План

1. Анна Ахматова «Проводила друга до передней» и Марина Цветаева «Ушёл - не ем...»

2. Сравнительный анализ стихотворений А.С. Пушкина И. В.Я. Брюсова

3. Сравнительный анализ стихотворений "Silentium" Тютчева и Мандельштама

4. Сравнительный анализ стихотворений А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова «Пророк»

5. СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ А. БЛОКА «В НЕУВЕРЕННОМ, ЗЫБКОМ ПОЛЕТЕ.... » И Б. ПАСТЕРНАКА «НОЧЬ»

6. Сравнительный анализ стихотворений Ф.И. Тютчева «Осенний вечер» и А.А. Фета «Осень»

7. М.Ю. Лермонтов. Бородино и Поле Бородина

8. А.С. Пушкин «Деревня» и «... Вновь я посетил»

9. А.А. Фет. «Чудная картина» и «Облаком волнистым»

10. С.А. Есенин «Береза» и А.А. Фет «Печальная береза...»

11. М.Ю.Лермонтов «Крест на скале» и А.С.Пушкин «Монастырь на Казбеке».

12. "ПАМЯТНИК" Г. Р. ДЕРЖАВИНА И "ПАМЯТНИК" В. Я. БРЮСОВА

Сравнительный анализ стихотворений Анна Ахматова «Проводила друга до передней» и Марина Цветаева «Ушёл - не ем...»

Проводила друга до передней,
Постояла в золотой пыли,
С колоколенки соседней
Звуки важные текли.
Брошена! Придуманное слово -
Разве я цветок или письмо?
А глаза глядят уже сурово
В потемневшее трюмо.

А.Ахматова

Ушел - не ем:
Пуст - хлеба вкус.
Всё - мел.
За чем ни потянусь.

Мне хлебом был,
И снегом был.
И снег не бел,
И хлеб не мил.

М. Цветаева

Анна Ахматова - Марина Цветаева. Они обе жили в одну эпоху, пели эту эпоху, плакали над нею вдвоём... И обе, несмотря на сложные, во многом противоречивые отношения, родство своё “по песенной беде” ощущали. “Не отстать тебе: я острожник. // Ты - конвойный. Судьба одна…” - “Мы с тобою сегодня, Марина, // По столице полночной идём…” - так откликались они друг другу. Обе писали о России: Ахматова - строго, царственно, будто капли крови, роняя тяжёлые скупые слова, Цветаева - горько, навзрыд. Писали о поэзии, о таинстве смерти. Писали о любви…

Тема разлуки, разрыва в лирике этих женщин-поэтов освещена неоднократно, разносторонне. И сюжеты встречаются сходные, но Ахматова даже самые трагические чувства, даже кипящую лаву страсти и боли неизменно заключает в гранитную оправу стиха. Цветаева же о своей лирике позднее напишет так: “Я всегда билась - и разбивалась вдребезги… и все мои стихи - те самые серебряные сердечные дребезги”. Осколки взрыва.

Мне кажется, именно в любовных стихах полнее раскрывается характер лирического героя поэта, именно здесь он почти тождествен автору. Анализируя стихотворения А.Ахматовой «Проводила друга до передней…» и М.Цветаевой «Ушёл - не ем...», интересно прочесть, разгадать не только подтекст этих произведений, посвящённых теме разлуки, но и услышать любовный пульс: не просто банальное “Он бросил”, а “Я - не стала удерживать”. Это стихи о женской силе и гордости - качествах, которые в любовной лирике Ахматовой часто показаны самым крупным планом: все помнят, как “легко” и красиво уходит из дома лирическая героиня известного стихотворения «Песня последней встречи». Вот и в этих коротких стихах она “провожает друга”, и голос её спокоен, нетороплив. Размер произведения - пятистопный хорей с множеством пиррихиев. Они встречаются почти в каждой строке, и оттого плясовой, лёгкий размер до неузнаваемости преображается. Чудится, что даже время замирает сейчас... Впрочем, таким кажущимся спокойствием наполнены и стихи Марины Цветаевой. Её речь, по словам дочери Ариадны, была “сжата, реплики - формулы”; и данное стихотворение полностью подтверждает это определение. Редчайшим размером - двустопным (!) ямбом (в середине дан один трёхстопный стих) - написаны эти строки. Создаётся впечатление шага по комнате: “Ушёл - не ем…”. Из угла в угол… “Пуст - хлеба вкус…” Стихи эти можно произносить только шёпотом, у самой лирической героини перехватывает дыхание, возникает зрительный образ “шевелящихся губ” (Мандельштам). Строки, как молитва, читаются для себя одной в страшной и непривычной тишине. Стихи же Анны Ахматовой, скорее всего, не слова даже, не голос, а мысли, и в их спокойствии, в их упорядоченности есть что-то от заведённого механизма: привычно выйти, привычно закрыть дверь, осмотреться вокруг… Особое внимание Ахматова, как всегда, обращает на обстановку, на вещественный мир, по завету акмеизма в одной детали отображая душевные переживания лирической героини. Ахматовские пустая передняя, “потемневшее трюмо” - обстановка оставленного, брошенного дома. Лирическая героиня чужая здесь, гостья, зашедшая на минутку, - и такая неприкаянность, такая горечь в её скупых лёгких словах: “Проводила друга до передней…” Это - обрыв, конец привычной жизни, развал некогда устойчивого, светлого мира. Это - минута прощания.

