Добрыня никитич читать былину полное содержание. Русская народная сказка «Добрыня Никитич

Введение

Добрыня Никитич рисуется в былинах вторым по силе и значению богатырем после Ильи Муромца. Довольно обширный набор сюжетов о происхождении, службе и подвигах этого героя зафиксированы в ряде былин: «Добрыня и змей», «Добрыня и Маринка» и «Добрыня и Алеша» и др.

По происхождению Добрыня Никитич – княжеского рода, что, тем не менее, не помешало ему завоевать любовь и признание у простого народа, который в своей эпической традиции наделил его многими достоинствами: в былинах богатырь образован, тактичен, обходителен, умеет в послах ходить, мастерски играет на гуслях. Главное дело его жизни – воинские служение Руси.

В качестве среднего богатыря Добрыня входит в богатырскую троицу вместе с Ильёй Муромцем и Алёшей Поповичем «Средняя» позиция Добрыни Никитича объясняет подчёркнутость связующей функции у этого персонажа: благодаря его усилиям и талантам богатырская троица остаётся восстановленной даже после того, как Илья Муромец и Алёша Попович разделятся. В одних былинах Добрыня выступает в сообществе с Ильёй и / или Алёшей, в других – с иными богатырями (Дунай, Василий Казимирович), в третьих – в одиночку. Из всех богатырей он ближе всего к князю Владимиру Красное Солнышко: иногда он оказывается его племянником, часто находится при Владимире и выполняет непосредственно поручения князя, сватает для него невесту, ведёт, по желанию княгини, переговоры с каликами перехожими и т.п.

Ученые-фольклористы проявляли к этому образу огромный интерес, о чем свидетельствует большое количество работ по данной теме таких авторов, как В.Я. Пропп, Б. Рыбаков, В. Миллер, А.Ф. Гильфердинг и др.

Таким образом, цель нашей работы – рассмотреть трактовки образа Добрыни Никитича в былинном эпосе разными авторами-исследователями.

Объект изучения в нашей работе – процесс воплощения характера героя в былинах.

Предмет – специфика личности богатыря.

– рассмотреть основные трактовки происхождения образа Добрыни;

– выявить особенности характера богатыря как героя-змееборца;

– проанализировать основные черты личности Добрыни Никитича, отразившиеся в различных былинах.

Практическая значимость нашей работы заключается в том, что материал, изложенный в ней, может быть в дальнейшем использован при изучении курса традиционного русского фольклора, народного поэтического творчества русского народа, а также при подготовке спецкурсов и спецсеминаров по былинному народному творчеству.

1. Историческая основа былин о Добрыне Никитиче

Добрыне посвящено несколько широко распространенных былинных сюжетов, таких, как «Добрыня и Змей», «Добрыня и Василий Казимирович», «Добрыня Никитич и Алеша Попович» («Женитьба Алеши Поповича на жене Добрыни»), «Добрыня и Маринка» и другие.

Не все эти былины возникли одновременно. Наиболее ранней, по мнению многих ученых, является былина «Добрыня и Змей», позднейшей – былина «Добрыня и Маринка». Прообраз Маринки видят в жене Дмитрия Самозванца Марине Мнишек.

Исследователи сходятся в том, что образ Добрыни имеет под собой вполне реальный исторический прототип – это дядя Владимира I по матери, жил в начале XI в. Мать Владимира, ключница княгини Ольги Малуша, – сестра Добрыни (Владимир – побочный сын Святослава). Будучи старше Владимира, Добрыня был его наставником, затем сподвижником в военных походах и других делах государственного значения. О нем есть летописные упоминания, аналогичные былинным сюжетам. Например, былинный Добрыня – сват князя Владимира. В этой роли исторический Добрыня выступил в 980 г., когда Владимир I решил женится на полоцкой княжне Рогнеде.

Связь Добрыни Никитича с реальной действительностью конца X – начала XI в. не означает, что все былины о нем порождены историческими событиями того времени. Став героем эпическим, Добрыня живет по законам устного эпоса: он усваивает черты более древних богатырей, входит в произведения, ранее существовавшие и позднее слагаемые. Возможно, что большинство древних песен о Добрыне давно забыто. Однако место Добрыни среди других богатырей русского эпоса свидетельствует о том, что он был главным героем эпических песен, циклизовавшихся вокруг киевского князя Владимира Святославича.

Таким образом, становится ясно, что былина не выдумала имени Добрыни, она лишь запечатлела его в памяти народной. В книге академика Б.А. Рыбакова «Древняя Русь», в главе, посвященной Владимирову циклу былин, мы найдем подглавку «Добрыня Никитич», в которой содержится обстоятельный анализ совпадений былинных и летописных сведений о Добрыне. Наука уже более ста лет назад выяснила, что былинный Добрыня и первый Добрыня, упоминаемый в русских летописях в Х веке, одно и то же лицо.

Добрыня Никитич родился примерно в 935 году в Коростене. Сейчас это небольшой город Житомирской области, а в Х веке он был столицей Древлянской земли. Город славился неприступными дубовыми стенами, тянувшимися, по местным преданиям, на несколько верст.

Был Добрыня наследным принцем Древлянской земли. Отца его звали Мал Древлянский. То, что Добрыня – сын князя Мала, летопись обходит молчанием (на то имелись причины династического и политического характера). Но древлянское происхождение Добрыни было разгадано в 1864 году историком Д.И. Прозоровским в статье «О родстве св. Владимира по матери» .

