Звездные войны главных конструкторов. За что Сергей Королев сидел на Колыме

ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, 2007, том 77, № 1.

Прощание с Королевым

16 января 1966 г. в 6 часов утра главный диктор страны Ю.Б. Левитан по всем радиостанциям Со­ветского Союза зачитал правительственное сооб­щение о смерти .

Все утренние газеты на первых полосах впервые опубликовали портрет доселе неизвест­ного миру советского учёного, дважды Героя Со­циалистического Труда, лауреата Ленинской пре­мии.

Правительственная ко­миссия по похоронам СП. Королёва сообщала, что гроб с телом покойного академика будет установлен 17 января в Колонном зале Дома Со­юзов, а похороны состоятся 18 января на Красной площади.

Очередь желающих проститься с Королёвым начала выстраиваться с 7 утра, хотя доступ к телу открывался только в 12 часов. Несмотря на ян­варский мороз, десятки тысяч людей терпеливо выстаивали в очереди, чтобы, проходя быстрым шагом мимо гроба, увидеть того совершенно сек­ретного “Главного конструктора”, имя которого и портрет, а также перечень заслуг впервые были опубликованы только вчера. Не всем желающим удалось до позднего вечера 17 января пройти че­рез Колонный зал, который с января 1924 г. (про­щание с В.И. Лениным) назначался местом риту­ального прощания с выдающимися деятелями страны.

В день похорон СП. Королёва, 18 января 1966 г., с трибуны мавзолея президент Академии наук М.В. Келдыш в прощальном слове сказал: “Наша страна и вся мировая наука потеряла учёного, с именем которого навсегда будет связано одно из величайших завоеваний науки и техники всех вре­мён – открытие эры освоения человечеством кос­мического пространства” . Л.И. Брежнев и другие члены политбюро подня­ли и отнесли к кремлевской стене урну с прахом СП. Королёва. Прогремел артиллерийский са­лют.

Путь к призванию

Сергей Павлович Королёв родился в Житоми­ре 30 декабря 1906 г. (12 января 1907 г.). Отец Сергея, Павел Яковлевич Королёв, был препода­вателем русского языка и словесности в гимна­зии, мать, Мария Николаевна, – учительницей русского языка. Совместная жизнь родителей продолжалась всего три года. В 1916 г. Мария Ни­колаевна вторично вышла замуж за Григория Михайловича Баланина, инженера-электрика, кото­рый фактически стал для её сына отцом. Балани-ны с Серёжей Королёвым переезжают в Одессу, где отчим Королёва заведовал электростанцией. В Одессе Сергей получает образование. В 1924 г. он окончил архитектурно-строительное отделение стройпрофшколы. Однако специальность строи­теля его не увлекает.

Ещё в Одессе Королёв увлёкся планеризмом. Учёбу в МВТУ он совмещает с занятиями в Мос­ковской школе лётчиков-планеристов, строит пла­неры собственной конструкции, участвует во все­союзных планерных состязаниях в Коктебеле. В 1928 г., будучи студентом пятого курса МВТУ, Королёв руководит конструкторской бригадой на авиационном заводе № 28.

Сергей хочет летать. Он учится управлять не только планером, но и са­молётом, получает полётное свидетельство на право совершать полёты на всех видах планеров, а затем и право управлять учебным самолётом. В качестве дипломного проекта Королёв разра­батывает лёгкий двухместный спортивный само­лёт. Руководителем его дипломного проекта был А.Н. Туполев.

К концу 1931 г. молодой инженер Королёв уже хорошо известен в авиационном сообществе. Публикации в газетах и журналах дают высокую оценку его конструк­циям. Увлечённость, редкая работоспособность в сочетании с инженерным талантом открыли Ко­ролёву-конструктору дорогу в бурно развивающуюся самолётостроительную промышленность. Но он выбрал ракетостроение.

В 1931 г. в Москве при Осоавиахиме по иници­ативе инженера Ф.А. Цандера, фанатично увле­чённого идеей межпланетных полётов, создается Группа инженеров по изучению реактивного дви­жения (ГИРД). Познакомившись с Цандером и деятельностью группы, Королёв становится ак­тивным участником её работ. В 1932 г. его назна­чают начальником ГИРДа. Здесь он руководит испытаниями первой созданной в СССР по проек­ту М.К. Тихонравова ракеты 09, а затем и её пус­ком 17 августа 1933 г.

В начале 1930-х годов Королёв увлечён про­блемами полёта ракетных аппаратов в верхних слоях стратосферы. В 1933 г. он делает в Ленин­граде доклад на эту тему, в 1934 г. выходит в свет его первый научный труд “Ракетный полёт в стратосфере”.

Однако надежды Королёва на то, что РНИИ будет разрабатывать проблемы реактивной авиации, не оправдались. Ограниченные производственные иконструкторские мощности института были загру­жены преимущественно разработкой твердотоп­ливных пороховых реактивных снарядов для во­оружения самолётов и установок залпового огня -будущих катюш. Авиационная целеустремлён­ность Королёва не совпадала с интересами Клей­мёнова. Конфликт между ними закончился сняти­ем Сергея Павловича с должности заместителя начальника РНИИ и переводом на инженерно-конструкторскую работу. Теперь мы вправе предполагать, что перевод с руководящей долж­ности в институте, находившемся под опекой мар­шала М.Н. Тухачевского и руководителя Осо-авиахима Р.П. Эйдемана, спас Королёву жизнь.

Королев – политзаключенный. Путь по тюрьмам

Которые нанесли не­восполнимый урон армии и оборонной промыш­ленности. Маршал Тухачевский и большая груп­па высших военачальников были объявлены “врагами народа”, обвинены в государственной измене и расстреляны. Начальник РНИИ Клей­мёнов и назначенный его заместителем вместо Королёва Г.Э. Лангемак, основной разработчик твердотопливных реактивных снарядов, были осуждены и расстреляны как участники троц­кистской организации. Обстановка, сложившаяся в РНИИ, была такой, что требовались дальней­шие разоблачения “притаившихся сообщников” Клеймёнова и Лангемака.

В 1938 г. арестовали ведущего разработчика жидкостных ракетных двигателей В.П. Глушко, а следом за ним -СП. Королёва. 27 сентября 1938 г. Военная кол­легия Верховного суда СССР приговорила “Ко­ролёва Сергея Павловича к тюремному заключе­нию на десять лет, с поражением в политических правах на пять лет и с конфискацией всего, лично ему принадлежащего имущества” .

Для Королёва началась полоса путешествий по тюрьмам: из Бутырской тюрьмы – во внутрен­нюю на Лубянке, обратно в Бутырскую, затем в пересыльную Новочеркасскую, оттуда “по эта­пу” во Владивосток и далее через Магадан на Ко­лыму на золотодобывающий прииск Мальдяк, на­ходившийся в 700 км к северу от Магадана. На зо­лотом прииске заключённые работали по 12 часов в сутки, жили в палатках из брезента, спали на двухъярусных нарах.

Политические – “враги на­рода” – жили вместе с уголовниками, которые пере­кладывали на них тяжелейшую работу, издевались, отнимали жалкую пайку и часто били. Постоянное недоедание и полное отсутствие витаминов приве­ли к заболеванию цингой. В ноябре 1939 г. Коро­лёв, уже не способный работать, угасал в холод­ной палатке. Он был обречён. Спасение пришло неожиданно.

В 1938 г. при испытаниях нового истребителя погиб знаменитый лётчик В.П. Чкалов. Одним из первых мероприятий по результатам аварии стал арест и осуждение М.А. Усачёва – директора за­вода, изготовившего самолёт. Его направили на тот же золотой прииск Мальдяк. Усачёв был чело­веком могучего телосложения, занимался спор­том, в том числе и боксом. Пользуясь своим физи­ческим превосходством, обладавший властным характером и организационной хваткой Усачёв сплотил вокруг себя политических и сбросил внутри лагерную диктатуру уголовников.

При пе­редаче власти свергнутый староста-уголовник показал Усачёву угол, в котором лежал “доходяга Король”. Откинув тряпье, Усачёв с трудом узнал Королёва. Он с ним познакомился на Централь­ном аэродроме, когда проводились испытания ко­ролёвского самолёта. Усачёв установил жёсткий режим по усиленному питанию Королёва за счёт уголовников и тем спас ему жизнь.

В конце ноября 1939 г. едва ставшего на ноги заключённого Королёва затребовали для пере­смотра дела в Москву. Четырёхмесячная каторга на золотом прииске закончилась благодаря геро­ической борьбе матери Королева за жизнь и сво­боду своего единственного сына. С первых дней ареста сына Мария Николаевна Баланина на­правляла письма с просьбой о реабилитации во все возможные инстанции. Она обратилась за по­мощью и к депутатам Верховного совета СССР, Героям Советского Союза лётчикам М.М. Гро­мову и B.C. Гризодубовой. Независимо друг от друга они обращались к председателю Верховно­го суда СССР с просьбой о пересмотре дела Коро­лёва. Их запрос, по-видимому, имел решающее значение, и в сентябре 1939 г. было принято ре­шение затребовать Королёва в Москву.

В июне 1940 г. дело Королёва было рассмотре­но повторно. На этот раз суд снизил меру наказа­ния с десяти лет до восьми. Теперь ему грозила ги­бель на строительстве железной дороги в районе Печоры. Однако снова хлопоты матери, вмеша­тельство Громова и Гризодубовой спасают Коро­лёва от гибели в лагере. Его направляют в Осо­бое техническое бюро (ЦКБ-29) при Наркомате внутренних дел. Главным конструктором ЦКБ-29, находившегося в Москве на улице Радио, был за­ключённый А.Н. Туполев. Конструкторские бю­ро, укомплектованные заключёнными, оставав­шиеся на свободе специалисты именовали “ша­рашками”.

В начале войны вместе с туполевской “шарагой” Королёв эвакуируется в Омск. В 1942 г. после успешных испытаний боевого самолёта Ту-2 Туполев был освобождён. Освобождения ждали и остальные зеки туполевской “шараги”. Но Коро­лёва с его согласия переводят в казанское Специ­альное конструкторское бюро Наркомата внут­ренних дел, где главным конструктором был осуждённый В.П. Глушко.

В казанской “шараге” разрабатывались жид­костные ракетные двигатели, которые устанав-ливали на боевые самолёты для кратковременно­го форсирования режимов в ходе воздушного боя. Сергея Павловича назначили заместителем главно­го конструктора по лётным испытаниям. Он лично участвует в рискованных полётах на самолёте Пе-2, снабжённом жидкостным ракетным двига­телем. Тяга этих двигателей не превосходила 1000 кг-с, тем не менее скорость Пе-2 при вклю­чении ракетного ускорителя увеличивалась бо­лее чем на 50 км/ч. 27 июля 1944 г. Глушко, Коро­лёв и сотрудники казанской ракетной “шараги” были досрочно освобождены со снятием судимо­сти. Вся казанская “шарага” была передана из Наркомата внутренних дел в Наркомат авиацион­ной промышленности.

Время войны

До 1944 г. ни Королёв, ни другие ракетные спе­циалисты Советского Союза, США и Англии не ведали, что в гитлеровской Германии в научно-исследовательском центре Пенемюнде уже созда­ны жидкостные ракетные двигатели, превосходя­щие в 25 раз по силе тяги те, которые в Советском Союзе разрабатывал В.П. Глушко, а в США -Р. Годдард. В ракетной промышленности Герма­нии в то время трудились более 100 тыс. человек. 3 октября 1942 г. в Пенемюнде удачный полёт со­вершила автоматически управляемая баллистиче­ская ракета А-4 (ФАУ-2). Она пролетела свыше 250 км. Траектория её полёта по высоте выходила далеко за пределы стратосферы.

В противостоя­нии с Англией Гитлер делает ставку на массовое использование беспилотных “летающих снаря­дов” ФАУ-1 (по теперешней терминологии -крылатых ракет) с воздушно-реактивными двига­телям и на “абсолютное оружие возмездия” авто­матически управляемые баллистические ракеты дальнего действия ФАУ-2.