А расставание, очевидно, внезапно произошло. Возможно, и объяснения-то не было, и не было сцен, если ушедший, бросивший в самой первой строке назван “другом”. Его проводили, улыбнулись наверняка на прощание, и он ушёл с облегчением, что трагедии не принёс. Так же и у Цветаевой. Ничего не узнал: ни что хлеб без него “пуст” (это в 1940 году-то!), ни что всё под руками женщины, как мел, рассыпается. Здесь слышны чеховские интонации, ноты абсурда, когда о смерти, о трагедии рассказывают устало и коротко. “Сейчас на дуэли убит барон. Тарарабумбия… сижу на тумбе я... Не всё ли равно!” И цепенеют от этого абсурда (ведь жизнь-то оборвана, а жить - надо!) лирические героини женщин-поэтов. Много - и та, и другая - писали о неизбежности разрыва и одиночества, много раз с каменными лицами, с сухими глазами затворяли за милыми дверь - и даже как будто смирялись с этой судьбою. В стихах «Проводила друга…» и «Ушёл - не ем…» слышна отдалённая перекличка с другими стихами. Сравните:

И во всём тебе удача,
Ото всех - почёт.
Ты не знай, что я от плача
Дням теряю счёт…
(А.Ахматова)

Ибо другая с тобой, и в Судный
День - не тягаются…
(М.Цветаева)

Но ведь обе полностью отдаются любви, обе - полностью в ней растворяются! Об этом сказано Цветаевой в одной - но какой! - строке: “Мне хлебом был…” Тут же вспоминается её собственное, своему дневнику, признание: “«Вы мне нужны, как хлеб», - лучшего слова я от человека не мыслю…” Да, конечно, можно жить без любви - но без хлеба?.. Лирическая боль здесь практически перерастает в физическую, в изнеможение; в потерю себя. “Всё - мел. За чем ни потянусь…” - пишет Цветаева, и ещё острее пронзает игла стиха, ибо мы знаем: это - последний год её жизни…

Безусловно, стихи Ахматовой не пронизаны таким бесконечным трагизмом. Здесь не удар, а, скорее, столбняк, мутное, гнетущее состояние, когда всё валится из рук, а в голове беспрестанно теснятся и мысли, и образы: “Брошена! придуманное слово. // Разве я цветок или письмо?” Вопросы мучительны, а разгадки нет и не будет…

Скорее всего, тонкая грань этих различий вызвана разным возрастом поэтов в момент написания стихов. Ахматовой - чуть за двадцать, Цветаевой - сорок семь, и это - её последняя любовь, единственная струна, связывающая её, уже тень, - с жизнью. В сороковые годы Цветаева ощущает себя душой, “ободранной душой”, оттого так воздушны, так бесплотны её строки “Ушёл - не ем. Пуст - хлеба вкус…” “Безoбразная образность” их завораживает, тянет попробовать строчки на вкус, на язык. Постоянная, сквозная аллитерация - повторение звуков [б], [л] - создаёт ощущение бесплотности. Боли. Последней, уже ангельской белизны, - и мелового крошева на бледных уставших губах. На такое же восприятие настраивает и внутренняя рифма “пуст - вкус”, усиливая ощущение отзвука в пустоте. Лишены какой-либо декоративности и стихи Ахматовой - всего два эпитета (“золотая пыль”, “звуки важные”). О самом важном, о самом больном женщина говорит просто и “сурово”.

Говоря о трагедии ухода, повлёкшего за собой разрушение жизни лирических героинь, нельзя не отметить следующее: все глаголы в стихотворениях М.Цветаевой и А.Ахматовой (у неё - только в первой строфе) имеют форму прошедшего времени; а если у Цветаевой и стоят в настоящем, то непременно с частицей “не” (“ни”): “Всё - мел. За чем ни потянусь... И снег не бел…” Всё кончено? Жизнь кончена? Но лирическая героиня Ахматовой найдёт в себе силы воскреснуть и долго ещё будет слушать “важные звуки” колоколов. Вторая строфа стихотворения «Проводила друга…» становится переломной, женщина начинает себя ощущать, её глаза “глядят сурово” - и неясно, то ли это укор себе самой за то, что не удержала, то ли пытается понять Ахматова: можно ли её, такую , покинуть?

