Как изображает гражданскую войну шолохов. Изображение гражданской войны в романе «Тихий дон

Говоря о творчестве М.Шолохова, в первую очередь, следует сказать об эпохе, в которую жил и творил писатель, поскольку социальные, общественные потрясения являются чуть ли не основным фактором, влияющим на творчество. Без сомнения, революция, гражданская да и Великая Отечественная война оказали огромное влияние на Шолохова. Так, например, роман «Тихий Дон» является одним из лучших произведений, воссоздавших картины исторической действительности. Следует заметить, что в изображении войны Шолохов продолжает традиции русских писателей девятнадцатого и начала двадцатого веков. Хотя, конечно же, писатель в воспроизведение подобных социальных катаклизмов внес много нового.

«Тихий Дон» повествует о двух наиболее значимых войнах начала двадцатого века, которые потрясли всю страну, да и весь мир. Не успела закончиться Первая Мировая война, как началась другая, более жестокая и кровавая. Важно заметить, что для Шолохова свойственна правдивость, объективность в изображении тех событий.

Первая Мировая война показана в самых мрачных тонах. Таким образом автор передает отношение простых людей к ней: «По ночам на колокольне ревел сыч. Зыбкие и страшные висели над хутором крики, а сыч перелетел на кладбище, стонал над бурыми затравевшими могилами.

- Худому быть, - пророчили старики. – Война пристигнет».

На мой взгляд, масштабность нарисованных Шолоховым картин войны сравнима только со сражениями, созданными Л.Н.Толстым в романе «Война и мир».

Поражает читателя в «Тихом Доне», в первую очередь, точность и объективность. Складывается ощущение, что автор находится в самом центре описываемых им событий: «От Балтики смертельным жгутом растягивался франт. В штабах разрабатывались планы широкого наступления, над картами корпели генералы, мчались, развозя боевые припасы, ординарцы, сотни тысяч солдат шли на смерть».

Стоит сказать о том, что, чтобы охватить всю картину боевых действий, Шолохов прибегает к весьма оправданному приему. Он «распределяет» своих персонажей по различным участкам фронтов. Именно война, показанная глазами героев, позволяет читателю лучше понять те страшные годы и страдания людей. Вчитываясь в эпизоды, мы начинаем испытывать тревогу и страшное ожидание смерти: «Ложились родимые головами на все четыре стороны, лили казачью кровь и, мертвоглазые, беспробудные, истлевали под артиллерийскую панихиду в Австрии, Польше, в Пруссии… Цвет казачий покинул курени и гибнул там в смерти, во вшах, в ужасе».

Шолохов не может оставить без внимания то, что называется у людей подвигом: «А было так: столкнулись на поле смерти люди…, натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбегались, вспугнутые выстрелом, убившем человека, разъехались нравственно искалеченными. Это назвали подвигом».

Гражданская война оказалась немного иной, более трагичной, бессмысленной. Ее ужасы оказали сильное влияние на героев, изменив их внутренне. Самым неприемлемым и чудовищным было то, что брат шел на брата, сын – на отца, отец – на сына. Многим людям было сложно определиться с тем, чью сторону им лучше всего принять. Достаточно вспомнить метания Григория Мелехова, попеременно бывавшего то в красной армии, то в белогвардейской.
В 1951 году Шолохов писал: «Люди типа Григория Мелехова к Советской власти шли очень извилистым путем. Некоторые из них пришли к окончательному разрыву с Советской властью. Большинство же сблизилось с Советской властью и принимало участие в строительстве и укреплении нашего государства».

Хотя во время гражданской войны и белые, и красные одинаково чужды казакам. На чьей бы стороне они не воевали, им хочется лишь одного: вернуться в родные края, к родным и близким. Мучительно колеблясь между двумя лагерями, Григорий Мелехов пытается найти третий, несуществующий путь в революции. Думаю, в этом трагедия не только героя Шолохова, но и большинства тех людей, которые воевали ради какого-то призрачного идеала.

Таким образом, писатель создает картины двух войн, которые сильно отличаются друг от друга. Но при этом есть одно общее, что объединяет их и делает похожими, – бессмысленность и жестокость.

Война - всенародное бедствие.

Не сохами - то славная землюшка наша распахана…

Распахана наша землюшка лошадиными копытами.

А засеяна славная землюшка казацкими головами,

Украшен - то наш тихий Дон молодыми вдовами,

Цветен наш батюшка тихий Дон сиротами,

Наполнена волна в тихом Дону отцовскими, материнскими слезами.

Изображение войны в литературе.

Войны были разные, ими полна история народов с древности. По-разному они отражены и в литературе, живописи. Картины войны и военной среды -- называем лишь некоторых писателей -- есть в «Капитанской дочке» А. Пушкина, в «Тарасе Бульбе» Н. Гоголя, в произведениях М. Лермонтова, Л. Толстого, в рассказах В. Гаршина и К. Станюковича, «Поединке» А. Куприна, «Красном смехе» Л. Андреева, в «Рассказах о войне» и записках «На войне» В. Вересаева и т. д.

После 1914 года тема войны становится одной из главных у нас и в других странах.

Войны, как известно, делятся на справедливые, оборонительные, поднимающие весь народ на защиту своей Родины, рождающие массовый героизм, и несправедливые, захватнические. По мере развития гуманистических идей агрессивные войны признавались как явление противочеловечное, несовместимое с нормами морали, как пережиток варварства. Они калечат и уничтожают людей, приносят неисчислимые беды и страдания, огрубляют нравы. Правдой подобных войн, их «апофеозом» стали не парады, марши, генералы, гарцующие на красивых нетерпеливых конях, трубные звуки, а кровь и муки истерзанных людей. К примеру, Л. Толстой, В. Верещагин, про патриотизм и доблесть русского солдата, в то же время развенчивали политику насильственного вторжения в чужие страны, стремление подчинить силой оружия волю народов, разоблачали культ величия, воздвигаемого на трупах, романтику истребления людей.