Былина знает древлянское и княжеское происхождение Добрыни. Исследовательница Т.Н. Кондратьева подметила, что в былинах он то боярин, то князь. Былина знает и отца Добрыни – богатыря Никиту Залешанина (что отметил еще выдающийся русский ученый А.А. Шахматов) . Это богатырь, которого в Киеве никто не знает в лицо, кроме Добрыни, а вместе с тем человек настолько уважаемый, что его именем прикрывается сам Илья Муромец

В 945 году Мал Древлянский поднял восстание против княжившего в Киеве деспотичного Игоря Рюриковича. Гражданская война в державе продолжалась целый год. Но военное счастье переменчиво, и Мал Древлянский оказался в плену сов сей семьей. И наследный принц древлян Добрыня попадает в рабство, в унижение становится конюхом.

Былина отмечает десятилетнее рабство Добрыни в юности и медленное восхождение от более унизительных рабских должностей к менее унизительным. Только на десятый год Добрыня получил наконец коня, т.е. свободу.

Вместе с Добрыней попала в плен и сестра его Малуша. Летописи отмечают ее должность при княгине Ольге – ключница.

Добрыня и Малуша получили свободу примерно в 955 году. Следующая глава в биографии Добрыни, несомненно, связана с Киевом. Постепенное возвышение детей Мала, а затем их освобождение не были случайностью. Ольга имела далеко идущие планы. Дальновидный и смелый политик, она извлекла из Древлянского восстания уроки.

В конце пятидесятых годов (примерно в 958 или 959 году) Ольга перед лицом славянских богов вложила руку своего сына, государя Святослава, в руку дочери Мала, казнившего его отца, – в руку владетельной княжны Малуши Древлянской! Добрыня, разумеется, присутствовал на церемонии заключения в Киеве этого важного для его рода и благодетельного для всей страны династического брака. И Мал тоже. Оба они получили теперь ранг киевских бояр. На целое десятилетие жизнь Добрыни, ставшего шурином государя Святослава, была связана с киевским двором. А в 970 году в ней наступил новый поворот: Святослав послал Добрыню в Новгород, вручив ему регентство при малолетнем племяннике Владимире.

Следующий период жизни Добрыни Никитича ведет за рубеж – шурин и сын Святослава со спутниками получили убежище в Швеции, где им пришлось провести три долгих года. Добрыня в 980 году вернулся наконец на Русь.

Таким образом, можно отметить, что былинный Добрыня, при сравнении с летописным Добрыней, дядей Владимира, кажется не имеющим с ним ничего общего. В то время, как летописному Добрыне принадлежит едва ли не руководящее значение до вступления Владимира на престол Киевский и долгое время спустя после этого, Добрыня былинный занимает при дворе Владимира второстепенную роль. Мало того, былинный Добрыня жалуется матушке на свою судьбу: он жалеет о том, что мать не родила его горючим камешком, что она не бросила этот камешек на дно синего моря, где он лежал бы спокойно и был бы избавлен от необходимости ездить по чистому полю.

Это несходство может быть объяснено тем, что под именем Добрыни в былинах воспевается не один Добрыня, дядя Владимира, но и ряд других Добрынь, которые были смешаны с первым. Так, в Тверской летописи рядом с Александром Поповичем (Алешей Поповичем былин) упоминается его товарищ Добрыня (Тимоня) Златопояс; а в Никоновской летописи упоминаются Александр Попович, его слуга Тороп и Добрыня Разанич Златый Пояс .

Некоторые былины о Добрыне, действительно, выводят его из Рязани; отец его – торговый гость Никитушка Романович.

Во всяком случае, в былинах о Добрыне есть некоторые черты, которые могут иметь связь с историческим дядей Владимира: добывание невесты для Владимира представляет несомненный отголосок истории с Рогнедой.

Исследователь Ю.И. Смирнов отмечает, что летописи связывают, по крайней мере, семь Добрынь :

– в сведениях по Х век упоминается несколько раз Добрыня, дядя Владимира I Святославовича;

– по ХI век – Добрыня Рагуилович, воевода Новгородский;

– по ХII век – новгородский посадник Добрыня, киевский боярин Добрынка и суздальский боярин Добрыня Долгий;

– по ХII– век Добрыня Галичанин и Добрыня Ядрейкович, епископ новгородский.

Выбор достаточно велик – почти четыре столетия, и теоретически нельзя исключить никого из этих «прототипов» или сводить всех Добрынь к первому из них. О каждом из этих исторических Добрынь сохранились летописные известия, а о некоторых – литературные произведения. Ю.И. Смирнов говорит о временах домонгольской Руси, но и позже, в ХV – ХVII веках это имя оставалось в числе самых распространенных древнерусских имен. Надо учитывать, что оно относилось к числу «некалендарных» имен, его не могли дать при крещении. А это значит, что для всех перечисленных выше Добрынь, оно было или вторым – языческим именем, полученным за определенные качества: доброту, красоту, величие. Все это вкладывалось в древнерусское имя Добрыня.

