Стихотворение цветаевой м. и. «подруга. «Под лаской плюшевого пледа» М.Цветаева

«Под лаской плюшевого пледа» Марина Цветаева

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки — что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

Анализ стихотворения Цветаевой «Под лаской плюшевого пледа»

В биографии Марины Цветаевой есть один весьма необычный эпизод, связанный с переводчицей Софьей Парнок. Поэтесса настолько влюбилась в эту женщину, что ради нее оставила мужа Сергея Эфронта и перебралась жить к своей новой подруге вместе с маленькой дочерью. Впрочем, очевидцы тех далеких событий утверждали, что двух женщин связывала не просто нежная дружба, они действительно были влюблены, и этот необычный по тем временам роман длился без малого 2 года. О том, что основой этой женской дружбы была все-таки любовь, свидетельствует стихотворение Цветаевой «Под лаской плюшевого пледа…», написанное в октябре 1914 года. Долгое время исследователи творчества поэтессы были убеждены, что это произведение посвящено тайному любовнику Цветаевой. Ведь к этому моменту она уже разъехалась с мужем и поселилась вместе с Парнок на съемной квартире. Однако детальный анализ этого периода жизни поэтессы указывает на то, что именно в октябре 1914 года роман Цветаевой и Парнок был в самом разгаре.

Интимная близость между двумя женщинами – явление в наши дни довольно обычное, однако в дореволюционной России к подобным взаимоотношениям относились крайне негативно. Тем не менее, Марина Цветаева не побоялась посвятить своему роману стихотворение, в котором сама задавалась вопросом, кто же в этой паре лидер, а кому досталась второстепенная роль? Но одно бесспорно – Цветаева была по-настоящему счастлива, хотя и не могла в полной мере осознать, что же с ней такое происходит. «Все перемучиваюсь вновь. В том, для чего не знаю слова, была ль любовь?», — вопрошает поэтесса и не находит ответа. Взаимоотношения с Софьей Парнок поэтесса именует не иначе, как «поединком своеволий». Но при этом не знает, какие чувства испытывала ее избранница, и были ли они такими же искренними и глубокими. «Чье сердце — Ваше ли, мое ли летело вскачь?», — недоумевает поэтесса и раз за разом мысленно возвращается к тому, что ей довелось пережить. И тут же рождается следующий вопрос: «Так и не знаю: победила ль? Побеждена ль?».

Взаимоотношения между женщинами складываются несколько иначе, чем между партнерами противоположного пола. В романе с мужчиной все просто, потому что ему по умолчанию отводится главенствующая роль. Однако две женщины, равные по социальному статусу и интеллектуальному развитию, даже при очень сильных взаимных чувствах все равно будут соперничать друг с другом. И именно эта жажда властвовать в итоге привела к разрыву отношений между Цветаевой и Парнок, которые расстались в 1916 году и больше никогда не встречались даже случайно.

Если читать стих «Под лаской плюшевого пледа» Цветаевой Марины Ивановны, кажется, что он посвящен любимому мужчине, отношения с которым зашли в тупик. Вопрос адресата долго был спорным, но исследователи творчества поэтессы утверждают, что произведение было написано во время разгара ее отношений с Софьей Парнок.

Текст стихотворения Цветаевой «Под лаской плюшевого пледа» своей искренностью вызывает душевное волнение у читателей. Уже первая строчка стиха погружает в атмосферу ночной тишины под уютным пледом, именно такая обстановка вызывает раздумья о личной жизни. В голове лирической героини возникает куча вопросов, но все они остаются открытыми. Читатель понимает, что подобные мысли будут терзать ее сердце еще долгое время.

Стих учат на уроках литературы в старших классах как один из лучших образцов интимной лирики ХХ века. Прочитать произведение онлайн или скачать его полностью можно по ссылке. 

