Константин ковалев. Константин Ковалев: Я не приемлю несчастливых людей

КРАТКАЯ ТВОРЧЕСКАЯ БИОГРАФИЯ

(с сайта "Московские писатели", с дополнениями)

Константин Петрович КОВАЛЕВ

(Константин Ковалев-Случевский)

писатель, историк, телеведущий,

культуролог и путешественник.

(род. 27.09.1955. Личный сайт: ) .

Первые очерки и рассказы, литературно-критические и публицистические статьи были напечатаны в 1978 г., в период работы (после окончания исторического факультета МГПИ, ныне - МПГУ, где К.Ковалев был, в частности, учеником В.Б. Кобрина) корреспондентом отдела литературной жизни в еженедельнике "Литературная Россия" (издательство "Литературной газеты") на Цветном бульваре, откуда "хорошего работника" К. Ковалева уволили (попросили уйти "по собственному желанию") в 1980-м, после принятия им крещения (1979 г.). Это важное в жизни писателя событие - крещение всей семьи, включая маленьких детей - им совсем не афишировалось, однако литературный еженедельник считался тогда "идеологическим органом", а потому увольнение стало неизбежным.

В начале 1980-х К. Ковалев ведет и организует вечера известного в Москве Клуба любителей книги в Центральном Доме архитектора, редактирует "Альманах библиофила" и сборник "Встречи с книгой" , а до того - подрабатывает дворником, сторожем (в Исторической библиотеке) и по ночам - в метро, чтобы заработать средства для существования семьи. От статуса "тунеядства" во времена вынужденной безработицы выручает профком литераторов при издательстве "Советский писатель", членам которого (для СССР - нонсенс!) можно было не "ходить на работу", а трудиться дома за письменным столом. В Союз журналистов был принят в 1981 г. (одно ведомство не знало что делает другое) по многочисленным публикациям, но данный Союз от службы не освобождал. Ощущения от тогдашней творческой - беспартийной и вне карьерной жизни писатель формулирует так: без перспектив публикации книг, борьба за существование, работа "в стол". Еще один "пожизненный статус" - не выездной за рубеж. Однако преодоление вполне серьезных трудностей казалось в то время привычным и даже тонизирующим для творчества обстоятельством.

В перестройку (по иронии судьбы) за отличие в исследовательской деятельности в сфере литературоведения и истории становится единственным на всё Отделение литературы и языка Академии наук СССР аспирантом с повышенной (так называемой "ленинской") стипендией - в Институте Мировой Литературы. Затем работает там же (в ИМЛИ Российской Академии наук), как научный сотрудник, ученый секретарь Пушкинской Комиссии и первый главный редактор издательства "Наследие" ИМЛИ РАН (с конца 1980-х и до середины 1990-х). Руководит также "булгаковской" Литературной частью МХАТ им. М. Горького (1987-1988).

Публикует книги прозы, в частности, в серии ЖЗЛ ("Жизнь замечательных людей", ныне готовится к печати 5-я книга в серии, а за ней - еще две), исторические романы, а также научные статьи. В перестройку становится "выездным" из страны - читает лекции за рубежом, принимает участие в научных обменах и конференциях (Оксфордский университет в Англии, Институт гуманитарных наук в Париже - Maison des sciences de l’Homme, Школа ученых "Vita Nova" на о. Капри в Италии, и др.). Особая тематика трудов: "Опера в России и Европе, музыкальная эстетика, изящные искусства, писатели и музыка в XVIII - начале XIX столетий", а также - история XIV -XV вв. С 1991 г. также доктор философии (Ph.D.) Института альтернативной медицины (Коломбо) и Международного Университета комплементарной медицины (Москва).

Известны традиционные вечера К. Ковалева в Российском Фонде Культуры, в музее храма Св. Варвары (на ул. Варварка), в Оружейной палате и в Патриаршем дворце Московского Кремля, издательские проекты (среди них - журнал и веб-сайт "ПМЖ", журналы "Вояж" и "Вояж и отдых"), рассказы, очерки и путевые заметки, написанные во время поездок по всему миру.

К.П. Ковалев избран почетным председателем жюри Международных литературно-творческих фестивалей русскоязычного зарубежья имени А.П. Чехова , которые регулярно в последние годы проходят в Греции (п-в Халкидики и Афины).

В разное время (с 1987 г. по наст. время) К. Ковалев - автор и ведущий телепрограмм на 1-м и других каналах: "Виват, Россия!", "Добрый вечер, Москва!", "Кофе со сливками", "Восемь с половиной", "Канон", "Полчаса о туризме", "Доброе утро", "На Огонек", "Деловая Москва" и многих других. Стажировался в Северной Америке в числе 6-ти отобранных Информационным агентством США телеведущих из России (Вашингтон, Нью-Йорк, Милуоки, Чикаго).

Постоянный автор своей рубрики в "Литературной газете" - "Следы на Теле" (о современном телевидении) . Профессор - Института журналистики и литературного творчества (Москва), преподает также мастер-класс по тележурналистике, а также ведет курс "Литература и музыка" в Литературном институте (Москва).

Член Попечительского Совета CLCR - Centre de Langue et Culture Russe (Центр Русского языка и Культуры), Париж, Франция.

С 1981 г. - член Союза журналистов России. С 1988 г. - член Союза писателей России (ныне МГО) и Литературного фонда.

В 2005 г. в канун 50-летия отмечен в Греции премией "За вклад в развитие русской литературы и цивилизации", а в октябре 2007 г. - Высшей общественной наградой РФ - орденом "Гордость России" . Национальная премия "Лучшие книги года" (2007) вручена К.Ковалеву в Российской государственной библиотеке - в январе 2008 г. , за книгу "Савва Сторожевский" в серии ЖЗЛ (номинация "Биографии"). В сентябре 2009 г. , писатель Константин Ковалев-Случевский - лауреат Всероссийской историко-литературной премии "Александр Невский" за трилогию из книг: "Савва Сторожевский" (ЖЗЛ), "Юрий Звенигородский" (ЖЗЛ) и "Звенигород и Звенигородская Русь". В феврале 2010 г. , в рамках Национальной премии "Лучшие книги и издательства - 2009", отмечен специальной премией Российской Государственной Библиотеки (РГБ) за книгу "Звенигород и Звенигородская Русь".

2018 г. - Лауреат Патриаршей литературной премии.

Библиография (ex libris )

Из изданных книг К. Ковалева-Случевского

" М., 2009.

* "Новейший Звенигородский Летописец. Необычная история России" М., 2010.

* "Город, не сдавшийся врагу. Звенигород и Звенигородское направление обороны

в октябре-декабре 1941 г. Взгляд с обеих сторон" М., 2011. (Новое о битве под Москвой, к 70-летию).

* " Тележурналистика XXI века. Настольная книга для познания современного ТВ " . М., 2012.

* "Святые Людмила и Вячеслав Чешские. Жизнеописание и деяния" . М.: Бослен, 2017.
* "Евфросиния Московская, княгиня-заступница" . М., 2018.
* "Настольная книга путешественника. Путёвые советы-рекомендации искателям приключений. М., 2018.
* "Загадки древних крюков. Исторические рассказы о русских певческих иероглифах". М., 2018.
* "Модест Мусоргский. Повесть" . М., 2018.
* "Евдокия Московская. Жизнеописание святой Евфросинии, великой княгини, жены и вдовы Дмитрия Донского" . (ЖЗЛ). М., 2018.

Елена Зелинская: Здравствуйте. Меня зовут Елена Зелинская, и в эфире программа «В поисках смысла». Сегодня у нас в гостях Константин Ковалев-Случевский, писатель, историк и культуролог. Здравствуйте, Константин.

Здравствуйте.

