Шевырев с п в современной педагогике. Политические воззрения С.П

Сегодня в нашей стране о Церкви может рассуждать каждый «кому не лень». Любой журналист, даже тот который знает только первую фразу молитвы «Отче наш», становиться экспертом в области экклезиологии. Депутаты решают вопросы «церковной политики» не понимая даже того, что эти два слова не могут сосуществовать друг с другом в принципе.
Экклесиологическая ересь разъедают души современников. Ее суть одна но подвидов много. Сюда относятся такие понятия как «Бог в душе, зачем мне посредники», «христианский либерализм» где ересь стала «богословским мнением», «церковь – социальный институт». Список можно продолжать. Не зависимо от наименований и различий все они смертельны для души.
Что же такое «Церковь» по своему существу? К сожалению наш опыт говорит о том, что далеко не все профессионалы в области религии понимают что же такое Церковь. Давайте попытаемся вспомнить базовые основы православной экклезиологии.

Основой понимания сущности Церкви стали слова апостола Павла – Церковь - ТЕЛО ХРИСТА. Очень важный сравнительный текст его Первого послания к Коринфянам. В одном случае (1.Кор.10:16-17) апостол Павел Телом Христа называет Евхаристический Хлеб, у тут же в (1.Кор.12:27) Телом Христа он называет местную церковь (или общину). Важно то что в обоих случаях ап. Павел имеет ввиду одно и тоже. А именно то что община есть такое же Тело Христа как и Евхаристия.
По апостолу Павлу, Христос живет в евхаристическом собрании верующих так же, как он присутствует в своих Евхаристических Дарах – Хлебе и Вине. Каждая местная Церковь есть Тело Христа. Именно благодаря причастию Тела и Крови Христа мы становимся членами Его воскресшего Тела. Важно понять - не какой то части Его, а всего Тела. Следовательно – КАЖДОЕ ЕВХАРИСТИЧЕСКОЕ СОБРАНИЕ ЕСТЬ ЦЕРКОВЬ ВО ВСЕЙ СВОЕЙ ПОЛНОТЕ.
Первый важный вывод который мы должны сделать тот что Церковь не может состоять из частей. Выражение «часть Вселенской Церкви» или «ее составляющая» - не точно. Тело Христа не делится на части. Когда мы говорим о том, что Православная Церковь состоит их пятнадцати Поместных церквей мы должны понимать что они соотносятся между собой не как сумма слагаемых, а как единство идентичности. Например Грузинская, Болгарская, Греческая Церковь не три Церкви, а Одна. Выражение Русская Православная Церковь, или Украинская, Сербская расшифровывается как Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь находящая на территории России, Украины, Сербии и т.п. При этом для ее верующих и духовенства статус этих поместных церквей, такие как патриархат, автономия или митрополия, по сути не имеют никакого сотереологического значения. Имеет значение только одно – истинность Причастия Тела и Крови Христа.
Согласно Игнатию Антиохийскому: «Только та Евхаристия должна почитаться истинною, которая совершается епископом или тем, кому он сам предоставил это». Поэтому: «где будет епископ, там должен быть и народ, так же где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь». Предстоятель местной общины олицетворяет собой ее единство. Первоначально таким предстоятелем был первый из пресвитеров. Именно им произносилась молитва благодарения, которая известна нам как Евхаристический канон. Для святителя Игнатия Антиохийского Церковь и евхаристическое собрание понятия тождественные. Каждая из них есть Церковь во всей полноте.
Со временем ситуация стала меняться. Предстоятелем местной церкви сегодня является епископ, а пресвитеры делегируются им в качестве предстоятелей евхаристических собраний. Местная Церковь – это епархия. а евхаристическое собрание - это приход. Такая перемена произошла после того, как у епископа в подчинении оказалось несколько евхаристических общин.
Но эмпирически именно приход продолжает быть для верующих единственно зримой «ecclesia». Епархия более воспринимается ими как административное звено. Поэтому к пресвитеру и перешли многие функции епископа. Сегодня он регулярный совершитель богослужений, пастырь и наставник церкви, а это все те функции которые в ранней Церкви принадлежали епископу. Древняя Церковь не стала увеличивать количество епископских кафедр, а предпочла вычленять, особенно на селе, приходы. Таким образом приход стал получать свою кафоличность в вышестоящей епархии.
Прот. Александр Шмеман в своем сочинении «Евхаристия» пишет о том, что несмотря на произошедшие изменения в церковным сознании все равно именно с пресвитером связанна идея пастырства. Священник это «отец», а епископ – «владыка». Архиерей стал больше восприниматься как администратор, начальник духовенства, а священник как «батюшка». Связанно это с тем, что главной в Церкви всегда была не иерархическая структура, а Чаша Христа. Потому что только в ней, и через нее, происходит единение христиан с Воскресшим Христом, и в Нем друг с другом. И никакого другого механизма получения этого единства нет. Этот факт есть основанием всей нашей экклезиологии. Она всегда была и будет эвхаристо – центричной.
Сегодня мы не можем ставить знак равенства между поместной Церковью и приходом как это было во время свят. Игнатия Антиохийского. В руководимой священником местной общине недостает важнейших атрибутов Церкви. Там нет не только епископа, но и коллегии пресвитеров, а зачастую и диакона. Бывают случаи когда священник служит даже без мирян, что противоречит сути и смыслу евхаристического собрания. Но для Православной Церкви было важно сохранить все характеристики церковной полноты, поэтому именно епархия становиться тем Телом Христа, о котором пишет апостол Павел Коринфянам. Современная практика к увеличению количества епархий и соответственно епископата говорит о наметившийся тенденции сближения с практикой древней церкви, которая подразумевала что место нынешнего благочинного занимает епископ основная забота которого евхаристическое служение.
Согласно концепции евхаристической экклезиологии, священник (епископ, пресвитер, диакон) принимает полномочия и харизму рукоположения не для себя, а для служения народу Божию. Благодать, которую священник получает при своем рукоположении дается для тех, которые в ней нуждаются. Т.е. это Дар, предназначенный для других. Нельзя ставить вопрос как - то: «что дает рукоположение священнику»? Правильно ставить вопрос: «в какое отношение к общине ставит священника его рукоположение»?
Служение священнослужителя есть служение единству местной, и следовательно соборной Церкви. Рукоположенный пресвитер, как и епископ, изображают и актуализируют священство народа Божия. Священнический народ Божий без предстоятеля не может существовать, но и предстоятель евхаристического собрания не может без народа Божия действовать священнически. Поэтому рукоположение священника обязательно подтверждаться согласием народа.
За каждый евхаристическим собранием, когда вместе с епископом совершается Евхаристия, присутствует вся кафолическая полнота. Это собрание зависимо от других таких же евхаристических собраний и не может существовать само по себе. Таким образом единство всех поместных Церквей соткано по образу единства Святой Троицы. Ни одна из Божественных Ипостасей не есть в большей, или в меньшей мере Божественной, чем другие, и ни одна из них не есть часть Божества: каждая - весь Бог, во всей полноте, и, тем не менее, только в общении с другими Ипостасями. По этой аналогии и местные Церкви являя собой всю соборную полноту зависят друг от друга, по образу единения Божественных Лиц. Это сущностное понимание того чем, является Церковь по своей сути.

