Теркин на том свете сообщение. Александр Твардовский — Теркин на том свете: Стих

Технологии ADO .NET, . NET FrameWork, CORBA

Технология доступа к удаленным базам данных ADO .NET была разработана также для архитектуры клиент - сервер. Кроме двух уров­ней удаленных баз данных - клиентского и серверного - появля­ются дополнительные уровни - серверы бизнес-логики, реализу­ющие бизнес-логику приложений.

Технология ADO .NET устанавливает следующую схему рабо­ты клиента с сервером баз данных:

Установка соединения с сервером;

Получение необходимых данных;

Закрытие соединения;

Обработка данных;

Установка соединения для передачи измененных данных об­ратно на сервер.

Основу ADO .NET составляют два основных модуля:

Провайдер данных (Data Provider .NET FrameWork)

Резидентная реля­ционная база данных (DataSet).

Провайдер данных , как это следует из его название, отвечает за связь приложения с источником данных и за манипуляцию дан­ными. Провайдер данных включает в себя следующие объекты ма­нипулирования данными:

а) Connection используется для установления соединения с источ­ником данных, а также для управления транзакциями.

б) Command позволяет манипулировать данными источника, а также выполнять хранимые процедуры. При этом могут ис­пользоваться параметры для передачи данных в обоих направ­лениях.

в) DataAdapter служит связующим звеном между резидентной БД DataSet и источником данных и использует обычно объект Command для выполнения команд SQL как при заполнении DataSet данными, так и при обратной передаче измененных клиентом данных к источнику. Для выполнения этих функций в нем имеют­ся четыре метода: SelectCommand, InsertCommand, UpdateCommand и DeleteCommand.

г) DataReader обеспечивает получение данных от источника только для считывания. Если приложение клиента не модифицирует данные и не требуется произвольная выборка данных, а достаточно их однократного просмотра, то использование DataReader вместо DataSet позволит сохранить ресурсы компьютера, а также повы­сить быстродействие приложения.

Резидентная реляционная база данных представляет собой по­лученную клиентом реляционную БД, которая сохраняется в его резидентной оперативной памяти.

Далее клиент в автономном режиме производит обработку дан­ных и при необходимости модифицирует их, после чего снова устанавливается соединение с сервером и модифицированная информация из резидентной базы данных передается обратно.

Такая схема взаимодействия в некоторой степени походит на работу архитектуры файл -

сервер и часто применяется предприятиями при работе с удален­ными базами данных через глобальную сеть Интернет.

Для обеспечения доступа к объектам через глобальную сеть Ин­тернет в составе ADO .NET и был предусмотрен модуль.NET FrameWork обеспечивающий взаимодействие между различными форматами представления данных, в том числе HTML и XML.

Из указанных характеристик видно, что технология ADO .NET обеспечивает:

Возможность взаимодействия между данными различных фор­матов, в том числе HTML и XML;

Значительное снижение затрат при работе с удаленными ба­зами данных через глобальную сеть Интернет.

Тридцати неполных лет -
Любо ли не любо -
Прибыл Теркин
На тот свет,
А на этом убыл.

Поэма «Тёркин на том свете» создавалась Твардовским в 50-х годах XX века, в тот же период, что и книга «За далью – даль». Я рассказывала уже, что идея продолжения «Василия Теркина» буквально висела в воздухе начиная с момента публикации её первых глав. Неужели Твардовский решился спустя столько лет вернуться к теме, сделавшей его невероятно известным? Вот что пишет он сам в своей Автобиографии: «Она (поэма «Тёркин на том свете» ), конечно, не является «продолжением «Василия Тёркина» в смысле многочисленных читательских предложений на этот счет, по поводу которых я давал объяснения в «Ответе читателям», хотя и связана с «Книгой про бойца» непосредственно взятым из неё образом героя. Она возникла из иного, главным образом сатирического задания и обращена к некоторым сторонам послевоенной действительности в том духе, как их оценивали ХХ и ХХII съезды нашей партии.»

Считается, что Твардовский начал работать над «Теркиным на том свете ещё в 1944 году – как над последней главой поэмы, а позже, когда сформировалась концепция новой поэмы, включил в неё исключенные цензурой фрагменты «Василия Тёркина».

