Связь фета с традиционной немецкой школой поэта. Фет переводчик немецкой поэзии: стиховедческий аспект

Памяти Афанасия Афанасьевича Фета (1820-1892)

Афанасий Афанасьевич Фет - известный русский поэт с немецкими корнями, лирик, переводчик, автор мемуаров. Член-корреспондент Академии наук Петербурга

В Орловской губернии недалеко от города Мценска в 19 веке была расположена усадьба Новосёлки, где 5 декабря 1820 года в доме богатого помещика Шеншина молодая женщина Шарлотта-Елизавета Беккер Фет родила мальчика Афанасия.

Шарлотта-Елизавета была лютеранкой, проживала в Германии и состояла в браке с Иоганном-Петером-Карлом-Вильгельмом Фетом, асессором Дармштадтского городского суда. Они поженились в 1818 году, в семье родилась девочка Каролина-Шарлотта-Георгина-Эрнестина. А в 1820 году Шарлотта-Елизавета Беккер Фет бросила маленькую дочь и мужа и уехала в Россию с Афанасием Неофитовичем Шеншиным, будучи беременной на седьмом месяце.

На пажитях немых люблю в мороз трескучий
При свете солнечном я солнца блеск колючий,
Леса под шапками иль в инее седом
Да речку звонкую под темно-синим льдом.
Как любят находить задумчивые взоры
Завеянные рвы, навеянные горы,
Былинки сонные среди нагих полей,
Где холм причудливый, как некий мавзолей,
Изваян полночью,- иль тучи вихрей дальных
На белых берегах и полыньях зеркальных.

Афанасий Неофитович был ротмистром в отставке. Во время поездки за границу он влюбился в лютеранку Шарлотту-Елизавету и женился на ней. Но так как не был совершён православный обряд венчания, этот брак считался законным лишь в Германии, а в России признавался недействительным. В 1822 году женщина приняла православие, став зваться Елизаветой Петровной Фет, и вскоре они обвенчались с помещиком Шеншиным.

Когда мальчику исполнилось 14 лет, орловские губернские власти обнаружили, что Афанасия записали на фамилию Шеншин раньше, чем его ма
ть венчалась с отчимом. В связи с этим парня лишили фамилии и дворянского титула. Это так глубоко ранило подростка, ведь из богатого наследника он в один миг превратился в безымянного человека, всю жизнь потом он мучился из-за своего двойственного положения.

С этого времени он носил фамилию Фет, как сын неизвестного ему иностранца. Афанасий воспринял это как позор, и у него появилась навязчивая идея, которая стала решающей в его жизненном пути, - вернуть утраченную фамилию.

Афанасий получил блестящее образование. Способному мальчику легко давалась учеба. В 1837 он окончил частную немецкую школу-пансионат в городе Верро, в Эстонии. Уже тогда Фет начал писать стихи, проявлял интерес к литературе и классической филологии. После школы, чтобы подготовиться к поступлению в университет, он обучался в пансионате профессора Погодина, писателя, историка и журналиста. В 1838 году Афанасий Фет поступил на юридический, а потом - на философский факультет Московского университета, где учился на историко-филологическом (словесном) отделении.

Чудная картина,
Как ты мне родна:
Белая равнина,
Полная луна,

Свет небес высоких,
И блестящий снег,
И саней далеких
Одинокий бег.

В университете Афанасий сблизился со студентом Аполлоном Григорьевым, который тоже увлекался поэзией. Они вместе стали посещать кружок студентов, которые усиленно занимались философией и литературой. При участии Григорьева Фет выпустил свой первый сборник стихов «Лирический пантеон». Творчество молодого студента заслужило одобрение Белинского. А Гоголь отозвался о нем, как о «несомненном даровании». Это стало своего рода «благословением» и вдохновило Афанасия Фета на дальнейшее творчество. В 1842 его стихи были опубликованы во многих изданиях, в числе которых были популярные журналы «Отечественные записки» и «Москвитянин». В 1844 году Фет окончил университет.

Ель рукавом мне тропинку завесила.
Ветер. В лесу одному
Шумно, и жутко, и грустно, и весело,-
Я ничего не пойму.

Ветер. Кругом все гудёт и колышется,
Листья кружатся у ног.
Чу, там вдали неожиданно слышится
Тонко взывающий рог.

Сладостен зов мне глашатая медного!
Мертвые что мне листы!
Кажется, издали странника бедного
Нежно приветствуешь ты.

Окончив университет, Фет поступил на армейскую службу, это ему было нужно, чтобы вернуть себе дворянский титул. Он попал в один из южных полков, оттуда его направили в уланский гвардейский полк. А в 1854 его перевели в балтийский полк (этот период службы он позднее описал в мемуарах «Мои воспоминания»).

В 1858 году Фет окончил службу в должности ротмистра и поселился в Москве.

В 1850 году увидела свет вторая книга со стихами Фета , которую в журнале «Современник» критиковали уже положительно, некоторые даже восхищались его творчеством. После этого сборника автора приняли в среду известных русских писателей, куда входили Дружинин, Некрасов, Боткин, Тургенев. Литературные заработки улучшили материальное положение Фета, и он отправился путешествовать за границу.

В стихах Афанасия Афанасьевича Фета чётко прослеживались три основные линии - любовь, искусство, природа. Следующие сборники его стихов вышли в 1856 (под редакцией Тургенева И. С.) и в 1863 (сразу двухтомное собрание сочинений).

Несмотря на то, что Фет был утончённым лириком, он сумел прекрасно вести хозяйственные дела, покупать и продавать поместья, сколачивая состояние.

В 1860 Афанасий Фет купил хутор Степановка, стал хозяйничать, жил там безвыездно, лишь ненадолго зимой появляясь в Москве.

В 1877 Фет купил в Курской губернии имение Воробьёвку. В 18
8 1 он купил дом в Москве, в Воробьёвку приезжал лишь на дачный летний период. Он снова занялся творчеством, писал мемуары, переводил, выпустил очередной лирический сборник стихов «Вечерние огни».

Афанасий Афанасьевич Фет оставил значительный след в русской литературе. В первых стихах Фет воспевал красоту природы, много писал о любви. Уже тогда в его творчестве проявилась характерная черта - Фет говорил о важных и вечных понятиях намеками, умел передавать тончайшие оттенки настроений, пробуждая у читателей чистые и светлые эмоции.

После трагической гибели возлюбленной Марии Лазич Фет посвятил ей поэму «Талисман». Предполагают, что все последующие стихи Фета о любви посвящены ей же. В 1850 вышел второй сборник его стихов. Он вызвал интерес критиков, которые не скупились на положительные отзывы. Тогда же Фет был признан одним из лучших современных поэтов.

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнию твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна — любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна — вся жизнь, что ты одна — любовь.
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!

Афанасий Фет до конца жизни оставался убежденным консерватором и монархистом. В 1856 он выпустил третий сборник стихов. Фет воспевал красоту, считая её единственной целью творчества.

В 1863 году поэт выпустил двухтомное собрание стихотворений, а потом в его творчестве наступил двадцатилетний перерыв.

Лишь после того, как поэту была возвращена фамилия отчима и привилегии потомственного дворянина, он с новыми силами занялся творчеством.

К концу жизни стихотворения Афанасия Фета становились более философскими. Поэт писал о единстве человека и Вселенной, о высшей реальности, о вечности. В период с 1883 по 1891 Фет написал более трехсот стихотворений, они вошли в сборник «Вечерние огни». Поэт издал четыре выпуска сборника, а пятый вышел уже после его смерти. С задумчивой улыбкой на челе.

Транскрипт

1 УДК 80:801 ФЕТ ПЕРЕВОДЧИК НЕМЕЦКОЙ ПОЭЗИИ: СТИХОВЕДЧЕСКИЙ АСПЕКТ О. Н. Жердева, Е. А. Савочкина Финансовый университет при Правительстве РФ, Барнаульский филиал Алтайский государственный университет Поступила в редакцию 3 мая 2017 г. Аннотация: в статье представлен стиховедческий аспект поиска А. А. Фетом метрических эквивалентов при переводе на русский язык стихотворений Г. Гейне. Важным в данном контексте представляется то, как Фет-переводчик передает стихотворные размеры, не свойственные русской поэтической традиции XIX века. Несмотря на то, что Фет, в силу совершенного знания немецкого языка, хорошо чувствовал ритмическое своеобразие переводимых им стихотворений, он не воспроизводит размеры, не практикующиеся в русской поэтической традиции XIX века. Таким образом, и русский и немецкий стих существовали в творческом сознании Фета как самостоятельные системы, что не исключало возможности их взаимодействия на других уровнях. Немецкое происхождение Фета не противоречит данной ситуации, а напротив, косвенно подтверждает ее: поэт стремился не столько использовать свой читательский опыт, сколько на фоне немецкой традиции лучше осознать своеобразие поэтической системы русского стиха, не противопоставляя себя последнему, а, наоборот, стремясь глубже в нем укорениться. Ключевые слова: А. А. Фет, художественный перевод, стиховедение, национальные формы стиха, просодика. Abstract: the article focuses on prosodic analyses of A. A. Fet s worksand meter equivalents offered by the poet when translating H. Heine s poems. The utmost aim was to show the ways Fet as translator used to convey meters not typical of Russian poetry writing in the XIX century. Despite his perfect knowledge of German and wonderful perception of meter in original poems, Fetnever employed meters untypical of Russian poetry writing in the XIX century. Thus the Russian and the German poem existed as two independent systems in Fet s cognition, which still permitted their overlapping at some levels. The German background of Fet doesn t contradict the situation rather supporting the idea that Fet translator prevailed over Fet reader.the striking feature of his approach was to go beyond the scope of German tradition towards thepeculiar resources of the Russian language and to seekhis place in Russian poetry rather than oppose himself to it. Keywords: A. A. Fet, literary translation, study of poetry, national types of verse, prosody. О. Н. Жердева, Е. А. Савочкина, 2017 Переводческие труды А. А. Фета представляют значительную часть творчества поэта. Примечательно, что более половины его переводного наследия составляют переводы стихотворений немецких поэтов: Гете, Гейне, Шиллера, Мерике, Рюккерта, Уланда, Кернера. Привязанность Фета к немецкой поэзии, на наш взгляд, не случайна и обусловлена, с одной стороны, закономерностями процесса развития литературы, с другой стороны, тем, что именно немецкая поэзия по своему содержанию и духу близка Фету, немцу по происхождению. Как по количеству переведенных стихотворений (38), так и по степени влияния на оригинальное творчество русского поэта (о чем писали авторитетные исследователи-фетоведы Б. Я. Бухштаб, Д. Д. Благой, В. М. Жирмунский) имя Гейне выбивается из общего списка имен немецких поэтов, переводимых Фетом. К поэтическим произведениям других вышеназванных немецких поэтов Фет обращался эпизодически, скорее его переводы стихотворений этих поэтов были переводами «на случай». В трудах исследователей по истории художественного перевода в России Г. И. Ратгауза, Ю. Д. Левина, А. В. Федорова, В. Б. Микушевича и др. , , , убедительно показано, что перевод может быть осмыслен только в исторической перспективе и требования к художественному переводу на том или ином этапе развития русской литературы менялись в соответствии с задачами, поставленными перед национальной литературой временем. По мнению Ю. Д. Левина, Г. И. Ратгауза, Е. Г. Эткинда, середина XIX в. ознаменована качественным сдвигом в области поэтического перевода. Возобновление в середине XIX века тенденции к буквальному переводу объясняется общей объективной направленностью литературы середины XIX века. Среди сторонников буквального перевода на данном этапе выделяется имя А. А. Фета. Его высокое переводческое мастерство, на наш взгляд, можно объяснить с двух точек зрения, исторической

2 О. Н. Жердева, Е. А. Савочкина и индивидуальной, личностной: во-первых, его переводы появились в тот момент, когда русская литера- перевода» . При этом под подстрочным пере- возможного совпадения форм, без которого нет тура была подготовлена историческим развитием водом А. А. Фет имеет в виду буквальный перевод к созданию качественного буквального перевода. и формально не различает эти понятия. (Мы же под К середине века уже не было необходимости создавать оригинальные произведения, «перелагая» иноность на уровне языковых знаков, без учета инфор- буквальным переводом понимаем здесь эквивалентязычные тексты, русская поэзия к тому времени мации, передаваемой на иных уровнях содержания. окрепла и состоялась, таким образом, появилась Под подстрочным переводом нами понимается поочередный перевод каждого слова предложения, другая задача: не просто познакомить русского читателя с произведениями мировой литературы, но сочетание их по их основному значению и часто передать оригинальный стиль автора и национальный дух иноязычного сочинения, что возможно Современная поэту критика отмечала тенден- вопреки норме и узусу языка перевода.) осуществить, стремясь как можно точнее передать цию Фета к чрезмерной точности в ущерб художественности. Фетовские переводы иногда откровенно форму и содержание поэтического произведения, учитывая, однако, при этом не только специфические особенности языка переводимого текста, но «непрофессиональность» . В современной же высмеивались за их «корявость», «шероховатость», и возможности родного языка, поиск языковых параллелей как на лексико-грамматическом, так и на реводы А. Фета часто рассматриваются как показа- теории художественного перевода поэтические пе- ритмическом уровнях. тельные, демонстрирующие метод буквального Во-вторых, на наш взгляд, вовсе не случайно, что перевода в поэзии. На наш взгляд, стремящийся именно А. А. Фет стал сторонником буквального к точности в своей переводческой деятельности Фет принципа в поэтическом переводе и достиг высокого мастерства в этой области. Немец по происхожде- перевода. Тонкое чувство ритма и точность в пере- во многом предвосхитил современные принципы нию, владевший немецким языком с детства, более даче смысла соединялись у поэта со стремлением того, с детства ощутивший ритмику немецкого передать дух оригинала. При всей точности переводов Фет, однако, не был «прямым» или, как при- стиха (как известно, Фет с семи лет переводил детские басни Кампе, пытаясь переложить их на русский нято говорить, «наивным» буквалистом, так как язык исключительно стихами), с одной стороны, стремился, прежде всего, найти русские эквиваленты ритмико-интонационному рисунку и лексико- и выросший в России, считавший русский родным языком, с другой стороны, он, таким образом, находился в билингвистической ситуации и, как никто Наиболее интересным и малоизученным являсемантическим особенностям оригинала. другой, моги призван был справиться с данной ется, на наш взгляд, стиховедческий аспект проблемы: поиск русским поэтом метрических эквивален- исторической задачей, поставленной перед художественным переводом временем . тов при переводе на русский язык стихотворений А. Фет занимает особое место среди сторонников Гейне. Результаты нашего исследования можно точного перевода. Он создает, как пишет Г. И. Ратгауз, «совершенно оригинальную теорию перевода» бляются следующие сокращения: Д дактиль, представить в виде следующей таблицы, где употре- . По мнению А. А. Фета, перевод отличается Я5 ямб пятистопный, Я3 ямб трехстопный, в корне от свободного истолкования подлинника. Х4 хорей четырехстопный, Дк3 дольник трехиктовый, Дк4 дольник четырехиктовый, Дк4-3 В борьбе с переводческими вольностями х гг. он полемически требовал «возможной буквальности» перевода. Отвергая лермонтовский пере- вольный, Амф3 амфибрахий трехстопный, Амф4 дольник четырех-трехиктовый, ДКВ дольник вод из Гете («Горные вершины») как неверный, Фет амфибрахий четырехстопный, Амф4-3 амфибрахий четырех-трехстопный, 3сл ПА В вольный трех- писал: «Я всегда был убежден в достоинстве подстрочного перевода и еще более в необходимости сложник с переменной анакрузой. Таблица 1. Cопоставительный анализ стихотворений Г. Гейне и их переводов, выполненных А. А. Фетом. Гейне Я5 Х4 Дк3 Дк4 Дк4-3 Дк В Вер-либр Фет Я5 Х4 Амф3 Дк3 Я3 Д3 Амф4 Амф 4-3 3сл ПА В Дк В В приведенной таблице 1 отображены результаты сопоставительного анализа тридцати пяти (из тридцати восьми) стихотворений Г. Гейне и их переводов, выполненных А. А. Фетом. Большая часть 22 ВЕСТНИК ВГУ. СЕРИЯ: ФИЛОЛОГИЯ. ЖУРНАЛИСТИКА