Поскольку именно это все больше выдвигалось па первый план, то произведения о войне становились резко разоблачительными и подводили к проблемам социальным. В них правдиво показывалось не только то, что творилось на полях сражения, в лазаретах, на операционных столах и в семьях, потерявших близких,-- но и то, что происходило в жизни общества, какие мощные катаклизмы созревали в его глубинах.

Толстовский метод-- воспроизведение войны и мира в органическом единстве и взаимной обусловленности, точная реальность, историзм, батальная живопись и в центре всего -- судьба человека -- воспринимается как новый прогрессивный шаг в развитии реализма. Шолохов, унаследовав эту традицию, развил ее, обогатил новыми достижениями.

Первая мировая война в «Тихом Доне» М. А. Шолохова.

У Шолохова концепция войны точна и определенна. Причины войны -- социальные. Война преступна от начала до конца, она растаптывает принципы гуманизма. Он смотрит на военные события глазами трудового народа, к нелегкой судьбе которого прибавились новые страдания.

Если героем военного романа был чаще всего интеллигент -- честный, страдающий, растерявший всего себя в боях, то у Шолохова миллионное население страны, которое обладает силой, способной решить свою судьбу, это сыны «всевыносящего русского племени» из станиц и хуторов. Война у Шолохова - всенародное бедствие, поэтому ее картинам соответствует мрачная символика: «По ночам на колокольне ревел сыч. Зыбкие и страшные висели над хутором крики, а сыч с колокольни перелетел на кладбище, ископыченное телятами, стонал над бурыми затравевшими могилами.

Худому быть, - пророчили старики, заслышав с кладбища сычиные выголоски...

Война пристигнет».

«Война пристигла» как раз как раз в то время, когда народ был занят уборкой хлеба и дорожил каждым часом. Но примчался вестовой, и пришлось выпрягать коней из косилок и мчаться в хутор. Надвигалось роковое.

«Хуторской атаман лил масло радостных слов толпившимся вокруг него казакам:

Война? Нет, не будет. Их благородие военный пристав говорил, что это для наглядности. Могите быть спокойными.

Добриша! Как возвернусь домой, зараз же на поля.

Да ить дело стоит!

Скажи на милость, что начальство думает?..»

Захлебываются газеты. Торжественно говорят ораторы, а у мобилизованных казаков на митинге - «округленные глаза и квадратная чернота раскрытых ртов». Слова до них не доходят. Их думы - о другом:

«Полковник говорил еще, расстанавливая в необходимом порядке слова, пытался подпалить чувство национальной гордости, но перед глазами тысячи казаков - не шик чужих знамен, шурша, клонился к ногам, а свое буднее, кровное, разметавшись, кликало, голосило: жены, дети, любушки, не убранные хлеба, осиротелые хутора, станицы…»

«Через два часа погрузка в эшелоны. Единственное, что ворвалось в память каждому».

Шолоховские страницы резко обличены, их тон тревожен и не предвещает ничего, кроме страшного ожидания смерти: «Эшелоны…Эшелоны…Эшелоны несчетно! По артериям страны, по железным путям к западной границе гонит взбаламученная Россия серо-шинельную кровь».

Передовая фронта - сплошной ад. И всюду в произведении Шолохова проступает боль за землю: «вызревшие хлеба - топтала конница», «Там, где шли бои, хмурое лицо земли оспой взрыли снаряды: ржавели в ней, тоскуя по человеческой крови, осколки чугуна и стали». А еще мучительнее была боль за людей. Русские волны трупами повисают на проволочных заграждениях. Немецкая артиллерия до корня выкашивает целые полка. Раненные ползают по жнивью. Глухо охает земля, «распятая множеством копыт», когда обезумевшие люди устремляются в кавалерийские атаки и плашмя падают вместе с конями. Не помогает казаку ни молитва от ружья, ни молитва при набеге. «Крепили их к гайтанам, к материнским благословениям, к узелкам со щепотью родимой земли, но смерть пятнила и тех, кто возил с собой молитвы».

Первые удары шашки, первые выстрелы - все это остается в памяти у тех, кто совершал убийства.

Всего лишь месяц войны, а как изменились люди: Егорка Жарков грязно ругался, похабничал, все проклинал, Григорий Мелехов «весь как-то обуглился, почернел». Война калечит души, опустошает до самого дна. Фронтовики грубеют, опускаются. «В головной колонне наяривали похабную песню; толстозадый, похожий на бабу солдат шел сбочь колонны задом, щелкая ладонями по куцым голенищам. Офицеры посмеивались».

Жители прифронтовых мест мечутся, бегут с домашним скарбом. «Беженцы, беженцы, беженцы…»

Казаки познают ту самую черту неизвестности между двумя неприятельскими войсками, о которой говорил Толстой и вспоминает в романе Шолохов, - черту, отделявшую живых от мертвых. Один из казаков записывает в своем дневнике, как он в то мгновение «слышал отчетливый хрипловатый шлепок немецких пулеметов, перерабатывающих этих живых людей в трупы. Два полка были сметены и бежали, бросая оружие. На плечах их шел полк немецких гусар».

Поле недавней сечи. На прогалине в лесу - длинная стежка трупов. «Лежали в накат, плечом к плечу, в различных позах, зачастую непристойных».

Пролетел самолет - сбросил бомбу. Из-под развороченного крыльца выползает Егорка Жарков - «дымились, отливая нежно розовым и голубым, выпущенные кишки».

На Владимиро-Волынском и Ковельском направлениях в сентябре 1916 года применили французский способ наступления -- волнами. «Шестнадцать волн выплеснули русские окопы. Колыхаясь, редея, закипая у безобразных комьев смявшейся колючей проволоки, накатывались серые волны людского прибоя... Из шестнадцати волн докатились три…».