Так что же происходит с Тёркиным в мире ином? Оказавшись в чистом, похожем на метро месте, Теркин сталкивается с бюрократизмом местных обитателей: требуют аттестат, фотокарточку, справку от врача, жалоб не принимают, а редактор «Гробгазеты» не хочет даже слушать Теркина. Теркин встречает фронтового товарища, который объясняет: иных миров два - наш и буржуазный. Конечно же наш тот свет - «лучший и передовой». Товарищ показывает Теркину отделы: Военный, Гражданский, Особый. В Особом отделе – погибшие в Магадане, Воркуте, на Колыме, а управляет этим отделом сам кремлевский вождь. Он еще жив, но в то же время «с ними и с нами», потому что «при жизни сам себе памятники ставит». Товарищ обещает показать Теркину Стереотрубу, хотя это только «для загробактива», в которую виден соседний, буржуазный тот свет. А Теркин вспоминает о земле… Вдруг слышится звук сирены, что означает: ЧП, на тот свет просочился живой, которого нужно поместить в «зал ожидания», чтобы он стал «полноценным мертвяком». Это, конечно, Теркин, онхочет вернуться в мир живых. Товарищ объясняет: поезда везут людей только туда, но не обратно, Теркин догадывается, что обратно идут порожняки. Он прыгает на подножку порожняка не замеченным… Но в какой-то момент исчезают и подножка, и состав. Во тьме Теркин пробирается на ощупь, перед ним – все ужасы войны. … И он слышит: «Редкий случай в медицине». Тёркин в госпитале, рядом доктор, за стенами война… Наука дивится Теркину и заключает: «Жить ему еще сто лет!»

Вот такая сатира… Не удивительна та реакция, которую вызвала эта поэма. На заседании Секретариата правления Союза писателей обсуждалось опубликованное в журнале «Дружба народов» письмо «читателя», шельмующее поэму Твардовского «Василий Теркин на том свете». «Новый мир», журнал, которым руководил А. Т. Твардовский, выражал умонастроения «оттепели» и был объектом пристального внимания властей. Но об этом в следующей заметке…

Для тех, кто нуждается в более подробной информации, могу порекомендовать обширную работу Р. Романовой «Александр Твардовский. Труды и дни».

Сатирическая струя, ощутимая в таких главах книги «За далью - даль», как «Литературный разговор» и «Фронт и тыл» (в образе попутчика «с улыбкой мягко-министерской», рьяно доказывавшего, что именно такие, как он сам, вынесли главную тяжесть войны... в тылу), в полной мере проявилась в поэме «Теркин на том свете» (1954-1963).

Использовав известную в мировой литературе фабулу (недаром выведенный в поэме редактор-перестраховщик негодует на то, что ее автор «новым, видите ли, Дантом объявиться захотел»), Твардовский под видом «мира загробного» сатирически изобразил сложившуюся в тогдашней стране политическую обстановку и засилье бюрократизма.

Еще в «Василии Теркине» упоминалась легенда о гибели героя, который успел пошутить:

- Жаль, - сказал, - что до обеда
Я убитый, натощак.
Неизвестно, мол, ребята,
Отправляясь на тот свет,
Как там, что: без аттестата
Признают нас или нет?

Как в воду глядел! В новой поэме с него спрашивают уже не только продовольственный аттестат: как сквозь строй, должен он пройти Учетный стол, Стол проверки, Стол мед-санобработки, и всюду требуют то анкетное «авто-био», то «фотокарточки... в должных экземплярах», то даже сведения «относительно мочи и солдатской крови» («Ну как будто на курорт мне нужна путевка!» -дивится Теркин).

В поэме «с доброй выдумкою рядом правда в целости жива» - правда о зловещей бюрократической машине, существующей в действительности и стремящейся каменной стеной отгородиться от жизни, людей, их нужд. В сказке, как не раз именует автор свою поэму, реальные явления доведены до гротеска: здесь «от мала до велика все... руководят», им «ни к чему земля и небо - дайте стены с потолком». Местный «старожил» объясняет Теркину:

Тут ни пашни, ни покоса,
Ни заводов, ни станков.
Нам бы это все мешало -
Уголь, сталь, зерно, стада...

В своей критике «того света» Твардовский временами достигает чрезвычайной остроты. Тот же теркинский собеседник рассказывает о диковинном «загробном пайке»: «Обозначено в меню, а в натуре нету». - «Вроде, значит, трудодня?» - восклицает герой, замечая очевидную параллель между «сказкой» и тогдашней колхозной явью. Читатель же мог подумать здесь и о других вещах, существовавших только «в меню», на бумаге (например, свобода слова, печати, собраний, «обозначенная» в «сталинской» конституции). Знаменательны и ответ, полученный Теркиным, когда он возмутился было волокитой: «На том свете жалоб нет. Все у нас довольны», и безрезультатное обращение в «гробгазету».

Сам поэт характеризовал свою поэму как «суд народа над бюрократией и аппаратчиной». При первой попытке напечатать ее она была расценена партийным руководством как «пасквиль на советскую действительность», а Твардовский - уволен с поста главного редактора журнала. В доработанном виде «Теркин на том свете» был опубликован только в 1963 г., но с концом «оттепели» уже почти не переиздавался и не упоминался в печати.

