Лирика ахматовой и цветаевой. Сравнительная характеристика поэтического творчества М

3. СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЯ В БИОГРАФИЯХ и ТВОРЧЕСТВЕ АХМАТОВОЙ и ЦВЕТАЕВОЙ

3.1. СХОДСТВО

Возлюбленные:

АХМАТОВА
Модильяни Амадео – художник;
Лурье Артур – композитор;
Недоброво Николай – поэт, критик;
Анреп Борис – художник;
Гаршин Владимир – академик- патологоанатом;
Найман Анатолий – поэт, прозаик

ЦВЕТАЕВА
Парнок Софья – поэтесса;
Мандельштам Осип – поэт;
Завадский Юрий – режиссер;
Голлидэй Софья – актриса;
Ланн Евгений – литератор;
Родзевич Константин - агент НКВД, художник, скульптор
Судьба мужей:

АХМАТОВА
Гумилев Н.С. –расстрелян;
Пунин Н.Н. – репрессирован, погиб в заключении

ЦВЕТАЕВА
Эфрон С.Я. - расстрелян

Судьба детей:

АХМАТОВА
Лев – 12 лет провёл в лагерях. После реабилитации прожил ещё 36 лет

ЦВЕТАЕВА
Ирина - умерла в 3-х летнем возрасте от голода в детском приюте;
Георгий – погиб на фронте;
Ариадна – 15 лет провела в лагерях. После реабилитации прожила ещё 20 лет

3.2 РАЗЛИЧИЯ

Количество детей:

АХМАТОВА А
Один:
Лев

ЦВЕТАЕВА
Трое:
Ариадна (Аля);
Ирина;
Георгий (Мур)

Количество мужей:

АХМАТОВА
Трое:
Гумилев Н.С – поэт, исследователь Африки;
Шилейко В.К. – востоковед, поэт и переводчик;
Пунин Н.Н. – искусствовед, прозаик

ЦВЕТАЕВА
Один:
Эфрон С.Я. – публицист, офицер Белой армии, агент НКВД

Продолжительность жизни:

АХМАТОВА
76 лет

ЦВЕТАЕВА
48 лет (самоубийство)

3.3 ОТНОШЕНИЕ К ТВОРЧЕСТВУ ДРУГ ДРУГА

Ахматова о Цветаевой отзывалась холодновато. Артур Лурье по этому поводу заметил: «Вы относитесь к Цветаевой так, как Шопен относился к Шуману». Известно, что Шуман боготворил Шопена, а тот отделывался вежливыми, уклончивыми замечаниями.

Цветаева по отношению к «златоустой Анне Всея Руси» была Шуманом. Она восхищалась ее стихами и говорила, что «за одну строчку «Я дурная мать» - готова отдать все, что до сих пор написала и еще когда-нибудь напишет». Хотя в дальнейшем Цветаева не скрывала, что не одобряет «Поэмы без героя» и стихи последних десятилетий.

Ахматова же не скрывала, что не ценила ранние цветаевские стихи. В конце жизни она также сдержанно говорила о Цветаевой: «У нас теперь ею увлекаются, очень ее любят….пожалуй, даже больше, чем Пастернака». И от себя более не добавляла ничего…..
Ахматова не могла считать Цветаеву близкой себе по духу, по эстетике, по фактуре стиха. Духовно-эстетическая чужеродность этих поэтов едва ли не превращалась в противостояние. Отличие двух поэтических темпераментов связано с непримиримостью здорового духа поэзии Ахматовой и сугубо женственной и нервозной одаренностью Цветаевой.

Во многом это можно объяснить их принадлежностью к «различным школам» или даже к поэтическим мирам развития русской литературы – «петербургскому» и «московскому».

ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА

О женской поэзии сказано и написано много. От банального «какая же девушка не пишет стихи» до серьезного и вдумчивого анализа лучших образцов. Женскую поэзию отличает тонкость ощущений, гибкая музыкальность и раскрытие глубинных душевных переживаний. Пожалуй, без женской поэзии понять всю эмоциональную суть женщины просто невозможно. Но гораздо интересней примеры, когда женская лирика выходит на такой качественный уровень, что ее уже не отделяют от лирики так таковой.

В определениях женской поэзии Серебряного Века имена Анны Ахматовой и Марины Цветаевой идут всегда рядо м. Но спутать между собой стихи этих поэтесс может разве что человек, далекий от мира искусства и не способный чувствовать явные различия. Кстати, само слово «поэтесса» они обе не любили и старались избегать, потому что чувствовали себя наравне с самыми именитыми коллегами по цеху мужского пола. Серебряный Век впервые в истории русской поэзии допустил и согласился с таким эмансипированным раскладом.

Ахматова и Цветаева, как две противоположных грани, очертили контуры русской женской поэзии в самом классическом ее проявлении, подарив современникам и потомкам огромное количество ярких, самобытных и очень искренних стихов. Но если творчество Ахматовой — это спокойная и уверенная сила воды, то в стихах Цветаевой мы ощущаем жаркое, порывистое пламя.

Женская поэзия всегда включает много любовной лирики. Именно с нее началось творчество Анны Ахматовой . Но с самых первых сборников стихов ее лирика звучала по-своему, с уникальной интонацией. Все женские черты: внимательный взор, трепетная память о милых вещах, грациозность и нотки капризов — находим мы в ранних стихах Ахматовой, и это придает им истинную лиричность.

