Чувства порой нас обманывают, но это единственная связь с реальностью, которая у нас есть. К остальному мы приходим опосредованно, через умозаключения. Тело с его органами чувств - центр, вокруг которого всё вертится. Даже в самых вольных мечтах и фантазиях, даже в глубоком сне мы остаёмся пленниками собственного тела.

Герой романа «Моби Дик» Германа Мелвилла однажды сказал: «Ахав никогда не думает, он только чувствует; этого достаточно для всякого смертного. Размышление должно протекать в прохладе и покое, а наши бедные сердца слишком сильно колотятся, наш мозг слишком горяч для этого». Может быть, это и хорошо: абстрактная, голая мысль имеет мало привлекательного. Поэтому рассказы о рае всегда кажутся какими-то бледными по сравнению с насыщенной телесностью адских мучений.

Недавно переведённая на русский язык «Всеобщая история чувств» Дианы Акерман - настоящий гимн сенсуализма. Акерман рассказывает о пяти основных человеческих чувствах - обонянии, осязании, вкусе, слухе, зрении, а также синестезии - о том, как они возникли, чем отличаются в разных культурах, за что мы их так ценим и почему всё-таки часто ими пренебрегаем. Чтение этой книги - хороший способ перезагрузить своё восприятие и заново научиться видеть, слышать, нюхать и трогать окружающий мир. Она не обогатит ваши сенсорные впечатления (в конце концов, это всего лишь знаки на белом фоне), зато научит лучше их понимать.

В истории можно заметить немало колебаний между миром мышления и миром непосредственных ощущений. Античность жила культом форм, тела и видимого мира; христианство предпочло мир невидимый. На самом деле, никакого противоречия здесь нет: ведь если чувства порождают мышление, то мышление возвращается к чувствам и изменяет их на свой лад. В своей основе эти вещи неразделимы. Один из главных теоретиков телесности философ Морис Мерло-Понти писал в своём знаменитом эссе о Сезанне:

Морис Мерло-Понти

из эссе «Сомнения Сезанна»

Сезанн никогда не хотел «писать, как дикарь»: он хотел вернуть разум, идеи, науки, перспективу, традицию к контакту с природным, естественным миром, который они призваны понимать; столкнуть, по его выражению, природу и науки, «которые из неё вышли».

Ту же самую операцию проделывает и Диана Акерман: она сталкивает множество данных из истории, психологии и естественных наук с нашим непосредственным опытом, который уже всегда «здесь», всегда в наличии и только ждёт, чтобы мы обратили на него внимание. Такое можно испытать после эмоционального потрясения или чтения хорошего романа: мир предстаёт новым, слишком ясным и немного загадочным, как будто мы явились откуда-то с другой планеты и смотрим на него впервые.

Даже в бездействии каждый из нас плавает в потоке ощущений. Они могут быть навязчивыми и неприятными, а могут переполнять нас восторгом и теплотой. Какими бы они ни были, нам не дано выйти за их пределы. Именно чувства соединяют нас друг с другом и со всем окружающим. Это хороший повод уделить им чуть больше внимания.

Обоняние

Каждый человек в среднем способен различить около 10 тысяч различных запахов (у женщин этот показатель несколько выше, чем у мужчин). Запахи тесно связаны с нашей памятью: необязательно читать роман Пруста, чтобы знать, как легко определённый запах может пробудить воспоминания о самом далёком прошлом. При этом запахи очень трудно описать с помощью речи. Можно сказать, что «кровь пахнет пылью», а фиалки - «кусочками жжёного сахара, выдержанного в лимоне и завёрнутого в бархат», но это будет всего лишь образное сравнение. Запахи, пишет Акерман, чем-то похожи на наших далёких родственников, чьи имена мы никак не можем запомнить.

С биологической точки зрения чувство обоняния утратило для человека свою былую важность. Тем не менее, никто из нас не готов от него отказаться.

Люди, потерявшие обоняние в результате травмы или болезни, очень от этого страдают: еда кажется пресной, они могут вовремя не заметить утечки газа или пожара, даже отношения с другими людьми становятся более холодными. По запаху мы можем определить пол и настроение человека (даже если никогда его не видели). Запахи - важнейший язык общения у многих животных; мыши, например, способны по запаху определять генетический профиль будущего полового партнёра. Мы уже не реагируем на запахи так непосредственно, но они всё-таки очень важны для нас, даже если мы этого не замечаем.

Осязание - может быть, самое базовое из наших ощущений. Мы можем представить мир без обоняния, слуха и зрения, но как представить мир без осязания? В этом мире мы бы не смогли отличить себя от пейзажа, свою ногу - от ножки стола.

Главный орган осязания - кожа, самый крупный орган человеческого тела. Рецепторы осязания распределены по ней неравномерно: больше всего их на лице, кистях рук и в области гениталий. Даже малейшее изменение в окружении - например, лёгкий ветерок - тут же регистрируется рецепторами, но многие из них мозг автоматически отсеивает. Наши ощущения настроены на новизну, иначе нам приходилось бы всё время чувствовать ткань одежды, давление воздуха и тяжесть собственного тела.

Телесный контакт с другими людьми очень важен с самого младенчества. Дети, к которым чаще прикасаются, быстрее растут, меньше плачут и лучше спят - прикосновения формируют «чувство базового доверия» к миру. Без прикосновений даже у взрослого человека развивается тактильное голодание, а это приводит к стрессу и депрессии. Самые интимные человеческие отношения обозначаются глубиной телесного контакта. Даже общение с незнакомцем начинается с пожатия руки - как будто без прикосновений мы не можем быть до конца уверены в существовании друг друга.

Вкус

Чувством вкуса принято наслаждаться в обществе других людей: еда - важнейшая часть многих общественных ритуалов. Помимо телесных функций еда имеет и символическое значение.

