Мёрфи. Эсминец УРО «Майкл П

Капитан 2 ранга Тим Тайс сидел в своём командирском кресле на мостике, просматривая депеши с приказами командования. Наряду с остальными радиограммами, метеосводками и просто перехваченными радиосообщениями, на него наваливалась масса порой обрывочной информации. Однако время на просторах океана тянулось медленно и томительно. Короткими урывками ему удалось иногда вздремнуть прямо в кресле, несмотря на изрядную качку. Что бы взбодриться Тайс, на всякой случай напялив спасательный жилет и непромокаемую куртку с капюшоном, выходил на один из открытых мостиков по бортам надстройки. Попытки покурить напоминали пытку – едва раскурив сигарету и насладившись желанной пахучей порцией табака, тут же получаешь в лицо порывом ветра, сбивающим тлеющий огонёк, а конце концов выбрасываешь и вовсе размякшую сигарету от насыщенного влажностью воздуха.

Несмотря на заявленные проектировщиками эсминца малые размахи качки, умеренное заливание и забрызгивание, Тайсу приходилось всё время удерживаться рукой, что бы не упасть. А брызги взбиваемых форштевнем волн и просто от ударов бушующего океана в борт, бросались до самого мостика, оседали на непромокаемой ткани ветровки, покрывали серый металл надстройки мелким, стекающими каплями, жалили лицо и зажатую в руке пачку с куревом.

Тайс смотрел, как особо рьяные волны нещадно треплют чехлы, одетые на вспомогательные «Браунинги», прокатываются по носовой части, разбиваясь о смонтированную на полубаке артиллерийскую установку, и неспокойные лужи ещё долго гуляют меж бронированных крышек пусковой установки вертикального старта. Поверхность моря превратилась в пучившуюся серыми исполинскими волнами массу, гудящую глухим рокотом с сумасшедшим подпевалой – холодным северным ветром.

Корабль мог идти с 30-узловой скоростью почти при любом волнении моря, но командир экономил топливо, тем более что согласно приказу командования, эсминцу надлежало патрулировать определённый и достаточно небольшой квадрат, поэтому необходимости рассекать туда-сюда, на полной мощности турбин, не было смысла.

Тайсу, глотающему просоленный воздух вместо прекрасного табака с плантаций в Вирджинии, казалось, что эсминец тяжело карабкается на десятиметровые склоны волн, бесконечно раскинувшихся до горизонта гребёнкой, а потом уже привычно обрушивается вниз к их подножью. Лишь на девятых, самых больших валах, даже приятно захватывало дух.

Потом менялся курс, менялся и характер качки. Матросы перемещались по кораблю, широко расставляя ноги, опираясь о переборки, хватаясь за стойки, короткими перебежками, стараясь побыстрее примостить свой зад на более устойчивую поверхность.

Патрулирование продолжалось уже несколько часов. В тактическом штабе ВМФ США, в пригороде Лондона, весьма остро отреагировали на доклад о подлодке военно-морских сил России. Конечно, высшие чины понимали, что при таких погодных условиях невозможно вести какой-либо акустический поиск, однако хоть и в форме пожелания, но заикнулись о необходимости обнаружить и изгнать непрошеного соглядатая из зоны действия американского флота, рекомендуя не церемониться с наглым «русским». Для Тайса это было ещё странно и тем, что противолодочные, да и вообще боевые возможности его корабля были ограничены. Одно дело выловить субмарину прошлого века, другое - бороться с современным подводным ракетным крейсером. Он догадывался, что командование скорей всего не располагает достаточными силами для охвата и контроля на всех оперативных коммуникациях, иначе зачем бы они рисковали не совсем дееспособным кораблём. Штаб морских операций обещал, что ещё до полуночи вверенный ему корабль сменят подводные лодки из дивизиона базирующегося в Шотландии, и эсминец сможет проследовать на верфи BAE Systems в Глазго для ремонта. Но что-то не заладилось.

На самом деле Тайс предпочёл бы следованию в порты Британии, долгую дорогу к берегам Нового света. У него сложилось несколько неприятное впечатление от последних действий английского Адмиралтейства (или что там у них нынче). С одной стороны их понять можно – неожиданное появления «Бисмарка», шокирующие потери, общая неразбериха. Но правительство и вооружённые силы англичан изначально приняли несколько неактивную, выжидательную позицию (что, кстати, характерно для британской политики). Конечно, Тайс не располагал расширенной информацией и судил о многом, исходя из обрывочных сведений поступающих как по военным каналам, так с различных второстепенных источников. Но когда он узнал о разгроме британского авианосного соединения, почувствовал даже некоторое удовлетворение свершившейся справедливостью – за излишнюю, знаете ли, хитрожопость надо расплачиваться, джентльмены!

А возможности эсминца как боевой единицы были весьма плачевными. Ракет «Гарпун» вообще не было на вооружении эсминцев серии IIА, к которой принадлежал «Майкл Мёрфи». Использовать ракеты «Томагавк», директивой командования запрещалось. Но их пуск и так был невозможен – из-за отказа системы «Иджис», операторы не успели бы ввести в «мозги» ракет данные о цели. По той же причине произошёл отказ на запуск противолодочных ракет «Asroc».

Из двух противолодочных вертолётов «Си Хок», исправным был только один. Оставались ещё 127-мм артиллерийская установка и «Вулкан-Фаланкс», кстати, тоже заведённые на автоматизированную систему, пусть и автономную. Самым дееспособным было дополнительное вооружение: 25-мм автоматическая пушка «Бушмастер» и пулемёты калибра 12,7-мм. А если к этому прибавить ещё то, что системы обнаружения целей и поисковые радары были функциональны на уровне - «почти», то ценность эсминца не только как боевой единицы, но и как патрульного и поискового корабля была близка к нулю.

Чёрт, побери! – В сердцах произнёс Тайс, - Америка не должна так воевать.

Он предпринял очередную попытку закурить. Корабль после смены курса шёл параллельно волнам, и надстройка хоть чуть-чуть прикрывала от ветра правое крыло открытого мостика, на котором стоял командир.

«Америка не должна так воевать, - снова в мыслях повторил свою фразу Тайс, - да она так неразумно почти никогда и не воевала - всегда подавляющее преимущество в силах и технике. Превосходство во всём! И в первую очередь высокоточное оружие и высокие технологии».

Выкурив пол сигареты, он с проклятьями бросил окурок за борт.

«Вот-вот, высокие технологии. Будь оно всё проклято»!

Над монстром-океаном сгущались сумерки. Вахте предстояла изнуряющая, тяжёлая работа. Это при дневном свете всё было просто. В условиях свихнувшихся приборов обнаружения, ночь вносила свои непредсказуемости и самую большую опасность – айсберги. Тайс принял не согласованное с командованием, но самое оптимально решение - вести судно курсом наименьшего сопротивления стихии, двигаться в одном потоке со всей равнодушной массой льда.

Эсминец ««Майкл Мёрфи» шёл в юго-западном направлении увлекаемый штормом, со скоростью шторма.

«Бисмарк».

Линкор огибал западную оконечность Ирландии, врезаясь в двухсотмильную прибрежную зону, упорно пробивался на север. Барометр продолжал падать и за бортом свирепствовал шторм. Зарываясь носом в набегающую волну, «Бисмарк» шёл без противолодочного зигзага, экономя топливо. Все люки и двери были задраены по-боевому, но вода умудрялась просачиваться через вентиляционные щели с повреждёнными или выбитыми заглушками, наполняя все помещение линкора сыростью, а то и целыми лужами морской воды. На корабле ещё кое-где проходили работы по ремонту многочисленных повреждений нанесённых ударной волной от непрерывной стрельбы орудиями главного калибра и ответным огнём противника, но в целом экипажу дали заслуженный отдых.

В 16:00 по Гринвичу на поисковом радаре патрульного самолёта Ирландских ВВС появилась крупная засветка. Выполняя особые инструкции командования, пилоты не выходя в эфир с докладом об обнаружении, снизились для визуального контакта. С шестимильной дистанции лётчики опознали корабль как линкор Кригсмарине «Бисмарк»

База, это борт №002. Докладывает лейтенант О"Каллахан. Полёт проходит в штатном режиме. В зоне патрулирования надводных объектов не обнаружено.Нахожусь в точке координат 53° с. ш. 12° з. д. Код сообщения – категория А. Повторяю…

Немцы даже не представляли что им удалось остаться почти незамеченными под бдительным оком многочисленных поисковых систем. Не смотря на принятые меры, информация о том где оказался их боевой корабль и какой век за бортом, частично просочилась за пределы радиорубки, командирского мостика и адмиральской каюты. «Матросский телеграф» постепенно разносил новость по всему кораблю и вскоре среди команды по тёмным углам и дальним отсекам, замечалось тихое брожение, пока не переходящее в открытое обсуждение. Тут вероятно сказалась немецкая дисциплинированность, постоянная занятость экипажа несением вахты и восстановительными работами, как в трюмах, так и на верхней палубе. Офицеры намерено не давали продыху матросам, что бы у тех не оставалось время на размышления.

Между тем адмирал Лютьенс собрал у себя в каюте всех высших офицеров и вкратце довёл до сведенья всех невероятность произошедшего с ними.

В центре обширного пространства командирского салона собрались все офицеры штаба и командиры боевых частей. На большом столе адмиральского салона лежала крупномасштабная карта всего атлантического района, охватившего огромную территорию. К ней были приложены более подробные карты отдельных участков.

На взгляд Линдеманна старый служака, который был всегда холодным и равнодушным педантом, меньше всего думающим о своих подчиненных, повёл себя совершенно непредсказуемо. Не было бравых реляций, заявлений о битве до победного конца и фанатичных лозунгов. Никогда не терпящий возражений авторитарный адмирал Лютьенс выносил вопрос на всеобщее обсуждение. Линдеманн стал замечать, что адмирал Лютьенс, перестав ощущать давление SKL, по-прежнему оставаясь молчаливым мрачным, тем не менее, вёл себя более расковано и даже иногда неулыбчиво шутил. И это несмотря на неординарность происходящего.

Линдеманн, украдкой бросив взгляд по интерьеру адмиральской каюты, заметил, что обязательный портрет фюрера отсутствовал. Лишь Отто Бисмарк неизменно хмурил брови в дорогом обрамлении портретной рамы.

