Сергей Есенин и Айседора Дункан: почему бурный роман закончился трагическим финалом. «Вздорная баба с пустыми глазами»

© wikipedia.org

История трагической любви двух необычайно одаренных людей - всемирно известной американской танцовщицы Айседоры Дункан и гениального русского поэта Сергея Есенина потрясла мир, еще раз показав, что для настоящего чувства не существует запретов и ограничений.

Айседора Дункан приехала в Москву в 1921 году. Знаменитая во всём мире танцовщица выступала в Большом театре. Правительство предоставило ей роскошный особняк на Пречистенке, где она и прожила вплоть до 24-го года. Для балерины, трагически потерявших троих собственных детей, преподавание было главным смыслом жизни. Но надежды на собственную школу-студию не оправдались. И Дункан стояла перед выбором - вернуться в Европу или заработать деньги, гастролируя. В это время у нее появился еще один повод, чтобы остаться в России, - Сергей Есенин. Он покорил ее с первого взгляда.

ЧИТАЙ ТАКЖЕ:

© wikipedia.org

© wikipedia.org

При первой встрече со всемирно известной балериной, Есенин опустился перед нею на колени. Айседора ничего не знала ни о гениальном поэтическом даре молодого человека, ни о его скандальной славе. Для нее во внезапно завязавшемся романе все было неожиданно, ново и притягательно. Сергей Есенин к этому времени трижды пытался завести семью, но все три брака не сложились.

© wikipedia.org

В своих письмах к другу Сергей писал о первой настоящей и глубокой любви, затронувшей сердце. В этой волевой и целеустремленной женщине поэт нашел близкого человека, кому мог доверить все свои внутренние страхи. Почти сразу Есенин и Дункан стали жить вместе. На момент их знакомства поэту было 26 лет, а Айседоре - 44 года.

© wikipedia.org

Дункан была величественной и гордой женщиной. Единственное, чего она стеснялась - это разницы в возрасте со своим возлюбленным. Она была старше поэта на 18 лет. Поэтому, когда речь зашла о бракосочетании, она попросила своего администратора исправить в ее паспорте год рождения. Они женились дважды. Сначала церемония прошла 2 мая 1922 года в России, а позже — за границей. И поэт, и танцовщица пожелали носить двойную фамилию.

Пусть их любовь была странной и не доступной для понимания большинства. Однако все, кто был близко знаком с парой, были уверены, что Есенин и Дункан безумно любили друг друга. Было много ссор, битья посуды, пара неоднократно расходилась с громкими скандалами. Но неизменно возвращались друг к другу.

© wikipedia.org

© wikipedia.org

Есенин был неравнодушен к алкоголю и, вследствие этого, иногда становился неузнаваем и даже жесток по отношению к возлюбленной. Но всегда возвращался к ней - униженный и раскаявшийся. И Дункан прощала. Стремясь оградить своего избранника от дурного влияния, Айседора увезла его в Европу. Но и заграницей, поэт топил тоску по родине в вине.

Им всё труднее становилось быть вместе. Начала сказываться 18-тилетняя разница в возрасте. Танцовщица осознавала, что утратила свое очарование для молодого поэта и поняла, что всю тяжесть решения о предстоящей неизбежной разлуке она должна взять на себя. На платформе московского вокзала Айседора, держа Сергея за руку, сказала о том, что привезла этого ребенка на его родину, и у неё более нет ничего общего с ним. Осенью 1923-го они развелись.

27 мая 1877 года родилась Айседора Дункан. Первая и, наверное, единственная ассоциация с этим именем у наших соотечественников такая: «Жена Сергея Есенина ». И хотя в этом качестве она провела лишь 4% своей жизни - 2 года из 50, с 1922 по 1924 гг. - память о ней в России жива лишь по этой причине.