Такова страшная правда о войне. И каким кощунством над моралью, разумом, сущностью человечности казалось прославление подвига. Потребовался герой -- и он появился. Кузьма Крючков якобы один убил одиннадцать немцев.

Герой нужен штабу дивизии, влиятельным дама и господам офицерам, императору. О Крючкове писали газеты и журналы. Его портрет был на пачке папирос.

Шолохов пишет:

«А было так: столкнулись на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившим человека, разъехались нравственно искалеченные.

Это назвали подвигом».

Критики говорили, что здесь подражание Толстому по мысли (антитеза) и синтаксису («разоблачительная» фраза, оформленная как периодическая речь). Да, сходство, несомненно, но шло оно не от внешнего подражания, а от совпадения во взглядах на ужасы, ложь, маскировку, парадные представления о войне. Но в то же время нельзя дело представлять себе так, будто, по мысли писателя, в той войне вообще не было подвигов. Они были. Значительной части народа казалось, что дело идет действительно о спасении Родины, славянства, что цель России -- оказать помощь Сербии, укротить притязания германских милитаристов. Это вдохновляло фронтовиков и ставило их в очень противоречивое положение.

Главное внимание Шолохова сосредоточено на изображении неурядиц, которые принесла война России. Полуфеодальный режим, существовавший в стране, за время войны еще больше усилился, особенно в армии. Дикое обращение с солдатом, зуботычины, слежка... Фронтовиков кормят, чем придется. Грязь, вши... Бессилие генералов поправить дело. Бездарность и безответственность многих из командования. Стремление союзников выиграть кампанию за счет людских резервов России, на что охотно шло царское правительство.

Разваливался тыл. «Вместе со второй очередью ушла и третья. Станицы и хутора обезлюдели, будто на покое, на страду вышла вся Донщина».

Не лень, якобы свойственна русским, не анархизм, не безразличие к судьбе Родины, а более чуткое восприятие интернационалистических лозунгов, недоверие к правительству, протест против внутренней анархии, порожденной господствующими классами, вот что руководило русскими, когда они шли на братание, отказывались воевать.

«Близкий дыбился фронт. Армия дышала смертной лихорадкой, не хватало боевых припасов, продовольствия; армии многоруко тянулись к призрачному слову «мир»; армии по-разному встречали временного правителя республики Керенского и, понукаемые его истерическими криками, спотыкались в июньском наступление; в армиях вызревший гнев плавился и вскипал как вода в роднике, выметываемая глубинными ключами...»

С исключительной выразительностью нарисованы картины народного бедствия в «Тихом Доне». Осенью 1917 года казаки стали возвращаться с фронтов империалистической войны. Радостно встречали их в семьях. Но это еще безжалостнее подчеркивало горе тех, кто потерял родных.

Надо было очень близко к сердцу принимать боль, муку мученическую всей земли русской, чтоб вот так торжественно-скорбно об этом:

«Многих недосчитывались казаков,-- растеряли их на полях Галиции, Буковины, Восточной Пруссии, Прикарпатья, Румынии, трупами легли они и истлели под орудийную панихиду, и теперь позаросли бурьяном высокие холмы братских могил, придавило их дождями, позамело сыпучим снегом. И сколько ни будут простоволосые казачки выбегать на проулки и глядеть из-под ладоней,-- не дождаться милых сердцу! Сколько ни будут из опухших и выцветших глаз ручьиться слез,-- не замыть тоски! Сколько ни голосить в дни годовщины и поминок,-- не донесет восточный ветер криков их до Галиции и Восточной Пруссии, до осевших холмиков братских могил!..

Травой зарастают могилы -- давностью зарастает боль. Ветер зализал следы ушедших,-- время залижет и кровяную боль и память тех, кто не дождался родимых и не дождется, потому что коротка человеческая жизнь и не много всем нам суждено истоптать травы...

Билась головой о жесткую землю жена Прохора Шамиля, грызла земляной пол зубами, наглядевшись, как ласкает вернувшийся брат покойного мужа, Мартин Шамиль, свою беременную жену, нянчит детей и раздает им подарки. Билась баба и ползала в корчах по земле, а около в овечью кучу гуртились дети, выли, глядя на мать захлебнувшимися в страхе глазами.

Рви, родимая, на себе ворот последней рубахи! Рви жидкие от безрадостной, тяжкой жизни волосы, кусай свои в кровь покусанные губы, ломай изуродованные работой руки и бейся на земле у порога пустого куреня! Нет у твоего куреня хозяина, нет у тебя мужа, у детишек твоих -- отца, помни, что никто не приласкает ни тебя, ни твоих сирот, никто не избавит тебя от непосильной работы и нищеты, никто не прижмет к груди твою голову ночью, когда упадешь ты, раздавленная усталью, и ни кто не скажет тебе, как когда-то говорил он: «Не горюй, Аниська! Проживем!»

Строгие параллелизмы с единоначатием («И сколько ни будут...»), с нагнетанием отрицаний («не дождаться», «не замыть тоски») и идущие следом поэтические сопоставления («Травой зарастают могилы -- давностью зарастает боль») придают повествованию траурную величавость. Это реквием.

Подчеркнуты интонационно глаголы («билась головой», «билась баба», «ползала в корчах», «гуртились детишки», «выли») которые сменяются потом рядом экспрессивных обращений («Рви ворот... Рви волосы... кусай свои в кровь искусанные губы...») и снова повторы с этими беспощадными «нет» и «никто» -- все это возвышает тон повествования до трагического пафоса. В каждом слове-- жестокая обнаженность правды: «простоволосые казачки», «ворот последней рубахи», «жидкие от безрадостной, тяжкой жизни волосы...», «раздавленные уста лью...». Только писатель, переболевший болью за трудовой люд, мог так вот просто и выразительно сказать о страшном.

