Научная работа по литературе "Запорожская Сечь в произведении Н.В.Гоголя "Тарас Бульба" материал по литературе (6 класс) на тему. Сочинение на тему: Запорожская Сечь: её нравы и обычаи в повести Тарас Бульба, Гоголь Рассказ про сечь тарас бульба

Из различных мест повести можно составить довольно определенное понятие об устройстве Запорожской Сечи, быте запорожцев в мирное и военное время. Сечь находилась в нижнем течении Днепра, на одном из многочисленных островов ниже порогов, которыми в этом месте усеяно русло реки.

Остров этот назывался Хортица; впрочем, запорожцы несколько раз переносили местопребывание Сечи с одного острова на другой; она состояла из двух частей: собственно Сечи и предместья, находившегося на расстоянии полуверсты от последней.

Сечь состояла из обширной площади, по краям которой были разбросаны крытые дерном курени. В куренях жили, т.е. ели и спали запорожцы; на площади они собирались для совещаний разного рода. За куренями находился небольшой земляной вал и засека, которые никем не охранялись. Вот и все внешнее устройство Сечи.

Ничего грозного, воинственного она, по-видимому, не представляла, если не считать, что на крышах некоторых куреней, а всего их было около шестидесяти, стояли пушки, а посреди площади находился высокий столб с привязанными к нему литаврами, палки от которых хранились всегда у довбиша.

Никаких укреплений и строений на Сечи больше не было. Перед Сечью лежало в полуверсте предместье, попасть в которое можно было прямо с парома, плававшего по толстому канату между островом Хортицей и правым берегом Днепра. При въезде в предместье было расположено штук двадцать пять кузниц, из которых оглушительно раздавались удары тяжелых молотов.

Само предместье имело вид длинной и широкой улицы, вдоль которой были расположены лавки кожевников, оружейников, шинкарей. Встречались также переносные лотки мелких торговцев, у которых можно было получить положительно все, что угодно: кремни, огнива, порах, платки и даже готовое съестное. Предместье было необходимо для Сечи, так как запорожцы сами почти ничего не делали, а только умели «пить да палить из ружей».

Предместье одевало, поило и кормило Сечь; без него она ни в коем случае не могла обойтись. Естественно, что в предместье Сечи должны были жить и работать люди других национальностей, коль скоро сами казаки ничем почти не занимались.

Так оно и было. Там можно было найти людей почти всех национальностей: татар, армян, турок, евреев и т.п. Не было там только женщин, им под страхом смерти было запрещено показываться в предместье Сечи. Вообще Сечь имела характер и производила впечатление военной суровой организации, или братства со строгими правилами, при помощи которых и можно было поддерживать относительный порядок и лад среди запорожцев.

Все члены этого многолюдного братства были в мирное время абсолютно свободны и равны между собой. Власть кошевого и старшин была чисто номинальной; в любую минуту запорожская рада могла сменить их всех разом.

Пример этого мы имеем в самой повести. «Подговоренные Бульбой запорожцы в один миг собрали раду и с ругательствами приказали ему положить палицу, знак его достоинства, а прочиевласти оставили на местах». Составляя род военного братства, целью которого была защита православной религии и народной самобытности от чьих бы то ни было посягательств, запорожцы ничем и не занимались, кроме войн, которые были почти беспрерывны.

Естественно, что и организация строго соответствовала цели этого братства. Все запорожцы делились на курени, Т. е. на более мелкие военные единицы, во главе которых стоял куренный атаман, заведовавший всеми делами куреня.

Члены куреня обыкновенно у себя ничего не держали; ели из одного котла все, для чего и держали кашевара; казаки одевались из общего запаса платья и оружия; только оно одно ценилось казаками и составляло их гордость и предмет алчных исканий.

Состав этого военного братства был до чрезвычайности разнообразен. Здесь были те люди, которые от притеснения евреев — арендаторов бросили свой дом, свое хозяйство и убежали на Сечь искать воли, здесь были и бурсаки, не вытерпевшие академических лоз и не вынесшие из школы ни одной буквы, но были и такие, которые хорошо знали произведения Цицерона, Горация и других классиков, было также много офицеров, которые потом отличались в королевских войсках, были и просто записные вояки, которые имели благородное убеждение мыслить, что все равно, где бы не воевать, только бы воевать, потому что неприлично благородному человеку быть без битвы.

Много было и таких, которые пришли на Сечь с тем, чтобы потом сказать, что они были на Сечи и уже закаленные рыцари. Кого тут только не было! Охотники до военной жизни, до золотых кубков, богатой парчи, дукатов и реалов во всякое время могли найти здесь работу. Условиями поступления в число членов Сечи были следующие требования: нужно было верить во Христа, в Святую Троицу и уметь креститься; удовлетворивший этим требованиям мог поступать в какой ему угодно курень.

Власти на Сечи все были выборные; они были следующие: кошевой, знаком достоинства которого была палица; судья, У которого хранилась войсковая печать; писарь с необходимыми принадлежностями своей должности — чернильницей и пером, и есаул с жезлом; за ними следовали куренные атаманы.