Правда, в тот момент, когда они встретились, всё было с точностью до наоборот. Ошеломляющая мировая слава танцовщицы-новатора, основоположницы свободного танца. Большие деньги, блестящий статус, сомнительное прошлое, лишь добавляющее шарма. В общем. «скандалы, интриги, расследования». Слава Айседоры была настолько громкой, что в Советской России Дункан стала своего рода абсолютом во всём, потрясающем воображение. Помните, как в «Собачьем сердце» Булгакова домком приходит уплотнять профессора Преображенского? «Столовых нет ни у кого в Москве, - звонко крикнула женщина. - Даже у Айседоры Дункан!».

Коровьи глаза

А что у Есенина? Локальная известность русского стихотворца, который не до конца ещё избавился от несколько унизительного статуса «крестьянского самородка».

Примерно об этом зло, но по-своему точно отзывался поэт Сергей Городецкий , друг Николая Гумилёва и некогда покровитель Сергея Есенина: «Это был выход из его пастушества, из мужичка, из поддёвки с гармошкой. Это была его революция, его освобождение. Этим своим озорством Есенин поднимал себя над Клюевым и над другими поэтами деревни».

Вообще судачили об этом союзе много и не всегда благожелательно. Поражало всё. И 18-летний разрыв в возрасте - именно на столько Дункан была старше Есенина. И то, что американка оставила подмостки ведущих театров мира ради нищей, но такой свободной и привлекательной Советской России. И, разумеется, во всём этом сквозил плохо скрытый интерес: «Что же она нашла в нашем рязанском пареньке?».

Обратным вопросом - «А что же он в ней нашёл?» - задаются реже. Тем более любопытно посмотреть на мировую знаменитость глазами провинциала. Благо, свидетелей хватает - роман и семейная жизнь четы, взявшей после регистрации в Хамовническом ЗАГСе Москвы двойную фамилию «Дункан-Есенин», проходила у всех на виду. И охотников донести до общественности подробности о скандальной паре хватало с избытком.

Иногда это звучит щемяще-трогательно. Как у Ирины Одоевцевой , которая повстречалась с ними в Берлине. Вот что говорит Есенин: «В десять лет я ещё ни с одной девушкой не целовался. Не знал, что такое любовь, а, целуя коров в морду, просто дрожал от нежности и волнения. И сейчас ещё, когда женщина мне нравится, мне кажется, что у неё коровьи глаза. Такие большие, бездумные, печальные… Вот как у Айседоры». Сомнительный комплимент. Сравнить женщину с коровой - это на грани фола. Но очень по-нашему, а, главное, эффективно. Что подтверждается буквально минутой позже: «Часто мы с ней ругаемся. Вздорная баба, к тому же иностранная. Не понимает меня, ни в грош не ставит… Если будет ерепениться и морду воротить - вклейте ей комплимент позабористее по женской части. Она это любит. Сразу растает. Она ведь, в сущности, неплохая и даже очень милая иногда».

Мать или ведьма?

Иногда напористо и очень жёстко. Под пьяную руку Есенину кажется, что Дункан - чуть ли не ведьма, сатанинское отродье, дьявольское наваждение. Ещё одна женщина-свидетель, поэт Элизабет Стырская даёт отличную стенограмму не вполне трезвых откровений Есенина: «Не знаю. Ничего похожего с тем, что было в моей жизни до сих пор. Айседора имеет надо мной дьявольскую власть. Когда я ухожу, то думаю, что никогда больше не вернусь, а назавтра или послезавтра я возвращаюсь. Мне часто кажется, что я ее ненавижу. Она - чужая! Понимаешь, совсем чужая. На что мне она? Что я ей? Мои стихи… Мое имя… Ведь я Есенин… Я люблю Россию, коров, крестьян, деревню… А она любит греческие вазы… ха… ха… ха… В греческих вазах моё молоко скиснет… У нее такие пустые глаза… Чужое лицо… жесты, голос, слова - все чужое!.. Все это меня оскорбляет. Я ко всем холоден! Она стара… ну, если уж… Но мне интересно жить с ней, и мне это нравится… Знаешь, она иногда совсем молодая, совсем молодая. Она удовлетворяет меня и любит и живет по-молодому. После нее молодые мне кажутся скучными - ты не поверишь. А какая она нежная была со мной, как мать. Она говорила, что я похож на её погибшего сына. В ней вообще очень много нежности. Наваждение. Околдовала меня…».

