Бандеровцы после войны 1945 бронница. О борьбе с бандеровщиной без мифов и операция «Бумеранг

Накануне празднования Дня Победы в оккупированной неофашистами, но непокоренной Украине, уместно вспомнить имя человека, ставшего настоящим ночным кошмаром для бандеровцев. Они до сих пор так боятся одной его фамилии, что даже не рискуют ее упоминать. Для бандеровцев и неонацистов он стал «Неназываемым ужасом», а молодая бандеровская поросль вообще не слышала о советском герое, заслуженно названном «Волкодавом Сталина».

Это именно он лично уничтожил двух вождей украинских националистов – Коновальца и Шухевича. Речь пойдет о генерал-лейтенанте Павле Анатольевиче Судоплатове. Одна биография этого незаурядного человека стоит того, чтобы по ней снимали блокбастеры. К сожалению, о его деятельности современному поколению известно немного. Постараемся восполнить этот пробел.

Знание украинского языка, опыт, приобретенный в общении с украинским националистами во время гражданской войны, определили одно из главных направлений в работе Павла Судоплатова – борьбу с националистическим подпольем на Украине и организациями украинских националистов за рубежом.

Самыми серьезными его операциями, в борьбе с украинскими националистами, являются уничтожение их лидера Евгена Коновальца и гауптмана СС, бывшего одним из руководителей батальона «Нахтигаль», известного зверскими расправами над евреями во Львове, генерал-хорунжего Романа Шухевича, возглавлявшего вооруженную борьбу бандеровцев против советской власти, после окончания войны, на Западной Украине.

Одним из лидеров украинских националистов в экзиле являлся Евгений Коновалец. «Полковник» Коновалец, назывался полковником исключительно «за посадою», в действительности это был недоучившийся студент Лембергского университета, мобилизованный в австро-венгерскую армию и в конце 1914 года прошедший 4-х месячное обучение с присвоением звания кадета-аспиранта (фендрика). Еще в 1915 году кубанские казаки разгромили курень сичевых стрельцов в котором служил Коновалец и он вместе с остальными попал в плен и был направлен в Царицынский лагерь. Из лагеря он в 1917 году направляется в Киев, принимать участие в «вызвольных змаганнях». В том же году он становится командиром, созданного Петлюрой Галицко-Буковинского куреня. В это курень массово перли галичане, так как он занимался тем, что грабил киевских евреев и обучал мове русских жителей Киева. Позднее курень разросся до целой Корпуса сичевых стрельцов, которым продолжал командовать Коновалец. Корпус это был бит и красными и белыми. В 1920 году в боях с Красной Армией петлюровцы потерпели окончательное поражение, их остатки бежали за границу, вывезя с собой 200 вагонов награбленного добра. Бежал с ними и Коновалец.

А 3 августа 1920 года в Праге была создана «Украинская военная организация» (УВО), костяк которой составили ветераны Корпуса сичевых стрельцов и возглавил ее Евген Коновалец. Зимой 1929 года в Вене создается еще одна организация - ОУН, вождем которой был избран опять Евген Коновалец. Все это время украинские националисты устраивали провокации против советской власти и убивали советских активистов. Все это уже изрядно надоело советским чекистам и они решили добраться до Коновальца.

В 1937 году Коновалец был приговорен к смерти советским судом за то, что лично руководил расстрелом рабочих киевского «Арсенала». Во время встречи Судоплатова со Сталиным, тот заметил, что: «Это не акт мести, хотя Коновалец и является агентом германского фашизма. Наша цель - обезглавить движение украинского фашизма накануне войны и заставить этих бандитов уничтожать друг друга в борьбе за власть». Как мы увидим позже, это было очень верным расчетом Иосифа Виссарионовича.

Операция была поручена Павлу Судоплатову, который проходит интенсивную подготовку, занимается немецким языком, учится владеть оружием и спецсредствами. Его планируют отправить за границу нелегалом, под прикрытием.

У ГПУ было навербована целая куча осведомителей и помощников среди украинских националистов. Они так любят деньги и выпить, что шли на службу к тому, кто больше платит. Неважно, немец это, поляк или «москаль».

В подпольной организации ОУН был агент ГПУ В. Лебедь, лично знакомый с Коновальцем. Именно через него и решено было внедрить Судоплатова. Его первая зарубежная поездка состоялась в Финляндию, куда он под именем Павла Анатольевича Яценко прибыл вместе с Лебедем, в качестве его племянника.

Вскоре Павел Анатольевич дождался курьеров от Коновальца – Грибивского и Андриевского, прибывших в Хельсинки, чтобы проверить его перед встречей с главным оуновцем. Курьеры долго прощупывали Павла и пьянствовали, но наконец, решив, что есть еще «лыцари» на Украине, они повезли Судоплатова в Стокгольм. Оттуда они направились в Берлин, где на конспиративной квартире состоялась встреча Павла Анатольевича с Евгеном Коновальцем. Железная легенда Судоплатова и авторитет его «вуйка» Лебедя, вызвали полное доверие лидера ОУН.

Вот, как вспоминает о встрече с Коновальцем сам Судоплатов: «Мои беседы с Коновальцем становились между тем все серьезнее. В его планы входила подготовка административных органов для ряда областей Украины, которые предполагалось освободить в ближайшем будущем, причем украинские националисты должны были выступать в союзе с немцами. Я узнал, что в их распоряжении уже имеются две бригады, в общей сложности около двух тысяч человек, которые предполагалось использовать в качестве полицейских сил в Галиции (части Западной Украины, входившей тогда в Польшу) и в Германии».

К тому времени почти все руководство ОУН было завербовано немцами и находилось у них на зарплате. Кроме всего прочего, Судоплатов установил, что внутри ОУН ведется жесткая борьба за лидерство и немецкие подачки. С одной стороны «старики» во главе с Коновальцем и Мельником, а на пятки им наступают молодые шакалы, лидером которых является Степан Бандера.

Коновалец проникся к Судоплатову такой симпатией, что возил его по всей Европе и привез в Париж, где они посетили могилу Петлюры, убитого во Франции евреем, за организацию еврейских погромов. Тут Павел Анатольевич окончательно покорил Коновальца. Как он пишет в своей книге: «Некоторое время мы стояли молча, затем я вытащил из кармана носовой платок и завернул в него горсть земли с могилы.- Что ты делаешь?! - воскликнул Коновалец.- Эту землю с могилы Петлюры отвезу на Украину, - ответил я, - мы в его память посадим дерево и будем за ним ухаживать. Коновалец был в восторге. Он обнял меня, поцеловал и горячо похвалил за прекрасную идею. В результате наша дружба и его доверие ко мне еще больше укрепились». Так Судоплатов собирал сведения об оуновском подполье довольно длительное время, встречаясь со связными из центра.

После этой командировки Павла Судоплатова награждают первым орденом Красного Знамени.

Советская разведка узнала о оуновцах уже достаточно и принимается решение ликвидировать Коновальца, чтобы «молодежь» со «стариками» начали рвать друг другу глотки в борьбе за власть.

Подвела Евгена Коновальца его любовь к сладкому. Близко познакомившись с ним Судоплатов установил, что тот обожает шоколадные конфеты и всегда покупает себе коробку в тех местах, где они побывали. Решено изготовить бомбу, замаскированную под коробку конфет. Отдел оперативной техники получает указание изготовить такое взрывное устройство. Вскоре Павлу вручают коробку «шоколадных конфет» «Ридна Украйна», выполненную в украинском стиле и разукрашенную национальным орнаментом. В вертикальном положении бомба была абсолютно безопасна, перевод ее в горизонтальное положение включал часовой механизм, рассчитанный на 30 минут. Судоплатов перед своей поездкой очень переживал, что бомба может взорваться в людном месте и пострадают невинные, но приказ надо было выполнять.

Павел заходит в роттердамский ресторан «Атланта», где должно было состояться рандеву. Коновалец приветствует его возгласом - «Хай живе вильна Украйна!» Судоплатов отвечает ему – «Геть москальское иго!» После короткой беседы за кружкой пива, Павел заявляет, что ему срочно надо возвращаться на корабль и со словами - «Подарок пану Коновальцу от неньки-Украйны» вручает ему на память коробку «цукерок». Тот довольно облизывается, они жмут друг другу руки и расходятся навсегда. В 12 час. 15 мин. возле кинотеатра «Люмис» прогремел взрыв. Клочки Коновальца разлетелись по всей улице, целой осталась только голова. К счастью, никто из мирных голландцев серьезно не пострадал. Так бесславно закончился жизненный путь Евгена Коновальца. Свидомые украинские националисты до сих пор с подозрением относятся к шоколадным конфетам и с недоверием поглядывают на пана Порошенко.

Судоплатов к тому времени уже направлялся на поезде в Париж. Оттуда он посылает шифровку в Москву: «Подарок вручен. Посылка сейчас в Париже, а шина автомобиля, на котором я путешествовал, лопнула, пока я ходил по магазинам». Из Парижа он едет в Барселону, где пробыл несколько недель. Оттуда пароходом он возвращается в Ленинград и прибывает в Москву, где его уже встречают с цветами. На следующий день Судоплатов докладывает о своей командировке Лаврентию Берии.

После смерти Коновальца начинается раскол в ОУН. 27 августа 1939 года группировка «стариков» провозгласила новым вождем организации ближайшего сподвижника Коновальца Андрея Мельника. Молодые националисты категорически не согласны с этим, тем более, что немцы к этому моменту освободили из польской тюрьмы Степана Бандеру. Бандера собрал в Кракове конференцию, на которой был создан главный революционный трибунал. Члены трибунала тут же вынесли смертные приговоры «за предательство дела освобождения Украины» лично Мельнику и многим его сторонникам. Началась потеха, как и предсказывал Сталин. Сначала было убито около 400 мельниковцев и более 200 бандеровцев. Во время войны бандеровцы уничтожили тысячи мельниковцев, включая таких видных националистов, как Сциборский и Сеник-Грибовский.

Вот за то, что Бандера перебил столько украинских националистов и сберег патроны чекистам, он действительно достоин памятника.

Следующей операцией Судоплатова стало уничтожение главнокомандующего УПА Романа Шухевича.

УПА была создана, как боевое крыло ОУН. Официальной датой создания Украинской Повстанческой Армии считается 14 октября 1942 г. Еще до начала войны, штаб-квартира ОУН разместилась в Берлине, на Гауптштрассе, 11, под вывеской "Союз украинских старшин в Германии". Сам Бандера прошел обучение в Данциге, в разведшколе. Практически все руководство ОУН-УПА находилось на службе у немецкой разведки.