Матушка Добрынюшке говаривала,
Матушка Никитичу наказывала:



Не выручай же полону там русского,
Не куплись ка ты во матушке Пучай реки;
Тая река свирипая,
Свирипая река, сердитая:

Из за другой же струйки искра сыплется,
Из за третьей же струйки дым столбом валит,
Дым столбом валит да сам со пламенью».
Молодой Добрыня сын Никитинич
Он не слушал да родители тут матушки,
Честной вдовы Офимьи Александровной,
Ездил он на гору сорочинскую,
Топтал он тут малыих змеенышков,
Выручал тут полону да русского.
Тут купался да Добрыня во Пучай реки,
Сам же тут Добрыня испроговорил:
«Матушка Добрынюшке говаривала,
Родная Никитичу наказывала:
Ты не езди тко на гору сорочинскую,
Не топчи тко там ты малыих змеенышев,
Не куплись, Добрыня, во Пучай реки;
Тая река свирипая,
Свирипая река да е сердитая:
Из за первоя же струйки как огонь сечет,
Из за другоей же струйки искра сыплется,


Эта матушка Пучай река
Как ложинушка дождёвая».
Не поспел тут же Добрыня словца молвити,
— Из за первоя же струйки как огонь сечет,
Из за другою же струйки искра сыплется.
Из за третьеей же струйки дым столбом валит,
Дым столбом валит да сам со пламенью.
Выходит тут змея было проклятая,
О двенадцати змея было о хоботах:

Захочу я нынь — Добрынюшку цело сожру,
Захочу — Добрыню в хобота возьму,
Захочу — Добрынюшку в полон снесу».
Испроговорит Добрыня сын Никитинич:
«Ай же ты, змея было проклятая!
Ты поспела бы Добрынюшку да захватить,
В ты пору Добрынюшкой похвастати,
А нунчу Добрыня не в твоих руках».
Нырнет тут Добрынюшка у бережка,
Вынырнул Добрынюшка на другоем.
Нету у Добрыни коня доброго,
Нету у Добрыни копья вострого,
Нечем тут Добрынюшке поправиться.
Сам же тут Добрыня приужахнется,
Сам Добрыня испроговорит:
«Видно, нонечу Добрынюшке кончинушка!»
Лежит тут колпак да земли греческой,
А весу то колпак буде трех пудов.
Ударил он змею было по хоботам,
Отшиб змеи двенадцать тых же хоботов,
Сбился на змею да он с коленками,
Выхватил ножище да кинжалище,
Хоче он змею было пороспластать.
Змея ему да тут смолилася:
«Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Будь ка ты, Добрынюшка, да больший брат,
Я тебе да сестра меньшая.
Сделам мы же заповедь великую:
Тебе ка ва не ездить нынь на гору сорочинскую,
Не топтать же зде ка маленьких змеенышков,
Не выручать полону да русского;
А я тебе сестра да буду меньшая,
Мне ка не летать да на святую Русь,
А не брать же больше полону да русского,
Не носить же мне народу христианского».
Отслабил он колен да богатырскиих.
Змея была да тут лукавая,
С под колен да тут змея свернулася,
Улетела тут змея да во ковыль траву.
И молодой Добрыня сын Никитинич
Пошел же он ко городу ко Киеву,
Ко ласковому князю ко Владимиру,
К своей тут к родители ко матушке,
К честной вдовы Офимье Александровной.
И сам Добрыня порасхвастался:
«Как нету у Добрыни коня доброго,
Как нету у Добрыни копья вострого,
Не на ком поехать нынь Добрыне во чисто поле».

«Как солнышко у нас идет на вечере,
Почестный пир идет у нас навеселе,
А мне ка ва, Владимиру, не весело:
Одна у мня любимая племянничка
И молода Забава дочь Потятична;
Летела тут змея у нас проклятая,
Летела же змея да через Киев град;
Ходила нунь Забава дочь Потятична
Она с мамками да с няньками
В зеленом саду гулятиться,
Подпадала тут змея было проклятая
Ко той матушке да ко сырой земли,
Ухватила тут Забаву дочь Потятичну,
В зеленом саду да ю гуляючи,
В свои было во хобота змеиные,
Унесла она в пещерушку змеиную».
Сидят же тут два русскиих могучиих богатыря,
Сидит же тут Алешенька Левонтьевич,
Во другиих Добрыня сын Никитинич.
Испроговорит Владимир стольнекиевский:
«Вы русские могучие богатыри,
Ай же ты, Алешенька Левонтьевич!
Мошь ли ты достать у нас Забаву дочь Потятичну
Из той было пещеры из змеиною?»
Испроговорит Алешенька Левонтьевич:
«Ах ты, солнышко Владимир стольнекиевский!
Я слыхал было на сем свети,
Я слыхал же от Добрынюшки Никитича:
Добрынюшка змеи было крестовый брат;
Отдаст же тут змея проклятая Молоду Добрынюшке Никитичу
Без бою, без драки кроволития
Тут же нунь Забаву дочь Потятичну».
Испроговорит Владимир стольнекиевский:
«Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Ты достань ка нунь Забаву дочь Потятичну
Да из той было пещерушки змеиною.
Не достанешь ты Забавы дочь Потятичной,
Прикажу тебе, Добрыня, голову рубить».
Повесил тут Добрыня буйну голову,
Утопил же очи ясные
А во тот ли во кирпичен мост,
Ничего ему Добрыня не ответствует.
Ставает тут Добрыня на резвы ноги,
Отдает ему великое почтение,
Ему нунь за весело пирование.
И пошел же ко родители, ко матушке
И к честной вдовы Офимьи Александровной.
Тут стретает его да родитель матушка,
Сама же тут Добрыне испроговорит:
«Что же ты, рожоное, не весело,
Буйну голову, рожоное, повесило?
Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Али ествы ты были не по уму,
Али питьица ты были не по разуму?
Аль дурак тот над тобою надсмеялся ли,
Али пьяница ли там тебя приобозвал, Али чарою тебя да там приобнесли?»
Говорил же тут Добрыня сын Никитинич,
Говорил же он родители тут матушке,
А честной вдовы Офимьи Александровной:
«А й честна вдова Офимья Александровна!
Ествы ты же были мне ка по уму,
А и питьица ты были мне но разуму,
Чарою меня там не приобнесли,
А дурак тот надо мною не смеялся же,
А и пьяница меня да не приобозвал;
А накинул на нас службу да великую
Солнышко Владимир стольнекиевский,
А достать было Забаву дочь Потятичну
А из той было пещеры из змеиною.
А нунь нету у Добрыни коня доброго,
А нунь нету у Добрыни копья вострого,
Не с чем мне поехати на гору сорочинскую,
К той было змеи нынь ко проклятою».
Говорила тут родитель ему матушка,
А честна вдова Офимья Александровна:
«А рожоное мое ты нынь же дитятко,
Молодой Добрынюшка Никитинич!
Богу ты молись да спать ложись,
Буде утро мудро мудренее буде вечера —
День у нас же буде там прибыточен.
Ты поди ка на конюшню на стоялую,
Ты бери коня с конюшенки стоялыя,
Батюшков же конь стоит да дедушков,
А стоит бурко пятнадцать лет,
По колен в назем же ноги призарощены,
Дверь по поясу в назем зарощена».
Приходит тут Добрыня сын Никитинич
А ко той ли ко конюшенке стоялыя,
Повыдернул же дверь он вон из назму,
Конь же ноги из назму да вон выдергиват.
А берет же тут Добрынюшка Никитинич,
Берет Добрынюшка добра коня
На ту же на узду да на тесмяную,
Выводит из конюшенки стоялыи,
Кормил коня пшеною белояровой,
Поил питьями медвяныма.
Ложился тут Добрыня на велик одёр.
Ставае он по утрушку ранехонько,
Умывается он да и белехонько,
Снаряжается да хорошохонько,
А седлае своего да он добра коня,
Кладывае он же потнички на потнички,
А на потнички он кладе войлочки,
А на войлочки черкальское седелышко,
И садился тут Добрыня на добра коня.
Провожает тут родитель его матушка,
А честна вдова Офимья Александровна,
На поезде ему плеточку нонь подала,
Подала тут плетку шамахинскую,
А семи шелков да было разныих,
А Добрынюшке она было наказыват:
«Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!
Вот тебе да плетка шамахинская:
Съедешь ты на гору сорочинскую,
Станешь топтать маленьких змеенышев,
Выручать тут полону да русского,
Да не станет твой же бурушко поскакиватъ,
А змеенышев от ног да прочь отряхивать,
Ты хлыщи бурка да нунь промеж уши,
Ты промеж уши хлыщи, да ты промеж ноги,
Ты промеж ноги да промеж заднии,
Сам бурку да приговаривай: «Бурушко ты, конь, поскакивай,