Войны обычно связаны в памяти народа с именами городов, сел, полей, рек. В древности были Дон, Куликово поле. Потом Бородино, Шипка, Цусима. Мировая война -- это обагренные кровью трудового люда поля Галиции, Буковины, Восточной Пруссии, Прикарпатья, Румынии. Все эти географические обозначения обросли новым страшным смыслом.

Галиция -- символ неисчислимых народных бед, бессмысленно пролитой крови, это осевшие холмы могил, простоволосые казачка, выбегающие на проулки, раздирающий вопль матерей и детишек.

«Трупами легли». Из каких же далеких времен пришли эти слова! «Полегоша на землю русскую». Но тогда клали головы за свою землю, и утрата переносилась легче. А тут за что?..

Шолохов создал величественный скорбный плач о погибших под орудийный гул, проклял преступные войны. Всем памятен эпический образ: «Позаросли бурьяном высокие холмы братских могил, придавало их дождями, позамело сыпучим снегом...»

Разоблачая карьеристов, а авантюристов, привыкших распоряжаться чужими судьбами, всех тех, кто во имя грабежа гонит свой народ на другие народы -- прямо на минные поля и колючие заграждения, в сырые окопы, под пулеметный огонь, и страшные кавалерийские и штыковые атаки, решительно протестуя против любого посягательства на право человека жить свободно и радостно, Шолохов противопоставил преступлениям перед народом красоту человеческих чувств, счастье земного бытия, гуманизм, победное шествие нарождающейся жизни. Страницы романа, посвященные дружбе, родственным чувствам, любви, состраданию всему истинно человеческому, поразительны.

…Мелеховы получили известие с фронта, что Григорий «пал смертью храбрых». Эта весть сразила всю семью. Но вот на двенадцатый день после этого получили два письма от Петра. «Дуняшка еще на почте прочитала их и понеслась к дому, как былинка, захваченная вихрем, то, качаясь, прислонялась к плетням. Немало переполоху наделала она по хутору, и неописуемое волнение внесла в дом.

Живой Гришка!.. Живой наш родненький!..-- рыдающим голосом вопила она еще издали.-- Петр пишет!.. Раненый Гриша, а не убитый!.. Живой, живой!..»

И трудно сказать, где Шолохов добивается большей художественной силы: в описаниях фронтовых зрелищ ила этих эмоций, волнующих своей искренностью и человечностью.

Убивают друг друга люди на фронте. И что с Григорием -- никто не знает. А в доме Мелеховых берет свои права неискоренимая жизнь. «Пантелей Прокофьевич, услышав на базу о том, что сноха разрешилась двойней, вначале руками развел, потом обрадовано, потурсучив бороду, заплакал и ни с того ни с сего накричал на подоспевшую бабку-повитуху:

Брешешь, канунница! - он тряс перед носом старухи когтистым пальцем.-- Брешешь! II не зараз переведется мелеховская порода! Казака с девкой подарила сноха. Вот сноха -- так сноха! Господи, бож-же мой! За такую-то милость, чем я ей, душечке, отхвитаю?»

Неудержимо зрели в народе внутренние силы протеста, которые умножались со дня на день и нависли над царским строем грозовой тучей. Народ не хотел войны.

Гаранжа разъясняет: «Трэба, нэ лякаясь, повернуть винтовки. Трэба у того загнать пулю, кто посылае людэй" у пекло».

Фронтовики стали смелее разговаривать с офицерами. Накалялся гнев. К концу 1916 года «коренным образом изменились казаки по сравнению с прошлыми годами»,-- пишет Шолохов.

Когда есаул Листницкий запретил солдатам разводить костры, «во влажном взгляде бородатого дрожали огневые светлячки.

Обидел, сука!

Э-э-эх!..-- протяжно вздохнул один, вскидывая на плечо ремень винтовки».

Валет отпускает пленного: «Беги, немец, у меня к тебе злобы нету». Дозорные на дорогах, вместо того чтоб задерживать беглецов, отпускают их.

Война обнажила классовые противоречия, еще больше отделила солдат от реакционных офицеров, а в деревне -- трудовой народ от верхушки.

В «Тихом Доне» показан процесс постепенного пробуждения и роста народного сознания, движение масс, определившее весь ход истории. Царизм свергнут. События развиваются дальше. Разгорается классовая борьба. Идея мира, свободы, равенства овладевает всеми трудящимися, их невозможно повернуть назад. «Раз превзошла революция, к всему народу дадена свобода,-- говорит казак Манжулов,-- значится, должны войну прикончить, затем что народ и мы войну не хотим!» И станичники дружно поддерживают его.

Идея революции выношена и выстрадана «низами». Лагутин говорит Листницкому, что у его отца четыре тысячи десятины земли, а у других -- нет ничего. Есаул озлился:

«-- Вот чем начиняют тебя большевики из совдепа... Оказывается, недаром ты с ними якшаешься.

Эх, господин есаул, пас, терпеливых, сама жизня начинила, а большевики только фитиль подожгут...»

Так народ искал и находил выход из трагического тупика истории, вставая под большевистское знамя. «Тихий Дон» резко отличается от тех книг о мировой войне, герои которых, проклиная действительность, не в силах найти выход и впадают в отчаяние или примиряются. Роман и по сей день остается непревзойденной книгой о той страшной мировой катастрофе.

Шолохов властно вошел в XX век со своими идеями, образами и населил литературу живыми человеческими характерами. Они пришли словно из самой жизни, ещё дымящейся пожарищами войн, развороченной бурными переменами революции. Истоки, жизненная основа творчества, развороченное революцией время определили и эстетические принципы художника, которому удалось с такой мощной художественной силой выразить самый дух революции. Делая самые первые шаги в литературе, Шолохов ступал по горячим, опаленным дыханием времени следам событий. Его «Донские рассказы» тематически связаны с годами Гражданской войны, но большинство из них – об исходе этой войны, о трудном становлении новой жизни на Дону. По изображаемому времени эти рассказы близки к роману-эпопее «Тихий Дон», широкому эпическому повествованию о судьбе казачества в эпоху величайших революционных потрясений.

