Распечатать краткое содержание рыбаков кортик. Кто не знает «Кортик»? «Кортик» знают все! Цитаты из книги «Кортик» Анатолий Рыбаков

Кортик - 1

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. РЕВСК

1. ИСПОРЧЕННАЯ КАМЕРА

Миша тихонько встал с дивана, оделся и выскользнул на крыльцо.
Улица, широкая и пустая, дремала, пригретая ранним утренним солнцем. Перекликались петухи. Изредка из дома доносились кашель, сонное

бормотание - первые звуки пробуждения в прохладной тишине покоя.
Миша жмурил глаза. Его тянуло обратно в теплую постель, но мысль о рогатке заставила его встряхнуться. Осторожно ступая по скрипучим

половицам коридора, он пробрался в чулан.
Тусклый свет падал из крошечного оконца под потолком на прислоненный к стене велосипед - старую сборную машину на спущенных шинах, с

ржавыми спицами и порванной цепью. Миша снял висевшую над велосипедом рваную, в разноцветных заплатах камеру, перочинным ножом вырезал из нее

две узкие полоски и повесил обратно так, чтобы вырез был незаметен.
Он осторожно открыл дверь, собираясь выбраться из чулана, как вдруг увидел в коридоре Полевого, босого, в тельняшке, с взлохмаченными

волосами. Миша прикрыл дверь и, оставив маленькую щелку, притаился.
Полевой спустился во двор, подошел к заброшенной собачьей будке, внимательно осмотрелся.
"Чего ему не спится? - думал Миша. - И осматривается как-то странно..."
Полевого все называли "товарищ комиссар". Высокий, могучий человек, в прошлом матрос, он до сих пор ходил в широких черных брюках и куртке,

пропахшей табачным дымом. Из-под куртки на ремешке болтался наган. Все ревские мальчишки завидовали Мише - он жил в одном доме с Полевым.
"Чего это он? - удивлялся Миша. - Так я из чулана не выберусь! Бабушка вот-вот поднимется".
Полевой сел на лежавшее возле будки бревно, еще раз осмотрел двор. Его взгляд скользнул по щелочке, в которую подглядывал Миша, по окнам

дома.
Потом он засунул руку под будку, долго шарил там, видимо нащупывая что-то, затем выпрямился, встал и пошел обратно в дом. Скрипнула дверь

его комнаты, затрещала под грузным телом кровать, и все стихло.
Мише не терпелось смастерить рогатку, но... что искал Полевой под будкой? Миша крадучись подошел к вей и остановился в раздумье.
Посмотреть, что ли? А вдруг кто-нибудь заметит? Он сел на бревно и оглянулся на окна дома. "Нет, нехорошо? Нельзя быть таким любопытным!

подумал Миша и засунул руку под будку. - Ничего здесь не может быть". Ему просто показалось, будто Полевой что-то искал... Рука его шарила под

будкой. Конечно, ничего? Только земля и скользкое дерево... Мишины пальцы попали ж расщелину. Если здесь и спрятано что-нибудь, то он даже не

посмотрит, только убедится, есть тут что или нет. Он нащупал в расщелине что-то мягкое, вроде тряпки. Вытащит"? Миша еще раз оглянулся да дом,

потянул тряпку и, разгребая землю, вытащил из-под будки сверток.
Он стряхнул с него землю и развернул. На солнце блеснул стальной клинок кинжала. Кортик? Такие кортики носят морские офицеры. Он был без

ножен, с тремя острыми гранями. Вокруг побуревшей костяной рукоятки извивалась бронзовым телом змейка с открытой пастью и загнутым кверху

язычком.
Обыкновенный морской кортик. Почему же Полевой его прячет? Странно. Миша еще раз осмотрел кортик, завернул его в тряпку, засунул обратно

под будку и вернулся на крыльцо.

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Анатолий Рыбаков
Кортик

Часть первая. Ревск

Глава 1. Испорченная камера

Миша тихонько встал с дивана, оделся и выскользнул на крыльцо.

Улица, широкая и пустая, дремала, пригретая ранним утренним солнцем. Перекликались петухи. Изредка из дома доносились кашель, сонное бормотание – первые звуки пробуждения в прохладной тишине покоя.

Миша жмурил глаза. Его тянуло обратно в теплую постель, но мысль о рогатке заставила его встряхнуться. Осторожно ступая по скрипучим половицам коридора, он пробрался в чулан.

Тусклый свет падал из крошечного оконца под потолком на прислоненный к стене велосипед – старую сборную машину на спущенных шинах, с ржавыми спицами и порванной цепью. Миша снял висевшую над велосипедом рваную, в разноцветных заплатах камеру, перочинным ножом вырезал из нее две узкие полоски и повесил обратно так, чтобы вырез был незаметен.

Он осторожно открыл дверь, собираясь выбраться из чулана, как вдруг увидел в коридоре Полевого, босого, в тельняшке, с взлохмаченными волосами. Миша прикрыл дверь и, оставив маленькую щелку, притаился.

Полевой спустился во двор, подошел к заброшенной собачьей будке, внимательно осмотрелся.

«Чего ему не спится? – думал Миша. – И осматривается как-то странно…»

Полевого все называли «товарищ комиссар». Высокий, могучий человек, в прошлом матрос, он до сих пор ходил в широких черных брюках и куртке, пропахшей табачным дымом. Из-под куртки на ремешке болтался наган. Все ревские мальчишки завидовали Мише – он жил в одном доме с Полевым.

«Чего это он? – удивлялся Миша. – Так я из чулана не выберусь! Бабушка вот-вот поднимется».

Полевой сел на лежавшее возле будки бревно, еще раз осмотрел двор. Его взгляд скользнул по щелочке, в которую подглядывал Миша, по окнам дома.

Потом он засунул руку под будку, долго шарил там, видимо нащупывая что-то, затем выпрямился, встал и пошел обратно в дом. Скрипнула дверь его комнаты, затрещала под грузным телом кровать, и все стихло.

Мише не терпелось смастерить рогатку, но… что искал Полевой под будкой? Миша крадучись подошел к ней и остановился в раздумье.

Посмотреть, что ли? А вдруг кто-нибудь заметит? Он сел на бревно и оглянулся на окна дома. «Нет, нехорошо! Нельзя быть таким любопытным! – подумал Миша и засунул руку под будку. – Ничего здесь не может быть». Ему просто показалось, будто Полевой что-то искал… Рука его шарила под будкой. Конечно, ничего! Только земля и скользкое дерево… Мишины пальцы попали в расщелину. Если здесь и спрятано что-нибудь, то он даже не посмотрит, только убедится, есть тут что или нет. Он нащупал в расщелине что-то мягкое, вроде тряпки. Вытащить? Миша еще раз оглянулся на дом, потянул тряпку и, разгребая землю, вытащил из-под будки сверток.

Он стряхнул с него землю и развернул. На солнце блеснул стальной клинок кинжала. Кортик! Такие кортики носят морские офицеры. Он был без ножен, с тремя острыми гранями. Вокруг побуревшей костяной рукоятки извивалась бронзовым телом змейка с открытой пастью и загнутым кверху язычком.

Обыкновенный морской кортик. Почему же Полевой его прячет? Странно. Миша еще раз осмотрел кортик, завернул его в тряпку, засунул обратно под будку и вернулся на крыльцо.

Со стуком падали деревянные брусья, запирающие ворота. Коровы медленно и важно, помахивая хвостами, присоединялись к проходившему по улице стаду. Стадо гнал пастушонок в длинном, до босых пят, рваном зипуне и барашковой шапке. Он покрикивал на коров и ловко хлопал бичом, который волочился за ним в пыли как змея.

Сидя на крыльце, Миша мастерил рогатку, но мысль о кортике не выходила у него из головы. Ничего в этом кортике нет, разве что бронзовая змейка… Почему Полевой его прячет?

