Смерть замечательных людей: Владимир Маяковский. Смерть Маяковского: трагический финал поэта

МАЯКОВСКИЙ. ТАЙНА СМЕРТИ: ТОЧКА НАД i ПОСТАВЛЕНА
Впервые проведена профес-сиональная экспертиза рубашки, в которой был найден поэт в своем кабинете на Лубянке, его пистолета и роковой пули В одиннадцатом часу утра 14 апреля 1930 года в Москве в Лубянском проезде прозвучал выстрел в комнате Владимира Маяковского… Ленинградская «Красная газета» сообщила: «Самоубийство Маяковского. Сегодня в 10 часов 17 минут в своей рабочей комнате выстрелом из нагана в область сердца покончил с собой Владимир Маяковский. Прибывшая «Скорая помощь» нашла его уже мертвым. В последние дни
В.В. Маяковский ничем не обнаруживал душевного разлада, и ничто не предвещало катастрофы. В ночь на вчера, вопреки обыкновению, он не ночевал дома. Вернулся домой в 7 час. утра. В течение дня он не выходил из комнаты. Ночь он провел дома. Сегодня утром он куда-то вышел и спустя короткое время возвратился в такси в сопровождении артистки МХАТа X. Скоро из комнаты Маяковского раздался выстрел, вслед за которым выбежала артистка X. Немедленно была вызвана карета «Скорой помощи», но еще до ее прибытия Маяковский скончался. Вбежавшие в комнату нашли Маяковского лежащим на полу с простреленной грудью. Покойный оставил две записки: одну - сестре, в которой передает ей деньги, и другую - друзьям, где пишет, что «он весьма хорошо знает, что самоубийство не является выходом, но иного способа у него нет...».
По факту смерти В. Маяковского было заведено уголовное дело, которое вел следователь Сырцов.
Днем 14 апреля тело Маяковского было перевезено в квартиру в Гендриковом переулке, где он постоянно жил. В небольшой комнате квартиры в 20 часов научные сотрудники Института мозга извлекли мозг поэта.
Известно, что последним человеком, который видел поэта живым, была 22-летняя актриса Московского Художественного театра Вероника Полонская, торопившаяся в то утро на репетицию. В. Полонская вспоминала: «Я вышла. Прошла несколько шагов до парадной двери. Раздался выстрел. У меня подкосились ноги, я закричала и металась по коридору, не могла заставить себя войти.

Безымянный убийца?
Журналисту-исследователю В.И. Скорятину удалось собрать и проанализировать богатый фактический материал. Многие факты из жизни поэта и близких к нему людей до этого исследования, опубликованного в журнале «Журналист» (1989-1994), а позже – и в книжке «Тайна гибели Владимира Маяковского» (М., «Звонница-МГ», 1998), оставались неизвестными.
Ему удалось установить, что в 1930 году в коммунальной квартире в Лубянском проезде, в которой находился рабочий кабинет поэта, была еще одна небольшая комната, впоследствии заложенная стеной. «Теперь представим, - размышляет журналист, - Полонская быстро спускается по лестнице. Дверь в комнату поэта раскрывается. На пороге - некто. Увидев в его руках оружие, Маяковский возмущенно кричит... Выстрел. Поэт падает. Убийца подходит к столу. Оставляет на нем письмо. Кладет на пол оружие. И прячется затем в ванной или туалете. И после того, как на шум прибежали соседи, черным ходом попадает на лестницу». Что ж, смелая версия, которая, безусловно, требует весомых доказательств.
В подтверждение версии убийства поэта журналист приводит фотоснимок, на котором тело Маяковского лежит на полу, «рот открыт в крике». В. Скорятин вопрошает: «Самоубийца кричит перед выстрелом?!».
Кстати, и это может быть. А также следует знать, что после смерти тело человека расслабляется, мышцы становятся мягкими, приходят как бы в состояние покоя. У покойника приоткрывается рот, отвисает нижняя челюсть, что, собственно, и отражено на фотографии.
Вероника Витольдовна вернулась сразу же после выстрела. А когда же успел совершить свое злодеяние «некто» да еще спрятаться так, что его никто не видел?
Трое «юных» соседей Маяковского, как пишет В. Скорятин, в это время находились в «маленькой комнатушке при кухне». Естественно, услышав выстрел и выскочив в коридор, они должны были непременно столкнуться с человеком, выходившим из комнаты поэта. Однако ни актриса, ни «юные соседи» никого не видели.
Полонская утверждала, что Маяковский лежал на спине. Но ряд исследователей считает, что тело поэта лежало лицом вниз. Однако на фотографиях, сделанных на месте происшествия, поэт лежит лицом вверх, на рубашке слева - темное пятно. Так обычно выглядит на черно-белых фотографиях кровь.
Были еще сенсационные заявления, что в Маяковского стреляли дважды… В передаче «До и после полуночи» известный тележурналист Владимир Молчанов высказал предположение о следах двух выстрелов на показанной им фотографии мертвого Маяковского.
И о судебно-медицинском исследовании тела поэта ходило много пересудов. В первые же сутки вскрытие тела поэта произвел известный профессор-патологоанатом В. Талалаев в морге медицинского факультета МГУ. По воспоминаниям В. Сутырина, в ночь на 17 апреля состоялось перевскрытие тела в связи с тем, что поползли слухи о якобы имевшемся у Маяковского венерическом заболевании. Вскрытие, проведенное профессором Талалаевым, не обнаружило никаких следов венерических заболеваний.
Слухи и домыслы о смерти Маяковского раздували нездоровый ажиотаж, но в то же время указали на просчеты следователей 30-х.
Журналист Скорятин, очевидно, и не предполагал, какую ценную услугу оказал специалистам, упомянув о рубашке, которая была на Маяковском в момент выстрела. Следовательно, рубашка сохранилась! Но это же ценнейшее вещественное доказательство!
После смерти поэта эта реликвия хранилась у Л.Ю. Брик. В середине 50-х годов Лиля Юрьевна передала рубашку на хранение в музей, о чем имеется соответствующая запись в «Книге поступлений» музея.
В спецхране музея заведующая сектором материальных ценностей Л. Е. Колесникова достала продолговатую коробку, бережно развернула несколько слоев пропитанной специальным составом бумаги. Оказывается, ни в 30-м году, ни в последующие годы экспертиза рубашки не проводилась! Сразу же была достигнута договоренность с музеем, что рубашка будет передана специалистам для исследования.

Экспертиза
К исследованию сразу же приступили научные сотрудники Федерального центра судебных экспертиз Минюста РФ Э. Сафронский,
И. Кудешева, специалист в области следов выстрела, и автор этих строк - судебно-медицинский эксперт. Прежде всего необходимо было установить, что именно в этой рубашке, купленной поэтом в Париже, был Маяковский в момент выстрела.
На фотографиях тела Маяковского, сделанных на месте происшествия, хорошо различимы рисунок ткани, фактура рубашки, форма и локализация пятна крови, самого огнестрельного повреждения. Эти фотографии были увеличены. Эксперты сфотографировали представленную рубашку в том же ракурсе и с тем же увеличением и провели фотосовмещение. Все детали совпали.
Из «Исследования»: «На левой стороне переда рубашки имеется одно сквозное повреждение округлой формы размерами 6 х 8 мм» . Таким образом, сразу же лопнула версия о следах двух выстрелов на рубашке. Результаты микроскопического исследования, форма и размеры повреждения, состояние краев этого повреждения, наличие дефекта (отсутствие) ткани позволили сделать вывод об огнестрельном характере отверстия, возникшего от выстрела единичным снарядом.
Известно, что, для того, чтобы определить, стрелял в себя сам человек или стреляли в него, необходимо установить дистанцию выстрела. В судебной медицине и криминалистике принято различать три основные дистанции: выстрел в упор, выстрел с близкого расстояния и выстрел с дальнего расстояния. Если будет установлено, что 14 апреля 1930 года в комнате В.В. Маяковского прозвучал выстрел с дальней дистанции, значит, кто-то стрелял в поэта...
Специалистам предстояла напряженная и кропотливая работа - найти признаки, характеризующие дистанцию выстрела, прозвучавшего более 60 лет назад.
Из «Заключения»: «1. Повреждение на рубашке В.В. Маяковского является входным огнестрельным, образованным при выстреле с дистанции «боковой упор» в направлении спереди назад и несколько справа налево почти в горизонтальной плоскости.
2. Судя по особенностям повреждения, было применено короткоствольное оружие (например, пистолет) и был использован маломощный патрон.
3. Небольшие размеры пропитанного кровью участка, расположенного вокруг входного огнестрельного повреждения, свидетельствуют об образовании его вследствие одномоментного выброса крови из раны, а отсутствие вертикальных потеков крови указывает на то, что сразу после получения ранения В.В. Маяковский находился в горизонтальном положении, лежа на спине».
Вот и закончен спор о положении тела Маяковского после выстрела.
«4. Форма и малые размеры помарок крови, расположенных ниже повреждения, и особенность их расположения по дуге свидетельствуют о том, что они возникли в результате падения мелких капель крови с небольшой высоты на рубашку в процессе перемещения вниз правой руки, обрызганной кровью, или же с оружия, находившегося в той же руке».
Обнаружение следов выстрела в боковой упор, отсутствие следов борьбы и самообороны характерны для выстрела, произведенного собственной рукой.
Ни давность выстрела, ни обработка рубашки специальным составом не должны служить препятствием при проведении комплексных медико-баллистических экспертиз. Таким образом, проведенное исследование имеет не только исторический, но и научный интерес.

Автограф смерти
«Он был без пиджака. Пиджак висел на стуле и лежало письмо, его последнее письмо, которое он написал», - вспоминал художник Н.Ф. Денисовский. Из этой комнаты – «лодочки», как любил называть ее поэт, дотянулись до наших дней слухи, что это письмо написано не Маяковским. Более того, приводилось и имя «автора» письма.
Но подделать почерк так, чтобы эту подделку не выявили специалисты-криминалисты, невозможно. Лишь сейчас за рубежом ведутся работы о возможности компьютерной (!) подделки почерка.
Сколько копий скрестилось вокруг предсмертного письма, выполненного карандашом, почти без знаков препинания: «Всем. В том что умираю не вините никого и пожалуйста не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил…».
Эту предсмертную просьбу поэта и в голову никому не пришло принять во внимание.
Письмо было передано в декабре 1991 года для проведения исследования в лабораторию судебно-почерковедческих экспертиз Всероссийского НИИ судебных экспертиз Минюста РФ (ныне - Федеральный центр судебных экспертиз МЮ РФ). Перед специалистами был поставлен вопрос: установить, исполнено ли указанное письмо Маяковским В.В. или иным лицом.
К исследованию приступили заведующий НИИ судебно-почерковедческих экспертиз кандидат юридических наук Ю.Н. Погибко и старший научный сотрудник этой же лаборатории кандидат юридических наук Р.Х. Панова. Сделанные экспертами «Выводы» полностью соответствуют исследовательской части: «Рукописный текст предсмертного письма от имени Маяковского В.В., начинающийся словами «Всем. В том что умираю не вините никого…», и оканчивающийся словами «…Остальное получите с Гр.В.М.», датированный 12.04.30 г., - выполнен самим Маяковским Владимиром Владимировичем.
Этот текст выполнен Маяковским В.В. под влиянием каких-то факторов, «сбивающих» его привычный процесс письма, в числе которых наиболее вероятным является необычное психофизиологическое состояние, связанное с волнением» . Но написано письмо не в день самоубийства, а раньше: «Непосредственно перед самоубийством признаки необычности были бы выражены более ярко». Письмо, по мнению экспертов, действительно было написано 12 апреля, как и датировал его поэт.
Исследователи творчества В.В. Маяковского, журналисты пытались отыскать уголовное дело по «факту смерти Маяковского». Однако его нигде не было... Чтобы поставить точку в исследованиях, проверить полученные нами результаты, было необходимо «Дело». Но «Дела» не было…

Папка Ежова
Материалы о смерти Маяковского хранились в Президентском архиве, но совсем в иной папке, и были наконец переданы в спецхран Государственного музея В.В. Маяковского. Директор музея С.Е. Стрижнева любезно согласилась ознакомить меня с документами.
Я сижу в небольшом уютном кабинете Светланы Евгеньевны. Передо мной - картонная серая папка, в глаза сразу же бросается надпись крупным черным шрифтом: «ЕЖОВ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ». Ниже - «Начато 12 апреля 1930 г. Окончено 24 января 1958 г». В папке - вторая папка: «Уголовное дело №. 02 - 29. 1930 г. О самоубийстве Владимира Владимировича Маяковского. Начато 14 апреля 1930 г.». Следовательно, дело «О самоубийстве Владимира Владимировича Маяковского» находилось на контроле всемогущего и зловещего секретаря ЦК ВКП(б) , курировавшего административные органы, в том числе и органы госбезопасности. В папке - всего несколько листков уже чуть пожелтевшей бумаги. Приведем с соблюдением орфографии выдержки из протокола осмотра места происшествия:
«ПРОТОКОЛ.
Труп Маяковского лежит на полу.
По средине комнаты на полу на спине лежит труп Маяковского. Лежит головой к входной двери… Голова несколько повернута вправо, глаза открыты, зрачки расширены, рот полуоткрыт. Трупного окоченения нет. На груди на 3 см выше левого соска имеется рана округлой формы, диаметром около двух третей сантиметра. Окружность раны в незначительной степени испачкана кровью. Выходного отверстия нет. С правой стороны на спине в области последних ребер под кожей прощупывается твердое инородное тело не значительное по размеру. Труп одет в рубашку... на левой стороне груди соответственно описанной ране на рубашке имеется отверстие неправильной формы, диаметром около одного сантиметра, вокруг этого отверстия рубашка испачкана кровью на протяжении сантиметром десяти. Окружность отверстия рубашки со следами опала. Промежду ног трупа лежит револьвер системы «Маузер» калибр 7,65 № 312045 (этот револьвер взят в ГПУ т. Гендиным). Ни одного патрона в револьвере не оказалось. С левой стороны трупа на расстоянии от туловища лежит пустая стреляная гильза от револьвера Маузер указанного калибра.
Дежурный следователь
/подпись/. Врач-эксперт
/подпись/. Понятые /подписи/».
Протокол составлен на крайне низком методическом уровне. Но что имеем, то имеем…
Обратите внимание: «С правой стороны на спине в области последних ребер прощупывается твердое инородное тело не значительное по размеру».
Присутствие «инородного предмета» под кожей в области нижних правых ребер, очевидно, и навело на мысль о том, что выстрел был произведен слева направо, т.е. левой рукой. Эксперты же знают о возможности изменения направления полета пули в теле при встрече с преградой.
Профессора А.П. Громов и В.Г. Науменко указывали: «На диаметр канала влияет также разная плотность, а также внутренний рикошет (изменение направления движения пули). Рикошет может возникать не только от встречи с костью, но и с мягкими тканями». Американские специалисты называют подобные пули «блуждающими». И в данном случае пуля из маломощного патрона, встретившись с преградой (позвонок, ребро и пр.), скользнула вниз и, потеряв убойную силу, застряла в подкожножировой клетчатке, где и прощупывалась в виде «твердого инородного тела».
Исследуя рубашку, не зная протокола, эксперты оказались правы: выстрел произведен в упор , тело Маяковского лежало на спине. Не подвела память и В.В. Полонскую: «Он смотрел прямо на меня и все силился приподнять голову...».
Следующий лист:
«Рапорт. ...сего числа в 11 часов приехал на место происшествия по Лубянскому проезду, д. 3, кв. № 12, где застрелился писатель Маяковский Владимир Владимирович... впоследствии приехали сотрудники МУРа... нач. секретного отдела Агранов... Олиевский изъял предсмертную записку. Судебно-медицинским экспертом установлено, что гр-н Маяковский покончил жизнь самоубийством, застрелившись с револьвера системы Маузер в сердце, после чего наступила моментальная смерть».
В.В. Полонская на допросе подтвердила известные нам факты.
На второй день после гибели В.В. Маяковского были вызваны на допрос граждане Кривцов Н.Я., Скобелева и другие соседи. Никто из них категорически не мог утверждать, что в момент выстрела Полонская находилась в комнате Маяковского.
В окружении Маяковского было много знакомых чекистов. Но следует помнить, что в те годы само слово «чекист» было окружено романтическим ореолом. В частности, поэт дружил с Я.С. Аграновым, начальником секретного отдела ОГПУ. Более того, Агранов подарил Маяковскому, большому любителю оружия, пистолет. Агранов, впоследствии расстрелянный, - фигура зловещая. Именно к Агранову поступала оперативная информация, собираемая агентурой после смерти поэта. На страницах некогда секретных документов можно встретить самые неожиданные вещи.
«С. секретно.
Сводка.
С 9 час. на ул. Воровского,
д. 52, где находится труп Маяковского, стала собираться публика и к 10.20 собралось около
3000 человек. В 11 часов публику стали пропускать к гробу Маяковского. Стоящие в очереди... о причине самоубийства Маяковского и политического характера разговоров не слышно.
Пом. нач. 3 отд. Оперода
/Подпись/».
«Нач. СО ОГПУ т. Агранову.
Агентурно-осведомительная сводка
5 отд. СО ОГПУ № 45 от 18 апреля 1930 г.
Известие о самоубийстве Маяковского произвело очень сильное впечатление на общественность... Разговоры исключительно о романтической причине смерти. Из разговоров можно подчеркнуть следующее…
Разговоры, сплетни.
Сообщения в газетах о самоубийстве, романтическая подкладка, интригующее посмертное письмо вызвали в большей части у обывательщины нездоровое любопытство.
...Газетную шумиху о Маяковском называли ловкой коллизией для дураков. Нужно было перед лицом заграницы, перед общественным мнением заграницы представить смерть Маяковского как смерть поэта-революционера, погибшего из-за личной драмы.
Крайне неудачным находят сообщение Сырцова (следователя) о длительной болезни Маяковского. Говорят о сифилисе и т.п.
Нач. 5 отд. СО ОГПУ /Подпись/».
Даже спустя много лет органы госбезопасности пытались «прощупать» настроение интеллигенции, ее отношение к смерти Маяковского. Мне довелось познакомиться с «Протоколом беседы»
М.М. Зощенко с сотрудником Ленинградского управления НКГБ, состоявшейся 20 июля 1944 года:
«22. Считаете ли вы ясной теперь причину смерти Маяковского?
«Она и дальше остается загадочной. Любопытно, что револьвер, из которого застрелился Маяковский, был подарен известным чекистом Аграновым».
23. Позволяет ли это предполагать, что провокационно было подготовлено самоубийство Маяковского?
«Возможно. Во всяком случае, дело не в женщинах. Вероника Полонская, о которой было столько разных догадок, говорила мне, что с Маяковским интимно близка не была».
Поражает достоинство и мужество, с которыми держался на так называемой беседе, а по сути – допросе опальный Зощенко.

