Введение. Познание (в психологии) Понятие познания в психологии

В результате изучения данной главы студент должен:

знать

специфику изучения познания и познавательных процессов в психологии;
виды познавательных процессов и возможности их классификации;
что такое "образ мира" и для решения какой проблемы было введено это понятие;
что такое "компьютерная метафора" и каково ее значение для изучения познания;
основные блоки переработки информации, описанные в многокомпонентной теории переработки информации, и критерии их выделения;

уметь

разделять собственно познавательные (специфические) и универсальные ("сквозные") процессы;
выделять особенности классического и современного подходов к исследованию познания в психологии;

владеть

Базовыми понятиями, определяющими познание как систему приобретения, хранения, трансформации и использования знаний.

Общая характеристика познавательной сферы человека

Область познания традиционно считалась предметом философского анализа – гносеологии и эпистемологии. Однако научное исследование познания с самого начала составляло и предмет интереса экспериментальной психологии. В широком смысле этим термином была обозначена сфера психической жизни человека, которая отлична от его мотивационных, эмоциональных, волевых проявлений, индивидуальных особенностей темперамента и характера. Она позиционировалась как когнитивная, или познавательная, определяющая поведение и сознание с точки зрения взаимодействия субъекта с объективным миром. Создатель научной психологии немецкий философ Вильгельм Вундт (1832–1920), например, характеризовал элементы сознания, связанные с этой сферой психической жизни, как объективные (Вундт, 1912). В современной российской психологии этот пласт психического рассматривается как чувственная ткань и значение предметного образа (Леонтьев, 1977). В отличие от когнитивной мотивационно-волевая сфера задает пристрастность психического отражения. Классическая психология сознания определяет эту сторону психического как субъективные элементы сознания, называя их чувствами (Вундт, 1912), а сторонники деятельностного направления говорят об эмоциях и личностных смыслах (Леонтьев, 1977). Обе этих сферы описывают совокупность психических процессов. Одновременно существуют так называемые психические свойства, к которым относят способности, темперамент, характер, речь.

В процессуальном плане познание, таким образом, может быть определено как совокупность познавательных процессов или функций. Поэтому психологию познания традиционно принято обозначать как психологию познавательных процессов. Современные подходы к анализу психических процессов выделяют в структуре познания два вида когнитивных процессов: собственно познавательные, по-другому называемые специфическими, и универсальные, или "сквозные" (Веккер, 1981; Петухов, 2001; Петухов, Столин, 1987).

Собственно познавательные, или специфические познавательные процессы, связаны с процессами формирования нового знания об окружающем нас мире. Эти знания могут быть различными в зависимости от того, какие аспекты окружающего нас мира оказываются доступными нам в процессе познания. Поэтому специфические познавательные процессы, в свою очередь, делятся на процессы чувственного (непосредственного) и рационального (опосредствованного) познания, которые отражают различные ступени, или уровни, познания.

Примером чувственного познания являются процессы ощущения, отражающие отдельные элементарные свойства объекта познания, и восприятия, фиксирующие предмет познания в целом. Принято говорить, что ощущение соответствует первой ступени познания, которая воспроизводит или, иначе, отражает лишь отдельные свойства предмета, но не сам предмет (рис. 1.1). Восприятие – это вторая, более высокая ступень познания, отражающая свойства предмета в их взаимосвязи друг с другом. Восприятие предметно, результатом его является образ предмета, перцепт. По-другому процессы ощущения принято называть сенсорными, а восприятия – перцептивными. Иногда, в силу исключительно высокой взаимосвязи сенсорных и перцептивных процессов и возникающей в связи с этоим сложностью их разграничения, эти процессы рассматривают вместе, в совокупности и обозначают как сенсорно-перцептивные.

Рис. 1.1.

Рациональное (опосредствованное) познание осуществляется благодаря процессам мышления. Это в традиционном понимании третья, высшая ступень познания. Отличительная особенность познания такого рода состоит в том, что на этой ступени субъект выходит за пределы непосредственной чувственной данности предмета, пытаясь постичь его сущностные характеристики, отражающие его связи с другими предметами окружающего мира. Результатом такого познания является обобщенный образ предмета или видение целостной ситуации. Это возможно благодаря отражению отношений между целостными образами, которые не даны в непосредственном опыте. Например, с помощью восприятия можно постичь твердость какого-то конкретного предмета, но благодаря мышлению субъект способен постичь твердость вообще, и, таким образом, твердость будет выступать уже как сверхчувственное качество.

Универсальные когнитивные процессы осуществляются не сами по себе, а лишь в системе специфических процессов. Они как бы пронизывают все уровни познания. Поэтому метафорически эти познавательные процессы обозначаются как "сквозные". К универсальным, или "сквозным", познавательным процессам относятся процессы внимания, которые обращены к настоящему и замечательны среди прочего тем, что вообще не имеют своего продукта, а также память и воображение, которые хотя и имеют свой продукт, но не существуют отдельно от восприятия и мышления, сохраняя или предвосхищая их результаты, оказываясь таким образом обращенными к прошлому или будущему (рис. 1.2). Действительно, для того чтобы что-то запомнить, это что-то необходимо воспринять и, как правило, осмыслить. Репродуктивное воображение воспроизводит образы памяти, а продуктивное, или творческое, направлено на разрешение неопределенности чувственного или рационального познания. Вместе с тем и здесь возможно вычленение процессов, которые в большей степени тяготеют к процессам сенсорно-перцептивного свойства (как правило, внимание и низшие формы памяти), и процессов, скорее близких по своей природе к мышлению (высшие формы памяти и воображение).

Аналогично ставится вопрос о познании в современной зарубежной психологии. Так, в одном из фундаментальных руководств по когнитивной психологии говорится, что она "охватывает весь диапазон психологических процессов – от ощущений до восприятия, распознавания образов, внимания, обучения, памяти, формирования понятий, мышления, воображения, запоминания, языка, эмоций и процессов развития" (Солсо, 1996, с. 28).

В развитии своих представлений о познании философия шла от представления об абсолютной истине как вершине и пределе, начиная с Платона, к идее ее относительности или вовсе отсутствия. Однако в основу представления об истине для научного познания было положено выработанное в Аристотелевской философии положение об истине как о соответствии знаний своему предмету или соответствии предмета своему понятию. Отсюда и объективность как необходимый признак научного знания.

Стремление к объективности лежало и в основании развития психологии. Желание преодолеть философские разночтения в вопросах о природе и сущности мышления, сознания, эмоций, т.е. всего того, что составляет элементы великой целостности по имени «ЧЕЛОВЕК», требовало поиска новых способов их анализа. Казалось, эта задача вскоре будет решена, и мы узнаем на уровне формулы, что есть любовь, отчего люди радуются или печалятся и т.д., и начнем выпускать «таблетки счастья», «пилюли антигнева» и т.п. Однако человекопозпапие оказалось куда более сложным, и подчас писатели (особенно такие как Федор Достоевский, Альбер Камю и др.) здесь более продуктивны, чем ученые-экспериментаторы.

Процесс достижения знания всегда определен самим предметом , это говорит о том, что важным элементом в описании знания, разных его видов и форм будет оставаться предмет , иными словами, знание не может быть беспредметным , это всегда знание о чем-то.

Что является предметом психологического знания ? Как поставленный Кантом вопрос «Что такое человек?» звучит в психологии? Психология пытается добыть достоверное и объективное знание о человеке, дабы раскрыть его вечную тайну, подобно тому как постепенно раскрываются загадки материального мира: строение вещества, законы взаимодействия тел и т.д. Психологические знания, как и другие формы научного знания, стремятся к объективности , т.е. приведению их в соответствие с исследуемым предметом. Однако, как уже говорилось, психология относится к сфере наук о духе у и в силу самой своей природы психологическое знание остается необъективируемым в полном смысле.

От более общего, философского вопроса «Что такое человек?» психология переходит к более частному - «Что такое психика?», который есть не что иное, как конкретизация, акцентуализация первичной базовой постановки вопроса в контексте психофизической проблемы (соотношение души и тела, говоря языком философии). Академик А. В. Петровский следующим образом определяет предмет психологии:

Предметом психологии являются закономерные связи субъекта с природным миром, запечатленные в системе чувственных и умственных образов этого мира, мотивов, побуждающих действовать, а также в самих действиях, переживаниях своих отношений с другими людьми и к самому себе, в свойствах личности как ядра этой системы .

Как уже говорилось, сегодня далеко не все школы и направления психологии признают своим предметом психику , полагая ее слишком узкой сферой, функциональной основой жизнедеятельности индивида, тогда как для определения сущности человека недостаточны лишь функциональные аспекты. Например, экзистенциальная психология изучает не психику, а экзистенциалы, представляющие собой бытийную целостность «Я». Гуманитарная психология говорит о необходимости исследовать духовную жизнь , фактически прямо возрождая категорию «душа» в пределах психологического знания. Гуманистическая психология ставит во главу угла феномен встречи (исследователя и исследуемого), т.е. идею диалога , представляющую собой одну из идей, наиболее интенсивно развивающихся в современной философии.

Итак, объектная направленность психологических исследований суть человек - предмет, изучаемый и философской антропологией. Это накладывает свой отпечаток на принципы и способы познания в психологии, где сам процесс познания строится не по схеме субъект-объектных отношений, составляющей основу принципа классической рациональности (субъект отражает свойства и качества объекта). Более адекватным предмету психологии является методологическое признание приоритета субъект-субъектных отношений. Напомним, что субъект - это тот, кто познает, а объект - то, что познается. Это предполагает следующее.

1. Объект исследования: а) обладает субъектными характеристиками (активно воздействует на субъект); б) не константен; в) реально участвует в формировании познавательной ситуации.
2. Субъект исследования: а) взаимодействует с объектом (ситуация диалога); б) выбирает и формирует как объект, так и средства познания, включая методологию, методику и исходные теоретические посылки.
3. Результат познания зависит от: а) созданной и субъектом, и объектом познавательной ситуации, включая выбранные методы и способы познания; б) уровня и характера их взаимодействия; в) эмоциональных и мировоззренческих установок обоих.

Развитие познания по принципу субъект-субъектных отношений демонстрирует интерактивный характер познавательного процесса в психологии. Для естествознания требование объективности остается всеобщей гносеологической установкой, что сохраняет свое значение и для психологии, но весомость субъективного фактора делает ее отличной от естествознания в целом. Природа психологического знания может быть определена как субъективно-объективная. Психология, как и естествознание, стремится к объективности знания, и это позволяет ей фиксировать объективные характеристики психики (настолько, насколько они существуют), выявлять типическое по отношению к уникальному, общее - к особенному (взять хотя бы азбучную типологию человеческих темпераментов). Однако эти характеристики оказываются представленными в результатах психологических исследований в соединении с мировоззренческими, ценностными (метафизическими) смыслами, привнесенными и общей социокультурной средой, и субъективными характеристиками исследователя и исследуемого, и принятыми философскими парадигмами.

Практикующий психолог подтвердит, что часто результат, казалось бы, самых объективных исследований, например тестирования, зависит от настроения, физического состояния испытуемого, доверия, симпатии или антипатии к исследователю, отношений с другими испытуемыми и т.п. Поэтому при измерении одних и тех же величин (например, интеллекта, коммуникабельности и т.д.), в разное время и в разных условиях, один и тот же человек покажет разные результаты. Означает ли это, что достоверное и объективное знание о человеке невозможно? Психологи верят, что нет. Следуя за Ф. М. Достоевским, можно многократно повторять «Человек есть тайна», и это одна из тех тайн, которые сам человек никогда не устанет разгадывать. Если тайна скрывает не пустоту, то существует множество способов и приемов приоткрыть завесу этой тайны, заглянуть в нее, сделать ее прозрачной.

И психологическое, и философское познание нацелено на постижение сущности человека, но парадокс в том, что оно не всегда объективно, поэтому М. Хайдеггер и призывает нас не описывать бытие, а «вчувствоваться» в него, чтобы его познать. Герменевтическая традиция провозглашает понимание основным способом постижения реальности. Основываясь на этом, можно сказать, что путь психологии к своему предмету есть путь взаимопонимания исследователя и исследуемого, путь диалога , который активно анализируется в современной философии. Сама идея диалога в бытии и познании не нова, она присутствует еще в знаменитом методе Сократа, но только в XX в. разрабатывается и набирает силу философия диалога , которую связывают с именем М. Бубера, а своеобразным манифестом ее можно считать его вышедшую в 1922 г. книгу «Я и Ты». В отечественной философии тема диалога активно звучит в произведениях М. М. Бахтина и других авторов .

Современная психология неоднородна, ее предмет распадается на множество мелких (частных) специальных предметов, образующих более или менее единую структуру, взаимодействующую со столь же разнообразными разделами философского знания и различными областями практики. В структуре психологической науки традиционно выделяют следующие разделы: общая (или теоретическая) психология, психология труда, педагогическая психология, медицинская психология, юридическая психология, военная психология, психология спорта, психология торговли (сегодня уже выделяют в отдельную подоотрасль и психологию рекламы), инженерная психология, психология искусства, политическая психология, возрастная психология, психология аномального развития, сравнительная психология, социальная психология и др.

Целесообразно говорить сегодня и о развитии методологии психологии как особой отрасли психологического познания, непосредственно смыкающейся с общей методологией пауки, разрабатываемой в философии. Общая методология психологии представляет собой метауровень психологических исследований, на котором вырабатываются общие принципы психологического познания, фиксируются его результаты, определяются перспективы. Развитие отечественной методологии психологии связано с работами А. Н. Леонтьева, Б. Ф. Ломова, В. П. Зинченко и др.

