Где была дуэль с мартыновым. Николай Мартынов, убивший на дуэли М

Сегодня читала пост про дуэль Лермонтова с Мартыновым. Блогер нашел материалы в древней «Ниве».
Причиной дуэли называют дурные отношения между бывшими одноклассниками Мартыновым и Лермонтовым (вместе учились в юнкерском корпусе; были партнерами в занятиях по фехтованию; их родные хорошо знали и уважали друг друга).

Отчего Лермонтов и Мартынов враждовали? Такое бывает среди одноклассников, тем более, что Мартынов тоже писал стихи и прозу, правда, успеха на этом поприще не имел.

Неприязнь усугубилась подозрением, что Лермонтов вскрыл письмо, которое сестра Мартынова передала для брата с оказией, когда поэт ехал на Кавказ. Дело было в том, что отец Мартынова вложил в письмо 300 рублей, но сделал это уже после того, как дочь написала письмо. Лермонтову он об этом не говорил, т.е. тот не должен был знать, что содержалось в запечатанном конверте.

А Лермонтов по приезде в Пятигорск сообщил, что не может передать Мартынову письмо и 300 рублей, т.к. его ограбили в Тамани (см. повесть «Тамань»). Он предложил Мартынову компенсировать потерю денег, но тот отказался. Позже Мартынов написал обо всем отцу, а отец ответил, что Лермонтов не мог знать о деньгах в конверте. Следовательно, поэт распечатал письмо из любопытства, а историю с грабежом выдумал. Это возмутило Мартынова, хотя доказать он ничего не мог.

Также Лермонтов взял за правило вышучивать Мартынова в присутствии прекрасных дам. Поэт даже написал пару несмешных эпиграмм про Мартынова. Тот предупредил, что больше этого не простит. Какое-то время Лермонтов терпел, но однажды не удержался и съязвил по поводу черкесского костюма Мартынова. Тот носил такой костюм и имел обыкновение держаться за прилагаемый к наряду серебряный кинжал (Мартынов к этому времени уже вышел в отставку). Вот Мартынов что-то сказал даме, а затем отошел и машинально потрогал свой кинжал. А Лермонтов заметил вслух: «Отступил на свои позиции».

За это Мартынов и вызвал давнего приятеля на дуэль.
Лермонтов отнесся к дуэли несерьезно. Он был уверен, что они помирятся без стрельбы. Он не использовал свое право на выстрел, хотя вообще стрелял очень хорошо. А вот Мартынов не промахнулся, в то время, как считался дурным стрелком.
Дуэль была в 15 шагах с барьером в 10 шагов. В принципе, это было обычным условием для России, хотя все же для такой ничтожной ссоры можно было выбрать и большее расстояние (величина дистанции, с которой велась стрельба, ранжировалась в зависимости от повода для дуэли). Даже Пушкин с Дантесом стрелялись на 20 шагах.

О Мартынове ходили разные слухи. Например, до сих пор неизвестно, почему он ушел с военной службы. Говорили, что его поймали на нечестной игре в карты.
Внешне он был красивый, здоровый мужчина. За дуэль был наказан не слишком строго: приговорён к трёхмесячному аресту на гауптвахте и церковному покаянию. После этого удачно женился, по любви и на богатой, да и сам имел приличное состояние.
Жил Мартынов в достатке на Леонтьевском переулке, окружен был многочисленным семейством. Скончался в возрасте 60 лет.

Лермонтов был неказист, маленького роста, хромал. Когда Мартынов его убил, ему было всего 26 лет. Он не успел обзавестись семьей.
Но Лермонтов был гений, и то, что он успел сделать к своим невеликим годам, обогатило российскую словесность.

На чьей стороне должны бы быть симпатии публики? При жизни Мартынов считался изгоем. В советское время его ненавидел каждый школьник.
Но сегодня Мартынов пользуется большим сочувствием публики.

К тому посту, о котором я упомянула в начале этого текста, было некоторое число коментов, и почти все они оправдывали Мартынова.
Вот этот момент для меня очень интересен. Почему так сместились понятия?

Шутки Лермонтова кажутся нашим современникам совершенно невыносимыми. Но ведь и Мартынов сочинил эпиграмму про Лермонтова – кто ему мешал вышучивать Лермонтова? Зачем же убивать человека?
Якобы Мартынов подозревал, что в образе Грушницкого изображен он, а в образе княжны Мэри – его сестра – та самая, которая писала письмо.

Якобы, Лермонтов сам чуть ли не потребовал, чтобы Мартынов его вызвал: «Хватит указывать, что и где мне говорить – хочешь, вызови меня, а не болтай!» (как-то так). Якобы, Мартынов бы прекратил дуэль, если бы Лермонтов ему предложил сделать это первым.
Но ведь ясно, что после дуэли можно было городить все, что угодно, лишь бы себя обелить. Во всяком случае, современники на это не клюнули.
А наши современники клюнули. Всерьез обсуждаются моральные страдания бездарности, считающей, что он или ровня гению или даже лучше него.

И вот в этом как раз Мартынов совпадает с блогерами – для них нет авторитетов, кроме денежных.
Олигарху все можно, а вот признать превосходство какого-то талантливого человека – это уже слишком. Причем, это касается всех авторитетов, включая авторитетов прошлого. Да кто такой этот Пушкин? Он же в карты играл и грязно отзывался в своих письмах о некоторых женщинах – ату его!
Толстой? Графоман. И так далее.

Отсюда, вероятно, и нежная любовь к Мартынову – бедненькой жертве злоязычного Лермонтова.

Привела ссора, имевшая место быть 13 июля в доме Верзилиных. Поэт находился в доме генерала Верзилина. Там собрались гости и вели оживлённую беседу. Лермонтов сидел на диване с дочерью хозяйки Эмилией Александровной. В другом конце залы на фортепиано играл князь Трубецкой. Рядом разговаривали Мартынов и Надежда Петровна Верзилина.