Рогатка готова. Эта будет получше Генкиной! Миша вложил в нее камешек и стрельнул по прыгавшим на дороге воробьям. Воробьи поднялись и уселись на заборе. Миша хотел еще раз выстрелить, но в доме раздались шаги, стук печной заслонки, плеск воды из ушата. Миша спрятал рогатку за пазуху и направился в кухню.

Бабушка в своем засаленном капоте с оттопыренными от множества ключей карманами передвигала по скамейке большие корзины с вишнями. На озабоченном лице щурятся маленькие подслеповатые глазки.

Миша запустил руки в корзину.

– Куда, куда! – закричала бабушка. – Грязными лапами!

– Жалко уж! Я есть хочу, – проворчал Миша.

– Умойся сперва.

Миша подошел к умывальнику, чуть смочил ладони, прикоснулся к кончику носа, тронул полотенце и отправился в столовую.

На своем обычном месте во главе длинного обеденного стола, покрытого коричневой цветастой клеенкой, уже сидит дедушка – старенький, седенький, с редкой бородкой и рыжеватыми усами. Большим пальцем он закладывает в нос табак и чихает в желтый носовой платок. Его живые, в лучах добрых, смешливых морщинок глаза улыбаются, и от его сюртука исходит мягкий и приятный запах, только одному дедушке свойственный.

На столе еще ничего нет. В ожидании завтрака Миша поставил свою тарелку посреди нарисованной на клеенке розы и начал обводить ее вилкой, чтобы замкнуть розу в круг.

На клеенке появляется глубокая царапина.

Неся перед собой самовар, в столовую вошла бабушка. Миша прикрыл царапину локтями.

– Где Семен? – спросил дед.

– В чулан пошел, – ответила бабушка. – Велосипед вздумал чинить!

Миша вздрогнул и, забыв про царапину, снял локти со стола. Велосипед чинить? Вот так штука! Все лето дядя Сеня не притрагивался к велосипеду, а сегодня, как назло, принялся за него. Сейчас увидит камеру – и начнется канитель.

Скучный человек дядя Сеня! Бабушка – та просто отругает, а дядя Сеня скривит губы и начинает читать нотации. В это время он смотрит в сторону, снимает и надевает пенсне, теребит золоченые пуговицы на своей студенческой тужурке. А он вовсе не студент! Его давным-давно исключили из университета за «беспорядки». Интересно, какой беспорядок мог наделать такой всегда аккуратный дядя Сеня? Лицо у него бледное, серьезное, с маленькими усиками под носом. За обедом он обычно читает книгу, скосив глаза, и не глядя, наугад, подносит ко рту ложку.

Миша опять вздрогнул: из чулана донеслось громыханье велосипеда.

И когда в дверях показался дядя Сеня с порезанной камерой в руках, Миша вскочил и, опрокинув стул, опрометью бросился из дому.

Глава 2. Огородные и алексеевские

Он промчался по двору, перемахнул через забор и очутился на соседней Огородной улице. До ближайшего переулка, ведущего на свою Алексеевскую улицу, не более ста шагов. Но мальчишки с Огородной, заклятые враги алексеевских, уже заметили Мишу и сбегались со всех сторон, вопя и улюлюкая, в восторге от предстоящей расправы с алексеевским, да еще с москвичом.

Миша быстро вскарабкался обратно на забор и закричал:

– Что, взяли? Эх вы, пугалы огородные!

Это была самая обидная для огородных кличка. В Мишу полетел град камней. Он скатился с забора во двор, на лбу его набухала шишка, а камни продолжали лететь, падая возле самого дома, из которого вдруг вышла бабушка. Она близоруко сощурила глаза и, обернувшись к дому, кого-то позвала. Наверное, дядю Сеню…

Миша прижался к забору:

– Ребята, стой! Слушай, чего скажу!

– Чего? – ответил кто-то за забором.

– Чур, не бросаться! – Миша снова влез на забор, с опаской поглядел на ребячьи руки. – Что вы все на одного? Давайте по-честному – один на один.

– Давай! – закричал Петька Петух, здоровенный парень лет пятнадцати.

Он сбросил с себя рваную кацавейку и воинственно засучил рукава рубашки.

– Уговор, – предупредил Миша, – двое дерутся, третий не мешай.

– Ладно, ладно, слезай!

На крыльце рядом с бабушкой уже стоял дядя Сеня.

Миша спрыгнул с забора.

Петух тут же подступил к нему.

– Это что? – Миша ткнул пальцем в железную пряжку Петькиного пояса.

По правилам во время драки никаких металлических предметов на одежде быть не должно. Петух снял ремень. Его широкие, видно отцовские, брюки чуть не упали. Он подхватил их рукой, кто-то подал ему веревку. Миша в это время расталкивал ребят: «Давай побольше места!..» – и вдруг, отпихнув одного из мальчиков, бросился бежать.

Мальчишки с гиком и свистом кинулись за ним, а сзади всех, чуть не плача от огорчения, бежал Петух, придерживая рукой падающие штаны.

Миша несся во всю прыть. Босые его пятки сверкали на солнце. Он слышал позади себя топот, сопение и крики преследователей. Вот поворот. Короткий переулок… И он влетел на свою улицу. Ему на выручку бежали алексеевские. Огородные, не принимая драки, вернулись к себе.

– Ты откуда? – спросил рыжий Генка.

Миша перевел дыхание, оглядел всех и небрежно произнес:

– С Огородной. Дрался с Петухом по-честному, а как стала моя брать, они все на одного.

– Ты – с Петухом? – недоверчиво спросил Генка.

– А то кто?! Здоровый он парень, во какой фонарь мне подвесил! – Миша потрогал шишку на лбу.

Все с уважением посмотрели на этот синий знак его доблести.

– Я ему тоже всыпал… – продолжал Миша, – запомнит! И рогатку отобрал. – Он вытащил из-за пазухи рогатку с длинными красными резинками. – Получше твоей.

Потом он спрятал рогатку, презрительно посмотрел на девочек, формочками лепивших из песка куличики, и насмешливо спросил:

– А ты что делаешь? В пряталки играешь, в салочки? «Раз-два-три-четыре-пять, вышел зайчик погулять…»

– Вот еще! – Генка тряхнул рыжими вихрами. – Давай в ножички.

– На пять горячих со смазкой.

Они уселись на деревянный тротуар и начали по очереди втыкать в землю перочинный ножик: просто, с ладони, броском, через плечо, солдатиком…

Миша первым закончил все фигуры. Генка протянул ему руку. Миша состроил зверскую физиономию и поднял кверху два послюнявленных пальца. Генке эти секунды кажутся часами, но Миша не ударил. Он опустил руку и сказал: «Смазка просохла», и снова послюнявил пальцы. Это повторялось по нескольку раз перед каждым ударом, пока Миша не влепил наконец Генке все пять горячих, и Генка, скрывая выступившие на глазах слезы, дул на посиневшую и ноющую руку.

Солнце поднималось все выше. Тени укорачивались и прижимались к палисадникам. Улица лежала полумертвая, едва дыша от неподвижного зноя. Жарко. Надо искупаться.

Мальчики отправились на Десну.

Узкая, в затвердевших колеях дорога вилась полями, уходившими во все стороны зелено-желтыми квадратами. Квадраты спускались в ложбины, поднимались на пригорки, постепенно закруглялись, как бы двигаясь вдали по правильной кривой, неся на себе рощи, одинокие овины, задумчивые облака.

Пшеница стояла высокая, неподвижная. Мальчики рвали колосья и жевали зерна, ожесточенно сплевывая пристающую к нёбу шелуху. В пшенице что-то шелестело. Испуганные птицы вылетали из-под ног.

Вот и река. Приятели разделись на песчаном берегу и бросились в воду, поднимая фонтаны брызг. Они плавали, ныряли, боролись, прыгали с шаткого деревянного моста, потом вылезли на берег и зарылись в горячий песок.

– А в Москве есть река? – спросил Генка.

– Есть. Москва-река. Я тебе уже тысячу раз говорил.

– Так по городу и течет? Как же в ней купаются?

– Очень просто: в трусиках. Без трусов тебя к Москве-реке за версту не подпустят. Специально конная милиция смотрит.

