Многозначность. Способы изменения значений

Понятие смысловой структуры слова. Моносемия и полисемия. Смысловая структура многозначного слова. Понятие лексико-семантического варианта (ЛСВ), семемы и семантемы. Полисемия как результат лексико-семантического варьирования. Способы изменения ЛЗ (семантической деривации). Сужение и расширение значения. Метафорический и метонимический типы переноса. Описание ЛЗ в современных толковых и семантических словарях. Понятие оттенка значения. Отличие полисемии от омонимии.

Мы познакомились с понятием ЛЗ и компонентами ЛЗ и отметили, что ЛЗ представляет собой совокупность лексических, грамматических и коннотативных компонентов, среди которых выделяются общие (родовые) и дифференциальные (различительные) компоненты (семы), основные и периферийные, потенциальные. Например: ДОМИШКО: предмет (имя сушествительное) - категориальная сема ; неодушевленный, мужского рода, единственного числа, именительного/ винительного падежа - грамматические семы (граммемы); строение, для жилья и работы, человека, небольшое, ветхое - денотативные семы (родовая и видовые); разговорное, пренебрежительное- коннотативные семы.

В лексикологии при анализе ЛЗ учитывают только лексические семы (денотативные и коннотативные), а грамматические рассматриваются в морфологии.

В толковых словарях каждое слово дефиниции (словарного определения) можно рассматривать как отдельную сему. Например:

СТОЛ: Предмет (КЗ) мебели (А) в виде широкой (b) горизонтальной (c) доски (d) на высоких опорах-ножках (e), предназначенный для еды (f) или занятий (k) - А b c d e f k.

Таким образом, значение слова, его семный состав можно представить в виде определенного (зашифрованного) набора сем, который в близких по смыслу словах может совпадать полностью или частично (интегральные семы).

СТУЛ: Предмет мебели (А) в виде широкой (b) горизонтальной (с) доски (d) на высоких опорах-ножках (е), со спинкой (z), предназначенный для сидения (f’) - A b c d e z f".

ТАБУРЕТ: Предмет мебели (А), в виде широкой (b), горизонтальной (c), доски (d), на высоких опорах, ножках (e), для сидения (f’) - А b c d e f’.

ШКАФ: предмет мебели (А) в виде высокого (b’) ящика (d’) для хранения одежды, посуды и др. мелких вещей (f"") - A b’d’ f’’.

В последнем случае мы видим, что совпадает только архисема (предмет мебели), а дифференциальные семы (внешний вид, назначение) разные.

Таким образом, ЛЗ слова представляет собой некую систему, определенную иерархию мельчайших компонентов смысла, иначе - семантичесую (смысловую) структуру ЛЗ слова . В этом смысле ее называют еще семема (ЛЗ) в отличие от граммемы (грамматического значения) и лексемы (слова в целом или только его плана выражения).

Однако большинство слов русского языка имеют не одно, а несколько ЛЗ. Такие слова традиционно называются многозначными . Например:

1. Предмет мебели… для еды и занятий. (Передвинуть стол )

2. Питание, пища. (Снимать комнату со столом )

3. Определенный вид питания; диета. (Рыбный стол )

4. Отдел в учреждении (Стол справок ).

5. (спец .) Горизонтальная плита в ледниках или скалах.

Способность слова соотноситься одновременно не с одним, а с разными предметами реальной действительности, выражать разные, но в чем-то сходные между собой или смежные понятия называется многозначночтью , или полисемией (греч.: poly - «много», sema - «значение»).

Многозначным слово (лексема) является как единица языка. В речи слово всегда выступает лишь в одном своем значении (т.е. как лексико-семантический вариант, ЛСВ ). Отдельное значение многозначного слова (как и единственное значение однозначного слова) называют семемой .

Совокупность сем образует смысловую структуру семемы. Совокупность семем (многозначного слова) образует в свою очередь смысловую структуру многозначного слова, которую иногда называют семантемой .

Таким образом, термины лексема и ЛСВ используют чаще для обозначения ПВ слова, а термины сема, семема и семантема - для обозначения ПС слова.

ЛСВ слова различаются своими лексическими значениями (семемами), как словоформы различаются грамматическими значениями. Иными словами, ЛСВ как элементарная лексическая единица - это совокупность всех грамматических форм слова, соотнесенных с одним из его значений: СТОЛ-1, стола, столы и т.д. («предмет мебели»: новый стол, у стола, под столом ); СТОЛ-2,стола, столу («пища»: от молочного стола не похудеешь ) и т.п.

Однако следует помнить, что ЛСВ одного слова могут отличаться системой форм: например, у СТОЛ-2 нет форм множественного числа (нельзя сказать: ему рекомендовали молочные столы ).

В отличие от ЛСВ, слово (лексема) - это совокупность всех его грамматических форм во всех имеющихся значениях, т.е. совокупность всех его ЛСВ, внутренне взаимосвязанных.

У однозначных слов понятие лексемы и ЛСВ совпадает, т. к. семантических вариантов попросту нет, или он всего (пока) один. Явление однозначности называется также моносемией (в отличие от полисемии).

Мы уже обращали внимание на то, что отдельные значения многозначного слова внутренне связаны, образуют некую иерархию значений, взаимосвязанных и взаимообусловленных, т.е. определенную систему отношений (о лексике как системе более подробно будет говориться в следующей главе). Однако отметим, что отношения взаимосвязанности и взаимообусловленности (см. пример со словом ДОМ в 2.1.1.) возникают потому, что значения плавно «вытекают» одно из другого, являются производными друг от друга или от основного значения. Эти отношения производности можно изобразить схематически.

1. В виде «цепочки» ЛСВ, когда все значения вытекают последовательно одно из другого. Например: ДОМ- 1 (строение для жилья человека, семьи ) > ДОМ- 2 (живущие вместе родственники , семья ) > ДОМ-3 (связанные родственными узами несколько поколений; род) > ДОМ- 4 (правящий род , династия).

Такая полисемия называется цепочечной . Зрительно ее так и изображают (см. рисунок 1):

2. В виде «гнезда» ЛСВ, когда все производные значения вытекают из одного, основного. Например: СТОЛ-1 (предмет мебели в виде горизонтальной плиты для еды ) > СТОЛ-2 (еда ); СТОЛ-1 > СТОЛ-3 (отдел в учреждении с таким предметом мебели ); СТОЛ-1 > СТОЛ-4 (горизонтальная плита ледника).

Такая полисемия называется гнездовой, или радиальной (см. рисунок 2):

3. Если ЛСВ всего два, такую полисемию можно назвать элементарной . Например: МУЖ-1 (мужчина) > МУЖ-2 (супруг; мужчина, состоящий в браке с женщиной). См. рисунок 3:

4. Но чаще всего многочисленные ЛСВ одного слова представляют собой соединение цепочек и гнезд, т.е. полисемия носит смешанный характер и потому так и называется - смешанной . Например, КАМЕНЬ-1 (горная порода), КАМЕНЬ-2 (отдельный кусок такой породы), КАМЕНЬ-3 (могильная плита), КАМЕНЬ-4 (тяжелое чувство), КАМЕНЬ-5 (болезненные образования). См. рисунок 4:

Таким образом, полисемия - явление вторичное, результат лексико-семантического варьирования, или производства (деривации). Поскольку это явление диахроническое, судить о нем можно лишь по его следам, результатам - т.е. реконструируя саму систему смысловой структуры слова. Так, мы спрашиваем: на основе чего у слова ДОМ возникло значение «семья»? На основе того, что в доме обычно живут члены одной семьи, вместе. А на основе чего у слова СТОЛ возникло значение «еда»? На основе того, что за столом прежде всего едят, на него ставят посуду (которую так и называют столовой ) и блюда, еду. Такие отношения называются отношениями смежности . А почему у слова СТОЛ возникло значение «горизонтальная плита ледника»? Потому что эта ледниковая плита похожа на крышку обеденного стола. Значит, новое значение возникло на основе сходства . Получается, что новые значения развиваются на основе каких-либо различительных (или потенциальных) сем основного значения, вытекает как бы из них:

Одно и то же название, таким образом, переносится на другое понятие, чем-либо близкое предыдущему.

Процесс изменения значений, лексико-семантического варьирования, образования новых значений - процесс открытый, т.е. предполагающий дальнейшее развитие и изменение семантической структуры слова (или забвения некоторых значений).