Ничего не понять. То она - русская душой, то - совсем чужая. То безумная страсть, то едва прикрытый цинизм с «коровьими» комплиментами… То ведьма, а то - родная мать. И, тем не менее, одну вещь никак нельзя игнорировать. Дункан была для Есенина важна. Хотя бы по той причине, что он видел в ней фигуру как минимум равновеликую себе.

Победа поэта

Поэт-имажинист Надежда Вольпин , которая Айседору, мягко говоря, недолюбливала, всё-таки признавала важную вещь: «Да, там было сильное сексуальное влечение. Но любовью это не назовёшь. Часто говорят, что он был влюблён в её антураж - увядающая, но готовая воскреснуть слава, мнимое огромное богатство… Всё так, но добавлю - не последним было здесь и то, что Есенин ценил в Дункан яркую, сильную личность. Невольно вспоминаются его слова: «Там, где нет личности, там невозможно искусство».

Именно с этой личностью Есенин вёл жестокую войну. Слава должна была достаться только ему, ему одному. Переводчица Лола Кинел оставила стенограмму диалога между Есениным и Дункан. И, знакомясь с ним, нельзя даже представить, что это говорят муж и жена. Скорее уж непримиримые противники.

Вот Есенин:

- Танцовщики - как и актеры: одно поколение помнит их, следующее читает о них, третье - ничего не знает. Ты - просто танцовщица. Люди могут приходить и восхищаться тобой, даже плакать. Но когда ты умрёшь, никто о тебе не вспомнит. Через несколько лет твоя великая слава испарится. И - никакой Айседоры! А поэты продолжают жить. И я, Есенин, оставлю после себя стихи. Стихи тоже продолжают жить. Такие стихи, как мои, будут жить вечно.

А вот ответ Айседоры:

- Скажите ему, что он неправ, скажите ему, что он неправ. Я дала людям красоту. Я отдавала им душу, когда танцевала. И эта красота не умирает. Она где-то существует… - У нее вдруг выступили на глаза слезы, и она сказала на своем жалком русском: - Красота ни умирай!

Может быть, это жестоко, но в семейном споре придётся признать правоту мужа. И вернуться к самому началу. Если бы не Есенин, в России вряд ли бы помнили, кто такая Айседора Дункан.

😉 Приветствую моих дорогих читателей! В статье «Есенин и Айседора Дункан: история любви и факты» — интересная информация о жизни этой известной пары.

Эта история любви с шикарным началом и печальным концом не была бы так привлекательна, если бы Он не был известным поэтом, а Она знаменитой танцовщицей. К тому же масла в огонь подливает восемнадцатилетняя разница в возрасте между влюбленными.

Сергей Есенин и Айседора Дункан

Как утверждают свидетели, в первый день их знакомства они общались знаками, жестами, улыбками. Поэт говорил только по-русски, танцовщица только по-английски. Но, казалось, они прекрасно понимают друг друга. Роман вспыхнул сразу и бурно. Влюбленных ничего не смущало: ни языковой барьер, ни разница в возрасте.

В этих отношениях было все: страсть, ревность, выяснение отношений, каждого на своем языке, бурные примирения и сладостные затишья. В дальнейшем они создали союз, в котором друг без друга было скучно, но и вместе было тяжело.

Эта любовь как будто сошла со страниц романа , мешающего черты садизма, мазохизма, и какой-то запредельной чувственности. Сергей был очарован Айседорой, и вероятно, влюблен не только в не, но и в ее славу, и призрак своей мировой славы. Он влюбился в нее, как в некий проект, как в рычаг, ведущий от всероссийской славы к мировой.

Танцовщица часто проводила уроки не в зале, а в саду или на морском берегу. Суть танца видела в слиянии с природой. Вот что она писала: «Я вдохновлялась движением деревьев, волн, облаков, связью, которая существует между страстью и грозой, между лёгким ветерком и нежностью, дождем и жаждой обновления».

Сергей не переставал любоваться женой — чудной танцовщицей, просил ее выступать перед своими друзьями, и по сути, являлся ее главным поклонником.