Тут простилася да воротилася.
Видли тут Добрынюшку да сядучи,
А не видли тут удалого поедучи.
Не дорожками поехать, не воротами,
Через ту стену поехал городовую,
Через тую было башню наугольную,
Он на тую гору сорочинскую.
Стал топтать да маленьких змеенышев,
Выручать да полону нонь русского.
Подточили тут змееныши бурку да щеточки,
А не стал же его бурушко поскакивать,
На кони же тут Добрыня приужахнется,
Нунечку Добрынюшке кончинушка!
Спомнил он наказ да было матушкин,
Сунул он же руку во глубок карман,
Выдернул же плетку шамахинскую,
А семи шелков да шамахинскиих,
Стал хлыстать бурка да он промеж уши,
Промеж уши, да он промеж ноги,
А промеж ноги да промеж заднии,
Сам бурку да приговариват:
«Ах ты, бурушко, да нунь поскакивай,
А змеенышев от ног да прочь отряхивай!»
Стал же его бурушко поскакивать,
А змеенышев от ног да прочь отряхивать.
Притоптал же всех он маленьких змеенышков,
Выручал он полону да русского.
И выходит тут змея было проклятое
Да из той было пещеры из змеиною,
И сама же тут Добрыне испроговорит:
«Ах ты, душенька Добрынюшка Никитинич!
Ты порушил свою заповедь великую,
Ты приехал нунь на гору сорочинскую
А топтать же моих маленьких змеенышев».
Говорит же тут Добрынюшка Никитинич:
«Ай же ты, змея проклятая!
Я ли нунь порушил свою заповедь,
Али ты, змея проклятая, порушила?
Ты зачем летела через Киев град,
Унесла у нас Забаву дочь Потятичну?
Ты отдай ка мне Забаву дочь Потятичну
Без бою, без драки кроволития».
Не отдавала она без бою, без драки кроволития,
Заводила она бой драку великую,
Да большое тут с Добрыней кроволитие.
Бился тут Добрыня со змеей трое сутки,
А не може он побить змею проклятую.
Наконец хотел Добрынюшка отъехати,
— Из небес же тут Добрынюшке да глас гласит:
«Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Бился со змеей ты да трое сутки,
А побейся ка с змеей да еще три часу».
Тут побился он, Добрыня, еще три часу,
А побил змею да он проклятую,
Попустила кровь свою змеиную
От востока кровь она да вниз до запада,
А не прижре матушка да тут сыра земля
Этой крови да змеиною.
А стоит же тут Добрыня во крови трое сутки,
На кони сидит Добрыня — приужахнется,
Хочет тут Добрыня прочь отъехати.
С за небесей Добрыне снова глас гласит:
«Ай ты, молодой Добрыня сын Никитинич!
Бей ка ты копьем да бурзамецкиим
Да во ту же матушку сыру землю,
Сам к земли да приговаривай!»
Стал же бить да во сыру землю,
Сам к земли да приговаривать:
«Расступись ка ты же, матушка сыра земля,
На четыре на все стороны,
Ты прижри ка эту кровь да всю змеиную!»
Расступилась было матушка сыра земля
На всех на четыре да на стороны,
Прижрала да кровь в себя змеиную.
Опускается Добрынюшка с добра коня
И пошел же по пещерам по змеиныим,
Из тыи же из пещеры из змеиною
Стал же выводить да полону он русского.
Много вывел он было князей, князевичев,
Много королей да королевичев,
Много он девиц да королевичных,
Много нунь девиц да и князевичных
А из той было пещеры из змеиною,
А не може он найти Забавы дочь Потятичной.
Много он прошел пещер змеиныих,
И заходит он в пещеру во последнюю,
Он нашел же там Забаву дочь Потятичну
В той последнею пещеры во змеиною,
А выводит он Забаву дочь Потятичну
А из той было пещерушки змеиною,
Да выводит он Забавушку на белый свет.
Говорит же королям да королевичам,
Говорит князям да он князевичам,
И девицам королевичным,
И девицам он да нунь князевичным:
«Кто откуль вы да унесены,
Всяк ступайте в свою сторону,
А сбирайтесь вси да по своим местам,
И не троне вас змея боле проклятая.
А убита е змея да та проклятая,
А пропущена да кровь она змеиная,
От востока кровь да вниз до запада,
Не унесет нунь боле полону да русского
И народу христианского,
А убита е змея да у Добрынюшки,
И прикончена да жизнь нунчу змеиная».
А садился тут Добрыня на добра коня,
Брал же он Забаву дочь Потятичну,
А садил же он Забаву на право стегно,
А поехал тут Добрыня по чисту полю.
Испроговорит Забава дочь Потятична:
«За твою было великую за выслугу
Назвала тебя бы нунь батюшком,
И назвать тебя, Добрыня, нунчу не можно!
За твою великую за выслугу
Я бы назвала нунь братцем да родимыим,
А назвать тебя, Добрыня, нунчу не можно!
За твою великую за выслугу
Я бы назвала нынь другом да любимыим,
В нас же вы, Добрынюшка, не влюбитесь!»
Говорит же тут Добрыня сын Никитинич
Молодой Забавы дочь Потятичной:
«Ах ты, молода Забава дочь Потятична!
Вы есть нунчу роду княженецкого,
Я есть роду христианского:
Нас нельзя назвать же другом да любимым».