Заключение криминалистов
На имя директора Российского федерального центра судебных экспертиз директором Государственного музея Маяковского С.Е. Стрижневой было направлено письмо с просьбой провести исследование пистолета «браунинг», пули и гильзы, полученных музеем из Президентского архива, из материалов следственного дела Маяковского...
Вернемся к Протоколу: «...лежит револьвер системы «Маузер» калибр 7,65» . Из какого же оружия стрелял в себя Маяковский? Согласно удостоверению № 4178/22076 у Маяковского было два пистолета: системы «браунинг» и системы «байярд» - короткоствольное оружие. Может быть, выстрел был произведен из браунинга? Но я не верю, чтобы следователь-профессионал мог спутать браунинг с маузером.
На столе перед экспертами - стреляная гильза, пуля и кобура с оружием. Привычным движением Эмиль Григорьевич извлекает из кобуры… браунинг № 268979!
«В результате проведенного исследования был выявлен комплекс признаков, свидетельствующих о том, что из оружия, представленного на экспертизу… выстрел (выстрелы) не производился (не производились)», - установила С. Николаева. Значит, к материалам дела приложено в качестве вещественного доказательства не то оружие? Исследование пули, извлеченной из тела Маяковского, и гильзы, также приложенных к делу, проводил эксперт Э.Г. Сафронский. Изучив пулю, эксперт бесстрастно запишет: «Установленные данные свидетельствуют о том, что представленная пуля является частью 7,65 мм патрона браунинга образца 1900 г.»
Так в чем же дело? Но далее эксперт установил, что исследуемая пуля была выстрелена из пистолета «Маузер» модели 1914 г. «Тем не менее, - продолжает исследование эксперт, - для проверки версии о возможности выстрела исследуемой пули из представленного на экспертизу пистолета «Браунинг» № 268979 провели экспериментальную стрельбу из указанного пистолета пятью 7,65 мм патронами браунинга... Результаты проведенного исследования позволяют сделать категорический вывод о том, что представленная на экспертизу пуля 7,65 мм патрона браунинга образца 1900 года была выстрелена… из пистолета «Маузер» модели 1914 г. калибра 7,65 мм». Представленная на исследование гильза 7,65 мм патрона браунинга образца 1900 г. была стреляна, установил эксперт Сафронский, не в пистолете «Браунинг» № 268979, а в пистолете «Маузер» модели 1914 года калибра 7,65 мм.
Следовательно, выстрел был произведен из маузера! Блестяще проведенное исследование! Именно маузер был отмечен в протоколе осмотра.
Кто же подменил оружие? Вспомним протокол «беседы» сотрудника НКГБ с М.М. Зощенко: «Любопытно, что револьвер, из которого застрелился Маяковский, был ему подарен известным чекистом Аграновым». Уж не сам ли Агранов подменил оружие, приложив к делу браунинг Маяковского?

Вместо эпилога
Решение уйти из жизни в подавляющем большинстве случаев - дело интимное: закрыться в комнате и никого больше не видеть.
Мы никогда не узнаем, что на самом деле происходило с Владимиром Владимировичем. Это был очень крупный поэт с абсолютно незащищенной эмоциональной жизнью. Самоубийство всегда связано с глубокими слоями психики. Духовный мир человека - загадочный и безмолвный космос...

Александр МАСЛОВ, профессор судебной медицины, судмедэксперт

16.09.2002

Румянцева Наталия Леонидовна родилась в 1948 году в городе Эрфурт, Германия. Окончила Московский областной педагогический институт им. Н. К. Крупской по специальности "русский язык и литература". Подполковник милиции в отставке. Публиковалась в журнале "Историк и художник". Живет в Москве. В "Новом мире" публикуется впервые.

В день смерти Владимира Маяковского кто-то из журналистов успел позвонить в Ленинград, и «Красная газета» от 14 апреля 1930 года вышла с сообщением, что Маяковского застрелила актриса МХАТа. «Сегодня утром он <…> возвратился в такси, в сопровождении артистки МХАТа N. Скоро из комнаты Маяковского раздался револьверный выстрел, вслед за которым выбежала артистка N. Немедленно была вызвана карета └скорой помощи”, но еще до прибытия ее В. Маяковский скончался. Вбежавшие в комнату нашли Маяковского лежащим на полу с простреленной грудью» . Но через несколько часов заговорили о самоубийстве. Главный редактор газеты «Известия» В. М. Грон-ский вспоминал, что в этот день присутствовал на вечернем заседании то ли Совнаркома, то ли Политбюро ЦК: «И об этом сказал мне Ягода. Мы с ним сидели так в сторонке у окна рядышком. Он меня спросил, знаю ли я о самоубийстве Маяковского. Я говорю, что вот мне Могильный (помощник Вячеслава Молотова, на тот момент члена секретариата ЦК. - Н. Р. ) сказал. Ну он мне рассказал кое-какие подробности<…>» Гронский после заседания часов около 11 вечера приехал в редакцию, выбросил, по его словам, в корзину приготовленные материалы о самоубийстве и написал небольшую статью, которая начиналась словами: «Умер (не покончил с собой! - Н. Р. ) Владимир Владимирович Маяковский», позвонил Сталину, зачитал текст. Сталин текст одобрил, и по его указанию дали сообщение РОСТА, «Правда» и все другие средства массовой информации.

Строки из письма В. Вешнева от 16 - 18 апреля 1930 года приводит Бенедикт Сарнов: «В первый день, как водится, ходили самые нелепые слухи, вроде того, например, что его застрелила артистка МХТа Вероника Полонская. Газеты рассеяли все нелепые слухи» .

Для обоснования официальной версии в первой половине 30-х годов был приглашен сотрудник Института мозга Г. И. Поляков, который составил заочное заключение на основании свидетельств Лили и Осипа Бриков и близких им людей: Льва Кассиля, Александра Бромберга, Николая Асеева . Отметим, что в этом списке нет матери, сестер, нет друзей, не связанных с Бриками. Поляков отметил ряд психических особенностей личности Маяковского и попытался реконструировать его физическое и психическое состояние накануне самоубий-ства. Поляков считал одним из серьезных факторов перенесенный Маяковским незадолго до смерти грипп, указывал, что поэт охрип, переутомился; перед смертью появилась апатия, жаловался на одиночество, был нервен и раздражителен. Поляков указывал, что на фоне подобного состояния «роковой исход» мог быть спровоцирован свойственной поэту «неуравновешенностью характера» и «склонностью его к импульсивным, под влиянием минуты, реакциям» .

Выводы заочного исследования Г. И. Полякова вызывают сомнения: по По-ля--кову, получается, что каждый перенесший грипп может совершить суицид. Правда, мысль о гриппе как причине суицида впервые пришла в голову не сотруднику Института мозга, а кому-то другому, она была озвучена вскоре после гибели Маяковского: в дневнике Михаила Презента записано: «20.4.30. При исследовании мозга М[аяковского] были обнаружены гриппозные микробы, вызывавшие психическую усталость поэта» .

Выводы об отсутствии у Владимира Владимировича силы воли и хладнокровия опровергаются близко знавшими его людьми «небриковского» круга. Странно звучит вывод и об импульсивности в принятии решения уйти из жизни: Маяковский, по официальной версии, два дня ходил с написанным предсмертным письмом, занимался работой, назначал встречи, решал с Вероникой Витольдовной Полонской вопрос о создании семьи, бывал в гостях, играл в карты.

Родственники и друзья, не хуже Бриков знавшие характер Маяковского, отрицали у него склонность к суициду. Василий Каменский утверждал, что в бытность их дружбы Володя никогда не помышлял о самоубийстве. «О любви к матери и признании, что он никогда не покончит с собой прежде всего из-за нее, Маяковский говорил и Веронике Полонской в тот тяжелый для него год, когда ему, вроде бы шутя, задавали вопрос, не собирается ли он покинуть сей мир» . Сосед по квартире в Лубянском переулке студент Большин рассказывал следователю, что Маяковский «был с уравновешенным характером и угрюмым был очень редко» .

Из протокола допроса М. Яншина: «…в обществе Вл. Вл. нам было всегда очень приятно бывать. Мне и Норе (моей жене) было приятно бывать с человеком душевно сильным и здоровым, лишенным всяких └мердихлюндей” и меланхолей, что часто встречалось в среде других людей, нас окружавших» .
В донесении агента «Арбузова» Я. Агранову от 18 апреля 1930 года говорится, что «сестра поэта Людмила, которую не пустили в кабинет (шло следствие), твердила: └Я не могу этому поверить. Я должна сама увидеть его. Не может быть, чтобы Володя, такой сильный, такой умный мог это сделать”» . План разговора Маяковского с Полонской накануне смерти содержит пункт: «11). Я не кончу жизнь не доставлю такого удовольст<вия> худ<ожественному> театру» .

Кстати, Николай Асеев рассказывал: «В 1913 г. в Петербурге была проведена под видом вечеринки тайная консультация психиатров для определения его умственных способностей» . Тайный консилиум не обнаружил патологии: Маяковский был признан психически здоровым человеком.

Эти свидетельства ставят объективность экспертизы Г. И. Полякова под сомнение. Было бы интересно узнать мнение независимых специалистов по поводу заключения, сделанного заочно.

Версию самоубийства, утвержденную официальным следствием, старательно проводили Лиля Брик и ее окружение. Они - а не мать, не сестры, не друзья - искали предрасположенность к суициду в характере поэта. Лиля Брик утверждала, что Владимир Владимирович не раз делал попытки покончить с собой. Первая была в 1916 году: «…рано утром меня разбудил телефонный звонок. Глухой, тихий голос Маяковского: └Я стреляюсь. Прощай, Лилик”.
Я крикнула: └Подожди меня!” - что-то накинула поверх халата, скатилась с лест-ницы, умоляла, гнала, била извозчика кулаками в спину. Маяковский открыл мне дверь. В его комнате на столе лежал пистолет. Он сказал: └Стрелялся, осечка, второй раз не решился, ждал тебя”» . Однако Маяковский с 1915 г. проживал на Надеждинской улице в Петербурге, что в пяти минутах ходьбы от улицы Жуковского, где жили Брики. Эпизод с извозчиком - явная неточность, внушающая сомнение в правдивости всего рассказа. Про второй случай Лиля рассказывала художнице-лефовке Елизавете Лавинской: «…когда он писал └Про это”, он также стрелялся. Позвонил мне по телефону и заявил: └Я сейчас застрелюсь”. Я ему сказала, чтоб ждал моего прихода - сейчас еду. Выбежала на Лубянку. Сидит, плачет, рядом валяется револьвер, говорит, была осечка, второй раз стрелять не будет. Я на него кричала, как на мальчишку» . Однако известно, что у Маяковского и Л. Брик был уговор не видеться в течение двух месяцев. Они утверждали, что его выдержали и не встречались
в период создания поэмы «Про это». Обратим внимание на одинаковую фабулу каждого рассказа, где фигурируют телефонные звонки и осечки, на нестыковки, на отсутствие свидетелей, которые могли бы подтвердить случившееся.

Л. Брик делала попытки найти такого свидетеля. Так, она писала Эльзе Триоле 29 июня 1939 года (письмо № 29): «2. Володя очень часто говорил о самоубийстве. Чуть что, грозился: - застрелюсь…» Триоле ответила незамедлительно и осторожно (письмо № 30): «2). Володя, в те времена, с чужими о самоубийстве не говорил, я никогда не слыхала» .

Более того, в октябре 1929 года Лиля Юрьевна, если верить ее дневнику, сама фактически провоцировала Маяковского на суицид: вслух при свидетелях читала строчки из письма, якобы полученного от Эльзы Триоле, о том, что Татьяна Яковлева выходит замуж. Видимо, ожидался эксцесс, но его не по--следовало. Владимир Владимирович уехал в Ленинград читать лекции. Спустя неделю Л. Ю. Брик записала в дневнике: «17.10.1929. Беспокоюсь о Володе. Утром позвонила ему в Ленинград. <…> Спросила не пустит ли он себе пулю в лоб из за Татьяны (курсив мой. - Н. Р. ) - в Париже тревожатся» .

Лиля Юрьевна утверждала, что предсмертные письма Маяковский писал не раз, но не привела ни одного письменного доказательства. Нет подтверждений существования и указанного письма Эльзы Триоле.