Универсальная экклезиология видит Церковь вселенским организмом, где местные церкви лишь его части, где с необходимостью существует правовая иерархия церквей и где неизбежно юридически понятое первенство. Такая идея Церкви появляется впервые в произведениях св. Киприана Карфагенского . Она быстро утверждается в константиновскую эпоху и господствует в своих различных вариантах поныне. Петер Планк остроумно определил разницу между евхаристической и универсальной экклезиологией как разницу между качественным и количественным пониманием Церкви . Впрочем, сходная мысль звучит, хотя и мимоходом, и у самого Афанасьева (к примеру, в статье «Церковь Божия во Христе»).

Наиболее соответствующей смыслу и заданию Церкви Афанасьев считает евхаристическую экклезиологию. Она, это важно подчеркнуть, не богословская спекуляция о. Николая. Ее черты были установлены им опытным путем – путем изучения истории Церкви. Разумеется, он сделал это не один, но опираясь на данные науки своего времени. Именно эти черты явственно проглядывают через исторические одежды Церкви в первые три века христианства. Именно там о. Николай нашел идеал полноты, кафоличности Церкви. Эпоха первохристианства была для него светочем, освещающим нам путь в будущее, веком, по которому каждая последующая эпоха должна проверять себя. Если воспользоваться знаменитым сравнением о. Николая, в первохристианстве еще не образовался тот исторический осадок, который ныне столь затрудняет движение суставов церковного организма. О. Николай искал и находил в древнем христианстве не столько конкретные формы, сколько постоянные принципы церковного устройства. Это своего рода творческое ученичество у древности, цель которого, как писал наш современник об одном из авторов эпохи Ренессанс, «не перебор оставшегося от нее материала, а... санкция на предельность ставящихся задач» .

Словосочетание «евхаристическая экклезиология» было, по-видимому, находкой о. Николая. Оно стало особенно популярным после того, как противопоставление евхаристической и универсальной экклезиологии, вместе с именем Афанасьева, было упомянуто в подготовительных документах Второго Ватиканского собора . Это упоминание вызвало волну интереса к Афанасьеву – в первую очередь среди католических, но также и среди протестантских богословов. Термин «евхаристическая экклезиология» стал широко распро странен и употребляется с тех пор в отношении очень разных работ, подчеркивающих особую важность евхаристии для Церкви. В православии это название со временем утвердилось также за богословским направлением, представленным прежде всего самим о. Николаем и его двумя младшими современниками – о. Александром Шмеманом и митрополитом Пергамским Иоанном Зизиуласом.

Термин «евхаристическая экклезиология», возможно, не слишком удачен, потому что на людей, далеких от богословия или воспитанных на церковной науке более традиционной, он производит впечатление чего-то сугубо специального, связанного с литургикой, дисциплиной о богослужении . Видимо, отсюда и происходит часто повторяемый упрек, что евхаристическая экклезиология все «сводит» к литургии. Этот упрек не имеет никакого отношения к реальности: евхаристическая экклезиология ничего никуда не сводит, но возводит начало всего в Церкви к евхаристии и отнюдь не отменяет ни иных явлений в Церкви, ни других тем богословствования.