Путешествие в ненавистную Америку, окончательно расставило все по своим местам. Появилось раздражение, а после и открытое недовольство со стороны Сергея. Она утратила образ прекрасной дамы и стала разменной монетой в руках поэта.

Тем не менее, после запальных ссор Сергей валялся в ногах любимой, просил прощения. А она прощала ему все. Напряженные отношения прервались после возвращения в Россию. Айседора через месяц покинула родину поэта и больше они не виделись. Их официальный брак (1922-1924) распался.

Разница в возрасте

• она родилась 27 мая 1877 г. в Америке;
• он родился 3 октября 1895 г. в Российской империи;
• разница в возрасте Есенина и Дункан составляла 18 лет;
• когда они встретились, ей было 44 года, ему – 26;
• поэт умер в 30 лет, через два года не стало танцовщицы, ей было 50.

Можно по-разному относиться к этим отношениям, где переплелись страсть и творчество. Интерес они будут вызывать не только у поклонников таланта танцовщицы и поэта. Яркая, как вспышка, любовь, будет привлекательна для всех, кто открыт высоким, настоящим, пусть и непродолжительным, чувствам.

Есенин и Айседора Дункан: история любви

Брак Сергея Есенина и Айседоры Дункан продлился два года по документам и в два раза меньше – фактически. Языковой барьер (он толком не знал иностранных языков, она изъяснялась на ломаном русском), разница в возрасте (она была старше его почти на 20 лет), буйный темперамент обоих – поэт и танцовщица классически "не сошлись характерами". Вся их семейная жизнь уложилась в длинное свадебное путешествие, медовый месяц длиной почти в год, в которое Дункан увезла своего поэта с "золотой головой" после регистрации в ЗАГСе Хамовнического района Москвы. В США и Европе их много снимали для местной прессы – благодаря путешествию осталось много фотографий..

Есенин и Дункан в Дюссельдорфе, 1922 год. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина

Айседора Дункан приехала в СССР за мечтой о свободе. Танцовщица много раз бывала здесь с гастролями до революции, и когда в 1921 году нарком просвещения Анатолий Луначарский предложил ей открыть свою школу танца в Советской России, она согласилась с восторгом. О том, что значительную сумму денег на создание школы ей придется добывать самостоятельно, как и о том, что жить она будет впроголодь и в плохо отапливаемом помещении, наркомпрос, конечно, умолчал. "Отныне я буду лишь товарищем среди товарищей, я выработаю обширный план работы для этого поколения человечества. Прощай, неравенство, несправедливость и животная грубость старого мира, сделавшего мою школу несбыточной!" – восторженно написала Дункан, отправляясь в путь.

– Возрожденный Дункан новый танец и его пропаганда были для нее главным смыслом жизни, утешением после трагической утраты обоих детей. Айседора Дункан была поистине незаурядным творческим человеком. Она отказалась от классических канонов танца, от бутафорских условностей, она возрождала античный дух, связь человека с природой и с божественным началом. Ее окружал особенный шлейф, когда она даже просто шла по сцене. Для того чтобы понять это, не нужно было быть знатоком танца. Нужно было быть Поэтом – таким, как Сергей Есенин! Он все это почувствовал, и это было ему близко.

Айседора Дункан в 1919 году. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина

Встреча произошла в день рождения поэта, 3 октября 1921 года, у художника-авангардиста Жоржа Якулова. Как вспоминает тогдашний пресс-секретарь Дункан Илья Шнейдер, Есенин ворвался в мастерскую с криком: "Где Дункан?". И уже через считаные минуты стоял на коленях перед ней, полулежавшей на софе. Она гладила его по голове, он смотрел на нее – так они и общались весь вечер. "Он читал мне свои стихи, я ничего не поняла, но я слышу, что это музыка и что стихи эти писал genie!", – так позже сказала Дункан Шнейдеру.