«Наверно так и правильно, - тогда подумал Линдеманн, глядя на почему-то довольного адмирала, пыхтящего сигарой, - ситуация вышла за рамки обыденности, даже такого понятия как война, уже самой по себе являющейся в некотором роде безумием. И эти обстоятельства требуют иного подхода. А Лютьенс…, хм…, надо сказать, и раньше не пользовался нацистским приветствием, даже отказавшись носить кортик со свастикой».

Только потом Линдеманн, всё обдумав, понял,что когда адмирал интересовался их мнением, для себя уже всё решил. И не сказать что решение принятое адмиралом - моряком старой школы и убеждённым монархистом, было не рационально. Вполне в рамках присяги и долга, при сложившихся обстоятельствах, и достоверности информации, которой они располагали.

«По крайней мере ему не откажешь в прозорливости - от «томми» мы удачно ускользнули»! - Усмехнулся Линдеманн, вспоминая очередной эпизод прошлого дня.

16:15. 53° с. ш. 12° з. д. Штурман ставил очередную пометку на карте, занося в вахтенный журнал запись - линкор проходил сквозь штормовой циклон, держа на правом траверзе Ирландские острова. Как раз раздался звонок с радиопоста - дежурный офицер докладывал о важной информации, требовавшей личного присутствия командира. Пять минут и, кивнув двум замершим по стойке смирно автоматчикам, Линдеманн открыл дверной люк, переступая комингс радиорубки. Радиопост и без того имел ограниченный доступ, теперь же на боевом дежурстве преобладали офицеры и информированные по случайности матросы. Взглянув на вытянувшихся и замерших у столов с аппаратурой радистов, Линдеманн не смотря на не самые весёлые думы, усмехнулся – вся боевая компания выглядела словно заговорщики. При этом гамма чувств на лицах, не смотря на попытку выглядеть бесстрастными, была весьма разнообразной – от подавленной, озадаченной, до откровенно довольной, с важным видом собственной значимости.

Герр, капитан, перехваченная радиопередача. Это может быть для нас интересно, - старший офицер, прочитал короткое сообщение, - «Военный корабль германских ВМФ замечен в Северном море! Тут указываются точки координат, - пояснил офицер, и продолжил, - по предположению британских независимых источников вспомогательное судно типа «Эльба» вышло на встречу… , - офицер запнулся, оторвался от листа бумаги и уже взглянув на командира, пожал плечами, - говорят, на встречу с нами.

Что-нибудь ещё?

Да, - связист протянул распечатку, - это уже ирландская радиостанция.

Быстро пробежав глазами текст, суть которого сводилась к тому что «англичане бросили все силы на поиск немецкого линкора в Английском проливе, но «Бисмарк» как когда-то, потрепав «английского льва» за усы, словно призрак исчез от морских соединений эксвладычицы морей», Линдеманн сказал:

Я смотрю ирландцы по-прежнему не очень жалуют «томми»! Или это, - он покрутил в воздухе листком, - намеренная провокация.

Герр, капитан! Честно, меня тоже настораживает активность ирландских радиостанций. Такое впечатление, что весь эфир только нами и забит.

Это не удивительно – мы в близи их берегов.

Все разговоры только о «Бисмарке». Но как-то неприятно слушать о себе в прошедшем времени, - пожав плечами, офицер слегка посторонился, показав рукой на незанятое место у приёмника, - думаю, вам следует самому послушать.

Понять их можно, - ответил Линдеманн, садясь за аппаратуру. Водрузив наушники на голову, он снова их стащил и дополнил, словно это было важно, - представите - Ютландское сражение и появляются римские галеры или драккары викингов. Хотя аналогия неудачная.

Следующие полчаса оказались очень впечатляющими. В чём-то офицер связист был прав - слушать, как погибал его корабль, было как минимум неприятно. Но Линдеманн, как командир корабля, несущий на себе груз ответственности, подметил ещё многие немаловажные факты. Приказав записывать все прослушанные важные сведенья, поспешил в румпельное отделение – там ещё продолжались работы по восстановлению управления. А следующим на очереди был локаторный пост, где техники тоже бились с восстановлением поврежденного радара.

Потом была изнуряющая ночь, с несколькими ложными тревогами – шатающиеся словно пьяные увальни, айсберги появлялись и исчезали в ночи, доводя до тихого остервенения дивизион наблюдателей. Только под утро, засыпающие на ходу специалисты доложили, что радарная установка готова к работе. А вот с рулевым управлением всё осталось по-прежнему. Водолазы в штормящем море даже при дрейфе ничего не смогли сделать, хотя в целом корабль был управляем. С утренними склянками почти весь экипаж, кроме последней вахты, естественно был на ногах.

Линкор «Мусаси».

«Мусаси» острым носом, словно ножом вспарывал почти девятиметровые волны. Даже на таком гиганте ощущалась килевая качка. Шторм не думал стихать. Высота борта носовой части линкора обеспечивала хорошее рассекание волны, не позволяя узкому носу корабля зарываться в накатывающие валы. Лишь отдельные волны, запрыгивая на высокий бак линкора, перекатывались через палубу, а брызги порой долетали до верхнего яруса высоко торчащей надстройки.

Дрожь по стальному корпусу от работы двигательных механизмов смешивалась с ударами встречных накатов на форштевень. Видимость зачастую доходила до нулевой, когда на линкор налетали редкие дождевые шквальные заряды, но в целом горизонт просматривался на четыре, пять миль.

За всё светлое время суток сигнальщики проели глазами дыры в низких тучах и недалёком горизонте, высматривая корабли и самолёты противника. Матросам с биноклями в каждом всплеске волн, бросившем необычную тень, казались перископы вражеских субмарин. В рубке локаторного поста и пеленгаторам радиоэфира приходилось через треск грозовых разрядов и снежные крупу помех на осциллографах радаров по крупицам собирать сведенья об обстановке вокруг корабля, пробирающегося через вражескую блокаду.

Вице-адмирал Ибо Такахаси, глядя в небо, конечно, оценивал погоду как гадкую, но в тоже время благостно щурился под порывами ветра и стегающих колючих капель дождя – такие метеоусловия единственный шанс скрыться от поисковых радаров, пройти через разыгравшийся шторм и появиться в неожиданном для противника месте.

Адмирал, сохраняя степенность, часто покидал тусклую темноту боевого мостика, наполненного тихим гулом механизмов и приглушёнными короткими командами вахтенных офицеров, тонущим в звуках штормового моря. Надев непромокаемую одежду, он выходил на открытый мостик поста управлением ПВО.

На открытом мостике, рядом с поблёскивавшим латунью переговорным устройством всегда стоял старший дивизиона, права и слева от него матросы-сигнальщики, прижимавшиеся лицом к мощным бинокулярам. Сверху нависала громадина дальномера, раскинувшего «руки» на 15 метров с головой-башенкой артиллерийского «директора» главного калибра. Снаружи было очень неприветливо, однако ему нравилось стоять на ветру, глядя на суровую силу шторма, ощущая, как ветер рвёт, треплет грубую непромокаемую ткань штормового плаща. Ко всему его из-за недосыпа мучила нудная головная боль, а на свежем воздухе ему удавалось привести своё состояние в норму.

Северная Атлантика в осеннее время года редко баловала морепроходчиков красивыми пейзажами, как и ныне – поверхность океана не желала мерно дышать длинными покатыми волнами, а постоянно взбрыкивалась, срывающимися хаотичными пенными барашками. Прибавить к этому нависшее серое, бросающее дождевые шквалы, небо, преобладание серого цвета и можно однозначно сказать – надо вырасти с этим, что бы найти своеобразную красоту в том, как мать-природа в гневе беснуется и крушит всё вокруг.

Такахаси, глядя на трескающееся сверкающими молниями небо, считал, что им сопутствует удача, но он и не подозревал на сколько.

Японцам везло!

Линкор, сменив курс с западного на северо-восточный оставил с носом как минимум две американские подводные лодки.

Гидроакустики атомной лодки «Скрэнтон», несмотря на проявления поверхностной реверберации, создающей сложности обнаружения при шторме, выдали на командирский мостик предположительный пеленг, вроде как чего-то услышанного. Командир требовал более точных данных, ничего не предпринимая. Субмарина скользила на двухсотметровой глубине в нескольких милях к западу, на небольшой скорости, прощупывая океан гидролокатором. Но вскоре даже, и бледная тень контакта пропала. Через некоторое время командир субмарины приказал подвсплыть на перископную глубину. Выставив наружу антенну, подводники пытались обнаружить цель локатором, но экран радара просто усыпало белым шумом, бесновавшейся сверху грозы. Американцы, почувствовав близость шторма на поверхности океана, терпеливо ждали в раскачивающейся субмарине, когда атмосфера избавится от лишней статики и в череде разрядов появится «окно».

Командир, разглядывая в перископ поверхность океана, крутя настройку телекамеры, увидел как молния, сверкнув изломанным всполохом, впилась в высокий гребень волны, следом по глазам резануло более ощутимо. Вспышка была настолько яркой, что командиру показалось, будто молния ударила прямо в перископ. Быстро подняв вверх ручки визира, он тут же приказал:

Погружение! Срочное! Глубина 200 футов!

Рулевой, стоявший у рулей глубины, опустил их до максимального угла. Подлодка шла всего на десяти узлах, но всё ровнó весьма быстро стала опускаться на глубину, увеличивая угол дифферента. Те из команды, кто находился на ногах, были вынуждены хвататься за поручни и вертикальные пиллерсы.

Наверху жуткая погода, гроза, а молниями так и швыряет в воду, - сказал старпому командир после того как лодка стабилизировалась, - было очень неосторожно с нашей стороны выставлять штыри антенн. Могло основательно тряхнуть.

Помощник кивнул, вставляя более научное пояснение:

Наши антенны могли послужить концентраторами напряжённости электрического поля. А что с контактом?

Сменим курс, что бы послушать под другим углом, хотя… я думаю что акустики ошиблись.

Подлодка легла на другой пеленг, всё больше отдаляясь от искомой цели.

Патрулирующая далеко южнее и несколько к востоку «Нью-Мексико», всплыла почти на пределе обнаружения радиолокаторов, фактически строго на контркурсе «Мусаси». Лодка была 2010 года выпуска и операторы РЛС, как и вся команда с недобрым недоверием следили за работой аппаратуры. Экипаж, попытавшись доложить о неуверенном контакте, через спутниковую связь, столкнулся с проблемами. Попытки связаться по другим каналам, так же не увенчались успехом по понятным причинам плохих погодных условий. Послав сжатый сигнал по низкочастотной системе, командир приказал погрузиться на глубину и, развив максимальную скорость, сократить расстояние до подозрительно контакта. Однако быстро нагнать оказалось не просто. После получасовой гонки лодка снова всплыла. Пробив лучами радара пространство, на экране радара оператор получил ту же самую картинку.