Добрыня и Змей

Матушка Добрынюшке говаривала,

Матушка Никитичу наказывала:

Не выручай же полону там русского,

Не куплись-ка ты во матушке Пучай-реки;

Тая река свирипая,

Свирипая река, сердитая:

Из-за другой же струйки искра сыплется,

Из-за третьей же струйки дым столбом валит,

Дым столбом валит да сам со пламенью».

Молодой Добрыня сын Никитинич

Он не слушал да родители тут матушки,

Честной вдовы Офимьи Александровной,

Ездил он на гору сорочинскую,

Топтал он тут малыих змеенышков,

Выручал тут полону да русского.

Тут купался да Добрыня во Пучай-реки,

Сам же тут Добрыня испроговорил:

«Матушка Добрынюшке говаривала,

Родная Никитичу наказывала:

Ты не езди-тко на гору сорочинскую,

Не топчи-тко там ты малыих змеенышев,

Не куплись, Добрыня, во Пучай-реки;

Тая река свирипая,

Свирипая река да е сердитая:

Из-за первоя же струйки как огонь сечет,

Из-за другоей же струйки искра сыплется,

Эта матушка Пучай-река

Как ложинушка дождёвая».

Не поспел тут же Добрыня словца молвити, -

Из-за первоя же струйки как огонь сечет,

Из-за другою же струйки искра сыплется.

Из-за третьеей же струйки дым столбом валит,

Дым столбом валит да сам со пламенью.

Выходит тут змея было проклятая,

О двенадцати змея было о хоботах:

Захочу – Добрыню в хобота возьму,

Захочу – Добрынюшку в полон снесу».

Испроговорит Добрыня сын Никитинич:

«Ай же ты, змея было проклятая!

А нунчу Добрыня не в твоих руках».

Нырнет тут Добрынюшка у бережка,

Вынырнул Добрынюшка на другоем.

Нету у Добрыни коня доброго,

Нету у Добрыни копья вострого,

Нечем тут Добрынюшке поправиться.

Сам же тут Добрыня приужахнется,

Сам Добрыня испроговорит:

«Видно, нонечу Добрынюшке кончинушка!»

Лежит тут колпак да земли греческой,

А весу-то колпак буде трех пудов.

Ударил он змею было по хоботам,

Отшиб змеи двенадцать тых же хоботов,

Сбился на змею да он с коленками,

Выхватил ножище да кинжалище,

Змея ему да тут смолилася:

«Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!

Будь-ка ты, Добрынюшка, да больший брат,

Я тебе да сестра меньшая.

Сделам мы же заповедь великую:

Тебе-ка-ва не ездить нынь на гору сорочинскую,

Не топтать же зде-ка маленьких змеенышков,

А я тебе сестра да буду меньшая, -

Мне-ка не летать да на святую Русь,

А не брать же больше полону да русского,

Не носить же мне народу христианского».

Отслабил он колен да богатырскиих.

Змея была да тут лукавая, -

С-под колен да тут змея свернулася,

Улетела тут змея да во ковыль-траву.

И молодой Добрыня сын Никитинич

Пошел же он ко городу ко Киеву,

Ко ласковому князю ко Владимиру,

К своей тут к родители ко матушке,

К честной вдовы Офимье Александровной.

