Сергей Королев. Безымянный главный конструктор

"РГ" завершает проект 2017 года "Знать, не забыть, осудить. И - простить" последней публикацией из серии видеоинтервью "Мой ГУЛАГ". Они были задуманы ради открытия общенационального памятника жертвам политических репрессий "Стена скорби", установленного в Москве 30 октября. Закрывают проект воспоминания о Большом терроре дочери одного из самых знаменитых "сидельцев" ГУЛАГа и первого покорителя космоса Сергея Королева - Натальи Сергеевны Королевой.

Дочь великого Королева о том, что ее отец - "враг народа", узнала в четыре года. Ее товарищи по играм во двроре - мальчик Алик и девочки-подружки - отказались с ней играть. Алик ей сказал:

Мне мама не разрешает. Твой папа арестован.

А девочка думала, что ее папа летчик, и он, как сказала мама, улетел в командировку. Спустя годы все об аресте отца Наталья Сергеевна узнала от мамы и бабушки. Все было как у всех. Мама пришла с работы и сказала Сергею Павловичу о том, что у их подъезда стоят два подозрительных мужчины в форме.

Это, наверное, за мной, - просто ответил жене Королев. К тому времени арестовали все руководство НИИ, где она работал. Сергей Павлович понимал: он - следующий. - Я сегодня продал облигации и купил пластинку. Давай, послушаем.

Они включили патефон. Пластика на 78 оборотов. На одной стороне - русская народная песня "Метелица", на другой - "Во поле береза стояла". Дочь была на даче у бабушки, они, не зажигая света, ужинали, потом сидели и слушали музыку.

В полдвенадцатого ночи раздался стук в дверь. Вошли двое. Те самые "подозрительные" из НКВД. Обыск шел до половины шестого утра. А Королев и его жена, держа друг друга за руку, молча сидели на диване.

Сергея Королева арестовали. 27 сентября 1938 года он был осужден "за вредительство" военной коллегией Верховного Суда СССР и приговорен к десяти годам лагерей. Потом были Бутырская тюрьма в Москве, пересыльная тюрьма в Новочеркасске. В 1939 году его этапировали на Колыму, где на золотом прииске Мальдяк Западного горнопромышленного управления гений науки о космосе был занят на "общих работах" - разнорабочим.

Спустя годы дочь узнает страшную вещь: живым Сергей Королев остался случайно. Он почти сразу на золотых рудниках заболел цингой. Для "политических" это означало медленную смерть: они не хотели есть, у них не было сил работать. Их просто "забывали". "Забыли" и Королева. Его случайно в тряпье, которое должны были сжечь, полуживого, обнаружил уголовный авторитет и бригадир лагеря Усачев - бывший подчиненный Сергея Королева по одному из НИИ в Воронеже.

Меня спасли уголовники, - не раз говорил Королев.

Мама и бабушка сразу стали добиваться пересмотра дела, - вспоминает Наталья Сергеевна. - Они позвонили летчице-героине Валентине Гризодубовой. Она - Берии. Именно Берия настоял на пересмотре дела, тогда запускался исследовательский космический проект, Берия его курировал. Так отца из настоящего ГУЛАГа пообещали перевести "на курорт" - в туполевкую "шарагу". "Шарашка" - это тоже лагерь, но, если так можно сказать, "элитный" - с личной тумбочкой у кровати, чистыми простынями, с нормальной едой и даже кусочком масла по утрам. А главное - Туполев собрал команду исследователей-конструкторов, которые в "шараге" получили возможность продолжить исследования. В ожидании отец опять сидел в Бутырской тюрьме в Москве. Так я впервые поехала на свидание к отцу.

Папа, как ты сел сюда на своем самолете? - спросила я его, когда увидела крохотный тюремный двор. Я-то была все еще уверена, что папа - летчик.

Эх, деточка, - ответил вместо папы охранник. - Сесть сюда легко, а вот выйти…

Это было в 1940 году. Вскоре авиаконструктор и будущий покоритель космоса Сергей Королев был судим вторично. Особым совещанием "тройки" он был приговорён к восьми годам заключения и направлен в московскую спецтюрьму НКВД ЦКБ-29, ту самую "туполевскую шарагу", где под руководством Андрея Туполева, также заключённого, принимал активное участие в создании бомбардировщиков Пе-2 и Ту-2. Одновременно Королев по своей инициативе разрабатывал проекты управляемой аэроторпеды и нового варианта ракетного перехватчика. В июле 1944 года Сергей Королёва досрочно освободили из заключения со снятием судимости, но без реабилитации. Таково было личное указание Сталина. Вскоре Королев сам попросился в Казань, где шли профильные исследования по ракетам, которые потом станут называть космическими.

В 1947 году осужденный и не реабилитированный Сергей Королев встречался со Сталиным по его личной инициативе.

Отца поразила компетентность Сталина в вопросах о ракетах, - вспоминает Наталья Сергеевна Королева. - Было видно, что Сталин тщательно готовился к встрече. Перед ним лежали какие-то записи, он цитировал документы института, в котором Королев работал до ареста, задавал предметные и заранее записанные вопросы. Отец всегда очень высоко отзывался о Сталине и тоже, как все вокруг, искренне считал, что "репрессии - это ошибка".

Сергей Павлович Королев был реабилитирован "за отсутствием состава преступления" в 1957 году.

Все мы знаем, что при кррррровавом тиррррране ™ Сталине великий конструктор космической техники Сергей Павлович Королёв был осуждён - но не все знают, за что именно осуждён. Королёв в 1937–38-м годах разрабатывал управляемые ракеты - крылатые и зенитные. Мы знаем, что сейчас крылатые и зенитные ракеты - серьёзнейшая боевая сила. Естественно, даже странно выглядит, что человека, занимавшегося такой важнейшей по нашим понятиям разработкой, арестовали. Но, когда Королёв только-только начал свою работу, разработчики автопилотов сразу же сказали, что не в состоянии сделать систему управления, способную работать в условиях полёта ракеты - хотя бы потому, что там стартовые перегрузки на порядок выше перегрузок при любых эволюциях самолёта. Они оказались, к сожалению, правы. Даже немцы, опередившие нас по части приборостроения на пару поколений приборов, сумели создать летающую крылатую ракету - Физелер-103, более известную, как Фау-1 - только в 1943-м. Фау - первая буква немецкого слова Vergeltung - возмездие. Немцы провозгласили участие Англии в войне против немцев изменой её расовому происхождению - соответственно, оружие, способное долетать до Англии, назвали «Возмездие». А немецкие зенитные ракеты так до самого конца войны и не вышли из стадии эксперимента, хотя были жизненно необходимы Германии для противостояния массированным налётам английских и американских бомбардировщиков на немецкие города. Но вот не получилось - не смогли даже немцы создать нормально летающие зенитные ракеты. Соответственно, у Королёва в 1938-м это заведомо не получилось бы. Ему это сказали. Он это знал. Кроме того, немцы на Физелер-103 использовали воздушно-реактивный двигатель - он берёт окислитель из окружающего воздуха, а на борту хранится только горючее. Королёв же строил крылатую ракету с жидкостным реактивным двигателем: она должна была нести на борту и горючее, и окислитель. Понятно, что суммарный энергозапас получается на порядок меньше, чем в немецком варианте. Физелер-103 пролетала до трёхсот километров, а ракета Королёва, по проекту, рассчитывалась на дальность полёта 30 км. Военные сразу же заявили ему: ракета такой дальности нам в принципе не нужна; на такое расстояние проще послать обычный самолёт на бреющем полёте - он долетит незамеченным, попадёт в цель без промаха; а твоя ракета, во-первых, неизбежно попадёт не точно в цель, а, во-вторых, стоит практически столько же, сколько самолёт, но ракета одноразовая, а самолёт вернётся; не нужна нам ракета с такими характеристиками. Но Королёву было просто очень интересно. Он был человеком в высшей степени увлечённым, как все ракетостроители той эпохи (не зря сокращение ГИРД - группа исследования реактивного движения - сами участники расшифровали как «группа инженеров, работающих даром»), и очень хотел сделать хоть что-нибудь. В итоге он построил-таки 4 опытных экземпляра крылатой ракеты. Все они летали, куда бог пошлёт. Одну из них бог даже послал на блиндаж на ракетном полигоне, где находились в тот момент несколько генералов, приехавших посмотреть на такую оружейную экзотику. Естественно, Королёва арестовали по обвинениям в попытке покушения на представителей командного состава Рабоче-Крестьянской Красной Армии, нецелевом расходовании казённых средств и подрыве обороноспособности страны путём нецелевого расходования средств, поскольку Ракетный научно-исследовательский институт, где Королёв работал, финансировался из средств оборонной части государственного бюджета. Но на следствии сразу отпало обвинение в покушении: ведь если ракета летит куда попало, если невозможно создать для неё автопилот - значит, невозможно её сознательно нацелить на блиндаж с генералами. Поэтому, хотя Королёв был арестован по первой категории, преступления по которой карались смертной казнью, но это обвинение в ходе следствия отпало, и дали ему 10 лет по совокупности прочих деяний. Из чего, кстати, видно, как при кровавом режиме приписывали всем какие попало преступления и карали за то, что приписали. Это было при Ежове, а при Берия это обвинение пересмотрели и пришли к выводу, что нецелевое расходование средств было (когда ты делаешь нечто заведомо бесполезное, о чём тебе уже со всех сторон сказали, что это бесполезно, то это, несомненно, нецелевое использование средств), но вот подрыва обороноспособности не было, потому что Королёв действовал не по злому умыслу, а по искреннему заблуждению - и, соответственно, срок ему сократили с 10 лет до 8, положенных по закону именно за нецелевое использование казённых средств. Правда, эти годы он провёл в закрытых конструкторских бюро - так называемых шарашках - и его талант использовался по назначению. Но, как видно, обвинения были, к сожалению, вполне обоснованы. Полагаю, сейчас за такое отношение к казённым деньгам Королёв получил бы примерно столько же. Если, конечно, кто-то удосужился бы защитить казну.