Брошена! придуманное слово.
Разве я цветок или письмо?

Горькая ирония слышится в этих словах. Да, она поднимается, она переборет болезнь и через много лет будет в том же сдержанном ритме, тем же размером писать о трагедии неизмеримо более страшной.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить…

Цветаева же прямо сейчас поёт себе отходную. Не взглянуть уже в тёмное зеркало, не подивиться белизне первого снега. “Пора снимать янтарь, пора гасить фонарь…” Ведь все её последние стихи звучат тихой заупокойной, и насущный хлеб в стихотворении «Ушёл…» становится хлебом святого причастия.

Итак, чем глубже вникаем мы в тайный смысл произведений, тем больше убеждаемся, что стихи Цветаевой и Ахматовой о любви, о разлуке имеют скрытый подтекст - затрагивают тему жизни и смерти. Глубоко личные строки приобретают философское звучание - и мы, затаив дыхание, следим, как с тихим лицом, с “ободранным сердцем” эти женщины встречают судьбу. Встречают её последнею песней.

Сравнительный анализ стихотворений

УЧИМСЯ У УЧЕНИКОВ

Елена ПОГОРЕЛАЯ,
лицей № 230,
г. Заречный,
Пензенская обл.
(учитель литературы -
Т.А. Задорожная)

Сравнительный анализ стихотворений Анна Ахматова «Проводила друга до передней» и Марина Цветаева «Ушёл - не ем...»

А нна Ахматова - Марина Цветаева. Они обе жили в одну эпоху, пели эту эпоху, плакали над нею вдвоём... И обе, несмотря на сложные, во многом противоречивые отношения, родство своё “по песенной беде” ощущали. “Не отстать тебе: я острожник. // Ты - конвойный. Судьба одна…” - “Мы с тобою сегодня, Марина, // По столице полночной идём…” - так откликались они друг другу. Обе писали о России: Ахматова - строго, царственно, будто капли крови, роняя тяжёлые скупые слова, Цветаева - горько, навзрыд. Писали о поэзии, о таинстве смерти. Писали о любви…

Тема разлуки, разрыва в лирике этих женщин-поэтов освещена неоднократно, разносторонне. И сюжеты встречаются сходные, но Ахматова даже самые трагические чувства, даже кипящую лаву страсти и боли неизменно заключает в гранитную оправу стиха. Цветаева же о своей лирике позднее напишет так: “Я всегда билась - и разбивалась вдребезги… и все мои стихи - те самые серебряные сердечные дребезги”. Осколки взрыва.

Мне кажется, именно в любовных стихах полнее раскрывается характер лирического героя поэта, именно здесь он почти тождествен автору. Анализируя стихотворения А.Ахматовой «Проводила друга до передней…» и М.Цветаевой «Ушёл - не ем...», интересно прочесть, разгадать не только подтекст этих произведений, посвящённых теме разлуки, но и услышать любовный пульс: не просто банальное “Он бросил”, а “Я - не стала удерживать”. Это стихи о женской силе и гордости - качествах, которые в любовной лирике Ахматовой часто показаны самым крупным планом: все помнят, как “легко” и красиво уходит из дома лирическая героиня известного стихотворения «Песня последней встречи». Вот и в этих коротких стихах она “провожает друга”, и голос её спокоен, нетороплив. Размер произведения - пятистопный хорей с множеством пиррихиев. Они встречаются почти в каждой строке, и оттого плясовой, лёгкий размер до неузнаваемости преображается. Чудится, что даже время замирает сейчас... Впрочем, таким кажущимся спокойствием наполнены и стихи Марины Цветаевой. Её речь, по словам дочери Ариадны, была “сжата, реплики - формулы”; и данное стихотворение полностью подтверждает это определение. Редчайшим размером - двустопным (!) ямбом (в середине дан один трёхстопный стих) - написаны эти строки. Создаётся впечатление шага по комнате: “Ушёл - не ем…”. Из угла в угол… “Пуст - хлеба вкус…” Стихи эти можно произносить только шёпотом, у самой лирической героини перехватывает дыхание, возникает зрительный образ “шевелящихся губ” (Мандельштам). Строки, как молитва, читаются для себя одной в страшной и непривычной тишине. Стихи же Анны Ахматовой, скорее всего, не слова даже, не голос, а мысли, и в их спокойствии, в их упорядоченности есть что-то от заведённого механизма: привычно выйти, привычно закрыть дверь, осмотреться вокруг… Особое внимание Ахматова, как всегда, обращает на обстановку, на вещественный мир, по завету акмеизма в одной детали отображая душевные переживания лирической героини. Ахматовские пустая передняя, “потемневшее трюмо” - обстановка оставленного, брошенного дома. Лирическая героиня чужая здесь, гостья, зашедшая на минутку, - и такая неприкаянность, такая горечь в её скупых лёгких словах: “Проводила друга до передней…” Это - обрыв, конец привычной жизни, развал некогда устойчивого, светлого мира. Это - минута прощания.