После начала войны и оккупации Германией Польши, Галичина и Прибалтика, по пакту Молотова-Риббентропа вошли в состав Советского Союза. На Западной Украине сразу же развернулась вооруженная борьба против советской власти. Оуновцы совершали диверсии, занимались антисоветской пропагандой. С момента оккупации Украины гитлеровцами, УПА развернула широкую деятельность. Бандеровцы воевали с советскими партизанами, организовали геноцид поляков, зверски убивали евреев, периодически нападали и на немецкие обозы, затем выступили против Красной Армии.

После окончания войны «упыри» уничтожали советских активистов, учителей, врачей, председателей колхозов, бывших красноармейцев, устроив на Украине настоящий террор против мирного населения.

Все это вызывало необходимость скорейшего уничтожения бандеровского подполья, одним из руководителй которого был Тарас Чупринка, он же гауптман СС Роман Шухевич.

Шухевич остался «на хозяйстве» на Украине, после того, как Бандера и Мельник сбежали с немцами за ее пределы. Именно он возглавлял вооруженную борьбу бандеровцев против советской власти, после освобождения Украины Красной Армией. Отсиживаясь в одном из сел на конспиративной квартире он координировал деятельность бандеровских банд. Несколько слов об этом «герое». Обер-лейтенант Абвера Роман Шухевич был завербован германской военной разведкой под псевдонимом «Тур» еще в 1926-м. Шухевич командовал батальоном «Нахтигаль», уничтожившем во Львове более 7 тыс. евреев, принимал участие в карательных операциях против советских партизан, уничтожал польские, словацкие, белорусские села, вместе с их населением.

Именно его было поручено ликвидировать Павлу Судоплатову.

Не все украинцы, попавшие в ряды ОУН-УПА являлись врагами украинского народа. Среди них было много оболваненных националистической пропагандой и запуганных крестьян. Прибывший на Западную Украину в 1949 году Судоплатов, сразу же издал приказ, по которому амнистировались рядовые бандеровцы, не замешанные в преступлениях. Из лесов вышло 10 тыс. оуновцев и было прощено. В схронах остались только фанатики и те, у кого руки были по локоть в крови советских людей. Этим на прощение рассчитывать было нечего и они, как бешеные псы, загнанные в угол, начали еще более жестокую борьбу против мирных граждан. Конец терпению Сталина положило зверское убийство бандеровцами писателя Ярослава Галана, разоблачавшего преступления националистов. Судоплатов вспоминает: «Товарищ Сталин, по его словам, крайне неудовлетворен работой органов безопасности по борьбе с бандитизмом на Западной Украине. В этой связи мне приказано сосредоточиться на розыске главарей бандеровского подполья и их ликвидации. Это было сказано непререкаемым тоном».

В операции по ликвидации Романа Шухевича Павел Анатольевич принимал личное участие. Чекистам удалось задержать связную и любовницу Шухевича, а через нее установить место, где он скрывается. 5 марта 1950 года в селе Билогирка оперативная группа во главе с Судоплатовым и генералом Дроздовым блокировала дом, где скрывался «Тарас Чупрынка». На требование сложить оружие и сдаться он ответил огнем и бросил две гранаты, после чего последовал меткий выстрел и этой нелюди пришел конец. Многие сотрудники госбезопасности, принимавшие участие в операции утверждают, что «Ворошиловский» выстрел сделал именно Судоплатов, бывший прекрасным стрелком.

После гибели главнокомандующего Шухевича УПА прекращает существование как единое воинское формирование, но отдельные бандеровские банды продолжают свои вылазки еще до 1960 года, когда была уничтожена последняя.

Сейчас украинские националисты почувствовали себя хозяевами страны, но не за горами тот день, когда их постигнет участь Коновальца, Бандеры и Шухевича.

«В 1945-1946 годах мы перебили банды (ОУН) на уровне куреней, кошей и сотен. А вот службу безопасности («безпеки») этих жесточайших палачей нам добить толком не дали. Когда в 1946 году мы вышли на уровень надрайонного руководства, следы потянулись в ЦК Украины во главе с Хрущёвым. Тут нас и остановили».

Когда в 1920 году в Праге собрались бывшие офицеры Австро-венгерской армии родом из Галиции (территория современной Западной Украины) и создали свою Украинскую военную организацию, то в первую очередь они создали систему связи и административную структуру организации. В этом деле им в 1930-х годах помогали ОВРА (итальянская тайная полиция), немецкая служба безопасности СД и военная разведка АБВЕР, готовившая кадры в своих школах в Варшаве и под Берлином. Они эту структуру доработали и отшлифовали.

В 1943 году весь этот масштабный проект был запущен на полную катушку. Нашей армии пришлось после уничтожать УПА численностью 100 тысяч человек.

Чтобы иметь возможность содержать такую армию, ОУНовцы поступили следующим образом. Взяли за административную единицу село, в котором должно быть не менее двухсот дворов. Если в селе не набиралось столько, то объединялось несколько, до нужного количества.

Надрайон и виддил у них были областными структурами, а всю территорию Украины поделили на четыре части (луча). Во главе всех этих лучей стоял Центральный провод ОУН во главе с Проводником.

Основным был луч «Захид» — северо-западный, включающий в себя Галичину и Закарпатье, остальные были второстепенными и поддержкой местного населения не пользовались.

Давайте пойдем по схеме снизу вверх и рассмотрим ее уровни и звенья.

Вот уровень села. Это — основа основ всей структуры. На базе села существовали различные мастерские по всем видам ремонта, цеха переработки сырья и пошива одежды и т. д. и т. п. Вся хозяйственная часть была очень похожа на наши колхозы и совхозы.

Бандеровцы после начала войны не стали разгонять эти организации, а использовали их как очень удобные для себя структуры. У них была жесткая плановая система. Заранее давалось задание, кто и что должен вырастить, посадить, заготовить, а осенью сдать.

Всей этой службой заготовки в селе руководил господарчий, он был главный заготовитель — хозяйственник. После заготовки все сдавалось под расписку станичному села. Станичный в селе был в роли председателя колхоза, который ведал всеми ресурсами.

Обычно все заготовленное хранилось в лесу, в схронах, на высоком, сухом месте, хорошо замаскированное. Все тщательно учитывалось, велись записи по приходу и расходу материальных ценностей и станичный всегда знал, какими запасами, на какое количество людей он располагает. В случае надобности он ехал в лес, привозя необходимое количество припасов, и распределял среди тех домов, у которых были на постое боевики.

Обычно на селе стоял рой, или, по-нашему, взвод, поэтому размещение боевиков в селе не ложилось нагрузкой на семьи. Снабжением одеждой и продовольствием занимался станичный.

Самое интересное, что все подразделения делились на две части — женскую и мужскую, у каждой части были свой господарчий и станичный. Женщины занимались ремонтом и пошивом одежды, стиркой белья, перевязочного материала, уходом за ранеными.

Среди населения села велась в обязательном порядке политработа по разъяснению идей ОУН-УПА, а занимались ей политработники ОУН, причем для каждой категории населения разные, отдельный для мужского населения, отдельный для женщин (обычно женщина), а также раздельно среди юношей и девушек. Помогали им в этом все священники греко-католической церкви, говоря в своих проповедях, что надо слушаться своих защитников, так как они несут свободу и право владения землей.

В каждом селе был пункт связи, представлявший собой хороший крестьянский дом, владельцы которого были так называемыми пунктовыми связи.

В этом пункте было организовано круглосуточное дежурство, так как любое время дня и ночи мог прийти связной с шифрованным донесением. Связными практически всегда были молодые девушки в возрасте от десяти до семнадцати лет.

Легенда перемещения по маршруту была тщательно отработана. Обычно они шли к родственникам в соседнее село, таким же содержателям пункта связи. Мы, когда это узнали, поступали так: переворачивали эту девушку вдвоем вверх ногами и начинали трясти до тех пор, пока из ее бюстгальтера не выпадет шифрованное донесение.

Широко использовалась система условных знаков для внешних наблюдателей, находящихся вдоль дороги от села к селу в пределах видимости друг друга. В этом случае использовали мальчишек. Их же использовали для наблюдения за передвижением и местами дислокации наших войск.

Следующий уровень — это станица, объединение трех сел. Ее руководство находилось в одном из этих сел. Состояло из станичного станицы, ведавшего размещением, постоем и снабжением всем необходимым сотни УПА (это 100-150 человек боевиков), господарчего станицы, руководившего службой заготовки припасов в этих селах.

В каждой станице была боёвка СБ (служба безопасности) из 10-15 человек, тщательно законспирированных, с виду местных жителей. Отличались они неимоверной жестокостью, хуже всяких дудаевцев, убивали при малейшем подозрении на сотрудничество с советскими властями.

Как пример — случай с семьей Ивана Семёновича Рухи. Он был вызван в райотдел НКВД для допроса по поводу участия в бандеровских бандах. Был признан невиновным, уехал домой, и в тот же день была расстреляна вся его семья вместе с детьми и сброшена в колодец.

Иван оказался тяжело раненым. Вылез из колодца, добрался до гарнизона и рассказал об участниках расстрела, среди которых оказался и председатель сельсовета — член боёвки СБ.

…В станице был свой следователь, получавший сведения от своих информаторов в селах, обрабатывавший их и при надобности передававший в службу безопасности станицы или выше.

Содержатели пункта связи станицы имели выход на вышестоящие уровни руководства и имели в своем распоряжении единовременно до двадцати связных. И никогда не забывалась политико-воспитательная работа с населением. Для каждого возраста и пола имелся свой отдельный воспитатель, снабжающий своих подчиненных необходимой литературой и агитационными материалами.

На уровне подрайона и района в УПА сдержались кош и курень, по нашему войсковому уставу — это пехотный полк, численностью до 2000-3000 человек.

Кош отличался от куреня тем, что в нем были артиллерийские и механизированные соединения. Районное и подрайонное руководство находилось в крупных селах, входящих в этот подрайон или район, там же находился штаб и командование куреня. Они не любили жить в лесу, хотя там у них были построены с помощью немецких инженеров бетонированные бункеры, хорошо замаскированные, с водяным и электрическим снабжением. Бывало, после войны, загонишь отряд УПА в лес, все в окружении. Входишь в лес. А там никого нет, все в землю попрятались. Берешь длинный железный штырь и начинаешь протыкать землю, пока не обнаружится бункер.

ПРИЗЫВ В ОУН-УПА

На этих уровнях в ОУН-УПА существовала и своя прокуратура, и следственный аппарат, состоящий из выпускников юридических факультетов Львовского, Варшавского и

Краковского университетов, украинцев по национальности, работавших в тесной связке с районными боёвками службы безопасности.

Для проведения следствия имелись тайные тюрьмы для содержания и пыток заключенных. Районная боёвка состояла из 10-15 хорошо обученных и вооруженных людей, по своей сути палачей, выполнявших карательные операции по распоряжению своего коменданта. Тот, в свою очередь, добывал сведения для проведения акций от следователей и прокуроров.