Возникает вопрос: зачем нужно было Брик уверять общественность в самоубийстве поэта? Рискну предположить, что ее попросил об этом Яков Агранов, поскольку факты указывают, что именно эта версия устраивала руководство ОГПУ; далее рассмотрим, почему.

Почти у всех современников поэта возникало ощущение какой-то недоговоренности, тайны, окутавшей последний период его жизни и смерть. Событие обросло легендами. Шептались и намекали на убийство. При этом не очень верили в «любовную лодку, разбившуюся о быт»: как известно, она «разбивалась» у Маяковского за последние восемь - десять лет не единожды. Мариенгоф писал: «Какая же └любовная лодка” разбилась? Явно их было две. А возможно - три» . «Когда так много женщин, от несчастной любви не стреляются» (из записных книжек А. Ахматовой).

Агент «Арбузов» докладывал 18 апреля 1930 года: «Разговоры в литер.-худож. кругах значительны. Романическая подкладка совершенно откидывается. Говорят здесь более серьезная и глубокая причина. В Маяковском произошел уже давно перелом и он сам не верил в то, что писал и ненавидел то, что писал» . Агент «ШОРОХ» приходит к выводу, «что если поводом
к самоуб. послужили любовные неудачи, то причины лежат гораздо глубже: в области творческой: ослабление таланта, разлад между официальной ли-нией творчества и внутренними, богемными тенденциями, неудачи с последней пьесой, сознание неценности той популярности, которая была у Маяк., и т. п., основной упор на разлад между соц. заказом и внутренними побуждениями <…> Это мнение в разных оттенках и вариациях высказывали: Эм. ГЕРМАН (КРОТКИЙ), Е. СТЫРСКАЯ, В. КИРИЛЛОВ, Б. ПАСТЕРНАК, И. НОВИКОВ, БАГРИЦКИЙ, В. ШКЛОВСКИЙ, АРГО, ЛЕВОНТИН, ЗЕНКЕВИЧ и мн. друг., - причем все ссылаются на то, что об этом └говорят”. Таким образом указанное мнение можно считать господствующим» .

Несколько женщин упоминали о том, что предчувствовали гибель поэта: по воспоминаниям Е. Лавинской, написанным 18 лет спустя, Маяковский якобы говорил о намерении застрелиться случайно зашедшей жене Натана Альтмана и даже читал предсмертное письмо . Лавинская также говорит, что художницу Рашель Смоленскую насторожили его странный вид и открыто лежащий на столе пистолет . С Ириной Щеголевой Владимир Владимирович якобы собирался в ночь перед смертью ехать в Ленинград. В эту же ночь Мусе Малаховской, Валентине Ходасевич и Наталье Брюханенко, с их слов, предлагал ночевать в квартире в Гендриковом переулке . В записных книжках Гинзбург находим: Муся Малаховская утверждала, что в последнюю ночь он звонил ей по телефону в Ленинград каждый час . Из дневника Л. Брик: «6.9.1930. Володя спросил Зину Свешникову - бросила ли бы она мужа, если бы он стал с ней жить. <…> Звонил ей 12-го ночью в половине первого, просился притти, но ей было неудобно» . Эти воспоминания создают ощущение неотвратимости трагедии.

Неизвестно, действительно ли Маяковский приглашал кого-то из женщин к себе в гости или это мифы, но точно известно, что он не был один в последние два дня: каждый день встречался с Полонской, был на репетиции своей пьесы, посещал, по свидетельству соседей, квартиру на Лубянке. В ночь с 12‑го на 13-е играл в карты у Асеевых дома. Последнюю ночь провел в гостях у Валентина Катаева в обществе художников и артистов, где присутствовала и Вероника Полонская, разошлись чуть ли не в пятом часу утра. Никто из присутствующих - ни при допросах следователя, ни в мемуарах - не обмолвился, что Маяковский постоянно бегал к телефону и кому-то звонил. Нет таких сведений в опубликованных донесениях агентуры ОГПУ, кстати подтверждающих версию журналиста Валентина Скорятина, что за Маяковским в последние дни жизни велось наблюдение.

Агентура ОГПУ получила приказ «вести» Владимира Владимировича, конечно, от своего руководства, что вызывает особое недоумение по причине общеизвестной тесной «дружбы» Маяковского с органами Политуправления.
В круг близких друзей поэта входило слишком большое число их сотрудников, чтобы счесть это случайностью. К числу «друзей-чекистов» относили Я. Агра-нова (заместителя наркома внутренних дел Г. Ягоды); З. Воловича (кадрового разведчика); с другим профессиональным разведчиком, Л. Эльбертом, Маяков-ский был близок десять лет, встречаясь за границей и в Москве до дня смерти. Дружил Владимир Владимирович и с Горбом (он же Ройзман), резидентом ОГПУ в одном из центров русской эмиграции - Берлине, куда так часто наведывались поэт и Брики.

Маяковский дружил с главой Харьковского ГПУ В. М. Горожаниным, проводил с ним много времени, отдыхал на море, привез ему из Парижа Собрание сочинений Анатоля Франса, посвятил стихотворение «Солдатам Дзержинского». «Горожанин одарил его новеньким маузером с документом на право владения» .

К числу знакомых Маяковского относились также: П. Л. Войков (Вайнер), полпред СССР в Польше; Л. Хайкис, секретарь Полпредства в США; Я. Мага-лиф, сотрудник Полпредства в Берлине; журналист А. Гай (А. Меньшой), служивший в Наркомате иностранных дел; М. Левидов, работавший в Торговом представительстве в Лондоне; М. Кричевский из Бюро печати Советского полпредства в Риге. Их имена неоднократно встречаются в переписке поэта с Лилей Брик .

Маяковский поддерживал отношения и с зарубежными интернационали-стами, оказывавшими помощь ОГПУ: американским коммунистом Морено, который во время пребывания поэта в Нью-Йорке был убит, как сообщает Маяковский, «правительственными убийцами»; с мексиканским художником Диего Риверой, который бывал у Владимира Владимировича в гостях вместе с Теодором Драйзером в ноябре 1927 года, а в 1928 году Маяковский приводил его к себе в комнату на Лубянке, где показывал свои пистолеты.

Косвенным подтверждением сотрудничества Маяковского с ОГПУ можно считать слишком частые поездки за рубеж, а также наличие личного оружия. В книге «Следственное дело В. В. Маяковского» воспроизведены копии пяти удостоверений на пистолеты (револьверы), принадлежавшие поэту. Однако выстрел был произведен из пистолета, не значащегося в этом списке. Значит, у него имелось и незарегистрированное оружие. Сведений о сдаче какого-либо оружия Маяковским нет.

«За границу Маяковский ездил достаточно много. И сами эти события его творческой и личной жизни обставлялись как выполнение некоего важного политического задания по пропаганде идей ЛЕФа среди рабочих (и не только) поэтов ряда стран Европы» . Начиная с 1922 года он ездил за границу в среднем два раза в год. В 1922 - 1929 годах Маяковский неоднократно посещал Ригу, Прагу, Варшаву, Берлин, Кенигсберг, Париж, в 1925 году побывал в Мексике и США. При этом часто писал Лиле Брик о нежелании ехать: «Сижу в Париже, так как мне обещали в две недели дать ответ об американской визе. Хоть бы не дали, тогда в ту же секунду выеду в Москву…» .

В. Скорятин заметил о последней поездке Маяковского в 1929 году: «На этот раз парижская поездка оказалась самой продолжительной - свыше двух месяцев. За это время он лишь дважды выступит публично» .

Возникают вопросы: чем же он занимался за границей, кто определял сроки пребывания, на какие деньги он там жил? В 1924 году Маяковский устроил банкет на 20 персон для Сергея Дягилева в престижном «Cafбе des Anglais». Постоянно помогал материально Эльзе Триоле и Луи Арагону. Татьяна Яковлева вспоминала: «Маяковский был баснословно щедр, баловал их (Триоле и Арагона. - Н. Р. ), водил по ресторанам, делал дорогие подарки. <…> В тот момент они в основном жили на деньги Маяковского <…>» . Да и саму Татьяну он засыпал цветами, оплатив заказ на доставку корзин на время отъезда в Москву.

В связи с тем что архивы ОГПУ за 20 - 30-е годы не полностью раскрыты, мы не можем утверждать, что Маяковский был кадровым агентом этой организации, но взаимодействовал с ней он достаточно тесно. Члены его «семьи» - Осип и Лиля Брик - были штатными сотрудниками ВЧК - ГПУ - НКВД.
В доказательство этогоВ. Скорятин привел в своей книге фотокопии соответствующих документов, а также воспоминания современников, в том числе Райт-Ковалевой, о наличии у Л. Брик удостоверения, «позволявшего ей запросто заходить в учреждения, закрытые для всех других смертных», выданного ей «Янечкой» Аграновым .

Возможно, Брики выполняли определенное задание по наблюдению за московской интеллигенцией, привлекая писателей и художников в ЛЕФ, РЕФ или свой «салон».

Современники вначале считали сотрудниками ЧК - ОГПУ только Бриков, потом дошла очередь до Маяковского. Л. Ф. Кацис пишет: «…произошла эта трансформация (образа Маяковского. - Н. Р. ) как раз между 1923 и 1924 годами». Думается, что не произошла, а стала заметна. «На извечный вопрос: └Так отчего же застрелился Маяковский?” - Ахматова спокойно отвечала: └Не надо было дружить с чекистами”» .

Что же такого сделал Маяковский, что ОГПУ организовало за ним слежку? С какого времени она велась?

Возможно, он стал интересовать «органы» после встречи с Элли Джонс в Ницце в 1928 году. Дело не в их романе. Скорее - это результат поездки Маяковского в 1925 году в Америку, во время которой был убит Исайя Хургин, председатель правления Амторга, опекавший Маяковского во время поездки и друживший с Э. Джонс. Бывший секретарь Сталина Б. Бажанов вспоминал: «С Америкой дипломатических отношений нет. Там нет ни полпредства, ни торгпредства. Есть Амторг - торговая миссия, которая торгует. На самом деле она выполняет функции и полпредства, и торгпредства, и базы для всей подпольной работы Коминтерна и ГПУ…» . Маяковский прибыл в Нью-Йорк 1 августа, а 19 августа Хургин отправился отдохнуть в пригород вместе с директором треста Моссукно Е. М. Склянским, приехавшим в командировку. Маяковского они с собой не пригласили. Склянский - заместитель Троцкого в Реввоенсовете (незадолго до поездки переведенный в Моссукно) и его друг, в Америку направлен по настоянию Сталина. 24 августа Хургин и Склянский трагически утонули при загадочных обстоятельствах. Бажанов писал в мемуарах: «Мы с Мехлисом были твердо уверены, что Склянский утоплен по приказу Сталина и что └несчастный случай” был организован» .

Маяковский тяжело пережил гибель Хургина и Склянского. Элли Джонс (настоящее имя Елизавета Зиберт), во время Гражданской войны работавшая в миссии помощи голодающим в Самаре, позже эмигрировавшая в США, говорила, что Маяковский знал: эта смерть не случайна. В 1928 году он встречался с Элли в Ницце, они разговаривали всю ночь. Маяковский держал в тайне роман с Элли, хотя и он, и Брики любовные похождения не считали зазорными и не утаивали. Для чего-то Л. Ю. Брик разыскивала Джонс и ее дочь.

Во время разбора бумаг Маяковского после его смерти нашли две фотографии «невыясненных» женщин и приобщили к материалам следственного дела. Есть предположение, что Л. Брик отдала их Агранову, так как конверт не пронумерован и не подшит. Об изъятии 14 апреля 1930 года каких-либо бумаг, в том числе и женских фотографий, из комнаты поэта не сообщается. Однако через пять дней в постановлении о завершении следственного дела эти две фотографии уже фигурируют: на одной из них - Татьяна Яковлева, на другой - то ли ее сестра Людмила (Маяковский помог ей выехать из Советской России в Париж), то ли Надежда Симон, жена парижского врача, у которого Маяковский впервые увидел Татьяну . Было дано срочное поручение агентуре собрать сведения о Т. Яковлевой, справка агента подшита в деле. Удивительно повышенное внимание, с которым в день смерти поэта отнеслись сотрудники ОГПУ к той, с которой Маяковский не встречался год; больше того - за это время она вышла замуж, а он увлекся другой.

Маяковского с Яковлевой познакомила Э. Триоле в 1928 году, сразу по возвращении поэта из Ниццы в Париж, в приемной доктора Симона. При сопоставлении воспоминаний обеих женщин всплывают интересные детали: доктор - специалист удивительно широкого профиля - лечит зубы (у Эльзы) и бронхит (у Татьяны); жена доктора узнает о внезапном звонке Яковлевой врачу и успевает предупредить Эльзу; доктор назначает прием обеим немедленно, ранним утром; Триоле приводит Маяковского к нему чуть ли не с вокзала. Однако, судя по воспоминаниям очевидцев, знакомство было запланированным и, следовательно, для чего-то необходимым. Версию неслучайного знакомства подтверждают строки письма Татьяны матери, жившей в Пензе: «Ему (Маяковскому. - В. С. ) <…> Эренбург и др. знакомые бесконечно про меня рассказывали, и я получала от него приветы, когда он меня еще не видел. Потом пригласили в один дом специально, чтобы познакомить» .

Круг эмигрантов, оказывавший за границей помощь МИДу и ОГПУ, был гораздо шире, чем принято считать. Париж в то время был центром разведок мира. Татьяна, вращавшаяся в смешанном обществе русских эмигрантов, парижской «золотой молодежи», дипломатов и людей искусства, могла представлять определенный интерес для спецслужб. Не исключено, что именно поэтому Триоле познакомила ее с Маяковским. И может быть, не Маяковский «присматривал» за Татьяной, а она за ним.

Роман Якобсон писал, что на предложения руки и сердца Маяковского Татьяна Яковлева отвечала «уклончиво». Принимала ухаживания других поклонников, в том числе обедневшего виконта дю Плесси, за которого позже вышла замуж. Разница в возрасте у них с Маяковским была немалая. Сомнение в любви Яковлевой усиливает и письмо Триоле Лиле Брик, где приводится со слов Пьера Симона, брата врача, сплетня о Яковлевой: с дю Плесси «Татьяна жила уже давно и до Володи, и в бытность Володи. Они снимали дом в Фонтенбло» . Со своей стороны и Маяковский не ограничивался Яковлевой: переписывался с Элли Джонс, афишировал отношения с Л. Брик, вместе с Татьяной покупал Лиле машину и подарки, хотя логичнее было бы пройтись по магазинам с Эльзой Триоле, лучше знакомой со вкусом сестры. Спустя месяц после последней поездки в Париж у него начался роман с Полонской. Возникает вопрос: у Маяковского с Яковлевой действительно была любовь или только игра в нее?

Наблюдение за Маяковским, судя по всему, вела не только агентура ОГПУ, но и Брики. «Лиля Юрьевна, зная, как тяжко переносит он отсутствие близких, предусмотрела не только пребывание Эльберта в Гендриковом, но и попросила других общих знакомых навещать поэта. <…> Часто бывал у Маяковского П. Лавут, ежедневно заходил давний приятель Бриков Л. Гринкруг. <…> При-ходили Полонская и Яншин, а кроме них, все это время никто не бывал…» .
В. А. Катанян пишет: «В марте 30-го года Сноб (Эльберт. - Н. Р. ) даже жил у него в Гендриковом несколько дней…» . «В каких беседах со Снобом <…> проходили их завтраки и ужины, мы не знаем, однако душевное состояние Маяковского от них явно не улучшалось. Да и не совсем понятно, зачем └Сноб”, имевший в Москве комфортабельное жилье, обосновался в Гендриковом переулке» .