13 июня 1944 г. премьер-министр Англии в секретном послании просит допу­стить к обследованию немецкого ракетного по­лигона, находившегося на территории Польши, английских специалистов, чтобы по возможности разобраться в угрожающем англичанам новом немецком оружии – “летающих ракетах”. С помо­щью польских партизан и английских резидентов в Польше на территории полигона удалось со­брать и отправить в Москву и Лондон сохранив­шиеся фрагменты ФАУ-2, которые немцы не успели уничтожить. Всё, что было связано с за­правочным стартовым оборудованием, система­ми радиоуправления и контроля полёта, немцы вывезли или уничтожили до захвата Красной ар­мией территории полигона в Польше.

В бывшем РНИИ, переименованном в 1944 г. в НИИ-1, концентрировалась информация о не­мецкой ракетной технике. М.К. Тихонравов, Ю.А. Победоносцев, Н.Г. Чернышов – коллеги Королёва и Глушко по работам в РНИИ – прини­мали непосредственное участие в изучении секретных данных о немецких разработках. Однако работавшим в Казани бывшим зекам Королёву и Глушко эти материалы были недоступны.

Я входил в Особую комиссию Государственно­го комитета обороны, которая в ходе наступле­ния Красной армии стремилась первой захватить, сохранить от уничтожения и в кратчайшие сроки отправить в Союз документацию и образцы не­мецкой авиационной и ракетной техники. Мы имели право привлекать к работе и допрашивать оставшихся в зоне советской оккупации немецких специалистов. Особую активность в охоте за сек­ретами немецкой ракетной техники проявляло командование Гвардейских миномётных частей ставки Верховного главнокомандующего.

Надо отдать должное заведующему отделом ЦК пар­тии и одновременно члену Военного совета Гвар­дейских миномётных частей генералу Л.М. Гайду­кову. В 1944 г. он входил в состав правительствен­ной комиссии, которая изучала деятельность РНИИ, и хорошо разобрался в том, “кто был кто” в ракетной технике до и после репрессий. В сен­тябре 1945 г. он добился освобождения Королёва и Глушко от работы по авиационной тематике в бывшей казанской “шарашке” и командировки их в Германию.

К сентябрю 1945 г. в Германии в городе Бляй-хероде близ Нордхаузена уже работал первый в послевоенной истории советско-германский Институт РАБЕ. Его основной задачей было изуче­ние и восстановление немецкой ракетной техни­ки. Я был назначен начальником этого института. В конце сентября в институте состоялась моя пер­вая встреча с “подполковником” Королёвым. То, что Сергей Павлович увидел в Германии, по­требовало полного пересмотра его собственных взглядов на перспективы развития ракетной тех­ники. Немцы практически доказали, что ракетный полёт на сотни, а в перспективе и на тысячи кило­метров может быть осуществлён без использова­ния крыльев и не через стратосферу, а через кос­мическое пространство. Ракетная техника пред­ставлялась областью деятельности, существенно отличной от традиционной авиации.

А в это время в Москве руководители совет­ской военной промышленности и науки спорили о том, какому ведомству следует взять на себя бре­мя освоения ракетной техники. Большинство склонялось к тому, что ракета – это снаряд, толь­ко “очень большой”, и такими снарядами должен заниматься Наркомат боеприпасов. Что касается авиации, то в 1945 г. стала очевидной необходи­мость перехода от винтомоторных двигательных установок к турбореактивным двигателям. Само­лёты с жидкостными ракетными двигателями перспектив в обозримом будущем не имели.

Королёв очень быстро понял, что жидкостная ракета – это не большой снаряд, а сложная систе­ма, создание которой требует принципиально но­вой организации. Первым феноменальным ре­зультатом его деятельности в Германии была ор­ганизация мощного Института “Нордхаузен”. В него вошёл и Институт РАБЕ, которым я руко­водил. Нашей главной задачей стала разработка систем управления стабилизацией и полётом ра­кет. Генерал Гайдуков был назначен начальни­ком, а Королёв главным инженером Института “Нордхаузен”.

Менее чем через два года после освобождения осуждённый за “саботаж и участие в антисоветском троцкистском ” Коро­лёв назначается на руководящую должность в ок­купированной Германии и принимает активное участие в подготовке постановления правитель­ства, которое должно определить будущее ракет­ной техники Советского Союза. Постановление было подписано Сталиным 13 мая 1946 г. Это первый исторический документ, в котором разра­ботке ракетной техники придавался высочайший государственный статус.

Последующие события показали, что это постановление определило судьбу Королёва и многих его соратников и через 11 лет позволило Советскому Союзу первым от­крыть дорогу в космос.
В постановлении от 13 мая 1946 г. головным, отвечающим за разработку ракетной техники, на­значалось Министерство вооружения. При мини­стерстве создавался головной институт по ракетной технике – НИИ-88 в городе Калининграде Московской области (ныне наукоград Королёв).

“Школа Королёва”

Приказом министра вооружения Д.Ф. Устинова в составе НИИ-88 организуется Специальное кон­структорское бюро из нескольких отделов. Отде­лу № 3 поручается разработка ракет дальнего действия и первой из них – “изделия № 1”, точной копии немецкой ракеты ФАУ-2 полностью из отечественных материалов. Главным конструк­тором “изделия № 1” и начальником отдела № 3 назначен Королёв. 26 августа 1946 г. считается днём рождения “школы Королёва”. С этой даты отсчитывается возраст Ракетно-космической корпорации “Энергия”, носящей ныне имя акаде­мика С.П. Королёва.

Советские специалисты, изучавшие ракетную технику в Германии, были там объединены в Ин­ституте “Нордхаузен”. По возвращении на роди­ну они оказались территориально и организаци­онно разобщёнными по разным ведомствам. Ко­ролёв первым понял опасность разрыва тесных творческих связей, необходимых для достижения конечных целей в кратчайшие сроки. Своим еди­номышленникам, назначенным на должности главных конструкторов в различных министер­ствах, он предложил учредить Совет главных конструкторов как высший орган по разработке программ решения научных и технических про­блем ракетной техники.

В первый Совет главных вошли: С.П. Королёв – главный конструктор ра­кетной системы в целом; В.П. Глушко – главный конструктор двигательных установок; М.С. Ря­занский – главный конструктор радиотехниче­ских систем и системы управления в целом; Н.А. Пилюгин – главный конструктор автоном­ных систем управления; В.И. Кузнецов – главный конструктор гироскопических командных прибо­ров; В.П. Бармин – главный конструктор назем­ного стартового, заправочного и транспортного оборудования.

Никаких постановлений правительства о ста­тусе Совета главных не выпускалось. Совет был личным “изобретением” Королёва. Он понимал, что никакие правительственные комиссии не спо­собны преодолеть множество внутриведомствен­ных барьеров на пути решения общей задачи – со­здания ракетной системы. Авторитет совета был столь высок, что его рекомендации, как правило, выполнялись безропотно руководителями мини­стерств и организаций.

Для проведения лётно-конструкторских испы­таний решением правительства создавались госу­дарственные комиссии. Председателями комис­сий обычно назначались руководители в должно­сти не ниже заместителя министра. Заместителем председателя госкомиссии и техническим руково­дителем был назначен Королёв, председатель Со­вета главных конструкторов.

При этом до 1950 г. Королёв оставался всего лишь начальником од­ного из отделов в НИИ-88. Между тем его колле­ги по Совету главных формально имели более высокий статус: Глушко был главным конструк­тором и директором ОКБ-456, Рязанский – глав­ным конструктором и заместителем директора НИИ-885, Бармин – начальником и главным кон­структором ОКБ и завода “Компрессор”, Кузне­цов – главным конструктором НИИ-10. Королёв был выбран председателем Совета главных, чле­ны которого обладали равными творческими правами при создании большой ракетной систе­мы. По примеру королёвского Совета главных впоследствии подобные советы создавались все­ми другими головными разработчиками ракетно-космической техники.

Министр вооружения Устинов отвечал “голо­вой” за выполнение программы создания принци­пиально нового для советской техники вида ору­жия – баллистических ракет дальнего действия. Для него очень нелёгкой задачей был выбор тех­нического руководителя этого направления. Ми­нистерство вооружения предлагало на этот пост кого-либо из проверенных войной конструкторов артиллерийских систем, оборонный отдел ЦК считал вполне достойной кандидатуру Бармина, который уже имел высокие правительственные награды за разработку и сдачу на вооружение блестяще проявивших себя во время войны ка­тюш. Один генерал Гайдуков советовал Устинову сделать ставку на Королёва.

И Устинов выбрал именно его. Для страховки он утвердил такую структуру НИИ-88, что над Королёвым было ещё три ступени служебной иерархии: главный инженер, начальник СКБ и директор института. Такая опека не только морально угнетала Сергея Павловича, она связывала и мешала деятельно­сти его коллектива во взаимоотношениях с опыт­ным заводом, без которого конструкторская ра­бота теряла смысл.

Осенью 1947 г. на первом ракетном Государ­ственном центральном полигоне близ Капустина Яра были проведены лётные испытания немец­ких ракет ФАУ-2, собранных в Германии с уча­стием советских специалистов. Председателем Государственной комиссии по испытаниям был маршал артиллерии Н.Д. Яковлев, техническим руководителем – СП. Королёв.

В 1948 г. на том же полигоне проводились пер­вые лётно-конструкторские испытания ракет Р-1 -копии немецкой ФАУ-2, изготовленной полно­стью из отечественных материалов и по отече­ственной документации. По техническим пара­метрам первая серия ракеты Р-1 не уступала не­мецким ФАУ-2, но надёжность её оказалась невысокой. Тем не менее Министерство оборон­ной промышленности настояло на последова­тельном изготовлении и лётных испытаниях ещётрёх серий. В 1950 г. Р-1 была принята на воору­жение. Мы, создатели этой ракеты, и военные за­казчики отлично понимали, что, случись война, использование ракет такой ограниченной дально­сти и низкой точности перспективы не имело. Од­нако Королёв соглашался с военными в том, что ракеты должны состоять на вооружении для освоения армией принципиально нового оружия.

Интересна эволюция взглядов Королёва. В 1946 г., когда принималось решение о точном воспроизведении немецкой ракеты ФАУ-2, недо­статки которой нам уже были очевидны, Королёв предлагал начать с разработки своей более совер­шенной конструкции. Против такой позиции ка­тегорически выступил Устинов. Он сказал, что право на воспроизведение немецкой техники мы оплатили большой кровью. Своих разработок у нас пока нет. Воспроизведение нам необходимо для освоения в кратчайшие сроки ракетной тех­нологии и создания новой промышленности.

За два года Королёв заложил основы своей шко­лы конструирования, взаимодействия с производ­ством и испытаний ракеты-носителя. Следующий его шаг был своего рода экзаменом на проектно-конструкторскую зрелость. Ракета Р-2 создава­лась на дальность 600 км. Принципиальным отли­чием её конструкции от Р-1 были несущие топ­ливные баки, отделяющаяся боевая головная часть и гиростабилизированная платформа. При­борный отсек находился для удобства эксплуата­ции не в верхней части ракеты, как у Р-1, а в меж­баковом пространстве. Для облегчения конструк­ции тяжёлая хвостовая часть была выполнена не из стали, а из лёгкого алюминиевого сплава.