Из всех перечисленных отраслей психологического знания, если представить их в виде пирамиды, можно выделить в качестве основания общую психологию , а в качестве общего ее контура - методологию. Это как раз и будут отрасли психологического знания, тяготеющие или непосредственно смыкающиеся с философией таким образом, что выработанные в них положения окажутся равнозначно ценны и для философии, и для психологии, они будут органично вплетаться в структуру и философского, и психологического знания. Другие психологические дисциплины, исследующие специальный предмет, в большей степени эмпиричны, зависимы от опыта; исключение, пожалуй, составляет социальная психология , развитие которой сегодня немыслимо без тесного взаимодействия с социальной философией, социологией, культурологией и т.п.

На первых этапах развития психологии был отмечен существенный количественный рост знаний о психическом , полученных на базе экспериментов и наблюдений, проводившихся, как правило, по аналогии или в рамках физиологических исследований. Например, знаменитая теория рефлексов И. М. Сеченова позволяла объяснять психическое через полный цикл взаимодействия организма со средой. Заимствуя методы физиологии, немецкий психолог Г. Эббингауз первым начал экспериментальное изучение памяти, были проведены эксперименты по изучению мышления (появился знаменитый коэффициент интеллекта (IQ) В. Штерна). Испытуемыми становились взрослые, дети, психически больные люди и т.п., психология интенсивно накапливала эмпирический материал, который, казалось, приближает наше знание о самих себе к заветному рубежу объективности, достоверности и общезначимости.

Однако желаемой всеобщности достигнуто не было, и это позволило исследователям говорить о кризисе психологии, который относят к 1910- 1930-м гг. Причина кризиса видится некоторым авторам в отсутствии общей психологической теории, на роль которой предлагается марксизм. Однако возникает вопрос: быть может, причиной следует считать ту самую специфику психологического знания , о которой речь шла выше? Что же такое психологическое знание в сравнении с философским?

Как уже говорилось, психология обязательно имеет в своей структуре эмпирический базис, над которым надстраиваются теории. Любое психологическое исследование предполагает выбор концептуальной основы, в рамках которой формируются первичные гипотезы; выбор или создание методик проведения эмпирического исследования (эксперимента, наблюдения); выбор рационально-логических принципов перехода от опыта к теории. Таким образом, целью психологического исследования можно считать создание психологической теории , способной с той или иной степенью достоверности объяснить свой предмет. Сами же психологические теории могут создаваться как более или менее общие, либо как частно- или общенаучные.

Под частнонаучными теориями понимают рационально-логические конструкции, существующие и действующие в рамках отдельной научной дисциплины. Общенаучными называют теории, выходящие за рамки отдельной науки и имеющие значение для других отраслей знания; можно сказать, что общенаучные теории по своей сущности весьма близки к философским концепциям за счет стремления к максимальному обобщению. В психологии существуют и те, и другие. Одни непосредственно вырастают из опыта и представляют собой его рациональное осмысление, действуя в рамках самой психологии. К ним можно отнести, например, «теорию поля» (К. Левин), сложившуюся в ходе экспериментального исследования динамики мотивов, и т.п.

Другие теории перерастают рамки психологии, превращаясь в философские. Наиболее ярким примером является фрейдизм: формулируя положения своей теории на основе клинической практики, Фрейд создает теорию, которая становится всеобщим мировоззренческим и методологическим основанием для других конкретных наук благодаря предельно общим положениям, объясняющим сознание, психическое, человека. Многие понятия, выработанные в концепции психоанализа, приобрели статус философских категорий: «Оно», «бессознательное», «Я» (хотя, надо отметить, что Фрейд заимствует эту категорию из немецкой классической философии). Фрейдизм признается и изучается философами как одна из ведущих философских концепций.

Таким образом, живое взаимодействие философии и психологии прослеживается не только в том, что психология вырастает из философии, базируется на философских идеях и принципах, но и в том, что философия черпает из психологии и новые способы аргументации, и новые горизонты исследований, новые объекты и новые теории. Однако при всей очевидной близости исходных позиций психологическое знание отлично от философского:

а) наличием обязательной эмпирической базы (современное психологическое исследование опирается на эмпирические данные, полученные самим исследователем);
б) уровнем абстрагирования (философия всегда абстрактна, а психология движется от конкретного к абстрактному; например, рассуждая о любви, философ может говорить о любви как таковой; психолог будет говорить о специфике любви на основании обобщения ее проявлений у разных людей);
в) нацеленностью на конкретный объект (факт, ситуацию и т.п.; например, философ может рассуждать о том, что такое личность, выявлять ее специфические черты и т.п., психолог тоже может рассуждать о личности, но только на основании исследования личностных черт конкретных людей);
г) наличием специальных методов (технологий);
д) непосредственным выходом в практику (тогда как философия воздействует на практику опосредованно).

Для философии и психологии характерны и общая предметная область , и даже общность категорий. Например, в философии и психологии фигурируют такие категории, как мышление, ощущение, восприятие, чувства, эмоции, деятельность, личность и пр. Однако, несмотря на то что познавательные усилия исследователей направлены на один и тот же объект, их подходы к его осмыслению различны: если философский анализ стремится к обобщенному образу предмета, то психологический его детализирует и конкретизирует. Иными словами, психологию интересует человек Иван, человек Петр, человек Сократ, и она стремится обобщить их конкретные качества в свойство или характеристику всех. Философию же интересует ЧЕЛОВЕК вообще. Философия ищет ответа на вопрос «Что есть человек?». В тот момент, когда психология ставит перед своими выводами слово «все»: все люди обладают сознанием, все люди стремятся к счастью, все люди страдают и т.п., она переходит в ранг философии.

Говоря о различии психологического и философского подходов к анализу одних и тех же явлений, можно образно представить двух художников. Один (философ) широкими мазками пишет картину, где просматриваются общий образ предмета, перспектива. Другой (психолог) берет тонкую кисть и выписывает детали, отчего написанная первым картина оживает, наполняется множеством новых смыслов и оттенков, но теряет перспективу.

Исследуя один и тот же предмет, философия и психология предлагают разные способы и контексты его понимания. Философия создает метауровень анализа изучаемого предмета. Так, философия игры , философия интеллекта , философия эмоций и т.п. будут метауровнем по отношению к психологии игры , психологии интеллекта , психологии эмоций и т.п., давая предельно общий и абстрактный гносеологический образ перечисленных феноменов. Вновь переходя на язык аллегорий, можно представить психолога в роли садовника, бережно и тщательно возделывающего свой сад, выращивающего цветок; чтобы понять, чем цветы похожи друг на друга, ему нужно высадить и вырастить по крайней мере несколько из них. Философ же, подобно бабочке или пчеле, как бы парит над садами и цветниками, выращенными разными садовниками, и с высоты своего полета видит сходства и различия цветов и других растений, на некоторые из них он садится, чтобы напитаться живительным нектаром. Образ пчелы, кстати, стал весьма традиционным для описания плодотворного индуктивного исследования, его использовал еще Ф. Бэкон.

Завершая разговор о сходстве и различии психологического и философского знания, целесообразно вспомнить концепцию личностного знания , разработанную Майклом Полани (1891 - 1976), который исходил из того, что личностное знание есть не просто совокупность утверждений и переживаний индивида, а он живет в нем как в одеянии из собственной кожи . По мнению Полани, у человека есть два типа знания: явное (артикулированное, вербализованное, выраженное и т.п.) и неявное (имплицитный, не поддающийся полной вербализации и полной рефлексии слой человеческого опыта). В личностном знании проявляются и задействованы они оба, именно поэтому личность, живая, чувствующая, нацеленная на что-то, является носителем знания, в том числе и научного. Науку делают личности, и ее результаты зависят от их направленности, интеллектуальной самоотдачи и т.д. Важно сказать, что концепция личностного знания , одна из наиболее влиятельных в современной философии концептуальных схем науки, в максимальной степени адекватна описанным выше процессам развития психологии во взаимодействии с философией.

Таким образом, психологическое и философское знание формируются в тесном взаимодействии друг с другом, взаимодополняя и взаимообогащаяя друг друга. В каждом психологическом исследовании присутствует в качестве фундирующего философское основание, выражающееся в выборе исследователем методологических установок, мировоззренческих ориентиров, проблемных срезов. Философское знание обобщает и концептуализирует данные психологии, вбирая в себя новые идеи, принципы и т.д., вырабатываемые психологией. Это позволяет сделать вывод об эвристической ценности этих отраслей знания друг для друга.

Введение в психологию / под общ. ред. А. В. Петровского. М.: Академия, 1996. С. 73.
См., например: Бахтин М. М. Автор и герой. К философским основам гуманитарныхнаук. СПб. : Академия, 2000; Библер В. С. Па гранях логики культуры. Книга избранныхочерков. М. : Изд-во РФО, 1997; и др.
См.: Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. М.: Прогресс, 1983.

Основания когнитивной психологии

Психология познания по своей проблематике и научным достижениям за-
нимает центральное место в структуре общей психологии. Однако мало кто
сомневается в том, что сегодня все так же для нас актуальны призыв Со-
крата: «Познай самого себя» и формула Декарта: «Я мыслю, следователь-
но, я существую». И, разумеется, никто не может дать исчерпывающий от-
вет на вопрос: «Что есть истина?»

В основе современной психологии познания лежат достижения есте-
ственнонаучной мысли исследователей XX века, а также философская те-
ория познания. Поворотным пунктом в развитии представлений о чело-
веке, познающем мир, стало возникновение и распространение теории
критического рационализма Карла Поппера и его учеников. Пассивно-от-
ражательному подходу к человеческому познанию была противопоставле-
на модель человека, активно порождающего догадки об окружающем мире
и перерабатывающего знания, получаемые в ходе поисковой деятельнос-
ти, для коррекции этих догадок.

Теория познания Поппера базируется на ряде основных посылок.

Все люди решают проблемы. Проблемы существуют объективно.

По каждой проблеме возможно в принципе бесконечное число гипо-
тез.

Проблема решается путем исключения гипотез методом проб и оши-
бок, т.е. в ходе активного экспериментирования.

Человек не знает заранее, какие гипотезы верны, а какие ошибочны.

Неудачные гипотезы либо устраняются, либо корректируются, и цикл
познания начинается вновь.

Таким образом, позиция Поппера противоположна индуктивизму,
представители которого считают, что решающую роль в познании играет
обучение через повторение и нахождение обоснования для решения. Он
провозглашает первенство дедуктивного подхода и двух основных механиз-
мов познания: отбора догадок и критического устранения ошибок.

Человек - активен, он действует и в ходе своей деятельности сталки-
вается с проблемами (например, препятствием или новизной ситуации).
Человек ведет постоянный поиск информации для решения проблем, но
чтобы знать, что искать, он выдвигает догадки.

Человек обладает психикой - системой, порождающей гипотезы об
окружающем мире («варианты мира») и сличающей гипотезы с информа-
цией, полученной в ходе активного поиска.

Человек порождает собственную субъективную модель мира, или «об-
раз мира», по А.Н. Леонтьеву , которая никогда не может быть пол-
ностью адекватной, ибо индукция всегда неполна.

~" «Человек ведет себя так, как будто он настойчиво пытается угадать пра-
вила игры, по которым с ним "играет" природа» (В.М. Аллахвердов
).

Для осуществления привычных, автоматизированных действий в при-
вычной ситуации психическая регуляция и познание не нужны. Лишь тог-
да, когда человек сталкивается с препятствием, с новой ситуацией, по
мнению П.Я. Гальперина , включаются психические механизмы ори-
ентировочной деятельности. У высших животных ориентировочная, поис-
ковая активность самостоятельна и отделена от исполнительской.

Другие предпосылки современной психологии познания - квантовоме-
.ханическая революция в физике и возникновение синергетики. Вероятно-
стное описание событий рассматривается не в качестве признания непол-
ноты знания о законах мира, а как адекватное выражение процессов, как
мера предрасположенности объекта к определенному поведению, внутрен-
не присущая объекту- Спектр возможностей, которыми актуально обладает
объект, бесконечно велик, но во взаимодействии с другими объектами (сре-
дой, наблюдателем, прибором) реализуется лишь одна возможность из
многих. Будущее объективно открыто и не полностью прогнозируемо, из-
менение мира необратимо, мир открыт к появлению новых реалий; ста-
бильные системы возникают в нем как результат самоорганизации хаоса.

Человек живет не в мире отдельных объектов: он является сложной сис-
темой, существующей во взаимодействии с другой системой - с природной
и социально-культурной средой. Не стимулы воздействуют на человека, а
он сам активно взаимодействует с целостной актуальной ситуацией.

Наконец, огромное воздействие на современную психологию познания
оказали результаты исследований психофизиологии, нейропсихологии и
нейрофизиологии, полученные во второй половине XX века. Этот период
характеризуется революцией в сфере наук о мозге и нейронных механиз-
мах переработки информации. Итак, психология человеческого познания
опирается на сведения о том:

«что познает» - знания об устройстве мира;

«кто познает» - знания об устройстве человека как познающей сис-
темы;

«как познает» - представления, почерпнутые из философии (теории
познания).

Методологические принципы и предмет психологии познания

Зачем познает человек? На этот вопрос не дают ответа ни философия,
ни естествознание, ни психология. Психолог пытается открыть законы,
«механизмы» индивидуального человеческого познания. Человек, как в
зеркале, обнаруживает себя в продуктах собственного творчества. Компь-
ютерная революция, преобразившая жизнь большей части человечества,
изменила и представления психологов о человеческом знании и механиз-
мах его приобретения. Компьютер является единственной психической
системой, единственным орудием труда, предназначенным для содействия
человеку в осуществлении функций, которые условно всегда считались чи-
сто ментальными: дедуктивный вывод, вычисление, управление объекта-
ми, хранение и преобразование информации и т.д.

Психологи, инженеры, философы использовали принцип структурно-
функциональной аналогии: сходство функций компьютера и «человека по-~
знающего» позволило говорить о сходстве структур, реализующих эти фун-
кции. Так в психологию проникла «компьютерная метафора».