Узнавали сведения от своих людей на мелких административных должностях в сельсовете, райсовете, на постах бригадиров, председателей колхозов. В городских военкоматах и НКВД это были обычно технические работники, уборщицы, истопники, секретари-машинистки, повара в спецстоловых для оперсостава. Только однажды ОУНовцам удалось внедрить своего агента в нашу боевую группу, которая была уничтожена при захвате куренного в одном из сел.

Призывом в УПА руководили коменданты мобилизационных отделов, в случае больших потерь в УПА по системе связных станичным передавались требования на мобилизацию нужного количества людей, за уклонение от призыва — расстрел.

Особое внимание надо уделить «сотне отважных юношей» и такой же «сотне отважных девушек» при отделе особого назначения. Это была настоящая кузница кадров ОУН-УПА.

Вся молодежь делилась на три возрастных группы, 10-12 лет, 13-15 лет и 16-18 лет. У всех этих половозрастных групп были свои задачи, действия и спрос. Самые младшие использовались как наблюдатели, разведчики и связные, более старшие — как диверсанты. Например, в «сотне отважных юношей» при отделе особого назначения начинал свою «трудовую деятельность» в качестве разведчика будущий президент Украины Леонид Кравчук.

О том, насколько это была серьезная организация, можно судить по тому, как они вели наблюдение за танковым резервом 1-го Украинского фронта, стоявшего в Тучинском лесу в 1944 году с последующим наведением на него немецкой авиации. Не любили мы этих юношей, бывало, окружим банду, убившую наших товарищей, а они бросают оружие, поднимают руки и кричат, что они дети.

А «сотня отважных девушек» при этом же отделе — так это самые настоящие садистки, мы их и в плен не брали, расстреливали на месте. Они на наших пленных солдатах отрабатывали практические занятия по наложению шин на сломанные конечности, ломая им руки и ноги, или разрезали их для изучения полевой хирургии и способов сшивания ран.

Свои хорошо оборудованные районные госпитали на сто тяжелораненых они держали в труднодоступной лесной местности.

Надрайонные руководители предпочитали не светиться, находились обычно в лесу, в своих бункерах. У них там было все оборудовано для автономной жизнедеятельности: и электрическое освещение, и свой водопровод с канализацией, была радиосвязь с заграницей.

На надрайонном уровне существовали школы младших командиров и политвоспитателей, аналоги тренировочных лагерей в Ичкерии, находившиеся в глухих карпатских лесах. Большинство из них было уничтожено в 1943 году партизанским соединением под руководством Вершигоры.

В лесах на Оржевских хуторах Глевальского района Ровенской области находился и Центральный провод ОУН-УПА, в хорошо оборудованном бетонном бункере со всеми удобствами, построенным под наблюдением немецких инженеров.

Виддилы при каждой области с подчинённой им дивизией существовали только в 1943-1944 годах. Их уничтожила наша армия в апреле 1944 года в сражении под Кременцом.

В городах влияние бандеровцев было гораздо меньше, чем в селе. В городе у них была только служба внешнего наблюдения и связные. А руководство ОУН боялось там находиться, так как НКВД в городе хорошо работало. Да и городское население, более грамотное и лучше разбиравшееся в политической обстановке, не хотело сотрудничать с бандеровцами.

Вот с этой тщательно законспирированной организацией СМЕРШу и пришлось воевать сразу после освобождения Украины. До конца войны советская власть заканчивалась в районных центрах.

В селе хозяевами были бандеровцы. Чтобы покончить с этим, после войны в западной Украине в каждом селе были размещены гарнизоны. На одну Ровенскую область понадобилась целая 13-я армия, после чего все стало вставать на свои места.

Бандитов загнали в лес и лишили снабжения, а СМЕРШ стал уничтожать в первую очередь главарей. После их уничтожения банды распадались, т. к. большинство людей было мобилизовано в УПА под страхом смерти, собственной и родственников.

«ПАЛАЧЕЙ НАМ ДОБИТЬ ТОЛКОМ НЕ ДАЛИ»

В 1945-1946 годах мы перебили банды на уровне куреней, кошей и сотен. А вот службу безопасности («безпеки») этих жесточайших палачей нам добить толком не дали. Когда в 1946 году мы вышли на уровень надрайонного руководства, следы потянулись в ЦК Украины во главе с Хрущёвым. Тут нас и остановили.

В 1946 году свернулась работа по борьбе с бандеровцами в Ровенской и Львовской областях. Были ликвидированы отделы СБ, ОКР СМЕРШ, ББ (борьба с бандитизмом). Сняли с должности генерала Трубникова, руководителя Ровенского управления НКВД, и генерала Асмолова в Львовской области. А из Киева во Львов перевели по указанию Хрущёва генерала Рясного, как оказалось после, сочувствующего националистам. В результате чего служба безпеки учиняла расправы над нашими людьми до 1950-х годов.

После смерти Сталина по амнистии, проведенной Хрущёвым, вышли на свободу все активные участники УПА-ОУН, возвратившиеся к себе на родину.

В 1950-1960 годах началось тихое восстановление ОУН. Начали они с выдвижения своих людей на партийные и хозяйственные посты, были случаи приема проводников идей ОУН и политреферентов ОУН в комсомол с дальнейшим карьерным ростом (яркий пример — Леонид Кравчук). А тех, кто им мешал, или запугивали, шантажируя жизнью близких, или устраняли под видом несчастного случая или бытовой ссоры.

В 1974 году я приехал на Западную Украину, и мои друзья рассказали, что на многих высоких партийных и хозяйственных постах, не говоря о мелких, особенно в сельской местности — в Ровенской, Львовской, Ивано-Франковской областях — стоят люди ОУН. Бывший до 1972 года первым секретарем ЦК КП Украины Шелест скрывал все это от Москвы.

В конце так называемой перестройки, в 1989-1991 годах, благодаря предательской политике Горбачёва этот долго зреющий гнойник вскрылся. Возник «Рух» (по-русски — «Движение»).

Подпитываемый деньгами Ватикана и западной диаспоры из Канады и Америки, начался планомерный захват власти «Рухом» на территории всей Украины. Начались захваты православных храмов греко-католиками при помощи боевиков из УНА-УНСО. Эта организация возродилась именно тогда как наиболее экстремистское политическое движение бывших бандеровцев, неудовлетворенных деятельностью «РУХа».

Бандеру и его сподвижников объявили мучениками и жертвами НКВД. Большую поддержку и идеологическое покровительство «Руху» и УНА-УНСО оказал бывший «храбрый юноша», на тот момент замзавотделом идеологии ЦК КПУ Кравчук, ставший затем председателем Рады, а после президентом.

Роман Носиков

Царьград останавливался на проблеме активного сотрудничества Организации украинских националистов (ОУН) с нацистской Германией в годы Второй Мировой войны и тех злодеяниях, которые осуществляли украинские националисты на службе у Гитлера на оккупированной территории Советского Союза. Однако подразделениями "Роланд" и "Нахтигаль", охранными батальонами СС и дивизией СС "Галичина" сотрудничество национально озабоченных украинцев с нацистской Германией не ограничивается.

Главный миф об УПА

Краеугольным камнем украинской пропаганды является миф, что Украинская повстанческая армия (УПА) во главе с Дмитрием Клячкивским, а затем с Романом Шухевичем, которая оформилась осенью 1942 - весной 1943 года, якобы вела борьбу на два фронта: с одной стороны против советских партизан, а впоследствии регулярных частей Красной армии и подразделений органов госбезопасности, а с другой стороны против немецких захватчиков. Данный миф появился еще в середине прошлого века в украинской националистической эмиграции, когда бывшие бандеровцы всячески пытались реабилитировать себя, создавая образ этаких "борцов за независимую Украину", сражавшихся против ее врагов в лице немецких нацистов и советских коммунистов. Естественно, западная пропаганда, которая активно использовала украинских националистов в идеологической борьбе против Советского Союза, всячески поддерживала такой подход, позабыв о недавней совместной борьбе с СССР против Гитлера. Современная пропаганда киевского режима, которой занимается глава так называемого Украинского института национальной памяти Владимир Вятрович, с еще большим рвением раскручивает данный миф, имея цель любым путем дискредитировать Победу в Великой Отечественной войне, очернить подвиг истинных героев и патриотов и возвеличить предателей и карателей, совершавших военные преступления по приказу своих нацистских хозяев.

Так против кого воевала УПА?

Главным доказательством лжи и фальсификации со стороны глорификаторов УПА являются немецкие архивные документы, которые совершенно не подтверждают фактов каких-либо крупных боестолкновений вермахта с бандеровцами, диверсий УПА в отношении немецких захватчиков. Так против кого же боролись "украинские повстанцы" в 1943-м - начале 1944 года, когда Западная Украина находилась в немецкой оккупации? Основными врагами бандеровцев выступали советские партизаны, польские отряды Армии Крайовой, а также собственные идеологически неправильные соратники - мельниковцы и бульбовцы (сторонники вожаков украинских националистов Андрея Мельника и Тараса Бульбы-Боровца). Однако куда в большей мере они преуспели в осуществлении террора в отношении мирного польского населения, учинив весной-летом 1943 года Волынскую резню, жертвами которой стали десятки тысяч человек.

С начала 1944 года, когда началось освобождение территории Западной Украины войсками Красной армии, УПА начинает прямое сотрудничество с гитлеровскими спецслужбами. В частности, представители ОУН (Б) проводят активные переговоры с абвером и СД о поставках украинским националистам оружия и совместных военных действиях против РККА. По поручению Провода ОУН (Б) переговоры осуществлял бывший военный капеллан карательного подразделения "Нахтигаль" греко-католический священник Иван Гриньох.

Весной-летом 1944 года УПА развернула активную борьбу против советских войск, осуществляя теракты и диверсии, подрывы линий коммуникации, нападая на военнослужащих Красной армии и войск НКВД. 29 февраля 1944 года под Ровно украинские националисты обстреляли автоколонну, в которой находился командующий 1-м Украинским фронтом прославленный генерал Николай Ватутин. Военачальник получил серьезное ранение, от последствий которого вскоре скончался. 12 августа 1944 года в районе Равы-Русской бандеровцами был захвачен в плен советский летчик-ас, уроженец Сумщины Михаил Лиховид. После жестоких попыток боевики УПА его заживо сожгли. Посмертно Михаилу Лиховиду было присвоено звание Героя Советского Союза.