Первые пуски ракет Р-2 оказались аварийны­ми: через десятки секунд после взлёта ракеты те­ряли устойчивость и “шли за бугор”. На Совете главных Пилюгин потребовал от Королёва заме­нить рулевые машинки на более мощные. Я, за­щищая честь фирмы, объяснял, что причина по­тери устойчивости – в замене Пилюгиным в но­вой системе управления электронных ламп на магнитные усилители, имеющие нелинейную ха­рактеристику. Кузнецов полагал, что причиной является высокая интенсивность вибраций, на ко­торую не рассчитана его новая гироплатформа. Специалисты по динамике конструкций связыва­ли сильную вибрацию с заменой стали на лёгкие сплавы в конструкции хвостовой части. Какую из этих четырёх вероятных считать причиной ава­рий – предстояло решать главному конструктору. Королёв принимает решение, которое впослед­ствии в “школе Королёва” стало правилом пове­дения в подобных ситуациях: “Мы не можем про­должать дальнейшие пуски для поисков истины.

Поэтому я предлагаю считать, что прав каждый. На себя принимаю обязательство заменить хвост на стальной. Чертока обязываю вместе с заводом в месячный срок разработать, изготовить и испытать новые мощные рулевые машины; тебя, Ни­колай, прошу либо вернуться к электронным лампам, либо изготовить магнитные усилители с такими характеристиками, чтобы Черток снял свои претензии. Виктор должен отказаться от ис­пользования новой платформы и предложить нам гироприборы виброустойчивой конструкции, про­веренные в полётах на Р-1. Вы все немедленно приступаете к реализации этих мероприятий, а с Устиновым и вашими министрами я буду догова­риваться сам” . И договорился. Ра­кета Р-2 была принята на вооружение в 1951 г.

Королёв ценил коллег, увлеченных делом

Оказавшись общепризнанным лидером нового направления, Королёв проявил настойчивость в усилении собственного служебного статуса. В ап­реле 1950 г. начальник отдела № 3 вышел из под­чинения начальника СКВ: в структуре НИИ-88 было создано ОКБ-1, начальником и главным конструктором которого (а стало быть, и всех си­стем, что в нём разрабатываются) назначили Ко­ролёва. Темпы развития ракетной промышленно­сти теперь во многом определялись ОКБ-1 как головной организацией. Королёв смело берёт на себя ответственность за решение текущих вопро­сов и разработку перспективных исследований. Никто в ОКБ-1 не замечал озлобления и не слы­шал от него жалоб за потерянные годы.

Гнев Ко­ролёва обрушивался прежде всего на равнодуш­ных и безынициативных. Он обладал природным даром быстро оценивать людей, причём ценил не робких и послушных, а умных, увлечённых, со­знающих важность выполняемой работы. Он не раз говорил, что в ракетной технике не должно быть деления на основные системы и второсте­пенные. Как в живом организме, в ракете следует заботиться о каждой системе, иметь информацию о её состоянии и быстро реагировать на любые нарушения выполняемых функций.

Такой стиль работы распространялся через Совет главных и на смежные коллективы. Слова “смежники” Королёв не любил. Все равноправ­ны, но мы в ОКБ-1 являемся головными и потому несём ответственность за деятельность не только свою, но и партнёра, без систем, приборов и агре­гатов которого новую ракетную систему не со­здадим. В ОКБ-1 он организует подразделения, которые сами не занимаются разработками, а ку­рируют и несут ответственность за разработки в других организациях.

Проводимые по ракетной технике работы, даже те, которые начинались по инициативе главных конструкторов или лично Королёва, регламентировались постановлениями правительства и приказами министра. Это было необходимо для финансирования работы всей сложной кооперации. Сергей Павлович обладал редким качеством убеждать чиновников мини­стерства и государственного аппарата в необхо­димости тех или иных решений, чтобы чиновники не мешали, а помогали. Это была неотъемлемаячасть политики учёного нового типа – учёного-организатора.

Для успешной реализации многих параллельных во времени программ, в которых участвуют тысячи людей, важно не только чув­ствовать и знать “что, где, когда”, но быстро реа­гировать на любые срывы, чётко согласовывать все звенья цепи создания ракетной системы: идея-проектирование-конструкторские разра-ботки-производство-заводские испытания-лётные испыта­ния. Важнейшим фактором быстрой реализации оборонных задач в период уже разгоревшейся “холодной войны” становится теснейшее сотруд­ничество с военными специалистами. Королёв ува­жительно относился к аппарату военной приёмки, военным испытателям на полигоне, офицерам на­учно-исследовательских военных организаций.

В 1956 г. осуществилась его мечта: ОКБ-1 вы­делилось из НИИ-88 в самостоятельную органи­зацию вместе с многотысячным коллективом за­вода. Королёв стал не только главным конструк­тором, но и единоличным начальником мощного научно-призводственного предприятия. На нём лежит ответственность как за проектирование ракетных систем, так и за решение социальных задач. В советских условиях ОКБ-1 было главной градообразующей организацией в подмосковном Калининграде. Руководитель предприятия обязан был заботиться о жилищно-бытовых условиях своих сотрудников, яслях, детских садах, больни­це и даже продовольственном снабжении. Для ре­шения всей массы текущих проблем у Сергея Павловича, конечно, были помощники, но он лично устанавливает контакт с городскими и об­ластными партийными и советскими руководите­лями. Учёный-организатор нового типа должен был тратить своё время и силы на решение про­блем, которыми никогда не занимались создатели ракетной техники в США.

Эпохальные события

В период разработки и лётных испытаний бое­вых ракет Р-1 и Р-2 устанавливается тесное со­трудничество королёвского коллектива с Акаде­мией наук СССР. На базе боевых ракет создают­ся геофизические – Р-1 А, Б, В, Д, Е и Р-2 А, на которых устанавливалась аппаратура для иссле­дования верхних слоев атмосферы, космических лучей, ионизации атмосферы. Проводились и первые вертикальные пуски с подопытными со­баками, благополучно спасаемыми на парашютах после кратковременного пребывания в космосе.

• С 1949 по 1960 г. состоялось 25 пусков геофизиче­ских модификаций ракет Р-1 и Р-2.
• В 1952-1956 гг. в ОКБ-1 по личной инициативе Королёва устанавливается стиль работ по прин­ципу: если не мы, так кто же. В эти годы в ещё не восстановленной после войны стране была созда­на ракетная наука и промышленность. Объём вы­полненных под руководством Королёва работ поразителен даже для нынешнего XXI в. Приведём перечень главнейших.
• 1952г. – проведены контрольные лётные ис­пытания серийных боевых ракет Р-2, поступив­ших на вооружение бригад особого назначения; для того времени ракеты показали высокую на­дёжность.
• 1953г. – разработана и прошла лётные испы­тания ракета Р-5 на дальность 1200 км.
• 1953г. – разработана и прошла лётные испы­тания ракета малой дальности (150 км) Р-11 на высококипящих компонентах; создан мобильный вариант ракеты Р-11 (на базе тяжёлого танка).
• 1954г. – Совет Министров СССР принял пер­вое постановление о разработке двухступенчатой межконтинентальной ракеты; Королёв предлага­ет министру Устинову начать исследования по со­зданию искусственного спутника Земли; предло­жение одобрено и в министерстве, и в Академии наук; по настоянию Королёва и Келдыша прави­тельство приняло постановление о разработке первого искусственного спутника Земли.
• 1955г. – ракета Р-11 принята на вооружение; разработан вариант Р-11М с атомным зарядом.
• 1955 г. – начаты первые пуски ракет Р-11ФМ с подводной лодки; Королёв лично участвует в опытных пусках.
• 1955 г. – начата разработка ракеты Р-7 – буду­щего носителя водородной бомбы; изготовлены технологические блоки ракеты Р-7, начаты огне­вые испытания.
• 1955 г. – ОКБ-1 участвует в проектировании и строительстве полигона в Тюратаме – будущем Байконуре (Казахстан).
• 6 февраля 1956 г. – впервые в мире произведён пуск ракеты Р-5М с реальной атомной бомбой на дальность 1200 км; стратегическая ракета Р-5М принята на вооружение в апреле 1956 г.
• 1952-1956 гг. – на полигоне Капустин Яр и морском полигоне в Белом море проведено более 100 пусков восьми типов ракет главного кон­структора Королёва.

Из перечисленных событий выделяются два эпохальных. Первое: во второй половине XX в. произошло объединение ракетной и атомной тех­ники. Королёв был первым главным конструкто­ром ракет-носителей ядерных зарядов. Всего коллективом ОКБ-1 разработано пять ракетно-ядерных систем (Р-5М, Р-11М, Р-7, Р-9 и РТ-2), принятых на вооружение. Второе: ракетное во­оружение подводных лодок радикально изменило не только военно-морскую, но и общенациональ­ную стратегию.

Высшее научное сообщество высоко оценило первые успехи отечественной ракетной техники: в 1953 г. Королёв был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР. Действительным членом академии его избрали в 1958 г.

У Королёва не было закадычных друзей, кото­рым обычно доверяют самые сокровенные мыс­ли и мечты. Но в беседах со своими заместителя­ми он проговаривался, что скоро в безграничной казахстанской степи произойдут великие собы­тия. Чувствовал или предвидел?

15 мая 1957 г. начались лётные испытания пер­вой межконтинентальной ракеты Р-7. Необыч­ная конструкция ракеты, именуемой ныне “Со­юз”, и её стартовой системы спустя 50 лет, веро­ятно, знакомы землянам так же хорошо, как изображение Эйфелевой башни. Человечество забыло, что самый надёжный носитель для выво­да в космос современных пилотируемых кораб­лей создавался для возможного ответного удара по США водородной бомбой мощностью до 5 Мт. Мир был на волоске от подобного использования ракеты Р-7 в 1962 г., в дни Карибского кризиса.

Начались испытания с аварийных пусков. Но­вая ракета нуждалась в существенной доработке. Первый удачный пуск на расчётную дальность показал, что её головная часть разрушается при входе в плотные слои атмосферы. Требовалась более термостойкая конструкция для доставки боевого груза до цели. Минимум полгода уйдёт на её разработку. Решение правительства о запуске искусственного спутника уже имелось, но сам спутник не был готов к пуску. Сроки поставки на­учной аппаратуры были сорваны. Главный кон­структор формально в этом срыве не был вино­ват. Но Королёв не тот руководитель, который способен смириться и терпеливо ждать. Предсе­датель Совета Министров СССР Н.С. Хрущёв со­гласился с его предложением использовать две уже изготовленные боевые ракеты для запуска простейшего спутника-шарика массой всего 80 кг.

4 октября 1957 г. состоялся запуск первого ис­кусственного спутника Земли. Это событие стало началом космической эры. Ни разработчики ра­кеты, ни боевой расчёт стартовой команды, ни гражданские и военные специалисты не ожидали, что их хорошо отработанные действия по подго­товке и пуску ракеты Р-7 получат восторженный отклик во всём мире.

Академик П.Л. Капица в своём выступлении на Международном симпозиуме по планирова­нию науки (Прага, 1959 г.) сказал: “Руководитель крупной научной проблемы, даже если он сам лично и не работает в науке, должен быть челове­ком с большим творческим талантом. Не знаю, почему руководитель такого великолепного до­стижения в науке, как пуск первого спутника, не достоин Нобелевской премии, хотя, может быть, он лично и не выполнял научной работы, связан­ной с подготовкой этого уникального опыта?.. Мы должны начинать специально воспитывать иготовить людей – организаторов больших про­блем… Они встречаются очень редко и, по-види­мому, это один из уникальных видов человече­ского таланта” (цит. по: ).

С первых дней космонавтика оказалась тесно связанной с политикой. Очень рискованным для Королёва было выполнение требования Хрущёва за один месяц, до 7 ноября 1957 г., потрясти мир пуском ещё одного спутника. Теперь политика требовала совершить чудо. За 20 дней вторая сту­пень ракеты была доработана под кабину для со­баки. Ещё неделя подготовки на полигоне – и в космосе появилась знаменитая Лайка.

Мировой резонанс на успешные пуски двух первых спутников имел решающее значение для дальнейшего поведения Королёва. Он оказался перед трудным выбором. Ракета Р-7 и её будущая модификация Р-7А для боевого использования очень сложны. Необходимо немедленно присту­пить к созданию более простых носителей ядер­ных зарядов. Однако первые же запуски спутни­ков доказали, что мирные космические прорывы нужны стране не меньше, чем ракетно-ядерный щит. На что направить основные силы? Королёв решает: и на мирный космос, и на боевые ракеты!