Огромную роль в становлении современной психологии сыграло разви-
тие математики и, в частности, таких ее отраслей, как теория алгоритмов,
теория конечных автоматов, теория информации, математическая лингви-
стика и т.д. Следует упомянуть о достижениях лингвистов, расширивших
представления об языке, грамматических и семантических структурах.

Данная книга не случайно названа «Когнитивная психология». Назва-
ние может ввести в заблуждение, так как под когнитивной психологией мы
привыкли понимать одно из направлений в психологии, возникшее в конце
50-х годов в США и опирающееся на информационный подход. Психоло-
гия познания, или психология познавательных процессов, является тради-
ционной областью, включающей психологию ощущения и восприятия, па-
мяти, воображения, внимания, мышления, т.е. разделы общей психологии.
Область когнитивной психологии, понимаемой как научное направление,
значительно шире: от психофизиологии до социальной психологии и даже
социологии. Это скорее обший подход к решению проблем, возникаюших
в различных науках. Но возможно и другое понимание когнитивной пси-
хологии, а именно, как науки о процессах приобретения, хранения, пре-
образования, порождения и применения человеком знаний.

Понимаемая таким образом, когнитивная психология охватывает на-
ряду с вышеперечисленными процессами и процессы творчества, приня-
тия решения, оценивания, семантические процессы, процессы понима-
ния и речевые процессы, системные когнитивные процессы (интеллект,
метакогнитивное управление и пр.). В сферу когнитивной психологии
неизбежно входит дифференциальная психология познавательных спо-
собностей и психология познавательного развития. Таким образом, ког-,
нитивная психология является психологией познания на современном 7
этапе ее развития.

Определим, какой этап можно характеризовать как современный.

Истоки психологи познания, развивавшейся первоначально, как и все
психологическое знание, в недрах философии, восходит к античности, к
трудам Демокрита, Платона и Аристотеля. Формирование эксперименталь-

Глава 1. Основания когнитивной психологии

ной психологии в середине XIX века также связано в первую очередь с ре-
шением проблем познания и сознания.

Однако, несмотря на огромный вклад в развитие психологии ее осно-
воположников, труды их представляют в большей степени исторический
интерес. Воздадим им должное.

Кардинальный сдвиг в подходе к человеческому познанию произошел
в 30-50-х годах XX века. Именно к этому времени был совершен перево-
рот в естествознании, теории познания, были созданы первые компьюте-
ры, а психология достигла высокого уровня развития как самостоятельная
дисциплина, равная по возможностям другим наукам.

Однако индуктивизм является не предрассудком, а методологической
основой, которую выбирают и сегодня многие исследователи. В подходе к
человеческому познанию полемизируют представители двух основных на-
правлений. Представители первого направления полагают, что познание
осуществляется опосредованно: человек выдвигает гипотезы, задается
вопросами к миру, экспериментирует; информация о реальности непол-
на изначально и ее нужно дополнять и перепроверять; психика «богаче»
воспринимаемого мира, не все знание осознается. Представители второго
направления полагают, что основой нашего знания является непосредствен-
ное восприятие: человек пассивен, он отражает только то, что ему представ-
ляет мир; в стимуляции содержится вся полнота информации; психика «бед-
нее» поступающей от мира информации, все знание осознается.

Разумеется деление этих подходов совершенно условно. Но можно в
первом приближении считать, что позиции необихевиористов, когни-
тивных психологов, представителей деятельностного подхода, таких как
А.Н. Леонтьев и С.Л. Рубинштейн , ближе к первому направ-
лению. Соответственно, гештальтпсихологи (лишь отчасти!) и экологичес-
кие психологи представляют второе направление. Первая позиция восхо-
дит к И. Канту, утверждавшему, что восприятие, вопреки утверждениям
эмпириков и ассоцианистов, является результатом активной работы разу-
ма по организации элементов опыта в единую структуру. Соответственно
эмпиризм Дж. Локка и Дж. С. Милля и психология сознания являются пра-
родителями второго направления.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Глава 1

Наука – особая форма знания

Одним из главных направлений работы человеческого духа является производство знания, обладающего особой ценностью и силой, а именно - научного. К его объектам относятся также и психические формы жизни. Представления о них стали складываться с тех пор, как человек, чтобы выжить, ориентировался в поведении на других людей, сообразуя с ними свое собственное.

С развитием культуры житейский психологический опыт своеобычно преломлялся в творениях мифологии (религии) и искусства. На очень высоком уровне организации общества, наряду с этими творениями, возникает отличный от них способ мыслительной реконструкции зримой действительности. Им и явилась наука. Ее преимущества, изменившие облик планеты, заданы ее интеллектуальным аппаратом, сложнейшая «оптика» которого, определяющая особое видение мира, в том числе психического, веками создавалась и шлифовалась многими поколениями искателей истины о природе вещей.

Теория и эмпирия

Научное знание принято делить на теоретическое и эмпирическое. слово «теория» греческого происхождения. Оно означает систематически изложенное обобщение , позволяющее объяснять и предсказывать явления. обобщение соотносится с данными опыта, или (опять же по-гречески) эмпирии, т.е. наблюдений и экспериментов, требующих прямого контакта с изучаемыми объектами.

Зримое, благодаря теории, «умственными очами» способно дать верную картину действительности, тогда как эмпирические свидетельства органов чувств – иллюзорную.

Об этом говорит вечно поучительный пример вращения Земли вокруг Солнца. В известных своих стихах «Движение», описывая спор отрицавшего движение софиста Зенона с киником Диогеном, великий Пушкин занял сторону первого.

Движенья нет, сказал мудрец брадатый.
Другой смолчал и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мог он возразить;
Хвалили все ответ замысловатый.
Но, господа, забавный случай сей
Другой пример на память мне приводит:
Ведь каждый день пред нами солнце ходит,
Однако ж прав упрямый Галилей.

Зенон в своей известной апории «стадия» поставил проблему о противоречиях между данными наблюдения (самоочевидным фактом движения) и возникающей тео ретической трудностью (прежде чем пройти стадию - мера длины, - требуется пройти ее половину, но прежде этого - половину половины и т.д.), т.е. невозможно коснуться бесконечного количества точек пространства в конечное время.

Опровергая эту апорию молча (не желая даже рассуждать) простым движением, Диоген игнорировал Зенонов парадокс при его логическом решении. Пушкин же, вы ступив на стороне Зенона, подчеркнул великое преимущество теории напоминанием об «упрямом Галилее», благодаря которому за видимой, обманчивой картиной мира открылась реальная, истинная.

В то же время эта истинная картина, противоречащая тому, что говорит чувственный опыт, была создана, исходя из его показаний, поскольку использовались наблюдения перемещений Солнца по небосводу.

Здесь выступает еще один решающий признак научного знания - его опосредованность. Оно строится посредством присущих науке интеллектуальных операций, структур и методов. Это целиком относится и к научным представлениям о психике. На первый взгляд, ни о чем субъект не имеет столь достоверных сведений, как о фактах своей душевной жизни. (Ведь «чужая душа - потемки».) Причем такого мнения придерживались и некоторые ученые, согласно которым, психологию отличает от других дисциплин субъективный метод, или интроспекция («смотрение внутрь»), особое «внутреннее зрение », позволяющее человеку выделить элементы, из которых образуется структура сознания. Однако прогресс психологии показал, что, когда эта наука имеет дело с явлениями сознания, достоверное знание о них достигается благодаря объективному методу.

Именно он дает возможность косвенным, опосредованным путем преобразовать испытываемые индивидом со стояния из субъективных феноменов в факты науки.

Сами по себе свидетельства самонаблюдения, или, иначе говоря, самоотчеты личности о своих ощущениях, пе реживаниях и т.п., - это «сырой» материал, который только благодаря его обработке аппаратом науки становится ее эмпирией. Этим научный факт отличается от житейского.

Сила теоретической абстракции и обобщений рационально осмысленной эмпирии открывает закономерную причинную связь явлений.

Для наук о физическом мире это всем очевидно. Опора на изученные ими законы этого мира позволяет предвосхищать грядущие явления, например, нерукотворные солнечные затмения и эффекты контролируемых людьми ядерных взрывов.

Конечно, психологии по своим теоретическим достижениям и практике изменения жизни далеко до физики. Ее явления неизмеримо превосходят физические по сложности и трудности познания. Великий физик Эйнштейн, знакомясь с опытами великого психолога Пиаже , заметил, что изучение физических проблем - это детская игра сравнительно с загадками детской игры.

Тем не менее и по поводу детской игры, как особой формы человеческого поведения, отличной от игр животных (в свою очередь, любопытного феномена), психология знает отныне немало. Изучая ее, она открыла ряд факторов и механизмов, касающихся закономерностей интеллектуального и нравственного развития личности, мотивов ее ролевых реакций, динамики социального восприятия и др.

Поскольку теперь перед нами наука выступает не как особая форма знания, но как особая система деятельности, назовем этот Язык (в отличие от предметного) деятельностным.

Прежде чем перейти к рассмотрению этой системы, отметим, что термин «деятельность» употребляется в различных идейно-философских контекстах. Поэтому с ним могут соединяться самые различные воззрения - от феноменологических и экзистенциалистских до бихевиористских и информационных «моделей человека». Особую осторожность следует проявлять в отношении термина «деятельность», вступая в область психологии. Здесь принято говорить и о деятельности как орудийном взаимодействии организма со средой, и об аналитико-синтетической деятельности мысли, и о деятельности памяти, и о деятельности «малой группы» (коллектива) и т.д.

В научной деятельности, поскольку она реализуется конкретными индивидами, различающимися по мотивации, когнитивному стилю, особенностям характера и т.д., конечно, имеется психический компонент. Но глубоким заблуждением было бы редуцировать ее к этому компоненту, объяснять ее в терминах, которыми оперирует, говоря о деятельности, психология.

Она рассуждает о ней, как явствует из сказанного, на предметном языке. Здесь же необходим поворот в другое измерение.

Поясним простой аналогией с процессом восприятия. Благодаря действиям глаза и руки конструируется образ внешнего предмета. Он описывается в адекватных ему понятиях о форме, величине, цвете, положении в пространстве и т.п. Но из этих данных, касающихся внешнего предмета, невозможно извлечь сведений об устрой стве и работе органов чувств, снявших информацию о нем. Хотя, конечно, без соотнесенности с этой информацией невозможно объяснить анатомию и физиологию этих органов.

К «анатомии» и «физиологии» аппарата, конструирующего знание о предметном мире (включая такой предмет, как психика) и следует обратиться, переходя от науки как предметного знания к науке как деятельности.

Научная деятельность в системе трех координат

Всякая деятельность субъективна. Вместе с тем она всегда социальна, ибо ее субъект действует под жестким диктатом социальных норм. Одна из них требует производить такое знание, которое бы непременно получило признание в качестве отличного от известного запаса представлений об объекте, то есть было мечено знаком новизны. Над ученым неизбывно тяготеет «запрет на повтор».

Таково социальное предназначение его дела. Общественный интерес сосредоточен на результате, в котором «погашено» все, что его породило. Однако при высокой новизне этого результата интерес способна вызвать личность творца и многое с ней сопряженное, хотя бы оно и не имело прямого отношения к его вкладу в фонд знаний.

Об этом свидетельствует популярность биографических портретов людей науки и даже их автобиографических записок, куда занесены многие сведения об условиях и своеобразии научной деятельности и ее психологических «отсветов».

Среди них выделяются мотивы, придающие исследовательскому поиску особую энергию и сосредоточенность на решаемой задаче, во имя которой «забываешь весь мир», а также такие психические состояния, как вдохновение , озарение, «вспышка гения».

Открытие нового в природе вещей переживается личностью как ценность, превосходящая любые другие. От сюда и притязание на авторство.

Быть может, первый уникальный прецедент связан с научным открытием, которое легенда приписывает одному из древнегреческих мудрецов Фалесу (VII век до н.э.), предсказавшему солнечное затмение. Тирану, пожелавшему вознаградить его за открытие, Фалес ответил: «Для меня было бы достаточной наградой, если бы ты не стал приписывать себе, когда станешь передавать другим то, чему от меня научился, а сказал бы, что автором этого открытия являюсь скорее я, чем кто-либо другой» . В этой реакции сказалась превосходящая любые другие ценности и притязания социальная потребность в признании персонального авторства. Психологический смысл открытия (значимость для личности) оборачивался социальным (значимость для других, непременно сопряженная с оценкой обществом заслуг личности в отношении безличностного научного знания). Свой результат, достигнутый благодаря внутренней мотивации, а не «изготовленный» по заказу других, адресован этим другим, признание которыми успехов индивидуального ума переживается как награда, превосходящая любые другие.

Этот древний эпизод иллюстрирует изначальную социальность личностного «параметра» науки как системы деятельности. Он затрагивает вопрос о восприятии научного открытия в плане отношения к ему общественной среды - макросоциума.

Но исторический опыт свидетельствует, что социальность науки как деятельности выступает не только при обращении к вопросу о восприятии знания, но и к вопросу о его производстве. Если вновь обратиться к древним временам, то фактор коллективности производства знаний уже тогда получил концентрированное выражение в деятельности исследовательских групп, которые принято называть школами.

Многие психологические проблемы, как мы увидим, открывались и разрабатывались именно в этих школах, ставших центрами не только обучения, но и творчества. Научное творчество и общение нераздельны. Менялся от одной эпохи к другой тип их интеграции. Однако во всех случаях общение выступало неотъемлемой координатой науки как формы деятельности.

Ни одной строчки не оставил Сократ, но он создал «мыслильню» - школу совместного думания , культивируя искусство майевтики («повивального искусства») как процесс рождения в диалоге отчетливого и ясного знания.