Самого ничтожного повода иногда было достаточно, чтобы сменить все власти, и в мирное время обыкновенно старшины низко кланялись пред «радою казацкою» и заискивали у нее.

Все важнейшие дела решались на «раде», причем часто доходило до рукопашной и даже до убийств. Ввиду этого казакам запрещено было являться на «раду» вооруженными, но и это не помогало. Своевольная толпа очень часто убивала кошевого, вздумавшего ей противоречить и не заслужившего ее доверия.

Сечь была очень похожа на демократическую республику, не управляемую никакими законами. Законов, действительно, никаких не было, но были обычаи, имеющие, однако, силу закона.

Обычаи эти были суровы до чрезвычайности, но только такими мерами можно было удержать эту своевольную и разношерстную толпу. За воровство, например, у своего товарища по обычаю назначалась медленная смертная казнь, состоявшая в том, что провинившегося привязывали к столбу на площади и клали возле него дубину.

Всякий проходящий мимо должен был нанести привязанному удар по мере сил своих, и таким образом несчастного заколачивали до смерти. Казака, не отдавшего долга своему товарищу, обыкновенно приковывали к пушке и в таком положении он оставался до тех пор, пока кто-нибудь из товарищей не выкупал его.

Казака, убившего своего товарища, присуждали быть закопанным живым вместе с гробом убитого. В военное время все преображалось. Власть кошевого и старшин становилась неограниченной, а сам он становился как бы на аршин выше.

Казаки в поход брали с собой очень немного. Все нужное находилось в обозе. Обыкновенно брали по два коня на человека и оружие. Обоз, состоящий из многочисленных крытых телег, тащили волы.

В случае неожиданного нападения казаки составляли возы в два или три замкнутых круга так, что получался род крепости, взять которую почти не было никакой возможности, так как казаки с возов и из-за них открывали беспрерывный огонь из самопалов; в промежутках между возами ставились пушки, которые заставляли держаться неприятеля на почтительном расстоянии от казацкого табора.

Точно таким же образом поступали казаки с осажденными ими городами — с той только разницей, что в середине казацких возов оказывались городские стены. Следует заметить, что запорожцы вообще не любили осаждать городов.

Если не удавалось взять город с первого же приступа, то казаки бросали его и появлялись в той местности, где их меньше всего ожидали. Быстрота их передвижений, несмотря на многочисленный и тяжелый обоз, была поразительна и приводила в изумление иностранных офицеров.

Казаки были почти неуловимы. Путь их похода обоз начался пожарами и трупами. Над ними чинили зверства, и казаки платили своим поработителям той же монетой и не знали пощады.

Женщины, старики и даже дети были безжалостно избиваемы. Особенно жестокая расправа была всегда с евреями. В жестокостях с ними казаки доходили до виртуозности.

Если поход был морской, то казаки готовили челны, смолили их, конопатили, стягивали крепкими канатами, привязывали к бортам их пучки тростника для большей устойчивости и в таком виде совершали набеги на самые отдаленные берега Черного моря, путь к которым был уже давно проложен морскими походами первых киевских князей, о чем казаки отлично знали.

Само собой разумеется, что военная тактика казаков в этом случае была совершенно иная, чем в сухопутном походе. В повести, впрочем, о морских набегах казаков упоминается слегка, и трудно по ней создать себе ясное представление об их действиях на море.

Многие считают, что Запорожская Сечь - это одно-единственное укрепление, находившееся в районе но это совершенно ошибочное мнение. На самом деле под этим названием история объединила целый ряд центров днепровского казачества, которые сменяли друг друга последовательно. И находились они в различных местах низовья Днепра, южнее днепровских порогов (отсюда и название «Запорожская»).

Первая Запорожская Сечь - это Хортицкая крепость (Хортицкая Сечь), основанная в 1552 году князем Дмитрием Вишневецким на острове Малая Хортица. Она была разрушена крымско-турецкими войсками уже в 1557 году, но её идея - хорошо укреплённый военный лагерь - вскоре возродилась в образе следующих сечевых объединений.

В общей сложности история Запорожской сечи насчитывает восемь Сечей, каждая из которых существовала от 5 до 40 лет: Хортицкая, Томаковская, Базавлуцкая, Никитинская, Чертомлыцкая, Каменская, Алёшковская и Подпольненская.

Какие обычаи и порядки там царили? Известно, например, что для приёма в Сечь мужчина должен был быть свободным, неженатым, говорить по-украински, исповедовать православие (или креститься в православную веру). После принятия в казаки он должен был пройти военную подготовку, которая длилась около семи лет.

Единственным органом власти на Сечи являлась Рада, на которой решались все важнейшие вопросы. Рады проходили 1 октября, затем 1 января и на второй или третий день Пасхи. Также, Рада могла быть созвана в любое время по желанию большинства казаков. Решения, принятые на Раде, являлись обязательными для всех и каждого.

Община всех Сечи называлась Кош. Делился он на 38 куреней, которые являлись самостоятельными военными единицами. В каждом курене находилось от нескольких десятков до нескольких сотен казаков. Кроме того, у слова «курень» было и другое значение - так называлось жилое здание, в котором и находился «военный курень».

