Вульгаризмы и матизмы.

Словари определяют значение слова «вульгаризм» как происходящее от французского vulgarisme, которое имеет латинский корень vulgaris, означающий "простой, обыкновенный". Этот термин часто встречается в биологии: так называют множество растений и животных. Вульгаризмы в языке исходят из лексикона маргиналов, сленга некоторых профессий, жаргона молодежи и арго преступного мира. Используют их эпатирующие общество представители андерграунда или опустившиеся люди.

Вряд ли кто-то захотел бы чувствовать себя на самой низшей ступени социальной лестницы. Но в отношении выбираемых слов складывается обратная ситуация: все больше СМИ использует в печати и эфире вульгаризмы. Примеры таких выступлений показывают политики, ведущие шоу, известные певцы, музыканты и актеры. Во многом это сознательный выбор, преследующий цель сгустить краски.

Что такое вульгаризмы?

В разговоре с друзьями или сотрудниками по работе никому не придет в голову произносить книжные слова, какими бы красивыми они ни были. Это могут счесть лицемерием, неискренностью или повторением чьего-то мнения. Даже могут посчитать выскочкой, ставящим себя выше других. Обычная речь характеризуется неким упрощением. Для сравнения: книжный герой может вкушать "неземные яства". Посетитель ресторана выразит свое восхищение словами: «Никогда я так вкусно не кушал». Или еще проще: «Хорошо готовят в таком-то ресторане, мне все понравилось».

Но существуют еще более стилистически сниженные формы речи, называемые вульгаризмами. Примеры таких слов, которые имеют литературные синонимы:

Умереть - перекинуться, сдохнуть, склеить ласты, коньки отбросить, окочуриться, кончиться, отъехать, отбросить копыта, крякнуться, дать дуба, врезать дубаря, перестать моргать, протянуть ноги, сыграть в ящик, кони двинуть, прижмуриться.
Ошибиться - проколоться, облажаться, рамсы попутать, накосячить, лопухнуться.
Неудача - мимо кассы, косяк, завал, полный швах, облом, кранты, западло, капец, непруха, попадалово, шняга, безмазняк.
Счастье - малина, фарт, лафа.
Лицо - харя, морда, рыло, мордоворот, пачка, отражатель.
Родители - штрихи, родаки, шнурки, черепки.
Друзья - братва, френды, кенты, кореш, корефан.
Есть - жрать, кусать, мяхрить, хавать, заправляться, рубать, набивать брюхо, работать ртом, шамать, пехтериться, хомячить.

Даже неискушенный в литературных оборотах человек сразу отличит такие слова от принятых в обществе. Никто не станет учить им детей, никто не будет обращаться с их помощью к представителю власти - это является грубым нарушением речевого этикета и может в определенных случаях рассматриваться как оскорбление.

Нелитературная лексика

Что такое литературные слова, знают все. Это грамотная речь, которую считают эталоном в общении. Обычно образованному человеку не составляет труда выражаться литературным языком, выступая с докладом, презентацией, ведя переговоры, составляя резюме или поздравление коллеге.

Наряду с этим лексическим слоем существует нелитературная лексика, которую принято разделять на четыре группы. В них входят:

Профессионализмы - специальные слова, которыми объясняется узкий круг людей в различных профессиях.
Жаргонизмы - слова общения какой-либо социальной группы или иного сообщества людей, непонятные окружающим.
Сленг - некоторые слова, перешедшие из предыдущих групп, употребляемые в различных группах людей. Сленг делится на профессиональный и социальный.
Вульгаризмы - грубые слова, употребляемые в просторечии. В их число входят также неприличные и непристойные формы, богохульные выражения, проклятия, слова-табу. Это оскорбления в грубой форме по религиозному, половому или расовому признаку, включающие матерные слова.

Если первые три группы обособлены определенным кругом носителей лексического слоя, то четвертая не подчиняется никаким ограничениям. Рассмотрим, как проникает в разговор вульгарное слово.

Чем характеризуется разговорная речь

В разговоре нередко встречаются просторечия, которые используются частично для экспрессивной окраски, частично - по причине недостаточной образованности говорящего. Использование таких слов и выражений встречается в единичном виде, для создания колорита в рассказе. Характерна такая речь для жанра стендап, в котором мысли выступающего не приглажены, переносятся «как есть» и поэтому изобилуют просторечиями: вертаться, ложь в зад, задрипанный, ща как дам, ваще уж, прикинь, обалдеть, нафиг, зенки вылупил, покеда.