Как главный диверсант Гитлера спасал Бандеру от Красной армии

Активное взаимодействие бандеровцев с нацистскими спецслужбами продолжалось вплоть до окончания Второй мировой войны. На украинское бандподполье гитлеровцы, очевидно, возлагали немалые надежды, связанные с серьезным подрывом советского тыла, и активно этому содействовали. В декабре 1944 года по личному указанию рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера из концлагеря был освобожден Степан Бандера. Главаря ОУН (Б) направили в польский Краков, где он в составе "Абверкоманды-202" занимался подготовкой диверсантов из националистов, присылаемых штабом УПА. Затем этих диверсантов немцы забрасывали в советский тыл.

Когда в январе 1945 года Краков был окружен Красной армией, то Бандеру оттуда вывез лично Отто Скорцени - главный диверсант Гитлера, который в сентябре 1943 года освобождал арестованного итальянского диктатора Бенито Муссолини. Это в очередной раз красноречиво свидетельствует о том, какое значение немецкие хозяева придавали своим украинским подопечным.

Война после войны

Им теперь не хозяин ни абвер, ни гестапо,
Позывные сменили на английский манер.

И в слепом исступленьи бьют поклоны на запад,
Им бы хоть с Люцифером против СССР

(Игорь Сивак)

После окончания Великой Отечественной войны украинские националисты продолжили взаимодействие уже с американскими и британскими спецслужбами. Подпитываемые извне бандформирования ОУН-УПА продолжали вести активную террористическую деятельность на территории Западной Украины вплоть до середины 1950-х годов. Везде, где появлялись бандеровцы, они оставляли страшные кровавые следы, жестоко расправляясь со всеми, кто, по их мнению, сотрудничал с советской властью - от советских военнослужащих и комсомольских активистов до присланных в галичанские и волынские деревни с целью ликвидации безграмотности учителей и даже простых крестьян, работавших в колхозах.

По данным ветерана КГБ автора нескольких книг о разгроме бандподполья ОУН-УПА Георгия Санникова, в течение 1945-1955 годов в борьбе с бандеровцами погибло 25 тысяч советских военнослужащих, сотрудников органов госбезопасности, милиции и пограничников, а также 32 тысячи представителей советского и партийного актива. Вместе с тем ликвидировано было около 60 тысяч участников бандформирований, в том числе главари ОУН-УПА Роман Шухевич, Дмитрий Клячкивский, Петр Олийнык, Нил Хасевич и другие.

В 1950-е годы при Никите Хрущеве многие ранее осужденные участники украинского бандподполья были амнистированы и вернулись на Западную Украину. Немалое количество бывших бандеровцев и их пособников затем пролезли в советские партийные и государственные органы. Поговаривают, что одним из таких пособников украинских националистов в юности был и уроженец Ровенщины Лёня Кравчук, ставший впоследствии видным партийным чиновником, одним из активных участников развала СССР и первым президентом "незалежной" Украины. В любом случае возрождение бандеровщины в начале 1990-х годов во многом является следствием советской национальной политики, не позволившей задушить украинствующего монстра еще на начальном этапе его существования после выхода наружу из австро-венгерской пробирки.

August 22nd, 2012

ОТХЛЫНУВ с территории СССР в 1944 году, Вторая мировая война оставила на западных окраинах страны многочисленные очаги националистического подполья. Наиболее ожесточенное и долговременное сопротивление восстановлению советской власти имело место на Украине. Это стало возможно в силу наличия там политической и военной организаций местных националистических сил - Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА). Они сумели поставить в свои ряды наибольшее среди всех аналогичных движений в СССР число активных и законспирированных бойцов (всего за период борьбы от 400 до 700 тыс.). Данные статистики свидетельствуют, что в период с февраля 1944 г. до конца 1945 г. украинские подпольщики-националисты осуществили около 7000 вооруженных нападений и диверсий против советских войск и административных структур, что составило почти 50 % от всех аналогичных акций (всего около 14 500) в тылах Красной Армии за это время. В то же время для подавления украинского подполья была предпринята беспрецедентная мобилизация силовых и идеологических органов, среди которых ведущая роль принадлежала структурам НКВД-НКГБ (впоследствии МВД и МГБ). Независимо от затраченных СССР усилий и жертв, украинское повстанческое движение в итоге было окончательно подавлено.
Первые боевые группы УПА появились осенью 1942 г., а в апреле 1943-го, накануне широкомасштабного наступления Красной Армии на Украине, сторонникам Степана Бендеры удалось создать партизанскую армию численностью до 50 тыс. активных бойцов. УПА находилась в подчинении ОУН, и последняя осуществляла политическое и стратегическое управление своими вооруженными силами по региональному принципу. В каждом региональном отделении (краевом проводе) ОУН с 1944 г. существовал пост военного референта, руководившего штабами и отрядами УПА на подведомственной ему территории. Практически все командиры, а также значительная часть бойцов УПА являлись членами ОУН, что превращало украинских партизан-националистов в идеологически однородную силу.