Светлана Шетракова, директор Московского государственного музея Сергея Есенина:

– Иногда о Есенине говорят, что в его чувствах к Дункан было больше любви к ее славе, нежели к ней самой. Это, безусловно, не так. Он был проникнут тайной гармонией ее танца, который выражал в своем творчестве. По мастерству и таланту они были на одной волне, составляя союз "летающих звезд благодать…". Есенина по-своему не могла не волновать известность Дункан, это будоражило его творческое начало. У них было много похожего – они оба были людьми будущего и большими художниками.

Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина

Довольно быстро Есенин и Дункан начали жить вместе, но отношения зарегистрировали только перед поездкой в США, чтобы избежать проблем с полицией нравов. Брак оформили в ЗАГСе Хамовнического района Москвы. Илья Шнейдер вспоминал, что перед свадьбой Дункан просила его подделать дату рождения в ее паспорте, чтобы скрыть разницу в возрасте – она была старше Есенина на 18 лет. "Это для Езенин. Мы с ним не чувствуем этих пятнадцати лет разницы, но она тут написана... И мы завтра дадим наши паспорта в чужие руки... Ему, может быть, будет неприятно", – говорила она. В ЗАГСе разница в возрасте действительно сократилась – до 10 лет.

Айседора Дункан (в центре) с Сергеем Есениным и приемной дочерью Ирмой Дункан в день бракосочетания. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина

Их отношения были странными для окружающих. Есенин часто бывал груб с Дункан, ей же это как будто нравилось. Характерный эпизод вспоминает в своем "Романе без вранья" современник обоих поэт Анатолий Мариенгоф: "Когда Есенин как-то грубо в сердцах оттолкнул прижавшуюся к нему Изидору Дункан, она восторженно воскликнула:

– Ruska lubow!".

Она относилась к нему по-матерински нежно – так он сам позже сформулировал в разговоре с журналисткой Галиной Бениславской, которую в 1921 году оставил ради Айседоры. "А какая она нежная была со мной, как мать. Она говорила, что я похож на ее погибшего сына. В ней вообще очень много нежности", – такие слова Есенина Бениславская приводит в своих воспоминаниях. Однако он даже не допускал мысли о том, чтобы вернуться к жене, и обрубал любые попытки Бениславской вывести разговор в это русло: "Там для меня конец. Совсем конец".

Светлана Шетракова, директор Московского государственного музея Сергея Есенина:

– Подробности личной жизни Есенина любят смаковать, особенно – обсуждать, кого из своих женщин он любил больше. Делать это совершенно ни к чему. Он был поэтом, поэтому каждая новая встреча была для него взлетом, подъемом духа, выражавшемся в творчестве. Эти чувства, – как огонь небесный, – были очень сильны, поэтому они не могли продлиться долго. Есенин и Дункан были нужны друг другу – пусть и на короткое время, но так необходимое двум поистине незаурядным личностям.

В своем американско-европейском путешествии они прожили целую жизнь, в которой было все – скандалы, ревность, попытки Есенина сбежать от материнской опеки в бордель, ругань, рукоприкладство, битье зеркал в гостиничных номерах.

Берлин, 1922 год. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина

Путешествие, ради которого они поженились, просто не могло не развести их в разные стороны. В СССР Айседора была великой танцовщицей, а за границей никто не спешил признавать Есенина великим поэтом. Из Америки он пишет Всеволоду Рождественскому письмо, полное обиды. Оказавшись в Нью-Йорке, Есенин вышел прогуляться. Его внимание привлекла витрина газетного киоска, точнее – его собственная фотография на первой полосе одной из газет. "Купил я у него добрый десяток газет, мчусь домой, соображаю – надо тому, другому послать. И прошу кого-то перевести подпись под портретом. Мне и переводят: "Сергей Есенин, русский мужик, муж знаменитой, несравненной, очаровательной танцовщицы Айседоры Дункан, бессмертный талант которой..." и т. д. и т. д. Злость меня такая взяла, что я эту газету на мелкие клочки изодрал и долго потом успокоиться не мог. Вот тебе и слава! В тот вечер спустился я в ресторан и крепко, помнится, запил. Пью и плачу. Очень уж мне назад, домой, хочется".