Василий Теркин

Я понимаю, почему Теркин стал знаменит еще до того, как Твардовский завершил свою поэму. Потому что уже тогда, в то время требовалось какое-то произведение о войне, которое все же не будет нагнетать, не будет тяготить. Ну и жанр, конечно, этому способствовал.

Конечно, как ни крути, поэма серьезнейшим образом выбивается из тех произведений, которые, рассказывая о войне, стараются приблизиться к исторической правде. В "Теркине" и войны-то не очень много, и "большого сабантуя" почти не видим. А все-таки от поэмы не оторваться. Легкость, непритязательность... да что об этом говорить! Кто читал, тот знает.

В поэме Теркин выглядит в какой-то степени этаким супергероем, которого ни огонь, ни вода, ни пуля, ни сама Смерть взять не могут. Только в отличие от большинства известных супергероев он самый что ни на есть человечный. Ну, какой еще супергерой сыграет на гармошке, а? Или будет шутить в бою, но не цинично (типа, щас мы их наизнанку вывернем и посмотрим, какого цвета их потроха), а тоже душевно, искренне, с настоящим юмором.

Наш он. Родной.

В свое время мне довелось до работе брать интервью у солдат и офицеров, побывавших на чеченской войне. Так вот, солдаты одной из мотострелковых частей рассказывали, как их командиры заставляли читать и заучивать отдельные главы из "Василия Теркина". Так вот, в этой части количество дезертиров, самоубийц и тех, кто "сошел с катушек" было меньше, чем в других подразделениях.

*****
Теркин на том свете

Блин! Блин! Блин! (Я знаю и другие слова, покрепче, да тут у нас культурное общество) Ну зачем для такой темы было брать ставшего народным героя?

Итак, Василий Теркин умирает, попадает на тот свет, и оказывается В забюрокраченном, номенклатурном мире, который похож на наш мир в ту эпоху. И вот он, Теркин, ходит, слушает пояснения своего погибшего однополчанина... И всё, никакого действия. Ходит, смотрит, слушает, недоволен. Ходит, смотрит, слушает, недоволен. Наконец, понимает, что здесь ему не место, и благополучно сбегает с того света.

Поэма "Теркин на том свете" - сатира на сталинизм и действительность того времени. Только сатира высосанная из пальца. У меня сложилась уверенность, что если "Книгу про бойца" - первую поэму про Теркина Твардовский писал легко, то "Теркин на том свете" ему дался тяжело. И я совершенно не могу понять, зачем он Теркина втянул в это произведение. Видимо, Твардовский не знал, что если литературный персонаж становится безумно популярным, автор теряет над ним авторское право. Я говорю, конечно, не о праве юридическом, а о праве вольно распоряжаться этим персонажем. Это как в случае, когда Конан-Дойль убил Шерлока Холмса, стал получать письма от разъяренных читателей, и в конце концов воскресил сыщика.

Так и тут. Твардовский окунул своего солдата в совершенно иную действительность (точнее, в недействительность). И мы уже не узнаем Теркина. Потому что его привыкли видеть жизнерадостным, непосредственным оптимистом. А тут... А тут никого не видим.

Похожая трансформация была у Робура-завоевателя (персонажа Жюля Верна). В книге "Робур-завоеватель" это целеустремленный инженер и изобретатель, в книге "Властелин мира" - целеустремленный злодей.

В общем, Твардовский дал маху.

А.Т.Твардовский.

Теркин на том свете

Тридцати неполных лет – Любо ли не любо – Прибыл Теркин На тот свет, А на этом убыл. Убыл-прибыл в поздний час Ночи новогодней. Осмотрелся в первый раз Теркин в преисподней… Так пойдет – строка в строку Вразворот картина. Но читатель начеку: – Что за чертовщина! – В век космических ракет, Мировых открытий – Странный, знаете, сюжет – Да, не говорите!... – Ни в какие ворота. – Тут не без расчета… – Подоплека не проста. – То-то и оно-то…

И держись: наставник строг Проницает с первых строк… Ах, мой друг, читатель-дока, Окажи такую честь: Накажи меня жестоко, Но изволь сперва прочесть. Не спеши с догадкой плоской, Точно критик-грамотей, Всюду слышать отголоски Недозволенных идей. И с его лихой ухваткой Подводить издалека – От ущерба и упадка Прямо к мельнице врага. И вздувать такие страсти Из запаса бабьих снов, Что грозят Советской власти Потрясением основ. Не ищи везде подвоха, Не пугай из-за куста. Отвыкай. Не та эпоха – Хочешь, нет ли, а не та! И доверься мне по старой Доброй дружбе грозных лет: Я зазря тебе не стану Байки баять про тот свет. Суть не в том, что рай ли с адом, Черт ли, дьявол – все равно: Пушки к бою едут задом,– Это сказано давно… Вот и все, чем автор вкратце Упреждает свой рассказ, Необычный, может статься, Странный, может быть, подчас. Но – вперед. Перо запело. Что к чему – покажет дело.