Сигнал на дисплее не усилился и пеленг прежний! – Доложил оператор.

Либо он уходит от нас с тридцати узловой скоростью, либо… - Старший офицер поста РЛС запнулся, взглянув на командира, не зная, что предположить.

Такое впечатление, что это точка на развёртке - сгоревший пиксель, - оператор даже постукивали пальцем по монитору, - хотя нет, конечно это глупость. Может блуждающие электроны проводимости?

Естественно у командира подлодки было подозрение, что это прущий на полной скорости искомый линкор, но, во-первых, у «Нью-Мексико» была своя зона патрулирования, во-вторых, полученные директивы от командующего Атлантическим флотом, предполагали именно южное направление как наиболее вероятный выбор курса для «японца».

«Нью-Мексико» ещё раз мазнув по кругу излучателем локатора, сменив курс, скользнула под воду – уж больно на поверхности болтало.

Ракетный эсминец USS «Michael Murphy» (DDG-112) является последним из серии запланированных к 13 сентября 2002 года 62 эсминцев УРО класса Arleigh Burke («Арли Бёрк»), строительство которых было одобрено Конгрессом США. Корабль назван в честь офицера спецназа ВМС США, кавалера Медали почёта Майкла П. Мерфи (Michael P. Murphy).

Контракт на строительство был присужден 13 сентября 2002 года судостроительной верфи Bath Iron Works в Бате, штат Мэн. 07 сентября 2007 года была произведена первая резка стали. Заложен 18 июня 2010 года. Церемония крещения состоялась 07 мая 2011 года, день рождения Murphy, в честь кого был назван корабль. Крестной матерью стала Maureen Murphy (Морин Мерфи), мать Майкла Мерфи. 08 мая спущен на воду. 09 марта 2012 года завершил прохождения морских испытаний, которые длились четыре дня в Атлантическом океане. 04 мая передан заказчику - ВМС США. 05 сентября покинул Бат и направился в порт приписки, предварительно прибыв в Нью-Йорк, где 06 октября состоялась церемония ввода в эксплуатацию. 21 ноября 2012 года прибыл в порт приписки Перл-Харбор, Гавайи.

Основные характеристики: Водоизмещение нормальное 6950 тонн, полное 9648 метрических тонн. Длина наибольшая 155,29, по ватерлинии 143,8 метра. Ширина наибольшая 20,1 метра, по ватерлинии 18,0 метров. Осадка наибольшая с ГАС 9,4 метра. Скорость более 30 узлов. Экипаж 323 человека, в том числе 23 офицера.

Бронирование: кевларовая защита в районе основных боевых постов.

Двигатели: 4 газовые турбины General Electric LM2500-30, общей мощностью 108000 л. с. (75 МВт), движитель - 2.

Вооружение: Тактическое ударное вооружение: 2 ПУ системы «Иджис» на 32 (носовая) и 64 (кормовая) ячейки для ракет соответственно. В различной комбинации могут вооружаться: КР «Томагавк» Tomahawk, ЗУР RIM-66 SM-2 «Стандарт-2» и «Стандарт-3», ПЛУР RUM-139 ASROC; 2*4 ПКР Harpoon.

Артиллерия: 1×1 127 мм. АУ Mark 45. Mod. 4/62 кал., 600 снарядов, 2×1 25-мм ЗАУ «Бушмастер», 4×1 12,7-мм. пулемёта.

Ракетное вооружение: до 74 ракет «Стандарт-2» или «Стандарт-3», 24 ракеты (6×4) Си Спэрроу в УВП Mk. 41.

Минно-торпедное вооружение: 2×3 324-мм неперезаряжаемых торпедных аппарата Mk32 (6 торпед).

Авиационная группа: 2 вертолёта SH-60 LAMPS III, вертолётный ангар.

01 марта 2014 года для оказания помощи судну снабжения HMCS «Protecteur» (AOR 509) ВМС Канады, на борту которого вечером 27 февраля в машинном отделении произошел пожар. 04 марта вернулся в порт приписки Перл-Харбор. 07 июля покинул порт приписки для участия в морской фазе международного учения «RIMPAC 2014». 20 октября покинул порт приписки для своего первого развертывания в западной части Тихого океана, из которого вернулся 21 мая 2015 года.

30 июля 2015 года на корабле был начат ремонт Selected Restricited Availability (SRA). 17-18 декабря проходил морские испытания.

В 2016 году принимал участие в учениях для подготовки к предстоящему развертыванию.

13 января 2017 года Перл-Харбор, Гавайи, для регулярного запланированного развертывания в составе ударной группы атомного авианосца в Индо-Азиатско-Тихоокеанском регионе. 27 января с обычным визитом в порт Сува, Фиджи. 18 февраля в составе ударной группы CVNSG к патрулированию в Южно-Китайском море. 23 апреля (по местному времени) в составе ударной группы CSG-1 ВМС США совместно с морскими силами самообороны Японии (JMSDF) двухсторонние учения в Филиппинском море. 13 июня в порт приписки.

15 января 2018 года, после трехдневной задержки из-за плохой погоды, покинул порт приписки Перл-Харбор (Гавайи) для запланированного развертывания в западной части Тихого океана в составе ударной группы Carl Vinson Strike Group. 30 января с четырехдневным визитом прибыл на военно-морскую базу Апра (Гуам). 16 февраля с визитом в Манилу, Филиппины, который продлился 4 дня. 14 марта прибыл на военно-морскую базу Апра, Гуам. 26 марта совершил совместный патруль с кораблем береговой охраны США. 18 апреля в порт приписки. С 06 по 13 сентября в международных военно-морских учениях «Какаду» («Kakadu») под руководством Австралии.

Lieutenant Michael Patrick Murphy, USN (May 7, 1976 - June 28, 2005):

Lt. Michael P. Murphy, fondly referred to by friends and family as “Murph,” was born May 7, 1976 in Smithtown, N.Y. and grew up in the New York City commuter town of Patchogue, N.Y. on Long Island.

Murphy grew up active in sports and attended Patchogue"s Saxton Middle School. In high school, Murphy took a summer lifeguard job at the Brookhaven town beach in Lake Ronkonkoma - a job he returned to each summer through his college years. Murphy graduated from Patchogue-Medford High School in 1994.

Murphy attended Penn State University, where he was an exceptional all-around athlete and student, excelling at ice hockey and graduating with honors. He was an avid reader; his reading tastes ranged from the Greek historian Herodotus to Tolstoy"s "War and Peace." Murphy"s favorite book was Steven Pressfield’s “Gates of Fire,” about the Spartan stand at Thermopylae. In 1998, he graduated with a pair of Bachelor of Arts degrees from Penn State -- in political science and psychology.

Following graduation, he was accepted to several law schools, but instead he changed course. Slightly built at 5 feet 10 inches, Murphy decided to attend SEAL mentoring sessions at the U.S. Merchant Marine Academy at Kings Point with his sights on becoming a U.S. Navy SEAL. Murphy accepted an appointment to the Navy"s Officer Candidate School at Pensacola, Fla., in September, 2000.

Murphy was commissioned as an ensign in the Navy on Dec. 13, 2000, and began Basic Underwater Demolition/SEAL (BUD/S) training in Coronado, Calif., in January 2001, graduating with Class 236. BUD/S is a six-month training course and the first step to becoming a Navy SEAL.

Upon graduation from BUD/S, he attended the Army Jump School, SEAL Qualification Training and SEAL Delivery Vehicle (SDV) school. Lt. Murphy earned his SEAL Trident and checked on board SDV Team (SDVT) 1 in Pearl Harbor, Hawaii in July of 2002. In October of 2002, he deployed with Foxtrot Platoon to Jordan as the liaison officer for Exercise Early Victor.

Following his tour with SDVT-1, Lt. Murphy was assigned to Special Operations Central Command in Florida and deployed to Qatar in support of Operation Iraqi Freedom. After returning from Qatar, Lt. Murphy was deployed to the Horn of Africa, Djibouti, to assist in the operational planning of future SDV missions.

In early 2005, Murphy was assigned to SEAL Delivery Vehicle Team 1 as assistant officer in charge of ALFA Platoon and deployed to Afghanistan in support of Operation Enduring Freedom.

On June 28, 2005, Lt. Murphy was the officer-in-charge of a four-man SEAL element in support of Operation Red Wing tasked with finding key anti-coalition militia commander near Asadabad, Afghanistan. Shortly after inserting into the objective area, the SEALs were spotted by three goat herders who were initially detained and then released. It is believed the goat herders immediately reported the SEALs’ presence to Taliban fighters.

A fierce gun battle ensued on the steep face of the mountain between the SEALs and a much larger enemy force. Despite the intensity of the firefight and suffering grave gunshot wounds himself, Murphy is credited with risking his own life to save the lives of his teammates. Murphy, intent on making contact with headquarters, but realizing this would be impossible in the extreme terrain where they were fighting, unhesitatingly and with complete disregard for his own life moved into the open, where he could gain a better position to transmit a call to get help for his men.

Moving away from the protective mountain rocks, he knowingly exposed himself to increased enemy gunfire. This deliberate and heroic act deprived him of cover and made him a target for the enemy. While continuing to be fired upon, Murphy made contact with the SOF Quick Reaction Force at Bagram Air Base and requested assistance. He calmly provided his unit’s location and the size of the enemy force while requesting immediate support for his team. At one point, he was shot in the back causing him to drop the transmitter. Murphy picked it back up, completed the call and continued firing at the enemy who was closing in. Severely wounded, Lt. Murphy returned to his cover position with his men and continued the battle.

As a result of Murphy’s call, an MH-47 Chinook helicopter, with eight additional SEALs and eight Army Night Stalkers aboard, was sent in as part of the QRF to extract the four embattled SEALs. As the Chinook drew nearer to the fight, a rocket-propelled grenade hit the helicopter, causing it to crash and killing all 16 men aboard.

