. Те же охотно выслушивали эти вольные речи, видя в них проявление благодушия и шутливости. Однако, как только прибыли выкупные деньги из Милета и Цезарь, выплатив их, был освобожден, он тотчас снарядил корабли и вышел из милетской гавани против пиратов. Он застал их еще стоящими на якоре у острова и захватил в плен бо льшую часть из них. Захваченные богатства он взял себе в качестве добычи, а людей заключил в тюрьму в Пергаме. Сам он отправился к Юнку, наместнику Азии, находя, что тому, как претору, надлежит наказать взятых в плен пиратов. Однако Юнк, смотревший с завистью на захваченные деньги (ибо их было немало), заявил, что займется рассмотрением дела пленников, когда у него будет время; тогда Цезарь, распрощавшись с ним, направился в Пергам, приказал вывести пиратов и всех до единого распять, как он часто предсказывал им на острове, когда они считали его слова шуткой.

3. Тем временем могущество Суллы пошло на убыль, а друзья Цезаря стали звать его в Рим. Однако Цезарь сначала отправился на Родос, в школу Аполлония, сына Молона, у которого учился и Цицерон и который славился не только ораторским искусством, но и своими нравственными достоинствами. Цезарь, как сообщают, и от природы был в высшей степени одарен способностями к красноречию на государственном поприще и ревностно упражнял свое дарование, так что, бесспорно, ему принадлежало второе место в этом искусстве; однако первенствовать в красноречии он отказался, заботясь больше о том, чтобы стать первым благодаря власти и силе оружия; будучи занят военными и гражданскими предприятиями, с помощью которых он подчинил себе государство, он не дошел в ораторском искусстве до того предела, который был ему указан природой. Позднее в своем произведении, направленном против сочинения Цицерона о Катоне, он сам просил не сравнивать это слово воина с искусной речью одаренного оратора, посвятившего много времени усовершенствованию своего дара.

4. По прибытии в Рим Цезарь привлек к суду Долабеллу по обвинению в вымогательствах в провинции, и многие из греческих городов представили ему свидетелей. Долабелла, однако, был оправдан. Чтобы отблагодарить греков за их усердие, Цезарь взялся вести их дело, которое они начали у претора Македонии Марка Лукулла против Публия Антония, обвиняя его во взяточничестве. Цезарь так энергично повел дело, что Антоний обратился с жалобой к народным трибунам в Рим, ссылаясь на то, что в Греции он не находится в равном положении с греками.

В самом Риме Цезарь, благодаря своим красноречивым защитительным речам в судах, добился блестящих успехов, а своей вежливостью и ласковой обходительностью стяжал любовь простонародья, ибо он был более внимателен к каждому, чем можно было ожидать в его возрасте. Да и его обеды, пиры и вообще блестящий образ жизни содействовали постепенному росту его влияния в государстве. Сначала завистники Цезаря не обращали на это внимания, считая, что он будет забыт сразу же после того, как иссякнут его средства. Лишь когда было поздно, когда эта сила уже так выросла, что ей трудно было что-либо противопоставить, и направилась прямо на ниспровержение существующего строя, они поняли, что нельзя считать незначительным начало ни в каком деле. То, что не пресечено в зародыше, быстро возрастает, ибо в самом пренебрежении оно находит условия для беспрепятственного развития. Цицерон, как кажется, был первым, кто считал подозрительной и внушающей опасения деятельность Цезаря, по внешности спокойную, подобно гладкому морю, и распознал в этом человеке смелый и решительный характер, скрывающийся под маской ласковости и веселости. Он говорил, что во всех помыслах и образе действий Цезаря он усматривает тираннические намерения. «Но, – добавлял он, – когда я вижу, как тщательно уложены его волосы и как он почесывает голову одним пальцем, мне всегда кажется, что этот человек не может замышлять такое преступление, как ниспровержение римского государственного строя». Но об этом – позже.

5. Первое доказательство любви к нему народа Цезарь получил в то время, когда, добиваясь должности военного трибуна одновременно с Гаем Помпилием, был избран бо льшим числом голосов, нежели тот, второе же, и еще более явное, когда после смерти своей тетки Юлии, жены Мария, он не только произнес на форуме блестящую похвальную речь умершей, но и осмелился выставить во время похорон изображения Мария, которые были показаны впервые со времени прихода к власти Суллы, так как Марий и его сторонники были объявлены врагами государства. Некоторые подняли голос против этого поступка, но народ криком и громкими рукоплесканиями показал свое одобрение Цезарю, который спустя столь долгое время как бы возвращал честь Мария из Аида в Рим.

Держать надгробные речи при погребении старых женщин было у римлян в обычае, в отношении же молодых такого обычая не было, и первым сделал это Цезарь, когда умерла его жена. И это вызвало одобрение народа и привлекло его симпатии к Цезарю, как к человеку кроткого и благородного нрава. После похорон жены от отправился в Испанию в качестве квестора при преторе Ветере, которого он всегда почитал и сына которого позже, когда сам стал претором, сделал квестором. Вернувшись после отправления этой должности, он женился третьим браком на Помпее, имея от Корнелии дочь, которую впоследствии выдал замуж за Помпея Магна.

Щедро расточая свои деньги и покупая, казалось, ценой величайших трат краткую и непрочную славу, в действительности же стяжая величайшие блага за дешевую цену, он, как говорят, прежде чем получить первую должность, имел долгов на тысячу триста талантов. Назначенный смотрителем Аппиевой дороги, он издержал много собственных денег, затем, будучи эдилом, выставил триста двадцать пар гладиаторов, а пышными издержками на театры, церемонии и обеды затмил всех своих предшественников. Но и народ, со своей стороны, стал настолько расположен к нему, что каждый выискивал новые должности и почести, которыми можно было вознаградить Цезаря.