Другое дело вульгаризмы. Вульгарная речь изображает вещи и явления в отрицательном, уничижительном свете. Примеры вульгаризмов: быдло, гопота, овца, козел, чмо, лох, остаканиться, спиногрызы, телка, отслюнявить, башли. Нередко к ним прибегают с целью оскорбить человека, оказать на него моральное давление.

Такой просторечный вульгаризм, как «жрать», очень распространен. Интересно, что в немецком языке это слово применимо только к животным и считается литературным.

Когда писатель употребляет нелитературные выражения

Михаил Зощенко в рассказах часто использовал нелитературную речь. Он переносил слова с улиц, вкладывая их в уста своих персонажей. Когда в произведении есть текст от третьего лица, он не использует вульгаризмы.

Слова представителей интеллигенции подобраны им в духе времени: наряду с привычными оборотами в речи присутствуют канцеляризмы. В то время грамотные люди были выходцами из среды мещан, которые до революции служили клерками или конторщиками. Старорежимная интеллигенция покинула страну, унеся с собой и разговорную речь. А новая еще не научилась изящному искусству салонной беседы. Примеры выражений его персонажей: нарушает беспорядки, животная бессловесная, хучь плачь, мордоворот, этакая фря, ни мур-мур, волочусь, что щука, буржуй нерезаный, во рте зуб блестит, ваньку валяет, на ем, конфузится докушивать, не дозволяет обнимать, довольно свинство с вашей стороны, не ездют.

Когда писателя спрашивали, для чего он коверкает русский язык, он отвечал, что между литературой и людьми с улицы колоссальный разрыв, и он считает своим долгом хотя бы временно заполнить его.

Бернард Шоу о вульгаризмах: примеры

Пьеса «Пигмалион» создана, чтобы показать изменение мировоззрения простой девушки, которое происходит вместе с очищением ее речи от вульгарных слов. Раньше, до обучения, она могла сказать: "Куда прешь?", "Гони монету", "Долбануть стаканчик", "Возьми да и начни".

После нескольких месяцев обучения и общения с джентльменами и леди она стала выражать мысли совсем другими словами, делая это не только грамотно, но даже изящно: "Бедный мальчик любит меня. Сладкими словами вы ничего не добьетесь. По крайней мере сохраню независимость".

До сих пор эта пьеса актуальна, и ее любят многие люди, которым пришлось изменять акцент.

Крайняя степень вульгаризмов

Среди нелитературных слов и выражений есть такие, что делятся на неприличные и непристойные слова. Если неприличные слова могут быть вложены писателем в уста его героя для характеристики, то непристойности являются табу в обществе. К ним относятся нецензурные слова, выражения, речевые обороты и их производные.

По определению филологов, вульгаризмы - это все неприличные и непристойные формы. По-другому это называют лексическим слоем с вульгарной экспрессией. Это сознательное огрубление речи, распространяющееся на все профессии, социальные слои и религии. Это обсценные слова - матерные, похабные, мерзкие. Они выступают как неконтролируемая реакция индивида на неожиданную ситуацию.

Свобода выбора не снимает ответственности

Известный певец послал матом родителей своей поклонницы в переписке через Интернет. Возможные последствия - пять лет тюрьмы по Уголовному кодексу России. Печально, что некоторые не понимают норм общения, крайние степени вульгаризмов считают допустимыми для использования. Тем самым показывают, что не гнушаются употреблять грязные слова, не стесняются и даже бравируют этим.

Порой литературная речь не достигает их, они попросту не знают таких слов и даже могут обидеться, как герой Фрунзика Мкртчана из фильма «Кавказская пленница» на слово "волюнтаризм".

Говоря их же языком, можно обещать таким людям: «За базар ответишь», что означает «Ты понесешь ответственность за свои слова». Такие русские вульгаризмы являются непереводимыми на иностранный язык.

Заключение

Кого можно с уверенностью назвать носителем русского языка? Словарь некоторых людей не превышает набора Эллочки Щукиной из романа «Двенадцать стульев». Встречаются самородки, которые и вовсе изъясняются на нецензурном языке, образуя причастия и сложносочиненные предложения. Вряд ли такие личности войдут в историю.

А. С. Пушкин, гений русской словесности, знал поболее нецензурных слов, но известен всему миру как великий литератор. Его цель была «глаголом жечь сердца людей», чтобы вдохновлять на высокое, благородное. Он прославил наш язык. Будем же брать с него пример.

Вульгаризмы (грубые, бранные слова и выражения) представляют собой крайнюю степень просторечия. Они в отличие от разговорно-просторечных слов и фразеологизмов находятся за гранью литературного словоупотребления, так как обезображивают нашу речь и свидетельствуют о низком культурном уровне произносящего их человека. Саркастически высмеиваются подобные люди в опубликованной в газете «Известия» пародии на известную басню И.А. Крылова, рассказанную учеником, который наслушался жаргонных и просторечных нелитературных выражений от отца и старшего брата.