Елена Зелинская: Вы знаете, такой набор регалий, которые мы перечисляем всегда в самом начале, когда представляем гостя, он нас стимулирует сразу задать вопрос - а что же это все значит? Писатель, историк и, такое сложное слово, культуролог? Вот мы с этого всего и начнем. Наверное, все-таки, с писателя?

Константин Ковалев-Случевский: Давайте.

Елена Зелинская: Или что Вы считаете самым важным в своей судьбе?

Константин Ковалев-Случевский: Это моя основная профессия.

Елена Зелинская: Писатель?

Константин Ковалев-Случевский: Да.

Елена Зелинская: А как так сложилось, что в Вашей основной профессии играют такую особенную роль географические названия? Потому что мне в этом списке еще хотелось бы добавить - краевед. Когда смотришь список ваших произведений, то наталкиваешься на географические понятия: Звенигород, Рублевка, например. Еще и краевед? Или это имеет какой-то другой смысл?

Константин Ковалев-Случевский: Ну, слова историк и краевед для меня имеют полярные значения. Это как писатель и графоман, поэтому я не хочу обидеть краеведов, просто я профессиональный историк, поэтому здесь есть большая разница.

С краеведами мне приходилось много раз сталкиваться еще в советское время, когда я ездил куда-нибудь корреспондентом писать про Санаксарский монастырь впервые, где похоронен адмирал Ушаков, а потом меня письмами забрасывали местные краеведы - почему я назвал этот монастырь от слова «синаксис» - от греческого «собрание», когда он назван от слова «сенокосы», потому что там много косили сено. Понимаете, вот такого рода уровень разговоров не интересен.

А писатель я по профессии потому, что есть такая профессия. Многие уже давно про нее забыли. По-английски она звучит writer, то есть, это человек, который профессионально создает тексты. Это существует во всем мире. Другое дело, что у нас под словом «писатель» подразумевается человек, который создает что-то невероятное, литературное.

Елена Зелинская: Художественное?

Константин Ковалев-Случевский: Художественные тексты в частности. И это справедливо, и это мне тоже приходится создавать, скажем так. И это действительно серьезная профессия. Раньше были творческие союзы, я еще с советских времен состою в Союзе писателей.

Елена Зелинская: Ну, сейчас их много.

Константин Ковалев-Случевский: Сейчас их много, но меня это мало интересует. Меня интересует то, что я такой есть. Другое дело, что если раньше к писателям относились внимательно, то сейчас даже со стороны и властей, и других организаций отношение к писателям никакое.

Елена Зелинская: Да и Бог с ними, главное, чтобы читатель относился хорошо и с интересом.

Константин Ковалев-Случевский: Что значит хорошо?

Елена Зелинская: Читатель ведь интересуется Вашими книжками?

Константин Ковалев-Случевский: Интересуется, но поймите, что с самого верха, не будем называть фамилий, например, было сказано, что сейчас рынок, выживайте, как хотите. Конечно, для того, чтобы выжить, я должен писать эротику, мягко говоря, или детективы.

Елена Зелинская: Вы пишете эротику?

Константин Ковалев-Случевский: Я не пишу ни то, ни другое. Следовательно, я должен, извиняюсь за выражение, помереть как можно быстрее с голоду. Понимаете, если Вы пишете серьезную литературу, то она в принципе мало кого интересует с точки зрения, в том числе, и господдержки.

Я имел неосторожность учиться в Оксфордском университете по обмену в 80-е годы, и на моих глазах издательство Oxford Press издает до тысячи наименований в год, за деньги государства, книг, которые никогда бы не были изданы - для того, чтобы поддержать интеллектуальный и духовный уровень.

Елена Зелинская: И это - рыночная система?

Константин Ковалев-Случевский: Это рыночная система. Это нормально.

Елена Зелинская: Может быть, мы все-таки вернемся к Звенигороду?

Константин Ковалев-Случевский: Звенигород - это часть моей жизни.

Елена Зелинская: А как это случилось, что это стало частью жизни? Вы там родились? Или как-то судьба привела? Или какой-то иной интерес?

Константин Ковалев-Случевский: Нет, родился я в Москве и, Вы знаете, в силу того, что мне приходилось много ездить по миру - я работал в сфере туризма и полмира объездил, часто ко мне приезжали гости из-за рубежа, в том числе и русские мигранты самые разные. Знаете, когда они приезжают, вы все составляете мысленно маршрут, куда бы повести человека.

Елена Зелинская: Куда бы сам никогда не сходил, а уж с гостем все-таки сходим.

Константин Ковалев-Случевский: Ну, почему, и сам бы сходил, но просто куда? Вот не только Москва, а и Подмосковье. Уверяю Вас, что у всех сразу на слуху Троице-Сергиева лавра, ну, чтобы показать, что такое Россия. Затем - Суздаль, Владимир. Что еще ближе? Дальше там может быть Ярославль, что-то еще. А, оказывается, есть еще одно место, которое я сам для себя просто открыл - это Звенигород.

Всего 40 км от МКАД, очень близкое расстояние. Знаменитая Рублевка, как теперь ее называют, это Звенигородская дорога, Царская дорога или «дорога царей богоизбранных», уникальнейшее место, освященное уникальнейшими людьми.

Елена Зелинская: В чем его уникальность?

Константин Ковалев-Случевский: Этому я посвятил 7 своих книг, две из которых в серии «Жизнь замечательных людей», будет еще одна.

Елена Зелинская: Давайте мы для тех читателей, которые еще, к сожалению, может быть, не все книжки Ваши прочли, все-таки немножко расскажем, в чем же особенность этого замечательного места?

Константин Ковалев-Случевский: Звенигород - это вариант развития русской, российской православной цивилизации, который мог бы состояться, но не состоялся. Этой идее я посвящаю свое творчество о Звенигороде, и пытаюсь это доказать, как профессиональный историк, на основании документов и других вещей, вплоть до каких-то косвенных данных, назовем это краеведением.

Елена Зелинская: Как мы все-таки с Вами реабилитировали краеведов по ходу дела?

Константин Ковалев-Случевский: Никогда, нет, мне не интересно это. В том числе я написал книгу о войне, об обороне Звенигорода, 1941 год, и очень много сталкивался с поисковиками. Хорошие люди, но дело в том, что очень много немцев похоронено сейчас. Они ищут не только наших, но и немцев, которые стоят приличных денег, потому что очень много известных немцев полегло под Москвой. И, как известно, все они были здесь тщательно похоронены, а потом НКВД в 1942 году все эти немецкие кладбища уничтожило. И люди ищут, потому что если найти лучшего друга и соратника Гитлера…

Ну, я Вам скажу, не только родственники заплатят за перенос праха, но и те реликвии, которые могут найтись в могиле, от погон до наград, стоят приличных денег. Это особая тема.

Вот энтузиазм в истории для меня особенная вещь, потому что историки, например, популяризируют историю, зная, более или менее, что то, а краеведы или дилетанты ее интерпретируют. Поэтому весь интернет забит краеведами, любителями, поисковиками, и они все считают, что они знатоки истории. В этом наша беда. И часто мы говорим об изменении исторического сознания, не понимая, о чем говорим. А вот оно - огромное количество текстов, людей, которые не опираются на исторические источники, не понимают, что история - это власть факта. Это очень важный момент.

Вернемся к моему любимому Звенигороду. Понимаете, есть люди, которые создают вокруг себя ореол. Почему никто за 90 лет, за весь советский период и после него, не написал ни одной книги о таком человеке, как преподобный Савва Сторожевский?

Елена Зелинская: Ну, я могу дать ответ, если надо и если он кому-то не ясен.

Константин Ковалев-Случевский: Да. Почему никто не написал о детях серьезно?

Елена Зелинская: Наверное, по той же причине.

Константин Ковалев-Случевский: Один из которых - один из самых известных и почитаемых людей, Юрий Дмитриевич. Его третий сын (на самом деле второй), который по праву наследования должен был получить Московский престол, но не получил его, и в результате началась сложная ситуация в стране, и он все-таки был Великим князем несколько месяцев, и до сих пор вычеркивается из числа правителей страны.