В мае 1929 года Осип Брик познакомил Маяковского с Вероникой Полонской - Норой, приятельницей Лили Юрьевны. Маяковский умел нравиться женщинам, у него были поклонницы, и никогда раньше Брики для него девушек не искали. А тут - то Татьяна, то Вероника. Судя по всему, что-то в поведении поэта стало беспокоить Бриков, возможно, они ощутили появление у него какой-то тайны. Выскажу догадку, что именно это, а не ухаживание за Яковлевой привело к знаменитой ссоре с Лилей по возвращении Маяковского из Парижа: в «семье» из-за романов не ссорились. Может быть, и Веронику Витольдовну познакомили с ним потому, что Полонская находилась на связи у кого-то из Бриков, и ей было поручено выяснить интересующий вопрос.

Судя по плану разговора с Полонской, составленному перед смертью, Владимир Владимирович усомнился в ее любви - и захотел «знать что делается» . В дни, предшествовавшие трагедии, простуженный Маяковский работал, проверял подготовку меломимы, решал вопросы, связанные с Норой. Полонская вела себя неоднозначно: 11 апреля они с Владимиром Владимировичем сильно поссорились, «разошлись во взаимной вражде», однако вечером их видели вдвоем у него в машине. Вечером они вчетвером с Асеевым и Яншиным играли в покер. 12 апреля Владимир Владимирович звонил Полонской в театр, назначил встречу на 15 часов. В тот же день, как следует из проставленной даты, написал предсмертное письмо и план «перемирия с любимой женщиной». В «плане» есть такие фразы: «Если любят - то разговор приятен»; «Я не кончу жизнь не доставлю такого удовольст. худ. театру» (мы ее уже приводили); «Расстаться сию же секунду или знать что делается» . Видимо, этот разговор был для поэта очень важен, если он так тщательно продумал его ход. Как пишет Полонская в воспоминаниях, в этот день (12 апреля) «после спектакля мы встретились у него». Во время разговора Маяковский мирится с Полонской. Она вспоминала, что якобы опять пообещала стать его женой : после этого он был в хорошем настроении, проводил ее на машине до дома, ездил на квартиру в Гендриков переулок, звонил ей вечером; «мы долго и очень хорошо разговаривали», ужинал в ресторане Дома Герцена. Но Полонская почему-то (при хорошем разговоре!) «просила его уехать, хотя бы на два дня куда-нибудь в дом отдыха. Я помню, что отметила эти два дня у него в записной книжке. Эти дни были 13 и 14 апреля» . О просьбе не встречаться в ближайшие дни говорится и в протоколе допроса, и в воспоминаниях, что убеждает в ее подлинности. Пауза в два дня наводит на мысль, что Полонской надо было с кем-то посоветоваться относительно поставленных Маяковским вопросов.

Полонская пишет, что они в этот день помирились. Думается, что помирились они 11-го - если дружно играли в карты; и в этот контекст завещание, якобы написанное на следующее утро, не вписывается. Несомненно одно: и 12-го, и 13-го, и 14-го Маяковский пытался вызвать Веронику Витольдовну на важный для себя разговор, а она пыталась от этого разговора уклониться. Полонская утверждала, что разговор шел о том, чтобы она ушла к Маяковскому от Яншина. Отметим, что это известно только со слов Полонской.

Показания Полонской, данные следователю после смерти Маяковского, и ее воспоминания, написанные восемь лет спустя, имеют значительные расхождения. Так, из протокола допроса следует, что 13 апреля Маяковский возил ее на утренний спектакль с заездом на квартиру в Лубянском переулке, днем несколько раз звонил в театр по телефону, а в 16 часов Полонская сама зашла к Маяковскому и попросила, «чтобы он меня оставил в покое на 3 дня, что потом я с ним буду встречаться». В воспоминаниях же она пишет, что «13 апреля днем мы не виделись. Позвонил он в обеденное время и предложил утром ехать на бега. Я сказала, что поеду на бега с Яншиным и с мхатовцами <…>. Он спросил, что я буду делать вечером. Я сказала, что меня звали к Катаеву, но что я не пойду к нему и что буду делать, не знаю еще». Но ведь из протокола допроса следует, что поэт 13 апреля (с предсмертным письмом в кармане?) возит Полонскую через всю Москву, ходит в гости, планирует работу на последующие дни. После «хорошего разговора» не уничтожает приготовленное заранее предсмертное письмо. Обещает уехать отдыхать на два дня - и тут же приглашает ее на бега на следующий день… Сплошные противоречия.

Бесспорно одно: 13 апреля у них был серьезный разговор. Она говорит следователю, что в 16 часов из театра зашла к нему «на полчаса». Соседи подтверждают, что приходила, но называют другое время. Из допроса домработницы и соседки Маяковского Н. А. Гавриловой: Полонская «<…> очень часто бывала в его комнате <…>. 13 Апреля с/г. около 13 часов, меня Маяковский, попросил принести две бутылки вина, которые я и принесла подола вино через малое отверстие дверьи, в комнате в это время была какаято женщина <…> это была несомненно Полонская, в то время когда я подавала вино Маяковский, сказал чтоб я └в последний раз принесла ему папирос” <...> я ему принесла две пачки и удалилась папирос он взял также через дверь» . Из протокола допроса соседки М. С. Татарийской: «13 апреля он передал мне 50 руб. и просил передать Гизу, эти два дня заметно нервничал, часто убега<л>, и прибегал в квартиру. Была у него в эти дни женщина, но, я ее не видала, а только слышала голос. 13 апреля вечером он за стеной, стонал, охал. Когда он ушел не знаю. Повидимому поздно» .

Со слов Гавриловой получается, что Вероника Витольдовна приехала к Маяковскому не «после спектакля» в 16 часов, а гораздо раньше, когда у нее якобы было дневное представление. По свидетельству соседей, разговор получился долгим, а не получасовым, как она писала в воспоминаниях; 13-го Маяковский, как отметил во время допроса сосед Большин, заходивший к нему днем, «был в угнетенном состоянии» . Видимо, не обещала Полонская уйти к нему и стать его женой, как лукаво пишет в воспоминаниях. Такого разговора Вероника Витольдовна не могла не запомнить.

В протоколе допроса записано, что Полонская сказала Маяковскому, что не любит его, а мужа бросать не намерена. В воспоминаниях - все наоборот.

Напрашивается вывод, что при первом допросе, взволнованная, Полонская сказала правду (возможно, не всю). Зимой 1929/1930 года она решила порвать ставшие сложными отношения, но почему-то сама не могла этого сделать: хотела, чтобы он уехал на несколько дней, надеясь (после приезда Бриков?) разрубить запутанный узел отношений. Маяковский же упорно искал встреч, чтобы задать важные вопросы. Может быть, почувствовал, что через нее идет какая-то утечка информации, сомневался в ее любви и стал настаивать на браке, желая проверить, как все обстоит на самом деле. Отсюда в плане разговора пункт «Знать, что делается». К примеру, не по поручению ли Бриков она так быстро «влюбилась» в него, и не становятся ли «семье» известны все подробности их взаимоотношений и разговоров. Поэтому пошел без при-гла-шения в гости к Катаеву, где должна быть Полонская.

Там пытался что-то выведать у Вероники Витольдовны. Свидетелями выяснения отношений были Катаев, его жена и гости - Регинин, Яншин, Ливанов. Присутствующие назвали это «флирт цветов». Свои записки, отметил Катаев, поэт бросал через стол жестом картежника. В ожидании ответа нервничал, теребил медвежью шкуру. Читала их только Полонская. Но она не раскрыла, какие же вопросы они обсуждали с Маяковским в письменном виде. О записках Полонская в протоколе допроса не упомянула, а в воспоминаниях говорит, что Маяковский во время серьезного разговора перед выстрелом сказал ей, что «он уничтожил уже листки записной книжки, на которых шла наша вчерашняя переписка, наполненная взаимными оскорблениями» . Предусмотрительно.

Маяковский, видимо, не сумел выяснить интересующий его вопрос, поэто-му пошел провожать Полонскую до дома и договаривался - с Яншиным - о завтрашнем разговоре с Вероникой Витольдовной. Позиция Яншина в этом контексте представляется интересной: якобы знавший о требованиях Маяковского относительно его жены, он не проявляет ни любопытства к переписке, ни ревности и спокойно разрешает переговорить с ней на следующий день. Ощущение, что Михаил Михайлович был уверен, что разговор - не о любви и разводе, что Яншин знал о задании, был вынужден терпеть ухаживания поэта и, по возможности, сам прикрывал жену. Это объясняет и его отношение к «дружбе» жены с Маяковским, и то, почему Полонская и замуж за Маяковского не шла, и не отказывала ему прямо. Не оставила от него ребенка, сделала аборт. Вспомним: когда получили огласку близкие отношения Полонской и Маяковского, Яншин тут же с ней развелся.

Расхождения в показаниях и воспоминаниях Полонской очевидны. Вероника Витольдовна явно хочет скорректировать свое поведение «в лучшую сторону» и что-то утаивает. Думается, что показания свидетелей смерти Маяковского и документы, в том числе протокол допроса, составленные по «горячим следам», как менее продуманные, несут более достоверную информацию. Да, Полонская не хотела огласки близких отношений с Маяковским и солгала следователю в ответ на вопрос о сожительстве с ним, но вряд ли она успела под впечатлением от случившегося продумать все мелкие детали, и по--этому показания могут оказаться более правдивыми, чем воспоминания, которые продуманы, взвешены с холодной головой, да еще и обсуждены с Л. Брик. Попробуем, сравнив имеющиеся документы, представить, как же было все на самом деле.

Помня, что в протоколе допроса Полонская прямо говорит, что 13 апреля сказала ему окончательно, «что я его не люблю, жить с ним не буду также как и мужа бросать не намерена» , посмотрим, как развивались события дальше.

14 апреля в 9 часов 15 минут «МАЯКОВСКИЙ позвонил по телефону ко мне на квартиру и сообщил, что он сейчас приедет; я ответила, что хорошо, он будет ждать у ворот. Когда я оделась и вышла во двор, то МАЯКОВСКИЙ шел по направлению к дверям нашей квартиры». Приехали к нему на Лубянку; Полонская предупредила, что в половине одиннадцатого у нее репетиция. Вошли в комнату. «Это было около 10 час. утра. Я не раздевалась, он разделся; я села на диван, он сел на ковер, который был послан на полу у моих ног и просил меня, чтобы я с ним осталась жить хотя-бы на одну-две недели. Я ему ответила, что это невозможно, так как я его не люблю. На это он сказал - └ну хорошо” и спросил будем-ли мы встречаться; я ответила, что └да”, но только не теперь. Собираясь уходить на репетицию в театр - он заявил, что провожать он не поедет и спросил у меня есть-ли деньги на такси. Я ответила - нет. Он мне дал 10 рублей, которые я взяла; простился со мной, пожал мне руку» . Отметим, что Полонская, как зомбированная, покорно едет к нему домой, чтобы повторить свое «нет». Почему это нельзя было сказать около ее дома или в машине, например? Что-то нужно было забрать из комнаты на Лубянке? Может быть, что-то осталось в этой комнате после долгого и трудного разговора накануне? Она не раздевается: свидетели подтверждают, что была в летнем пальто и синей шапочке. Маяковский, судя по всему, рассчитывал остаться в комнате, так как повесил трость и снял пиджак, оставшись в одной рубашке.

О чем они говорили? Действительно ли о женитьбе? Или о чем-то другом? Пришел книгоноша - Маяковский приоткрыл ему дверь, не пуская в комнату. Книгоноша Локтев, приглашенный как свидетель, подтвердил показания Полонской, что поэт стоял перед ней на коленях, когда она сидела на диване: «В соседней комнате то был слышан топот в комнате Маяковского с одной женщиной которая мне не известна, но я видел его в тот момент когда гр. Маяковский открывал мне дверь, она сидела; а гр. Маяковск<ий> стоял перед ней на коленях (курсив мой. - Н. Р. )» . Валентин Скорятин прочитал слово как «шопот», однако, если сравнить с написанием букв «т» и «ш» в других словах, сомнение в том, что написано «топот», исчезает.

Итак, книгоноша пришел в квартиру Маяковского в 10 часов утра. Постучал. После второго стука «сильно взволнованный гр. Маяковский рванул дверь, и сказал: товарищ бросьте книги ко мне не заходите, а деньги получите в соседней комнате». Думается, что не на коленях Маяковский открывал ему дверь. Видимо, услышав голоса и не дождавшись, чтобы открыли дверь, книгоноша подсмотрел в щель и увидел «сцену на коленях». Тогда он постучал во второй раз, и Маяковский, вскочив, рывком распахнул дверь и направил посланца к соседке. Книгоноша отдал книги соседке, выписал квитанцию и получил деньги по предыдущему заказу.

Видимо, Полонская пыталась вырваться (после аборта она чувствовала к поэту физическое отвращение) - поэтому «топот» в комнате, - а Маяковский силой оставлял ее у себя. Их борьба могла продолжаться и после ухода книгоноши. Если Маяковский стал ее задерживать, то в какое-то мгновение она могла схватить пистолет, от отчаяния выстрелить и попасть в сердце. Версия, что его застрелила Полонская, когда он пытался не отпустить ее, не выглядит неправдоподобной. Поэтому и лежал он на диване, как запомнили соседка Левина и художник Денисовский, одним из первых прибывший на место происшествия. И рот мог быть открыт, как запомнила Лавинская, - если попытался предупредить выстрел, когда он увидел пистолет в руке Норы.

Из протокола допроса Полонской: «Я вышла за дверь его комнаты, он остался внутри ее, и направляясь чтобы идти к парадной двери квартиры, в это время раздался выстрел в его комнате и я сразу поняла в чем дело, но не решалась войти, стала кричать. На крик выбежали квартирные соседи и после того мы вошли только в комнату; МАЯКОВСКИЙ лежал на полу с распростертыми руками и ногами с ранением в груди. Подойдя к нему спросила, что вы сделали, но он ничего не ответил. Я стала плакать, кричать и что дальше было не помню» .

Из воспоминаний Полонской: она вышла, «прошла несколько шагов до парадной двери» квартиры. «Раздался выстрел. У меня подкосились ноги, я закричала и металась по коридору: не могла заставить себя войти. Мне казалось, что прошло очень много времени, пока я решилась войти. Но, очевидно, я вошла через мгновенье: в комнате еще стояло облачко дыма от выстрела. Владимир Владимирович лежал на ковре, раскинув руки. На груди было крошечное кровавое пятнышко». Часы показывали 10.15. По ее словам, Маяковский был еще жив: «Глаза у него были открыты, он смотрел прямо на меня и все силился приподнять голову. Казалось, он хотел что-то сказать, но глаза были уже неживые. Лицо, шея были красные, краснее, чем обычно. Потом голова упала, и он стал постепенно бледнеть» .