Вот такую мысль высказал:"Журналист, политконсультант, эрудит. Родился в Одессе 1952.12.09.03.30. По образованию инженер-теплофизик. Более двух десятилетий работал программистом (15 лет -- системным программистом). Многократный победитель интеллектуальных игр. Самое узнаваемое лицо Рунета. Автор живого журнала awas1952.livejournal.com", Анатолий Вассерман

Получается, что Королёва осудаили потому, что:

1. Он потратил государственные деньги, на ракету от которой военные отказались.
2. Вместо ракеты можно послать самолёт на бреющем полёте он пролетит отбомбится и вернётся.
3. Военные сказали, что им не нужна ракета с дальностью 30 км. Фау-1 летела на 300.
4. В то время нельзя было сделать систему управления для крылатой ракеты. Это удалось лишь немцам в 1943-м, а значит Королёву это бы не удалось и подавно.
5. Немцам так и не удалось сделать зенитную ракету, не смотря, ни на, что.
6. Королёва посадили, но отправили в закрытое КБ, где он работал по специальности.

1. Любой инженер знает, что финансирование работ происходит согласно плану утверждённому руководством и и деньги выделяются этм самым руководством. В 1937-году Сергей Павлович ещё только молодой 30 летний инженер, а не генеральный конструктор и академик.
В СССР деньги -это ещё далеко не всё, нужны были фонды, материалы, детали, оборудование, которое ещё надо было получить или как тогда говорили выбить.
А посему я вижу два варианта развития событий.
Первый. После того как проект закрыли, а деньги на него были уже потрачены, ракеты стояли уже готовые или почти готовые, Королёв с товарищами за бесплатно (они себя именовали "работающие даром") собрали эти 4 ракеты в тайне от руководства, и провели их испытания. Никакой растраты тут не было, так деньги уже были потрачены.
Второй. Никакой остановки проекта не было вообще. Иначе как бы армейское руководство приехало бы смотреть на пуски. Их же кто-то позвал, и уж явное не те кто делали эти пуски в тайне.
И ещё: то чем занимался Королёв называется НИОКР (научно исследовательские и опытно-конструторские работы), найти в них не целевое использование средств - это нужно иметь слишком хорошее воображение.

2. Т.е. известно, что генералы всегда готовятся к прошедшей войне, но мы то находимся не в 1938-м, а в 2013-м и прекрасно знаем, в 1941-м, очень редко удавалось послать самолёт (так как большинство из них были уничтожены ещё на земле), даже если удавалось послать самолёт, то ему очень редко удавалось долететь до цели, ещё реже точно отбомбиться, а его шансы вернуться были минимальны.

3. Про дальность и точность стрельбы.
Фау-1 не являлась армейским оружием. Она не могла поразить цель. Её использовали для того, что бы долететь до Лондона и взорваться там, по возможности нанеся хоть какой-то ущерб, в основном моральный.
Т.е. если бы руководство вермахта поставило бы другую задачу своим ракетчикам, то наверняка результаты их деятельности и конструкция ракеты были бы другими.
Для получения такой дальности пришлось пожертвовать скоростью (Фау-1 сбивались английскими истребителями ещё над морем), так, что её воздушно-реактивный двигатель, не гениальное решение немецких конструкторов, а компромисс.

Систем а управления Фау-1 была очень примитивна. Гироскоп (быстро вращающийся маховик в кордановом подвесе), рулевые машинки и аэролаг(пропеллер соединённыс со счётчиком, отмерят путь который пролетал лететельный аппарат). Ракета выстреливалась в сторону Лондона, аэролаг считал какое расстояние она пролетела и после отсчёта заданного пути ракета пикировала вниз. Не было и никаких поправок на ветер.
Лондон был слишком большой целью по которой трудно не попасть, но тем неменее, только %40 ракет долетели до Лондона.
Причём %40 - это всего, после того как английские лётчики научились их сбивать количество ракет долетевших до Лондона резко упало.

Представим, что в СССР в 1941-м был бы аналог Фау-1, куда бы ими стреляли?
По каким целям? По оккупированным советским городам?

4. Система управления ракетой представляла собой гироскоп, рулевые машинки и электромагнитные усилители. Ни машинки, ни усилители стартовых перегрузок не боятся, единственная деталь которая может не пережить перегрузку это гироскоп, но и тут есть десяток чисто инженерных решений как эту проблему преодолеть: тут можно подобрать более подходящие материалы и внести изменения в конструкцию и даже при старте ставить гороскопы на стопоры, которые после старта бы освобождались.

Ни каких особых технологий не доступных в то время не требовалось. Т.е. либо была не высока компетенция самого разработчика - это скорее всего был не Черток и не Айзенберг. Либо, о невозможности сделать такую систему, речь пошла уже в кабинете следователя, НКВД. Ведь всё данные взяты из сохранившегося уголовного дела.

Кстати немцам многое, что не удалось.
Они не смогли создать автоматическую сварку, установки залпового огня, не смогли сделать, что-то близкое к Т-34. Так, что такой аргумент, что если немцам, что-то не удалось, то Королёву бы не удалось и подавно, вообще не стоит принимать во внимание.

5. Зенитные ракеты.
Группа действительно разрабатывала крылатые ракеты, а так же пороховую зенитную и баллистическую дальнобойную.
Про последнюю Вассерман не упоминает. Пришлось бы сказать, что такую ракету Фау-2 сделал Вернер фон Барун, с той же целью стрелять по Лондону и она стала праматерью всех нынешних ракет с ЖРД.
Но тогда Королёвым разрабатывалась лишь концепция. До осуществления которой было ещё далеко.

Тогда действительно не было технологии которая позволила бы навести ракету точно в цель.
Хоть Королёв и предложил систему наведения по световому лучу. Т.е. все технологии были доступны.
Впрочем тогда ещё ничего не было в этой области.
Инженеры по системам управления летательными аппаратами, не разрабатывают систему управления для непонятно чего. Т.е. пока нет ракеты, т.е. самого летательного аппарата, хотя бы его параметров, ни кто не разрабатывает для него СУ. Т.е. с чего-то надо было начинать.

Понятно, что попасть по неподвижному городу и по летящему самолёту - это две большие разницы, как говорят на родине товарища Вассермана.
Поэтому зенитные ракеты появились лишь после войны.
Но и тут хочу заметить, что зенитными ракетами немцы заинтересовались лишь тогда когда на Германию посыпались бомбы, т.е. в 1943-м.
И это было для них, не самое лучше время в плане ресурсов, технологических возможностей и времени для спокойной работы.

6. И отправили Королёва не в закрытое КБ ШАРАГУ, а сначала тюрьму, где ему во время допросов сломали челюсть, что стало потом причиной его смерти (во время операции не смогли просунуть трубку для вентиляции лёгкого), а потом в лагерь на Колыму. А в ШАРАГУ он попал уже из лагеря, повезло, что сидевший Туполев был у него руководителем дипломного проекта и вытащил его из Колымы в ШАРАГУ.