А его духовным наставником был первый ученик , заменивший преподобного Сергия на посту игумена Троицкого монастыря после его кончины, бывший духовником преподобного Сергия, а именно - , который потом ушел к Юрию Дмитриевичу в Звенигород и основал Саввино-Сторожевский монастырь. Это одно из самых почитаемых мест в России по количеству паломников, до полумиллиона паломников в год, на третьем месте после Троице-Сергиевой лавры и Серафимо-Дивеевской обители.

Вот так же и митрополит Макарий в XVI веке, в 1547 году, решив его канонизировать как святого, говорил: «Ну что его все время замалчивают? А Вы видите, как люди идут туда? Вы видите, сколько людей приходит к нему на поклон? Мы не можем его не канонизировать». И сделал это одновременно с и многими другими известными личностями.

Елена Зелинская: Константин, вот Вы уже несколько раз сказали - замалчивали, не хотели канонизировать. А в чем была причина? Я понимаю, почему в советский период, тогда никого не канонизировали, и жизнь великих святых подвижников вообще мало кого интересовала в тот период, но до 1917 года и в настоящее время, почему замалчивали? В чем дело?

Константин Ковалев-Случевский: Я отвечу сейчас, это очень важно. Но для этого надо прочитать последовательно и с интересом, потому что это написано в жанре исторического расследования. Я не люблю читать лекции, как я говорю студентам, и не люблю писать исторические монографии. Мне они малоинтересны. Я пишу в жанре исторического расследования, и в этом жанре написаны книги в ЖЗЛ «Савва Сторожевский» и «Юрий Звенигородский». Это такой исторический детектив в хорошем смысле слова, потому что там все построено на фактах и документах.

Дело в том, что Дмитрий Донской написал знаменитое завещание, где он отдавал власть своему старшему сыну. Было лествичное право наследования, то есть, наследовали не от отца к сыну, а от брата к брату. Это была такая демократическая монархия, удивительная вещь, на самом деле. Такие монархии существуют до сих пор на планете Земля, то есть, все не зацикливалось на одной конкретной семье, это очень интересно.

На самом деле, была какая-то сменяемость, в том числе - и по крови, и династии поэтому хорошо выживали. И Василий, старший сын Дмитрия, должен был отдать власть Юрию, знаменитому Юрию, благодаря которому появилась копейка, благодаря которому был построен Троицкий собор, где находятся мощи преподобного Сергия, он был его крестным сыном. Благодаря которому существуют такие иконы, как «Троица» , потому что именно он нашел преподобного Андрея, который расписал собор в Звенигороде и иконостас написал.

Благодаря ему существует «Звенигородский Спас» и «Звенигородский чин» (которые находятся в Третьяковской галерее, которые мы хотим в Звенигород вернуть, но это сложно сделать), которые написал Андрей Рублев. И все это благодаря Юрию Дмитриевичу Звенигородскому.

То есть, он, на самом деле, Великий князь Московский. Власть не была передана, из-за чего начались большие сложности, о которых долго говорить. А потом, когда Юрий всё-таки скончался и проиграл, все его дети были уничтожены - отравлены или убиты. Старший сын ослеплен, а все остальные отравлены. Таким образом, закончилась слава Звенигорода и слава этой ветви династии. А преподобный Савва Сторожевский был духовным покровителем этой семьи, в том числе, как и Ефросинии Московской или Евдокии, жены Дмитрия Донского, которая является покровительницей всего московского женского рода.

Елена Зелинская: Константин, Вы так рассказываете, что такое ощущение, что все эти события происходили буквально лет 15 назад, причем на ваших же глазах и при Вашем же непосредственном участии.

Константин Ковалев-Случевский: Мне пришлось это реанимировать, потому что люди никогда об этом не знали и ничего не слышали. Брошюрки даже ни одной не было о преподобном Савве. До революции были, в XIX веке несколько тоненьких вышло брошюрок, а существовал целый музей в Звенигороде, с которым у меня очень сложные отношения. Они меня страшно не любят, потому что я написал толстенную книгу, и теперь они не знают, что делать, над чем им дальше работать и как им дальше жить. А потом еще вдруг о Юрии Звенигородском, и про звенигородский период Андрея Рублева, а потом - еще целые тома, да еще с картинками полуторатысячными. И что теперь делать несчастным краеведам или работникам музея? Как им быть?

Елена Зелинская: Сохранять, видимо, наследие, которое там присутствует, так ведь?

Константин Ковалев-Случевский: Конечно, я этим живу, это моя жизнь. Звенигород - это священное место и о нем я могу рассказывать часами, как и о Звенигородской дороге. А Вы знаете, откуда появилось слово Рублевка? Самое удивительное, что это действительно Звенигородское шоссе или Звенигородский тракт, ее называют даже Сторублевкой. А на самом деле, Рублевка - это не что иное, как просто Рублевское шоссе. Это к Андрею Рублеву не имеет отношения, и к деньгам тоже не имеет отношения. А село Рублево было так названо потому, что там делали рубленые дома, то есть бревна.

Там был такой промысел этих местных деревень - Барвиха, Обориха и Раздора, когда раздирают деревья. И рядом еще Рублево. И вот это странное название воплотилось в жизнь и стало символом русского гламура, пафоса и эпатажа. На самом деле, это правда, русскому гламуру, пафосу и эпатажу 600 лет. Рублевка как таковая возникла как дорогое место не в 90-е годы XX века, а 600 лет назад. Я объясню почему.

После Ивана Калиты в наследство старшему сыну давалась Москва, а следующему сыну, как Юрию после Дмитрия Донского, Звенигород. И что было? По лествичному праву наследования умирал старший сын, и следующий сын что делал? По трассе № 1 из Звенигорода въезжал в Москву и все его торжественно встречали. Так вот, умные люди, которые были близко к власти, покупали землю и селились, естественно, в Москве. Но, зная, что этот человек будет править недолго, а за ним придет вот тот, на всякий случай покупали землю вдоль Звенигородской дороги и у Звенигорода.

Ярчайший пример этому - XVII век, когда бояре Морозовы, помните, знаменитая Феодосия Морозова и Борис Морозов, которые были самыми серьезными управленцами того периода. Борис Морозов был воспитателем Алексея Михайловича, царя. Они владели почти всей звенигородской землей, и было написано так, что у царя был «царский поезд» - упряжка из 10 лошадей, попарно их запрягали, а у Феодосии Морозовой - из 12 лошадей. Это Вам не Porsche и не Maserati, это 12 лошадиных сил в XIII веке. Стрельцы не успевали на одной лошади за ними.

Так вот, в документах написано так, что Феодосия Морозова, та самая, которая потом, не ради денег, а ради веры, отказалась от всего своего состояния и последовала за протопопом Аввакумом, помните, да? Она на картине Сурикова, когда ее увозят на санях. Так вот, в летописи было написано так: Феодосия Морозова выезжала по Рублевке, то есть, по Звенигородскому тракту, в сопровождении 100 рабов, рабынь и слуг, и с музыкой. Это не снилось никому, кто сейчас ездит по этой дороге.

Елена Зелинская: Как Вы считаете, раз уж зашел разговор, много у нас еще такого реально нераскрытого или уже почти все вылезло наружу? Можно найти какие-то белые места, лакуны в истории?

Константин Ковалев-Случевский: Видите ли, например, Звенигороду до сих пор никак не могут присвоить звание города воинской славы. Причина заключается в том, что нужно было написать справку, тогда - для президента Медведева, чтобы объяснить суть вопроса. Они, несчастные, подали документы, а им сказали: «Да вы что, у Вас тут Рублевка - сплошные санатории, пансионаты. Какая война?». Какая война? 200 братских могил! На каждом углу идешь и натыкаешься, по лесным тропам стоят всякие памятники, монументы и так далее. Они тут откуда взялись?