Возникновение и изменение значений происходит, как уже выяснилось, по-разному, разными способами.

Основными способами изменения ЛЗ , семантического производства (семантической деривации) являются: 1. смещение , или родовидовой сдвиг (сужение и расширение значения) и 2. перенос (по сходству или смежности).

1. Родовидовой сдвиг (смещение ) семантики слова заключается в том, что значение становится либо более общим (изменение от вида к роду: переход видового понятия в родовое), либо более частным (изменение от рода к виду: переход родового понятия в видовое). В первом случае происходит расширение значения, устраняются видовые, различительные признаки (семы); во втором - его сужение , добавляются видовые, различительные семы (для отличия от другого вида). Это можно выразить с помощью следующей формулы (компонентного состава): A b > A (расширение значения) и A > A b (сужение значения).

Пример расширения значения:

БЕЛЬЕ. 1) Изделия из ткани, нижняя одежда (Надеть чистое белье )

> 2) Изделия из ткани (Стирать белье )

Устраняется видовой компонент («нижняя одежда»), значение расширяется: A b > A

Пример сужения значения:

ПЛАТЬЕ. 1) Одежда (Магазин готового платья )

> 2) Одежда женская (Сшила дочке летнее платье )

Здесь добавляется видовой компонент («женская»), значение сужается: A > A b.

В некоторых случаях сужение значения происходит в результате семантического стяжения (конденсации) словосочетания и включения значения одного слова в другое: смертная казнь > казнь (в значении «смертная казнь»), нижнее белье > белье (в значении «нижнее белье»), высокая температура > температура (в значении «высокая температура»), драгоценный камень > камень (в значении «драгоценный камень»). Особенно характерно данное явление для разговорной речи, ср.: уже год как сидит (в тюрьме), хорошо готовит (еду), бежали (из заключения) двое и т.п. Сужение и расширение значения - очень активный процесс в русском языке, приводящий нередко к историческому изменению значений и утрате первичного (мотивированного) значения. Например, в современном русском языке произошло сужение значения в словах: ПИВО (первоначально - вообще «питье»), МУЖ (первоначально - вообще «мужчина»), КАЗНЬ (первоначально - вообще «наказание») и др. Расширение значения произошло в слове ЧЕРНИЛА (первоначально - «черная» «жидкость для письма»). При этом следует отметить, что сужение/расширение значения осуществляется в пределах того же самого понятия, в отличие от переноса названия на другое понятие, родовая сема (архисема) не изменяется.

2. Перенос названия - это всегда смена понятия А на понятие В (в отличие от родовидового сдвига, смещения). Например: СТОЛ-1 - «мебель» и СТОЛ-2 - «еда», ДОМ-1 - «здание» и ДОМ-2 - «семья», ЛИСА-1 - «животное» и ЛИСА-2 «человек». В русском языке продуктивны два типа переноса - метафора (перенос на основе сходства понятий) и метонимия (перенос на основе смежности понятий). При этом, как уже говорилось, меняется родовая сема (архисема): А > В.

Метафорический перенос (метафора) осуществляется на основе сходства понятий по какому-либо признаку. Это можно изобразить с помощью формулы: A c > B c.

Пример метафорического переноса:

ЛИСА 1) животное (хитрое ) А (с)

2) человек, хитрый В с

В ЛЗ этих ЛСВ есть интегральная (одинаковая) сема - «с» ; второе значение образовано от первого на основе метафорического переноса с А на В (по сходству признака «с» - «хитрость »).

Метафорический перенос может происходить на основе сходства: формы (нос лодки, гребень гор, языки пламени), цвета (золото волос), звучания (дождь барабанит, ветер воет), свойства (холодный взгляд, тяжелое чувство, железный характер), действия (открыть мир, играть словами, строить планы), функции (дворник автомобиля) и т.п. - последняя модель называется функциональной метафорой.

У одного и того же слова может быть несколько производных значений на основе переноса по сходству разных признаков разных понятий:

КАМЕНЬ 1) порода, тяжелая, твердая (бросить камень)

2) чувство, тяжелое (на душе камень)

3) характер, твердый (сердце не камень)

ЗОЛОТО 1) металл, желтый, драгоценный (кольцо из золота)

2) предмет, желтый (золото пшеницы)

3) качество, драгоценное (характер - золото )

Метонимический перенос (метонимия ) осуществляется на основе смежности понятий: пространственной, временной, логической, количественной, ассоциативной и т.п. При этом архисема первого значения становится дифференциальной (или потенциальной) семой второго (или наоборот). Это можно изобразить с помощью формулы: А b > B (a). Пример метонимического переноса:

СТОЛ 1) Мебель, для еды A b

2) (Застольная) еда B (а)

Метонимический перенос очень продуктивен в русском языке. Особенно часто встречаются следующие модели переноса на основе смежности:

место > лицо (светлый класс > дружный класс, просторная аудитория > внимательная аудитория, новая школа > вся школа смеялась );

действие > место (выполнить работу > приехать на работу, совершить остановку > выйти на остановке, посылка продуктов > тяжелая посылка );

материал > изделие (фарфор и бронза на столе, выставка акварели );

дерево > плод (компот из вишни, зеленый виноград, кислая слива );

часть > целое (голова коровы > в стаде сто голов ) и т.п. (Такую модель переноса по смежности называют еще синекдохой ).

Значение слова описывается (толкуется) в толковых и семантических словарях (см. список толковых и семантических словарей; о способах толкования говорилось в 1.2.2.) Многозначные слова представлены в толковых словарях всей совокупностью лексико-семантических вариантов, которые нумеруются (1, 2, 3 и т.д.). Однако, поскольку процесс лексико-семантического производства диахроничен, новые значения, появившиеся у слова, имеют разную степень самостоятельности, закрепленности их в языке. Поэтому часто наряду с самостоятельным значением некоторые словари выделяют оттенок основного значения (с помощью какого-либо лексикографического знака, чаще всего ||). Например:

СТОЛ. 1. Род мебели, на который ставят что-л. при работе, еде.

2. Такой предмет мебели со всем, что поставлено на нем для еды (Собирать на стол, приглашать к столу ).

|| То, что подается, ставится гостям для еды, угощенья (Богатый стол. Праздничный стол.)

|| Прием пищи, еда. (За столом не говорят .)

|| Столование, питание. (Снять комнату со столом .)

3. Пища, еда, съестное (Расходы на стол .)

|| Вид пищи, еды, режим питания. (Молочный стол .).

(«Словарь русского языка» АН в 4-х тт. под ред. А.П. Евгеньевой)

В кратких словарях (например, в однотомном «Словаре русского языка» С.И. Ожегова) оттенки значения (и некоторые производные значения) не выделяются. Ср.:

СТОЛ. 1. Предмет мебели…

2. Еда, пища.

В семантических словарях (например, в «Русском семантическом словаре» под ред. Н.Ю. Шведовой) каждое слово описывается только в его одном ЛСВ. Поскольку данный словарь является еше и тематическим, то ЛСВ оказываются распределенными по разным семантическим полям и ЛСГ. Например, ЛИСА-1 войдет в семантическое поле «животные», а ЛИСА-2 в семантическое поле «человек» на основе разницы их родовой семы (понятие А и понятие В), а ЛСГ объединяются на основе тождества интегральных видовых сем (с), например, «характеристика человека» (ЛИСА-2, ОСЕЛ-2, МЕДВЕДЬ-2 и т.п.). То же и со словом СТОЛ: СТОЛ-1 входит в ЛСГ «мебель», а СТОЛ-2 в ЛСГ «еда».

Многозначность слова, таким образом, является результатом лексико-семантического варьирования слова, процесса лексико-семантической производности, или семантической деривации. Первоначально каждое слово однозначно, многозначность - явление вторичное. «Провоцирует» появление новых значений компонентный характер ЛЗ, в котором все компоненты носят как бы потенциальный характер, но каждый из компонентов в зависимости от употребления в речи, контекста либо затушевывается, либо выдвигается на передний план, актуализируется. Например, сравните разные употребления слова ОКНО, значение которого складывается из следующих компонентов (многие из них - потенциальные): «отверстие » (А), «в стене дома» (b), «с рамой» (с) «и «стеклом» (d) , «для пропуска света»(e) «и воздуха» (f), «для связи с внешним миром» (k). В разных ситуациях актуальными оказываются разные семы: в комнате два окна (А b); поставить пластиковые окна (с); разбить окно (d); сядь поближе к окну, а то темно (е); закрой окно, дует (f); выгляни в окно ; выброси в окно (k). Таким образом, значение слова оказывается несколько расплывчатым, диффузным, а отдельные компоненты, становясь все более актуальными, могут приобретать самостоятельность и становиться сначала дополнительным оттенком значения, а затем и самостоятельным значением. Так, компонент А спровоцировал появление значения «пробел, пропуск» (окно в расписании ), а компонент k - переносное значение «связь с другим миром» (окно в Европу ).