Вороне кореш Бог послал по блату сыру.

Она его всосала в носопыру

И оттянуться впёрлась телка сдуру

На самую лесную верхотуру.

Ворона сыр в рубильнике зажала,

А снизу ей лиса арапа заправляла.

Прикалывалась: «Спой, чувиха, спой!

Ведь тенор твой до одури крутой!»

Ворона в кайфе варежку раскрыла –

Сыр хряпнулся мочалке прямо в рот.

Лисе-халявщице неслабо пофартило.

Мораль: жри сыр шустрей, а то дружбан сопрёт!

Удачно использовал вульгаризмы как выразительные средства создания отрицательного речевого портрета персонажа М. Зощенко в рассказах «Аристократка», «Стакан», «Нервные люди», «Пассажир», «Гости», «Бешенство» и др. Например, в рассказе «Нервные люди», в котором повествование, как и в большинстве произведений Зощенко, ведется от лица малообразованного человека и, в частности, высмеиваются взаимоотношения жильцов коммунальных квартир, встречаем немало просторечных слов и выражений, создающих острый комизм:

…Инвалиду Гаврилову последнюю башку чуть не оттяпали (…) Пожалуйста, – отвечает, – подавитесь, Дарья Петровна, своим ежиком (…) Все жильцы, конечно, поднаперли в кухню. Хлопочут. Инвалид Гаврилыч тоже является.

– Что это, – говорит, – за шум, а драки нету?

Тут сразу после этих слов подтвердилась драка. Началось.

А кухонька, знаете, узкая. Драться неспособно. Тесно. Кругом кастрюли и примуса. Повернуться негде. А тут двенадцать человек вперлось. Хочешь, например, одного по харе смазать – троих кроешь (…)

А инвалид, чертова перечница, несмотря на это, в самую гущу вперся. Иван Степанович, чей ежик, кричит ему:

– Уходи, Гаврилыч, от греха. Гляди, последнюю ногу оборвут.

Гаврилыч говорит:

– Пущай, – говорит, – нога пропадает! А только, – говорит, – не могу я теперича уйти. Мне, – говорит, – сейчас всю амбицию в кровь разбили.

– Запасайтесь, дьяволы, гробами, сейчас стрелять буду! <…>

Крайней степенью вульгарности характеризуется мат. Широко распространённые в быту и на производстве нецензурные, субстандартные, а точнее – грязные слова и выражения режут слух и унижают достоинство интеллигентного человека. Речь молодёжи на улице не только сплошь пестрит матом, но и нередко полностью состоит из обсценной лексики и фразеологии. Употребляющие подобные слова и выражения люди, к сожалению, не испытывают чувство стыда или дискомфорта, хотя материться в общественном месте – в сущности то же самое, что голому выйти на улицу или прийти на работу. Разница лишь в том, что в первом случае обнажается тело, а во втором – примитивно убогие, низменные мысли и чувства (точнее, отсутствие каких-либо мыслей или чувств).

Во многих литературных языках неприличных слов нет, но они не являются только нашим «национальным достоянием». Нецензурные слова остались нам в наследство не «от древних времен крепостного права и татаро-монгольского ига» (80, с.171), хотя есть подтверждения тому, что на севере, где иго было слабым, таких слов почти не употребляли, тогда как на юге они были обычны. Согласно одной из наиболее вероятностных гипотез, мат возник гораздо раньше – в то время, когда наши первобытные предки начали одеваться и появление голым в обществе стало неприличным. Непристойными стали и слова, называющие скрытые под одеждой части тела. Например, как замечает профессор С.Я. Гехтляр, наиболее часто употребляемое непечатное слово из трех букв – это подвергшаяся в языке древних славян субстантивации (переходу в существительное) и табуированию форма повелительного наклонения глагола ховать (= прятать). Сравните: жевать – жуй, совать – суй, ковать – куй и т.п.

Многие нецензурные слова возникали в результате переосмысления и экспрессивного снижения общеупотребительных и даже высоких слов. Такая участь постигла, например, известное слово, именующее распутницу, которое по происхождению было высоким славянизмом и до ХV века имело значение ‘лжец, обманщик‘ (что связано с общим значением корня блуд ). Это существительное долго употреблялось в прямом значении, но во времена бироновщины (1-я половина ХVIII в.) исчезло из книг как непристойное слово. Академические словари его не включают, но «Словарь русского языка ХVIII века» дает его со всеми производными, оговаривая, что после 30-х годов оно стало непечатным.