И сам Добрыня порасхвастался:

«Как нету у Добрыни коня доброго,

Как нету у Добрыни копья вострого,

Не на ком поехать нынь Добрыне во чисто поле».

«Как солнышко у нас идет на вечере,

Почестный пир идет у нас навеселе,

А мне-ка-ва, Владимиру, не весело:

Одна у мня любимая племянничка

И молода Забава дочь Потятична;

Летела тут змея у нас проклятая,

Летела же змея да через Киев-град;

Ходила нунь Забава дочь Потятична

Она с мамками да с няньками

В зеленом саду гулятиться,

Подпадала тут змея было проклятая

Ко той матушке да ко сырой земли,

Ухватила тут Забаву дочь Потятичну,

В зеленом саду даю гуляючи,

В свои было во хобота змеиные,

Унесла она в пещерушку змеиную».

Сидят же тут два русскиих могучиих богатыря, -

Сидит же тут Алешенька Левонтьевич,

Испроговорит Владимир стольнекиевский:

«Вы русские могучие богатыри,

Ай же ты, Алешенька Левонтьевич!

Мошь ли ты достать у нас Забаву дочь Потятичну

Из той было пещеры из змеиною?»

Испроговорит Алешенька Левонтьевич:

«Ах ты, солнышко Владимир стольнекиевский!

Я слыхал же от Добрынюшки Никитича:

Отдаст же тут змея проклятая

Молоду Добрынюшке Никитичу

Без бою, без драки-кроволития

Тут же нунь Забаву дочь Потятичну».

Испроговорит Владимир стольнекиевский:

«Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!

Ты достань-ка нунь Забаву дочь Потятичну

Да из той было пещерушки змеиною.

Не достанешь ты Забавы дочь Потятичной,

Повесил тут Добрыня буйну голову,

Утопил же очи ясные

А во тот ли во кирпичем мост,

Ничего ему Добрыня не ответствует.

Ставает тут Добрыня на резвы ноги,

Отдает ему великое почтение,

Ему нунь за весело пирование.

И пошел же ко родители, ко матушке

И к честной вдовы Офимьи Александровной.

Тут стретает его да родитель-матушка,

Сама же тут Добрыне испроговорит:

«Что же ты, рожоное, не весело,

Буйну голову, рожоное, повесило?

Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич!

Али питьица-ты были не по разуму?

Аль дурак тот над тобою надсмеялся ли,

Говорил же тут Добрыня сын Никитинич,

Говорил же он родители тут матушке,

А честной вдовы Офимьи Александровной:

«А й честна вдова Офимья Александровна!

Ествы-ты же были мне-ка по уму,

А и питьица-ты были мне но разуму,

Чарою меня там не приобнесли,

А дурак тот надо мною не смеялся же,

А и пьяница меня да не приобозвал;

А накинул на нас службу да великую

Солнышко Владимир стольнекиевский, -

А достать было Забаву дочь Потятичну

А из той было пещеры из змеиною.

А нунь нету у Добрыни коня доброго,

А нунь нету у Добрыни копья вострого,

Не с чем мне поехати на гору сорочинскую,

К той было змеи нынь ко проклятою».

Говорила тут родитель ему матушка,

А честна вдова Офимья Александровна:

«А рожоное мое ты нынь же дитятко,

Молодой Добрынюшка Никитинич!

Богу ты молись да спать ложись,

Буде утро мудро мудренее буде вечера -

День у нас же буде там прибыточен.

Ты поди-ка на конюшню на стоялую,

Ты бери коня с конюшенки стоялыя, -

Батюшков же конь стоит да дедушков,

А стоит бурко пятнадцать лет,

По колен в назем же ноги призарощены,

Дверь по поясу в назем зарощена».

Приходит тут Добрыня сын Никитинич

А ко той ли ко конюшенке стоялыя,

Повыдернул же дверь он вон из назму,

Конь же ноги из назму да вон выдергиват.

А берет же тут Добрынюшка Никитинич,

Берет Добрынюшка добра коня

На ту же на узду да на тесмяную,

Выводит из конюшенки стоялый,

Кормил коня пшеною белояровой,

Поил питьями медвяныма.

Ложился тут Добрыня на велик одёр.

Ставае он по утрушку ранехонько,

Умывается он да и белехонько,

Снаряжается да хорошохонько,

А седлае своего да он добра коня,

А на потнички он кладе войлочки,

А на войлочки черкальское седелышко,

И садился тут Добрыня на добра коня.

Провожает тут родитель его матушка,

А честна вдова Офимья Александровна,

На поезде ему плеточку нонь подала,

Подала тут плетку шамахинскую,

А семи шелков да было разныих,

А Добрынюшке она было наказыват:

«Ах ты, душенька Добрыня сын Никитинич!

Вот тебе да плетка шамахинская:

Съедешь ты на гору сорочинскую,

Станешь топтать маленьких змеенышев,

Выручать тут полону да русского,

Да не станет твой же бурушко поскакивать,

А змеенышев от ног да прочь отряхивать, -

Ты хлыщи бурка да нунь промеж уши,

Ты промеж уши хлыщи, да ты промеж ноги,

Ты промеж ноги да промеж задний,

Сам бурку да приговаривай:

«Бурушко ты, конь, поскакивай,

Тут простилася да воротилася.

Видли тут Добрынюшку да сядучи,

А не видли тут удалого поедучи.

Не дорожками поехать, не воротами,

Через ту стену поехал городовую,

Через тую было башню наугольную,

Он на тую гору сорочинскую.