6. Рим тогда разделялся на два стана – приверженцев Суллы, имевших большую силу, и сторонников Мария, которые были полностью разгромлены, унижены и влачили жалкое существование. Чтобы вновь укрепить и повести за собой марианцев, Цезарь, когда воспоминания о его щедрости в должности эдила были еще свежи, ночью принес на Капитолий и поставил сделанные втайне изображения Мария и богинь Победы, несущих трофеи. На следующее утро вид этих блестевших золотом и сделанных чрезвычайно искусно изображений, надписи на которых повествовали о победах над кимврами, вызвал у смотрящих чувство изумления перед отвагой человека, воздвигнувшего их (имя его, конечно, не осталось неизвестным). Слух об этом вскоре распространился, и римляне сбежались поглядеть на изображения. При этом одни кричали, что Цезарь замышляет тираннию, восстанавливая почести, погребенные законами и постановлениями сената, и что он испытывает народ, желая узнать, готов ли тот, подкупленный его щедростью, покорно терпеть его шутки и затеи. Марианцы же, напротив, сразу появившись во множестве, подбодряли друг друга и с рукоплесканиями заполнили Капитолий; у многих из них выступили слезы радости при виде изображения Мария, и они превозносили Цезаря величайшими похвалами, как единственного человека, который достоин родства с Марием. По этому поводу было созвано заседание сената, и Лутаций Катул, пользовавшийся тогда наибольшим влиянием у римлян, выступил с обвинением против Цезаря, бросив известную фразу: «Итак, Цезарь покушается на государство уже не путем подкопа, но с осадными машинами». Но Цезарь так умело выступил в свою защиту, что сенат остался удовлетворенным, и сторонники Цезаря еще более осмелели и призывали его ни перед чем не отступать в своих замыслах, ибо поддержка народа обеспечит ему первенство и победу над противниками.

7. Между тем умер верховный жрец Метелл, и два известнейших человека, пользовавшихся огромным влиянием в сенате, – Сервилий Исаврийский и Катул, – боролись друг с другом, добиваясь этой должности. Цезарь не отступил перед ними и также выставил в Народном собрании свою кандидатуру. Казалось, что все соискатели пользуются равною поддержкой, но Катул, из-за высокого положения, которое он занимал, более других опасался неясного исхода борьбы и потому начал переговоры с Цезарем, предлагая ему большую сумму денег, если он откажется от соперничества. Цезарь, однако, ответил, что будет продолжать борьбу, даже если для этого придется еще бо льшую сумму взять в долг. В день выборов, прощаясь со своей матерью, которая прослезилась, провожая его до дверей, он сказал: «Сегодня, мать, ты увидишь своего сына либо верховным жрецом, либо изгнанником». На выборах Цезарь одержал верх и этим внушил сенату и знати опасение, что он сможет увлечь народ на любую дерзость.

Поэтому Пизон и Катул упрекали Цицерона, пощадившего Цезаря, который был замешан в заговоре Катилины. Как известно, Катилина намеревался не только свергнуть существующий строй, но и уничтожить всякую власть и произвести полный переворот. Сам он покинул город, когда против него появились лишь незначительные улики, а важнейшие замыслы оставались еще скрытыми, Лентула же и Цетега оставил в Риме, чтобы они продолжали плести заговор.

Неизвестно, оказывал ли тайно Цезарь в чем-нибудь поддержку и выражал ли сочувствие этим людям, но в сенате, когда они были полностью изобличены и консул Цицерон спрашивал у каждого сенатора его мнение о наказании виновных, все высказывались за смертную казнь, пока очередь не дошла до Цезаря, который выступил с заранее обдуманной речью, заявив, что убивать без суда людей, выдающихся по происхождению своему и достоинству, несправедливо и не в обычае римлян, если это не вызвано крайней необходимостью. Если же впредь до полной победы над Катилиной они будут содержаться под стражей в италийских городах, которые может выбрать сам Цицерон, то позже сенат сможет в обстановке мира и спокойствия решить вопрос о судьбе каждого из них.

8. Это предложение показалось настолько человеколюбивым и было так сильно и убедительно обосновано, что не только те, кто выступал после Цезаря, присоединились к нему, но и многие из говоривших ранее стали отказываться от своего мнения и поддерживать предложение Цезаря, пока очередь не дошла до Катона и Катула. Эти же начали горячо возражать, а Катон даже высказал в своей речи подозрение против Цезаря и выступил против него со всей резкостью. Наконец, было решено казнить заговорщиков, а когда Цезарь выходил из здания сената, то на него набросилось с обнаженными мечами много сбежавшихся юношей из числа охранявших тогда Цицерона. Но, как сообщают, Курион, прикрыв Цезаря своей тогой, благополучно вывел его, да и сам Цицерон, когда юноши оглянулись, знаком удержал их, либо испугавшись народа, либо вообще считая такое убийство несправедливым и противозаконным. Если все это правда, то я не понимаю, почему Цицерон в сочинении о своем консульстве ничего об этом не говорит. Позже его обвиняли в том, что он не воспользовался представившейся тогда прекрасной возможностью избавиться от Цезаря, а испугался народа, необычайно привязанного к Цезарю. Эта привязанность проявилась через несколько дней, когда Цезарь пришел в сенат, чтобы защищаться против выдвинутых подозрений, и был встречен враждебным шумом. Видя, что заседание затягивается дольше обычного, народ с криками сбежался и обступил здание, настоятельно требуя отпустить Цезаря.

Поэтому и Катон, сильно опасаясь восстания неимущих, которые, возлагая надежды на Цезаря, воспламеняли и весь народ, убедил сенат учредить ежемесячные хлебные раздачи для бедняков. Это прибавило к остальным расходам государства новый – в сумме семи миллионов пятисот тысяч драхм ежегодно, но зато отвратило непосредственно угрожавшую великую опасность, так как лишило Цезаря большей части его влияния как раз в то время, когда он собирался занять должность претора и вследствие этого должен был стать еще опаснее.