3 Фет переводчик немецкой поэзии: стиховедческий аспект переведенных стихотворений (20) были написаны трехиктовым дольником, ритм которого, как известно, в середине XIX века был непривычным для русского читателя. Относительно легко решалась переводческая задача в отношении тех размеров, которые имели русский ритмический эквивалент: пятистопный ямб, четырехстопный хорей. Эти размеры к середине XIX века являлись хорошо разработанными в русской поэзии, и перевод соответствующих стихотворений Г. Гейне не представлял значительных технических проблем. Конечно, говорить об абсолютной адекватности здесь не приходится в силу хорошо известных различий между русской и немецкой силлабо-тоникой. Как, известно, эти различия обычно объясняются отличиями немецкой просодии от русской . Совсем другие задачи ставили перед Фетом столь характерные для немецкого поэта дольники. Можно с большой долей уверенности утверждать, что А. А. Фет совсем не стремился буквально воспроизвести особенности ритма оригинала. Несомненно, хорошо чувствуя ритм немецкого дольника, Фет чуждался в данном случае переводческого буквализма. Он стремится передать ритмическое своеобразие оригинала, обходясь привычными средствами. Близость русского и немецкого стихосложения позволяла Фету создать своеобразные ритмические эквиваленты (невозможные, скажем, при переводе с французского). Но Фет скорее вписывает своего «русского» Гейне в систему русского стиха, опираясь не столько на уже имевшиеся в то время экспериментальные переводы стихотворений Гейне, сколько на традиционную систему стиховых эквивалентов. Так, в частности, в XIX в. было принято переводить трехиктовый дольник трехстопным амфибрахием. «Немецкий балладный дольник, пишет М. Л. Гаспаров, с его колебанием 1 и 2-сложных междуиктовых интервалов мог упрощаться в 4 3-ст. амфибрахий. В немецкой поэзии это делалось редко, но в русском языке, где безударных слогов больше, этот путь превращения тоники в силлабо-тонику напрашивался сам собой» . А. А. Фет, как показывает таблица, преимущественно следовал данной традиции. Трансформация Дк3 в Амф3 была тем более естественной, что дольники Гейне, переведенные Фетом амфибрахием, имели односложную анакрусу и, следовательно, ритмически из всех трехсложных силлабо-тонических размеров более всего напоминали именно амфибрахий. Следует особо охарактеризовать те переводы из Гейне, в которых использован ямб. Таких стихотворений у Фета всего два, и обращение русского поэта к трехстопному ямбу представляется нам далеко не случайным. Так, фетовское «Твои пылают щечки» является переложением стихотворения «Es liegt der heiße Sommer», в котором из восьми строк, составляющих все произведение, только половина представляет собой чистый дольник, а остальные являются трехстопным ямбом. Сам оригинал, таким образом, делал совершенно естественным «перевод» Дк3 в Я3. Очевидно, та же причина побудила Фета перевести трехстопным ямбом («Красавица-рыбачка») гейневское «Das Fischermädchen»: из 12 строк стихотворения Гейне 6 представляют собой трехстопный ямб. Причем в последней, третьей строфе строки дольника отсутствуют полностью. Сложнее объяснить факт обращения Фета к дактилю («Слышу ли песенки звуки») при переводе «Hör ich das Liedchen klingen». Закономерным представляется лишь то, что дольник Гейне Фет переводит одним из силлабо-тонических размеров: из восьми строк оригинального стихотворения лишь две по одной в каждой строфе создают ритм дольника; остальные представляют собой трехстопный ямб. Поэтому трехстопный амфибрахий, очевидно, ощущавшийся Фетом как основной ритмический эквивалент немецкого трехиктового дольника, в данном случае был неуместен. Но и опыты Фета с дольниками были достаточно осторожны. Так, при переводе «Ich hab imtraum geweinet», в стихотворении «Я плакал во сне; мне приснилось», Фет задает ритм дольника с помощью всего лишь одной строки в каждой из трех строф. Она занимает фиксированное положение (третья строка четверостишия) и является рефреном. Это строка «И я проснулся и долго», которая, таким образом, выделена с помощью ритмического курсива и, ломая привычный силлабо-тонический ритм (Амф3), отмечает момент пробуждения лирического героя своеобразным ритмическим диссонансом, что, если учитывать смысловую структуру стихотворения Гейне, представляется вполне естественным. За пробуждением следует настоящее, противостоящее мнимому, приснившемуся, стоит страдание. Ритм перевода, таким образом, подчеркивает парадоксальное (так как плач во сне переходит в плач наяву) противостояние сна и яви. Осторожен Фет и при переводе «Sie liebten sich beide». Как известно, М. Ю. Лермонтов в 1841 г. перевел данное стихотворение логаэдом. А. А. Фет в своем переводе 1857 г. «Они любили друг друга» сохраняет четкую силлабо-тоническую основу (обычный Амф3), но задает ритм дольника начальной строкой каждой из двух строф стихотворения. Стоит отметить, что отступления от привычного ритма, как и ритмические перебои, менее всего ощутимы в начале какого-либо элемента стихотворного текста. Фет, очевидно, не мог использовать ритм дольника в конце строфы или, тем более, стихотворения, где он мог восприниматься как ритмический перебой. Начальные же строки, с одной стороны, ВЕСТНИК ВГУ. СЕРИЯ: ФИЛОЛОГИЯ. ЖУРНАЛИСТИКА

4 О. Н. Жердева, Е. А. Савочкина создают исходный, далее выравнивающийся ритм, как бы отмечая ритмическое своеобразие оригинала, с другой выделяют ритмическим курсивом тему первой («Они любили друг друга») и второй («Они расстались и только») строф. В том же 1857 г., обращаясь к еще одному стихотворению Гейне, «Im Traum sah ich die Geliebte», Фет переводит первую строку дольником. Фетовское переводное стихотворение «Во сне я милую видел» мы отнесли в таблице к группе стихотворений, переведенных амфибрахием, в силу чисто количественного преобладания строк Амф3 (2-3 против 1), но начальная строка выступает здесь своеобразным знаком ритма оригинала. При этом расположение ударных и безударных слогов в первой строке оригинала и перевода совпадают полностью (U U UU U). Особое положение в этом ряду занимает стихотворение «Ты вся в жемчугах и алмазах», являющееся переводом гейневского «Du hast Diamanten und Perlen». Здесь ритм дольника не задается вначале, как в стихотворениях, проанализированных выше, а как бы постепенно рождается из силлабо-тонического ритма. Первая строфа представляет собой чистый Амф3, но уже первая строка второй строфы, являющаяся трехстопным ямбом, ломает сложившуюся закономерность. Далее следуют две строки чистого дольника, но в заключительных строках второй и третьей строф восстанавливается исходный Амф3. Несмотря на своеобразие среди других фетовских переводов, данное стихотворение подчеркивает общую закономерность: А. А. Фет стремится вписать ритм трехиктового дольника в привычную систему силлабо-тонических размеров, неизменно выравнивая его в конце строф. Любопытно, что в данном переводе Фет был максимально точен в передаче ритмики оригинала. У Гейне первые две строки Амф3. Начальная строка второй строфы, как и в переводе, трехстопный ямб, но общее количество строк чистого Дк3 выше: 4 у Гейне против 2-х у Фета. Кроме того, последняя строка оригинала подчеркивает ритм Дк3 (U UU U U). Как видно из таблицы, разноиктовый дольник Фет переводит разностопным амфибрахием (Дк4-3 Амф 4-3), четырехиктовый дольник четырехстопным амфибрахием. Данный факт еще раз подтверждает то, что русский амфибрахий воспринимался Фетом в эпоху, когда русские дольники имели статус экспериментальных стихотворений, как эквивалент немецкого дольника. «4 3ст. амфибрахий, обычно с чередованием мужских и женских окончаний, < > получился в результате выравнивания немецкого и английского дольника» . Примером переводческой точности и чуткости Фета является воспроизведение при переводе четверостишия «Sie haben mich gequälet» цезуры после шестого слога, что, несмотря на замену дольника амфибрахием, способствует ритмической идентичности перевода («Когда я про горе свое говорил») и оригинального стихотворения. Тем более удивителен резкий ритмический диссонанс в фетовском переводе стихотворения Гейне «Die Grenadiere». Начальная строка пятой строфы представляет собой дольник с нулевой анакрузой, то есть резко контрастирующий с амфибрахием, которым написано все стихотворение. Ритмический перебой у Фета приходится на начало реплики одного из гренадеров, слова «Не до детей мне, не до жены», ключевое для всего произведения место. Фет акцентирует, таким образом, противопоставление ценностей семейных и государственных, преданность гренадера своему императору. Кроме того, колебание ритма приходится на прямую речь, что может рассматриваться в качестве дополнительного оправдания его появления: разговор противопоставлен повествованию, при этом выделено самое экспрессивное место разговора, своего рода «вопль души», выбивающийся из интонации спокойного рассказа. Характерно, что подобное место есть и в оригинальном стихотворении. Здесь выделена строка «Die Flinte gib mir in die Hand» Интересны фетовские переводы стихотворений Гейне, наиболее свободных с точки зрения ритма: «Poseidon» (верлибр) и «Epilog» (вольный дольник). Фет не стремится механически дублировать ритмику стихотворений Гейне, а пытается и здесь найти русские эквиваленты, все время как бы поднимая планку ритмизованности: верлибр он переводит вольным дольником («Посейдон»), вольный дольник вольным трехсложником с переменной анакрузой («Эпилог»). Надо заметить, что разграничение верлибра и вольного дольника здесь является условным: вольный дольник обычно рассматривается как одна из разновидностей свободного стиха: на слух ритмическая разница почти не ощущается. Однако верлибр в строгом смысле является вольным акцентным стихом. В вольном дольнике дополнительно упорядочены междуиктовые интервалы. Подобно дольникам, здесь они не могут быть меньше одного слога и больше двух. Данное разграничение является для нас важным постольку, поскольку Фет, как показывают его переводы, хорошо чувствовал отличие верлибра и вольного дольника в немецких стихах и, переводя их на русский язык, не мог не обратиться к различным ритмическим средствам. В статье А. Жовтиса о русских переводах верлибров Г. Гейне фетовский вариант сопоставлялся с переводом, выполненным М. Л. Михайловым . Материал, представленный в статье, позволяет поставить перевод Фета в контекст аналогичных экспериментальных переводов немецких верлибров, выполненных русскими поэтами XIX в. Опыт Фета не является уникальным и хорошо впи- 24 ВЕСТНИК ВГУ. СЕРИЯ: ФИЛОЛОГИЯ. ЖУРНАЛИСТИКА

5 Фет переводчик немецкой поэзии: стиховедческий аспект сывается в историю освоения свободных размеров в России. Наряду с Я. Полонским и М. Михайловым, Фет является одним из поэтов, создавших в середине XIX в. «модификацию русского верлибра», максимально приближенную по тем временам к ритмике оригинала . Говоря о «Посейдоне», следует, очевидно, учитывать тот факт, что в силу большего, чем в русском, количества ударений, на слух немецкий верлибр мог восприниматься как дольник с неупорядоченной длиной строки, то есть вольный. При этом сам вольный дольник «Epilog» слышался как ритм более строгий, что требовало от Фета использования иного ритмического эквивалента. Его поэту подсказала традиция. Известно, что в ранних экспериментальных опытах по переводу дольников в русской поэзии часто использовался трехсложник с переменной анакрузой: «Поэты ищут способа, как можно меньше нарушая правильный ритм, дать понять, что восприниматься он должен как неправильный. К этому представлялись, прежде всего, два пути: переменная анакруза и логаэды» . Первый из двух названных историком стиха путей и выбирает в данном случае Фет, органично вписывая, таким образом, свой перевод в переводческие опыты В. А. Жуковского, М. Ю. Лермонтова, Ф. И. Тютчева. Фет, владевший в совершенстве немецким языком , несомненно, хорошо чувствовал ритмическое своеобразие переводимых им стихотворений. Ритм дольника, пусть и в немецкой огласовке, был ему хорошо знаком. Однако этот опыт используется им при переводах в очень ограниченной степени. Можно предположить, что русский и немецкий стих существовали в творческом сознании Фета в известном смысле как самостоятельные системы, что, конечно, не исключало возможности их взаимодействия на других уровнях. Национальное происхождение Фета, как нам кажется, не противоречит данной ситуации, а, напротив, косвенно подтверждает ее: поэт стремился не столько использовать свой немецкий читательский опыт, сколько на фоне немецкой традиции лучше осознать своеобразие поэтической системы русского стиха, не противопоставляя себя последнему, а, наоборот, стремясь глубже в нем укорениться. ЛИТЕРАТУРА 1. Федоров А. В. Искусство перевода и жизнь литературы. / А. В. Федоров. Л., с. 2. Ратгауз Г. И. Немецкая поэзия в России / Г. И. Ратгауз // Золотое перо: Немецкая, австрийская и швейцарская поэзия в русских переводах, М., с. 3. Левин Ю. Д. Русские переводчики XIX века / Ю. Д. Левин. Л., с. 4. Микушевич В. Б. Актуальные проблемы теории художественного перевода/ В. Б. Микушевич. М., с. 5. Комиссаров В. Н. Современное переводоведение / В. Н. Комиссаров. М., с. 6. Русские писатели о переводе: XVIII XXвв.//Под ред. Ю. Д. Левина и 7. А. Ф. Федорова. Л., Григорьев А. А. Поэзия. Проза. Воспоминания / А. А. Григорьев. М., с. 9. Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика / В. М. Жирмунский. Л., с. 10. Гаспаров М. Л. Метр и смысл / М. Л. Гаспаров. М., с. 11. Жовтис А. Л. У истоков русского верлибра: Стихотворения «Северного моря» Гейне в переводах М. Л. Михайлова / А. Л. Жовтис // Мастерство перевода. Спб., с. 12. Гаспаров М. Л. Очерк истории русского стиха/ М. Л. Гаспаров. М., с. 13. Фет А. А. Воспоминания / А. А. Фет. М., с. Барнаульский филиал Финансового университета при Правительстве РФ Жердева О. Н., к. филол. наук, доцент кафедры «Философия, история и право» Алтайский государственный университет Савочкина Е. А., к. филол. наук, доцент, заведующая кафедрой германского языкознания и иностранных языков Financial University under the Government of the Russian Federation (Barnaul branch) Zherdeva O. N., Candidate of Philology, Associate Professor Altai State University Savochkina E. А., Candidate of Philology, Associate Professor, Head of the Germanic Linguistics and Foreign Languages Department ВЕСТНИК ВГУ. СЕРИЯ: ФИЛОЛОГИЯ. ЖУРНАЛИСТИКА

ВВЕДЕНИЕ В СТИХОСЛОЖЕНИЕ САМАРА 2003 МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ САМАРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ Кафедра русской и зарубежной литературы ВВЕДЕНИЕ В СТИХОСЛОЖЕНИЕ Методические рекомендации

Мереленко Снежана Юрьевна преподаватель русского языка и литературы Государственное бюджетное профессиональное образовательное учреждение Свердловской области «Нижнетагильский колледж искусств» Свердловская

Ковалева Т. В. ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ПЕРЕВОД И ЛИЧНОСТЬ ПЕРЕВОДЧИКА Художественный перевод вид литературного творчества, в процессе которого произведение, существующее на одном языке, воссоздаётся на другом.

ПРОБЛЕМЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО И НАУЧНО- ТЕХНИЧЕСКОГО ПЕРЕВОДА Афанасова Т.С. Белорусский государственный университет Язык, несомненно, является основным средством человеческого общения, которое делает возможным

УДК 82.0(470.6) ББК 83.3(2=Аба) Ш - 37 Шиков К.М. Доктор филологических наук, профессор кафедры русской филологии Адыгейского государственного университета, e-mail: [email protected] Чекалов П.К. Доктор

Сравнительное литературоведение Преподаватель: Бузаубагарова Карлыгаш Сапаргалиевна, доктор филологических наук Алматы 2017 Тема: Основные понятия и термины Национальная литература План Национальная литература

ФОРМИРОВАНИЕ ПОНИМАНИЯ ТЕКСТА В ПРОЦЕССЕ УЧЕБНОГО ПЕРЕВОДА С ИНОСТРАННОГО ЯЗЫКА Вигель Нарине Липаритовна д-р филос. наук, профессор кафедры истории и философии Ростовского государственного медицинского

Контрольная работа по лирике М.Ю.Лермонтова Прочитайте стихотворение М.Ю.Лермонтова «Молитва» и выполните задания I. К какому типу лирики относится стихотворение «Молитва»? 1. Пейзажная лирика 2. Философская

Муниципальное казенное общеобразовательное учреждение «Замзорская средняя общеобразовательная школа» Авторская рабочая программа По курсу «Ямб или хорей» Класс 8 Учитель: Фамилия: Бердюгина Имя: Людмила

Острасть Р.В. Зависимость уровня эквивалентности перевода от коммуникативной стратегии на примере текстов из видеоигр // Академия педагогических идей «Новация». Серия: Студенческий научный вестник. 2017.

Острасть Р.В. Выбор переводческой стратегии при переводе имен собственных с английского на русский язык на примере видеоигр // Академия педагогических идей «Новация». Серия: Студенческий научный вестник.

Аллегория иносказание, когда под конкретным изображением предмета, человека, явления скрывается другое понятие. Аллитерация повторение однородных согласных звуков, предающее литературному тексту особую

УДК 882/1 Скулачева Т.В. Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН E-mail: [email protected] МЕТОДЫ АНАЛИЗА СТИХА ПРИ НЕИЗВЕСТНОЙ СИСТЕМЕ СТИХОСЛОЖЕНИЯ В статье изложен алгоритм работы со стихом

ИННОВАЦИОННЫЕ ПРИНЦИПЫ И ПОДХОДЫ ОРГАНИЗАЦИИ УЧЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Михайлова Валентина Михайловна преподаватель русского языка и литературы БОУ ЧР СПО «ЧЭТК» Чебоксары, Чувашская Республика СТИХОТВОРЕНИЕ

МУНИЦИПАЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБЩЕБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ СРЕДНЯЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА 46 Г. О. ТОЛЬЯТТИ ПРИНЯТО на Педагогическом совете МБУ СОШ 46 9 июня 204 г. СОГЛАСОВАНО на Совете Учреждения 30 августа

УДК 81 Трофимов С.В. Магистрант кафедры языкознания и переводоведения Института иностранных языков Московского городского педагогического института Научный руководитель: Гулиянц А.Б. доцент, кандидат педагогических

Сопоставительный анализ стихотворений С.А. Есенина «Береза» и А.А. Фета «Печальная береза Автор: Хабарова Эльвира ученица 7 «Б» класса Руководитель: Капустина Татьяна Николаевна учитель русского языка

ИНТЕРМЕДИАЛЬНЫЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯВ ТВОРЧЕСТВЕ Р. БРАУНИНГА ТекутоваЮ.С. ТГУ им. Г.Р. Державина Сегодня, когда наблюдается активный процесс синкретизации искусств, аналогии и сопоставления являются не только

ПРОГРАММА по курсу ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА ПЕРЕВОДА Для студентов гуманитарных направлений I ступень высшего образования (бакалавры) Москва Издательство Университета дружбы народов 1999 УТВЕРЖДЕНО Редакционно-издательским

ЧАСТИ РЕЧИ В ПОЗИЦИИ РИФМЫ Дарья Поливанова (Москва) Еще в 970 г. Ю.К. Стехин в своей работе «К вопросу об использовании различных частей речи русского языка в рифме» [Стехин 970] писал: «Априорно можно

ПРОБЛЕМЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО И НАУЧНО- ТЕХНИЧЕСКОГО ПЕРЕВОДА Герасименко В.Ю. Белорусский государственный университет Переводческая деятельность является одной из самых важных для коммуникации между разными

Анализ стихотворения плач детей >>> Анализ стихотворения плач детей Анализ стихотворения плач детей Ru - Анализ стихотворного текста на материале стихотворения А плач детей столь слаб, что услышать его

Center for Scientific Cooperation "Interactive plus" Бакирова Лена Рифхатовна канд. филол. наук, старший преподаватель ФГКОУ ВПО «Уфимский юридический институт МВД России» г. Уфа, Республика Башкортостан

Государственное бюджетное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа 392 с углубленным изучением французского языка Кировского района Санкт-Петербурга Принята «Утверждаю» Педагогическим

Анализ стихотворения пушкина элегия я видел смерть >>> Анализ стихотворения пушкина элегия я видел смерть Анализ стихотворения пушкина элегия я видел смерть Она относится к философской лирике. И что без

Особенности перевода стилистических средств в рассказе Э.А. По «Сердце-обличитель». А.В. Вист, студент-бакалавр Евразийский Национальный Университет им. Л.Н. Гумилева [email protected] Данная статья

Пояснительная записка Объектом изучения литературы являются произведения искусства слова, в первую очередь тексты произведений русской классической литературы. Теоретические литературные знания способствуют

I. ВОПРОСЫ ТЕОРИИ ПЕРЕВОДА В. Комиссаров (Москва) СПЕЦИФИКА ПЕРЕВОДЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ С каждым годом растет количество лингвистических работ, посвященных теории перевода. «Переводология» постепенно превращается

Заглавие документа: Гончарик, А.В. Проблема переводимости в художественном тексте. / А.В. Гончарик, Н.А. Ельсукова // Современные проблемы филологии и методики преподавания иностранных языков: материалы