Заслуживает внимания гипотеза, что матерная брань имела культовую функцию в славянском язычестве и, тем самым, отчётливо выраженный антихристианский характер. Именно поэтому сквернословие обличалось в посланиях патриархов и митрополитов и запрещалось царскими указами. Например, постановления Стоглавого собора (1551) Иван Грозный в 1552 г. велел кликать по торгам, чтобы православные христиане «матерно бы не лаялись, и отцем и матерью скверными рѣчми друг друга не упрекали, и всякими б неподобными рѣчми друг друга не укоряли». На искоренение мата были также направлены послания патриарха Иосафа І (1636), указы царя Алексея Михайловича (1648) и др. запретительные акты церкви и государства.

Но эта «помойная яма» языка до сих пор распространяет свой смрад, который в последнее время стал совсем нестерпимым. Ситуация осложняется тем, что отсутствие идеологической цензуры сегодня многими превратно истолковывается как отсутствие нормативно-филологической цензуры и всяческих табу. Некоторые авторы и ораторы не только позволяют себе использовать ненормативную лексику, но и утверждают, что запретом на сквернословие нарушается закон о свободе слова. Один из журналистов в газете «Московский комсомолец» делает интересное психологическое наблюдение. Он утверждает, что, потеряв память, люди в последнюю очередь забывают нецензурные слова, табуированные социумом, и при этом заявляет:

Русская ментальность вовсе не нуждается в том, чтобы мат был узаконен. Если матерщина будет «узаконена», – придется придумывать что-то новое. Ведь эмоциональная разрядка достигается из-за сознания того, что произносится срамное слово (газ. «Моск. комсомолец». – 2003. – 22 авг.).

Однако потребность в эмоциональной разрядке не может быть оправданием нецензурной брани как языка современной улицы или эстрады. Все образованные люди – филологи-русисты, школьные учителя, университетские преподаватели, журналисты и др. – должны всемерно препятствовать распространению этого уродства нашей речи в семье, школе, на производстве, во всех общественных местах, потому что нарушение норм речевого общения так же опасно и так же способствует деградации личности, как и нарушение норм поведения или морали.

Что же касается вопроса о правомерности использования нецензурных слов и выражений в качестве экспрессивных элементов художественной речи (вопрос этот может быть сформулирован и так: может ли мат выполнять эстетическую функцию?), то ответ на него скорее отрицательный, хотя такие известные прозаики как А. Солженицын, В. Астафьев, В. Аксенов, Ч. Айтматов, А. Рыбаков и др. иногда в стремлении к полному натурализму «протаскивали матерщину» на страницы своих произведений. Сегодня это стремление иногда доходит до абсурда, как у «вырвавшихся на творческий простор» бывших представителей литературного андеграунда (В. Сорокина, Э. Лимонова) и др., в псевдохудожественных произведениях которых порой трудно определить, какая лексика – общеупотребительная или субстандартная – преобладает в процентном соотношении.

Истинное мастерство состоит в том, чтобы художественное слово никогда не теряло своей эстетичности. Если же необходимо создать реалистический речевой портрет персонажа, в активный словарь которого входит нецензурная лексика, то лучше следовать примеру писателей-классиков, которые не используют в своих текстах подобные слова, но намекают на их употребление так прозрачно, что читателю сразу становится ясно, о чем идет речь. Например, стоит этому поучиться у Н.В. Гоголя:

– Эх, ты! А и седым волосом еще подернуло! Скрягу Плюшкина не знаешь, того, что плохо кормит людей?

– А! заплатанной, заплатанной! – вскрикнул мужик.

Было им прибавлено и существительное к слову «заплатанной», очень удачное, но неупотребительное в светском разговоре, а потому мы его пропустим. Впрочем, можно догадываться, что оно выражено было очень метко, потому что Чичиков, хотя мужик давно уже пропал из виду и много уехали вперед, однако ж все еще усмехался, сидя в бричке. Выражается сильно российский народ!

В поэтических произведениях мат тем более не допустим, поскольку никакой художественности в таком тексте быть не может. Например, нельзя назвать поэзией «срамные» опусы И.С. Баркова (1732 – 1768) и других авторов, которые пишут в традициях «барковщины». И если в числе стихотворений С. Есенина, пронизанных грустным и светлым лиризмом, мы встречаем «Пой же, пой на проклятой гитаре», то понимаем, что автор заслужил звание великого русского поэта вовсе не благодаря последней строфе из этого сочинения. Поэтому, наверное, стоит прислушаться к словам санкт-петербургского филолога В.В. Колесова, известного исследователя языковой нормы и пропагандиста речевой культуры.