Сил для развития обоих направлений ещё недо­статочно, но проектные работы, а вслед за ними постановления правительства дают право перейти к практической реализации идей, недавно казав­шихся принадлежностью будущих поколений.

В 1958-1959 гг. по инициативе Королёва и Со­вета главных конструкторов выходят постанов­ления правительства о разработке двухступенча­той ракеты Р-7 в трёхступенчатом варианте, по­лёте автоматического аппарата к Луне, создании ракет с двигателями на основе использования ядерной энергии, создании спутника для разведки и осуществлении первых полётов человека в кос­мическое пространство. Руководство и контроль широкого спектра проектно-конструкторских ис­следований Королёв совмещает с личным участи­ем в подготовке и наиболее ответственных пус­ках на полигоне.

15 мая 1958 г. запущена первая космическая лаборатория, а 2 января 1959 г. состоялся пуск ав­томатической станции “Луна-1”. Первый раз по Луне промахнулись, но в сентябре 1959 г. “Луна-2” достигла поверхности нашего естественного спутника и доставила на него вымпел СССР, а всего через месяц мир увидел фотографии обрат­ной стороны Луны, которые передала станция “Луна-3”.

Параллельно надо было следить за сдачей на вооружение ракеты Р-11М, лётных испытаниях межконтинентальной боевой Р-7А, начинать раз­работку новых боевых межконтинентальных ра­кет Р-9 и первой твердотопливной РТ-2. Для вы­полнения всех работ наличных сил коллективу ОКБ-1 не хватало. Дальнейшие успехи были обеспечены присоединением к ОКБ-1 конструк-торско-производственного коллектива ЦНИИ-58 (главный конструктор В.Г. Грабин), насчитывав­шего более 5 тыс. человек. Вскоре последовало второе усиление: большая группа специалистов во главе с Б.В. Раушенбахом была переведена в ОКБ-1 из НИИ-1, возглавлявшегося в то время М.В. Келдышем.

Космическая тематика нуждалась в незамед­лительном развитии новых направлений: систем управления космическими аппаратами, космиче­ского приборостроения, космических двигатель­ных установок, систем жизнедеятельности, аварий­ного спасения, новых принципов энергетического обеспечения, новых радиотехнических систем теле­метрии, слежения и передачи команд. Королёв принимает на себя груз главного организатора новой кооперации. В ОКБ-1 создаётся первый в стране коллектив по самостоятельной разработ­ке систем управления космическими аппаратами. К созданию других систем привлекаются новые организации и, соответственно, расширяется Со­вет главных конструкторов.

Ни одного легкого года

В жизни главного конструктора Королёва не было ни одного лёгкого года. Но 1960-й был осо­бенно трудным, он отличался от предыдущих не­посредственной подготовкой к , началом проектирования новой сверхтя­жёлой ракетной системы, обеспечивающей вы­вод на орбиту космического корабля массой 60-80 т. Экспериментальные пуски первых опытных кораблей “Восток” приносят много неожиданного. Только на третьем пуске удалось вернуть на Зем­лю двух подопытных собак – Белку и Стрелку.

С февраля 1960 г. ведутся разработки четы­рёхступенчатого носителя 8К78 на базе ракеты Р-7А для пусков автоматических станций к Марсу и Венере. Эти станции были спроектированы и изготовлены в течение года – срок фантастиче­ски короткий. Объяснялось это смелостью незна­ния, энтузиазмом и азартом быть первыми. В ок­тябре 1960 г. четырёхступенчатые ракеты 8К78 с межпланетными аппаратами для достижения Марса терпят аварию на участке работы третьей ступени. Третья ступень на марсианских носите­лях такая же, как на ракетах корабля “Восток”.

Тем не менее постановление правительства пред­писывает осуществить подготовку и запуск кос­мического корабля “Восток” (объекта ЗКА) с че­ловеком на борту в декабре 1960 г.

Тяжёлым ударом для всей советской ракетной отрасли стала катастрофа 24 октября 1960 г. При подготовке к пуску на стартовой позиции загоре­лась и взорвалась межконтинентальная ракета Р-16 главного конструктора М.К. Янгеля. Заживо сго­рели главный маршал артиллерии М.И. Неделин, заместители Янгеля и Глушко, заместитель на­чальника полигона А.И. Носов, начальники управ­лений полигона подполковники Е.И. Осташев, P.M. Григорьянц, главный конструктор системы управления Б.М. Коноплёв, десятки военных и гражданских специалистов. В госпитале скончался заместитель министра Л.А. Гришин, непосред­ственно опекавший наши космические программы. Государственная комиссия во главе с Л.И. Брежне­вым установила, что основной причиной трагедии было вопиющее нарушение техники безопасности.

После такой катастрофы никто не посмел на­помнить Королёву, что он обязан выполнить по­становление правительства о запуске космиче­ского корабля с человеком на борту до конца 1960 г. Королёв ужесточает дисциплину и личную ответственность при подготовке ракетных пус­ков. Жёсткие мероприятия повышения надёжно­сти и безопасности приносят свои плоды. 1 декаб­ря 1960 г. состоялся пуск корабля-спутника типа “Восток-1”. Полёт этого корабля с двумя собач­ками протекал по программе. Однако траектория спуска из-за отказа системы стабилизации кораб­ля получалась сильно растянутой, и спускаемый аппарат летел за пределы Советского Союза.

Из соображений секретности этого нельзя было допустить. Безотказно сработала система аварий­ного подрыва.

22 декабря предпринимается последняя попыт­ка закончить 1960 г. космическим успехом. На оче­редном “Востоке” в полёт снова отправляются две подопытные собаки. Из-за отказа двигателя третьей ступени спускаемый аппарат не вышел на орбиту и приземлился в Якутии. Собачек спас­ли, но итоговая статистика экспериментальных пусков не внушала оптимизма. Перед Королёвым стояла труднейшая задача: поднять моральный дух не только своих соратников, но и высоких ру­ководителей. И с этой задачей он блестяще спра­вился в 1961 г.

Первая половина февраля 1961 г. была астро­номическим окном для пусков к Венере. С позиций здравого смысла в условиях азартной подготовки к пилотируемому пуску не следовало рисковать. Та­кие доводы Королёв парировал: “Наоборот, мы обязаны отправить вымпел на Венеру. Мы на двух пусках ещё раз проверим надёжность первых трёх ступеней. Это будет доказательством надёж­ности носителя для пилотируемых пусков”. 4 фев­раля 1961 г. три ступени отработали нормально, но космический аппарат остался на орбите спут­ника Земли – отказал двигатель четвёртой ступе­ни. 12 февраля космический аппарат “Венера-1” впервые ушёл по межпланетной траектории.

Королёв поставил условие: пуск корабля с че­ловеком на борту осуществить, если предвари­тельно будут нормально выполнены два беспи­лотных пуска. Надёжность кораблей и носителей должна быть гарантирована “положением ЗКА”, которое, по предложению Королёва, было утвер­ждено на уровне Военно-промышленной комис­сии. Допуск к использованию в пилотируемойпрограмме системы ракеты-носителя и корабля, согласно “положению ЗКА”, обязывал на форму­ляре каждого агрегата, прибора, механизма, си­стемы иметь личную подпись главного конструк­тора, директора завода-изготовителя, старшего представителя военной приёмки. Только при условии, что эта троица гарантирует надёжность для пилотируемого пуска, изделие допускалось на сборку. 9 и 25 марта 1961 г. корабли ЗКА № 1 и ЗКА № 2 без замечаний были запущены и благо­получно вернулись на Землю. Все наземные службы доложили о готовности к пилотируемому пуску.

Подготовка полёта человека в космос была за­секречена, как и все наши космические програм­мы. Сообщение о полёте в космос никому не из­вестного майора для жителей Земли было полной неожиданностью и вызвало ликование во всём мире. Успех советской науки и техники способствовал объединению всех слоев нашего общества. Каждый гражданин Советско­го Союза почувствовал себя лично причастным к великому свершению: не американец или европе­ец, а наш, смоленский, трудами наших учёных и усилиями всего народа совершил подвиг. Имя Ко­ролёва нигде не упоминалось, между тем 1961 г. мог бы стать апогеем его всемирной славы.

С.П.Королев и Ю.А.Гагарин.

Совершает триумфальные путеше­ствия по планете. Королёв добивается решения правительства о суточном полёте человека в кос­мос. Королёв действовал подобно полководцу. Полёт Гагарина был захватом первого космиче­ского плацдарма. Суточный полёт Г.С. Титова до­казал, что человек может жить и работать в кос­мосе. Все полёты “Востоков” и “Восходов”, а всего при жизни Королёва их было семь, закончились благополучным возвращением на Землю одинна­дцати космонавтов. После каждого пилотируемо­го полёта следовали торжественный приём и бан­кет в Кремле, митинг на территории ОКБ-1. Это были единственные массовые мероприятия, на которых Королёва открыто называли главным конструктором.

Полёты первых советских спутников и первых космонавтов оказались полной неожиданностью и для правящих кругов США. Известный амери­канский журналист Том Вульф писал: «Советскую программу окружала аура волшебства. Советы практически не публиковали цифр, фотографий или диаграмм. И никаких имён. Было лишь из­вестно, что советскую программу возглавляла за­гадочная личность, известная как “главный кон­структор”. Но его могущество не подвергалось сомнению! Всякий раз, когда Соединенные Штаты объявляли о масштабном космическом эксперименте, главный конструктор успешно осуществлял его первым, добиваясь поразительных результатов… ”

Безымянный, но всемогущий главный конструк­тор…

В федеральном правительстве и кругах, свя­занных с образованием, становится популярным призыв полностью пересмотреть американскую систему образования, чтобы догнать новое поко­ление социалистических учёных, из которого вы­ходят такие гении, как главный конструктор и его помощники…

Ответная реакция руководителей Америки была сформулирована президентом Кеннеди 25 мая 1961 г. Спустя 43 дня после полёта Гагарина он выступил перед Конгрессом с сообщением о “не­отложных национальных нуждах”.

“Наступило время для больших свершений, – сказал президент, – время нового великого амери­канского проекта, время, когда наша нация долж­на занять, безусловно, ведущую роль в , от которого во многом зависит наше бу­дущее.. . Я верю, что наша нация сможет до конца этого десятилетия высадить человека на Луну и благополучно вернуть его на Землю”» .

Это был вызов Дж. Кеннеди неизвестному главному конструктору.

Казалось, что после триумфа 1961 г. Королёв должен сконцентрировать все силы и, пользуясь своим авторитетом, добиться согласия Хрущёва на опережающие действия по захвату лунного плацдарма. Но Королёв был главным конструк­тором, который считал себя лично и свой коллек­тив главным ответчиком за основные направле­ния развития ракетной техники и космонавтики. На протяжении последних пяти лет его жизни (1961-1966), кроме семи пилотируемых полётов “Востоков” и “Восходов”, под его контролем или при его непосредственном участии было произве­дено 40 пусков автоматических аппаратов по непи­лотируемым космическим программам.

Наиболь­шего внимания требовали программы мягкой по­садки на Луну с целью передачи окружающей панорамы, а также исследования Марса и Венеры на пролёте и прямым попаданием на планеты спускаемых капсул. К сожалению, сенсационные для мировой науки результаты этих программ были получены в 1966 и 1967 гг., когда Сергея Павловича уже не было.

Параллельно с пилотируемыми “Востоками” в ОКБ-1 разрабатывались спутники фото- и теле­разведки. Спутники-разведчики “Зенит-2” и “Зе-нит-4” сданы на вооружение соответственно в 1964 и 1965 г. Постановление правительства предписывало начать исследования по системам космической связи. Королёв решил не ограничи­ваться исследованиями, а создать реальную систе­му связи Москва-Дальний Восток. Были разрабо­таны высокоорбитальные спутники “Молния-1”, и в 1965 г. на Дальнем Востоке впервые в реальном времени наблюдали первомайский военный парад в Москве.