В первых стихотворных опытах Цветаевой тоже много традиционных любовных сюжетов , более того, мастерски используется классическая, строгая форма сонета, позволяющая судить о высоком мастерстве юного автора. Но звучание, интонации, накал страстей у Марины Цветаевой — совсем другие. В ее стихах всегда есть и порыв, и надрыв, и в то же время совершенно несвойственная женской лирике резкость, даже жесткость. Здесь нет внешнего спокойного созерцания — все пережито изнутри, каждая строка как будто рождена с болью, даже когда темы светлы и мажорны. И если в стихах Ахматовой строгость форм и ритмичность, как правило, сохраняется, то Цветаева вскоре уходит от строгости сонетов в мир собственной поэтической музыкальности, порой далекий от любых традиций, с рваными строками и обилием восклицательных знаков.

И Ахматова, и Цветаева жили и творили на стыке эпох, в непростой и трагичный период российской истории. Эта сумятица и боль проникают и в стихи, ведь женщины очень остро чувствуют все происходящее. И постепенно любовная лирика выходит за рамки отношений между двумя людьми: в ней слышатся ноты перемен, ломки стереотипов, суровые ветра времени.

У Ахматовой это ноты тревоги и печали, муки совести, постоянное ощущение сумятицы внутри и боль за судьбу Родины. У Цветаевой — кипение страстей, постоянные контрасты и острое предчувствие гибели. У Ахматовой все чаще слышится традиционный для женской поэзии молитвенный стиль , и молится она о судьбе своей страны. У Цветаевой, особенно в период эмиграции, слышна ненависть ко всему, что так перевернуло эпоху, и в то же время невыносимая боль от разлуки с любимой землей.

Что же объединяет творчество Ахматовой и Цветаевой? Через свой внутренний мир, через свои эмоции и переживания обе они раскрыли нам духовную сторону своего времени. Раскрыли по-женски ярко и тонко, подарив читателю множество незабываемых мгновений.

Ахматова и Цветаева: сопоставление художественных миров

(О ПРИЕМАХ АНАЛИЗА ЛИРИЧЕСКОГО ТЕКСТА НА УРОКЕ)

Билиенкова И.А., учитель русского языка и литературы

МОУ «Невонская СОШ № 1»им. Родькина Н.Д.

Аннотация

В статье раскрывается возможность постижения особенностей художественного мира поэтов на уроке литературы через сопоставление художественных текстов разных авторов. Автор указывает на важность поступательного образного анализа как ключевого приема в постижении художественной идеи текста. Предпринимается попытка выстроить представление об особенностях художественного мира поэтов на результатах сопоставительного анализа стихотворений М. Цветаевой и А. Ахматовой. Выделение сходных и отличительных особенностей текстов позволяет открыть особенности художественной манеры поэтов.

Ключевые слова

Образ, идея, анализ, лирика.

Литература наконец-то становится центром обсуждения неравнодушной педагогической общественности. На самом высоком уровне прозвучали слова о том, что Россия – страна литературоцентричная, что именно этот предмет способствует сохранению национального нравственного кода, что необходимы срочные грамотные действия по возвращению литературе высокого места в школьном образовании. О том, что сегодня говорить с детьми о литературе непросто, свидетельствуют тревожные отзывы педагогов-словесников, невысокий уровень развития речевых и языковых умений школьников, падение интереса к чтению. Не умаляя значимости общегосударственных стратегических шагов для исправления ситуации, все же смею утверждать, что ключевая роль в успешности этих начинаний будет принадлежать рядовому учителю. А значит, сегодняшний педагог-словесник должен обладать богатым набором разнообразных приемов работы с художественным текстом, позволяющих идти с детьми от слова к образу и мысли. Причем именно образ, на мой взгляд, должен быть нашим главным помощником на сложном пути постижения великого русского художественного слова, поскольку именно этот путь помогает постичь идею через чувство, ощутить глубину и богатство человеческой мысли, выраженной в слове.

Уже достаточно давно в работе с лирическими текстами мы используем подход, основанный на последовательном постижении поэтической идеи через проникновение в образ, образный ряд, образную идею. Мы следуем такому порядку погружения в художественный мир отдельного текста или творчества поэта:

Ключ-образ (выявление и толкование основного образа, являющегося отправным сигналом к анализу);

Ключ-фраза (анализ афористического выражения темы, фразы, непременно содержащей противоречие, что является движущей силой любого художественного текста);

Ключ-текст (разбор поэтического текста);

Ключ-идея (формулировка основной поэтической мысли).

Подобную систему мы использовали при разработке уроков изучения творчества И. Бродского в 11 классе, при разговоре с пятиклассниками о стихотворении М.Ю. Лермонтова «Парус», в 8 классе в работе с циклом Блока «На поле Куликовом» и убедились, что такой подход приемлем для работы в любой возрастной группе.

Сегодня хотелось бы поразмышлять над возможностями такого анализа при сопоставлении лирических текстов разных авторов. Это непростой, но интересный путь, поскольку тоньше всего особенности художественного мира поэта постижимы при столкновении его с миром другого поэта. Попробуем показать это на примере сопоставления художественных миров Марины Цветаевой и Анны Ахматовой. Размышления о природе поэзии, о стихах как о благословении и проклятье, об их сущности и смысле всегда беспокоят по-настоящему хороших поэтов, потому так часто поэзия становится объектом поэтического внимания. Для сопоставления взяты тексты, объединенные темой и ключевым образом – образом стихов (это и есть ключ-образ обоих текстов).