On the ground and nearly out of ammunition, the four SEALs, continued to fight. By the end of a two-hour gunfight that careened through the hills and over cliffs, Murphy, Gunner’s Mate 2nd Class (SEAL) Danny Dietz and Sonar Technician 2nd Class (SEAL) Matthew Axelson had fallen. An estimated 35 Taliban were also dead. The fourth SEAL, Hospital Corpsman 2nd Class (SEAL) Marcus Luttrell, was blasted over a ridge by a rocket-propelled grenade and knocked unconscious. Though severely wounded, the fourth SEAL and sole survivor, Luttrell, was able to evade the enemy for nearly a day; after which local nationals came to his aide, carrying him to a nearby village where they kept him for three more days. Luttrell was rescued by U.S. Forces on July 2, 2005.



Lt. Murphy was buried at Calverton National Cemetery less than 20 miles from his childhood home. Lt. Murphy’s other personal awards include the Purple Heart, Combat Action Ribbon, the Joint Service Commendation Medal, the Navy and Marine Corps Commendation Medal, Afghanistan Campaign Ribbon and National Defense Service Medal.

Lt. Murphy is survived by his mother Maureen Murphy; his father Dan Murphy; and his brother John Murphy. Dan and Maureen Murphy, who were divorced in 1999, remain close friends and continue to live in N.Y. Their son John, 22, attends the New York Institute of Technology, and upon graduation will pursue a career in criminal justice, having been accepted to the New York City Police Deparment.


Medal of Honor citation:

The President of the United States in the name of The Congress takes pride in presenting the MEDAL OF HONOR posthumously to

LIEUTENANT MICHAEL P. MURPHY
UNITED STATES NAVY

For service as set forth in the following CITATION:

For conspicuous gallantry and intrepidity at the risk of his life and above and beyond the call of duty as the leader of a special reconnaissance element with Naval Special Warfare task unit Afghanistan on 27 and 28 June 2005. While leading a mission to locate a high-level anti-coalition militia leader, Lieutenant Murphy demonstrated extraordinary heroism in the face of grave danger in the vicinity of Asadabad, Konar Province, Afghanistan. On 28 June 2005, operating in an extremely rugged enemy-controlled area, Lieutenant Murphy"s team was discovered by anti-coalition militia sympathizers, who revealed their position to Taliban fighters. As a result, between 30 and 40 enemy fighters besieged his four member team. Demonstrating exceptional resolve, Lieutenant Murphy valiantly led his men in engaging the large enemy force. The ensuing fierce firefight resulted in numerous enemy casualties, as well as the wounding of all four members of the team. Ignoring his own wounds and demonstrating exceptional composure, Lieutenant Murphy continued to lead and encourage his men. When the primary communicator fell mortally wounded, Lieutenant Murphy repeatedly attempted to call for assistance for his beleaguered teammates. Realizing the impossibility of communicating in the extreme terrain, and in the face of almost certain death, he fought his way into open terrain to gain a better position to transmit a call. This deliberate, heroic act deprived him of cover, exposing him to direct enemy fire. Finally achieving contact with his headquarters, Lieutenant Murphy maintained his exposed position while he provided his location and requested immediate support for his team. In his final act of bravery, he continued to engage the enemy until he was mortally wounded, gallantly giving his life for his country and for the cause of freedom. By his selfless leadership, Lieutenant Murphy reflected great credit upon himself and upheld the highest traditions of the United States Naval Service.

Signed George W. Bush

- - -

Summary of action Operation Redwing - June 28, 2005:

On June 28, 2005, deep behind enemy lines east of Asadabad in the Hindu Kush of Afghanistan, a very committed four-man Navy SEAL team was conducting a reconnaissance mission at the unforgiving altitude of approximately 10,000 feet. The SEALs, Lt. Michael Murphy, Gunner’s Mate 2nd Class (SEAL) Danny Dietz, Sonar Technician 2nd Class (SEAL) Matthew Axelson and Hospital Corpsman 2nd Class (SEAL) Marcus Luttrell had a vital task. The four SEALs were scouting Ahmad Shah – a terrorist in his mid-30s who grew up in the adjacent mountains just to the south.

Under the assumed name Muhammad Ismail, Shah led a guerrilla group known to locals as the "Mountain Tigers" that had aligned with the Taliban and other militant groups close to the Pakistani border. The SEAL mission was compromised when the team was spotted by local nationals, who presumably reported its presence and location to the Taliban.

A fierce firefight erupted between the four SEALs and a much larger enemy force of more than 50 anti-coalition militia. The enemy had the SEALs outnumbered. They also had terrain advantage. They launched a well-organized, three-sided attack on the SEALs. The firefight continued relentlessly as the overwhelming militia forced the team deeper into a ravine.

Trying to reach safety, the four men, now each wounded, began bounding down the mountain"s steep sides, making leaps of 20 to 30 feet. Approximately 45 minutes into the fight, pinned down by overwhelming forces, Dietz, the communications petty officer, sought open air to place a distress call back to the base. But before he could, he was shot in the hand, the blast shattering his thumb.

Despite the intensity of the firefight and suffering grave gunshot wounds himself, Murphy is credited with risking his own life to save the lives of his teammates. Murphy, intent on making contact with headquarters, but realizing this would be impossible in the extreme terrain where they were fighting, unhesitatingly and with complete disregard for his own life moved into the open, where he could gain a better position to transmit a call to get help for his men.

Moving away from the protective mountain rocks, he knowingly exposed himself to increased enemy gunfire. This deliberate and heroic act deprived him of cover and made him a target for the enemy. While continuing to be fired upon, Murphy made contact with the SOF Quick Reaction Force at Bagram Air Base and requested assistance. He calmly provided his unit’s location and the size of the enemy force while requesting immediate support for his team. At one point he was shot in the back causing him to drop the transmitter. Murphy picked it back up, completed the call and continued firing at the enemy who was closing in. Severely wounded, Lt. Murphy returned to his cover position with his men and continued the battle.

An MH-47 Chinook helicopter, with eight additional SEALs and eight Army Night Stalkers aboard, was sent is as part of an extraction mission to pull out the four embattled SEALs. The MH-47 was escorted by heavily-armored, Army attack helicopters. Entering a hot combat zone, attack helicopters are used initially to neutralize the enemy and make it safer for the lightly-armored, personnel-transport helicopter to insert.

The heavy weight of the attack helicopters slowed the formation’s advance prompting the MH-47 to outrun their armored escort. They knew the tremendous risk going into an active enemy area in daylight, without their attack support, and without the cover of night. Risk would, of course, be minimized if they put the helicopter down in a safe zone. But knowing that their warrior brothers were shot, surrounded and severely wounded, the rescue team opted to directly enter the oncoming battle in hopes of landing on brutally hazardous terrain.

As the Chinook raced to the battle, a rocket-propelled grenade struck the helicopter, killing all 16 men aboard.

On the ground and nearly out of ammunition, the four SEALs, Murphy, Luttrell, Dietz and Axelson, continued the fight. By the end of the two-hour gunfight that careened through the hills and over cliffs, Murphy, Axelson and Dietz had been killed. An estimated 35 Taliban were also dead.

The fourth SEAL, Luttrell, was blasted over a ridge by a rocket propelled grenade and was knocked unconscious. Regaining consciousness some time later, Luttrell managed to escape – badly injured – and slowly crawl away down the side of a cliff. Dehydrated, with a bullet wound to one leg, shrapnel embedded in both legs, three vertebrae cracked; the situation for Luttrell was grim. Rescue helicopters were sent in, but he was too weak and injured to make contact. Traveling seven miles on foot he evaded the enemy for nearly a day. Gratefully, local nationals came to his aid, carrying him to a nearby village where they kept him for three days. The Taliban came to the village several times demanding that Luttrell be turned over to them. The villagers refused. One of the villagers made his way to a Marine outpost with a note from Luttrell, and U.S. forces launched a massive operation that rescued him from enemy territory on July 2.

By his undaunted courage, intrepid fighting spirit and inspirational devotion to his men in the face of certain death, Lt. Murphy was able to relay the position of his unit, an act that ultimately led to the rescue of Luttrell and the recovery of the remains of the three who were killed in the battle.

This was the worst single-day U.S. Forces death toll since Operation Enduring Freedom began nearly six years ago. It was the single largest loss of life for Naval Special Warfare since World War II.

The Naval Special Warfare (NSW) community will forever remember June 28, 2005 and the heroic efforts and sacrifices of our special operators. We hold with reverence the ultimate sacrifice that they made while engaged in that fierce fire fight on the front lines of the global war on terrorism (GWOT).

-NSW-

Александр МОЗГОВОЙ

КОМАНДИР ЛИХИХ ЭСМИНЦЕВ

Сейчас даже американцы в массе своей не знают, не говоря уже о гражданах нашей страны, кем был Эрли Берк, но зато его имя теперь прочно ассоциируется с эскадренными миноносцами, составляющими сегодня основу надводного флота Соединенных Штатов. Мы напомним об Эрли Берке (1901-1996). Он стоит того.

Современный эскадренный миноносец по праву носит его имя – во время Второй мировой кэптен Эрли Берк командовал несколькими соединениями эсминцев на Тихом океане. Особенно прославился 23-й дивизион, который получил неофициальное название «Маленькие бобры» (Little Beavers), очевидно потому, что его корабли уничтожали противника с тем же яростным упорством, с каким бобры распиливают деревья. Только в боях за остров Бугенвиль в 1943 г. эскадренные миноносцы этого дивизиона потопили японский крейсер, 9 вражеских эсминцев, одну субмарину, несколько небольших кораблей, а зенитчики сбили 30 самолетов. Во многом эти успехи были достигнуты благодаря воле и тактическому мастерству Эрли Берка. У него была неудержимая страсть к победам. Когда во время одного из боев американские корабли уже разгромили силы противника и их жалкие остатки бежали с места сражения, Берк все-таки ринулся в погоню за ними. Его осадил командовавший оперативной группой контр-адмирал Аарон Меррил, который передал полушутливый приказ: «Ради бога, Эрли, оставь эту затею. Двинули домой!» Берк всегда стремился вести бой, не только используя огневую мощь своих кораблей, но и их высокие маневренные и скоростные качества. Вот почему сослуживцы стали именовать кэптена «31-узловым» Берком.

Во время боя в заливе Императрицы Августы корабли Берка в пылу сражения принялись даже обстреливать эсминцы другого американского соединения. Командир попавшего под «дружественный огонь» дивизиона по УКВ-связи передал Берку: «Только что несколько снарядов легли вокруг нас. Надеюсь, это не вы стреляете по нам». «Прошу нас извинить, – ответил вождь «Маленьких бобров». – Мне очень жаль, но снаряды еще четырех залпов уже находятся в воздухе». К счастью, они не достигли цели.