Обусловленность производных значений первичными делает все значения многозначного слова тесно связанными друг с другом, что позволяет говорить в данном случае о тождестве слова (см. 1.1.3), т.е. об одном и том же, хотя и многозначном слове. Это позволяет отличать полисемию от омонимии, которая иногда (но не всегда) также является следствием лексико-семантического варьирования, но она уже - результат распада полисемии, разрыва внутренней связи между значениями, утраты связующих компонентов значения. Например, значения слова ЛИСТ (лист дерева и лист бумаги ) уже утратили внутреннюю связь, державшуюся на сходном образе «тонкой пластинки», и бывшее многозначное слово распалось на два разных слова-омонима. О том, что данное явление диахронично, свидетельствуют и материалы словарей: слово ЛИСТ трактуется в них неоднозначно - в «Словаре русского языка» С.И. Ожегова ЛИСТ-1 и ЛИСТ-2 омонимы и приводятся в разных словарных статьях, а в «Словаре русского языка» А.П. Евгеньевой ЛИСТ рассматривается как многозначное слово, и ЛИСТ-1 и ЛИСТ-2 - ЛСВ одного слова.

Таким образом, при диахроническом подходе к значению выстраивается следующая цепочка связанных друг с другом понятий:

МОНОСЕМИЯ -> ПОЛИСЕМИЯ -> ОМОНИМИЯ

Моносемия - это потенциальная полисемия , т.к. у однозначных слов могут развиться (и разовьются) новые значения, а полисемия со временем может преобразоваться в омонимию , как это уже случилось со многими словами. Например, слово ДАЧА как отглагольное существительное первоначально обозначало лишь отвлеченное действие «давание». Это значение сохранилось до сих пор как основное (1) (дача показаний ). Затем значение конкретизировалось, произошел метонимический перенос по смежности понятий «действие» - «предмет, на который направлено действие», и у слова появилось несколько новых значений, зафиксированных историческими словарями (в частности, «Словарем русского языка XI-XVII вв.»), с интегральной семой «то, что дают»: «подарок , подношение» (2) (чтобы стрельцы на дачи не прельщалися ); «участок земли данный в чье-либо владение» (3) (эти места исстари в дачах ); «документ на право владения этой землей» (4); «дом, имение, построенное на этом участке» (5); «загородный дом» (6) (у него дача под Москвой ); «место за городом для летнего отдыха» (7) (летом детей вывезли на дачу ).

Как видно, постепенно утрачивалась связь с глаголом ДАВАТЬ, и значения развивались уже по смежности других понятий. Когда же некоторые из них устарели (например, 2-5), семантическая связь между 1 и 6-7 значениями утратилась, и последний ЛСВ обособился в самостоятельное слово-омоним, что мы и обнаруживаем в современном русском языке. Так, в «Большом толковом словаре русского языка» под ред. С.А. Кузнецова (1998 г.) мы находим:

1. ДАЧА. 1. к ДАТЬ. Дача взяток. Дача корма скоту. Дача ложных показаний. 2. Порция, даваемая в один прием. Две дачи овса .

2. ДАЧА. 1. Загородный дом для летнего отдыха. Снимать дачу. Приобрести дачу . 2. Загородная местность с таким домом (домами). Поехать на дачу.

(Подробнее разговор об омонимии будет в следующей главе).

Поскольку значения многозначного слова развиваются диахронически и разными способами, поскольку они неодинаково воспринимаются в языке (как системе, как языковой способности, довольно обобщенной) и речи (как реализации системы, как языка в действии, довольно конкретной), то они имеют разный характер и по способу производства, и по другим параметрам. Поэтому в семасиологии всегда актуален вопрос о типологии лексических значений, к которому мы и перейдем.

Почти любое явление может быть обозначено с помощью не­скольких по крайней мере слов, различающихся степенью обобщен­ности. Различие в степени обобщенности можно определять по тому, какое число денотатов, т. е. реальных предметов, в состоянии вместить то или иное слово. Так, слово растение обладает боль­шей обобщающей силой, чем дерево, но слово дерево значительно превосходит в этом отношении слова клен и береза. Крайней точ­кой конкретизации являются имена собственные как обозначения единичных, уникальных предметов.

Словом закрепляются мыслительные процессы, связанные с обобщением явлений, причем степень обобщенности может быть разной. Иерархически организованная система лексических единиц отражает существующую в природе типологию реалий:

растение

дерево кустарник хвойное лиственное

дуб тополь ясень липа

Мы вводим ребенка в мир слов, не всегда осознавая, что предъяв­ляемое слово - лишь один из возможных знаков. Ребенку предстоит самому сориентироваться в этой иерархии и понять, насколько ши­рок круг денотатов, на которых он может распространить это слово.

Иногда полагают, что в качестве первых слов, базовых для ре­бенка, выступают слова более низкой степени обобщенности, а за­тем (часто с сознательной помощью взрослых) появляются слова и более высокой степени обобщенности. Например, ребенок уже знает слова яблоко, слива, банан, а ему сообщают, что все это вместе на­зывают фруктами.

Однако так бывает далеко не всегда. Так, слово яблоко действи- Т е1ъно усваивается раньше, чем слово фрукты, слово морковка - ланьше, чем слово овощ, а слово зайчик - раньше, чем слово жи­вотное. В то же время слово птичка ребенок узнает и начинает активно использовать раньше, чем синичка и воробей, дерево - раньше, чем сосна и дуб. Степень обобщенности и необходимость детализации определяются прежде всего факторами прагматичес­кими, а именно тем, какая степень точности необходима для пред­метно-практической деятельности ребенка. Несомненно, что для него существеннее различать яблоки, бананы и сливы, чем сосны, дубы и ясени (можно без труда найти и взрослых, которые не отлича­ют ясеня от вяза). Здесь достаточно сильны индивидуальные разли­чия детей. Например, Антон Г. очень рано по сравнению со сверстни­ками усвоил слово обувь (в двухлетнем возрасте называл ее О) -раньше, чем разновидности названия обуви, потому что строгая мама приучила его, входя в квартиру, менять обувь. И это стало привычным, каждодневным ритуалом, сопровождаемым словами матери:« Обувь, давай снимем обувь. Принеси-ка мне мою обувь». Варьирование слов (то ботинки, то туфли, то тапки) создавало предпосылки для обобщения.

Какие же наиболее распространенные ошибки ребенка в процес­се усвоения лексических единиц?

Одна из самых распространенных ошибок - расширение сфе­ры использования слова, т.е. распространение его на больший, чем нужно, круг денотатов. В индивидуальном лексиконе ребен­ка семантическая структура слова несколько обеднена но сравне­нию с тем, какой она является в языке. Это касается как произ­водных, так и непроизводных слов. В первом случае имеет место «нечувствительность» к морфемной (словообразовательной) структуре слова, которая содержит указание на определенные дифференциальные признаки, входящие в семантическую струк­туру слова. Так, посолить употребляют не в значении «вносить соль в какое-нибудь кушанье, посыпать солью», а в значении «посыпать каким-либо сыпучим веществом». Часто слышатся просьбы: «ПОСОЛИ САХАРОМ», «ПОСОЛИПЕСОЧКОМ». Даже просьба «ПОСОЛИ СОЛЬЮ» свидетельствует о расширении сфе-рьт референции глагола посолить - объект и инструмент дей­ствия (соль) исключен ребенком из смысловой структуры глаго­ла, хотя должен там находиться.

Аналогичные примеры расширения сферы референции слова: «НАСОРИмне луку»; «РАЗГРЫЗИмне зернышки молотком»] «Мы Э Щ выкройку ПРИКЛЕИЛИ булавками»; «Как медведь МЯУЧИТ?». Слово мяукать использовано в расширенном значении - «изда-

вать звуки (любые), характерные для животного»; конкретное зна­чение «мяу» оказалось неучтенным.