Генка недоверчиво ухмыльнулся.

– Чего ты ухмыляешься? – рассердился Миша. – Ты, кроме своего Ревска, не видал ничего, а ухмыляешься!

Глядя на приближающийся к реке табун лошадей, он спросил:

– Какая самая маленькая лошадь?

– Жеребенок, – не задумываясь ответил Генка.

– Вот и не знаешь! Самая маленькая лошадь – пони. Есть английские пони, они – с собаку, а японский пони – вовсе с кошку.

– Я вру? Если бы ты хоть раз был в цирке, то не спорил бы. Ведь не был? Скажи: не был?.. Ну вот, а споришь!

Генка помолчал, потом сказал:

– Такая лошадь ни к чему: ее ни в кавалерию, никуда.

– При чем тут кавалерия? Думаешь, только на лошадях воюют? Если хочешь знать, один матрос уложит трех кавалеристов.

– Я про матросов ничего не говорю, – сказал Генка, – а без кавалерии никак нельзя. Вот банда Никитского – все на лошадях.

– Подумаешь, «банда Никитского»!.. – Миша презрительно скривил губы. – Скоро Полевой поймает этого Никитского.

– Не так-то просто, – возразил Генка, – его уж год все ловят, никак не поймают.

– Поймают!

– Тебе хорошо говорить, а он крушения устраивает. Отец уж боится поезда водить.

– Ничего, поймают.

Миша зевнул, зарылся глубже в песок и задремал. Генка тоже дремлет. Им лень спорить: жарко.

Солнце обжигает степь, и, спасаясь от него, молчаливая степь лениво утягивается за горизонт.

Глава 3. Дела и мечты

Генка ушел домой обедать, а Миша бродил по горластому украинскому базару.

На возах зеленеют огурцы, краснеют помидоры, громоздятся решета с ягодами. Пронзительно визжат розовые поросята, хлопают белыми крыльями гуси. Флегматичные волы жуют свою бесконечную жвачку и пускают до земли длинные липкие слюни. Миша ходил по базару и вспоминал кислый московский хлеб и водянистое молоко, выменянное на картофельную шелуху. И он скучал по Москве, по ее трамваям и вечерним тусклым огням.

Миша остановился перед инвалидом, катавшим по скамейке три шарика: красный, белый и черный. Инвалид накрывал один из них наперстком. Партнер, отгадавший, какого цвета шарик под наперстком, выигрывал. Но никто не мог отгадать, и инвалид говорил одураченным:

– Ежели я всем буду проигрывать, то последнюю ногу проиграю. Понимать надо.

Миша разглядывал шарики, как вдруг чья-то рука опустилась на его плечо. Он обернулся. Сзади стояла бабушка.

– Ты где пропадал целый день? – строго спросила она, не выпуская Мишиного плеча из своих цепких пальцев.

– Купался, – пробормотал Миша.

– «Купался»! Хорошо, мы с тобой дома поговорим. Она взвалила на него корзину с покупками, и они пошли с базара.

Бабушка шла молча. От нее пахло луком, чесноком, чем-то жареным, вареным, как пахнет на кухне.

«Что они со мной сделают?» – думал Миша, шагая рядом с бабушкой. Конечно, положение его неважное. Против него – бабушка и дядя Сеня. За него – дедушка и Полевой. А если Полевого нет дома? Останется один дедушка. А вдруг дедушка спит? Значит, никого не остается. И тогда бабушка с дядей Сеней будут отчитывать его по очереди. Дядя Сеня отчитывает, бабушка отдыхает. Потом отчитывает бабушка, а отдыхает дядя Сеня.

Чего только они не наговорят! Он-де невоспитанный, ничего путного из него не выйдет. Он позор семьи. Он несчастье матери, которую если не свел, то в ближайшие дни сведет в могилу. (А мама живет в Москве, и он ее уже не видел два месяца.) И удивительно, как это его земля носит… И все в таком роде…

Придя домой, Миша внес корзину на кухню и пошел в столовую. Дедушка сидел у окна. Дядя Сеня лежал на диване и, дымя папиросой, рассуждал о политике. Они даже не взглянули на Мишу. Это нарочно! Мол, такой он ничтожный человек, что на него и смотреть не стоит. Специально, чтобы помучить. Ну и пожалуйста, тем лучше. Пока дядя Сеня соберется, там, глядишь, и Полевой придет. Миша сел на стул и прислушался к их разговору.

Ясно! Дядя Сеня наводит панику. Махно занял несколько городов, Антонов подошел к Тамбову… Подумаешь! В прошлом году поляки заняли Киев, Врангель прорвался к Донбассу… Ну и что же? Всех их Красная армия расколошматила. До них были Деникин, Колчак, Юденич и другие белые генералы. Их тоже Красная армия разбила! И этих разобьет.

С Махно и Антонова дядя Сеня перешел на Никитского.

– Его нельзя назвать бандитом, – говорил дядя Сеня, расстегивая ворот своей студенческой тужурки. – К тому же, говорят, он культурный человек, в прошлом офицер флота. Это партизанская война, одинаково законная для обеих сторон.

Никитский не бандит? Миша чуть не задохнулся от возмущения. Он сжигает села, убивает коммунистов, комсомольцев, рабочих. И это не бандит? Противно слушать, что дядя Сеня болтает!

Наконец пришел Полевой. Теперь всё! Раньше чем завтра с Мишей расправляться не будут.

Полевой снял куртку, умылся, и все сели ужинать. Полевой хохотал, называл дедушку папашей, а бабушку – мамашей, лукаво подмигивал Мише. Потом они вышли на улицу и уселись на ступеньках крыльца.

Прохладный вечер опускался на землю. Обрывки девичьих песен доносились издалека. Где-то на огородах неутомимо лаяли собаки.

Дымя махоркой, Полевой рассказывал о дальних плаваниях и матросских бунтах, о крейсерах и подводных лодках, об Иване Поддубном и других знаменитых борцахв черных, красных и зеленых масках – силачах, поднимавших трех лошадей с повозками по десяти человек в каждой.

Миша молчал, пораженный. Черные ряды деревянных домиков робко мигали красноватыми огоньками и трусливо прижимались к молчаливой улице.

И еще Полевой рассказал о линкоре «Императрица Мария», на котором он плавал во время мировой войны.

Это был огромный корабль, самый мощный броненосец Черноморского флота. Спущенный на воду в июне пятнадцатого года, он в октябре шестнадцатого взорвался на севастопольском рейде, в полумиле от берега.

– Темная история, – говорил Полевой. – Не на мине взорвался, не от торпеды, а сам по себе. Первым грохнул пороховой погреб первой башни, а там три тысячи пудов пороха. И пошло… Через час корабль был под водой. Из всей команды меньше половины спаслись, да и те погоревшие и искалеченные.

– Кто же его взорвал? – спросил Миша.

Полевой пожал широкими плечами:

– Разбирались в этом деле много, да все без толку, а тут революция… С царских адмиралов нужно спросить.

– Сергей Иваныч, а кто главней: царь или король?

Полевой сплюнул коричневую махорочную слюну.

– Один другого стоит.

– А в других странах есть еще цари?

– Есть кой-где.

«Спросить о кортике? – подумал Миша. – Нет, не надо. Еще подумает, что я нарочно следил за ним…»

Потом все ложились спать. Бабушка обходила дом, закрывала ставни. Предостерегающе звенели железные затворы. В столовой тушили висячую керосиновую лампу. Кружившиеся вокруг нее бабочки и неведомые мошки пропадали в темноте.

Миша долго не засыпал.

Луна разматывала свои бледные нити в прорезях ставен, и вот в кухне, за печкой, начинал стрекотать сверчок.

В Москве у них не было сверчка. Да и что стал бы делать сверчок в большой, шумной квартире, где по ночам ходят люди, хлопают дверьми и щелкают электрическими выключателями! Поэтому Миша слышал сверчка только в тихом дедушкином доме, когда он лежал один в темной комнате и мечтал.