Поэзия Анны Ахматовой сдержанно проста, внутренне драматична, гармонична даже в моменты глубочайших душевных потрясений. Стихотворение «Мне ни к чему одические рати…» из цикла «Тайны ремесла» относится к 1940 году, это размышление зрелого поэта. Итак, ключ-фраза. Уже в первых строках лирическая героиня, ощущая себя одной из длинного ряда, отстаивает свое понимание поэзии, отказываясь от признанных традицией канонов написания прекрасных, но чужих стихов, ей «ни к чему одические рати», «прелесть элегических затей». Изысканная прихотливость ей так же чужда, как и громогласные восхваления, эта искусственность возможна в человеческих отношениях, в «стихах все быть должно некстати, не так, как у людей». Так с первого катрена, с ключ-фразы развивается один из ключевых мотивов текста: стихи – живые, естественные, они не терпят принуждения.

Ключ-текст. Эта идея получает развитие, о стихах уже определенно сказано «растут», как о живом существе. Цепочка сравнений делает этот образ еще более выпуклым: стихи лирической героини растут просто, незатейливо, почти обыденно, «как одуванчик около забора, как лопухи и лебеда». Нет внешнего блеска, нет таинственного потустороннего источника, стихи берут начало в мелочах, обыденности, «соре». Мы понимаем особенность лирической героини Ахматовой: она видит поэзию, красоту в обычном, даже грубоватом: «запах дегтя» ею ощущается как «свежий», а «плесень на стене» кажется таинственной. Именно это умение всматриваться в мир вокруг рождает ее стихи, на самом деле оживающие:

И стих уже звучит, задорен, нежен, / на радость вам и мне.

Чувство тихой гордости наполняет лирическую героиню: ее непохожесть приносит радость окружающим ее людям, делает мир вокруг добрее, ярче. Именно это ее путь в поэзии – неброский, чуждый яркой экзотике, самобытный, способный открыть людям истинную красоту, мудрую и сдержанную. Это ключ-идея.

Марина Цветаева – поэт трагической судьбы, она вся – вызов всему общепринятому, устоявшемуся. Одиночество, противоречивость натуры, удивительное жизнелюбие, обретения и потери, восхищения и разочарование – это ни на чей не похожий мир Цветаевой. Стихотворение, вызвавшее нас интерес, написано в 1918 году, включено в цикл «Психея». О ключевом образе этого текста, стихах, в первой же строке (ключ-фраза) поэт говорит осознанно и совершенно по-ахматовски: «Стихи растут…» Интересно, что и Цветаева подбирает вереницу сравнений, пытаясь описать процесс рождения, вырастания стихов, но сравнения как раз и помогают выявить инакость лирической героини Цветаевой: тогда как у Ахматовой «лопухи, лебеда, одуванчик», у Марины Ивановны - «как звезды и как розы». Мы видим иное понимание образа: для Цветаевой стихи божественны, высоки, недосягаемы, они сигнал надежды, символ счастья, возможности спасения – не случайно характеризуют стихи образы, имеющие в культурном сознании связанность с образом Христа (звезда – Вифлеемская, знак надежды на спасение и счастье, роза – символ жертвенной любви, соединение страдания и бескорыстного сердца). Рассматриваем ключ-текст: сравнение «как красота, ненужная в семье» раскрывает основной романтический конфликт Цветаевой – конфликт обыденности, быта (семья, они) и мечты, бытия (красота, я). Красота, напряженная жизнь духа не нужны в жизни обыденной, они не приносят утилитарно понимаемой пользы, а вызывают у обывателей лишь потребность во внешнем проявлении душевных движений – «венцы» и «апофеозы» лирической героине. Она же, носитель этого удивительного дара, поражена: «Откуда мне сие?» Кто послал ей это умение – растить стихи, почему выбрана именно она – изумление и горделивое осознание своей непохожести наполняют душу лирической героини. Таким образом, героиня Цветаевой тоже (как и ахматовская) «другая», «иная», «непохожая», но мы отмечаем только ей свойственное ощущение избранности, так характерное для романтической эстетики.

Следующий катрен развивает эту идею еще одним традиционным для Цветаевой противоречием образов – спящих и бодрствующих. Бессонность – постоянное состояние лирической героини Цветаевой, это образ ее неспящей, постоянно работающей души певца – в противовес другим, сытым и сонным. Именно поэтому таинственный процесс рождения стиха доступен только ей, только она видит этого «небесного гостя», посланника высокого мира гармонии, который с трудом, но пробивается сквозь «каменные плиты» - яркий образ бесчувственных душ обывателей. Этот посланник – растущий живой цветок (удивительное совпадение с ахматовским образным рядом!). Вместе с тем именно поэту дано в минуты напряженной душевной работы постичь удивительные истины, принять то, что называется откровением: «Певцом во сне открыты закон звезды и формула цветка». Обыватели не знают об этом удивительном общении души поэта с неким великим, божественным миром, они считают, что стихи – умело созданная красивая безделушка. Лирическая же героиня Цветаевой отстаивает божественное происхождение поэзии и особую высокую роль поэта. Это и есть ключ-идея текста.