Талантливого и смелого офицера заметили адмиралы, командовавшие американскими объединениями на Тихом океане. В 1944 г. он уже в чине коммодора – звания, которое в американском флоте обычно присваивается на время войн и занимает промежуточное положение между кэптеном и контр-адмиралом – возглавил штаб 58-й авианосной группы адмирала Марка Митшера. Ему дважды довелось испытать на себе, что такое удары фанатиков-камикадзе. Во время боев за Окинаву один японский самолет, управляемый пилотом-смертником, врезался в палубу авианосца Bunker Hill (CV-17), на котором размещался штаб Берка, а затем другой ударил по авианосцу Enterprise (CV-6), на который этот штаб перебрался.

После войны Эрли Берк, автоматически снова ставший кэптеном и в 1949 г. служивший в управлении исследований и развития Министерства ВМС, возглавил получивший громкую известность так называемый «Мятеж адмиралов». Собственно это был не бунт, а теоретический спор, правда, получивший большой общественный резонанс, между командованиями ВМС и ВВС. После атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки военно-политическое руководство Соединенных Штатов уверовало во всесилие ядерного оружия. Между тем, после Второй мировой войны Конгресс не слишком охотно финансировал военные программы. Требовалось выбирать приоритеты. Авиаторы утверждали, что стратегические бомбардировщики B-36 Peacemaker («Миротворец») – идеальное средство ведения войны, поскольку могут доставить атомные бомбы в любую точку на территории противника. Военные моряки возражали, справедливо утверждая, что исход не всякой войны можно решить с помощью ядерного оружия, что оно отнюдь не универсально. Они предлагали в полном объеме осуществить программу строительства четырех супер-авианосцев типа United States, которые могли бы решать и стратегические задачи и быть мощными ударными средствами в локальных войнах. Эрли Берк по этому поводу написал меморандум, который поддержали многие прославленные в годы Второй мировой войны адмиралы. В этом документе отмечалось, что бомбардировщики

B-36 – «многомиллиардная грубая ошибка». Но верх взяли все-таки генералы ВВС. Президент Гарри Трумэн распорядился остановить строительство авианосца United States и отправить на переплавку уже собранные элементы конструкции его корпуса.

Впрочем, лидеру «бунтовщиков» присвоили звание контр-адмирала. А вскоре начальник военно-морских операций (главком) адмирал Форрест Шерман назначил «31-узлового» Берка начальником штаба ВМС США на Дальнем Востоке, где началась война в Корее. Там пророчества «мятежников» сбылись в полной мере. К тому времени Советский Союз успешно испытал свое ядерное оружие, и монополии США пришел конец. Уже по поводу и без повода швыряться атомными бомбами Соединенным Штатам было опасно. А вот без поддержки авианосной авиации американским частям и южнокорейским войскам пришел бы конец, особенно в период наступления миллионной армии китайских «добровольцев». Как и в годы Второй мировой войны, взлетавшие с плавучих аэродромов штурмовики оказались наилучшим средством разрушения обороны противника во время десантных операций. К слову, ни один из многочисленных бомбардировщиков В-36 ни разу не принял участия в реальных боевых действиях, поскольку к моменту поступления на вооружение ВВС США эти машины морально устарели. Вот почему после войны в Корее, завершению которой способствовал и Эрли Берк как один из ведущих участников переговоров о перемирии с американской стороны, в Соединенных Штатах началось проектирование новых супер-авианосцев типа Forrestal, головной из которых был назван в честь бывшего министра ВМС и первого министра обороны США Джеймса Форрестола, симпатизировавшего идеям лидеров «Мятежа адмиралов».

Вернувшись из Кореи, Эрли Берк ненадолго оказался в кресле директора управления стратегического планирования при начальнике военно-морских операций, потом в апреле 1954 г. возглавил 6-ю дивизию крейсеров, затем в 1955 г. стал командовать всеми миноносными силами на Атлантике. В том же году в его карьере случился совершенно головокружительный поворот. Президент Дуайт Эйзенхауэр назначил «31-узлового» Берка начальником военно-морских операций ВМС США, присвоив ему звание «адмирал», минуя вице-адмиральский чин.

Винты эсминца Curtis Wilbur (DDG 54).

Эрли Берка с полным основанием можно назвать адмиралом «холодной войны». Именно при его нахождении в должности главкома американского флота (1955-1961) был сформирован облик ВМС США, который, естественно с корректировками, сохранился и по сей день. Во-первых, была сделана ставка на создание мощного подводного атомного флота. Эрли Берк решительно поддержал идею своего коллеги – адмирала Хаймена Риковера – о массовом строительстве ПЛАРБ, на борт которых переносилась значительная часть ядерного потенциала США. Был также взят курс на крупносерийное строительство ударных (многоцелевых) атомных субмарин, призванных охранять позиции американских ПЛАРБ и уничтожать советские подлодки. Атомная энергетика стала внедряться и на надводные корабли. При Эрли Берке были построены первый в мире атомный авианосец Enterprise, перенявший эстафету у знаменитого корабля Второй мировой войны, первые в мире атомный ракетный крейсер Long Beach и атомный фрегат Bainbridge. На новые корабли повсеместно внедрялось ракетное управляемое оружие.

БЛЕСТЯЩИЕ НЕДОСТАТКИ

Эрли Берку выпало счастье присутствовать на церемониях закладки, официального крещения и спуска на воду, а также ввода в строй ВМС в 1991 г. эсминца, носящего его имя. Это был второй случай в американской истории, когда боевой корабль назывался именем живущего человека. Первым этой чести удостоился Карл Винсон – на протяжении 50 лет член палаты представителей Конгресса США, возглавлявший комитет по военно-морским делам. Когда этому бездетному законодателю, которого считают «отцом» флота двух океанов Соединенных Штатов, в 1975 г. исполнилось 92 года, его именем нарекли атомный авианосец.

Следует заметить, что Arleigh Burke не вызвал восторга у многих военно-морских специалистов. Некоторых смущали его размерения. При длине по ватерлинии 142 м он имел ширину 18 м. То есть соотношение длины к ширине оказалось всего 7,8, что не соответствовало тогдашним представлениям о скоростных эскадренных миноносцах, у которых этот показатель должен был приближаться к 10. Но «коротковатый» и «полноватый», даже несколько корытообразный корпус Arleigh Burke оказался вполне мореходным и был способен, толкаемый двумя винтами, без напряжения развивать, как и положено настоящему Берку, 31-узловую скорость полного хода. Корабль смог успешно использовать свое оружие при 7-балльной волне, тогда как его «одноклассники» только на 5 баллах.

Упрекали создателей Arleigh Burke в том, что корабль получился тяжеловатым. Его полное водоизмещение, действительно, немаленькое – 8315 т (подсерии Flight I, а у варианта Flight IIA и того больше – 9217 т). Оно и понятно. Корпус и надстройки ракетного эсминца выполнены из стали. Это было сделано сознательно. Практика показала, что использование легких и прочных конструкций из алюминиево-магниевых сплавов в экстремальных ситуациях не оправдывает себя. Так, в результате столкновения в Средиземном море 22 ноября 1975 г. американского крейсера Belknap с авианосцем John F. Kennedy вспыхнул пожар. Погибли семь моряков крейсера и один с авианосца. Надстройка Belknap практически полностью выгорела, и кораблю потребовался дорогостоящий и длительный ремонт, занявший более четырех лет. Во время войны за Фолклендские острова горели как свечки после попадания аргентинских бомб и ракет надстройки новейших британских эсминцев и фрегатов. Поэтому на Arleigh Burke был сделан однозначный выбор в пользу стали. Только ограждения дымовых труб выполнены на нем из легких сплавов.

Другие специалисты обращали внимание на такую «ущербность», как отсутствие вертолетного ангара. Да, этот эсминец может принимать вертолеты, причем на 7-балльной волне, вооружать и заправлять их горючим, но не имеет возможности хранить винтокрылые машины на борту. В начале 90-х гг. прошлого века это считалось страшным грехом. Но эсминцы данного типа предполагалось использовать в составе корабельных соединений с обязательным присутствием авианесущих кораблей, на которых вертолеты имелись в изобилии. И все-таки конструкторы учли критику. На третьей версии эсминцев (Flight IIA), которые вступают в строй с 1997 г. и к которой относятся 34 корабля из 62 построенных, появился ангар. Причем сразу на два вертолета SH-60 Seahawk. Правда, пришлось отказаться от размещения в кормовой части надстройки двух счетверенных пусковых установок противокорабельных ракет Harpoon, но места для них зарезервированы между дымовыми трубами. Однако, скорее всего, вместо них будут устанавливаться перспективные сверх-звуковые дальнобойные ПКР RATTLRS, разработка которых сейчас ведется в Соединенных Штатах. Надводные корабли противника могут поражаться также крылатыми ракетами Tomahawk в варианте TASM, которые размещаются в универсальных установках вертикального пуска (УВП) Mk 41.

Эти самые установки тоже вызвали немало критических замечаний. Известно, что главную опасность для кораблей представляют «дырки», через которые в корпус может проникать вода. Конструкторы фирмы Gibbs & Cox, разработавшие проект Arleigh Burke, предусмотрели размещение на верхней палубе в носовой и в кормовой частях корабля 90 таких «дыр» (на версии Flight IIA – их даже 96). Но сгруппированные в блоки и покрытые броневыми крышками с уплотнителями они оказались на редкость «водоустойчивыми». Из них можно стрелять ракетами разных классов («корабль-корабль», «корабль-воздух», «корабль-земля», «корабль-подводная лодка», а теперь – и «корабль-баллистическая ракета»). Арматура пусковых установок Mk 41 позволяет в короткие сроки перемонтировать каждую ячейку под контейнеры с ракетами разного назначения: от противолодочных ракет ASROC и ЗУР средней дальности ESSM до противоракет Standard SM-3 и тактических крылатых ракет Tomahawk TLAM. Причем размещать ракеты разных классов можно в самых разных сочетаниях – в зависимости от задач, которые предстоит решать кораблю. К сожалению, отечественным судостроителям и морякам о таком только приходится мечтать. Сейчас и у нас появились УВП, но они не универсальные – из них можно стрелять либо некоторыми противокорабельными ракетами и ПЛУРО, либо ЗУР определенных моделей, что сужает гибкость использования оружия. А Mk 41 с высокой огневой производительностью «палят» практически всей номенклатурой ракетного оружия американского флота за исключением стратегических баллистических ракет.