Разные народы исключали разные предметы из рациона питания: некоторые питаются насекомыми, грызунами и жареными собаками, но не употребляют определённые виды растений. Коалы питаются только эвкалиптом, но человек всеяден. Есть много видов пищи, которую мы отвергаем - и очень часто мы делаем это не потому, что она ядовита или плоха на вкус, а потому, что мы так привыкли.

У нас есть пять видов рецепторов вкуса, сгруппированных по специализации: солёное, кислое, сладкое, горькое. Многообразие вкусовых ощущений образуется благодаря их смешению, а во многом - благодаря запахам (некоторые гурманы говорят, что вино без запаха - просто подкрашенная вода). Рецепторы вкуса есть на языке, нёбе и даже на щеках, но с возрастом их чувствительность сильно снижается. Большинство людей питают пристрастие к сладкой и жирной пище - она нам кажется вкусной, но дело скорее в её энергетической ценности. Эволюция управляет вкусом, чтобы добиться своих целей. Но и мы управляем вкусом, исключая или предпочитая те или иные продукты и наделяя их символическим смыслом.

Слух

Звук - это волна молекул воздуха, которая возникает при движении любого предмета и распространяется во все стороны. Звуковые волны заставляют дрожать барабанную перепонку, та приводит в движение три мелкие косточки, которые передают сигнал к жидкости внутреннего уха, которая заставляет колебаться волоски, которые включают нервные клетки, которые передают сигналы в мозг, которые мы воспринимаем как звук. Без длинных предложений с придаточными оборотами тут не обойтись: орган слуха - одна из самых запутанных систем в человеческом организме.

Первый звук, который мы слышим - звук биения материнского сердца. Музыка, речь и язык приходят потом, но уже с самого рождения ребёнок реагирует на звук (и производит множество звуков сам). Диапазон человеческого слуха ограничен: многие животные, в том числе крокодилы, киты и слоны, общаются на недоступных нам частотах. Когда вы слышите сверчков, вы на самом деле их не слышите: они общаются в ультразвуковом диапазоне, а мы слышим только бессмысленный для них шум.

Значение, которое мы придаём музыке и речи, очень велико. Музыку можно даже назвать отдельным, универсальным языком, который существует во всех культурах. Если слово - это абстракция, то музыка всегда исходит из эмоций, и поэтому способна захватить нас целиком.

Зрение

Человек - существо с глазами хищника: они расположены в передней части головы и направлены вперёд (так легче выслеживать жертву). В процессе познания мира мы в первую очередь полагаемся именно на зрение: нам нужно «видеть собственными глазами», чтобы во что-то поверить. Впрочем, смотреть - не значит видеть: в одних и тех же предметах разные люди всегда видели разное. Как и другие чувства, зрение часто нас обманывает. Цвета - это обман планетарного масштаба, ведь мы видим лишь те цвета, которые отражаются от предметов, но не содержатся в них.

В разных культурах цвета кодируются и воспринимаются по-разному. Некоторые сливают синий и зелёный в одно, у других есть множество обозначений белого. То, что мы представляем, накладывается на то, что мы видим: биолог, прогулявшись по городу, увидит не то же самое, что геолог или программист.

Животные не знают искусства, как его не знают и фотоаппараты. Задача буквального отражения мира для человека невыполнима. Всё, что мы можем - это плодотворное творческое искажение природы. Она настигает нас через органы чувств, и мы вплетаем своё восприятие в мир отношений с предметами, животными и другими людьми. Поэт Абрахам Каули написал в XVII веке: «Красота, ты фантастическая дикая обезьяна, в каждой стране являющаяся в ином облике».

Мы чувствуем боль каждый день. Она контролирует наше поведение, формирует наши привычки и помогает нам выжить. Благодаря боли мы вовремя накладываем гипс, берем больничный, отдергиваем руку от горячего утюга, боимся стоматологов, убегаем от осы, сочувствуем персонажам фильма «Пила» и сторонимся банды хулиганов.

Рыбы — первые организмы на Земле, которые почувствовали боль. Живые существа эволюционировали, становились все сложнее, и их образ жизни тоже. И чтобы предостерегать их об опасности, появился простой механизм для выживания — боль.

Почему мы чувствуем боль?

Наше тело состоит из огромного количества клеток. Для того чтобы они могли взаимодействовать, существуют специальные белки в клеточной мембране — ионные каналы. С помощью них клетка обменивается ионами с другой клеткой и контактирует с внешней средой. Растворы внутри клеток богаты калием, но бедны натрием. Определенные концентрации этих ионов поддерживаются калий-натриевым насосом, который выкачивает избыточные ионы натрия из клетки и заменяет их на калий.

Работа калий-натриевых насосов настолько важна, что половина съеденной еды и около трети вдыхаемого кислорода идет на обеспечение их энергией.

Ионные каналы — это настоящие врата чувств, благодаря которым мы можем ощущать тепло и холод, аромат роз и вкус любимого блюда, а еще — испытывать боль.

Когда на мембрану клетки что-то воздействует, структура натриевого канала деформируется и он открывается. Вследствие изменения ионного состава возникают электрические импульсы, которые распространяются по нервным клеткам. Нейроны состоят из клеточного тела, дендритов и аксона — самого длинного отростка, по которому и движется импульс. На конце аксона находятся пузырьки с нейромедиатором — химическим веществом, участвующим в передаче этого импульса от нервной клетки к мышечной или к другой нервной клетке. Например, сигнал от нерва к мышце передает ацетилхолин, а между нейронами в мозге много других медиаторов, например глутамат и «гормон радости» серотонин.