Даже такой стилист, как И.А. Бунин, может употребить в своем рассказе «неприличное» слово. Вероятно, и современными писателями руководит желание резким словом обрисовать образ, вызывающий омерзение. Но одобрить это нельзя. Традиции изящной словесности в общем следуют за литературной нормой, и нарушения редки. Даже классики, пытавшиеся «черные» слова ввести в литературный язык, не преуспели в этом. Это не ханжество – это целомудрие, культура речи, уважение к собеседнику (43, с.78).

5. Просторечия и вульгаризмы

Среди особых лексических ресурсов, отграниченных от основного лексического фонда национального языка социальными перегородками, самую обширную группу составляют просторечия. Это преимущественно такие формы речи, которые не рекомендуются строгими литературными нормами, но в свободной, интимной, непринуждённой речи охотно употребляются.

Таково ставшее крылатым мультфильмовское обращение: "Ребята, давайте жить дружно!" (Не товарищи, не господа, а именно ребята, передающие задушевный, бесконечно далёкий от вежливой официальности, простецкий тон, доверительную расположенность и дружелюбие по отношению к адресату; в данном случае - добродушного кота Леопольда к не в меру расшалившимся мышатам). Таково же обращение к солдатам полковника из лермонтовского «Бородина»: "Ребята, не Москва ль за нами? // Умрёмте ж под Москвой, // Как наши братья умирали!" Недаром и в солдатском восприятии он характеризуется соответствующим образом: "Полковник наш рождён был хватом. . . "

Наиболее грубые просторечия, такие, как лопать, хряпать, трескать, дербалызнуть, чекалдыкнуть, втюриться, харя, ряха и прочие, называются вульгаризмами (от лат. vulgaris - обыкновенный, простой). Степень их запрета весьма значительна, хотя граница между ними и просторечиями неотчётлива и подвижна. Бранные выражения, которые также принадлежат к вульгаризмам, запрещены не только в литературном, но и в поэтическом языке, недаром их именуют порой нецензурными. Правда, в последнее время, с упразднением официального института цензуры и распространением моды на самодовлеющий публичный эпатаж, сквернословие последовательно эстетизируется в самых разнообразных, в том числе и недопустимых, формах.

Вульгаризмы умеренной степени запрета могут использоваться в сатирических целях в бурлескной функции. В одной из самых впечатляющих главок булгаковского романа «Мастер и Маргарита» - «Чёрная магия и её разоблачение» происходит следующая сцена:

"А тут ещё кот выскочил к рампе и вдруг рявкнул на весь театр человеческим голосом:

Сеанс окончен! Маэстро! Урежьте марш!!

Ополоумевший дирижёр, не отдавая себе отчёта в том, что делает, взмахнул палочкой, и оркестр не заиграл, и даже не грянул, и даже не хватил, а именно, по омерзительному выражению кота, урезал какой-то невероятный, ни на что не похожий по развязности своей марш".

6. Жаргонизмы и профессионализмы

К просторечиям примыкают так называемые жаргонизмы (от фр. jargon) - слова, проникающие в разговорный и поэтический язык из условных, распространённых среди ограниченного круга людей языков. Встретив в степи во время бурана загадочного мужика, оказавшегося потом Пугачёвым, Петруша Гринёв с удивлением внимает его безусловно русской, но совершенно непонятной ему речи, обращённой к хозяину постоялого двора:

"Вожатый мой мигнул значительно и отвечал поговоркою: «В огород летал, конопли клевал; швырнула бабушка камушком - да мимо. Ну, а что ваши?»

Да что наши! - отвечал хозяин, продолжая иносказательный разговор. - Стали было к вечерне звонить, да попадья не велит: поп в гостях, черти на погосте. - Молчи, дядя, - возразил мой бродяга, - будет дождик, будут и грибки; а будут грибки, будет и кузов. А теперь (тут он мигнул опять) заткни топор за спину: лесничий ходит".

Безусловно, это - иносказание, общение с помощью условных словесных формул, истинное значение которых не предназначено для непосвящённых. В принципе иносказанием можно считать и пророчества дельфийского оракула, и пресловутые улыбки авгуров, которые, надо полагать, сопровождались соответствующими словами, и многие высказывания Иисуса Христа в Священном Писании.

Последнее обстоятельство в художественной форме превосходно воссоздано в упомянутом романе Булгакова. Один из четырёх евангелистов апостол Матфей (у Булгакова Левий Матвей) тщательно записывает каждое слово Учителя, но истолковываются эти слова впоследствии превратно, и немудрено, ибо Иисус изъясняется аллегорически, а Его понимают буквально. Понтий Пилат предъявляет Иешуа обвинение:

". . . Записано ясно: подговаривал разрушить храм. Так свидетельствуют люди.