Эсминцы семейства DDG 51 – первыми среди американских надводных боевых кораблей спроектированы и построены с использованием технологий малой заметности (stealth). Они сначала на протяжении нескольких лет отрабатывались на экспериментальном судне Sea Shadow («Морская тень»), а потом уже были перенесены на Arleigh Burke. Причем, как принято сейчас говорить, без фанатизма. Если сам многогранный корпус-надстройка «Морской тени» навевал аллюзии о происхождении от каких-то внеземных цивилизаций, то облик нового эсминца на первый взгляд мало чем отличался от всех других кораблей этого класса. Но в том-то и состояло искусство создателей Arleigh Burke, что им удалось внедрить stealth-технологии по относительно традиционной схеме. Конструкции надстройки эсминца и его дымовых труб – плоские и имеют оптимальное отклонение от вертикали, что способствует снижению эффективной площади рассеивания. В носовой части надстройки вмонтированы четыре антенны с фазированными решетками многофункциональной РЛС SPY-1D. Мачта тоже представляет собой конструкцию из плоских элементов малозаметной для радаров прямоугольной формы. На эсминцах, начиная с корпуса Winston S. Churchill (DDG 81), устанавливаются 127-мм универсальные артиллерийские установки Mk 45 Mod 4 с дальностью стрельбы активно-реактивными снарядами до 74 км, чьи башни тоже выполнены в соответствии с требованиями stealth-технологий. Для снижения ЭПР на корабельные конструкции нанесено радиопоглощающее покрытие, а дымовые трубы имеют изоляцию, экранирующую инфракрасное излучение.

Но самый важный элемент, можно сказать «изюминка», эсминца Arleigh Burke не stealth-технологии и даже не разнообразное оружие, а автоматическая система боевого управления Aegis («Эгида»).

Эсминец Mustin (DDG 89). Ячейки УВП Mk 41 закрыты броневыми водонепроницаемыми крышками.

ПОД УПРАВЛЕНИЕМ «ЭГИДЫ»

К моменту появления на свет Уэйна Мейера в 1926 г. Эрли Берк уже выпустился из военно-морской академии в Аннаполисе и служил на флоте. А вот Уэйну, родившемуся в бедной фермерской семье, предстояло еще добиваться своего места под солнцем. В Великую депрессию хозяйство отца в штате Миссури пришло в упадок, а к 1935 г. вообще обанкротилось. Мальчику пришлось на некоторое время даже бросить сельскую школу, поскольку семья была вынуждена покинуть родовое гнездо и перебраться в отдаленный район, где можно было прокормиться, обрабатывая бросовые земли. Приходская католическая школа давала скорее церковное, а не светское образование. К счастью для Уэйна рядом была старшая сестра, на четыре года ставшая учителем младшего брата. В 1943 г. мальчик с очень хорошими результатами все-таки окончил школу в Канзас-Сити, и его родители подписали контракт с колледжем, готовившем специалистов для ВМС. Так один из ведущих создателей АСБУ Aegis начал карьеру на флоте. Он служил на кораблях в Средиземном море и на Дальнем Востоке, получил дипломы инженера-электрика и электронщика Канзасского университета, престижного Массачусетского технологического института и Высшей военно-морской школы.

В 1970 г. уже признанный специалист по военно-морской электронике Уэйн Мейер возглавил программу Aegis. Продвигалась работа непросто. Она стартовала в 1969 г. под обозначением Advanced Surface Missile System – ASMS, то есть «Перспективная надводная ракетная система». Разработку вела компания RCA, специализировавшаяся на зенитных ракетных комплексах и РЛС управления ими. В ее недрах и родилось название Aegis, так в английском языке именуется непробиваемый щит верховного древнегреческого бога Зевса. Однако дела в RCA шли не лучшим образом. И эта фирма перешла под эгиду корпорации General Electric, где по настоянию Уэйна Мейера была преобразована в подразделение Правительственных электронных систем (Government Electronic Systems). Позднее, уже когда АСБУ была создана и стала поступать на вооружение американского флота, эта организация в 1992 г. была продана компании Martin Marietta, в свою очередь вошедшей в 1995 г. в состав корпорации Lockheed Martin, которая и сейчас занимается изготовлением и совершенствованием АСБУ этой модели.

Система Aegis с помощью установленных на надстройке четырех радаров SPY-1, работающих одновременно на 360°, обнаруживает в верхней полусфере высотные воздушно-космические цели на дистанции 320 км и контролирует воздушные и морские объекты в радиусе более 190 км от корабля. Компьютерные системы в скоростном режиме обрабатывают информацию от корабельных РЛС и ГАС, внешних источников и принимают решения на применение оружия для обеспечения противовоздушной, противоракетной и противолодочной обороны, а также для нанесения ударов по кораблям и подводным лодкам противника. «Эгида» осуществляет поиск, обнаружение и сопровождение до 300 целей и наводит на наиболее опасные из них одновременно 18 ракет.

Первый образец Aegis был установлен на опытовом судне Norton Sound (AVM 1) в 1973 г. Потребовалось почти десять лет отработки, прежде чем серийная АСБУ с радарами SPY-1А была установлена на ракетном крейсере Ticonderoga (CG-47).

АСБУ Aegis имеет открытую архитектуру и постоянно совершенствуется. Чаще всего обновляется программное обеспечение, позволяющее все быстрее классифицировать и выдавать данные о целях экипажам кораблей и оружию. К сегодняшнему дню под управлением «эгид» выполнено более 3800 пусков ракет. Подавляющее большинство из них было успешным.

Так же, как и Эрли Берку – «крестному отцу» Aegis, контр-адмиралу в отставке Уэйну Мейеру 27 ноября 2006 г. довелось присутствовать на церемонии присвоения его имени сотому кораблю, оснащенному этой АСБУ. Эсминец DDG 108 типа Arleigh Burke получил название Wayne E. Meyer. Мейеру не довелось увидеть его в брызгах и пене на морской волне, но сегодня 103 корабля ВМС США, Японии, Южной Кореи, Испании и Норвегии оснащены этой совершенной системой, созданной под руководством сына бедного фермера из штата Миссури. На базе испанских фрегатов сейчас строятся три эсминца с Aegis для ВМС Австралии. Саудовская Аравия планирует закупить в США эсминцы типа Arleigh Burke или более легкие литоральные боевые корабли (LCS), но тоже с АСБУ Aegis и РЛС SPY-1F, как на фрегатах ВМС Норвегии. Военно-морские силы Национально-освободительной армии Китая обзавелись двумя похожими на американские корабли эсминцами типа 052С и строят еще несколько. Однако их РЛС с фазированными решетками работают только в активном режиме, что облегчает обнаружение противником и атаки с его стороны. Неизвестно, как работает система боевого управления на этих эсминцах и каковы ее возможности. Однако сам факт появления таких кораблей в китайском флоте свидетельствует о настойчивом стремлении ВМС НОАК овладеть самыми современными военными технологиями. В известном смысле, все новейшие большие надводные корабли делятся на те, что располагают системой Aegis или ее аналогами, и на те, которые ее не имеют. Последние, может быть, и не являются кораблями второго сорта, но и к сорту первому их отнести, безусловно, нельзя.

ПОЧЕМУ НЕ ПОГИБ COLE

12 октября 2000 г. эскадренный миноносец Cole (DDG 67) типа Arleigh Burke ожидал бункеровки на рейде порта Адена. Неожиданно к нему приблизился небольшой катер, которым управляли двое неизвестных. На полной скорости катер врезался в борт американского корабля. Раздался мощный взрыв. Как потом выяснилось, лодка была начинена 300 кг тротила. В результате террористической атаки погибли 17 американских моряков, а в борту Cole в районе миделя образовалась пробоина размером 9,1 на 12,2 м, то есть через нее могли проехать сразу два автобуса. Но корабль не пошел ко дну, а только получил небольшой крен.

Почему не потонул Cole? Конечно, террористы не могли знать, что эсминцы типа Arleigh Burke, согласно расчетам проектировщиков, могут продолжать бой после попадания в них крылатой ракеты с условной массой боевой части в 1000 кг и оставаться на плаву после поражения двумя такими ракетами. Если учесть, что ни один флот в мире сегодня не располагает ПКР, способными нести тонну взрывчатки, то понятна живучесть Cole. Поврежденный эсминец на норвежском транспортном судне Blue Marlin отправили в Соединенные Штаты, где корабль отремонтировали за $250 млн. и вернули в строй.

Уэйн Мейер 27 ноября 2006 г. на церемонии присвоения его имени эсминцу DDG 108.

Эсминцы типа Arleigh Burke имеют отлично продуманную конструктивную защиту. Их корпуса разделены герметичными водонепроницаемыми переборками на 12 отсеков. Кроме того, корабли имеют четыре автономные противопожарные зоны. На каждую из них приходится по три отсека. Они локализуют возгорание любого масштаба границами одной зоны и, в случае появления огня, наглухо задраиваются из командного пункта или с центрального поста живучести. 130 т кевларовой брони закрывают наиболее важные посты, погреба боезапаса и ракетные пусковые установки. Вот почему только при затоплении трех смежных отсеков возможна гибель корабля. А этого добиться очень сложно, в том числе с использованием торпедного оружия, так как эсминцы имеют усиленные кили. «Полный» корпус позволил спрятать под верхней палубой все важные боевые посты, а также их дублирующие.

Эсминцы типа DDG 51 успешно действуют в тропиках и полярных широтах. На них предусмотрены все возможные меры защиты от оружия массового поражения.

НА ПЕРВОЙ ЛИНИИ ПРО

Сейчас бушуют нешуточные политические страсти вокруг так называемой ЕвроПРО – системы обнаружения, классификации и уничтожения баллистических ракет, которые в перспективе, якобы, могут обрушить на Старый свет Иран и Северная Корея. Предстоящее развертывание Североатлантическим союзом комплексов ПРО в Румынии и Польше, а также отказ от гарантий со стороны США и НАТО, касающихся ненаправленности этих средств против российских стратегических сил, вызывают обеспокоенность Москвы.

Но представим на минуточку, что Тегеран или Пхеньян будут близки к созданию ракет, которые могут долететь до Европы и США. Не вызывает сомнений, что эти ракеты и мощности, на которых они производятся, будут разнесены в пух и прах ударами США и НАТО.