3. Кафолическая церковь

Исходя из противопоставления евхаристической и универсальной экклезиологии, Афанасьев пытается прояснить черты первой. Одна из важных деталей здесь – понятие кафоличности Церкви. На основе исторических данных он утверждает, что в древности каждая местная церковь была кафолична. То, что в Древней церкви под кафоличностью, или вселенскостью, сначала понималась не географическая распространенность, а внутреннее качество церкви, было замечено уже несколькими современниками Афанасьева . Тема эта была затронута о. Николаем неоднократно с разной степенью подробности. Он посвятил отдельную статью («Кафолическая церковь», 1957) выяснению смысла термина «кафолическая церковь», καθολική έκκλησία , в двух древнейших произведениях древнехристианской литературы, где это словосочетание встречается, – «Мученичестве св. Поликарпа» и посланиях Игнатия Антиохийского . На поверку оказывается, что кафолической в них называется местная церковь. В слове «кафолический» здесь преобладает аспект полноты. В кафолической церкви есть все, чтобы быть Церковью, и нет недостатка ни в чем, что присуще Церкви. Чуть ранее о. Николай затронул эту тему в уже упомянутой, крайне важной для его понимания богословия статье «Церковь Божия во Христе». Здесь он рассмотрел вопрос полноты местной церкви с другой точки зрения – как присутствие всего Тела Христова в каждой евхаристической жертве любой местной церкви. Подробно разработанную в статье идею тождества евхаристического собрания, т. е. Церкви («Вы – Тело Христово», ), и евхаристической жертвы («Сие есть Тело Мое», ; ; ; ) справедливо считать «основной интуицией» зрелой экклезиологии Афанасьева . Он еще не нащупал или не сумел изложить ее в работах 1930-х гг. В зрелом варианте экклезиологии она становится и исходным пунктом, и связующим звеном его богословия.

Но что такое местная церковь, т. е., собственно говоря, Церковь как таковая, ибо понятия вселенской церкви до Киприана не было, а решительные шаги к практической организации вселенской церкви по образцу Империи надо отнести к константиновским временам? До возникновения постоянных вторичных пресвитерских собраний, которое началось, по-видимому, не раньше второй половины III в., местная церковь полностью совпадала с ее единым евхаристическим собранием. Евхаристия не одно из таинств, а таинство по преимуществу. Она стоит в центре афанасьевского видения Церкви. Она была установлена как центр, средоточие будущей Церкви на Тайной Вечере самим Христом, заповедавшим творить эту Трапезу в Его воспоминание. Евхаристия есть актуализация Церкви в данном месте. Как в евхаристической жертве присутствует весь Христос, так в собрании верных, сошедшихся для благодарения, актуализуется вся Церковь. Из Евхаристии вытекают главные служения Церкви. Она задает строй Церкви. Местная церковь есть вся Церковь, собранная в данном месте у алтаря. Впоследствии афоризмом, выражающим суть евхаристической экклезиологии, стало высказывание кардинала Анри де Любака «Евхаристия творит Церковь» (eucharistia facit ecclesiam). Петер Планк вновь был меток, когда выбрал в качестве заглавия для своей книги о богословии Афанасьева фразу «Церковь как евхаристическое собрание». Эта фраза, пожалуй, может быть одним из кратчайших, афористических определений афанасьевской экклезиологии.

4. Служения

Евхаристическое собрание делает понятным происхождение и смысл главных служений Церкви, прежде всего лаиков и предстоятелей. Все в Церкви «напоены одним Духом» () – все разделяют служение священства, в которое поставляются крещением и миропомазанием. Церковь – коллективное священство, ибо крещены и миропомазаны в ней все, а значит, все получили дар служения Богу как члены народа Божьего. Афанасьев неоднократно возвращается к теме священнического достоинства всех членов Церкви, включая мирян. Эта новозаветная идея (; ), конечно, никогда не была отвергнута , но фактически отошла далеко на задний план под влиянием богословия особого, «сугубого» священства клириков, богословия, для которого как раз трудно найти основание в Новом Завете. Подробнее всего о. Николай пишет о священстве всех в первых трех главах книги «Церковь Духа Святого» (они же составляют книгу «Служение мирян в Церкви»). Афанасьев рассматривает евхаристию, да и любое богослужение, как сослужение всех, народа и предстоятелей, где у каждого чина есть своя роль и где каждый из них необходим. Причем, отмечает он, чины литургии, которыми мы пользуемся, консервативны и явственно содержат идею сослужения, несмотря на более поздний, тонкий слой противоречащих ей индивидуалистических, «жреческих» вставок. По мнению о. Николая, для обнажения идеи сослужения необязательна литургическая реформа: достаточно простой перестановки акцентов, достаточно перестать выпячивать второстепенное, но в должной мере использовать заложенные в литургических чинах черты сослужения.