Эти добрые люди, - заговорил арестант и, торопливо прибавив: - игемон, - продолжал: - ничему не учились и всё перепутали, что я говорил. Я вообще начинаю опасаться, что путаница эта будет продолжаться очень долгое время. И всё из-за того, что он неверно записывает за мной. <. . . >

А вот что ты всё-таки говорил про храм толпе на базаре? <. . . >

Я, игемон, говорил о том, что рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины. Сказал так, чтобы было понятнее".

Хотел, "чтобы было понятнее", а добился обратного результата. Точно так же Лермонтов пишет предисловие к «Герою нашего времени» не столько для того, чтобы прояснить название романа, сколько для того, чтобы внушить читателю мысль о том, какой большой вред может причинить "несчастная доверчивость некоторых читателей и даже журналов к буквальному значению слов". "Одно слово - для нас целая история", - записывает далее в своём журнале Печорин, имея в виду себя и Вернера, и продолжает: "Тут меж нами начался один из тех разговоров, которые на бумаге не имеют смысла, которые повторить нельзя и нельзя даже запомнить: значение звуков заменяет и дополняет значение слов, как в итальянской опере". "Следовало бы в письмах ставить ноты над словами", - варьирует свою излюбленную мысль (в письме к Лопухиной 1834 года) поэт, для которого

Есть речи - значенье

Темно иль ничтожно,

Но им без волненья

Внимать невозможно. . .

Однако иносказание иносказанию рознь. Жаргонизмами можно считать только те слова, которые сохраняют потаённый смысл для подавляющего большинства говорящих на данном языке. Жаргоны бывают профессиональные, социальные и условные (например, воровские). В повести В. Шишкова «Странники» автор приоткрывает перед читателем значения нескольких жаргонизмов:

"Подошедший к Фильке Стёпка Стукни-в-Лоб давал ему, как спец, исчерпывающие объяснения.

Гляди, гляди, кружится. Это он в трамвае карманы режет. Видишь, барыню обчистил? Видишь, часы у гражданина снял? Гляди, гляди, перетырку делает. Видишь, двое с задней площадки винта дают?

Филька тут узнал, что внутренний карман называется скуло, левый карман зовётся левяк, квартиры - это карманы брюк, сидор - мешок с вещами, скрипуха - скрипучая корзина с крышкой".

Благодаря СМИ многие воровские словечки в настоящее время становятся всеобщим достоянием, если можно так выразиться, лексическими ворами в законе: рэкет, отмазать, крыша, авторитет, кум, крёстный отец, домушник, медвежатник, отмывание денег, бабки, малина и прочие.

Встретившись с уголовным, преступным миром, политические узники сталинских лагерей, большей частью представители интеллигенции, также выработали свой потаённый лексикон. В повести Анны Никольской «Передай дальше» приводятся некоторые его образцы: тройка, десятка, двадцатипятилетники, содержащие горький иронический намёк на сталинский призыв двадцатипятитысячников, одним из которых был Семён Давыдов из «Поднятой целины», - персональное обозначение зэков с указанием полученного срока; сдачи дадут - то есть помрут до окончания срока; поиграть на рояле - дактилоскопия; собачий ящик - зона, огороженная забором.

Особую разновидность жаргонизмов составляют профессионализмы - слова из лексикона профессионально обособленного круга людей. Нередко они ничем не отличаются от слов общеупотребительных, но в них обязательно наличествует сдвиг или по акцентуации: уважающий себя моряк никогда не произнесёт слово компас с ударением на первом слоге, механизаторы и сельскохозяйственные работники могут позволить себе сказать шофера, комбайнера вместо шофёры, комбайнеры; или по значению: тот же моряк назовёт переднюю часть корабля баком, лодку шлюпкой, а лавку в шлюпке банкой; соответственно, флюс для сталевара - не опухоль на щеке, а добавки в руду при выплавке металла. Имеют свои жаргонные словечки и медики, и учителя, и юристы, и представители научно-творческой интеллигенции: термояд (термоядерная реакция), кастрюля (синхрофазотрон), изделие (засекреченный объект), чайник (дилетант) и так далее.

К социально значимым жаргонам, или сленгам, относятся молодёжный: оттянуться (хорошо отдохнуть, расслабиться), клёвый (замечательный, великолепный), блин (эвфемизм созвучного бранного слова), тащиться (восторгаться), в частности студенческий сленг: окно (свободное между занятиями время), пара (сдвоенный академический час или оценка "неудовлетворительно"), ботаник (слишком старательный студент, зубрила), засолить (пропустить, прогулять занятия), завалинка (экзамен), шпора (шпаргалка), сечь (понимать), плавать (неудачно отвечать), хвост (академическая задолженность).