Стал топтать да маленьких змеенышев,

Выручать да полону нонь русского.

Подточили тут змееныши бурку да щеточки,

А не стал же его бурушко поскакивать,

На кони же тут Добрыня приужахнется, -

Нунечку Добрынюшке кончинушка!

Спомнил он наказ да было матушкин,

Сунул он же руку во глубок карман,

Выдернул же плетку шамахинскую,

А семи шелков да шамахинскиих,

Стал хлыстать бурка да он промеж уши,

Сам бурку да приговариват:

«Ах ты, бурушко, да нунь поскакивай,

А змеенышев от ног да прочь отряхивай!»

Стал же его бурушко поскакивать,

А змеенышев от ног да прочь отряхивать.

Притоптал же всех он маленьких змеенышков,

Выручал он полону да русского.

И выходит тут змея было проклятое

Да из той было пещеры из змеиною,

И сама же тут Добрыне испроговорит:

«Ах ты, душенька Добрынюшка Никитинич!

Ты порушил свою заповедь великую,

Ты приехал нунь на гору сорочинскую

А топтать же моих маленьких змеенышев».

Говорит же тут Добрынюшка Никитинич:

«Ай же ты, змея проклятая!

Я ли нунь порушил свою заповедь,

Али ты, змея проклятая, порушила?

Ты зачем летела через Киев-град,

Унесла у нас Забаву дочь Потятичну?

Ты отдай-ка мне Забаву дочь Потятичну

Без бою, без драки-кроволития».

Да большое тут с Добрыней кроволитие.

Бился тут Добрыня со змеей трое сутки,

А не може он побить змею проклятую.

Наконец хотел Добрынюшка отъехати, -

Из небес же тут Добрынюшке да глас гласит:

«Ах ты, молодой Добрыня сын Никитинич!

Бился со змеей ты да трое сутки,

А побейся-ка с змеей да еще три часу».

Тут побился он, Добрыня, еще три часу,

А побил змею да он проклятую,

Попустила кровь свою змеиную

От востока кровь она да вниз до запада,

Этой крови да змеиною.

А стоит же тут Добрыня во крови трое сутки,

Хочет тут Добрыня прочь отъехати.

С-за небесей Добрыне снова глас гласит:

«Ай ты, молодой Добрыня сын Никитинич!

Бей-ка ты копьем да бурзамецкиим

Да во ту же матушку сыру землю,

Сам к земли да приговаривай!»

Стал же бить да во сыру землю,

Сам к земли да приговаривать:

«Расступись-ка ты же, матушка сыра земля,

На четыре на все стороны,

Ты прижри-ка эту кровь да всю змеиную!»

Расступилась было матушка сыра земля

На всех на четыре да на стороны,

Прижрала да кровь в себя змеиную.

Опускается Добрынюшка с добра коня

И пошел же по пещерам по змеиныим,

Из тыи же из пещеры из змеиною

Стал же выводить да полону он русского.

Много вывел он было князей, князевичев,

Много королей да королевичев,

Много он девиц да королевичных,

Много нунь девиц да и князевичных

А из той было пещеры из змеиною, -

А не може он найти Забавы дочь Потятичной

Много он прошел пещер змеиныих,

И заходит он в пещеру во последнюю,

Он нашел же там Забаву дочь Потятичну

В той последнею пещеры во змеиною,

А выводит он Забаву дочь Потятичну

А из той было пещерушки змеиною,

Да выводит он Забавушку на белый свет.

Говорит же королям да королевичам,

Говорит князям да он князевичам,

И девицам королевичным,

И девицам он да нунь князевичным:

Всяк ступайте в свою сторону,

А сбирайтесь вси да по своим местам,

А убита е змея да та проклятая,

А пропущена да кровь она змеиная,

От востока кровь да вниз до запада,

Не унесет нунь боле полону да русского

И народу христианского,

А убита е змея да у Добрынюшки,

И прикончена да жизнь нунчу змеиная».

А садился тут Добрыня на добра коня,

Брал же он Забаву дочь Потятичну,

А поехал тут Добрыня по чисту полю.

Испроговорит Забава дочь Потятична:

«За твою было великую за выслугу

Случилось богатырю молодому, Добрыне Никитичу, в жаркий день возле Пучай-реки в поле гулять. А неподалеку оттуда на горе Сорочинской жила Змея свирепая, жадная. Ненавидела Змея Добрыню за то, что не раз богатырь ее змеёнышей ядовитых топтал, не раз спасал от плена змеиного людей русских, которых Змея к себе на гору в пещеру утаскивала. Много раз уговаривала Добрыню матушка родимая:

Берегись, дитятко, Пучай-реки, не купайся в ней. Налетит на тебя Змея, как безоружный с ней справишься?
Помнил Добрыня наказы матушкины. Да очень уж жарко в тот день богатырю в поле было. Сбросил платье, в воду кинулся.
А Змея тут как тут. Поднялась над рекою, вьется над Добрынею, броситься на него готова. Издевается:
- Захочу - Добрыню целиком сожру! Захочу - Добрыню в хоботы возьму! Захочу - Добрыню в плен унесу!