Таким образом, сопоставление небольших текстов двух ярчайших представительниц русской лирики дало возможность сделать важные выводы об особенностях художественного мира, поэтики, стилевых особенностях каждой. Мы увидели сходное восприятие стихов как живого существа, способного расти, меняться, чувствовать. Мы отметили похожий выбор изобразительных средств для наиболее точного раскрытия образа – сравнение, эпитеты, метафоры. Мы обратили внимание на оказавшиеся близкими обоим поэтам «растительные» образы, которые помогли ярко передать благоухающую прелесть, завораживающую чистоту и естественность стихов. Не забудем еще и сходство метрики, особенности рифмы и даже морфологического набора обоих текстов. И все же это сходство еще более оттенило своеобразие поэтических художественных миров. Романтическое мировосприятие, убежденность в божественном, высшем происхождении поэзии, вера в особую роль поэта и гордость за свою непохожесть, безудержная энергия поэтических выражений, афористичные строки, захлебывающиеся тире и переносами – это Марина Цветаева. Приятие реальности, гармоничная сдержанность формы, ярко выраженное поэтическое самоопределение, осознанное прежде всего как самоопределение нравственное, но ощущение себя одной из целого ряда поэтов, умение видеть красоту повседневного, обыденного – это Анна Ахматова. И общее понимание особой роли поэта, его великого предназначения. Они сестры по русской поэзии, и в этом корни сходства. Каждая – яркая творческая индивидуальность, и в этом их прелесть, которой не устаешь поражаться.

Достоинства подобного пути работы с лирическими текстами, на мой взгляд, очевидны. Он позволяет сделать стихи источником выводов о художественном мире поэта, помогает вести разговор о различии и общности разных поэтов, даже в какой-то мере заставляет задуматься над тем, чья поэзия ближе ребенку. А это уже довольно ощутимый шаг к тому, чтобы стать настоящим ценителем того чуда, что оставила нам великая русская лирика.

Дорогу осилит идущий...

Я всегда начинаю с любви и кончаю знакомством
М. Цветаева

Что, голубчик, дрожат поджилки?
Все. Как надо: канат - носилки.
Она же

Ненависть 19 века к реализму - ярость Калибана, увидевшего в зеркале свое отражение
Оскар Уайльд

Очень справедливое замечание – Серебряный век таит первобытный, древний ужас преступления «заповеди седьмой» под тонкой патиной красоты: когда я узнала истинные причинны странных отношений между А. Блоком и Любочкой Менделеевой, удивлению моему не было предела.
А сегодня все по новой: нужно только заменить 19 век на 21 - и все остается в силе: «Калибан по-прежнему не выносит вида своего отражения и стремится разбить зеркало, а лучше - голову того, кто это зеркало посмел ему поднести».
Тем не менее, Серебряный век я обожаю, он нравится мне больше творчества Пушкина, Лермонтова и иже с ним. Потому что он, на мой взгляд, позволяет полнее прочувствовать многомерность собственной души, полиморфизм ее, если угодно.
Давайте поговорим с Вами о двух его ярчайших представительницах – Анне Ахматовой и Марине Цветаевой. Одна жительница ЖЖ разделила всех интеллигентных женщин на поклонниц Цветаевой и любительниц Ахматовой: они очень разные и контактируют с трудом. «Цветаевки», как правило, тонко эмоциональны, болезненно ранимы и самолюбивы, глубоко интуитивны вплоть до пророчества, но при этом восторженны и сентиментальны. «Ахматовки» ироничны, интеллектуальны, жестки, маниакально горды, склонны к манипуляциям окружающими. При этом они очень тяжело и привычно страдают от одиночества, которое они сами себе и организовывают ежеминутно.
Мне кажется, все намного сложнее, но между этими женщинами-поэтессами Серебряного века действительно всегда наблюдался некоторый антагонизм. Они очень разные, несмотря на принадлежность к одному и тому же соционическому типу – ЭИЭ, Гамлет. Наверное, более между собой различаются только Генрих Гейне и Адольф Гитлер.
Однако есть и общее – они обе в любой момент времени разорваны навстречу тому, что неизбежно последует за концом. Два магнита, они и притягиваются, и отталкиваются одновременно. Для обеих одним из основных в любовной лирике является состояние брошенной, разлюбленной женщины.

Вчера еще в глаза глядел.
А нынче - все косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел -
Все жаворонки нынче - вороны!

Для обеих любовь – это, прежде всего боль. Их стихи можно поставить рядом – и они сольются в одно, даже размер не нарушиться, ритмического диссонанса не будет – и это при всей разности их манеры и вкладываемого смысла.
Они похожи и своей тяжелой судьбой, своими трагичными отношениями с близкими: Анна всю жизнь не могла найти общий язык с сыном – она была прежде всего Поэтом, а он хотел видеть прежде всего Мать.
Марина же… Ее история ужасна. Ей пришлось выбирать между двумя своими детьми. Представляете, какой это ужас?.. У нее было две девочки: Ариадна (Ася) и Ирина. Ариадна – старшая, Ирина – младшая. В 1917 году Марина оставила трехлетнюю Иру в Кунцевском детском приюте, понимая, что она там погибнет от голода. Она просто не могла спасти обеих, знала, что не сможет. Потом она часто повторяла Але – ты должна жить, кушать, быть здоровой, ЖИТЬ любой ценою, ведь за твою жизнь заплачено дорого - жизнью Ирины.
У нее есть очень грустное стихотворение об этом:

@@@
Две руки, легко опущенные
На младенческую голову!
Были - по одной на каждую -
Две головки мне дарованы.

Но обеими - зажатыми -
Яростными - как могла! -
Старшую у тьмы выхватывая -
Младшей не уберегла.

Две руки - ласкать - разглаживать
Нежные головки пышные.
Две руки - и вот одна из них
За ночь оказалась лишняя.

Светлая - на шейке тоненькой -
Одуванчик на стебле!
Мной еще совсем непонято,
Что дитя мое в земле.