Итак, по словам Полонской, Маяковский застрелился, когда она вышла за дверь его комнаты в коридор. Но о том, что Полонская находилась в комнате в момент выстрела, дали показания соседи. Николай Кривцов, 23-летний сосед Маяковского: «По истечении 10-15 м. я будучи в своей комнате услышал какойто хлопок, вроде удар в ладоши и в этот-же момент зашла комне Скобелева и сказала взволнованным голосом, что в комнате Маяковского, чтото хлопнуло, я тут-же вместе с Скоболевой, вышел из своей комнаты направляясь ити к квартире Маяковского, в этот момент дверь комнаты Маяковского, была открыта и оттуда бежала с криком неизвестная гражданка как я потом узнал по фамилии Полонская, кричала └спасите, помогите” └Маяковский застрелился” направляясь к нам в кухню, в первые из кухни Полонскую, я видел находившуюся на пороге комнаты занемаемую Маяковским, дверь была открыта, утверждать былали она в комнате в момент выстрела или зашла после его не могу, но этот промежуток был несколько сикунд, после ее криков я тут-же зашол в комнату. Маяковский лежал на полу с огнестрельной раной в грудьи, тутже позвонил по телефону вызвал скорую помощь, Полонская стояла на пороге комнаты сильно плакала и кричала о помощи сбижавшие соседи посоветовали ей встретить скорую помощь, которую она через минут пять привела в квартиру <…>» . Кривцов осторожен в показаниях - возможно, не хотел повредить Полонской, не зная всех обстоятельств.

Более определенно высказалась домработница соседей по квартире, Большиных, - Н. П. Скобина (Кривцов называл ее Скобелевой и Скоболевой). Скобина в присутствии свидетелей уличила Полонскую во лжи и дала уверенное свидетельство, что та находилась в комнате в момент смерти поэта. «Мояковский вместе с Полонской, зашол в комноту, дверь которой закрыл за собой, не прошло 15 - 20 минут, как я в кухне услышала выстрел в комнате Маяковского, звуком как из пугача, выйдя из кухни в другую комноту тутже сообщила Кривцову Николаю Осиповичу, о том что у нас несчастье, он спросил какое я сказала что у Маяковского выстрел, несколько сикунд было тихо, я слышала только какойто звук Маяковского, прислушиваясь что дальше будет, находясь у дверей кухни которая находится напротив дверей комнаты у Маяковского, видела как открылась дверь комнаты и в это же время услышала крик Полонской, └спасите” хваталась за голову, которая вышла из комнаты, я в месте с Кривцовым, бросилась во внутрь комноты то Маяковский, лежал на полу. Кривцов, стал звонить по телефону в пункт скорой помощи а я выбежола на лесницу и стала кричать на крик сошлись соседки, Полонская, было тоже тутже в комноте, ктото скозал, что нужно встретить скорую помощь, и оно направилось водвор дома, откудо в скорости привела врача, санитаров, и тот при осмотре Мояковского, сказал что он умер, обращаясь к присутствующим спросил как это могло быть Полонская, стояло сзоди меня я ответила что ано была вместе вот с этой гражданкой, указивая на Полонскую, после этого она только скозало что она приехола в месте с ним и стала выходить как услышала выстрел, вернулось обратно, на это ей я ответила нет неправда вы открыли дверь через две сикунды и просили └помочь” Мне известно что Полонская, очень часто ходила к Мояковскому, почти каждый день бывала и днем и вечером» .

Из рассказа Регинина, записанного Михаилом Презентом по горячим следам, тоже следует, что выстрел был произведен в присутствии Полонской: «…Регинин рассказывает: через несколько минут после того, как Маяковский привел Полонскую к себе, в дверь постучался агент ГИЗа <…>. Маяковский разозлился - └Не до вас сейчас, товарищ!”, но, кажется, достал эти деньги, и агент ушел. А через некоторый, очень короткий срок раздался выстрел, и Полонская выбежала из комнаты Маяковского и стала звать хозяйку или соседей…» .

Если Полонская застрелила Маяковского, неудивительно, что она видела и запомнила облачко дыма, толчок крови от выстрела, вызвавший мгновенную красноту, и помутнение глаз. Соседи, вошедшие через минуту, описанной картины не наблюдали. Она сама, описывая, как кровь бросилась в лицо Маяковскому после выстрела, как он упал и силился приподнять голову
и потом стал бледнеть, по сути подтверждает свое присутствие рядом с телом в самый момент смерти. Может быть, именно в эти секунды Полонская увидела его последний взгляд и сказала ему: «Что вы сделали?», имея в виду, что он спровоцировал ее на убийство.

Присутствие Полонской в комнате в момент убийства можно считать доказанным показаниями двух свидетелей и, косвенно, ее собственными. Если же допустить, что Маяковский покончил с собой, то получается, что пока Полонская сделала два-три шага до двери и вышла в коридор, он успел подойти к столу или к пиджаку, висевшему на стуле, достал пистолет, встал так, чтобы после выстрела упасть на мягкую тахту, снял предохранитель, установил пистолет в довольно неудобную позицию: левую руку приблизил - не прижал! - к левому боку (попробуйте это сделать!), чуть отвел пистолет от рубашки (нет следов пороха около отверстия, как показала экспертиза) - и после этого выстрелил. Вряд ли он успел бы это сделать за ту пару секунд, что потребовались Полонской, чтобы выйти в коридор. Да и стреляются из пистолета обычно в голову, а не в грудь: удобнее и надежнее.

Следователь Синев в протоколе осмотра места происшествия записал: «Рубашка со следами опала» . Это значит, что оболочка пули обожгла ткань по диаметру отверстия. Но при выстреле в упор должны остаться точки от не успевших сгореть частиц пороха. Их нет. Валентин Скорятин сам обследовал предсмертную рубашку поэта и утверждает, что даже с помощью лупы не обнаружил никаких следов порохового ожога. Значит, делает он вывод, дуло находилось достаточно далеко от груди. Слева - значит, стрелял левой рукой. Неспроста после вскрытия, обнаружившего пулю с левой стороны, Яков Агранов интересовался, не был ли Маяковский левшой. М. Презент пишет: «Маяковский был левша. Пуля пробила сердце, легкие и почку». Денисовский вспоминает: «…вдруг приходит Агранов и спрашивает: был ли Владимир Влади-мирович левшой. Это очень важно. Оказалось. Что пуля прошла с левой стороны и застрелиться он мог только левой рукой. Все мы подтвердили, что он был левшой и правшой. Сдавал левой, играл на бильярде правой и левой
и т. д.» . Но почему-то не выяснили, с какой руки он обычно стрелял.

Обратим внимание, что пуля прошла сверху вниз: словно стрелявший стоял, а тот, в кого стреляли, сидел. В протоколе осмотра места происшествия указано, что входное отверстие диаметром около 6 мм расположено на 3 сантиметра выше левого соска. Выходного отверстия нет. С правой стороны на спине в области последних ребер под кожей прощупывается твердое инородное тело, незначительное по размеру. Посмотрим на сделанное в 1991 году заключение экспертизы рубашки, в которой погиб поэт: «Повреждение на рубашке В. В. Маяковского является входным огнестрельным, образованным при выстреле с дистанции боковой упор в направлении спереди назад и несколько справа налево почти в горизонтальной плоскости. <…> сразу после получения ранения В. В. Маяковский находился в горизонтальном положении, лежа на спине. <…> Форма и малые размеры помарок крови, расположенных ниже повреждения, и особенность их расположения по дуге свидетельствуют о том, что они возникли в результате падения мелких капель крови с небольшой высоты на рубашку в процессе перемещения вниз правой руки, обрызганной кровью, или с оружия, находившегося в той же руке» . Интересно заключение экспертизы о следах сурьмы, которая образуется при термическом разложении капсюльного состава: оно свидетельствует, что центр входного отверстия на рубашке «относительно центра повреждения смещен несколько вправо» .
То есть либо кто-то, стоявший перед Маяковским, стрелял с правой руки, либо поэт сам сделал выстрел с левой руки, поскольку правую руку с оружием завести с левой стороны крайне неудобно. И пистолет держать левой рукой на таком расстоянии от груди, чтобы пороховые газы не опалили рубашку, Маяковскому было невозможно.

Расчет времени показывает, что Маяковский не мог покончить с собой за 2-3 секунды, необходимые Полонской, чтобы выйти в коридор. Ему пришлось бы достать оружие и либо зарядить, либо (в случае, если пистолет был уже заряжен) снять с предохранителя, взвести курок, найти точное место выстрела, принять неудобную позу с упором в левый бок, отодвинуть руку, чтобы не опалить пороховыми газами рубашку, да еще эту руку приподнять (пуля прошла сверху вниз) - и только после этого выстрелить. Если же представить, что Полонская пыталась встать и уйти, а он, сидя на тахте, ее удерживал, пытался притянуть к себе и она в состоянии аффекта выстрелила в него, то это объясняет и движение пули сверху вниз, и следы опала на рубашке, и даже те изменения в его лице, которые она заметила в первые секунды после выстрела.

Думается, эту версию можно было бы проверить и в наше время путем следственного эксперимента.

Из протокола допроса соседки Татарийской: «Утро 14 апреля он приехал с Полонской (которая у него бывала часто и зимой) в 9 час. 40 мин. по моим часам (но они, кажется отставали). Вскоре пришел инкоссатор из Гиза и он его очень грубо просил зайти ко мне. <…> 10 ч. 3 м. приблизительно постучался Влад. Владим. и был очень спокоен. Просил спички прикурить папиросу.
Я предложила ему взять квитанции из Гиза и деньги. Взяв в руки, он вернулся от дверей и подав мне сказал └Я вечером с вами поговорю” Вышел За все время за стеной было спокойно и тихо. В 10 час. 8 мин. Я тоже ушла на работу» . Обратим внимание, что за несколько минут до смерти Маяковский обещает соседке поговорить с ней вечером, - и вдруг самоубийство, к которому он якобы шел два дня…

Валентин Скорятин обращает внимание читателей на такую деталь: «Никто из присутствовавших [в квартире], (в том числе П. Лавут), не запомнил, чтобы В. Полонская говорила о револьвере в руках поэта, когда она выбегала из комнаты. Почему? Ведь это важная подробность! Она все сразу бы объясняла: Полонская выбегает - Маяковский тут же пускает пулю в сердце. И никаких сомнений в самоубийстве» . Скорятин полагает, что уже позднее следователь или Агранов придумали и заставили Полонскую подписать версию про пистолет. Антрепренер Маяковского Лавут вспоминал, что следователь, бравший показания у Полонской, в первую очередь дал акт Агранову, который зачитывал его кому-то по телефону. «В акте значилось, что когда Полонская услыхала выстрел на лестнице, <…> она сбежала вниз, села в машину и уехала. Сбежала она якобы от Владимира Владимировича, испугавшись револьвера, который тот вытащил. Она подумала, что он собирается стрелять в нее» . Если допустить, что пистолет был в руках Полонской, становится понятно, почему она не говорила о нем вначале.

Полонская испугалась, пробовала убежать, выскочила из комнаты, захлопнув дверь, металась по коридору. Вместе с подоспевшими соседями подошла к порогу - и убедилась в том, что поэт мертв. Из протокола допроса Полонской: «В результате была вызвана карета └скорой помощи”. Будучи в комнате мне кто-то сказал чтобы я пошла ее встречать. Я вышла во двор и на улицу, ждала около 5-ти минут. Приехала карета └скорой помощи”, которой я указала квартиру и при осмотре МАЯКОВСКОГО констатировали смерть. После этого мне сделалось плохо, я вышла во двор, а потом поехала в театр, так как там должна быть моя репетиция» .

В протоколе допроса сказано, что Полонская вышла «во двор и на улицу (курсив мой. - Н. Р. ), ждала около 5-ти минут». На самом деле, думается, побежала предупредить Агранова: это рядом - через дорогу. Она успела подойти к прибытию «скорой помощи», вошла вместе с бригадой. Показания Большина подтверждают, что Полонская ждала «скорую помощь» у ворот, то есть могла успеть сбегать на Лубянку, сообщить о происшествии и вернуться. Между прочим, ни в одном источнике не говорится, кто так срочно вызвал Агранова и его коллег. Из воспоминаний Е. Лавинской: «Соседка <…> говорила, что, вбежав на выстрел, застала его живым - он еще дышал. Тут же пришли товарищи (курсив мой. - Н. Р. )» . Заметим - не просто оперативная группа, но «товарищи с генеральскими погонами» - Я. Агранов и С. Гендин.

С прибытием сотрудников ОГПУ начались загадки - с изменением положения тела, с оружием, из которого был убит поэт. По одним данным, он лежал головой к двери. Так значится в протоколе осмотра места происшествия, об этом рассказывала соседка Р. Я. Гуревич: «Помню, что в маленькой прихожей толпились люди. Прислонившись к косяку двери, ведшей в комнату Маяковского, стояла Полонская. Она, волнуясь, сбивчиво рассказывала о случившемся. Отчетливо помню: одна нога Полонской - в прихожей, другая - в комнате. И почти у самой ее ноги - лицо Маяковского, как бы припавшего к паркетным половицам. Голова повернута вбок. Всем телом он будто навалился на старенький, потертый коврик. У тахты валялся пистолет» . Н. Асеев, оказавшийся в Лубянском переулке тоже спустя какое-то время после выстрела, вспоминал: «Он лежал, упав носками к письменному столу, головой к двери » . Другие очевидцы вспоминают, к примеру художник Денисовский, что лежал головой к окну.

Если труп лежал на тахте, свесив правые руку и ногу (как указывали Левина и Денисовский), то гильза никак не могла находиться на расстоянии метра с левой стороны, как указано в протоколе: слева расположена спинка тахты. Из протокола осмотра места происшествия: «Промежду ног трупа лежит револьвер системы └маузер”, <…> ни одного патрона в револьвере не оказалось. С левой стороны трупа на расстоянии одного метра на полу лежит пустая стреляная гильза от револьвера маузер указанного калибра». Гуревич, как сказано выше, видела пистолет «у тахты», Денисовский - «на полу», но не между ног: «Он лежал головой к окну, ногами к двери, с открытыми глазами, с маленькой открывшейся точкой на светлой рубашке около сердца. Его левая нога была на тахте, правая слегка спустилась, а корпус тела и голова были на полу. На полу был браунинг» . Получается, что тело наполовину сползло на пол. Скорее всего, сначала полуспущенное с тахты тело положили на пол, потом его переворачивали или при осмотре места происшествия (вспомним ссылку в протоколе на отсутствие выходного отверстия в спине), или когда что-то под ним искали. К примеру, гильзу. Видимо, протокол осмотра места происшествия составлялся после того, как тело передвигали. В. Скорятин видел в этом преднамеренное сокрытие каких-то улик.

Обращает на себя внимание следующая деталь: ни Полонская, ни соседи не упоминают звука упавшего на пол тела. Его могло не быть, если тело упало на тахту. Соседка Нина Левина (тогда ей было 9 лет) играла с другими детьми у себя в комнате. Они не сразу поняли, что случилось, и вышли из комнаты, когда Полонская металась перед дверью, в большой коридор. Увидев детей, актриса сказала, что Владимир Владимирович застрелился, - и тут же ушла. Они открыли дверь в комнату: Маяковский лежал, опрокинувшись на угол тахты. Правая рука свесилась к полу. А на полу лежал револьвер. Ребята бросились в соседнюю, 11-ю квартиру, вызвали Л. Д. Райковскую. Она распорядилась положить Маяковского на коврик перед тахтой. Владимира Владимировича положили головой к окну, ногами к двери. «Я хорошо видела это и запомнила на всю жизнь» . Из допроса соседа по квартире М. Ю. Боль-шина: «14 Апреля, около 10 ч. 11 м. я вернулся из аптеки в квартиру и мне сообщили что Маяковский, зострелился, я зашел в его комноту, там находилась гр. Райковская, других никого в комнате в тот момент не видал, Маяковский, около 4х минут еще был жив, но находился в безсознательном состоянии, лежа на полу…» . Показания Большина подтверждают нахождение Райковской в комнате Маяковского еще до приезда милиции: возможно, его действительно опустили на пол с дивана до прибытия следственной бригады.