Развитие теории перевода в Западной Германии: НАУЧНЫЙ ВКЛАД КАТАРИНЫ РАЙС В ЛИНГВИСТИКУ Соколова Мария ФЛМ 1 2016 КАТАРИНА РАЙС ПЕРЕВОДОВЕД И ПЕРЕВОДЧИК Родилась 17.04.1923 в городе Райнхаузен. Училась

ДЕПАРТАМЕНТ ОБРАЗОВАНИЯ ГОРОДА МОСКВЫ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ГОРОДА МОСКВЫ «ШКОЛА 1995» РЕКОМЕНДОВАНО Методическим советом Протокол 60 от «29» августа 2018 г. УТВЕРЖДАЮ Директор

С.Б. Велединская, канд. филол. наук, доцент кафедры ЛиП План: Определение понятия «перевод» Перевод как самостоятельная наука Разделы науки о переводе и виды перевода Задачи теории перевода Перевод - процесс,

Нурхамитов Марсель Радикович преподаватель Институт управления, экономики и финансов ФГАОУ ВПО «Казанский (Приволжский) федеральный университет» г. Казань, Республика Татарстан ПУНКТУАЦИЯ КАК ЭФФЕКТИВНОЕ

ИСТОРИЯ РАЗВИТИЯ ПЕРЕВОДОВЕДЕНИЯ КАК НАУКИ М.Б. Грольман Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет г. Казань, Россия Среди многочисленных сложных проблем, которые изучает современное

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

Государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Горно-Алтайский государственный университет» МЕТОДИЧЕСКИЕ УКАЗАНИЯ дисциплина: Спецсеминар по литературе. Эпос, драма и лирика

Ключи Всероссийская олимпиада школьников по литературе 2016-2017 учебный год Муниципальный этап 7-8 класс I. Аналитическое задание Предложенные вопросы должны помочь ученику сконцентрироваться на особой

Давыдова Светлана Александровна, Козловская Анастасия Владимировна Белорусский государственный университет, Минск ПРОБЛЕМА ДОСТИЖЕНИЯ ЭКВИВАЛЕНТНОСТИ ПРИ ПЕРЕВОДЕ ПОЭТИЧЕСКИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ Перевод поэтических

Анализ стихотворения бунина ночь и даль седая >>> Анализ стихотворения бунина ночь и даль седая Анализ стихотворения бунина ночь и даль седая Твардовского, одного из самых ярких и самобытных советских

Нурмаханова М.К. кандидат филологических наук, доцент Алматинский университет энергетики и связи, Республика Казахстан Переводы произведений турецких авторов в оценке известного критика, переводчика Калжана

ЛИЦЕЙ НИУ ВШЭ Вторая часть комплексного теста Задания по ЛИТЕРАТУРЕ 2019 ОЦЕНИВАНИЕ Работа состоит из 1 задания из 2-х на выбор с развёрнутым ответом. Максимальное количество 20. Критерии оценивания: Задание

Требования к уровню подготовки учащихся Учащиеся должны знать и уметь: понимать основные проблемы общественной жизни и закономерности историколитературного процесса того или иного периода; знать основные

Разработка и реализация алгоритма анализа метрических характеристик поэтических текстов Научный руководитель: д.т.н., доцент, с.н.с ИВТ СО РАН Барахнин В.Б Магистрант: Альменова А.Б Исследование влияния

Пояснительная записка. Количество часов 78 (занятия проводятся 2 раза в неделю) Программа предназначена для учащихся среднего звена. Цель: создание системы творческого развития учащихся через уроки литературы

Г. А. Мартинович. О метре и ритме русского стиха // Мир русского слова. 3. 2001. - С. 66-74. Известно, что основу исконного русского национального стиха, который поется, а не декламируется и не скандируется,

Сочинение на тему художественные особенности романа пушкина евгений онегин Лирические отступления Пушкина р романе Евгений Онегин о творчестве, о любви в жизни поэта. Любовь к Реалистичность и верность

Реформа русского стиха Предтекстовые задания 1. Каковы параметры, отличающие стих от прозы? 2. В чем отличие между силлабической и силлабо-тонической системами стихосложения? Какие силлабические размеры

Анализ стихотворения читатель ахматовой >>> Анализ стихотворения читатель ахматовой Анализ стихотворения читатель ахматовой Эти гордые и уверенные слова неоднократно звучали анализ стихотворения читатель

Требования к вступительному испытанию «Творческий конкурс» для поступающих на специальность «Литературное творчество» Программа вступительного экзамена «Творческий конкурс» для поступающих на специальность

Studia Slavica Savariensia 2016. 1-2. 194-202 DOI: 10.17668/SSS.2016.1-2.194 Мария Янкович (Сомбатхей, Венгрия) СОСТОЯНИЕ ПЕРЕВОДА В РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА Abstract: In Russia during the second

(195 летию Н.А. Некрасова) (10.12.1821-08.01.1878) 6+ «Я лиру посвятил народу своему Быть может, я умру, неведомый ему. Но я ему служил и сердцем я спокоен» В историю русской литературы Николай Алексеевич

В помощь пишущему сочинение на ЕГЭ Опорная схема сочинения Несколько полезных советов 1. Главное условие успеха в этой части ЕГЭ чёткое знание требований к написанию сочинения. 2. Необходимо скрупулезная

ГОУ ВПО РОССИЙСКО-АРМЯНСКИЙ (СЛАВЯНСКИЙ) УНИВЕРСИТЕТ Составлен в соответствии с государственными требованиями к минимуму содержания и уровню подготовки выпускников по направлению и Положением «Об УМКД

УДК 811.111.378 КОМПЛЕКС УПРАЖНЕНИЙ ПО ФОРМИРОВАНИЮ ОПЕРАЦИОНАЛЬНОЙ КОМПЕТЕНЦИИ ПЕРЕВОДЧИКОВ О.В. Федотова В статье теоретически обоснован и описан комплекс упражнений, соответствующий основным этапам

Анализ стихотворения ты всегда хороша несравненно некрасова >>> Анализ стихотворения ты всегда хороша несравненно некрасова Анализ стихотворения ты всегда хороша несравненно некрасова Хохот, свежий точно

Введение .

Фет - единственный из великих русских поэтов, убежденно и последовательно (за единичными исключениями) ограждавший свой художественный мир от социально-политических проблем. Однако сами эти проблемы не только не оставляли Фета равнодушным, но, напротив, вызывали его глубокий интерес, становились предметом острых публицистических статей и очерков, постоянно обсуждались в переписке. В поэзию же они проникали очень редко. Фет как бы чувствовал непоэтичность тех общественных идей, которые развивал и отстаивал. При этом он вообще считал непоэтичным всякое произведение, в котором существует отчетливо выраженная мысль, открытая тенденция, тем более - чуждая ему тенденция современной демократической поэзии. С конца 1850-х - начала 1860-х годов и далее художественные принципы некрасовской школы вызывали у Фета не только идейный антагонизм, но и стойкое, обостренное эстетическое неприятие.

Феномен Фета заключался в том, что сама природа его художественного дара наиболее полно соответствовала принципам "чистого искусства". "...Приступая к изучению поэта, - писал Белинский в пятой статье о Пушкине, - прежде всего должно уловить, в многообразии и разнообразии его произведений, тайну его личности, т. е. те особости его духа, которые принадлежат только ему одному. Это, впрочем, значит не то, чтоб эти особости были чем-то частным, исключительным, чуждым для остальных людей: это значит, что все общее человечеству никогда не является в одном человеке, но каждый человек, в большей или меньшей мере, родится для того, чтобы своею личностью осуществить одну из бесконечно-разнообразных сторон необъемлемого, как мир и вечность, духа человеческого".

Одной из насущных потребностей человеческого духа Белинский считал его устремленность к красоте: "Прекрасна и любезна истина и добродетель, но и красота также прекрасна и любезна, и одно другого стоит, одно другого заменить не может". И еще: "...красота сама по себе есть качество и заслуга и притом еще великая".

Пользуясь определением Белинского, можно сказать, что Фет родился, чтобы поэтически воплотить стремление человека к красоте, в этом и заключалась "тайна его личности". "Я никогда не мог понять, чтобы искусство интересовалось чем-либо помимо красоты", - признавался он в конце жизни Белинский В. Г. Полн. собр. соч. и писем в 13 тт. Т. VII. М., 2004. С. 307, 322.. В программной для его эстетики статье "О стихотворениях Ф. Тютчева" (1859) Фет писал: "Дайте нам прежде всего в поэте его зоркость в отношении к красоте".

Биография А.А. Фета.

Фет (Шеншин), Афанасий Афанасьевич (1820-1892), русский поэт. Родился 23 ноября (5 декабря) 1820 в с. Новоселки близ Мценска. За несколько месяцев до его рождения мать сбежала от мужа (и по всей вероятности отца поэта, Иоганна-Петера Фёта, Foeth) с российским помещиком Шеншиным, лечившимся на водах в Германии. При крещении мальчик был записан законным сыном Афанасия Неофитовича Шеншина. До четырнадцати лет он и считался таковым, но затем орловская духовная консистория сочла отцом мальчика, родившегося до брака, гессен-дармштадтского подданного Фёта, и присвоила ему отцовскую фамилию. До этих пор он учился дома, где, как он вспоминал в книге «Ранние годы моей жизни», «по рукописной книге… познакомился с большинством первоклассных и второстепенных русских поэтов… и помнил стихи, наиболее мне понравившиеся»; затем был отправлен в немецкую школу-пансион в г. Верро (ныне Выру, Эстония). В 1837 приехал в Москву, полгода провел в пансионе проф. М.П.Погодина, готовясь к поступлению в университет, и в 1838 поступил на философский факультет. Фет пробыл студентом шесть лет вместо положенных четырех («вместо того, чтобы ревностно ходить на лекции, я почти ежедневно писал новые стихи»).

К концу пребывания в университете поэтический талант Фета вполне сформировался: существенную роль в этом сыграл его друг, будущий поэт и критик А. Григорьев (Фет жил в их доме) и студенты его окружения (Я. Полонский, С. Соловьев, К. Кавелин и др.). Взгляды его сложились под влиянием учителя в погодинском пансионе, будущего переводчика Ч. Диккенса, впоследствии связанного с петрашевцами и молодым Н. Чернышевским, И. Введенского, которому он дал полушутливое обязательство и впредь «отвергать бытие Бога и бессмертие души человеческой».

В 1840 Фету удалось выпустить за свой счет собрание стихотворных опытов под названием Лирический Пантеон А.Ф. В этих перепевах любимых стихов слышались отзвуки Е. Баратынского, И. Козлова и В.Жуковского, но более всего ощущалось подражание В. Бенедиктову. Книга удостоилась поощрительного отзыва в «Отечественных записках» и издевательского в «Библиотеке для чтения» от лица барона Брамбеуса. Пантеон никак не предвещает стихотворений того поэта, первой журнальной публикацией которого (за полной подписью) были три перевода из Г. Гейне, напечатанные в конце 1841 в погодинском «Москвитянине». В 1842-1843 там же и в «Отечественных записках» появилось восемьдесят пять его стихотворений, многие из которых вошли в хрестоматийный канон поэзии Фета (Не здесь ли ты легкою тенью, На пажитях немых, Знаю я, что ты, малютка, Печальная береза, Чудная картина, Кот поет, глаза прищуря, Шумела полночная вьюга и т.д.). Уже в 1843 В.Белинский считает нужным сообщить мимоходом, что «из живущих в Москве поэтов всех даровитее г-н Фет», стихи которого он ставит наравне с лермонтовскими.

В 1845 «иностранец Афанасий Фёт», желая стать потомственным российским дворянином (на что давал право первый офицерский чин), поступил унтер-офицером в кирасирский полк, расквартированный в Херсонской губернии. Оторванный от столичной жизни и литературной среды, он почти перестает печататься -- тем более, что журналы вследствие падения читательского спроса на поэзию никакого интереса к его стихам не проявляют. Получив цензурное разрешение на издание книги в 1847, Фет публикует ее лишь в 1850. В херсонские годы произошло событие, предопределившее личную жизнь Фета: погибла при пожаре (вероятно, покончила с собой) влюбленная в него и любимая им девушка-бесприданница, на которой он по своей бедности не решился жениться. Памяти о ней посвящены шедевры любовной лирики Фета –«В долгие ночи» (1851), «Неотразимый образ» (1856), «В благословенный день»(1857), «Старые письма» (1859), «В тиши и мраке таинственной ночи» (1864), «Alter ego» (1878), «Ты отстрадала, я еще страдаю» (1878), «Страницы милые опять персты раскрыли» (1884), «Солнца луч промеж лип» (1885), «Долго снились мне вопли рыданий твоих» (1886), «Нет, я не изменил», «До старости глубокой»… (1887).

В 1853 Фет перешел в гвардейский уланский полк, расквартированный близ Волхова; в Крымскую кампанию находился в составе войск, охранявших Эстляндское побережье. Получив возможность бывать в Петербурге, Фет сблизился с новой редакцией «Современника»: Н. Некрасовым, И. Тургеневым, А. Дружининым, В. Боткиным. Полузабытое имя Фета появляется в статьях, обзорах, хронике ведущего российского журнала, с 1854 там широко печатаются его стихи. Тургенев стал его литературным наставником и редактором. Он подготовил опубликованное в 1856 новое издание стихотворений Фета, причем около половины стихов, составлявших собрание 1850, были отсеяны, а две трети оставшихся подверглись переработке. Впоследствии Фет заявил, что «издание из-под редакции Тургенева вышло настолько же очищенным, насколько и изувеченным», однако никакой попытки вернуться к забракованным текстам и вариантам не сделал. Собрание это составило первый том издания 1863, во второй вошли переводы.

В 1856 Фет оставил военную службу, не выслужив дворянства; в 1857 в Париже женился по расчету на М.П. Боткиной; в 1860 обзавелся поместьем в родном Мценском уезде, «сделался агрономом-хозяином до отчаянности» (Тургенев) и с 1862 стал регулярно печатать в реакционном «Русском вестнике» очерки, обличавшие пореформенные порядки на селе с позиций помещика-землевладельца. В 1867-1877 Фет ревностно исполнял обязанности мирового судьи. В 1873 ему была дарована фамилия Шеншин и потомственное дворянство. Революционная демократия и народничество вызывали у него ужас и омерзение, о романе Чернышевского Что делать? он написал столь резкую статью, что даже «Русский вестник» не рискнул ее напечатать. В 1872 Тургенев, разрывая с ним отношения (впоследствии кое-как восстановленные), пишет: «Вы нанюхались катковского прелого духа». В 1860-1870-х годах единственным близким другом Фета из числа былого «литературного ареопага» остается Л.Н. Толстой, они дружат семьями, часто видятся и переписываются.

Фет снова становится полузабытым поэтом и никак о себе не напоминает, на досуге занимается преимущественно философией. В литературу возвращается лишь в 1880-х годах, разбогатев и купив в 1881 особняк в Москве. Возобновляется его дружба молодости с Я.П. Полонским, он сближается с критиком Н.Н. Страховым и философом В.С. Соловьевым. В 1881 выходит его перевод главного труда Шопенгауэра Мир как воля и представление, в 1882 -- перевод первой части Фауста И.В.Гёте, в 1888 -- второй части. После долгого перерыва снова пишутся стихи, они публикуются не по журналам, а выпусками под названием «Вечерние огни» (I - 1883; II -1885; III - 1888; IV - 1891) тиражами в несколько сот экземпляров. В 1883 издается его стихотворный перевод всех сочинений Горация- труд, начатый еще на студенческой скамье. Другие римские классики переводились им чересчур поспешно и порой небрежно: в последние семь лет жизни Фета вышли «Сатиры Ювенала», «Стихотворения Катулла», «Элегии Тибулла», «Превращения и Скорби Овидия», «Элегии Проперция», «Энеида Вергилия», «Сатиры Персия», «Горшок Плавта», Эпиграммы Марциала. Кроме античных поэтов, Фет переводил также поэмы Гёте (Герман и Доротея), Фр. Шиллера (Семела), А.Мюссе (Дюпон и Дюран) и, разумеется, своего любимого Гейне. В 1890 появились два тома мемуаров Мои воспоминания; третий, Ранние годы моей жизни, был опубликован посмертно, в 1893. Итоговым для его творчества должно было стать издание, подготовленное им в год смерти, включавшее разделы стихотворений, поэм и переводов; стихотворения группировались по смешанному тематически-жанровому признаку. Отчасти его план был учтен в подготовленном Н.Н. Страховым и «К.Р.» (великим князем Константином Константиновичем) двухтомном собрании 1894 «Лирические стихотворения А.Фета с биографическим очерком К.Р.», отчасти в трехтомнике «Полное собрание стихотворений А.А.Фета» (1901), в полной же мере - во втором издании большой серии «Библиотеки поэта» (1959).

Творчество Фета получило достойную оценку еще при жизни поэта в статье Соловьева «О лирической поэзии» (1890). Соловьев считал программными для Фета его собственные строки:

крылатый слова звук

Хватает за душу и закрепляет вдруг

И темный бред души, и трав неясный запах

Сам же он считал, что в поразительном образно-ритмическом богатстве поэзии Фета «открывается общий смысл вселенной»: «с внешней своей стороны, как красота природы, и с внутренней, как любовь». Лирика Фета, романтическая по своим истокам («к упоению Байроном и Лермонтовым присоединилось страшное увлечение стихами Гейне»- писал Фет), явилась своеобразным преодолением романтического субъективизма, претворением его в поэтическую одушевленность, особого рода чуткость мировосприятия. Исследователь творчества Фета Б.Я. Бухштаб характеризует его пафос как «упоение природой, любовью, искусством, воспоминаниями, мечтами» и считает его «как бы связующим звеном между поэзией Жуковского и Блока», при этом отмечая близость позднего Фета к тютчевской традиции.

Начало творческого пути.

Основные сборники.

Так вот, когда Фет в конце 1837 года, по решению Афанасия Неофитовича Шеншина, Фет покидает пансион Крюммера, он отправляется в Москву для подготовки к поступлению в Московский университет. Прежде чем Фет поступил в университет, он в течение полугода прожил, проучился в частном пансионе Погодина. Отличился Фет при обучении в пансионе и отличился при поступлениях в университет. Первоначально Фет поступил на юридический факультет Московского университета, но вскоре передумал и перешел на словесное отделение.

Серьезное занятие стихотворчеством начинается у Фета уже на первом курсе. Стихи он записывает в специально для того заведенную “желтую тетрадь”. В скором времени количество сочиненных стихотворений доходит до трех десятков. Фет решает показать тетрадку Погодину. Погодин передает тетрадку Гоголю. А через неделю Фет получает от Погодина тетрадку обратно со словами: “Гоголь сказал, это несомненное дарование”.