А расставание, очевидно, внезапно произошло. Возможно, и объяснения-то не было, и не было сцен, если ушедший, бросивший в самой первой строке назван “другом”. Его проводили, улыбнулись наверняка на прощание, и он ушёл с облегчением, что трагедии не принёс. Так же и у Цветаевой. Ничего не узнал: ни что хлеб без него “пуст” (это в 1940 году-то!), ни что всё под руками женщины, как мел, рассыпается. Здесь слышны чеховские интонации, ноты абсурда, когда о смерти, о трагедии рассказывают устало и коротко. “Сейчас на дуэли убит барон. Тарарабумбия… сижу на тумбе я... Не всё ли равно!” И цепенеют от этого абсурда (ведь жизнь-то оборвана, а жить - надо!) лирические героини женщин-поэтов. Много - и та, и другая - писали о неизбежности разрыва и одиночества, много раз с каменными лицами, с сухими глазами затворяли за милыми дверь - и даже как будто смирялись с этой судьбою. В стихах «Проводила друга…» и «Ушёл - не ем…» слышна отдалённая перекличка с другими стихами. Сравните:

И во всём тебе удача,
Ото всех - почёт.
Ты не знай, что я от плача
Дням теряю счёт…
(А.Ахматова)

Ибо другая с тобой, и в Судный
День - не тягаются…
(М.Цветаева)

Но ведь обе полностью отдаются любви, обе - полностью в ней растворяются! Об этом сказано Цветаевой в одной - но какой! - строке: “Мне хлебом был…” Тут же вспоминается её собственное, своему дневнику, признание: “«Вы мне нужны, как хлеб», - лучшего слова я от человека не мыслю…” Да, конечно, можно жить без любви - но без хлеба?.. Лирическая боль здесь практически перерастает в физическую, в изнеможение; в потерю себя. “Всё - мел. За чем ни потянусь…” - пишет Цветаева, и ещё острее пронзает игла стиха, ибо мы знаем: это - последний год её жизни…

Безусловно, стихи Ахматовой не пронизаны таким бесконечным трагизмом. Здесь не удар, а, скорее, столбняк, мутное, гнетущее состояние, когда всё валится из рук, а в голове беспрестанно теснятся и мысли, и образы: “Брошена! придуманное слово. // Разве я цветок или письмо?” Вопросы мучительны, а разгадки нет и не будет…

С корее всего, тонкая грань этих различий вызвана разным возрастом поэтов в момент написания стихов. Ахматовой - чуть за двадцать, Цветаевой - сорок семь, и это - её последняя любовь, единственная струна, связывающая её, уже тень, - с жизнью. В сороковые годы Цветаева ощущает себя душой, “ободранной душой”, оттого так воздушны, так бесплотны её строки “Ушёл - не ем. Пуст - хлеба вкус…” “Безoбразная образность” их завораживает, тянет попробовать строчки на вкус, на язык. Постоянная, сквозная аллитерация - повторение звуков [б], [л] - создаёт ощущение бесплотности. Боли. Последней, уже ангельской белизны, - и мелового крошева на бледных уставших губах. На такое же восприятие настраивает и внутренняя рифма “пуст - вкус”, усиливая ощущение отзвука в пустоте. Лишены какой-либо декоративности и стихи Ахматовой - всего два эпитета (“золотая пыль”, “звуки важные”). О самом важном, о самом больном женщина говорит просто и “сурово”.

Говоря о трагедии ухода, повлёкшего за собой разрушение жизни лирических героинь, нельзя не отметить следующее: все глаголы в стихотворениях М.Цветаевой и А.Ахматовой (у неё - только в первой строфе) имеют форму прошедшего времени; а если у Цветаевой и стоят в настоящем, то непременно с частицей “не” (“ни”): “Всё - мел. За чем ни потянусь... И снег не бел…” Всё кончено? Жизнь кончена? Но лирическая героиня Ахматовой найдёт в себе силы воскреснуть и долго ещё будет слушать “важные звуки” колоколов. Вторая строфа стихотворения «Проводила друга…» становится переломной, женщина начинает себя ощущать, её глаза “глядят сурово” - и неясно, то ли это укор себе самой за то, что не удержала, то ли пытается понять Ахматова: можно ли её, такую , покинуть?

Брошена! придуманное слово.
Разве я цветок или письмо?

Горькая ирония слышится в этих словах. Да, она поднимается, она переборет болезнь и через много лет будет в том же сдержанном ритме, тем же размером писать о трагедии неизмеримо более страшной.