Существует странный парадокс… И мне пришлось писать эту справку для них специально… Есть комитет ветеранов «Надежда» при Президенте, и так далее. Я полез в Подольск, в архивы и выяснил, что существует больше половины материалов вообще не опубликованных, никому нет доступа. Кстати, Дмитрий Медведев был тогда в Подольске, за месяц до моего там появления, это был позапрошлый год, и сказал - открывайте архив. Дело не в том, что люди сидят нарочно и этого не открывают, а в том, что некому это делать. Нужно проделать работу, а у них не очень большая зарплата. Это воинская часть.

Елена Зелинская: По крайней мере, можно было бы подробнее рассказать о судьбе Подольского училища.

Константин Ковалев-Случевский: Ну, как минимум. По крайней мере, я вытащил около 400 новых документов и написал книгу «Город, не сдавшийся врагу» - об обороне Звенигорода и Москвы в октябре-декабре 1941 года.

Елена Зелинская: Раз уж мы упомянули Подольское училище?

Константин Ковалев-Случевский: Да. Хочу Вам сказать, что я впервые столкнулся с серьезнейшими вещами, что доступ в большинстве стран уже почти открыт, Вы можете многие документы, иногда за деньги, но это не такая большая проблема, кредитная карточка здесь выручает, вы можете получить из университетов по Интернету. А у нас вы должны пройти муки ада. Потому что в архиве Подольска, который называется Центральный архив Министерства обороны, ЦАМО, Вы ничего не можете ни фотографировать, почти ничего не можете копировать, все нужно делать от руки или сидеть с компьютером и все вот так переписывать. Это на уровне средневековья.

Елена Зелинская: Я сама столкнулась с этим, когда делала исторические исследования для своей книги. Разница в постановке этого архивного дела у нас, и на Украине, я уж не говорю о каких-то более в этом смысле продвинутых странах с длительной архивной историей, разница разительна. Я приезжала в маленький украинский городок, в архив, и, да, за небольшие какие-то деньги, но понятно - люди там работают, мне позволяли брать в руки, смотреть, фотографировать, снимать, работать так, как мне это удобно, без малейших препятствий.

Константин Ковалев-Случевский: Вот я сейчас заканчиваю книгу о святых Людмиле и Вячеславе Чешских. Вацлав - покровитель, как Вы знаете, Чехии, а это люди, которые почитаются у нас очень, но о них никто ничего не знает, и от них потом пошло не только крещение Руси, но и многие традиции письменные. Это очень интересная тема, это все X век.

Мне пришлось поработать в архивах Национальной библиотеки Чехии, перечисляю: фотоаппарат - пожалуйста, снимайте, что хотите. Можно нащелкать книгу или 20 книг в течение получаса или часа, быстро перелистываешь и снимаешь. Дома перевести их потом в Word c помощью специальных программ - и все, ты работаешь. Ксерокопируйте, сканируйте, переписывайте, делайте, что хотите. Пожалуйста! Все вам карты в руки, только работайте.

Для меня этот абсурд непонятен. Исходя из того, что вы спрашиваете, закрыт архив, естественно, всяких политработников. Все, что связано с политическим учреждениями в армии. Почему? Потому что там, скажем так, я понимаю, что люди много всякого друг про друга писали, поэтому, если сейчас это все всплывет, то все будут закошмарены, что там политработники друг про друга писали. Закрыты, конечно, архивы НКВД, они находятся в ФСБ, но ФСБ частично начали открывать архивы. Кстати, очень любопытные вещи начали публиковать.

Елена Зелинская: Я Вам могу привести такой же пример.

Константин Ковалев-Случевский: Это я о войне имею в виду, о Второй мировой войне.

Елена Зелинская: Я также Вам приведу пример из своей работы, я обращалась в архивы ФСБ, и я встретила как раз понимание и помощь. Несмотря на самые разные обстоятельства, что мне давали только те документы, которые касались непосредственно поиска, и закрывали все, что может как-то коснуться судьбы или биографии других людей, не тех, чьи судьбы я прослеживала. Но, тем не менее, шли навстречу и помогали.

Константин Ковалев-Случевский: Еще бы. Есть парадоксальные вещи, хочу сказать. Я набрел на целый гигантский пласт документов под названием «Шифровки и шифрограммы». Речь идет о Великой Отечественной войне, оборона Москвы. Вы знаете, что источники для того, что происходило, например, по датам, вы должны читать такие вещи, как боевые приказы, боевые донесения, разведданные, оперсводки и так далее. Их по жанру, если можно так выразиться, несколько десятков таких названий. Вы читаете и по ним сопоставляете, начинаете понимать, куда двигался батальон, полк, дивизия, армия, что происходило.

А я же еще проработал встречную сторону, проработал в Германии, накупил там несметное количество книг, потратил денег, воспоминания многих немецких офицеров, вплоть до сержантов. Это все опубликовано. И американские источники, и английские источники. Вдруг вырисовывается огромная картина.

И вдруг я попадаю на пласт «Шифровки и шифрограммы». Я заказываю, мне дают отказ. Я говорю: «А почему вы даете отказ?», - «Это же шифровки и шифрограммы!». «Подождите, это были документы, это те же самые боевые приказы, оперсводки, разведдонесения, данные и так далее, которые шифровались от немцев - для того, чтобы передавать их по телетайпу или через рацию. Сейчас-то они не секретные, это то же самое, только там может быть то, чего здесь нет. Хочу просто их просмотреть», - «Нет! Это шифровки!». Всё. Абсурд. Я начинаю объяснять, что это шифровки не от нас, историков - никто не хочет слушать, потому что написано: «Шифровки и шифрограммы». Вот как мы работаем.

Елена Зелинская: Устойчивое советское сознание, что тут сделаешь? Закрытость такая, страх, не преодолеть.

Константин Ковалев-Случевский: Я учился у Петра Павленко, который преподавал историю. Он же, Вы знаете, автор замечательных книг об эпохе . В ЖЗЛ у него есть книжки «Петр I», «Александр Меньшиков», «Екатерина I» и много-много монографий, вообще потрясающий человек. И он мне однажды говорит: «Вы знаете, Константин, я живу в ситуации, что много засекречено». «Что Вы говорите? Эпоха Петра I?» - «Ну да, Вы понимаете, есть документы, которые мне не дают». «Почему?»

Потом выясняется, что вы же делите границы Европы, есть Эстония, мы же воевали с Карлом, есть спорные вопросы по границам. К исходной точке. Они когда возникли? Вот Ништадский мир при Петре I, он является одной из исходных точек, потому что, вы знаете, вот эта Печора с монастырем Псково-Печерским, они должны быть, как считают эстонцы, на территории Эстонии, это должно быть здесь, а это туда. И это, конечно, убивает наповал. До сих пор есть спорные вопросы, некоторые карты, документы, планы не имеют прямого доступа. Понимаете, какая штука?

Например, в Тартуском университете в советское время, в командировке, я обнаружил библиотеку Псково-Печерского монастыря, полностью закрытую в подвале. Я говорю: «А что она тут делает?» «Ну, как же, в 40-м году забрали у нас Петсери, а мы успели перевести сюда библиотеку». До сих пор мне не ясно - отец Тихон знает вообще, где сейчас и какова судьба этой библиотеки, например, написав книгу о Псково-Печерском монастыре?

Елена Зелинская: Я Вам могу добавить, что в Финляндии, в Ново-Валаамском монастыре, когда вывозили Старо-Валаамский монастырь, финская армия спасла не только людей, она спасла и всю материальную составляющую, всю материальную культуру этого места, в том числе и одежды. Вы, наверное, были?

Константин Ковалев-Случевский: Да, я понимаю, о чем Вы говорите.