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? - Чья победа? -
Кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? - Кто - добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце - Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки - что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? Чья победа?
Кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? Кто - добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце - Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки - что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

Марина Цветаева «Полночь»

Снова стрелки обежали целый круг:
Для кого-то много счастья позади.
Подымается с мольбою сколько рук!
Сколько писем прижимается к груди!

Где-то кормчий наклоняется к рулю,
Кто-то бредит о короне и жезле,
Чьи-то губы прошептали: не люблю,
Чьи-то локоны запутались в петле.

Где-то свищут, где-то рыщут по кустам,
Где-то пленнику приснились палачи,
Там, в ночи, кого-то душат, там
Зажигаются кому-то три свечи.

Там, над капищем безумья и грехов,
Собирается великая гроза,
И над томиком излюбленных стихов
Чьи-то юные печалятся глаза.

Марина Цветаева «По ночам все комнаты черны»

И ведут друг с другом разговоры
По ночам красавицы и воры.
Мимо дома своего пойдешь -
И не тот уж дом твой по ночам!

И сосед твой - странно-непохож,
И за каждою спиною - нож,
И шатаются в бессильном гневе
Черные огромные деревья.

Ох, узка подземная кровать
По ночам, по черным, по ночам!
Ох, боюсь, что буду я вставать,
И шептать, и в губы целовать...

Помолитесь, дорогие дети,-
За меня в час первый и в час третий.

"ПОДРУГА"

Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? - Чья победа? -
Кто побежден?

Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?

Кто был охотник? - Кто - добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?

В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце - Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?

И все-таки - что ж это было?
Чего так хочется и жаль?
Так и не знаю: победила ль?
Побеждена ль?

23 октября 1914

Сегодня таяло, сегодня
Я простояла у окна.
Взгляд отрезвленной, грудь свободней,
Опять умиротворена.

Не знаю, почему. Должно быть,
Устала попросту душа,
И как-то не хотелось трогать
Мятежного карандаша.

Так простояла я - в тумане -
Далекая добру и злу,
Тихонько пальцем барабаня
По чуть звенящему стеклу.

Душой не лучше и не хуже,
Чем первый встречный - этот вот, -
Чем перламутровые лужи,
Где расплескался небосвод,

Чем пролетающая птица
И попросту бегущий пес,
И даже нищая певица
Меня не довела до слез.

Забвенья милое искусство
Душой усвоено уже.
Какое-то большое чувство
Сегодня таяло в душе.

24 октября 1914

Вам одеваться было лень,
И было лень вставать из кресел.
- А каждый Ваш грядущий день
Моим весельем был бы весел.

Особенно смущало Вас
Идти так поздно в ночь и холод.
- А каждый Ваш грядущий час
Моим весельем был бы молод.

Вы это сделали без зла,
Невинно и непоправимо.
- Я Вашей юностью была,
Которая проходит мимо.

25 октября 1914

Сегодня, часу в восьмом,
Стремглав по Большой Лубянке,
Как пуля, как снежный ком,
Куда-то промчались санки.

Уже прозвеневший смех...
Я так и застыла взглядом:
Волос рыжеватый мех,
И кто-то высокий - рядом!

Вы были уже с другой,
С ней путь открывали санный,
С желанной и дорогой, -
Сильнее, чем я - желанной.

Oh, je n`en puis plus, j`etouffe -
Вы крикнули во весь голос,
Размашисто запахнув
На ней меховую полость.

Мир - весел и вечер лих!
Из муфты летят покупки...
Так мчались Вы в снежный вихрь,
Взор к взору и шубка к шубке.

И был жесточайший бунт,
И снег осыпался бело.
Я около двух секунд -
Не более - вслед глядела.

И гладила длинный ворс
На шубке своей - без гнева.
Ваш маленький Кай замерз,
О Снежная Королева.

26 октября 1914

Ночью над кофейной гущей
Плачет, глядя на Восток.
Рот невинен и распущен,
Как чудовищный цветок.

Скоро месяц - юн и тонок -
Сменит алую зарю.
Сколько я тебе гребенок
И колечек подарю!