Несмотря на то, что все решения принимались на Радах, Запорожская Сечь имела главу, которым являлся кошевой атаман. Кроме основных своих полномочий, он имел право подписывать смертные приговоры для виновных казаков. считались следующие: убийство казаком другого казака; любое, даже мелкое, воровство; драка в нетрезвом состоянии; дезертирство; грабёж местного населения.

О запорожских казаках, их стойкости, мужестве, нестандартных ходило множество легенд. И факт остается фактом - они могли успешно противостоять сильным, многочисленным и хорошо вооруженным противникам.

В 1775 году российская императрица Екатерина II подписала манифест, согласно которому Запорожская Сечь не только уничтожалась, но и официально причислялась к Новороссийской губернии, что положило конец самостоятельному запорожскому казачеству. Причинами такого судьбоносного решения послужили несколько событий.

Во-первых, Россия заключила с Крымских ханством договор, по которому она получала выход к Чёрному морю, поэтому необходимость в защите южных границ отпала. А во-вторых, казаки активно участвовали в поэтому Екатерина II опасалась, что восстание перекинется и на Запорожские степи.

5 июня 1775 года началась печально известная ликвидация Запорожской Сечи. Российские войска во главе с генералом-поручиком Петром Текелей подошли к Запорожью ночью. Они подобрали день, когда казаки праздновали и не были готовы к сражению. По итогам ультиматума Текели Запорожская Сечь была сдана без боя. Казна и архив были конфискованы. После этого Запорожская Сечь была полностью разрушена артиллерией.

После ликвидации своей Сечи, казаки пополнили ряды войск российской армии, а бывшие старшины стали дворянами. последний атаман Запорожской Сечи, был сослан в Соловецкий монастырь, где провёл тяжкие 28 лет до самой смерти. Часть казаков ушла на территорию Турции, где они основали Задунайскую Сечь, которая смогла продержаться до 1828 года. Задунайские казаки сражались на стороне Турции, а также участвовали в подавлении восстаний.

Столкновение Запорожской Сечи как представительницы всей Украины с панской Польшей Гоголь сводит не только к военным событиям. Борьба раскрывается в столкновении двух общественных систем - патриархальной демократии Сечи и феодально-королевской Речи Посполитой. Гоголь показал противоречия между суровым и во многом отсталым укладом жизни запорожского казачества и новыми веяниями Запада. Внимание писателя сосредоточено на изображении патриотизма и героизма запорожских казаков, естественно, что детали быта, домашней обстановки в повести - на заднем плане. С бытовой жизнью Тараса Бульбы и запорожских казаков писатель знакомит читателей в мирный период их жизни. Он показывает демократическое устройство Сечи, нравы казацкого товарищества, презрение казаков к богатству и роскоши.

У Запорожской Сечи была своя территория, которая называлась Кош. По полю разбросаны курени, напоминающие отдельные государства. Руководили ими выборные кошевые атаманы, которые избирались Большим советом «из своих же запорожских казаков». Все важные вопросы решали вместе на общем собрании. Был и свой запас провизии, и кашевар.

Прийти на Сечь мог каждый, но тот, кто хотел здесь поселиться, должен был пройти своеобразный воинский экзамен у опытных воинов. Если пришедший был слабым и непригодным к воинской службе, его не принимали и отсылали обратно домой. Прием в Сечь был прост: надо было сказать:

* «Верую в Христа, в святую Троицу» и перекреститься. На Сечи была церковь, куда казаки ходили на службу, хотя никогда не постились.

Законов на Сечи было мало, но были они жестокими. Воровство на Сечи считалось бесчестием для всего казачества. Вора привязывали к столбу и каждый, кто проходил мимо, обязан был ударить его дубиной. Не оставались без наказания и казаки, не платившие долг, - должников привязывали к пушке, а потом кто-нибудь из друзей выкупал его. Самая страшная казнь была за смертоубийство - убитого и живого убийцу вместе зарывали в землю. Войны и суровые условия жизни воспитывали в украинских казаках пренебрежение к комфорту и роскоши, чувство товарищества, братства, мужество и стойкость - все качества, которые должны быть у настоящего воина, готового в любую минуту на самопожертвование. На Сечи придерживались обычаев, которые передавались от отца к сыну, за чем внимательно следили старые казаки. Каждый из запорожцев готов был умереть за свое отечество. Тарас Бульба, произнося речь перед боем, говорил казакам: «Нет уз святее товарищества».

Но Гоголь не идеализирует Запорожскую Сечь и не приукрашивает жизнь казаков. Он показывает варварские обычаи и нравы запорожцев, их националистические предрассудки, стихийность поведения и непрочность общественного быта. На Запорожской, Сечи не было военной школы - « юношество воспитывалось и образовывалось в ней одним опытом, в самом пылу битв, которые оттого были почти непрерывны». Никакую дисциплину, кроме «стрельбы в цель да изредка конной скачки и гоньбы за зверем в степях и лугах», казаки изучать не любили. «Некоторые занимались ремеслами… но большая часть гуляла с утра до вечера».