Пасхальная неделя 1920

Мне кажется, лучше уж всем вместе сгинуть, чем вот так… Но это мое мнение. Осуждать Марину у меня как-то рука не поднимается – слишком много она пережила. Ее даже патриарх Алексий второй благословил отпевать в Церкви, т.к. признано, что во время самоубийства она была не в себе, не понимала, что творит. Основанием послужило прошение к патриарху группы верующих, включая сестру Анастасию Цветаеву и диакона Андрея Кураева.
Понимаете, ей ничего, ничего в жизни не доставалось просто так, за все приходилось платить – она не могла иначе:

Ничего не можем даром
Взять - скорее гору сдвинем!
И ко всем гордыням старым -
Голод: новая гордыня.

Ладно, не будем о грустном – лучше продолжим анализ и поиск сходств. К тому же, одно из них лежит на поверхности - эти поэты схожи в отношении своей лирической героини к сопернице – обе женщины смотрят на нее с импровизированного трона, с позиции Королевы: равнодушие, чувство гордого женского превосходства. В них нет типичной «теткинской» ревности к разлучнице, просто потому что она – априори обычная, земная женщина «без шестых», она – стотысячная, любая, простая. У Цветаевой она «рыночный товар», «гипсовая труха», подобие. Себя же Марина Ивановна сравнивает с Лилит, Синаем, мраморами Каррары и Государыней. А у Ахматовой соперница так и вовсе «дурочка» - простенько и со вкусом. Зависти, разумеется, тоже нет – они себя слишком ценят. Они такие одни, поэтому не бояться потерять мужчину - "из всех мужчин только ветер и стоит слез" (С) Вера Полозкова.
Я читала интересное научное исследование Н.И. Копыловой, имевшее своей темой анализ отношения читателей к двум этим знаменитым поэтессам. Автор исследования уловил одну интересную тенденцию: на вопрос, чья любовная лирика - А. Ахматовой или М. Цветаевой - вам больше нравится, мужчины гораздо чаще отвечают: «Конечно, А. Ахматовой», а женщины столь же уверенно говорят: «Разумеется, Марины Цветаевой!»
Почему же так?
На первый взгляд, это абсолютно нелогично. Вот разделение среди читателей «Войны и мира» вполне себе закономерно: мальчикам больше нравится читать про войну, «мирные» же сцены описания быта семейств Ростовых/Болконских они пролистывают. Девочки аналогично с удовольствием читают про Наташу Ростову у раскрытого окна, а описания военных советов изучают «по диагонали» (девочки в школе просто ответственней парней. )
Но в чем же причина здесь, в наследии Серебряного века? Ведь и Анна, и Марина пишут об одном и том же, о любви, а не «одна про любовь, а другая про войну», вроде сила таланта примерно равно. Откуда же такое гендерное разделение среди читателей?
Автор выдвинул такую гипотезу: Анна Андреевна создает образ такой женщины, какой ее хотят видеть мужчины, Цветаева же напротив, открывает все, что женщины обычно скрывают, прячут, бояться показать дабы «не отпугнуть». Мужчины часто называют лирическую героиню Цветаевой «истеричкой». Я сказала бы помягче – у Марины и правда все на надрыве, но это надрыв. Не истерика. А между этими понятиями есть тонкая грань, которую мужчины обычно не чувствуют. Посему мужчинам это кажется истерикой и отвергается ими.
У А. Королева есть стихотворение, написанное как ответ М. Цветаевой на ее «Попытку ревности»:

@@@
с женщиною без шестых
чувств живется без истерик,
без конвульсий и гримас
судорог и катавасий,
выставленных напоказ,
выписанных на левкасе...
Невеликодушен жест,
но живется, право слово,
с женщиною без божеств
как за пазухой Христовой.

Конечно, это жестоко и это не весь смысл, скорее - пародия. Однако доля правды тут видна невооруженным взглядом.
Ахматова часто смотрит на себя со стороны – она выбирает позу, улыбку, «обманную стыдливость», жесты так же, как выбирают наряд. Она всегда немножко актриса, и как истинно гениальная актриса уже не различает искренность и тонкую игру. Она словно постоянно носит с собой огромное, во весь рост зеркало, в которое и смотрится каждые полчаса – а хороша ли я? А понравлюсь ли я ему вот такой? А такой? А такой?..
Даже ее «Сжала руки под темной вуалью» отдает игрой и театральностью – не находите?..

Сжала руки под тёмной вуалью...
"Отчего ты сегодня бледна?"
- Оттого, что я терпкой печалью
Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,
Искривился мучительно рот...
Я сбежала, перил не касаясь,
Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: "Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру".
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: "Не стой на ветру"....

Становится как-то понятно, что на ветру стоять она и правда не будет. Ну, выбежала, ну крикнула, но пора ж и меру знать, так ведь и заболеть недолго. И Анна вернется в теплый дом, к натопленному камину, кошке и умным книгам. Она аристократична, а аристократизм подразумевает сдержанность: Как писал Н. Струве, «Последняя великая представительница великой русской дворянской культуры, Ахматова в себя всю эту культуру вобрала и претворила в музыку». А дворянке не пристало стоять на ветру с непокрытой головой.
Марина же на этом ветру бы ночевала и даже не чувствовала его.
Она – не дама, она «островитянка с далеких островов», а островитяне хотят одного – жить. И чувствовать. Она – пламя жертвенных костров, она - та, что превращает розу в камень, основное в ее любви – самоотдача.
Даже о своем рождении она говорит как о... явлении природы. Как о ливне, вихре, шторме на море - как о неизбежности. Я есть , и миру придется с этим мириться:

@@@
Красною кистью
Рябина зажглась.
Падали листья,
Я родилась.