У меня сегодня много дела:
Надо память до конца убить,
Надо, чтоб душа окаменела,
Надо снова научиться жить…

Цветаева же прямо сейчас поёт себе отходную. Не взглянуть уже в тёмное зеркало, не подивиться белизне первого снега. “Пора снимать янтарь, пора гасить фонарь…” Ведь все её последние стихи звучат тихой заупокойной, и насущный хлеб в стихотворении «Ушёл…» становится хлебом святого причастия.

И так, чем глубже вникаем мы в тайный смысл произведений, тем больше убеждаемся, что стихи Цветаевой и Ахматовой о любви, о разлуке имеют скрытый подтекст - затрагивают тему жизни и смерти. Глубоко личные строки приобретают философское звучание - и мы, затаив дыхание, следим, как с тихим лицом, с “ободранным сердцем” эти женщины встречают судьбу. Встречают её последнею песней.

Анна Ахматова - Марина Цветаева. Они обе жили в одну эпоху, пели эту эпоху, плакали над нею вдвоём... И обе, несмотря на сложные, во многом противоречивые отношения, родство своё “по песенной беде” ощущали. “Не отстать тебе: я острожник. // Ты - конвойный. Судьба одна…” - “Мы с тобою сегодня, Марина, // По столице полночной идём…” - так откликались они друг другу. Обе писали о России: Ахматова - строго, царственно, будто капли крови, роняя тяжёлые скупые слова, Цветаева - горько, навзрыд. Писали о поэзии, о таинстве смерти. Писали о любви…

Тема разлуки, разрыва в лирике этих женщин-поэтов освещена неоднократно, разносторонне. И сюжеты встречаются сходные, но Ахматова даже самые трагические чувства, даже кипящую лаву страсти и боли неизменно заключает в гранитную оправу стиха. Цветаева же о своей лирике позднее напишет так: “Я всегда билась - и разбивалась вдребезги… и все мои стихи - те самые серебряные сердечные дребезги”. Осколки взрыва.

Мне кажется, именно в любовных стихах полнее раскрывается характер лирического героя поэта, именно здесь он почти тождествен автору. Анализируя стихотворения А. Ахматовой «Проводила друга до передней…» и М. Цветаевой «Ушёл - не ем...», интересно прочесть, разгадать не только подтекст этих произведений, посвящённых теме разлуки, но и услышать любовный пульс: не просто банальное “Он бросил”, а “Я - не стала удерживать”. Это стихи о женской силе и гордости - качествах, которые в любовной лирике Ахматовой часто показаны самым крупным планом: все помнят, как “легко” и красиво уходит из дома лирическая героиня популярного стихотворения «Песня последней встречи». Вот и в этих коротких стихах она “провожает друга”, и голос её спокоен, нетороплив. Размер произведения - пятистопный хорей с множеством пиррихиев. Они встречаются почти в каждой строке, и оттого плясовой, лёгкий размер до неузнаваемости преображается. Чудится, что даже время замирает сейчас... Впрочем, таким кажущимся спокойствием наполнены и стихи Марины Цветаевой. Её речь, по словам дочери Ариадны, была “сжата, реплики - формулы”; и данное стихотворение полностью подтверждает это определение. Редчайшим размером - двустопным (!) ямбом (в середине дан один трёхстопный стих) - написаны эти строки. Создаётся впечатление шага по комнате: “Ушёл - не ем…”. Из угла в угол… “Пуст - хлеба вкус…” Стихи эти можно произносить только шёпотом, у самой лирической героини перехватывает дыхание, возникает зрительный образ “шевелящихся губ” (Мандельштам). Строки, как молитва, читаются для себя одной в страшной и непривычной тишине. Стихи же Анны Ахматовой, скорее всего, не слова даже, не голос, а мысли, и в их спокойствии, в их упорядоченности есть что-то от заведённого механизма: привычно выйти, привычно закрыть дверь, осмотреться вокруг… Особое внимание Ахматова, как всегда, обращает на обстановку, на вещественный мир, по завету акмеизма в одной детали отображая душевные переживания лирической героини. Ахматовские пустая передняя, “потемневшее трюмо” - обстановка оставленного, брошенного дома. Лирическая героиня чужая здесь, гостья, зашедшая на минутку, - и такая неприкаянность, такая горечь в её скупых лёгких словах: “Проводила друга до передней…” Это - обрыв, конец привычной жизни, развал некогда устойчивого, светлого мира. Это - минута прощания.