Сечь была похожа «на школу и бурсу детей, живущих на всем готовом». Отсталость запорожцев особенно ярко проявлялась в бесправном положении женщины, в ее трагической судьбе, что подчеркивается в образе матери Остапа и Андрия. Все это вместе с антинациональными тенденциями в верхушке украинского казачества было источником ослабления Сечи, нарастания в ней внутренних противоречий. Воспевая запорожскую вольницу, Гоголь осуждал крепостничество, угнетение, любое подавление человеческой личности. Наиболее яркие, проникновенные страницы посвящены героизму людей из народа, их представлениям о честности, справедливости, долге. Но, прославляя подвиги запорожцев, писатель вместе с тем не скрывает того, что удаль в них сочеталась с беспечностью и разгулом, ратные подвиги - с жестокостью. Но такое тогда было время: «Дыбом воздвигнулся бы ныне волос от тех страшных знаков свирепства полудикого века, которые пронесли везде запорожцы », - пишет Гоголь. Запорожская вольница, непритязательный быт, разгульные обычаи, строгие законы закаляли и воспитывали казаков. Они становились храбрыми и бесстрашными, выносливыми и умелыми защитниками веры и своего народа.

«Победить или погибнуть» - такой девиз казаки писали на своем оружии.

На тему: “Запорожская Сечь

и запорожские казаки”

Запорожская Сечь была военной организацией: казаки жили в куренях (военное подразделение), ими руководил атаман или гетман, который руководил Сечью при помощи казацкой верхушки - старшины . Казаки совершали успешные походы в Крым и даже доходили до Стамбула (Константинополя). По рекам и морю они ходили на небольших лодках, выдолбленных из целого дерева, которые назывались чайками . По краям прикреплялись связки камыша, что придавало дополнительную устойчивость. У казаков была конница, но все же основой их войска была пехота. Чтобы противостоять татарской коннице казаки начинают активно использовать огнестрельное оружие - пищали, пистоли, небольшие пушки. По степи они передвигались на возах, которые в случае нападения татар казаки устанавливали в квадрат и вели сильный огонь по татарам. Прорваться в середину квадрата было очень трудно, и обычно татары отступали.

Состоя под верховною протекцией сперва польского, потом русского правительства, временно под покровительством крымского хана, запорожские козаки во все время своего исторического существования управлялись собственным, обыкновенно ежедогодно сменявшимся и непременно неженатым начальством.

Кошевой атаман, войсковой судья, войсковой асаул и войсковой писарь составляли войсковую старшину.

Кошевой атаман соединял в своих руках военную, администра­тивную, судебную и духовную власть. В военное время кошевой был «главным командиром», «фельдмаршалом» войска и действо­вал как совершенно неограниченный диктатор: он мог выбросить непослушного за борт лодки или же на шее с веревкой тащить его за тяжелым обозом; в мирное время он был «конституционным владыкою» Запорожья и потому управлял всею областью козацких вольностей с их паланками, селениями, зимовниками и бурдюгами;

исполнял роль верховного судьи над всеми провинившимися и преступниками, и потому наказывал виновных за проступки и оп­ределял казнь злодеям за преступления; считался верховным на­чальником запорожского духовенства и потому принимал и опреде­лял духовных лиц из Киева в сичевую и паланочные церкви.

Обязанности кошевого состояли в том, что он утверждал выбранных на раде всех следовавших за ним чинов, узаконивал распределение «по лясам» земли, покосов, рыбных ловель, звериных уходов, разделял военную добычу, войсковые доходы, царское жалованье, принимал новых лиц в Сечь, отпускал старых козаков из Сечи, выдавал аттестаты заслуженным товарищам, посылал ордера паланочной старшине, входил в дипломатические отношения с соседними государствами. Но при всей своей силе кошевой атаман, однако, не был неограниченным властелином запорожского войска. Жизнь кошевого атамана, как и прочих старшин, нисколько не отличалась от жизни остальных козаков.

Войсковой судья был вторым лицом после кошевого атамана в запорожском войске; как и кошевой атаман, он избирался на войсковой раде из простого товариства. Судья был блюстителем тех предковских обычаев и вековечных порядков, на которых зиж­дился весь строй козацкой жизни; в своих решениях он руководст­вовался не писаным законом, как совсем не существовавшим у запорожских козаков, а преданиями или традициями. Обязанностью войскового судьи было судить виновных скоро, право и нелицепри­ятно; он разбирал уголовные и гражданские дела и производил суд над преступниками, представляя, однако, окончательный приговор суда решать кошевому атаману или войсковой раде. Внешним знаком власти войскового судьи была большая серебряная печать, кото­рую он обязан был держать при себе во время войсковых собраний или рад и прикладывать к бумагам, на которых постановлялось решение всей рады. Судья, как и кошевой атаман, не имел ни особого жилища, ни отдельного стола, а жил и питался обще с козаками своего куреня. Главным доходом судьи было царское жалование.

Войсковой писарь, как и кошевой атаман и войсковой судья, выбирался товариством на общей раде и заведывал всеми письменными делами запорожского войска. Обя­занность писаря считалась в Запорожье столь важной и ответственной, что если бы кто другой, вместо него, осмелился писать от имени коша кому-либо или принимать письма, присылаемые на имя писаря, того без пощады казнили смертью. Значение войско­вого писаря в Запорожье было очень велико. Влияние войсковых писарей тем сильнее было в Запо­рожье, что большинство из них оставалось на своих должностях в течение многих лет бессменно. Внешним знаком достоинства войскового писаря была в длинной серебряной оправе чернильни­ца - каламарь.