Одновременно в УПА существовала и собственная регулярная система командования. Во главе стоял главный штаб, возглавлявшийся назначаемым руководством ОУН главнокомандующим (в 1943 г. — подполковник Дмитро Клячковский, в 1943-1950 гг. — генерал-хорунжий Роман Шухевич, а в 1950-1955 гг. — полковник Василь Кук). Организация строилась по территориальному принципу: в 1943 г. были созданы четыре генеральных округа - «Север», «Запад», «Юг» и «Восток». Впрочем, массовую партизанскую борьбу удалось развернуть только в северном и западном округах. Каждый Генеральный округ делился на несколько военных округов, а они - на тактические участки. Каждая из этих структурных единиц обладала высокой степенью автономности и могла действовать и обеспечиваться практически самостоятельно.
В составе тактического участка насчитывалось обычно 3-5 крупных повстанческих отрядов. Части и подразделения УПА сочетали в себе элементы регулярных и партизанских формирований. Они свободно могли действовать, переходя от фронтового противостояния и мощных наступательных рейдов к множеству местных засад и налетов. Наиболее масштабным формированием УПА являлся «курень», нечто среднее между полком и батальоном (к примеру, осенью 1943 г. курень «Туров» насчитывал около 3000 бойцов, а курень «Тютюнник» — всего 400). В его составе имелось не менее трех «сотен» (рот), каждая из которых состояла из 3-5 «чет» (взводов). Низшим структурным подразделением являлся «рой» — отделение или просто группа из нескольких бойцов. В 1943-1944 гг. наблюдалась тенденция к действию УПА почти фронтовыми методами: тактическими соединениями из нескольких куреней - «загонами». Однако к 1945 г. (в Карпатском горном массиве - к 1947 г.) украинские националисты под натиском советских сил были вынуждены расформировать курени и многие сотни на более мелкие подразделения. К 1949 г. они перешли к чисто партизанским действиям малыми группами по нескольку человек («боивками»).
При создании своих отрядов украинские националисты стремились к их максимальной унификации: в составе куреней и часто даже сотен имелись подразделения противотанковых орудий или ПТР, минометов, станковых пулеметов, конные разведчики, тыловые и медицинские команды. Это превращало каждый отряд в оперативную единицу, способную долгое время действовать самостоятельно. Поэтому, рассеяв соединение УПА, части войск НКВД зачастую получали не улучшение, а ухудшение ситуации: им приходилось бороться сразу с множеством средних и мелких групп повстанцев.
УПА была создана со всеми возможными элементами регулярных вооруженных сил и стала своего рода армией без государства. Четкая организационная иерархия, жесткая дисциплина, шкала воинских званий и даже попытки создания уставов и введения единой формы сыграли определенную роль в повышении боеспособности повстанцев. УПА имела систему школ для подготовки офицерского и младшего командирского состава, госпиталей, оружейных мастерских, складов и т. д. Впрочем, по ходу расширения советских антипартизанских операций на Украине все эти структуры все больше перемещались в подполье, что отражалось на эффективности их работы.
Самой сильной стороной УПА являлся ее личный состав. Подавляющее большинство бойцов осознанно разделяли идеи украинского национализма, а жестокий характер сталинских репрессий на Украине обеспечил практически каждому из них личные счеты к советской власти. Свыше 65 % бойцов составляла сельская молодежь, превосходно ориентировавшаяся в своих родных местах и имевшая связи среди населения. Боевые навыки многие украинские националисты приобрели в различных формированиях гитлеровской Германии.
Однако были у УПА и очевидные слабости. Главная из них - хронический недостаток у украинских националистов оружия и боеприпасов, основными источниками которых являлись захват у врага или собирательство на полях сражений. Например, в 1943-1944 гг. насыщенность большинства отрядов стрелковым оружием не превышала 50-70 % от необходимого числа стволов. По мере сокращения численности УПА к концу 40-х гг. личное оружие имел уже почти каждый боец, однако средний боезапас в походе составлял всего 20-30 патронов и 1-2 гранаты на человека.
С таким противником пришлось столкнуться НКВД на Украине, когда фронты Второй мировой сместились на запад. В преддверии борьбы в феврале 1943 г. был сформирован Украинский округ внутренних войск НКВД во главе с генерал-майором М. Марченковым. Первые столкновения отрядов УПА с чекистами начались в 1943 г. В первых освобожденных Красной Армией восточных и юго-восточных районах «синим фуражкам» удалось воспрепятствовать планам создания генеральных округов УПА «Юг» и «Восток». В ходе этих операций основная тяжесть борьбы легла на плечи частей Главного управления войск НКВД по охране тыла действующей Красной Армии. Однако по мере смещения театра боевых действий на запад ответственность переходила к оперативным органам НКВД-НКГБ и внутренним войскам Украинского округа.
Масштабное противостояние УПА и НКВД началось с февраля 1944 г., когда Красная Армия вступила в Прикарпатье, на Волынь, в Полесье, а также на другие западно-украинские земли. Обеспечивая безопасность тылов Красной Армии и зачистку освобожденных районов, НКВД и НКГБ столкнулись на Украине с ожесточенным и хорошо организованным сопротивлением, к которому, как оказалось, они были готовы не в полной мере.
На первом этапе борьбы - где-то до конца 1944 г., пока Западная Украина рассматривалась в качестве тыловых районов действующей Красной Армии - основным противником УПА являлись преимущественно линейные части Главного управления войск НКВД по охране тыла и Украинского округа внутренних войск НКВД. В меру своей ответственности к операциям привлекались части пограничных войск НКВД и войск НКВД по охране железнодорожных сооружений. Конвойные войска НКВД задействовались преимущественно при конвоировании и охране задержанных в ходе операций лиц. Учитывая то, что Украина находилась на главном направлении Второй мировой войны, группировка войск НКВД там являлась одной из крупнейших: по состоянию на весну 1944 года только на территории Западной Украины дислоцировались 2 дивизии, 15 стрелковых и 2 горнострелковых бригад, 3 отдельных стрелковых полка, 1,5 кавалерийских полка, 2 танковых батальона и 5 бронепоездов (в том числе в составе Украинского округа внутренних войск — 1 дивизия, 9 бригад, 1 кавполк и 1 танковый батальон, что составляло около 33 тыс. солдат и офицеров). К этому следует добавить 6-8 тыс. пограничников и до 2 тыс. военнослужащих войск НКВД по охране железнодорожных сооружений. Но в то же время численность активных бойцов УПА в этот период оценивается примерно в 35-38 тыс. Руководство НКВД-НКГБ первоначально не сумело обеспечить существенного численного превосходства, необходимого для успешной антипартизанской борьбы — силы сторон были вполне сопоставимы. Командование внутренних войск пыталось достичь частного перевеса в численности непосредственно в районах проведения операций.
Однако в условиях, когда отлично владевшие обстановкой повстанцы действовали крупными отрядами, даже это отнюдь не обеспечивало «синим фуражкам» успех. Например, в сражении 22-25 апреля 1944 г. под Гурбами 15-тысячная группировка войск НКВД при поддержке батальона легких танков, бронепоезда и авиации не сумела сломить оборону 8 куреней и 3 сотен УПА (до 4 тыс. бойцов), поддержанных 1,5 тыс. крестьян-повстанцев и 200 бывшими германскими и венгерскими пленными. В результате отряды УПА в полном порядке вышли из боя, потеряв всего 180 человек (крестьяне, правда, погибли или попали в руки чекистов почти все). Потери «синих фуражек» составили свыше 800 человек, в т. ч. 120 убитых, и 15 легких танков — противотанковые расчеты УПА из бывших артиллеристов вермахта вывели танковый батальон из строя всего за полчаса. И таких случаев было на данном этапе борьбы немало.
Понеся к концу 1944 г. потери, приближавшиеся к 10% личного состава (1424 убитых, 2440 раненых, сотни пропавших без вести), органы НКВД могли ответить только составлением сомнительного по достоверности доклада «партии и правительству» об уничтожении и пленении 108 тыс. «бандитов» и захвате 26 тыс. единиц оружия. В нем же численность «бандеровских банд» была оценена в 25 тыс. человек - то есть в сравнении с началом года она сократилась в лучшем случае на 13 тыс. бойцов. Следует напомнить, что потери бандеровцев составлялись отнюдь не только из погибших или схваченных в ходе чекистских операций, а урон, нанесенный ими советской стороне, в несколько раз превышал потери собственно органов НКВД-НКГБ - националистами уничтожались также военнослужащие Красной Армии, милиционеры, партийно-советский актив и т. п.
Руководство НКВД-НКГБ отдавало себе отчет, что справиться с таким неприятелем можно, только отрезав ему связь с местным населением и разгромив крупные партизанские соединения, но в решении этих задач чекисты в 1944 г. оказались не на высоте. При слабости в Западной Украине местных органов советской власти и, следовательно, сети информаторов, «синие фуражки» поначалу только и могли что прочесывать села. Однако на том этапе это вызывало только озлобление селян на советскую власть.
Надо отметить, что основной проблемой войск НКВД в 1944 г. был недостаток мобильности. Если в каком-то районе планировалась масштабная операция против УПА, то выдвижение выделенных сил сопровождалось всеми внушительными атрибутами перемещения больших масс войск: по дорогам тянулись колонны, разворачивались лагеря и тыловые службы, велся интенсивный радиообмен - зачастую без всякого шифра. Конечно же, у УПА практически всегда оказывалась свобода выбора: сконцентрировать свои отряды и драться или же скрытно выйти из-под удара.
После первоначальных неудач руководство НКВД-НКГБ довольно быстро сделало выводы о необходимости новых форм борьбы. 1945 г. стал на Украине годом «больших облав». К этому времени в наиболее беспокойных районах постепенно начали становиться на ноги органы советской и партийной администрации. Комплектовалась местная милиция, из числа партийного и комсомольского актива формировались так называемые истребительные батальоны и отряды, появилась и сеть информаторов.
В 1945 г. облавы организовывались в основном на уровне административных районов под руководством местных управлений НКВД и НКГБ. На первом этапе проводилась «провокация боем», призванная вызвать местные отряды УПА на открытое боестолкновение. Небольшой отряд «синих фуражек» (обычно до роты) проводил несколько особенно жестких зачисток в селах и давал при этом понять, что он оторвался от своих. Чересчур уверенные в своих силах националисты быстро брали «подсадную роту» в оборот, и тогда в дело вступали главные силы облавы. Активно применяя авиацию и артиллерию, крупные силы войск НКВД при участии местного партактива, применявшегося в качестве проводников, начинали концентрическое наступление на район, где обнаружились повстанцы. Преследовать втянувшиеся в бои курени и сотни УПА было технически гораздо легче, чем рыскать по лесам и горам в их поисках. После того как под ударами крупные формирования УПА распадались на небольшие отряды, большая облава превращалась в несколько малых, проводившихся на уровне отдельных частей НКВД. Они включали, в частности, прочесывание населенных пунктов в поисках раненых и укрывшихся повстанцев и их пособников.
Самая крупная из облавных операций была осуществлена в апреле 1945 г. в Прикарпатье на линии новой советско-польской границы с привлечением свыше 50 тыс. военнослужащих войск НКВД, Красной Армии и личного состава истребительных батальонов под руководством командующего Украинским округом внутренних войск НКВД М. Марченкова. В результате были убиты около 500 и пленены более 100 повстанцев, а также арестованы несколько тысяч подозрительных лиц. Результат ощутимый, но отнюдь не ошеломляющий. То же самое можно сказать и об итогах 1945 года для органов НКВД-НКГБ вообще. УПА заметно ослабла, однако продолжала все так же дерзко наносить удары, а украинские крестьяне - помогать ей продовольствием и информацией, прятать раненых и поставлять новые тысячи добровольцев.
Видя недостаточную эффективность традиционных чекистских методов, на следующем этапе борьбы против УПА координирующую роль взяло на себя партийное руководство в лице первого секретаря ЦК КП(б)У Н. Хрущева. «Выбить почву из-под ног у бандеровских банд», — вот в чем видел основное условие победы Хрущев. А почвой, из которой черпала силы УПА, являлось западно-украинское село. Именно на то, чтобы прервать связь повстанцев с местным населением, была направлена внедряемая Хрущевым и его наркомом госбезопасности генерал-лейтенантом В. Рясным тактика «большой блокады». Она имела конкретную дату начала: 10 января 1946 г. Тогда во все населенные пункты Западной Украины начали вводиться постоянные гарнизоны войск НКВД. В селе обычно расквартировывались взвод или рота, а контроль над районом принимали полк или бригада. При этом в каждом райцентре создавались оперативные отделы НКГБ численностью 100-300 штатных сотрудников. В период «большой блокады» мобилизация сил НКВД-НКГБ достигла на Западной Украине 58,5 тыс. человек.
Оперативные мероприятия НКВД-НКГБ периода «большой блокады» отличались основательным и многоступенчатым характером. Заняв населенный пункт, подразделение внутренних войск во взаимодействии с профессиональными оперативниками и местными сторонниками советской власти начинали «разработку территории». Сначала проводились повальные обыски в жилом секторе и массовые аресты с целью выявления «бандитских тайников» и «бандеровских пособников». При этом применялись методы физического запугивания жителей. Задержанных «прессовали» до тех пор, пока кто-то не начинал говорить. При условии, что в Западной Украине практически не было ни одного села, так или иначе не связанного с повстанцами, таким образом нередко удавалось получить довольно ценную информацию. К тому же «расколовшиеся» люди из страха перед возмездием со стороны националистов зачастую искали защиты у «органов» и пополняли ряды информаторов…
Разобравшись с селом, «синие фуражки» принимались методично зачищать округу, в частности, неожиданно прочесывая лесные массивы в ночное время и устраивая засады в местах наиболее вероятного появления повстанцев - у источников, на лесных тропах и т. д. Это тоже давало определенные результаты, даже несмотря на то, что личный состав, задействованный в подобных «поисках и секретах», сам нередко оказывался застигнутым врасплох отрядами. Любое боестолкновение являлось сигналом присутствия поблизости «бандеровцев», и тогда вызывалось подкрепление и начиналась облава по всем вышеописанным правилам. На руку советским силовым структурам сыграла излишняя самоуверенность командиров и бойцов УПА, которые часто не уклонялись от боя даже тогда, когда следовало бы. Только за 1946 г. было отмечено 1500 боестолкновений, в ходе которых повстанцы потеряли убитыми свыше 5 тыс. человек. Впрочем, потери органов НКВД-НКГБ также были велики, однако результат того стоил. Благодаря тому, что сеть гарнизонов «синих фуражек» и далеко вокруг выброшенных ими постов и секретов плотно опутала Западную Украину, связь повстанцев с местным населением была значительно затруднена.
Помимо внутренних войск НКВД, крайне важную роль в осуществлении «большой блокады» играли оперативные работники НКГБ, милиция и местный партактив. В выполнении задачи «выбивания почвы» из-под ног УПА на их плечи легла миссия приведения западно-украинского населения к покорности советской власти. И здесь они проявили немало энергии и изобретательности.
Основным достижением оперативной работы периода «большой блокады» является создание густой сети информаторов, которая буквально пронизала все районы Западной Украины и все слои ее общества. Как отмечал известный борец с антисоветским сопротивлением начальник ведавшего этими вопросами отдела «Ф» НКВД СССР генерал Павел Судоплатов, «создание широкой агентурной сети на Западной Украине оказалось на поверку гораздо проще, чем представлялось сначала». При этом значительное большинство стукачей, вопреки распространенному мнению, составили отнюдь не злонамеренные люди, а жертвы репрессивного аппарата сталинского режима. Умело используя традиционно сильную привязанность украинцев к своим родным, оперработники НКГБ-МГБ обработали тысячи родственников членов ОУН-УПА, обещая им в обмен на информацию «снисхождение» к их близким. Точно так же ломали схваченных повстанцев и их помощников, угрожая расправой с их семьями. Общая численность армии стукачей на Западной Украине, вероятно, так никогда и не станет известна. На примере Станиславской области, где чекисты 25 июля 1946 года доложили о вербовке 6405 информаторов и агентов, принимая в расчет общую численность населения, можно установить, что в зоне активности УПА в период «большой блокады» «стучал» почти каждый пятнадцатый житель. Несмотря на все усилия, ОУНовской «безпеке» не удалось вычислить и ликвидировать достаточное число стукачей, чтобы остальные стали бояться повстанческого «пута» на шее больше, чем репрессий «синих фуражек».
В период «большой блокады» советскими органами власти была не только налажена тотальная слежка за населением, на него также оказывалось мощнейшее пропагандистское и психологическое давление. Исполнители усмирения Западной Украины сами отлично понимали, что советская идеология глубоко чужда ее населению. Потому в основу воздействия был положен наиболее простой и эффективный инструмент - устрашение. За любой акцией УПА неизменно следовала широкомасштабная кампания возмездия со стороны НКВД-НКГБ - вплоть до сожжения целых сел. Таким образом, у населения вырабатывался негативный условный рефлекс: если где-то ударили повстанцы, жди беды. Люди начинали проклинать УПА не от пробудившейся сознательности советских граждан, а от постоянного страха за свою жизнь и имущество.
В значительной степени на дискредитацию УПА в глазах западно-украинского населения был направлен и еще один очень результативный ход чекистов: создание отрядов так называемых «лжебандеровцев». Авторство здесь принадлежит главе НКВД УССР В.Рясному, которого можно назвать одним из самых успешных организаторов борьбы против УПА. По его инициативе еще в 1945 г. из владеющих украинским языком сотрудников НКГБ и бывших советских партизан стали формироваться способные к длительному автономному действию группы. Они насчитывали от нескольких до нескольких десятков человек каждая. К середине 1946 г. действовало свыше 150 таких отрядов численностью около 1800 чел. «По своему виду и вооружению, знаниям языка и местных бытовых особенностей личный состав специальных конспиративных групп ничем не отличается от бандитов УПА, что вводит в обман связных и главарей УПА и ОУНовского подполья, — докладывал генерал Рясной Лаврентию Берия. — В случае невозможности проведения захвата намеченных главарей ОУН-УПА участники спецгрупп уничтожают последних, также во многих случаях создают впечатление, что уничтожение руководителей ОУН-УПА совершено самими бандитами, провоцируя вражду в ОУНовской среде». Одной из задач подобных групп было под видом повстанцев совершать насилия над местным населением, создавая негативную репутацию борьбе украинских националистов.
Среди агентурных методов, применявшихся чекистами, немалое место отводилось также внедрению своих осведомителей и боевиков в ряды УПА. Показательно, что рассказанная в известном телесериале «Государственная граница» история агента, сумевшего проникнуть в высшие эшелоны УПА и способствовавшего ликвидации 12 февраля 1945 г. одного из руководителей повстанческой армии Дмитро Клячковского (Клима Савура), основана на реальных событиях. Только на самом деле в логово Клима был внедрен не офицер-пограничник, а перевербованный сотник УПА Стельмащук, который был впоследствии расстрелян. Известен целый ряд чекистских операций, когда агенты из числа бывших бандеровцев сумели подняться до самых верхов структуры ОУН-УПА. Именно одним из них в 1954 г. был схвачен спящим последний командующий УПА Василь Кук.
Практиковались также выброс на украинский «черный рынок», через который пополняла свои запасы УПА, лекарственных препаратов, зараженных возбудителем чумы, взрывающихся блоков питания для радиостанций, консервов с растолченным стеклом. Нужно признать, что на агентурном уровне «синие фуражки» не просто выигрывали у УПА - они вели всухую.
Мы не зря отвели столь существенное место описанию оперативных и агентурных методов, вошедших в обиход НКВД-НКГБ в период «большой блокады» 1946 г. Дело в том, что именно в этот период был создан и вступил в действие тот механизм подавления украинского национального движения, против которого оно, в конечном итоге, не сумело устоять. Под его воздействием бойцы УПА, начинавшие как «армия народных героев» и полновластные хозяева родных гор и лесов, стали превращаться в затравленных и отрезанных от мира одиноких волков, и только их лютая ненависть поддерживала войну еще много лет…
Непосредственными результатами «большой блокады» стали два роковых шага, на которые было вынуждено пойти руководство УПА. Первое: летом 1946-го было принято решение окончательно расформировать систему генеральных округов, перейдя к разрозненному территориальному командованию отрядами. Второе: к зиме 1946—1947 г. планировалось построить в труднодоступных местах множество подземных бункеров и подготовить необходимые запасы для зимовки личного состава, т. к. был прерван доступ повстанцев в села и крайне осложнена связь с населением. Реализация первого из этих планов позволила УПА даже несколько активизировать борьбу в 1947—1948 гг., однако отказ от единого фронта борьбы лишал украинских националистов шансов на победу. Что касается второго плана, то боевая активность отныне практически замирала с появлением снежного покрова. Весной выжившие в кошмарных условиях подземной зимовки бойцы поднимались на поверхность настолько измученными, что боевой потенциал УПА катастрофически снижался. Общий вывод: тактика «большой блокады» Хрущева-Рясного нанесла УПА смертельный удар, хотя это проявилось не сразу.
Тем не менее Кремль требовал незамедлительных результатов, и деятельность альянса Хрущева и Рясного была подвергнута «высочайшей» критике. В марте 1947 г. на пост первого секретаря ЦК КП(б)У был назначен Лазарь Каганович, а вскоре после этого должность министра госбезопасности УССР занял генерал-лейтенант М.Ковальчук, а МВД возглавил Т. Строкач.