Хорошо, если бы Полевой подарил ему кортик! Тогда он не будет безоружным, как сейчас. А времена тревожные – гражданская война. По городам и селам гуляют банды, свистят пули. Патрули местной самообороны ходят ночью по улицам. У них ружья без патронов, старые ружья с заржавленными затворами.

Миша мечтал о будущем, когда он станет высоким и сильным, будет носить брюки клеш или, еще лучше, обмотки, шикарные солдатские обмотки защитного цвета.

У него винтовка, гранаты, пулеметные ленты и наган на кожаной хрустящей портупее. И еще вороной, замечательно пахнущий конь, тонконогий, быстроглазый, с мощным крупом, короткой шеей и скользкой шерстью. И он, Миша, поймает Никитского и разгонит всю его банду.

Потом он и Полевой отправятся на фронт, будут вместе воевать, и, спасая Полевого, он совершит геройский поступок. И его убьют. Полевой останется один, будет всю жизнь грустить о Мише, но другого такого мальчика он уже не встретит…

Затем кто-то черный и молчаливый тасовал его мысли, как карты, и они путались и пропадали в темноте…

Миша засыпал.

Глава 4. Наказание

Это наказание придумал, конечно, дядя Сеня. И самое обидное – дедушка с ним заодно.

За завтраком дедушка посмотрел на Мишу и сказал:

– Набегался вчера? Вот и хорошо. Теперь на неделю хватит. Сегодня придется посидеть дома.

Весь день сидеть дома! Сегодня! В воскресенье! Ребята пойдут в лес, может быть, в лодке поедут на остров, а он… Миша скривил губы и уткнулся в тарелку.

– Надулся, как мышь на крупу, – сказала бабушка. – Научился шкодить…

– Хватит, – перебил ее дедушка, вставая из-за стола. – Он свое получил, и хватит.

Миша уныло слонялся по комнатам. Какой, право, скучный дом!

Стены столовой расписаны масляной краской, она потускнела местами и потрескалась: пузатое голубое море под огромной белой чайкой; ветвистые олени меж прямых, как палки, сосен; одноногие цапли; бородатые охотники в болотных сапогах, с ружьями, патронташами, перьями на шляпах и умные собаки, обнюхивавшие землю.

Над диваном – портреты дедушки и бабушки в молодости. У дедушки густые усы, бритый подбородок упирается в накрахмаленный воротничок с отогнутыми углами. Бабушка – в закрытом черном платье, с медальоном на длинной цепочке. Ее высокая прическа доходит до самой рамы.

Миша вышел во двор. Два дровокола пилили там дрова. Пила весело звенела: дзинь-дзинь, дзинь-дзинь; земля вокруг козел быстро покрывалась желтой пеленой опилок.

Миша уселся на бревно возле будки и разглядывал дровоколов. Старшему на вид лет сорок. Он среднего роста, плотный, чернявый, с прилипшими к потному лбу курчавыми волосами. Второй – молодой белобрысый парень с веснушчатым лицом и выгоревшими бровями, какой-то рыхлый и нескладный.

Стараясь не привлекать их внимания, Миша засунул руку под будку и нащупал сверток. Вытащить? Он искоса посмотрел на пильщиков. Они прервали работу и сидели на поленьях. Старший свернул козью ножку, ловко вращая ее вокруг пальца, и, насыпав с ладони табак, закурил. Молодой задремал, потом открыл глаза и, зевая, проговорил:

– Спать охота!

– Спать захочешь – на бороне уснешь, – ответил старший.

Они замолчали. Во дворе стало тихо. Только куры, выбивая мелкую дробь в деревянной лоханке, пили воду, смешно закидывая вверх свои маленькие, с красными гребешками головки.

Дровоколы поднялись и начали колоть дрова. Миша незаметно вытащил сверток, развернул его. Рассматривая клинок, он увидел на одной его грани едва заметное изображение волка. На второй – скорпиона, на третьей – лилии.

Волк, скорпион и лилия…

Что это значит?

Около Миши вдруг упало полено. Он испуганно прижал кортик к груди и прикрыл его рукой.

– Отойди, малыш, а то зашибет, – сказал чернявый.

– Малышей здесь нет! – ответил Миша.

– Шустрый! – сказал чернявый. – Ты кто? Комиссаров сынок?

– Какого комиссара?

– Полевого.

– Нет, он живет у нас.

– Дома он? – Чернявый опустил топор.

– Нет. Он к обеду приходит. Он вам нужен?

– Да нет. Мы так…

Дровоколы кончили работу. Бабушка вынесла им на тарелке хлеб, сало и водку. Они выпили. Белобрысый – молча, а чернявый со словами: «Ну, господи благослови», потом долго морщился, нюхал хлеб и в заключение крякнул: «Эх, хороша!» – и почему-то подмигнул Мише.

Они не спеша закусывали, отрезая сало аккуратными ломтиками, обгрызая и высасывая шкурку. Потом выпили по ковшу воды и ушли.

Но бабушка не уходила. Она установила на треножнике большой медный таз с длинной деревянной ручкой, подложила под него щепок и огородила от ветра кирпичами. Сейчас будет варить варенье и уже не уйдет со двора. Как быть с кортиком? Миша встал и, пряча кортик в рукаве, пошел к дому.

– Не шуми: дедушка спит, – предупредила бабушка.

– Я тихо, – ответил Миша.

Он вошел в зал и спрятал кортик под валик дивана. Как только бабушка уйдет со двора, он положит его обратно под будку. В крайнем случае – вечером, когда стемнеет.

В доме тишина. Только тикают большие стенные часы да жужжит муха на окне. Чем бы заняться?

Миша подошел к комнате дяди Сени. За дверью слышались покашливание, шелест бумаги. Миша открыл дверь:

– Дядя Сеня, почему моряки носят кортики?

Дядя Сеня лежал на узкой смятой койке и читал. Он посмотрел на Мишу поверх пенсне:

– Какие моряки? Какие кортики?

– Как это «какие»? Ведь только моряки носят кортики. Почему? – Миша уселся на стуле с твердым намерением не уходить до самого обеда.

– Не знаю, – нетерпеливо ответил дядя Сеня. – Форма такая… Все у тебя?

Этот вопрос означал, что Мише надо убираться вон.

– Разрешите, я немного посижу? Я буду тихо-тихо.

– Только не мешай. – Дядя Сеня снова углубился в книгу.

Маленькая комната у дяди Сени: кровать, книжный шкаф, на письменном столе чернильница в виде пистолета. Если нажать курок, она открывается. Хорошо иметь такую чернильницу! Вот бы ребята в школе позавидовали!

На стенах комнаты развешаны картины и портреты. Вот Некрасов. На школьных вечерах Шурка Большой всегда декламирует Некрасова. Выйдет на сцену и говорит: “Кому на Руси жить хорошо”. Сочинение Некрасова». Как будто без него не знают, что это сочинил Некрасов.

Рядом с портретом Некрасова – картина «Не ждали». Каторжанин неожиданно приходит домой. Все ошеломлены. Дочь удивленно повернула голову. Она, наверное, забыла отца, Вот его, Мишин, отец уже не вернется. Он погиб на царской каторге, и Миша его не помнит.

Сколько книг у дяди Сени! В шкафу, на шкафу, под кроватью, на столе. А почитать ничего не дает. Как будто Миша не умеет обращаться с книгами. У него в Москве своя библиотека есть. Один «Мир приключений» чего стоит!

Какая скука! Хоть бы обед поскорей или варенье поспело бы! Уж пенки-то, наверное, ему достанутся. Миша подошел к окну. Большая зеленая муха с серыми крылышками то затихала, ползая по стеклу, то с громким жужжанием билась об него. Вот что! Нужно потренировать свою волю: он будет смотреть на муху и заставит себя не трогать ее.

Миша некоторое время следил за мухой. Разжужжалась! Так она, пожалуй, дедушку разбудит. Нет! Он заставит себя поймать муху, но не убьет ее, а выпустит на улицу.