Дозированное употребление жаргонизмов способствует оживлению авторской речи и, в ещё большей мере, речи персонажей как представителей тех или иных общественных групп, изображаемых в произведениях соответствующей тематики и соответствующих жанров.

Само исследование, сравнение и анализирование. Исходя из поставленной цели, можно сделать вывод, что объектом исследования является магическое искусство древних скандинавов, а более конкретно предметом исследования являются сами рунические знаки и руническая магия в целом. Но прежде чем говорить о том, в чем заключается различие между современным использованием и истинным предназначением...

Гг. до н. э.). С учетом того, что традиционные заупокойные речения существовали в устной и даже письменной форме задолго до их фиксации на стенах царских пирамид, «Книга Мертвых» отражает развитие египетской заупокойной службы III - первой половины I тысячелетия до н. э. и является одной из самых долгоживущих книг магического и божественного содержания в мире. «Книга Мертвых» создавалась...

Это использование стилистически сниженной и нелитературной русской лексики (жаргонизмов, арготизмов, просторечных слов), а также слов с негативной эмоционально-экспрессивной окраской, которое не может быть оправдано контекстом или ситуацией высказывания и представляется неэстетичным или нарушающим этико-речевую норму.

В последнее время вульгаризация речи отмечается как устойчивая, тенденция современной русской общественноречевой практики, она проявляется не только в разговорно-бытовой речи, но и в текстах СМИ, политических выступлениях, беллетристике.

Например: Если уж Чубайс решил возвращать народу долги, пусть отдает каждому две-три «Волги», что он гарантировал за свои сраные ваучеры (Завтра. № 26. 1997 г.); ...политические ворюги и «шестерки» Немцов, Федоров и Гайдар (Из речи депутата Госдумы); Хрен с ним, со старым маразматиком. Доверенность адвокату отдана, могу и не приходить. Хотя, честно говоря, я был бы не прочь обозреть это военное мурло, обвинившее меня в дезертирстве с фронта, и выслушать его извинения. А в том, что старый пердила извинится, у меня сомнений не было (Э. Рязанов).

В последние десять-пятнадцать лет (в конце перестройки и в постсоветский период) в печать стали допускаться такие слова и выражения, которые раньше в принципе не могли быть употреблены публично. Чаще всего, это слова, традиционно заменяемые эвфемизмами, относящиеся к области физиологии человека и отношений между полами, Обсценная лексика.

Например: Только сто рублей заработаем (может, возьмет за услугу?), они как жопой чуют - сбегаются (МК. 28 окт. - 4 ноября 1999 г.); - Как-то раз отвез он меня на берег Яузы, - рассказывает Алиса, там вода страсть какая грязная. Сначала заставил раздеться догола и танцевать. Потом говорит: «Полезай в воду». Я заплакала: не полезу! А он мне пистолет к виску: «Полезай, купайся». То ли пьяный был, то ли обдолбанный. Бил меня целый час, ногами... Потом говорит: «Сейчас застрелю тебя и х... кто найдет. Ты ж без паспорта, говно!» (МК. 28 окт. - 4 ноября 1999 г.); Значение этой системы для мирового проката еще вот в чем: режиссер, желающий, чтобы в его фильме персонажи трахались или матерились без особой художественной необходимости, т.е. просто так, для оживляжа, должен иметь в виду, что фильм от этого сильно проиграет и прежде всего финансово (Ком. 3 - 20 янв. 1999 г.); Только у меня наоборот: сердечное влечение боролось с рассудком и долгом. Сердце мне говорило: Тебя обидели, тебя сровняли с говном. Поди, Веничка, и напейся. Встань и поди напейся как сука (В. Ерофеев).

Можно говорить также о широком использовании в публичной речи инвектив - оскорблений: Жириновского пытались дружно урезонить спикер, другие депутаты, но безуспешно. Депутату от «Яблока» Анатолию Голову Жириновский заявил: «Вон отсюда! Уймись, подонок! Пошел вон, американский шпион, израильская собака, тварь!» [КП, 13 марта 1998 г.]. См. также выше пример из повести Э. Рязанова и высказывание депутата Госдумы. Стилистически сниженные слова, употребление которых способствует вульгаризация речи, носят название вульгаризмы, а также дисфемизмы или какофемизмы.