9. Однако год его претуры прошел спокойно, и лишь в собственном доме Цезаря произошел неприятный случай. Был некий человек из числа старинной знати, известный своим богатством и красноречием, но в бесчинстве и дерзости не уступавший никому из прославленных распутников. Он был влюблен в Помпею, жену Цезаря, и пользовался взаимностью. Но женские комнаты строго охранялись, а мать Цезаря Аврелия, почтенная женщина, своим постоянным наблюдением за невесткой делала свидания влюбленных трудными и опасными.

У римлян есть богиня, которую они называют Доброю, а греки – Женскою. Фригийцы выдают ее за свою, считая супругою их царя Мидаса, римляне утверждают, что это нимфа Дриада, жена Фавна, по словам же греков – она та из матерей Диониса, имя которой нельзя называть. Поэтому женщины, участвующие в ее празднике, покрывают шатер виноградными лозами, и у ног богини помещается, в соответствии с мифом, священная змея. Ни одному мужчине нельзя присутствовать на празднестве и даже находиться в доме, где справляется торжество; лишь женщины творят священные обряды, во многом, как говорят, похожие на орфические. Когда приходит день праздника, консул или претор, в доме которого он справляется, должен покинуть дом вместе со всеми мужчинами, жена же его, приняв дом, производит священнодействия. Главная часть их совершается ночью, сопровождаясь играми и музыкой.

10. В том году праздник справляла Помпея, и Клодий, не имевший еще бороды и поэтому рассчитывавший остаться незамеченным, явился туда, переодевшись в наряд арфистки и неотличимый от молодой женщины. Он нашел двери отпертыми и был благополучно проведен в дом одною из служанок, посвященной в тайну, которая и отправилась вперед, чтобы известить Помпею. Так как она долго не возвращалась, Клодий не вытерпел ожидания на одном месте, где он был оставлен, и стал пробираться вперед по большому дому, избегая ярко освещенных мест. Но с ним столкнулась служанка Аврелии и полагая, что перед ней женщина, стала приглашать его принять участие в играх и, несмотря на его сопротивление, повлекла его к остальным, спрашивая, кто он и откуда. Когда Клодий ответил, что он ожидает Абру (так звали ту служанку Помпеи), голос выдал его, и служанка Аврелии бросилась на свет, к толпе, и стала кричать, что она обнаружила мужчину. Все женщины были перепуганы этим, Аврелия же, прекратив совершение таинств и прикрыв святыни, приказала запереть двери и начала обходить со светильниками весь дом в поисках Клодия. Наконец его нашли укрывшимся в комнате служанки, которая помогла ему войти в дом, и женщины, обнаружившие его, выгнали его вон. Женщины, разойдясь по домам, еще ночью рассказали своим мужьям о случившемся.

На следующий день по всему Риму распространился слух, что Клодий совершил кощунство и повинен не только перед оскорбленными им, но и перед городом и богами. Один из народных трибунов публично обвинил Клодия в нечестии, и наиболее влиятельные сенаторы выступили против него, обвиняя его наряду с прочими гнусными беспутствами в связи со своей собственной сестрой, женой Лукулла. Но народ воспротивился их стараниям и принял Клодия под защиту, что принесло тому большую пользу в суде, ибо судьи были напуганы и дрожали перед чернью. Цезарь тотчас же развелся с Помпеей. Однако, будучи призван на суд в качестве свидетеля, он заявил, что ему ничего не известно относительно того, в чем обвиняют Клодия. Это заявление показалось очень странным, и обвинитель спросил его: «Но почему же тогда ты развелся со своей женой?» «Потому, – ответил Цезарь, – что на мою жену не должна падать даже тень подозрения». Одни говорят, что он ответил так, как действительно думал, другие же – что он сделал это из угождения народу, желавшему спасти Клодия. Клодий был оправдан, так как большинство судей подало при голосовании таблички с неразборчивой подписью, чтобы осуждением не навлечь на себя гнев черни, а оправданием – бесславие среди знатных.

11. После претуры Цезарь получил в управление провинцию Испанию. Так как он не смог прийти к соглашению со своими кредиторами, с криком осаждавшими его и противодействовавшими его отъезду, он обратился за помощью к Крассу, самому богатому из римлян. Крассу нужны были сила и энергия Цезаря для борьбы против Помпея; поэтому он удовлетворил наиболее настойчивых и неумолимых кредиторов Цезаря и, дав поручительство на сумму в восемьсот тридцать талантов, предоставил Цезарю возможность отправиться в провинцию.

Рассказывают, что, когда Цезарь перевалил через Альпы и проезжал мимо бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его приятели спросили со смехом: «Неужели и здесь есть соревнование из-за должностей, споры о первенстве, раздоры среди знати?» «Что касается меня, – ответил им Цезарь с полной серьезностью, – то я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме». В другой раз, уже в Испании, читая на досуге что-то из написанного о деяниях Александра, Цезарь погрузился на долгое время в задумчивость, а потом даже прослезился. Когда удивленные друзья спросили его о причине, он ответил: «Неужели вам кажется недостаточной причиной для печали то, что в моем возрасте Александр уже правил столькими народами, а я до сих пор еще не совершил ничего замечательного!»

12. Сразу же по прибытии в Испанию он развил энергичную деятельность. Присоединив в течение нескольких дней к своим двадцати когортам еще десять, но выступил с ними против каллаиков и лузитанцев, которых и победил, дойдя затем до Внешнего моря и покорив несколько племен, ранее не подвластных римлянам. Достигнув такого успеха в делах военных, Цезарь не хуже руководил и гражданскими: он установил согласие в городах и прежде всего уладил споры между заимодавцами и должниками. А именно, он предписал, чтобы из ежегодных доходов должника одна треть оставалась ему, остальное же шло заимодавцам, пока таким образом долг не будет выплачен. Совершив эти дела, получившие всеобщее одобрение, Цезарь выехал из провинции, где он и сам разбогател и дал возможность обогатиться во время походов своим воинам, которые провозгласили его императором.