Подобные разночтения касаются и оружия, из которого был произведен выстрел: в протоколе осмотра места происшествия назван маузер № 312045, с чьих-то слов о маузере написал в своем дневнике Михаил Презент. В. Катанян писал, что увидел Маяковского, который «лежал на полу, раскинув руки и ноги, с пятном запекшейся крови на сорочке, и маузер 7.65 (имеется в виду калибр. - Н. Р. ), тот самый, что он приобрел в двадцать шестом году в └Динамо”, - взведенный! - лежал слева. Взведенный, это значит, что по--следний патрон расстрелян, иными словами, восьмизарядный пистолет был приготовлен для одного выстрела» . Катанян или не знал, или хранил тайну приобретения маузера, но купить на «Динамо» можно было только спортивное оружие, а не боевое . Среди оружия, числившегося за Маяковским, пистолета с таким номером не было.

Денисовский считал, что Маяковский застрелился из браунинга . Агранов предъявил как вещественное доказательство браунинг № 268979, также не числившийся за Маяковским . То ли перепутаны номера браунинга и принадлежащего Маяковскому баярда (№ 268579) - цифра 9 вместо 5, - то ли пистолет из той же серии, выданный кому-то другому, поэтому разница в одну цифру. (Из четырех браунингов, числившихся за Маяковским, только в одном удостоверении есть номер пистолета: № 42508.) Почему-то следователи не проверили по регистрационному номеру, за кем числилось орудие, из которого произведен роковой выстрел.

Поскольку к делу приобщен какой-то другой пистолет, возникают большие сомнения в утверждении Лили Брик, что Маяковский опять заряжал пистолет одним патроном. Из переписки Л. Брик и Э. Триоле (письмо 7): «Стрелялся Володя, как игрок, из совершенно нового, ни разу не стрелянного револьвера; обойму вынул, оставил одну только пулю в дуле - а это на 50 процентов - осечка. Такая осечка была уже 13 лет тому назад, в Питере. Он во второй раз испытывал судьбу. Застрелился он при Норе, но ее можно винить, как апельсинную корку, об которую поскользнулся, упал и разбился насмерть» . К следственному делу приобщен конверт со стреляной гильзой, который не имеет нумерации и «скорее всего надписан рукой Л. Брик. <…> Как конверт с гильзой оказался в руках Лили Юрьевны и кто ей поручил его подписывать, - неизвестно» . Откуда у Л. Брик, которой якобы в те дни не было в Москве, появилась эта гильза? Следователи зафиксировали наличие гильзы в протоколе осмотра места происшествия - они же должны были гильзу изъять. Или Лиля принесла гильзу от другого пистолета, который Агранов предъявил в качестве вещественного доказательства и который не принадлежал Маяковскому? А где же пуля, которую вынули при вскрытии и которую держал на ладони, по свидетельству Денисовского, Агранов? Соответствовала ли приложенная гильза пуле, изъятой при вскрытии, пистолету, предъявленному в качестве вещественного доказательства? Так и не было выяснено, какой же пистолет прервал жизнь Маяковского.

Откуда у Л. Брик точные знания про револьвер, если точно не установлено даже, какой марки он был? Сколько в нем было пуль? Новый был или стреляный? Почему - «второй раз», если ранее сама же говорила якобы про два более ранних случая? Опять то ли разночтения, то ли сотворение мифа.

Наличие многочисленных «проколов» в проведении расследования обстоятельств смерти утверждает во мнении, что самоубийства не было, что, вероятнее всего, Маяковского застрелила Полонская, но следствие не стало рассматривать эту версию по неким веским причинам. Неспроста на место происшествия сразу прибыли руководители высокого ранга из нескольких служб ОГПУ: кроме начальника секретного отдела Я. С. Агранова, еще С. Г. Гендин - начальник контрразведывательного отдела, начальник оперода Рыбкин и помощник начальника оперода Олиевский (правильно - Алиевский) .
В книге Аркадия Ваксберга «Загадка и магия Лили Брик» написано: «Какая связь существовала между Маяковским и контрразведкой? Или разведкой? Если ее не было, то с какой стати столь высокий чин из этого ведомства (С. Г. Гендин. - Н. Р. ) примчался сразу же вслед за выстрелом и самолично вел обыск в рабочем кабинете поэта, интересуясь главным образом письмами и бумагами? <…> Поиск мнимого компромата не привел бы немедленно в Гендриков такое сонмище лубянских шишек первого ряда. <…> В малограмотном милицейском протоколе, составленном по горячим следам, Гендин назван начальником 7-го отделения КРО, каковым он действительно был до 16 февраля 1930 года <…>. На самом же деле вышеназванный товарищ возглавил только что (в феврале) созданные 9-е и 10-е (оба сразу!) отделения КРО (контрразведывательного отдела) ОГПУ. <…> Девятое занималось └контактами с контрреволюционной белоэмиграцией”, десятое - └контактами с иностранцами”. <…> товарищ Гендин <…> примчался в Гендриков сразу после убийства, и это вполне логично, поскольку человек, только что наложивший на себя руки, имел прямейшее отношение к компетенции как девятого отдела, так и десятого. Оттеснив других толпившихся, Гендин кинулся к ящикам письменного стола └писателя Мояковского, Владимира Владимировича”. Так было написано в милицейском акте» . Видимо, искомые документы были очень важны и была надежда, что они могут находиться где-то здесь. Только Гендин не приезжал в Гендриков сразу после убийства - здесь Ваксберг ошибается, Гендин и вся группа находились в квартире в Лубянском переулке, о чем свидетельствуют другие прибывшие к месту смерти Маяковского.

В следственном деле есть служебная записка о направлении 4 мая 1930 года начальнику контрразведывательного отдела ОГПУ Гендину лично, «на всякий случай», фотографии Татьяны Яковлевой с написанным ее рукой адресом, как сказано, - по делу Маяковского. Там же оказались извещение об ее бракосочетании с Бертраном дю Плесси, ее фото и фотография неизвестной женщины. По одной версии - это жена доктора Симона, по другой - это фото сестры Татьяны - Людмилы Яковлевой (об этом мы уже упоминали). Через день после смерти поэта агент «Валентинов» представил справку по сестрам Яковлевым. Как сообщает дочь Т. Яковлевой Фрэнсин дю Плесси, «после смерти Маяковского сотрудниками ОГПУ была изъята часть писем Татьяны к ее матери - Любови Николаевне Орловой» .

Возникает вопрос: не был ли вызван такой интерес к Яковлевой предположением, что Маяковский мог оставить у нее какие-то документы или рассказать о них? Не с этим ли розыском связано то, что сразу после похорон Л. Брик начала перебирать архив поэта? Вещи и бумаги Лиля разбирала в отсутствие родственников, и они не возражали, однако во время этого разбора держала при себе свидетелей - Райт и Брюханенко. Несколько раз навещала мать и сестер Маяковского, отношений с которыми ранее не поддерживала. А вот урну с прахом поэта не забирала больше месяца…

Тем временем Агранов прикрывал Полонскую и одновременно внедрял версию о самоубийстве Маяковского, забрал пистолет, обнародовал непонятно откуда появившееся завещание, позже с помощью Л. Брик отстранил Полонскую от участия в похоронах. Из дневника М. Презента: «На похоронах ни она, ни Яншин, ни Ливанов не были. Первые два с утра были приглашены к следователю, который их держал до вечера. Говорят, что это сделано со специальной целью - не дать им быть на похоронах <…>» . В. Скорятина смущал вопрос: кто такой следователь Сырцов? Он пытался установить, откуда тот взялся, где числился - в прокуратуре или милиции, но не нашел следов. В случае, если Полонская, выйдя встречать «скорую помощь», сообщила Агранову, что убила Маяковского, последний мог взять с собой кого-либо из своих подчиненных, который либо был следователем Сырцовым, либо назвался такой фамилией и поэтому так быстро передал материалы расследования Агранову .

Что заставило Агранова «прикрывать» В. Полонскую? Если верна догадка, что она тоже была агентом ОГПУ, все встает на свои места. Если бы Полонская была просто актрисой, любовницей известного поэта, то случившееся, по терминологии правоохранительных органов, было просто «бытовухой». Полонскую отдали бы под суд, который разбирался бы, убийство или самоубийство произошло в комнате на Лубянском. Но если один агент ОГПУ застрелил другого, то неизвестно, какие подробности могли вскрыться под следствием и на суде. Поэтому вопрос разбирался на самом высоком уровне, и Агранов заминал и запутывал дело. Поэтому возникли и замеченный Скорятиным странный на весь день 15 апреля перерыв в следствии, и подтасовки под версию о самоубийстве . Поэтому Маяковского так срочно кремировали: грамотно проведенная экспертиза могла дать доказательства совершенного убийства. Вопросы о похоронах тоже решал Агранов: он присутствовал при вскрытии и прощании, а все вещественные доказательства (оружие, пулю, завещание, фотографии) «взял себе» . Похороны были устроены так, что невооруженным глазом было видно, что чекисты хоронят своего боевого товарища. Они организовывали похороны: провожали, стояли в почетном карауле, первыми подписали некролог; писательская организация скорее им помогала.

В воспоминаниях Полонская записала, что 15 или 16 апреля Л. Ю. вызвала ее к себе. Вызывает, как правило, руководитель подчиненного. Вот и Маяковским они командовали - что ему делать, с кем жить.

Татьяна Алексеева в примечаниях к статье «Лилина любовь» пишет о Веронике Витольдовне: «Сын, внук и правнук в разное время уехали в США, но Полонской выезд разрешен не был» . Спрашивается: какими государственными тайнами могла обладать средней руки артистка, если ей закрыли выезд? Думается, никакими. Но если она была негласным агентом ОГПУ, тогда другое дело.

В качестве доказательства факта самоубийства использовано «завещание Маяковского». Но не исключено, что предсмертное письмо было хорошо выполненной подделкой. Оно написано наспех, карандашом, на сдвоенном листке из гроссбуха. Мер к розыску журнала, из которого вырван листок, предпринято не было. Стилистика документа своеобразна. Это смесь предсмертного письма, призванного доказать добровольность ухода из жизни («в моей смерти прошу никого не винить»), денежного и делового завещания, нотариально или свидетельски не заверенного, и нравоучения («это не способ (другим не советую)»). Современники обратили внимание, что Маяковский бросает тень на Полонскую - замужнюю женщину, обнародовав связь с ней, и тут же унижает ее восклицанием: «Лиля - люби меня». И еще: «<…> почему, готовясь к решающему разговору с возлюбленной, он заранее, уже 12 апреля, предопределяет исход еще не состоявшегося с нею разговора - └любовная лодка разбилась…”? Да ведь и не разбилась в общем-то: как мы знаем, предложение поэта было принято Вероникой Витольдовной» . Составляя завещание заранее (за два дня), или идут к нотариусу, или, по крайней мере, удостоверяют написанное подписями двух свидетелей. Этого сделано не было, т. е. юридически документ не может быть признан завещанием.

У многих последнее письмо поэта вызвало сомнения. Его обнаружили не на месте гибели Маяковского, что было бы логично, не в его личной комнате в Гендриковом переулке, куда перенесли тело. Письмо обнаружила не Полонская, не соседи по Лубянскому: оно всплыло в тот же день в столовой общей с Бриками квартиры в Гендриковом переулке. Е. Лавинская вспоминала: «Из столовой раздался голос Агранова. Он стоял с бумагами в руках и читал вслух последнее письмо Вл<адимира> Вл<адимировича>. <...> Агранов прочел и оставил письмо у себя» . Как подметил В. Скорятин, с 10.30 утра до полуночи времени сделать фальшивку было достаточно.

И еще: слова о записке впервые появились у следователя И. Сырцова в постановлении о передаче дела в прокуратуру 19 апреля; в протоколе осмотра места происшествия она не упоминается . Однако в деле подшит рапорт не--установленного лица, заверенный другим неустановленным лицом по фамилии Волков: причем оба сотрудника не указали ни места работы, ни должности, ни звания, а первый из них - даже фамилии, да и подписи его нет. Прибывший, как написано в рапорте, в квартиру Маяковского 14 апреля в 11 часов увидел в маленькой комнате высших чинов ОГПУ, просматривавших переписку поэта. Он также якобы заметил, что «тов. Олиевский изъял предсмертную записку»

Владимир Владимирович Маяковский (1893-1930) считается выдающимся советским поэтом. Кроме поэзии он также занимался драматургией, написанием киносценариев, пробовал себя в роли кинорежиссёра и киноактёра. Принимал активное участие в работе творческого объединения "ЛЕФ". То есть мы видим яркую творческую личность, невероятно популярную в 20-е годы прошлого столетия. Имя поэта знала вся страна. Кому-то его стихи нравились, а кому-то не очень. Действительно, они были несколько специфичны и находили признание у сторонников именно такого своеобразного выражения своего внутреннего мира.

Но у нас разговор пойдёт не о творчестве поэта. По сей день вызывает множество вопросов неожиданная смерть Маяковского, наступившая 14 апреля 1930 года . Владимир Владимирович умер в возрасте 36 лет. Это тот самый счастливый жизненный период, когда с одинаковой иронией смотришь и на тех, кто старше, и на тех, кто младше тебя. Впереди ещё много-много лет жизни, но судьбоносный путь творца почему-то оборвался, оставив в душах людей чувство растерянности, перемешанного с недоумением.

Естественно, было следствие. Провели его органы ОГПУ. Официальное заключение гласило - самоубийство. С этим можно согласиться, так как творческие натуры по своей сути очень непредсказуемы. Они видят окружающий мир несколько не так, как другие люди. Вечно какие-то метания, сомнения, разочарования и постоянный поиск чего-то всё время ускользающего. Одним словом, очень трудно понять, что они хотят получить от этой жизни. И вот на пике разочарования к виску или сердцу подносится холодное дуло пистолета. Выстрел, и все проблемы решаются сами собой наиболее простым и проверенным способом.

Однако самоубийство Владимира Владимировича оставило очень много вопросов и неясностей. Они явно указывают на то, что не было никакого самоубийства, а было убийство . Причём осуществили его официальные государственные органы, которым изначально положено оберегать граждан от необдуманных и опасных поступков. Так где же истина? В данном случае она не в вине, а в фактах, явно указывающих не просто на уголовное, а политическое преступление. Но чтобы понять суть вопроса, нужно знать частности. Поэтому мы вначале поподробнее познакомимся с семейством Бриков, с которым нашего героя связывали долгие близкие отношения.

Брики

Лиля Юрьевна Брик (1891-1978) - известный советский литератор и её муж Осип Максимович Брик (1888-1945) - литературный критик и литературовед. Эта пара познакомилась с молодым талантливым поэтом в июле 1915 года. После этого в жизни Маяковского начался новый этап, который продолжался 15 лет вплоть до его смерти.

Владимир и Лиля влюбились друг в друга. Но Осип Максимович не стал помехой этому чувству. Троица начала жить вместе, чем вызвала много пересудов в литературных кругах. Что там и как было, для данного повествования несущественно. Гораздо важнее знать, что Бриков и Маяковского связывали не только духовные, но и материальные отношения. При советской власти поэт вовсе не был бедным человеком. Вполне естественно, что частью своих доходов он делился с Бриками.