Много забавных недоразумений связано с использованием слолс-ных слов. Иногда ребенок удовлетворяется расшифровкой одного из корней, не учитывая другого. Отсюда рассуждения о КРИВО­НОГИХ РУКАХ, ТОЛСТОПУЗОЙ ГОЛОВЕ и т.п.

Расширение референции слова, при котором не учитывается одна или несколько дифференциальных сем, характерно и для боль­шого числа непроизводных слов. Ребенок не учитывает ограниче­ний, налагаемых на сочетаемость слов с другими словами. На осно­вании анализа речи взрослых ребенок делает заключение о возмож­ностях того или иного употребления слов, но границы этих возможностей ему предстоит определить самостоятельно, посколь­ку никто не демонстрирует ему неправильных случаев словоупот­ребления, сопровождаемых оценкой «так говорить нельзя». В ра­ботах зарубежных специалистов это именуется «проблемой отсут­ствия свидетельств об отрицательном употреблении». Например, ребенок неоднократно слышал слово шофер в ситуациях, где речь шла о разных автомобилях, но если ему не встречалось другое сло­во в разговорах о поездах, трамваях и троллейбусах, то он вполне может соотнести с ними слово шофер. Чувство нормы (языковое чутье) складывается отнюдь не сразу. Для этого необходим доста­точный объем речевого материала в соединении со способностью и склонностью к его неосознанному анализу. Вернемся, однако, к сло­ву шофер. Дети часто используют его не в нормативном значении «водитель автомобиля», а в значении просто «водитель» (любого транспортного средства), отсюда возможность расширенного ис­пользования. Шофер оказывается у трамвая, троллейбуса, элект­рички и даже у повозки с лошадью: «Смотри: ШОФЕР лошадь по­гоняет, а она не едет».

Во многих случаях, когда не учитываются дифференциальные признаки, входящие в семантическую структуру слова, она становится равной семантической структуре слова-гиперонима и смещается на одну ступеньку вверх в иерархии слов. Так, многие дети называют любую монету КОПЕЙКОЙ, любой металл -ЖЕЛЕЗОМ. Нелли Н. в трехлетнем возрасте называла любую обувь сапогами, любое первое блюдо - супом. «Чтоу нас сегодня НА СУП? Куриный бульон?»] «Смотри, какая РОЗА на подсолнухе выросла», - говорит Тоня (3 г.). Слово РОЗА употребляется в значении «цветок вообще, любой цветок», т. е. остается одна родовая сема. Распространенная ошибка всех детенышей называют одинаково, т. е. какое-нибудь одно слово занимает позицию гиперонима: «У этого жука скоро будут ПТЕНЦЫ!»*

Дод кроватью живут мышкины ПТЕНЧИКИ»; «Плывет уточка, исне й-ЩЕНКИ».

Один день недели может обозначать любой день: «Какой сегодня ПОНЕДЕЛЬНИК: суббота или воскресенье! "» Слово воскресенье ча­сто используется детьми расширительно - в значении «выходной день»: «У тебя ВОСКРЕСЕНЬЕ в субботу будет?» Расширительно используется многими детьми и слово шелуха. Оно может обозна­чать оболочку любого вида: «Вот ШЕЛУХА от куриного яйца» (вме­сто скорлупа), «Свари сосиски в ШЕЛУХЕ» (в полиэтиленовой обо­лочке), «Мандарин съела, а ШЕЛУХА в кармане» (вместо кожура).

Такие процессы соотносятся не только с существительными, но и с любой частью речи. Глагол включить многие дети используют в расширительном значении «сделать так, чтобы нечто начало фун­кционировать»: «ВКЛЮЧИ ЗОНТИК», «ВКЛЮЧИ РУЧКУ», «ВКЛЮЧИ СПИЧКУ». Почти все дети путают в определенном воз­расте слова писать и рисовать (вместе с приставочными произ­водными). Глаголы чинить и починить употребляются в расши­ренном значении «вернуть исходное состояние, позволяющее нор­мально функционировать». Взрослые, употребляя этот глагол, имеют в виду лишь неодушевленные предметы. Дети этого ограни­чения не знают: «Почему доктор так долго ЧИНИТ маму?»; «Меня в больнице доктор починит». Во взрослом языке всегда есть огра­ничения в сочетаемости понятий: о птицах мы говорим стая, о ко­ровах - стадо, о цветах - букет, о людях - толпа и т. п. Однако эти ограничения усваиваются ребенком не сразу. Поэтому в речи детей можно услышать о «СТАДАХ БАБОЧЕК», «ТОЛПЕ БАНА­НОВ», «СТАЕ МЫЛЬНЫХ ПУЗЫРЕЙ» и т. п.

Наряду с расширением сферы референции слова встречается и сужение. Возможно, случаев такого рода не меньше, но они с трудом поддаются регистрации, так как относятся к сфере пер­цептивной, а не продуктивной речи. Они обнаруживаются при противопоставлениях: «Это не для ЛЮДЕЙ, а для детей!» - заявляет пятилетний мальчик, не одобряя папиного намерения покататься на детских каруселях. Семантическая структура сло­ва человек/люди приобрела новый окказиональный компонент значения, связанный с ограничением в возрасте. «Я просила у тебя яичницу, а ты ГЛАЗУНЬЮ сделала\» - говорит девочка, из чего становится ясно, что значение слова яичница в языковом сознании ребенка сужено - слово яичница понимается как куша- н ье из разболтанных яиц. «К нам такая красивая тетя приходи- л #." ВОЛОС нет, одни кудри!» Слово волосы также стало беднее п о значению - предполагается, что они должны быть непременно п рямыми, не вьющимися.

Семантические изменения слов (изменения значений) бывают лингвистического и экстра-лингвистического характера: семантические процессы происходят под влиянием культурных, исторических и социокультурных изменений в обществе.

Употребление слова в разных условиях общения приводит к обогащению семантической структуры слова и отдельных его значений. Происходит два противоположных семантических процесса;

· Расширение или обобщение лексического значения.
Сужение или специализация как один из типов семантического изменения.
Перенос значения как один из типов семантического изменения. (метафора,метонимия)

1) расширение значения слова (увеличение объема обозначаемого понятия, т.е. количества называемых предметов и явлений, в результате чего возникает новое значение слова: пльнити – "взять в плен" (др.- рус.); пленить – 1) "взять в плен" 2) "очаровать" (совр. рус. яз.);

2) сужение значения слова (ограничение объема обозначаемого понятия, т.е. количества называемых предметов и явлений, в результате чего возникает новое значение слова: в древнерусском языке слово "пиво" обозначало вообще любое питье – пищу и пиво; в современном русском языке "пиво" – это "напиток из ячменного солода".

3)Существует три основных вида мотивировки переносных значений слов:

1) метафорический перенос (метафора) – перенос названия по сходству: высокая гора - высокий порыв;

2) метонимический перенос (метонимия) – перенос названия по смежности, осуществляемый на основе постоянной связи во времени и пространстве двух предметов, их частей, действия и его результата: вкусное блюдо - блюдо из серебра;

3) функциональный перенос (изменение значения слова на основе общности или близости функций, выполняемых предметами и лицами: сердце человека (в значении "центральный орган кровообращения") – сердце новостройки (значение "центр чего-то" появилось в результате функционального переноса).

Лингвистического:

I расширение: barn- раньше только для хранения ячменя, сейчас любой сарай, амбар.

· 1)метафора

· 2)метонимия

II сужение wife раньше любая женщина, сейчас только жена, немец-раньше любой иностранец, сейчас житель германии.

III аммилиорация (улучшение значения слова) раньше nice-глупый, сейчас милый. marshal-раньше конюх, сегодня высший военный чин.

IV ухудшение значения слова vulgar -раньше обыкновенный, сейчас вульгарный.

Экстра-лингвистического:

Табуирование - ограничение или полный запрет словоупотребления, определяемый экстралингвистическими факторами: религиозные соображения, суеверия и предрассудки, цензурные и политические запреты, традиции. Так, у народов, находящихся на ранней стадии общественного развития (полинезийцы, австралийцы, зулусы, эскимосы и др.), табу слов возникает на почве мифологических верований. Подлежат запрету (табуированию) обозначение смерти, название болезней, имена богов и духов; часто табуируется название того животного, которое служит основным объектом охоты данного племени. Все это основано на наивном отожествлении этих «вещей» и слов, их называющих, что часто ведет к табуированию других созвучных слов или тех же слов в других значениях. Для замены табу слов нужны другие слова – эвфемизмы.