А расставание, очевидно, внезапно произошло. Возможно, и объяснения-то не было, и не было сцен, если ушедший, бросивший в самой первой строке назван “другом”. Его проводили, улыбнулись наверняка на прощание, и он ушёл с облегчением, что трагедии не принёс. Так же и у Цветаевой. Ничего не узнал: ни что хлеб без него “пуст” (это в 1940 году-то!), ни что всё под руками женщины, как мел, рассыпается. Здесь слышны чеховские интонации, ноты абсурда, когда о смерти, о трагедии рассказывают устало и коротко. “Сейчас на дуэли убит барон. Тарарабумбия… сижу на тумбе я... Не всё ли равно!” И цепенеют от этого абсурда (ведь жизнь-то оборвана, а жить - надо!) лирические героини женщин-поэтов. Много - и та, и другая - писали о неизбежности разрыва и одиночества, много раз с каменными лицами, с сухими глазами затворяли за милыми дверь - и даже как будто смирялись с этой судьбою. В стихах «Проводила друга…» и «Ушёл - не ем…» слышна отдалённая перекличка с другими стихами. Сравните:

И во всём тебе удача,

Ото всех - почёт.

Ты не знай, что я от плача

Дням теряю счёт…

(А. Ахматова)

Ибо другая с тобой, и в Судный

День - не тягаются…

(М. Цветаева)

Но ведь обе полностью отдаются любви, обе - полностью в ней растворяются! Об этом сказано Цветаевой в одной - но какой! - строке: “Мне хлебом был…” Тут же вспоминается её собственное, своему дневнику, признание: “«Вы мне нужны, как хлеб», - лучшего слова я от человека не мыслю…” Да, конечно, можно жить без любви - но без хлеба?.. Лирическая боль здесь практически перерастает в физическую, в изнеможение; в потерю себя. “Всё - мел. За чем ни потянусь…” - пишет Цветаева, и ещё острее пронзает игла стиха, ибо мы знаем: это - последний год её жизни…

Безусловно, стихи Ахматовой не пронизаны таким бесконечным трагизмом. Здесь не удар, а, скорее, столбняк, мутное, гнетущее состояние, когда всё валится из рук, а в голове беспрестанно теснятся и мысли, и образы: “Брошена! придуманное слово. // Разве я цветок или письмо?” Вопросы мучительны, а разгадки нет и не будет…

Скорее всего, тонкая грань этих различий вызвана разным возрастом поэтов в момент написания стихов. Ахматовой - чуть за двадцать, Цветаевой - сорок семь, и это - её последняя любовь, единственная струна, связывающая её, уже тень, - с жизнью. В сороковые годы Цветаева ощущает себя душой, “ободранной душой”, оттого так воздушны, так бесплотны её строки “Ушёл - не ем. Пуст - хлеба вкус…” “Безoбразная образность” их завораживает, тянет попробовать строчки на вкус, на язык. Постоянная, сквозная аллитерация - повторение звуков [б], [л] - создаёт ощущение бесплотности. Боли. Последней, уже ангельской белизны, - и мелового крошева на бледных уставших губах. На такое же восприятие настраивает и внутренняя рифма “пуст - вкус”, усиливая ощущение отзвука в пустоте. Лишены какой-либо декоративности и стихи Ахматовой - всего два эпитета (“золотая пыль”, “звуки важные”). О самом важном, о самом больном женщина говорит просто и “сурово”.

Говоря о трагедии ухода, повлёкшего за собой разрушение жизни лирических героинь, нельзя не отметить следующее: все глаголы в стихотворениях М. Цветаевой и А. Ахматовой (у неё - только в первой строфе) имеют форму прошедшего времени; а если у Цветаевой и стоят в настоящем, то непременно с частицей “не” (“ни”): “Всё - мел. За чем ни потянусь... И снег не бел…” Всё кончено? Жизнь кончена? Но лирическая героиня Ахматовой найдёт в себе силы воскреснуть и долго ещё будет слушать “важные звуки” колоколов. Вторая строфа стихотворения «Проводила друга…» становится переломной, женщина начинает себя ощущать, её глаза “глядят сурово” - и неясно, то ли это укор себе самой за то, что не удержала, то ли пытается понять Ахматова: можно ли её, Такую , покинуть?

Брошена! придуманное слово.

Разве я цветок или письмо?

Горькая ирония слышится в этих словах. Да, она поднимается, она переборет болезнь и через много лет будет в том же сдержанном ритме, тем же размером писать о трагедии неизмеримо более страшной.

У меня сегодня много дела:

Надо память до конца убить,

Надо, чтоб душа окаменела,

Надо снова научиться жить…

Цветаева же прямо сейчас поёт себе отходную. Не взглянуть уже в тёмное зеркало, не подивиться белизне первого снега. “Пора снимать янтарь, пора гасить фонарь…” Ведь все её последние стихи звучат тихой заупокойной, и насущный хлеб в стихотворении «Ушёл…» становится хлебом святого причастия.

Итак, чем глубже вникаем мы в тайный смысл произведений, тем больше убеждаемся, что стихи Цветаевой и Ахматовой о любви, о разлуке имеют скрытый подтекст - затрагивают тему жизни и смерти. Глубоко личные строки приобретают философское звучание - и мы, затаив дыхание, следим, как с тихим лицом, с “ободранным сердцем” эти женщины встречают судьбу. Встречают её последнею песней.