В «Тихом Доне» революционная борьба за социализм представлена в эпическом размахе, сама эпоха выражена в психологической и драматической глубине сложных человеческих отношений и противоречий. Начиная с развала империалистической войны, с бурного разворота революционных событий в России нет ни одного сколько-нибудь заметного события тех лет, которое не нашло бы какого-либо отклика в романе. Развал фронта и июльские события в столице, московское государственное совещание и контрреволюция, корниловский мятеж и бунт казачьих полков, революция в Петрограде и бегство корниловцев на Дон, вступление «перекипавшей в боях России» в Гражданскую войну и ход сражений на Дону, резкое столкновение мира революции и контрреволюции – отображение этих и других событий в романе обусловило своеобразие «Тихого Дона» как исторического повествования. Писатель резко переносит описание событий с одного участка фронта на другой, из ставки – в столицу, из донских хуторов и станиц – в Ростов и Новочеркасск… В повествование вовлекаются десятки эпизодических героев, прежде всего революционеров. В конкретных лицах предстает и мир контрреволюции, и не только в своей генеральской верхушке, но и в рядовых живых персонажах.

Два мира, две силы, упорные в достижении своих целей – победить во что бы то ни стало, – действуют в эпопее, сталкиваясь лицом к лицу. Каждая из этих сил несет свою правду, и противостояние этих сил достигает наивысшей силы в сценах расправы над врагами. Страшное впечатление производит сцена убийства Подтелковым белогвардейского офицера Чернецова. Столкнув разъяренных боем противников лицом к лицу, Шолохов показывает, до какой степени доходит ненависть классовых врагов. Потерявший самообладание от брошенных ему Чернецовым слов: «Изменник казачества! Под-лец! Предатель!» – Подтелков устраивает самосуд над Чернецовым и его карательным отрядом. Зарубив Чернецова, он кричит выдохшимся лающим голосом: «– Руби-и-и-и их… такую мать!! Всех!.. Нету пленных… в кровину, в сердце!!» Все увиденное надолго врежется в память Григорию, вызывет в нем неприятие происходящего вокруг: «…не мог ни простить, ни забыть Григорий гибель Чернецова и бессудный расстрел пленных офицеров». Григорий действительно не забывает увиденное. «В самый разгар борьбы за власть на Дону» он покидает Подтелкова и встречается с ним уже у виселицы, в бешенстве напоминает бой под Глубокой и расстрел офицеро: «По твоему приказу стреляли? А? Теперича тебе отрыгивается! Ну, не тужи!.. Ты, поганка, казаков жидам продал! Понятно? Ишо сказать?» Расправа контрреволюции над подтелковцами предстает в романе в открытой авторской характеристике как «отвратительнейшая картина уничтожения», как «безмерно жуткое, потрясающее зрелище». В изображении с криками в голос разбегающихся от такого зрелища людей и казачек, закрывающих детям глаза, выражение народной оценки происходящей жестокой расправы.

Яростное столкновение полярных миров – самоубийство Каледина, трагическая гибель Подтелкова и судьба «заблудившегося» в борьбе Григория – исполнено глубокого историзма и воплощает всю остроту и непримиримость, историческую конкретность и размах Гражданской войны. Трагизм Гражданской войны на Дону показан Шолоховым и в среде казачества, где отношение к власти определяло выбор жизненной позиции. Третью книгу романа Шолохов начинает сообщением о том, что в апреле 1918 года «на Дону завершился великий раздел». Значительная часть «верховских» казаков, особенно фронтовиков, ушла с отступающими красногвардейскими отрядами, «низовские» же казаки преследовали их, оказавшись и на этот раз, как неоднократно в прошлом, на стороне старого мира. Гражданская война, вступая в казачьи курени и развертываясь уже на казачьих землях, еще более усиливает этот «великий раздел», размежевывает казаков по разным лагерям, несет перемены в их сознание. Страшное впечатление производит сцена расправы с пленными красноармейцами на хуторе Татарском. Оказавшись в толпе родных хуторян, Иван Алексеевич Котляров не видит ни в одном лице сочувствия и жалости. Чувствуя негласную поддержку односельчан, Дарья берет ружье и стреляет в Ивана Алексеевича. Его добивают свои же односельчане.

Драматизм Гражданской войны раскрывают и бытовые картины, массовые сцены, связанные с хутором Татарским и судьбой Григория Мелехова. Разительные изменения происходят в быту, меняется характер бытовых сцен в романе. Это в основном похоронные сцены, изображение гибели тех, кто защищает старый мир, запустения казачьих куреней. Когда Кошевой приезжает в Татарский, его поражает «не свойственное хутору великое безмолвие»: «У куреней были наглухо закрыты ставни, на дверях кое-где висели замки, но большинство дверей было распахнуто настежь. Словно мор прошел черными стопами по хутору, обезлюдев базы, пустотой и нежилью наполнив жилые постройки».

В годы Гражданской войны рушились семейные связи. Мишка Кошевой, женившись на Дуняшке, сестре Григория Мелехова, видит в нем прежде всего своего классового врага. Он не может и не хочет верить вернувшемуся домой Григорию, так истосковавшемуся по дому и земле, по детям, что тот навсегда порвал со своим прошлым. Не испытывая ни малейшего чувства сострадания, он говорит Дуняшке, что Григория ждет трибунал и готов сам арестовать его. В полном отчаянии, окруженный недоверием, Григорий делает очередной неверный шаг в своей жизни и в пору нового глухого брожения на Верхнем Дону оказывается в банде Фомина.