13. Лицам, домогающимся триумфа, надлежало оставаться вне Рима, а ищущим консульской должности – присутствовать в городе. Цезарь, который вернулся как раз во время консульских выборов, не знал, что ему предпочесть, и поэтому обратился в сенат с просьбой разрешить ему домогаться консульской должности заочно, через друзей. Катон первым выступил против этого требования, настаивая на соблюдении закона. Когда же он увидел, что Цезарь успел многих расположить в свою пользу, то, чтобы затянуть разрешение вопроса, произнес речь, которая продолжалась целый день. Тогда Цезарь решил отказаться от триумфа и добиваться должности консула.

Итак, он прибыл в Рим и сразу же предпринял ловкий шаг, введя в заблуждение всех, кроме Катона. Ему удалось примирить Помпея и Красса, двух людей, пользовавшихся наибольшим влиянием в Риме. Тем, что Цезарь взамен прежней вражды соединил их дружбой, он поставил могущество обоих на службу себе самому и под прикрытием этого человеколюбивого поступка произвел незаметно для всех настоящий государственный переворот. Ибо причиной гражданских войн была не вражда Цезаря и Помпея, как думает большинство, но в большей степени их дружба, когда они сначала соединились для уничтожения власти аристократии, а затем поднялись друг против друга. Катон же, который часто верно предсказывал исход событий, приобрел за это вначале репутацию неуживчивого и сварливого человека, а впоследствии – славу советчика, хотя и разумного, но несчастливого.

14. Итак, Цезарь, поддерживаемый с двух сторон, благодаря дружбе с Помпеем и Крассом, добился успеха на выборах и с почетом был провозглашен консулом вместе с Кальпурнием Бибулом. Едва лишь он вступил в должность, как из желания угодить черни внес законопроекты, более приличествовавшие какому-нибудь дерзкому народному трибуну, нежели консулу, – законопроекты, предлагавшие вывод колоний и раздачу земель. В сенате все лучшие граждане высказались против этого, и Цезарь, который давно уже искал к тому повода, поклялся громогласно, что черствость и высокомерие сенаторов вынуждают его против его воли обратиться к народу для совместных действий. С этими словами он вышел на форум. Здесь, поставив рядом с собой с одной стороны Помпея, с другой – Красса, он спросил, одобряют ли они предложенные законы. Когда они ответили утвердительно, Цезарь обратился к ним с просьбой помочь ему против тех, кто грозится противодействовать этим законопроектам с мечом в руке. Оба обещали ему свою поддержку, а Помпей прибавил, что против поднявших мечи он выйдет не только с мечом, но и со щитом. Эти слова огорчили аристократов, которые сочли это выступление сумасбродной, ребяческой речью, не приличествующей достоинству самого Помпея и роняющей уважение к сенату, зато народу они очень понравились.

Чтобы еще свободнее использовать в своих целях могущество Помпея, Цезарь выдал за него свою дочь Юлию, хотя она и была уже помолвлена с Сервилием Цепионом, последнему же он обещал дочь Помпея, которая также не была свободна, ибо была обручена с Фавстом, сыном Суллы. Немного позже сам Цезарь женился на Кальпурнии, дочери Пизона, которого он провел в консулы на следующий год. Это вызвало сильное негодование Катона, заявлявшего, что нет сил терпеть этих людей, которые брачными союзами добывают высшую власть в государстве и с помощью женщин передают друг другу войска, провинции и должности.

Бибул, товарищ Цезаря по консульству, всеми силами противодействовал его законопроектам; но так как он ничего не добился и даже вместе с Катоном рисковал быть убитым на форуме, то заперся у себя дома и не появлялся до истечения срока должности. Помпей вскоре же после своей свадьбы заполнил форум вооруженными воинами и этим помог народу добиться утверждения законов, а Цезарю получить в управление на пять лет обе Галлии – Предальпийскую и Заальпийскую – вместе с Иллириком и четыре легиона. Катона, который отважился выступить против этого, Цезарь отправил в тюрьму, рассчитывая, что тот обратится с жалобой к народным трибунам. Однако, видя, что Катон, не говоря ни слова, позволяет увести себя и что не только лучшие граждане угнетены этим, но и народ, из уважения к добродетели Катона, молча и в унынии следует за ним, Цезарь сам тайком попросил одного из народных трибунов освободить Катона.

Из остальных сенаторов лишь очень немногие посещали вместе с Цезарем заседания сената, прочие же, недовольные оскорблением их достоинства, воздерживались от участия в делах. Когда Консидий, один из самых престарелых, сказал однажды, что они не приходят из страха перед оружием и воинами, Цезарь спросил его: «Так почему же ты не боишься и не остаешься дома?» Консидий отвечал: «Меня освобождает от страха моя старость, ибо краткий срок жизни, оставшийся мне, не требует большой осторожности».

Но наиболее позорным из всех тогдашних событий считали то, что в консульство Цезаря народным трибуном был избран тот самый Клодий, который осквернил и брак Цезаря и таинство ночного священнодействия. Избран же он был с целью погубить Цицерона; и сам Цезарь отправился в свою провинцию лишь после того, как с помощью Клодия ниспроверг Цицерона и добился его изгнания из Италии.