Судьба Фета не только горькая и трагичная, но и счастливая. Счастливая уже тем, что великий Пушкин первым открыл ему радость поэзии, а великий Гоголь благословил на службу ей. Стихи заинтересовали сокурсников Фета. И в это время Фет познакомился с Аполлоном Григорьевым. Близость Фета с А. Григорьевым становилась все более тесной и скоро перешла в дружбу. В итоге Фет переезжает из дома Погодина в дом Григорьева. Позднее Фет признался: “Дом Григорьевых был истиной колыбелью моего умственного я”. Фет и А. Григорьев постоянно, заинтересованно душевно общались друг с другом.

Оказывали они поддержку друг другу и в трудные минуты жизни. Григорьев Фету, – когда Фет особенно остро чувствовал отверженность, социальную и человеческую неприкаянность. Фет Григорьеву – в те часы, когда была отвергнута его любовь, и он готов был бежать из Москвы в Сибирь.

Дом Григорьевых стал местом сборища талантливой университетской молодежи. Здесь бывали студенты словесного и юридического факультетов: Я. П. Полонский, С. М. Соловьев, сын декабриста Н. М. Орлов, П. М. Боклевский, Н. К. Калайдович. Вокруг А. Григорьева и Фета образуется не просто дружная компания собеседников, но род литературно-философского кружка.

В пору пребывания в университете Фет выпустил первый сборник своих стихов. Называется он несколько затейливо: “Лирический пантеон”. В издании сборника деятельности помогал Аполлон Григорьев. Сборник оказался убыточным. Выход “Лирического пантеона” не принес Фету положительного удовлетворения и радости, но, тем не менее, заметно воодушевил его. Он стал писать стихи больше и энергичнее, чем прежде. И не только писать, но и печататься. Его охотно печатают два крупнейших того журнала “Москвитянин” и “Отечественные записки”. Более того, некоторые стихи Фета попадают, в известную в то время, “Хрестоматию” А. Д. Галахова, первое издание которой вышло в 1843 году.

В “Москвитянине” Фет начал печататься с конца 1841 года. Редакторами этого журнала были профессора Московского университета – М. П. Погодин и С. П. Шевырев. С середины 1842 года Фет начал печататься в журнале “Отечественные записки”, ведущим критиком которого был великий Белинский. В течение нескольких лет, с 1841 и до 1845-го, Фет напечатал в этих журналах 85 стихотворений, в том числе и хрестоматийное стихотворение “Я пришел к тебе с приветом...”.

Первая беда, постигшая Фета, связана с матерью. Мысль о ней вызывала в нем нежность и боль. В ноябре 1844 года наступила ее смерть. Хотя ничего неожиданного в смерти матери не было, весть об этом потрясла Фета. Тогда же, осенью 1844 года, умирает скоропостижно дядя Фета, брат Афанасия Неофитовича Шеншина, Петр Неофитович. Он обещал оставить Фету свой капитал. Теперь он умер, а деньги его загадочным образом исчезли. Это было еще одним потрясением.

И у него начинаются финансовые проблемы. Он решает пожертвовать литературной деятельностью и поступить на военную службу. В этом он видит для себя единственный практически целесообразный и достойный выход. Служба в армии, позволяет ему вернуть социальное положение, в котором он пребывал до получения того злополучного письма от отца и которое он считал, своим, принадлежащим ему по праву.

К этому следует добавить, что военная служба не была противна Фету. Напротив, когда-то в детстве он даже мечтал о ней.

Первый сборник у Фета был издан в 1840 году и назывался “Лирический пантеон”, был издан только с одними инициалами автора “А. Ф.”. Интересно, что в том же году вышел из печати и первый сборник стихотворений Некрасова – “Мечты и звуки”. Одновременность выхода обоих сборников невольно наталкивает на их сопоставление, и сопоставляют их часто. При этом обнаруживается общность в судьбе сборников. Подчеркивается, что и Фета и Некрасова постигла неудача в их поэтическом дебюте, что оба они не сразу нашли свой путь, свое неповторимое “я”.

Но в отличие от Некрасова, вынужденного скупить тираж сборника и уничтожить его, Фет отнюдь не потерпел явной неудачи. Его сборник и критиковали, и хвалили. Сборник, как было указано выше, оказался убыточным(т.к Фету не удалось даже возвратить затраченные им на печать деньги. “Лирический пантеон” – это книга во многом еще ученическая. В ней заметно влияние самых разных поэтов (Байрона, Гете, Пушкина, Жуковского, Веневитинова, Лермонтова, Шиллера и современника Фета Бенедиктова).

Как отмечал критик “Отечественных записок”, в стихах сборника видна была неземная, благородная простота, “грация”. Отмечалась и музыкальность стиха – то качество, которое в высшей степени будет свойственно и зрелому Фету. В сборнике наибольшее предпочтение отдавалось двум жанрам: балладе, столь излюбленной романтиками (“Похищение из гарема”, “Замок Рауфенбах” и др.), и жанру антологических стихов.

В конце сентября 1847 года он получает отпуск и едет в Москву. Здесь в течение двух месяцев усердно занимается своим новым сборником: составляет его, переписывает, сдает в цензуру, получает даже цензурное разрешение на издание. Между тем время отпуска истекает. Издать сборник он так и не успел – должен был возвращаться в Херсонскую губернию, на службу.

Снова приехать в Москву Фет смог только в декабре 1849 года. Тогда-то он и завершил дело, начатое два года назад. Теперь он делает все в спешке, помня свой опыт двухгодичной давности. В начале 1850 года сборник выходит в свет. Спешка сказалась на качестве издания: в нем множество опечаток, темных мест. Тем не менее, книга имела успех. Положительные отзывы о ней появились в “Современнике”, в “Отечественных записках”, в “Москвитянине”, то есть в ведущих журналах того времени. Успех она имела и в читательской публике. Весь тираж книги разошелся в течение пяти лет. Это не такой уж долгий срок, особенно если сравнивать с судьбой первого сборника. Тут сказалась и возросшая известность Фета, основанная на его многочисленных публикациях начала 40-х годов, и новая волна поэзии, которая отмечалась в России в те годы.

В 1856 году Фет издает еще один сборник, которому предшествовало издание 1850 года, включавшее 182 стихотворения. В новое издание, по совету Тургенева, перенесено 95 стихотворений, из них только 27 оставлены в прежнем виде. Основательной или частичной правке подвергалось 68 стихотворений. Но вернемся к сборнику 1856 года. В литературных кругах, среди ценителей поэзии, он имел большой успех. Основательной статьей на новый сборник откликнулся известный критик А. В. Дружинин. Дружинин в статье не только восхищался стихотворениями Фета, но и подверг их глубокому анализу. Особо подчеркивает Дружинин музыкальность фетовского стиха.

В последний период его жизни издается сборник его оригинальных стихотворений – “Вечерние огни”. Вышли в свет в Москве, в четырех выпусках. Пятый был подготовлен Фетом, но издать его он уже не успел. Первый сборник вышел из печати в 1883 году, второй – в 1885 году, третий – в 1889 –м, четвертый – в 1891-м, за год до его смерти.

“Вечерние огни” – основное название сборников Фета. Второе их название – “Собрание неизданных стихотворений Фета”. В “Вечерние огни”, за редким исключением, включались действительно еще не издававшиеся до того времени стихотворения. Главным образом те, которые Фет написал после 1863 года. Перепечатывать произведения, созданные ранее и вошедшие в сборники 1863 года, просто не было надобности: тираж сборника так и не разошелся, желающие могли эту книгу купить. Наибольшую помощь при издании оказали Н. Н. Страхов и В. С. Соловьев. Так, при подготовке третьего выпуска “Вечерних огней", в июле 1887 года, в Воробьевку приехали оба друга.

Основные идеи лирики А.А.Фета.

Изображение пейзажа в творчестве Фета.

Распахни мне объятья твои,

Густолистый, развесистый лес!

Движение реализма в русском искусстве XIX века было настолько мощным, что все выдающиеся художники испытали на своем творчестве его влияние. В поэзии А. А. Фета это влияние реализма в особенности сказалось в стихах о природе.

Фет - один из замечательнейших русских поэтов-пейзажистов.

В его стихах во всей своей красоте предстает и русская весна - с цветущими деревьями, первыми цветами, с журавлями, кричащими в степи. Мне кажется, образ журавлей, так любимый многими русскими поэтами, впервые обозначил Фет.

В поэзии Фета природа изображена детально. В этом плане он новатор. До Фета в русской поэзии, обращенной к природе, царило обобщение. В стихах Фета мы встречаем не только традиционных птиц с привычным поэтическим ореолом - как соловей, лебедь, жаворонок, орел, но и таких как бы простых и непоэтичных, как сыч, лунь, чибис, стриж. Например:

И слышу я в изложине росистой

Знаменательно, что здесь мы имеем дело с автором, который по голосу различает птиц и более того - замечает, где эта птица находится. Это, конечно, не просто следствие хорошего знания природы, а любовь к ней поэта, давняя и обстоятельная.

По-видимому, в работе над стихами о природе автор должен обладать незаурядным вкусом. Потому что в ином случае он тут же рискует впасть в подражание народной поэзии, которая изобилует такими вариантами.

Прав С. Я. Маршак в своем восхищении свежестью и непосредственностью фетовского восприятия природы: "Его стихи вошли в русскую природу, стали ее неотъемлемой частью, чудесными строками о весеннем дожде, о полете бабочки, проникновенными пейзажами".

На мой взгляд, Маршак точно заметил и еще одну особенность поэзии Фета: "Природа у него - точно в первый день творения кущи дерев, светлая лента реки, соловьиный покой, журчащий сладко ключ... Если назойливая современность и вторгается иной раз в этот замкнутый мир, то она сразу же утрачивает свой практический смысл и приобретает характер декоративный".

Как важную грань Фета- пейзажиста хочу отметить его импрессионизм. Импрессионист не чурается внешнего мира, он зорко вглядывается в него, изображая его таким, каким он представляется его мгновенному взгляду. Импрессиониста интересует не предмет, а впечатление:

Лишь ты одна скользишь стезей лазурной

Недвижно все окрест...

Да сыплет ночь своей бездонной урной

К нам мириады звезд.

Читателю ясно, что внешний мир изображается здесь в том виде, какой ему придало настроение поэта. При всей конкретности описания деталей природа все равно как бы растворяется у Фета в его лирическом чувстве.

Анализ стихотворений А.А.Фета.

Стихотворение «Ель рукавом мне тропинку завесила...»

Афанасий Фет - поэт «вечных ценностей» и «абсолютной красоты», основатель новых поэтических жанров - песни и лирической миниатюры - был представителем плеяды поэтов, которые в своём творчестве отрешались от действительности и воспевали только вечные темы

Лирический герой в поэзии Фета- это образ того героя, переживания, мысли и чувства которого отражены в произведении. Его характер зависит от мироощущения поэта.

Мне кажется, что это поэтическое спокойствие компенсировало полную противоречий реальную жизнь автора. Ещё Тургенев противопоставлял Фету, «великому поэту», помещика и публициста Шишкина, «закоренелого и остервенелого крепостника, консерватора и поручика старого закала».

Возможно, именно поэтому с такой чуткостью воспринимаем мы «лирическую дерзость» автора стихотворения «Ель рукавом мне тропинку завесила».

Так в чём же выражалась эта дерзость?

Как и в большинстве других своих произведений, автор рисует перед читателями неподвижную, на первый взгляд, картину, уловив её сиюминутное состояние. Это всё то же, переходящее из одного стихотворения в другое, стремление Фета передать красоту мгновения, запечатлеть его в своих стихах. Как же создаётся прекрасный образ?

Первые две строки каждой строфы - назывные предложения и предложения с однородными членами. Это позволяет читателю увидеть нарисованную картину, полюбоваться её неповторимой красотой. Две последние строчки эмоциональный отклик на увиденное. Настроение лирического героя созвучно состоянию природы. Оттого такую важную роль в стихотворении имеют музыкальные средства воздействия на читателя: ритм, звукоподражание, построфный рисунок. Ветер- смысловая динамика в первой части стихотворения, потому оправдана аллитерация (обилие шипящих и свистящих звуков, передающих движение ветра – « Всё гудёт и колышется» // «Листья кружатся у ног»). А дактиль - этот особенный песенный ритм стиха, необычно сочетающий длинные и короткие строки и ударение в конце каждой второй строки:

В лесу одном

Я не пойму;

Листья кружатся у ног

Тонко взывающий рог,

Мёртвые что мне листы

Нежно приветствуешь ты!

Настроение, которое вызывает увиденная картина, точно определить невозможно. Ощущения смутные, отсюда глагол «не пойму», который часто встречается и в других стихотворениях поэта. Само состояние противоречиво: «шумно, и жутко, и грустно, и весело». Герой будто растворяется в мире природы, погружается в её таинственные глубины, старается понять прекрасную душу природы». Возникающее в шуме ветра смятение развеивается во второй части стихотворения под звуки людского присутствия «тонко взывающий рог», «зов глашатая медного». Меняется и настроение лирического героя - два восклицательных предложения (« сладостен зов мне глашатая медного!» и «Мёртвые что мне листы!») свидетельствуют об этом. А инверсия («неожиданно слышится», «странника бедного») помогает обратить внимание на слова, которые, по мнению автора, несут наибольшую смысловую нагрузку.

Метафора «Ель рукавом мне тропинку завесила» рассказывает о том, что лирический герой очеловечивает природу, видит её прекрасную душу, и мы понимаем, как ель материнской рукой затронула струны души автора, и чувство очищения, радости бытия, душевного трепета и волнения передаётся с книжной страницы. Таким образом, в стихотворении Фета мир природы и человеческих эмоций сливаются, создавая неповторимое явление русской поэзии. Автор, изображая своего героя в момент наибольшего эмоционального напряжения, показывает работу человеческой души на фоне прекрасного мгновения природы, что заставляет ещё раз задуматься о том, что человек - песчинка в океане, который называется «Вселенная».

Стихотворение «Еще весны душистой нега...»

Лирика Афанасия Фета переполнена чувствами. Поэт считал, что главная цель творчества - воспевать красоту этого мира, природы, любви. Трепет, восторг, умиление, пронзительная нежность звучат в его стихотворении «Еще весны душистой нега...». Проникновенный лиризм этого произведения покорил меня. Как удается поэту выразить свои эмоции?

Рассмотрим стихотворение. Перед нами монолог лирического героя, романтического, мечтательного человека, который влюблен в природу, наверное, родного края. С волнением ожидает он весну, грезит о ней, словно о чуде:

Еще весны душистой нега

К нам не успела низойти...

Весна - создание изящное, тонкое, хрупкое, легкое.

Именно это, я думаю, раскрывает нам метафора в первых строчках. Богатство чувственному образу весны придает аромат. Автору это удается показать с помощью эпитета «душистой».

Желания героя непременно сбудутся, потому что даже отрицания в этом стихотворении («не успела», «не смеет»), я думаю, наоборот утверждают весну, законность ее благодатного прихода, который вот-вот пасту пит, осталось совсем немного.

Финальная строфа произведения открывается глубокой философской мыслью, которая заключена в метафоре:

Но возрожденья весть живая

Уж есть в пролетных журавлях...

Просыпается от зимнего сна природа, и возвращаются птицы. Они -радостные вестники весны, приносящие ее на своих крыльях. Курлыканье журавлей также оживляет все вокруг, поэтому их с полным правом можно назвать символами возрожденья природы.

И, их глазами провожая,

Стоит красавица степная

С румянцем сизым на щеках.

В последних строчках произведения перед нами неожиданно предстает лирический персонаж - «степная красавица». Я думаю, этот образ не случаен. Он - отражение весны. Интересно, что у «красавицы» румянец «сизый», а не розовый или красный. Почему? Наверное, это опять черта импрессионистического стиля. Фет изобразил, зафиксировал как бы не сам цвет щек, а свое впечатление, мгновенное, изменчивое, которое эта деталь произвела на него. «Сизым» румянец мог стать, например, под воздействием ярких солнечных лучей.

Так постепенно перед нами возникает полная картина. Основная мысль стихотворения предчувствие весны. Лирический герой будто растворяется в природе, очарованный предстоящим обновлением мира, которое одновременно уже свершается на его глазах. Эта одновременность происходящего, противоречивость, постоянное движение, развитие создают необыкновенное, особое чувственное пространство, раскрывающее человеческую душу.

Здесь, как и во многих других произведениях, Фет выступает смелым новатором, который познает мир интуитивно.

Стихотворение «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали...»

Стихотворение «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали...» - один из лирических шедевров А.А. Фета. Созданное 2 августа 1877 года, оно было навеяно пением Т.А. Кузьминской (сестры Софьи Андреевны Толстой), описавшей этот эпизод в своих воспоминаниях. Произведение открывает целый цикл стихов в сборнике "Вечерние огни", который Фет назвал «Мелодии». Конечно же, это не случайно. Стихотворение действительно написано в романсово-песенном ключе, необыкновенно музыкально. Поэт считал, что красота -- основная идея лирики -- выражается не в линиях, не в изысканных словах, а прежде всего « тонко звучит». Значит, одной из важнейших характеристик поэзии должна быть мелодичность. Музыкальность этого произведения достигается с помощью повторов на разных уровнях поэтического текста. Фет сопоставляет близкие по звуковому составу слова - «вздохах звучных» - придающие стихотворению дополнительные смысловые и эмоциональные «обертоны».

Композиция стихотворения также способствует его мелодичности. В этом лирическом монологе автор использует прием кольца. В строке «Тебя любить, обнять и плакать над тобой», которая обрамляет произведение, Фет выражает главные чувства героя: восторг и преклонение перед силой вокального искусства.

Безусловно, музыкальность стихотворения продиктована и его темой. Ведь это произведение не только о любви и о природе, оно прежде всего о чудесном пении, о голосе, который рождает множество ярких переживаний:

Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали

Лучи у наших ног в гостиной без огней.

Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,

Как и сердца у нас за песнею твоей.

Ты пела до зари, в слезах изнемогая,

Что ты одна - любовь, что нет любви иной,

И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой.

Фет не изображает определенный пейзаж или интерьер, но все сливается у него в прекрасной гармонии. Поэт создает целостную динамичную картину, в которой сразу предстают впечатления и зрительные, и слуховые, и осязательные, и чувственные. Обобщение и соединение образов природы, любви, музыки помогают поэту выразить всю полноту радости восприятия бытия.

Стихотворение автобиографическое. Его лирический герой - сам Фет. В этом произведении рассказывается о том, как поэт переживает две встречи с возлюбленной, между которыми - долгая разлука. Но Фет не рисует ни единым штрихом портрет любимой женщины, не прослеживает все изменения их взаимоотношений и своего состояния. Он фиксирует только то трепетное чувство, которое охватывает его под впечатлением от ее пения:

И много лет прошло томительных и скучных,

И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,

Что ты одна - вся жизнь, что ты одна - любовь.

Само чувство тоже сложно описать словами. Лирический герой передает неповторимость, глубину и сложность своих переживаний с помощью «глобальных» метафор в последней строке.

Это стихотворение лишний раз убеждает нас в том, что только искусство способно по-настоящему облагородить человека, очистить душу, раскрепостить и обогатить ее. Наслаждаясь прекрасным произведением, будь то музыка, живопись, поэзия, мы забываем обо всех своих проблемах и неудачах, отвлекаемся от будничной суеты. Человеческая душа вся открывается навстречу красоте, растворяется в ней и таким образом обретает силы, чтобы жить дальше; верить, надеяться, любить. Об этом пишет Фет в последней строфе. Волшебный голос певицы освобождает лирического героя от «обид судьбы и сердца жгучей муки», представляя новые горизонты:

А жизни нет конца, и цели нет иной,

Как только веровать в рыдающие звуки,

Тебя любить, обнять и плакать над тобой!

Говоря о лирическом персонаже стихотворения, автор невольно затронул и тему творца, его миссии. Голос певицы, пробудивший в герое целую гамму чувств, звучит так восхитительно, потому что героиня отдается своему занятию страстно и сама очарована магией музыки. В момент исполнения песни, должно быть, ей кажется, что нет в мире ничего более важного, чем эти прекрасные звуки, чем чувства, вложенные в произведение. Забыть обо всем, кроме творчества вот доля истинного творца: поэта, художника, музыканта. Об этом тоже говорится в произведении.

Стихотворение «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали...» поражает разнообразием тематики, глубиной и яркостью образов, необыкновенной мелодичностью, а также своей идеей, которая, на мой взгляд, заключается в удивительном стремлении автора передать красоту искусства и мира всеохватно.

Заключение.

Творчество Фета знаменует не только завершение, но и разложение дворянско-усадебной поэзии нового классицизма. Уже в стихах молодого Фета нарастают иные тенденции. От четкой пластичности Фет переходит к нежной акварельности, все более эфемерной становится "плоть" воспеваемого Фетом мира; его поэзия направлена теперь не столько на объективно данный внешний предмет, сколько на мелькающие, смутные ощущения и возбуждаемые ими неуловимые, тающие эмоции; она становится поэзией интимных душевных состояний, зародышей и отблесков чувств; она "Хватает на лету и закрепляет вдруг / И темный бред души, и трав неясный запах", становится поэзией бессознательного, воспроизводит сны, грезы, фантазии; настойчиво звучит в ней мотив невыразимости переживания. Поэзия закрепляет мгновенный порыв живого чувства; однородность переживания нарушается, появляются сочетания противоположностей, хотя и гармонически примиренных ("страдание блаженства", "радость страдания" и т. п.). Стихи приобретают характер импровизации. Синтаксис, отражая становление переживания, часто противоречит грамматическим и логическим нормам, стих получает особую суггестивность, напевность, музыкальность "дрожащих напевов". Он все менее насыщен материальными образами, которые становятся лишь точками опоры при раскрытии эмоций. При этом раскрываются психические состояния, а не процессы; впервые в русскую поэзию Фет вводит безглагольные стихи ("Шепот", "Буря" и др.). Характерные для этой линии поэзии Ф. мотивы - впечатления от природы во всей полноте ощущений (зрительных, слуховых, обонятельных и др.), любовное томление, зарождающаяся, еще невысказанная любовь. Эта струя поэзии Фета, продолжая линию Жуковского и отдаляя его от Майкова, Щербины, делает его предшественником импрессионизма в русской поэзии (оказав особенно сильное влияние на Бальмонта). В известной мере Фет оказывается созвучным Тургеневу.

К концу жизни Фета его лирика все более становилась философской, все более проникалась метафизическим идеализмом. Постоянно звучит теперь у Фета мотив единства человеческого и мирового духа, слияния "я" с миром, присутствия "всего" в "одном", всеобщего в индивидуальном. Любовь превратилась в жреческое служение вечной женственности, абсолютной красоте, объединяющей и примиряющей два мира. Природа выступает как космический пейзаж. Реальная действительность, изменчивый мир движения и деятельности, общественно-исторической жизни с ее враждебными поэту процессами, "базар крикливый", предстают как "сон мимолетный", как призрак, как шопенгауэровский "мир-представление". Но это не греза индивидуального сознания, это "всемирный сон", "один и тот же сон жизни, в который мы все погружены" (эпиграф Фета из Шопенгауэра). Высшая реальность и ценность переносятся в покоящийся мир извечных идей, неизменных метафизических сущностей. Одной из основных у Фета становится тема прорыва в иной мир, полета, образ крыльев. Мгновение, запечатлеваемое теперь, - момент интуитивного постижения поэтом-пророком мира сущностей. В поэзии Фета появляется оттенок пессимизма в отношении к земной жизни; его приятие мира теперь это не непосредственное наслаждение праздничным ликованием "земной", "плотской" жизни вечно-юного мира, а философское примирение с концом, со смертью как с возвращением к вечности. По мере того, как почва ускользала из-под усадебно-патриархального мира, из поэзии Фета ускользало материальное, конкретное, реальное, и центр тяжести переносился на "идеальное", "духовное". От эстетики прекрасного Фет приходит к эстетике возвышенного.

Творчество Фета связано с усадебно-дворянским миром, ему присуща узость кругозора, равнодушие к общественному злу его времени, но в нем нет прямых реакционных тенденций, свойственных Фету-публицисту (если не считать нескольких стихотворений на случай). Жизнеутверждающая лирика Фета пленяет своей искренностью, свежестью, решительно отличаясь от искусственной, упадочной лирики импрессионистов и символистов. Лучшее в наследстве Фета - это лирика любви и природы, тонких и благородных человеческих чувствований, воплощенных в исключительно богатой и музыкальной поэтической форме.

Список литературы.

1. Аксаков И.С. Биография А.А.Фета - М., 2005.

2. Белинский В.Г. Полн. собр. соч. и писем в 13 тт. Т. VII. М., 2004. С. 307, 322.

3. Благой Д., Мир как красота. О «Вечерних огнях» А. Фета, М., 2006.

4. Бухштаб Б.Я., А.А. Фет. Очерк жизни и творчества - СПб., 2007.

5. История русской литературы XIX в. Библиографический указатель, М. 2004.

Фет .Сочинения.-М.,1982 3. Кожинов Вадим. ...

Философия в поэзии Фета

Курсовая работа >> Литература и русский язык

Самых характерных произведений рассмотрено творчество Афанасия Фета . Цель курсовой работы... существенно важные тенденции в творчестве Фета . Вот текст этого стихо­творения... открывает красоту окружающего мира. Творчество Фета - хрестоматийный пример разницы...

Общее и различное в поэтическом видении Ф.И. Тютчева и А.А. Фета

Реферат >> Литература и русский язык

Непосредственность впечатлений отличает творчество Фета . Для Фета природа является естественной... не распространиться и на чужое творчество . Способность к творческому сопереживанию... как правило, объединяются. Творчество А. Фета представляет собой апофеоз ночи. ...

Афанасий Фет

Биография >> Литература и русский язык

Памятники»). Бухштаб Б. Я. А. А. Фет . Очерк жизни и творчества . - Изд. 2-е - Л., 1990. Лотман Л. М. А. А. Фет // История русской литературы...

Введение

Глава I. Мемуары А.А. Фета в аспекте изучения образов немецкого мира 18

1.1. Немецкие антропонимы 18

1.2. Немецкие географические топосы 55

1.3. Образы немецкой культуры 63

1.4. Реалии немецкого быта 68

Глава II. Образы немецкого мира в оригинальной поэзии А. Фета 78

2.1. Поэзия А. Фета и немецкая романтическая культура 78

2.2. Тема музыки в поэзии А. Фета в контексте романтической музыкальной эстетики 85

2.3. Образы немецкого музыкального мира в поэзии А. Фета (стихотворения «Ревель» и «Anruf an die Geliebte Бетховена») 100

2.4. Концепт «сладкий» в немецкой поэзии и в лирике А. Фета 115

Глава III. Фет - переводчик немецкой поэзии 121

3.1. А. Фет - переводчик Г. Гейне 124

3.1.1. В поиске метрических эквивалентов 124

3.1.2. Средства передачи иронии 131

3.2. А. Фет - переводчик ИВ. Гете 150

Заключение 175

Список использованной литературы 179

Приложения 197

Приложение №1 (к главе I) 199

Приложения №2-4 (к главе II) 201

Приложения №5-9 (к главе III) 214

Введение к работе

А.А. Фет вошел в историю русской литературы как один из крупнейших лирических поэтов, выдающийся поэт-переводчик, талантливый мемуарист. В то же время очевидным является его парадоксальное положение в русской культуре: Фет стал крупнейшим русским поэтом, будучи по своему происхождению немцем. Данное обстоятельство, с одной стороны, вызывало у Фета стремление во что бы то ни стало укорениться как в русском помещичьем быте, так и в русской культурной традиции, с другой стороны, делало его необычайно чутким к восприятию специфики и русской, и немецкой культуры. Таким образом, изучение творчества Фета с точки зрения проблемы взаимодействия культур представляется перспективным в рамках сравнительно-исторического подхода.

Актуальность исследования национальных образов в творчестве А.А. Фета, одновременно принадлежащего двум культурам, связана с интересом, наблюдающимся в отечественной филологии, к национальным картинам мира. Данная проблема, определяется, с одной стороны, набирающим сегодня темпы процессом глобализации, предполагающим стирание национальных границ, с другой стороны, возникшей в этой ситуации потребностью в национальной самоидентификации, в разграничении сугубо национального и общенационального, «своего» и «чужого». Литературоведческие исследования образов национального мира являются частным аспектом данной общей проблемы.

Сравнительно-исторические исследования всегда занимали видное место в отечественном литературоведении. Большой вклад в развитие компаративистики внесли такие ученые, как А.Н. Веселовский, В.М. Жирмунский, Н.И. Конрад, Н.И. Пруцков и др. Подвергнув критике методологию старой формалистской компаративистики, А.Н. Веселовский, а вслед за ним В.М. Жирмунский выдвинули концепцию единства историко-литературного процесса, обусловленного сходством социально-исторического развития человечества. «С этой точки зрения, - писал Жирмунский, - мы

можем и должны сравнивать между собой аналогичные литературные явления, возникающие на одинаковых стадиях социально-исторического процесса, вне зависимости от наличия непосредственного взаимодействия между этими явлениями» . Таким образом формировалось представление и о необходимости типологического подхода в компаративистике. В работе «Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур» ученый подчеркивал важность сравнительного изучения типологических схождений, которое «позволяет установить общие закономерности литературного развития в его общественной обусловленности и в то же время выявить национальную специфику литератур, являющихся предметом сравнения» . С точки зрения В.М. Жирмунского, наличие аналогичных тенденций, «встречных течений» (как их называл А.Н. Веселовский) в национальных литературах становится предварительным условием международных литературных влияний, которые возможны тогда, когда в самом обществе возникает потребность в таком «импорте» 3 . Принципиально важным явилось закрепленное в работе В.М. Жирмунского «Байрон и Пушкин. Пушкин и западные литературы» положение о том, что «восприятие влияния не есть пассивное усвоение, но активная переработка, в результате чего создается свое искусство»" 4 .

В советском литературоведении термин «компаративистика» обрел идеологический оттенок и потому был изъят из употребления. «Безопасным» было употребление эквивалентной формулы «сравнительно-исторические исследования», надолго заменившей скомпрометировавший себя термин. «Именно тогда был подвергнут остракизму один из крупнейших компаративистов мира А.Н. Веселовский» .

С конца 60-х годов в советском литературоведении охотнее стало употребляться выражение «типологические исследования». Н.И. Пруцков

1 Жирмунский В.М. Сравнительное литературоведение. Л., 1979. С. 7.

" Жирмунский В.М. Проблемы сравнительно-исторического изучения литератур // Жирмунский В.М.

Сравнительное литературоведение. Л., 1979.С. 68,

3 Там же. С. 7.

4 Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. Пушкин и западные влияния. Л., 1978. С. 23 и далее.

5 Одинокое В.Г. О феноменологическом подходе к изучению художественных явлений в системе
сравнительного литературоведения // От сюжета к мотиву. Новосибирск, 1996. С. 24.

предложил в рамках типологического подхода выделить два направления -историко-сравнительное и сравнительно-историческое 6 . Первое направление предполагало рассмотрение типологического сходства произведений внутри национальной литературы, второе - изучение межнациональных литературных связей. Такая концепция размывала то понятие компаративистики, которое выдвигал А.Н. Веселовский, рассматривая странствующие мотивы, темы, сюжеты, изучение которых основывалось на учете контактных связей.

В настоящее время в литературоведении возрождается законный интерес и к сравнительно-историческому методу, и к личности ученых, которые его формировали и развивали. Сегодня проблема компаративистских исследований расширяется и усложняется за счет того, что в качестве объектов исследования выдвигаются не те или иные фрагменты, а целостные литературно-культурные феномены, воплощающие нравственно-психологические, философские концепции, которые при всей своей вариативности проявляются в границах единого структурного типа. При этом типологический подход должен сочетаться с изучением исторической поэтики, как это было свойственно работам А.Н. Веселовского 7 .

Ю.Б. Виппер считает актуальнейшей задачей, стоящей перед литературоведческой наукой, разработку сравнительного подхода к изучению словесного искусства. «Без усовершенствования метода сравнительного анализа не построить и комплексную историю (хотя бы даже в рамках одной эпохи), не говоря уже о комплексной истории духовной культуры в целом» .

Представляется симптоматичным, что именно в России проблема борьбы менталитетов и осмысления «национального» приобрела в последнее десятилетие особую значимость. Это связано с распадом многонациональной державы СССР и социалистической системы, на долгое время изолировавшей Россию от Запада и, как следствие, со стремлением современной России осмыслить себя частью Европы и единой мировой системы.

6 Пруцков Н.И. Историко-сравнительный анализ произведений художественной литературы. Л., 1974. С. 204.

" См. об этом: Одинокое В.Г. Указ. соч. С.25.

8 Виппер Ю.Б. Творческие судьбы и история. М, 1990, С. 285.

Актуализация проблем, связанных с национальной самоидентификацией, способствовала возникновению новой волны интереса к национальной мифологии, национальной психологии, культурам разных стран, явлениям фронтира 9 , диалогу культур, о чем свидетельствуют многочисленные исследования в рамках гуманитарных наук: социологии, философии, истории, психологии, лингвистики, культурологии, литературоведения и т. д. 10 .

В контексте обозначенной проблемы очевидной становится задача выделения национальных картин мира в культурных системах разных стран. Важным здесь представляется учитывать роль «иностранного» участия в формировании национальной культуры. Относительно России ведущую роль сыграла, несомненно, Германия. Начиная с петровских времен, Германия долгое время была для русских олицетворением Запада, (не случайно всех европейцев в России принято было называть немцами). По мнению ученых -культурологов, историков, литературоведов, - Россия и Германия всегда находились как бы в отношениях взаимодополняемости. «Сильные стороны национальных культур,- пишет А.В. Михайлов, - именно взаимодополняли друг друга, и русская культура была из них той культурой, которая с готовностью впитывала в себя достижения немецкой, не изменяя своему существу, но обогащая его, дополняя свой взгляд на бытие и на историю посредством чужого, иного...» 11 . С другой стороны, Россия обладала уникальной способностью превращать немцев в русских 12 . По мнению того же А.В. Михайлова, отношения между Россией и Германией строятся на столь

Данное понятие происходит от немецкого «Fronte», слово имеет среди других значений значение границы, отделяющей свою землю от чужой (известно выражение «линия фронта», оно как нельзя л)чше отражает семантик}- названного явления в науке).

10 См., например, работу Гачев Г. Ментальности народов мира. М, 2003. Вопросы природы менталитстов, национальные картины мира, взаимодействие разных культур являются предметом обсуждения «круглых столов», материалы которых, начиная с 1990-х гг., регулярно публикуются на страницах журнала «Вопросы философии» в рубрике «Россия и Запад» и сборниках «Россия и Запад: диалог культур» (1994-2003 гг.) " Россия и Германия: культурные взаимоотношения вчера и сегодня // Литературная учеба. 1990. сентябрь -октябрь. С. 115.

"" Россия и Германия: культурные взаимоотношения вчера и сегодня (Круглый стол) // Литературная учеба. 1990. сентябрь-октябрь. С. 115.

глубоких основаниях, что их можно назвать даже мифологическими - «они коренятся в слоях сознания, которые восходят к очень далекому прошлому» 3 .

Исторические и культурные взаимодействия русских и немцев не могли не отразиться и в русской литературе. Если говорить о связи отдельных русских писателей с Германией, то можно определить следующий ряд: в XVIII-XIX вв. это, прежде всего, М.В. Ломоносов, В.А. Жуковский, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, Ф.И. Тютчев, А.А. Фет, К. Павлова и т.д. Исследование «взаимоотношений» русских писателей с Германией позволяет выделить два направления, иллюстрирующих содержание проблемы «Россия - Германия» в отечественном литературоведении. Первое направление определяется биографической связью того или иного русского писателя с Германией. В рамках данного направления действует вектор «присланные из Германии» 14 , который является составляющей общего движения, обозначенного в истории как «Drang nach Osten» 15 . Другое направление связано с тем, что немецкий мир в русской литературе рассматривается как эстетическая проблема, которая, с одной стороны, осмысляет немецкое как неотъемлемую часть русского бытия, с другой стороны, как некую чужеродную русскому миру систему.

В силу многовекового пребывания немцев в России встает проблема изучения творчества тех писателей, родовые корни которых связаны с Германией, выросших, однако, и воспитывавшихся в русской дворянской среде и считающих себя русскими художниками слова (А. Фет, К. Павлова).

Как в личности, так и в литературном творчестве данных писателей не может, на наш взгляд, не проявляться их национальная двуликость. О двуединстве сознания А. Фета писали современники поэта, в частности

13 Там же. С. 117.

14 «Стихотворения, присланные из Германии», - так назвал А.С. Пушкин стихотворения Ф.И. Тютчева, которые
он опубликовал в «Современнике». Данное название маркирует «чужое», а именно немецкое «присутствие» в
поэзии Ф.И. Тютчева. КС. Тургенев в письме Фету пишет о Тютчеве: «<...> он тоже был славянофил, но не в
его стихах <...>. Самая сущная его суть чисто западная - сродни Гете...» (Тургенев И.С. Поли. собр. соч. и
писем: В 28 т. Письма: В 13 т. М; Л., 1961. Т. 3. С. 254-255.)

15 „Drang nach Osten" (дословно: натиск на восток). Г. Гачев пишет: «Drang nach Osten - постоянно
действующий фактор и тенденция в бытии Германию). (Гачев Г. Ментальносте народов мира. М, 2003. С.
122) Выражение характеризует склонность Германии к милитаризм)". В данном же случае имеется в виду
стремление Германии совершить прорыв в иные культурные системы и утвердить там свои позиции.

И.С. Тургенев, отмечая явную противоположность Шеншина-помещика и Фета-поэта. В одном из своих писем Тургенев прямо указывает на немецкое происхождение Фета: «...ну и немецкая кровь отозвалась» 16 . Л.М. Лотман в статье «Тургенев и Фет», обращаясь к анализу редакторских правок Тургенева, указывает на следующую особенность: «Будучи редактором одного из сборников Фета, Тургенев пытается представить поэта, лишив его стихотворения национального своеобразия: «Сборник 1850 г. открывался стихотворением "Я русский, я люблю молчанье дали мразной", рисующим красоту ночного северного пейзажа и передающим <...> привязанность к родине <...>, но именно эти слова, по требованию Тургенева, были сняты <...>. Это произведение в новом издании не открывало сборник, и многие аккомпанировавшие ему в циклах "Снега" и "Гадания" стихотворения были изъяты из сборника» . Ф.М. Достоевский в статье «Г-н -бов и вопрос об искусстве» также отмечал некоторую инородность Фета по отношению к господствовавшему в то время в русской культуре направлению. Поэтому, очевидно, Достоевский и рассматривает автора стихотворения «Шепот, робкое дыханье...» не как национального, а как всеевропейского поэта, знаком чего может считаться наличествующий в «притче», где имеется недвусмысленное указание на поэзию Фета, европейский топос 18 .

Однако, с другой стороны, сам Фет, для которого принципиально важным было осознавать себя русским поэтом, как бы оспаривая тезис Ф.М. Достоевского о «перевоплощении своего духа в дух чужих народов» 19 , писал к нему в письме: «Коломенская капуста в Воробьевке - только по имени народа коломенская, в сущности все-таки воробьевская <...> и напрасно Вы, кажется, литвинка, а я татарин (намек на татарские корни Шеншиных. - О. Ж.),

16 Тургенев И.С. Поли. собр. соч. и писем: В 28 т. М -Л., 1964-69. Письма. Т. II. С. 165.

1 " Лотман Л.М. Тургенев и Фет // Лотман ДМ. Тургенев и русские писатели. Л., 1977. С. 33.

п В «притче» Достоевский обращается к лиссабонскому землетрясению 1700 года: город потрясен

катастрофой, половина населения погибла. На следующий день в лиссабонской газете появляется

стихотворение в духе фетовского «Шепот, легкое дыханье...». Писатель пишет, что жители Лиссабона,

возможно, казнили бы знаменитого поэта за то, что «они испытали не соловьиные трели, а совсем иной род

колебаний - землетрясение». Достоевский приходит к выводи, что виновато было не искусство, а поэт,

злоупотребивший искусством в ту минуту, когда было не до него.

19 Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Л., 1984. Т. 26. С. 146.

но мы оба русские» . Не народный поэт для Фета - «противоречие в данных»: «можно быть тупым, бездарным поэтом, но не народным нельзя» 21 .

А.А. Фет относится к числу достаточно исследованных поэтов в отечественном литературоведении. Однако лишь в последние десятилетия появились попытки реинтерпретации Фета как поэта и человека. В исследованиях, посвященных изучению биографии и творчества А.А. Фета, можно выделить следующие тенденции:

1. Биографические изыскания.

Исследованию биографии поэта посвящены работы Б.Я. Бухштаба, Д.Д. Благого, В.В. Кожинова, Л.М. Лотман, Г.П. Блока, В. А.. Шеншиной,

Е.А. Маймина, Г. Аслановой и др. Фундаментальными в данном аспекте являются работы Б.Я. Бухштаба и Д.Д. Благого. Помимо традиционного изложения биографии, в трудах вышеуказанных исследователей затрагиваются до сих пор вызывающие споры вопросы о тайне происхождения Фета и противоречии между Фетом-поэтом и Фетом-человеком. Нетрадиционный взгляд на Фета-человека высказывают в своих статьях Г. Асланова и Г. Никитин, разрушая сложившийся в литературоведении стереотипный образ Фета - расчетливого человека, помещика-консерватора. В частности, под иным углом зрения рассматриваются мотивы женитьбы Фета на М.П. Боткиной 23 . Важным составляющим звеном в исследовании биографии Фета является изучение его личных и творческих связей с современниками. Данному вопросу посвящены работы Д. Никольского, Л.М. Лотман, С. Розановой, Г.П. Козубовской, Л.И. Черемисиновой, Е.А. Маймина и др. 24 .

:о Фет А. Стихотворения, проза, письма. М., 1988. С. 385. 21 Там же. С. 386.

~ Бухштаб Б.Я. А.А. Фет. Очерк жизни и творчества. Л., 1990; Благой Д.Д. Мир как красота // Фет А.А. Вечерние огни. М., 1979; Кожинов В.В. О тайнах происхождения А. Фета // Проблемы изменил жизни и творчества А.А. Фета. Сб. ст. Курск, 1992; Lotman L. Afanasy Fpt. Boston, 1976; Блок Г.П. Летопись жизни А.А. Фета // А.А. Фет. Традиции и проблемы изучения. Сб. научн. трудов. Курск. 1985; Маймин Е. А.А.Фет. Биография писателя. М, 1989; Асланова Г. В плен)" легенд и фантазии // Вопросы литературы. 1997. сентябрь-октябрь.

23 Асланова Г. Указ. соч.; Никитин Г. Фет - землевладелец (К биографии поэта) // Дружба народов. 1995. № 3. " 4 См., например, Лотман Л.М. Тургенев и Фет. Л., 1977; Маймин Е.А. А.А. Фет и Л.Н. Толстой // Русская литература. 1989. № 4; Козубовская Г.П. А.Фст и Я. Полонский // Проблемы изучения жизни и творчества А.А. Фета. Сб. на)ч. трудов. К)рск, 1993.

Что касается изучения мемуаров поэта, то следует отметить, что этот аспект, на наш взгляд, важный для понимания личности Фета (хотя, по мнению Аслановой, в мемуарах поэта, как и в его стихах, невозможно увидеть истинного лица Фета), является мало разработанным. Часто исследователи (Г. Асланова, Г. Никитин) привлекают фетовские воспоминания для подтверждения каких-либо фактов биографии поэта, в частности выявления дружеских и творческих контактов Фета с современниками. Однако изучение мемуаров Фета с точки зрения выяснения психологического облика писателя, а также с точки зрения их поэтики до сих пор остается за рамками литературоведческих исследований 25 .

2. Особенности поэтики А. Фета.

Несмотря на достаточное внимание отечественных литературоведов к данной проблеме, во многом спорным является вопрос о творческом методе Фета, о его жанрах. Наличие разделов в фетовских сборниках, имеющих как жанровые обозначения («Элегии и думы»), так и тематические («Снега»), актуализирует эту проблему: как известно, название фетовским циклам дал Ап. Григорьев, в последних выпусках «Вечерних огней» Фет отказался от этого принципа расположения стихотворений. Как стремление к созданию циклов, так и отсутствие данного стремления, одинаково приписывается поэзии Фета.

Исследуя особенности поэтического языка, ученые обращают внимание на нарушение Фетом определившейся в ХГХ веке языковой поэтической нормы, что выражается прежде всего в нарушении привычной логики текстового содержания, а также в необычном сочетании слов, неожиданных метафорах и метонимиях, обилии индивидуальных перифраз, «безглагольности», организации текстов на основе избранных автором «деталей», углублении второго плана поэтических текстов, определяющих их символическое переосмысление. Изучению языкового аспекта фетовской поэзии посвящены

25 Пожалуй, единственной работой такого плана можно назвать статью Г.П. Коз) бовской «Мифология усадьбы и „усадебный текст" в эпистолярной прозе А. Фета»

работы Д.Д. Благого, М.Л. Гаспарова, А.Д. Григорьевой, М.Я. Полякова Н.П. Суховой, Д.Н. Шмелева и др. 26

Важным в поэтике Фета исследователи называют мифопоэтический аспект. Значительными в данном направлении являются исследования Г.П. Козубовской 27 , в которых подчеркивается мысль о мифологичности поэтики Фета, во многом связанной с особенностями мировоззрения поэта, с его интересом к «античному идеалу», оказавшему огромное влияние на формирование эстетики Фета.

Частные проблемы, возникающие в связи с анализом отдельных стихотворений А. Фета, мы находим в статьях М.М. Гиршмана, Е.Н. Кирносова, С.А. Макарова, Л. Озерова, Н.П. Генераловой и др 29 .

3. Мировоззрение А. Фета.

Изучению мировоззренческих позиций Фета посвящены статьи В.А. Шеншиной, Н.М. Севериковой, В.Н. Касаткиной 30 . Анализируя мировидение поэта, ученые чаще всего актуализировали его позицию служителя «чистого искусства». Особую новизну в данном аспекте приобретают сегодня исследования В.А. Шеншиной. Результаты ее анализа далеки от наметившейся в прежней литературной критике традиции

26 Благой Д.Д Указ. соч. ; Гаспаров М. Фет безглагольный // Литературная)"чеба. 1979. № 4; Григорьева А.Д А.А. Фет и его поэтика // Русская речь. 1988. № 3; Сухова Н.П. Раскрепощенность слова // Русская речь. 1970. № 6; Поляков М.Я. Вопросы поэтики и художественной семантики. М., 1978; Шмелев Д.Н. Несколько замечаний о поэтике Фета // Русский язык в школе. 1980. № б.

" 7 Козубовская Г.П. Поэзия А. Фета и мифология. Учеб. пособие. Барнаул - М., 1991; Козубовская Г.П. Фет и проблемы мифологизма в русской поэзии ХГХ - нач. XX веков: Автореф. дисс... д-ра филол. наук. СПб., 1994; Козубовская Г.П. Мифология усадьбы и «усадебный текст» в эпистолярной прозе А. Фета // Вестник БГПУ. Вып. 3. 2003.

2 * «Предпосылки мифологичности, - пишет Г.П. Козубовская, - в мировоззрении Фета, для которого предопределенность непостижимости высокого идеала абсолютна: „Ответ на все вопросы - там, в вечном идеале, а не здесь, в разбросанной, бессвязной, непонятной деятельности"». «Античный идеал вполне отвечает фетовскому представлению о красоте, повсеместно разлитой в мире <...>Античность для Фета - мерило и выражение того типа поведения, что основано на преобладании эстетического<...>» (Козубовская Г.П. Поэзия А. Фета и мифология. С. 8, 10, 11).

:9 Кирносова Е.Н. Музыкальное воплощение поэтических образов Фета // Проблемы изучения жизни и творчества А.А. Фета: Сб. статей. Курск, 1993. С. 268-278; Макарова С.А. Соотношение поэтической и музыкальной мелодики в жанре романса (на материале стихотворения А. Фета «Сияла ночь, луной был полон

сад ») // Филологические науки. 1993. № 2. С. 80-87; Озеров Л. Три заметки о Фете // Русская речь 1970.

№6. С. 29-34; Генералова Н.Г. Комментарий к одному «стихотворению на случай» А. Фета // Ру сская литература. 1996. №3.168-180.

30 Шенщина В.А. Фет как метафизический поэт // А.А. Фет. Поэт и мыслитель. Сб. научн. трудов. М., 1999; Ссвсрикова Н.М. Мировоззрение А.А. Фета // Вестник Моск.. у н-та. Серия 7, Философия. 1992. №1; Касаткина В.Н. Движение художественного мировидения А.А. Фета //Русская словесность. 1996. №4.

рассмотрения Фета как поэта ощущений, неосознанных поэтических созерцаний, апологета красоты. В своих работах она представляет А. Фета как философски эрудированного мыслителя, оригинального философа в поэзии, следующего традициям русской и западноевропейской метафизической лирики 31 . В новой книге исследовательницы «Фет-Шеншин. Поэтическое миросозерцание» 32 речь идет об онтологических, религиозных, этико-эстетических проблемах творчества поэта, выявляется фетовское понимание времени и вечности, движения и покоя, истины, красоты, добра и зла. Одна из главных задач этой книги - показать, что метафизическая поэзия Фета включает онтологическое, религиозное видение. «Особая заслуга Шеншиной, -пишет В.Н. Аношкина, - в осмыслении христианских, православных основ поэзии Фета, что до нее не исследовалось» . Работа Шеншиной в данном аспекте представляется еще более актуальным в силу того, что она является одним из немногих серьезных исследований, опровергающих укоренившийся в литературоведении взгляд на Фета как на атеиста, впервые поставленный под сомнение в 1984 году А.Е. Тарховым 34 , а затем М. Макаровым и Н.А. Струве 35 .

Видное место в фетоведении занимало и продолжает занимать изучение влияния философии Шопенгауэра на поэзию Фета. Известны исследования, например, Д.Д. Благого, Б.Я. Бухштаба 36 . Особого внимания заслуживает статья М.А. Монина «Толстой и Фет: два прочтения Шопенгауэра», новизна которой, с нашей точки зрения, определяется как самобытной интерпретацией отдельных стихотворений Фета, окрашенных философией Шопенгауэра, так и

Метафизический аспект лирики Фета, как пишет Шеншина, игнорировался как в западном, так и в отечественном литературоведении. Восприятию Фета как метафизического поэта мешала его репутация поэта «чистой лирики». Современные ученые пытаются «уйти» от данного штампа, утверждая, что в центре его творчества стоит «не мертвая статуя, а живой человек» (В. Брюсов). См. об этом: Кожинов В.В. Место творчества А. Фета в отечественной культуре // А.А. Фет. Поэт и мыслитель. С. 20.

32 Шеншина В.А. А.А. Фст-Шснщин. Поэтическое миросозерцание. М., 2003.

33 Аношкина В.Н. Предисловие // Шеншина В.А. А.А. Фет-Шеншин. Поэтическое миросозерцание. М., 2003.
С. 5.

34 Тархов А.Е. Предисловие // Фет А.А. Соч. Т. 2. М., 1982. С. 390.

35 Струве Н.А. О мировоззрении А. Фета: Был ли Фет атеистом? // Вестник русского христианского движения. № 139. Париж, 1984. С. 169-177; Макаров М. К полемике о мировоззрении А.А. Фета: «Шеншин и Фет» // Вестник русского христианского движения. № 142. Париж, 1984. С. 303-307.

35 Бухштаб Б.Я. А.А. Фет // Фет А.А. Стихотворения и поэмы. Л., 1986. С. 19. и далее; Благой Д.Д Мир как
красота // А.А. Фет. Вечерние огни. М., 1979. С. 540 и далее; Монин М.А. Толстой и Фет. Два прочтения
Шопенгауэра // Вопросы философии. 2001. № 3.

тем, что взгляд на философскую лирику поэта представлен не литературоведом, а философом.

4. Фет в контексте традиций русской и зарубежной литературы: проблемы литературных влияний.

Лирика А. Фета связана с традициями поэтов золотого века, таких, как А.С. Пушкин, К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, Е.А. Баратынский, В.Г. Бенедиктов, а так же поэтов серебряного века: А. Белого, А.А. Блока, ВЛ. Брюсова, А.А. Ахматовой, О.Э. Мандельштама, М.И. Цветаевой и др. В фетовском творчестве исследователи находят черты сходства с творчеством Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, М.М. Пришвина. Проблемы литературных влияний затронуты в работах A.M. Бройде, Н.К. Кашиной, В.А. Кошелева, Е.А. Некрасовой, Е. Сергеева, А.Н. Смирнова, Н.В. Труфановой, В.А. Шеншиной. Сравнительно недавно появились статьи О. Симчич и Ю.Л. Цветкова, в которых обозначена связь лирики А. Фета с творчеством Дж. ди Лампедузы и с европейской импрессионистической поэзией (в частности с поэзией Поля Верлена) 38 .

Творчество А. Фета практически не исследовалось в аспекте изучения образов немецкого мира, между тем они занимают важное место как в мемуарном творчестве, так и в поэтической системе русского поэта.

Проблемы выделения национальных образов мира, вопросы, связанные с выявлением природы менталитетов, их влияние на культуру обозначены в работах Г. Гачева 39 . Гачев рассматривает национальные картины мира,

" Шеншина В.А. А.А. Фет-Шеншин. Поэтическое миросозерцание. М., 2003. С. 170-202; Кошслсв В.А. Фет и Батюшков (к проблеме литературных влияний) // А.А. Фет. Поэт и мыслитель: сб. научн. трудов. М., 1999. С. 131-146; Некрасова Е.А. А. Фет и И. Анненский. Типологический аспект описания. М., 1991; Бройде А. М. Дружинин и Фет // А.В. Дружинин, жизнь и творчество. Copengagen. 1986. С. 392-398; Смирнов А.Н. О двух романтических концепциях времени (Пушкин и Фет) //Проблемы исторической критики. Петрозаводск, 1992; Кашина Н.К. Еще раз о фетовских реминисценциях в поэзии русских символистов // А.А. Фет. Поэт и мыслитель: сб. научн. трудов. М, 1999. С. 91-114; Сергеев Е. Маяковский и Фет // В мире отечественной классики. Сб. ст. М, 1984. С. 256-277; Тру фанова Н.В. Проза А. А. Фета в контексте русской прозы // А.А. Фет. Поэт и мыслитель. Сб. научн. трудов. М., 1999. С. 115-139.

38 Симчич О. Фет и Дж. ди Лампедуза: смерть, ночь и звезды; Цветков Ю.Л. Лирика А. Фета в контексте
европейкой импрессионистической поэзии // А.А. Фет. Поэт и мыслитель. М., 1999. С. 140-170.

39 Гачев Г. Национальные образы мира. Курс лекций. М., 1998; Гачев Г. Ментальности народов мира. М., 2003;

опираясь на «космопсихологос» той или иной страны, осуществляя подход с философской и, по его собственным словам, «этнографической» позиции. В литературоведческом аспекте созвучными нашему исследованию оказались работы М.Ф. Мурьянова «Пушкин и Германия», Д.А. Чугунова «Л.Н. Толстой и Германия», Н.В. Бутковой «Образ Германии и образы немцев в творчестве И.С. Тургенева и Ф.М. Достоевского», А.П. Забровского «К проблеме типологии образа иностранца в русской литературе» 41 .

С нашей точки зрения, национальная картина мира, составляющими которой являются национальные образы, есть основа самосознания того или иного народа, фундамент его национальной культуры и мифологии. Национальное самосознание народа, нации, личности выражается в языке, искусстве, религии, нравах и обычаях. Поэтому нас будет интересовать по преимуществу мифопоэтика, в которой оказались запечатлены ментальные особенности; национально-культурная семантика языковых единиц, национальный аспект развития культуры.

Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые предпринята попытка выделить и проанализировать немецкие национальные образы в творчестве Фета, поэта, биография которого представляет собой пересечение двух миров - русского и немецкого.

Объектом нашего исследования являются мемуары, оригинальная поэзия и переводы А.А. Фета.

Предмет исследования - образы немецкого мира в творчестве А.А. Фета, демонстрирующие присущие немецкой культуре ценности, установки, стереотипы и мифологемы.

Целью данной работы является реконструкция образов немецкого мира в разных видах литературного творчества А. Фета, определение их функций в

40 «Всякая национальная целостность, - пишет Гачев, - есть Космо-Психо-Логос, т.е. единство национальной
природы, склада психики и мышления». (Гачев Г. Национальные образы мира. М., 1995. С. 11.)

41 Мурьянов М.Ф. Пушкин и Германия М., 1999; Чугунов Д.А. Л.Н. Толстой и Германия // Вестник
Воронежского гос. ун-та. 2003. № 2. С. 42-53; Буткова Н.В. Образ Германии и образы немцев в творчестве
И.С. Тургенева и Ф.М. Достоевского. Автореф. дисс... канд. филол. наук. Волгоград. 2001; Забровский А.П. К
проблеме типологии образа иностранца в русской литературе // Россия и Запад: диалог культур. М., 1994.
Вып. 1. С. 87-105.

пределах автобиографической прозы и поэтической системы Фета. Нам было важно вписать «фетовский немецкий мир» в контекст русской культуры середины XIX века, показать сквозь призму частной биографии и творчества, как образы немецкого мира входят в русский мир, как дифференцируются и интегрируются «свое» и «чужое», выявить место и роль этого «чужого» в истории русской культуры и русской литературы.

Поставленной целью определяется ряд конкретных задач диссертационного исследования:

Систематизировать образы немецкого мира, наличествующие в воспоминаниях Фета, обозначить их национальное содержание и особенности функционирования каждой группы образов в тексте.

Рассмотреть немецкие образы в мемуарах Фета как в аспекте своеобразия их воплощения в творчестве данного конкретного писателя, так и в контексте традиций создания русского родового дворянского эпоса, опираясь на автобиографическую прозу Л.Н. Толстого, СТ. Аксакова, К.Н. Леонтьева.

3. Понять субъективные (личные) и объективные (исторические) мотивы
обращения Фета к немецким образам.

4. Рассмотреть особенности поэтики Фета в связи с традициями
немецкого романтизма.

Выявить национальную специфику отдельных концептов, наиболее часто встречающихся в оригинальной поэзии Фета и маркирующих немецкую ментальность (на примере концепта «сладкий»).

Рассмотреть средства передачи Фетом основных поэтических приемов переводимых им немецких поэтов.

Выявить национальную специфику фетовских переводов на ритмико-метрическом уровне.

Проанализировать особенности переводов Фета и обозначить роль немецкой поэзии в поиске Фетом собственной эстетической позиции.

Теоретико-методологическая база исследования определяется, в основном, сравнительно-историческим подходом к изучению художественного

текста. Ведущими в работе являются сравнительно-типологический и сравнительно-генетический методы. Кроме того, частично используется мифопоэтический подход.

На защиту выносятся следующие положения:

Образы немецкого мира органично вписываются в традиции русского дворянского эпоса.

Музыкальность лирики Фета, отмечаемая исследователями в качестве основной отличительной особенности его поэтического творчества, тесно связана с традициями немецкой романтической концепции музыки.

Высокая частотность употребления концепта «сладкий», входящего в число основных концептов немецкой логосферы, в оригинальной поэзии А. Фета обнаруживает на языковом уровне тесную связь с немецкой культурой.

Способы передачи Фетом-переводчиком основных поэтических приемов и метрических особенностей переводимых им немецких поэтов свидетельствуют о двойственном мироощущении поэта: с одной стороны, он стремится точно следовать оригиналу, что проявляется на лексическом, синтаксическом, семантическом уровнях, с другой стороны, он переосмысляет оригинальное произведение в рамках традиций русской поэтической системы.

Переводы немецкой поэзии сыграли значительную роль в формировании собственной эстетической позиции поэта, важной в свете перспектив развития русской лирики.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования материалов диссертации в учебном процессе, при подготовке основных и специальных курсов по истории русской литературы XIX века, в работе спецсеминаров.

Апробация работы: Д иссертация обсуждалась на заседании кафедры русской и зарубежной литературы Алтайского государственного университета. Основные положения диссертационного исследования были отражены в докладах на Межвузовской научно-практической конференции «Литература и общественное сознание: варианты интерпретации художественного текста»

(Бийск, 2002), Всероссийской научно-практической конференции «Естественная письменная русская речь: исследовательский и образовательный аспекты» (Барнаул, 2003), Всероссийской конференции молодых ученых в Институте филологии СО РАН (Новосибирск, 2003).

Структура работы : Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложений и библиографического списка, включающего 299 наименований. Общий объем исследования - 178 страниц.

Немецкие антропонимы

Мемуары А.А. Фета, с одной стороны, представляют собой часть его литературного творчества, с другой, являются первостепенной важности биографическим источником. Воспоминания поэта, пожалуй, единственный оригинальный текст, который позволяет читателю получить достоверные сведения о жизни Фета из уст самого автора.

На наш взгляд, сам факт желания Фета вспомнить прошлое, более того, поведать о нем читателю, кажется странным. Ведь речь идет о стремлении проследить свою жизнь, полную лишений, представляющую, по словам самого Фета, «бесконечную цепь страданий», жизнь, от суровой реальности которой Фет бежал в совершенно иной по своему характеру мир прекрасного, мир своей поэзии, не случайно названной исследователями «светлой».

В силу данного обстоятельства важными являются причины, побудившие поэта писать воспоминания. Сам Фет не оставляет без ответа вопрос о мотивах обращения к ним. В предисловии к первой книге мемуаров - «Мои воспоминания» - он указывает на мотив, который движет, на наш взгляд, любым автором, решившимся написать о своей жизни: «Когда последняя грань так недалека, то при известном духовном настроении самым главным и настойчивым вопросом является: что же значит эта долголетняя жизнь?»1. Анализ биографических исследований, высказываний самого поэта по поводу побудительных мотивов создания воспоминаний, а также непосредственно текста фетовских мемуаров позволяет выдвинуть предположение о причинах, заставивших поэта оглянуться на прошлое.

Причины эти являются глубоко личными и связаны, с нашей точки зрения, с теми изменениями, произошедшими в жизни уже немолодого человека, благодаря которым судьба, лишавшая Фета самого дорогого, во второй половине его жизни последовательно стала возвращать отнятое. Речь идет о возвращении поэту утраченных материального положения, дворянского звания и родовой фамилии.

Имеется и еще одна немаловажная причина. В конце жизни, когда автор мемуаров официально возвращает себе все, что «принадлежало ему по праву», у него, таким образом, появляется возможность и, наверное, потребность затронуть ту запретную тему, о которой долгие годы поэт умалчивал: Фет открыто говорит о своих немецких корнях, о «немецком», занимавшем значительное место в его жизни, которое, с одной стороны, он ненавидел и считал позорным пятном своей биографии, с другой, осознавал частью себя и связывал с ним счастливые моменты своей жизни.

Однако наряду с личными (субъективными) причинами имеются, на наш взгляд, и объективные причины. На фоне автобиографических повествований эпохи середины - второй половины ХГХ века фетовские воспоминания отличаются несомненным своеобразием: они написаны без учета ведущих тенденций современной поэту мемуаристики. Как известно, в 60-е годы литература, в том числе и мемуарная, стремится активно вмешиваться в социальную действительность, становится все более злободневной и исторически значимой. А.И. Герцен писал в 1855 году: «В настоящее время нет такой страны, в которой мемуары были бы так полезны, как в России. Мы, благодаря цензуре, очень мало привыкли к гласности. Она пугает нас» . В мемуаристике в том числе и автобиографических повествованиях родового типа, особенно полно выражается историческое самосознание личности. Частные детали личной жизни интересуют мемуаристов лишь в том плане, в котором они позволяют «выйти на реалии эпохи». Авторское самопредъявление всецело ориентировано на общественное восприятие, стремление запечатлеть себя в истории. В мемуарах разночинцев (Н.А. Добролюбова, Н.Г. Чернышевского) и посвященных разночинцам идеальное, историческое и биографическое пространства совмещаются воедино. Часто такие воспоминания представляют собой житийный вариант повествования, в котором каждый эпизод, связанный даже с «безвестным периодом» жизни героя, проецируется на его будущее подвижничество. Наиболее показательными в этом отношении, по мнению Т.И. Печерской, являются мемуары Ф.В. Духовникова о Чернышевском3.

Воспоминания Фета кажутся аполитичными, лишенными какой бы то ни было тенденциозности и исторической масштабности. Однако, на наш взгляд, косвенно они все же выражают вполне определенную «политическую» позицию автора. (Мы употребляем слово «политический» условно, поскольку Фет подчеркнуто отстранялся от этой сферы). Дело в том, что фетовские мемуары несут некое идеалистическое представление о монархическом укладе русской жизни: с упоением Фет пишет о помещичьем быте, о своей деятельности в качестве землевладельца и мирового судьи, подробно описывает армейскую жизнь, при этом отмечая, что армия является лучшей школой жизни и каждый молодой человек должен пройти через эту школу. (Здесь очевидна неискренность Фета, ведь, как отмечают биографы, Фет ненавидел свою службу, был вынужден находиться в армии, чтобы получить чин, позволяющий стать русским дворянином)4. Сам факт подобной неискренности Фета в воспоминаниях настораживает и позволяет говорить о том, что, создавая мемуары, Фет решает определенную эстетическую задачу, обусловленную не столько субъективными, сколько объективными причинами, которые связаны, с нашей точки зрения, с «дворянским» положением поэта и отсюда с идеализацией им «дворянской эпохи». Не вписывающиеся в мемуаристику середины ХЕХ века воспоминания Фета являются формой протеста против нового времени, пошатнувшего устои монархии. Создается впечатление, что мемуары Фета становятся своеобразной попыткой задержать дорогое поэту мгновение, которое воплощается для него, с одной стороны, в счастливом детстве в имении отца, помещика Шеншина, с другой стороны, в достигнутой мечте, связанной с возвращением утраченного материального положения и дворянского звания.

Немецкие географические топосы

Среди немецких образов мы выделяем географические топосы. К ним относятся немецкие города, которые Фет посещал в разные годы своей жизни. Фет, судя по воспоминаниям, не раз бывал в Германии. Поездки его в Германию были связаны с семейными делами (Фет ездил за сестрой Каролиной по просьбе матери), а также с отдыхом в Европе, в том числе и на курортах Германии. Фет упоминает в своих в мемуарах несколько немецких городов: Дармштадт, Карлсбад, Францесбад, Баден-Баден, Дрезден, Штенин, Свинемюрде, Любек.

Бросается в глаза, что путевые записки Фета отличаются от традиционных, в которых, как правило, подробно описывались красоты и достопримечательности впервые посещаемых мест, тем более что поэт сам пишет о том, что в пятидесятых годах (как раз к этому времени относятся поездки Фета за границу) «заграничные поездки были не таким легким и будничным делом, в какое они превратились в наши дни» (конец 80-х - 90-е годы, когда Фет писал вторую часть воспоминаний), «и очевидцу дотоле невиданного хотелось о нем рассказать, а небывалому - послушать про всякие диковинки»102. Однако Фет вовсе не рассказывает про «всякие диковинки». Описывая свое пребывание во Франции, он крупным планом дает свою встречу и разговор с Тургеневым, знакомство с Виардо и впечатления от ее концерта, в котором певица исполняла и русские романсы. Поездка в Италию также окрашена не впечатлениями от Рима, Неаполя и амфитеатра, хотя поэт вскользь и упоминает некоторые достопримечательности Италии, посмотреть на которые, как он пишет, его «вытащила сестра». Ему запоминается встреча в Риме с Некрасовым и Панаевой. О Карлсбаде Фет пишет, что ему пришлось там скучать порядочно, «несмотря на приятную встречу с доктором Эдманом» 3. Таким образом, создается впечатление, что Фета скорее интересуют не пространственные реалии (тем более, что Фет пишет в воспоминаниях, что самое ненавистное для него было передвигаться с одного места на другое) , не картины, а лица, встреченные им в том или ином месте. Большинство немецких городов упоминаются поэтом также в связи с конкретными лицами. Францесбад связан с сестрой Фета Надей, которая была на лечении в этом немецком городе и прислала Фету телеграмму с просьбой приехать. Фет, испытывавший к сестре глубокую симпатию (Фет не раз писал в воспоминаниях о своей дружбе с Надей, называя ее «мой друг Надя»), тут же примчался в Францесбад. Образ города складывается из трех упомянутых Фетом реалий: плац, кургауз, скамейка. Несмотря на то, что они так или иначе связаны с Надей, все же эти предметы дают, на наш взгляд, хотя и неполное, но достаточное для человека, незнакомого с данным местом, представление о городе: курхауз (буквальный перевод - дом для лечения), причем это слово обозначает Францесбад как город курортный. Плац (площадь) свидетельствует о том, что город этот европейский, поскольку площади со средних веков являлись (и до сих пор являются) необходимым архитектурным атрибутом города в Европе, скамейка, как известно, символизирует отдых. Более того, названные реалии могут, на наш взгляд, свидетельствовать о том, что Францесбад именно немецкий город. О немецкости его говорит прежде всего тот факт, что два предмета (кургауз и плац) названы по-немецки, немецкое слово плац является одним из национально окрашенных немецких слов, ментальность его связана с тем, что все европейские города, в том числе и немецкие, начиная со Средневековья, строились по определенному принципу: в центре города обустраивалась площадь, на которой располагались важнейшие городские объекты: ратхауз (ратуша, здание городского управления), кирхе (церковь) и маркт (рынок). Таким образом, площадь имела для немцев особое значение. Слово курхауз характеризует Германию ХГХ века, где были сосредоточены основные европейские курорты, вероятно, поэтому и само слово курорт (место санаторного лечения), вошедшее в другие языки из немецкого, стало интернациональным. Современные культурологи Штефан Зайдениц и Бен Баркоу в брошюре «Эти странные немцы» отмечают наличие и сегодня в Германии большого количества курортов, что, с их точки зрения, наглядно демонстрирует такую черту немцев, как серьезное отношение «к восстановлению своего телесного и психического здоровья» . Возможно, поэтому автор мемуаров не поясняет для читателя значения данных немецких слов.

Немецкие города: Франкфурт, Дрезден, Штенин и Свинемюнде -упоминаются Фетом в связи с какими-то житейскими обстоятельствами. О Франкфурте, например, поэт вспоминает, потому что там он «запасся для сестры меховой шубою», зная, что они подвигаются к «родимым снегам и морозам»106. О Дрездене Фет упоминает также в связи с сестрой. Отсюда они с Надей должны были поехать в Варшаву, но вынуждены были задержаться в этом городе из-за внезапной болезни сестры. Фет вспоминает о состоянии сестры, о том, что он нанял для Нади на ночь сиделку, но ни слова не пишет о самом городе. О городах Штенине и Свинемюрде, опираясь на фетовские мемуары, можно сказать только то, что они портовые, автор пишет, что в эти города прибывал пароход из Санкт-Петербурга.

Наиболее подробно в своих путевых записках Фет описывает лишь один немецкий город - Любек. На наш взгляд, данный авторский «выбор» вовсе не случаен: Любек является одним из старейших городов Германии, более того, в этом городе, по наблюдениям Фета, сохранился дух Средневековья. Побывав в Любеке в 50-х гг. и продолжая воспоминания в 90-х гг. XIX века, Фет пишет, что «Любек до сих пор остался по характеру средневековым городом...» . Данное авторское замечание о том, что Любек не меняется со временем, а сохраняет свой изначальный облик и характер, на наш взгляд, может являться приметой того, что именно данный немецкий город сохранил свое национально-немецкое содержание.

Поэзия А. Фета и немецкая романтическая культура

На наш взгляд, есть основания говорить о том, что концепция музыки А. Фета, существовавшая в сознании поэта и воплощенная им в его поэтическом творчестве, содержит приметы немецкого восприятия и понимания музыки. Во-первых, фетовская концепция музыки близка романтической эстетике музыкального искусства, созданной, как известно, немцами - теоретиками эстетики музыкального романтизма (Вакенродером, Гофманом, Шопенгауэром, Тиком, Шеллингом, Шлегелем и др.) и наиболее ярко воплощенной в музыке немецких композиторов - романтиков (Вебера, Шумана, Вагнера и др.). Важным для нашего исследования суждением является мнение музыкальных критиков, в частности авторитетного критика-музыковеда В.Д. Конен, о том, что именно в век романтизма музыка впервые приобретает «национальные очертания»1.

Во-вторых, симптоматичным представляется наличие в поэтическом творчестве Фета образов немецкого музыкального мира: у Фета есть два стихотворения, в которых упоминаются имена и произведения немецких композиторов - Бетховена и Вебера. Показательным для нас является тот факт, что, по мнению музыкальных критиков, в частности В.П. Боткина, А. Кенингсберга, В.В. Стасова и известного немецкого композитора Р. Вагнера, в музыке именно этих двух композиторов наиболее ярко проявился «германский дух». В.П. Боткин отмечал, что Бетховен «есть полное и совершенное проявление германской музыки»2. Об опере Вебера «Вольный стрелок», упомянутой в одном из стихотворений Фета, В.В. Стасов писал следующее: «...до "Вольного стрелка" ни оперы, ни вообще музыки с национальным направлением и настроением не было... »3. Прежде чем перейти непосредственно к выявлению сходства фетовской поэтической концепции музыки с эстетикой музыкального романтизма и анализу образов немецкого музыкального мира, воплощенных в поэзии А. Фета, необходимо, на наш взгляд, прояснить природу фетовской «музыкальности» и дать характеристику романтической концепции музыки.

А.А. Фет по праву считается одним из самых «музыкальных» поэтов не только своей эпохи, но и истории русской литературы вообще. Музыкальность, как отличительную черту лирического дарования Фета, отмечали как современные поэту критики (Ап. Григорьев, А.В. Дружинин, В.П. Боткин, Н.Н. Страхов, B.C. Соловьев и др.)4, так и исследователи XX в. (Б.Я. Бухштаб, Д.Д. Благой, Б.М. Эйхенбаум и др.)5. О необычайной музыкальности поэта писали и известные композиторы, которые создали благодаря стихотворным произведениям Фета прекрасные образцы русского романса (П.И. Чайковский, А.Е. Варламов, А.С. Аренский и др.)6.

Пожалуй, самым известным суждением о музыкальности фетовской поэзии является высказывание русского композитора, современника поэта, П.И. Чайковского: «Нет никакой возможности сравнивать его с другими первоклассными русскими или иностранными поэтами. Фет в лучшие свои минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область. ... это не просто поэт, скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом»7.

С этим замечательным отзывом согласился и сам Фет: «Чайковский как бы подсмотрел художественное направление, по которому меня постоянно тянуло и про которое покойный Тургенев говаривал, что ждет от меня стихотворения, в котором окончательный куплет надо будет передавать безмолвным шевелением губ. Чайковский тысячу раз прав, так как меня всегда из определенной области слов тянуло в неопределенную область музыки, в которую уходил насколько хватало сил моих»8.

Интересно, что в своих воспоминаниях о детских годах поэт пишет о полном отсутствии у него способностей к музыке. Игру на фортепиано, «которой положил его обучать отец, соображая, что в каждом значительном доме, куда молодому человеку интересно будет войти, есть фортепиано», Фет называет «мучениями» («Так промучился с фортепианами я целый год...», «Но ежедневные музыкальные мучения нисколько не подвигали дела, и казалось, что чем более я повторял заученные по пальцам пьесы, тем чаще пальцы мои сбивались с толку...»). Поэт вспоминает, как однажды директор пансиона, где учился Фет, Крюммер, посмеялся над его игрой: «Ты, большун, или это все та же пьеса, которую ты два года играешь?» «Чаша горести, - пишет Фет, - перелилась через край: на другой день, набравшись храбрости, я пошел в кабинет директора и объявил ему, что готов идти в карцер и куда угодно, но только играть больше не буду. Так расстались мы навсегда с богиней музыки, к взаимному нашему удовольствию»9.

Факт из детства, связанный с неспособностью поэта при всем старании обучиться игре на музыкальном инструменте, а также ирония окружающих по этому поводу, сопряженная, вероятно, и с чувством вины перед отцом, который желал видеть его музыкально образованным, не могли не сформировать у Фета-ребенка определенного комплекса. «Вдруг в конце декабря совершенно для меня неожиданно явился отец, чтобы везти меня в Москву для приготовления в университет. - А ну, сыграй-ка на фортепьянах, - сказал отец, когда я пришел к нему в гостиницу. Я вынужден был рассказать ему о случившемся к немалому неудовольствию отца» . В случае с Фетом, на наш взгляд, детский комплекс «музыкальной несостоятельности» нашел выход в другой форме - в «музыкальной» поэзии, что позволяет объяснить парадоксальную музыкальность Фета.

Однако, несмотря на оставившую неблагоприятные воспоминания историю с обучением игре на фортепиано, Фет все же глубоко любил и почитал музыку, разделяя «музыкальные пристрастия» эпохи. Об этом свидетельствуют неоднократные упоминания в мемуарах поэта имен известных миру композиторов, описание посещаемых им «бытовых музыкальных вечеров» и концертов, а также его восторженные впечатления от прослушанной музыки или пения.

Фетовская поэтическая концепция музыки, на наш взгляд, тесно связана с романтической эстетикой, созданной, как известно, немцами и широко распространенной в немецкой романтической культуре. В романтической концепции искусств музыка занимает особое место. В ней романтики видели наиболее адекватную жизни форму искусства и ставили ее выше всех других искусств: «Ни одному другому искусству, - пишет Вакенродер, - не удается столь загадочным образом сплавить в себе и глубину содержания, и чувственную силу, и смутную, фантастическую значимость»11. Подобные суждения можно найти у Гофмана, Шопенгауэра, Вагнера, Листа, Шумана, Одоевского и др. «В особенности два коренные свойства музыки имели для романтиков решающее значение: ее эмоциональность и ее неизобразительный характер»12.

Прямым источником содержания музыки романтики считали человеческие чувства, настроения, переживания, страсти, - одним словом, душевные состояния. Несмотря на то, что данное положение можно встретить во всех направлениях в истории эстетики, за исключением крайнего формализма, романтизм внес новые моменты в трактовку эмоциональности музыки.

Для романтиков музыка есть выражение той эмоциональной стихии, которой живет человек, не удовлетворенный действительностью и стремящийся к идеалу, человек, рвущийся к «мирам иным». И музыка способна вознести его к этим «мирам иным», приподнять над ними завесу в той мере, в какой это не может сделать ни одно другое искусство. Романтики постоянно подчеркивают, «неземной», «божественный» характер музыкальных эмоций13. Взгляд на музыку как на искусство, способное возвышать над обыденностью, наполнять душу томлением по идеалу, переносить в «неземные сферы», был распространен прежде всего в немецкой эстетике14.

А. Фет - переводчик Г. Гейне

В приведенной таблице отображены результаты сопоставительного анализа тридцати пяти (из тридцати восьми) стихотворений Г. Гейне и их переводов, выполненных А.А. Фетом. Большая часть переведенных стихотворений (20) были написаны трехиктовым дольником, ритм которого, как известно, в середине ХГХ в. был непривычным для русского читателя. Относительно легко решалась переводческая задача в отношении тех размеров, которые имели русский ритмический коррелят: пятистопного ямба, четырехстопного хорея. Эти размеры к середине XIX в. являлись хорошо разработанными в русской поэзии, и перевод соответствующих стихотворений Г. Гейне не представлял значительных технических проблем. Конечно, говорить об абсолютной адекватности здесь не приходится в силу хорошо известных различий между русской и немецкой силлабо-тоникой. Как, известно, эти различия обычно объясняются отличиями немецкой просодии от русской9. Совсем другие задачи ставили перед Фетом столь характерные для немецкого поэта дольники.

Можно с большой долей уверенности утверждать, что А. Фет совсем не стремился буквально воспроизвести особенности ритма оригинала. Несомненно, хорошо чувствуя ритм немецкого дольника, Фет чуждался в данном случае переводческого буквализма. Он стремится передать ритмическое своеобразие оригинала, обходясь привычными средствами. Близость русского и немецкого стихосложения позволяла Фету создать своеобразные ритмические эквиваленты (невозможные, скажем, при переводе с французского). Но Фет скорее вписывает своего «русского» Гейне в систему русского стиха, опираясь не столько на уже имевшиеся в то время экспериментальные переводы стихотворений Гейне, сколько на традиционную систему стиховых эквивалентов.

Так, в частности, в ХЕХ в. было принято переводить трехиктовый дольник трехстопным амфибрахием. «Немецкий балладный дольник, - пишет М.Л. Гаспаров, - с его колебанием 1-й 2-сложных междуиктовых интервалов мог упрощаться в 4-3-ст. амфибрахий. В немецкой поэзии это делалось редко, но в русском языке, где безударных слогов больше, этот путь превращения тоники в силлабо-тонику напрашивался сам собой»1 . А. Фет, как показывает таблица, преимущественно следовал данной традиции. Трансформация ДкЗ в АмфЗ была тем более естественной, что дольники Гейне, переведенные Фетом амфибрахием, имели односложную анакрусу и, следовательно, ритмически из всех трехсложных силлабо-тонических размеров более всего напоминали именно амфибрахий.

Следует особо охарактеризовать те переводы из Гейне, в которых использован ямб. Таких стихотворений у Фета всего два, и обращение русского поэта к трехстопному ямбу представляется нам далеко не случайным. Так, фетовское «Твои пылают щечки...» является переложением стихотворения «Es liegt der heiBe Sommer...», в котором из восьми строк, составляющих все произведение, только половина представляет собой чистый дольник, а остальные являются трехстопным ямбом. Сам оригинал, таким образом, делал совершенно естественным «перевод» ДкЗ в ЯЗ.

Очевидно, та же причина побудила Фета перевести трехстопным ямбом («Красавица-рыбачка») гейневское «Das Fischermadchen»: из 12 строк стихотворения Гейне 6 представляют собой трехстопный ямб. Причем в последней, третьей строфе строки дольника отсутствуют полностью.

Сложнее объяснить факт обращения Фета к дактилю («Слышу ли песенки звуки...») при переводе «Ног ich das Liedchen klingen...». Закономерным представляется лишь то, что дольник Гейне Фет переводит одним из силлабо-тонических размеров: из восьми строк оригинального стихотворения лишь две - по одной в каждой строфе - создают ритм дольника; остальные представляют собой трехстопный ямб. Поэтому трехстопный амфибрахий, очевидно ощущавшийся Фетом как основной ритмический эквивалент немецкого трехиктового дольника, в данном случае был неуместен.

Но и опыты Фета с дольниками были достаточно осторожны. Так, при переводе «Ich hab im Traum geweinet...», в стихотворении «Я плакал во сне; мне приснилось...», Фет задает ритм дольника с помощью всего лишь одной строки в каждой из трех строф. Она занимает фиксированное положение (третья строка четверостишия) и является рефреном. Это строка «И я проснулся - и долго...», которая, таким образом, выделена с помощью ритмического курсива и, ломая привычный силлабо-тонический ритм (АмфЗ), отмечает момент пробуждения лирического «я» своеобразным ритмическим диссонансом, что, если учитывать смысловую структуру стихотворения Гейне, представляется вполне естественным. За пробуждением следует настоящее, противостоящее мнимому, приснившемуся, страдание. Ритм перевода, таким, образом, подчеркивает парадоксальное (так как плач во сне переходит в плач наяву) противостояние сна и яви.

Осторожен Фет и при переводе «Sie liebten sich beide...». Как известно, М.Ю. Лермонтов в 1841 г. перевел данное стихотворение логаэдом. А. Фет в своем переводе 1857 г. «Они любили друг друга...» сохраняет четкую силлабо-тоническую основу (обычный АмфЗ), но задает ритм дольника начальной строкой каждой из двух строф стихотворения. Стоит отметить, что отступления от привычного ритма, как и ритмические перебои, менее всего ощутимы в начале какого-либо элемента стихотворного текста. Фет, очевидно, не мог использовать ритм дольника в конце строфы или, тем более, стихотворения, где он мог восприниматься как ритмический перебой. Начальные же строки, с одной стороны, создают исходный, далее выравнивающийся ритм, как бы отмечая ритмическое своеобразие оригинала, с другой - выделяют ритмическим курсивом тему первой («Они любили друг друга...») и второй («Они расстались - и только...») строф.

Хомяков Валерий Иванович

1.5 А.А. Фет- представитель «чистого искусства»

В то время как для большинства поэтов и литературных деятелей середины и второй половины ХIХ в. увлечение И.В. Гете является только этапом их романтической молодости, три крупных лирических поэта этой эпохи сохраняют на протяжении всего своего развития верность воспитавшей их идеологии: А.А. Фет, А.Н. Майков, Ал. Толстой. Представители реакционного крыла русской дворянской литературы, консерваторы по политическим убеждениям и романтики по литературным симпатиям, они сохраняют связь с немецкой поэтической традицией, господствовавшей в З0-х и начале 40-х гг., и противопоставляют социально активной поэзии революционно-демократического направления аристократический лозунг «чистого искусства», опирающийся на гетевское изречение: «Пою как птица на ветвях». Как лирики по преимуществу, притом лирики интимного переживания, они перекликаются с лирикой И.В. Гете, - каждый, конечно, по-своему, в пределах свойственного им самим художественного опыта.

Афанасий Фет, связанный с немецкой культурой по материнской линии, в молодые годы, как вспоминает о нем Я.П. Полонский, «восхищался не только Н.М. Языковым, но и стихотворениями В.Г. Бенедиктова, читал Г. Гейне и И.В. Гете, так как немецкий язык был в совершенстве знаком ему… А. Фету суждено было вступить на литературное поприще в эпоху 40-х годов, господства эстетико-философских взглядов, в эпоху, когда у нас все, без различия литературных партий и направлений преклонялись перед немецкою поэзией и философией, когда восторгаться И.В. Гете и Г. Гегелем считалось столь же естественным, как и обязательным не только для литератора, но и вообще для образованного человека». А. Фет говорил также о своем «увлечении Гете и Гейне»: «Гете со своими «Римскими элегиями» и «Германом и Доротеей» и вообще мастерскими произведениями под влиянием античной поэзии увлек меня до того, что я перевел первую песню «Германа и Доротеи». Со временем Г. Гейне перестает «удовлетворять» и интересовать А. Фета, но И.В. Гете до конца жизни остается для него «предметом неизменного удивления и наслаждения».

А.А. Фет выступает против революционно-демократической критики конца 50-х - начала 60-х гг., как защитник лозунга «чистого искусства». «Художнику дорога только одна сторона предметов: их красота», - заявляет он. Отстаивая интимную лирику личного переживания, поэзию «птичьего пения», по терминологии революционно-демократической критики, он выдвигает идеал искусства, сознательно чуждого современного политического содержания, не претендующего быть выражением «quasi высокой мысли», избирающего «предметом песни - вековечные явления мира внутреннего или внешнего: луну, мечту, деву…». В своих теоретических высказываниях об искусстве и поэзии А.А. Фет неизменно опирается на пример И.В. Гете и на авторитет его суждений. «Что касается до меня, то, отсылая неверующих к авторитетам таких поэтов-мыслителей, каковы: Ф. Шиллер, И.В. Гете и А.С. Пушкин, ясно и тонко понимавших значение и сущность своего дела, прибавлю от себя, что вопросы: о правах гражданства поэзии между прочими человеческими деятельностями, о ее нравственном значении, о современности в данную эпоху и т. п. считаю кошмарами, от которых давно и навсегда отделался».

«Для такого глубокого всеобъемлющего ума, как И.В. Гете, весь мир представлял (das offene Geheimnis) открытую тайну... Но для невежества все просто, все понятно, все легко…» . «Если, согласно глубоко художественному выражению И.В. Гете, «мироздание есть открытая тайна», то художественное творчество есть самая изумительная, самая непостижимая, самая таинственная тайна». Цитата из И.В. Гете подкрепляет декларацию эстетизма, примата красоты над добром и истиной: «Гете говорит: Das Schöne ist höher als das Gute; das Schöne schließt das Gute ein [Красота выше добра, красота включает добро]». Он с одинаковым правом говорит то же самое для оправдания песенной лирики и тем самым - своего собственного творчества: «Поэзия и музыка не только родственны, но нераздельны. Все вековечные поэтические произведения от пророков до Гете и Пушкина включительно - в сущности - музыкальные произведения - песни». Анализ баллады И.В. Гете «Рыбак», в свое время переведенной самим А. Фетом, должен показать, что поэтическое чувство предшествует мысли - «за образом носится чувство и за чувством уже светится мысль, как это, например, в гетевском,Рыбаке” [«Der Fischer»] ». «За внешней формой баллады стихийное чувство: соблазнительная область влаги, и на дне этого чувства, мысль о непреодолимой, таинственной силе, влекущей человека в неведомый мир. Прошу немедля всепрощения у тени великого поэта за переложение в прозу того, что он так художественно сказал своим Рыбаком. Мне хотелось только указать на присутствие в произведении того, что в нем действительно заключается, и, не пускаясь в новые определения, вывести в примере элемент чувства, о котором не хочу распространяться… ».

Даже отрицательный пример И.В. Гете представляется А.А. Фету поучительным. Вторая часть Фауста свидетельствует об опасности поэзии мысли: Гете «погубил философией свою вторую часть Фауста». Так же неудачны были попытки немецкого поэта откликнуться на политическую современность. «Великие поэты, уступая просьбам или собственному сочувствию к современности, подобно И.В. Гете, писали дюжинами Gelegenheitsgedichte [«стихотворения на случай»] и писали их плохо; иные же, что всего хуже, увлекшись современностью, давали возможность заподозрить их в пристрастии, а, быть может, и в чувствах еще более зазорных». Таким образом, для А. Фета Гете - поэт «чистого искусства» и прежде всего лирический поэт.

С этой стороны А. Фет перекликается с И.В. Гете в своих переводах. Среди многочисленных и разнообразных переводов А. Фета немецкая лирика занимает очень заметное место. Кроме И.В. Гете, А.Фет переводил Г. Гейне, Уланда, Мёрике, Ф. Шиллера и др. Среди этих поэтов Г.Гейне и И.В. Гете несомненно занимали первое место. Из восемнадцати лирических стихотворений И.В. Гете, переведенных А. Фетом, только шесть вошли в его первый сборник («Лирический Пантеон», 1840 г.); таким образом, А. Фет переводит И.В. Гете не только в ранней молодости, как большинство поэтов 40-х гг., - он остается и в дальнейшем верен своему увлечению.

В переводах А. Фета И.В. Гете представлен прежде всего интимной лирикой, наиболее родственной его собственному творчеству. «Прекрасная ночь», «На озере», «Майская песня», «Первая потеря», «Ночная песня путника» могут служить примерами этого подхода.

Романтический И.В. Гете входит в репертуар А. Фета традиционными балладами: «Певец», «Рыбак», «Лесной царь». Из философских од он переводит «Границы человечества» и «Зимнюю поездку в Гарц». На этих стихотворениях, как и на переводах из цикла «Северное море» Г. Гейне, А. Фет учился вольному стиху без рифмы, который играет существенную роль в его собственном творчестве: ср. «Водопад», «Когда петух...», «Нептуну Леверрье» и др. В двух последних стихотворениях Ап. Григорьев отмечает непосредственное влияние И.В. Гете. Под знаком увлечения античными формами был начат в юношеские годы перевод «Германа и Доротеи», напечатанный полностью в «Современнике» в 1856 г..

Влияние И.В. Гете на творчество молодого А. Фета было чрезвычайно значительно и констатируется единогласно всеми современниками. Оно обнаруживается главным образом в двух направлениях: с одной стороны, в антологическом жанре, с другой стороны - в интимной песенной лирике. Об увлечении А. Фета «Римскими элегиями» И.В. Гете свидетельствует его собственное признание. Рецензент «Отечественных записок» П. Кудрявцев (1840) отмечает это влияние в творчестве автора «Лирического Пантеона»: «Для нас всего отраднее и утешительнее в этом случае знакомство, и, как кажется с первого взгляда, знакомство очень близкое и родственное автора этих стихотворений с древней лирической музой, и потом - с вдохновенною музою Гете, которая в спокойном величии часто так близко подходит к своей, уже отягченной годами, но вечно юной подруге. Переводы из Гете и Горация служат тому доказательством». О том же свидетельствует через десять лет ближайший друг А. Фета, Ап. Григорьев, в своей рецензии на «Стихотворения» 1849 г. «Г. Фет - талант самобытный, образовавшийся только под влиянием классических образцов и преимущественно под влиянием Гете. Антологические стихотворения [Фета] ближе всего к Гете, если только к Гете можно быть близким, и лучшие из его антологических стихотворений те, где он является учеником древних и Гете».

С другой стороны, критика отмечает сходство молодого А. Фета и И. В. Гете в области интимной песенной лирики. По мнению автора некролога, напечатанного в «Русской мысли», ранние стихи А. Фета «написаны в духе мелких лирических стихотворений Гете». Правда, в этом отношении не менее существенно для А. Фета было влияние Г. Гейне. Но Ап. Григорьев справедливо указывает на отсутствие у А. Фета существенных элементов лирики Г. Гейне - «грусти», «ядовитой насмешки», «остроумия и резкости», иными словами - иронического разоблачения романтической иллюзии. «За исключением прямых и мастерских переводов, да двух-трех стихотворений» Ап. Григорьев не видит «сильного отражения этого поэта на стихотворениях г. Фета». «Не Гейне, но Гете преимущественно воспитал поэзию г. Фета; влиянию великого старого учителя обязан понятливый ученик и внутренним достоинством и замечательным успехом своих стихотворений и, наконец, самою изолированностью своего места в русской литературе. Достоинство или недостаток эта изолированность, во всяком случае она может быть уделом яркого и замечательного дарования и составляет прямой результат проникновения ученика духом учителя, как бы исполнением его завета...» .