Уже потом, когда он стал генеральным конструктором, после величайших побед и достижений, он говорил в компании своих друзей:
"Другой раз проснешься ночью, лежишь и думаешь: вот сейчас дадут команду, и те же охранники нагло войдут и
бросят: "А ну, падло, собирайся с вещами".
Охранники - это те, которые охраняли его дачу, точно такие же, как те, что охраняли его в тюрьме.

P.S.
Заблуждения людей, считающимися великими экспертами в своей области:

Думаю, что на мировом рынке мы найдем спрос для пяти компьютеров. (Thomas Watson - директор компании IBM, 1943 г.)

Ни у кого не может возникнуть необходимость иметь компьютер в своем доме. Для этого нет никаких причин. (Ken Olson - основатель и президент корпорации "Digital Equipment Corp." - "DEC", 1977 г.)

Такое устройство, как телефон, имеет слишком много недостатков, чтобы рассматривать его как средство связи. Поэтому считаю, что данное изобретение не имеет никакой ценности. Что толку с этой электрической игрушки? (Уильям Ортон, президент Western Union, отказываясь в своей служебной записке от предложения Александра Грехема Белла приобрести его едва дышашую телефонную компанию за $100 000, 1876 г.)

100 миллионов долларов - слишком большая цена за Microsoft. (IBM, 1982 г.)

Да кого, к чертям, интересуют разговоры актеров? (реакция Гарри Уорнера, кинокомпания Warner Brothers на использование звука в кинематографе, 1927 г.)

Летающие машины весом тяжелее воздуха невозможны! (Лорд Кельвин - президент Королевского Общества (Royal Society), 1895 г.)

640 Кб должно быть достаточно для каждого. (Билл Гейтс, 1981 г.)

Жизнь доказала, что они ошиблись и теперь мы читаем их, опровергнутые жизнью, экспертные мнения как курьёзы.
Но мнение никому неизвестных специалистов, да ещё взятых из протоколов допроса сами знаете где, нам приводят не как курьёз, а как истину в последней инстанции.

Я хочу посвятить этот пост памяти нашего выдающегося соотечественника, человека, сделавшего невероятно много для решительного прорыва в космос человечества - Сергея Павловича Королева. В значительной степени, благодаря именно его усилиям, СССР выиграл тогдашнюю космическую гонку. Немалая его заслуга в том, что русское имя Юрий Гагарин навсегда вписано в историю всего человечества. Пройдут тысячи лет, но их имена не сотрутся в памяти людей, точно так же, как сейчас мы помним Колумба и других первопроходцев.

К сожалению, в последнее время появилась тенденция говорить о том, что все эти достижения - заслуга КПСС и лично величайшего гения всех времен и народов. Что посадили Королева - за дело, якобы он деньги украл у родного государства, Что посадили его по доносу, так как тогда доносы писали ВСЕ и Королев - тоже. Что следствие и суд были честными и справедливыми. Что сидел-то он всего полгода - копейки! Что вытащил его из лагерей неусыпный гений, заботящийся обудущем ракетной техники. Что в "шараге" конструкторам даже легче было работать, чем на воле. Один особо отмороженный товарщ даже утверждал, что зекам в шараге ПЛАТИЛИ очень большие з/п, даже больше, чем вольняшкам. И даже спецпаек выдавали.

Вот, что бы хоть как-то приостановить поток этой отвратительной лжи, я и решил опубликовать некоторые цитаты из книги: "Королев: факты и мифы", Вячеслав Голованов, Москва "Наука" 1994 год. ISBN 5-02-000822-2. Обратите внимание на год издания и издательство.

Работа над книгой продолжалась двадцать шесть лет. За это время я объездил многие места, связанные с Сергеем Павловичем: Житомир, Нежин, Одесса, Киев, Коктебель, разыскал его квартиры в Москве и даже попросил запереть меня в его камере в Бутырской тюрьме. Ездил в ГДР и ФРГ. Удалось побывать на полигоне Капустин Яр. В течение десяти лет как журналист я работал на космодроме Байконур, в Центре управления полетами под Москвой, на станции дальней космической связи в Крыму. За двадцать шесть лет я прочитал десятки книг, сотни статей о Королеве, ракетной технике и космонавтике, пересмотрел всю секретную и несекретную кинохронику, относящуюся к моему герою. Я искал и находил Королева в архивах Нежина, Одессы, Киева, Москвы, в архиве Академии наук СССР, бывшего РНИИ, в Доме-музее в Останкине. Мне помогали КПИ и МВТУ, музей Н.Е. Жуковского в Москве и музей К.Э. Циолковского в Калуге, КГБ и МВД, Военная коллегия Верховного суда и Главная военная прокуратура, командование Капустина Яра и Байконура. Не было организации, в которую я обратился и которая отказала бы мне в помощи. И тем не менее документальный архив Королева весьма скуден. Точнее, не скуден, а однообразен и сух. Основу его составляют научно-технические отчеты и протоколы различных испытаний. Эти документы обезличены и по форме, и по языку. Они рассказывают о ракетах, а не о ракетчиках. Из них нельзя узнать, о чем думали, о чем мечтали, о чем спорили, на что злились, кого любили, как были одеты, где жили, что ели, какая была погода. Эти документы даже не факты, а скелеты фактов, они лишены живой человеческой плоти. Это я понял давно, едва приступив к работе. Понял, что написать книгу о жизни Сергея Павловича можно, только опираясь на воспоминания людей, которые жили и работали рядом с ним. Подобное решение чревато было многими опасностями. Память человеческая несовершенна. Меня вводили в заблуждение достойнейшие и искреннейшие люди вовсе не из-за желания исказить истину, но с чистой верой в то, что так, как они помнят, оно и было. Казалось бы Королев - не Пифагор, он - наш современник, но жизнь его после смерти переполнена легендами. И это замечательно! Ибо в самом факте существования легенд - неосознанное желание заполнить информационный вакуум, образовавшийся за многие годы замалчивания и полуправды. Это замечательно, ибо, как сказал Александр Блок, «жизнь, соединенная с легендой, уже есть „житие“». Поэтому в книге есть и легенды.

Но были и другие, менее чистосердечные информаторы. Находились люди, стремящиеся, например, записаться в близкие друзья Королева или сознательно искажающие собственный вклад в его жизнь и творчество. Я был бдительным, но не хотел быть подозрительным - ведь не доверять людям хуже, чем оказаться обманутым. И поэтому я допускаю, что в моей книге есть ошибки. Грубых нет, а по частностям, наверное, есть, и это закономерно. Поэтому я заранее благодарен тем, кто на них укажет.

Но кроме ошибок существуют еще различные точки зрения на те или иные события жизни Королева, космонавтики, страны. И это тоже естественно, так и должно быть. Еще великий Мигель Сервантес де Сааведра говорил, что «совершенно невозможно написать произведение, которое удовлетворило бы всех читателей». Беда не в самом инакомыслии, а в той враждебности, которую оно генерирует в нас.

Однако при всех истинных и мнимых издержках эта книга не была бы написана, если бы многие люди, приняв близко к сердцу задуманное мною, не помогли моей работе. За двадцать шесть лет я встречался, переписывался примерно с 200 людьми, начиная с Лидии Маврикиевны Гринфельд, учительницы, которая учила в Нежине маленького Сережу грамоте и пережила своего ученика, кончая Леонидом Васильевичем Смирновым, заместителем Председателя Совета Министров СССР, который ставил урну с прахом Королева в нишу Кремлевской стены. Моими собеседниками были друзья Сергея по Одесской стройпрофшколе. Киевскому политехническому институту, МВТУ имени Баумана. Парители с горы Узун-Сырт под Коктебелем и подмосковной Планерной. Инженеры авиапрома конца 20-х-начала 30-х годов, с которыми он работал. Энтузиасты из подвала на Садово-Спасской, где родилась ГИРД. Единоверцы из РНИИ. Узники Колымы - жертвы сталинских репрессий. И палачи тоже. Зеки из шарашек, из опоясанных колючкой цехов на заводах Омска и Казани. «Цивильные» полковники, приехавшие, как и Королев, в Германию для знакомства с немецкой техникой. Офицеры и генералы с сухопутных и морских полигонов, ветераны Капустина Яра и Тюратама. Ученые во главе со своим президентом М.В. Келдышем. Космонавты первого, гагаринского, отряда. Выдающиеся ракетчики, главные конструкторы, члены Совета главных конструкторов, соратники Сергея Павловича, которых я не могу не назвать поименно: А.П. Абрамов, С.М. Алексеев, Г.Н. Бабакин, В.П. Бармин, Е.А. Башкин, К.Д. Бушуев, В.П. Глушко, О.Г. Ивановский, В.М. Ключарев, Э.И. Корженевский, С.С. Крюков, В.И. Кузнецов, Н.Д. Кузнецов, Н.С. Лидоренко, В.П. Макеев, Г.Ю. Максимов, В.П. Мишин, А.В. Палло, Н.А. Пилюгин, Ю.А. Победоносцев, А.Г. Решетин, Г.И. Северин, М.К. Тихонравов, Г.А. Тюлин, В.И. Феодосьев, К.П. Феоктистов, П.В. Флеров, М.С. Флорианский, Е.А. Фролов, В.И. Фрумсон, М.С. Хомяков, П.В. Цыбин, В.Н. Челомей, Е.В. Шабаров.