15. Таковы были дела, которые он совершил перед Галльскими войнами. Что же касается до времени, когда Цезарь вел эти войны и ходил в походы, подчинившие Галлию, то здесь он как бы начал иную жизнь, вступив на путь новых деяний. Он выказал себя не уступающим никому из величайших, удивительнейших полководцев и военных деятелей. Ибо, если сравнить с ним Фабиев, Сципионов и Метеллов или живших одновременно с ним и незадолго до него Суллу, Мария, обоих Лукуллов и даже самого Помпея, воинская слава которого превозносилась тогда до небес, то Цезарь своими подвигами одних оставит позади по причине суровости мест, в которых он вел войну, других – в силу размеров страны, которую он завоевал, третьих – имея в виду численность и мощь неприятеля, которого он победил, четвертых – принимая в расчет дикость и коварство, с которыми ему пришлось столкнуться, пятых – человеколюбием и снисходительностью к пленным, шестых – подарками и щедростью к своим воинам и, наконец, всех – тем, что он дал больше всего сражений и истребил наибольшее число врагов. Ибо за те неполные десять лет, в течение которых он вел войну в Галлии, он взял штурмом более восьмисот городов, покорил триста племен, сражался с тремя миллионами людей, из которых один миллион уничтожил во время битв и столько же захватил в плен.

16. Он пользовался такой любовью и преданностью своих воинов, что даже те люди, которые в других войнах ничем не отличились, с непреодолимой отвагой шли на любую опасность ради славы Цезаря. Примером может служить Ацилий, который в морском сражении у Массилии вскочил на вражеский корабль и, когда ему отрубили мечом правую руку, удержал щит в левой, а затем, нанося этим щитом удары врагам в лицо, обратил всех в бегство и завладел кораблем.

Другой пример – Кассий Сцева, который в битве при Диррахии, лишившись глаза, выбитого стрелой, раненный в плечо и бедро дротиками и принявший своим щитом удары ста тридцати стрел, кликнул врагов, как бы желая сдаться; но когда двое из них подошли к нему, то одному он отрубил руку мечом, другого обратил в бегство ударом в лицо, а сам был спасен своими, подоспевшими на помощь.

В Британии однажды передовые центурионы попали в болотистые, залитые водой места и подверглись здесь нападению противника. И вот один на глазах Цезаря, наблюдавшего за стычкой, бросился вперед и, совершив много удивительных по смелости подвигов, спас центурионов из рук варваров, которые разбежались, а сам последним кинулся в протоку, и где вплавь, где вброд перебрался на другую сторону, насилу преодолев все препятствия и потеряв при этом щит. Цезарь и стоявшие вокруг встретили его криками изумления и радости, а воин в большом смущении, со слезами бросился к ногам Цезаря, прося у него прощения за потерю щита.

В Африке Сципион захватил одно из судов Цезаря, на котором плыл назначенный квестором Граний Петрон. Захватившие объявили всю команду корабля своей добычей, квестору же обещали свободу. Но тот ответил, что воины Цезаря привыкли дарить пощаду, но не получать ее от других, и с этими словами бросился на собственный меч.

17. Подобное мужество и любовь к славе Цезарь сам взрастил и воспитал в своих воинах прежде всего тем, что щедро раздавал почести и подарки: он желал показать, что добытые в походах богатства копит не для себя, не для того, чтобы самому утопать в роскоши и наслаждениях, но хранит их как общее достояние и награду за воинские заслуги, оставляя за собой лишь право распределять награды между отличившимися. Вторым средством воспитания войска было то, что он сам добровольно бросался навстречу любой опасности и не отказывался переносить какие угодно трудности. Любовь его к опасностям не вызывала удивления у тех, кто знал его честолюбие, но всех поражало, как он переносил лишения, которые, казалось, превосходили его физические силы, ибо он был слабого телосложения, с белой и нежной кожей, страдал головными болями и падучей, первый припадок которой, как говорят, случился с ним в Кордубе. Однако он не использовал свою болезненность как предлог для изнеженной жизни, но, сделав средством исцеления военную службу, старался беспрестанными переходами, скудным питанием, постоянным пребыванием под открытым небом и лишениями победить свою слабость и укрепить свое тело. Спал он большей частью на повозке или на носилках, чтобы использовать для дела и часы отдыха. Днем он объезжал города, караульные отряды и крепости, причем рядом с ним сидел раб, умевший записывать за ним, а позади один воин с мечом. Он передвигался с такой быстротой, что в первый раз проделал путь от Рима до Родана за восемь дней. Верховая езда с детства была для него привычным делом. Он умел, отведя руки назад и сложив их за спиной, пустить коня во весь опор. А во время этого похода он упражнялся еще и в том, чтобы, сидя на коне, диктовать письма, занимая одновременно двух или даже, как утверждает Оппий, еще большее число писцов. Говорят, что Цезарь первым пришел к мысли беседовать с друзьями по поводу неотложных дел посредством писем, когда величина города и исключительная занятость не позволяли встречаться лично.

Как пример его умеренности в пище приводят следующий рассказ. Однажды в Медиолане он обедал у своего гостеприимца Валерия Леона, и тот подал спаржу, приправленную не обыкновенным оливковым маслом, а миррой. Цезарь спокойно съел это блюдо, а к своим друзьям, выразившим недовольство, обратился с порицанием: «Если вам что-либо не нравится, – сказал он, – то вполне достаточно, если вы откажетесь есть. Но если кто берется порицать подобного рода невежество, тот сам невежа». Однажды он был застигнут в пути непогодой и попал в хижину одного бедняка. Найдя там единственную комнату, которая едва была в состоянии вместить одного человека, он обратился к своим друзьям со словами: «Почетное нужно предоставлять сильнейшим, а необходимое – слабейшим», – и предложил Оппию отдыхать в комнате, а сам вместе с остальными улегся спать под навесом перед дверью.