Елена Зелинская: Одежды, мебель, посуда, и библиотека, и документы. Мы там были несколько раз, и я видела своими глазами ящики еще не разобранные, которых не касалась рука исследователя. Они в хорошей сохранности, все в порядке, но вот та же самая библиотека Старо-Валаамского монастыря стоит и, как говорят, ждет своего исследователя.

Константин Ковалев-Случевский: А вот библиотеке Звенигорода не повезло. Она за столетия была уничтожена, и при советской власти ее добили. Колокола все в 1930 году переплавили, в 1941 году взорвали уникальный, с зашифрованной рунической надписью, колокол, отлитый по приказу Алексея Михайловича, где была зашифрованная надпись. Отдельные предметы богослужения из золота хранятся в Московском академическом музее в Ново-Иерусалимском монастыре, остатки. Ничего почти.

То есть, фрески Андрея Рублева, и иконы Андрея Рублева практически не сохранились, кроме, как я говорил, «Звенигородского чина». Здесь жалкие остатки, к сожалению, есть в соборе Успения на Городке в Звенигородском Кремле, или в соборе Рождественском, в Саввино-Сторожевском монастыре.

То есть, мы видим остатки этой глобальной, мощной, важной православной цивилизации, которая могла бы развиваться. И, на самом деле, идеологически, от преподобного Саввы Сторожевского осталась одна очень важная фраза. Его Юрий Дмитриевич, князь, спросил: «А как правильно править государством?» На что Савва Сторожевский, во-первых, ответил потрясающим словосочетанием. Он назвал правильную власть благочестивым княжением. Благочестивое княжение! Мы можем слово «княжение» поменять сейчас на какое-тодругое. Что такое благочестивое княжение?

Елена Зелинская: Это слово не хотелось бы менять?

Константин Ковалев-Случевский: Нет, это слово не меняется. Тогда Юрий Дмитриевич спрашивает: «А что нужно сделать?», на что… От Саввы Сторожевского не осталось прямой речи, остались вот эти фразы. Он сказал: «Если вы не будете думать о слабых и нищих, не узнаете высших благ». Представляете, я сейчас не хочу никого задеть, но такая фраза, висящая над Царской дорогой, которую мы называем сегодня Рублевкой. Не будете помогать нищим и слабым - не увидите высших благ.

То есть, существуют другие блага, о которых люди не подозревают, они не знают, как их добыть. Их невозможно заработать, их невозможно получить с помощью бизнеса, их невозможно захватить. Ими невозможно управлять. Их можно получить, помогая нищим и слабым. Это потрясающая формула! Она заложена в этом Звенигороде, о котором я говорю.

Елена Зелинская: Не просто помогая… Я бы даже, может быть, расширила эту фразу - не притесняя их, не обирая их, и не ставя людей в положение слабых и нищих.

Константин Ковалев-Случевский: Ну, это уже расшифровываете.

Елена Зелинская: Да, разворачиваю.

Константин Ковалев-Случевский: Об этом, конечно, можно говорить много. У меня есть даже небольшой цикл лекций на эту тему. Это очень интересная штука, но я всегда привожу пример, который когда-то меня научил очень сильно. В советское время, уже будучи православным - я крестился в 1979 году, будучи корреспондентом «Литературной газеты». Сделал это тайно, не хотел афишировать, крестил свою семью, двух маленьких детей, один из которых был грудной. Но через месяц стало известно - и меня попросили по собственному желанию.

Причем очень многие достаточно известные сейчас люди, которые в том числе и крестятся, смотрели мне вслед, вертя пальцем у виска, когда я шел по коридору и уходил из редакции. Потому, что тогда считалось, что советский журналист, который крестился - это, как минимум, сумасшедший. Просто какой-то идиот. Нормальный человек не может так поступить. Во-первых, сломать себе карьеру. Карьера была у меня очень хорошая, я правда оказался на улице.

И, тем не менее, в один из таких моментов я вышел из метро и увидел бабушку, которая торгует луком…

Елена Зелинская: Зато теперь все эти люди стоят со свечечками, все-такие православные.

Константин Ковалев-Случевский: Многие из них продолжают быть у руля, в смысле - в сфере журналистики тоже.

Елена Зелинская: Те, кто считал таких, как Вы, сумасшедшими?

Константин Ковалев-Случевский: Совершенно верно. Многие из них, слава Богу, крестятся троеперстием. Я ничего не хочу сказать, люди меняются.

Елена Зелинская: Слава Богу, что меняются. Мы можем с Вами признаться, что мы тоже уже не юнцы, прямо скажем, и жизненный путь какой-то пройден. Вот если вернуться назад и сравнить себя сегодняшнего и себя в студенчестве, например, или в самом начале пути. Какие-то изменения заметные произошли? Наверняка ведь произошли. Какие?

Константин Ковалев-Случевский: Вы имеете в виду, например, меня самого?

Елена Зелинская: Конечно. Вы же гость сегодня, а не я. Конечно, я Вас имею в виду.

Константин Ковалев-Случевский: Конечно. Я, например, прошел большие поиски. Я сейчас не буду об этом рассказывать, это все очень непросто, потому что, прежде чем прийти, например, к Православию, мне пришлось начитаться буддизма, пришлось начитаться тибетских монахов, мне пришлось бегать по разным республикам, от Эстонии до Душанбе, в поисках интересных…

Я общался с баптистами в Таллине, с пятидесятниками, со свидетелями Иеговы, я очень много читал разной литературы и так далее. И все это, конечно, ломало мозги. Когда я остановился уже на чем то, вот с этого момента, можно сказать, когда я принял крещение, я сразу могу ответить - у меня было свое отношение и к тогдашней власти, и к своему положению в этом мире. К умению что-то объяснять.

Я тогда встречался с разными интересными людьми, потому что я знал всех известных священников, я был очень близок с отцом Александром Менем, о котором я написал воспоминания, они опубликованы, в том числе - в интернете. Одновременно знал отца Димитрия Дудко, отца Сергия Желудкова, всех тех, кто был гоним. Мне они были интересны, потому что я должен был понять, за что они гонимы. При этом я общался свободно со священниками, которые не были гонимы.

И с этого момента я не считаю, что я менялся, вообще. Это не значит, что отсутствие перемен - это плохо. Отнюдь. Я с интересом наблюдаю за всем происходящем в нашем замечательном государстве, и мне, в этом смысле, довольно непросто, потому что я многие годы знаю, что не вписываюсь в окружающее пространство. Я абсолютно невостребованный человек в своей родной стране, которую я очень люблю.

Елена Зелинская: Константин, я Вас перебью. Мне даже смешно слушать слово «невостребованность» по отношению к Вам, как автору семи или уже десяти изданных книг, который…

Константин Ковалев-Случевский: Их гораздо больше, но это ничего не значит.

Елена Зелинская: Как это, ничего значит? Огромное количество изданных книг, которые заслужили внимание не только читателей, но и получали литературные премии. Вы телеведущий огромного количества программ, Вы преподаете, у Вас студенты.

Константин Ковалев-Случевский: Все это в прошлом.

Елена Зелинская: Книги не остаются в прошлом, книги существуют с нами всегда.

Константин Ковалев-Случевский: Будем считать, что да.

Елена Зелинская: Вы сейчас продолжаете важнейшее историческое исследование, так ведь? Если даже Вы считаете себя невостребованным, то, я даже не знаю, кто вообще востребован.

Константин Ковалев-Случевский: Хорошо. Тогда давайте останемся в этом смысле при своих точках зрения.

Елена Зелинская: Вы меня не собьете.

Константин Ковалев-Случевский: Хорошо. Просто Вы задали вопрос - меняюсь ли я? Я не меняюсь.

Елена Зелинская: И взгляды не менялись?

Константин Ковалев-Случевский: А как они могут меняться? У нас есть путь истинной жизни. Куда их поменять? Вы знаете, что вера же есть осуществление ожидаемого. Вот и все. Вот и вся жизнь, вот и весь ее смысл.