Поймать муху на стекле проще простого. Раз! – и она у него в кулаке. Он осторожно разжал кулак и вытащил муху за крылышко. Она билась, пытаясь вырваться. Не уйдешь!

Миша открыл окно и задумался. Жалко выпускать муху. Только зря ловил ее. И вообще мухи распространяют заразу… Он размышлял о том, заставить ли себя выпустить муху или, наоборот, заставить себя убить ее, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он поднял голову. Напротив стоял Генка и ухмылялся:

– Здоро́во, Миша!

– Здравствуй.

– Много ты мух наловил?

– Сколько надо, столько и наловил.

– Почему на улицу не идешь?

– Не хочу.

– Врешь: не пускают.

– Много ты знаешь! Захочу – и выйду.

– Ну, захоти, захоти!

– А я не хочу захотеть.

– Не хочешь! – Генка рассмеялся. – Скажи: не можешь.

– Не могу?

– Не можешь!

– Ах, так! – Миша влез на подоконник, соскочил на улицу и очутился рядом с Генкой. – Что, съел?

Но Генка не успел ответить. В окне появилась бабушка:

– Миша, домой сейчас же!

– Бежим! – прошептал Миша…

Они помчались по улице, юркнули в чей-то двор, пробрались в Генкин сад и спрятались в шалаше.

Анатолий Рыбаков

Часть первая

Испорченная камера

Миша тихонько встал с дивана, оделся и выскользнул на крыльцо.

Улица, широкая и пустая, дремала, согретая ранним утренним солнцем. Лишь перекликались петухи да изредка из дома доносился кашель, сонное бормотанье - первые звуки пробуждения в прохладной тишине покоя.

Миша жмурил глаза, ежился. Его тянуло обратно в теплую постель, но мысль о рогатке, которой хвастал вчера рыжий Генка, заставила его решительно встряхнуться. Осторожно ступая по скрипучим половицам, он пробрался в чулан.

Узкая полоска света падала из крошечного оконца под потолком на прислоненный к стене велосипед. Это была старая, сборная машина на спущенных шинах, с поломанными, ржавыми спицами и порванной цепью. Миша снял висевшую над велосипедом рваную, в разноцветных заплатах камеру, перочинным ножом вырезал из нее две узкие полоски и повесил обратно так, чтобы вырез был незаметен.

Он осторожно открыл дверь, собираясь выйти из чулана, как вдруг увидел в коридоре Полевого, босого, в тельняшке, с взлохмаченными волосами. Миша прикрыл дверь и, оставив маленькую щелку, притаился, наблюдая.

Полевой вышел во двор и, подойдя к заброшенной собачьей будке, внимательно осмотрелся по сторонам.

«Чего ему не спится? - думал Миша. - И осматривается как-то странно…»

Полевого все называли «товарищ комиссар». В прошлом матрос, он до сих пор ходил в широких черных брюках и куртке, пропахшей табачным дымом. Это был высокий, мощный человек с русыми волосами и лукавыми, смеющимися глазами. Из-под куртки на ремешке у него всегда болтался наган. Все ревские мальчишки завидовали Мише - ведь он жил в одном доме с Полевым.

«Чего ему не спится? - продолжал думать Миша. - Так я из чулана не выберусь!»

Полевой сел на лежавшее возле будки бревно, еще раз осмотрел двор. Пытливый взгляд его скользнул по щелочке, в которую подглядывал Миша, по окнам дома.

Потом он засунул руку под будку, долго шарил там, видимо ощупывая что-то, затем выпрямился, встал и пошел обратно в дом. Скрипнула дверь его комнаты, затрещала под грузным телом кровать, и все стихло.

Мише не терпелось смастерить рогатку, но… что искал Полевой под будкой? Миша тихонько подошел к ней и остановился в раздумье.

Посмотреть, что ли? А вдруг кто-нибудь заметит? Он сел на бревно и оглянулся на окна дома. Нет, нехорошо! «Нельзя быть таким любопытным», - думал Миша, ожесточенно ковыряя землю. Он засунул руку под будку. Ничего здесь не может быть. Ему просто показалось, будто Полевой что-то искал… Рука его шарила под будкой. Конечно, ничего! Только земля и скользкое дерево… Мишины пальцы попали в расщелину. Если здесь и спрятано что-нибудь, то он даже не посмотрит, только убедится, есть тут что или нет. Он нащупал в расщелине что-то мягкое, вроде тряпки. Значит, есть. Вытащить? Миша еще раз оглянулся на дом, потянул тряпку к себе и, разгребая землю, вытащил из-под будки сверток.

Обыкновенный морской кортик. Почему же Полевой его прячет? Странно. Очень странно. Миша еще раз осмотрел кортик, завернул его в тряпку, засунул обратно под будку и вернулся на крыльцо.

Со стуком падали деревянные брусья, запиравшие ворота. Коровы медленно и важно, помахивая хвостами, присоединялись к проходившему по улице стаду. Стадо гнал пастушонок в длинном, до босых пят, рваном зипуне и барашковой шапке. Он кричал на коров и ловко хлопал бичом, который волочился за ним в пыли, как змея.

Сидя на крыльце, Миша мастерил рогатку, но мысль о кортике не выходила у него из головы. Ничего в этом кортике нет, разве что бронзовая змейка… И почему Полевой его прячет?

Рогатка готова. Эта будет получше Генкиной! Миша вложил в нее камешек и стрельнул по прыгавшим на дороге воробьям. Мимо! Воробьи поднялись и уселись на заборе соседнего дома. Миша хотел еще раз выстрелить, но в доме раздались шаги, стук печной заслонки, плеск воды из ушата. Миша спрятал рогатку за пазуху и вошел в кухню.

Бабушка передвигала на скамейке большие корзины с вишнями. Она - в своем засаленном капоте с оттопыренными от множества ключей карманами. Чуть кося, щурятся маленькие, подслеповатые глазки на ее озабоченном лице.

Куда, куда! - закричала она, когда Миша запустил руку в корзину. - Ведь придумает… грязными лапами!

Жалко уж! Я есть хочу, - проворчал Миша.

Успеешь! Умойся сначала.

Миша подошел к умывальнику, чуть смочил ладони, прикоснулся ими к кончику носа, тронул полотенце и отправился в столовую.

На своем обычном месте, во главе длинного обеденного стола, покрытого коричневой цветастой клеенкой, уже сидит дедушка. Дедушка - старенький, седенький, с редкой бородкой и рыжеватыми усами. Большим пальцем он закладывает в нос табак и чихает в желтый носовой платок. Его живые, в лучах добрых, смешливых морщинок глаза улыбаются, и от его сюртука исходит мягкий и приятный запах, только одному дедушке свойственный.

На клеенке появляется глубокая царапина.

Михаилу Григорьевичу почтение! - раздался за Мишей веселый голос Полевого.

Полевой вышел из своей комнаты с обвязанным вокруг пояса полотенцем.

Доброе утро, Сергей Иваныч, - ответил Миша и лукаво посмотрел на Полевого: небось не догадывается, что Миша знает про кортик!

Неся перед собой самовар, в столовую вошла бабушка. Миша прикрыл локтями царапину на клеенке.

Где Семен? - спросил дед.

В чулан пошел, - ответила бабушка. - Ни свет ни заря велосипед вздумал чинить!

Миша вздрогнул и, забыв про царапину, снял локти со стола. Велосипед чинить? Вот так штука! Все лето дядя Сеня не притрагивался к велосипеду, а сегодня, как назло, принялся за него. Сейчас он увидит камеру - и начнется канитель.

Скучный человек дядя Сеня! Бабушка, та просто отругает, а дядя Сеня скривит губы и читает нотации. В это время он смотрит в сторону, снимает и надевает пенсне, теребит золоченые пуговицы на своей студенческой тужурке. А он вовсе не студент! Его давным-давно исключили из университета за «беспорядки». Интересно, какой беспорядок мог наделать такой всегда аккуратный дядя Сеня? Лицо у него бледное, серьезное, с маленькими усиками под носом. За обедом он обычно читает книгу, скашивая глаза и наугад, не глядя, поднося ко рту ложку.