Войсковой асаул, так же, как кошевой атаман, судья и писарь, избирался общею радою из простых козаков низового товариства; обязанности войскового асаула были очень сложны: он наблюдал за порядком и благочинием между козаками в мирное время в Сичи, в военное в лагере; следил за исполнением судебных приговоров по решению кошевого или всей рады, как в самой Сичи, так и в отдаленных паланках войска; производил следствия по поводу разных споров и преступлений в среде семейных козаков запо­рожского поспольства; заготовлял продовольствие для войска на случай войны, принимал хлебное и денежное жалованье и, по приказу кошевого, разделял его сообразно должности каждого старшины; охранял всех проезжавших по степям запорожских вольностей; защищал интересы войска на пограничной линии; посылался впереди войска для разведки о неприятелях; следил за ходом битвы во время сражения; помогал той или другой стороне в жаркие минуты боя. Внешним знаком власти запорожского войскового асаула была деревянная трость, на обоих концах скованная серебряными кольцами, которую он обязан был держать во время войсковых собраний. Жизнь и доходы войскового асаула были такие же, как и войскового писаря; но жалованья он получал 40 рублей в год. В помощники войсковому асаулу выбирался войско­вой подасаулий, а на случай войны войсковой обозный, ведавший артиллериею и войсковым продовольствием и разделявший все труды асаула.

Должность куренных атаманов, называемых просто «отамання», числом 38, по числу куреней в Запорожской Сечи, как и другие, была выборная; в куренные избирался человек расторопный, храбрый, решительный, иногда из бывшей войсковой старшины, а большею частию из простых козаков; выбор куренного атамана известного куреня составлял частное дело только этого куреня и исключал вмешательство козаков другого куреня. Куренные атаманы прежде всего исполняли роль интендантов в Сечи; прямою их обязанностью были доставка провизии и дров для собственного куреня и хранение денег и имущества козаков в куренной скарбнице; поэтому у куренного атамана всегда находи­лись ключи от скарбницы, которые в его отсутствие никто не смел брать, если на то не было разрешения от куренного. Куренные атаманы заботились о козаках своего куреня, как отцы о собственных детях и, в случае каких-либо проступков со стороны козаков, виновных наказывали телесно, не испрашивая на то ни у кого разрешения. Любимых куренных атаманов запорожские козаки слушались иногда больше, чем кошевого или судью, и потому часто через куренных атаманов кошевой атаман в трудных и опасных вопросах или случаях действовал и на настроение всего войска. Неспособных, пьяниц, небрежных или просто не сумевших понравиться козакам куренных атаманов козаки немедленно сбрасывали и даже иногда казнили смертью.

После войсковой старшины и куренных атаманов следовали так называемые «батьки» или «старики», «сивоусые диды», «знатные радцы», т.е. бывшие войсковые запорожские старшины, или оставившие свои должности по старости лет и по болезни, или уступившие их другим после войсковой рады. Опытность, прославленная отвага, отчаянное удальство в молодые годы - давали им право на громадный нравственный авторитет в среде запорожского войска. Это были «столбы» всего низового войска, носители всех его преданий и строгие исполнители козацких обычаев. На радной площади «сивоусые деды» занимали место тотчас после войсковой старшины; в совещаниях по куреням-тотчас после куренных атаманов; во время войны начальствовали над отдельными отряда­ми и даже иногда над самими полковниками; при отправке «лис­тов» от сичевого товариства приписывались тотчас после имени кошевого атамана, а после смерти пользовались такою честью, что, при их погребении, один раз палили из пушек, «а из мелкого ружья более, нежели по другим простым козакам».

За войсковою старшиной следовали войсковые служители - довбыш, пушкарь, толмач, кантаржей, шафарь, канцеляристы и школьные атаманы.

Из уголовных преступлений самым большим считались: предательство, убийство козаком товарища; побои, причиненные козаком козаку в трез­вом или пьяном виде; воровство чего-либо козаком у товарища и укрывательство им краденной вещи: «особливо строги были за большое воровство, за которое, ежели только двумя достоверными свидетелями в том докажутся, казнят смертию »; связь с женщиной и содомский грех ввиду обычая, запрещавшего брак сичевым козакам; обида женщине, когда козак «опорочит женщину не по пристойности », потому что подобное преступление «к обесславлению всего войска запорожского простирается»; дерзость против начальства, особенно в отношении чиновных людей русского правительства; насилие в самом Запорожье или в христианских селениях, когда козак отнимал у товарища лошадь, скот и имущество; дезертирство, т. е. самовольная отлучка козака под разными пред­логами в степь во время похода против неприятеля; гайдамачество, т. е. воровство лошадей, скота и имущества у мирных поселенцев украинских, польских и татарских областей и проезжавших по запорожским степям купцов и путешественников; привод в Сичь женщины, не исключая матери, сестры или дочери; пьянство во время походов на неприятеля, всегда считавшееся у козаков уголовным преступлением и ведшее за собой строжайшее наказание.