Но не испугался Змеи Добрыня: успел ловко на берег выскочить. Схватил он колпак свой в три пуда весом, да как хватит Змею по голове! Вмиг отшиб у нее хоботы ядовитые. Кинулся к платью своему, выхватил нож булатный. Испугалась, завыла Змея лютая:
- Не бей, не губи меня, Добрынюшка! Не буду больше на Русь летать, людей русских в плен уносить! Помиримся! И ты моих детенышей не трогай впредь.
Поверил ей Добрыня. Согласился. Отпустил Змею на волю. Мигом скрылась, улетела змея лютая. А Добрыня домой пошел.
Приходит домой, а Киев-град печален стоит.
- Что за горе приключилось? - Добрыня спрашивает.
Отвечают ему люди киевские:
- Одна была у князя Владимира племянница любимая, Забава дочь Путятична. Пошла она в зеленом саду прогуляться. Пролетала тут над Киевом Змея проклятая. Подхватила, унесла княжну в свою пещеру змеиную!

Идет Добрыня к Владимиру, а там богатыри сидят в горнице, думу думают: как освободить Забаву Путятичну? Кого послать? Все на Добрыню кивают: он, мол, с таким делом лучше всех справится.

Сел Добрынюшка на своего добра коня. Дала ему мать в руки плёточку шелковую:
- Как приедешь, дитятко, на гору Сорочинскую, покрепче коня хлещи, чтобы крепко топтал он злых змеёнышей.
Помчался Добрыня к пещере змеиной. До пещеры доехал. Начал он тут коня плеткой стегать. Начал конь копытами змеёнышей топтать. А из пещеры навстречу Добрыне вылетает Змея лютая, свирепая.
- Это что же ты, Добрыня, делаешь? А не ты ли обещался не топтать больше моих змеёнышей?

Отвечал ей Добрынюшка:

А не ты ли обещала людей русских не носить к себе? Зачем похитила Забаву Путятичну? Не спущу тебе этого!
И пошла тут у Добрыни со Змеёй битва жестокая. Трое суток они бились да еще три часа. Не вынесла Змея, сдохла. Прикончил ее Добрынюшка.

Побежал он в пещеру змеиную, стал на свет выводить пленников.

Выходите, - кричит, - люди русские! Убита Змея Добрынею!

Ищет он Забаву Путятичну среди пленников, отыскать не может. В самой последней пещере запрятанную нашел.
Садился он на своего добра коня, княжну перед собой посадил. И повез ее в Киев к дядюшке, князю Владимиру.

Вышел князь Владимир на высокое крыльцо, встретил Добрыню с поклоном, с великой благодарностью:
Спасибо тебе, Добрынюшка, - один ты из всех богатырей сослужил нам такую службу важную!

И наградил он Добрыню золотой казной, платьем праздничным.

Добрыня Никитич - один из наиболее известных русских героев. Соратник Ильи Муромца и Алёши Поповича, их верный товарищ и боевой друг. В былинах описаны их совместные подвиги, а также удивительные качества самого героя. Помимо того, что Добрыня обладал недюжинной силой, также он славился смекалкой, тактикой, блестящим умом. Его дипломатические способности прекрасно дополняли отменную физическую силу, ловкость, богатырское телосложение.

В сохранившихся былинах говорится о том, что Добрыня служил при дворе князя Владимира, был его верным подданным, выполнял самые опасные и сложные поручения. Жена богатыря - дочь известного героя, Микулы Селяниновича. Звали её Настасья.

Образ богатыря - былинного героя

(В. Васнецов " Бой Добрыни Никитича с семиглавым Змеем Горынычем " 1918г )

Основой для создания былинного образа является реальный человек - воевода Добрыня. Он - родной дядя князя Владимира, брат его матери. Былинное отчество “Никитич” - в честь рязанского полководца Никиты. Такой сборный образ имел сходство и с реальными персонажами, а также дополнен наиболее положительными качествами, что свидетельствует о народной любви к герою.

Если брать во внимание те сюжеты, в которых даже вскользь упоминается персонаж - их больше 50-ти. Былин, где описывается образ и подвиги Добрыни Никитича, как центральной фигуры - 8. В них описываются его поединки с Ильей Муромцем, Дунаем Ивановичем, борьба со змеем. Былины о Добрыне Никитиче также рассказывают нам о Алеше Поповиче, Василии Казимировиче, Насте, поисках невесты для князя.

Подвиги и героизм русского богатыря

(Иллюстрация - Добрыня Никитич побеждает Змея Горыныча )

Исторические события отражаются в былинах вместе с художественным обрамлением, легкие для восприятия. Реальная история о поисках жены для князя - Рогнеды, легла в основу соответствующей былины. Сюжет о борьбе со змеем в округе Новгорода также упоминается в летописи. Благодаря этим подвигам, Добрыню долгое время называли “Змееборцем”, “сватом”. В былине “ Добрыня Никитич и Марина” описывается его борьба со знаменитой чародейкой, магия которой была известна по всей Руси. Его борьба с различными культами и язычеством проявляется также в той былине, где богатыря крестит целое селение новгородцев.

Добрыня Никитич имел тонкий ум, что помогало ему вести военные действия особо умело, не прибегая к большому количеству жертв - он всегда умел подобрать нужные слова, вел переговоры. Навыки и знания реального воеводы отображаются и в характере героя былин. В частности, упоминается, что Добрыня знал 12 разных языков, а также разговаривал “по птичьи”.

Подвиги, которые пугали остальных, для Добрыни Никитича и его товарищей оказывались несложными, не могли их устрашить. Вместе они были непобедимы, их воинские качества дополняли друг друга. Как истинный воин, чье бесстрашие является примером для поколений, погиб Добрыня в честном бою. Кончина настигла его около реки Калки, неподалеку которой его и похоронили. Курган, названный в честь Добрыни, был насыпан на его могиле с почестями.

Для русского народа, Добрыня Никитич - образец мужества и храбрости. Его подвиги - пример любви к своей земле и соотечественникам.