Тот же самый Дух, дарующий всем в крещении водой и Духом (т. е. в крещении и миропомазании) общий дар «царственного священства», раздает членам Церкви и особые дары, на которых основываются индивидуальные служения. «Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же... но каждому дается проявление Духа на пользу» (). «Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (там же, 12: 11). Одно из таких служений – служение предстоятеля, полагающего жертву на алтарь. Без такого предстоятеля невозможно евхаристическое собрание. Со временем в христианской ойкумене за старшим из коллегии епископов-пресвитеров, первоначально стоявших во главе местной церкви, закрепляется имя епископа . Это литургическое по своему происхождению и главной функции служение. Служение старейшего пресвитера, возглавляющего евхаристию, существовало в Церкви с самого ее возникновения – на Тайной Вечере, где Евхаристия была установлена, трапезу апостолов возглавил сам Христос, а в день Пятидесятницы на первом церковном собрании председательствовал апостол Петр. Но от служения старейшего пресвитера древнейшей церкви до служения епископа, как мы находим его в III в., а тем более в никейскую эпоху, – немалая дистанция. Эволюцию этого служения Афанасьев подробно рассматривает в 5–7-й главах «Церкви Духа Святого». Вероятно, не раньше второй половины III в. епископ начинает делегировать на постоянной основе свои предстоятельские функции пресвитерам для того, чтобы они возглавляли дочерние по отношению к епископскому евхаристические собрания в той же местной церкви. Таков, во всяком случае, был магистральный путь, и так родился приход (см. статью «Единое евхаристическое собрание Древней церкви» в этом сборнике).

Местную церковь древности образует, во-первых, исполняющий общее для всех служение священства народ, во-вторых, поставленный всею церковью, возглавляющий Евхаристию предстоятель и, в-третьих, совет пресвитеров, также поставленных всею церковью. В ней всякий внутренний акт – крещение, поставление на особые служения, венчание, покаяние вернувшегося в Церковь и т. д. – публичен. Тема публичности всего происходящего в Церкви и общего участия в этом происходящем отчетливо звучит в «Церкви Духа Святого» и лекциях о. Николая о вступлении в клир . Это явление можно назвать внутренней рецепцией, чтобы отличить ее от рецепции внешней, действующей как механизм согласия между отдельными местными церквями.

5. Рецепция

Образцом для универсальной экклезиологии, глашатаем которой выступил в середине III в. св. Киприан Карфагенский , служило единство Империи (см. статью «Церковь, председательствующая в любви»). С неожиданным для Церкви обращением самого императора ее организация стала быстро развиваться в русле универсальной экклезиологии. Но какой была эта организация до Константина? Афанасьев обнаруживает, что при господствовавшем до Киприана, да и еще некоторое время после него, представлении о кафоличности, т. е. полноте, а следовательно, и независимости, всякой местной церкви отношения между отдельными местными церквями регулировались не правом, а механизмом рецепции. Эту рецепцию можно назвать внешней, чтобы отличать ее от внутренней рецепции (см. о ней чуть выше). Актом такой рецепции было, например, участие епископов соседних церквей в поставлении епископа местной церкви, необязательное в древнейший период (см. замечание во «Вступлении в клир», гл. 3, 2) . Покуда в местной церкви все происходило в согласии с волей Божией, необходимости в специальном выражении позиции соседних церквей по поводу случающегося в других церквях не возникало. Механизм рецепции начинал работать прежде всего тогда, когда в жизни отдельной местной церкви происходит «сбой». Так, Климент Римский обращается с посланием к Коринфской церкви, когда там без должных причин отстраняют от служения безупречно несших его пресвитеров -епископов («Первое послание к коринфянам» Климента Римского). Таким же образом епископы соседних церквей вмешиваются, когда Антиохийская церковь не может освободиться от проповедующего ересь, зарвавшегося епископа – сановника Павла Самосатского (Евсевий Кесарийский, «Церковная история», VII, 27–30). Среди местных церквей существует иерархия авторитета, и в отдельных частях христианской ойкумены наибольшим авторитетом пользуются разные церкви. В целом же в раннем христианстве наиболее авторитетным считается мнение Римской церкви. Но механизм рецепции не правовой. Мнения и решения одних церквей не обладают правовой обязательностью для других. В этом механизме нет сопутствующего праву принуждения. Он основан на взаимной любви местных церквей. Сейчас, когда правовая организация Церкви воспринимается самоочевидной, нам сложно это понять. Данную тему и связанный с нею вопрос о первенстве в Церкви Афанасьев разрабатывал в своих поздних статьях (см. работы «Церковь, председательствующая в любви» и «Una Sancta» в этом сборнике).

6. Зом

Идея рецепции была воспринята Афанасьевым от немецкого историка права Рудольфа Зома (Sohm), который, пожалуй, более других богословов оказал влияние на о. Николая. Особенно это влияние заметно в ранних попытках изложения афанасьевской экклезиологии – в работах 1930-х гг. («Две идеи» и «Церковные соборы и их происхождение»). Нельзя, впрочем, придавать влияниям всеобъясняющее значение. Сам факт того, что кто-либо влиял на кого-либо, мало говорит о конечном результате этого влияния. К тому же с разработкой Афанасьевым идеи тождества церковного Тела («Вы – Тело Христово») и Тела евхаристического («Сие есть Тело Мое»), т. е., говоря иначе, Церкви и Евхаристии, зомовские идеи обретают в евхаристической экклезиологии отца Николая свои важные, но подчиненные места. У Зома нет и близкого подобия «основной интуиции» Афанасьева: Евхаристия не стоит в центре его вйдения Церкви, а Павлова идея Церкви как Тела Христова не занимает сколько-нибудь существенного места в его богословии и, скорее, выглядит метафорой . И в том, и в другом можно убедиться, прочтя, что и в каком контексте Зом пишет о Евхаристии и Церкви как Теле Христовом.