Порезать палец во время приготовления салата — такое было почти с каждым. Но вы не продолжаете резать палец, а отдергиваете руку. Это происходит потому, что нервный импульс бежит по нейронам от чувствительных клеток, детекторов боли, до спинного мозга, где уже двигательный нерв передает команду мышцам: убери руку! Вот вы залепили палец пластырем, но по-прежнему чувствуете боль: ионные каналы и нейромедиаторы шлют сигналы в головной мозг. Болевой сигнал проходит через таламус, гипоталамус, ретикулярную формацию, участки среднего и продолговатого мозга.

И наконец, боль достигает пункта назначения — чувствительных участков мозговой коры, где мы осознаем ее в полной мере.

Жизнь без боли

Жизнь без боли — мечта многих людей: ни страданий, ни страха. Это вполне реально, и среди нас живут люди, которые не чувствуют боли. Например, в 1981 году в США родился Стивен Пит, и, когда у него прорезались зубы, он стал жевать свой язык. К счастью, его родители вовремя это заметили и отвели мальчика в больницу. Там им сказали, что у Стивена врожденная нечувствительность к боли. Вскоре родился брат Стива Кристофер, и у него обнаружили то же самое.

Мама всегда говорила мальчикам: инфекция — тихий убийца. Не зная боли, они не могли увидеть у себя симптомы заболеваний. Частые медицинские обследования были необходимы. Не представляя, что такое боль, парни могли драться до полусмерти или, получив открытый перелом, ковылять с торчащей костью, даже не заметив этого.

Один раз, работая с электропилой, Стив распорол себе руку от кисти до локтя, но зашил ее самостоятельно, поленившись идти к врачу.

«Мы часто пропускали школу, потому что оказывались на больничной койке с очередной травмой. Мы провели там не одно рождественское утро и день рождения», — говорит Стивен. Жизнь без боли — это не жизнь без страданий. У Стива тяжелый артрит и больное колено — это грозит ему ампутацией. Его младший брат Крис покончил с собой, узнав, что может оказаться в инвалидном кресле.

Оказывается, у братьев дефект гена SCN9A, который кодирует белок Nav1.7 — натриевый канал, участвующий в восприятии боли. Такие люди отличают холодное от горячего и чувствуют прикосновения, но вот болевой сигнал не проходит. Эта сенсационная новость была опубликована в журнале Nature в 2006 году. Ученые установили это в процессе исследования шестерых пакистанских детей. Среди них был фокусник, который развлекал толпу, прохаживаясь по раскаленным углям.

В 2013 году в Nature было опубликовано другое исследование, объектом которого стала маленькая девочка, незнакомая с чувством боли. Немецкие ученые Йенского университета обнаружили у нее мутацию гена SCN11A, который кодирует белок Nav1.9 — еще один натриевый канал, ответственный за боль. Гиперэкспрессия этого гена предотвращает накопление зарядов ионов, и электрический импульс не проходит по нейронам — боли мы не чувствуем.

Выходит, что свою «суперспособность» наши герои получили из-за сбоя работы натриевых каналов, которые участвуют в передаче болевого сигнала.

Что позволяет нам чувствовать боль меньше?

Когда нам больно, организм вырабатывает особые «внутренние наркотики» — эндорфины, которые связываются с опиоидными рецепторами в мозге, притупляя боль. Морфин, выделенный в 1806 году и завоевавший славу эффективного болеутоляющего вещества, действует подобно эндорфинам — присоединяется к опиоидным рецепторам и подавляет выделение нейромедиаторов и активность нейронов. При подкожном введении действие морфина начинается через 15-20 минут и может длиться до шести часов. Только не следует увлекаться таким «лечением», это может плохо кончиться, как в рассказе Булгакова «Морфий». После нескольких недель применения морфина организм перестает вырабатывать эндорфины в достаточном количестве, появляется зависимость. И когда действие наркотика заканчивается, множество тактильных сигналов, которые поступают в мозг, уже не защищенный антиболевой системой, причиняют страдания — возникает ломка.

Спиртные напитки тоже воздействует на эндорфиновую систему и повышают порог болевой чувствительности. Алкоголь в небольших дозах, как и эндорфины, вызывает эйфорию и позволяет нам быть менее восприимчивым к удару кулаком по лицу после свадебного застолья. Дело в том, что алкоголь стимулирует синтез эндорфинов и подавляет систему обратного захвата этих нейромедиаторов.

24.01.2018

Как мы чувствуем вкус?

Сколько вкусов различает человек и почему иногда люди хотят есть мел.

Вкусовой анализатор включает в себя три отдела: рецепторный, проводниковый и мозговой. Вкусовые рецепторы расположены на языке и слизистой оболочке полости рта, наибольшее их количество сосредоточено в области кончика, тела и корня языка. Рецепторы обновляются с периодичностью приблизительно раз в две недели. Отдельные вкусовые рецепторы реагируют на один из четырех вкусов - кислое, сладкое, горькое или соленое. Есть основание полагать, что существуют рецепторы для восприятия пятого вкуса - умами. Это вкус мясной пищи, восприятие которого осуществляется рецепцией глутамата.

От рецепторов импульсы по нервам поступают в головной мозг. Через продолговатый мозг информация о раздражении вкусовых рецепторов поступает к нейронам височных отделов коры больших полушарий. С участием нейронов коры обеспечивается сознательное восприятие и способность различать вкусы веществ, попадающих в ротовую полость или на язык. Также производится оценка и отбор актуальных для организма вкусовых раздражителей в соответствии с доминирующей мотивацией организма.

Вторым направлением распространения возбуждений от вкусовых рецепторов в центральной нервной системе является путь через ствол мозга в лимбические структуры головного мозга. Возбуждение лимбических отделов при поступлении импульсации от вкусовых рецепторов обеспечивает активацию автономной нервной системы при восприятии того или иного вкуса. Реакция вегетативной нервной системы имеет значение в пищевом поведении и в процессах пищеварения, в защитных реакциях при попадании в ротовую полость ядовитых и раздражающих веществ, а также в широком спектре других поведенческих реакций и состояний.