18. Первою из галльских войн, которую ему пришлось вести, была с гельветами и тигуринами. Эти племена сожгли двенадцать своих городов и четыреста деревень и двинулись через подвластную римлянам Галлию, как прежде кимвры и тевтоны, которым они, казалось, не уступали ни смелостью, ни многолюдством, ибо всего их было триста тысяч, в том числе способных сражаться – сто девяносто тысяч. Тигуринов победил не сам Цезарь, а Лабиен, которого он выслал против них и который разгромил их у реки Арара. Гельветы же напали на Цезаря неожиданно, когда он направлялся с войском к одному из союзных городов; тем не менее он успел занять надежную позицию и здесь, собрав свои силы, выстроил их в боевой порядок. Когда ему подвели коня, Цезарь сказал: «Я им воспользуюсь после победы, когда дело дойдет до погони. А сейчас – вперед, на врага!» – и с этими словами начал наступление в пешем строю. После долгой и упорной битвы он разбил войско варваров, но наибольшие трудности встретил в лагере, у повозок, ибо там сражались не только вновь сплотившиеся воины, но и женщины и дети, защищавшиеся вместе с ними до последней капли крови. Все были изрублены, и битва закончилась только к полуночи. К этой замечательной победе Цезарь присоединил еще более славное деяние, заставив варваров, уцелевших после сражения (а таких было свыше ста тысяч), соединиться и вновь заселить ту землю, которую они покинули, и города, которые они разорили. Сделал же он это из опасения, что в опустевшие области перейдут германцы и захватят их.

19. Вторую войну он вел уже за галлов против германцев, хотя раньше и объявил в Риме их царя Ариовиста союзником римского народа. Но германцы были несносными соседями для покоренных Цезарем народностей, и было ясно, что они не удовлетворятся существующим порядком вещей, но, при первом удобном случае, захватят всю Галлию и укрепятся в ней. Когда Цезарь заметил, что начальники в его войске робеют, в особенности те молодые люди из знатных семей, которые последовали за ним из желания обогатиться и жить в роскоши, он собрал их на совет и объявил, что те, кто настроен так трусливо и малодушно, могут возвратиться домой и не подвергать себя опасности против своего желания. «Я же, – сказал он, – пойду на варваров с одним только десятым легионом, ибо те, с кем мне предстоит сражаться, не сильнее кимвров, а сам я не считаю себя полководцем слабее Мария». Узнав об этом, десятый легион отправил к нему делегатов, чтобы выразить свою благодарность, остальные же легионы осуждали своих начальников и, наконец, все, исполнившись смелости и воодушевления, последовали за Цезарем и после многодневного пути разбили лагерь в двухстах стадиях от противника. Уже самый приход Цезаря несколько расстроил дерзкие планы Ариовиста, ибо он никак не ожидал, что римляне, которые, казалось, не смогут выдержать натиска германцев, сами решатся на нападение. Он дивился отваге Цезаря и в то же время увидел, что его собственная армия приведена в замешательство. Но еще более ослабило мужество германцев предсказание священных жен, которые, наблюдая водовороты в реках и прислушиваясь к шуму потоков, возвестили, что нельзя начинать сражение раньше новолуния. Когда Цезарь узнал об этом и увидел, что германцы воздерживаются от нападения, он решил, что лучше напасть на них, пока они не расположены к бою, чем оставаться в бездеятельности, позволяя им выжидать более подходящего для них времени. Совершая налеты на укрепления вокруг холмов, где они разбили свой лагерь, он так раздразнил германцев, что те в гневе вышли из лагеря и вступили в битву. Цезарь нанес им сокрушительное поражение и, обратив в бегство, гнал их до самого Рейна, на расстоянии в четыреста стадиев, покрыв все это пространство трупами врагов и их оружием. Ариовист с немногими людьми успел все же переправиться через Рейн. Число убитых, как сообщают, достигло восьмидесяти тысяч.

20. После этого, оставив свое войско на зимних квартирах в земле секванов, Цезарь сам, чтобы заняться делами Рима, направился в Галлию, лежащую вдоль реки Пада и входившую в состав назначенной ему провинции, ибо границей между Предальпийской Галлией и собственно Италией служит река Рубикон. Сюда к Цезарю приезжали многие из Рима, и он имел возможность увеличить свое влияние, исполняя просьбы каждого, так что все уходили от него, либо получив то, чего желали, либо надеясь это получить. Таким образом действовал он в течение всей войны: то побеждал врагов оружием сограждан, то овладевал самими гражданами при помощи денег, захваченных у неприятеля. А Помпей ничего не замечал.

Между тем белги, наиболее могущественные из галлов, владевшие третьей частью всей Галлии, отложились от римлян и собрали многотысячное войско. Цезарь выступил против них со всей поспешностью и напал на врагов, в то время как они опустошали земли союзных римлянам племен. Он опрокинул полчища врагов, оказавших лишь ничтожное сопротивление, и учинил такую резню, что болота и глубокие реки, заваленные множеством трупов, стали легко проходимыми для римлян. После этого все народы, живущие на берегу Океана, добровольно покорились вновь, но против нервиев, наиболее диких и воинственных из племен, населяющих страну белгов, Цезарь должен был выступить в поход. Нервии, обитавшие в густых чащобах, укрыли свои семьи и имущество далеко от врага, а сами в глубине леса в количестве шестидесяти тысяч человек напали на Цезаря как раз тогда, когда он, занятый сооружением вала вокруг лагеря, никак не ожидал нападения. Варвары опрокинули римскую конницу и, окружив двенадцатый и седьмой легионы, перебили всех центурионов. Если бы Цезарь, прорвавшись сквозь гущу сражающихся, не бросился со щитом в руке на варваров и если бы при виде опасности, угрожающей полководцу, десятый легион не ринулся с высот на врага и не смял его ряды, вряд ли уцелел бы хоть один римский воин. Но смелость Цезаря привела к тому, что римляне бились, можно сказать, свыше своих сил и, так как нервии все же не обратились в бегство, уничтожили их, несмотря на отчаянное сопротивление. Из шестидесяти тысяч варваров осталось в живых только пятьсот, а из четырехсот их сенаторов – только трое.