Елена Зелинская: Скажите мне, сейчас появилось как эпитет… Точнее, задам вопрос. Сейчас используется как эпитет слово «православный». Православный журналист, православный писатель, православная литература. Я сама себе задаю этот вопрос: вот я православная христианка. Я когда пишу, например, статью для журнала «Фома», или мы сейчас с Вами на православном телевизионном канале. Значит мы - православные журналисты и писатели. А если, например, мы с Вами пришли и работаем или делаем программу для обычного светского радио… Вот Вы, например, вели программу на «Русской службе новостей», которая пользовалась огромной популярностью. Вы, такой невостребованный человек, вели самую востребованную программу.

Константин Ковалев-Случевский: Чистая случайность, которая быстро закончилась.

Елена Зелинская: Тем не менее. Вот такой невостребованный человек, который вел самую популярную программу. Короче говоря, Вы что, в этот момент перестаете быть православным журналистом?

Константин Ковалев-Случевский: Вы интересный вопрос задали. Вот начиная с того времени, как я стал православным, я никогда не употребляю слово «православный».

Елена Зелинская: Вы сейчас при мне его много раз упомянули.

Константин Ковалев-Случевский: Я не говорил его по отношению к себе или своей профессии. Я очень отвечаю за слова, которые я говорю, это важно. Во всякого рода соцсетях или в общении в Интернете люди часто невнимательно относятся к словам.

Елена Зелинская: Это правда.

Константин Ковалев-Случевский: Думают, что это совсем другое.

Елена Зелинская: Особенно начинающие.

Константин Ковалев-Случевский: Поэтому я это слово не употребляю никогда, потому что не существует особого православного мира. Если Вы даже крестились в лоне православной Церкви, то, во-первых, Вы не то, что православный, а, вообще то, православный христианин. И, наверное, в первую очередь - христианин, понимаете? Очень многие почему-то забывают это второе слово.

Затем, если мы говорим о профессиях, то это современное употребление слова «православный», как приставка к какой-то из профессий, есть ни что иное, как отделение себя от всего остального мира. Это, на мой взгляд, одно из серьезнейших заблуждений, потому что если люди будут себя так отделять, то они превратятся в одну отдельно взятую региональную религию такого глобального государства, как Россия. Ведь мы же называемся Русской Православной Церковью, то есть мы, наверное, привыкли к тому, что мы - Церковь большой страны или большой нации. Это очень серьезно. В XIX веке никто не называл себя православным журналистом или православным писателем.

Елена Зелинская: Ну да, был ли Гоголь православным писателем, как Вы считаете?

Константин Ковалев-Случевский: Подавляющее большинство было ими. Конечно, был. Подождите, все были православными, все были крещены. Если кто-то был не крещен в Православии, это особый разговор. Другое дело, вот Толстой. Все говорят - Толстой такой-сякой. Я его тоже могу назвать православным писателем, потому что он вышел из этой традиции, и многие его произведения абсолютно связаны с Православием.

Елена Зелинская: Ну, все, я бы так сказала.

Константин Ковалев-Случевский: Другое дело, что он позволял себе кое-какие крайности, которые часто не нравились кое-кому. Сейчас же, Вы знаете, очень много споров по поводу того, предан был анафеме или не был, это вообще особый разговор.

Мы часто путаем православное с церковным. Мы, когда говорим о художественной литературе, говорим, что есть православная художественная литература, предполагая, что она должна быть обязательно церковной. Что такое церковная литература? Это литература, в первую очередь, богослужебная. Или когда батюшки разного рода пишут всякие советы, а именно - они публикуют свои проповеди, которые они где-то прочитали и написали, или хотят кому-то что-то разъяснить, растолковать, перевести на современный язык и так далее.

Елена Зелинская: Я понимаю, о чем Вы говорите, и считаю, что это очень полезно.

Константин Ковалев-Случевский: Это полезная литература.

Елена Зелинская: Это полезная, нужная и востребованная литература.

Константин Ковалев-Случевский: Но нельзя ее назвать, например, православной художественной литературой. Вот я член, например, Попечительского совета Патриаршей премии по литературе. Хорошо, что ее назвали премией по литературе, а не по православной литературе. Хотя, еще раз говорю, что даже там (критиковать у нас не принято, но я не критикую) обсуждаются люди, которые, так или иначе, употребляют большое количество православных слов в своих произведениях.

Елена Зелинская: Константин, критиковать - это самое легкое.

Константин Ковалев-Случевский: Гоголь их не употреблял, но попробуйте найти у Гоголя что-нибудь не православное.

Елена Зелинская: Я договорю свою мысль. Критиковать - это самое легкое, а мы с Вами размышляем. Это намного интереснее и труднее.

Константин Ковалев-Случевский: Я-то как раз размышляю, но кто-то может воспринять это как критику.

Елена Зелинская: Я для этого и подчеркиваю, что мы с Вами размышляем.

Константин Ковалев-Случевский: Понимаете, появилось огромное количество дополнительных терминов - православное фэнтези, православная поэзия, православные барды, православные духовные песни. На мой взгляд, это беды. Мы сами себе ограничиваем пространство.

Не мы должны называть мир православным, не мы должны называть даже телевиденье православным, а телевиденье должно быть православным, причем без эпитетов. Если люди это видят, смотрят на вас и понимают, о чем вы им говорите, и что вы - православные без называния этого слова, тогда вы настоящие православные.

Елена Зелинская: У меня к Вам такой вопрос. Когда мы с Вами разговаривали, то Вы не раз упоминали такое выражение: «Я говорил своим студентам, я упоминал в своих лекциях». Все то, что Вы знаете и накопали в своих розысках, писали, весь этот огромный, как сейчас говорят, культурный багаж, Вы все-таки передаете тем, кто помоложе, правильно? Перед Вами прошло, наверное, большое количество молодых людей, так ведь?

Константин Ковалев-Случевский: Да.

Елена Зелинская: Вы это делаете не первый год жизни, наверное, уже десятилетие. Вот Вы замечаете перемены в них? Мы ведь очень много сейчас переживаем и говорим, что у нас падает уровень образования, у нас употребление русского языка скукоживается, как шагреневая кожа, и так далее. Вот Вы, общаясь с молодыми людьми, видите, что все эти опасения верны?

Константин Ковалев-Случевский: Никаких опасений у меня нет. Вырастает совершенно другое поколение, которое родилось после 1991 года. Если мы возьмем студентов, которым 17, 18, 20 лет, то увидим, что они родились уже позже. И это действительно нужно уметь понимать, потому что они говорят так: «Почему вы все время рассказываете нам про Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева, Горбачева, Ельцина? Это все, что происходило? Нам неинтересно, потому что это было в прошлом веке, прошлом тысячелетии…».

Елена Зелинская: Константин, ну больно слушать, что мы с Вами провели большую часть жизни в прошлом веке.

Константин Ковалев-Случевский: А самое главное, что это было вообще в другой стране, потому что они родились в Российской Федерации, а не в СССР. Вот когда вы все это осознаете, вы прекрасно понимаете, что вот эта вся говорилка становится бессмысленной.

Мы часто говорим - вот, они не знают истории. Я был на заседании, я еще член Общественного совета Министерства культуры, было заседание, и кто-то гневно возмущенно говорил: «Наши студенты не знают даже того, что произошло в 1917 году!» и бил кулаком по столу. А я встал и сказал: «Какое счастье, что они это, наконец, забыли».

И они это забыли. Это не значит, что они не учат истории. Все говорят, что надо историю советскую, немецкую, надо все, Православие и Сталин, православная Россия и Хрущев - это все одно, это все наше единое. Зачем мучить этих детей, которые на самом деле читают сами, по собственной инициативе, никто их не заставляет. Толстого, Достоевского, Пушкина, Гоголя. Я их спрашиваю, я с ними разговариваю. Да, у них пустоватые мозги, можно вкладывать все, что угодно, но они хотят другой жизни.