Эвфемизмы – это заменные, разрешенные слова, которые употребляют вместо запрещенных (табуированных). При внимательном наблюдении за речевыми актами современников можно понять, что сегодня табу накладывают не только на слова, предметы, понятия. Табу можно понимать и в более углубленном лингвистическом аспекте. А именно: табуирование лингвистических единиц – тона, интонации. Казалось, процессы табуирования и эвфемизации должны были изжить себя в цивилизационном обществе. Но они сохраняются и, более того, развиваются по сей день. Было бы тривиальным рассмотрение тем и сфер современных эвфемизмов таких, как «ритуальные услуги» вместо «похоронные», «физическое устранение» вместо «убийство».

Почти любое явление м.б. обозначено с помощью не­скольких слов, различающихся степенью обобщен­ности. Различие в степени обобщенности можно определять по числу денотатов, т. е. реальных предметов, которые в состоянии вместить то или иное слово. Крайней точ­кой конкретизации являются имена собственные как обозначения единичных, уникальных предметов. Словом закрепляются мыслительные процессы, связанные с обобщением явлений, причем степень обобщенности может быть разной.

Мы вводим ребенка в мир слов, не всегда осознавая, что предъяв­ляемое слово - лишь один из возможных знаков. Ребенку предстоит самому сориентироваться в этой иерархии и понять, насколько ши­рок круг денотатов, на которых он может распространить это слово (С.Н. Цейтлин). Полагают, что в качестве первых слов, базовых для ре­бенка, выступают слова более низкой степени обобщенности, а за­тем (часто с сознательной помощью взрослых) появляются слова и более высокой степени обобщенности. Но так бывает не всегда (// яблоко, морковка усваиваются раньше, чем овощи , но птичка раньше, чем синичка и т.п.). Степень обобщенности и необходимость детализации определяются, прежде всего, факторами прагматичес­кими, а именно тем, какая степень точности необходима для пред­метно-практической деятельности ребенка.

Одна из самых распространенных ошибок - расширение сфе­ры использования слова , т.е. распространение его на больший, чем нужно, круг денотатов. В индивидуальном лексиконе ребен­ка семантическая структура слова несколько обеднена по сравне­нию с тем, какой она является в языке. В индивидуальном лексиконе ребен­ка семантическая структура слова несколько обеднена по сравне­нию с тем, какой она является в языке. «Нечувствительность» к морфемной (словообразовательной) структуре слова, содержащей указание на определенные дифференциальные признаки семантической струк­туры слова приводит к расширению значения произ­водных слов //посолить в значении «посыпать каким-либо сыпучим веществом» («ПОСОЛИ САХАРОМ», «ПОСОЛИ ПЕСОЧКОМ») или «НАСОРИ мне луку»; «РАЗГРЫЗИ мне зернышки молотком»; «Мы эту выкройку ПРИКЛЕИЛИ булавками»; «Как медведь МЯУЧИТ?». Используя слож­ные слова, иногда ребенок удовлетворяется расшифровкой одного из корней, не учитывая другого (//КРИВО­НОГЕ РУКИ, ТОЛСТОПУЗАЯ ГОЛОВА т.п.).

Расширение референции слова, при котором не учитывается одна или несколько дифференциальных сем, характерно и для непроизводных слов. На осно­вании анализа речи взрослых ребенок делает заключение о возмож­ностях того или иного употребления слов, но границы этих возможностей ему предстоит определить самостоятельно, посколь­ку никто не демонстрирует ему неправильных случаев словоупот­ребления, сопровождаемых оценкой «так говорить нельзя». Ребенок не учитывает ограниче­ний, налагаемых на сочетаемость слов с другими словами (//шофер м.б. соотнесено со словами поезд, самолёт в значении просто «водитель» (любого транспортного средства). Когда не учитываются дифференциальные признаки, входящие в семантическую структуру слова, оно становится равной семантической структуре слова-гиперонима и смещается на одну ступеньку вверх в иерархии слов (//любая монета - КОПЕЙКА, любой металл – ЖЕЛЕЗО.). // «Под кроватью живут мышкины ПТЕНЧИКИ»; «Плывет уточка, и с ней - ЩЕНКИ»; «Какой сегодня ПОНЕДЕЛЬНИК: суббота или воскресенье?»; «Вот ШЕЛУХА от куриного яйца»; «Свари сосиски в ШЕЛУХЕ»; «Мандарин съела, а ШЕЛУХА в кармане» ; «ВКЛЮЧИ ЗОНТИК», «ВКЛЮЧИ РУЧКУ», «ВКЛЮЧИ СПИЧКУ». Почти все дети путают в определенном воз­расте словаписать и рисовать (вместе с приставочными произ­водными). Глаголычинить и починить употребляются в расши­ренном значении «вернуть исходное состояние, позволяющее нор­мально функционировать». Во взрослом языке всегда есть огра­ничения в сочетаемости понятий: о птицах мы говоримстая, о ко­ровах -стадо, о цветах -букет, о людях- толпа и т. п. В речи детей - «СТАДА БАБОЧЕК», «ТОЛПА БАНА­НОВ», «СТАЯ МЫЛЬНЫХ ПУЗЫРЕЙ» и т. п.

Наряду с расширением сферы референции слова встречается и сужение. Возможно, случаев такого рода не меньше, но они с трудом поддаются регистрации, так как относятся к сфере пер­цептивной, а не продуктивной речи. //«Это не для ЛЮДЕЙ, а для детей!» (Семантическая структура сло­вачеловек/люди приобрела новый окказиональный компонент значения, связанный с ограничением в возрасте). «К нам такая красивая тетя приходи­ла: ВОЛОС нет, одни кудри!» Слововолосы также стало беднее по значению - предполагается, что они должны быть непременно прямыми, не вьющимися.

СЛОВЕСНЫЕ ЗАМЕНЫ (по С.Н.Цейтлин,2000)

Употребление одного слова вместо другого встречается и в речи взрослых, особенно в тех ситуациях, когда они взволнованы, спешат, не могут сосредоточиться. Природа этого явления изучена пока не­достаточно. Ясно, что тут срабатывают некоторые нейропсихологические механизмы. Вербальная память человека организована сложным образом: между словами устанав­ливаются некие достаточно устойчивые связи, вследствие которых одно слово как бы тянет за собой другое. Вместо требуемого в соот­ветствии с коммуникативным замыслом слова “выскакивает” какое-то другое, но не случайное, а связанное с тем словом, которое “вертелось на языке”. Это явление вербальной парафазии.

В речи детей это явление распространено шире, поскольку у ре­бенка менее стабильный и звуковой, и семантический облик слов. Слова не приобрели достаточной устойчивости и потому чаще оказываются заменителями друг друга. Не до конца изучены специфика вербальной памяти в детском воз­расте, а также способы организации так называемого внутреннего лексикона. Однако неоспорим факт, что дети чаще, чем взрослые, употребляют одно слово вместо другого. Замены лексических единиц - случаи прямого воздействия одной лексической едини­цы на другую, при этом можно точно выделить единицу вытесняю­щую и единицу вытесняемую. Подобное явление имеет глубокие психологические причины, связанные с устройством вербальной памяти. Типы замен :

Замены паронимического характера (неоднокоренные близкозвучащие слова - парономазами);

Замены антонимического характера;

Замены “тематического характера”.

Парономазы сме­шиваются в речи людей, недостаточно знакомых с языковыми нормами. Предстоит еще изучить как круг наиболее часто смешиваемых ребенком парономазов, так и степень их звуковой близости. Безус­ловно, играют роль тождество большей части звуков, составляющих слова; тождество или совпадение ритмо-мелодической структуры; совпадение начальной части слов; тождество гласно­го ударного слога; причины семантического плана (недостаточная отчетливость сфе­ры употребления слов создает условия для неуверенности ре­бенка) и др. . В речи детей могут смешиваться слова, которые имеют мало общего в звучании, но есть другие основания для сближения. Подобные случаи не всегда легко отделить от словообразова­тельных и лексико-семантических инноваций, а также от моди­фикаций по типу “детской этимологии”. // «Мне на зуб поставили КЛУМБУ», «Он об этом знал еще в материнской ТРУЩОБЕ».