Вкусовой анализатор обеспечивает избирательность пищевого поведения и направляет его на различные пищевые продукты. Цель избирательного восприятия - избегание пищи, которая может содержать токсические и ядовитые вещества, и предпочтение такой, которая содержит нужные организму элементы. Такая функция вкусового анализатора сформировалась в ходе эволюции человека в естественной среде обитания, в которой источником пищи служили натуральные природные компоненты. В условиях жизни современных людей эта функция может искажаться при использовании людьми сублимированных и ненатуральных источников питательных веществ и энергии.

При дефиците некоторых важных для жизнедеятельности организма веществ процесс восприятия вкусовых раздражителей может измениться. Это происходит как на уровне рецепции, так и на уровне их анализа в головном мозге: развиваются изменения вкусовых предпочтений - извращения вкуса. Одной из возможных причин развития извращения вкуса может служить дефицит железа, например, во время беременности. Нехватка железа у беременной женщины, вызванная повышенным его расходованием при развитии плода, усиливает привлекательность некоторых несъедобных веществ, таких как мел, глина и тому подобное.

Другие возможные причины смены вкусовых предпочтений основаны на изменении субъективной оценки вкусовых раздражителей головным мозгом в зависимости от потребностей и состояний организма.

Головной мозг работает по принципу выделения доминанты - реализации деятельности, наиболее важной для выживания организма. Этот принцип работы головного мозга был открыт Алексеем Ухтомским в первой половине XX века. Принцип доминанты обеспечивает изменение восприятия мозгом однотипных входящих сигналов и модуляцию реакций организма на них при смене реализуемой деятельности. Изменчивость восприятия и оценки вкусовой информации на уровне головного мозга лежит в основе сменяющихся вкусовых предпочтений при различных доминирующих мотивационных и физиологических состояниях.

Восприятие вкуса направляет пищевой интерес человека - это один из компонентов пищевого поведения, жизненно важная биологическая потребность, которая тесно интегрируется с реализацией других, в том числе социальных, потребностей. Достижение необходимых индивидууму результатов каждой из биологических и социальных потребностей подкрепляется положительными эмоциями: чувством удовольствия, радости, эйфории. Недостижение потребности приводит к развитию отрицательных эмоций: досады, раздражения, злости, агрессии. Сила положительных или отрицательных эмоциональных реакций тем выше, чем более значимый полезный результат в структуре индивидуальных ценностей был достигнут или не достигнут, чем более значимая для выживания индивидуума потребность была или не была удовлетворена. Системные закономерности организации поведения были сформулированы Петром Анохиным, автором теории функциональных систем.

Вкусовая рецепция - это первичная сигнализация о достижении результата пищевого поведения, завершающегося при его эффективности развитием положительного эмоционального подкрепления, а при неэффективном исходе - отрицательного эмоционального состояния. При этом получение вкусовых ощущений может становиться самостоятельной целью поведения с утратой исходного биологического смысла информирования о поступлении нужных организму пищевых компонентов.

Участие механизмов восприятия вкуса в процессах формирования положительных и отрицательных эмоциональных состояний объясняет такие изменения восприятия вкуса, как обострение вкусовой рецепции при развитии голода, пристрастие к изысканной пище (гурманство) или, наоборот, стойкий отказ от пищи при объективной потребности в ней (анорексия). Также на основе указанного вовлечения механизмов восприятия вкуса в психоэмоциональные взаимодействия возможно объяснить получение удовольствия от действия различных сильных или специфических вкусовых раздражителей (пикацизм).

С болью в жизни мы сталкиваемся с момента рождения, ведь не зря появляемся на свет с плачем. И дальше нам не удается избежать ее: падаем, царапаемся, режемся, обжигаемся. И хоть всегда изрядно злы на нее в детстве, повзрослев, начинаем понимать ее важность Ведь если бы болевых ощущений не было, мы могли бы погибнуть от своих же необдуманных действий или просто случайностей: серьезно ранились бы простыми кухонными ножами, а уснув на пляже либо, прислонившись к горячей батарее, просыпались со страшнейшими ожогами. Действительно, боль дана нам во спасение, и до тех пор пока ее чувствуем — мы живы и относительно здоровы.

Бывают болезни, при которых есть нечувствительность к боли:

1. Паралич в результате инсульта: локализация нечувствительности привязана к тому участку мозга, где произошло кровоизлияние.
2. Болезни, вызывающие нарушения проводимости спинного мозга: травмы, поздние стадий позвоночной дорсопатии, например, межпозвоночной грыжи, инфекционные болезни позвоночника.
3. Проказа и др. болезни

Вы никогда не спрашивали себя: почему мы чувствуем боль?

Этот вопрос всегда очень волновал невропатологов, нейрохирургов и других врачей. Ведь зная, отчего возникает болевой синдром, можно придумать механизм защиты от него. Так возникли знаменитые анальгетики, а затем и более сильные вещества, позволяющие бороться с болевыми симптомами.

Мы чувствуем боль, благодаря особым рецепторам — нервным окончаниям, которыми снабжены все нервы нашей периферической нервной системы . Паутиной нервов опутана вся поверхность нашего тела. Этим природа нас защитила от вредных внешних воздействий, вооружив рефлексами: нам больно — мы отдергиваем руку. Это происходит из-за подачи раздраженным рецептором сигнала в мозг и последующего ответного молниеносного приказа-рефлекса из него.