Итак, ЗА ЧТО посадили С.П. Королева... Цитирую :

В чем же конкретно обвинялся Королев?

Первое и главное: он - член контрреволюционной вредительской организации. Это доказывается показаниями Клейменова, Лангемака и Глушко. Никаких документов, никаких вещественных доказательств, ничего, кроме расплетающихся подписей трех до полусмерти забитых людей.

По этому поводу Королев писал: «... я никогда нигде и ни в какой антисоветской контрреволюционной организации не состоял и ничего об этом не знал и не слыхал. Мне 32 года, отца моего, учителя в городе Житомире, я лишился 3-х лет от роду. Мать моя и сейчас учительница в Дзержинском районе Москвы. Я вырос при Советской власти и ею воспитан. Все, что я имел в жизни, мне дала партия Ленина-Сталина и Советская власть. Всегда, всюду и во всем я был предан генеральной линии партии, Советской власти и Советской Родине».
Второе обвинение: разработка ракет производилась без чертежей, расчетов, теоретического обоснования, т.е. ракеты-то были, но это только одна видимость, обман, саботаж, вредительство. Но ведь все чертежи, расчеты - в секретных тетрадях, они хранятся, их можно посмотреть.

Протоколы испытаний и продувок в аэродинамических трубах, теоретические обоснования в сборниках «Ракетная техника», которые издавал институт - их вышло уже пять номеров, все акты экспертиз Технического института РККА, Военно-воздушной инженерной академии имени Н.Е. Жуковского, НИИ № 10 НКОП и других учреждений - все это существует! Не сожгли, не уничтожили, даже не запрятали - все лежит на своих местах. Надо просто взять и посмотреть, и все это обвинение лопается.

Следующий пункт: специально разрабатывал неудачную ракету 217, чтобы задержать остальные, более важные разработки. Конечно, неудачи в РНИИ у Королева были и немало, но как раз ракету 217 можно отнести к числу удач. Заказчик - НИИ № 10 в Ленинграде - ракету принял, есть акты. В сравнении с другими разработками Королева ракета 217 - более чем скромный объект, который просто не мог в виду малого объема работы затормозить другие ракеты. А потом опять-таки на все лежат документы.
Еще одно обвинение: не разработана система питания ракеты 212, что сорвало ее испытания. Но ведь система, даже несколько ее вариантов, реально существует в металле, ее можно пощупать! И испытания проводились многократно, есть протоколы! А проводить испытания без системы питания невозможно!

Королева обвиняют в том, что он разрабатывал негодные ракетные двигатели, которые работали только 1-2 секунды. «Работы над ракетными двигателями мною никогда не производились, - пишет Королев, - а велись в другом отделе института и другими лицами». Это истинная правда: за всю жизнь Королев не разработал ни одного ракетного двигателя.
Наконец, упорно доказывалось, что еще в 1935 году они с Глушко разрушили ракетный самолет. Самое замечательное в том, что разрушить его в 1935 году невозможно было при всем желании хотя бы потому, что он тогда не существовал. И как же он разрушен, если весь 1938 год на нем регулярно проводились испытания?! «В день моего ареста 27 июня 1938 года, - пишет Королев, - он целый и невредимый стоял в НИИ-3».

Когда Сергея Павловича Королева сразу же по прибытии на Лубянку утром 28 июня 1938 года ввели в комнату для первого допроса, он увидел молодого темноволосого, черноглазого, симпатичного парня, примерно одних с ним лет и даже похожего на него плотной, кряжистой фигурой.
- Вы знаете, за что вас арестовали? - спросил он, пожалуй, с ненужной для первого вопроса надменностью в голосе.
- Нет, не знаю, - просто ответил Сергей Павлович.
- Ах ты не знаешь... твою мать!! - неожиданно страшно взревел симпатичный парень. - Сволочь! Мразь! - с этими словами он смачно, поднакопив в крике горячую слюну, плюнул в лицо Королева.
Королев бросился на него инстинктивно, не думая уже где он находится, кто перед ним, но рывок его был, оказывается, предусмотрен. Размашисто - так вратари выбивают мяч в поле - следователь ударил его сапогом в пах, мгновенно сбив с ног. Потеряв сознание, Королев еще извивался какое-то время на полу, карябал ногтями паркет, потом утих.

Теперь Королев стоял у стены, а следователь сидел за столом.

Значит так, - сказал следователь безо всяких следов прежней ярости в голосе, очень буднично и делово. - Будешь стоять на «конвейере» до тех пор, пока не подпишешь показаний.
Королев стоял до вечера. Есть не давали, пить не разрешали. Вечером пришел другой следователь, совсем молоденький, лет двадцати двух, не старше, с красивой русой кудрявой головой.
- Что такое «конвейер»? - тихо спросил Королев.
- «Конвейер», - с улыбкой объяснил кудрявый, - это значит, вы будете стоять, а мы сменяться.
- Как это?.. - не понял Королев.
- Нас будет трое. Мы тут будем круглосуточно. Неужели вам не ясно? Советую подписать..
Он не пугал, действительно так и было: вечером пришел еще один, а рано утром снова тот, первый, симпатичный.
. . .
Вредитель! Зачем взорвали двигатель? А? Говорите честно. Ведь легче будет...
- Да ничего мы не взрывали! Он цел! Можете поехать в институт и посмотреть...
- Куда мне ехать, я сам решу. Не мое дело по институтам ездить, а мое дело получить от тебя показания, узнать, кто там еще затаился в вашем институте. И ты мне их назовешь! Всех назовешь!!! Назовешь, выблядок фашистский!!!
Весь налился кровью и, как-то боком подскочив к Королеву, резко и очень сильно ударил в лицо, сбив с ног.
Очнулся, когда облили холодной водой.
Следователь сидел за столом, перебирал бумаги, мурлыкал себе под нос: «Ты постой, постой, красавица моя, дай мне наглядеться, радость, на тебя...»
Щека Сергея Павловича чуть прилипла к полу от засыхающей крови. Когда он зашевелился, следователь проворно поднялся из-за стола, подойдя совсем близко, молча ударил ногой в лицо...

Этим ударом сапогом в лицо сталинский прислужник сломал С.П. Королеву челюсть. Она плохо срослась и рот у него так и не открывался нормально. Это сыграло трагическую роль уже в 60-е годы - во время операции произошла остановка дыхания, надо было вставлять шланг в горло, а рот не открывался. Пока врачи разбирались в чекм лдело, пока ломали челюсть (второй раз), время ушло и страна лишилась выдающегося человека... Благодаря удару сапогом в 1938 году...

И вот РЕЗУЛЬТАТ такой работы

.. Королева Сергея Павловича за участие в антисоветской террористической и диверсионно-вредительской троцкистской организации, действовавшей в научно-исследовательском институте № 3 Народного комиссариата оборонной промышленности; срыв отработки и сдачи на вооружение Рабоче-Крестьянской Красной Армии новых образцов вооружения приговорить к десяти годам тюремного заключения... окончательный... не подлежит...

По поводу массовых доносов среди гражадн СССР тех лет:

Следователь Георгия Эриховича Лангемака 28-летний младший лейтенант Михаил Николаевич Шестаков был, очевидно, еще не столь опытен и искусен, как его коллега Луховицкий, и с Лангемаком ему пришлось крепко повозиться: Лангемак упорно отказывался признать себя виновным хоть в чем-то. Только на двенадцатый день, уже теряющий связь событий и временами впадающий в состояние динамического беспамятства, когда он мог ходить, сидеть и говорить, находясь в то же время как бы за порогом мысли, Лангемак подписал заявление о том, что он «решил отказаться от своего никчемного запирательства и дать следствию показания о своей контрреволюционной деятельности».

Это по его "доносу" выбитому нечеловеческими пытками взяли С.П. Королева.

Иван Терентьевич Клейменов и Георгий Эрихович Лангемак были приговорены к расстрелу. Приговор обжалованию не подлежал и приводился в исполнение в день оглашения. Стояли сильные морозы, и, когда везли в «мастерскую», Клейменову в пилотке было холодно.