Спорили сотни
Колоколов.
День был субботний:
Иоанн Богослов.

Мне и доныне
Хочется грызть
Жаркой рябины
Горькую кисть.

Она всегда была в серебре, как в латах, серебряные кольца и браслеты сохраняли ее руки, те самые, которыми она писала. Когда она умерла, подаренный ею браслет порвался... Она словно каждый день шла на войну, не сомневаясь в победе, она была всегда готова на все:

@@@
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес - моя колыбель, и могила - лес,
Оттого что я на земле стою - лишь одной ногой,
Оттого что я тебе спою - как никто другой.

Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я ключи закину и псов прогоню с крыльца -
Оттого что в земной ночи я вернее пса.

Я тебя отвоюю у всех других - у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я - ничьей женой,
И в последнем споре возьму тебя - замолчи! -
У того, с которым Иаков стоял в ночи.

Но пока тебе не скрещу на груди персты -
О проклятие! - у тебя остаешься - ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, -
Оттого что мир - твоя колыбель, и могила - мир!

Сколько в нем страсти и силы... Она борется честно.
Она не желает прихорашиваться для мужчины во всех смыслах этого слова: в 16 лет она четыре раза брилась наголо и читала свои стихи, одевшись в мешковатое рубище: она хотела, чтобы в ней видели Поэта, а не симпомпончика с кудряшками. Боже, как я ее понимаю… И поэта в ней увидели – с самой юности она привлекла внимание таких людей как Валерий Брюсов, Максимилиан Волошин и Николай Гумилев.
Как говорил Г. Флобер, знаток женской души: когда мужчина истинно любит, он робеет; когда истинно любит женщина, - она действует. Ахматова – робеет, она больше наблюдает и анализирует, Цветаева же всегда действует. А такой напор не может не отпугнуть мужчину. Кроме того, напор сочетается с полным отсутствием типично женских качеств, так ценимых в жене и матери – бережливости, разумности. Мужчина хочет видеть пред собою женщину «сложную» в том смысле, что она специально себя усложняет, подготавливает для него, Марина же в этом плане проста, ее законы «написаны в крови». Она щедра и требует такой же щедрости от мира:

@@@
Проста моя осанка,
Нищ мой домашний кров.
Ведь я островитянка
С далеких островов!

Живу - никто не нужен!
Взошел - ночей не сплю.
Согреть чужому ужин -
Жилье свое спалю.

Взглянул - так и знакомый,
Взошел - так и живи.
Просты наши законы:
Написаны в крови.

Луну заманим с неба
В ладонь - коли мила!
Ну а ушел - как не был,
И я - как не была.

Гляжу на след ножовый:
Успеет ли зажить
До первого чужого,
Который скажет: «Пить».

Она всегда страдает сама, первая, мужчину же страдания словно и не касаются – он слишком сильная для этого личность. «Мне ни один влюбленный не вывел палат» - в этих ее словах нет упрека, страдание свое она принимает : «я учу: губам полезно раскаленное железо». В лирике же Ахматовой очень часто страдающая роль принадлежит мужчине. Он «совенок замученный» и «неприкаянный мальчик-игрушка», терзаемый любовными бедами.
Думаю, следы у Марины не заживали никогда. К таким людям обычно тянутся жадные стада просящих – уж слишком их хочется пить. Их волосы пахнут ветром, дверь их дома – из стекла. Да что там стекло – и нет, не было никогда никаких дверей. И они никому не отказывают. Они не думают о тихой и спокойной жизни – она им просто не интересна:

@@@
Мой день беспутен и нелеп:
У нищего прошу на хлеб,
Богатому даю на бедность,

В иголку продеваю - луч,
Грабителю вручаю - ключ,
Белилами румяню бледность.

Мне нищий хлеба не дает,
Богатый денег не берет,
Луч не вдевается в иголку,

Грабитель входит без ключа,
А дура плачет в три ручья -
Над днем без славы и без толку.

Но и просила она за подставленное запястье СЛИШКОМ много. Точнее, она просила тот минимум, который только и мог поддерживать ее любовь к человеку. Однако беда людей в том, что лишь немногие даже этим минимумом обладали. Вот что сказал Бердяев про женщин и мужчин: «...женская природа так склонна к... одержанию. Женская истерия имеет связь с этой особенностью женской природы, и корни ее метафизические. С этим связано и все высокое в женщине, и низкое в ней, жуткая чуждость ее природе мужской... Женщина часто бывает гениальна в любви, ее отношение к любви универсальное, она вкладывает в любовь всю полноту своей природы... Мужчина бывает скорее талантлив, чем гениален в любви, его отношение к любви не универсальное... он не всего себя вкладывает в любовь... И в стихии женской любви есть что-то жутко страшное для мужчины, что-то грозное и поглощающее, как океан. Притязания женской любви так безмерны, что никогда не могут быть выполнены мужчиной. На этой почве вырастает безысходная трагедия любви».
Впрочем, Марина не слишком расстраивалась из-за трагедий, она инстинктивно ощущала, что любовь – не самое важное в жизни.
Второе отличие в лирике поэтов, согласно той же научной работе заключается в мудрости одной и безумстве другой. Как вы уже догадались, мудрость олицетворяет Ахматова. Именно она хранит память о любви и учиться на своем же опыте. Именно ее любовь имеет прошлое, настоящее и будущее в отличие от Марининой "вспышки", существующей лишь в настоящем. Именно Анна словно одарена этой мудростью старыми бородатыми волшебниками – она понимает, что мужчине хочется видеть в женщине загадку и охотно эту загадку демонстрирует. Она безошибочно чувствует предел близости женской и мужской душ. В этом она похожа на Федора Тютчева. Этот психологический закон она познала на своем опыте, горек был этот путь, но он пройден, и назад дороги нет. (Кстати, могу сказать как ЭИИ – она права. Есть эта граница, есть. Просто с разными людьми она разная).
Марина же не только не чувствует этого предела, но и вообще словно бы не знает о его существовании! Скажи ей кто-то о таком – она рассмеется в глаза. Если верить Марине, людей разделяют только внешние обстоятельства!
Только что-то типа этого:

Рас-стояние: версты, мили...
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели,
По двум разным концам земли.

И никаких психологических, внутренних границ словно бы и нет, они не видятся Мариной, да и не нужны ей – она стремиться вообще стереть грань между своей душой и душой своей второй половины, она тяготеет к андрогинизму, к тому, что Эсмеральда из «Собора Парижской Богоматери» назвала «мужчина и женщина становятся Ангелом». Ее идеал – правое и левое крыло одной птицы. Она любит с первого взгляда и до первого разочарования. Вычеркнув кого-то из своей души, она не оставляет и крошки воспоминаний о нем. Она просто идет и начинает все сначала, с другим, совершая те же ошибки, и совершая их с улыбкой на лице. Она вечно юная в противовес психологически зрелой, взрослой, понимающей Анне. Анна не требует от человека больше того, что он может дать. Марина готова все отдать и все забрать одновременно. Она отдаст последнюю каплю крови, но она же и выпьет ее.
Она сама прекрасно о себе сказала в стихах:

@@@
Какой-нибудь предок мой был - скрипач,
Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром!

Не он ли, смуглый, крадет с арбы
Рукой моей - абрикосы,
Виновник страстной моей судьбы,
Курчавый и горбоносый.

Дивясь на пахаря за сохой,
Вертел между губ - шиповник.
Плохой товарищ он был,-лихой
И ласковый был любовник!

Любитель трубки, луны и бус,
И всех молодых соседок...
Еще мне думается, что - трус
Был мой желтоглазый предок.

Что, душу чeрту продав за грош,
Он в полночь не шел кладбищем!
Еще мне думается, что нож
Носил он за голенищем.

Что не однажды из-за угла
Он прыгал - как кошка - гибкий...
И почему-то я поняла,
Что он - не играл на скрипке!

И было всe ему нипочем, -
Как снег прошлогодний - летом!
Таким мой предок был скрипачом.
Я стала - таким поэтом.

Для Анны любимый – источник горя или радости, злости или счастья, для Марины же он источник самой жизни – «ну а ушел – как не был, и я как не была».
Самое парадоксальное, что при всей мудрости первой и сумасбродстве второй, Марина в личной жизни была счастливей Анны. Муж Марины Сергей Эфрон был с ней вместе с 18 лет, когда они впервые встретились на берегу океана. Он любил ее безмерно, он простил ей в дальнейшем роман с Константином Родзевичем, которому посвящены знаменитые «Поэма Горы» и «Поэма Конца».
Ахматова же была женой поэта Николая Гумилева, и их история куда более трагична. Гумилев делал предложение Анне четыре раза, и четыре раза получал отказ. Он стал угрожать самоубийством, и только тогда она сдалась (ну не губить же талант? ) Отдав ему свою руку, она сказала: «Не люблю. Но уважаю Вас как поэта». На второй день после свадьбы он ей изменил.
Таковы судьбы этих женщин, впрочем, поэты и «души» они более, нежели женщины. Сама Марина сравнивает себя с брошенной Церковью.
Стоит ли упоминать, что мне, таком спокойному, рассудительному человеку больше нравится безудержная, безмерная пиратка и бунтарка Цветаева? Парадокс?
П.С. Картинка принадлежит перу Френди

1. Ахматова и Цветаева как представительницы серебряного века.
2. Стихи к Ахматовой.
3. Единственная встреча.

В утренний сонный час,
- Кажется, четверть пятого,
Я полюбила Вас,
Анна Ахматова.
М. И. Цветаева

Несомненно, среди большого количества поэтесс серебряного век — П. Соловьева (Allegro), 3. Н. Гиппиус, М. Лохвицкая, Л. Н. Столица, А. К. Герцык, Ч. де Габриак, М. В. Сабашникова, Е. Ю. Кузьмина-Караваева, самые громкие имена - это М. И. Цветаева и А. А. Ахматова. Каждая из них пришла к славе своим путем. Они творили в одно время, их поэзия совершенствовалась параллельно. Их сравнивали, может быть, противопоставляли друг другу. Но творчество этих Ахматовой и Цветаевой, упрямо называвших себя в мужском роде - поэтами, мало соприкасалось, их интересы были разными, Цветаева жила в Москве и не входила в какие-либо поэтические группы, а Ахматова - в Петербурге, в кругу акмеистов. Но было одно сближающее их обстоятельство - пусть по-разному, с разными интонациями, разными поэтическими средствами, в разном стиле выражая свои несхожие взгляды - Ахматова и Цветаева громко заявили о своей лирической героине, которая открыто говорила о своих чувствах. Их сближала порывистость и философичность, свойственное обеим сочетание женственности и мужества.