Трагична и судьба главного героя Григория Мелехова. Противоречивая и запутанная дорога жизни Григория – путь подъемов и падений, надежд и разочарований, завершающийся трагическим финалом. С черной, выжженной пожарами степью сравнивает автор жизнь Григория в конце его пути. Гибнут все близкие и дорогие его сердцу люди, и последняя сила, удерживающая его в этом мире – это подрастающий сын Мишатка.

В своем романе «Тихий Дон» Шолохов изображает жизнь в борьбе разных начал, в кипении чувств, в радости и страданиях, в надежде и горестях. Жизнь неостановима, и все свершающееся в ней – лишь звено в цепи вечного движения бытия. Устойчива красота, и неколебимо величие природного мира. Но для художника-гуманиста высшей красотой обладают ценности, которые в жестоких испытаниях выстрадали люди: человеческое достоинство и великодушие, свобода и патриотизм, доброта и нежность, любовь и доверчивая привязанность ребенка. Что бы ни происходило в мире, эти ценности надо беречь, за них надо бороться. Иначе жизнь лишится смысла, а человек духовно оскудеет. И в этом великий гуманизм Шолохова.

Гражданская война в изображении М. А. Шолохова

В 1917 году война превратилась в кровавую смуту. Это уже не отечественная, требующая от каждого жертвенной обязанности, а братоубийственная война. С наступлением революционной поры резко меняются отношения между классами и сословиями, стремительно разрушаются нравственные устои и традиционная культура, а с ними и государство. Тот распад, что был порожден моралью войны, охватывает все социальные и духовные связи, приводит общество в состояние борьбы всех против всех, к утрате людьми Отечества и веры.

Первая мировая война изображается Шолоховым как народное бедствие,

Шолохов с большим мастерством описывает ужасы войны, калечащей людей и физически, и морально. Смерть, страдания будят сочувствие и объединяют солдат: люди не могут привыкнуть к войне. Шолохов пишет во второй книге, что весть о свержении самодержавия не вызвала среди казачества радостного чувства, они отнеслись к ней со сдержанной тревогой и ожиданием. Казаки устали от войны. Они мечтают об ее окончании. Сколько их уже погибло: не одна вдова-казачка отголосила по мертвому. Казаки далеко не сразу разобрались в исторических событиях. Вернувшись с фронтов мировой войны, казаки еще не знали, какую трагедию братоубийственной войны им придется пережить в скором будущем. Верхне-Донское восстание предстает в изображении Шолохова как одно из центральных событий гражданской войны на Дону.

Причин было много. Красный террор, неоправданная жестокость представителей советской власти на Дону в романе показаны с большой художественной силой. Шолохов показал в романе и то, что Верхне-Донское восстание отразило народный протест против разрушения устоев крестьянской жизни и вековых традиций казаков, традиций, ставших основой крестьянской нравственности и морали, складывавшейся веками, и передаваемых по наследству от поколения в поколение. Писатель показал и обреченность восстания. Уже в ходе событий народ понял и почувствовал их братоубийственный характер. Один из предводителей восстания, Григорий Мелехов, заявляет: «А мне думается, что заблудились мы, когда на восстание пошли».

Эпопея охватывает период великих потрясений в России. Эти потрясения сильно отразились на судьбе донского казачества, описанного в романе. Вечные ценности определяют жизнь казаков как нельзя более ярко в тот трудный исторический период, который отразил Шолохов в романе. Любовь к родной земле, уважение к старшему поколению, любовь к женщине, необходимость свободы – вот те основные ценности, без которых не мыслит себя вольный казак.

Изображение гражданской войны как трагедии народа

Не только гражданская, всякая война для Шолохова – бедствие. Писатель убедительно показывает, что жестокости гражданской войны были подготовлены четырьмя годами первой мировой войны.

Восприятию войны как всенародной трагедии способствует мрачная символика. Накануне объявления войны в Татарском «по ночам на колокольне ревел сыч. Зыбкие и страшные висели над хутором крики, а сыч с колокольни перелетал на кладбище, ископыченное телятами, стонал над бурыми затравевшими могилами.

– Худому быть, – пророчили старики, заслышав с кладбища сычиные выголоски.

– Война пристигнет».

Война огненным смерчем ворвалась в казачьи курени как раз во время уборки урожая, когда народ дорожил каждой минутой. Примчался вестовой, поднимая за собой облако пыли. Наступило роковое…

Шолохов демонстрирует, как один лишь месяц войны до неузнаваемости меняет людей, калечит их души, опустошает до самого дна, заставляет по-новому смотреть на окружающий мир.

Вот писатель описывает ситуацию после одного из боев. Посреди леса сплошь разбросаны трупы. «Лежали внакат. Плечами к плечу, в различных позах, зачастую непристойных и страшных».

Пролетает самолет, сбрасывает бомбу. Следом выползает из-под завала Егорка Жарков: «Дымились, отливая нежно-розовым и голубым, выпущенные кишки».

Это беспощадная правда войны. И каким кощунством над моралью, разумом, предательством гуманизма становилось в этих условиях прославление подвига. Генералитету понадобился «герой». И его быстро «придумали»: Кузьму Крючкова, убившего якобы больше десятка немцев. Стали даже папиросы выпускать с портретом «героя». О нем взахлеб писала пресса.

Шолохов рассказывает о подвиге иначе: «А было так: столкнувшиеся на поле смерти люди, еще не успевшие наломать рук на уничтожении себе подобных, в объявшем их животном ужасе натыкались, сшибались, наносили слепые удары, уродовали себя и лошадей и разбежались, вспугнутые выстрелом, убившем человека, разъехались нравственно искалеченные.

Это назвали подвигом».

По-первобытному рубят друг друга люди на фронте. Русские воины трупами повисают на проволочных заграждениях. Немецкая артиллерия до последнего солдата уничтожает целые полки. Земля густо обагрена людской кровью. Повсюду осевшие холмы могил. Шолохов создал скорбный плач о погибших, неотразимыми словами проклял войну.