Кто спас жизнь С.П. Королеву.

Величайший гений всех времен и народов здесь точно - непричем. У него была одна задача - уничтожить всех, кто был умнее его самого. И косили всех подряд.

- Если ты начнешь хлопотать, тебя тоже посадят.
- Хлопотать надо обязательно! - Мария Николаевна была воплощением деятельной энергии, - Я пойду в НКВД и напишу письмо Сталину!
В НКВД ее не пустили, а письмо Сталину она действительно написала. Может быть, оно до сих пор лежит в сталинских архивах, хотя невозможно представить себе такой архив, который вместил бы все письма к Сталину. Ответа, разумеется, не получила, но энергия ее не иссякла. Через некоторое время Мария Николаевна посылает Сталину телеграмму. Пройдя по Великому Кольцу Жалоб, телеграмма эта осела в архивах прокуратуры. Своеобразный документ эпохи:
«Москва. Кремль. Сталину. Дополнительно моему письму 15 июля сего года делу сына Королева Сергея Павловича, работавшего институте номер 3 НКОП арестованного органами НКВД 27 июня сего года. Убедительно прошу срочно ознакомиться письмом. Сын мой недавно раненый с сотрясением мозга исполнении служебных обязанностей находится условиях заключения, каковые смертельно отразятся его здоровье. Умоляю спасении единственного сына молодого талантливого специалиста инженера ракетчика и летчика, принять неотложные меры расследования дела. Мать Королева Мария Баланина. Москва, Октябрьская, 38, кв. 236. 22 июля 1938 года».

Зеки думали о еде все время, понимали, что делать этого нельзя, но отогнать эти мысли были бессильны. Где, как, когда удобнее, у кого, с помощью кого или чего раздобыть корку хлеба? Все, весь мир, вся вселенная вращались вокруг корки хлеба. А потом наступило самое страшное: и эти мысли пропали. На какой-то предсмертной стадии голод превращал людей в животных. Полная апатия ко всему окружающему овладевала ими, тупое равнодушие и к бедам, и к радостям. Не реагировали и на смерть, и самый труп человека не воспринимали, как воспринимают его обычно. Не реагировали и на жизнь. Скажут - надо идти, идет. Не скажут - не пойдет. Станут в прорубь совать - не сопротивляется. Отнимут желанную пайку - вчера бы глотку за это перегрыз, а теперь даже на это наплевать: перед смертью от истощения есть уже не хочется. Наступает не только физическая, но и умственная неподвижность, и жизнь замирает, тихо гаснет, как выгоревшая до донышка свеча.

Зимой Королев погиб бы, зиму он бы не пережил - он сам говорил об этом. Зима была страшная: из пятисот заключенных лагеря Мальдяк до весны дожили не больше ста человек.

Как рассказывала Мария Николаевна, из Магадана Сергей прислал ей письмо, в котором... восхищался отважными летчицами, установившими женский рекорд дальности полета на самолете. Самолет этот получил нейтральное название «Родина», а прежнее - АНТ-37-бис - называть было опасно (см. ст. 58, п. 10 УК РСФСР), поскольку сам АНТ - Андрей Николаевич Туполев - к тому времени уже сидел. В письме Королев отдельно поминал Гризодубову и посылал привет «дяде Мише». Мария Николаевна поняла, что сын подсказывает ей, откуда можно ждать помощи и быстро разыскала адреса Гризодубовой и «дяди Миши» - Михаила Михайловича Громова.

Громова Королев очень ценил, восхищался им, собирал в свою киевскую папку все вырезки о его полетах и гордился своим знакомством со знаменитым летчиком. Встретились они в ЦАГИ, еще когда Королев работал в авиапроме.
Мария Николаевна пошла домой к Громову без звонка. Он жил на Большой Грузинской. Стоял ясный весенний день, вдруг как-то сразу полилось с крыш, побежали ручьи. В мокрых фетровых ботах и закапанной беличьей шубке Мария Николаевна выглядела жалковато.
Громов был высок, строен и очень красив, но без той слащавости, которой часто отмечены признанные красавцы. Ему было сорок лет - мужик в самом соку, он и выглядел на сорок, сидел очень прямо (верховая езда до глубокой старости сохранила его стать), слушал внимательно.

Потом сказал:
- Все ясно. Я постараюсь помочь, но в какой форме, не знаю. Надо посоветоваться с моим секретарем... Видите ли, я ведь беспартийный...
- Сережа тоже беспартийный, - сказала Мария Николаевна.
- Позвоните мне через два-три дня...

Мать С.П. обратилась и к Гризодубовой - первой женщине, герою Советского Союза.

Мария Николаевна решила обратиться и к Гризодубовой. Валентина Степановна - молодая, красивая, знаменитая - была в зените своей славы.

Только что получила она новую квартиру неподалеку от Петровского замка, еще не везде докрашенную, с газетами на полу (необходимо было предварительно очень внимательно просматривать газеты, чтобы не расстелить на полу портрет вождя. Грязный калошный след на газете мог стоить человеку жизни). Пока Мария Николаевна нашла ее квартиру, уже стемнело. Дверь открыла мать Вали Надежда Андреевна. Выслушав Марию Николаевну, всплеснула руками:
- Сережа Королев! Ну как же, такой славный мальчик, я помню его в Коктебеле...
Закричала в дальние комнаты:
- Валюша! Иди сюда. Это мама Сережи Королева. Помнишь Сережу? Вышла Валя, с распущенными волосами, в пеньюаре:
- Сережа... Ну, конечно, помню...
Отец всегда брал ее с собой в Коктебель. Она была совсем девчонка, планеристы любили ее и баловали. Феодосия, гостиница «Астория», летчики стояли под балконом, задрав головы и открыв рты, она бросала им в рот виноградины... Существуют какие-то пустяки, которые непонятно почему застревают в памяти навсегда. Черноглазый крепыш Сережа Королев. Очень хорошо плавал...
- Вы успокойтесь, что можем, мы все сделаем, - ласково сказала Надежда Андреевна. - Валя, надо написать записку в Верховный суд... Подумать только, и Сережу...

Был еще и третий момент. А.Н. Туполев, который тогда уже начинал организовывать "шарашку", вспомнил о своем талантливом дипломнике - Королеве и написал служебную записку, в котрой требовал его к себе. Он рисковал. Ведь, если бы С.П. Королев был на свободе - такая записка привела бы к его аресту, осуждению и т.д. Но, Туполев имел информацию о том, что происходило "на воле" и справедливо решил, что если Королев "на зоне", то такая заявка может спасти ему жизнь.
Вот совпадение этих трех факторов и привело к тому, что дело С.П. Королева решили пересмотреть. Его вызвали в Москву. Характерно, чо с Колымы до Владивостока он добирался, фактически, сам. И только во владивостоке его опять взяли под конвой. Ему невероятно повезо - он ОПОЗДАЛ на параход "Индигирка", который должен был последним рейсом везти зеков на "материк". Этот параход наскочил на камни недалеко от берегов Японии. Японские спасатели сняли экипаж парахода. Но капитан не сказал им о зеках в трюме. Все заключенные погибли. Королева мновала чаша сия, хотя он именно на этот параход и стремился попасть.
Дело Королева пересмотрели. 10 лет заменили на 8..

«ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
по след, делу № 19908
по обвинению Королева

Сергея Павловича по ст.ст. 58-7; 58-11 УК РСФСР

28 июня 1938 года НКВД СССР за принадлежность к троцкистской, вредительской организации, действовавшей в научно-исследовательском институте № 3 (НКБ СССР)73 был арестован и привлечен к уголовной ответственности бывший инженер указанного института Королев Сергей Павлович.

В процессе следствия Королев признал себя виновным в том, что в троцкистско-вредительскую организацию был привлечен в 1935 году бывшим техническим директором научно-исследовательского института № 3 Лангемаком (осужден)74.
В процессе следствия по делу Лангемака он специально о Королеве допрошен не был и об участии последнего в антисоветской организации показал, что знал об этом со слов Клейменова - бывшего директора НИИ-3 (осужден) (л.д. 41).

По заданию антисоветской организации Королев вел вредительскую работу по срыву отработки и сдачи на вооружение РККА новых образцов вооружения (л.д. 21-35, 53-55; 66-67, 238-239).
Решением Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 27 сентября 1938 года Королев был осужден к 10-ти годам тюремного заключения.