Михаил Юрьевич сказал своей собеседнице шутливо, кивнув в сторону Мартынова, чтобы она проявляла осторожность при общении с этим страшным горцем. В этот момент Трубецкой перестал играть, и слова поэта отчётливо прозвучали в зале. Присутствующие весело рассмеялись.

Самолюбие Николая Соломоновича было задето. Дело усугубило то, что в зале находилась дама, к которой Мартынов испытывал определённые чувства. Насмешки при ней в его адрес вывели майора в отставке из себя. Он «взорвался» и резко сказал, что больше не намерен терпеть издёвки господина Лермонтова, хотя терпел их долго. Однако Михаил Юрьевич не воспринял это высказывание всерьёз. Он повернулся к своей собеседнице и заметил: «Такое бывает. Завтра мы помиримся и станем добрыми друзьями».

Однако после вечера, когда приятели вышли из дома Верзилина, между ними состоялся разговор на повышенных тонах. Поэт при этом Лермонтов не постарался сгладить конфликт, извиниться перед Мартыновым за свою бестактность. И закончился возбуждённый разговор вызовом Михаила Юрьевича на дуэль. Причиной же стал язвительный характер поэта и его острый язык.

Казалось бы, что ссора быстро угасла, но Мартынов, задетый за живое фразой Лермонтова, разгневан был достаточно сильно. Ближайший друг Мартынова, Глебов упрашивал его отказаться от поединка. Но тщетно.

Очевидцы вспоминали, что, когда Лермонтов и Мартынов стояли друг против друга на расстоянии пятнадцати сажень, буря отчаянно бушевала. Мартынов, подойдя к барьеру и видя, что Лермонтов опустил свой пистолет и не хочет стрелять, закричал ему:
— Стреляй, а не то убью!
— Я не имею обыкновения стреляться из-за пустяков, — отвечал Лермонтов.
— А я имею обыкновение, — возразил Мартынов и стал целиться.

Он так долго целился в Лермонтова, не поднимавшего пистолет, что свидетели закричали ему: «Стреляйте же, или мы вас разведем!»

Дуэль Лермонтова и Мартынова. (wikipedia.org)

«Мартынов выстрелил так метко, что Лермонтов упал, — рассказывал князь Васильчиков, бывший при этом, — как будто его скосило на месте, не сделав движения, ни назад, ни вперёд. Пуля пробила его сердце и лёгкие. Буря грохотала и скорбно выла, гром оглушительно гремел, и молния ослепительно сверкала».

Смерть Лермонтова

По словам князя Васильчикова, Лермонтов всю дорогу к месту дуэли шутил, говорил что сам стрелять не будет, да и Мартынов стрелять не станет. Лермонтов продолжал шутить даже когда заряжали пистолеты. Васильчиков видел по лицу Мартынова, что он будет стрелять и предупредил Лермонтова, что это всё не шутки. Вскинув пистолет, Лермонтов отвернулся, презрительно улыбнулся и покачал головой. Мартынов побежал к барьеру, долго прицеливался и произвёл свой ужасный выстрел. Лермонтов присел, а затем упал.

Последний поединок Лермонтова. (wikipedia.org)

Официальное известие о смерти поэта гласило: «15-го июля, около 5 часов вечера, разразилась ужасная буря с громом и молнией; в это самое время между горами Машуком и Бештау скончался лечившийся в Пятигорске М. Ю. Лермонтов».

В своих воспоминаниях П. П. Вяземский, со слов флигель-адъютанта полковника Лужина, отметил, что отозвался об этом, сказав: «Собаке — собачья смерть». Однако после того, как великая княгиня Мария Павловна «вспыхнула и отнеслась к этим словам с горьким укором», император, выйдя в другую комнату к тем, кто остался после богослужения, объявил: «Господа, получено известие, что тот, кто мог заменить нам Пушкина, убит».

Похороны Лермонтова состоялись 17 июля (29 июля ) 1841 года на старом пятигорском кладбище. Проводить его в последний путь пришло большое количество людей: жители Пятигорска, отдыхающие, друзья и близкие Лермонтова, более полусотни официальных лиц. Так совпало, что гроб с телом Михаила Юрьевича несли на своих плечах представители всех полков, в которых поэту пришлось служить.

Николай Мартынов. (wikipedia.org)

Мартынов дожил до шестидесяти лет. Он желал, чтоб его похоронили в селе, принадлежавшем его отцу под Москвой, в отдалённо стоящей могиле, безо всяких опознавательных знаков, чтобы никто не смог идентифицировать могилу убийцы Лермонтова, и память о нём исчезла бы навсегда. Но это не было соблюдено. Семейный склеп — его последнее пристанище было до тех пор, пока ребятня из детской колонии не прознала, кто там пребывает. Они разломали склеп и, по разным данным, останки Мартынова то ли раскидали по усадьбе, то ли сбросили в пруд.

Дуэль М.Ю. Лермонтова с Н.С. Мартыновым состоялась во вторник 15 июля 1841 г. близ Пятигорска, у подножия горы Машук. Лермонтов был убит выстрелом в грудь навылет. Многие обстоятельства этого трагического события остаются неясными, поскольку показания очевидцев - самого Мартынова и секундантов М.П. Глебова и А.И. Васильчикова - давались на следствии, когда участники дуэли были озабочены не столько установлением истины, сколько тем, чтобы приуменьшить собственную вину.