21. Когда весть об этом пришла в Рим, сенат постановил устроить пятнадцатидневные празднества в честь богов, чего не бывало раньше ни при какой победе. Но, с другой стороны, и сама опасность, когда восстало одновременно столько враждебных племен, казалась огромной, и любовь народа к Цезарю окружила его победы особенно ярким блеском.

Приведя в порядок дела в Галлии, Цезарь вновь перезимовал в долине Пада, укрепляя свое влияние в Риме, ибо те, кто, пользуясь его помощью, добивался должностей, подкупали народ его деньгами, а получив должность, делали все, что могло увеличить могущество Цезаря. Мало того, большинство из наиболее знатных и выдающихся людей съехалось к нему в Луку, в том числе Помпей, Красс, претор Сардинии Аппий и наместник Испании Непот, так что всего там собралось сто двадцать ликторов и более двухсот сенаторов. На совещании было решено следующее: Помпей и Красс должны быть избраны консулами, Цезарю же, кроме продления консульских полномочий еще на пять лет, должна быть также выдана определенная сумма денег. Это последнее условие казалось весьма странным всем здравомыслящим людям. Ибо как раз те лица, которые получили от Цезаря столько денег, предлагали сенату или, скорее, принуждали его, вопреки его желанию, выдать Цезарю деньги, как будто бы он не имел их. Катона тогда не было – его нарочно отправили на Кипр, Фавоний же, который был приверженцем Катона, не добившись ничего своими возражениями в сенате, выбежал из дверей курии, громко взывая к народу. Но никто его не слушал: иные боялись Помпея и Красса, а большинство молчало из угождения Цезарю, на которого оно возлагало все свои надежды.

22. Цезарь же, снова возвратясь к своим войскам в Галлию, застал там тяжелую войну: два германских племени – узипеты и тенктеры – перешли через Рейн, ища новых земель. О войне с ними Цезарь рассказывает в своих «Записках» следующее. Варвары отправили к нему послов, но во время перемирия неожиданно напали на него в пути, и потому их отряд из восьмисот всадников обратил в бегство пять тысяч всадников Цезаря, застигнутых врасплох. Затем они вторично отправили послов с целью снова обмануть его, но он задержал послов и повел на германцев войско, считая, что глупо доверять на слово столь вероломным и коварным людям. Танузий, правда, сообщает, что, когда сенат выносил постановления о празднике и жертвоприношениях в честь победы, Катон выступил с предложением выдать Цезаря варварам, чтобы очистить город от пятна клятвопреступления и обратить проклятие на того, кто один в этом повинен. Из тех, что перешли Рейн, четыреста тысяч было изрублено; немногие вернувшиеся назад были дружелюбно приняты германским племенем сугамбров.

Желая приобрести славу первого человека, перешедшего с войском Рейн, Цезарь использовал это в качестве предлога для похода на сугамбров и начал постройку моста через широкий поток, который как раз в этом месте был особенно полноводным и бурным и обладал такой силой течения, что ударами несущихся бревен угрожал снести столбы, поддерживавшие мост. Но Цезарь приказал вколотить в дно реки огромные и толстые сваи и, как бы обуздав силу потока, в течение десяти дней навел мост, вид которого превосходил всякие ожидания. 23.. Затем он перевел свои войска на другой берег, не встречая никакого сопротивления, ибо даже свевы, самые могущественные среди германцев, укрылись в далеких лесных дебрях. Поэтому он опустошил огнем землю врагов, укрепил бодрость тех, которые постоянно были союзниками римлян, и вернулся в Галлию, проведя в Германии восемнадцать дней.

Поход против британцев доказал исключительную смелость Цезаря. Ибо он был первым, кто вышел в Западный океан и переправился с войском через Атлантическое море, кто расширил римское господство за пределы известного круга земель, попытавшись овладеть островом столь невероятных размеров, что многие писатели утверждают, будто его и не существует, а рассказы о нем и самое его название – одна лишь выдумка. Цезарь дважды переправлялся на этот остров с противолежащего берега Галлии, но после того, как он нанес более вреда противнику, чем доставил выгоды своим войскам (у этих бедных и скудно живущих людей не было ничего, что стоило бы захватить), он закончил эту войну не так, как желал: взяв заложников у царя варваров и обложив их данью, он покинул Британию.

В Галлии его ждало письмо, которое не успели доставить ему в Британию. Друзья, находящиеся в Риме, сообщали о смерти его дочери, супруги Помпея, скончавшейся от родов. Как Помпеем, так и Цезарем овладела великая скорбь, друзей же их охватило смятенье, потому что теперь распались узы родства, которое еще поддерживало мир и согласие в страдающем от раздоров государстве: ребенок также вскоре умер, пережив свою мать лишь на несколько дней. Тело Юлии народ, несмотря на противодействие народных трибунов, отнес на Марсово поле и там похоронил.

24. Чтобы поставить свое сильно увеличившееся войско на зимние квартиры, Цезарь вынужден был разделить его на много частей, а сам, как обычно, отправился в Италию. Но в это время вновь вспыхнуло всеобщее восстание в Галлии, и полчища восставших, бродя по стране, разоряли зимние квартиры римлян и нападали даже на укрепленные римские лагери. Наибольшая и сильнейшая часть повстанцев во главе с Амбиоригом перебила отряд Котты и Титурия. Затем с шестьюдесятитысячной армией Амбиориг осадил легион Цицерона и едва не взял лагерь штурмом, ибо римляне все были ранены и держались скорее благодаря своей отваге, нежели силе.