Они хотят быть хорошим, нормальным средним классом, иметь хорошую, нормальную семью, и у них в мозгах еще есть то, что чудовищно для нас, но ничего не поделаешь - они ищут лучшей жизни. А эти поиски приводят к тому, что до 70% людей, особенно молодого поколения, живут на чемоданах. Что я имею в виду? Они готовы уехать куда угодно, лишь бы только получить что-то самое современное. Понимаете, о чем я говорю?

Елена Зелинская: Да, конечно.

Константин Ковалев-Случевский: Они даже говорят так: «Америка - пожалуйста, мы уедем, прямо хоть завтра, если была бы возможность». Они ни то, что не патриоты России, они вернутся, если Россия скажет: «Я вас люблю, я вам помогу, я вас поддержу, я вас трудоустрою, и я вас научу по-настоящему. Сколково - оно открыто для вас, университеты открыты для вас. Вы хотите работать в научной лаборатории? Я вам дам эту научную лабораторию». Этого они не слышат, поэтому они хотят двигаться куда-то вперед. Я не должен их понимать? Я их понимаю.

А теперь по поводу религии. Я, как личность, несу им то, что я могу нести. Я их образовываю в этой сфере, но я не читаю им проповеди. Образование, культура в человеке, который может объяснить свое мировоззрение. Откуда он появился в этом мире? Смысл его существования? Для чего он появился, и каков смысл его жизни? Если человек способен на это ответить, то тогда он образован и культурен.

Любой средневековый человек мог на это ответить только потому, что он, например, знал почти наизусть Псалтырь. Когда Есенин пришел к Блоку на его квартиру и постучался, к нему пришел не деревенский поэт-дурачок… А Вы знаете, что он жил в кулацкой, как говорят, семье, у него такой проборчик был посередине, и так далее. Он знал наизусть Псалтырь, поэтому у него язык поэтический псалтырный, он воспринят был народом, и люди до сих пор плачут по нему, потому что он написан таким языком. Так вот, он был в этом смысле абсолютно образованным человеком, что Блок сразу и увидел.

Елена Зелинская: То, что Вы сейчас рассказали о своих студентах, неким образом противоречит тому, о чем Вы говорили в самом начале нашей беседы. Вы так легко сбросили историю с корабля современности, что не знают они, кто такие были Хрущев и Брежнев, ну и слава Богу, ну и хорошо. До этого мы с Вами говорили о значимости истории, между прочим, как о Вашем призвании жизненном. Как же Вы так, как в свое время большевики сбрасывали Пушкина с корабля современности, так Вы легко историю скинули.

Константин Ковалев-Случевский: Я этого не делал. Наоборот, мне легче с ними разговаривать. Я в их пустые, в этом смысле, головы легко вливаю то, что считаю нужным - это очень важный момент. А на самом деле, еще раз говорю, они самообразовываются, и очень неплохо самообразовываются.

Другое дело, что мы пережили эпоху, почти 15 лет, когда писались разные учебники. До сих пор люди схлестываются иногда по причине банальной: один прочитал один учебник, а другой - другой. И вот они спорят по поводу того, Великая была октябрьская или это был октябрьский переворот? Они спорят по поводу Сталина, Ленина, Ленинграда, Петрограда. И даже более глубокая история, потому что в одном учебнике было написано одно, а в другом - другое. Вот это есть катастрофа, понимаете?

Елена Зелинская: Ну, я бы слово «катастрофа» не прикладывала, потому что катастрофа - это что-то непоправимое.

Константин Ковалев-Случевский: Катастрофа - это то, что выросло, как минимум, два поколения, у которых вообще что-то такое в голове. Просто два закошмаренных поколения, которые недообразованы, которые мало что понимают. И вот Вам результат, вплоть до стрельбы на свадьбах на улицах Москвы, потому что они вообще ничего не хотят понимать, и это гораздо сложнее.

Елена Зелинская: Константин, извините, до них было несколько поколений людей, которые получали одну версию истории - обкорнанную, обгрызенную и искаженную.

Константин Ковалев-Случевский: Согласен с Вами, одной версии ни в коем случае не должно быть, должна быть полная свобода. Вопрос в том, кто и как это преподает. Еще раз говорю, если мы будем говорить о православном миросозерцании, если у нас не будет большого количества нормальных светских преподавателей, которые могли бы преподавать в этом направлении, то мы потеряем целое поколение. Потому что мы до сих пор живем в иллюзорном состоянии, что у нас 80% страны, так или иначе, православно. Это на самом деле не является правдой, понимаете?

Елена Зелинская: По крайней мере, 80% определенно указывают свое стремление к этому, что уже, мне кажется, позитивное движение.

Константин Ковалев-Случевский: Не буду спорить, даже не хочу. Всё не так, статистика говорит вообще печальные вещи.

Елена Зелинская: Я знаю о той статистике, о которой Вы говорите, и сама много об этом размышляла, но мне кажется, что если на протяжении жизни одного поколения безоговорочная вера и принятие человеконенавистнической теории сменилась на стремление к идеалам человеколюбивым, это уже позитивно, это уже достаточно для такого коротенького срока.

Константин Ковалев-Случевский: Вы имеете в виду человеколюбивого у населения вообще?

Елена Зелинская: Я повторю еще раз эту фразу. Я имела в виду, что на протяжении одного поколения принятие коммунистической человеконенавистнической идеи сменилось на тягу к идеалам православия, человеколюбивым идеалам, и это уже хорошо. И то, что люди не в состоянии сейчас до конца, может быть, понять сейчас эти идеалы, до конца понять, что надо сделать, чтобы этих идеалов не то, чтобы достичь, а хотя бы приблизиться, это нормально. Это невозможно сделать за такой короткий срок, вот что я имела в виду. Но само стремление к этому уже хорошо.

Константин Ковалев-Случевский: Я, безусловно, с Вами согласен, однако я, например, помню 80-е годы, когда мы создавали всякого рода движения, про празднование Кирилла и Мефодия, где-нибудь в Новгороде в 1987 или 1988 году, когда съезжались сотни тысяч людей и строили палаточные города. Когда была просто перестройка, еще был Советский Союз, и люди еще дышали возможным зарождением Православия, когда было тысячелетие Крещения Руси, где эти все люди? Куда они все подевались?

Елена Зелинская: Вы знаете, мне кажется, что эта волна ожидания, надежды, она коснулась тогда, конечно, и Православия, и иных каких-то явлений, которых мы были лишены при советской власти. Сейчас что-то отступило, где-то у нас наоборот наступила реакция, где-то энтузиазм, может быть, пропал, а что-то вошло в норму, понимаете? Может быть, и нужен нам какой-то период на то, чтобы это переварить, осознать, обдумать. Может быть, сейчас именно этот период, осмысления такого?

Константин Ковалев-Случевский: Я отвечу так. Я отношусь к статистике как очень серьезной науке…

Елена Зелинская: А поскольку, Константин, у нас уже разговор подходит к концу, мы можем сейчас немного и подытожить.

Константин Ковалев-Случевский: Вот статистика. В Советском Союзе не было статистики как науки, она была запрещена, потому что все боялись выводов, цифр, фактов и так далее. Выходил такой сборник «СССР в фактах и цифрах», который был весь искажен, мы это знаем. Давайте относиться к статистике… Я сам проводил опросы на радио, это очень интересная вещь. ВЦИОМ, как бы к нему не относиться, например, говорит и обращается к населению: какие передачи на телевидении вы хотели бы смотреть?

На первом месте идут информационные, с колоссальным отрывом - 60%. Сериалы не идут на первых местах, они идут на четвертом-пятом. Спортивные передачи, еще что то, а потом задается вопрос: хотели бы вы смотреть, какое количество населения хочет смотреть духовные или религиозные передачи обязательно, чтобы они были? Как Вы думаете, какой процент населения?