Маяковский и Лиля Брик

Можно допустить, что именно поэтому Лиля старалась всеми силами привязать Владимира к себе. С 1926 года троица жила в московской квартире, которую получил поэт. Это Гендриков переулок (ныне переулок Маяковского). Находится он в самом центре Москвы недалеко от Таганской площади. У Бриков же не было возможности получить в то время отдельную квартиру. Огромный город жил в коммуналках, а собственную жилплощадь имели лишь выдающиеся личности, приносящие весомую пользу существующему режиму.

С 1922 года произведения Маяковского стали печатать в крупных изданиях. Гонорары были такими большими, что троица начала проводить много времени заграницей, останавливаясь в дорогих отелях. Поэтому не в интересах Бриков было разрывать отношения с даровитым и наивным поэтом, который был хорошей дойной коровой.

Сердечные дела Владимира Маяковского

Находясь в полной зависимости от Лили Брик, наш герой время от времени вступал в интимные отношения с другими женщинами. В 1925 году он ездил в Америку и завёл там любовный роман с Элли Джонс. Она была эмигранткой из России, поэтому языковый барьер им не мешал. От этой связи 15 июня 1926 года родилась девочка, получившая имя Хелен (Елена). Она здравствует по сей день. Является философом и писателем, поддерживает тесную связь с Россией.

В 1928 году Маяковский познакомился в Париже с Татьяной Яковлевой. По ходу дела Владимир купил Лили Брик французский автомобиль. Выбирал он его вместе с Яковлевой. Для Москвы в то время это было немыслимой роскошью. Поэт захотел создать со своей новой парижской пассией семью, но та не изъявила желания ехать в большевистскую Россию.

Однако Владимир не терял надежду соединить себя узами Гименея с Татьяной и наконец-то распрощаться с Бриками. Это, естественно, не входило в планы Лили. В апреле 1929 года она познакомила поэта с молодой и красивой актрисой Вероникой Полонской, которая уже 4 года была замужем за актёром Михаилом Яншиным.

Наш герой всерьёз увлёкся девушкой, которая была младше его на 15 лет. Очень кстати пришло известие из Парижа, что якобы Яковлева выходит замуж за родовитого француза. Поэтому Владимир быстро забыл заграничную пассию и сосредоточил всё своё внимание на Веронике. Именно эта девушка и стала основным свидетелем трагедии, ведь смерть Маяковского произошла практически у неё на глазах.

Хронология трагических событий

Возможная причина смерти

Если допустить, что Владимира Владимировича убили, то зачем это было сделано, кому он мешал? В 1918 году поэт неразрывно связал свою судьбу с партией большевиков. Он был трибуном, проповедующим идеи мировой революции. Поэтому и пользовался таким огромным успехом у различных издательств. Ему платили огромные гонорары, обеспечили отдельным жильём, но взамен требовали преданности и лояльности.

Однако к концу 20-х годов в произведениях поэта стали проскальзывать нотки разочарования существующим режимом. Впереди ещё были годы коллективизации, страшный голод, репрессии, а Владимир Владимирович уже душой почувствовал смертельную опасность, нависшую над страной. Ему всё труднее становилось восхвалять существующую реальность. Приходилось всё чаще переступать через своё понимание мира и нравственные принципы.

В стране набирала силу волна ликования. Все восхищались или делали вид, что восхищались достижениями социалистического строя, а Маяковский начал сатирически обличать всякую "дрянь". Это звучало диссонансом по отношению к восторженному хору подхалимов и приспособленцев. Власть очень быстро почувствовала, что поэт стал другим. Он изменился, причём в опасную для режима сторону. Первой ласточкой стала критика его пьес "Клоп" и "Баня". Затем исчез портрет из литературного журнала, и развернулась травля в прессе.

Наряду с этим поэта начали опекать чекисты. Они стали регулярно заходить в гости на правах добрых знакомых, ведь Лиля Брик любила принимать гостей. Но одно дело, когда приходят друзья-литераторы, а другое, когда в квартиру заходит с дружеским визитом сотрудник ОГПУ. Не надо также забывать, что Осип Максимович Брик в 1919-1921 годах являлся сотрудником ЧК. А бывших чекистов не бывает.

Вся эта опёка осуществлялась для того, чтобы проверить благонадёжность поэта. Результаты оказались для Владимира Владимировича плачевными. Было принято решение его убрать. По-другому и быть не могло, ведь перековавшийся трибун мог нанести большой идеологический вред коммунистическому режиму.

Последний день жизни поэта

Смерть Маяковского, как уже говорилось, наступила 14 апреля 1930 года. Бриков в Москве не было: они ещё в феврале уехали заграницу. Поэт решил воспользоваться их отсутствием, чтобы наконец-то порвать ведущие в никуда затянувшиеся отношения. Он хотел создать нормальную семью и для этого выбрал Веронику Полонскую. В первых числах апреля он делает денежный взнос в жилищный кооператив, чтобы приобрести себе квартиру, а имеющуюся жилплощадь оставить сластолюбивой и корыстной парочке.

В понедельник 14 апреля поэт в 8 часов утра приезжает к Полонской и увозит её к себе. Здесь между ними происходит разговор. Владимир требует, чтобы Вероника оставила мужа и ушла прямо сейчас к нему. Женщина говорит, что не может вот так сразу бросить Яншина. Она не отказывает Маяковскому, заверяет, что любит его, но ей нужно время. После этого Полонская покидает квартиру, так как в 10-30 у неё репетиция в театре. Она выходит в парадное и тут слышит звук револьверного выстрела. Вероника вбегает обратно в комнату буквально через мгновение после ухода и видит, что Владимир лежит на полу с раскинутыми руками.

Вскоре приехала следственная группа, но не из милиции, а из контрразведки. Возглавлял её начальник секретного отдела ОГПУ Яков Саулович Агранов (1893-1938). Его появление можно объяснить тем, что он курировал творческую интеллигенцию. Место происшествия было осмотрено, тело поэта сфотографировано. Было найдено предсмертное письмо Владимира Владимировича, датированное 12 апреля. Агранов прочитал его вслух и положил в карман кителя.

Ближе к вечеру появился скульптор Константин Луцкий. Он сделал гипсовую маску с лица усопшего. Вскрытие вначале не хотели делать, так как и так было ясно, что поэт умер от выстрела в сердце. Но поползли слухи, что Маяковский болел сифилисом, что и послужило причиной трагедии. Патологоанатомам пришлось вскрыть тело, но никаких серьёзных отклонений в органах обнаружено не было. В газетах написали, что поэт скончался от скоротечной болезни. Под некрологом подписались друзья, и на этом дело закончилось.

Убийство или самоубийство?

Так как всё-таки следует охарактеризовать смерть Маяковского? Убийство это было или самоубийство? Чтобы пролить свет на данный вопрос, начнём, как и положено, с предсмертной записки. Вот её текст:

"Всем… В том, что умираю, не вините никого и не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сестра, товарищи, простите, но у меня другого выхода нет. Лиля, люби меня.

Товарищ правительство, моя семья - это Лиля Брик, мама, сестра и Вероника Полонская. Буду благодарен, если ты устроишь им сносную жизнь. Начатые стихи передайте Брикам, они разберутся. Как говорится - инцидент исчерпан, любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчёте, и ни к чему перечень взаимных болей, бед и обид. Счастливо оставаться".

Вот такое завещание, написанное, согласно дате, 12 апреля. А роковой выстрел прозвучал 14 апреля. При этом ещё и состоялось любовное объяснение с Вероникой, хотя поэт знал, что должен вот-вот умереть. Но несмотря на это, настаивал, чтобы возлюбленная немедленно оставила мужа. В этом есть какая-нибудь логика?

Интересно ещё то, что последнее письмо Владимир Владимирович написал карандашом. У него были деньги, чтобы купить кооперативную квартиру, а вот на ручку даже мелочи не нашлось. Впрочем, у погибшего была собственная очень хорошая ручка с роскошным золотым пером. Он её никому никогда не давал в руки, а писал только ей. Но в самый ответственный момент своей жизни взял в руки карандаш. Им, кстати, и почерк подделать гораздо проще, чем ручкой.

В своё время Сергей Эйзенштейн заявил в узком кругу друзей, что если внимательно ознакомиться со стилем письма, то можно утверждать, что написано оно не Маяковским. Так кто же тогда произвёл на свет это творение. Может быть, в аппарате ОГПУ нашёлся сотрудник, взявший на себе столь несвойственные ему обязанности?

В архиве хранится уголовное дело за номером 02-29. Это как раз дело о самоубийстве В. В. Маяковского. Вёл его следователь И. Сырцов. Так вот, в протоколе осмотра не упоминается предсмертное письмо, как будто его и не было. Так же нет экспертизы рубашки, которая была на поэте в момент смерти. А ведь она могла многое рассказать следствию.

Но самое главное, из дела абсолютно неясно, где находилась Полонская, когда прозвучал роковой выстрел. То ли она стояла возле поэта, то ли уже вышла из комнаты. Как впоследствии утверждала сама Вероника, она вышла в парадное и только там услышала звук выстрела. Однако, судя по бумагам, её поведение можно трактовать по-разному. Женщина сбегала вниз по лестнице, и раздался выстрел, либо выбежала с криком из комнаты, и именно в этот момент поэт застрелился. Так может быть, она увидела у Владимира в руке пистоле, испугалась и попыталась скрыться? Создаётся впечатление, что следователь вообще не нуждался в чётком и ясном ответе.

Закрыли уголовное дело 19 апреля. При этом осталось загадкой, нашли возле тела пистолет или нет. Как лежало тело? Головой к двери или головой вглубь комнаты. Если в помещение зашёл кто-то посторонний и выстрелил, то Владимир Владимирович должен был упасть назад, то есть головой вглубь комнаты. Но ничего определённого здесь сказать нельзя. Таким образом, можно сделать вывод, что следственные действия велись крайне небрежно. Представляли они собой чистую формальность. Вся работа делалась не ради установления истины, а ради галочки, что такая работа была проделана.

Так что вывод напрашивается сам собой. Поэта убили сотрудники ОГПУ, но представили это дело как самоубийство . Оно было благополучно помещено в архив и пылилось на полках вплоть до 90-х годов XX века. А с кого спросишь через 60 лет? Тем более что люди Ягоды, в том числе и Агранов, были расстреляны в 37-38 годах. Так что возмездие в любом случае свершилось.

Кто остался в выигрыше после смерти Маяковского?

Смерть Маяковского оказалась на руку Лили Брик. Про Осипа Максимовича разговор не идёт, так как его семейная жизнь с любвеобильной женой закончилась разводом. А вот Лилю советское правительство признало законной наследницей ушедшего из жизни поэта. Она получила его кооперативную квартиру и денежные сбережения.

Но самое главное - архивы, которые, по сути, являлись народным достоянием. Однако и это не всё. Так называемая "вдова" Маяковского с 1935 года стала получать проценты с проданных сочинений поэта. А печатались они миллионными тиражами, так как посмертно Владимир Владимирович был признан самым лучшим и талантливым поэтом советской эпохи.

Что же касается Полонской, то без двух минут жена не получила ничего. Впрочем, нет. Она получила сплетни, разговоры за спиной, злорадные ухмылки. Последней точкой в этой эпопее стал развод с мужем. Ну что тут поделаешь. Так уж устроен этот мир. Кто-то находит, а кто-то теряет. Но будем оптимистами. Народная мудрость гласит: "Что не случается - всегда к лучшему".

85 лет назад, 14 апреля 1930-го, в Москве в Лубянском проезде застрелился МАЯКОВСКИЙ. Такой была официальная версия: поэт сам поднес пистолет к груди, измученный проблемами с женщинами, творческими неудачами и сифилисом (в некрологе было написано: «стремительная болезнь», хотя позже были сделаны анализы, и болезнь они не подтвердили).

«Многие засекреченные документы и раздражающие вопросы без ответов подсказывают: истинная правда была искажена и сокрыта. Выдающаяся работа, проделанная русским исследователем Валентином Скорятиным , заставляет по-новому посмотреть на версию о самоубийстве Маяковского», - говорил на конференции по Маяковскому американский профессор Альберт Тодд .
Чем больше материалов о гибели поэта находил Скорятин, тем больше он замечал несостыковок и странностей.
Несколько человек дали показания, что Маяковский не собирался считать 14 апреля последним днем своей жизни. 10 или 12 апреля поэт пообещал, что поможет делать первомайские лозунги для ЦК, но попросил отложить работу на несколько дней из-за гриппа.

Чуть раньше, 4 апреля, он внес деньги в жилищный кооператив РЖСКТ им. Красина. И попросил знакомых, чтобы до осени, пока строится дом, ему помогли снять жилье. Жизнь втроем с Бриками тяготила Маяковского, он хотел иметь нормальную семью, сделал предложение Веронике Полонской .
После смерти поэта в новую квартиру переехали Брики.
Лиля не скрывала от своего Щеника, что стала любовницей Агранова , начальника Секретного отдела ОГПУ. Кровавый следователь, которого называли палачом русской интеллигенции и который лично санкционировал казнь Гумилева , Агранов ничуть не ревновал к предшественнику. Даже подарил ему револьвер. Маяковский был левшой, однако пистолет перед выстрелом почему-то взял в правую, неудобную для него руку... Годы спустя, изучая протокол следствия, Скорятин заметил, что оружие подменили. Вместо маузера № 312045, записанного в протоколе, обнаружился браунинг № 268979.

Много вопросов оставило и предсмертное письмо Маяковского. Почему поэт написал его карандашом, а не ручкой? Известно, что Маяковский был страшно брезглив и свою ручку не дал бы постороннему. К тому же подделать почерк авторучкой почти невозможно, а вот карандашную подделку профи из ведомства Агранова изготовили без труда.
Да и содержание письма выглядит странно. Как могло случиться, что очень порядочный к близким людям Маяковский, определяя наследников, поставил мать и сестру после Лили? Право на наследство закрепили Постановлением ВЦИК и СНК РСФСР: 1/2 часть - Лиле, по 1/6 - матери и сестрам. В. Полонской, в нарушение воли поэта, - ничего. Интересно, что оригинал письма тут же забрал Агранов. Члены правительства при разделе наследства руководствовались не подлинником, а газетной перепечаткой.

Агранов пулей примчался в комнатку Маяковского и сразу взял следствие в свои руки. Возможно, это с его помощью следствие «не заметило» показания людей, вбежавших в комнату сразу после рокового выстрела. Они утверждали, что поэт упал ногами к двери. Те, кто пришли позже, увидели тело в другом положении, головой к двери. Положение тела кто-то изменил, чтоб не возникало мысли о том, что в поэта стреляли.
Изучая посмертную маску, исследователи обратили внимание, что у поэта сломан нос. Похоже, Маяковский упал лицом вниз, а не на спину, как бывает, если человек стреляет сам в себя.

АПОСТОЛ ИЛИ ИУДА

Михаил Булгаков , который неплохо знал Маяковского, не поверил в официальную версию самоубийства. Марина Черкашина , исследовательница творчества Булгакова, заметила: «Булгаков был настолько потрясен, что возобновил работу над оставленным было романом о князе тьмы. На его глазах разыгрывалась драма воистину библейского масштаба». Кесарь в этой драме - Маркс и его «всесильное учение», прокуратор Пилат (наместник кесаря в СССР) - товарищ Сталин , начальник тайной службы Ершалаима Афраний - начальник Особого отдела ОГПУ Яков Агранов (даже фамилия созвучна!) с Ягодой . «Проповедником Иешуа был Мастер, распятый на газетных полосах; наконец, румяным менялой из Кириафа (променявшим душу на 30 монет) - рослый поэт из Багдади, променявший талант на партийный агитпроп, - пишет Черкашина. - Надо было обладать недюжинной смелостью, чтобы в стране, где действовала отлаженная машина политических убийств - ОГПУ-НКВД, вскрыть и показать в романе тайный механизм таких убийств. Булгаков это сделал на печальном примере Маяковского.