Смешение антонимов. Дети многих поколений смешивают одни и те же пары слов-антонимов:вчера и завтра, еще и уже. Антонимы совпадают по большинству компонен­тов лексического значения и различны лишь по одному из компо­нентов, противоположному по смыслу аналогичному компоненту другого слова //(завтра - день, непосредственно следующий за днем, включающим момент речи, ивчера - день, непосредственно пред­шествующий дню, включающему момент речи). Различие словпредшествующий - следующий может оказаться еще неус­военным, и антонимы какое-то время совпадают по значению, становятся временными сино­нимами. Возможно, что ассоциативная связь между ними в языковом сознании так сильна, что одно слово как бы выскакивает (при условии ослабления контроля со стороны говорящего) вмес­то другого. Выяснить реальную причину такого словоупотребле­ния можно было бы, если бы удалось проверить функционирова­ние антонимов в перцептивной речи (если и там они смешиваются, значит, справедливо первое из предположений о механизме данно­го явления).

Смешение слов одной тематической группы. При этом обнару­живается ассоциативный механизм запоминания слов // “Я ударила СОВОЧЕК”. Таким же образом могут запоминаться и части слов.

УСВОЕНИЕ ПЕРЕНОСНЫХ ЗНАЧЕНИЙ СЛОВ

Дети строго следят за соблюдением закона симметрии языко­вого знака, т. е. за тем, чтобы одному означающему соответствовало одно и при этом постоянно одно и то же означаемое, и наоборот. Поэтому они отвергают попытки взрослых употреблять одно и то же слово в разных значениях.Конфликт известного и нового значения многозначного слова обнаруживается в недоуменных вопросах ребенка. Очевидно, ребенок первым усваивает то из значений многозначного слова, ко­торое актуально в его предметно-практической деятельности. Упот­ребление слова во втором, неизвестном ребенку значении создает конфликтную ситуацию, которую он пытается осмыслить. При этом ребенок а/ не понимает произнесенного взрослым высказывания, в котором употреблено известное ему слово в новом для него значении; б/ понимает, но расценивает данное словоупотребление как не­логичное, ищет объяснение для такого переноса и т. п. Дети критикуют и метонимические переносы наименований, ос­нованные на смежности явлений.// «Молоко не может убежать, у НЕГО ЖЕ НЕТУ НОГ!»; «Солнце село» . «На СТУЛ, что ли?»; «Дорога сбегает с горки». «А что, разве у нее НОГИ есть?»; «Пошел тебе четвертый год». «Интересно, а куда это он ПО­ШЕЛ?»; «Катись из комнаты!» - «Как же я покачусь? У меня и КОЛЕСИ­КОВ-ТО нет!» и т.п. Очень многие вопросы детей метки и свидетельству­ют о рано развившихся у них металингвистических способностях (способностях к анализу языковых фактов) // «Почему люди говорят «выпей лекарство»? Ведь не все лекарства пьют, есть и таблетки». Детское доверие к первичному значению слова может быть так велико, что ребенок даже не замечает несоответствия слова и фак­тической ситуации. // Мать с пятилетней дочерью были у озера и ви­дели там купающихся в проруби людей - любителей зимнего пла­вания, за которыми уже закрепилось названиеморжей. Дочь не усомнилась в том, что перед нею и впрямь животные, и потом с ув­лечением рассказывала об этом событии: «Мы сегодня в Озерках видели МОРЖА. У него мордочка была, как у настоящего дяденьки».

Примирившись с фактом многозначности слова, дети начинают конструировать свои собственные лексико-семантические вариан­ты, опираясь на способы переноса наименований, имеющиеся в нор­мативном языке. Один из широко распространенных случаев метонимического переноса наименования - с действия на приспособление для его осуществления. Часто переносится наименование со средства передвижения на действие, осуществляемое с его помощью. // «Тут главный волшебник и говорит им: Сколько лет мы прожили на свете, а еще никакой злости людям не сделали»; «Вы мне укол не будете делать? А зачем тогда УКОЛ варится?» «Помнишь, как мы перед кораблем пельмени ели? Ну, перед теплоходом этим?» ; «Мама ма­никюром ногти мажет»; «У меня нос ПАХНЕТ».

Чувство нормы (языковое чутье) складывается отнюдь не сразу. Для этого необходим доста­точный объем речевого материала в соединении со способностью и склонностью к его неосознанному анализу. Опыт показывает, что чуткие педагоги и родители, способные разбудить природную языковую интуицию ребенка, добиваются больших успехов в работе с ними, развивая внимание к слову как к совокупности его разнообразных, соотнесенных друг с другом значений.

ОВЛАДЕНИЕ ФРАЗЕОЛОГИЕЙ

Существование в языке фразеологизмов - словесных сочетаний, обладающих целостным значением, осложняет усвоение языка ре­бенком. Во-первых, фразеологизм по форме напоминает свободное сочетание обыкновенных слов, и поэтому существует опасность его буквального понимания. При буквальном понимании фразеологизма он прекращает свое существование в качестве самостоятельной лексической единицы и начинает функционировать как свободное сочетание слов, каж­дое из которых имеет свое собственное значение // «Вот идут солдаты, и все с пустыми руками. А где же СЛУЖБА?»; «Мама, почему так - ему ска­зали: даем вам СЛОВО, а он все говорит и говорит?» .

Если в составе фразеологизмов есть устаревшие и непонятные слова, это также вызывает недоуменные вопросы // Четырехлетний Андрюша понял выражение упалв обморок как известие о том, что кто-то куда-то свалился, и просил ему разъяснить, что у этого об­морока на дне и можно ли будет оттуда выбраться без посторонней помощи.

Иногда даже при верном понимании общего смысла фразеоло­гизма ребенок продолжает равняться на образ, который создается в результате его пословного прочтения. Дети, склонные к словесным шуткам, иногда не прочь покаламбурить, контаминируя общий смысл фразеологизма и семантику составляющих его компонентов //“Если нет никакой работы, то прямо ужас. Я не покладаю рук. У меня руки прямо тянутся к метле или к кастрюле», “кажется, провалилась бы под землю и никогда оттуда не вылезала”. Дети могут ощущать, что у того или иного сочетания еди­ный смысл, но не совсем точно его интерпретируют. Значение фра­зеологизма оказывается расширенным, суженным или вовсе не со­ответствующим тому значению, которое он имеет в нашем языке //“Нужен он мне, как бан­ный лист!” , “Если Люба будет приставать, я ей ДАМ МАХУ!” -“Как это?” - “Раз­махнусь и дам!” Встречается явление, весьма близкое к смешению паронимов, ког­да ребенок смешивает два фразеологизма, чем-то похожие: имеющие сходное звучание или компонентный состав //“Я в этих ваших компьютерах НИ ГУ-ГУ!”.

Фразеологизмы характеризуются незыблемостью состава сво­их компонентов. Именно эта незыблемость и нарушается ребенком, не знакомым с этим важным обстоятельством. Некоторые фразео­логизмы видоизменяются грамматически. Так, многие из глаголь­ных фразеологизмов не имеют видовых коррелятов, т.е. употреб­ляются только в значении совершенного или несовершенного вида. Часто наблюдается лексическая модификация фразеологизмов. Дети заменяют один из компонентов фразеологизма синонимом или другим словом, не нарушающим общего смысла сочетания. Очевидно, при запоминании фразео­логизма происходит фиксация в сознании смысла состав­ляющих фразеологизм лексических компонентов, но не их конкрет­ных звуковых оболочек. Поэтому дети говорят: пойти ПО СЛЕДАМ кого-нибудь, ботинки есть хотят, пойти на исправку, куда глаза видят, душа в подметки ушла, свободная птица, открыть Африку, посчитать в голове, глаз упал на книжку, на свежий ум, нервы скандалят, он у нее под сапогом, в пятки не годится.

Фразеологизмы обладают свойством непроницае­мости, т.е. в их состав обычно нельзя ввести новый компонент. Дети зачастую деформируют их, расширяя объем, вставляя слова //“Он этого ДО СВОЕ­ГО ГРОБА не забудет”. Они могут опускать какой-нибудь компо­нент фразеологизма, разрушая его как языковой знак //“Ну, КАМЕНЬ УПАЛ».