Как скачать бесплатное сочинение? . И ссылка на это сочинение; Сравнительный анализ стихотворений Анна Ахматова «Проводила друга до передней» и Марина Цветаева «Ушёл - не ем…» уже в твоих закладках.

> Сравнительный анализ стихотворений Анна Ахматова «Проводила друга до передней» и Марина Цветаева «Ушёл - не ем…»

Дополнительные сочинения по данной теме

В 2007 году украинским сценаристом и режиссёром Дмитрием Томашпольским был снят четырёхсерийный художественный фильм "Луна в зените" (Россия), в основе которого - неоконченная пьеса Анны Ахматовой "Пролог, или Сон во сне". Картина построена как воспоминание Анны Андреевны о прожитых годах. В памяти Ахматовой всплывают образы Александра Блока, Владимира Маяковского, Марины Цветаевой, Николая Гумилёва. Интересно, что этот фильм снимался в естественных интерьерах, поэтому зрители в кадре могут увидеть и квартиру Ахматовой в
Россия, Москва. Детство, отрочество, юность. Атмосфера дома. ("Красною кистью / Рябина зажглась. / Падали листья. / Я родилась". Отец - создатель Музея изобразительных искусств имени Пушкина в Москве. Музыкальностью матери Цветаевой восхищался композитор Антон Рубинштейн. Москва - малая родина Цветаевой, давшая ей ощущение России, ее истории. В 1910 году выходит первый сборник стихов гимназистки Цветаевой "Вечерний альбом", вызвавший восхищенные отзывы; "О детстве из детства еще никто не писал" (М. Волошин.)
Первая строфа сразу заявляет: это субъективные размышления лирической героини. Стихи, полагает Ахматова, должны быть живыми, неожиданными, преподносить свежие мысли ("в стихах все быть должно некстати"). Поэтические строки рождаются несмотря ни на что ("Когда б вы знали, из какого сора // Растут стихи, не ведая стыда…"), вдохновенно и даже вопреки. Ахматова приводит удивительные сравнения этого, кажется, не зависящего от самой жизни процесса творения: стихи рождаются, "Как желтый одуванчик у забора, //
1. Какие сборники А. Ахматовой вышли до революции? А. "Бег времени" Б. "Вечер" В. "Подорожник" Г "Четки" Д. "Anno Domini" 2. Какая тема является основной в ранней лирике А. Ахматовой? А. Свобода Б. Природа В. Любовь 3. К какому художественному течению относится поэзия А. Ахматовой? А. Символизм Б. Акмеизм В. Футуризм Г. Реализм 4. Чьи традиции наследовала А. Ахматова в форме стиха? А. Некрасова Б. Лермонтова В. Пушкина Г. Тютчева 5. Какие стихи отражают отношение А. Ахматовой к Родине? А. "Не с теми я, кто бросил землю" Б. "Молитва" В. "Смятение" Г. "Мне голос
В биографии Анны Ахматовой можно без труда отыскать одесские, евпаторийские, севастопольские страницы. Но самым "ахматовским" городом Украины является Киев. В Киеве Анна Ахматова впервые побывала ещё в пятилетнем возрасте. Здесь в конце ХIХ - начале ХХ века проживала её тётка по материнской линии, и семья Горенко часто приезжала погостить к родственникам. Так, зиму 1894-1895 годов они провели в гостинице "Националь", которая находилась на углу улицы Крещатик и Бессарабской площади. В Киеве,
Образ матери занимает сокровенное место в поэзии Марины Цветаевой. Поэтесса посвятила ей не только стихи, но и прозу: "Мать и музыка" (1934), "Сказка матери" (1934). Ее памяти посвящено и стихотворение "Маме" (сборник "Вечерний альбом"). Для Цветаевой было исключительно важно подчеркнуть духовное воздействие матери на дочерей. Мария Александровна Цветаева - удивительно тонкая и глубокая натура, художественно одаренная ввела их в мир прекрасного. "В старом вальсе штраусовском впервые/ Мы услышали твой тихий
Поэтическое творчество Анны Ахматовой берет свое начало в блистательном Серебряном веке русской литературы. Этот сравнительно короткий период породил целую плеяду гениальных художников, в том числе, впервые в русской литературе, великих женщин-поэтов А. Ахматову и М. Цветаеву. Ахматова не признавала определения "поэтесса" по отношению к себе, это слово казалось ей унижающим, она была именно "поэтом" наравне с другими. Ахматова принадлежала к лагерю акмеистов, но во многом только потому, что главой и теоретиком

Исследовательская работа по стихотворению «Проводила друга до передней.», выполненная в рамках творческой мастерской «Лирика Ахматовой пришла на смену умершей или задремавшей форме романа (Вас.Гиппиус)» учителем русского языка и литературы Романовой Л.А. 2009 год.