Мы не устаем удивляться богатству идей Аристотеля, забывая, что им собрано и обобщено созданное многими исследователями, работавшими по его программам. Иные формы связи познания и общения утвердились в средневековье, когда доминировали публичные диспуты, шедшие по жесткому ритуалу (его отголоски звучат в проце дурах защиты диссертаций). Им на смену пришел непринужденный дружеский диалог между людьми науки в эпоху Возрождения.

В новое время с революцией в естествознании возникают и первые неформальные объединения ученых, созданные в противовес официальной университетской науке. Наконец, в XIX веке возникает лаборатория как центр исследований и очаг научной школы.

«Сейсмографы» истории науки новейшего времени фиксируют «взрывы» научного творчества в небольших, крепко спаянных группах ученых. Энергией этих групп были рождены такие радикально изменившие общий строй научного мышления направления, как квантовая механика, молекулярная биология, кибернетика.

Ряд поворотных пунктов в прогрессе психологии определила деятельность научных школ, лидерами которых являлись В.Вундт, И.П. Павлов , З.Фрейд , К.Левин , Ж. Пиаже , Л.С. Выготский и другие. Между самими лидерами и их последователями шли дискуссии, служившие катализаторами научного творчества, изменявшими облик психологической науки. Они исполняли особую функцию в судьбах науки как формы деятельности, представляя ее коммуникативное «измерение».

Оно, как и личностное «измерение», неотчленимо от предмета общения - тех проблем, гипотез, теоретических схем и открытий, по поводу которых оно возникает и разгорается.

Предмет науки, как уже отмечалось, строится посредством специальных интеллектуальных действий и операций. Они, как и нормы общения, формируются исторически в тигле исследовательской практики. Подобно всем другим социальным нормам, они заданы объективно, и индивидуальный субъект «присваивает» их, погружаясь в эту практику. Все многообразие предметного содержания науки в процессе деятельности определенным образом структурируется соответственно правилам, которые являются инвариантными, общезначимыми по отношению к этому содержанию.

Наука, изучающая эти правила, формы и средства мысли, необходимые для ее эффективной работы, получила имя логики. Соответственно и тот параметр исследовательского труда, в котором представлено рациональное знание, следовало бы назвать логическим (в отличие от личностно-психологического и социального).

Однако логика обнимает любые способы формализации порождений умственной активности, на какие бы объекты она ни была направлена и какими бы способами их ни конструировала. Применительно же к науке как деятельности ее логико-познавательный аспект имеет свои особые характеристики. Они обусловлены природой ее предмета, для построения которого необходимы свои категории и объяснительные принципы.

Учитывая их исторический характер, обращаясь к науке с целью ее анализа в качестве системы деятельности, назовем третью координату этой системы - наряду с социальной и личностной - предметно-логической.

Логика развития науки

Термин «логика», как известно, многозначен. Но как бы ни расходились воззрения на логические основания познания, под ними неизменно имеются в виду всеобщие формы мышления в отличие от его содержательных характеристик.

Предметно-исторический подход к интеллектуальным структурам представляет особое направление логического анализа, которое должно быть отграничено от других направлений также и терминологически. Условимся называть его логикой развития науки, понимая под ней (как и в других логиках) и свойства познания сами по себе, и их теоретическую реконструкцию, подобно тому, как под термином «грамматика» подразумевается и строй языка, и учение о нем.

Основные блоки исследовательского аппарата психологии меняли свой состав и строй с каждым переходом научной мысли на новую ступень. В этих переходах и выступает логика развития познания как закономерная смена его фаз. Оказавшись в русле одной из них, исследовательский ум движется по присущему ей категориальному контуру с неотвратимостью, подобной выполнению предписаний грамматики или логики. Это можно оценить как еще один голос в пользу присвоения рассматриваемым здесь особенностям научного поиска имени логики. На каждой стадии единственно рациональными (логичными) признаются выводы, соответствующие принятой детерминационной схеме. Для многих поколений до Декарта рациональными считались только те рассуждения о живом теле, в которых полагалось, что оно является одушевленным, а для многих поколений после Декарта - лишь те рассуждения об умственных операциях, в которых они выводились из свойств сознания как незримого внутреннего агента (хотя бы и локализованного в мозге).

Для тех, кто понимает под «логикой» только всеобщие характеристики мышления, имеющие силу для любых времен и предметов, сказанное даст повод предположить, что здесь к компетенции логики опрометчиво отнесено содержание мышления, которое, в отличие от его форм, действительно меняется, притом не только в масштабах эпох, но и на наших глазах. Это вынуждает напомнить, что речь идет об особой логике, именно о логике развития науки, которая не может быть иной, как предметно-исторической, а стало быть, во-первых, содержательной, во-вторых, имеющей дело со сменяющими друг друга интеллектуальными «формациями». Такой подход не означает смешения формальных аспектов с содержательными, но вынуждает с новых позиций трактовать проблему форм и структур научного мышления. Они должны быть извлечены из содержания в качестве его инвариантов.

Ни одно из частных (содержательных) положений Декарта, касающихся деятельности мозга, не только не выдержало испытания временем, но даже не было принято натуралистами его эпохи (ни представление о «животных духах» как частицах огнеподобного вещества, носящегося по «нервным трубкам» и раздувающего мышцы, ни представление о шишковидной железе как пункте, где «контачат» телесная и бестелесная субстанции, ни другие соображения). Но основная детерминистская идея о машинообразности работы мозга стала на столетия компасом для исследователей нервной системы. Считать ли эту идею формой или содержанием научного мышления? Она формальна в смысле инварианта, в смысле «ядерного» компонента множества исследовательских программ, наполнявших ее разнообразным содержанием от Декарта до Павлова. Она содержательна, поскольку относится к конкретному фрагменту действительности, который для формально-логического изучения мышления никакого интереса не представляет. Эта идея есть содержательная форма.

Логика развития науки имеет внутренние формы, т.е. динамические структуры, инвариантные по отношению к непрерывно меняющемуся содержанию знания. Эти формы являются организаторами и регуляторами работы мысли. Они определяют зону и направление исследовательского поиска в неисчерпаемой для познания действительности, в том числе и в безбрежном море психических явлений. Они концентрируют поиск на определенных фрагментах этого мира, позволяя их осмыслить посредством инструмента, созданного многовековьпй опытом общения с реальностью, вычерпывания из нее наиболее значимого и устойчивого.

В смене этих форм, в их закономерном преобразовании и выражена логика научного познания - изначально историческая по своей природе. При изучении этой логики, как и при любом ином исследовании реальных процессов, мы должны иметь дело с фактами. Но очевидно, что здесь перед нами факты совершенно иного порядка, чем открываемые наблюдением за предметно-осмысленной реальностью, в частности психической. Это реальность обнажаемая, когда исследование объектов само становится объектом исследования. Это «мышление о мышлении», рефлексия о процессах, посредством которых только и становится возможным знание о процессах как данности, не зависимой ни от какой рефлексии.

Знание о способах построения знания, его источниках и границах издревле занимало философский ум, выработавший систему представлений о теоретическом и эмпирическом уровнях постижения действительности, о логике и интуиции, гипотезе и приемах ее проверки (верификация, фальсификация), особом языке (словарь и синтаксис) науки и т.д.

Конечно, этот изучаемый философией уровень организации мыслительной активности, кажущийся сравнительно с физическими, биологическими и тому подобными реалиями менее «осязаемым», ничуть не уступает им по степени реальности. Стало быть, и в отношении его столь же правомерен вопрос о фактах (в данном случае фактами являются теория, гипотеза, метод, термин научного языка и пр.), как и в отношении фактов так называемых позитивных областей знания. Однако, не оказываемся ли мы тогда перед опасностью удалиться в «дурную бесконечность», и после построения теоретических представлений по поводу природы научного познания мы должны заняться теорией, касающейся самих этих представлений, а эту новую «сверхтеорию», в свою очередь, превратить в предмет рефлексивного анализа еще более высокого уровня и т.д. Чтобы избежать этого, мы не видим иной возможности, как погрузиться в глубины исследовательской практики, в процессы, совершающиеся в мире истории, где и происходит зарождение и преобразование фактов и теорий, гипотез и открытий.

«Состоявшиеся» исторические реалии (в виде сменявших друг друга научных событий) являются той фактурой, которая, будучи независимой от конструктивных способностей ума, одна только может служить проверочным средством этих способностей, эффективности и надежности выстроенных благодаря им теоретических конструктов. Наивно было бы полагать, что само по себе обращение к историческому процессу может быть беспредпосылочным, что существуют факты истории, которые говорят «сами за себя», безотносительно к теоретическои ориентации субъекта познания. Любой конкретный факт возводится в степень научного факта в строгом смысле слова (а не только остается на уровне исходного материала для него) лишь после того, как становится ответом на предварительно заданный (теоретически) вопрос. Любые «наблюдения» за историческим процессом (стало быть, и за эволюцией научной мысли), подобно наблюдениям за процессами и феноменами остальной действительности, непременно регулируются в различной степени осознаваемой концептуальной схемой. От нее зависят уровень и объемность отображения исторической реальности, возможность ее различных интерпретаций.

Имеется ли в таком случае опорный пункт, отправляясь от которого, интерпретации, о которых идет речь, приобрели бы высокую степень достоверности? Этот пункт следует искать не вне исторического процесса, а в нем самом.

Прежде чем к нему обратиться, следует выявить вопросы, которые в действительности регулировали исследовательский труд.

Применительно к психологическому познанию мы прежде всего сталкиваемся с усилиями объяснить, каково место психических (душевных) явлений в материальном мире, как они соотносятся с процессами в организме, каким образом посредством них приобретается знание об окружающих вещах, от чего зависит позиция человека среди других людей и т.д. Эти вопросы постоянно задавались не только из одной общечеловеческой любознательности, но под повседневным диктатом практики - социальной, медицинской, педагогической. Прослеживая историю этих вопросов и бесчисленные попытки ответов на них, мы можем извлечь из всего многообразия вариантов нечто стабильно инвариантное. Это и дает основание «типологизировать» вопросы, свести их к нескольким вечным, таким, например, как психофизическая проблема (каково место психического в материальном мире), психофизиологическая проблема (как соотносятся между собой соматические - нервные, гуморальные - процессы и процессы на уровне бессознательной и сознательной психики), психогностическая (от греческого «гнозис» - познание), требующая объяснить характер и механизм зависимостей восприятий, представлений, интеллектуальных образов от воспроизводимых в этих психических продуктах реальных свойств и отношений вещей.

Чтобы рационально интерпретировать указанные соотношения и зависимости, необходимо использовать определенные объяснительные принципы. Среди них выделяется стержень научного мышления - принцип детерминизма, т.е. зависимости любого явления от производящих его фактов. Детерминизм не идентичен причинности, но включает ее в качестве основной идеи. Он приобретал различные формы, проходил, подобно другим принципам, ряд стадий в своем развитии, однако неизменно сохранял приоритетную позицию среди всех регулятивов научного познания.

К другим регуляторам относятся принципы системности и развития. Объяснение явления, исходя из свойств целостной, органичной системы, одним из компонентов которой оно служат, характеризует подход, обозначаемый как системный. При объяснении явления исходя из закономерно претерпеваемых им трансформаций опорой служит принцип развития. Применение названных принципов к проблемам позволяет накапливать их содержательные решения под заданными этими принципами углами зрения. Так, если остановиться на психофизиологической проблеме, то ее решения зависели от того, как понимался характер причинных отношений между душой и телом, организмом и сознанием. Менялся взгляд на организм как систему - претерпевали преобразования и представления и психических функциях этой системы. Внедрялась идея развития, и вывод о психике как продукте эволюции животного мира становился общепринятым.

Такая ж картина наблюдается и в изменениях, которые испытала разработка психогностической проблемы. Представление о детерминационной зависимости воздействий внешних импульсов на воспринимающие их устройства определяло трактовку механизма порождения психических продуктов и их познавательной ценности. Взгляд на эти продукты как элементы или целостности был обусловлен тем, мыслились ли они системно. Поскольку среди этих продуктов имелись феномены различной степени сложности (например, ощущения или интеллектуальные конструкты), внедрение принципа развития направляло на объяснение генезиса одних из других.

Аналогичная роль объяснительных принципов и в других проблемных ситуациях, например, когда исследуется, каким образом психические процессы (ощущения, мысли, эмоции , влечения) регулируют поведение индивида во внешнем мире и какое влияние, в свою очередь, оказывает само это поведение на их динамику. Зависимость психики от социальных закономерностей создает еще одну проблему - психосоциальную (в свою очередь распадающуюся на вопросы, связанные с поведением индивида в малых группах и по отношению к ближайшей социальной среде и на вопросы, касающиеся взаимодействия личности с исторически развивающимся миром культуры).

Конечно, и применительно к этим вопросам успешность их разработки зависит от состава тех объяснительных принципов, которыми оперирует исследователь - детерминизма, системности, развития. В плане построения реального действия существенно разнятся, например, подходы, представляющие это действие по типу механической детерминации (по типу рефлекса как автоматического сцепления центростремительной и центробежной полудуг), считающие его изолированной единицей, игнорирующей уровни его построения, и подходы, согласно которым психическая регуляция действия строится на обратных связях, предполагает рассмотрение его в качестве компонента целостной структуры и считает его перестраивающимся от одной стадии к другой.

Естественно, что не менее важно и то, каких объяснительных принципов мы придерживаемся и в психосоциальной проблеме: считаем ли детерминацию психосоциальных отношений человека качественно отличной от социального поведения животных, рассматриваем ли индивида в целостной социальной общности или считаем эту общность производной от интересов и мотиваций индивида, учитываем ли динамику и системную организацию этих мотиваций в плане их поуровнего развития, а не только системного взаимодействия.