Причины дуэли. Мартынов показал на следствии: «С самого приезда своего в Пятигорск Лермонтов не пропускал ни одного случая, где бы мог он сказать мне что-нибудь неприятное. Остроты, колкости, насмешки на мой счет… На вечере в одном частном доме,- за два дня до дуэли,- он вывел меня из терпения, привязываясь к каждому моему слову,- на каждом шагу показывая явное желание мне досадить.- Я решился положить этому конец». Глебов показал: «Поводом к этой дуэли были насмешки со стороны Лермонтова на счет Мартынова, который, как говорил мне, предупреждал несколько раз Лермонтова…». Васильчиков показал: «О причине дуэли знаю только, что в воскресенье 13-го июля поручик Лермонтов обидел майора Мартынова насмешливыми словами; при ком это было и кто слышал сию ссору, не знаю. Также неизвестно мне, чтобы между ними была какая-либо давнишняя ссора или вражда…».

На те же причины (но с благоприятными для Лермонтова акцентами и не опуская собственных имен) указывают другие очевидцы: компания молодых офицеров, в том числе Лермонтов и Мартынов, часто собиралась в доме генеральши М.И. Верзилиной; шутки, острословие, танцы, флирт были непременной чертой этих вечеров. Лермонтов и Мартынов ухаживали за дочерью Верзилиной - Э.А. Клингенберг (впоследствии Шан-Гирей), которой и принадлежит наиболее подробное описание роковой ссоры: «13-го июля собралось к нам несколько девиц и мужчин… Михаил Юрьевич дал слово не сердить меня больше, и мы, провальсировав, уселись мирно разговаривать. К нам присоединился Л.С. Пушкин, который также отличался злоязычием, и принялись они вдвоем острить свой язык… Ничего злого особенно не говорили, но смешного много; но вот увидели Мартынова, разговаривающего очень любезно с младшей сестрой моей Надеждой, стоя у рояля, на котором играл князь Трубецкой. Не выдержал Лермонтов и начал острить на его счет, называя его «montagnard au grand poignard» («горец с большим кинжалом».- Ред.). (Мартынов носил черкеску и замечательной величины кинжал.) Надо же было так случиться, что когда Трубецкой ударил последний аккорд, слово poignard раздалось по всей зале. Мартынов побледнел, закусил губы, глаза его сверкнули гневом; он подошел к нам и голосом весьма сдержанным сказал Лермонтову: «сколько раз просил я вас оставить свои шутки при дамах», и так быстро отвернулся и отошел прочь, что не дал и опомниться Лермонтову… Танцы продолжались, и я думала, что тем кончилась вся ссора».

Вызов на дуэль. Объяснение Лермонтова с Мартыновым по поводу ссоры произошло тотчас по выходе из дома Верзилиной вечером 13 июля. Их разговора никто, по-видимому, не слышал, и воспроизвести его мог только Мартынов; но Мартынов хорошо понимал значение именно этой части показаний: от того, кто будет признан инициатором дуэли, зависела мера наказания - вся его дальнейшая судьба. Вопрос этот занял на следствии центральное место, и Мартынов тщательно отрабатывал свои ответы. В его передаче диалог принял следующую форму: «…я сказал ему, что я прежде просил его прекратить эти несносные для меня шутки,- но что теперь, предупреждаю, что если он еще раз вздумает выбрать меня предметом для своей остроты,- то я заставлю его перестать.- Он не давал мне кончить и повторял несколько раз сряду: что ему тон моей проповеди не нравится: что я не могу запретить ему говорить про меня то, что он хочет,- и в довершение сказал мне: «Вместо пустых угроз, ты гораздо бы лучше сделал, если бы действовал. Ты знаешь, что я от дуэлей никогда не отказываюсь,- следовательно ты никого этим не испугаешь»… Я сказал ему, что в таком случае пришлю к нему своего секунданта».

Такое течение разговора означало фактически вызов со стороны Лермонтова: прося «оставить свои шутки» и намекая на возможность дуэли лишь в случае неисполнения законной просьбы, Мартынов делал «шаг к сохранению мира». Лермонтов же своим ответом отрезал путь к примирению и провоцировал вызов. Так представил дело Мартынов. Так представили его и секунданты.

Между тем существует важное свидетельство того, что акценты в пользу Мартынова в показаниях секундантов появились уже в ходе следствия; в первые же часы после дуэли они говорили другое. Это свидетельство - письмо Траскина, который в качестве старшего воинского начальника в Пятигорске встретился с Глебовым и Васильчиковым еще до того, как им были предъявлены вопросы Следственной комиссии, и на основании их устных показаний сообщал П.X. Граббе: «Мартынов сказал ему, что он заставит его замолчать… Лермонтов ответил, что не боится его угроз и готов дать ему удовлетворение, если он считает себя оскорбленным». Таким образом, в передаче Траскина, слова раздраженного Мартынова лишены смягчающего оттенка (столь тщательно акцентированного в показаниях перед Следственной комиссией) и звучат как прямая угроза; ответ же Лермонтова, сохраняя необходимую меру достоинства, несет в себе миролюбивые интонации. Картина, представленная Траскиным, в большей мере соответствует представлениям современного Лермонтоведения (сложившимся в результате кропотливого сопоставления всех деталей дуэльной истории), чем показания Мартынова, Глебова и Васильчикова, тенденциозность которых подозревали и многие современники, и позднейшие исследователи.

Секунданты. В официальных документах фигурируют имена двух секундантов - Глебова и Васильчикова; в действительности же на месте дуэли присутствовали четыре секунданта: как известно из мемуаров, решено было скрыть от следствия участие в дуэли А.А. Столыпина (Монго) и С.В. Трубецкого, т.к. во время суда они могли поплатиться больше других (и Столыпин, и Трубецкой находились на Кавказе на положении сосланных, к тому же было известно, что их обоих ненавидел Николай I). Это решение повлекло за собой и другие изменения в показаниях. Пришлось перераспределить роли двух оставшихся секундантов: Глебов назвал себя секундантом Мартынова, Васильчиков - секундантом Лермонтова. В письме к Д.А. Столыпину 1841 г. Глебов давал обратное распределение функций. Не исключается, однако, что секундантами Лермонтова были Столыпин и Трубецкой. Существует, впрочем, серьезно аргументированное предположение, что Столыпин и Трубецкой опоздали к месту дуэли из-за сильного ливня и дуэль действительно состоялась при двух свидетелях «по договоренности обеих сторон». Необходимостью скрыть участие в дуэли Столыпина и Трубецкого объясняется также путаница в показаниях о том, кто с кем и на чем приехал к месту поединка.