Оружие, снаряжение и радиоаппаратура, изъятая сотрудниками МГБ из бункера ОУН. 1951 г.

На оперативных и агентурных методах, которыми структуры МВД-МГБ (с 3 марта 1946 г. они получили новое название) продолжали борьбу с УПА, смена руководства и административные реформы отразились довольно специфически. Технических изменений не произошло, однако были существенно смещены акценты. В 1947-1948 гг., несмотря на то, что гарнизоны «синих фуражек» продолжали занимать западно-украинские городки и села, крупные войсковые операции против повстанцев проводились нечасто. С 21 января 1947 г. особыми приказами по МВД и МГБ СССР борьба с национальными движениями была отнесена к исключительной компетенции органов госбезопасности, и агентурная составляющая на время стала ведущей. Для этого периода было характерно существенное расширение сети информаторов. Стали более интенсивными попытки внедрения в УПА-ОУН секретных агентов. Практиковалось уничтожение видных функционеров подполья и командиров повстанческой армии террористическими методами. Интенсивно рейдировали по Западной Украине спецотряды «лжебандеровцев». В большинстве случаев применению ВВ МВД против отрядов УПА в период 1947-1948 гг. предшествовало получение агентурных данных о их местонахождении и численности. Впрочем, без работы «синие фуражки» не остались.
Продолжая стратегию «выбивания земли из-под ног» у украинских повстанцев, Л.Каганович инициировал принятие в начале октября 1947 года «Плана по перевозке спецпоселенцев из западных областей УССР». Согласно ему, планировалось отправить преимущественно в Сибирь до 100 тыс. человек (реально из Западной Украины было изгнано по меньшей мере в два раза больше). Депортация украинского населения проводилась по четкой схеме: намеченные на выселение семьи получали обычно около 6-12 часов на сборы, причем позволялось взять с собой до 250 кг вещей на человека, включая запас продуктов на месяц. Вывоз к месту спецпоселения осуществлялся по железной дороге, до эшелона изгнанники этапировались «своим ходом», а в сопровождение каждого состава заступал специально выделенный взвод конвойных войск. Охрана оставленного имущества вплоть до поступления его в ведение местных органов власти осуществлялась силами местных отделов МВД. Технически осуществление «синими фуражками» в течение октября 1947 г. депортации населения целых районов Западной Украины следует оценить как организованное и проведенное с устрашающей четкостью и быстротой.
Однако вопреки ожиданиям депортации Кагановича и «агентурный бум» его шефов госбезопасости и милиции не привели к разгрому УПА. Результаты антиповстанческих мероприятий МГБ-МВД на Западной Украине в 1947-1948 гг. оказались недостаточными. Несомненно, погибли или были схвачены некоторые руководители отрядов УПА и подполья ОУН, а также многие рядовые националисты. Однако в целом украинское освободительное движение пережило даже период некоторой активизации. Причина этого коренилась в том, что пережившие период «большой блокады» отряды УПА научились действовать на информационном и материальном «самообеспечении». Выселение жителей сел, с которыми у них и так практически не было связи с 1946 г., они перенесли относительно легко. Кроме того, разрозненные «боивки» оказались гораздо более стойкими к агентурным провокациям, чем крупные отряды; а повстанческая «безпека» приобрела богатый опыт в выявлении и нейтрализации агентов МГБ. Причем теперь разоблаченный информатор зачастую не сразу заканчивал с «путом» на шее, а еще долгое время продолжал поставлять умело подсовываемую ему националистами дезинформацию. В 1947-1948 гг. украинские националисты уничтожили около 3000 служащих МВД и МГБ, а также партийных и советских работников, что заметно превысило их собственные реальные потери за этот период. Это был своеобразный гол престижа, забитый УПА в советские ворота перед самой развязкой.
Под давлением из Кремля МГБ-МВД в начале 1949 г. вернулись к тактике крупных чекистско-войсковых операций на Западной Украине. По приказу министра госбезопасности УССР М. Ковальчука в Карпатский горный массив, оставшийся в то время единственным регионом организованных действий УПА, были переброшены четыре дивизии внутренних и конвойных войск (81-я и 82-я внутренних войск НКВД-МГБ Украинского округа, 65-я стрелковая внутренних войск НКВД-МГБ Украинского округа, 52-я конвойных войск МВД). Началось массированное прочесывание местности и зачистка населенных пунктов, проводившиеся в комбинации с максимальной активностью агентуры МГБ и информаторов. В условиях подавляющего численного превосходства «синих фуражек» и крайнего истощения сил УПА этого оказалось достаточно для решающей победы. После разгрома всех основных отрядов УПА в Карпатах главнокомандующий повстанческой армией Р. Шухевич 15 сентября 1949 года издал приказ о роспуске последних оставшихся подразделений. Ненадолго пережив свою армию, 5 марта 1950 г. ее главком в результате агентурной операции МГБ УССР под руководством генерала П.Судоплатова был обнаружен в селе Белогороща близ Львова. Отбиваясь, Шухевич застрелил майора МГБ и ранил троих бойцов ВВ, однако при попытке прорыва был убит.
История УПА на этом фактически прекратилась. Ее последнему командиру В. Куку (Лемиш), несмотря на отчаянные усилия, так и не удалось воссоздать повстанческого движения. Дальнейшее вооруженное сопротивление на Западной Украине продолжалось изолированными подпольными и партизанскими группами, а то и непримиримыми одиночками. По данным МГБ УССР, на 17 марта 1955 г. в западных районах республики оставалось всего 11 разрозненных «боивок» численностью 32 человека и 17 боевиков-одиночек, а подпольная сеть ОУН не превышала 300-500 чел. Вот и все, что осталось на исходе борьбы от некогда многотысячной армии УПА. Советские органы госбезопасности вели с ними борьбу агентурными и оперативно-розыскными методами. Отдельные подразделения ВВ на уровне взвод-рота периодически привлекались к обеспечению операций — оцеплению, прочесыванию местности и т. д.
Подавление украинского националистического движения потребовало от СССР концентрации усилий на пределе возможностей. Борьба шла долго и с переменным успехом. Однако в конечном счете у НКВД-МВД и НКГБ-МГБ хватило твердости и умения добиться окончательного выполнения своих задач. Советские чекисты и милиционеры продемонстрировали в борьбе против украинских националистов такой уровень профессионализма и результативности, который вполне может являться примером для современных российских силовых структур.
Дмитрий ЖУКОВ

У меня спросили мнение вот об этой публикации «Ветеран СМЕРШ о бандеровцах: палачей нам добить не дали» .