Чем глубже, тем меньше чувствительность нервов. Они программируются уже на другую задачу: защита позвоночника и внутренних органов. Защита позвоночника осуществляется уже нервными корешками, выходящими из спинного мозга, а внутренние органы — вегетативной нервной системой, которая устроена разумно, с разной чувствительностью для разных органов.

Три порога защиты от боли

Если бы наши нервные окончания и корешки реагировали буквально на все болевые сигналы, мы бы просто не смогли жить из-за постоянных страданий. Поэтому Создатель для нашего спасения и спасения мозга, чтобы не отвлекали его из-за пустячных царапин, придумал целых три болевых порога защиты. Порог преодолевается тогда, когда количество болевых импульсов превышает условную допустимую величину.

1. Первый порог находится на уровне ПНС (периферийной нервной системы). Здесь происходит отсев незначительных раздражений. Поэтому мы не плачем от маленькой царапинки, а можем ее даже не заметить.
2. Второй порог расположен на уровне ЦНС (центральной нервной системы), в спинном мозгу. Здесь происходит, фильтрация болевых сигналов, прошедших через порог ПНС, анализ корешковых сигналов, возникших из позвоночных патологий в спине, анализ болевых импульсов, которые посылает вегетативная нервная система, связывающая с ЦНС все внутренние органы.
3. Третий порог (самый важный) — это болевой порог находящийся в мозге ЦНС. Мозгу предстоит решить, путем сложнейшего анализа и подсчета импульсов со всех болевых рецепторов, представляет ли в сумме это опасность для нас, сигнализировать ли нам о ней. Все эти операции производятся нейронами мозга какие-то доли миллисекунд, вот почему наша реакция на болевое раздражение практически мгновенна. В отличие от предыдущих порогов, передающих импульсы наверх бездумно, мозг подходит к этому анализу выборочно. Он может блокировать болевые сигналы или снизить болевое ощущение при помощи эндорфинов (природного обезболивающего). Во время же стрессов и критических ситуаций происходит выработка адреналина, тоже снижающего болевую чувствительность.

Виды боли и ее анализ мозгом

Какие же бывают виды боли, и как они анализируются нашим мозгом? Каким образом мозгу удается выбирать из огромного количества сигналов, поставляемых ему, самые важные?

По нашему восприятию боль бывает следующих типов:

Острая

Она похожа на удар ножа, другое ее название — кинжальная

Острая боль возникает внезапно и длится интенсивно, предупреждая наш организм о серьезной опасности

• Травмы (резанные, колотые раны, переломы, ожоги, ушибы позвоночника, разрывы и отрывы органов при падении и т. д)
• Воспаления и гнойные абсцессы внутренних органов (аппендицит, перитонит, прободение язвы, разрыв кисты и т. д.)
• Смещения позвонков, и другие заболевания позвоночника

Если в первых двух случаях боль постоянная, то в третьем она носит характер прострела (люмбаго или ишис), что свойственно, например, для всех острых болей в спине

Хроническая

Она носит постоянный характер, может быть ноющей, тянущей, разлитой по поверхности. Участки, где локализована болезнь, отличаются повышенной чувствительностью.

Хроническая длительная боль — показатель того, что какой-то орган внутри нас давно не здоров

Она периодически переходит в острую при очередном приступе болезни
Примеры:

• Холецистит, панкреатит, гастрит
• Ревматоидный артрит, костный туберкулез
• , спондилез, межпозвоночная грыжа

Тесную связь острого и хронического болевого проявления наглядно демонстрируют . Прострел в спине (люмбаго) через несколько дней переходит в постоянную ноющую боль — люмбалгию, говорящую о том, что болезнь никуда не ушла — она постоянно с нами.

Хроническая и острая боль пропускаются по разным нервным волокнам. Волокна, А с защитной миелиновой оболочкой предназначены для острой боли и являются приоритетными. Волокна В используются для хронической и являются второстепенными. Когда возникает очаг острой боли, волокна В выключаются, и в мозг поступают импульсы волокон, А как наиболее важные. Скорость передачи сигнала по ним в 10 раз быстрее, чем в волокнах В. Вот почему когда возникает острая боль в спине, то хроническая куда-то исчезает, и острую мы чувствуем всегда интенсивней, чем хроническую.

На самом деле хроническая боль, конечно, никуда не делась, она просто временно перестает фиксироваться. Это правило справедливо и для нескольких источников боли. Например, кроме межпозвоночной грыжи, у вас еще и остеоартроз. Острые боли в спине из-за приступа грыжи на время выключат ноющие хронические, и наоборот: обострение остеоартроза затмит хронический процесс, вызванный грыжей.

Хроническая патологическая

Она существует постоянно, доставляет мучения, является «неполезной», и причину ее иногда объяснить трудно. Это своего рода сбой в системе передачи болевых импульсов на каком-то из уровней. Примеры

• Фантомные боли — возникают при ампутациях конечности (конечности нет, а боль осталась)
• Сирингомиелия (болезненная чувствительность, другое название — «анестезия долороза»)
  Парадоксальная болезнь, при которой одновременно чувствуется сильная боль, но в тоже время то, что болит (например, рука, нога либо иной участок) — абсолютно не чувствительно к внешним раздражителям. Примета таких больных — множество ожогов на руках или ногах. Болезнь вызвана морфологическими изменениями ткани на участке спинного мозга.

И в заключении:

Не пытайтесь лечить боль, не выяснив ее причины — это может быть смертельно опасно!

В каких случаях, например?

• Приступ аппендицита
• Обострение желчекаменной болезнь
• Ушиб позвоночника
• Инфаркт
• Перфорированная язва и многие другие болезни

Будьте здоровы! Внимательней относитесь к своим ощущениям.