Миша опять вздрогнул: из чулана донеслось громыханье велосипеда.

И когда в дверях показался дядя Сеня с порезанной камерой в руках, Миша вскочил и, опрокинув стул, опрометью бросился вон из дома.

Огородные и Алексеевские

Он промчался по двору, перемахнул через забор и очутился на соседней, Огородной, улице. До ближайшего переулка, ведущего на свою, Алексеевскую, улицу, не более ста шагов. Но ребята с Огородной, заклятые враги алексеевских, заметили Мишу и сбегались со всех сторон, вопя и улюлюкая, в восторге от предстоящей расправы с алексеевским, да еще с москвичом.

Миша быстро вскарабкался обратно на забор, уселся на нем верхом и закричал:

Что, взяли? Эх вы, пугалы огородные!

Миша прижался к забору и крикнул:

Ребята, стой! Слушай, чего скажу!

Чего? - ответил кто-то за забором.

Чур, не бросаться! - Миша влез на забор, с опаской поглядел на ребячьи руки и сказал: - Что вы все на одного? Давайте по-честному - один на один.

Давай! - закричал Петька Петух, здоровенный парень лет пятнадцати.

Он сбросил с себя рваную кацавейку и воинственно засучил рукава рубашки.

Уговор, - предупредил Миша, - двое дерутся, третий не мешай.

Ладно, ладно, слезай!

На крыльце рядом с бабушкой уже стоял дядя Сеня. Миша спрыгнул с забора. Петух тут же подступил к нему. Он почти вдвое больше Миши.

Это что? - Миша ткнул в железную пряжку Петькиного пояса.

По правилам во время драки никаких металлических предметов на одежде быть не должно. Петух снял ремень. Его широкие, отцовские, брюки чуть не упали. Он подхватил их рукой, кто-то подал ему веревку. Миша в это время расталкивал ребят: «Давай побольше места!..» - и вдруг, отпихнув одного из мальчиков, бросился бежать.

В то утро Миша Поляков встал очень рано, чтобы вырезать резинку для рогатки из отжившей своё велосипедной камеры дяди Семёна. Во дворе он увидел соседа, матроса Сергея Иваныча Полевого, который что-то прятал под собачьей будкой. Когда сосед ушёл, Миша сунул руку в тайник и вытащил завёрнутый в мягкую ткань морской кортик без ножен. Клинок кортика был трёхгранным, а «вокруг побуревшей костяной рукоятки извивалась бронзовым телом змейка с открытой пастью и загнутым кверху язычком». Рассмотрев кортик, мальчик вернул его на место, но забыть уже не мог. Его интересовало, зачем Полевой прячет это оружие.

За завтраком обнаружилось, что велосипедная камера, непоправимо испорченная, понадобилась дяде Семёну, и Мише пришлось спасаться бегством. Бабушка поймала его только перед обедом. К удивлению Миши, дома его не ругали. Взрослые разговаривали о Валерии Сигизмундовиче Никитском, главаре местной банды, который в прошлом был белым офицером флота. Вечером мальчик долго сидел на крыльце с Полевым, и матрос рассказывал ему о линкоре «Императрица Мария», на котором когда-то служил. Этот линкор взорвался и затонул, но по какой причине произошёл взрыв - никто не знал.

Ночью Миша не мог уснуть. Ему вспоминалась Москва и мама, по которой он скучал. Отец мальчика погиб на царской каторге, мать работала на текстильной фабрике. Жилось им тяжело, поэтому Мишу отправили на каникулы в Ревск, к маминым родителям.

На следующий день Мишу посадили под домашний арест. Мальчику было скучно, и он решил ещё раз посмотреть на кортик. Во дворе двое дровоколов пилили дрова. Миша вытащил кортик и заметил, что на каждой из трёх граней клинка вытеснены клейма в виде волка, скорпиона и лилии. Спрятать кортик мальчику помешали дровоколы, подозрительно интересовавшиеся Полевым. Потом во двор вышла бабушка, начала варить варенье, и Мише пришлось спрятать кортик под валик своего дивана.

Ближе к обеду, когда стало совсем скучно, появился рыжий Гена Петров, сын машиниста, лучший друг Миши, и подбил его убежать через окно. Друзья укрылись в Генкином шалаше, устроенном на дереве, откуда был виден весь Ревск. Мальчики ещё оставались в укрытии, когда в город ворвались белые. Через некоторое время Миша пробрался домой. «В столовой шла отчаянная борьба между Полевым и бандитами». Когда матроса скрутили, Никитский стал требовать у него кортик, но Полевой молчал. Обыскав комнату матроса, белогвардейцы повели его к двери, и тут Миша сунул кортик в руку Полевого, а сам кинулся под ноги одному из белогвардейцев. Полевой убежал, а на голову мальчика обрушился удар нагана.

Когда Миша пришёл в себя, рядом была мама: она приехала забрать сына домой. Вагон, отправлявшийся в Москву, должны были прицепить к военному эшелону под командованием Полевого. Миша подбил Генку ехать зайцем в Москву к родной тётке Агриппине Тихоновне, которая жила в одном доме с Поляковыми.

Вскоре к Мише пришёл Полевой и рассказал историю кортика. Он принадлежал офицеру по имени Владимир, который служил на «Императрице Марии». Полевой видел, как Никитский, офицер того же судна, перед самым взрывом убил Владимира из-за кортика. Полевой попытался задержать негодяя, но во время схватки прогремел взрыв. Когда матрос очнулся, у него в руке был кортик, а ножны остались у Никитского. Узнав, что Полевой живёт в Ревске, Никитский явился за кортиком. Зачем он ему нужен, матрос не знал, но отдавать кортик врагу не собирался...

Через два дня поезд отправился в Москву. Генка спрятался в железном ящике под вагоном. Утром Миша обнаружил, что эшелон стоит на запасном пути, а Генку поймали и допрашивают в штабе. Выручил друга Полевой, после чего Гена получил от отца разрешение ехать к тётке.

Эшелон уже вторую неделю стоял на станции Низковка. Продовольствия не хватало, и ребята решили сходить в ближайший лес за грибами. Дорогу им показали неправильно, поэтому к эшелону друзья возвращались поздно вечером и попросились на ночлег к обходчику. Друзья уже уснули, когда в дом ворвался Никитский. Он хотел заставить обходчика остановить эшелон, который должен был пройти здесь через час. Обходчик отказался. Мальчики выскочили из дома, увидели, что бандиты разбирают пути, и со всех ног побежали к эшелону.Они успели предупредить Полевого.

После боя Полевой попрощался с Мишей, подарил ему кортик и раскрыл его последнюю тайну. Оказалось, что рукоятка с медной змейкой разбирается. Внутри рукоятки хранится тонкая металлическая пластина с шифром. Полевой считал, что ключ от шифра находится в ножнах, которые остались у Никитского. Именно поэтому тот стремится заполучить кортик. У Никитского был помощник, бывший денщик Филин, родом из Ревска. Миша припомнил, что в его московском доме тоже живёт Филин.

Часть вторая. Двор на Арбате

Прошёл год. Всё это время кортик был надёжно спрятан в шкафу у Миши. Тайну кортика мальчик хранил и часто думал, не является ли его сосед, завскладом Филин, тем самым сообщником бандита Никитского. О прошлом этого Филина знала только Генкина тётка Агриппина Тихоновна, называла его дрянным человеком, но мальчикам ничего не рассказывала. С Генкой Миша дружил по-прежнему. Ещё одним его другом был пианист Слава Эльдаров - бледный, болезненный мальчик, сын певицы и главного инженера фабрики, на которой работали практически все женщины Мишиного дома.