Дуэль. Согласно показаниям участников, дуэль происходила 15 июля около 7 часов вечера на небольшой поляне у дороги, ведущей из Пятигорска в Николаевскую колонию вдоль северо-западного склона горы Машук, в четырех верстах от города. На следующий день при осмотре указанного места Следственной комиссией замечена была «истоптанная трава и следы от беговых дрожек», а «на месте, где Лермонтов упал и лежал мертвый, приметна кровь, из него истекшая». Впрочем, время и место дуэли не вызывали сомнений. Дальнейшие показания постепенно уклоняются от истины. Мартынов: «Был отмерен барьер в 15 шагов и от него в каждую сторону еще по десяти.- Мы стали на крайних точках.- По условию дуэли каждый из нас имел право стрелять когда ему вздумается,- стоя на месте или подходя к барьеру…». Но в черновике показаний Мартынова было не так: «Условия дуэли были: 1-е. Каждый имеет право стрелять, когда ему угодно… 2-е. Осечки должны были считаться за выстрелы. 3-е. После первого промаха… противник имел право вызвать выстрелившего на барьер. 4-е. Более трех выстрелов с каждой стороны не было допущено…». Прочитав черновик, Глебов прислал записку Мартынову: «Я должен же сказать, что уговаривал тебя на условия более легкие… Теперь покамест не упоминай о условии 3 выстрелов; если же позже будет о том именно запрос, тогда делать нечего: надо будет сказать всю правду» («РА», 1893 г., № 8, с. 600). «Запроса» не последовало, и Мартынов «всей правды» не сказал: смертельные условия дуэли (право каждого на три выстрела с вызовом отстрелявшегося на барьер) были от следствия скрыты. Есть основания сомневаться, что расстояние между барьерами было 15 шагов: Васильчиков позже говорил о 10 («РА», 1872 г., № 1, с. 211). Существует версия, что непомерно тяжелые условия дуэли предложил Р. Дорохов, пытаясь заставить Лермонтова и Мартынова отказаться от поединка. То обстоятельство, что на месте поединка не было ни врача, ни экипажа на случай рокового исхода, позволяет предполагать, что секунданты до последней минуты надеялись на мирный исход.

Однако события развивались по-иному. Мартынов: «…Я первый пришел на барьер; ждал несколько времени выстрела Лермонтова, потом спустил курок…». Васильчиков: «…расставив противников, мы, секунданты, зарядили пистолеты (установлено, что были использованы дальнобойные крупнокалиберные дуэльные пистолеты Кухенройтера с кремнево-ударными запалами и нарезным стволом, принадлежавшие А.А. Столыпину,- «РЛ», 1966, № 2, с. 122, 126-27.- Ред.), и по данному знаку господа дуэлисты начали сходиться: дойдя до барьера, оба стали; майор Мартынов выстрелил. Поручик Лермонтов упал уже без чувств и не успел дать своего выстрела; из его заряженного пистолета выстрелил я гораздо позже на воздух». Глебов: «Дуэлисты стрелялись… на расстоянии 15 шагов и сходились на барьер по данному мною знаку… После первого выстрела, сделанного Мартыновым, Лермонтов упал, будучи ранен в правый бок навылет, почему и не мог сделать своего выстрела». Между тем в Пятигорске распространился слух, что Лермонтов категорически отказался стрелять в Мартынова и разрядил свой пистолет в воздух. На это указывают почти все известные нам источники: записи в дневниках А.Я. Булгакова и Ю.Ф. Самарина, письма из Пятигорска и Москвы К. Любомирского, А. Елагина, М.Н. Каткова, А.А. Кикина и др.

Первое из этих утверждений не вызывает сомнений: Траскин, который, как упоминалось, имел возможность первым допросить Глебова и Васильчикова, писал генерал Граббе 17 июля: «Лермонтов сказал, что он не будет стрелять и станет ждать выстрела Мартынова» («РЛ», 1974, № 1, с. 124-25). Вероятно, соответствует истине и слух о том, что Лермонтов выстрелил (или, по крайней мере, готовился выстрелить) в воздух. В акте медицинского осмотра трупа указывается: «При осмотре оказалось, что пистолетная пуля, попав в правый бок ниже последнего ребра, при срастении ребра с хрящом, пробила правое и левое легкое, поднимаясь вверх, вышла между пятым и шестым ребром левой стороны». Но такой угол раневого канала (от 12-го ребра до противоположного 5-го межреберья уклон при нормальном положении туловища составляет не менее 35°) мог возникнуть только в случае, если пуля попала в Лермонтова, когда он стоял повернувшись к противнику правым боком (классическая поза дуэлянта) с сильно вытянутой вверх правой рукой, отогнувшись для равновесия влево.