Важнейшая работа Зома, первый том его «Kirchenrecht» («Церковное право»), была переведена в России еще до революции (причем одним из переводчиков был о. Павел Флоренский) . Афанасьев, по-видимому, читал Зома по-немецки, достав его книгу – с большим трудом, как пишет Μ . Н. Афанасьева, – когда он работал преподавателем гимназии в Скопье.

Зом оставил последующему богословию две важные идеи, о которых много спорили и еще долго будут спорить. Одной из них была идея рецепции, а другой – так называемый «тезис Зома»: утверждение о принципиальной несовместимости Церкви и права. Зомову идею рецепции Афанасьев воспринял и переработал, как того требовали его собственные взгляды. Тезис Зома он принимал с оговоркой. С одной стороны, в «Церкви Духа Святого» встречаются утверждения, звучащие совершенно по-зомовски: «...право, будучи абсолютно необходимым началом государственной жизни, неприменимо к церковной жизни без нарушения основных ее начал, на которых эта жизнь покоится» (гл. III, раздел ГУ, 4). С другой стороны, в 1961 г. Афанасьев писал Шультце: «Вы упрекаете меня, что я, вопреки преданию Западной и Восточной церквей, вопреки их общему преданию до их разделения, отрицаю существование идеи права в Древней церкви. Вы полагаете, что в этом я следую Рудольфу Зому. Я должен Вас уверить, что далеко не полностью разделяю взгляды Зома. Я утверждаю, что по крайней мере до середины III в. правовой организации в Церкви не существовало; я лишь констатирую факт, бесспорный исторический факт, который признается почти всеми историками»

За прошедшее десятилетие регулярное проведение общецерковных конференций, посвященных наиболее важным и актуальным богословским темам, стало доброй традицией. Такие встречи позволяют объединять усилия богословов, церковных ученых, профессоров духовных школ нашей Церкви и других Церквей. Вместе мы обсуждаем пути развития богословской науки в современный исторический период с учетом лучших достижений прошлого. Эта работа необходима для того, чтобы Святая Церковь плодотворно осуществляла свое свидетельство в мире.

Организатором общецерковных конференций выступает Синодальная Богословскаякомиссия Русской Православной Церкви, образованная по решению Священного Синода в 1993 году. Как известно, ее непосредственной задачей является исследование актуальных проблем церковной жизни и координация научно-богословской деятельности. В преддверии двухтысячелетия пришествия в мир Христа Спасителя Комиссия обратилась к епископам нашей Церкви и ректорам духовных школ с просьбой выразить свое мнение относительно наиболее важных для Церкви богословских проблем. Приведя полученные отзывы в систему, Комиссия строит свою работу именно на этой основе, выполняя также и некоторые другие поручения Святейшего Патриарха и Священного Синода. Регулярно проводятся пленарные заседания Комиссии, а по мере необходимости - расширенные заседания, на которых обсуждаются вопросы богословского характера, касающиеся повседневной жизни Церкви.

Пользуясь случаем, как Председатель Синодальной Богословской комиссии, пред лицом столь представительного собрания богословов и ученых выражаю сыновнюю благодарность Предстоятелю нашей Церкви Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию за неустанное внимание к работе Комиссии и за поддержку ее инициатив на протяжении всего десятилетнего периода нашей деятельности и вдохновляющую нас оценку далеко не совершенной нашей работы.

В 2000 году на очередной конференции соборным разумом была дана общая оценкасостояния и перспектив развития православного богословия на пороге нового столетия. Затем состоялись тематические конференции, посвященные богословской антропологии: учению Церкви о человеке и - совместно с Международным обществом христианских философов - учению о Святой Троице. В течение нескольких лет Богословская Комиссия регулярно проводит совместные семинары с Институтом философии Российской Академии наук, в ходе которых имеет место плодотворный диалог философов и богословов по вопросам, представляющим общий интерес.

Процесс работы Богословской Комиссии привел нас к необходимости обратиться к той теме, которую предстоит обсудить на нынешнем собрании: “Православное учение о Церкви” .

Едва ли можно усомниться в том, сколь важной является эта тема в современных условиях церковного бытия.

Актуальность экклезиологии

Самопонимание Церкви

Экклезиология, как известно, представляет раздел богословской науки, в рамках которого происходит осмысление Церковью себя самой, то есть формируется самопонимание Церкви. Задача эта для богословской мысли сложна не только потому, что сия научная дисциплина является комплексной и включает в себя в той или иной степени все аспекты богословия. Трудность экклезиологического подхода также связана с тем, что по существу вся жизнь христиан, в том числе и деятельность верующего разума, являетсяцерковной , ибо происходит в Церкви.

С другой стороны, сама Церковь в ее видимом, земном аспекте есть сообщество учеников Христовых. Это собрание верных, которое в Таинстве Евхаристии - через Причастие животворящему Телу и Крови Спасителя - само претворяется в Тело Христово, так что главой Церкви является Богочеловек и Господь наш Иисус Христос.