В 1921 году, после голодной зимы, каникулы у Миши начались 15 мая. В первый день каникул мальчик встретил во дворе Борьку Филина по прозвищу Жи́ла. Миша знал, что жадный Борька «торгует на Смоленском рынке папиросами врассыпную да ирисками». Под их домом был обширный подвал, который Жи́ла знал лучше всех. Его любимой забавой было рассказами о покойниках, гробах и подземных ходах заманить кого-нибудь в подвал, оставить в темноте и затаиться, пока жертва не взмолится о помощи.

В тот день Миша решил сыграть такую же злую шутку с самим Жи́лой. Блуждая в темноте по лабиринту подвала, мальчик провалился в какой-то подземный коридор. Обследовать это место Борька ему не дал, но пообещал, что захватит фонарь и приведёт сюда Мишу на следующий день. Утром, однако, обнаружилось, что дворник заколотил вход в подвал по приказу завскладом Филина - его склад примыкал к подвалу. Подозрения Миши усилились.

Тем временем по двору прошёл слух о кружкé пионеров, организованном при Краснопресненской типографии. Ребята решили разузнать, кто такие пионеры, и присоединиться к ним, а пока открыть собственный театральный кружок. В полуподвальном помещении, где обосновались все кружки дома, Миша нашёл ещё один ход в подвал и уговорил друзей исследовать подземелье. Мальчик считал, что Филин там что-то прячет.

Через ход мальчики проникли в высокое помещение, наполненное деревянными ящиками, действительно напоминающими гробы. На глазах ребят в подвал занесли новые ящики. Потом вместе с Филином туда спустился высокий человек, голос которого был Мише знаком. Завскладом назвал незнакомца Сергеем Ивановичем. Выйдя из подвала, Миша увидел этого человека, но лица его не разглядел. Мальчик начал подозревать, что под незнакомым именем скрывается Никитский.

Мишу назначили администратором театрального кружка. Чтобы добыть денег, он организовал лотерею, призом в которой был его собственный том Гоголя. Жи́ла, как всегда, попытался помешать, и Генка в запале заявил ему, что знает и о подземном ходе, и о ящиках. Он не догадывался, насколько всё это серьёзно, и Мише пришлось показать друзьям кортик. Генка моментально уверился, что шифр кортика скрывает место, где спрятан клад. Друзья решили выследить высокого незнакомца.

Часть третья. Новые знакомства

Через несколько дней Миша отправился на Смоленский рынок покупать грим и реквизит. Там он встретил Елену и Игоря Фроловых, акробатов, дававших как-то представление в их дворе. Мальчик пригласил их выступить на открытии кружка. Сбор от первого спектакля предназначался голодающим Поволжья. Затем какой-то беспризорник украл у Миши кошелёк. Мальчик догнал его и в драке оторвал оба рукава ветхого пальто, в которое тот был одет. Мише ничего не оставалось, как отвести беспризорника по имени Мишка Коровин к себе домой. Там его накормили обедом, а Мишина мама пришила рукава.

Тем временем Гена, наблюдавший за складом Филина, заметил высокого незнакомца и проводил его до закусочной. Ребята поспешили туда, но незнакомец исчез. Порыскав по окрестным улицам, Миша увидел, как незнакомец и Филин входят в филателистический магазин. Войдя вслед за ними, мальчик обнаружил, что заговорщики вышли через заднюю дверь, и сумел подглядеть, как старик-филателист прячет под замок раскрывающийся как веер продолговатый предмет, кольцо и шарик. Это наверняка были ножны от кортика.

Мальчикам необходимо было убедиться, что Филин родом из Ревска. Эту информацию они выведали у Генкиной тётки. Был ли Филин моряком, ребята решили узнать у Борьки.

В тот же день друзья навестили краснопресненских пионеров. Их вожатый-комсомолец пообещал помочь организовать пионерский отряд и на Арбате.

На следующий день, выслеживая Филина, Слава и Генка выдали себя неосторожным поведением. Теперь ни один из друзей не мог зайти в филателистический магазин.

Первый спектакль театрального кружка прошёл с успехом, а после спектакля был создан пионерский отряд.

Часть четвёртая. Отряд № 17

Узнать, служил ли Филин на флоте, ребятам удалось, обманув Борьку-Жи́лу. Друзья сказали ему, что собираются поставить «пьесу из матросской жизни», и попросили достать что-нибудь из форменной одежды. В обмен на Мишин ножик Борька притащил выцветшую ленточку от бескозырки с золотой надписью «Императрица Мария».

Подозрения ребят подтвердились - Филин оказался бывшим денщиком Никитского. Теперь друзья думали, как добыть ножны от кортика. К филателистическому магазину мальчики подойти не могли: старик-филателист знал их в лицо и был настороже. План действий ребята составили только к концу августа. У брата и сестры Фроловых, которые теперь работали в цирке, они взяли старую тележку. Укрепив на ней щиты с рекламой кинотеатра, друзья каждый день устанавливали тележку напротив филателистического магазина. Один из них прятался между щитами и следил за стариком и его гостями. Вскоре Миша подслушал, как филателист обсуждает с Филиным сложный шифр, а потом увидел, как старик собирает ножны. Они складывались как веер и закреплялись кольцом. Высокого незнакомца Миша больше не видел, но узнал, что на самом деле его зовут Валерий Сигизмундович.

Преступники передавали друг другу ножны через Борьку, Жи́ла же давно зарился на рекламную тележку. Улучив момент, когда он нёс свёрток с ножнами, мальчики предложили Борьке купить тележку и начали торговаться с ним. Свёрток Жи́ла положил на землю, и беспризорник Коровин,по уговору с ребятами,осторожно извлёк из него ножны. Развернув их дома у Миши, друзья увидели такой же шифр, как и на пластине из кортика.

Часть пятая. Седьмая группа «Б»

Начались занятия в школе. На одном из уроков Миша провинился: учительница нашла на его парте постороннюю книгу о старинном ручном оружии. Директор школы Алексей Иванович заинтересовался неожиданным увлечением Миши. Знал он и о том, что друзья интересуются шифрами. Мише пришлось всё рассказать директору и показать кортик с ножнами.

Алексей Иваныч соединил две части шифра, и получилась одна надпись, зашифрованная десятизначной литореей. С помощью книги о шифрах он прочёл: «Сим гадом завести часы понеже проследует стрелка полудень башне самой повёрнутой быть». Гадом была змейка на рукоятке кортика. Ею следовало завести какие-то часы. Миша предположил, что часы принадлежали хозяину кортика по имени Владимир. Теперь надо было найти его семью.

Директор познакомил мальчиков с товарищем Свиридовым, человеком в шинели и военной фуражке, который подтвердил сведения, найденные ребятами в библиотеке. Кортик сделал полковой оружейный мастер, живший в XVIII веке. Это мальчики установили по клеймам на клинке и по его длине. Затем в морском сборнике директор нашёл имя В. В. Терентьева, инженера военного флота, который погиб при взрыве на «Императрице Марии». В энциклопедии же нашли сведения об оружейном мастере XVIII века Терентьеве. Выходило, что морской инженер был потомком оружейника, а кортик мог достаться ему в наследство. Ребята скрыли от взрослых только свои догадки о том, что Никитский в Москве, а Филин ему помогает.

Инженер Терентьев мог быть учеником профессора и адмирала Подволоцкого, внучка которого была Мишиной одноклассницей. Взяв у неё адрес, друзья поехали к вдове и дочери адмирала. Владимира Владимировича Терентьева старушка помнила. Выяснилось, что Валерий Никитский был братом его жены. Нашлись и старые письма Терентьева с обратным адресом.

Часть шестая. Домик в Пушкине

Терентьев был родом из Петрограда, но в одном из писем упоминалось Пушкино. Конкретных данных о том, живут ли ещё в Петрограде родственники Терентьева, паспортный стол им не дал. Выяснилось только, что мать инженера живёт где-то под Москвой.

В зимнее воскресенье мальчики отправились в Пушкино. Объехав весь посёлок на лыжах, они ничего не обнаружили и собрались уезжать. На вокзале ребята встретили акробатов. Как оказалось, они тоже жили в Пушкине, по соседству с Марией Гавриловной Терентьевой. Забравшись на чердак их дома, Миша увидел двор Терентьевой и высокого незнакомца, который вышел из её дома. На этот раз мальчик разглядел его лицо. Это был Никитский.