В процессе продвижения в проблемах на основе объяснительных принципов добывается знание о психической реальности, соответствующее критериям научности. Оно приобретает различные формы: фактов, гипотез, теорий, эмпирических обобщений, моделей и др. Этот уровень знания обозначим как теоретико-эмпирический. Рефлексия относительно этого уровня является постоянным занятием исследователя, проверяющего гипотезы и факты путем варьирования экспериментов, сопоставления одних данных с другими, построения теоретических и математических моделей, дискуссий и других форм коммуникаций.

Изучая, например, процессы памяти (условия успешного запоминания), механизмы выработки навыка, поведение оператора в стрессовых ситуациях, ребенка - в игровых и тому подобных, психолог не задумывается о схемах логики развития науки, хотя в действительности они незримо правят его мыслью. Да и странно, если бы было иначе, если бы он взамен того, чтобы задавать конкретные вопросы, касающиеся наблюдаемых явлений, стал размышлять о том, что происходит с его интеллектуальным аппаратом при восприятии и анализе этих явлений. В этом случае, конечно, их исследование немедленно бы расстроилось из-за переключения внимания на совершенно иной предмет, чем тот, с которым сопряжены его профессиональные интересы и задачи.

Тем не менее за движением его мысли, поглощенной конкретной, специальной задачей, стоит работа особого интеллектуального аппарата, в преобразованиях структур которого представлена логика развития психологии.

Логика и психология научного творчества

Научное знание, как и любое иное, добывается посредством работы мысли. Но и сама эта работа благодаря усилиям древних философов стала предметом знания.

Тогда-то и были открыты и изучены всеобщие логические формы мышления как не зависимые от содержания сущности. Аристотель создал силлогистику - теорию, выясняющую условия, при которых из ряда высказываний с необходимостью следует новое.

Поскольку производство нового рационального знания является главной целью науки, то издавна возникла надежда на создание логики, способной снабдить любого здравомыслящего человека интеллектуальной «машиной», облегчающей труд по добыванию новых результатов. Эта надежда воодушевляла великих философов эпохи научной революции XVII столетия Ф. Бэкона, Р. Декарта, Г. Лейбница. Их роднило стремление трактовать логику как компас, выводящий на путь открытий и изобретений. Для Бэкона таковой являлась индукция. Ее апологетом в XIX столетии стал Дж. Милль, книга которого «Логика» пользовалась в ту пору большой популярностью среди натуралистов. Ценность схем индуктивной логики видели в их способности предсказывать результат новых опытов на основе обобщения прежних. Индукция (индукция значит наведение) считалась мощным инструментом победно шествовавших естественных наук, получивших именно по этой причине название индуктивных. Вскоре, однако, вера в индукцию стала гаснуть. Те, кто произвел революционные сдвиги в естествознании, работали не по наставлениям Бэкона и Милля, рекомендовавшим собирать частные данные опыта с тем, чтобы они навели на обобщающую закономерность.

После теории относительности и квантовой механики мнение, будто индукция служит орудием открытий, окончательно отвергается. Решающую роль теперь отводят гипотетико-дедуктивному методу, согласно которому ученый выдвигает гипотезу (неважно, откуда она черпается) и выводит из нее положения, доступные контролю в эксперименте. Из этого было сделано заключение в отношении задач логики: она должна заниматься проверкой теорий с точки зрения их непротиворечивости, а также того, подтверждает ли опыт их предсказания.

Некогда философы работали над тем, чтобы в противовес средневековой схоластике, применявшей апппарат логики для обоснования религиозных догматов, превратить этот аппарат в систему предписаний, как открывать законы природы. Когда стало очевидно, что подобный план невыполним, что возникновение новаторских идей и, стало быть, прогресс науки обеспечивают какие-то другие способности мышления, укрепилась версия, согласно которой эти способности не имеют отношения к логике. Задачу последней стали усматривать не в том, чтобы обеспечить производство нового знания, но чтобы определить критерии научности для уже приобретенного. Логика открытия была отвергнута. На смену ей пришла логика обоснования, занятия которой стали главными для направления, известного как «логический позитивизм». Линию этого направления продолжил видный современный философ К. Поппер.

Одна из его глазных книг называется «Логика научного открытия». Название может ввести в заблуждение, если читатель ожидает увидеть в этой книге правила для ума, ищущего новое знание. Сам автор указывает, что не существует такой вещи, как логический метод получения новых идей или как логическая реконструкция этого процесса, что каждое открытие содержит «иррациональный элемент» или «творческую интуицию». Изобретение теории подобно рождению музыкальной темы. В обоих случаях логический анализ ничего объяснить не может. Применительно к теории его можно использовать лишь с целью ее проверки - подтверждения или опровержения. Но диагноз ставится в отношении готовой, уже выстроенной теоретической конструкции, о происхождении которой логика судить не берется. Это дело другой дисциплины - эмпирической психологии.

Исследовательский поиск относится к разряду явлений, обозначаемых в психологии как «поведение, направленное на решение проблемы» (problem solving). Одни психологи полагали, что решение достигается путем «проб, ошибок и случайного успеха», другие - мгновенной перестройкой «поля восприятия» (так называемый инсайт), третьи - неожиданной догадкой в виде «ага-переживание » (нашедший решение восклицает: «Ага!»), четвертые - скрытой работой подсознания (особенно во сне), пятые - «боковым зрением» (способностью заметить важную реалию, ускользающую от тех, кто сосредоточен на предмете, обычно находящемся в центре всеобщего внимания) и т.д.

Большую популярность приобретало представление об интуиции как особом акте, излучаемом из недр психики субъекта. В пользу этого воззрения говорили самоотчеты ученых, содержащие свидетельства о неожиданных разрывах в рутинной связи идей, об озарениях, дарящих новое видение предмета (начиная от знаменитой «Эврика!» Архимеда). Указывают ли, однако, подобные психологические данные на генезис и организацию процесса открытия?

Логический подход обладает важными преимуществами, коренящимися во всеобщности его постулатов и выводов, в их открытости для рационального изучения и проверки. Психология же, не имея по поводу протекания умственного процесса, ведущего к открытию, надежных опорных пунктов, застряла на представлениях об интуиции, или «озарении». Объяснительная сила этих представлений ничтожна, поскольку никакой перспективы для причинного объяснения открытия, а тем самым к фактов возникновения нового знания, они не намечают.

Если принять рисуемую психологией картину событий, которые происходят в «поле» сознания или «тайниках» подсознания перед тем, как ученый оповестит мир о своей гипотезе или концепции, то возникает парадокс. Эта гипотеза или концепция может быть принята только при ее соответствии канонам логики, т.е. лишь в том случае, если она выдержит испытание перед лицом строгих рациональных аргументов. Но «изготовленной» она оказывается средствами, не имеющими отношения к логике: интуитивными «прозрениями», «инсайтами», «ага-переживанием» и т.п. Иначе говоря, рациональное возникает как результат действия внерациональных сил.

Главное дело науки - открытие законов. Но выходит, что ее люди вершат свое дело, не подчиняясь доступным рациональному постижению законам. Такой вывод следует из анализа рассмотренной нами ситуации, касающейся соотношения логики и психологии, неудовлетворенность которой нарастает в силу не только общих философских соображений, но и острой потребности в том, чтобы сделать более эффективным научный труд, ставший массовой профессией.

Необходимо вскрыть глубинные предметно-логические структуры научного мышления и способы их преобразования, ускользающие от формальной логики, которая не является ни предметной, ни исторической. Вместе с тем природа научного открытия не обнажит своих тайн, если ограничиться его содержательным логическим аспектом, оставляя без внимания два других - социальный и психологический, которые, в свою очередь, должны быть переосмыслены в качестве интегральных компонентов целостной системы.

Историк М. Грмек выступил со «Словом в защиту освобождения истории научных открытий от мифов». Среди этих мифов он выделил три:

Миф о строго логической природе научного рассуждения. Этот миф воплощен в представлении, сводящем научное исследование к практическому приложению правил и категорий классической логики, тогда как в действительности оно невозможно без творческого элемента, неуловимого этими правилами.
Миф о чисто иррациональном происхождении открытия. Он утвердился в психологии в различных «объяснениях» открытия интуицией или гением исследователя.
Миф о социологических факторах открытия. В данном случае имеется в виду так называемый экстернализм - концепция, которая игнорирует собственные за кономерности развития науки и пытается установить прямую связь между общественной ситуацией творчества ученого и результатами его исследований.

Эти мифы имеют общий

Введение..................................................................................................................... 3

1. Деятельность человека – основа психического отражения.............….............. 7

2. Образ мира – объяснение мира и руководство к действию в нем.....…........... 9

3. Эмоции и чувства – субъективные индикаторы смысла.....................…........ 12

4. Сознание, язык и речь. Бессознательное...............................................…....... 15

Литература................................................................................................................27

Введение

Психология всегда была частью мировоззрения человеческих сообществ, играла важную роль в миропонимании, а также в преобразовании окружающего мира. Первые представления людей о мире были мифологическими. Особенность их была в том, что все вокруг наделялось свойствами живых существ (субъектов). Следовательно, наиболее архаические представления людей были неизбежно сильно психологизированы – сам мир мыслился как построенный по законам чьих-то чувств, желаний, намерений, отношений.

Донаучная психология. Действительно, все мифы творения предполагают первых создателей – творцов мира и вселенной. Это были: Брахма (Индия), Ормузд (Иран), Один, Вили и Ве (Скандинавия), Эвринома и Офион (Древняя Греция периода матриархата), Гея и Уран (Древняя Греция периода патриархата), Йоруба (Западная Африка), Ра (Египет), Инь и Ян (Китай), Идзанаки и Идзанами (Япония) и многие другие у различных народов.

Во всех мифах обнаруживаются важные первоначальные затруднения: грехопадение (Библия, Талмуд), нарушение запрета (например, индейская история Пойа), трудный выход из-под земли (североамериканские индейцы), убийства (Древня Греция, Скандинавия, Библия), кражи (полинезийский Мауи, древнегреческий Прометей), излишнее любопытство (Пандора). В основе каждой из таких трудностей лежат те или иные мотивы мифологических героев – ясно видно, насколько хорошо люди уже представляли себе психологические механизмы человеческих поступков, их многообразие и сложность.

Особенная мифологическая тема – любовь. Тема по истине бесконечна, порой кажется, что любовь в различных ее версиях и события вокруг нее составляют основное содержание ранней культуры.

Житейская психология. Житейская психология – это разнообразный набор психологических знаний и умений, ставших достоянием широкого круга людей. Мы ежедневно пользуемся этим набором, часто даже не замечая своей квалификации житейского психолога. Кроме слова “житейская” можно говорить также “повседневная психология” или “обыденная психология”. Житейская (обыденная) психология входит в состав обыденного сознания. Сведения психологического характера и психологические умения мы обнаруживаем буквально на каждом шагу.

Во-первых, это народные пословицы и поговорки, в которых собраны многочисленные наблюдения и сформулированы житейские закономерности: Яйца курицу не учат, Стерпится – слюбится, Что город, то норов, что деревня, то обычай, Лицом хорош, да душою непригож, Не силен – не борись, не богат – не сердись, Попал в стаю – лай не лай, а хвостом виляй, Рука руку моет, Любовь не тетка, придет – не выгонишь, У кого много причин, тот много врет, Старые дураки глупее молодых, Седина в бороду – бес в ребро. Как видим, в них зафиксированы зависимости между характером и поведением человека, указания на желательное поведение, динамика человеческих устремлений.

Во-вторых, это тексты по гуманитарным знаниям, а также по технике и естествознанию. В первую очередь – художественная литература, в которой мы находим множество тонких психологических наблюдений. Любое произведение подлинного искусства содержит идеи судьбы, течения и построения событий жизненного пути, поступков людей, т.е. самых важных и высших проявлений их психического склада, личностных качеств.

В-третьих, психологические знания и умения могут содержатся и в несловесной форме. Они опредмечиваются, материализуются во множестве продуктов, которые производит человек. Например, даже в простых орудиях труда (скажем, молотке) не только заложена специфическая операция, но и содержится способность человека этим орудием воспользоваться – это важная характеристика его уровня развития. Кстати, уровень психического развития ребенка мы также определяем часто в зависимости от того, какими орудиями и насколько успешно он умеет пользоваться (ложка, одежда, карандаш…)

Главные особенности житейской психологии: а) укорененность в культуре, мифологическое наследство, б) зависимость от исторического прошлого и национальных особенностей народа, в) высокая зависимость (в словесных выражениях) от господствующих в обществе идей – научных, политических, художественных…

Научная психология. Психология – очень старая и одновременно очень молодая наука. Как самостоятельная научная дисциплина существует чуть более ста лет, с тех пор, когда человек начал задумываться о тайнах окружающего мира. Имея тысячелетнее прошлое, она тем не менее вся еще в будущем. Известный психолог конца XIX – начала XX века Г. Эббингауз сумел сказать о психологии очень точно: у психологии огромная предыстория и очень короткая история. Под историей имеется в виду тот период в изучении психики, который ознаменовался отходом от философии, сближением с естественными науками и организацией собственного экспериментального метода. Это произошло в последней четверти XIX в., однако истоки психологии теряются в глубине веков.

Само название предмета в переводе с древнегреческого означает ‘psyche’ – душа, ‘logos’ – наука, учение. То есть – "наука о душе". В наше время вместо понятия «душа» используется понятие «психика», хотя в языке до сих пор сохранилось много слов и выражений, производных от первоначального корня: одушевленный, душевный, бездушный, родство душ, душевная болезнь, задушевный разговор и т.п.