Главный конструктор и главный энтузиаст меж­континентальных жидкостных ракет взял на себя и создание боевых ракет на твёрдом топливе. Коро­лёв возглавил “твердотопливный” Совет главных конструкторов. Была решена проблема получе­ния новых для нашей химической промышленно­сти смесевых твёрдых топлив. Межконтинен­тальная твердотопливная ракета РТ-2 принята на вооружение в феврале 1966 г.

В течение последних пяти лет жизни Королёва с его визой было выпущено семь постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР, в которых формулировались новые космические програм­мы. Четыре постановления предписывали разра­ботку сверхтяжёлой ракеты Н-1 для решения оборонных задач и пилотируемых полётов к Лу­не. Хрущёв потребовал: “Луну американцам не отдавать”. При Королёве были начаты програм­мы пилотируемого облёта Луны. Опередить аме­риканцев не удалось, но одним из “отходов” этих программ стал пилотируемый корабль “Союз”. В последующие годы корабли и ракеты “Союз” оказались самой надёжной системой пилотируе­мых полётов. На них впервые были решены про­блемы автоматического сближения и стыковки космических аппаратов, которым Королёв уде­лял много внимания в последний год жизни.

При такой, казалось бы, “жадности” – стрем­лении захватить в свою “космическую империю” всю космическую тематику – он проявил и не­обычную для главного конструктора творческую щедрость. Успешно выполненные или находящи­еся на конечном этапе разработки Королёв отда­ёт в новые, создаваемые по его же инициативе, организации. В 1956 г. он добровольно отказыва­ется от работ по морской тематике и передаёт её своему ведущему конструктору по ракете Р-11 В.П. Макееву. Усилиями КБ, возглавляемого Ма­кеевым, Советский Союз через 20 лет обладал более мощным ракетным флотом, чем США.

В 1963 г. после успешных испытаний вся темати­ка по спутникам-разведчикам передаётся Королё­вым в Куйбышев (ныне Самара) бывшему ведуще­му конструктору ОКБ-1, а вскоре генеральному конструктору Д.И. Козлову. Здесь совместно с за­водом “Прогресс” создаётся мощное КБ, являю­щееся в настоящее время головным по этомуважнейшему направлению космической техники. В 1965 г. последовало решение о передаче в “Красноярск-16” (ныне Железногорск) всей тема­тики по системам спутниковой связи. Бывший ве­дущий конструктор ОКБ-1 М.Ф. Решетнёв стал генеральным конструктором НПО прикладной механики. Наконец, в том же 1965-м Королёв от­даёт всю тематику по лунным и межпланетным космическим аппаратам в НПО им. С.А. Лавоч­кина. Эту работу в Химках успешно продолжал Г.Н. Бабакин.

Целенаправленные действия Королёва приве­ли к созданию в Советском Союзе четырёх новых мощных конструкторско-производственных ор­ганизаций, которые возглавили бывшие сотруд­ники НИИ-88 и королёвского ОКБ-1. Протесты ближайших соратников в связи с передачей “кровных” достижений Сергей Павлович аргу­ментировал общегосударственными интересами и тем, что основная задача ОКБ-1 – пилотируе­мая космонавтика. И действительно, школа Ко­ролёва, именуемая ныне Ракетно-космическая корпорация “Энергия” им. СП. Королёва, явля­ется монополистом по пилотируемой космонав­тике в России и Европе .

Успехам Королёва способствовало его стрем­ление поручать умным и талантливым специали­стам самостоятельные решения ответственных задач. Этих самоотверженных Королёв не забы­вал. При его жизни 16 соратников получили зва­ние Героев Социалистического Труда, 33 стали лауреатами Ленинской премии. Из школы Коро­лёва 12 учёных избраны в Академию наук СССР и Российскую академию наук.

Борис ЧЕРТОК, академик.

ЛИТЕРАТУРА:
1.Черток Б.Е. Ракеты и люди. В 4-х кн. М.: Маши­ностроение, 1999.
2.Королёва Н.С. Отец. В 2-х кн. М.: Наука, 2002.
3.Ветров Г.С. СП. Королёв и его дело. М.: Наука, 1998.
4.Вулъф Т. Нужная вещь. М.: Торнтон и Сагден, 2000.
5.Ракетно-космическая корпорация “Энергия” им. СП. Королёва / Под ред. Семёнова Ю.П. 1996.

110 лет назад, 12 января 1907 года, родился Сергей Королёв, ракетостроитель, российский ученый-конструктор ракетно-космических систем, действительный член Академии наук СССР (1958, член-корреспондент с 1953), дважды Герой Социалистического Труда (1956, 1961), лауреат Ленинской премии (1957); руководитель советских ракетной и космической программ, основоположник практической космонавтики, и прочая, и прочая...
А ведь всех этих званий и наград могло бы и не быть, и только безымянный холмик промерзшей земли остался бы от Королёва, чудом не погибшего в сталинской тюрьме и на Колыме...

Сначала ничто не предвещало будущих потрясений и ударов судьбы: просто детство одаренного ребёнка в Российской Империи...
Сергей Королёв родился 12 января 1907 (по новому стилю) в городе Житомире (Российская империя) в семье учителя русской словесности Павла Яковлевича Королёва (1877—1929), родом из Могилёва, и дочери нежинского купца Марии Николаевны Москаленко (Баланиной) (1888—1980).

Дом Королёва в Житомире

Ему было около трёх лет, когда Мария Москаленко ушла из семьи. Маленького Серёжу отправили в Нежин к бабушке Марии Матвеевне и дедушке Николаю Яковлевичу Москаленко.
В 1915 году поступил в подготовительные классы гимназии в Киеве, в 1917 году пошёл в первый класс гимназии в Одессе, куда переехали мать, Мария Николаевна Баланина, и отчим — Григорий Михайлович Баланин.
В гимназии учился недолго — её закрыли; потом были четыре месяца единой трудовой школы. Далее получал образование дома — его мать и отчим были учителями, а отчим, помимо педагогического, имел инженерное образование. Ещё в школьные годы Сергей интересовался новой тогда авиационной техникой, и проявил к ней исключительные способности. В 1922—1924 учился в строительной профессиональной школе, занимаясь во многих кружках и на разных курсах.
В 1921 году познакомился с лётчиками Одесского гидроотряда и активно участвовал в авиационной общественной жизни: с 16 лет — как лектор по ликвидации авиабезграмотности, а с 17 — как автор проекта безмоторного самолёта К-5, официально защищённого перед компетентной комиссией и рекомендованного к постройке.
Поступив в 1924 году в Киевский политехнический институт по профилю авиационной техники, Королёв за два года освоил в нём общие инженерные дисциплины и стал спортсменом-планеристом. Осенью 1926 года он переводится в Московское высшее техническое училище (МВТУ) имени Н. Э. Баумана.

За время учёбы в МВТУ С. П. Королёв уже получил известность как молодой способный авиаконструктор и опытный планерист. 2 ноября 1929 года на планёре «Жар-птица» конструкции М. К. Тихонравова Королёв сдал экзамены на звание «пилот-паритель», а в декабре того же года под руководством Андрея Николаевича Туполева защитил дипломную работу — проект самолёта СК-4. Спроектированные им и построенные летательные аппараты — планёры «Коктебель», «Красная Звезда» и лёгкий самолёт СК-4, предназначенный для достижения рекордной дальности полёта, — показали незаурядные способности Королёва как авиационного конструктора.
Однако, особенно после встречи с К. Э. Циолковским, Королёва увлекли мысли о полётах в стратосферу и принципы реактивного движения.
В сентябре 1931 года С. П. Королёв и талантливый энтузиаст в области ракетных двигателей Ф. А. Цандер добились создания в Москве с помощью Осоавиахима общественной организации — Группы изучения реактивного движения (ГИРД); в апреле 1932 года она стала по существу государственной научно-конструкторской лабораторией по разработке ракетных летательных аппаратов, в которой были созданы и запущены первые советские жидкостно-баллистические ракеты (БР) ГИРД-09 и ГИРД-10.
17 августа 1933 года был осуществлён первый удачный пуск ракеты ГИРД.
В 1933 году на базе московской ГИРД и ленинградской Газодинамической лаборатории (ГДЛ) был создан Реактивный научно-исследовательский институт под руководством И. Т. Клеймёнова. Королёв был назначен его заместителем в ранге дивинженера.

Дивинженер С. П. Королёв в 1933 году

В 1935 году он стал начальником отдела ракетных летательных аппаратов; в 1936 году ему удалось довести до испытаний крылатые ракеты: зенитную — 217 с пороховым ракетным двигателем и дальнобойную — 212 с жидкостным ракетным двигателем. В его отделе к 1938 году были разработаны проекты жидкостных крылатой и баллистической ракет дальнего действия, авиационных ракет для стрельбы по воздушным и наземным целям и зенитных твердотопливных ракет. Однако расхождения во взглядах на перспективы развития ракетной техники заставили Королёва оставить пост заместителя директора, и он был назначен на рядовую должность старшего инженера.

27 июня 1938 года начальник отдела ракетных летательных систем московского Ракетного научно-исследовательского института 31-летний Сергей Павлович Королев был арестован по печально знаменитой 58-й статье как участник контрреволюционной троцкистской организации, якобы действующей внутри РНИИ, а также за срыв сдачи новых образцов вооружения (ранее по «делу РНИИ» подверглись аресту Клейменов, Лангемак, Глушко).
Королёв на допросах был подвергнут пыткам — ему сломали обе челюсти, ударив Сергея Павловича графином по скуле. Королёв писал: «Следователи Шестаков и Быков подвергли меня физическим репрессиям и издевательствам».
В 1938 году, пытавшие его следователи, сломавшие заключенному челюсть и вскоре, после угроз расправиться с женой и дочерью, добившиеся признательных показаний, вряд ли задумывались о будущей судьбе подследственного. Через руки садистов проходили десятки ярких личностей и среди следователей было даже негласное соревнование: кто у кого быстрее сломается и все подпишет.

После ареста. Бутырская тюрьма, 28 июня 1938 г.

25 сентября 1938 года Королёв был включён в список лиц, подлежащих суду Военной коллегии Верховного суда СССР. Председательствовал на заседании Военной коллегии Верховного суда армвоенюрист Василий Ульрих, «через руки» которого прошли десятки тысяч репрессированных.
Отказ на суде от выбитых под пытками «признаний», разумеется, ни на что не повлиял, но подсудимому повезло. В списке Королёв шёл по первой категории — их почти всех приговаривали к расстрелу. Было бы это на год раньше, то на этом для Королёва и кончилось бы всё. Но ему повезло, 27 сентября 1938 года Сергей Королёв был приговорен к 10 годам заключения и отправлен на Колыму.

На Колыме, на золотом прииске, Королёв выжил случайно. К систематическому недоеданию и цинге, жестоким морозам и изнурительному труду, добавился террор уголовников. Уголовники вообще безнаказанно эксплуатировали «врагов народа» - за их счет освобождали «своих» от тяжелой физической работы, отнимали пайки, чтобы лучше питаться. Попытка «бунта» гордого одиночки была с легкостью подавлена измором. Он стал «фитилем», его даже перестали гонять на работу, так как он не мог ходить: «Как только наклонюсь - падаю. Распух язык, десны кровоточили, зубы повыпадали от цинги».
Не работаешь - уменьшают и без того нищенскую пайку. Перед неожиданным спасителем, узнавшим талантливого коллегу, предстал умирающий доходяга: «В немыслимых лохмотьях лежал страшно худой, бледный, безжизненный человек».