Могу сказать сразу — с научной и исторической точки зрения это туфта на постном масле, а не воспоминания ветерана.Ветеран СМЕРШ должен был бы знать, что его организация — Главное управление контрразведки «Смерш», это военная контрразведка Красной Армии и существовала при Народном комиссариае обороны СССР, и в еефункции входила борьба с шпионажем немецкой разведки, а не зачистка освобожденных территорий от бандитского элемента, которым в большинстве являлись бандеровцы. Да и просуществовал СМЕРШ всего три года, в 1946-м году был преобразован в 3-е Главное управление МГБ с задачами контрразведывательного обеспечения армии и флота. Поэтому борьбой с УПА, а потом с подпольем ОУН заниматься никак не мог, посольку это не входило в его функции.

Борьбой с ОУН-УПА после освобождения Западной Украины занимались: приказом наркома внутренних дел СССР от 1 декабря 1944 года было создано Главное управление борьбы с бандитизмом (ББ) НКВД; в 1950 году вся вертикаль этих подразделений была реорганизована в Главное управление оперативного розыска МВД и его территориальные органы. До начала 1947 года с вооруженным подпольем ОУН параллельно боролись соответствующие подразделения НКВД и Народного комиссариата государственной безопасности (НКГБ); с марта 1946 г. — Министерства внутренних дел и Министерства госбезопасности (МГБ).

А 21 января 1947 года приказом МВД-МГБ СССР в соответствии с решением Совета Министров СССР противодействие националистическому движению переходит к компетенции органов государственной безопасности. Имбыли подчинены Внутренние и Пограничные войска, истребительные батальоны, переданы соответствующие оперативные учеты и техника, а со временем и органы милиции. Во Втором Главном управлении МГБ СССР учрежден отдел 2-Н как координационно-кураторское подразделение борьбы с национализмом. В Украине главным орудием борьбы против ОУН и УНА становится Управление 2-Н МГБ УССР во главе с зам. министра госбезопасности республики.

Как раз в Управлении 2-Н (расшифровывается аббревиатура «национализм») и работал мой друг, о деятельности которого я писала в материале: «Мнение: для очистки б. Украины от вооруженных фашистских и и уголовных банд используют бандитов»

Процитирую фрагмент отсюда:

«Учитывая мою дружбу с людьми, которые стояли у истоков борьбы с послевоенной бандеровщиной на Западной Украине и знакомство с их бесценным опытом, могу утверждать: ничего более эффективного, чем применяла Советская власть в борьбе с вооруженным подпольем УПА-ОУН и «лесными братьями», никто еще не придумал. Именно этот опыт впоследствии использовала Россия, замиряя Чечню. Поэтому проведу небольшой ликбез, чтобы опровергнуть распространенное среди ряда далеких от реального знакомства с вопросом людей мнение, что «Сталин не доработал по борьбе с бандеровцами».

Не стоит перекладывать с больной головы на здоровую, оправдывая этим позднесоветские элиты, пожелавшие владеть тем общенародным добром, которым они управляли и вытащившие из пыльных погребов в качестве инструмента идеологию своих идеологически х противников, питая иллюзию, что националистическими и нацистскими демонами можно управлять.

А для ликвидации террористического националистического подполья на Западной Украине (как и в Прибалтике) использовали бывших бандеровцев, которые после ряда амнистий порвали с подпольем ОУН-УПА, куда многие из них были мобилизованы принудительно».

Возвращаясь к статье «Ветеран СМЕРШ о бандеровцах: палачей нам добить не дали». Ее первоисточник — газета «Спецназ России» за 2004 год. Каюсь, я сама в раже идеологической борьбы в 2007-м году пропиарила ее, но после консультации с моими друзьями — настоящими борцами с бандерщиной и западными спецслужбами, удалила и ее сегодня можно найти только в кеше.

На сайте «Спецназа России» первоисточник тоже удален, следы статьи фрагментарно можно найти только по поиску, но на самой странице уже размещена совсем другая статья. Зато автор — Чистяков, осовременив ее, разместил уже по второму кругу на том же сайте. Сама публикация — неплохо написанная, то тендециозная публицистика с далекими от реальных оценочными сужедниями.

Для тех, кого интересуют факты, а не только гневные и далеко не всегда справедливые (в части борьбы с ОУН-УПА, хотя приказ о ликвидации Бандеры, превратив его из «пятого колеса к возу» в «знамя» — на совести Хрущева) инвективы в адрес Хрущева, помимо моей публикации Мнение: для очистки б. Украины от вооруженных фашистских и и уголовных банд используют бандитов», делаю репост давнего материала о виртуозной 20-летней оперативной игре советских органов госбезопасности а зарубежными центрами ОУН и западными спецслужбами «Бумеранг». Вполне возможно, что если бы не предательство Горбачева, в качестве жеста доброй воли прекратившего эту оперативную игру, то она бы, не развали предательские элиты Союз, продолжалась бы до сих пор. Ну, а раскрытые участники э той оперативной игры были затравлены впоследствии и преждевременно умерли…

Операция «Бумеранг»Давно собиралась написать о многолетней оперативной игре КГБ УССР со спецслужбами Запада и итх оуновскими помощниками «Бумеранг», да все было недосуг. Но вот обнаружила хорошую публикацию об этой оперативной игре. Публикую ее, а также некоторые документы из своего архива.

Только что совершенно случайно узнал, что Иванофранковский медик Михаил Евгеньевич Кухтяк, герой когдатошней шумной пресс-конференции 25 летней давности, оказывается скончался много лет назад при весьма подозрительных обстоятельствах. Ай-яй-яй, какая жалость. Ведь предупреждали же его серьезные дяди из КГБ еще в разгар «перестройки», предлагали переехать из невменяемого Ивано-Франковска в какое-либо более спокойное место. Отказался… И видимо очень зря. Понадеялся на короткую память бандер-логов. А ведь у этого типа биологических существ и память, и склероз бывают оччччень избирательными. Вот и имеем: вскоре после развала Союза состоялась странная командировка в глухой Галицкий район и странная смерть Кухтяка от внезапного инфаркта… Земля тебе пухом, Михайло Евгенович. А тем, кто не знает, кем был Кухтяк – эта статья.

ОПЕРАЦИЯ «БУМЕРАНГ»

Ровно 20 лет назад, 14 сентября 1988 года в Голубом зале Жовтневого Дворца культуры Киева открылась шумная пресс-конференция, вызвавшая большой резонанс в европейских СМИ. Перед корреспондентами выступили «многолетние руководители бандеровского подполья на Украине»: львовский врач Святослав Игнатьевич Панчишин и киевский журналист Юрий Александрович Иванченко, которые поведали миру о том, как на протяжении почти двух десятков лет дурачили закордонные националистические центры, изображая «бурную антисоветскую деятельность». Их выступления прокомментировали полковник КГБ УССР К.К.Высоцкий и майор МВД Польской Народной Республики А.Минькович. Материалы пресс-конференции вышли тогда во многих отечественных и зарубежных изданиях, вызвав шоковую реакцию главарей закордонной эмигрантщины из ОУН-р. Личности И.Дмытрива, В.Олеськива, Я.Стецька и др. были засвечены в очень невыгодном ракурсе.

А началось все еще в конце 1960-х годов, когда польский украинец, инженер Томаш Билинский (уроженец Львова и родственник небезызвестного Р.Шухевича) в ходе своих многочисленных служебных загранкомандировок попал в поле зрения бандеровской «Службы Безпеки Закордонных Частей ОУН».

В 1967 на контакт с ним вышли эсбист Захарчук, а затем один из руководителей «теренового провода ОУН Великої Британії», бывший эсэсман из Дивизии «Галичина» Илько Дмытрив. Во исполнение решений 4 «Великого Збора» ОУН (1968), остатки заграничной бандеровщины решили активизировать свою работу. Так умер законопослушный польский гражданин и появился завербованный агент ЗЧ ОУН «Адам», он же «Евген», он же «Стефан». В ходе неоднократных встреч с главарями ОУН Степаном Ленкавским (1972), Ярославом и Ганной-Евгенией Стецько (тогда она так называлась) Билинский бодро рапортовал им о встречах-контактах с сыном Р.Шухевича Юрком, львовскими диссидентами Калинцами, и о разворачивании своей нелегальной сетки в Польше, за что и получал соответствующее вознаграждение: определенные денежные суммы, «Золотой крест ОУН», «Серебряную медаль имени С.Бандеры», а также титулы «проводника ОУН в Польше», «заместителя главного проводника ЗЧ ОУН» и «члена руководящего ядра Центрального провода ОУН». Ах, не знала вся эта компания, что в оперативном деле «Центр» МВД ПНР первый документ про активного «Адама» имел дату еще 2.06.1967.
Именно Билинский в 1970 году во Львове начал вербовку известного местного доктора-хирурга, завотделением областной больницы С.Панчишина. Правда, за кордоном его знали только как племянника известного в свое время галицкого «дiяча» Маркияна Панчишина, успевшего в 1939 побыть депутатом Народных Собрания Западной Украины, а летом 1941 – «министром здравоохранения» в эфемерном (недолговечном) бандеровском «Краевом уряде» Я.Стецька. После окончания Львовской Академической гимназии в 1943 Святослав Игнатьевич выехал в Австрию, где закончил медицинский факультет Венского университета. В конце 1940-х годов он был принудительно репатриирован в СССР, то есть обрел столь популярное на Западе звание «жертвы большевистских репрессий». По всем канонам, подходящая кандидатура в «нелегальные члены ЗЧ ОУН», поэтому к нему и обратился вышеупомянутый родич Шухевича с просьбами: сначала переслать в Польшу критические публикации советских газет про известных украинских диссидентов (В.Чорновила, И.Геля, М.Горыня, И.Калинца), затем собрать данные о бывших вояках ОУН-УПА, проживающих во Львове и т.д… Однако Святослав Игнатьевич оказался добросовестным советским человеком, и сразу обратился «куда следует». Так начиналась многолетняя совместная операция КГБ СССР и МВД ПНР «Бумеранг», почти списанная с классической схемы «Операции «Трест», обкатанной еще в 1920-е годы.