И лихих шаек, гулявших по морю на страх туркам; сюда сходились удальцы со всех сторон.

Там, где Днепр, пробившись меж подводных скал (порогов) и каменистых островов, широко разливается ниже впадения речки Самары и спокойно течет, образуя множество низменных островов, по берегам поросших густым и высоким камышом, – там устроили себе военный стан запорожские удальцы, нередко переводя его с одного места на другое. Главным местопребыванием их сначала был остров Хортица. Кругом были повсюду богатые места: устья речек, впадавших в Днепр, заливные луга, леса, степь! И рыбы, и всякого зверья было здесь вдоволь. Сначала на Запорожье, в эти благодатные места для охоты, шли ватаги охотников-промышленников, а потом в начале XVI века устроен был здесь сторожевой стан, чтобы сдерживать татар от внезапных вторжений. Из этих-то станичников и сложилось мало-помалу запорожское казацкое братство. Занявши необитаемые острова и берега вдали от всяких властей, они считали себя здесь полными хозяевами, занимались охотничьим промыслом в окрестных местах, но когда их силы выросли, стали они чаще и чаще отправляться на более далекую и опасную охоту, – ходили на своих легких чайках «шарпать» берега Крыма и Турции. Бить и грабить нехристей, по их понятиям, сам Бог велел.

Местоположение Запорожских сечей в XVI-XVII веках

Запорожская Сечь имела вид укрепленного стана: довольно значительное место было окружено земляною насыпью, или валом, с засекой, или тыном; кое-где были поставлены и пушки; внутри ограды были курени, деревянные, очень незатейливые жилища казаков, или мазанки.

Весь казацкий стан, или кош, как называли его, делился на несколько десятков отдельных отрядов (впоследствии дошло до 38), каждый и жил в отдельном курене и выбирал себе кошевого атамана и других старшин: есаула, судью и писаря. Важнейшие дела решались с общего согласия на раде (общая сходка). Когда надо было собрать раду, то прежде всего давали знак выстрелом из пушки, чтобы все казаки, которые разбрелись по окрестностям Сечи на охотничьи или рыбные промыслы, могли прийти. Затем чрез несколько времени довбиш (литаврщик) бил в литавры, и казаки спешили из всех куреней на площадь пред церковью. Тут близ церкви под распущенным войсковым стягом (знаменем) становился кошевой с другими старшинами, а казацкая чернь размещалась кругом. Тогда писарь, если надо было, читал грамоту или сообщал о том деле, какое предлагаемо было на решение раде. Кошевой смиренно спрашивал собравшихся, как они изволят постановить, и согласно решению большинства и поступал.

Места по берегам Днепра близ Запорожья делились на несколько участков, или «паланок», как их звали, где и занимались запорожцы скотоводством и другими промыслами. Некоторые из казаков, имевшие больше склонности к оседлой и семейной жизни, селились в этих участках, устраивали себе землянки (бурдюги), стоявшие часто в далеком расстоянии одна от другой, а не то заводились и целые хуторы, так называемые «зимовники».

1-го января, по старому обычаю, происходило избрание нового кошевого и других старшин; в этот день распределяли по куреням реки, речки и озера для рыбной ловли. Когда довбиш по приказу кошевого бил сбор, есаул выносил из церкви походное знамя, затем сбирались казаки из всех куреней. Раздавался еще два раза бой в литавры; тогда приходил кошевой с палицей, за ним судья с войсковой печатью и писарь с чернильницею. Все они становились без шапок в средине круга и кланялись на все четыре стороны. Довбиш в честь начальству снова бил в литавры. Тогда кошевой обращался ко всем обыкновенно с такой речью:

«Паны молодцы и товариство! У нас нынче новый год, треба нам по древнему нашему звычаю раздел в войске рекам и урочищам учинити».

В ответ на это все кричали: «Добре!»

Затем мечут жребий, и какому куреню где досталось, там и должен он был промышлять целый год.

Затем кошевой снова говорил:

«Паны молодцы! Не будете ли с сего року (году) по старым вашим обычаям иных старшин выбирати, а старых скидати?»

Казацкая рада в Запорожской Сечи. Диорама из музея Сечи, Хортица

Если казаки были довольны своей старшиной, то кричали:

«Вы батьки и паны наши добрые. Треба вам над нами пановати!»

Тогда кошевой и прочие старшины, поклонившись, уходили по своим куреням.

Если же рада изъявляла желание переменить своих начальников, то кошевой должен был положить свою палицу на шапку и принести к знамени, а потом, поблагодарив всех за прежнюю честь и повиновение, уйти к себе в курень. Так же поступали и другие старшины.

При выборе нового кошевого и других должностных лиц часто происходили большие споры. Случалось, что некоторые курени хотели одного, другие – другого. Поднимался шум, гам, брань, а иногда и рукопашная схватка. Когда, наконец, какая-либо сторона одолевала, человек десять казаков шли в курень за избранником и просили, чтобы он принял ту должность, в какую его избрали. Если же тот отнекивался и не хотел идти на раду, то его силой тащили: два человека брали его за руки, а другие пихали сзади, толкая в спину и в шею, и таким образом приводили своего вновь выбранного начальника на площадь, причем приговаривали порой:

«Иди, собачий сын; нам тебя треба; ты наш батько; будь нам паном!»