Прииск Мадьяк. Королёв провел здесь всего пять месяцев, с июля по декабрь 1939 г., работал на прииске Мальдяк в Сусуманском районе. Среди колымских лагерей, которые и так не самые веселые места, этот имел совсем уж дурную славу. В 1938-1939 годах здесь была очень высока смертность заключенных, а примерно за год до того, как туда попал будущий главный конструктор,на Мальдяке лютовала «московская бригада» следователей, из которых особой жестокостью отличался некий лейтенант НКВД М. Кацеленбоген (Боген). Расстреляли сотни человек.
«Боген поручил мне и группе товарищей проводить следствие, давая сроки за три часа заканчивать 20 дел. Когда мы ему жаловались на непосильную работу, он прямо приказал бить арестованных. Боген сам показал нам пример, вызвал одного заключенного и избил его кочергой, после чего мы били чем придется. Через несколько дней приехал капитан Кононович с прокурором Метелевым в 2 часа ночи и к 6 часам утра рассмотрели больше 200 дел, из них 133-135 приговорили к высшей мере наказания. Прокурор арестованных не смотрел и ни с кем из них не разговаривал».
(из показаний сотрудника УНКВД по Дальстрою А. В. Гарусора ).

К 50-летию полета Гагарина про Королёва сняли фильм, где представили его якобы бунтарем против лагерных порядков. В действительности Сергей Павлович едва стоял на ногах от истощения, и не был способен ни на какой мятеж.Спасла его врач Татьяна Репьева, перевела в больницу санитаром.

Осенью 1940 года он был переведен в новое место заключения - московскую спецтюрьму НКВД, где под руководством А.Н. Туполева, также заключенного, принимал активное участие в создании бомбардировщиков Пе-2 и Ту-2 и одновременно разрабатывал проекты управляемой аэроторпеды и нового варианта ракетного перехватчика.

Попадание в шарашку Туполева стало и спасением, и началом, без преувеличения, величайших дел.Но фраза «хлопнут без некролога» надолго стала его любимой присказкой: «Глаза-то у нее [Фемиды] завязаны, возьмет и ошибется, сегодня решаешь дифференциальные уравнения, а завтра - Колыма» .

В 1942 году Королёва перевели в другое КБ тюремного типа при Казанском авиазаводе, где велись работы над ракетными двигателями новых типов с целью применения их в авиации. Королёв со свойственным ему энтузиазмом отдается этой работе. Он был освобожден в 1944 году и реабилитирован в апреле 1957 года.
Но арест и пребывание в ГУЛАГе навсегда заразили Королева пессимистическим отношением к окружающей действительности. По воспоминаниям близко знавших его людей, любимой поговоркой Сергея Павловича была фраза «Шлепнут без некролога».

В июле 1944 года С. П. Королёва досрочно освободили из заключения со снятием судимости но без реабилитации (протокол от 27 июля 1944 года заседания Президиума Верховного Совета СССР) по личному указанию И. В. Сталина, после чего он ещё год проработал в Казани.
13 мая 1946 года появляется Постановление СМ СССР № 1017-419сс «Вопросы реактивного вооружения», С. П. Королёв в тексте Постановления прямо не упомянут, но в соответствии с этим документом его назначили на новое место работы. В августе 1946 года он был назначен Главным конструктором Особого конструкторского бюро № 1 (ОКБ-1), созданного в подмосковном Калининграде, для разработки баллистических ракет дальнего действия, и начальником отдела № 3 НИИ-88 по их разработке.
Первой задачей, поставленной правительством перед С. П. Королёвым, как Главным конструктором ОКБ-1, и всеми организациями, занимающимися ракетным вооружением, было создание аналога ракеты Фау-2 из советских материалов. Но уже в 1947 году вышло постановление о разработке новых баллистических ракет с большей, чем у Фау-2, дальностью полёта — до 3000 км.
В 1948 году С. П. Королёв начал лётно-конструкторские испытания баллистической ракеты Р-1 (аналога Фау-2) и в 1950 году успешно сдаёт её на вооружение.

В 1956 году под руководством С. П. Королёва была создана двухступенчатая межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 с отделяющейся головной частью массой 3 тонны и дальностью полёта 8 тыс. км. Ракета была успешно испытана в 1957 году на построенном для этой цели полигоне № 5 в Казахстане (нынешний космодром Байконур). Для боевого дежурства этих ракет в 1958—1959 годах была построена боевая стартовая станция (объект «Ангара») в районе посёлка Плесецк (Архангельская область, нынешний космодром Плесецк). Модификация ракеты Р-7А с увеличенной до 11 тыс. км дальностью состояла на вооружении РВСН СССР с 1960 по 1968 годы.

В 1957 году Сергеем Павловичем были созданы первые баллистические ракеты на стабильных компонентах топлива (мобильного наземного и морского базирования); он стал первопроходцем в этих новых и важных направлениях развития ракетного вооружения.

4 октября 1957 года был запущен на околоземную орбиту первый в истории человечества искусственный спутник Земли. Его полёт имел ошеломляющий успех и создал Советскому Союзу высокий международный авторитет.

12 апреля 1961 г. С. П. Королёв снова поражает мировую общественность. Создав первый пилотируемый космический корабль «Восток-1», он реализует первый в мире полёт человека в космос — гражданина СССР Юрия Алексеевича Гагарина по околоземной орбите.

Главным достижением СССР стал первый полет в космос. Коммунисты часто приводят в пример полет Гагарина, чтобы доказать преимущество советского строя. Под руководством С.П. Королева в СССР были созданы баллистические и геофизические ракеты, искусственные спутники Земли, ракеты-носители и пилотируемые космические корабли «Восток» и «Восход», на которых впервые в истории были совершены космический полет человека и выход человека в космическое пространство. Ракетно-космические системы, во главе разработки которых стоял Королев, позволили впервые в мире осуществить запуски искусственных спутников Земли и Солнца, полеты автоматических межпланетных станций к Луне, Венере, Марсу, произвести мягкую посадку на поверхность Луны. Под его руководством были созданы искусственные спутники Земли серий «Электрон» и «Молния-1», спутники серии «Космос», межпланетные аппараты серии «Зонд».

Но на самом деле Королёв как конструктор состоялся во многом не благодаря, а вопреки советской власти. Советская власть его чуть не сгноила в лагерях. То, что Королёв выжил - просто случайность. Сложись обстоятельства чуть иначе, и не было бы никакого полета Гагарина. Попади Королёв в лапы Кацеленбогену или не встреть доброго врача, и вместо полета Гагарина мы бы имели безымянную могилу колымского ЗК.
В конечном счете Королёв и погиб преждевременно благодаря сталинским палачам. Преждевременная смерть Королёва в 1966 г.стала тяжелейшим ударом для целой отрасли. Последней попыткой спасти пациента стала операция, которую проводил лично министр здравоохранения СССР. Во время операции анестезиолог столкнулся с непредвиденным обстоятельством - для того чтобы дать наркоз, надо было ввести трубку, а оперируемый никак не мог широко открыть рот. Сломанные на допросе челюсти пациента неправильно срослись, и он всегда нервничал перед посещением зубного врача...
Член-корреспондент Академии наук СССР С. Н. Ефуни рассказывал об операции 1966 года, во время которой Сергей Павлович умер. Сам Ефуни принимал участие в ней лишь на определённом этапе, но, будучи в то время ведущим анестезиологом 4-го Главного управления Минздрава СССР, он знал все подробности этого трагического события.
— Анестезиолог Юрий Ильич Савинов столкнулся с непредвиденным обстоятельством , — рассказывал Сергей Наумович. — Для того чтобы дать наркоз, надо было ввести трубку, а Королёв не мог широко открыть рот. У него были переломы двух челюстей…
— У Сергея Павловича были сломаны челюсти? — спросил журналист Я.Голованов жену Королёва, Нину Ивановну.
— Он никогда не упоминал об этом, — ответила она задумчиво. — Он действительно не мог широко открыть рот, и я припоминаю: когда ему предстояло идти к зубному врачу, он всегда нервничал…

Из официального заключения о смерти:
Тов. С. П. Королёв был болен саркомой прямой кишки. Кроме того, у него имелись: атеросклеротический кардиосклероз, склероз мозговых артерий, эмфизема лёгких и нарушение обмена веществ. С. П. Королёву была произведена операция удаления опухоли с экстирпацией прямой и части сигмовидной кишки. Смерть тов. С. П. Королёва наступила от сердечной недостаточности (острая ишемия миокарда).
Откуда такое количество болезней в 60 лет? Эмфизему лёгких Королёв получил в лагерях на Колыме и Дальнем Востоке.

В 1965 году, незадолго до смерти великого конструктора, его навестили друзья по туполевской шарашке. Показывая на охрану у ворот, он, академик, дважды Герой Соцтруда, произнес: «Знаете, ребята, иной раз проснешься ночью, лежишь и думаешь: вот, может, уже нашелся кто-нибудь, дал команду - и эти же вежливые охранники нагло войдут сюда и бросят: "А ну, падло, собирайся с вещами!"»
А ведь это было уже после Сталина и Хрущева, в эпоху «доброго» Брежнева. Между прочим, нацистский конструктор «Фау» Вернер фон Браун получил американское гражданство раньше (1955), чем был реабилитирован не совершивший преступлений Королёв (1957).
Навсегда изуродованная жизнь. И никакие награды и звания не могли компенсировать те мучения и страдания, что претерпел будущий Генеральный Конструктор в сталинских застенках...

Современные ученые с уверенностью заявляют: к 2030 году российские космонавты отправятся на Марс. Именно мечта о Красной планете – стала «путеводной звездой» для Королева. К ней он будет стремиться на протяжении всей жизни, подчиняя каждый свой шаг, каждую реализованную идею одному – покорить Марс.

Мечта

В стенах секретной лаборатории ОКБ-1 полным ходом будет идти разработка корабля, на котором космонавты смогут совершать многолетние экспедиции, в том числе и на загадочную планету для знакомства с новой, более развитой цивилизацией. Что это возможно, верил и Королев, и его ближайшие соратники, в первую очередь, Фридрих Цандер, который на долгие годы станет для Королева учителем. Всю свою жизнь Сергей Павлович будет искать и «воспитывать» таких, как Цандер, – страстных и увлеченных, готовых терпеть все лишения и «приносить жертву на алтарь».

Колыма

В сентябре 1933 года Михаил Тухачевский издает приказ о создании Реактивного научно-исследовательского института. Королев получает в нем должность заместителя директора. Тухачевский настоятельно «рекомендует» Королеву забыть о полетах в космос и сосредоточиться на ракетостроении. Через год после ареста и расстрела Тухачевского в 1937 году, Королева обвинят во вредительстве и приговорят к 10 годам лагерей. Он отправится на Колыму, на золотой прииск Мальдяк. Ни голод, ни цинга, ни невыносимые условия существования не смогли сломить Королева – свою первую радиоуправляемую ракету он рассчитает прямо на стене барака. В мае 1940 года Королев возвращается в Москву, а через 4 месяца его приговаривают к 8 годам и направляют в специальную тюрьму, где он работает под руководством Туполева.

Русский шпион

Великую победу Королев встречает в «шарашке» при Казанском авиазаводе, где полным ходом идет разработка ракетных двигателей. Хотя по личному приказу Сталина он фактически уже год как свободен. В сентябре 1945 года ему поручают очередную «миссию» – отправиться в Германию для изучения баллистической ракеты Фау-2. На испытания немецкой ракеты, которые организовали англичане для союзников, Королев отправляется в качестве водителя одного из генералов. Но один из военных, как выяснилось позднее, английский разведчик, не поверил в созданный Королевым образ советского артиллериста. Англичанина удивило абсолютное отсутствие орденов (таких русских он не встречал!) и «слишком высокий лоб для капитана артиллерии». В конце лета 1946 года Королева назначают главным конструктором ОКБ-1 и ставят важнейшую задачу – создать советский аналог немецкой баллистической ракеты Фау-2. Через два года Королев начинает испытания баллистической ракеты Р-1, а в 1950 году сдает ее на вооружение.