Богочеловеческая природа Церкви означает, что задача, стоящая перед экклезиологией, - это задача богословская по преимуществу. Экклезиология не может быть сведена к вопросам внешнего церковного устроения, к правилам церковной жизни, к правам и обязанностям клириков и мирян. Эти вопросы относятся к сфере каноники. Вместе с тем без ясных богословских критериев невозможно обсуждать формы и способы осуществления Церковью своего призвания в мире. Экклезиология как раз и выявляет такие критерии, обращаясь к Священному Писанию и Священному Преданию, анализируя исторический опыт Церкви и пребывая в диалоге с богословской традицией в целом.

В связи с вопросом о месте и о значении экклезиологии в системе богословских наук следует уделить внимание следующим обстоятельствам.

Справедливо говорят, что, обращаясь к эпохе классической патристики, мы сталкиваемся со своего рода “экклезиологичес­ким молчанием”. Несомненно, что некоторые творения святых Отцов могут быть названы экклезиологическими по содержанию, но в целом богословие древней Церкви не выделяет экклезиологию как отдельное направление, как особый раздел церковной науки.

Это связано с тем, что в период широкого распространения христианства все воспринималось в новом свете и именно через призму церковности. Церковь для христиан была великим Бого-человеческим, космическим событием и обнимала весь мир, в котором совершалось спасительное деяние Божие во Христе Иисусе.

Позднее, во времена Средневековья, Церковь также в течение долгого времени не испытывала потребности определить самоё себя. Тогда еще не созрела необходимость выделить собственноцерковное из общей жизни мира, общества и культуры, которая уже стала христианской. Ситуация изменилась в Новое время, когда в обществе стали присутствовать, а порой и доминировать нехристианские, секулярные и квазирелигиозные мировоззренческие системы.

Парадокс секуляризации

В XIX и особенно в XX веке активизировались межхристианские связи; в минувшем столетии в ряде исторически православных стран установился режим воинствующего государственного атеизма. В таких условиях и возникланасущная необходимость сформулировать православное учение о Церкви. В этом отношении многое уже сделано, но сегодня потребность в дальнейшей разработке православной экклезиологии с учетом богословских результатов прошлого ощущаетсяеще острее . В мире усиливаются глобализационные процессы; мир становится все более тесным и взаимосвязанным. В общественном пространстве лицом к лицу встречаются уже не только различные христианские конфессии, но и разные религии - как традиционные, так и новые.

В то же время сегодня необходимо осознать и осмыслить то, что можно назвать парадоксомсекуляризации . С одной стороны, секуляризация культуры в исторически христианской части мира является неоспоримым фактом. Мы, христианские богословы, должны трезво оценивать реальность, с которой имеем дело. В сфере принятия политических решений, культурного творчества, общественной жизни доминируют светские ценности и стандарты. Более того, светскость нередко понимается не как нейтральное отношение к религии, а как антирелигиозность, как основание для вытеснения религии и Церкви из общественного пространства.

Однако, с другой стороны, можно утверждать, что секуляризация - как процесс дехристианизации культуры, а в конечном счете полного уничтожения религии - не состоялась. Множество людей являются верующими, хотя и не все из них достаточно активно участвуют в церковной жизни. Церковь продолжает жить и выполнять свою миссию в мире, а в некоторых странах и регионах налицо признаки религиозного возрождения. Увеличивается роль религиозного фактора в политике, в международных отношениях. В этой ситуации, для которой характерны новые исторические обстоятельства , возрастает и ответственность Церкви.

Практическое значение экклезиологии

Церковь всегда тождественна самой себе - как Богочеловеческий организм, как Путь спасения и место богообщения. В то же время Церковь пребывает в истории и призвана выполнять свою миссионерскую задачу в тех конкретных социальных и культурных условиях, в которых она осуществляет свое свидетельство. Поэтому экклезиология имеет не только теоретическое, но и практическое , миссионерское значение.

Общая богословская задача в области экклезиологии заключается в том, чтобы выстроить связную систему представлений, в которой нашли бы свое место все аспекты церковного бытия. Это - задача социально-богословского синтеза.

Ядром экклезиологической концепции должно стать догматическое учение о Церкви. При этом важно подчеркнуть исключительность христианства как религии. Только в христианстве, если рассматривать его в сравнении с другими религиозными традициями, существует как институт Церкви, так и сам феномен, именуемый Церковью. Собственно говоря, христианство со стороны своего внутреннего смыслаестьЦерковь . Иными словами, как сформулировал в заглавии своей известной работы священномученик Иларион (Троицкий),“христианства нет без Церкви”. Такова православная точка зрения, и ее необходимо ясно выразить, а также последовательно разъяснять и распространять в обществе. Ведь одним из результатов секуляризации и продолжительного гонения на Церковь стала утрата в культуре, в обществе и даже в сознании многих людей, считающих себя православными, верного понимания Церкви, ее природы и миссии.

С миссионерской точки зрения важно показать динамический характер Церкви, обратить внимание на то, что учреждение, а лучше сказать духовное рождение Церкви было событием Священной истории, что оно явилось откровением Божественной воли ко спасению мира во Христе. Церковь, живущая в истории, - это Царство Божие, пришедшее в силе (Мк 9:1) в этот мир ради его преображения. Несмотря на свой двухтысячелетний возраст, христианская Церковь и ныне есть место обновления ветхого человека, она вечно юна и всегда являет миру новизну Евангелия, потому что по существу своему Церковь - это всегда “современная” встреча Бога и человека, их примирение и общение в любви.