Светлана Шетракова, директор Московского государственного музея Сергея Есенина:

– Кажется, под тем снимком американский журналист еще отметил атлетическое сложение Есенина и предположил, что он хороший спортсмен. Конечно, это было больно творческому человеку, который был любим своей страной и верил, что весь мир проникнется любовью к его не имеющей границ поэзии.

Лидо, 1922 год. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина

Максим Горький описывает одну из встреч с парой почти с ужасом, называя танцовщицу "пожилой, отяжелевшей, с красным, некрасивым лицом, окутанная платьем кирпичного цвета, она кружилась, извивалась в тесной комнате, прижимая ко груди букет измятых, увядших цветов, а на толстом лице ее застыла ничего не говорящая улыбка. Эта знаменитая женщина, прославленная тысячами эстетов Европы, тонких ценителей пластики, рядом с маленьким, как подросток, изумительным рязанским поэтом являлась совершеннейшим олицетворением всего, что ему было не нужно. Тут нет ничего предвзятого, придуманного вот сейчас; нет, я говорю о впечатлении того тяжелого дня, когда, глядя на эту женщину, я думал: как может она почувствовать смысл таких вздохов поэта: "Хорошо бы, на стог улыбаясь, мордой месяца сено жевать!".

Светлана Шетракова, директор Московского государственного музея Сергея Есенина:

– Горький и другие соотечественники Есенина так или иначе выражали свое мнение к отношениям Есенина и Дункан. Это интересно, но не совсем важно. Главное, что есть поэзия и творчество, которые перерастают рамки личностных восприятий. В разных формах и видах искусства эти личности одинаково чувствовали и выражали духовную силу и тяготение человека к Вселенной. Мне кажется, что в этом убеждался каждый, кто так или иначе вспоминал встречи с Есениным и Дункан.

Остров Эллис, США, 1922 год. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина

Из путешествия Есенин вернулся в Москву один в августе 1923 года. Точнее, они вернулись вместе, но Айседора тут же уехала в Париж, бросив Илье Шнейдеру: "Я привезла этого ребенка на родину, но у меня нет более ничего общего с ним". В октябре Есенин отправляет ей телеграмму: "Люблю другую. Женат и счастлив". "Другой" была Галина Бениславская, на которой Есенин в действительности все-таки не женился. Его последней женой стала Софья Толстая. Свадьба с ней состоялась в 1925 году.

Париж, 1922 год. Фото предоставлено Московским государственным музеем Сергея Есенина

В конце того же года Есенина нашли мертвым в ленинградской гостинице "Англетер". Айседора Дункан, которая пережила бывшего мужа на два года, на сообщение о его смерти отреагировала почти холодно. "Я так много плакала, что у меня больше нет слез", – передала она телеграммой Илье Шнейдеру.

Светлана Шетракова, директор Московского государственного музея Сергея Есенина:

– "Моя исповедь", автобиография Дункан, останавливается на встрече с Есениным. Можно только догадываться, что могла бы написать эта царица жестов… Думаю, основываясь на многих высказываниях, только радость от встречи с Россией, которая, по словам самой Дункан, может быть родиной "не купленного золотом искусства", а главное – ярким талантом, способным понять ее не имеющее границ творчество.

История Айседоры Дункан и Сергея Есенина знакома, пожалуй, многим. Но знаете ли вы, как начинался их роман? Когда Есенин увидел свою будущую музу, танцующую знаменитый танец с шарфом, он был покорен ее пластикой, хотел кричать о том, что он влюблен, но Сергей не знал английского языка… Он изъяснялся жестами, корчил рожи, ругался по-русски, но Дункан не понимала, что хочет сказать поэт.

Тогда Есенин сказал: "Отойдите все", снял ботинки и начал танцевать вокруг богини дикий танец, в конце которого просто упал ниц и обнял ее колени. Улыбнувшись, Айседора погладила поэта по льняным кудрям и нежно произнесла одно из немногих знакомых ей русских слов: "Ангелъ", но уже через секунду, заглянув ему в глаза, добавила: "Чиорт". Их сумасшедшая, непредсказуемая, загадочная, полная страсти, счастливая и в то же время трагичная история никогда не перестанет интересовать тех, кто стремится познать невероятные тайны любви.