О «романности» лирики Ахматовой писал Василий Гиппиус (1918г.): « Я вижу разгадку успеха и влияния Ахматовой и вместе с тем объективное значение её лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей или задремавшей форме романа… Рядовой читатель не мог не плениться своеобразием этих повестей-миниатюр, где в немногих строках рассказана драма…»

Одно из таких стихотворений - «Проводила друга до передней.» -взято для исследования:

Проводила друга до передней.

Постояла в золотой пыли.

С колоколенки соседней

Звуки важные текли.

Брошена! Придуманное слово –

Разве я цветок или письмо?

А глаза глядят уже сурово

В потемневшее трюмо.

Восхитительная лирическая миниатюра близка к новелле. Это женский вариант драмы. Есть сюжет и ощущение трагедии.

Стихотворение начинается с развязки любовной истории, с разрыва. Но это и завязка новой жизни. Осознание этой новой жизни – развитие действия. Кульминация – негодование, несогласие с произошедшим. У новеллы открытый финал. Его может додумать каждый по-своему.

Особенность «романности» Ахматовой в том, что сюжет стихотворения – развитие переживания лирической героини. Перед нами – жизнь души. В каждой строке – новое эмоциональное колебание душевной жизни, переданное простыми словами.

Как повествование о случившемся стихотворение начинается эпически, то есть с рассказа о факте в прошедшем времени:

Проводила друга до передней.

Слова звучат сдержанно, безразлично, Но безразличие кажущееся. В сдержанности лирической героини – молчаливое рыдание. Оно слышно в повторяющихся звука [р] и [д]. Но плакать нельзя. В этом молчании -рыдании – гордость и сила лирической героини.

Расставание, очевидно, произошло внезапно: бросивший назван другом. От предательства дыхание перехватило, и время для героини замерло:

Постояла в солнечной пыли.

Краткость действия «постояла», воздушность метафоры «солнечная пыль» говорят о конце привычной жизни. Счастье оказалось хрупким. Светлый мир померк. Охватило чувство несправедливости, жалости к себе, переданное звуком [л]. Но медленно оцепенение проходит:

С колоколенки соседней

Звуки важные плыли.

Если первые два стиха написаны пятистопным хореем с множеством перрихиев, которые передают прерывистость или даже невозможность дыхания лирической героини, то в третьем и четвёртом стихе меняется ритм: хорей становится четырёхстопным, на слове «звуки» исчезает облегчённость стопы. Значимость слова «звуки» оттеняется и эпитетом «важные». Плывущие звуки из внешнего мира, доходя до сознания лирической героини, звучат для неё погребальным звоном прежней жизни. Приходит понимание невозможности что-либо изменить, осознание наступившего одиночества.

И вдруг взрыв эмоции, вскрик:

Брошена! Придуманное слово –

Разве я цветок или письмо?

Горькая ирония слышится в этих словах и желание перебороть тоску, не согласиться со случившимся. Героиня спорит с ушедшим возлюбленным, который, возможно, произнёс, уходя: «Я бросаю тебя.» Но внутренний голос говорит: «Да, брошена!» Героиня давно это поняла. В предпоследнем стихе и противительный союз «а», и наречие «уже», и настоящее время глагола «глядят» - всё говорит о необратимости произошедшего:

А глаза глядят уже сурово

В потемневшее трюмо.

И опять смена настроения. Эпитет «сурово» передаёт не только невыносимую душевную боль, но и сосредоточенность на какой-то мысли. Глаза, глядящие «в потемневшее трюмо», видят померкший мир, безысходность.

В изменившемся в последних двух стихах хорее, в облегчённых первых стопах, передана пустота жизни героини, обречённость.

Но, начиная с композиционного центра, то есть со слова «брошена», сквозная аллитерация – чередование зеркально повторяющихся звуков:

[р] – [л] брошена – слово

[р] – [м] разве - письмо

[л] – [р] глаза – сурово

[м] – [р] потемневшее – трюмо, –

чередование женской и мужской рифмы передают внутреннюю борьбу лирической героини: желание выжить во что бы то ни стало и невозможности жить.

В финале стихотворения-новеллы – недоговорённость, как во многих эпических произведениях.

Кто глядит в «потемневшее трюмо»: Татьяна Ларина или княжна Мери, Настасья Филипповна или Анна Каренина..?

« Романность» лирики Ахматовой - это продолжение традиции классиков. В представленном стихотворении лаконизм и психологическая деталь Чехова, «диалектика души» Толстого, раздвоенность души Достоевского, одиночество Лермонтова, здесь и «забытый цветок», «сожженное письмо» Пушкина.

Глубоко личностные строки приобретают философское значение: обнаруживается не сиюминутность, но вечность, на фоне которой в безмерности пространства проходит жизнь, любовь, встречи и «невстречи» женщины и мужчины.