Предметом психологии является психика человека и животных, включающая в себя различные субъективные явления. Одни из них, такие как ощущения и восприятие, внимание и память, воображение, мышление и речь, человек использует, чтобы познать мир и самого себя в нем. Поэтому их называют познавательными процессами. Другие явления определяют направленность активности человека, его отношения к миру и людям, управляют поступками человека, их называют мотивационными процессами – к ним относят потребности, мотивы, цели, интересы. Есть такой класс явлений, которые определяют процесс протекания деятельности человека, задают его исполнительский репертуар. Это умения, навыки, привычки, стиль ("индивидуальный почерк") деятельности, темперамент – вместе они составляют инструментальную сферу человека. Существуют также такие интегральные явления (характеристики), которые имеют дело с целостным человеком, его индивидуальными особенностями, и которые выражаются в его взаимоотношениях с миром, регулируют его общение с людьми. Их называют психическими свойствами и состояниями – к ним относят волю, чувства и эмоции, склонности и способности, знания и сознание, личность, индивидуальность, характер. Кроме того, психология изучает человеческое общение и поведение, их зависимость от психических явлений и в свою очередь зависимость формирования и развития психических явлений от них.

Первое, что потребуется вам для решения своих профессиональных задач, это умение различать объективные факты и психические (психологические, субъективные) факты. Главный признак последних в том, что они субъективны. Это означает, что они могут меняться в зависимости от того, о каком субъекте идет речь. Если субъектом являются отдельные люди, то факты способны меняться от человека к человеку, если субъектом является группа, то различные группы могут порождать различные факты. Предлагаемый критерий довольно точен – вам достаточно спросить себя: если бы здесь был другой человек, получили бы мы то же самое событие (явление, мысль, поступок, действие, операцию, суждение, отношение и проч.) или нет. Если ответ отрицателен, то это и означает, что вы имеете дело с психическими фактами. Они могут быть сколь угодно субъективны, но это и есть психические факты. В приведенных ниже примерах вы увидите, как различаются объективные и субъективные факты.

1. Некий человек говорит о ком-то другом гадости – это факт объективный (говорит) и одновременно субъективный (он именно так говорит).

2. Человек жалуется на плохую память («не помню, как это произошло, у меня вообще трудности с памятью») – объективно фиксируется факт жалобы или отказа вспоминать. Субъективно же это может быть все, что угодно: действительно жалоба, просто нежелание, боязнь свидетельствовать, недоверие собеседнику и пр. В последнем перечне все это психические факты, поскольку у разных людей мотивы приведенного высказывания могут быть различны.

3. Некто выглядит расстроенным, рассеянным, подавленным, говорит негромко, часто отвлекается от сути разговора – вы можете предположить, что он чем-то расстроен, опечален, обеспокоен и т.п. Как объективный факт вы можете зафиксировать только то, как выглядит его поведение, а то, что вы предположили – это ваше заключение о причинах его поведения. Чтобы ваши предположения стали фактом, их необходимо еще проверить. Практическая проблема состоит в том, что психические факты, в отличие от объективных, не только трудно фиксировать, но еще труднее – подтверждать или проверять.

Таким образом, мы выяснили, что объективные факты – это то, что можно наблюдать со стороны, а психические факты – то, что составляет субъективный опыт человека. Что такое внутренний, или субъективный опыт, вы поймет, если обратите взор внутрь себя. Вам хорошо знакомы ваши ощущения, мысли, желания, чувства. Так, вы видите помещение, в котором находитесь, пытаетесь понять данный текст, вам в данный момент может быть грустно или скучно, вы что-то вспомнили, чего-то хотите… Все перечисленное – элементы вашего внутреннего опыта, субъективные или психические явления.

Важнейшая особенность психических фактов (явлений) – их непосредственная представленность субъекту. Это означает, что мы не только видим, чувствуем, мыслим, вспоминаем, желаем, но и знаем, что видим, чувствуем, мыслим и т.п.; не только стремимся, колеблемся или принимаем решения, но и знаем об этих стремлениях, колебаниях, решениях. Иными словами, психические процессы не только происходят в нас, но также непосредственно нам открываются. Наш внутренний мир – это как бы большая сцена, на которой происходят различные события, а мы являемся одновременно и действующими лицами, и зрителями. Поскольку события на этой сцене видит лишь один зритель – именно сам актер, то фактами эти события в строгом смысле слова являются только для самого человека. Для внешнего же наблюдателя, такого рода внутренние события принято называть явлениями, процессами и т.п.

Психология как наука и как вид практики имеет дело в первую очередь именно с такого рода психическими явлениями, процессами, их содержанием, протеканием, структурой и т.п. – со всем тем, что составляет психику. В общем виде психология есть наука о закономерностях происхождения, функционирования и развития психики во всех ее проявлениях. Более детальное раскрытие того, что есть психология, может быть дано через описание решаемых психологией задач. Мы совместим это с указанием на некоторые разделы психологии.

Разделы психологии по отраслям знаний: общая психология, социальная психология, психология труда, инженерная психология, возрастная психология, педагогическая психология, психофизиология, юридическая психология, психология управления, экономическая психология и многие другие. Разделы психологии по видам решаемых задач:

Психодиагностика – область психологии, разрабатывающая методы выявления и измерения индивидуально-психологических особенностей человека. Пожалуй, не специалисты в психологии наиболее часто сталкиваются именно с психодиагностикой в виде тестов и опросников. Для решения ряда важных прикладных задач используется психологическая экспертиза – квалифицированное официальное заключение специалиста-психолога, отвечающее на поставленные заказчиком вопросы. Наиболее распространенные виды психологической экспертизы: судебно-психологическая, психолого-медицинская, психолого-психиатрическая, психолого-педагогическая.

Психотерапия – область практики, в которой ведется комплексное лечебное воздействие на эмоции, суждения, самосознание человека при многих психических, нервных и психосоматических расстройствах. Условно различают клинически ориентированную психотерапию (основной специалист – врач-психотерапевт) и личностную (психолог-консультант). Последняя часто носит название психологическая коррекция, но в общем, область эта по задачам несколько шире, чем личностно ориентированная психотерапия. В ее рамках решаются также проблемы коррекции познавательных процессов, поведения и др.

Психотехника – область психологической практики, которая ориентирована на усовершенствование тех или иных психических функций (внимания, памяти, воображения, точности восприятия), развитие умений с заданными характеристиками (для задач в спорте, театре и т.п.).

Описанные разделы психологии, выделенные по характеру решаемых задач, составляют стремительно развивающуюся отрасль – практическую психологию.

Как всякая самостоятельная наука и область практики, психология располагает специфическим набором методов – средств решения научных и прикладных задач.

Методы психологии можно разделить на три больших класса: методы исследования, методы обследования (диагностики) и методы преобразования (целенаправленного воздействия).

Методы исследования, в свою очередь, делятся на описательные, такие как наблюдение, опросы, беседа, изучение отдельных случаев, и экспериментальные, направленные на проверку важных для теории предположений. В большинстве случаев используются большие выборки испытуемых и специальные схемы сбора и обработки данных, чтобы минимизировать вероятность ошибки. Основная задача этих методов – получить новые знания, выявить новые закономерности, получить более полное или точное понимание.

Методы обследования направлены на выявление фактического состояния психического мира человека, наличных его характеристик. Это такие как тесты, беседа, наблюдение (беседа и наблюдение оказываются в разных группах в зависимости от задач, для решения которых они привлекаются).

Методы преобразования не поддаются перечислению, поскольку количество их очень велико и продолжает постоянно увеличиваться. Основное их назначение – решить задачу по внесению изменений: откорректировать, улучшить, перестроить и т.п.

1. Деятельность человека – основа психического отражения

Перед человеком в той или иной форме стоит несколько фундаментальных проблем. Во-первых, как всякому живому существу, ему просто необходимо жить. Это, в общем-то, эволюционно (биологически) определенная задача – выжить самому и продолжить свой род. Люди, с одной стороны, искажают ее, уничтожая себе подобных и окружающую среду, насилуя свою биологическую природу, порой убивая себя. С другой стороны, эта потребность пробивает себе дорогу в культуре как гуманность: через признание человеческой жизни высшей ценностью, а человека – целью цивилизационного развития и усовершенствования.

Живое существо и в дикой природе не может получить гарантию того, что в следующий момент оно не погибнет. У человека же в силу указанной двойственности само существование оказывается под сомнением, так что в каждый момент времени каждому приходится для себя подтверждать свое существование (перепроверять этот факт). Данная тенденция выражается в стремлении выделить себя из окружения, найти границу между "Я" и "не–Я". Это во-вторых.

И, в-третьих, перед каждым человеком стоит необходимость обнаружить ориентиры в окружающем мире (в природе и среди людей), научиться этими ориентирами пользоваться. Другими словами, научиться жить в тех условиях, которые он имеет.

Решить эти проблемы человек может только посредством собственной активности (как субъекта деятельности) – путем исследования и преобразования окружающего мира. Чтобы обозначить в терминах эту закономерность, в отечественной психологии используют понятия "потребность" и "деятельность".

Потребности – это состояние психики, вызванное каким-либо недостатком в организме или внутреннем мире человека. Указанные выше проблемы формируют соответствующие им потребности: жить, удостоверяться в существовании, ориентироваться в мире. На их основе формируется огромное разнообразие более частных потребностей. Кроме того, по ходу развития человечества у людей возникают все новые и новые потребности, прямо не связанные с биологическими, но которые обладают теми же характеристиками, что и биологические. Во-первых, потребности властно «требуют» своего удовлетворения. Во-вторых, после удовлетворения на какое-то время как бы исчезают, уходят на задний план, но актуализируются каждый раз, когда возникает соответствующий им недостаток.

Такое требование субъективно ощущается как некоторое напряжение, стремление что-то сделать, произвести какие-то изменения – формируется потребностное состояние. Его характеризуют готовность к активности, направленной на разные предметы (явления, вещи, люди). Это состояние (требование) стремится проявиться в поведении человека, ищет свое внешнее выражение. Как только будет найден предмет, способный удовлетворить данную потребность, его образ встает пред нашим взором, направляет и организует активность к удовлетворению данной потребности.

Деятельность – это целенаправленная активность, реализующая потребности субъекта. Это есть такая активность, которая организуется образом желаемого будущего, достигнув которого, человек удовлетворит ту или иную свою потребность. В соответствии с базовыми и с некоторыми другими потребностями, можно указать на ряд особенностей человеческой деятельности.

1. Деятельность позволяет человеку жить, в ней сама жизнь находит свое выражение– деятельность составляет ее сущность. Удовлетворение всех потребностей возможно в первую очередь потому, что актуализированная (обостренная, требующая) потребность приводит человека в состояние активности, направленной на ее удовлетворение. Эта активность (по определению) и есть деятельность. Стоит разладить механизм перевода потребности в деятельность, или механизм поддержания деятельности, немедленно возникает угроза жизни человека (как организма, как члена общества или как личности).

2. Деятельность обеспечивает человеку и возможность удостовериться в собственном существовании. Психика и человеческое сознание рождается и поддерживается на границе между "Я" и "не–Я" – там, где активность встречает сопротивление предметов или явлений окружающего мира. Именно на острие своей активности человек (бессознательно) удостоверяется в том, что он существует: как я действую на предметы, явления или людей, так и они действуют на меня, выделяя из окружения, обозначая границы возможностей моего Я, следовательно, подтверждая тем и сам факт моего существования.

3. В деятельности же человек (ребенок) открывает для себя внешний мир, ориентируется в нем. В экспериментах показано, что достаточно обездвижить (зафиксировать в корзинке, не позволяя двигаться) котят на пару недель в момент, когда они начинают прозревать, чтобы сделать их на долгое время функционально слепыми. Несмотря на то, что орган зрения остался неповрежденным, слепота устраняется очень медленно, поскольку прошел момент, когда активные движения в наилучшей степени формируют способность глаз ориентироваться в пространстве.

Если в подобное положение попадают младенцы (например, в доме малюток), они также сильно отстают в своем психическом и даже физическом развитии, что также можно рассматривать как доказательство жизнепорождающей силы активности, деятельности.

4. Ориентировка в мире происходит в соответствии со связями, которые устанавливает ребенок с миром. А любая активность ведет к образованию связей человека с миром. Такие связи образуются там, где активность наталкивается на сопротивление, т.е. опять-таки на границе между "Я" и "не–Я". Поскольку всякое столкновение несет в себя как возможности, так и угрозы, такие связи небезразличны для человека. В этом свете ясно, что мир будет познан лишь в той степени, в которой это имеет для него смысл, приобретает жизненно важное значение. С другой стороны, познанию подлежит все, что небезразлично для человека.

Вся совокупность небезразличных для человека связей с миром составляет его жизненные смыслы. Человек, как и всякое живое существо, живет благодаря таким связям, поскольку в них оказываются схвачены как особенности мира, так и интересы (потребности) самого человека. Всю совокупность таких связей человек постоянно «носит с собой» в виде субъективных структур, которые он использует в качестве объяснений, теорий, схем, моделей поведения и пр. В этих структурах находит отражение (фиксацию) опыт взаимодействия с миром: желания, впечатления, понимания, стратегии взаимодействия. В сумме они составляют смысловые структуры человека (часть из них осознается, часть же нет). В них содержится одновременно описание внешнего мира, в который погружен человек, и переживание самого себя в этом мире. Все это создается человеком в результате своей активности, все это и составляет суть его психику, его сознание. Так образуется уникальное психическое образование – Образ мира.

2. Образ мира – объяснение мира и руководство к действию в нем

Образ мира – это мир образов, с помощью которых человек описывает окружающий его мир и самого себя. Эти образы содержат в себе далеко не только изображения, полученные с помощью органов чувств. В них содержатся также усилия, которые при этом были затрачены, проблемы, которые возникали, интересы, ради которых обследовалось окружение, достигнутые успехи, а также и эмоции, сопровождавшие весь этот процесс. Короче, образы содержат взаимодействия с миром, деятельности в нем, которые совершались в ходе овладения своими силами и преодоления сил, с которыми сталкивался ребенок в своем окружении: другие люди, законы физики и пр.