С богословской точки зрения нельзя сводить Церковь к “ре­лигиозному институту”, к национально-культурному обычаю, к ритуалу. В Церкви действует Сам Бог, она есть Дом Божий и Храм Святого Духа. Страшно место cue , потому что Церковь - это судилище, в котором мы должны дать ответ о своей жизни перед лицом Божиим. Церковь также и лечебница, в которой мы, исповедуя свои греховные недуги, получаем исцеление и обретаем непоколебимую надежду на спасающую силу благодати Божией.

Аспекты экклезиологии

Как же Церковь, возглавляемая Спасителем, осуществляет свое спасительное служение в мире? Ответом на этот вопрос должна стать та часть экклезиологической концепции, в которой дается богословское истолкование различных аспектов не просто церковной практики, но самого церковного бытия.

Во-первых, этолитургический аспект.

Он включает в себя церковные таинства и иные священнодействия. Однако их следует рассматривать не отвлеченно-схо­лас­тически, а именно как этапы и повторяющиеся события в сакраментальной жизни Церкви: вступление в Церковь, Евхаристия как выявление соборной и Богочеловеческой природы Церкви, суточный, седмичный и годовой литургический ритм, другие тайнодействия. Экклезиология выявляет богословский смысл как общественного, так и частного богослужения, обращая внимание на его кафолическое, общецерковное значение.

Во-вторых, этоканонический, церковно-правовой аспект.

В данном случае речь идет о богословском осмыслении канонического предания Православной Церкви. Только в свете тогодогмата о Церкви , который выявляет и формулирует экклезиология, мы сможем разрешить многие проблемы современного церковного устройства и канонического регулирования церковной жизни в масштабе как Поместных Церквей, так и Вселенского Православия.

Известно, что многие церковные правила были приняты в весьма отдаленном прошлом и в различных исторических обстоятельствах. В то же время мы испытываем потребность в том, чтобы наша церковная жизнь строилась на прочных канонических основаниях. Поэтому сегодня встает вопрос о необходимости начать серьезную работу по созданию общеправославного церковно-правового кодекса.

Несомненно, совершать такую работу невозможно без предварительного богословского осмысления природы и функций церковных законоположений как таковых. А это относится к области экклезиологии.

В-третьих, этонравственно-аскетический аспект.

Богословская мысль сталкивается со многими проблемами, когда принимаются во внимание миссионерские задачи. Кратко их можно обозначить следующим образом.

Экклезиология должна сопоставить, связать, а где надо - разграничить различные формы церковности. Индивидуальную аскезу, глубоко личное духовное делание, с одной стороны, и соборное литургическое служение, совместное участие членов Церкви в евхаристическом таинстве общения с Богом, с другой.

Духовно-нравственные усилия христианина, направленные на согласование своей греховной воли с волей Божией, должны быть сопряжены с его участием в Таинствах Церкви, в которых верующему подается содействующая благодать Святого Духа. Ибо без восприятия благодати Божией, по учению Отцов, невозможно ни творение добра, ни тем более преображение по образу Богочеловека Иисуса Христа, Господа нашего.

Иными словами, экклезиология призвана предостерегать христиан от того, чтобы замыкаться в рамках индивидуальных религиозных переживаний. Церковь есть общее бытие. В Церквивсе включены в любовь Божию, объемлющуювсех людейи все человечество. Бог обращается к каждому человеку лично, но в то же время созидает, строит единую Церковь, в которой каждый обретает свое место - в сообществе верующих и верных.

Поэтому можно говорить еще об одном -социальном -аспекте православной экклезиологии. Церковь в этом мире является сообществом людей, которые объединены не прагматическими интересами, не просто единством “убеждений и взглядов”, не общностью крови или культурной традицией. Христиане объединены совместным опытом жизни в общении с Богом. И поэтому Церковь как сообщество учеников Христовых призвана являть миру возможность и реальность преображения как человека, так и общества силою благодати Божией, по слову Спасителя: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф 5:16).

Увы, христиане не всегда выполняют эту богозаповеданную миссию в той мере, в какой должны ее выполнять. А ведь без понимания этого максимального задания, данного нам Богом, невозможно постичь существо Церкви.

Парадоксальное существо Церкви

В чем же состоит это существо Церкви, которое можно назвать парадоксальным?

В том, что Церковь в своем социологическом качестве, то есть как сообщество христиан, не отделена от общества в целом и является его частью, так как ее составляют полноправные члены общества.

Но в то же время Церковь - это не общественная организация, а нечто неизмеримо большее: это человеческая общность, членом и Возглавителем которой является Богочеловек и Господь Иисус Христос, поныне пребывающий посреди верных. Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф 18:20), - говорит Спаситель. -Я с вами во все дни до скончания века (Мф 28:20).

Церковь живет и действует в мире и в обществе, но в то же время предлагает миру свой собственный общественный идеал. Это хорошо выразил блаженнопочивший митрополит Антоний Сурожский: “Строительство общества, где все могли бы уживаться, можно себе представить, но тот Град Божий, который должен вырасти из града человеческого, имеет совсем другое измерение. Град человеческий, который мог бы раскрыться так, чтобы стать Градом Божиим, должен быть таков, чтобы первым его гражданином мог быть Сын Божий, ставший Сыном Человеческим, - Иисус Христос. Никакой человеческий град, никакое человеческое общество, где Богу тесно, не может быть Градом Божиим” .