13 июня 1939 г. Пленум Верховного Суда СССР приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР отменил, а следственное дело по обвинению Королева было передано на новое расследование (см. отдельную папку судебного производства).
В процессе повторного следствия Королев показал, что данные им показания на следствии в 1938 году не соответствуют действительности и являются ложными (л.д. 153-156).
Однако имеющимися в деле материалами следствия и документальными данными Королев изобличается в том, что:

В 1936 году вел разработку пороховой крылатой торпеды; зная заранее, что основные части этой торпеды - приборы с фотоэлементами - для управления торпеды и наведения ее на цель, не могут быть изготовлены центральной лабораторией проводной связи75, Королев с целью загрузить институт ненужной работой усиленно вел разработку ракетной части этой торпеды в 2-х вариантах.

В результате этого испытания четырех построенных Королевым торпед показали их полную непригодность, чем нанесен был ущерб государству в сумме 120 000 рублей и затянута разработка других, более актуальных тем (л.д. 250-251).
В 1937 году при разработке бокового отсека торпеды (крылатой) сделал вредительский расчет, в результате чего исследовательские работы по созданию торпеды были сорваны (л.д. 23-24, 256).
Искусственно задерживал сроки изготовления и испытания оборонных объектов (объект 212) (л.д. 21, 54, 255).

На основании изложенного
обвиняется

Королев Сергей Павлович, 1906 года рождения, урож. гор. Житомира, русский, гр-н СССР, беспартийный, до ареста - инженер НИИ-3 НКБ СССР,
в том, что:

Являлся с 1935 года участником троцкистской вредительской организации, по заданию которой проводил преступную работу в НИИ-3 по срыву отработки и сдачи на вооружение РККА новых образцов вооружения, т.е. в преступлениях ст.ст. 58-7, 58-11 УК РСФСР.
Виновным себя признал, но впоследствии от своих показаний отказался.
Изобличается показаниями: Клейменова, Лангемака, Глушко; показаниями свидетелей; Смирнова, Рохмачева, Косятова, Шитова, Ефремова, Букина, Душкина76 и актами экспертных комиссий.

Дело по обвинению Королева направить в Прокуратуру Союза ССР по подсудности.
Обвинительное заключение составлено 28 мая 1940 года в г. Москве.
Следователь следчасти ГЭУ НКВД СССР мл. лейтенант госбезопасности Рябов.
Пом. нач. следчасти ГЭУ НКВД СССР ст. лейтенант госбезопасности Либенсон.

«Согласен». Нач. следчасти ГЭУ НКВД СССР майор госбезопасности Влодзимирский.

«Утверждаю». Зам. нач. главного экономического управления НКВД СССР майор государственной безопасности Наседкин.
26 мая 1940 г.»77.

Об обстановке в "шарагах"

Туполеву Берия прямо сказал:
- Давайте договоримся, Андрей Николаевич, самолет в воздух, а вы все - по домам!
- А не думаете ли вы, что и, находясь дома, можно делать самолеты? - нахмурившись спросил Туполев.
- Можно! Можно, но опасно. Вы не представляете себе, какое на улицах движение, автобус может задавить, - Лаврентий Павлович был человек большого и тонкого юмора.

Но Туполев почему-то не улыбнулся.

Предназначенных для шараг заключенных надо было немного приодеть и откормить, поскольку многие из них ни для какой работы не годились, особенно колымские, норильчане и доходяги с архангельских лесоповалов. Впрочем, поговори с зеками и узнаешь о неизвестном ранее, еще более глубоком аде, и поймешь: предела - самого страшного места - установить нельзя.

Годы после Сталина:

Пройдет много лет, и Королев соберет в своем доме в Останкине друзей. Охрана особняка, отпирая калитку, будет пытливо рассматривать гостей академика. Кто-то вспомнит об этом среди дружеского застолья, и Сергей Павлович скажет с улыбкой:
- Вы знаете, никак не могу отделаться от мысли, что они в любой момент могут зайти ко мне в дом и крикнуть:
- Королев! А ну, падло, собирайся с вещами!..

Сын конструктора Валентина Глушко не согласен с версией космонавта Алексея Леонова, который утверждал, что Королева арестовали по доносу его отца.

Начало репрессиям в Реактивном научно-исследовательском институте №3 (РНИИ-3, позднее - НИИ-3) положило заявление начальника одного из отделов Андрея Костикова, написанное им весной 1937 года и направленное в ЦК ВКП(б) - Николаю Ежову, в котором он все ошибки, совершаемые при разработке новой техники, выдал за вредительство и растрату народных средств, обвинив директора института Ивана Клейменова, его заместителя Георгия Лангемака, а также ведущих инженеров Валентина Глушко и Сергея Королева в бездарности и профнепригодности.

Показания, якобы подписанные Клейменовым и Лангемаком, стали первыми «фактами», подтверждающими «вредительскую деятельность» как Глушко, так и Королева. Что же это были за показания?

Клейменов поставил свою подпись под заявлением, в котором признавал, что, кроме него и Лангемака, участниками вредительской организации были: Глушко, Победоносцев, Королев и Шварц. Лангемака вынудили признать и «конкретные факты вредительства».

Получив нужную информацию, руководство НКВД 10 и 11 января 1938 года приговорило Клейменова и Лангемака к расстрелу.

Кроме Глушко и Королева, в члены вредительской организации были записаны и другие сотрудники НИИ-3. Однако никто из них не пострадал. Это дает основания полагать, что расправлялись только с теми сотрудниками, кто мог помешать Костикову при реализации его планов.

Избавившись от руководства НИИ-3, Костиков развернул бурную деятельность по разоблачению арестованных «врагов народа», требуя от Глушко и Королева, находившихся на свободе, чтобы они выступили на собрании со словами их обличения. А когда те отказались, стал угрожать расправой.

И угрозу он выполнил. В дни расстрела Клейменова и Лангемака (случайно ли?) в партком поступили еще четыре заявления о деятельности Глушко, а в институте началась его травля. 13 и 20 февраля 1938 года состоялись заседания Инженерно-технического совета, на которых деятельность Глушко оценивалась как «вредительская». Особый упор делался на написание совместно с Лангемаком «вредительской книжки» «Ракеты, их устройство и применение».

В феврале 1938 года НКВД заготовило постановление на арест Глушко, ход которому дали только в марте. В нем говорилось о показаниях Клейменова и Лангемака, подписанных ими на следствии, и приводились цитаты из них.

23 марта 1938 года Валентин Глушко был арестован. По имеющейся сейчас информации, он держался два с половиной месяца, не давая признательных показаний и не подписывая протоколы допросов. Заявления с его подписью, якобы появившиеся на следующий день после ареста, наверняка датированы задним числом. В заявлениях он признавался в том, что был вовлечен во вредительскую организацию бывшим начальником Газодинамической лаборатории Николаем Ильиным.

Из текста этих заявлений видно, что Глушко ни слова не говорит о Королеве. Из соучастников организации он называет (или за него называют) только умершего Тихомирова, расстрелянного Ильина и уже арестованных Клейменова и Лангемака.

Первый протокол допроса Глушко датирован 5 июня 1938 года. В напечатанном на машинке тексте он делает несколько правок и дополнений и подписывает его. Читая этот протокол, поражаешься тому, насколько аккуратно он отзывается о тех, кто еще находится на свободе. Что же касается Королева, то Глушко его выставил исполнителем своей воли и не более того, то есть он сделал все, чтобы спасти своего товарища от приближающегося ареста.
Но 27 июня 1938 года машина увозит и только что выписанного из больницы Королева.

Из постановления на арест С.П. Королева, опубликованного в книге Натальи Королевой «Отец», следует, что имя Глушко в этом документе даже не фигурирует. Данный факт лишний раз доказывает его полную непричастность к аресту Королева. Из этого можно сделать вывод, что любая попытка обвинения Валентина Глушко в прчастности к аресту Королева не имеет под собой никакого основания.

Интересен еще и тот факт, что 24 января 1939 года Глушко, еще не знающий об осуждении Королева, отрицая все подписанное ранее, пытается вытянуть и своего товарища из болота, в которое они вместе попали.

Но так и неясно, за что был арестован Королев? В показаниях, хранящихся в материалах следственных дел Клейменова, Лангемака, Глушко и Королева, ответ на этот вопрос найти невозможно, так как никто из них на самом деле не имеет к этому аресту никакого отношения.

Интересно в связи с этими событиями суждение Ярослава Голованова, который пишет в своей книге «Королев: факты и мифы», что Королев мешал Костикову занять должность директора НИИ-3.