В пользу выстрела в воздух свидетельствуют и тот факт, что пистолет Лермонтова после дуэли оказался разряженным, и обмолвка Мартынова на следствии: «Хотя и было положено между нами считать осечку за выстрел, но у его пистолета осечки не было», и позднейшее признание Васильчикова: «…он, все не трогаясь с места, вытянул руку кверху, по-прежнему кверху же направляя дуло пистолета…». На вопрос изумленного Висковатого (которому Васильчиков сделал это сенсационное признание) - «отчего же он не печатал о вытянутой руке, свидетельствующее, что Лермонтов показывал явное нежелание стрелять», бывший секундант ответил, что прежде «он не хотел подчеркивать этого обстоятельства, но поведение Мартынова снимает с него необходимость щадить его». Итак, секунданты скрыли от следствия еще один факт - пожалуй, самый важный: Мартынов стрелял в Лермонтова не только будучи уверенным, что тот в него не целится и не выстрелит, но именно в тот самый момент, когда Лермонтов поднял руку с пистолетом и, возможно, даже успел выстрелить в воздух (необычный угол раневого канала служил одно время главным аргументом для обоснования фантастической версии, что в Лермонтова стрелял не Мартынов, а некто спрятанный в кустах на скале, нависающей над дуэльной площадкой.

После дуэли. Лермонтов скончался, не приходя в сознание, в течение нескольких минут. Васильчиков поскакал в город за врачом, остальные секунданты остались у трупа. Васильчиков вернулся ни с чем: из-за сильного ненастья (во всех источниках упоминается, что 15 июля то начинались, то прекращались ливневые дожди; по-видимому, противники стрелялись под дождем; сильная гроза продолжалась какое-то время после дуэли) никто не соглашался ехать. Затем Глебов и Столыпин уехали в Пятигорск, где наняли телегу и отправили с нею к месту происшествия кучера Лермонтова - Ивана Вертюкова и «человека Мартынова» - Илью Козлова, которые и привезли тело на квартиру Лермонтова около 11 часов вечера.

Александр КАРПЕНКО

Представляем автора: Александр Владимирович Карпенко много лет проработал в уголовном розыске, участвовал в раскрытии ряда сложных преступлений, в том числе заказных убийств. На пенсию ушёл с должности замначальника Тверского УБОП. Юрист, выпускник Тверского государственного университета. Загадкой смерти Лермонтова занимается более десяти лет.

Начнём с хрестоматийных фактов. На следующий день после смерти поэта комендант Пятигорска полковник Ильяшенков назначил следственную комиссию. Единственной версией была гибель поручика Лермонтова на дуэли с отставным майором Мартыновым - давним приятелем убитого ещё по юнкерскому училищу. Мартынова препроводили в городскую тюрьму, секундантов - корнета Глебова и князя Васильчикова - на гауптвахту, потом под домашний арест. Были проведены осмотры места происшествия и квартиры, где жили Лермонтов и его родственник Столыпин (родственник , он приходился Лермонтову троюродным братом , - прим.ред ), составлена опись имущества поэта, изъяты пистолеты, из которых якобы дуэлянты стрелялись. Врач Барклай-де-Толли освидетельствовал тело убитого.

Мартынова, Глебова и Васильчикова допросили через три дня. Позже - слуг и госпожу Верзилину, в доме которой, по словам обвиняемых, произошла ссора стрелявшихся. Следствие установило, что 13 июля 1841 г. на вечере у Верзилиной Лермонтов отпустил очередную остроту в адрес Мартынова. Тот вызвал поэта на дуэль, она состоялась через два дня у подножия горы Машук. Лермонтов стрелять отказался, стоял, подняв пистолет вверх. Мартынов, подойдя к барьеру, выстрелил и убил поэта наповал.

Делом поначалу занялся гражданский суд, но вскоре Николай I перенаправил его в военный (для офицеров более снисходительный). Приговор царь ещё и смягчил. Глебова и Васильчикова освободили от наказания.

Мартынову присудили три месяца крепости с последующим церковным покаянием. Между прочим, по тогдашнему законодательству максимальным наказанием за убийство на дуэли была смертная казнь...

Не надо быть юристом, чтобы обратить внимание на то, как халатно расследовалось дело. Мартынову, Глебову и Васильчикову предоставили «вопросные листы». Письменно же, всё обдумав, они должны были отвечать. Показания, по сути, не перепроверялись... содержались обвиняемые так, что имели возможность обмениваться записками. И обменивались! Вот, например. Глебов пишет в тюрьму Мартынову: «...Прочие ответы твои согласуются с нашими, исключая того, что Васильчиков поехал со мной; ты так и скажи. (...) Надеемся, что ты будешь говорить и писать, что мы тебя всеми средствами уговаривали (помириться . - Авт. ). Напиши, что ждал выстрела Лермонтова». Замечания важны. Ведь больше всего следователей волновало, были ли попытки помирить дуэлянтов. Похоже, стояла задача свести всё к тому, что Лермонтов сам не хотел мира - и нарвался.

Но, допустим, Глебов - секундант Мартынова, его приятель. А что же секундант Лермонтова? Васильчиков в этой истории - фигура странноватая. Он явился к коменданту на следующий день после ареста Глебова и Мартынова. Заявил, что был вторым секундантом (позднее объяснял, что всё вообще было условно, Глебов приятельствовал и с Лермонтовым тоже, предполагался как секундант обоих, но решили, что нужен кто-то ещё). Случайный человек, студент Дерптского университета, прикомандированный к экспедиции, проверявшей гражданские учреждения Кавказа. В Пятигорске лечился от геморроя. Более того! Накануне Лермонтов на него написал весьма едкую эпиграмму. Правда, Васильчиков - сын канцлера империи. То есть человек, которому за участие в дуэли мало что грозило. (И точно - царь простил, учитывая «заслуги отца».)

Но ведь у Лермонтова был друг, однополчанин, к тому же и родственник - Алексей Столыпин! Секундант во время давней дуэли с де Барантом, он и сейчас неофициально представлял интересы поэта после стычки с Мартыновым. Или не так? Васильчиков о роли Столыпина вспомнил лишь через много лет. По другим свидетельствам, Столыпина в те дни вообще в Пятигорске не было...