Юный месяц между веток
Никого не устерег.
Сколько подарю браслеток,
И цепочек, и серег!

Как из-под тяжелой гривы
Блещут яркие зрачки!
Спутники твои ревнивы? -
Кони кровные легки!

6 декабря 1914

Как весело сиял снежинками
Ваш - серый, мой - соболий мех,
Как по рождественскому рынку мы
Искали ленты ярче всех.

Как розовыми и несладкими
Я вафлями объелась - шесть!
Как всеми рыжими лошадками
Я умилялась в Вашу честь.

Как рыжие поддевки - парусом,
Божась, сбывали нам тряпье,
Как на чудных московских барышень
Дивилось глупое бабье.

Как в час, когда народ расходится,
Мы нехотя вошли в собор,
Как на старинной Богородице
Вы приостановили взор.

Как этот лик с очами хмурыми
Был благостен и изможден
В киоте с круглыми амурами
Елисаветинских времен.

Как руку Вы мою оставили,
Сказав: "О, я ее хочу!"
С какою бережностью вставили
В подсвечник - желтую свечу...

О, светская, с кольцом опаловым
Рука! - О, вся моя напасть! -
Как я икону обещала Вам
Сегодня ночью же украсть!

Как в монастырскую гостиницу
- Гул колокольный и закат -
Блаженные, как имянинницы,
Мы грянули, как полк солдат.

Как я Вам - хорошеть до старости -
Клялась - и просыпала соль,
Как трижды мне - Вы были в ярости! -
Червонный выходил король.

Как голову мою сжимали Вы,
Лаская каждый завиток,
Как Вашей брошечки эмалевой
Мне губы холодил цветок.

Как я по Вашим узким пальчикам
Водила сонною щекой,
Как Вы меня дразнили мальчиком,
Как я Вам нравилась такой...

Декабрь 1914

Свободно шея поднята,
Как молодой побег.
Кто скажет имя, кто - лета,
Кто - край ее, кто - век?

Извилина неярких губ
Капризна и слаба,
Но ослепителен уступ
Бетховенского лба.

До умилительности чист
Истаявший овал.
Рука, к которой шел бы хлыст,
И - в серебре - опал.

Рука, достойная смычка,
Ушедшая в шелка,
Неповторимая рука,
Прекрасная рука.

10 января 1915

Ты проходишь своей дорогою,
руки твоей я не трогаю.
Но тоска во мне - слишком вечная,
Чтоб была ты мне - первой встречною.

Сердце сразу сказало: "Милая!"
Все тебе - наугад - простила я,
Ничего не знав, - даже имени! -
О, люби меня, о, люби меня!

Вижу я по губам - извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется - приступом!

Красота, не увянешь за лето!
Не цветок - стебелек из стали ты,
Злее злого, острее острого
Увезенный - с какого острова?

Опахалом чудишь, иль тросточкой, -
В каждой жилке и в каждой косточке,
В форме каждого злого пальчика, -
Нежность женщины, дерзость мальчика.

Все усмешки стихом парируя,
Открываю тебе и миру я
Все, что нам в тебе уготовано,
Незнакомка с челом Бетховена!

14 января 1915

Могу ли не вспомнить я
Тот запах White-Rose и чая,
И севрские фигурки
Над пышащим камельком...

Мы были: я - в пышном платье
Из чуть золотого фая,
Вы - в вязаной черной куртке
С крылатым воротником.

Я помню, с каким вошли Вы
Лицом - без малейшей краски,
Как встали, кусая пальчик,
Чуть голову наклоня.

И лоб Ваш властолюбивый,
Под тяжестью рыжей каски,
Не женщина и не мальчик, -
Но что-то сильней меня!

Движением беспричинным
Я встала, нас окружили.
И кто-то в шутливом тоне:
"Знакомьтесь же, господа".

И руку движеньем длинным
Вы в руку мою вложили,
И нежно в моей ладони
Помедлил осколок льда.