Если присмотреться поближе, то можно понять, что образ мира складывается из двух источников. Вопреки обыденным представлениям, он содержит не одни только представления о внешнем мире как таковом. В нем также властно представлены собственные действия и переживания человека. Таким образом, мир образов возникает там и тогда, где и когда встречаются две тенденции. Первая – это стремление человека выразить себя в мире, занять собой некоторую территорию в нем (не только физическую, но и символическую). Вторая – требования внешнего мира, его диктат.

Создание образа мира в раннем детстве.

Можно наметить примерную последовательность, в соответствии с которой происходит формирование образа мира.

1. Первые элементы будущей картины мира закладываются в дородовой период. Ребенок в утробе матери еще не может иметь знаний об окружающем мире, существуют только ощущения, которые и дают первоначальные представления о нем. Это и есть его мир: «Мое ощущение и есть мой внутренний мир». Весь внешний мир представлен почти исключительно в виде телесных ощущений (некоторую долю, вероятно, вносит слух). Характеристики мира поэтому вначале задаются через состояние самого себя (хорошо ли, плохо ли мне). Внешний мир начинает познаваться на языке собственных ощущений, описываться через внутреннее состояние. В специальных экспериментах (Ч. Осгуд) выяснено, что в основе образа мира людей лежат три базовых измерения: оценка (хорошо/плохо), сила (позже это будут: могу/не могу, легко/тяжело) и активность (позже это будут: быстро/медленно, громко/тихо, много/мало).

2. При рождении возникает необходимость овладеть миром через новые ощущения. Ребенок начинает осваивать окружающее его пространство. В той степени, в котором ребенок овладевает им, оно становится, собственно его миром. Физическое пространство входит в нас через мое ощущение его в ходе активного взаимодействия с ним.

3. По мере того, как ребенок овладевает миром, он помечает мир собой («Я обслюнявил, обрисовал, обцарапал все вокруг себя»), покоряя его не только физически, но и символически. Этим ребенок не столько помечает собой мир, он скорее погружает его в себя, почти буквально – через рот. Постоянно «съедаемый» и «обкакиваемый» мир становится роднее, ближе, понятнее. Но одновременно он же приносит все новые и новые сюрпризы – удивления, разочарования, боль. Создаваемый в ходе собственной активности внутренний мир, как и мир внешний, оказывается постоянно меняющимся – как только мы начинаем понимать мир, он начинает меняться. Результат познания начинает изменять то понимание нашего мироустройства, которое было сформировано изначально. Оба мира – внутренний и внешний – перетекая друг в друга, становятся зоной с непредсказуемыми изменяющимися условиями.

4. Внутренний (как и внешний) мир заметно усложняется, когда оказывается, что окружающие люди тоже помечают мир собой, своими символами, своими смыслами. Поэтому ребенок продолжает осваивать, теперь уже, миры других людей, которые наслаиваются, взаимно пересекаются, взаимно накладываются друг на друга. Происходит наложение своих смыслов на смыслы других, происходит осмысление мира других. Общение с папой, мамой, другими родственниками и людьми приходится менять в зависимости от того, какие смыслы обнаруживаются в этом общении: опасность/безопасность, уверенность/неуверенность, способность/неспособность и др.

Ограничение на свой субъективный мир, которое накладывается со стороны субъективных миров других людей, является ударом по самолюбию, так как разрушаются ощущение собственной уникальности. Ребенок одновременно радуется общению с другими и при этом переживает себя зависимым от них же. Раньше или позже встает проблема выделить себя из других, стать независимым – так рождается личность, складывается индивидуальность. Вся дальнейшая история жизни – это напряженный поиск баланса между: а) субъективным стремлением себяполагания в мире, самовыражения, произвола индивидуальности и б) объективной необходимостью подчиниться диктату реальности, учесть произвол других людей.

Таким образом, внутренний мир, образ мира – это совокупность связей, которыми мы связаны с внешнем миром. Мы продолжаем жить с другими, мы остаемся в мире, даже оставаясь наедине с собой, так как мы содержим их (его) внутри себя, они представлены в нас. Когда я веду внутренний диалог, это ведут диалог «перенесенные» внутрь люди и обстоятельства.

Использование образа мира.

Образ мира – это инструмент, с помощью которого человек (ребенок) объясняет мир. Причем начинает делать это задолго до того, как приобретает способность к рассуждению и доказательствам. Способ объяснения прост и сложен одновременно. Это толкование – приписывание миру свойств на основе своего опыта проживания в нем. В качестве языка, на котором описывается окружающая действительность, используются собственные ощущения, переживания, устремления и проблемы. Результаты толкования принимаются на веру. Несмотря на то, что объективно они представляют допущение, предположение, набор гипотез, субъективно все же воспринимаются как самоочевидность, поскольку добыты были собственными усилиями. Следовательно, каждый из нас обладает картиной мира, имеющей множество неточностей, иллюзий. Искушенный в психологии человек умеет их обнаруживать, исправлять или использовать.

Образ мира является также инструментом, с помощью которого человек ориентируется в мире. Куда бы мы ни передвигались, мы всегда поддерживаем связи с контекстом, постоянно находимся в системе многомерных координат: пространственных, символических, смысловых. Потеря таких координат есть потеря сознания, утрата знания, где мы сейчас находимся, кто мы такие, с кем в данный момент встречаемся. То, что мы привыкли считать потерей памяти есть нарушение процесса извлечения содержания из образа мира в необходимом порядке – извлекается, да не то. Такого рода нарушения составляют часть болезненной симптоматики, указывающей на серьезные нарушения психики. В норме они тоже случаются: каждый из вас способен припомнить случаи, когда он как бы терялся, утрачивая на какое-то мгновение ориентир в мире. Это иногда бывает в момент пробуждения после ночного сна, или если сон сморил во время длительной поездки, а взгляд в окно в первый момент не позволяет понять, где именно вы сейчас находитесь, какую местность проезжаете. В таких случаях приходится искать какие-то зацепочки, позволяющие восстановить знакомую картину, определиться, где я в данный момент нахожусь, где что находится и пр.

Образ мира есть также инструмент, благодаря которому человек производит изменения в мире. Всякое изменение сначала задумывается, производится в плане воображения (т.е. в пространстве образа мира), испытывается на идеальной модели, и лишь затем претворяется в мир. Если бы такой возможности не существовало, нам, во-первых, было бы гораздо труднее избегать опасностей, и, во-вторых, сделало бы невозможным прогресс человечества.

Таким образом, мы выяснили, что человек есть создатель и владелец индивидуального (субъективного) мира, организованного как образ мира внешнего. Особенность его в том, что он создается с нуля на основе своих переживаний, а затем постепенно приводится в соответствие с законами окружения. Опорой образа мира являются жизненные смыслы, которые связывают потребности человека с особенностями среды обитания – природной и социальной.

3. Эмоции и чувства – субъективные индикаторы смысла

В психике человека есть особенные специфические процессы, обеспечивающие быструю оценку происходящих в мире событий. Это – эмоции. Их задача – сигнализировать, насколько важны те или иные события, происходящие в окружающем мире, и в которые оказывается (или может быть) вовлечен человек. Другими словами, эмоции сообщают нам о том, какой жизненный смысл имеют события. Именно эмоции отражают личную значимость познания через вдохновение, одержимость, пристрастность и интерес. Происходит это, в общем, по тем же базовым измерениям, которые сложились еще в дородовой период: оценка, сила и активность. В пределах каждого измерения эмоции колеблются между крайними полюсами (соответственно): удовольствие/неудовольствие, напряжение/разрядка и возбуждение/успокоение (В. Вундт). Если наложить эти субъективные переживания на содержание воспринимаемых событий, то мы получим огромное количество возможных оттенков эмоций и чувств. Учтем также, что эмоции постоянно сканируют события, мгновенно оценивая их. Скорость такого оценивания столь велика (в пределах 0,22-0,35 сек), что происходит еще до того как мы успеем осознать, в какое именно событие мы оказались вовлечены.

Эмоции сопровождают буквально каждый момент нашей жизни. Даже если нам кажется, что никаких чувств мы не испытываем, работа по отслеживанию значимости событий не прекращается. То, что эмоциональные реакции малозаметны, свидетельствуют лишь о том, что происходящие события, условия нашей деятельности (даже если это бездействие) не требуют специального внимания, то есть, малозначимы для нас.

Следовательно, основная функция эмоций – дать ориентировку в жизненных смыслах, указать приоритеты, согласно которым следует строить свое поведение. Однако это не единственная «работа», которую выполняют эмоции. Другие функции не менее важны.

Эмоции выступают силой, которая фиксирует образы – основной строительный материал субъективного мира человека (образа мира). Разнородные по содержанию, происхождению и внешним признакам образы восприятия, памяти, воображения, результаты мыслительной деятельности стремятся ассоциироваться между собою на основании общего эмоционального впечатления, которое с ними связано. Более того, в образ мира интегрируется (включается) в первую очередь то, что помечено эмоциями. Новые образы «вшиваются» в образ мира благодаря сходству эмоционального тона. Эмоциональные связи выступают средством гибкого соединения фрагментов опыта между собой.

Важная работа эмоций состоит также в том, чтобы готовить к предстоящему виду активности организм, психические процессы и душевное состояние. Эмоции способны предвосхищать события, на основе интуитивной логики улавливая тенденции их развития. Вообще, эмоции являются эволюционно первой системой текущего анализа опыта, выделения из него информации, на основе которой можно сделать прогноз. Мудрость эмоциональных реакций, их высокая информативность, похоже, пока не оценены по достоинству. То, что эмоции тесно связаны с физиологическими и мышечными процессами, делает их в ряде случаев даже более надежными индикаторами, указывающими желаемое и полезное развитие событий (в режиме бессознательного сканирования), чем рациональный анализ.

Эмоции – это общий термин для всех указанных процессов. Существует немало других понятий, которые также обозначают различные виды эмоциональных явлений. Многообразные проявления эмоциональной жизни человека делятся на аффекты, собственно эмоции, чувства, настроения и стресс.

Наиболее мощная эмоциональная реакция – аффект. Он полностью захватывает психику человека, как бы сплавляя главный воздействующий раздражитель со всеми смежными и тем самым образуя обобщенный аффективный комплекс, предопределяющий единую реакцию на ситуацию в целом, включая сопутствующие ассоциации и движения. Отличительные черты аффекта – ситуативность, обобщенность, значительная интенсивность и малая продолжительность. В аффекте резко изменяется внимание, снижается его переключаемость, и в поле восприятия удерживаются только те объекты, которые в связи с переживанием вошли в комплекс. Все остальное осознаются недостаточно, и это одна из причин практической неуправляемости аффектом. Кроме того, нарушается концентрация внимания, человеку трудно сосредоточиться и предвидеть результаты своих поступков, меняется мышление, разрушается целесообразность поведения.

Собственно эмоции, в отличие от аффектов, - более длительные состояния. Это реакция не только на события свершившиеся, но и на вероятные или вспоминаемые. Если аффекты возникают к концу ситуации, то эмоции смещаются к началу действия и предвосхищают результат. Они носят опережающий характер, отражая события в форме обобщенной субъективной оценки.

Чувства – еще более устойчивые психические состояния, имеющие четко выраженный предметный характер. Это тоже эмоции, но они отличаются большей тонкостью, детализированностью переживаний, в которых видное место занимают эстетические и моральные компоненты. Сравните: мы говорим «эмоция страха», но «чувство тревожности», чем подчеркивается различие в интенсивности (силе) эмоционального явления. Или: «чувства ненависти, любви», указывая на небиологических характер переживаний. Чувства выражают устойчивое отношение к каким-либо конкретным объектам (реальным или воображаемым).

Настроение – самое длительное или эмоциональное состояние, окрашивающее все поведение человека. Известно, например, что одна и та же работа при разных настроениях может казаться то легкой и приятной, то тяжелой и удручающей. Настроение тесно связано с соотношением между самооценкой человека и уровнем его притязаний. Более того, источник, определяющий то или иное настроение, далеко не всегда осознается.

Стресс – наиболее мощное проявление эмоций, вызывающее комплексную психологическую и физиологическую реакцию, направленную на борьбу с неблагоприятными для психики и организма факторами. С помощью стресса организм мобилизует себя целиком на самозащиту, на приспособление к новой ситуации. Стресс является составной частью жизни каждого человека, и его нельзя избежать так же, как еды и питья, он даже создает «вкус к жизни». Вместе с тем длительное или запредельно сильное стрессовое состояние разрушает организм, нарушает психические процессы.

Таким образом, эмоции отражают отношение человека к событиям внешней и внутренней среды. Эмоции усиливаются при информационном дефиците и способствуют его преодолению, повышая чувствительность системы восприятия. При этом открываются шлюзы для приема дополнительной информации. Однако чрезмерное повышение чувствительности при неблагоприятных условиях может способствовать развитию соматических и нервных заболеваний. Важно уметь осознанно регулировать уровень своей эмоциональной возбудимости, чтобы эффективно решать задачи на фоне физического и психического здоровья.

4. Сознание, язык и речь. Бессознательное

У животных психика формируется и развивается в процессе приспособления к окружающей среде. Воспроизводство же и развитие человеческой жизни осуществляется в процессе преобразования природы. Это возможно в той степени, в которой человеческая психика – сознание – приобретает качественно новые характеристики. Нам необходимо кратко обозначить их, указать, чем сознание отличается от психики животных. Основные характеристики (свойства) сознания таковы:

Знаковость – использование знаков как носителей содержания. Всякое содержание сознания устроено так, что использует искусственные (культурно выработанные) средства. Такими средствами и являются знаки – искусственные указатели на некий фрагмент реальности. Искусственные, значит изобретенные человеком, не существующие в природе сами по себе. С помощью того или иного знака мы указываем на соответствующий ему фрагмент внешнего мира, тела или психики человека. Самые привычные знаки – слова, жесты, символы, другие графические или поведенческие обозначения. Они то и становятся элементарными единицами содержания сознания, которые в различных соединениях составляют знания человека. Это зафиксировано в самих словах: сознание, обозначение и пр.