Но еще страшнее в изображении Шолохова гражданская война. Потому что она братоубийственная. Люди одной культуры, одной веры, одной крови занялись неслыханным по масштабу истреблением друг друга. Этот «конвейер» бессмысленных, страшных по жестокости убийств, показанный Шолоховым, потрясает до глубины души.

… Каратель Митька Коршунов не щадит ни старых, ни малых. Михаил Кошевой, утоляя свою потребность в классовой ненависти, убивает столетнего деда Гришаку. Дарья стреляет в пленного. Даже Григорий, поддавшись психозу бессмысленного уничтожения людей на войне, становится убийцей и извергом.

В романе немало потрясающих воображение сцен. Одна из них – расправа подтелковцев над сорока пленными офицерами. «Лихорадочно застукали выстрелы. Офицеры, сталкиваясь, кинулись врассыпную. Поручик с красивейшими женскими глазами, в красном офицерском башлыке, побежал ухватясь руками за голову. Пуля заставила его высоко, словно через барьер, прыгнуть. Он упал – и уже не поднялся. Высокого, бравого есаула рубили двое. Он хватался за лезвия шашек, с разрезанных ладоней его лилась на рукава кровь; он кричал, как ребенок, – упал на колени, на спину, перекатывал по снегу голову; на лице виднелись одни залитые кровью глаза да черный рот, просверленный сплошным криком. По лицу полосовали его взлетывающие шашки, по черному рту, а он все еще кричал тонким от ужаса и боли голосом. Раскорячившись над ним, казак, в шинели с оторванным хлястиком, прикончил его выстрелом. Курчавый юнкер чуть не прорвался через цепь – его настиг и ударом в затылок убил какой-то атаманец. Этот же атаманец вогнал пулю промеж лопаток сотнику, бежавшему в раскрылатившейся от ветра шинели. Сотник присел и до тех пор скреб пальцами грудь, пока не умер. Седоватого подъесаула убили на месте; расставаясь с жизнью, выбил он ногами в снегу глубокую яму и еще бы бил, как добрый конь на привязи, если бы не докончили его сжалившиеся казаки». Предельно выразительны скорбные эти строки, исполненные ужаса перед совершаемым. С невыносимой болью прочитываются они, с душевным трепетом и несут в себе самое отчаяннейшее проклятие братоубийственной войне.

Не менее страшны страницы, посвященные казни «подтелковцев». Люди, вначале «охотно» шедшие на казнь «как на редкое веселое зрелище» и вырядившиеся, «будто на праздник», столкнувшись с реалиями жестокой и бесчеловечной казни, спешат разойтись, так что к моменту расправы над вождями – Подтелковым и Кривошлыковым – осталось совсем мало народу.

Однако ошибается Подтелков, саманадеянно считающий, будто люди разошлись из признания его правоты. Они не смогли вынести бесчеловечного, противоестественного их природе зрелища насильственной смерти. Только Бог создал человека, и только Бог может отнять у него жизнь.

На страницах романа сталкиваются две «правды»: «правда» белых, Чернецова и других убитых офицеров, брошенная в лицо Подтелкову: «Изменник казачества! Предатель!» и противостоящая ей «правда» Подтелкова, думающего, что он защищает интересы «трудового народа».

Ослепленные своими «правдами», обе стороны беспощадно и бессмысленно, в каком-то бесовском исступлении истребляют друг друга, не замечая при этом, что все меньше остается тех, ради кого они стараются утвердить свои идеи. Рассказывая о войне, о ратной жизни самого боевого племени среди всего русского народа, Шолохов, однако, нигде, ни единой строкой не воздал войне хвалу. Недаром его книга, как отмечает известный шолоховед В.Литвинов, была запрещена у маоистов, считавших войну лучшим способом социального оздоровления жизни на Земле. «Тихий Дон» – страстное отрицание любой такой людоедщины. Любовь к людям несовместима с любовью к войне. Война – всегда беда народная.

Смерть в восприятии Шолохова – это то, что противостоит жизни, ее безусловным началам, особенно смерть насильственная. В этом смысле создатель «Тихого Дона» – верный продолжатель лучших гуманистических традиций как русской, так и мировой литературы.

Презирая истребление человека человеком на войне, зная, каким испытаниям подвергается нравственное чувство во фронтовых условиях, Шолохов вместе с тем на страницах своего романа нарисовал ставшие классическими картины душевной стойкости, выдержки и гуманизма, имевшие место на войне. Гуманное отношение к ближнему, человечность не могут окончательно быть уничтожены. Об этом свидетельствуют, в частности, многие поступки Григория Мелехова: его презрение к мародерству, защита польки Франи, спасение Степана Астахова.

Непримиримо враждебны друг другу понятия «война» и «человечность», и вместе с тем на фоне кровавой междоусобицы особенно отчетливо прорисовываются нравственные возможности человека, то, каким прекрасным он может быть. Война сурово экзаменует нравственную крепость, неведомую для мирных дней.

Похожая информация.

ПЛАН

Введение…………………………………………………………………….3

1. Реализм «Тихого Дона»……………...…………………………………4

2. Отражение гражданской войны в романе……………..........................8

Заключение………………………………………………………………..15

Литература………………………………………………………………...16

ВВЕДЕНИЕ

Роман-эпопея М.А. Шолохова «Тихий Дон» – это эпическое произведение о судьбе российского казачества в годы первой мировой и гражданской войн, признанное одной из вершин русской и мировой литературы ХХ века. Роман повествует о сложнейшем времени в жизни России, принесшем огромные социальные и моральные потрясения. В единстве – как это и было в действительности – трагедийного и героического начал, выраженных через драматическую судьбу казачества, заключаются главное историческое своеобразие и сила романа.