«Абсолютно бестелесные человеческие эмоции – это пустое место», – писал Уильям Джеймс в своей новаторской теории 1884 года о том, как тело (физиология) влияет на эмоции. За прошедшее столетие прорывы в области неврологии, психобиологии и нейробиологии способствовали скачку в понимании взаимосвязи между физическим телом и эмоциональными переживаниями. Эту взаимосвязь исследует нейробиолог Антонио Дамасио в книге «Странный порядок вещей: жизнь, чувство и создание культур» (The Strange Order of Things: Life, Feeling, and the Making of Cultures / публичная библиотека). Название вдохновлено любопытным фактом: оказывается, ещё несколько миллиардов лет назад одноклеточные организмы демонстрировали поведение, на удивление напоминающее определённые социальные повадки людей, и 100 миллионов лет назад насекомые разработали взаимодействия, инструменты и стратегии сотрудничества, которые мы могли бы назвать культурными.

Тот факт, что подобное социокультурное поведение задолго предшествовало развитию человеческого мозга, проливает новый свет на древнюю проблему «разум-тело» и предлагает радикальный пересмотр того, как мы понимаем разум, чувство, сознание и построение культур.

Спустя два десятилетия после его знаменательного исследования того, как взаимосвязь между телом и разумом формирует сознательный опыт, Дамасио протягивает нить, связующую биологию и социологию, в захватывающем исследовании гомеостаза – тонком балансе, лежащем в основе нашего физического существования, обеспечивающем наше выживание и определяющем наш расцвет.

В основе исследования Дамасио лежит его бесконечный интерес к природе человеческих аффектов – почему мы чувствуем то, что чувствуем, как мы используем эмоции для построения самости, почему наши намерения и чувства так часто противоречивы, как тело и ум сговариваются в зарождении эмоциональной реальности. То, что всплывает, – это не арсенал несоменностей и решений, а торжество любознательности и напоминание о том, что разумные, осознанные предположения позволяют расширять территорию знания, перемещая границу познаваемого всё глубже в неизведанное.

Одна из иллюстраций Сальвадора Дали для эссе Монтеня.

Дамасио утверждает, что чувства – неотъемлемые прорастания человеческой культуры:

Люди отличаются от всех других существ, создавая грандиозные коллекции объектов, практик и идей, в совокупности известных как культуры. Коллекции вбирают в себя искусство, философские исследования, моральные системы и религиозные убеждения, справедливость, управление, экономические институты, а также технологии и науку.

Язык, социальность, знание и разум – изобретатели и исполнители этих сложных процессов. Но чувства движут ими и сохраняются для контролирования результатов... Культурная активность зародилась и остаётся глубоко укоренившейся в чувствах. Если мы хотим понять конфликты и противоречия человеческого состояния, необходимо признать благоприятное и неблагоприятное взаимодействие чувств и разума.

Дамасио отмечает, что, только понимая природу и происхождение чувств, мы можем начать понимать удивительное множество возможностей, которыми обладает человеческая натура, – наши самые благородные и низменные порывы, наше самое созидательное и самое разрушительное поведение и бесчисленные способы, которыми наши множества находятся в постоянном взаимодействии и частом противоречии друг с другом. Он подчёркивает, что ни одно понимание не может быть полным, если оно не восходит к происхождению самой жизни, задолго предшествовавшей появлению людей:

В истории жизни события не подчинялись общепринятым представлениям, которые мы, люди, сформировали для того, чтобы построить прекрасный инструмент, который мне нравится называть культурным разумом.

Дамасио исследует природу чувств и происхождение культур сквозь призму гомеостаза:

Чувства – это ментальные проявления гомеостаза, в то время как гомеостаз, действующий под прикрытием чувств, – это функциональная нить, связующая ранние формы жизни с необыкновенным партнёрством тела и нервной системы. Это партнёрство отвечает за появление сознательных, чувствующих разумов, которые, в свою очередь, несут ответственность за то, что наиболее характерно для человечества: за культуру и цивилизацию...

Сочетание культур с чувством и гомеостазом усиливает их связь с природой и углубляет гуманизацию культурного процесса. Чувства и творческие культурные умы собирались в длительном процессе, в котором видную роль играл генетический отбор, управляемый гомеостазом. Соединение культур с чувствами, гомеостазом и генетикой сдерживает растущий отрыв культурных идей, практик и объектов от жизненного процесса.

Каждый раз, когда наука пересматривала место человеческого существа в порядке вещей – не в центре Вселенной, как почти ценой жизни доказали Коперник, Кеплер и Галилей; не в центре «Сотворения», как продемонстрировал Дарвин вопреки грозной догме, – люди реагировали с враждебной оборонительностью на их преуменьшенный статус. Дамасио предлагает необходимый контрапункт для этой повторяющейся тенденции, поскольку он прослеживает происхождение чувств, издавна считающихся исключительно человеческой способностью, к гораздо более простым и древним организмам:

Обнаружение истоков человеческих культур в нечеловеческой биологии вовсе не умаляет исключительного статуса человека. Исключительный статус каждого человека проистекает из уникальной значимости страданий и процветания в контексте наших воспоминаний о прошлом и воспоминаний, которые мы построили об ожидаемом будущем.

Среди любопытных явлений, которые исследует Дамасио, – тенденция пересматривать прошлые переживания задним числом, усиливая их положительные аспекты в памяти по сравнению с величиной фактически переживаемого опыта, – своего рода «аффективно позитивное изменение воспоминаний », к которому некоторые люди восприимчивее других. Он считает это явление важным, поскольку оно связано с нашим ожиданием будущего и как личности, и как культуры:

На что человек надеется и как он представляет себе дальнейшую жизнь, зависит от того, как он пережил прошлое. Речь идёт не только об объективных, поддающихся проверке фактах, но и о впечатлениях или реконструкции объективных данных в своих воспоминаниях. Способность припоминать делает нас уникальными индивидуумами. Стили наших личностей во многих аспектах связаны с типичными когнитивными и аффективными режимами, балансом индивидуальных переживаний в аффективных условиях, культурной идентичностью, достижениями, удачей.