Приведя на раду, вручали ему знак его достоинства. Он же, по обычаю, должен был два раза отказаться, признавая себя недостойным той высокой чести, какою его хотели почтить; только по третьей просьбе соглашался. Тогда боем в литавры отдавали ему честь. При этом совершался еще такой обряд: старейшие казаки брали в руки землю или даже грязь, если дело было после дождя, и клали вновь избранному на голову. (Вероятно, этим хотели напомнить ему, чтобы он не зазнавался и не забывал бы о смерти – о том, что и его земля со временем покроет.)

Кроме января, рада собиралась еще два раза в году: 1 октября, в день Покрова, когда в Сечи был храмовый праздник, и на Светлое Христово Воскресение; впрочем, если не предстояло никаких перемен в составе начальства и не было особенных каких-либо вопросов, то в эти дни рада отменялась.

Кроме этих определенных для рады сроков, случались сходки и в неурочное время. Если было какое-либо неудовольствие на начальников и у многих являлось желание сменить их, то иногда совершенно неожиданно происходили очень бурные рады. Несколько куреней сначала тайно сговаривались свергнуть старшин, затем двое-трое наиболее смелых, иногда сильно подгулявших, колотили чем попало в литавры, находившиеся всегда на площади. Прибегал довбиш. Буйная толпа заставляла его бить сбор. Ослушаться он не смел: иначе его могли бы избить до смерти. Сбегались казаки на раду и становились на площади кругом. Посреди помещались старшины: кошевой, судья, писарь, есаул. Кошевой обыкновенно спрашивал:

«Паны молодцы, на что рада у вас собрана?»

А те, которые хотели свергнуть его, говорили:

«Ты, батьку, положи свое кошевье; ты нам неспособен».

При этом объясняли и причину, почему находят нужным его сменить. Если желали сменить судью или писаря и др., то обыкновенно говорили:

«Годи (довольно) им пановати; они негодные... уже наелись войскового хлеба!..»

Старшины тотчас же уходили в свои курени. При этом поднимался обыкновенно страшный шум. Казаки делились на две части: одна отстаивала старых начальников, другая требовала выбора новых. Тут без ссоры и спора дело не обходилось; нередко пускались в ход палки, и случались даже смертоубийства. Положение старшин при этом было незавидно: они могли потерпеть в это время побои, увечья и даже с жизнью проститься. Сторона, желавшая новых начальников, тащила на площадь своих избранников, а противники не пускали их в круг. Дело кончалось нередко тем, что эти избранники возвращались в свои курени избитые, изорванные и рады-радехоньки были, что жизнь свою спасли...

Таково было положение начальников у буйной запорожской вольницы в мирное время. Не то было во время войны: тогда повиновение начальству и почтение к нему доходили до самой высокой степени – понимали все, что своеволие и несогласие в походе грозит гибелью не одному или нескольким казакам, а всему их войску.

Старшинам шли значительные доходы, особенно с вина, которого истреблялось запорожцами чрезвычайно много. Все торговцы, привозившие какие-либо товары, обыкновенно делали подарки кошевому и всем старшинам; не считалось зазорным брать приносы и с разных просителей. Сверх; того, все казаки, ходившие на какой-либо промысел: рыболовство или охоту и проч., обыкновенно часть своей добычи дарили своей старшине, в пользу которой шли также доходы, довольно значительные, с перевозов чрез реки.

Запорожская Сечь. Исторический видеофильм

Самым выгодным промыслом была в глазах казаков война. Невзначай напасть на татарские улусы , угнать сразу целые стада скота или табуны: лошадей или «пошарпать» богатые берега Турции и вернуться с грудою всяких драгоценностей, с караманами, полными золота и серебра, захватить сразу столько, чтобы можно было, не трудясь, без заботы прожить много дней, бражничать и кутить на широкую ногу – вот что было заветной мечтой запорожца. Те атаманы-удальцы, которые умели часто и ловко устраивать набеги, доставляли «товариству» запорожскому «славу лыцарскукю» да богатую добычу и были главными любимцами казаков и в песнях прославлялись.

Война и разгул – вот из чего главным образом сплеталась жизнь запорожца. И на жизнь, и на смерть истый запорожец смотрел с презрением. Он не жил семейной жизнью. Ни одна женщина не смела показаться в Сечь; о будущем, о судьбе своих детей, стало быть, забот не было, не было думы и о своей старости; редкий из запорожцев умирал своей смертью. Одни из них находили смерть себе в морской пучине; другие гибли от сабли турецкой или татарской; третьи, более несчастные, кончали жизнь в невыразимых мучениях, какие только могла измыслить человеческая злоба, – умирали, часто удивляя своих мучителей необычайной твердостью, с какою выносили они ужасную казнь. Гибли они целыми сотнями и на турецких каторгах. Да и те из запорожцев, которые умирали у себя, в Сечи, – умирали обыкновенно не в старых годах: боевая жизнь, полная всяких невзгод, да разгул, не знавший меры, сильно сокращали казацкий век.