Орудийность – использование в работе сознания орудий как искусственных (культурно выработанных) средств и стратегий воздействия на тот или иной фрагмент внешнего мира, тела или психики человека. Понятие орудия охватывает не только материальные средства, усиливающие или расширяющие возможности тела человека (молоток, нож, кирпич…), но и идеальные, усиливающие и расширяющие возможности его психики (способы счета, ориентации на местности…). Главный элемент процессов сознания, т.о. – это орудийное действие.

Предметность – обязательная отнесенность знака (значения) или орудия (действия) к некоторому фрагменту внешнего мира, тела или психики человека. Даже фантазия, и та или уже имеет соответствующий предмет (желание, например), или этот предмет будет создан в будущем (изделие, художественное произведение и пр.). Благодаря свойству предметности деятельность человека не теряется в глубинах психических процессов, а соотносится с жизненными явлениями, оказывает на них преобразующее действие.

Категориальная организация – такое устройство сознания, при котором содержание сознания организованно в классы, подклассы и т.д., образуя сложнейшую иерархию, соподчиненность. Особенность такой организации состоит в высокой подвижности (в норме), в способности гибко перенастраиваться на характер решаемой задачи, на особенности условий с учетом возможностей человека. Категориальный принцип организации сознания позволяет создавать такую сложную систему, которую мы выше называли образом мира.

То, что сознание «соткано» из знаков и орудий, имеющих свои предметы (возможность приложения к внешнему миру), и организованных между собой в сложную систему категорий, характеризует его как продукт общественно исторического опыта, который усваивается ребенком в общении со взрослыми. Человек овладевает знаковой формой отражения (сознанием) в процессе реального включения в жизнь общества: как человек он не может существовать вне этой жизни, вне системы общественных отношений. Не овладев этой формой, человек не может развиваться как человек, как член общества, как личность. И только в этом смысле сознание есть высшая, интегрирующая форма психики, результат общественно-исторических условий формирования человека в трудовой деятельности при постоянном общении с другими людьми. Но «высшесть» отнюдь не означает, будто более высокой формы отражения действительности, чем сознание, нигде в мире не существует – мы не можем этого знать или утверждать на данный момент исторического времени.

Обязательным условием формирования и проявления всех указанных выше специфических качеств сознания является язык. Язык – это особая система знаков, в которой запечатлен общественно-исторический опыт или общественное сознание. В языке знаки (знания о мире) становятся орудиями воздействия на других людей, организации их совместной деятельности, познания окружающей действительности. Будучи усвоен конкретным человеком, язык становится реальным содержанием и средством организации сознания этого человека.

Процесс усвоения языка неотрывен от овладения речью. Речь – это тот же язык, но озвученный, свою жизнь получающий в момент актуального перевода мысли в ее словесное (знаковое) выражение. Речь по своим закономерностям близка тому, как функционирует сознание – это живое (в настоящий момент происходящее) оперирование знаками как орудиями выражения своей мысли, намерения или впечатления, как орудиями преобразования знаний, намерений, состояний и т.д.

Осознание – это процесс приведения содержания сознания в такую форму, когда оно может быть передано кому-нибудь другому. Осознанное содержание – это содержание, о котором можно рассказать кому-нибудь. Осознание может происходить в форме зрительных, слуховых или иных образов, которые находятся в поле внимания и о которых мы в состоянии рассказать. Однако не обязательно другому человеку. Можно и себе самому – это и означает отдавать себе отчет о происходящем. В этом смысле сознание есть осознанное бытие.

Однако далеко не все содержание сознание находится в осознаваемом состоянии. Оно до поры до времени покоится как бы во мраке, не освещенное вниманием. Некоторые разделы образа мира, продолжая активно работать в качестве модели мира, остаются практически недоступны для осознавания. Такие отделы нашей психики мы называем бессознательным. Это не значит, что они обладают другими чем описанные выше базовыми характеристиками, чем сознание. Просто они способны работать без контроля с помощью осознания.

Бессознательное – это такие разделы сознания человека, которые не предполагают (не требуют или плохо поддаются) непосредственной актуализации в поле внимания – осознания. Разумеется, степень осознанности/неосознанности у различных частей образа мира различается. В этом смысле можно говорить также и о предсознании (и даже о надсознании).

В зоне ясного сознания находит свое отражение лишь малая часть всех одновременно поступающих из внутренней и внешней среды сигналов. Сигналы, попавшие в зоны ясного сознания, используются человеком для осознанного управления своим поведением. Остальные также используются для регулирования некоторых процессов, но на подсознательном уровне. С точки зрения современного понимания сознание и бессознательное работают в режиме гармоничного единства. Когда перед нами возникают обстоятельства, затрудняющие выбор стратегии поведения или требующие нового способа решения, эти обстоятельства попадают в зону ясного сознания. Но как только решение принято, стратегия найдена, управление поведением передается в сферу бессознательного, а ресурсы внимания освобождаются для решения новых задач. Несмотря на то, что в каждый данный момент лишь малая часть всех процессов регулируется осознанно, сознание может оказывать определенное влияние и на неосознаваемые процессы. Бессознательное объединяет все те факторы, которые воздействуют на регуляцию поведения, протекающего без непосредственного участия внимания.

Многие исследователи считают, что в область бессознательного входят также: психические явления, возникающие во сне; ответные реакции, которые вызываются неосознанными раздражителями; движения, ставшие автоматизированными; некоторые побуждения к деятельности, в которых отсутствует осознание цели и др. Бессознательное нельзя считать низшим уровнем психики, ибо это специфически человеческое психическое явление, которое детерминировано общественными условиями сознания человека и неразрывно связано с ним.

Кроме понятия индивидуального сознания, которое мы до сих пор обсуждали, в практической работе можно использовать и понятие обыденного (массового) сознания. Обыденное сознание – это часть общественного сознания, характеризующая тем, что оно присуще большому количеству людей, является носителем культуры данного народа, его характера. Его особенности состоят в том, что в нем большое место занимают иррациональные моменты: мифы, суеверия, предрассудки (не как отрицательные понятия), наряду с рациональным знанием и логикой. Особенная смесь мифологического и научного мировоззрений создают систему, которая оказывается терпима к противоречиям, предоставляет возможность «доказать» почти все что потребуется, верить во все, что привлекательно. В этом залог гибкости и устойчивости обыденного сознания – оно способно выдержать, поглотить самые неожиданные политические или культурные перепады. Здесь же кроется и причина консервативности обыденного сознания, обеспечивающей преемственность национально-культурных особенностей.

В характеристиках обыденного сознания находят объяснение многие феномены, такие как мода, смена идеологических ориентиров, устойчивость религиозных представлений, необычное влияние обаяния лидеров и пр. Опора на веру характерна не только для архаических обществ, но и для современного. Так, мы привыкли доверять квалификации других людей (например, ученых). Доверяем настолько, что многим из них доверяем свои жизни: наше доверие пилоту пассажирского самолета, пожалуй, даже сильнее, чем у первобытного человека своему шаману. Разница здесь лишь по внешнему оформлению, а не по сущности.

Например, выпускники экономических факультетов покидают университет, обладая научным экономическим мышлением, но далеко не каждый из них способен стать успешным предпринимателем – лишь те, кто за рациональным знанием не потерял способность интуитивно (иррационально, почти магически) чувствовать конъюнктуру и тонкие рыночные законы. Скорее наоборот, успешными чаще становятся те, кто экономического образования не имеет – за счет последующего дообразования они повышают успешность уже позже. То же можно сказать и о психологах: образованный. еще не значит эффективный. Возможно, психолог успешен, если он немного шаман, а предприниматель – если он немного авантюрист.

Подводя итог этой лекции, подчеркнем, что вся психика человека (сознание) организована как сложная подвижная модель мира (образ мира), которая возникает в месте встречи активности самого человека (деятельность) и свойств окружающей среды, в которой важнейшую роль играют люди. Однако сколько бы ни старались окружающие люди, овладение человеческими качествами зависит от активности самого ребенка. Активность эта порождается в соответствии со связями, которые возникают между ним и окружающим миром (жизненные смыслы). Насколько такая активность успешна с точки зрения потребностей человека, мгновенно сигнализируют эмоции, которые собой «прошивают» всю жизнедеятельность человека.

Заключение

В процессе деятельности прежде всего необходимо затронуть проблему акселерации, выражающуюся в интенсивном физическом росте подрастающего организма, более раннем физическом и половом созревании молодых людей. Исследования, проводившиеся во многих странах мира (Tanner J. M. Phisical Growth. In: Carmichael’s Manual of Child Phisychology. New York: Wiley, 1970; Rodney Stark. Sociology. Belmont, California, 1989). Показывают, что столетие назад большинство людей достигало своего взрослого веса и роста не ранее 25-летнего возраста. Сегодня же большинство людей завершает свой рост к 18 годам, а половой зрелости достигают в 12-13 лет по сравнению с 17-18 годами столетие назад. Ученые пытаются выяснить причины акселерации, однако нас в большей степени волнуют их последствия, оказывающие влияние на образовательный процесс.

В первую очередь, последствия раннего созревания сказываются на изменении сексуальных норм. Если в прежние времена возраст половой и социальной зрелости практически совпадал, а регуляция социальных сексуальных норм осуществлялась посредством брака, то увеличение возрастного разрыва биологического и социального созревания до 10 лет и более приводит к тому, что традиционный образ действий в отношениях “сексуальная зрелость - свадьба” становится все более неприемлемым. Результатом этого явился великий сдвиг в сексуальных нормах. Предсупружеское сексуальное поведение сейчас широко распространено и уже завоевало значительное социальное признание как во всем цивилизованном мире, так и у нас в стране.

Может возникнуть вопрос: какое отношение имеет сексуальная революция к воспитательно-образовательной сфере? На наш взгляд, прямое. Если раньше сексуальные отношения были свойственны исключительно “взрослому” возрасту, а на сексуальные отношения накладывалось определенное “табу” до момента взросления, имеющего четко определенные границы, то теперь, когда граница нарушена, размыта, размываются и нормы “взрослости”. Взрослые раньше имели определенные преимущества, а следовательно, обладали большим авторитетом и властью над детьми, которым некоторые вещи были категорически запрещены. Изменение сексуальных норм приводит к потере преимуществ, а, следовательно, к потере власти над детьми. Непререкаемость и властность становятся все менее характерными во взаимоотношениях “взрослый - ребенок”.

Акселерация приводит не только к изменению сексуальных норм. Нельзя забывать еще об одном немаловажном факторе, а именно о том, что согласно традиционным представлениям, когда человек становится достаточно большим (по росту и комплекции), полагают, что он достаточно взрослый и по годам. По этой причине невысокие взрослые имеют определенные проблемы по поводу своей взрослости. Однако сегодня молодые люди достаточно высоки задолго до того момента, когда их в действительности можно считать взрослыми. Это опять же создает проблему авторитета взрослых, поскольку он для детей всегда основывался на том, что взрослые выше и сильнее. Многие проблемы авторитета в школах и семьях, по данным М.Трузи (Truzzi M. Liliputians in Gullivers Land: The social role of the Dwarf. In: Sociology and everyday life. Englewood Cliffs. N.J. 1968), обостряются именно потому, что подростки сейчас по внешнему виду не отличаются от взрослых.

Таким образом, трансформация социальных условий жизни, приводящая к изменению фенотипа человека, самым кардинальным образом сказываются и на изменении воспитательно-образовательной сферы, по крайней мере, в той ее части, которая касается отношений “ребенок- взрослый”. На смену взаимоотношениям, основанным на безукоснительном и безоговорочном выполнении требований взрослых, авторитете, зиждившимся исключительно на внешних признаках, постепенно приходят взаимоотношения, в основе которых совсем другие принципы поведения. Это вовсе не означает, что авторитет силы и безграничной власти над детьми окончательно ушел в прошлое, его проявления можно наблюдать и сегодня, однако наряду с ним гораздо большую популярность завоевывают другие виды авторитета. Очевиден переход от примитивного - авторитетен тот, кто сильнее (физически), до более цивилизованного и более полифоничного авторитета. Авторитет единый для всех практически перестал существовать, на его место приходит многоликий авторитет, множественность различных видов авторитета, плюрализм в принятии или непринятии определенного авторитета. С одной стороны, это свидетельство цивилизованного роста свободы человека, признание прав личности, прав ребенка, а с другой - приспособиться к изменившимся “правилам игры” многим людям довольно непросто.

К чему приведут последствия этих ухудшений в образовательно-воспитательной сфере можно только предполагать. С одной стороны, уменьшение количества детей в семье, ухудшение их здоровья не может не привести к усилению тенденции более щадящего отношения к детям, в том числе и в учебно-воспитательных учреждениях. С другой стороны, резкое и довольно сильное расслоение общества на бедных и богатых, необходимость пробивать себе путь молодому поколению не может не привести к определенной стратификации образовательных систем, к ужесточению конкурентных условий, в которые вынужден будет включаться молодой человек при получении образования. Вспышки агрессии и жестокости не только в подростковой и молодежной среде, но и со стороны взрослых (зачастую родителей и учителей) по отношению к детям являются все более частым явлением. Нередко это способ “разрядки” , снятия психологического напряжения, психологической защиты от невыносимых условий существования, в которые поставлена немалая часть взрослого населения.

Введение. Познание (в психологии) Понятие познания в психологии

Общая характеристика познавательной сферы человека

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Глава 1

Наука – особая форма знания

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Глава 1