Миша обо всем рассказал Свиридову, который велел «ждать и в Пушкино больше не ездить». Ребята погрузились в свои заботы - начали готовиться к вступлению в комсомол. После собеседования в приёмной комиссии комсомольской ячейки друзья отправились на Петровку к Свиридову. Тот сообщил, что Никитский всё отрицает и «упорно именует себя Сергеем Ивановичем Никольским», а Филин ликвидировал свой склад:его кто-то спугнул.

Свиридов организовал очную ставку между Никитским и Мишей. Мальчик подробно рассказал о налёте на Ревск и предъявил кортик. Затем в кабинет вошла Терентьева и узнала кортик сына. Никитский обманул и её, назвавшись чужим именем и войдя в доверие.

В доме Терентьевых нашлись большие башенные часы, к которым подошла змейка с рукоятки кортика. В футляре часов открылся тайник, наполненный бумагами. Это был подробный список затонувших кораблей с координатами и перечнем сокровищ. Никитского интересовал корабль крымского хана Девлет-Гирея, затонувший в Балаклавской бухте с грузом золота на борту.

Список отправили в организацию «Судоподъём», где работал Полевой, а троих друзей торжественно приняли в комсомол.

В советское время одними из наиболее популярных и любимых детективных юношеских художественных телефильмов были «Кортик», «Бронзовая птица» и «Последнее лето детства». Их сняли по книгам Анатолия Рыбакова - выдающегося русского писателя и прозаика. Остановимся на повести «Кортик», а точнее, на ее кратком содержании, чтобы в очередной раз вспомнить те события, которые пришлось пережить тем простым московским арбатским мальчишкам, жившим в тяжелое и смутное послереволюционное время.

Рыбаков. «Кортик». Краткое содержание

В первой части книги описана атмосфера 20-х годов. Главным героем является обычный мальчишка Миша Поляков, который временно переехал в провинциальный городок Ревск, чтобы некоторое время побыть у своих родных бабушки и дедушки. Его отец погиб, не выдержав тяжелых работ на царской каторге, а мать с утра до вечера тяжело работала на текстильной фабрике. Именно поэтому ее родители периодически забирали мальчика Мишу к себе, чтобы лучше присматривать за ним.

Краткое содержание «Кортика» начинает свое развитие с того момента, как однажды, выйдя во двор ранним утром, Миша Поляков решил втайне вырезать резинку из старой дядьки Семена, чтобы смастерить себе рогатку, о которой он так давно мечтал. И тут совершенно случайным образом он обращает внимание на то, что их сосед, матрос Сергей Иванович Поляков, что-то очень быстро спрятал в старой

Закрутка сюжета

Мальчик немного подождал, когда сосед уйдет, чтобы проверить его тайник и узнать, что же такое ценное он там спрятал. Мишка засунул руку и нащупал мягкий сверток, развернув который, он увидел блестящий офицерский трехгранный кортик, рукоятку которого обвивала бронзовая змейка. Внимательно рассмотрев вещь, он спрятал ее обратно. И тут краткое содержание «Кортика» получает захватывающую интригу.

В те времена в Ревске орудовали бандиты разных мастей, да и в любой момент могли прорваться белогвардейцы. Вернувшись домой к обеду, Мишка слышит, что родные разговаривают о каком-то Валерии Сигизмундовиче Никитском, в прошлом отставном белом офицере, возглавлявшем крупную банду.

А вечером Миша встретился с Полевым, который рассказал ему про линкор «Императрица Мария», на котором он когда-то служил. На следующий день неугомонному мальчишке захотелось повнимательнее рассмотреть спрятанный кортик. Он вытащил его из тайника, как вдруг во дворе появились два дровокола, помешавшие ему положить это холодное оружие на место. Они стали вести себя очень подозрительно и почему-то интересовались Полевым. Мише пришлось спрятать кортик у себя дома, а потом он пошел гулять по городу со своим лучшим другом Генкой.

Когда через некоторое время он вернулся домой, то увидел, как люди Никитского скрутили Полевого и стали требовать кортик. Мальчик быстро сообразил, он мигом вытащил спрятанный им кортик и передал его Полевому, а сам кинулся в ноги одному из бандитов, этим и спас соседа, который успел убежать от своих преследователей. Краткое содержание рассказа «Кортик» все более запутывает которую мальчишкам и придется вскоре узнать.

История кортика

На самом деле с кортиком была связана очень интересная и опасная история. На корабле «Императрица Мария» Полевой служил вместе с белогвардейцем Никитским. И однажды стал невольным свидетелем убийства Никитским офицера Владимира, прежнего владельца таинственного кортика. Полевой хотел его задержать, но во время схватки корабль взорвался и ножны остались у убийцы, а сам кортик у Полевого. Краткое содержание книги «Кортик» продолжается еще одним неожиданным событием.

Возвращение в Москву

В итоге Полевой отдает на хранение кортик Мише и рассказывает о том, что эта драгоценная вещица имеет какой-то шифр, и что ключи к нему находятся в ножнах. Завладев этими двумя вещами одновременно, можно открыть некий тайник. Он также напоминает, что денщик Никитского Филин может знать правду, связанную с кортиком.

В скором времени за Мишей приезжает мама и забирает его обратно в Москву. Туда же он подбивает ехать и Генку, который захотел поехать к своей тетке Агриппине Тихоновне. Мишка ни на миг не забывал о своей тайне, и вместе с Генкой они взялись за собственное расследование. Вскоре они выведали, что Мишкиным соседом по московской квартире был завскладом по фамилии Филин.

Филин

И вот краткое содержание «Кортика» постепенно начинает приближать читателя к разгадке. Вскоре к ребятам подключился их друг Славка. Расспросив тетку Агриппину, которая тоже жила по соседству, они выяснили, что Филин действительно когда-то служил на флоте. Мальчишки стали за ним следить и однажды подслушали его разговор с филателистом из торговой лавки. Эти двое говорили о каком-то шифре. Ребята также установили, что ножны из лавки к своему отцу должен доставить сын Филина Борька. А дальше подстроили все так хитро, что им получилось выкрасть сверток с ножнами у этого бедолаги.

Терентьев

Теперь ребятам осталось только разгадать тайну. К этому делу они подключили директора школы Алексея Ивановича, который и разгадал надпись, гласившую, что кортик является механическим ключом для завода каких-то часов. Они также узнают фамилию бывшего владельца, им был некто Владимир Терентьев. Ребята, продолжая свое расследование, начинают искать его семью. Понимая, что дело опасное, директор ставит в известность своего друга из НКВД Свиридова.

Их совместные поиски приводят к матери убитого, Марии Гавриловне Терентьевой, которая жила в Подмосковном Пушкино. Ребята стали наблюдать за домом, как вдруг увидели, что из ее дома вышел не кто иной, как сам Никитский. Он под чужой фамилией вкрался в доверие к матери убитого им офицера Терентьева. И вот краткое содержание «Кортик» подходит к развязке.

Главная развязка

Ребята сразу оповестили об этом Свиридова, который немедленно устроил облаву и арестовал бандита, который после долгих отговорок, при очной ставке с Мишей, сдался властям.

Мать Терентьева узнала кортик сына и указала на большие старинные часы. После нескольких поворотов рукоятки, в часах открылся тайник, в котором и находились секретные бумаги с точными координатами на которых перевозились древние сокровища.

Самого же Никитского интересовало судно крымского хана Давлет-Гирея с золотом, затонувшее в Балаклавской бухте.

В итоге этот список был отправлен в организацию «Судоподъем», на которой, собственно, и работал сам Полевой. А Мишку, Генку и Славку в скором времени торжественно приняли в комсомол.

Лихо закрутил писатель Анатолий Рыбаков «Кортик». Краткое содержание не может передать всю полноту красок произошедших событий и их остросюжетность, поэтому интереснее все же прочитать это произведение в оригинале.