Литература:

Арапова Н.С. Эвфемизмы // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990;
Виноградов С.И. Язык газеты в аспекте культуры речи // Культура русской речи и эффективность общения. М., 1996;
Граудина Л.К. Эвфемизмы-дисфемизмы, парламентские и непарламентские выражения // Культура парламентской речи. М, 1994;
Жельвис В.И. Поле брани: Сквернословие как социальная проблема в языках и культурах мира. М„ 2001;
Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика: Курс лекций: Словарь риторических приемов. Ростов-н/Д, 1999;
Крысин Л.П. Эвфемизмы в современной русской речи // Русский язык конца XX столетия (1985- 1995). М., 2000.

Словари определяют значение слова «вульгаризм» как происходящее от французского vulgarisme, которое имеет латинский корень vulgaris, означающий «простой, обыкновенный». Этот термин часто встречается в биологии: так называют множество растений и животных. Вульгаризмы в языке исходят из лексикона маргиналов, сленга некоторых профессий, жаргона молодежи и арго преступного мира. Используют их эпатирующие общество представители андерграунда или опустившиеся люди.

Что такое вульгаризмы?

В разговоре с друзьями или сотрудниками по работе никому не придет в голову произносить книжные слова, какими бы красивыми они ни были. Это могут счесть лицемерием, неискренностью или повторением чьего-то мнения. Даже могут посчитать выскочкой, ставящим себя выше других. Обычная речь характеризуется неким упрощением. Для сравнения: книжный герой может вкушать «неземные яства». Посетитель ресторана выразит свое восхищение словами: «Никогда я так вкусно не кушал». Или еще проще: «Хорошо готовят в таком-то ресторане, мне все понравилось».

Умереть - перекинуться, сдохнуть, склеить ласты, коньки отбросить, окочуриться, кончиться, отъехать, отбросить копыта, крякнуться, дать дуба, врезать дубаря, перестать моргать, протянуть ноги, сыграть в ящик, кони двинуть, прижмуриться.
Ошибиться - проколоться, облажаться, рамсы попутать, накосячить, лопухнуться.
Неудача - мимо кассы, косяк, завал, полный швах, облом, кранты, западло, капец, непруха, попадалово, шняга, безмазняк.
Счастье - малина, фарт, лафа.
Лицо - харя, морда, рыло, мордоворот, пачка, отражатель.
Родители - штрихи, родаки, шнурки, черепки.
Друзья - братва, френды, кенты, кореш, корефан.
Есть - жрать, кусать, мяхрить, хавать, заправляться, рубать, набивать брюхо, работать ртом, шамать, пехтериться, хомячить.

Нелитературная лексика

Профессионализмы — специальные слова, которыми объясняется узкий круг людей в различных профессиях.

Жаргонизмы - слова общения какой-либо социальной группы или иного сообщества людей, непонятные окружающим.

Сленг - некоторые слова, перешедшие из предыдущих групп, употребляемые в различных группах людей. Сленг делится на профессиональный и социальный.

Вульгаризмы - грубые слова, употребляемые в просторечии. В их число входят также неприличные и непристойные формы, богохульные выражения, проклятия, слова-табу. Это оскорбления в грубой форме по религиозному, половому или расовому признаку, включающие матерные слова.

Чем характеризуется разговорная речь

В разговоре нередко встречаются просторечия, которые используются частично для экспрессивной окраски, частично — по причине недостаточной образованности говорящего. Использование таких слов и выражений встречается в единичном виде, для создания колорита в рассказе. Характерна такая речь для жанра стендап, в котором мысли выступающего не приглажены, переносятся «как есть» и поэтому изобилуют просторечиями: вертаться, ложь в зад, задрипанный, ща как дам, ваще уж, прикинь, обалдеть, нафиг, зенки вылупил, покеда.

Когда писатель употребляет нелитературные выражения

Бернард Шоу о вульгаризмах: примеры

Пьеса «Пигмалион» создана, чтобы показать изменение мировоззрения простой девушки, которое происходит вместе с очищением ее речи от вульгарных слов. Раньше, до обучения, она могла сказать: «Куда прешь?», «Гони монету», «Долбануть стаканчик», «Возьми да и начни».

После нескольких месяцев обучения и общения с джентльменами и леди она стала выражать мысли совсем другими словами, делая это не только грамотно, но даже изящно: «Бедный мальчик любит меня. Сладкими словами вы ничего не добьетесь. По крайней мере сохраню независимость».

До сих пор эта пьеса актуальна, и ее любят многие люди, которым пришлось изменять акцент.

Крайняя степень вульгаризмов

Свобода выбора не снимает ответственности

Порой литературная речь не достигает их, они попросту не знают таких слов и даже могут обидеться, как герой Фрунзика Мкртчана из фильма «Кавказская пленница» на слово «волюнтаризм».