Экклезиология как “прикладное” богословие

Таким образом, современная экклезиология призвана отразить многомерную реальность Церкви: как ее сущностные богословские характеристики, так и ее миссионерскую активность, церковное служение миру. Мы должны избежать самой большой ошибки - невнимания к тому, что происходит сегодня в обществе, в культуре, в сознании людей, живущих в условиях секуляризма, порой агрессивного.

Поэтому нам нужна, так сказать,прикладная экклезиология, то есть богословие культуры, социальное богословие, даже, может быть, и богословие хозяйствования, или экономики. Отправной точкой для такого богословского подхода может быть именно учение об участии в истории человечества Бога и человека, то есть Церкви как сообщества верных.

В Церкви и через Церковь Бог участвует в жизни мира. Посредством воплощения Сына Божия Он вошел в сложную ткань исторического существования человеческого общества, не насилуя свободу человека, но призывая его к духовному углублению, к осознанию своего премирного достоинства. И Церковь земная - это ответ на призыв Бога. Церковь есть то место - как правило, не замечаемое миром, - где Творец и Промыслитель вступает в реальное общение с насельниками мира, даруя им преизобильную благодать, преображающую человека и окружающий его мир.

Но мы были бы в богословском отношении непоследовательны, если бы ограничились этими общими соображениями. Наша экклезиологическая задача заключается в том, чтобы дать ответы на многие частные вопросы, которые могут быть удовлетворительно решены только в общебогословской перспективе.

Это вопрос о том, как правильно должна строиться церковная община и каково в ней значение мирян по сравнению со значением священнослужителей. А в более широком плане - вопрос о соработничестве и совместном служении священноначалия, клириков и лаиков как народа Божия в едином церковном организме.

Это вопрос об особом экклезиологическом статусе и призвании монашества и монастырей, которые должны приобрести новое значение в современной ситуации.

Это также и вопрос о том, каким должно быть церковное богослужение в современных городах и весях, чтобы оно соответствовало пастырскому и миссионерскому призванию Церкви.

Это проблема духовничества и душепопечения, то есть различных форм духовного окормления верующих, которое направлено на укрепление их веры и познание воли Божией.

Наконец, это более общая проблема преодоления филетизма, то есть отождествления церковной общности с этнической и национальной, что имеет место в разных странах и является причиной церковных расколов и внутрицерковных противостояний.

В кратком вступительном слове невозможно перечислить все конкретные вопросы экклезиологического характера, которые нас волнуют. Их обсуждение как раз и является задачей нашей конференции. Со своей стороны, хотел бы еще раз подчеркнуть главное: богословское понимание и осмысление Церкви должно быть ориентировано на то, чтобы способствовать разрешению конкретных, насущных проблем церковной жизни, в частности, преодолению внутрицерковных нестроений.

Значение любой теории, в том числе и богословской, заключается в ее жизненности, то есть в способности давать ответы на запросы времени, исходя при этом из вечных, непреходящих законов бытия мира и человека. В этом, собственно, и состоит значение церковного богословия.

Разработка экклезиологии - общеправославная задача

В завершение хотел бы сказать еще об одном. Среди нас присутствуют представители Поместных Православных Церквей, иерархи и богословы. Мы благодарны им за то, что они сочли возможным принять участие в нашей работе. Очень важно, что мы сможем обменяться мнениями по обсуждаемым вопросам. Однако наиболее существенным в данном случае является другое.

Разработка современной православной экклезиологии, основанной на верности Преданию и в то же время ориентированной на церковное служение миру, невозможна в пределах одной Поместной Церкви. Это -общеправославная задача.

Ее “вселенский” характер становится еще более очевидным, если вспомнить, что вследствие исторических катаклизмов и массовых миграций православные общины ныне существуют по всему миру, вдалеке от канонических границ Поместных Церквей. Эти общины живут в разных социально-политических и культурных условиях, они принадлежат к разным церковным юрисдикциям, но в то же время являются частями единой Кафолической Православной Церкви. Экклезиология должна принять во внимание этот новый масштаб православного присутствия в мире и сделать особый акцент на единстве мирового Православия.

Перед лицом глобализационных процессов, унификации культуры и новых конфликтов на религиозной почве Вселенское Православие должно консолидироваться. Православные Церкви должны возобновить постоянные консультации - как по богословским, так и по церковно-практическим вопросам. Следует вернуться к процессу подготовки общеправославного Собора, вне зависимости от того, когда и каким образом такой Собор сможет состояться.

Заканчивая свое выступление, хотел бы выразить несколько соображений относительно работы нашей конференции. Скажу прямо: мы собрались не на дипломатический раут и не для произнесения ритуальных речей. Наша задача в том, чтобы откровенно и честно обозначить наиболее острые, насущные проблемы повседневной жизни Церкви, но - с точки зрения их богословского осмысления.

Приглашаю всех участников к свободному обмену мнениями, к выражению различных точек зрения на рассматриваемые вопросы. От продуктивности нашей дискуссии, от глубины и взвешенности аргументов и оценок будет зависеть значимость нынешней конференции для жизни Церкви.

Призываю на всех ее участников помощь Божию в предстоящих трудах.