Вообще, воспоминания очевидцев - отдельная тема. Глебов вскоре погиб в бою. Мартынов в конце жизни попытался написать письмо-исповедь, но дальше описания, каким хулиганом в юнкерской школе был Лермонтов, не пошёл. Рассказы Васильчикова с каждым десятилетием становились всё путанее и направлены на то, чтобы обелить себя и очернить Лермонтова. А Столыпин... Именно он о смерти Лермонтова не рассказывал ничего - даже родственникам. Не выполнил и дворянского обязательства (реверса) доставить имущество убитого родственника на родину к бабушке поэта (с кем-то передал). Боялся показаться ей на глаза?

Экспертизы

Отдельная тема - оружие стрелявшихся. Сначала в деле фигурируют пистолеты, изъятые в доме поэта и Столыпина («одноствольные с фестонами с серебряными скобами и с серебряною насечкою, из коих один без шомпола и без серебряной трубочки»). Потом выясняется, что это ошибка, - пистолеты Столыпина. Появляются другие - якобы принадлежавшие Лермонтову пистолеты Кухенрейтера. Они и объявляются оружием дуэли. Но ведь в описи имущества поэта значится лишь «пистолет черкесский с золотою насечкою в чехле азиатском» - и никаких других.

Кухенрейтеровские пистолеты - интересная деталь. Они более мощные и дальнобойные. Запомним это.

Медицинское освидетельствование тела также проведено поразительно небрежно. «Наставление врачам при судебном осмотре и вскрытии тел» 1829 г. предписывало «определить род повреждения... описать величину, вид, длину и ширину самого повреждения и сличить с орудиями, коими оное причинено...» Не сделано! Мы знаем лишь, что пуля пробила грудь навылет. Согласно современным исследованиям - справа налево, снизу вверх, под углом 60 градусов. Возникает вопрос о позе, в которой погибший мог быть во время дуэли.

Почему тело Лермонтова лежало под проливным дождём ещё более трёх часов? (Кстати, один из слуг уверял, что поэт умер не сразу, везли потом ещё живого.) Участники дуэли объясняли - мы отправились искать врача. Но почему не погрузить тело в дрожки, просто не перекинуть поперёк седла? Почему следствие не уточняло элементарные подробности? Почему то? Почему это? «Почему» нет конца.

И тут, думаю, надо обратить внимание на фразу в одной из записок Глебова Мартынову: «Полицмейстер на тебя зол». Убийство Лермонтова расследовали военные. Но ведь была ещё одна сторона, которая этим делом могла заняться профессионально, - полиция... И убийство Лермонтова тоже можно было раскрыть!.. Я подчёркиваю: убийство. Может, участникам дуэли и тем, кто занимался расследованием, было что скрывать - оттого и возникают вопросы?

М.Ю.Лермонтов на смертном одре, Гравюра Ивана Ивановича Матюшина , 1841 год

Выскажу версию. Что в Пятигорске имелась целая группа влиятельных врагов Лермонтова (во главе с генеральшей Мерлини) - факт. Они действительно интриговали, пытались стравить с поэтом других офицеров (например, молодого Лисаневича). В конце концов болезненно самолюбивого, комплексующего Мартынова завести удалось. После вызова тот понял: проигрывает в любом случае. Откажешься от дуэли - станешь посмешищем в глазах общества (трус!). Выйдешь к барьеру - всё равно моральная победа за Лермонтовым: он стрелять не станет, однако раздражённого, суетящегося «Мартышку» при других так припечатает!

Что произошло потом у подножия Машука, кто и когда туда приехал, ход самой дуэли - всё это мы знаем из путаных показаний людей, заведомо симпатизировавших Мартынову. Но события могли происходить и иначе. Например: Мартынов и Лермонтов просто договорились о встрече. Уже на месте Мартынов (после резкого разговора?) с близкого расстояния выстрелил в сидящего на лошади поэта (потому такой угол проникновения пули в тело). После чего бросился к Глебову: выручай, была дуэль с Лермонтовым без секундантов, я его убил! Придумывается «сценарий» (но спешно, с массой нестыковок). Тогда понятно, почему лежало под дождём три часа тело Лермонтова (пока за ним не приехали). Почему возникла необходимость в появлении пистолетов Кухенрейтера (раз была дуэль - нужны более мощные). Остаётся гадать, отчего молчал Столыпин. Но, может, оттого и молчал, что чувствовал вину: не предотвратил смерть друга! А раскручивать историю до конца, задевать влиятельных в Пятигорске лиц, уличать людей с репутацией достойных офицеров - нужно ли это было коменданту Ильяшенкову?..

Выстрел из засады

«Пуля пробила грудь навылет... справа налево, снизу вверх, под углом 60 градусов. Возникает вопрос о позе, в которой погибший мог быть во время дуэли», - как видим, мягко говоря, странный характер ранения Лермонтова сразу же привлекает внимание современных полицейских следователей и криминалистов. Воронежский писатель Николай Литвинов, также ранее рботавший в том числе и в уголовном розыске, в своей книге «М.Ю. Лермонтов. Величие и трагедия» предлагает ещё одну версию: Лермонтова убил даже не друживший с ним Мартынов, а синхронный с его выстрелами выстрел настоящего убийцы из засады в кустах. Заказчиком же мог быть непосредственно сам царский двор, не любивший литератора за его вольнолюбивые стихи. Лермонтова, как известно, отправили воевать на Кавказ, в самую кровавую кашу событий. Но его мистическим образом не брали пули и кинжалы горцев. А годы шли, и тогда проблему решили устранить по принципу Лёлика из «Бриллиантовой руки»: «Неэстетично? Зато дёшево, надёжно и практично»...