Показывая трагические события гражданской войны на Дону, писатель создал яркие, правдивые, живые образы людей, столкнувшихся в яростно-непримиримой борьбе. Людей близких, родных, отцов и сыновей, поднявших руку друг на друга. Он показал их жестокость и милосердие, душевные страдания и надежды, их души, их характеры, радости и несчастья, поражения и победы. Трагическое величие их жизни. Да и могла ли быть жизнь русских людей иной в переломную, революционную эпоху?

Целью данной работы является изучение темы гражданской войны в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон». В соответствии с поставленной целью определены задачи исследования:

– показать реализм «Тихого Дона»;

– показать отражение гражданской войны в романе.

Совокупность цели и поставленных задач обусловили следующую структуру исследования, которая состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.

1. Реализм «Тихого Дона»

М.А. Шолохов начал писать «Тихий Дон» в двадцатилетнем возрасте в 1925 году и завершил в 1940-м. Задумывалась книга как вполне традиционное для советской литературы повествование о жестокой борьбе за победу советской власти на Дону осенью 1917 – весной 1918 годов. Нечто подобное уже было в «Донских рассказах», составивших первую книгу писателя. Однако вскоре Шолохов отказался от первоначального замысла. И весь первый том его романа о другом: о жизни и быте донских казаков.

Краткая, но энергичная завязка сообщает об истории рода Мелеховых с середины XIX века, когда после русско-турецкой войны Прокофий Мелехов привез в хутор жену-турчанку; любил ее, носил на руках на макушку кургана, где они оба «подолгу глядели в степь»; а когда над ней нависла угроза, защищал с шашкой в руках. Так с первых страниц появляются в романе гордые, способные на большие чувства, свободолюбивые люди, труженики и воины.

В страшной сцене убийства Прокофием обидчика его жены выявляется и еще одна важная для писателя идея: защита рода, семьи, потомства. Вопреки традиции советских писателей 20-х годов изображать дореволюционную действительность цепью ужасов, Шолохов откровенно любуется казачьей жизнью. Живую реальность, правдивость изображаемым событиям большого эпического плана придают очень конкретные, сочные, полнокровные зарисовки жизни и быта казачества различных исторических периодов. Шолохов воссоздает нерушимый, косный уклад, замкнутый быт «осанистых куреней» дореволюционных лет. «В каждом дворе, обнесенном плетнями, под каждой крышей каждого куреня коловертью кружилась своя, обособленная от остальных, полнокровная, горько-сладкая жизнь».

Со всеми мельчайшими бытовыми подробностями рассказывает писатель об этой жизни обитателей куреней с ее горестями и радостями, тревогами и заботами. Красочными мазками живописует он картины покосов, народных гулянок, игр молодежи, их вольные казачьи песни про славный синий Дон.

Но Шолохов-реалист показывает и другую сторону дореволюционного казачьего быта. И тогда обнажается дикость, косность, звериная жестокость этого собственнического, замкнутого мирка. За копну сена, истоптанного быками, почти до полусмерти «запорол жену» казак, полновластный хозяин куреня. За измену «обдуманно и страшно» избивает Степан Астахов свою молодую красавицу-жену Аксинью на глазах равнодушных соседей, наблюдающих это «зрелище»: «очень даже понятно, за что жалует Степан свою законную».

Работа сдавалась без проблем в Ростове. Если есть желание приобрести – обращайтесь по e-mail:

[email protected]

Обязательно укажите в графе «тема» – курсовая/реферат, иначе сообщение будет удалено как спам.

2. Отражение гражданской войны в романе

Один из излюбленных приемов М.А. Шолохова – рассказ-предварение. Так, в конце первой главы пятой части романа мы читаем: «До января и на хуторе Татарском жили тихо. Вернувшиеся с фронта казаки отдыхали возле жен, отъедались, не чуяли, что у порогов куреней караулят их горшие беды и тяготы, чем те, которые приходилось переносить на пережитой войне».

«Горшие беды» – это революция и гражданская война, которые ломали привычный уклад жизни. В письме Горькому Шолохов отмечал: «Не сгущая красок, я нарисовал суровую действительность, предшествовавшую восстанию». Сущность событий, изображенных в романе, поистине трагедийная, они затрагивают судьбу огромных слоев населения. В «Тихом Доне» действуют более семисот персонажей, главных и эпизодических, названных по имени и безымянных; и писателя волнуют их судьбы.

Если сравнить изображенный писателем лик войны до этого рубежа и после него, то становится заметным усиление трагичности, начиная с момента перехода мировой войны в гражданскую. Казаки, уставшие от кровопролития, надеются на его скорый конец, ведь власти «должны войну прикончить, затем, что и народ, и мы войны не хотим». Но предстоят еще долгие поиски ответа на вопрос, заданный Григорием Гаранже: «Войне чем укорот дашь? Как ее уничтожить, раз извеку воюют?».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Роман Михаила Александровича Шолохова «Тихий Дон» является шедевром мировой литературы. В «Тихом Доне»

ЛИТЕРАТУРА

1. Василенко Е.В. Навстречу смерти // Литература в школе, 2004. – № 5.

2. Ермолаев Г.С. Михаил Шолохов и его творчество. – СПб.: 2000.

3. Киселева Л.Ф. О значимости ключевых и доминантных основ художественного мира Шолохова для века прошедшего и настоящего // Филологический вестник Ростовского государственного университета, 2005. – № 2.

4. Ковалев В.А. и др. Очерк истории русской советской литературы. Часть вторая. – М.: 1955.

5. Огнев А. Донское солнце // Советская Россия, 2005. – № 70-71.

6. Семенова С. Философско-метафизические грани «Тихого Дона» // «Вопросы литературы», 2002. – № 1.

7. Толстой А.Н. Четверть века советской литературы. – М.: 1943.

8. Шолохов М.А. Собр. соч.: В 8 т. – М.: 1985-1986.

9. Якименко Л.Г. Творчество М.А. Шолохова. – М.: 1977.