Тогда против кого направлена ЕвроПРО? Нетрудно догадаться, что она призвана противостоять растущей год от года ракетно-ядерной мощи КНР. Китайская военная угроза – сильный раздражитель для США. Вот Вашингтон и принялся выстраивать глобальную систему противодействия военной экспансии Пекина. И ЕвроПРО – один из элементов, если угодно «кирпичиков», Великой антикитайской стены Запада. Значит, Москва зря беспокоится относительно намерений НАТО? Известно, что любая нормальная военная политика строится, опираясь не на намерения, а на возможности другой стороны. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов, что в перспективе ЕвроПРО в силу разных обстоятельств может быть направлена и против Российской Федерации.

Вообще-то стартовые позиции противоракет в Старом свете и сама ЕвроПРО не очень нужны США. Главное их назначение – сцементировать изрядно расшатавшееся за последние годы единство союзников по НАТО. Функции ЕвроПРО, равно как и других элементов противоракетной обороны, уже сегодня могут выполнять корабли ВМС США, оснащенные АСБУ Aegis и вооруженные ракетами Standard 3 (SM-3). Сейчас американский «флот ПРО» включает 18 кораблей: три крейсера типа Ticonderoga и 15 эсминцев типа Arleigh Burke, то есть последние составляют основу противоракетного щита Соединенных Штатов. Здесь следует иметь в виду, что США способны переоснастить все эсминцы DDG 51 в носители противоракет. Подобная модернизация касается главным образом внедрения нового программного обеспечения и обходится по американским меркам относительно дешево – всего по несколько миллионов долларов на корабль. Но сдерживающих факторов два. Первый – высокая цена самих противоракет, а второй – появление все новых более совершенных модификаций SM-3, которые требуют довольно длительной и тщательной отработки.

На испытаниях американские корабли уже достаточно уверенно поражают ракеты малой и средней дальности. Трехступенчатая противоракета модификации SМ-3 Block IА разгоняется до скорости 3500 м/с. Она поражает прямым попаданием баллистические ракеты или их головные части на высотах 125 км и на дальности около 300 км. 21 февраля 2008 г. такой улучшенной ракетой с первой попытки был сбит на высоте около 247 км над Тихим океаном вышедший из строя американский военный спутник USA-193. Расчеты показывают, что если бы Иран произвел пуски БР средней дальности, то их могли бы перехватить на подлете к Западной Европе более совершенные, ныне поступающие на вооружение ВМС США ракеты SМ-3 Block IB, развернутые на пяти эсминцах типа Arleigh Burke в Средиземном, Черном и Северном морях. А для выполнения той же задачи, но находящимися сейчас в стадии доводки ракетами SМ-3 Block IIA хватило бы двух эсминцев – в восточной части Средиземного моря и северной Черного. Противоракета SМ-3 Block IIA предназначена для уничтожения на активном и среднем участках траектории МБР и БРПЛ и их боевых блоков на дальности порядка 1000 км и высотах от 70 до 500 км. Другими словами, 62 эсминца типа DDG 51 обладают очень значительным противоракетным потенциалом, и он постоянно расширяется.

Но пока ВМС США формируют свою первую флотилию эсминцев ЕвроПРО. В нее войдут четыре корабля типа DDG 51: Ross (DDG 71), Donald Cook (DDG 75), Porter (DDG 78) и Carney (DDG 64). Они будут базироваться на испанский порт Рота, который в разгар «холодной войны» использовался американским флотом в качестве передовой базы ПЛАРБ с ракетами Polaris, развернутыми в европейских водах против Советского Союза. Планируется, что Ross и Donald Cook приступят к боевой службе в 2014 г., а Porter и Carney – в 2015 г.

К ВЕРСИИ FLIGHT III

62 эсминца типа Arleigh Burke строились тремя подсериями. У кораблей первых двух версий много общего. 90 УВП для ракет (29 в носовом блоке и 61 – в кормовом), две четырехконтейнерные пусковые установки ПКР Harpoon, одна 127-мм универсальная артиллерийская установка Mk 45, два шестиствольных 20-мм автомата обороны ближнего рубежа Mk 15 Phalanx, два трехтрубных 324-мм торпедных аппарата Mk 32 для стрельбы противолодочными торпедами Mk 46 и Mk 50 составляют вооружение эсминцев версий Flight I (DDG 51-DDG 71) и Flight II (DDG 72-DDG 78). На кораблях второй подсерии установлено более совершенное электронное оборудование. При одинаковых наибольшей длине в 154 м и ширине в 20 м полное водоизмещение эсминцев второй версии увеличилось с 8315 до 8400 т.

Пробоина в борту эсминца Cole (DDG-67).

А вот эсминцы подсерии Flight IIA (DDG 79-DDG 112) имеют гораздо больше отличий. Как отмечалось, их ракетный боезапас доведен до 96 единиц (32 ячейки в носу и 64 – в кормовой части надстройки). Для устройства ангара для двух вертолетов пришлось отказаться от ПУ ПКР Harpoon и, хотя места для них зарезервированы в межтрубном пространстве, ни на одном корабле подсерии их так и не установили. Длина корабля увеличилась всего на метр, а вот полное водоизмещение достигло 9217 т. Разумеется, обновилось и радиоэлектронное снаряжение. На эсминцах Pinckney, Momsen, Chung-Hoon, Nitze, James E. Williams и Bainbridge (DDG 91-DDG 96) в опытном порядке размещены необитаемые подводные аппараты обнаружения и уничтожения мин системы Remote Mine-hunting System (RMS).

Все эсминцы типа Arleigh Burke построены на двух верфях: 34 единицы на Bath Iron Works (BIW) корпорации General Dynamics в Бате, штат Мэн, и 28 единиц на Ingalls Shipbuilding, ныне принадлежащей корпорации Huntington Ingalls Industries (HII), базирующейся в Паскагуле, штат Миссисипи. Они и продолжат сборку этих кораблей по заказу ВМС США и, возможно, на экспорт.

Но прежде коротко о том, чем вызвано такое решение американского военно-морского командования. Супер-эсминцы XXI века типа Zumwalt (DDG 1000) оказались запредельно дорогими (подробнее см. журнал «Национальная оборона» №3/2008). Стоимость одной единицы достигла $4,3 млрд., а с учетом растущей инфляции может добраться и до $5 млрд. И это без учета многомиллиардных затрат на НИР и НИОКР, а также на приобретение вооружения для них. Вот почему ВМС США отказались от крупносерийного строительства этих эсминцев, ограничившись лишь заказом трех корпусов. Из-за высокой стоимости вообще пришлось отказаться от строительства серии перспективных крейсеров CG(X), предназначенных для замены ракетных крейсеров типа Ticonderoga. Но их все равно потребуется через 5-10 лет заменить, так как сроки эксплуатации приближаются к предельным.

В этих условиях и появилась идея продолжить строительство эсминцев типа Arleigh Burke – само собой, с учетом новых веяний и требований. Так стала вырисовываться версия Flight III полным водоизмещением 11000 т – с акцентом на более широкие противоракетные возможности. На этих кораблях вместо радара SPY-1D предполагается разместить более совершенную РЛС AMDR, которую планировалось устанавливать на крейсерах CG(X) водоизмещением 25000 т и которая сейчас перекочевала на эсминцы типа Zumwalt. Однако эта РЛС еще не до конца отработана и потребуется немало времени и средств, чтобы довести ее до ума. Для сопряжения с AMDR нужна и достаточно глубокая модернизация АСБУ Aegis.

Модернизированная «Эгида» сможет задействоваться также в «дуэте» с новейшими истребителями F-35 Lightning II ВМС, Корпуса морской пехоты и ВВС для построения интегрированной системы ПРО. Идея вот в чем: БРЛС F-35 способны обнаруживать цели на дальности 800 миль, то есть на гораздо большем растоянии, чем корабельные радары. Получив сигнал с самолета, эсминец запустит дальнобойную противоракету, которая будет «доводиться» до объекта атаки БРЛС истребителя. Другими словами, возможности противоракетной системы Aegis-SM значительно расширятся. Те же F-35 и истребители ВВС F-22 Raptor значительно повысят точность стрельбы крылатыми ракетами Tomahawk TLAM, особенно по подвижным целям, корректируя полет ракеты и осуществляя ее донацеливание на подлежащий уничтожению объект.

Старт противоракеты SM-3 с борта эсминца Hopper (DDG 70).

На эсминцах подсерии Flight III хотят внедрить новые 155-мм артиллерийские установки AGS с дальностью стрельбы активно-реактивными снарядами до 90 км, а в перспективе – до 185 км. Они предназначены преимущественно для стрельбы по береговым целям.

Значительно возрастут возможности эсминцев по уничтожению противокорабельных ракет и атакующих самолетов противника за счет включения в их арсенал новых ЗУР SМ-6, принятых на вооружение в 2011 г. Они перехватывают высокоскоростные высотные и низколетящие аэродинамические цели на дальности до 240 км.

Оборона ближнего рубежа от крылатых ракет и других воздушных целей будет возложена на два ЗРК RAM, хорошо зарекомендовавших себя на кораблях разных классов. А отбиваться от малоразмерных катеров противника или пиратов придется двумя автоматическими 25-мм пушками Mk 38 Mod 2 и восемью крупнокалиберными пулеметами. Недавно ВМС США провели успешные испытания малогабаритной противокорабельной, а точнее противокатерной, управляемой ракеты Griffin-B с кассетной пусковой установки Mk 49 – той же самой, что используется для стельбы ЗУР комплекса RAM. То есть теперь, в зависимости от обстановки в районе боевых действий, такие установки емкостью в 21 боеприпас могут снаряжаться противовоздушными и противокатерными ракетами в разных сочетаниях.

В перспективе на эсминцах подсерии предполагается установить боевые лазерные установки для борьбы с вышеназванными воздушными и морскими целями. Первые достаточно успешные испытания «орудия» c твердотельным лазером уже прошли на море. Им был подожжен небольшой катер. А совсем недавно корпорация Northrop Grumman, кстати, чьим дочерним предприятием является кораблестроительная компания Huntington Ingalls Industries, в рамках программы FireStrike осуществила на полигоне Редондо-Бич испытание опытного лазера Gamma мощностью 13,3 кВт. Его лучем была поражена головная часть беспилотной мишени BQM-74, которая имитировала противокорабельную ракету.

Пусковые установки ПКР Harpoon на эсминце Paul Hamilton (DDG 60).