А щупальца СБ ЗЧ ОУН тянулись все дальше. В 1975 по просьбе Васыля Олеськива (бывший эсэсман из Дивизии «Галичина», в то время шеф СБ ОУН в Великобритании и агент Интеллидженс Сервис «Карась») Панчишин, получивший бандеровскую кличку «Дорошенко», порекомендовал подключить к сети «сознательного украинского журналиста-патриота» Юрия Иванченко, который и был завербован во время поездки в Польшу Янеком «Гордоном», заместителем «Адама» Билинского. «Руководителю Киевского опорного пункта ОУН» поручалось наладить выпуск нелегальной антисоветской газеты под названием «Самостийна Украина» или «Самостийность» — на выбор, для чего шпионскими каналами ему была переправлена специальная множительная машина «Ронео-270» с числовым набором матриц, восковой бумагой и прочими прибамбасами. Однако это «чудо враждебной техники» так никогда и не было пущено в ход.

…Пошла год за годом рутинная, в общем-то работа. Из Польши во Львов наведывался «Адам», привозил деньги, кино-, фото-, видеотехнику, килограммы националистической литературы, шпионские инструкции («Следует широко практиковать распространение листовок, воззваний, побуждающих население Украины организованно выступить против существующего в республике строя. Собирать и передавать в наццентр важную информацию, особенно военного характера, о дислокации воинских частей, видах вооружения, местах размещения стратегических ракет») и увозил «важную информацию». А всякие попытки «активизации», «перехода к решительным практическим действиям» (т.е. террору) удивительным образом нейтрализировались.

За «выслугу лет» Иванченко и Панчишин получили по «Золотому кресту ОУН», а Святослав Игнатьевич, как руководитель (с 1978) всего националистического движения, еще и был назначен в 1981 «председателем Верховного суда ОУН в Украине», шефом «СБ ОУН в крае», награжден «Серебряной медалью имени С.Бандеры» и даже введен в состав Центрального провода ЗЧ ОУН и «украинского правительства». Сосредоточив руководство, «Дорошенко» перехватил в сферу своего влияния и двух других «нелегальных членов ОУН на Украине», завербованных в свое время Билинским.

«Мирон», он же «Гресь», член ОУН с 1940 года, воевал в свое время в УПА, был политреферентом Здолбуновского надрайона и Южного округа ОУН «Холодный Яр». В 1945 явился с повинной и был амнистирован, жил во Львове. Киевлянин «Славутич» — тоже оуновец со времен немецкой оккупации, служил переводчиком в «полиции безопасности» СД, затем – связным краевого провода ОУН, после войны отбыл 5-летний срок. В 1980 году, после встречи с личным представителем Стецька, эмиссаром из США, референтом Главной управы СУМ И.Шперналем, вышеупомянутая парочка была кооптирована в «члены ЦП ОУН».

Параллельно с этим в конце 1970-х годов по переписке с родственниками оуновцам удалось «завербовать» еще одного «нелегального члена» — доцента Ивано-Франковского мединститута Михайла Кухтяка, которому был присвоен псевдоним «Орест».

В лихорадочной переписке со своими «агентами» Стецько, Богданивский и другие бандеровские главари, по старой традиции «два украинца – три гетмана», старательно предостерегали их от контактов с мельниковской ОУН. Так, еще в 1972 очередной эмиссар передал «Дорошенко» не только шпионский микрофотоаппарат «Минокс» и средства тайнописи, но и «матеріали, що в негативному світлі виставляли мельниківців (Емісар твердив, що ті не мають жодної підтримки серед еміграції…)» В письмах к Панчишину поручалось «выяснить личность» диссидента Д.Шумука, бывшего вояка УПА, мемуары которого «За східним обрієм» (весьма непривлекательно показывающие деятельность бандеровцев во время войны) были в 1974 опубликованы мельниковским издательством в США. А 16 сентября 1975 во время личной встречи с «Адамом» в мюнхенском ресторане Стецько рассказал ему захватывающую историю об одном из руководителей ОУН (М) О.Зинкевиче, который в публикациях диаспорного журнала «Смолоскип» неаккуратно расконспирировал своих информаторов, так что о нем «даже бытует мнение, что он параллельно с американской работает также на советскую разведку». В 1981, назначая Панчишина шефом «главного суда ОУН и СБ ОУН», ему одновременно поручали расследование в связи с поступлением в адрес ООН «Обращения 18 советских политзаключенных», которое, по мнению Стецька, было «інспіроване мельниківцями, отже, спрямоване проти бандерівців… вжити самих суворих заходів впливу на осіб, що підписали петицію»

От Кухтяка же настойчиво требовали компромат на члена провода ОУН(М) Д.Фурманца и его главу М.Плавьюка. В письме «Ризьбяр» (Я.Стецько) откровенно писал о последнем: «В ОУН він відомий під псевдо „Знедолений”. Я вже постараюся, щоб не мав він долі до самого скону». А в другом, совместном письме супруги Стецько припугивали „агентов”, «що мельниківська ОУН – непевна організація, пенетрована чужими розвідками, а у проводі ОУНм активно працюють агенти бандерівської СБ. Таким чином, ОУНр отримує інформацію про висилання на Україну мельниківськиї емісарів та кур’єрів».

Однако наступил 1983 год и «агентурную сетку» затрясло. В июле, в счастливом неведении об еë истинной сути, скончался «Адам» Билинский (его заменил «Гордон»). 19 августа в г.Битом органами МВД ПНР была арестована курьерша ЗЧ ОУН и АБН Ирина Зеленая, работавшая связной «Ореста» и «Евгена». А 22 ноября (25 лет назад) в Киеве прошла пресс-конференция самого М.Кухтяка, потрясшая оуновскую резидентуру. «Орест» подробно рассказал о том, как по заданию КГБ УССР он несколько лет играл роль «нелегального члена». Это произвело большое впечатление. Как мыши под веником, на целый год примолкли зарубежные «проводники», дав неожиданную передышку группе Панчишина. Кстати говоря, именно в качестве отклика на пресс-конференцию Кухтяка небезызвестный товарищ (ныне пан) В.Яворивский разразился в «Літературній Україні» 24.11.1983 своим знаменитым памфлетом «Янычары» (впоследствии неоднократно переизданным) с погромной критикой закордонных националистов (полностью статью «Янычары» читайте здесь)..

А в июле 1986 скончамшись и сам фюрер ЗЧ ОУН Я.Стецько. Заменивший его эсбист Олеськив (обязанный, кстати, своей карьерой в первую очередь «деятельности» группы Панчишина, непосредственным куратором которой был), воспользовавшись объявленной Горбачевым «перестройкой», снова начал «надувать щеки». Прошедший под его управлением 7 «Великий Збор» ОУН (Нью-Йорк, октябрь 1987) принял, в частности, «постановление по организационно-кадровым вопросам», в котором значилось: «Этнической особенностью члена ОУН должно быть отвращение и враждебность к украинцам, не поддерживающим идеи национализма. Относительно таких категорий людей этническим императивом ОУН является: попытки возвратить их идеям Украинской Самостоятельной Соборной Державы и службе украинской нации или безоговорочное их уничтожение». В другой «настанові» на случай войны декларировалось: «1. Захоплення українським свідомим елементом влади на місцях… 2. Організувати всюди на місцях українську міліцію чи поліцію. 3. Організувати українські військові частини з вояків-українців». А в постановлении по внешней политике: «Треба докладати великих зусиль для тіснішої і всесторонньої співпраці з визвольними рухами Туркестану, Литви, Білорусії, Латвії, Естонії, Грузії, Вірменії, Азербайджану і інших у боротьбі проти спільного ворога – Росії». А от группы Панчишина требовали все свежей информации о поведении освобожденных диссидентов Чорновила, Красивского, Осадчего, о возможности привлечения их для организации и проведения антисоветской деятельности.

Летом 1988 гражданка Великобритании с типично английским именем Люба Штокало была задержана в Польше с очередной порцией бандеровских инструкций. Это и стало «прологом эпилога». А затем… 12 сентября в «Правде» вышел материал под названием «Операция „Бумеранг”», а через два дня начальник отдела информации МИД УССР В.Чорний открыл вышеупомянутую пресс-конференцию в Киеве. И в бандеровском загранцентре узнали, что 20 лет проработали фактически вхолостую. Как заявил Ю.Иванченко: «В прошлом году наццентр информировал нас, что провод отчитался перед своими шефами из ЦРУ о создании на Украине под его руководством глубоко законспирированного националистического подполья, ядро которого, можно считать, находится перед Вами».

А С.Панчишин подтвердил: «Какими оуновцы были, такими и остались. Ничего не изменилось в их взглядах и установках, их лютой ненависти ко всему не только неукраинскому, а просто – небандеровскому. Правда, с присущей им политической мимикрией в лексикон свой они ввели новую терминологию: вместо „нового порядка” – „свободный мир”, „элиминировать” (т.е. „физически уничтожить”) – „бороться за демократию”, „права человека”».

Как отметил с усмешкой полковник К.К.Высоцкий: «Затраты времени и, можно добавить, нервов полностью окупились… Нам пришлось не раз с карандашом в руках садиться за расчеты. Получалось так, что значительная часть материальных расходов компенсировалась самим загранцентром. Он оплачивал дорожные расходы, щедро выплачивал „вознаграждения” за фактически дезинформационные материалы, снабжал печатной техникой, радиоприемниками, высылал посылки с одеждой и другими недешевыми вещами… Если и нельзя сказать, что эта „игра” принесла нам большую выгоду в денежном исчислении, то во всяком случае, мы за счет заграничных „добродетелей” все это время были не на госбюджете, а на самофинансировании».

В результате было нейтрализовано более 20 эмиссаров с паспортами граждан США, Англии, Франции, ФРГ, получено и сдано в макулатуру несколько тонн националистической литературы, перехвачены и локализованы ряд лиц, завербованных заграничными органами, получено и освоено большое количество информации о деятельности западных спецслужб и наццентров. В общем, финал «Операции „Бумеранг”» стал едва ли не последним триумфом советской контрразведки в борьбе против подрывной работы закордонных националистических центров.

Однако уже через год С.И.Панчишин был вынужден переехать из Львова в Киев, а затем пошла вразнос «перестройка», переходящая в «перестрелку» и на Западной (а затем и на всей) Украине дорвались к власти наследнички тех самых заграничных недобитков, которых 20 лет водили за нос наши доблестные чекисты.

Причем, судя по продолжающемуся безобразию, за прошедшие до сего дня другие 20 лет, эти бандер-логи действительно так ничего и не поняли и ничему не научились. Увы, увы…