Еще один биограф Королева Георгий Ветров в книге «С.П. Королев и космонавтика. Первые шаги» пишет, что Сергей Павлович потому ввязался в организацию РНИИ-3, что масштаб Группы изучения реактивного движения (ГИРД) его уже не устраивал, ему был нужен институт.

Эти мнения о Королеве только подтверждают, что он был соперником для рвавшегося к власти Костикова. Можно с большой долей уверенности предположить, что, пока Королев был на свободе, Костиков прекрасно понимал: директором НИИ-3 ему не быть. Выход один - посадить!

Леонид Душкин, один из ведущих сотрудников НИИ-3, в своем интервью, опубликованном в журнале «Крылья родины», утверждал, что одной из причин ареста Королева была месть Костикова за то, что свои крылатую ракету и ракетоплан Королев конструировал не под кислородный двигатель Костикова, а под азотно-кислотный Глушко, за что и был наказан.

Таким образом, можно сделать вывод, что в аресте Королева виноват не Валентин Глушко и арестованные ранее Клейменов и Лангемак, а будущий лжеавтор «катюши» Костиков.

СПРАВКА

Андрей Костиков (1899-1950) - специалист в области механики. Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской премии первой степени.

С 15 сентября 1938 года Костиков - временно исполняющий обязанности заместителя директора НИИ-3.

В июле 1941 года Костикову присвоили звание Героя Социалистического Труда «… за изобретение одного из видов вооружения, поднимающего боеспособность Красной Армии» («катюш»).

В 1957 года заслуги Костикова, в том числе в изобретении «катюш», были поставлены под сомнение.

Валентин Глушко (1908-1989), основоположник отечественного жидкостного ракетного двигателестроения. С 1974 года главный конструктор космических систем, генеральный конструктор многоразового ракетно-космического комплекса «Энергия-Буран», дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий.

В 1939 года Валентин Глушко был осужден Особым совещанием при НКВД СССР сроком на 8 лет. До 1940 года работал в конструкторской группе 4-го Спецотдела НКВД (так называемой «шарашке»). Позже Глушко был переведен в Казань, где он продолжал работать в качестве главного конструктора КБ 4-го Спецотдела НКВД.

В 1944 году по решению Президиума Верховного Совета СССР он был досрочно освобожден со снятием судимости. Реабилитирован в 1956 году.

После триумфальных побед в космосе Сергею Павловичу Королеву , главному конструктору космических кораблей, правительство подарило особняк в Москве, в Останкино. Однажды Королев признался друзьям, собравшимся у него: «бывает, проснешься ночью, лежишь и вспоминаешь. И кажется, что вот войдет вдруг охранник и рявкнет: «А ну, падло, собирайся с вещами! ». До последних дней жгла и терзала душу его горькая обида за поругание и глумление над ним, за все пережитое.

Конфликт

В начале 30-х годов в нашей стране над созданием пороховых ракет и ракетных двигателей на жидком топливе работали две организации: Газодинамическая лаборатория (ГДЛ ) — в Ленинграде и Группа изучения реактивного движения (ГИРД ) — в Москве. Было ясно, что пора их объединить, организовать единый научно-исследовательский ракетный центр, специализированный институт. И маршал Тухачевский , тогда заместитель нарком-военмора Ворошилова , видевший в ракетах весьма перспективное оружие, добивался создания такого института.

Дело, как водится, продвигалось со скрипом. Только к осени 1933 года на окраине Москвы, в Лихоборах, разыскали, наконец, подходящее здание, и первый в мире Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ ) начал работать.

Начальником РНИИ был назначен Иван Терентьевич Клейменов , до того недолго руководивший Ленинградской газодинамической лабораторией. Он закончил инженерный факультет Военно-воздушной академии, но ракетную технику знал слабо.

Заместителем Клейменова стал 26-летний Сергей Павлович Королев, бывший начальник ГИРДа. Отношения его с шефом не заладились с самого начала. Да это и неудивительно. Стиль работы у них отличался резко. Королев мечтал о разработке новых, невиданных конструкций. Клейменов же стремился к жизни спокойной, рисковать не хотел и «фантазии» своего зама не одобрял, жаловался на трудный характер Королева.

Основной тематикой РНИИ были боевые пороховые ракеты, реактивные снаряды, эрэсы. Мысли же Королева простирались значительно дальше. Он занимался крылатыми ракетами с жидкостными двигателями. Более того, — ракетным самолетом для полета человека. Королев опережал время и намного опережал (лет на десять, не меньше).

Сергея Павловича бесила медлительность Клейменова, раздражала склонность к барству и любви пожить.

Обстановка в институте складывалась тяжелая. Назревал серьезный конфликт.

Выход был найден в том, что пост зама начальника РНИИ был упразднен. Вместо него — введена должность главного инженера, и кресло это занял уже не Королев, а прибывший из Ленинграда, из расформированной ГДЛ, военный инженер, специалист в области твердотопливных ракет Георгий Эрихович Лангемак .

Королев по служебной лестнице в одночасье слетел вниз. Впрочем, сильно об этом он не сожалел. Скорее, даже вздохнул с облегчением, поскольку теперь мог больше времени уделять исследованиям, крылатым ракетам, за которыми, как он справедливо считал — огромное будущее.

Главной же целью по-прежнему оставался ракетоплан. Камнем преткновения на пути к вожделенному ракетному самолету оставался жидкостный ракетный двигатель (ЖРД ), над разработкой которого в соседнем отделе бился двигателист Валентин Петрович Глушко .

Арест

Весть об аресте маршала Тухачевского 26 мая 1937 года прозвучала для Королева, для всех работников института, как гром. Прославленный маршал — шпион, участник военно-фашистского заговора, враг народа? Такое не вмещалось в сознании. Вместе с Тухачевским были арестованы, а затем и расстреляны еще семь видных советских военноначальников.

Клейменов являлся протеже Тухачевского. Это маршал рекомендовал Ивана Терентьевича на должность начальника реактивного института. А посему Клейменов был обречен, впрочем, как и многие другие.

В самом деле, скоро репрессии докатились и до РНИИ. За Клейменовым пришли в ночь со 2 на 3 ноября. На следующий день арестовали Лангемака. Обоих ждал расстрел. Арестовали также Глушко.

Работа в институте продолжалась, но гнетущее настроение охватило всех. Сергей Павлович вел испытания двигателя для будущего ракетоплана, «объекта № 318 ».

Королев работал, видя, что вокруг него тоже сгущаются тучи. Он был вдруг понижен в должности (из руководителя группы переведен в старшие инженеры), обвинен в политических грехах (не ходит на собрания и демонстрации, сторонится общественных дел). Хотел вступить в партию, однако, в приеме, даже в ряды сочувствующих, отказали. Он уже не сомневался, что и его арест не за горами.

26 июня 1938 года, в воскресенье, состоялись первые выборы в Верховный Совет РСФСР, а ночью прозвучал зловещий звонок в квартиру Королевых на Конюшковской.

Трое чекистов долго, заученно вели бессмысленный обыск, листали и трясли книги, рылись в ящиках письменного стола. Конечно, ничего не нашли. Только к утру закончили составление протокола. «Соберите вещи », — сказал один из чекистов Ксении Максимилиановне , жене Сергея Павловича, и увезли его на Лубянку.

Основанием для ареста послужили показания Клейменова , Лангемака и Глушко , в которых утверждалось, что Королев — участник контрреволюционной троцкистской организации, ставившей своей целью ослабить оборонную мощь страны. Каким образом выбивались подобные показания, ныне хорошо известно. Очень скоро узнал это на самом себе и Королев.

Вот как описывал его допрос известный журналист Ярослав Голованов :

«Когда Сергея Павловича ввели в комнату следователя для первого допроса, он увидел молодого, симпатичного парня.
— Вы знаете, за что вас арестовали? — спросил тот.
— Нет, не знаю, — просто ответил Королев.
— Ах, ты не знаешь…твою мать!! — неожиданно взревел симпатичный. — Сволочь! Мразь! — и с этими словами смачно, поднакопив в крике горячую слюну, плюнул в лицо Королева.

Инстинктивно, не думая уже, где он находится, Королев бросился на следователя. Но рывок этот, оказывается, был предусмотрен. Размашисто — так вратари выбивают мяч в поле — следователь ударил его сапогом в пах, мгновенно сбив с ног. Потеряв сознание, Королев еще извивался какое-то время на полу, корябая ногтями паркет, потом утих».

Когда он пришел в себя, рядом был врач, щупал пульс. «Ничего страшного », — бросил он и ушел.