Конечно же они обе слышали друг о друге и читали стихи друг друга, их сравнивали коллеги-поэты. Но Ахматову в силу ее характера не так интересовала Цветаева, как самой Марине Ивановне была интересна Ахматова. В 1921 году Цветаева пишет Анне Андреевне: «Вы мой самый любимый поэт, я когда-то давным-давно — лет шесть тому назад — видела Вас во сне, — Вашу будущую книгу: темно-зеленую, сафьянную, с серебром, — "Словеса золотые", — какое-то древнее колдовство, вроде молитвы (вернее — обратное!) — и — проснувшись — я знала, что Вы ее напишете». После этого сна Цветаева пишет первое стихотворение к Ахматовой. В строках, взятых мной эпиграфом, даже признается в любви ей.

Вас передашь одной
Ломаной черной линией.
Холод - в весельи, зной
В Вашем унынии.
Вся Ваша жизнь - озноб,
И завершится - чем она?
Облачный - темен - лоб
Юного демона.

Первый раз Цветаева узнала Ахматову через книгу «Вечер», в 1912 году: «О маленькой книжке Ахматовой можно написать десять томов - и ничего не прибавишь... Какой трудный соблазнительный подарок поэтам - Анна Ахматова». Восторженность Цветаевой сопутствовала восприятию Ахматовой всю жизнь. «Все стихи, бывшие, сущие и будущие, написаны одной женщиной — безымянной», - считала Цветаева. Поэтому она видела в Ахматовой родственную душу. Они обе испытали в своем творчестве огромное влияние А. С. Пушкина. У них были одни кумиры. Многие годы Марина Ивановна была влюблена в поэзию Ахматовой, покоренная созданным в своем воображении образом. Восьмилетняя Аля Эфрон, дочь, находившая в детстве под огромным влиянием своей матери - Цветаевой - писала Анне Андреевне, что читает Четки и Белую Стаю, а ее любимая вещь - «тот длинный стих о царевиче». Тут же, в письме, есть приписка Марины Ивановны: «Аля каждый вечер молится: "Пошли, Господи, царствия небесного Андерсену и Пушкину, - и царствия земного - Анне Ахматовой"». Такое преклонение перед талантом точно определяет иерархию между поэтами: Ахматова всегда была для Цветаевой старшей. Летом 1916 г. Цветаева пишет цикл « Стихи к Ахматовой » - одиннадцать стихотворений к «царскосельской музе».

О, Муза плача, прекраснейшая из муз!
О ты, шальное исчадие ночи белой!..
...Анна Ахматова! —
Это имя — огромный вздох,
И в глубь он падает, которая безымянна.
Мы коронованы тем, что одну с тобой
Мы землю топчем, что небо над нами — то же!
...Златоустой Анне — всея Руси
Искупительному глаголу —
Ветер, голос мой донеси...

Цветаева посвящает Ахматовой сборник «Версты» (1922). «Соревнование в каком-то смысле у меня с Ахматовой - было, но не "сделать лучше нее", а -лучше нельзя, и это лучше нельзя - положить к ногам...», - говорила Марина Ивановна. Мандельштам свидетельствовал, что Ахматова носила рукописные стихи Цветаевой в сумочке «так долго, что одни складки и трещины остались». «Марина поэт лучше меня», - сказала она в 1965 году И. Берлину.

У них была единственная встреча, в июне 1941 году у В. Е. Ардова. Марина Ивановна всегда жила в ее ожидании. Цветаева при встрече говорила о своей судьбе, а также о том, что в стихах все сбывается. Ардов вспоминает, что встреча была без церемоний, волнительная: поэты пожали друг другу руки, а когда Цветаева уходила, Ахматова перекрестила ее. По большому счету эта встреча была не-встречей, разочаровавшей поэтов. От нее обе ожидали большего, но, видимо, и обе перегорели, и время было не самое лучшее - Цветаева вернулась на родину, где лишились свободы ее дочь и муж, и уже через год покончила с собой.

До этой встречи Ахматова пишет стихотворение «Поздний ответ» (на давнее посвящение), но Цветаевой оно неизвестно. В нем Анна Андреевна поднимает тему двойничества с Цветаевой, называет ее своей неизменной спутницей. Если стихами Цветаевой к Ахматовой была отмечена первая половина творческого пути Марины Ивановны, то Ахматова обращается в своей поэзии к Цветаевой в позднем творчестве.

Темная свежая ветвь бузины...
Словно письмо от Марины...
...Мы сегодня с тобою, Марина,
По столице полночной идем.
А за нами таких миллионы,
И безмолвнее шествия нет...
А вокруг погребальные звоны
Да московские дикие стоны
Вьюги, наш заметающий след.
...Как той, другой - страдалице Марине,
Придется мне напиться пустотой.

Выросшая Аля - Ариадна Эфрон - судила так: «Марина Цветаева была безмерна, Анна Ахматова — гармонична... безмерность одной принимала (и любила) гармоничность другой, ну, а гармоничность не способна воспринимать безмерность». При всей своей непохожести эти две женщины были - поэтами, и каждая знала цену дара другой. «Юность всегда отдает предпочтение Цветаевой, но с годами, со зрелостью, взоры (и души и сердца) все чаще и увереннее обращаются к Ахматовой. Наше счастье состоит в том, что у нас есть и та и другая», - говорит поэт В. А. Солоухин. Эти два столпа русской поэзии в их единстве показывают значимость женской поэзии в эпоху серебряного века, ее уникальность и неповторимость.