Глава 1 - Верная Галя 1

Глава 2 - Золотая голова 2

Глава 3 - Изадора 3

Глава 4 - Приручение 4

Глава 5 - Надя 5

Глава 6 - Переезд 6

Глава 7 - Адьо, Изадора! 7

Глава 8 - Ревность 8

Глава 9 - Свадьба 9

Глава 10 - Берлин 10

Глава 11 - Побег 11

Глава 12 - Тоска 12

Глава 13 - Прогулка 13

Глава 14 - Америка 14

Глава 15 - Париж 16

Глава 16 - Любовь – чума 17

Глава 17 - Смешная пара 18

Глава 18 - Maison de santé 19

Глава 19 - И снова Москва 20

Глава 20 - "Дорогие мои! Хорошие!" 21

Глава 21 - Сергунь 22

Глава 22 - Русская любовь 24

Глава 23 - "До свиданья, друг мой, до свиданья!" 26

Глава 24 - Навстречу любви… 27

Ольга Тер-Газарян
Есенин и Айседора Дункан
Одна душа на двоих

Глава 1
Верная Галя

По расчищенным от снега дорожкам Ваганьковского кладбища хрустко скрипели чьи-то решительные шаги. Мимо плыли почерневшие и заиндевевшие кресты, припорошенные белыми шапками памятники и надгробные камни. Возле мрачной чугунной ограды шаги вдруг остановились. Молодая женщина в темном поношенном пальто и клетчатом кепи, из-под которого выбились тяжелые пушистые черные волосы, застыла перед резной изгородью. Она стояла, не шелохнувшись, с расширившимися от ужаса глазами, и только по выходившему из ноздрей пару можно было понять, что это не каменное изваяние, а живой человек. Медленно, словно в тумане, она подошла к кресту и снова замерла. Ее огромные серо-зеленые глаза недвижно смотрели на могилу из-под сросшихся соболиных бровей.

Морозную тишину нарушила надрывно каркающая ворона. Внезапно встрепенувшись, женщина нервно вытащила руки из обшлагов своего пальто и потянулась в карман. Дрожащими пальцами она вытащила из серо-коричневой узорчатой коробочки с надписью "Мозаика" папиросу и затянулась. У надгробия лежали еще свежие, принесенные, видимо, недавно кем-то из поклонников цветы. Было три часа пополудни. Вокруг ни души.

Выкурив одну папиросу, женщина тут же принялась за другую. Она шумно выдыхала дым и затягивалась. Казалось, она находилась где-то далеко, в своих мыслях. Одно за другим проносились перед ее внутренним взором видения.

Вот она в Большом зале консерватории. Холодно и не топят. Кругом галдеж, ругань и хохот. На сцене появляется Шершеневич, за ним в нелепых цилиндрах длинный и важный Мариенгоф с каким-то молодым миловидным пареньком небольшого роста. Начинается "Суд над имажинистами". Выступают от разных групп: неоклассики, акмеисты, символисты. Затем появляется мальчишка, в короткой, нараспашку оленьей куртке, и начинает читать стихи, засунув руки в карманы брюк:

Плюйся, ветер, охапками листьев, -
Я такой же, как ты, хулиган…

Льется его стремительный голос, захватывая слушателей мелодичным и четким ритмом. Каждый звук отдается безудержной удалью и напором. Колышется вокруг запрокинутой головы сноп золотистых волос. Да, таким она его и увидела в первый раз. После чтения стихотворения мальчишка на мгновение замолк, и тут же наперебой восторженные зрители стали просить его прочесть еще и еще. Он улыбнулся. Галя никогда и ни у кого больше не видела такой улыбки. Казалось, в зале включили свет – так стало вдруг светло вокруг. Изумленно она смотрела на сцену, откуда лилось это сияние.

Очнувшись от мыслей, женщина огляделась по сторонам. Темнело. Синими от холода пальцами она раскрыла пачку "Мозаики" и сосчитала оставшиеся папиросы. Пять. Еще пять. Значит, у нее еще есть время. Она снова нервно закурила.