На Flight III появятся и уже упоминавшиеся противокорабельные ракеты RATTLRS – Revolutionary Approach To Time-critical Long Range Strike, то есть оружие «революционного принципа сокращения времени сражения на больших дистанциях». А если проще, то эта ПКР призвана выигрывать дуэли с современными китайскими боевыми кораблями, оснащенными противокорабельными ракетами с дальностью стрельбы до 200 миль. Поэтому RATTLRS должна иметь дальность полета порядка 500 миль и скорость 3-4М, что сделает невозможным ее перехват существующими корабельными средствами ПРО.

И без того достаточно широкую номенклатуру ракет эсминцев подсерии Flight III, впрочем, как и всех других кораблей этого типа, могут пополнить и ракеты MGM-140 NTACMS – оморяченный вариант оперативно-тактических ракет ATACMS Сухопутных войск с боеголовками проникающего типа. Они предназначены для поражения на дальности до 300 км хорошо укрепленных береговых целей, с которыми не способны справиться крылатые ракеты Tomahawk. Стрельбы из пусковых установок Mk 41 на полигоне Уайт-Сэндз подтвердили возможность размещения таких ракет на боевых кораблях. Сейчас в целях экономии средств военного бюджета работы по программе NTACMS заморожены, однако это не означает, что к ней флот больше не вернется.

Очевидно, эсминцы типа DDG 51 по версии Flight III получат гибридные энергетические установки. Сейчас под такую ГЭУ переоборудуется ранее построенный эсминец Truxtun (DDG 103). Кроме стандартных для всех кораблей семейства Arleigh Burke четырех газотурбинных двигателей (ГТД) LM2500 (по два на каждый винт) и трех вспомогательных газотурбинных генераторов (ГТГ), обеспечивающих электроэнергией корабельные технические средства, на нем дополнительно появятся еще один ГТГ и два гребных электродвигателя (ГЭД). Подобная конфигурация энергетической установки позволит на экономической скорости до 14 узлов идти с отключенными главными ГТД. Мощности четырех вспомогательных газотурбинных генераторов будет достаточно для запитывания двух ГЭД. Это даст значительную экономию топлива, а значит и финансовых средств. Аналогичную гибридную установку уже получил универсальный десантный корабль Makin Island (LHD 8). В своем первом дальнем походе – с восточного побережья США к западному вокруг Южной Америки – ему удалось сохранить для казны $2 млн. Подсчитано, что за сорок лет эксплуатации УДК можно будет сберечь в общей сложности достаточно солидную сумму – $240 млн. Если опыт Truxtun окажется удачным, то внедрение «гибридов» на модернизируемые и вновь строящиеся «рабочие лошадки» флота, каковыми являются эсминцы типа Arleigh Burke, даст в итоге многомиллиардную экономию финансовых ресурсов. В долгосрочной перспективе значительную экономию сулит и использование так называемого биотоплива (подробнее см. журналы «Национальная оборона» №7/2010 и №2/2011), испытание которого дало весьма оптимистические результаты на опытовом корабле EDD 964 – бывшем эсминце Paul F. Foster типа Spruance, оснащенном турбинами LM2500 и вспомогательными ГТГ, аналогичными тем, что установлены на эсминцах DDG 51.

Многие системы эсминцев подсерии Flight III требуют доводки. Вот почему руководство Министерства ВМС США и командование флотом приняли решение пока построить четыре эскадренных миноносца по версии Flight IIA (DDG 113-DDG 116). Этот шаг обоснован не только с точки зрения необходимости пополнения флота отлично себя зарекомендовавшими кораблями, но и тем обстоятельством, что на верфях Bath Iron Works и Ingalls Shipbuilding требуется сохранить высококвалифицированные кадры судостроителей. Каждое из этих предприятий получило заказы на два корабля. Всего же предполагается дополнительно сдать флоту 10 эсминцев версии Flight IIA, и только в 2016 г. откроется финансирование кораблей подсерии Flight III (начиная с корпуса DDG 122). Всего планируется ввести в состав ВМС 24 корабля четвертой версии, которые прослужат в составе Военно-морских сил США как минимум до 2070 г.

ПОЧЕМ «ГЛАМУР ВЫСОКИХ ТЕХНОЛОГИЙ»?

Но это все планы и предположения. В последнее время военно-морские программы Соединенных Штатов напарываются на рифы высоких цен, которые не может выдержать даже весьма немаленький бюджет Пентагона. Мы уже упоминули, что программу строительства эсминцев типа Zumwalt пришлось ограничить тремя единицами, а ведь первоначально хотели ввести в строй 30 кораблей этого проекта, но не потянули даже семи. Крейсера CG(X) и вовсе «потонули», оставшись на бумаге, поскольку стоимость каждой единицы перевалила за $6 млрд.

Необитаемый подводный аппарат обнаружения и уничтожения мин системы RMS.

Посмотрим, что происходит с ценами на эсминцы типа Arleigh Burke. Строительство головного корабля обошлось в $1,1 млрд. Еще $778 млн. составили затраты на вооружение корабля. В процессе серийного строительства цену удалось сбить до почти $700 млн. за корпус. Затем она стала расти, что было связано с удорожанием новых систем, которые внедрялись на корабли, а также возросшими темпами инфляции. Сейчас эсминцы версии Flight IIA обходятся примерно по $1,62 млрд. Вновь строящиеся корабли в ценах 2011 г. должны «весить» $679,6-783,6 млн., а с учетом приобретения оружия для них – примерно по $1 млрд. 842,7 млн.

По официальным данным, эсминцы четвертой подсерии дожны стоить в текущих ценах не более $1,75 млрд. за корабль и $2,25 млрд. за укомплектованную единицу. Но эксперты влиятельного военно-морского журнала Jane’s Navy International запросили на этот счет мнения компаний-строителей перспективных эсминцев. И вот какие цены «выкатили» те: по расчетам BIW, строительство кораблей «потянет» $2,7 млрд. за единицу, а на HII «согласились» и вовсе на $3,7 млрд.

Пуск ЗУР SМ-6.

Тут стоит подчеркнуть, что инновации в военно-технической сфере, как правило, отнюдь не ведут к снижению цены продукции. Самолеты, ракеты, корабли, подводные лодки и танки – вовсе не планшетники, мобильные телефоны и прочие гаджеты и дивайсы гражданского назначения, которые выпускаются миллионами, а то и десятками и сотнями миллионов экземпляров. Даже при серийном производстве боевые машины, фактически, остаются штучной продукцией. Поэтому внедрение той или иной новаторской системы, как правило, автоматически увеличивает цену изделия. Конечно, при более-менее значительной серии стоимость образцов несколько снижается, но, в целом, она остается весьма ощутимой. Поэтому важным элементом новаций являются технологии, которые можно назвать «компенсирующими». Так, в случае с эсминцами типа Arleigh Burke «компенсирующими технологиями» могут стать гибридные энергетические установки, а также использование биотоплива. Основанные на уже достаточно освоенных решениях они позволят добиваться значительной экономии на протяжении жизненного цикла корабля.

Одним из самых дорогостоящих элементов эсминцев версии Flight III станут РЛС AMDR (Air and Missile Defense Radars), совмещающие работу X- и S-диапазонов. Для их функционирования требуется энергообеспечение мощностью 10 МВт, в то время как радар SPY-1D потребляет всего 4160 Вт. На доработку и закупку AMDR потребуется $15,7 млрд. Но и возможности у новой РЛС совершенно иные. Она должна обнаруживать на больших расстояниях любые аэродинамические цели: от межконтинентальных баллистических ракет до низколетящих крылатых.

Нельзя не сказать, что Пентагон и Министерство ВМС США уже освоили некоторые достаточно эффективные механизмы снижения издержек при закупках военной техники. Во-первых, они проводятся на конкурсной основе, в том числе по ценовым параметрам. Так свои предложения по модернизации Aegis с РЛС AMDR уже представили корпорации Lockheed Martin и Boeing. И еще не факт, что соревнование выиграет Lockheed Martin, которая поставила ВМС США и зарубежным заказчикам 108 АСБУ с РЛС SPY-1D. Во-вторых, подрядчикам наверняка будет предложена формула финансирования сразу нескольких кораблей – с тем, чтобы верфи могли заказать субподрядчикам системы и элементы конструкции эсминцев, требующие длительных сроков изготовления. Как показала практика, подобная формула взаимодействия Министерства обороны США с подрядчиками, а тех, в свою очередь, с субподрядчиками, приводит к заметному уменьшению затрат.

По убеждению генерального директора Huntington Ingalls Industries Майка Петтерса, он и сотрудники возглавляемой им верфи не дадут эсминцам версии Flight III «увязнуть в гламуре высоких технологий». Но время покажет, подтвердится или нет это оптимистическое утверждение.

ОСНОВНОЙ БОЕВОЙ КОРАБЛЬ

Когда на рубеже 80-90-х годов прошлого века велось проектирование и строительство головного эсминца типа Arleigh Burke, среди американских военно-морских специалистов дискутировался вопрос об облике «основного боевого корабля», который должен заменить в будущем корабли классов «крейсер», «эскадренный миноносец» и «фрегат». Некоторые из участников обмена мнениями выдвигали предположение, что ЭМ типа DDG 51 могут послужить прототипом будущих «единых кораблей», но никто не думал, что находящийся на стапеле эсминец, носящий имя «31-узлового» Берка, как раз и станет таким основным боевым кораблем ВМС США.

К середине текущего десятилетия в составе американского флота уже не останется фрегатов типа Oliver Hazard Perry. В начале следующего десятилетия ВМС спишут и 22 из остающихся в строю крейсеров типа Ticonderoga. Три супер-эсминца типа Zumwalt – фактически экспериментальные корабли и, как говорится, погоды не сделают. Так называемые литоральные боевые корабли, обладающие высокими скоростными характеристиками, предназначены для действий в прибрежных водах и из-за слабого вооружения вряд ли смогут противостоять серьезному противнику. То есть остаются только эсминцы типа Arleigh Burke, которых до 2031 г. построят в общей сложности 96 единиц. К этому сроку корабли первых серий уже будут сдавать на слом, но флот намерен поддерживать количество ЭМ типа DDG 51 на уровне 75 единиц. Поэтому уже сейчас речь идет о строительстве с 2032-го по 2041 г. эсминцев по версии Flight IV.

Эсминцы типа Arleigh Burke, пожалуй, впервые в мировой практике стали единой морской комплексной и многофункциональной системой оружия. Они, несомненно, являются выдающимся достижением американских кораблестроителей.