С каким-то, глядевшим косо,
Уже предвкушая стычку, -
Я полулежала в кресле,
Вертя на руке кольцо.

Вы вынули папиросу,
И я поднесла Вам спичку,
Не зная, что делать, если
Вы взглянете мне в лицо.

Я помню - над синей вазой -
Как звякнули наши рюмки.
"О, будьте моим Орестом!",
И я Вам дала цветок.

С зарницею сероглазой
Из замшевой черной сумки
Вы вынули длинным жестом
И выронили - платок.

28 января 1915

Все глаза под солнцем - жгучи,
День не равен дню.
Говорю тебе на случай,
Если изменю:

Чьи б ни целовала губы
Я в любовный час,
Черной полночью кому бы
Страшно ни клялась, -

Жить, как мать велит ребенку,
Как цветочек цвесть,
Никогда ни в чью сторонку
Глазом не повесть...

Видишь крестик кипарисный?
- Он тебе знаком -
Все проснется - только свистни
Под моим окном.

22 февраля 1915

Сини подмосковные холмы,
В воздухе чуть теплом - пыль и деготь.
Сплю весь день, весь день смеюсь, - должно быть,
Выздоравливаю от зимы.

Я иду домой возможно тише:
Ненаписанных стихов - не жаль!
Стук колес и жареный миндаль
Мне дороже всех четверостиший.

Голова до прелести пуста,
Оттого что сердце - слишком полно!
Дни мои, как маленькие волны,
На которые гляжу с моста.

Чьи-то взгляды слишком уж нежны
В нежном воздухе едва нагретом...
Я уже заболеваю летом,
Еле выздоровев от зимы.

13 марта 1915

Повторю в канун разлуки,
Под конец любви,
Что любила эти руки
Властные твои

И глаза - кого - кого-то
Взглядом не дарят! -
Требующие отчета
За случайный взгляд.

Всю тебя с твоей треклятой
Страстью - видит Бог! -
Требующую расплаты
За случайный вздох.

И еще скажу устало,
- Слушать не спеши! -
Что твоя душа мне встала
Поперек души.

И еще тебе скажу я:
- Все равно - канун! -
Этот рот до поцелуя
Твоего был юн.

Взгляд-до взгляда - смел и светел,
Сердце - лет пяти...
Счастлив, кто тебя не встретил
На своем пути.

28 апреля 1915

Есть имена, как душные цветы,
И взгляды есть, как пляшущее пламя...
Есть темные извилистые рты
С глубокими и влажными углами.

Есть женщины. - Их волосы, как шлем,
Их веер пахнет гибельно и тонко.
Им тридцать лет. - Зачем тебе, зачем
Моя душа спартанского ребенка?

Вознесение, 1915

Хочу у зеркала, где муть
И сон туманящий,
Я выпытать - куда Вам путь
И где пристанище.

Я вижу: мачта корабля,
И Вы - на палубе...
Вы - в дыме поезда... Поля
В вечерней жалобе -

Вечерние поля в росе,
Над ними - вороны...
- Благословляю Вас на все
Четыре стороны!

В первой любила ты
Первенство красоты,
Кудри с налетом хны,
Жалобный зов зурны,

Звон - под конем - кремня,
Стройный прыжок с коня,
И - в самоцветных зернах -
Два челночка узорных.

А во второй-другой -
Тонкую бровь дугой,
Шелковые ковры
Розовой Бухары,
Перстни по всей руке,
Родинку на щеке,
Вечный загар сквозь блонды
И полунощный Лондон.

Третья тебе была
Чем-то еще мила...

Что от меня останется
В сердце твоем, странница?

14 июля 1915

Вспомяните: всех голов мне дороже
Волосок один с моей головы.
И идите себе... - Вы тоже,
И Вы тоже, и Вы.

Разлюбите меня, все разлюбите!
Стерегите не меня поутру!
Чтоб могла я спокойно выйти
Постоять на ветру.