Да, с того момента, как они познакомились, вся ее жизнь оказалась подчиненной Ему. Она стала для него другом, ангелом-хранителем, нянькой. Любовь ее крепла день ото дня и все его многочисленные перипетии с женщинами никак не влияли на нее. Да, конечно, она мучительно страдала, закусив губы и часами лежа в тоскливом забытьи, когда он бывал с другими. Однако только она одна знала, чего ей стоит вновь появляться перед ним, как ни в чем не бывало. Иногда она писала ему длинные надрывные письма, умоляя обратить на нее внимание и не бросаться ее любовью. Ей казалось, что такая преданность должна быть оценена по заслугам, но у него, такого легкомысленного, всегда был кто-то важнее ее.

"Милая Галя! Вы мне близки, как друг, но я Вас нисколько не люблю как женщину", – ответил он ей однажды. Потом она часто слышала от него эти слова: "Галя, Вы очень хорошая, Вы самый близ кий, самый лучший друг мне, но я не люблю Вас. Вам надо было родиться мужчиной. У Вас мужской характер и мужское мышление". Она, молча с улыбкой, выслушивала его и спокойно отвечала: "Сергей Александрович, я не посягаю на Вашу свободу, и нечего Вам беспокоиться".

"Так. Последняя осталась", – Галя судорожно постучала бумажным мундштуком папиросы по коробке и вложила ее в рот. Декабрьская вечерняя мгла обволокла ее со всех сторон. "Сколько сейчас времени? Пять? Шесть? Сколько она уже стоит здесь?" Она неотрывно смотрела на расплывавшуюся перед глазами круглую табличку на черном кресте, где белыми безжизненными буквами начертано было его имя. Сердце ее вдруг страшно защемило – Галя вспомнила, как он уехал вместе со своей старухой, Дункан, "Дунькой", в Берлин, и она в приступе малодушия и своей болезненной тоски подумала, что вот умри он сейчас, и его смерть была бы облегчением для нее. Тогда бы она могла быть вольна в своих действиях. О, как она могла, хотя бы и на секунду, желать его смерти?! У нее перехватило дыхание, и к горлу подступил жгучий комок. Невидящими глазами глядела она теперь на мраморную плиту у креста.

С трудом разжав стиснутые зубы, женщина достала из кармана карандаш, разорвала пачку "Мозаики" и на обратной стороне нетвердой рукой написала:

"Самоубилась здесь, хотя и знаю, что после этого еще больше собак будут вешать на Есенина. Но и ему, и мне это будет все равно. В этой могиле для меня все самое дорогое, поэтому напоследок наплевать на Сосновского и общественное мнение, которое у Сосновского на поводу".

Некоторое время она стояла, не двигаясь, зажав в окоченевших пальцах клочок серого картона. Потом решила добавить: "3 декабря 1926 года", – вдруг ее найдут не сразу.

Галя достала из пальто револьвер и нож, с которыми часто ходила в последнее время по неспокойным улицам Москвы. В сумраке металл оружия тускло поблескивал. Она крепко, до боли, зажмурилась и из-под длинных ресниц скатились крупные слезы. Убрав пистолет в карман, она торопливо дописала на пачке: "Если финка будет воткнута после выстрела в могилу – значит, даже тогда я не жалела. Если жаль – заброшу ее далеко". Еще несколько секунд она смотрела на тонкое лезвие ножа, а потом решительно зажала его в левой руке. Не зная, куда положить картонную пачку с предсмертной запиской, женщина сунула ее в карман, теперь почему-то нестерпимо отяжелевший и тянувший ее к земле. Правая рука скользнула за револьвером. Маленький "бульдог" обжег ладонь ледяным холодом. Галя набрала в легкие воздух и приставила пистолет к груди. Ни секунды не раздумывая, спустила курок. Только несколько мгновений спустя до ее сознания дошел легкий щелчок. Осечка! Внутри все похолодело. Дыхание сперло, и женщина беспомощно хватала ртом морозный воздух. По ее телу пробежала сильная дрожь. Галя вытащила бумажку и зачем-то накарябала почти на ощупь: "1 осечка".