Речевой опыт ребенка еще не настоль­ко велик, чтобы это усвоить. Если он слышал этот фразеологизм не­сколько раз, то еще не может сделать вывод обо всех особенностях его употребления. Ведь ребенок слышит примеры правильного употреб­ления лексической единицы, а ему нужно понять не только то, когда ее можно употребить, но и то, когда ее употребить нельзя, он должен знать о наличии запретов на сочетаемость слов. В этом состоит одна из сложностей усвоения языка: ребенок должен усвоить язык вместе с определенной системой имеющихся в нем запретов, в то время как случаев неверного употребления взрослые в его распоря­жение не предоставляют. В высказывании ребенка “Мы жили тогда ИЗ РУК ВОН ДАЛЕКО” фактически нет смысловой ошибки, однако такое сочетание невозможно из-за сложившейся традиции; “Тишина - ХОТЬ ГЛАЗ ВЫКОЛИ” ; “Он плачет С НОГ ДО ГОЛОВЫ”; “Пить хочу КАК РЕЗАНАЯ”; “Зачем вы радио ВО ВЕСЬ ОПОР включили?”

Для части фразеологизмов характерен устойчивый порядок элементов. Дети его нередко нарушают. “Ну, БОГУ СЛАВА, при­ехали”. Встречаются случаи контаминации двух в чем-то схожих фра­зеологизмов: “Я ВЫБИВАЛСЯ ИЗ КОЖИ, но у меня ничего не полу­чилось” (выбиваться из сил и лезть из кожи); “Они хотели РАС­ПОЛОЖИТЬ его в свою сторону” (расположить к себе и привлечь на свою сторону), “Будете у меня ХОДИТЬ НА СТРУНОЧКАХ” (ходить по струнке и ходить на цыпочках).

Одно явлений, фиксируемых в речи детей, - модификация фразеологизма, объясняемая стремлением ребенка вернуть фразеологизму мотивированность, внутреннюю форму, т.е. восстановить связь между общим значением фразеоло­гизма и значениями составляющих его компонентов. Лучший способ запомнить какую-либо лексическую единицу - это осмыслить ее форму и связать со своим предше­ствующим опытом. В ходе подобной перестройки устраняются устаревшие слова, которые могут входить в состав фразеологичес­ких сращений. Иногда дети создают свои собственные фразеологизмы, оттал­киваясь от имеющихся во взрослом языке. При этом они проявляют логику и изобретательность. Если, например, потерять дар речи означает “оказаться не в состоянии говорить”, то смысл “ока­заться не в состоянии слышать” может быть выражен аналогичным образом. “Я совсем ПОТЕРЯЛА ДАР СЛУХА, не слышу ничего!”

Соматизмы относятся к самому древнему пласту словарного фонда любого языка, отражают знания носителей языка об окружающем мире. С точки зрения происхождения названия частей тела и внутренних органов в марийском языке входят в основной словарный фонд языка и отличаются устойчивостью. Они, как и другие лексемы, служат основой для образования новых слов.
В данной работе впервые анализируются соматизмы марийского языка с точки зрения расширения их значения на основе трудов марийского языковеда В.М. Васильева, определяются принципы вторичной номинации.
В марийском языке для обозначения отдельных частей тела и внутренних органов как человека, так и других живых существ употребляются общие названия. Например, слово нер ‘нос’ в номинативном (прямом) значении обозначает ‘нос, часть лица человека, морда, рыло животных, клюв птицы’ : кайык нер "клюв птицы", сӧсна нер "свиное рыло". Метафорическое значение этого слова зафиксировано в трудах В.М. Васильева в следующих переносных значениях: 1) выдвинутая часть чего-либо: чайник нэр ‘носик чайника’: Чайник нэр гыч пушын мундрала койын лэкмыжым ужында? . ‘Вы видели, как выходит пар из носа чайника?’. Соматизм нер "нос" обозначает часть неодушевленного предмета, похожего на анатомический орган человека по своей форме и расположению: форма чайника напоминает голову человека, а его выдвинутая часть похожа на нос. Вторичное значение существует не изолированно, а оно взаимосвязано с первичным значением.
Следующее значение соматизма нер ‘нос’ – росток (растений), всходы, почки: пушэϡгэ нэр ‘почки на дереве’: Вÿран шондо дэнэ ушкал, шорык-влак шошым пушэϡгэ нэрым (мамам), тыгыдэ илэ воштырым кочкын чэрланат . ‘Корова и овцы заболевают весной, поедая живые ветки (досл.: почки) деревьев’. Вторичное значение соотносится с первичной номинацией следующим образом: почка как выдвинутая часть по форме и расположению напоминает нос.
В современном марийском языке на базе лексемы нер "нос" образованы и другие понятия, например, самолет нер ‘нос самолета’ : Корабль нерыште «Победа» манын рушла возымо ‘На носу корабля написано порусски «Победа»’ со значением ‘передняя часть корабля, лодки, самолета".
Модель образования данных переносных значений аналогична предыдущей, но вторичное значение формируется при сопоставлении предмета не с человеческим организмом, а с туловищем животного: продолговатое, горизонтального расположения, нос находится спереди. Общий признак прямого и произ водного значений – нечто расположенное горизонтально, имеющее выступающую часть. Принцип вторичной номинации – расположение в пространстве.
Слова курыкнер "утес, отвесная скала" , каван нер
"вершина стога" выступают со значением ‘выдвинутая часть чего-либо’. Расширение первичного значения произошло также на основе сходства части тела человека и предмета внешнего мира по расположению.
Приведенные примеры позволяют проследить путь семантических изменений с соматизмом нер ‘нос’: первоначально ‘нос как часть лица’, затем на основе
метафорического употребления появились вторичные номинации: ‘выдвинутая часть чего-либо’, ‘росток (растений), всходы’, ‘передняя часть лодки, судна’, "конец, кончик чего-нибудь". При употреблении соматизма во вторичных номинациях наблюдается отличительная особенность: одни предметы сравниваются с человеческим органом, другие – с туловищем животного. Из примеров видно, что слово, попадая в различные контексты, взаимодействуя с другими словами, семантически обогащается, что, в свою очередь, приводит к расширению его сочетаемости.
Лексема вуй ‘голова’ – один из самых многозначных соматизмов марийского языка. В основе многозначности лексемы вуй "голова’ лежит разнообразный план его содержания. Это прослеживается при анализе данной семемы. Она включает в свою первичную смысловую структуру следующие семы:
1) ‘думать, размышлять’; 2) ‘главный, жизненно необходимый (орган)’; 3) ‘круглая (форма)’; 4) ‘верхняя, расположенная наверху (часть)’. В сочетании с другими компонентами эта лексема получает следующие вторичные значения:
1. В сочетании со словами, обозначающими какое-либо дерево, слово вуй
принимает значение ‘верхушка данного дерева’: ломбо вуй ‘верхушка черемухи ’; кож вуй ‘верхушка ели’. Вторичная номинация возникает на основе сопоставления предмета внешнего мира с головой человека, т.е.
актуализируется такой компонент семантики, как ‘верхняя часть’.
2. В сочетании со словами, обозначающими средства передвижения и их части, слово вуй приобретает значение ‘передняя часть какого-либо предмета’: тервуй ‘передняя часть саней’ ; орвавуй ‘передок телеги’ ; вуй кандра ‘передница, веревка в передней части рабочей телеги’ ; пушвуй ‘нос лодки’ . Средства передвижения по своей форме напоминают туловище животного, у которого голова находится впереди, а не наверху. Вторичная номинация образована на
базе соотнесения предметов по расположению.
3. В сочетании со словами, обозначающими промежуток времени, новое слово имеет значение ‘начало какого-то промежутка времени’: арньа вуй
‘начало недели’; тылзэ вуй ‘начало месяца’: Газэт налмым тылзэ вуй гыч гына чотлыман . ‘Получение газеты считают только с начала месяца’. Основной мотивацией для метафорического переноса послужило значение "начало".
4. Сочетаясь со словами, обозначающими головной убор и женские украшения, слово вуй конкретизирует их семантику и выполняет определяющую
функцию. Например: вуйшыркама "заколка для волос в виде брошки" , вуйимэ "название головного украшения из серебряных монет у замужних женщин" , вуй-шовыч
"головной платок" ; вуй-шӱдыш "род венка из кожи, надевался на голову" . Новые слова со значениями ‘головной убор’, ‘женские украшения и их части’ в печатных изданиях прошлых лет считались семантическими неологизмами . В настоящее время они относятся к этнографической лексике и зафиксированы в лексикографических источниках.
5. При употреблении с лексемой юмо ‘бог’ соматизм вуй служит названием языческого божества: вуй-юмо ‘ангел-хранитель’ . Вторичная номинация базируется на компоненте значения ‘верхняя, расположенная наверху (часть)’. До недавнего времени это слово относилось к пассивной лексике. Но в последнее время, в связи с оживлением марийской традиционной религии, оно постепенно переходит в разряд активной.
6. В сочетании со словом, обозначающим колос, соматическое слово вуй приобретает значение ‘соцветие злаков’: уржавуй ‘колос ржи’. Основой номинации выступает расположение.
Примеры показывают, что в сочетании с другими словами, соматическая лексема вуй "голова" приобретает новые значения и находится в разнонаправленных связях и отношениях с его первичной номинацией. В одних случаях при возникновении нового значения актуализируется семема «расположение», в других – «форма».
Следующая лексико-семантическая группа новых слов образована с помощью соматизма йол "нога (как часть тела)’ . План содержания соматической лексемы йол ‘нога’ включает следующие, наиболее необходимые для образования полисемантизма семы: 1) ‘форма в виде двух палок’;
2) ‘выполняющая механические движения (часть тела)’; 3) ‘расположенная внизу, справа или слева (конечность)’. В процессе развития переносных значений соматизм расширил свои семантические позиции. Рассмотрим эти явления на конкретных примерах.
1. Водное пространство, вдавшееся в сушу: вӱдйол ‘залив реки’:
Вӱдйол раш койэш; вӱдын кок могырыштыжат шэм кожла. «Ясно выделяется залив реки; по обе стороны дремучий лес». При вторичной номинации определяющей основой стало сходство по форме: разветвление неодушевленного предмета на две части.
2. Узкая полоса света, исходящая от какого-нибудь светящегося предмета: кечэйол ‘луч солнца’ . Основой метафоризации послужило сходство предметов по форме и направлению. Понятие кечыйол ‘луч солнца
(букв.: ножка солнца)’ является общеупотребительным словом марийского языка. Эта модель стала удачной, так как по аналогии с кечыйол в
современном марийском языке появились и другие сочетания: прожектор йол "лучи прожектора", мардеж йол "порывы ветра" . Таким образом, семантические изменения, происходящие внутри слова, сыграли существенную роль в развитии лексической системы марийского языка.
Следующий соматизм, послуживший для образования новых слов и новых значений, – шинча ‘глаз, глаза’ . План его содержания включает такие
семы: 1) ‘две круглые формы’; 2) выполняющие жизненно важную функцию;
3) расположена справа и слева (на верхней или передней части лица). В сочетании с другими словами появились следующие лексико-семантические варианты:
1. Геогрфический термин вӱтшинча ‘родник, ключ’. В основе вторичной номинации лежит сходство формы – округленность.
2. Нарост на дереве: куэ-шинча ‘березовая губка, гриб трутник (растущий на березе)’. Для ассоциации послужила форма предмета и его расположение. По этой же модели образовано слово пареϡгешинча "глазки картофеля" , употребляемое в современном марийском языке. Основа вторичной номинации – форма и расположение.
Соматическая лексема саϡга обозначает в марийском языке ‘лоб, верхняя часть лица’ . В свою первичную структуру она включает следующие семы: 1) ‘плоская поверхность’; 2) ‘расположенная наверху (часть)’;
3) передняя часть головы. В сочетании с другими компонентами соматизм саҥга образует такие вторичные номинации, как коϡгасаϡга ‘передняя часть печки’ и курыксаϡга "верхняя часть склона горы, склон горы" : Коϡга саϡгаштет ош пашмакет кэчалеш, шинчадайат мом ончалеш, ой, когарга, шапэмэш. ‘На передней части печки твои белые чулки висят, чего смотрят ваши глаза, ох, пригорят, выцветут’ . При этом актуализируется такой компонент семантики, как ‘плоская поверхность, расположенная наверху’. Аналогично образовано слово курыксаϡга со значением "верхняя часть склона горы, склон горы" .
Интересный факт: практически все соматизмы марийского языка сочетаются с существительным курык "гора": курыкйол (курык ‘гора’ + йол "нога")
"подножие горы", курыкнер (курык ‘гора’ + нер "нос") "утес, отвесная скала", курыкоϡ (курык ‘гора’ + он "грудь") "скала", курыксаϡга (курык ‘гора’ + саϡга ‘лоб’) "верхняя часть склона горы" , курыквуй (курык ‘гора’+ вуй ‘голова’) ‘вершина горы’ .
Таким образом, исходя из анализа соматизмов марийского языка, зафиксированных в трудах ученого В.М. Васильева, можно сделать следующие выводы.
1. При расширении значений соматизмов в марийском языке в основе мотивации лежат следующие принципы номинации: сходство по расположению, форме и направлению.
2. По количеству лексико-семантических вариантов в марийском языке на первом месте стоит соматическая лексема вуй "голова". За ней идут слова нер
"нос", кид "рука", йол "нога" и шинча "глаз". Лексема саϡга "лоб" показывает менее развитый полисемантизм.
3. Благодаря словам, образованным с помощью соматизмов, в марийском языке развился ряд переносных значений слов, которые не только употребляется в современном языке, но и служат базой для создания новых слов.
4. Зафиксированные слова в трудах ученого относятся к разным отраслям наук. В этом отношении труды В.М. Васильева представляют особую ценность.