Хрущев

Никита Сергеевич обожал Королева. Сразу после запуска первого спутника генсек отдает распоряжение построить для Королева двухэтажный особняк вблизи ВДНХ. За каждую новую победу – щедрая награда: премии и высокие звания. Но не это было для Королева важным, а то, что Хрущев поддерживал самые дерзкие его планы, и на это у правителя были свои причины: он любил ликование публики, масштабные празднования, награждение победителей, а заодно и себя в их числе. В 60-м году был представлен грандиозный план «космического наступления», разработанный Королевым: полеты на Луну и строительство лунного поселения, многолетняя экспедиция на Марс и создание марсианской базы, облет Венеры и регулярные межпланетные экспедиции. В этом никто не сомневался, и над этим работали.

Не нобелевский лауреат

После запуска первого спутника Нобелевский комитет направит запрос: кому дать премию? Хрущев ответит, что спутник запустил народ и соцсистема. «Оправданием» стал гриф секретности, который накладывался практически на все разработки Королева, а вместе с ними – и на его личность. На самом деле это было не так – Королева прекрасно знали и в Европе, и в Америке. Так Нобелевская премия «прошла» мимо Королева. Вместо этого он незадолго до возможности получить Нобелевскую премию стал единственным человеком в советской истории, который, не будучи реабилитированным, был удостоен звания Героя Социалистического Труда.

Вопреки

Позже непоследовательность и импульсивность Хрущева приведет к тому, что финансирование марсианского проекта будет существенно урезано – и от этого Королев впервые в жизни растеряется. Многим мечтам не суждено было стать реальностью по банальной причине: нехватка денег. Но как когда-то он создал ракетоплан вопреки приказу Тухачевского, вопреки приказу Сталина – ракету, на которой Гагарин полетел в космос, он решается продолжить работу над марсианским кораблем вопреки запрету Хрущева. И окажется прав – наработки скоро понадобятся. После того, как в мае 1964 года американцы впервые запустят макет лунного корабля «Аполлон», обеспокоенный Никита Сергеевич отдаст приказ: «Луну американцам не отдавать!» Королеву поручат в срочном порядке включиться в «лунную гонку». Работа 24 часа в сутки будет отнимать у немолодого уже Королева слишком много сил.

Последний день рождения

11 января 1966 года Сергея Павловича отпустят из больницы, где конструктора готовили к операции по удалению саркомы. Завтра у Королева день рождения! Праздник получился грустным – без гостей и застолья. Он будет вспоминать свой прошлый день рождения, когда он «исповедовался» ближайшим друзьям – Юрию Гагарину и Алексею Леонову, в том числе рассказывал о пытках, через которые ему пришлось пройти в Бутырской тюрьме. По распространенной сегодня версии именно тогда Королеву сломали обе челюсти, что стало причиной его смерти: по время операции интубационную трубку не смогли ввести в трахею. Сергей Павлович Королев скончался 14 января 1966 года от острой сердечной недостаточности.

После триумфальных побед в космосе Сергею Павловичу Королеву , главному конструктору космических кораблей, правительство подарило особняк в Москве, в Останкино. Однажды Королев признался друзьям, собравшимся у него: «бывает, проснешься ночью, лежишь и вспоминаешь. И кажется, что вот войдет вдруг охранник и рявкнет: «А ну, падло, собирайся с вещами! ». До последних дней жгла и терзала душу его горькая обида за поругание и глумление над ним, за все пережитое.

Конфликт

В начале 30-х годов в нашей стране над созданием пороховых ракет и ракетных двигателей на жидком топливе работали две организации: Газодинамическая лаборатория (ГДЛ ) — в Ленинграде и Группа изучения реактивного движения (ГИРД ) — в Москве. Было ясно, что пора их объединить, организовать единый научно-исследовательский ракетный центр, специализированный институт. И маршал Тухачевский , тогда заместитель нарком-военмора Ворошилова , видевший в ракетах весьма перспективное оружие, добивался создания такого института.

Дело, как водится, продвигалось со скрипом. Только к осени 1933 года на окраине Москвы, в Лихоборах, разыскали, наконец, подходящее здание, и первый в мире Реактивный научно-исследовательский институт (РНИИ ) начал работать.

Начальником РНИИ был назначен Иван Терентьевич Клейменов , до того недолго руководивший Ленинградской газодинамической лабораторией. Он закончил инженерный факультет Военно-воздушной академии, но ракетную технику знал слабо.

Заместителем Клейменова стал 26-летний Сергей Павлович Королев, бывший начальник ГИРДа. Отношения его с шефом не заладились с самого начала. Да это и неудивительно. Стиль работы у них отличался резко. Королев мечтал о разработке новых, невиданных конструкций. Клейменов же стремился к жизни спокойной, рисковать не хотел и «фантазии» своего зама не одобрял, жаловался на трудный характер Королева.

Основной тематикой РНИИ были боевые пороховые ракеты, реактивные снаряды, эрэсы. Мысли же Королева простирались значительно дальше. Он занимался крылатыми ракетами с жидкостными двигателями. Более того, — ракетным самолетом для полета человека. Королев опережал время и намного опережал (лет на десять, не меньше).

Сергея Павловича бесила медлительность Клейменова, раздражала склонность к барству и любви пожить.

Обстановка в институте складывалась тяжелая. Назревал серьезный конфликт.

Выход был найден в том, что пост зама начальника РНИИ был упразднен. Вместо него — введена должность главного инженера, и кресло это занял уже не Королев, а прибывший из Ленинграда, из расформированной ГДЛ, военный инженер, специалист в области твердотопливных ракет Георгий Эрихович Лангемак .

Королев по служебной лестнице в одночасье слетел вниз. Впрочем, сильно об этом он не сожалел. Скорее, даже вздохнул с облегчением, поскольку теперь мог больше времени уделять исследованиям, крылатым ракетам, за которыми, как он справедливо считал — огромное будущее.

Главной же целью по-прежнему оставался ракетоплан. Камнем преткновения на пути к вожделенному ракетному самолету оставался жидкостный ракетный двигатель (ЖРД ), над разработкой которого в соседнем отделе бился двигателист Валентин Петрович Глушко .

Арест

Весть об аресте маршала Тухачевского 26 мая 1937 года прозвучала для Королева, для всех работников института, как гром. Прославленный маршал — шпион, участник военно-фашистского заговора, враг народа? Такое не вмещалось в сознании. Вместе с Тухачевским были арестованы, а затем и расстреляны еще семь видных советских военноначальников.

Клейменов являлся протеже Тухачевского. Это маршал рекомендовал Ивана Терентьевича на должность начальника реактивного института. А посему Клейменов был обречен, впрочем, как и многие другие.

В самом деле, скоро репрессии докатились и до РНИИ. За Клейменовым пришли в ночь со 2 на 3 ноября. На следующий день арестовали Лангемака. Обоих ждал расстрел. Арестовали также Глушко.

Работа в институте продолжалась, но гнетущее настроение охватило всех. Сергей Павлович вел испытания двигателя для будущего ракетоплана, «объекта № 318 ».

Королев работал, видя, что вокруг него тоже сгущаются тучи. Он был вдруг понижен в должности (из руководителя группы переведен в старшие инженеры), обвинен в политических грехах (не ходит на собрания и демонстрации, сторонится общественных дел). Хотел вступить в партию, однако, в приеме, даже в ряды сочувствующих, отказали. Он уже не сомневался, что и его арест не за горами.

26 июня 1938 года, в воскресенье, состоялись первые выборы в Верховный Совет РСФСР, а ночью прозвучал зловещий звонок в квартиру Королевых на Конюшковской.

Трое чекистов долго, заученно вели бессмысленный обыск, листали и трясли книги, рылись в ящиках письменного стола. Конечно, ничего не нашли. Только к утру закончили составление протокола. «Соберите вещи », — сказал один из чекистов Ксении Максимилиановне , жене Сергея Павловича, и увезли его на Лубянку.

Основанием для ареста послужили показания Клейменова , Лангемака и Глушко , в которых утверждалось, что Королев — участник контрреволюционной троцкистской организации, ставившей своей целью ослабить оборонную мощь страны. Каким образом выбивались подобные показания, ныне хорошо известно. Очень скоро узнал это на самом себе и Королев.

Вот как описывал его допрос известный журналист Ярослав Голованов :

«Когда Сергея Павловича ввели в комнату следователя для первого допроса, он увидел молодого, симпатичного парня.
— Вы знаете, за что вас арестовали? — спросил тот.
— Нет, не знаю, — просто ответил Королев.
— Ах, ты не знаешь…твою мать!! — неожиданно взревел симпатичный. — Сволочь! Мразь! — и с этими словами смачно, поднакопив в крике горячую слюну, плюнул в лицо Королева.

Инстинктивно, не думая уже, где он находится, Королев бросился на следователя. Но рывок этот, оказывается, был предусмотрен. Размашисто — так вратари выбивают мяч в поле — следователь ударил его сапогом в пах, мгновенно сбив с ног. Потеряв сознание, Королев еще извивался какое-то время на полу, корябая ногтями паркет, потом утих».

Когда он пришел в себя, рядом был врач, щупал пульс. «Ничего страшного », — бросил он и ушел.

Сутки стоял Королев на конвейере. Следователи менялись, а он стоял у стены на одеревеневших ногах. Пить и есть не давали. Симпатичный опять время от времени свирепел, колол допрашиваемого иголкой в живот, орал: «Все скажешь, выблядок фашистский!! » Вконец взбешенный, он ловко, по-боксерски снова свалил Королева, а затем ударил лежащего ногой в лицо. Очнулся Королев уже в камере…

Суд

Его обвинили по знаменитой 58 статье, точнее, по 7 и 11 пунктам ее: подрыв государственной промышленности, в контрреволюционных целях, участие в антисоветских организациях.

Обвинение было столь нелепым и надуманным, что могло придти в голову лишь в бреду. В нем утверждалось, например, что во вредительских целях Королев разрабатывал ракеты без должных расчетов и чертежей, не согласуясь с теорией, что все неудачные запуски (во время одного из них Сергей Павлович чудом остался жив) он специально подстраивал из вредительских соображений и так же намеренно сжег свой опытный ракетный самолет (а самолет стоял целым и невредимым).

Все это можно было легко проверить и опровергнуть, но беда состояла в том, что никто проверять и не собирался. Обвинение было сфабриковано от начала до конца.

В архиве теперешнего ФСБ хранятся два протокола допросов заключенного Сергея Павловича Королева . Первый датирован 28 июня 1938 года, то есть был составлен на другой день после ареста. Второй написан месяц спустя, 4 августа. А что происходило в промежутке между этими датами? Никто уже не расскажет нам об этом. Ясно одно, заплечных дел мастера постарались вовсю.

Примерно через месяц после ареста, как следует из второго протокола, Королев признал, что состоял в антисоветской вредительской организации, в которую его вовлек Лангемак, и что Клейменов и Глушко также были ее участниками. Много лет спустя он скажет жене: «Я подписал протокол потому, что мне угрожали: «Не подпишешь, погубим твою жену и дочь ».

Как и другие ни в чем не повинные узники Бутырки, Сергей Павлович с великой надеждой ждал суда. Казалось, что там, наконец, выяснится абсурдность обвинения. Суд состоялся 27 сентября 1938 года. Судила Королева Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством армвоенюриста Ульриха — страшного человека. Для него, отправившего на казнь таких деятелей, как Каменев , Зиновьев , Бухарин , Ягода и многих других, дело мало кому известного инженера Королева было заурядным.

На стандартный вопрос Ульриха: «Признаете ли себя виновным? » Сергей Павлович ответил: «Нет, не признаю и от своих показаний отказываюсь ». Он ждал, что суд теперь начнет разбираться. Но нет, ничего такого не произошло.