«Когда во дворце стало известно о гибели на дуэли русского поэта и офицера, - пишет Литвинов, Николай встретил известие с удовлетворенностью. По словам П.И. Бартеневой, «Государь по окончании литургии, войдя во внутренние покои кушать чай со своими, громко сказал: „Получено известие, что Лермонтов убит на поединке; собаке - собачья смерть!..“

На протяжении полутора веков история поединка остаётся загадочной и противоречивой. Тем более, что многие документы, которые могли бы пролить свет на этот трагический исход до наших дней не были введены в научный оборот в полном объёме. До сегодняшнего дня существует множество спорных версий о самой причине дуэли...

Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты (Кавказский вид с саклей). Картина М.Ю. Лермонтова (он был ещё и художник). Картон, масло, 1837 год

„Воистину, есть странные сближенья“, - писал кода-то А. С. Пушкин, и невольно вспоминаешь эти слова, когда задумываешься о том, что в своё время отца будущего убийцы Лермонтова едва не лишил жизни грозный Емельян Пугачёв. В архивах США хранятся интереснейшие бумаги, относящиеся к различным эпизодам русской истории. В том числе и рукописный документ „Воспоминание о Пугачёве“, написанный матерью известного церковного деятеля Петра Петровича Зубова и недавно опубликованный в книге Александра Кацуры „Поединок чести“. Мемуаристка рассказывает о том, что когда донеслась весть о приближении Пугачёва и его необузданных войск до поместья Мартыновых Липяги там случился страшный переполох, »... тем более, что меньше недели перед этим жена Мартынова родила сына. Напуганные, все кое-как собрались и решили бежать из имения прямо в лес, а оттуда куда глаза глядят. Взяли с собой молодую мать, но оставили новорождённого сына с мамкой-кормилицей... К вечеру того же дня усталые, злые всадники разбойников подъехали к имению... Мамка-кормилица затряслась.

А это что? - крикнул Пугачёв, дёргая ребёнка за голову из её рук. - Барчонок, что ли? Давай его!

Не тронь! - закричала кормилица, - не тронь его, это мой сопляк!

Этим скверным словом она и спасла младенца. Напуганная мамка решила окрестить ребёнка до возвращения родителей, - повествуют далее воспоминания. - Пошла в церковь.

А как назвать его? - спрашивает священник.

А бог весть! - отвечает мамка. - Уж и не знаю.

По святому назовём, - решил священник. - На сей день святой будет Соломон-царь. - Так и назовём.

Так и назвали.

Убийца Лермонтова Николай Мартынов, Томас Райт , 1843 год

«Наш друг Мартыш не Соломон», - скажет через много лет М. Ю. Лермонтов о сыне столь чудесным образом спасённого младенца... Странным представляется то, что Мартынов, словно орудие рока, всегда неотступно находится рядом с поэтом. В 1829 - 32 годах Лермонтов проводит летние каникулы в подмосковном Середникове, где по-видимому, бывают и члены семейства Мартыновых, так как их имение Знаменское-Иевлево располагается снова неподалёку...

В то время как Лермонтов увлечённо занимался своими первыми литературными опытами, Середниково посещали гости. Среди них оказалась и очаровательная мадемуазель Сушкова, ставшая предметом юношеского увлечения поэта... Это трогательное существо (сестру Мартынова) впоследствии многие из современников поэта назовут одной из возможных причин его роковой дуэли... В течение своего пребывания в Москве в 1840 году поэт часто навещал Мартыновых и даже «любезничал» с сестрами своего будущего убийцы, в том числе и с мнимой княжной Мери. Об этом записывает в своём дневнике и А.И.Тургенев. Мать Н.С.Мартынова тоже пишет в 1840 году сыну, что Лермонтов часто бывает у них, и что его визиты ей неприятны. «Он выказывает полную дружбу твоим сестрам, - сообщает она, - эти дамы находят большое удовольствие в его обществе»...

Д.Д.Оболенский свидетельствует: «...когда Лермонтов уезжал из Москвы на Кавказ, то взволнованная Н. С. Мартынова провожала его до лестницы; Лермонтов вдруг обернулся, громко захохотал ей в лицо и сбежал с лестницы, оставив в недоумении провожавшую». Несмотря на эту выходку, Мартынов продолжает с ним приятельские отношения, которые поддерживаются и в Пятигорске в 1841 году. Взрослый сын Мартынова утверждал в 1898 г., что его отец потому не порывал дружеских отношений с Лермонтовым, что ждал от него в 1841 г. в Пятигорске формального предложения Наталье. Сам Николай Соломонович уверял редактора «Русского Архива» П.И.Бартенева, что незадолго до дуэли Лермонтов приезжал к нему в степь, где у него, недалеко от Пятигорска, стоял шатёр «вроде калмыцкого улуса», и провёл там целый день, желая «отвести душу». О чём говорили? - Не знаем. Поражает лишь резкая перемена в их отношениях. Мартынов становится раздражительным и злым. Теперь любой шутки со стороны поэта для него достаточно для того, чтобы вызвать Лермонтова на дуэль. Здесь остаётся что-то неясное. Нет какого-то связующего звена. Впоследствии слухи обрастают легендами. Но упорно повторяется одно и тоже: поводом к дуэли послужили шутки и эпиграммы Лермонтова...

Однажды в очень тесной мужской компании «Мартынова прорвало», и он сказал: «Обиднее всего то, что все на свете думают, что дуэль моя с Лермонтовым состоялась из-за какой-то пустячной ссоры на вечере у Верзилиных. Между тем это не так... Нет, поводом к раздору послужило то обстоятельство, что Лермонтов распечатал письмо, посланное с ним моей сестрой для передачи мне. Поверьте также, что я не хотел убить великого поэта... и только несчастный случайности нужно приписать роковой выстрел». Версия о распечатанном письме приобрела к 90-м годам такие права достоверности, что Д.Оболенский ввёл её в свою статью о Мартынове в Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона...