Литература
1. Васильев В.М. Йÿштерге: ойлымаш-влак. Тÿҥалтыш класслаште тунемше-влаклан. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1991. 40 с.
2. Васильев В.М. Марий калык муро (Марийские народные песни). Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1991. 304 с.
3. Васильев В.М. Марийская религиозная секта «Кугу сорта» (Большая свеча). Краснококшайск: Изд. Маробоно, 1928. 84 с.
4. Васильев В.М. Сложные слова и правописание их в марийском языке // Ученые записки сектора языка и письменности МарНИИ: Мар. гос. изд-во, 1953. Вып. 5. С. 44-68.
5. Васильев В.М. Функциональная семантика в марийском языке // Ученые записки МарНИИ. Т. 1. Вып. 1. Йошкар-Ола: Мар. гос. изд-во, 1948. С. 35-54.
6. Марла калэндарь 1908 ийлан / под ред. В. Васильева. Казань: Центральная типография. 54 с.
7. Мландын кызытсэ да тошто годсыжым ойлымаш / под ред. В. Васильева. М.: Изд. Центриздата, 1926. 108 с.
8. Словарь марийского языка. Т. I: А–З / сост. А.А. Абрамова, И.С. Галкин, И.Г. Иванов и др.; гл. ред. И.С. Галкин. Йошкар-Ола: Мар. кн. из-во, 1990. 488 с.
9. Словарь марийского языка. Т. II: И–К (кабак – коса) / сост.: А.А. Абрамова, В.И. Вершинин, А.С. Ефремов и др.; гл. ред. И.С. Галкин. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1992. 464 с.
10. Словарь марийского языка. Т. III: (косараш – ляпкыме) / сост.: Л.И. Барцева, В.И. Вершинин, Л.П. Грузов и др.; гл. ред. И.С. Галкин. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1994. 504 с.
11. Словарь марийского языка. Т. IV: М, Н, О, Ö (ма – öрчыктарымаш) / сост.: А.А. Абрамова, Л.И. Барцева, В.Н. Васильев и др.; гл. ред. И.С. Галкин. Йошкар-Ола: Мар. кн. из-во, 1998. 384 с.
12. Словарь марийского языка. Т. VII: Т / сост.: В.И. Вершинин, В.Н. Максимов, С.С. Сибатрова, Е.А. Черашова. Йошкар-Ола, МарНИИ, 2002. 432 с.
13. Словарь марийского языка. IX: Ш, Щ / сост.: А.А. Абрамова, Е.А. Черашова. Йошкар-Ола: МарНИИЯЛИ,
2004. 520 с.
14. Сперанский Г.Н. Аза ончымо нэргэн. Кусарэн Ўпымарий. М.: Изд. Центриздата, 1926. 27 с.
15. Ўпымарий-Васильев В.М. Марий мутэр. Тÿрлö вэрэ илышэ марийын мутшым таϡастарэн нэргэлыме кнага / Васильев-Ўпымарий. Моско: СССР калык-влак Рÿдö савыктыш, 1928 (1926). 348 с.