То, как и что мы создаём в культурном отношении и как реагируем на культурные явления, зависит от того, как наши несовершенные воспоминания манипулируют чувствами.

«Сердце и бутылка». Иллюстрация Оливера Джефферса к притче о том, что происходит, когда мы отрицаем свои сложные эмоции.

Мир аффекта – это как реальность, существующая параллельно физическому миру, в котором мы передвигаем свои тела, и все же он тоже возникает от физического тела и определяется «квалиа » (от лат. qualia – термин для обозначения самой обычной из возможных для нас вещи: того, как вещи выглядят для нас) из основы нашего сознательного переживания. Дамасио предлагает систематику аффекта, освещающую ключевое различие между эмоциями и чувствами:

Аспект разума, доминирующий в нашем существовании, или, кажется, относящийся к окружающему нас миру, фактическому или вспоминаемому, с его объектами и событиями, человеческими или нет, представлен мириадами образов всего сенсорного диапазона, часто переведёнными на устные языки и структурированными в истории. И все же, примечательно, но существует параллельный ментальный мир, который сопровождает все эти образы, зачастую он настолько субтилен, что не требует к себе никакого внимания, но иногда настолько значителен, что изменяет курс доминирующей части разума. Это параллельный мир аффекта, мир, в котором мы обнаруживаем чувства, проносящиеся рядом с обычно более заметными образами в нашем разуме. Непосредственные причины чувств включают:
а) фоновый поток жизненных процессов в наших организмах, которые ощущаются как спонтанные или гомеостатические чувства;
б) эмоциональные реакции, вызванные обработкой бесчисленных сенсорных стимулов, таких как вкусы, запахи, тактильные, слуховые и зрительные раздражители, испытание которых является одним из источников квалиа;
в) эмоциональные реакции, возникающие в результате вовлечения движущих сил (таких, как голод или жажда) или побуждений (например, вожделение и игра), или эмоций в более общепринятом смысле этого слова, которые выступают программами, активирующимися при столкновении с многочисленными, а иногда и комплексными ситуациями. К таким эмоциям относятся: радость, печаль, страх, гнев, зависть, ревность, презрение, сострадание и восхищение.
Эмоциональные реакции, описанные в пунктах (б) и (в), производят вызванные чувства, а не самопроизвольная разнородность, возникающая из "незатронутого" гомеостатического потока.

Дамасио рисует огромную эволюционную и информационную ценность чувств, чтобы опровергнуть представление о том, что они – просто украшение сознания:

Чувства аккомпанируют разворачивающейся в наших организмах жизни, вне зависимости от того, что каждый воспринимает, изучает, запоминает, воображает, рассуждает, оценивает, решает, планирует или мысленно творит.

Почти каждый образ в веренице разума с момента, когда он попадает под софиты ментального внимания и пока не уходит, сопровождается чувствами. Образы настолько отчаянно нуждаются в аффективной компании, что даже те их них, что составляют заметное чувство, могут сопровождаться другими чувствами, немного похожими на звук гармоники или круги, которые образуются, когда камешек попадает на поверхность воды. Нет никакого бытия в правильном смысле слова без спонтанного ментального переживания жизни, ощущения существования. Нулевая отметка бытия соответствует обманчиво непрерывному и бесконечному состоянию ощущений, более или менее интенсивному ментальному хору, подчёркивающему всё остальное ментальное... полное отсутствие чувств будет означать приостановку бытия, но даже менее радикальное лишение чувств поставило бы под угрозу человеческую природу.

Без чувств мы бы не могли реагировать на красоту, а это, возможно, наш мощнейший канал связи с живым миром. Мы бы не могли распознавать и классифицировать прекрасное; не различали бы приятные переживания и болезненные; у нас не было бы идеалов, которые мотивировали бы нас превзойти самих себя; мы бы не получали удовольствия от совершения открытий или проявления щедрости, или создания чего-то нового, поэтому не было бы побуждения это совершать. Повторяя утверждение философа Марты Нуссбаум о том, что чувства – неотъемлемая часть наших рассуждений, Дамасио пишет:

Обычный контраст между аффектом и рассудком обусловлен узким представлением эмоций и чувств, во многом отрицательных и способных расшатать факты и рассуждения. На самом деле, эмоции и чувства появляются в разнообразных вариациях и лишь некоторые из них разрушительны. Большинство эмоций и чувств важны для развития интеллектуального и творческого процесса... Пренебрежение аффектом обедняет описание человеческой природы. Без его учёта невозможна удовлетворительная оценка человеческого культурного разума.

И все же чувства – это не какая-нибудь ментальная абстракция, управляемая свыше и за пределами нашего творящего существа. Чувства коренятся в элементной структуре тела, буквально возникают из наших внутренностей. Дамасио пишет:

Обстоятельства – фактические или вызванные в памяти, – которые могут провоцировать чувства, бесконечны. Напротив, перечень изначального содержания чувств ограничен всего одним типом объектов: живым организмом своего владельца, под которым я имею в виду компоненты самого тела и их текущее состояние. Но давайте углубимся в эту идею и заметим, что в ссылке на организм преобладает один сектор тела: старый внутренний мир внутренних органов, которые расположены в животе, грудной клетке и толще кожи, наряду с сопутствующими химическими процессами.