Сам А.А.Столыпин, всё время бывший рядом с Лермонтовым в его последнее лето в Пятигорске, не проронил о дуэли ни слова. Никогда. Никому. Он только сделал одну очень важную вещь. Перевёл именно роман «Герой нашего времени» именно на французский язык. Госпожа Адель Оммер де Гелль, напротив, запретила свою книгу о путешествии по Югу России к переводу. Мартынов же после дуэли, говорят, сделался мистиком, по-видимому, занимался вызыванием духов, и стены его кабинета были увешаны картинами самого таинственного содержания. Молодёжь его прозвала «Статуей Командора». Но среди своих современников он был более известен лишь как «Мартынов Лермонтовский». Или же, что, наверное, более точно, - «счастливый несчастливец».

Фактор бабушки

Наконец, существует и весьма прозаическая версия: Лермонтова привели к гибели недостатки его характера, а он таким сформировался под влиянием властной бабушки, манипулировавшей своим внуком. С одной стороны его баловали с детства, но с другой калечили недостатком настоящей любви. Бабушка хотела видеть его скорее «генералом» чем «писателем». А такой прессинг родительского давления часто толкает на самоубийственные поступки.

Я рассказала, каким образом перверзная Елизавета Алексеевна Арсеньева добилась полного контроля над внуком. Сегодня настало время поговорить о том, в каком духе воспитывался Мишенька у «свято любящей» бабушки.

Арсеньева Елизавета Алексеевна (урожд. Столыпина) (1773-1845гг.), бабушка великого русского поэта М.Ю. Лермонтова, портрет начала XIX века

А воспитывался он в духе «центропупизма». Близкий друг Лермонтова Святослав Раевский рассказывал, что «жизнь в Тарханах была организована просто - всё ходило кругом да около Миши». Начнем с того, что при мальчике состоял целый штат обслуги: дядька Андрей Соколов, бонна Христина Осиповна, доктор Леви, а в шесть лет к ним присоединился гувернер Жан Капе. Помимо этого, мальчика постоянно тетешкали дворовые девки и ключница Дашка - барынина фаворитка, которая в свое время усердствовала в наше​**ывании Марье Лермонтовой небылиц про ее «гулящего» мужа. Окруженный таким хороводом, мальчик рос капризным и избалованным. И это, как мы помним, очень беспокоило его отца, Юрия Петровича Лермонтова...

Но мы видим, что «горячо любимый» Мишенька почему-то мечтает, чтобы его «кто-то приласкал, поцеловал и приголубил». То есть, мальчик чувствует эмоциональный и чувственный, кинестетический голод. Странно, да? Но вот такая она, «любовь» нарциссического родителя: ребенку дается «самое лучшее» (причем, мнением ребенка никто не интересуется), но не дается живой эмоции, ласки, настоящего принятия. А настоящее «Я» не принималось. Бабушкина любовь была типично нарциссической: она лепила из Мишеньки внучка из своих фантазий. По воспоминаниям гувернантки Столыпиных, Арсеньева просила Мишеля «не писать стихов», «не заниматься более карикатурами»...

Лермонтов, бесконечно зависимый от бабушки эмоционально (и материально), и не мог жить без ее опеки, и тяготился ею. Поэтому в 1836 году Арсеньева решила вернуться в столицу: «Мишенька упросил меня с ним жить, и так убедительно просил, что не могла же я отказать». Классическое слияние нарциссического дитяти и матери, патологический симбиоз, в котором многие наши «пациенты» живут, пока его не разрывает чья-либо смерть...

Последние годы жизни Лермонтова проникнуты самодеструктивностью и фатализмом. Его нарциссизм, все более озлокачествляясь, выходит из-под контроля «пациента». Нарастает социальная дезадаптация Лермонтова - непременная спутница нарциссического расстройства личности. Утратив внутренние тормоза, Лермонтов не дорожит даже своей жизнью, прекрасно отдавая себе отчет, по какой высокой цене ему придется расплатиться за очередную «шалость». Что стоит за этим фатализмом? Я думаю, во-первых, грандиозное самомнение. Лермонтов словно чувствует свою особую сохранность. Ведь он гений, не чета этим посредственностям - значит, некие силы уберегут его от любой опасности, пожертвуют ими, формально правыми, ради него, неправого, но гениального. Во-вторых, постоянное испытание этой сохранности дает мертвой душе Лермонтова возможность пережить невероятно острые ощущения. Пронесет - не пронесет? А сейчас? А если вот так попробовать?..

Мог ли Лермонтов остановиться в какой-то момент, обратить программу самоуничтожения вспять? Опираясь на современные знания о нарциссизме и его практически невозможной коррекции, я говорю, что нет. Но Владимир Соловьев считает, что Лермонтов мог бы сделать это, если бы обуздал своего главного демона - гордыню. Которая зиждилась на вбитом бабушкой осознании своей грандиозности, великого предназначения...

Известие о гибели внука застало Арсеньеву в конце июля 1841-го в столице, где она хлопотала о возвращении его из ссылки. Она оплакивала его так, что у нее ослабели веки - так, что она не могла их поднять. У нее даже временно отнялись ноги. Когда в августе 1841-го Арсеньева вернулась в Тарханы, последовали репрессии в отношении фамильной иконы Спаса Нерукотворенного, которым Елизавету Алексеевну благословил еще ее дед. Теперь же она приказала отнести образ в большую каменную церковь, произнеся при этом: «И я ли не молилась о здравии Мишеньки этому образу, а он все-таки его не спас»...

Елизавета Алексеевна пережила внука на четыре года. Она умерла в 1845 году. Ее богатство, с помощью которого она всю жизнь манипулировала близкими, отошло брату Афанасию Алексеевичу Столыпину...