Судебное разбирательство заняло всего 15 минут. Подсудимого по существу его работы в РНИИ никто не спрашивал. Бесстрастным голосом председательствующий прочитал приговор, из которого следовало, что Королев Сергей Павлович «за участие в антисоветской террористической и диверсионно-вредительской организации, срыв отработки и сдачи новых образцов вооружения» осужден на 10 лет исправительно-трудовых лагерей с поражением в правах на 5 лет и конфискацией имущества.

Мальдяк

Чудовищный приговор подавил Королева. Его доставили обратно в Бутырку, в бывшую тюремную церковь, ставшую помещением для заключенных, ждущих этапа. Их отправляли из Москвы (явно перегруженной) в пересыльные тюрьмы других районов страны.

Сергей Павлович попал в Новочеркасск. Здесь, за толстенными стенами самой большой тюрьмы юга России ему пришлось пробыть долго, восемь месяцев, до лета 1939 года. А потом набили в арестантский вагон полсотни зэков; врагов народа вместе с уголовниками, и повезли через всю страну на восток, в неизвестность.

Местом назначения была так называемая Вторая Речка. Здесь находился гигантский пересылочный лагерь. Отсюда морские суда увозили на золотые прииски Колымы партию за партией.

Королев находился в пересылке всего дней десять. Огромную партию заключенных ждал трюм теплохода «Дальстрой», трюм липкий и зловонный от блевотины. Захлопнулись крышки люков. Поплыли.

Спустя неделю, очумев от духоты, качки (в Охотском море изрядно штормило) и дребезжания железа сотни невольников прибыли в Магадан, а потом в крытых грузовиках по ухабистому Колымскому тракту впроголодь и без капли горячего ехали еще 600 километров на север. Конечным пунктом был лагерь Мальдяк, прииск, на котором работали, добывали золото свыше полутысячи заключенных.

Вкалывал Королев и под землей — в шурфах, долбил вечную мерзлоту отбойным молотком, и на поверхности — возил тяжеленные тачки, съедаемый тучами комаров и мошки.

Голод мучил постоянно. За год от истощения и болезней — цинги, пеллагры умирало до 400 заключенных. На смену им привозили других.

В середине октября 1939 года Сергей Павлович обратился с письмом к Верховному прокурору СССР. Он перечислял основные работы, которые выполнял до ареста.

«Я осужден, — писал он, — на основании подлой клеветы со стороны ранее арестованных Клейменова, Лангемака и Глушко, которые, как говорили мне на следствии и как упомянуто в обвинительном заключении, дали на меня показания…
Вот уже 15 месяцев я оторван от моей любимой работы, которая заполняла всю мою жизнь и была ее содержанием и целью. Я мечтал создать для СССР впервые в технике сверхскоростные высотные ракетные самолеты, являющиеся сейчас мощнейшим оружием и средством обороны.
Прошу пересмотреть мое дело и снять с меня тяжелые обвинения, в которых я совершенно не виноват. Прошу Вас дать мне возможность снова продолжать мои работы над ракетными самолетами для укрепления обороноспособности СССР».

«Шарашка»

Когда Сергей Павлович писал письмо Верховному прокурору, он не знал, что произошло нечто невероятное. Оказалось, что еще 13 июня 1939 года (то есть в то время, как в арестантском вагоне его везли на восток) Пленум Верховного суда отменил приговор.

Говорят, он заплакал, когда ему приказали собираться в Москву. С Мальдяка до Владивостока Сергей Павлович добрался полуживым. Он опух и потерял половину зубов, передвигался с большим трудом. Ехал, конечно, в сопровождении конвоира, ехал с надеждой, что в Москве получит, наконец, долгожданную свободу. Для чего же тогда вызвали?

Однако не тут-то было. Прямо с вокзала на черном воронке его отвезли в знакомую Бутырку. Пленум Верховного суда передал дело Королева на доследование. И вот — новый приговор: 8 лет исправительно-трудовых лагерей!

Для Королева это был удар куда страшнее приговора 1938 года. Рухнули надежды. Неужели опять Колыма? Он знал, что новой каторги не выдержит.

Сидя в тюрьме, Сергей Павлович пишет письмо Сталину. Под рукой лишь маленький листок из школьной тетради в клеточку. Мелким-мелким почерком, экономя каждый квадратный сантиметр, он опять старается как можно убедительнее рассказать о важности своих работ по ракетной технике.

«Третий год скитаюсь я по тюрьмам от Москвы до бухты Нагаева и обратно, но все еще не вижу конца. Я все еще оторван от моих работ, а мое личное положение так отвратительно и ужасно, что я вынужден просить у Вас заступничества и помощи. Прошу назначить новое объективное следствие по моему делу. Я могу доказать мою невиновность и хочу продолжать работу над ракетными самолетами для обороны СССР».

Никто не ответил ему на это письмо. Спасло его другое. Во главе НКВД стал , которому пришла в голову блестящая мысль создать «шарашки », тюремные КБ . В них должны были работать специалисты-зэки. Королев оказался в «шарашке », которой руководил Андрей Николаевич Туполев , тоже заключенный. Находилось подневольное КБ в Москве, на углу улицы Радио и Салтыковской набережной. Конструкторы работали за решеткой, но спали в чистых постелях, ели в нормальной столовой. Для тех, кто хлебнул лиха в лагерях, это казалось чудом.

Началась война, КБ перевели в Омск. Королев не находил себя в авиации. Ракеты не отпускали его. О них он думал постоянно.

Уже в Сибири он узнал, что в Казани его бывший сослуживец по реактивному институту Глушко, будучи заключенным, по-прежнему работает над ракетными двигателями. И Королев решил пробиваться в Казань. Этого ему удалось добиться. Сергей Павлович стал разрабатывать ракетные ускорители для бомбардировщиков и сам же испытывал «адские машины» в воздухе, постоянно рискуя жизнью.

Еще во время войны, в июле 1944 года, Королев и Глушко были «досрочно освобождены со снятием судимости», как говорилось в Указе.

Война закончилась. Сергей Павлович возвратился в Москву. Кошмар остался позади. Хотелось работать, засучив рукава. Начинался новый, великий этап в его жизни.

В газете «Совершенно секретно» (№9/2012) было опубликовано интервью с летчиком-космонавтом СССР Алексеем Леоновым «С небес на Землю», в котором он, в частности, заявил: «Директор института (НИИ-3. –Ред.) Клейменов, Лангемак и Валентин Глушко составили на него донос. В результате в 1938-м Королеву дали 10 лет каторги…» Это утверждение ошибочно. Мне удалось собрать документы, из них видно, что на самом деле события развивались совсем иным образом.

Начало репрессиям в Реактивном научно-исследовательском институте №3 (РНИИ-3, позднее – НИИ-3) положило заявление начальника одного из отделов Андрея Костикова, написанное им весной 1937 года и направленное в ЦК ВКП(б) – Николаю Ежову, в котором он все ошибки, совершаемые при разработке новой техники, выдал за вредительство и растрату народных средств, обвинив директора института Ивана Клейменова, его заместителя Георгия Лангемака, а также ведущих инженеров Валентина Глушко и Сергея Королева в бездарности и профнепригодности.

Показания, якобы подписанные Клейменовым и Лангемаком, стали первыми «фактами», подтверждающими «вредительскую деятельность» как Глушко, так и Королева. Что же это были за показания?

Клейменов поставил свою подпись под заявлением, в котором признавал, что, кроме него и Лангемака, участниками вредительской организации были: Глушко, Победоносцев, Королев и Шварц. Лангемака вынудили признать и «конкретные факты вредительства».

Получив нужную информацию, руководство НКВД 10 и 11 января 1938 года приговорило Клейменова и Лангемака к расстрелу.

Кроме Глушко и Королева, в члены вредительской организации были записаны и другие сотрудники НИИ-3. Однако никто из них не пострадал. Это дает основания полагать, что расправлялись только с теми сотрудниками, кто мог помешать Костикову при реализации его планов.

Избавившись от руководства НИИ-3, Костиков развернул бурную деятельность по разоблачению арестованных «врагов народа», требуя от Глушко и Королева, находившихся на свободе, чтобы они выступили на собрании со словами их обличения. А когда те отказались, стал угрожать расправой.

И угрозу он выполнил. В дни расстрела Клейменова и Лангемака (случайно ли?) в партком поступили еще четыре заявления о деятельности Глушко, а в институте началась его травля. 13 и 20 февраля 1938 года состоялись заседания Инженерно-технического совета, на которых деятельность Глушко оценивалась как «вредительская». Особый упор делался на написание совместно с Лангемаком «вредительской книжки» «Ракеты, их устройство и применение».

В феврале 1938 года НКВД заготовило постановление на арест Глушко, ход которому дали только в марте. В нем говорилось о показаниях Клейменова и Лангемака, подписанных ими на следствии, и приводились цитаты из них.

23 марта 1938 года Валентин Глушко был арестован. По имеющейся сейчас информации, он держался два с половиной месяца, не давая признательных показаний и не подписывая протоколы допросов. Заявления с его подписью, якобы появившиеся на следующий день после ареста, наверняка датированы задним числом. В заявлениях он признавался в том, что был вовлечен во вредительскую организацию бывшим начальником Газодинамической лаборатории Николаем Ильиным.

Из текста этих заявлений видно, что Глушко ни слова не говорит о Королеве. Из соучастников организации он называет (или за него называют) только умершего Тихомирова, расстрелянного Ильина и уже арестованных Клейменова и Лангемака.

Первый протокол допроса Глушко датирован 5 июня 1938 года. В напечатанном на машинке тексте он делает несколько правок и дополнений и подписывает его. Читая этот протокол, поражаешься тому, насколько аккуратно он отзывается о тех, кто еще находится на свободе. Что же касается Королева, то Глушко его выставил исполнителем своей воли и не более того, то есть он сделал все, чтобы спасти своего товарища от приближающегося ареста.
Но 27 июня 1938 года машина увозит и только что выписанного из больницы Королева.

Из постановления на арест С.П. Королева, опубликованного в книге Натальи Королевой «Отец», следует, что имя Глушко в этом документе даже не фигурирует. Данный факт лишний раз доказывает его полную непричастность к аресту Королева. Из этого можно сделать вывод, что любая попытка обвинения Валентина Глушко в прчастности к аресту Королева не имеет под собой никакого основания.

Интересен еще и тот факт, что 24 января 1939 года Глушко, еще не знающий об осуждении Королева, отрицая все подписанное ранее, пытается вытянуть и своего товарища из болота, в которое они вместе попали.

Но так и неясно, за что был арестован Королев? В показаниях, хранящихся в материалах следственных дел Клейменова, Лангемака, Глушко и Королева, ответ на этот вопрос найти невозможно, так как никто из них на самом деле не имеет к этому аресту никакого отношения.

Интересно в связи с этими событиями суждение Ярослава Голованова, который пишет в своей книге «Королев: факты и мифы», что Королев мешал Костикову занять должность директора НИИ-3.

Еще один биограф Королева Георгий Ветров в книге «С.П. Королев и космонавтика. Первые шаги» пишет, что Сергей Павлович потому ввязался в организацию РНИИ-3, что масштаб Группы изучения реактивного движения (ГИРД) его уже не устраивал, ему был нужен институт.

Эти мнения о Королеве только подтверждают, что он был соперником для рвавшегося к власти Костикова. Можно с большой долей уверенности предположить, что, пока Королев был на свободе, Костиков прекрасно понимал: директором НИИ-3 ему не быть. Выход один – посадить!

Леонид Душкин, один из ведущих сотрудников НИИ-3, в своем интервью, опубликованном в журнале «Крылья родины», утверждал, что одной из причин ареста Королева была месть Костикова за то, что свои крылатую ракету и ракетоплан Королев конструировал не под кислородный двигатель Костикова, а под азотно-кислотный Глушко, за что и был наказан.

Таким образом, можно сделать вывод, что в аресте Королева виноват не Валентин Глушко и арестованные ранее Клейменов и Лангемак, а будущий лжеавтор «катюши» Костиков.