И никого не обманул библейский антураж эпизода. Под белым плащом с кровавым подбоем, под тогами Афрания и его подручных явственно проступают чекистские френчи с синими петлицами».
Булгаков настойчиво подчеркивал: библейские события романа происходили 14 числа весеннего месяца нисана. Прямая отсылка к дате гибели поэта, 14 апреля 1930 г. 14 числа начальник тайной службы Ершалаима, Афраний, беседует с прокуратором Иудеи Пилатом. В этот же день Иуда гибнет, получив удар ножом в сердце. С Маяковским расправились без ножа. Он был застрелен.
В романе Пилат поднимает бокал с красным, как кровь, вином - Цекубой. Название этой марки очень созвучно со знакомой аббревиатурой ЦК(б) - большевиков. А вот тост Пилата, обращенный к кесарю: «За тебя, кесарь, отец римлян, самый дорогой и лучший из людей!» Самым дорогим и лучшим из людей в булгаковские времена именовали лишь одного единственного человека.

Из романа «Мастер и Маргарита»:
- Да, Афраний, вот что внезапно мне пришло в голову: не покончил ли он сам с собой?
- О нет, прокуратор, - даже откинувшись от удивления в кресле, ответил Афраний, - простите меня, но это совершенно невероятно!
- Ах, в этом городе все вероятно! Я готов спорить, что через самое короткое время слухи об этом поползут по всему городу.
Слухи о том, что самоубийству кто-то помог, действительно в тот же день поползли по Москве.
Но не слишком ли жестко представлять живого страдающего человека, каким был Маяковский, в образе библейского предателя? Почему в глазах Булгакова пролетарский поэт мог быть только Иудой?

Цитата

Иван БУНИН:
- Думаю, что Маяковский останется в истории литературы большевицких лет как самый низкий, самый циничный и вредный слуга советского людоедства по части литературного восхваления его.

БУНТ НЕДОУЧКИ

Михаил Булгаков, сын профессора Духовной академии, выходец из религиозной семьи, с содроганием смотрел на богоборчество Маяковского. Тот мог быть в его глазах только Иудой, восклицая: «Я бросал бы в небо богохульства». Чуть ли не в каждом стихе Маяковский озвучивает навязчивые мысли о Боге, буквально ведет личное соперничество со Всевышним, надеясь занять его место в сердцах людей.
Я, воспевающий машину и Англию,
может быть, просто,
В самом обыкновенном Евангелии
тринадцатый апостол.
И когда мой голос
похабно ухает -
от часа к часу,
целые сутки,
может быть,
Иисус Христос нюхает
моей души незабудки.

Еще в 1916 - 1917 годах он пишет поэму «Человек», где выстраивает жизнь лирического героя (которого без ложной скромности зовут Владимир Маяковский) по евангельскому канону. Говоря о рождении Маяковского, поэт обыгрывает сюжет Рождества Христова. Следующие главы - «Страсти Маяковского», «Вознесение Маяковского», «Возвращение Маяковского», «Маяковский векам».
«Как же
себя мне не петь,
если весь я -
сплошная невидаль,
если каждое движение мое -
огромное,
необъяснимое чудо».

МНЕ И РУБЛЯ НЕ НАКОПИЛИ СТРОЧКИ

Марина Черкашина замечает: «В глазах Булгакова Маяковский мог быть только Иудой, ведь он предал свой «атакующий класс», став новым пролетарским буржуа: заграничные поездки, большие гонорары, валютные подарки любовнице - все это мало вязалось с образом пламенного «агитатора, горлана-главаря».
«Будьте прокляты! - кричит поэт всем сытым в 22-м голодном году. - Пусть будет так, чтоб каждый проглоченный глоток желудок жег! Чтоб ножницами оборачивался бифштекс сочный, вспарывая стенки кишок!» «Всероссийский староста» Калинин , побывав в южных областях, засвидетельствовал факты людоедства. А Маяковский, путешествуя по Берлину, заказывает огромные порции в самых дорогих ресторанах. В Париже идет в дорогое ателье на Вандомской площади, чтоб рубашки шила портниха.

По Лилиной просьбе привозит из-за границы в Москву «форд» последнего выпуска на усиленных покрышках-баллонах. Советский барин носил шелковое белье, отдыхал в лучших домах отдыха, снимал дачи, нанимал домработниц.
«Заявления Маяковского в налоговую позволяют создать представление о его доходах. Обычный его доход за полугодие составлял около 6 тысяч рублей, то есть 12 тысяч в год. Сравним эту сумму с годовым заработком рабочего, составлявшим примерно 900 рублей. Маяковский зарабатывал почти в 13 раз больше», - пишет шведский литературовед Бенгт Янгфельдт.

В КОМПАНИИ ГЭПЭУШНИКОВ

Как-то на двери квартиры, где жили Маяковский и Брики, появилась эпиграмма, авторство которой приписали Есенину : «Вы думаете, здесь живет Брик, исследователь языка? / Здесь живет шпик и следователь Чека». Осип Брик был официально завербован ЧК. Вскоре и у Лили появилось удостоверение сотрудницы ГПУ за номером 5073. В их квартире собирается специфическая публика: энкавэдэшники, советские банкиры и госчиновники.
Пастернак позже назовет этот дом «отделением московской милиции». Позже признавался, что страшно было слышать, как Лиля говорит: «Подождите, скоро будем ужинать, как только Ося придет из ЧК».

Маяковский ухаживал за женщинами с небрежностью, как бы считая их существами низшего порядка. Легко мог охарактеризовать девушку как «вкусный кусок мяса» и очень любил рассказывать о своих похождениях. По словам Бурлюка, Маяковский был «мало разборчив» в своей страсти. Он довольствовался «любовью мещанок, на дачах изменявших своим мужьям - в гамаках, на скамейках качелей, или же ранней необузданной страстью курсисток». В то же время писал о «подонках, присосавшихся к каждой двуспальной кровати».

1. Вера Шехтель. Маяковский вызывал отвращение и ужас у родителей девушек, с которыми был знаком. Когда поэт начал встречаться с Верой Шехтель , дочерью выдающего архитектора, ее отец принял все меры, чтобы прекратить связь. Но напрасно. Вера забеременела, и ее отправили за границу делать аборт.
Потом она вышла замуж за другого. В 1932 году у нее родился сын Вадим Тонков. Старшее поколение помнит его по образу комической Вероники Маврикиевны.

2. Лиля Брик. С юного возраста Лиле Каган было свойственно обостренное половое любопытство. В 17 лет она забеременела от учителя музыки. От беременности Лилю избавил знакомый врач в «грязном клоповнике» - больнице в Армавире.
Выйдя замуж за Осипа Брика , Лиля и не думала скрывать от него свои похождения. Роман с Маяковским, которого она звала Щеник, плавно перешел в странную жизнь втроем.
Андрей Вознесенский позже будет потрясен признанием Лили: «Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался, хотел к нам, царапался в дверь и плакал...»
Когда Лиля уехала в Ригу, Осип и Маяковский имели одну тему для разговоров: «единственный человек на свете - киса». «Я все такой же твой щен, - пишет Маяковский Лиле, - живу, только и думая о тебе, жду тебя и обожаю. Каждое утро прихожу к Осе и говорю: «Скушно, брат Кис, без Лиски», и Оська говорит: «Скушно, брат Щен, без Кисы».
Однажды Лиля сказала Маяковскому, что любит Осипа. Вот что было дальше, по словам биографа Бенгта Янгфельдта : «Маяковский всхлипнул, почти вскрикнул и со всего роста бросился на диван. Его огромное тело лежало на полу, а лицом он зарылся в подушки и обхватил руками голову. Он рыдал. Лиля растерянно нагнулась над ним. - Володя, брось, не плачь. Ты устал от таких стихов. - Ося побежал на кухню за водой. Он присел на диван и попытался приподнять Володину голову. Володя поднял лицо, залитое слезами, и прижался к Осиным коленям. Сквозь всхлипывающий вой выкрикнул: «Лиля меня не любит!» - вырвался, выскочил и убежал в кухню. Он стонал и плакал там так громко, что Лиля и Ося забились в спальне».

4. Элли Джонс. Когда Маяковский приехал в Америку, он, не зная английского, при знакомстве с людьми доставал из кармана записку. С нее он читал вслух извинение, что не здоровается за руку. (Маяковский очень боялся инфекций, даже дверные ручки открывал через карман пиджака или салфеткой.) Быть его переводчицей вызвалась Элли Джонс , эмигрантка, которая бежала из России после революции. В июне 1926-го Элли родила от Маяковского дочку. Вместе с девочкой она в 1928-м приехала в Ниццу - это была первая и последняя встреча отца и дочери.

5. Татьяна Яковлева. Лиля Брик спокойно относилась к амурным похождениям Щеника, но Элли Джонс вызвала у нее страшное опасение. Поэт не скрывал, что влюбился. Это ставило под угрозу материальное положение Бриков, которое обеспечивал Маяковский. Чтобы устранить соперницу, Лиля попросила свою сестру Эльзу, жившую в Париже, познакомить поэта с кем-нибудь еще. Эльза свела Маяковского с Татьяной Яковлевой . И снова роковая страсть! Поэт влюбился так сильно, что, уезжая, оставил кучу денег в цветочном магазине - чтобы Татьяне каждое воскресенье приносили охапку роз.

6. Вероника Полонская. Опасаясь, что влюбчивый Щен женится на Яковлевой и выйдет из-под влияния Бриков, те знакомят его с актрисой Вероникой Полонской . Полонская была замужем, однако о романе с Маяковским знала вся Москва, включая ее мужа. Накануне гибели поэта актриса пообещала, что переедет к нему. Может быть, именно это взбесило Лилю, которой придавал сил и всемогущества адюльтер с Аграновым?
Никто теперь не ответит, что же случилось в «комнатке-лодочке» поэта в момент его гибели. Юрий Олеша рассказывал, что Полонская, которая находилась там, выбежала с криком: «Спасите!» И лишь потом грянул выстрел.
Полонская не пришла на похороны: мать и сестры Маяковского считали ее виновной в гибели поэта. А вот Лиля восприняла гибель Маяковского без трагизма. После похорон у Бриков пили чай, шутили, болтали обо всем на свете.

Из «Заключения» экспертов:

«1. Повреждение на рубашке В.В.Маяковского является входным огнестрельным, образованным при выстреле с дистанции «боковой упор» в направлении спереди назад и несколько справа налево почти в горизонтальной плоскости.

2. Судя по особенностям повреждения, было применено короткоствольное оружие (например, пистолет) и использован маломощный патрон.

3. Небольшие размеры пропитанного кровью участка, расположенного вокруг входного огнестрельного повреждения, свидетельствуют об образовании его вследствие одномоментного выброса крови из раны, а отсутствие вертикальных потеков крови указывает на то, что сразу после получения ранения В.В.Маяковский находился в горизонтальном положении, лежа на спине.

4. Форма и малые размеры помарок крови, расположенных ниже повреждения, и особенность их расположения по дуге свидетельствуют о том, что они возникли в результате падения мелких капель крови с небольшой высоты на рубашку в процессе перемещения вниз правой руки, обрызганной кровью, или же с оружия, находившегося в той же руке».

Можно ли так тщательно сымитировать самоубийство? Да, в экспертной практике встречаются случаи инсценировки одного, двух, реже пяти признаков. Но весь комплекс признаков фальсифицировать невозможно. Установлено, что капли крови - не следы кровотечения из раны: они падали с небольшой высоты с руки или оружия. Даже если допустить, что чекист Агранов (а он действительно знал свое дело) был убийцей и нанес капли крови после выстрела, скажем, из пипетки, хотя по восстановленному хронометражу событий у него на это просто не было времени, необходимо было достичь полного совпадения локализации капель крови и расположения следов сурьмы. Но реакция на сурьму была открыта лишь в 1987 году. Именно сопоставление расположения сурьмы и капель крови стало вершиной этого исследования.

Автограф смерти

Пришлось поработать и специалистам лаборатории судебно-почерковедческих экспертиз, ведь многие, даже очень чуткие люди, сомневались в подлинности предсмертного письма поэта, выполненного карандашом почти без знаков препинания:

«Всем. В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сестры и товарищи, простите это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет. Лиля - люби меня. Моя семья это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская...
Любовная лодка\разбилась о быт.\Я с жизнью в расчете\И не к чему перечень\Взаимных\бед\И обид. Счастливо оставаться.\ Владимир\Маяковский. 12.IV.30 г.»

Из «Заключения» экспертов:

«Представленное письмо от имени Маяковского выполнено самим Маяковским в необычных условиях, наиболее вероятной причиной которых является психофизиологическое состояние, вызванное волнением».

Не вызвала сомнений и датировка - именно 12 апреля, за два дня до смерти - «непосредственно перед самоубийством признаки необычности были бы выражены более ярко». Так что тайна решения уйти из жизни кроется не в 14-м дне апреля, а в 12-м.

«Ваше слово, товарищ маузер»

Сравнительно недавно дело «О самоубийстве В.В.Маяковского» было передано из Президентского архива в Музей поэта вместе с роковым браунингом, пулей и гильзой. Но в протоколе осмотра места происшествия, подписанного следователем и врачом-экспертом, говорится, что он застрелился из «револьвера системы маузер, калибр 7,65, № 312045». По удостоверению у поэта было два пистолета - браунинг и байярд. И хотя «Красная газета» писала о выстреле из нагана, очевидец В.А.Катанян упоминает маузер, а Н.Денисовский, спустя годы, браунинг, все-таки трудно представить, чтобы следователь-профессионал мог спутать браунинг с маузером.
Сотрудники Музея В.В.Маяковского обратились в Российский федеральный центр судебных экспертиз с просьбой провести исследование переданного им из Президентского архива пистолета браунинг № 268979, пули и гильзы и установить, из этого ли оружия стрелял в себя поэт?

Химический анализ налета в канале ствола браунинга позволил сделать вывод, что «из оружия после последней чистки выстрел не производился». Но пуля, извлеченная когда-то из тела Маяковского, действительно «является частью 7,65 мм патрона браунинга образца 1900 года». Так в чем же дело? Экспертиза показала: «Калибр пули, количество следов, ширина, угол наклона и правосторонняя направленность следов свидетельствуют, что пуля была выстрелена из пистолета маузер модели 1914 г.».

Результаты экспериментальной стрельбы окончательно подтвердили, что «пуля 7,65 мм патрона браунинга была выстрелена не из пистолета браунинг № 268979, а из маузера калибра 7,65 мм».

Все-таки - маузер. Кто же подменил оружие? В 1944 году сотрудник НКГБ, «беседуя» с опальным писателем М.М.Зощенко, спросил, считает ли он ясной причину смерти Маяковского, на что писатель достойно ответил: «Она и дальше остается загадочной. Любопытно, что револьвер, из которого застрелился Маяковский, был ему подарен известным чекистом Аграновым».

Уж не сам ли Агранов, к которому стекались все материалы следствия, подменил оружие, приложив к делу браунинг Маяковского? Зачем? О «подарке» знали многие, к тому же маузер не был зарегистрирован за Маяковским, что могло сильно аукнуться самому Агранову (кстати, позже его расстреляли, но за что?). Впрочем, это из области догадок. Лучше отнесемся с уважением к последней просьбе поэта: «...пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил»