Владимир мавродин - рождение новой россии. Награды и звания

Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV века) Мавродин Владимир Васильевич

А. Ю. Дворниченко Владимир Васильевич Мавродин - историк Древней Руси (1930–1950 гг.)

А. Ю. Дворниченко

Владимир Васильевич Мавродин - историк Древней Руси

(1930–1950 гг.)

Жизнь В. В. Мавродина целиком посвящена служению науки и связана с Ленинградским университетом. Творчество его обширно и многогранно. Оно делится на этапы, и здесь мы расскажем о раннем периоде его научной деятельности.

Владимир Васильевич Мавродин (1908–1987), уроженец города Рыльска, в 1926 г. поступил на историко-лингвистический факультет ЛГУ, а в 1930 г. окончил «курс наук цикла истории России исторического отделения по педагогической специальности».

Время учебы Мавродина - период ухода из университета представителей блестящей дореволюционной «петербургской школы». В течение 1927 г. вынуждены были покинуть университет С. Ф. Платонов, С. В. Рождественский, А. А. Спицын.

«Последним из могикан» оставался А. Е. Пресняков, который в определенной степени осваивал марксистский подход к истории. Он читал общий курс истории России до XVIII в. Однако тяжелая болезнь и смерть в 1929 г. вывели и его из состава преподавателей университета.

Еще больше сближались с марксизмом представители так называемой беспартийной профессуры: С. В. Вознесенский, М. Н. Мартынов и А. А. Введенский - старшие ученики Рождественского. Младшие ученики уже были поголовно марксистами. Среди них выделялся М. М. Цвибак, который, правда, уже в 1926 г., в связи с партийным взысканием по поводу троцкистско-зиновьевского блока, вынужден был на время оставить Ленинград. Историками-марксистами были также В. П. Викторов, С. Г. Томсинский, которые читали лекции по русской истории пореформенной поры, периода империализма и эпохи «пролетарских революций». Большую роль на кафедре в этот период играли и внештатные преподаватели: А. И. Андреев, который вел занятия со студентами по дипломатике; С. Н. Валк, руководивший семинарием по источниковедению, Б. А. Романов - семинарий по дипломатической истории русско-японской войны и М. Д. Приселков - курс лекций по музееведению.

В. В. Мавродин прошел школу одного из выдающихся советских ученых - Бориса Дмитриевича Грекова. Последний был в свое время канонизирован, в науке был создан своего рода «культ личности» этого ученого, его концепции и гипотезы считались непогрешимыми, а «величественная и спокойная фигура Б. Д. Грекова» подчас заслоняла другие значительные фигуры, да и скрывала живой облик самого ученого.

Впрочем, нельзя впасть и в противоположную крайность и сейчас в период зачастую безосновательного ниспровержения «фигур» преуменьшить не только конкретный вклад Грекова в отечественную историческую науку, но и его блестящий талант историка и педагога.

Большое влияние на него оказал и С. Н. Валк. Когда в 1947 г. на факультете чествовали Валка в связи с 60-летием, Мавродин говорил: «Я очень рад, что и мне выпала на долю честь работать под руководством С. Н. Валка. К сожалению, это было на 1 курсе аспирантуры, а не на 1 курсе университета. Я помню эти занятия. Пройдя семинар по источникам, весьма поверхностно ознакомивший меня с работой над источниками и типами их, я был поражен глубиной и объемом наших занятий с С. Н.»

Может быть, отсюда то бережное, скрупулезное и в то же время весьма активное отношение Мавродина к историческому источнику. Не случайно в одном из отзывов о нем, который датируется 1935 г., говорится: «К числу недостатков надо отнести его иногда слишком большую зависимость от своего материала».

После окончания ЛГУ в 1930 г. Мавродин был оставлен в аспирантуре Историко-лингвистического института (ЛИЛИ).

В 1933 г. Мавродин защитил кандидатскую диссертацию на тему «К вопросу о крупном барщинном хозяйстве в XVII веке». Оппонентами на защите были Б. Д. Греков и М. М. Цвибак; выступили М. Н. Мартынов и А. Н. Малышев. Но присвоение ученых степеней было тогда отменено.

Выходят первые работы. В основном, они были посвящены экономической истории того же XVII в. Причем в теоретическом плане автор апеллировал к М. Н. Покровскому. Тематика их связана с планами работы Государственной академии материальной культуры, в которой работал молодой ученый. Мавродин принимает участие в коллективной монографии, посвященной Тульским и Каширским заводам в XVII в., которая и была опубликована в «Известиях ГАИМК». Он пишет главу «Возникновение заводов (историческая справка)» и главу «Московское правительство и Тульские и Каширские заводы. Связь заводов с рынком». Конечный вывод исследователя такой: изученные нами заводы, хотя они и возникли в условиях крепостного строя и в силу этого получили своеобразные особенности своей организации и истории, в основном своем производстве ориентировались на рынок.

Не остался в стороне молодой ученый от дискуссии в связи с книгой С. М. Дубровского об азиатском способе производства. Один из оппонентов Дубровского - А. И. Малышев выдвинул положение о том, что крепостничество - новый феодализм, приспособленный к начальным стадиям развития капитализма, а крепостное барщинное хозяйство является не чем иным, как формой разложения феодализма и внедрения капиталистических отношений в сельскохозяйственное производство.

С критикой данной концепции выступили М. Зеленский, Э. Газганов и В. Мавродин. Последний использовал не опубликованные еще полностью материалы Вольного Экономического Общества, относящиеся к концу XVIII - началу XIX вв.

Изученный Мавродиным материал, по его мнению, еще раз подтверждает классическую характеристику барщинного, т. е. крепостнического хозяйства, данную В. И. Лениным. Конечный вывод Мавродина таков. Ни в коем случае нельзя говорить о какой бы то ни было, даже и весьма своеобразной форме капитализма в сельском хозяйстве, каковой будто бы являлось крепостничество в России. Основой растущего, особенно во второй половине XVIII в., дворянского предпринимательства является эксплуатация крепостного труда. Следовательно, и в этом отношении крепостное хозяйство капиталистическим не является ни в какой мере.

В этот же период В. Мавродин выступил в роли редактора и написал комментарии к посмертно изданной книге П. Г. Любомирова. Последний был одним из тех авторов, кто активно включился в исследовательскую работу на волне интереса к истории промышленности и ремесла, характерного для отечественной историографии послереволюционных лет. Мавродин в своих комментариях, опираясь на труды К. Маркса. Ф. Энгельса и В. И. Ленина, «поправлял» автора работы. Значит, Мавродин был в плеяде тех историков, которым выпала задача бороться с одной стороны, с крайностями «революционной» науки, а с другой, опираясь на указания вождей, - с пережитками дореволюционной науки. И Мавродин среди других историков сыграл здесь свою роль. Но еще большую роль довелось ему сыграть в становлении советской науки о начальном периоде нашей истории - Киевской Руси.

Дело в том, что для молодой советской науки очень важно было найти место Древней Руси в разрабатывавшейся тогда системе общественно-экономических формаций.

Выступая в прениях по докладу Грекова в Государственной Академии Истории Материальной культуры, Мавродин остановился на «Правде» Ярослава, которая, по его мнению, содержала сведения о неразложившейся общине, с одной стороны, и об определенных группах правящего класса - с другой. Правда Ярослава изображает общество, разделенное на классы рабов и рабовладельцев. Ценность рабов была не только в том, что они являлись товаром, но и рабочей силой: их труд использовался в хозяйстве князя и дружинников. Значит Мавродин гораздо большее внимание, чем Греков, уделил рабству, почувствовал значительный его вес в общественном строе Древней Руси.

Выступал Мавродин и на другой дискуссии - по докладу М. М. Цвибака. Здесь он остановился на восстаниях смердов, вызванных наступлением господствующего класса на жизненно важные интересы народных масс.

В статье, увидевшей свет в конце 1930-х гг., Мавродин на основе многочисленных и разнообразных источников одним из первых воспроизвел процесс разложения первичной формации и возникновения классового строя. Конечно, его, как и всех историков того времени, вдохновляют «ценнейшие замечания Сталина, Кирова, Жданова».

Ученый рассматривает один из важнейших сюжетов древнерусской истории - общину - вервь, но не саму по себе, а на широком фоне «разложения родового строя» - периода, который можно определить как дофеодальный, когда боролись три уклада: родовой, рабовладельческий и феодальный. Причем победа последнего была обусловлена развитием рабства, которое играет роль разрушителя родового строя, но лишь подготавливает почву для феодализма.

Исследователь констатирует долгое сохранение родовых отношений в Восточной Европе. И в X в. род - еще чрезвычайно могучая сила. Дело не только в сохранении кровной мести, но род еще является и хозяйственно-экономической единицей. На основе рода вырастет патриархальная семья, семейная община. В некоторых местах в силу сложившихся естественно-географических и социально-политических условий община в самой древней патриархально-семейной форме существует очень долго, например, в виде сябрины на Левобережной Украине, дворища в Западной Украине, печища - на севере.

При этом большесемейная коллективная организация способствует сопротивлению наступления феодализма. Ученый переходит к изучению еще одной проблемы: «княжая дружина, земское боярство и туземная племенная знать». На новом уровне, новом витке нашей науки, исследователь изучает проблему, весьма волновавшую еще дореволюционных специалистов: вопрос о соотношении княжеского и так называемого «земского» боярства. Сама эта проблема, по мысли В. В. Мавродина, возникает из-за разновременности перехода общества к феодальным отношениям в разных районах Древней Руси. Сосуществование одновременно различных форм общественной жизни на сравнительно ограниченной территории создает многоукладность, порождает необычайно сложную картину распада рода и зарождения феодального общества. Земское, не княжое боярство выросло из старой патриархальной общины, захватывая в процессе ее разложения общинную собственность. Земское боярство не распространяет свое владение на сколько-нибудь обширную территорию. Земское боярство - туземная знать, локализующая свое господство на территории семейной общины или группы общин или же на территории города.

Ученый попытался разобраться в проблеме, которая весьма волнует нашу науку и по сей день - как развивалось крупное землевладение на Руси: снизу или сверху, т. е. в результате распада древней общины или благодаря княжеским пожалованиям.

В это время выходит статья В. В. Мавродина, посвященная восстаниям смердов. Работа отчасти была откликом на статью А. В. Арциховского и С. В. Киселева.. По мысли В. В. Мавродина, исследователи поступили неправильно, остановившись только на восстании 1071 г., так как XI в. ознаменовался целым рядом восстаний. Изучение этих восстаний дело очень важное, поскольку если вопрос о революции рабов, уничтожившей рабовладельческую систему эксплуатации, можно считать в основных чертах разрешенным, если крестьянскими войнами занимаются достаточно, то классовая борьба непосредственных производителей остается в значительной мере еще проблемой мало затронутой.

По В. В. Мавродину, «старая чадь», которая фигурирует на страницах летописей - феодализирующаяся группировка, которая выделяется вместе с развитием частной собственности и разложением общины. Она генетически восходит к родовой знати и превращается в господствующий класс на основе владения рабами. Затем эта группировка стала прибегать к феодальной форме эксплуатации своих сообщинников - смердов, превращая их в феодально-зависимое население. Восстания этого времени выливаются в своеобразную религиозную оболочку - движение волхвов.

Работы В. В. Мавродина в это время - во многом попытка применить к Древней Руси те идеи, которые имели большую популярность среди ученых. Это время М. Н. Покровского - время своеобразное и нелегкое для исторической науки. Владимир Васильевич отмечает, что «М. Н. Покровский придавал огромное значение участию смердов во второй киевской революции (т. е. восстании 1113 г. - А. Д. )»

Находится В. В. Мавродин также под влиянием идей о «генетической революции». И, конечно же, сильно влияние Н. Я. Марра. В годы, когда писал свои первые работы В. В. Мавродин, наблюдалось всеобщее увлечение Н. Я. Марром и его учением. Из конкурировавшего с другими лингвистическими учениями «интересного, но непонятного» учения марризм превратился в теорию, официально объявленную «единственной марксистской».’ Каждому специалисту в различных отраслях знаний идеи Марра были интересны по-своему; зачастую цитатами из Марра пользовались как щитом, чтобы проводить свои идеи.

Такому мощному воздействию весьма способствовала личность самого Марра, удивительного оратора, умевшего зажечь, «захватить» своими идеями любую аудиторию. И на склоне лет В. В. Мавродин не мог забыть эту личность, часто вспоминая на заседаниях своего спецсеминара о Mappe.

Важное значение для развития исторической науки в нашей стране имело известное Постановление ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 16 мая 1934 г. об историческом образовании, отмечавшее отвлеченный, схематический характер как школьных учебников по истории, так и самого обучения. Постановление, подготовленное по инициативе руководства страны и лично И. В. Сталина, сыграло положительную роль, повернув историков от абстрактных социологических схем времен «покровщины» к изучению конкретной истории, пусть и густо замешанному на новых схемах.

В сентябре 1934 г. на основании Постановления были восстановлены исторические факультеты в Московском и Ленинградском университетах. В Ленинграде новый факультет возглавил директор Института истории Ленинградской Комакадемии Г. С. Зайдель. Первым заведующим кафедры истории СССР стал С. Г. Томсинский. На кафедре в течение нескольких лет собрались значительные силы: Б. Д. Греков, А. И. Малышев, Н. И. Ульянов, В. П. Викторов, и др. К работе на факультете были привлечены С. Н. Валк, Н. Ф. Лавров, В. Н. Кашин, М. Д. Приселков, С. Н. Чернов, И. И. Смирнов, А. В. Предтеченский, К. В. Кудряшов, Н. А. Корнатовский.

Наряду с учеными старшего поколения видное место на кафедре сразу же заняла молодежь: В. В. Мавродин, Е. С. Лейбович, Ф. А. Фургин, В. А. Овсянкин, С. Б. Окунь. Отныне вся жизнь В. В. Мавродина будет связана с историческим факультетом Ленинградского университета.

В 1938 г. В. В. Мавродину без защиты была присвоена ученая степень кандидата исторических наук, причем, отзыв на его работу дал Б. Д. Греков.

Все эти организационные сдвиги в высшем образовании в науке ознаменовались концом «школы Покровского». Молодой ученый принимает участие в разгроме «школы». По мысли Мавродина, Покровский отрицает диалектику исторического развития, превращает историю в абстрактную социологическую схему, построенную не на основе марксизма, а на базе эклектической смеси. Покровскому чуждо понимание прогрессивности перехода к высшим этапам исторического развития. Весь период феодализма он рисовал одной сплошной серой краской, стремясь не к изучению всей многосложности исторического процесса, а к нивелированию с целью создания социологической схемы.

Отсюда его тяготение к выявлению во что бы то ни стало общего в различных периодах истории СССР, а не того, что эти эпохи отличает, и как бы нарочитое утверждение о реакционности тех эпох, которые на самом деле были прогрессивными. К этому сводится трактовка образования Московского государства, петровских реформ. Наши современные оценки феодализма, наше современное отношение к носителям феодальной и крепостнической эксплуатации Покровский переносил на отдаленные эпохи, и все, что исходило от лагеря феодалов, заносилось по разряду реакционных периодов.

Венцом творческих исканий В. В. Мавродина в области изучения Киевской Руси в 1930-е гг. стала его книга «Очерки истории Левобережной Украины». Она явилась ценнейшим вкладом в созидание марксистской теории генезиса феодализма на Руси. В ней Владимир Васильевич, мобилизовав весь имеющийся материал источников, в том числе археологических, в отличие от своих коллег-историков, сосредоточился не на явлениях X–XII вв., а на социальных сдвигах, происходивших в обществе восточных славян до X в.

Ученый ставит перед собой задачу «обрисовать историю одной из частей Украины, а именно Днепровского Левобережья, с древнейших времен до второй половины XIV в., т. е. до захвата Левобережной Украины Литвой».

В работе он дал обстоятельный географический очерк Северской земли, предваряющий основное исследование. Ученый рассмотрел древнейшее население Днепровского Левобережья. При этом автор не отрицает возможности передвижений отдельных племен. Опорой для ученого служит этногенетическая (яфетическая) теория Н. Я. Марра.

Определенное место в схеме этногенеза восточных славян ученый отводит и антам, отдельно ученый рассматривает владычество на Левобережье Хазарского каганата, отмечая положительное влияние Хазарского каганата на ситуацию в регионе.

В отдельную главу выделена проблема разложения первобытнообщинного строя и возникновения феодализма. Глава является развитием тех идей, которые были высказаны в выше охарактеризованной статье, причем упор ученый делает на археологические данные.

В развитой форме феодальное общество складывается в XI–XII вв., но уже IX–X вв. характеризуются зарождением феодальных отношений. Переход к феодализму, а не к рабовладельческой формации обусловлен, прежде всего, существованием сельской общины. Именно это и есть главное внутреннее условие, которое порождает на Руси феодализм. Оказало влияние и феодальное окружение. Все-таки первенствующее значение следует придавать внутренним причинам.

Исследователь старается выявить специфические черты генезиса феодализма среди радимичей и вятичей, подчеркивая более медленные темпы этого процесса.

Историк рассматривает судьбы Днепровского Левобережья в «составе Киевского государства» до 30-х гг. XI в.

Изучен и «период феодальной раздробленности». Это «период», который приходится на XI–XIII вв. Несмотря на «более чем скромные материалы» по истории развития феодального землевладения в Северской земле, автор констатирует укрепление в XI–XII вв. крупной земельной собственности князей, бояр и монастырей, рост феодально-зависимого населения и расширение форм феодальной эксплуатации, о чем свидетельствует «Русская Правда». Развивается торговля. Но все это не покончило с остатками родового быта. В некоторых местах длительное время сохраняются древние семейные общины, выступающие в виде сел сябров.

В. В. Мавродин яркие строки посвящает вечу, которое действовало в Северской земле. Без материальной поддержки со стороны «земли» князь ничего поделать не может, и в случае расхождения их интересов, князь был вынужден идти на уступки. При этом «земля» обычно преследовала, прежде всего, свои интересы, интересы своего города и области. Земские ополчения, когда перед нами на страницах летописи выступают вооруженные горожане и местные феодалы, «куряне», «путивляне», «черниговцы», «стародубцы» и т. д., играют большую роль и принимают участие в ряде войн чернигово-северских князей.

Когда читаешь эти строки, то видишь, что ученый оказался под влиянием мощной традиции, идущей из дореволюционной науки, в которой много говорилось о волостном быте в Древней Руси.

Впрочем, он тут же отступает в тень современного ему излишне социологизированного подхода: в «земле» господствовала местная феодальная верхушка, а на вече к туземным феодалам «земли» и города присоединялась купеческо-ростовщическая знать.

Подробно в работе рассмотрены «феодальные войны конца XI века». Мавродин выступает против распространенной в дореволюционной историографии установки тех историков, которые видели в Мономахе и Мономаховичах носителей идей самодержавия, а в Ольговичах - «идеи областничества, федерализма». Впрочем, Мономах начинает опираться на горожан, купечество и ремесленников.

В. В. Мавродин поднимает целый ряд вопросов политической и социальной истории Киева, Новгорода, Галицкой земли, Тмутаракани. В отличие от многих советских историков много внимания он уделяет вечевой активности древнерусского населения, пишет о наиболее ярких её проявлениях.

В. В. Мавродин заканчивает исследование изучением Левобережной Украины под властью татаро-монголов. Здесь он вступил в один из самых «темных» периодов нашей истории, и надо отдать ему должное, он с честью справился с трудной задачей, сумев мобилизовать всю совокупность исторических источников.

Страницы исследования, посвященные Северской земле в эпоху владычества монголов, - один из лучших очерков на эту тему в отечественной историографии. И этот очерк, и книга в целом, на наш взгляд, не получили должной оценки в отечественной историографии. По богатству своего содержания, по количеству интересных идей работа занимает одно из ведущих мест в советской исторической науке. Сыграла она выдающуюся роль и в творческой биографии ученого.

По данной книге была защищена докторская диссертация 4 мая 1940 года. Как мы уже отмечали, в качестве официальных оппонентов выступили директор Библиотеки АН СССР профессор И. И. Яковкин, известный археолог В. И. Равдоникас и академик Б. Д. Греков.

Всесторонний анализ проделанной диссертантом работы дал И. И. Яковкин. Согласившись с основными положениями диссертационного исследования, он указал, однако, на «некритическое использование» автором «феодальной терминологии» и склонность В. В. Мавродина видеть феодальное общество там, где сам факт существования феодальной эксплуатации явно не доказан.

Сомнения вызвал у И. И. Яковкина и вывод о «зачатках поместной системы для младшей дружины в XII–XIII веках». Оппонент сделал вывод о том, что «проблема феодализма в Киевской Руси нуждается в дальнейшей углубленной разработке и пересмотре всех тех ее положений, которые пытаются утверждать существование крупного землевладения у славянской родоплеменной знати чуть ли не в IX веке».

Высокую оценку диссертации дал и Б. Д. Греков, подчеркнувший, что в свете «новой марксистско-ленинской периодизации истории нашей страны», требующей не только «пересмотра» старого наследия, но и постановки новых проблем, работы, подобные этой, «совершенно необходимы». В отличие от И. И. Яковкина, Греков не стал определять своего отношения к затронутым в диссертации проблемам, ограничившись общим замечанием, что «автор не боится трудностей, хотя и не всегда их успешно преодолевает».

В. И. Равдоникас, естественно, подошел к оценке диссертации со своей «колокольни». Он посчитал слабым местом работы использование и характер интерпретации автором археологических источников. В работе, заявил он, практически отсутствует «анализ вещевого материала, который мог бы дать немало интересных выводов». Оспорил В. И. Равдоникас и некоторые выводы автора, в частности, о существовании в VII–IX вв. славянских поселений на нижнем Доне и на побережье Азовского и Черного морей, что не подтверждается имеющимся у исследователей археологическим материалом. В целом, однако, все оппоненты были единодушны в высокой оценке представленного сочинения.

После защиты докторской диссертации В. В. Мавродин возглавил кафедру истории СССР, а затем и исторический факультет.

Новый этап изучения истории Киевской Руси - книга «Образование Древнерусского государства» вкупе с более мелкими работами второй половины 40-х - 50-х гг. В 1946 году был издан научно-популярный вариант данной работы. Надо иметь в виду, что он отличается от научной версии. Так, в качестве первой главы здесь яркий, красочный, мы бы даже сказали поэтический географический очерк «Земли Русской». Важно проследить, как менялись взгляды ученого в этот период.

В. В. Мавродин ясно видел свой особый путь в науке. В одном из писем военного саратовского периода своей деятельности он писал: «Я сейчас занялся историей Киевской Руси, но совершенно не в том аспекте, который характерен для работы Б. Д. Грекова и С. В. Юшкова. Я хочу попробовать изложить истории политическую, внешнюю, показать Русь в системе государств, ее связи с Востоком, западом, Византией».

Действительно, эти два вопроса - история образования русской народности и русской государственности (вопросов взаимосвязанных и переплетающихся) заняли в дальнейшем основное место в творчестве ученого. Добавим еще сюда и важнейшую проблему генезиса феодализма и мы получим круг проблем, которые волновали ученого в то время.

Такой подход отразился и в рецензиях того времени. Так Б. Д. Грекова ученый упрекает в том, что он уделил мало внимания проблемам этно- и глоттогенеза и не высказал свою точку зрения на вопрос об этногенезе русского народа… Н. С. Державину адресован упрек в том, что он не остановился на происхождении терминов «рус», «Русь», игнорировал вопрос о древних докиевских политических объединениях восточных славян.

В области изучения древнерусской народности Мавродину принадлежал заслуженный приоритет; об этих его исследованиях довольно подробно писал И. Я. Фроянов.

Отдельную главу в книге Мавродин посвящает «разложению первобытнообщинного строя и возникновению феодальных отношений в Древней Руси». Опорой в теоретическом плане служит для него работа И. В. Сталина «О диалектическом и историческом материализме», в которой историкам предлагалось изучать, прежде всего, производительные силы и производственные отношения.

Мавродин изучает соответственно земледелие, ремесло и торговлю и пишет о влиянии их на развитие феодальных отношений.

Рост ремесла, а вместе с ним обмена, торговли вызывает появление городов. Исследователь обращает внимание на очень интересное явление нашей истории - перенос городов, связывая его с новыми явлениями в жизни общества.

В обществе растет имущественная дифференциация; местная русская родоплеменная знать постепенно превращается в господствующий класс феодального общества. Войны и походы обогащали князей и дружинников. Другим источником обогащения дружинной знати было взимание дани. Но кроме дани, а также вир и продаж существовало еще и полюдье, которое В. В. Мавродин на этот раз отличает от дани.

Дани, виры, продажи, полюдье и прочие поборы подрывали устои общины, разоряли экономически слабых общинников, что в свою очередь ускоряло деление общества на классы. Первые классы - рабы и рабовладельцы, однако постепенно «патриархальное рабство перерастает в феодальные формы зависимости». В. В. Мавродин рассматривает категории зависимого населения на Руси - челядь, холопов. В. В. Мавродин не хочет специально останавливаться на положении и роли холопа, закупа, рядовича, изгоя и смерда, так как считает, что не сможет ничего прибавить к тому, что написал в своей работе Б. Д. Греков. Но те замечания, которые ученый все-таки позволил себе сделать, были очень интересны.

Исследователь старается уловить, когда появилось на Руси феодальное землевладение. Не соглашаясь с Б. Д. Грековым, ученый писал, что, корни вотчины XI в. лежат в IX–X вв. и даже более раннем периоде. Но вотчина «Правды» Ярославичей заключает в себе нечто принципиально новое, отражающее этап общественного развития, который может быть назван временем складывания и консолидации феодальных отношений.

Вслед за княжеским развивалось и боярское землевладение, затем - церковное. Другими словами, ученый по-прежнему не склонен искусственно удревнять появление феодального землевладения на Руси.

Историк предложил следующую периодизацию общественного развития на Руси IX–XII вв.: дофеодальный период IX–X вв. и период раннего древнерусского феодализма XI–XII вв. Дофеодальное общество - это варварское общество, внутри которого развивались новые, феодальные отношения.

В более ранней работе В. В. Мавродин относил к дофеодальному периоду и начало XI века и определял его как период, когда разлагаются родовые отношения, складывается территориальная община, несущая в себе элементы древнего большего семейного организма, выделение ремесла и отделение его от сельского хозяйства. В общине растет имущественная дифференциация; основная масса населения находится только под данью, зарождаются классы, причем рабство играет служебную роль в развитии феодализма.

Одной из важнейших его заслуг в изучении этого вопроса стала идея о дофеодальном периоде в истории древнерусского общества и об утверждении феодализма только в XI в. В. В. Мавродин в ту пору смело выступал против попыток модернизировать древнерусскую историю, покушаясь даже на авторитет Б. Д. Грекова. «Вообще следует отметить, что процесс исторического развития древней Руси в книге Б. Д. Грекова («Крестьяне на Руси». - А. Д. ) получает более быстрые темпы, нежели имевшие место в действительности», - писал он в одной из рецензий. По мысли Мавродина, утверждение Грекова о появлении на северо-востоке признаков классового общества уже в первые века нашей эры не основаны на источниках.

Одна из важнейших проблем древнерусской истории - образование государства. Мавродин, пожалуй, наиболее полно в историографии тех лет рассмотрел эту тему.

В работе 1945 г. В. В. Мавродин, принимая общую схему становления государственности, предложенную Грековым, вносит в нее много существенных дополнений. Он считает, что истоки государственности славян уходят еще в антскую эпоху. В VI в. формируется держава волынян, которая является уже не просто племенным, но политическим объединением. Затем процесс эволюции государственности был прерван аварами, которые в конце 20-х гг. VII в. разгромили «державу волынян». Но после падения этой державы наступает темный период, который длится почти два века. Он может быть смело назван «периодом хазарского каганата». Мавродин вновь усматривает положительные моменты в процессе вовлечения восточных славян в сферу влияния Хазарии.

Ученый смотрит на проблему широко. Фактически он пишет о своего рода цивилизации, развивающейся в ту пору в южнорусских степях и вовлекший в свою орбиту и восточнославянские племена. В. В. Мавродин говорит об огромной роли в истории русского народа того отрезка его исторического пути, который он прошел совместно с другими народами Поволжья, Прикамья, Подонья и Прекавказья в составе хазарской державы.

В другой работе Мавродин писал: «Государство, возникшее на Руси, не было ни рабовладельческим государством, так как Русь не знала рабовладельческой формации, ни тем более «союзом племен», ибо назвать «военным союзом» племен государство Владимира и Ярослава можно только по недоразумению. Полагаю, что правильно было бы именовать Киевскую Русь той поры «варварским» государством дофеодального периода».

Несколько ранее он писал, полемизируя с Б. Д. Грековым: «Не случайно по мере утверждения „Правды“ Ярославичей распадалась империя Рюриковичей. Это означало окончание дофеодального периода… и переход к феодальной раздробленности… Феодальные отношения ликвидировали варварскую империю Рюриковичей… Если бы феодальные отношения, феодальные формы земельной собственности имели место и ранее, не было бы государства Олега, Игоря, Святослава и Владимира…».

Значит, он полагал, что на смену «дофеодальному» государству приходит «феодальная раздробленность». При этом он всячески полемизировал с теми исследователями, которые отрицали Киевскую Русь как государство.

В другой работе В. В. Мавродин разъясняет, что термин «варварское государство» означает начальную форму государства, организованную складывающимся господствующим классом для утверждения своего владычества в дофеодальном обществе в период зарождения феодализма.

Разъясняет он и то, что понимает под «феодальной раздробленностью». Ее ни в коем случае нельзя начинать с Владимира и Ярослава. Тогда были не «удельные войны» а борьба за Киев, за «одиначество». С течением времени, особенно в первой половине XI в., картина резко меняется. Развиваются производительные силы, феодальное землевладение и феодальные отношения. Боярство стремится стать полновластным хозяином в землях, и каждая область оказывается гнездом боярских вотчин.

Развивает эти положения он в более поздней работе. Вновь идут в ход известные «Замечания», только теперь историк делает упор не на слова о «дофеодальном» периоде. «Чрезвычайно характерен сам термин, примененный И. В. Сталиным для обозначения княжеств в период феодальной раздробленности - „полугосударства“». Такое определение говорит о том, что если феодальным княжествам, «самостоятельным полугосударствам», была присуща первая и основная, внутренняя функция государства - «держать эксплуатируемое большинство в узде», то крошечные их размеры, непостоянство границ, неустойчивость существования, постоянное деление и подразделение, исчезновение одних и возникновение других, исключительная слабость в борьбе с внешним врагом - не дают возможности назвать самостоятельные княжества периода феодальной раздробленности государствами в полном смысле этого слова.

В середине 1950-х гг. подход его несколько изменился. Уже нет речи о государстве волынян. Начальной формой зарождающейся феодальной государственности на Руси были племенные княжения восточных славян. Скорее всего это были первые полуплеменные-полугосударственные образования типа «варварских государств»… Древнерусское государство в IX–X вв. по своей социальной сущности, по форме организации управления является раннефеодальным государством.

В изменении формулировок и подходов нельзя не видеть влияния дискуссии 1949–1951 гг. о периодизации истории России феодальной эпохи.

Интересно сравнить еще две работы В. В. Мавродина, в которых тема древнерусского государства не является основной, но, может быть, поэтому там все обозначено еще четче. В 1949 г. он пишет о дофеодальном периоде, который характеризуется строем военной демократии и варварства. В XI в. эта варварская, дофеодальная Русь перерастает в феодальную; Русь перестает быть варварской державой, - она становится феодальным государством.

В работе 1955 г. находим уже другой подход историка к этой проблеме. «VIII–IX вв. в истории русского народа явились временем завершения дофеодального периода… Древнерусское государство IX–X вв. является государством раннефеодальным, с присущим этому последнему известным политическим единством, которое создавало условия для активной внешней политики и грандиозных военных предприятий».

Раннефеодальный период истории Руси сменяется во второй половине XI в. периодом феодальной раздробленности. В основе этой смены лежат явления, связанные с окончательной победой феодализма, а именно - закабаление и феодальная эксплуатация смердов.

Итак, хотя исследователь с течением времени сдавал свои позиции, одно из важнейших его достижений, получившее отражение в работах того времени, - разработка концепции дофеодального периода и государства. Естественно, что В. В. Мавродин здесь не был одинок, но его личный вклад в создание этой концепции трудно переоценить.

И. Я. Фроянов несколько лет назад отметил, что в настоящее время позиция С. В. Бахрушина - С. В. Юшкова - В. В. Мавродина - А. И. Неусыхина приобретает большую научную значимость. Этот «исследовательский ряд» показался ошибочным М. Б. Свердлову. «Фроянов необоснованно принижает приоритет и значение Сталина в утверждении и распространении идеи „дофеодального периода“ в 30-х гг.», - пишет М. Б. Свердлов. Должен быть другой исследовательский ряд: И. В. Сталин - С. В. Бахрушин - П. П. Епифанов. При этом данный «исследовательский ряд» из-за его зачинателя под пером Свердлова приобретает негативный характер. Но М. Б. Свердлов сам отмечает, что В. В. Мавродин и Б. Д. Греков использовали термин «дофеодальный период» еще в дискуссии по поводу доклада М. К. Каргера, которая проходила в феврале 1931 г.

Впрочем, дело не в этом. Следуя логике М. Б. Свердлова, когда рассуждаешь о советской историографии, можно строить разнообразные «исследовательские ряды». Например, К. Маркс - Ф. Энгельс - В. И. Ленин - М. Б. Свердлов - Иванов - Сидоров и т. д. Немало материалов для такого «исследовательского ряда» мы можем найти в творчестве самого М. Б. Свердлова. Когда читаешь соответствующие страницы его сочинений, видишь, что он исходит из наивного подхода: все, что от Ленина и других, - хорошо, а все, что от Сталина, - плохо. Как субъективно ни относись к сталинскому периоду нашей истории, ясно, что это был по-своему закономерный и плодотворный период для российской государственности. Естественно, что и наука того времени не могла формироваться вне контекста идеологии. Другое дело, что из созданного в науке в ту пору прошло проверку временем, а что - нет.

Еще одна тема древнерусской истории, в которой Мавродин выступал первопроходцем, - классовая борьба. Как мы уже отмечали, одна из первых статей ученого была посвящена этой теме. Классовая борьба - одна из стержневых сюжетных линий в общих его работах по древнерусской истории. Мало того, он одним из первых приступил к обобщающим исследованиям в этой области.

Эти труды несут на себе недостатки традиционной советской школы изучения классовых антагонизмов в древнерусском обществе. Часто теоретические установки предопределяли результаты анализа фактического материала, подгоняемого под заданную схему.

«История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов», - писали К. Маркс и Ф. Энгельс в своем «Манифесте Коммунистической партии». С этого утверждения и начинает свои исследования В. В. Мавродин. Велика была и роль «руководящих указаний» И. В. Сталина, в частности, автора (вдохновителя?) одного из положений «Краткого курса»: «Классовая борьба между эксплуататорами и эксплуатируемыми составляет основную черту феодального строя».

Под пером Владимира Васильевича, как, впрочем, и других советских ученых, классовая борьба приобретала фатальный характер. «В какую бы форму не выливалась классовая борьба, являющаяся результатом раскола общества на враждующие классы, она проходит красной нитью через всю историю Древней Руси».

В это время В. В. Мавродин отходит от концепции «генетической революции», которая при всей своей наивности открывала возможности для изучения доклассовой социальной борьбы. Однако и в работе 1949 г. Мавродин согласен с С. П. Толстовым, который, характеризуя эпоху военной демократии, отмечает, что «классовая борьба в эту эпоху, классовая борьба в ее генетических формах, неотделима от межродовой и межплеменной борьбы». В этом нельзя не видеть стремление ученого разобраться, несмотря на идеологические «шоры», в деталях и в сути «восстаний волхвов».

О переплетении классовой борьбы с племенной исследователь писал и в рецензии на известный труд М. Н. Тихомирова. Такое переплетение, по мысли Мавродина, было результатом неравномерного развития феодальных отношений среди восточного славянства. Тихомиров вскользь писал только о вятичах. Между тем, едва ли не больший интерес представляет выступление древлян, результатом которого была гибель Игоря. Такие ситуации имели место и позднее, когда быть под данью - означало быть смердом. Следовательно, борьба общинников, покоряемых и облагаемых данью племен была в потенции борьбой смердов против феодалов.

И все же установка берет свое: все известные по летописям народные выступления были истолкованы как восстания смердов.

Восстания смердов, протекавшие в оболочке движения волхвов, кончились, не внеся никаких существенных изменений в общественную жизнь Древней Руси.

Гораздо большую роль в общественно-политической жизни Древней Руси сыграли городские восстания. В. В. Мавродин рассмотрел киевское восстание 1068 г. В ходе этого восстания нашли общий язык «простая чадь» Киева и спасавшиеся от половцев жители окрестных сел, которые на вече выдвигали свои требования.

Еще большее значение имело восстание 1113 г., которому предшествовало распространение ростовщичества, закабаление населения. Вначале это грандиозное антифеодальное восстание было направлено против наиболее ненавистных носителей зла: тысяцкого Путяты и сотских, т. е. бояр, возглавлявших княжескую городскую администрацию, ростовщиков. Но затем восстание стало принимать характер, опасный для всех категорий господствующей феодальной верхушки, - для князей, бояр, монастырей. Это обстоятельство и побудило Мономаха согласиться принять киевский княжеский престол. Еще до своего приезда в Киев Мономах созвал важное совещание в селе Берестовом, под Киевом. Это было совещание богатых и влиятельных, близких к князю бояр. Результатом этого совещания явился «Устав» Владимира Мономаха, который ограничивал ростовщичество.

Ученый анализирует «сложную и тонкую» социальную политику Владимира Мономаха, направленную на то, чтобы утихомирить «людей». Эта политика характеризует его как крупного государственного деятеля с редким для феодала умением отказаться от второстепенного, от частного, для того чтобы сохранить важнейшее.

Восстание 1113 г. было наиболее крупным проявлением классовой борьбы на юге Руси в период феодальной раздробленности. Но, по В. В. Мавродину, феодализм рос и расширялся; продолжалось и движение смердов и горожан. В. В. Мавродин пишет о событиях 1146 г. в Киеве, которые, по его мнению, говорят о возросшем значении киевлян - ремесленников и торговцев - в политической жизни Киевской земли. Большую роль начинают играть вечевые сходы «киян».

Исследователь анализирует и события, связанные со смертью в Киеве Юрия Долгорукого: восстание сельского и городского люда по всей волости во время убийства боярами Кучковичами в 1175 г. в Боголюбове, под Владимиром, князя Андрея Боголюбского.

Особое внимание исследователь хочет уделить народным движениям в Галицкой Руси, которые историками незаслуженно оставлялись в тени.

Итак, по заключению В. В. Мавродина, в Киевской Руси имели место два «рода проявлений классовой борьбы: 1) восстания смердов, принявшие форму движения волхвов (XI в.), характеризующие начальный этап развития феодализма, и 2) восстания городского люда, „простой чади“». Дело в том, что с развитием ростовщичества и закабаления городских низов центр классовой борьбы переносится в город, где сосредоточивается более сплоченная и активная масса феодально-зависимого населения. Но выступления горожан против феодалов служат сигналом к восстанию угнетенного и эксплуатируемого сельского «людья»; в каждом крупном городском восстании можно установить участие смердов.

В таком виде концепция В. В. Мавродина ближе к подходу Б. Д. Грекова, который также видел подобную последовательность в развитии классовой борьбы, чем к воззрениям М. Н. Тихомирова, искусственно разделявшего «крестьянские» и городские движения.

Каковы же были результаты классовой борьбы? Эта борьба заставила господствующий класс отказаться от обычного права, от «закона русского», и создать феодальное законодательство. Она же побудила феодалов создать более совершенную, распространившуюся в дальнейшем по всем русским землям форму организации государственной власти.

Для того чтобы держать народную массу в повиновении, эксплуататорское меньшинство создает сложную и сильную организацию вотчинного и княжеского управления, а это, в свою очередь, приводит к усилению феодальной раздробленности.

И, наконец, классовая борьба во многом определила специфические особенности развития феодальных отношений и своеобразие форм политической жизни в каждом из образовавшихся русских княжеств и в каждой из боярских республик.

Интересно, что в работе 1956 г. В. В. Мавродин обнаруживает и другие последствия классовой борьбы. По его мнению, в Киеве восстания 1068 и 1113 гг. едва не привели к установлению вечевого строя, аналогичного тому, который с течением времени стал господствовать в Новгороде. Князья вынуждены были заключать ряд с горожанами, целовать им крест, считаться с тысяцкими, поставленными не ими, а самими горожанами; большую роль начинают играть вечевые сходы, решающие важнейшие дела, приглашающие и изгоняющие князей, оказывающие им поддержку или, наоборот. Так было в Смоленске и Полоцке, Чернигове и Галиче. Не приходится говорить о Новгороде. На вече собиралось все свободное население города, а иногда и «пригородов», т. е. других, нестольных городов земли. «Лаврентьевская летопись» под 1176 г. указывает на давно сложившийся порядок.

Наряду с княжескими воеводами все большее значение приобретают тысяцкие, возглавлявшие городскую тысячу, т. е. городских «воев», имевших свою «тысяцкую» организацию. В нее входило все городское население, способное носить оружие. Городской полк чаще всего носил название по наименованию города: «новгородцы», «кыяне», «смольняне», «куряне» и т. п. Тысяцкие и посадники, опирающиеся на горожан, на тысячу воев, приобретали большое значение в политической жизни Руси. Росло и значение городских полков, подчас отодвигавших на второй план княжескую дружину.

Из книги Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.); Курс лекций автора Данилевский Игорь Николаевич

Тема 3 ИСТОКИ КУЛЬТУРЫ ДРЕВНЕЙ РУСИ Лекция 7 Языческие традиции и христианство в Древней Руси Лекция 8 Обыденные представления древнерусского

Из книги Повседневная жизнь советских писателей. 1930- 1950-е годы автора Антипина Валентина Алексеевна

Антипина В. А. Повседневная жизнь советских писателей. 1930–1950-е годы Посвящается моему мужу Валерию

Из книги От КГБ до ФСБ (поучительные страницы отечественной истории). книга 1 (от КГБ СССР до МБ РФ) автора Стригин Евгений Михайлович

Каданников Владимир Васильевич Биографическая справка: Владимир Васильевич Каданников родился в 1941 году в Горьком. Образование высшее, окончил Горьковский политехнический институт.В декабре 1988 года стал генеральным директором производственного объединения «автоВАЗ»

Из книги История России автора Иванушкина В В

3. Древняя Русь в период X – начала XII вв. Принятие христианства на Руси. Роль Церкви в жизни Древней Руси Внук Ольги Владимир Святославович первоначально был ревностным язычником. Он даже поставил близ княжеского двора кумиров языческих богов, которым киевляне приносили

Из книги Полководцы Первой Мировой [Русская армия в лицах] автора Рунов Валентин Александрович

Смирнов Владимир Васильевич Родился 4 июля 1849 года в Выборге в семье генерал-майора Василия Николаевича Смирнова (1817–1880), участника Русско-турецкой войны, георгиевского кавалера. Образование получил в Полоцком кадетском корпусе и Павловском училище, которое закончил в

Из книги Русские учёные и изобретатели автора Артемов Владислав Владимирович

Владимир Васильевич Марковников (1838–1904)

Из книги Сталин. Энциклопедия автора Суходеев Владимир Васильевич

Владимир Васильевич СуходеевСталин. Энциклопедия

Из книги Отечественная история: Шпаргалка автора Автор неизвестен

8. ПРИНЯТИЕ ХРИСТИАНСТВА И КРЕЩЕНИЕ РУСИ. КУЛЬТУРА ДРЕВНЕЙ РУСИ Одним из самых крупных событий, имевших долгосрочное значение для Руси, стало принятие христианства в качестве государственной религии. Основная причина введения христианства в его византийском варианте –

Из книги Почему Древний Киев не достиг вершин Великого Древнего Новгорода автора Аверков Станислав Иванович

1. ИЗ-ЗА ДРЕВНЕЙ РУСИ В КИЕВЕ БЫЛ РАССТРЕЛЯН УКРАИНСКИЙ ИСТОРИК И ПИСАТЕЛЬ ОЛЕСЬ БУЗИНА Уважаемые читатели! Вспомните, что произошло 16 апреля 2015 года. В тот день президент России Владимир Владимирович Путин отвечал на вопросы российских граждан. Вопросов было

Из книги Как бабка Ладога и отец Великий Новгород заставили хазарскую девицу Киеву быть матерью городам русским автора Аверков Станислав Иванович

2 Из-за Древней Руси в Киеве был расстрелян украинский историк и писатель Олесь Бузина Уважаемые читатели! Вспомните, что произошло 16 апреля 2015 года. В тот день президент России Владимир Владимирович Путин отвечал на вопросы российских граждан. Вопросов было за миллион.

Из книги Где родилась Русь – в Древнем Киеве или в Древнем Великом Новгороде? автора Аверков Станислав Иванович

9. Из-за Древней Руси в Киеве был расстрелян украинский историк и писатель Олесь Бузина Уважаемые читатели! Вспомните, что произошло 16 апреля 2015 года. В тот день президент России Владимир Владимирович Путин отвечал на вопросы российских граждан. Вопросов было за миллион.

Из книги Великие химики. В 2-х т. Т. 2 автора Манолов Калоян

ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВИЧ МАРКОВНИКОВ (1837–1904) После нескольких дней непогоды утро 25 февраля 1901 года выдалось в Москве, как по заказу, морозным и солнечным.До начала торжественного празднования 40-летия научной и педагогической деятельности выдающегося русского химика

Из книги Русские землепроходцы – слава и гордость Руси автора Глазырин Максим Юрьевич

Атласов Владимир Васильевич 1695 год. Якутский воевода назначает Владимира Васильевича Атласова (ок. 1661–1711), русского землепроходца, пятидесятником одного из острогов Анадырского края с наказом «изыскивать новые землицы».1696 год, апрель. В. В. Атласов прибывает в

Из книги Традиция, трансгрессия, компромисc. Миры русской деревенской женщины автора Лора Олсон, Светлана Адоньева.
Издательство: Новое литературное обозрение.

Третье поколение: 1930 – 1950 Третье советское поколение женщин родилось между 1930 и 1950 годами, их молодость пришлась на 1950-е и 1960-е годы (ил. 6, 7). Именно на это поколение приходится начало женского межпоколенческого конфликта. Как мы отмечали в предыдущем разделе, молодежь

Владимир Васильевич Мавродин родился 21 февраля 1908 г. в Кишиневе. Отец, Василий Константинович Мавродин (1856-1911), дворянин, офицер пограничной службы, служил командиром пограничного поста на ст. Граево. Мать, Наталия Григорьевна, преподавала в гимназии (ум. 1929 г.). После смерти Василия Константиновича Наталия Григорьевна с сыном переехала в г. Млава (Польша). В начале Первой мировой войны в 1914 г. она была эвакуирована в Москву, далее перебралась в Петроград, а летом 1917 г. - в г. Рыльск Курской губ., где работала учительницей и воспитательницей в детском доме. В.В. начал учится в школе при детдоме, в котором работала мать, затем до 1925 г. в школе II-й ступени. По окончании школы, поработав лесником в местном лесничестве, В.В. переехал в Ленинград.

В 1926 г. В.В. поступил в Ленинградский государственный университет на историко-лингвистический факультет. Просеминарские занятия для студентов первого курса вел Б.Д.Греков. В.В. слушал и специальный курс Б.Д.Грекова, посвященный новгородским писцовым книгам. Общий курс истории России до XVIII в. читал А.Е.Пресняков. На кафедре преподавали А.И.Андреев, С.Н.Валк, Б.А.Романов, М.Д.Приселков. 24 мая 1930 г. В.В. окончил, как указано в свидетельстве об окончании университета «курс наук цикла истории России исторического отделения историко-лингвистического факультета ЛГУ по педагогической специальности».

В.В. был оставлен при аспирантуре Историко-лингвистического института (ЛИЛИ), созданного в том же году на базе историко-лингвистического факультета ЛГУ, и окончил ее в 1932 г. В 1933 г. В.В. защитил диссертацию на тему «К вопросу о крупном барщинном хозяйстве в XVII веке», но кандидатом не стал, так как в это время перестали присуждать ученые степени. Оппонентами на защите выступили Б.Д.Греков и М.М.Цвибак. Во время обучения в аспирантуре В.В. работал в качестве ассистента ЛИЛИ, а с 1932 г. - доцентом. С 1933 по 1935 г. последовательно занимал должности заведующего историческим отделением, зам. декана истфака Ленинградского института истории, философии и лингвистики (ЛИФЛИ), образованного на базе ЛИЛИ.

Одновременно с декабря 1930 г. до октября 1937 г. работал в Государственной академии истории материальной культуры (ГАИМК) сначала младшим, затем старшим научным сотрудником. В ГАИМК он пришел по приглашению Б.Д.Грекова. С 1935 г. преподавал в Педагогическом институте ЛИЛИ и в ЛГУ.

21 февраля 1938 г. В.В. зачислен в Ленинградское отделение Института истории АН СССР (ЛОИИ) старшим научным сотрудником в группу раннего феодализма.

17 мая 1938 г. В.В. была присвоена ученая степень кандидата исторических наук без защиты диссертации.

В ЛОИИ В.В. работал недолго, в течение нескольких месяцев, не прекращая одновременно преподавательскую деятельность в ЛГУ. Он участвовал в коллективной работе по написанию многотомной истории народов СССР. Для второго и третьего томов им были написаны главы «Тмутараканское княжество» и «Княжества Приднепровья». Кроме того, В.В. приступил к разработке исследовательской темы по истории Северной Украины.

Первые монографические исследования В.В. вышли в свет одно за другим: 1939 г. - «Образование Русского национального государства», 1940 г. - «Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV в.)». Монографию «Очерки истории Левобережной Украины…» В.В. защитил в качестве докторской диссертации в мае того же года. Директор Библиотеки АН СССР И.И.Яковкин, В.И.Равдоникас и Б.Д.Греков, выступившие официальными оппонентами на защите, высоко оценили фундаментальное исследование, подготовленное на широком и разнообразном круге источников.

Дальнейшая научная и педагогическая деятельность В.В. связана с историческим факультетом ЛГУ, где он преподавал и работал до конца жизни. В октябре 1940 г., после кончины М.Д.Приселкова, В.В. стал заведующим кафедрой истории СССР и деканом исторического факультета ЛГУ. Во время Великой Отечественной войны в тяжелейших условиях блокады Ленинграда В.В. продолжал руководить историческим факультетом. В феврале 1942 г. вместе с ЛГУ он был эвакуирован в Саратов, где уже в апреле на базе Саратовского университета начались занятия. После прорыва блокады университет вернулся в Ленинград, в октябре 1944 г. начался учебный год.

В конце 40-х – начале 50-х годов шла ожесточенная борьба с «космополитизмом», жертвой которой стали и многие историки. В апреле 1949 г. В.В. был снят с поста декана исторического факультета, в марте 1951 г. освобожден от заведования кафедрой, а в августе 1952 г. уволен «в связи сокращением объема работы на историческом факультете».

1 июня 1953 г. В.В. был восстановлен в должности профессора кафедры истории СССР, в феврале 1960 г. его утвердили деканом исторического факультета. Кафедру истории СССР он возглавлял до августа 1983 г., уволившись по собственному желанию и передав кафедру своему ученику И.Я.Фроянову.

Круг научных интересов ученого был очень широк: история древнерусской государственности и этническая история русского народа, древнерусское мореходство, образование единого Русского государства, Петр I и его реформы, основание Петербурга, народное движение и крестьянские войны XVII-XVIII вв. (подробнее об этом см. Дворниченко А. Ю. Владимир Васильевич Мавродин: Страницы жизни и творчества. СПб., 2001. 192 с.).

Владимир Васильевич Мавродин скончался 20 ноября 1987 г. в Ленинграде. Похоронен на кладбище в Зеленогорске.

Биографические сведения даны по материалам : СПФ АРАН. Ф. 133. Оп. 3. Д. 5.

Основные работы

Образование Русского национального государства. Л.; М., 1939. 196 с.
Очерки истории Левобережной Украины (с древнейших времен до второй половины XIV в.). Л., 1940. 320 с.
Образование Древнерусского государства. Л., 1945. 431 с.
Древняя Русь (происхождение русского народа и образование Киевского государства). М., 1946. 311 с.
Петр Первый (в серии: Жизнь замечательных людей). Л., 1948. 480 с.
Очерки по истории феодальной Руси. Л., 1949. 204 с.
Начало мореходства на Руси. Л., 1949. 148 с.
Образование единого Русского государства. Л., 1951. 328 с.
Очерки истории СССР. Древнерусское государство. Пособие для учителей. М., 1956. 264 с.
Ленинградский университет (краткий очерк). Л., 1957. 128 с. (В соавт. с Н.Г.Сладкевичем и Л.А.Шиловым).
История СССР. Учебное пособие. М., 1961. Гл. IX, XIV-XVII. С. 242-284, 383-457.
Народные восстания в древней Руси XI-XIII вв. М., 1961. 118 с.
Крестьянская война в России в 1773-1775 годах. Восстание Пугачева. В 3-х т. Т. I. Л., 1961. 587 с.
Классовая борьба и общественно-политическая мысль в России XVIII в. (1725-1773 гг.) (курс лекций). Л., 1964. 194 с.
Пугачев и его сподвижники. М.; Л., 1965. 183 с. (В саовт. с Ю.А.Лимоновым и В.М.Панеяхом).
Крестьянская война в России в 1773-1775 годах. Восстание Пугачева. В 3-х т. Т. II / Отв. ред.: автор: введ., гл. I; II; III § 4; XII. Л., 1966.
История СССР, ч. 1. (Учебное пособие для педагогических институтов), 2-е изд. М., 1966. гл. I § 1-3, 6; гл. II § 2-6; гл. VIII; гл. XIII-XVI.
Борис Дмитриевич Греков (1882-1953). Л., 1968. 23 с.
Крестьянская война в России в 1773-1775 годах. Восстание Пугачева. В 3-х т. Т. III / Автор: гл. XIII, § 3; гл. XXI, § 2, 4 (в соавт. с А.и.Андрущенко); гл. XXIII, § 2; гл. XXVIII (в соавт. с Ю.И.Лимоновым и В.М.Панеяхом), заключение. Л., 1970.
История СССР. Учебное пособие. Изд. 3-е, доп. Ч. I, гл. 3-10. М., 1970. С. 29-123.
Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. Учебн. пособие для исторических факультетов университетов. М., 1971. 192 с.
История СССР, ч. 1. Учеб. пособие. Изд. 4-е, доп. М., 1973. Гл. 3-10, с. 29-123.
Под знаменем Крестьянской войны (Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева). М., 1974. 151 с.
Пугачев и пугачевцы. Л., 1974. 188 с. (В соавт. с Ю.А.Лимоновым и В.М.Панеяхом).
История СССР. Ч. 1. С древнейших времен до 1861 г. Учебн. для студентов истор. факультетов пед. ин-тов. Изд. 3-е, испр. М., 1974. гл. I, § 1, 2, 3, 6; гл. II, § 2, 3, 4, 5, 6; гл. VIII; гл. XIII-XVI.
Классовая борьба и общественно-политическая мысль в России в XVIII в. (1773-1790 гг.). Курс лекций для историч. факультетов ун-тов. Л., 1975. 214 с.
Ленинградский университет в годы Великой Отечественной войны. Л., 1975. (В соавт. с В.А.Ежовым).
Происхождение русского народа. Л., 1978. 184 с.
Основание Петербурга. Л., 1978. 232 с.
Рождение новой России. Л., 1988. 534 с.

Литература

Окунь С.Б. Владимир Васильевич Мавродин // Проблемы истории феодальной России. Сб. статей к 60-летию проф. В.В.Мавродина. Л., 1971. С. 7-15.
Ежов В.А., Фроянов И.Я., Шапиро А.Л . История феодальной Росссии в трудах В.В.Мавродина // Из истории феодальной России. Статьи и очерки к 70-летию со дня рождения проф. В.В.Мавродина. Л., 1978. С. 5-15.
Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы идеологии и культуры. Вып. 10. Сб. статей: К 80-летию проф. В.В.Мавродина. Л., 1987.
Дворниченко А. Ю. Владимир Васильевич Мавродин: Страницы жизни и творчества. СПб., 2001. 192 с.
Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю . Мавродин Владимир Васильевич (1908-1987) // Историки России. Биографии / Сост. А.А.Чернобаев. М., 2001. С. 773-782.
К 100-летию со дня рождения Владимира Васильевича Мавродина // Проблемы отечественной истории: источники, историография, исследования. Сб. науч. статей / Отв. ред. М.В.Друзин. СПб., Киев, Минск, 2008. С. 7-56.
Кривошеев Ю.В . В.В.Мавродин –ученый, педагог, человек // Мавродин В.В. Древняя и средневековая Русь. СПб., 2009.
Мавродин Владимир Васильевич // Большая Российская энциклопедия. Т. 18: Ломоносов-Манизер. М., 2011. С. 316.

М.Н.Румынская

В. В. Мавродин

Рождение новой России

Петр Первый

Детство Петра

В белокаменной Москве, в Кремлевском дворце, в ночь на четверг 30 мая 1672 г. у царицы Натальи Кирилловны, второй жены царя Алексея Михайловича, родился сын Петр. Это был двенадцатый ребенок «Тишайшего».

В 5 часов утра в Успенском соборе служили торжественный молебен. В тот же день в Царицыной Золотой палате был устроен «малый обед», «без зову», «без мест», и сам царь потчевал многочисленных гостей - бояр и окольничих, «ближних» и «думных» людей, стрелецких «голов» и именитых купцов водкой и вином, яблоками, смоквой, цукатами и иными «овощами». Но как торжественно ни праздновали в древнем Московском Кремле появление на свет царского сына, тогда еще никто, конечно, не мог знать, что этот день станет памятным в истории Русского государства как день рождения великого ого преобразователя.

Для царя Алексея Михайловича Петр с самого рождения стал «надежой» династии. Семья Романовых вырождалась. Царь Михаил Федорович, положивший начало династии Романовых, был очень болезненным, хилым, вялым, бесхарактерным человеком. Смолоду он «скорбел ножками», став царем, находился то под влиянием своей матери, «инокини великой старицы Марфы», то под влиянием своего отца, знаменитого «патриарха и великого государя» Филарета, «в миру» - Федора Никитича Романова, который «всеми царскими и ратными делами ведал» и «владетелен был таков», что отодвинул на задний план своего тихоню-сына, покрикивал на него и даже «рукоприкладствовал», используя «отчую» власть. Михаил Федорович как жил, так и сошел в могилу - тихо и незаметно, «преставясь» в горенке своего дворца от тоски и «меланхолии, сиречь кручины».

Из всех его детей остался в живых только Алексей. Впечатлительный и вспыльчивый, скорый на бранное слово и расправу, Алексей, болезненно тучный, рыхлый, обладал пассивным характером, не доводил дел до конца, любил делать своим «ближним» людям добро только потому, что это доставляло ему удовольствие, но не знал и не хотел знать о нуждах народа. Образованный и начитанный, он из-за своей нерешительности не порывал со стариной, но и не отворачивался от новшеств. Страстный охотник, превыше всего любивший охоту с соколами, заправский «урядник сокольничьего пути», большой знаток и любитель церковной службы и «устава», выполнявший роль дьячка и церковного старосты, олицетворение «древнего», «уставного» благочестия, тихой, размеренной дворцовой жизни, полной личных, семейных интересов, инертный и безынициативный Алексей менее всего был пригоден к роли государственного деятеля, а тем более - преобразователя. От первого брака с Марией Ильиничной Милославской у Алексея было пять сыновей и шесть дочерей, но трое сыновей скончались еще при жизни отца, а двое оставшихся в живых, Федор и Иван, болезненные и хилые, не могли быть ни «надежей», ни опорой. Вот почему Алексей Михайлович и его вторая жена Наталья Кирилловна так радовались рождению Петра.

Здоровьем Петр пошел не в отца, а в мать Наталью Кирилловну, в ее род Нарышкиных. И Наталья Кирилловна, и Нарышкины твердо уповали на то, что этот крепкий здоровый ребенок со временем возложит на себя царский венец, возьмет в руки скипетр и державу.

До двух с половиной лет Петра еще окружали кормилицы. Когда их не стало, в детской все же было полно мамок и постельниц. Сам царевич любил шумные, подвижные игры. Вскоре в его горницах появились «конь деревянный потешный», деревянные пушки, «кораблик серебряной сканной с каменьи», «барабанцы», «луки маленькие», булавы, буздыханы, шестоперы, пистоли, «прапорцы» и тому подобные игрушки, свидетельствовавшие о страстной любви его к оружию. Царевич «потешался». Но потешаться надо было с кем-нибудь. И вот у Петра появляются друзья - такие же юные, как и он, или несколькими годами старше: Андрей Артамонович Матвеев на шесть лет старше царевича, Автоном Михайлович Головин, Гавриил Иванович Головкин - будущие сподвижники и соратники преобразователя.

Уже к трем-четырем годам проявились склонности Петра - все его любимые игрушки имели прямое или косвенное отношение к военной «потехе». Так в потехах да забавах прошло раннее детство царевича. Мальчику шел уже четвертый год, когда царскую семью постигло горе.

Давно уже недомогал государь, страдая от цинги и водянки. 19 января 1676 г. «Тишайший» слег и через девять дней скончался. На престол вступил Федор Алексеевич, старший сын от первой жены Алексея Михайловича Марии Ильиничны Милославской.

Родственники Федора Алексеевича - Милославские и его друзья, а их было не мало, едва терпели Наталью Кирилловну и Нарышкиных. Установившийся при дворе покойного Алексея Михайловича взгляд на Петра как на будущего царя усиливал недружелюбное отношение Милославских к вдовствующей царице и ее сыну. И когда вступил на престол Федор, участь Натальи Кирилловны и Петра была решена.

Бывший воспитатель Натальи Кирилловны, «ближний боярин» Алексея Михайловича - Артамон Сергеевич Матвеев был сослан с семьею в глухие дальние края: вначале «с почетом» - воеводой в Верхотурье, а затем всесильный «премьер-министр» царя, как называли Матвеева иностранцы, оказался в «узилище» в городе Пустозерске. Вскоре выслали и старшего брата Натальи Кирилловны - Ивана Кирилловича. Для вдовствующей царицы настало время опалы, «нелюбья». С ней вместе оказался «в нелюбье» и царевич Петр, «уготованный» не так давно придворными к будущему «царя и государя всея Великия, Малыя и Белыя Руси».

Наталья Кирилловна заперлась в своих горенках Кремлевского дворца, где провела безвыездно весь 1676 год. Только в следующем, 1677, году царица выехала в село Коломенское и побывала у Троицы.

Петр, конечно, не понимал того, что творилось вокруг него, не мог осознать перемены в положении матери и в собственной судьбе. Все это прошло мимо его детского разума. Он интересовался по-прежнему разными «потехами», игрой «в войну», а не дворцовыми делами взрослых.

Если Петр и почувствовал перемену, то лишь к концу 1679 г., когда исчезли всякие кормилицы, няньки да мамки и к царевичу приставили «дядек» - Родиона и Тихона Стрешневых да Тимофея Юшкова.

Ни наклонности, ни рано проявившиеся вкусы Петра от этого не изменились. Родион Стрешнев по-прежнему заказывал в хоромы царевича «потешные» палаши и топорики, «сабельцы» и «барабанцы», а Карп Иванов, живописный мастер, на огромном листе александрийский бумаги выводил для Петра «двеннадцать месяцев и беги небесные».

Но вскоре Петр засел за науку.

Один из современников, почитателей и первых историков Петра, Крекшин, в своих «Записках» рассказывает о том, как начали учить Петра.

Царь Федор, крестный отец Петра, обратился к куме-мачехе Наталье Кирилловне со словами: «Пора, государыня, учить крестника».

Царица согласилась.

Начал ли свои занятия Петр сразу же с Никитой Моисеевичем Зотовым, как уверяет Крекшин, или сначала с кем-нибудь из «учительных людей», а уже от него перешел к Зотову, сказать трудно. Во всяком случае, в исторических документах имя подьячего Челобитного приказа Никиты Моисеевича Зотова в роли учителя упоминается лишь с 1683 г. По-видимому, обучению с Зотовым предшествовали грозные события 1682 г.

Стрелецкое восстание 1682 г.

27 апреля 1682 г. в четыре часа пополудни раздались три медленных удара в большой соборный колокол - умер бездетный царь Федор Алексеевич. Престол должен был перейти к одному из двух братьев царя: к родному его брату - Ивану или к единокровному брату - Петру. Все понимали, что слабоумный и болезненный пятнадцатилетний Иван не мог управлять государством. Государем мог быть только здоровый и бойкий умом десятилетний Петр. Началась борьба двух боярских группировок за власть: знаменем одной был Иван, другой - Петр.

В первую группу входили Милославские во главе с Иваном Михайловичем Милославским, старым и многоопытным дворцовым интриганом, Иван и Петр Алексеевичи Толстые, стрелецкие полковники Цыклер, Озеров и др. Главой этой группы стала властолюбивая и деятельная двадцатипятилетняя царевна Софья Алексеевна.

Вторая группировка, Нарышкиных, сильна была Артамоном Сергеевичем Матвеевым, крупнейшим государственным деятелем последних лет царствования «Тишайшего». Сами Нарышкины (отец Натальи Кирилловны и ее братья) как государственные деятели представляли собой фигуры совершенно ничтожные. В состав группировки входили также Долгорукие и Борис Алексеевич Голицын.

По существу эти две группировки ничем особенно друг от друга не отличались. Пожалуй, у Милославских были некоторые преимущества перед Нарышкиными: Милославские были и образованнее, и связей у них было больше, и использовать их они умели лучше.

Только ореол той славы, которую создали Петру Полтава и Гангут, заставлял историков искать в Нарышкиных духовных пастырей и воспитателей Петра. Но Нарышкины выпестовали Петра, не они пробудили в нем преобразователя России.

Страна:

Российская империя →
СССР

Научная сфера: Место работы: Альма-матер : Научный руководитель: Известные ученики: Награды и премии

Владимир Васильевич Мавродин (21 февраля 1908 года , Рыльск , Курская губерния - 20 ноября 1987 года , Ленинград) - советский историк , профессор исторического факультета ЛГУ .

Биография

Отец, Василий Константинович (1856-1911) - офицер пограничной стражи. Мать, Наталья Григорьевна (ум. в 1929) - педагог.

Окончил историческое отделение историко-лингвистического факультета ЛГУ, где учился в 1926-1930 годах, ученик Б. Д. Грекова . Затем был оставлен в аспирантуре Историко-лингвистического института (ЛИЛИ), где на него оказал большое влияние С. Н. Валк , в 1933 защитил кандидатскую диссертацию «К вопросу о крупном барщинном хозяйстве в XVII веке» (научными оппонентам были Б. Д. Греков и М. М. Цвибак, выступали также М. Н. Мартынов и А. Н. Малышев), но так как как раз в это время перестали присуждаться учёные степени, то Мавродин стал кандидатом исторических наук только в 1938 году, когда ему была присвоена степень.

Последующая деятельность В. В. Мавродина связана с историческим факультетом ЛГУ, в котором он трудился с момента его основания и до конца жизни. С по 1971 год (с перерывами) был деканом факультета, заведовал кафедрой истории СССР. Один из перерывов был связан с войной и эвакуацией: с по 1944 год В. В. Мавродин возглавлял кафедру кафедру истории СССР на историко-филологическом факультете Саратовского университета . С 1940 года - доктор исторических наук (к защите была представлена опубликованная монография «Очерки истории Левобережной Украины», научные оппоненты - И. И. Яковкин, В. И. Равдоникас , Б. Д. Греков).

Основные научные интересы: история Древней Руси, Россия в XVIII веке (правление Петра I и классовая борьба во второй половине века), историография.

Сын - Мавродин, Валентин Владимирович, историк. Владимир Васильевич похоронен на кладбище города Зеленогорска .

Основные труды

Искажение М. Н. Покровским вопросов истории образования Русского государства // Ученые записки / Ленингр. гос. ун-т. - 1938. - Т. 4, № 19. - С. 163-185.
О народных движениях в Галицко-Волынском княжестве XII-XIII веков // Ученые записки / Ленингр. гос. ун-т. - 1939. - № 48. - С. 3-15.
Очерки истории Левобережной Украины: (С древнейших времен до второй половины XIV в.). - Л. , 1940. 320 с. (Переизд.: СПб. : Наука, 2002. - 415 с. - (Русская библиотека). - ISBN 5-02-026834-8 .)
Борьба русского народа за Невские берега. - Л. : Госполитиздат, 1944. - 56 с.
А. А. Брусилов . - М .: Госполитиздат, 1942. - 48 с.
Образование Древнерусского государства. - Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1945. - 432 с.
Древняя Русь: (Происхождение русского народа и образование Киевского государства). - М .: Госполитиздат, 1946. - 311 с., л. ил.
Начало мореходства на Руси. - Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1949. - , 148 с. + л. карт.
Мавродин В. В. , Борис Дмитриевич Греков (1882-1953). - Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1968. - 23 с. - (Выдающиеся учёные Ленинградского университета).
Мавродин В. В. , Фроянов И. Я. В. И. Ленин и некоторые проблемы истории Киевской Руси // Вестник Ленинградского университета. - 1970. - № 8.
Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. - М .: Высшая школа, 1971. - 192 с.
Мавродин В. В. , Фроянов И. Я. Ф. Энгельс и некоторые вопросы эволюции общинного землевладения на Руси X-XII вв. // Советская этнография. - 1972. - № 1.
Русские участники мятежа Бениовского и их плавание на Мадагаскар и в Европу // Проблемы отечественной и всеобщей истории. - Л. , 1973. - Вып. 2. - С. 103-110.
Под знаменем Крестьянской войны. - М.: Мысль, 1974. - 151 с.
Классовая борьба и общественно-политическая мысль в России в XVIII веке (1773-1790 гг.) : Курс лекций. - Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. - 214 с.
Ежов В. А. , Мавродин В. В. Ленинградский университет в годы Великой Отечественной войны. - Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1975. - 88 с., 8 л. ил.
Мавродин В. В. , Валентин Пикуль // Аврора. - 1978. - № 3.
Тмутаракань // Вопросы истории. - 1980. - № 11.
Мавродин В. В. , ISBN 5-288-00114-6.

Литература

Генезис феодализма на Руси в трудах В. В. Мавродина / А. Я. Дегтярев, И. В. Дубов, В. А. Ежов, И. Я. Фроянов // Генезис и развитие феодализма в России. - Л. , 1983. - С. 3-13.
Дворниченко А. Ю. Владимир Васильевич Мавродин: Страницы жизни и творчества. - СПб. : Филол. фак. СПбГУ, 2001. - 191 с. - (История науки, персоналии). - ISBN 5-8465-0039-0 .
К 100-летию со дня рождения Владимира Васильевича Мавродина // Проблемы отечественной истории: источники, историография, исследования. Сб. научных статей. Отв. ред. М. В. Друзин. - СПб. ; К. , Мн. , 2008. - С.7-56.
Под знаменем Крестьянской войны. В. В. Мавродин. - Издательство «Мысль», 1974.

Библиография

Список научных трудов В. В. Мавродина / Сост. В. А. Петрова // Проблемы истории феодальной России. - Л. , 1971. - С. 257-267.
Список научных трудов В. В. Мавродина (1971-1976 гг.) / Сост. В. А. Петрова // Из истории феодальной России. - Л. , 1978. - С. 190-194.
Список научных трудов В. В. Мавродина (1977-1981) / Сост. А. Ю. Дворниченко // Генезис и развитие феодализма в России. - Л. , 1983. - С. 210-211.
Список научных трудов В. В. Мавродина (1982-1986) / Сост. Ю. В. Кривошеев // Генезис и развитие феодализма в России. - Л. , 1987. - С. 224.

Ссылки

Мельникова Д. «Он был творцом…» // Санкт-Петербургский университет. - 2008. - № 6/7.

Примечания

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Мавродин, Владимир Васильевич" в других словарях:

- (1908 87) российский историк, доктор исторических наук, профессор. Труды по истории России 11 18 вв … Большой Энциклопедический словарь

- (1908 1987), историк, доктор исторических наук (1940). Профессор Ленинградского университета. Труды по истории России XI XVIII вв. * * * МАВРОДИН Владимир Васильевич МАВРОДИН Владимир Васильевич (1908 87), российский историк, доктор исторических… … Энциклопедический словарь

Род. 1908, ум. 1987. Историк, специалист по истории России XI XVIII вв … Большая биографическая энциклопедия

- (21 февраля 1908(19080221), Кишинёв – 20 ноября 1987, Ленинград) – советский историк, профессор исторического факультета ЛГУ. Содержание 1 Биография 2 Основные труды … Википедия

Мавродин, Владимир Васильевич Владимир Васильевич Мавродин Дата рождения: 21 февраля 1908(1908 02 21) Место рождения: Рыльск, Курская область, Российская империя Дата смерти: 20 ноября 1987 … Википедия

Мавродин В.В. Происхождение русского народа. М., 1978.

Глава 6 Происхождение названий русь, русский, Россия.

С незапамятных времен русских людей интересовал вопрос о происхождении названия их Родины - Русь, Россия - и самое название народа - русский, русские.

Еще в «Повести временных лет» мы встречаемся с попыткой рассказать о том, «откуда есть пошла Русская земля... и откуда Русская земля стала есть». При этом летописец интересуется не только тем, как образовалось Древнерусское государство, но и происхождением самих терминов русы, Русь.

С тех пор прошло немало времени и! немало ученых пыталось разрешить, волнующую, проблему происхождения терминов Русь, русские, Рось, росы, Россия. Высказаны были самые различные предположения, и чаще всего пытались найти ответ, прибегая к поискам истоков термина русь где-то за пределами земель восточных славян. Так появились различные теории происхождения термина Русь - норманнская, литовская, финская и др.

В процессе развития исторической науки, в борьбе мнений накапливался огромный материал, давший возможность советским исследователям Л\. Н.. Тихомирову, С. В. Юшкову, Б. Д. Грекову, Б. А. Рыбакову, А. И. Насонову, Л. С. Тивериадскому, А. И. Попову и другим поставить изучение проблемы происхождения терминов Русь, русские, Россия на подлинно научную основу.

Названия некоторых современных стран и наций объяснить не так трудно. Например, название американской нации восходит к имени Америго Веспуччи, доказавшего, что открытая Христофором Колумбом земля является не Индией, а особым континентом, названным позднее в его честь Америкой. Австралийцы (англоязычные) получили свое наименование от материка Австралии- Южной земли ученых и моряков эпохи великих географических открытий. То же можно сказать о новозеландца:,- выходцах из Англии, заселивших открытые голландцами острова Новой Зеландии, названной так по аналогии и в честь Зел-аидии европейской; африкандерах (бурах), являющихся потомками переселившихся на юг Африки голландцев и французов - гугенотов; аргентинцах, в чьем имени сохранилась память о сказочно богатой стране серебра Аргентине, которую искали первые конквистадоры. Свое название бразильцы почти стомиллионное население Бразилии получили от легендарного острова Бразиля или Бразилия за который была принята северо-восточная часть Южной Америки. Холодная «страна льда» Исландия дала название своим обитателям исландцам. Норвегия - «дорога на север» обусловила название жителей-норвежцев.

Нетрудно объяснить происхождение таких названий, как, например, узбеки, восходящее к имени могущественного хана Золотой орды Узбека; ногайцы, имя которым дал возглавивший орду, обособившуюся от Золотой орды, Ногай; казах, что означает в тюркских языках вольного наездника; каракалпаки, в названии которых "отразились черты национального головного убора. Боливийцы наименованием страны и народа обязаны известному деятелю освободительного движении народов испанских колоний Южной Америки против метрополии Симону Боливару; австрийцы - положению их страны, возникшей на основе Восточной марки (Ostmark, Ostereich). У отдельных племен, как и у некоторых современных народов, их самоназвание означало просто люди, настоящие люди. Так, самоназвания эскимосов (иннултов), некоторых индейцев (дене) и других означают в их языке просто люди.

Гораздо труднее объяснить такие названия, как Франция, Англия, Бельгия, восходящие к названиям племен древности и раннего средневековья - франкам.

англосаксам, белгам и т. д., потому что, естественно, встает вопрос, как произошли сами, по себе эти племенные названия, что они означают, каковы их корни, к каким временам они уводят нас? Ответы на эти вопросы очень трудны, гипотетичны, а порой и вовсе пока что невозможны.

То же самое надо сказать и по отношению к термину Русь. Он восходит к очень древним временам, и если когда-то был не именем собственным страны и народа, а имел какое-то смысловое значение, подобное приведенным, то уже в эпоху Киевской Руси его первоначальный смысл был основательно забыт.

В истории человечества имело место перенесение названий одних племен или народов на другие, не родственные друг, другу и отличные по языку и культуре. Название германского племени франков дало начало наименованию Франции и французов - народа романского языка. Тюрки-кочевники болгары передали свое имя оседлому славянскому населению Нижнего Подунавья.

В этой связи нельзя не упомянуть о норманнской теории происхождения термина рус, причем в данном случае мы не будем касаться ни вопроса об образовании Древнерусского государства, ни проблемы складывания древнерусской народности, т. е. начального этапа формирования русского народа. Нас интересует только одно - происхождение и первоначальное значение названия русские, Русь.

«Повесть временных лет», следуя традиции варяжского, скандинавского происхождения Древнерусского государства, сообщает, что так как приглашенные словенами, кривичами, чудью, мерей и весью варяги были из племени «русь», то «от тех варяг прозвася Русская земля»

Исследователи давно обратили внимание на то, что летописцы в угоду своей предвзятой концепции «призвания» князей «из-за моря» во многих местах «Повести временных лет» старательно, хотя порой и весьма наивно, вставляли наименование «руса» в перечень народов германских языков и причисляли «русь» к северным народам. Нередко при анализе летописного текста мы встречаемся с поправками, сделанными в той его части, которая предшествует рассказу о призвании варягов- "руси». Не вызывает сомнений, что не рассказ о призвании вытекает из предыдущих сообщений о «руси», а, наоборот, все предшествующие сведения о ней летописцу необходимо было подогнать под повествование о призвании братьев-варягов.

В то же самое время как в «Повести временных лет», так и в других новгородских, очень древних по своему происхождению летописях, есть места, свидетельствующие о наличии у летописца иных данных о «руси», противоречащих его рассказу,о призвании князей. Под 852 г. в «Повести временных лет» мы читаем, что в царствование византийского императора Михаила «начася прозывати Руска земля». Это место летописи не может быть расценено иначе, как указание на существование Русской земли, Руси, Русского государства до того, как, по летописному преданию, в 862 г. были приглашены славянскими и финно-угорскими племенами Восточной Европы пресловутые братья-варяги - Рюрик, Синеус и Трувор, принадлежность которых к «руси» якобы обусловила распространение этого наименования на всех восточных славян. .

В Новгородской летописи в описании похода русских на Константинополь в 1043 г. мы встречаем прямое противопоставление «руси» варягам1-. В рассказе о доходе на Царьград в 944 г. «Повесть временных лет» упоминает «русь» наряду с варягами, словенами, кривичами и другими племенами.

В древних летописях - Лаврентьевской, Ипатьевской, заключающих в себе раннюю «Повесть временных лет» с некоторыми особенностями, которые отличают один текст от другого, речь шла о том, что приглашали варягов «русь, чудь, словене, кривичи, весь», т. е. не варяги были «русью», а «русь» в числе других племен приглашала к себе варягов «княжить и володеть».

Наконец, польский историк XV в. Ян Длугош, пользовавшийся в своих работах русскими летописями очень древнего происхождения, не дошедшими до нас, что делает его труд особенно ценным и интересным, сообщает о приглашении русскими племенами к себе трех князей от варягов. Следовательно, названия русь, русские существовали до того, как, по сообщению «Повести временных лет», начали править славянами Восточной Европы варяги - «русь».

Зачем же летописцам понадобилось ввести в текст своего изложения событий начальной русской истории рассказ о норманнском, скандинавском, варяжском происхождении и русских князей, и русского государства, и самого названия Русь?

Работы советских исследователей (М. Д. Приселкова, М. Н. Тихомирова, Д. С. Лихачева) показали, что летописный рассказ о призвании из-за моря трех братьев-варягов является легендой, которая "хотя и включает в себя некоторые исторические черты, связанные с деятельностью в Восточной Европе реальных норманнов, но тем не менее в значительной мере объясняется лишь домыслом летописца, имевшим определенный политический смысл.

Можно считать установленным, что рассказ о призвании варягов обрастает многими домыслами и отличается от свода местных легенд русского севера, сообщенных летописцу Никону, новгородцу по происхождению, киевским тысяцким Вышаюй Остромиричем. Только у более позднего летописца, Нестора, появляется варяжское племя «русь»; Рюрик, Синеус и Трувор оказываются «русью». И так как никакой Руси Скандинавия XI в. не знала даже по преданиям, Нестор заставил трех братьев явиться по приглашению словен, кривичей и пр. со всею Русью - «пояша по себе всю Русь».

С Противопоставляя Русь Византии, стремившейся к «игемонии» (господству) над Русью, Нестор развил идею независимости Киева от Царьграда и подчеркивал «заморское», варяжское происхождение Русского государства. Искать корни генеалогии правящих династий «за морем» и вообще за рубежом составляло средне вековую традицию.

Тем более нам станет понятной политическая направленность «Повести временных лет», если мы вспомним, в каких условиях создавалась та ее редакция, которая дошла до нас в составе Лаврентьевской летописи. Припомним бурный 1113 г.- год самого мощного в истории древней Руси восстания в Киеве, гнев народных масс, расправлявшихся с ростовщиками, «совет» киевской знати, настойчиво требовавшей от князя Владимира Мономаха вступить в город и вокняжиться в нем; его категорический отказ явиться в первый раз, ибо согласие означало бы нарушение постановления Любечского съезда князей: «...кождо на держит отчииу свою». Киев не был его «отчиной». Вступить туда означало нарушить им же, Мономахом, продиктованное решение Любечского съезда князей. Он колеблется. Киевская знать настаивает, угрожая, что восстание примет еще более грозный характер, если он ослушается. И Мономах в Киеве. «Мятеж влеже», т. е. прекратился.

Мономах вынужден дать свой знаменитый Устав, несколько облегчивший положение должников и закупов. А в Михайловском Выдубицком монастыре игумен Сильвестр начинает редактирование -«Повести временных лет», и в ней летописный рассказ о призвании варягов принимает ту форму, с которой приходится иметь дело современным исследователям.

В этой связи становится понятным настойчивое стремление летописца провести красной нитью через все повествование идею «приглашения» князей на престол, ибо сам Мономах княжит в Киеве, с точки зрения княжеского права периода феодальной раздробленности, незаконно, а оправдываться он может только тем, что не сам «сел на стол», а его пригласили в тот момент, когда город раздирали внутренние противоречия. И вот, чтобы установить «порядок» в Киеве, призывают княжить Владимира Мономаха, который «уставляет» Киевскую землю.

Деятельность Мономаха надо было освятить исторической традицией. И это уже дело летописца. Разве времена Мономаха не перекликаются с летописной.легендой о призвании варягов? Разве летопиская легенда о призвании братьев-варягов не призвана освятить традициями далекого прошлого «дела и дни» Мономаха? Разве мы не усматриваем в летописной редакции следы «мирских страстей и политических интересов»? А материала для того, чтобы облечь эту легенду в определенную форму, было более чем достаточно.

По-видимому, когда-то в глубокой древности на севере Руси действовали приглашенные славянской знатью, вроде упоминаемых в поздних летописях новгородского старейшины Гостомысла, варяжские дружины. Эти нанятые местными племенными вождями норманны, будучи сами носителями культуры, отнюдь не более высокой, нежели русская, не могли стать создателями государственности.

Однако эта деятельность норманнских наемников на севере Руси и облеклась позднее в писаниях летописца в легенду о призвании. Тем более, что (и это характерно для феодалов разных стран) в эпоху средневековья установилась традиция выводить свой род «из-за моря», «за тридевять земель», лишь бы подчеркнуть особую родовитость и аристократичность своего происхождения, проверить достоверность чего было невозможно.

В распоряжении летописца, благодаря тесным связям киевского княжеского двора и английского королевского дома, была и форма, в которую облекся этот рассказ. При дворе Владимира Мономаха, женатого на Гите, дочери последнего англосаксонского короля.Гарольда, могли оказаться английские барды, привезшие на берега Днепра свой песенный материал.

Наличие в Киеве XI-XII вв. англосаксонской параллели призвания князей «из-за моря» вряд ли может вызвать сомнение. Это были времена Эдвина и Эдуарда, сыновей короля Эдмунда Железный Бок, изгнанных из Англии датским конунгом Канутом и нашедших пристанище в Киеве; Гиты Гарольдовны и тех англосаксов, которые в качестве свиты и наемников-дружинников появились в то время в Киеве после разгрома англичан в битве под Гастингсом; время ирландцев-скоттов, завязавших связи с Киевом; время, когда изгнанные норманнами англосаксы появились на Руси и в Византии.

С ними вместе на Русь пришли эпические мотивы о борьбе племен и призвании из-за моря братьев править и княжить, чрезвычайно близкие летописному рассказу о трех братьях-варягах, равным образом как и те сказания и материалы, которые послужили англосаксонской параллелью к «Поучению детям» мужа англичанки Гиты Гарольдовны Владимира Мономаха. И ирландское предание о трех братьях, равно как и рассказ Виду-; кинда Корвейского в его истории саксов о призвании бриттами в свою «великую и обильную землю» князей, из саксов Генгиста и Горсы, видимо, послужило прототипом для летописца, создавшего свое сказание под влиянием рассказов и песен англосаксов киевского двора.

Варяжское происхождение династии Рюриковичей, скандинавские связи, та роль, которую играли варяги дворе киевских князей, неясные припоминания о временах викингов на Руси, реальные норманны времен Ярославиче и Мономаха - все это послужило почвой для летописца; и он создал свой рассказ о призвании" варягов, отразив единодержавные политические тенденции Мономаха, по инициативе которого в угоду концепции «приглашенного князя» и единства княжеской линии в Михайловском Выдубицком монастыре и редактировалась в начале XII в. «Повесть временных лет». В ней обосновывалась теория «призвания варягов», рассматривался вопрос о их роли на Руси и, наконец, о происхождении самого термина Русь.

Каково же происхождение терминов русь, русы. Русь? Как мы уже видели, - спор о том, следует ли отождествлять варягов с «русыо» и, следовательно, считать термин Русь словом скандинавского происхождения, исходил из нескольких мест «Повести временных ^лет», в частности из следующих двух: географического введения, в котором указывается, что «русь» наряду со шведами и норвежцами - один из северогерманских народов, и легенды о призвании варягов, где мы находим то же самое утверждение. В легенде указывается, что от призванных варяжских князей, приведших с собой «всю Русь», пошло название Русская земля. Сюда относится и замечание такого же содержания, но только по другому поводу, помещенное в «Повести временных лет» под 898 г.

Исследования летописей показали, что отождествление варягов с «русыо» в обоих текстах не является первоначальным. Оно введено составителем «Повести временных лет» первой редакции 1111 г., а согласно предшествующему ей «Начальному своду» 1093 г., восстановленному А. А. Шахматовым, варяжские дружины стали называться русыо лишь после того, как перешли на юг, в Киев.

Рассмотрим и другие источники, которые якобы говорят о том, что под «русами», «росами» выступают норманны, скандинавы.

В Вертинских анналах есть рассказ о том, как император Людовик I Благочестивый 18 мая 839 г. принимал в Ингельгейме послов византийского императора Феофила: «Послал он (Фсофил. - В. М.) с ними (послами - В. М.) также неких людей, которые говорили, что их т. с. народ.- В. /И.) зовут рос (К1ю8), и которых, как они говорили, царь их, по имени Хакан отправил к нему (Феофилу.- В. М.) ради дружбы».

Далее Вертинские анналы повествуют о том, как Людовик расследовал причину прибытия русов и, по-видимому, не совсем удовлетворенный сообщенными ему сведениями, продолжал допытываться, «что бы можно было достоверно выяснить, с добрыми ли намерениями они явились к нему». Что-то, то ли в речи послов русского кагана, то ли в их поведении, то ли во внешнем их облике, вызывало у Людовика подозрение.

И вот, «тщательно расследовав причину их прибытия, император узнал, что они принадлежат к народности шведской». Казалось бы, теперь нет сомнений в том, что «росы» оказались шведами. Но такое решение вопроса было бы преждевременным и неверным. Дело в том - и это был еще один аргумент сторонников скандинавского происхождения термина Русь,-что и гораздо позднее, во времена Олега и Игоря, в первой "половине X в., судя по договорам Руси с Византией, послы «от рода русского», действовавшие от имени и по поручению киевского князя, носили имена, скандинавское происхождение которых не вызывает сомнений: Карл, Инегелд, Фарлаф, Руалд, Грим и т.п.

Но и это еще не указывает на скандинавское происхождение названия «рода (народа.- В. М.) русского». Вертинские анналы именуют главу государства «народа... Рос» каганом. Каган - термин несомненно тюркского происхождения, уводящий в хазарско-болгарскин мир, в Хазарский каганат, царство Камских болгар, к болгаро-аланскому населению степей Подонья и междуречья Дона и Днепра. Каганами русские источники называют еще князей Владимира, Ярослава, Святослава.

Следовательно, истоки царства кагана «народа... Рос» следует искать не в Скандинавии, а где-то в Среднем Приднепровье и в землях, лежащих к востоку от него. Но представителями интересов государства «народа... Рос» и при дворе византийского императора Феофила, и при дворе германского императора Людовика оказались посланцы, принадлежащие к ««народности шведской».

Они считали себя «росами», поскольку жили в землях «народа... Рос» и служили его кагану. Они были шведами, поскольку принадлежали к «народности шведской».

Но может быть, в Скандинавии действительно была страна или область «Русь» и народ «русы»?

Термин Русь- не скандинавский. Времена викингов его не знают. В рунических надписях и в древнесеверной литературе наша страна называется Гардар или Гардарики, т. е. страна городов. Russia- термин сравнительно редкий, .взятый не из живой речи, а книжный и вошедший в обиход в скандинавских языках лишь в XIII-XIV вв. В этом случае уже не может быть сомнений в том, что термин Русь пришел в Скандинавию из Руси славянской, Руси Киевской.

Ни на какое племя или народ «русь» в Скандинавии не указывает ни один источник средневековой Европы. Не знает и устное народное творчество народов европейского Севера, поэзия скандинавских скальдов

Некоторые характерные особенности «русов», судя по арабоязычным источникам IX-X вв., которые могут быть сочтены за признаки, свойственные скандинавам, на самом деле служат свидетельством лишь того, что среди русов-славян, свободно общавшихся в Малой Азии со своими соплеменниками славянами, о чем еще в начале IX в. писал Ибн-Хордадбег, заявлявший, что «русы... принадлежат к славянам», были и скандинавы. Они именовали себя «русами» в силу своей службы князьям Руси.

Рассмотрим еще один аргумент, выдвигаемый сторонниками норманнского происхождения термина русь. Речь идет о названии днепровских порогов. В сочинении византийского императора Константина Багрянородного (X в.) приводится название днепровских порогов по-русски и по-славянски. Действительно, некоторые названия порогов по-русски суть термины скандинавского происхождения (например, Улворси от Нolmfors - остров водопад, Варуфос от Ваrufors - порог волны), тогда как названия по-славянски Островунипраг, Вульнипраг, Неясыть и другие действительно славянские.

Чем же объяснить это? Нет сомнений, информаторами Константина Багрянородного были люди, хорошо знавшие плаванье по Великому водному пути «из варяг в греки». Они и передали две географические номенклатуры днепровских порогов. При этом славянский информатор понятные ему слова назвал славянскими, а непонятные, скандинавские, окрестил «русскими». Ведь среди хорошо известных в Константинополе послов русских князей было много варягов, считавших себя русскими именно в силу своей службы русским князьям («конунгам» «Кенугарда» - Киева и «Хольмгарда» - Новгорода). Они же, видимо, были в числе информаторов Константина Багрянородного, ибо благодаря им славянский Новгород получил в сочинении византийского императора скандинавское окончание –гард («Немогард»)

Кстати, отметим взаимопроникновение скандинавских и славянского языков. Константин Багрянородный сообщает, что первый порог Днепра носил название Эссупи, что и по-русски, и по славянски означает одно и то же - не спи. Русское название седьмого порога Струкун звучит по-славянски4. Следовательно, в русских названиях днепровских порогов сторонники скандинавского происхождения термина Русь не могут найти прочную опору своим взглядами/Наличие среди русских послов, купцов и воинов норманнов, считавших себя «русскими», как уже говорилось, в силу своего проживания на Руси и службы русским князьям, никто не отрицает.

За границей государства «народа... Рос» они, представители русского кагана, естественно, именовали себя русами, росами, подобно тому как это делали не только послы «от рода Русского» времен Олега и Игоря, все эти Фарлафы, Карлы, Инегелды, Руальды и т. д., но и русские дипломаты иноземного происхождения XV-XVIII вв. (греки, итальянцы, молдаване, голландцы и др.): Траханиот и Фрязин, Спафарий и Впниус, Кантемир и Шафиров.

В этой связи нельзя не вернуться к сообщению Бертинских анналов. Почему, когда посланцы кагана «народа Рос» в Ингельгейме упорно называли себя русскими, это вызвало подозрение у германского императора и, настойчиво допрашивая их, он выяснил, что они шведы? Видимо, потому, что в Западной Европе в те времена хорошо знали не только норманнов, но и «русов», которые в представлении Людовика Благочестивого, как и многих его современников, отличались от норманнов. И когда шведы в Ингельгейме заявляли, что они русские, это вызывало подозрение. Их посчитали теми лазутчиками, отряды которых высылали норманны, готовя свои вторжения, грабительские набеги и завоевания.

О Руси на Западе уже кое-что слышали. Мы не знаем, когда сложились те сказания, которые послужили основой повествования о «витязях из руссов», «витязях из Киевской земли» в древнегерманской «Песне о Нибелунгах», но вряд ли ошибемся, если отнесем их к ранней, гораздо более ранней, чем XII в., эпохе.

«Русы» упоминаются в раннесредневековом эпическом произведении «Песнь о Роланде», повествующем о временах Карла Великого. Уже в самом начале X в. Русь усиленно торгует с Раффсльштедтеном, а это предполагает гораздо более раннее наличие торговых сношений Руси и Запада.

Очевидно, Людовику и его приближенным было известно кое-что о Руси и «русах», о народе «рос». Вскоре, в 80-90-х годах IX в., король Альфред Великий узнал со слов норвежца Оттера о далеком, где-то у верховьев Дона, государстве и народе «Рошуаско» (Кпо-зспоиазко).

Русь хорошо знали и в Византии начала IX в., т. е. во времена, предшествующие так называемому «призванию варягов»: по походам русских на северное и южное, малоазиатское побережье Черного моря, описанным в «Житиях» Стефана Сурожского (начало IX в.), Георгия Амастридского (не позже 40-х годов IX в.), по походу русских на о-в Эгину (в Эгейском море, ! 813 г.), описанному в «Житии» Афанасии, знали по посольству, которое в 839 г. отправилось из Константинополя в Ингельгейм, по торгу с купцами-«русами», с которых, очевидно, в Херсонесе «царь Рума» (т. е. Византии) брал «десятину». Русские и «ромеи» (византийцы) сталкивались друг с другом и общались, встречались в Константинополе, на Черноморском побережье и у устья Днепра, в дунайских гирлах и в Херсонесе. Уже в 855 г. русские состояли в гвардии императора. К 860 г. относится поход «русов» на Константинополь. Следовательно,1- русских хорошо знали в Византии. И знали не как норманнов, ибо для последних существовало точно определяющее их название -«народы, обитающие на северных островах Окена».

Византийцы никогда не путали «варангов» (варягов), пришедших служить на Русь со своих «северных островов Океана», с «росами» (русскими), коренными жителями земель, расположенных вдоль Великого водного пути «из варяг в греки». А этими «росами» были восточные славяне, русские.

Сторонники норманнского, скандинавского происхождения термина Русь оперируют тем, что у ряда арабских писателей русы противопоставляются славянам (Ибн-Русте, Масуди, ал-Бекри). Но этнографические представления о Восточной Европе путешественников, писателей и ученых мусульманского мира были более чем скромными, а точность сообщаемых ими сведений оставляет желать лучшего. Славянами («ас-сакалиба») они называют вообще всех светловолосых, русых, в том числе проволжских финно-угров, «намчин» (т. е. немцев, термин, кстати отметим, через восточных славян попавший в арабский и древнееврейский языки), «турок» (венгров) и др. Восточные писатели, в дом числе писавший в 80-х годах IX в. хорошо информированный и образованный Ибн-Хордадбех, сообщают, что русские купцы - «вид славян» и в далеком Багдаде они прибегают к помощи переводчиков из рабов-славян. Следовательно, «русы» и славяне говорят на одном языке. У Ибн-Факиха вместо русских фигурируют славянские купцы5. Наконец, отличительной чертой является весьма характерное противопоставление русов славянам.

Как характеризуются «русы»? «Русы» не имеют «ни недвижимого имущества, ни деревень, ни пашень" (Ибн-Росте); «пашень Русь не имеет и питается лишь тем, что добывает в земле Славян» (Ибн-Росте). Зато у них много городов, они воинственны, драчливы, храбры. «Русы» постоянно воюют и совершают нападения на славян, захватывают их в плен и порабощают, а также добывают в земле славян все необходимое для жизни, очевидно, собирая дань. Все их имущество добыто мечом. «Русы» - воины и купцы. Они ездят в Хазарию, Византию, Багдад. Их поездки сделали Черное море Русским морем. Они живут в городах, окружают своих каганов. «Русы» хорошо одеты, богаты, у них много рабов, драгоценностей, денег, украшений, .дорогого оружия, тканей и т. п.

Славяне платят день и содержат «русов» в своей земле. Они служат «русам», которые пользуются посевами славян. «Русы» нападают на славян, обращают их в рабов и продают. Такое противопоставление является не этническим, а социальным, политическим. Дело в том, что арабы не ездили на Русь, в землю восточных славян. Они имели дело только с теми богатыми, «знатными русами», купцами-воинами, которые ездили в Хазарию, Болгарию, плавали но Каспийскому морю. О русских они судили именно по этим «русам», которые жили в городах, собирали дань, ходили в полюдье, «ополонялись челядью», воевали, торговали. Следовательно, арабские источники не дают оснований для признания в «русах» только скандинавов.