Когда Цезарь, находившийся уже далеко, получил известие об этом, он тотчас вернулся и, собрав семь тысяч воинов, поспешил с ними на выручку к осажденному Цицерону. Осаждающие, узнав о его приближении, выступили навстречу, относясь с презрением к малочисленному противнику и рассчитывая сразу же его уничтожить. Цезарь, все время искусно избегая встречи с ними, достиг такого места, где можно было успешно обороняться против превосходящих сил врага, и здесь стал лагерем. Он удерживал своих воинов от всяких стычек с галлами и заставил их возвести вал и выстроить ворота, как бы обнаруживая страх перед врагом и поощряя его заносчивость. Когда же враги, исполнившись дерзости, стали нападать без всякого порядка, он сделал вылазку, обратил их в бегство и многих уничтожил.

25. Эта победа пресекла многочисленные восстания местных галлов, да и сам Цезарь в течение зимы разъезжал повсюду, энергично подавляя возникающие беспорядки. К тому же на смену погибшим легионам прибыло три легиона из Италии: два из них предоставил Цезарю Помпей из числа бывших под его командованием, а третий был набран заново в галльских областях по реке Пад.

Но вскоре обнаружились первые признаки самой большой и опасной войны, какая когда-либо велась в Галлии. Замысел ее давно уже созревал втайне и распространялся влиятельнейшими людьми среди самых воинственных племен. В их распоряжении были и многочисленные вооруженные силы, и большие суммы денег, собранные для войны, и укрепленные города, и труднопроходимые местности. А так как по причине зимнего времени реки покрылись льдом, леса – снегом, долины были затоплены, тропы в одних местах исчезли под толстою снежной пеленой, в других сделались ненадежны из-за болот и разлившихся вод, то казалось совершенно очевидным, что Цезарь не сможет ничего сделать с восставшими. Поднялось много племен, но очагом восстания были земли арвернов и карнутов. Общим главнокомандующим повстанцы избрали Верцингеторига, отца которого галлы ранее казнили, подозревая его в стремлении к тираннии.

Из книги 100 великих монархов автора Рыжов Константин Владиславович

ЦЕЗАРЬ Раннему началу политической карьеры Гая Юлия Цезаря много способствовало родство с известным вождём римских популяров (демократов) Марием. В 86 году до Р.Х. Марий, будучи у власти в Риме, назначил Цезаря, почти что мальчика, жрецом Юпитера. Военную службу Цезарь

Из книги Галерея римских императоров. Принципат автора Кравчук Александр

ЦЕЗАРЬ Gajus Julius Caesar 12 или 13 июля 100 или 102 г. до н. э. - 15 марта 44 г. до н. э. Пятикратный консул в 59, 48, 46, 45 и 44 гг. до н. э. Четырехкратный диктатор в 49–44 гг. до н. э. С 44 г. до н. э. пожизненный диктатор. В 42 г. до н. э. постановлением сената и волей народа причислен к сонму богов

Из книги Древний Рим. Взлет и падение империи автора Бейкер Саймон

II ЦЕЗАРЬ В 46 г. до н. э., за два года до своей гибели, Юлий Цезарь был удостоен особых отличий со стороны Сената. Во-первых, Цезарь получил официальный титул Освободителя, во-вторых, в его честь решено было построить Храм Свободы. Но парадоксальным образом человек, защитивший

Из книги Древний Египет автора Згурская Мария Павловна

Цезарь и Клеопатра Знакомство с Цезарем произошло в тот момент, когда Клеопатра, изгнанная жрецами, собирала в Сирии оппозиционные войска, чтобы вернуть себе египетский трон. Ее малочисленное войско, конечно же, не смогло бы противостоять армии ее брата Птолемея XIII. Но

Из книги Величие и падение Рима. Том 2. Юлий Цезарь автора Ферреро Гульельмо

II том ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА К АВТОРИЗОВАННОМУ ФРАНЦУЗСКОМУ ПЕРЕВОДУ Второй том содержит историю завоевания Галлии и гражданской войны, приведшей к диктатуре Цезаря и его убийству. События этого периода рассматривались многими авторами, и я не взялся бы за

автора Ковалев Сергей Иванович

Из книги История Рима (с иллюстрациями) автора Ковалев Сергей Иванович

Из книги Всемирная история в сплетнях автора Баганова Мария

Цезарь и пираты Путешествуя морем, он попался в руки пиратам и, к великому своему негодованию, оставался у них в плену около сорока дней. Пираты потребовали выкуп в двадцать талантов. Цезарь возмутился: дешево же вы меня цените! И сам предложил им выкуп в пятьдесят

Из книги Римская история в лицах автора Остерман Лев Абрамович

Глава III Цезарь

Из книги Голосуйте за Цезаря автора Джонс Питер

Цезарь и зрелища То, что древние правители не особо тратили государственную казну на содержание армии и инфраструктуры (дороги, мосты, акведуки и т.д.) - это одна правда. Другая же правда заключается в том, что куда более сумасшедшие деньги богатых индивидуумов шли на

Из книги История Рима автора Ковалев Сергей Иванович

Цезарь Другой, еще более крупный деятель эпохи Гай Юлий Цезарь (101 - 44), знаменитый полководец и диктатор, заложивший основы империи, был и первоклассным писателем. Сохранились два его произведения, представ­ляющие большой исторический интерес: «Записки о галльской

Из книги История Рима автора Ковалев Сергей Иванович

Цезарь и Помпей Когда Цезарь узнал от Антония и Кассия о том, что произошло в Риме, он с 13-м легионом и вспомогательными войсками перешел Рубикон - границу, отделявшую его провинцию от Италии. Стремительно двигался он на Рим, занимая один за другим города Умбрии и

Из книги Всемирная история. Том 4. Эллинистический период автора Бадак Александр Николаевич

Цезарь Помпей после блестящего триумфа щедро наградил солдат и распустил свое войско. Но, чтобы сохранить престиж на Востоке, должен был добиться утверждения сенатом проведенных им там мероприятий. Сенат, стремясь ослабить влияние Помпея, ставшего в глазах оптиматов

Из книги 1812. Фатальный марш на Москву автора Замойский Адам