Тысячами погибали запорожцы, но Сечь, это гнездо казацкое, не пустела. Охотников до вольного житья, хотя бы полного тревог и опасностей, было много среди людей, подавленных панским гнетом, тяжелым подневольным трудом да нуждою безысходною. Шли в Сечь толпами, лишь бы приняли только. Запорожцы в свое братство принимали новичков очень легко: требовалось только, чтобы человек был православной веры, способный к военному делу, расторопный, сметливый... Между запорожцами попадались и литовцы, и поляки, и татары крещеные, и волохи, и черногорцы, – словом, могли быть здесь люди разных племен; но огромное большинство было чисто русских, и притом из простого деревенского люда.

Жизнь в Сечи была очень проста. В каждом курене при атамане, который заведовал всем хозяйством, был повар с двумя или тремя мальчиками-помощниками. На столовые расходы собиралось с каждого казака по пяти рублей в год. В пище казаки были вовсе неприхотливы; ели саламату да тетерю: первая состояла из ржаной муки и варилась с водою густо; вторая же готовилась из муки и пшена жиже – на меду, квасу или рыбьей ухе. Эти кушанья подавались на стол в больших деревянных чашках, или ночовках, откуда все брали ложками. Особых тарелок не подавалось. Большая часть куренных казаков вполне довольствовалась этой пищей. Если же находилось в курене несколько охотников полакомиться мясом или рыбой, то они покупали их себе в складчину, артелью.

Более зажиточные казаки заводили свои дома в предместье, где почти все имели какие-либо промыслы: варили мед, пиво, брагу или занимались различными ремеслами.

Вид Запорожской Сечи (реконструкция для фильма «Тарас Бульба», Хортица

Одежда казаков обыкновенно была тоже очень проста. Любили они щеголять хорошим оружием да конями... После хорошей поживы на войне запорожцы не прочь были рядиться и в красивые синие кунтуши, алые суконные шаровары и алые шапки с околышем из смушек... Головы себе и бороды выбривали, оставляя лишь клок волос (оселедец), да запускали длинные усы...

Никаких письменных законов или правил у запорожцев не существовали) Войсковой судья решал все дела по своему усмотрению, сообразуясь с обычая) ми и укоренившимися понятиями у казаков, а в трудных случаях совещался с кошевым, дидами (престарелыми казаками) и другими старшинами. Воровство, неплатеж долгов и убийство считались у них главными преступлениями. Несмотря на то что грабеж был делом привычным для запорожца – грабить позволялось лишь врагов; если же кто попадался в краже у своего товарища или покупал заведомо украденное, или скрывал у себя, то подвергался суровому наказанию: виновного приковывали к столбу на площади; подле клали кий (палку), и все проходившие ругали осужденного и беспощадно били; если его не прощал пострадавший от его преступления, то его забивали до смерти. Если кто попадался второй раз в краже, то лишался жизни на виселице. Не плативший долгов должен был стоять на площади прикованный к пушке, пока заимодавец не получал от него или его друзей удовлетворения. Но особенно страшно было наказание за намеренное убийство: убийцу бросали в могилу, на него опускали гроб с телом убитого и засыпали землей!

Суровость запорожцев не знала границ; не знала их и неукротимая казацкая удаль; беспределен был и дикий разгул, которому отдавались запорожцы в досужее время...

В предместье Запорожской Сечи жили всякие мастера: кузнецы, слесари, портные, сапожники и др.; тут же и торговали всем, что нужно было казаку. Были бы только деньги у него, а то все можно было добыть, что требовалось для неприхотливой его жизни. А денег у запорожцев после всякого удачного похода было вдоволь, так что бессемейному и девать их было некуда. Гульба самая широкая и бесшабашная шла на Запорожье почти беспрерывно. Кутить и пить без конца считалось молодечеством. Поделив добычу меж собой, запорожцы предавались необузданному разгулу, пока не прокучивали всего до конца. Иные из них нанимали музыкантов и певцов и разгуливали с ними по улицам, а следом за ними носили ведра вина и меду. Всякого встречного поили наповал, а кто отказывался, того всячески бранили.

По воскресным и праздничным дням бывали в Сечи у казаков кулачные бои, и если кто во время драки нечаянно убивал другого, то взыскания за это не полагалось. Большие были охотники запорожцы до лихого пляса – казачка; любили послушать пение бандуристов. Песни о подвигах казацких, о турецкой и татарской неволе, конечно, должны были сильно действовать на них, возбуждать в них удаль и чувство мести, а рассказы о притеснении народа, о поругании православия во владениях Речи Посполитой разжигали ненависть к полякам.

Таково было Запорожье, на которое со страхом и ненавистью смотрели поляки. Здесь вырастала и крепла казацкая сила, росла и вражда к панству: оно в понятиях казаков и народа отождествлялось с насилием, несправедливостью, горькой обидой...

Панский гнет в Литве и западнорусских областях , можно сказать, выдавил из несчастного народа казацкую силу, на беду для Речи Посполитой.