Содержание чувств, которые преобладают в нашем сознательном разуме, в значительной степени согласуются с текущей деятельностью внутренних органов, например, со степенью сокращения или расслабления гладких мышц, которые образуют стенки таких трубчатых органов, как трахеи, бронхи и кишки, а также бесчисленные кровеносные сосуды в коже и висцеральные полости. Не менее значимо состояние слизистых оболочек – подумайте о своём горле, сухом, влажном или просто воспалённом, или о своём пищеводе, или о желудке, когда вы переели или голодны. Типичное содержание наших чувств управляется тем, насколько функционирование перечисленных внутренних органов протекает планомерно и без осложнений или затруднённо и нестабильно.

Чтобы усложнить ситуацию, добавим, что все эти состояния внутренних органов – результат действия химических молекул – циркулирующих в крови или возникающих в нервных окончаниях, распределённых по всему внутреннему пространству, – например, кортизол, серотонин, допамин, эндогенные опиоиды, окситоцин. Некоторые из них настолько сильны, что следствие наступает мгновенно. Наконец, степень напряжённости или расслабления произвольно сокращающихся мышц (которые... являются частью внутреннего мира тела) также способствует содержанию чувств. Например, активация мышц лица. Они настолько тесно связаны с определёнными эмоциональными состояниями, что их проявление в наших лицах может быстро вызвать такие чувства, как радость и удивление. Нам не нужно смотреть в зеркало, чтобы знать, что мы испытываем такие состояния.

В целом, чувства – это переживания определённых аспектов состояния жизни в организме. Эти переживания служат не просто декорациями. Они совершают нечто экстраординарное: докладывают о состоянии жизни внутри организма в любой момент времени.

Иллюстрация Марианны Дюбюк из книги «Лев и Птица».

Комплексное взаимодействие активности наших эндокринных желез, расширение и сокращение кровеносных сосудов и трубчатых органов, неровность дыхательных и циркадных ритмов провоцируют ментальное представление об определённых чувствах. Так что мы можем назвать восторгом состояние релаксации, не затронутое отрицательным стрессом. Дамасио пишет:

"Провокация" эмоциональных реакций на бесчисленные компоненты образа или на целые нарративы – один из самых главных и непрекращающихся аспектов нашей ментальной жизни.

И всё же, как физические предпосылки, так и эмоциональные реакции, не строго фиксированы и лишены возможности перепрограммирования, а скорее, податливы под воздействием намерения, случайности и окружающей среды:

Определённые мозговые системы заложены благодаря естественному отбору с помощью наших генов и большему или меньшему мандражу, вызванному окружающей средой в утробе и младенчестве. [Но] всевозможные факторы окружающей среды могут изменить эмоциональное раскрытие по мере нашего развития. Оказывается, наш механизм аффекта в определённой степени обучаем, а значительная часть того, что мы называем цивилизацией, производится через обучение этого механизма в благоприятной среде дома, школы и культуры.

Любопытно, что так называемый темперамент – более или менее гармоничная манера, с которой мы реагируем на потрясения и встряски в жизни изо дня в день, – результат того длительного процесса обучения, как взаимодействия с основами эмоциональной реакционной способности, которые даются в результате всех биологических факторов, разыгранных во время нашего развития. Подразумевается генофонд, разнообразные факторы пред- и послеродового развития, везение. Но одно можно сказать наверняка. Механизм аффекта отвечает за создание эмоциональных реакций и, как следствие, влияет на поведение, которое, можно было простодушно полагать, что находится исключительно под контролем самых знающих и проницательных компонентов нашего разума. Движущие силы, мотивация и эмоции часто имеют что добавить или вычесть из решений, которые предположительно были бы исключительно рациональными.

Но хотя «человеческие эмоции – это узнаваемые фрагменты стандартного репертуара», который простирается вплоть до одноклеточных организмов и который эволюционировал, чтобы создать возможность общения и сотрудничества между организмами, кое-что делает человеческие чувства уникальными. Дамасио пишет:

Любой образ, который появляется в разуме, имеет право на эмоциональную реакцию. Это относится даже к образам, именуемым себя чувствами. Состояние пребывания в боли, ощущение боли, например, может обогатиться новым слоем, участвующим в процессе, – вторичным чувством, вызванным различными мыслями, с которыми мы реагируем на основную ситуацию. Глубина этого многослойного состояния чувств, вероятно, и есть отличительная черта человеческого разума. Это процесс, который, скорее всего, будет способствовать тому, что мы называем страданием.

Иллюстрация Оливье Таллека из книги «Blob» Джоя Сормана.

Этот процесс, безусловно, тоже явно физический, но не исключительно телесный, и не исключительно нейронный. С оглядкой на физическую конструкцию и следствия такого чувства, как печаль, которое мобилизует гипоталамус и гипофиз, чтобы выпустить каскад молекул, нарушая гомеостаз и нанося физический урон органам, мышцам и кровеносным сосудам, Дамасио опровергает Декарта:

Разум и мозг воздействуют на тело так же сильно, как тело может влиять на мозг и разум. Это всего лишь два аспекта одной сущности.

Если между телом и мозгом нет дистанции, если тело и мозг взаимодействуют и образуют единую организмическую единицу, то чувство – не восприятие состояния тела в привычном смысле слова. Здесь ломается двойственность субъект-объект, воспринимающий-воспринимаемый. По отношению к этой части процесса есть единство. Чувство – ментальный аспект этого единства.

Возвращая чувствам их законный культурный статус, Дамасио пишет:

Невозможно говорить о мышлении, интеллекте и творчестве любым полностью осмысленным образом, не учитывая чувств.

В остальной части книги «Странный порядок вещей» Антонио Дамасио продолжает рассматривать связь между чувством и интеллектом; как достижения в медицине и искусственном интеллекте преображают проблему бессмертия; происхождение разума в шкале эволюции; диалоги образотворения с памятью о создании и испытании эмоций; как чувства освещают другие стороны развития культуры и сознания.