Повторим: в расцвете лет, В самой доброй силе Ненароком на тот свет Прибыл наш Василий. Поглядит – светло, тепло, Ходы-переходы – Вроде станции метро, Чуть пониже своды. Перекрытье – не чета Двум иль трем накатам. Вот где бомба ни черта Не проймет – куда там! (Бомба! Глядя в потолок И о ней смекая, Теркин знать еще не мог, Что – смотря какая. Что от нынешней – случись По научной смете – Так, пожалуй, не спастись Даже на том свете.) И еще – что явь, что сон – Теркин не уверен, Видит, валенками он Наследил у двери. А порядок, чистота – Не приткнуть окурок. Оробел солдат спроста И вздохнул: – Культура… Вот такие бы везде Зимние квартиры. Поглядим – какие где Тут ориентиры. Стрелка «Вход». А «Выход»? Нет. Ясно и понятно: Значит, пламенный привет,– Путь закрыт обратный. Значит, так тому и быть, Хоть и без привычки. Вот бы только нам попить Где-нибудь водички. От неведомой жары В горле зачерствело. Да потерпим до поры, Не в новинку дело. Видит Теркин, как туда, К станции конечной, Прибывают поезда Изо мглы предвечной. И выходит к поездам, Важный и спокойный, Того света комендант – Генерал-покойник. Не один – по сторонам Начеку охрана. Для чего – судить не нам, Хоть оно и странно: Раз уж списан ты сюда, Кто б ты ни был чином, Впредь до Страшного суда Трусить нет причины. По уставу, сделав шаг, Теркин доложился: Мол, такой-то, так и так, На тот свет явился. Генерал, угрюм на вид, Голосом усталым: – Ас которым,– говорит,– Прибыл ты составом? Теркин – в струнку, как стоял, Тем же самым родом: – Я, товарищ генерал, Лично, пешим ходом. – Как так пешим? – Виноват. (Строги коменданты!) – Говори, отстал, солдат, От своей команды? Так ли, нет ли – все равно Спорить не годится. – Ясно! Будет учтено. И не повторится. – Да уж тут что нет, то нет, Это, брат, бесспорно, Потому как на тот свет Не придешь повторно. Усмехнулся генерал: – Ладно. Оформляйся. Есть порядок – чтоб ты знал – Тоже, брат, хозяйство. Всех прими да всех устрой – По заслугам место. Кто же трус, а кто герой – Не всегда известно. Дисциплина быть должна Четкая до точки: Не такая, брат, война, Чтоб поодиночке… Проходи давай вперед – Прямо по платформе. – Есть идти! – И поворот Теркин дал по форме. И едва за стрелкой он Повернул направо – Меж приземистых колонн – Первая застава. Тотчас все на карандаш: Имя, номер, дату. – Аттестат в каптерку сдашь, Говорят солдату. Удивлен весьма солдат: – Ведь само собою – Не положен аттестат Нам на поле боя. Раз уж я отдал концы – Не моя забота. – Все мы, братец, мертвецы, А порядок – вот он. Для того ведем дела Строго – номер в номер,– Чтобы ясность тут была, Правильно ли помер. Ведь случалось иногда – Рана несмертельна, А его зашлют сюда, С ним возись отдельно. Помещай его сперва В залу ожиданья… (Теркин мельком те слова Принял во вниманье.) – Ты понятно, новичок, Вот тебе и дико. А без формы на учет Встань у нас поди-ка. Но смекнул уже солдат: Нет беды великой. То ли, се ли, а назад Вороти поди- ка. Осмелел, воды спросил: Нет ли из-под крана? На него, глаза скосив, Посмотрели странно. Да вдобавок говорят, Усмехаясь криво: – Ты еще спросил бы, брат, На том свете пива… И довольны все кругом Шуткой той злорадной. Повернул солдат кру-гом: – Будьте вы неладны… Позади Учетный стол, Дальше – влево стрелки. Повернул налево – стоп, Смотрит: Стол проверки. И над тем уже Столом – Своды много ниже, Свету меньше, а кругом – Полки, сейфы, ниши; Да шкафы, да вертлюги Сзади, как в аптеке; Книг толстенных корешки, Папки, картотеки. И решеткой обнесен Этот Стол кромешный И кромешный телефон (Внутренний,