Сутки стоял Королев на конвейере. Следователи менялись, а он стоял у стены на одеревеневших ногах. Пить и есть не давали. Симпатичный опять время от времени свирепел, колол допрашиваемого иголкой в живот, орал: «Все скажешь, выблядок фашистский!! » Вконец взбешенный, он ловко, по-боксерски снова свалил Королева, а затем ударил лежащего ногой в лицо. Очнулся Королев уже в камере…

Суд

Его обвинили по знаменитой 58 статье, точнее, по 7 и 11 пунктам ее: подрыв государственной промышленности, в контрреволюционных целях, участие в антисоветских организациях.

Обвинение было столь нелепым и надуманным, что могло придти в голову лишь в бреду. В нем утверждалось, например, что во вредительских целях Королев разрабатывал ракеты без должных расчетов и чертежей, не согласуясь с теорией, что все неудачные запуски (во время одного из них Сергей Павлович чудом остался жив) он специально подстраивал из вредительских соображений и так же намеренно сжег свой опытный ракетный самолет (а самолет стоял целым и невредимым).

Все это можно было легко проверить и опровергнуть, но беда состояла в том, что никто проверять и не собирался. Обвинение было сфабриковано от начала до конца.

В архиве теперешнего ФСБ хранятся два протокола допросов заключенного Сергея Павловича Королева . Первый датирован 28 июня 1938 года, то есть был составлен на другой день после ареста. Второй написан месяц спустя, 4 августа. А что происходило в промежутке между этими датами? Никто уже не расскажет нам об этом. Ясно одно, заплечных дел мастера постарались вовсю.

Примерно через месяц после ареста, как следует из второго протокола, Королев признал, что состоял в антисоветской вредительской организации, в которую его вовлек Лангемак, и что Клейменов и Глушко также были ее участниками. Много лет спустя он скажет жене: «Я подписал протокол потому, что мне угрожали: «Не подпишешь, погубим твою жену и дочь ».

Как и другие ни в чем не повинные узники Бутырки, Сергей Павлович с великой надеждой ждал суда. Казалось, что там, наконец, выяснится абсурдность обвинения. Суд состоялся 27 сентября 1938 года. Судила Королева Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством армвоенюриста Ульриха — страшного человека. Для него, отправившего на казнь таких деятелей, как Каменев , Зиновьев , Бухарин , Ягода и многих других, дело мало кому известного инженера Королева было заурядным.

На стандартный вопрос Ульриха: «Признаете ли себя виновным? » Сергей Павлович ответил: «Нет, не признаю и от своих показаний отказываюсь ». Он ждал, что суд теперь начнет разбираться. Но нет, ничего такого не произошло.

Судебное разбирательство заняло всего 15 минут. Подсудимого по существу его работы в РНИИ никто не спрашивал. Бесстрастным голосом председательствующий прочитал приговор, из которого следовало, что Королев Сергей Павлович «за участие в антисоветской террористической и диверсионно-вредительской организации, срыв отработки и сдачи новых образцов вооружения» осужден на 10 лет исправительно-трудовых лагерей с поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества.

Мальдяк

Чудовищный приговор подавил Королева. Его доставили обратно в Бутырку, в бывшую тюремную церковь, ставшую помещением для заключенных, ждущих этапа. Их отправляли из Москвы (явно перегруженной) в пересыльные тюрьмы других районов страны.

Сергей Павлович попал в Новочеркасск. Здесь, за толстенными стенами самой большой тюрьмы юга России ему пришлось пробыть долго, восемь месяцев, до лета 1939 года. А потом набили в арестантский вагон полсотни зэков; врагов народа вместе с уголовниками, и повезли через всю страну на восток, в неизвестность.

Местом назначения была так называемая Вторая Речка. Здесь находился гигантский пересылочный лагерь. Отсюда морские суда увозили на золотые прииски Колымы партию за партией.

Королев находился в пересылке всего дней десять. Огромную партию заключенных ждал трюм теплохода «Дальстрой», трюм липкий и зловонный от блевотины. Захлопнулись крышки люков. Поплыли.

Спустя неделю, очумев от духоты, качки (в Охотском море изрядно штормило) и дребезжания железа сотни невольников прибыли в Магадан, а потом в крытых грузовиках по ухабистому Колымскому тракту впроголодь и без капли горячего ехали еще 600 километров на север. Конечным пунктом был лагерь Мальдяк, прииск, на котором работали, добывали золото свыше полутысячи заключенных.

Вкалывал Королев и под землей — в шурфах, долбил вечную мерзлоту отбойным молотком, и на поверхности — возил тяжеленные тачки, съедаемый тучами комаров и мошки.

Голод мучил постоянно. За год от истощения и болезней — цинги, пеллагры умирало до 400 заключенных. На смену им привозили других.

В середине октября 1939 года Сергей Павлович обратился с письмом к Верховному прокурору СССР. Он перечислял основные работы, которые выполнял до ареста.

«Я осужден, — писал он, — на основании подлой клеветы со стороны ранее арестованных Клейменова, Лангемака и Глушко, которые, как говорили мне на следствии и как упомянуто в обвинительном заключении, дали на меня показания…
Вот уже 15 месяцев я оторван от моей любимой работы, которая заполняла всю мою жизнь и была ее содержанием и целью. Я мечтал создать для СССР впервые в технике сверхскоростные высотные ракетные самолеты, являющиеся сейчас мощнейшим оружием и средством обороны.
Прошу пересмотреть мое дело и снять с меня тяжелые обвинения, в которых я совершенно не виноват. Прошу Вас дать мне возможность снова продолжать мои работы над ракетными самолетами для укрепления обороноспособности СССР».

«Шарашка»

Когда Сергей Павлович писал письмо Верховному прокурору, он не знал, что произошло нечто невероятное. Оказалось, что еще 13 июня 1939 года (то есть в то время, как в арестантском вагоне его везли на восток) Пленум Верховного суда отменил приговор.

Говорят, он заплакал, когда ему приказали собираться в Москву. С Мальдяка до Владивостока Сергей Павлович добрался полуживым. Он опух и потерял половину зубов, передвигался с большим трудом. Ехал, конечно, в сопровождении конвоира, ехал с надеждой, что в Москве получит, наконец, долгожданную свободу. Для чего же тогда вызвали?

Однако не тут-то было. Прямо с вокзала на черном воронке его отвезли в знакомую Бутырку. Пленум Верховного суда передал дело Королева на доследование. И вот — новый приговор: 8 лет исправительно-трудовых лагерей!

Для Королева это был удар куда страшнее приговора 1938 года. Рухнули надежды. Неужели опять Колыма? Он знал, что новой каторги не выдержит.

Сидя в тюрьме, Сергей Павлович пишет письмо Сталину. Под рукой лишь маленький листок из школьной тетради в клеточку. Мелким-мелким почерком, экономя каждый квадратный сантиметр, он опять старается как можно убедительнее рассказать о важности своих работ по ракетной технике.

«Третий год скитаюсь я по тюрьмам от Москвы до бухты Нагаева и обратно, но все еще не вижу конца. Я все еще оторван от моих работ, а мое личное положение так отвратительно и ужасно, что я вынужден просить у Вас заступничества и помощи. Прошу назначить новое объективное следствие по моему делу. Я могу доказать мою невиновность и хочу продолжать работу над ракетными самолетами для обороны СССР».

Никто не ответил ему на это письмо. Спасло его другое. Во главе НКВД стал , которому пришла в голову блестящая мысль создать «шарашки », тюремные КБ . В них должны были работать специалисты-зэки. Королев оказался в «шарашке », которой руководил Андрей Николаевич Туполев , тоже заключенный. Находилось подневольное КБ в Москве, на углу улицы Радио и Салтыковской набережной. Конструкторы работали за решеткой, но спали в чистых постелях, ели в нормальной столовой. Для тех, кто хлебнул лиха в лагерях, это казалось чудом.

Началась война, КБ перевели в Омск. Королев не находил себя в авиации. Ракеты не отпускали его. О них он думал постоянно.

Уже в Сибири он узнал, что в Казани его бывший сослуживец по реактивному институту Глушко, будучи заключенным, по-прежнему работает над ракетными двигателями. И Королев решил пробиваться в Казань. Этого ему удалось добиться. Сергей Павлович стал разрабатывать ракетные ускорители для бомбардировщиков и сам же испытывал «адские машины» в воздухе, постоянно рискуя жизнью.

Еще во время войны, в июле 1944 года, Королев и Глушко были «досрочно освобождены со снятием судимости», как говорилось в Указе.

Война закончилась. Сергей Павлович возвратился в Москву. Кошмар остался позади. Хотелось работать, засучив рукава. Начинался новый, великий этап в его жизни.