Елена Зелинская: Ответьте мне.

Константин Ковалев-Случевский: Отвечу. Полтора процента, включая все конфессии, не только Православие. И тогда эта тема еще разрабатывалась. Полтора процента телезрителей! Многие говорят о том, что все плохо, что нужна духовность, что нужно заканчивать с этим криминалом на телевидении, что нужно заканчивать с этим засильем шоу-бизнеса, какого-то кошмара, пустоты и бескультурья, но на вопрос, хотели бы вы смотреть такие передачи, отвечают «да» полтора процента! Вот это и есть то, над чем надо задуматься в первую очередь. Почему это происходит? Почему люди не хотят смотреть такие передачи? Я отвечу, но Вы меня сразу выгоните из студии.

Елена Зелинская: Я действительно Вас сейчас выгоню из студии и сама уйду - ровно потому, что наша программа, к сожалению, заканчивается. И я надеюсь, что как раз эту нашу беседу захочет послушать и посмотреть действительно большее количество зрителей, потому что сегодня разговор был интересный, неожиданный и очень перспективный, я надеюсь.

Константин Ковалев-Случевский: Спасибо, что пригласили меня. Я очень рад, потому что мы с Вами коллеги, мы с Вами знаем друг друга, и у нас не всегда все точки зрения пересекаются…

Елена Зелинская: А они и не должны.

Константин Ковалев-Случевский: Но я очень рад, что Вы ко мне так отнеслись, и даже послушали, я имею в виду, какое-то время.

Елена Зелинская: Мы с Вами не оловянные солдатики, чтобы быть похожими каждым словом, каждым взглядом. Мне кажется, в этом и есть преимущество многообразия взглядов, тем и так далее. И, тем не менее, я не удержусь и отвечу на тот вопрос, который Вы поставили. Может быть, потому зрители не рвутся и не показывают большой процент, когда их спрашивают - хотят ли они смотреть духовные программы на телевидении, потому что они, собственно говоря, мало знают, что это такое, они их мало видели.

И тут нужно встречное движение, должно быть больше таких программ, больше таких бесед, которые Вы проводили, например, на радио, когда вели свою программу. И тогда зритель раскусит - в чем преимущество таких программ, и будет больше смотреть и стремиться к ним. И вот на этой теплой ноте мы с Вами и попрощаемся. Большое спасибо Вам, что пришли.

Константин Ковалев-Случевский: Спасибо.

Елена Зелинская: На этом я, Елена Зелинская, прощаюсь с Вами. Сегодня у нас в гостях был Константин Ковалев-Случевский, писатель, историк и культуролог. До следующего понедельника. Мы не обещаем готовых ответов, мы их не знаем. Но мы собираемся искать их и находить, размышляя вместе с Вами. Будет день, будет поиск.

Дата рождения: 20.05.1913
Гражданство: Россия

Родился 20 Мая 1913 года в станице Мингрельская, ныне Абинского района Краснодарского края, в семье кустаря. Окончил строительное училище в Новороссийске, работал арматурщиком на заводе "Красный котельщик" в Таганроге (Ростовская область). В 1934 - 1938 и 1941 - 1946 годах служил в Красной Армии. В 1937 году окончил Сталинградскую военную авиационную школу лётчиков. Работал лётчиком - инструктором в аэроклубе.

С Января 1942 года, окончив Курсы усовершенствования начсостава ВВС ВМФ в Моздоке, в качестве командира звена сражался в составе 21-го истребительного авиационного полка.

К середине Октября 1943 года заместитель командира эскадрильи 13-го истребительного авиационного полка (9-я штурмовая авиационная дивизия, ВВС Балтийского флота) Старший лейтенант К. Ф. Ковалёв совершил 350 боевых вылетов, в 35 воздушных боях сбил лично 12 и в составе группы 12 самолётов противника. 22 Января 1944 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Свою боевую деятельность закончил в составе 14-го Гвардейского истребительного авиационного полка ВВС КБФ. Участвовал в сражении под Ленинградом, в освобождении Прибалтики, в боях за Восточную Пруссию. Всего произвёл 487 успешных боевых вылетов. Участвуя в 54 воздушных боях сбил лично 20 и в группе с товарищами 15 самолётов противника.

В 1945 году окончил Высшие офицерские курсы ВВС ВМФ. С 1946 года Капитан К. Ф. Ковалёв - в запасе. Жил и работал в Краснодаре. Награждён орденами Ленина, Красного Знамени (трижды), Отечественной войны 1-й степени, медалями.

В числе экспонатов созданного во время войны Музея обороны Ленинграда был самолёт Як-7. Теперь этого музея, к сожалению, нет. Нет и самолёта. Но портрет, который стоял возле фюзеляжа этого самолёта на специальной подставке, сохранился. Это портрет Героя Советского Союза Капитана Константина Федотовича Ковалёва. До того как стать музейным экспонатом, этот Як-7 был его боевой машиной. Пояснительный текст к экспонату состоял главным образом из цифр. На этой машине Ковалёв совершил около 400 боевых вылетов, сбил 19 самолётов врага, из них 7 лично, 40 раз штурмовал наземные войска противника. И лишь в заключение говорилось об одном бое. Впрочем, здесь тоже преобладали цифры: вместе с 4 товарищами, Ковалёв навязал бой 23 немецким самолётам. В результате 22-минутного боя нашими лётчиками было сбито 5 вражеских машин. Дополним эти скупые данные тремя эпизодами из боевой практики Константина Ковалёва.

20 Мая 1943 года 6 наших самолётов были атакованы над Финским заливом 18 истребителями противника. Ведущий шестёрки Старший лейтенант К. Ф. Ковалёв очутился в тяжёлом положении. Его, командира группы, атаковало сразу несколько вражеских машин. Отбиваться было нелегко. И вдруг он увидел, что лётчику Кириллову угрожает ещё большая опасность: немецкий истребитель расстреливал его машину почти в упор. Ковалёв бросился на выручку товарищу. "Мессер", атаковавший Кириллова сзади, сам загорелся и вскоре рухнул в воду...

Второй случай произошёл 15 Июня, того же, 1943 года. Взлетев по тревоге, Ковалёв один вступил в бой с 8 немецкими истребителями. "Фокке - Вульфы" пришли штурмовать аэродром и, потому, имели под фюзеляжем и крыльями подвешенные бомбы. Вести воздушный бой с таким грузом довольно опасно. Немцы понимали своё затруднительное положение. А Ковалёв беспрерывно атаковал врага, бросаясь то на одного, то на другого. "Фокке - Вульфам" пришлось уйти. Но вскоре они снова появились. Освободившись от бомб, они решили разделаться с нашим истребителем.

Ковалёв бросился в атаку. Бой этот длился 15 минут. Подоспевшие товарищи помогли Константину одержать победу над врагами. Один FW-190 упал в районе Красной Горки, два других, получив сильные повреждения, с трудом перелетели линию фронта. Не добившись ничего, ушли и остальные 5 "Фоккеров".

Последний из случаев, о которых хочется рассказать, произошёл 24 Июня 1943 года. Во время учебно - тренировочного полёта с молодым лётчиком Ковалёв услышал по радио, что над нашим передним краем появился немецкий корректировщик. Прекратив учебный бой, Ковалёв взял курс к линии фронта. Ещё издали он увидел: корректировщик прикрывают два Ме-109. Это усложняло дело. Пока атакуешь корректировщик, "Мессеры", чего доброго, собьют тебя самого.

Воспользовавшись тем, что враги ещё не заметили его, Ковалёв отошёл в сторону и, набрав высоту, камнем свалился на самолёт - корректировщик. Когда пилоты Ме-109 поняли, что произошло, было уже поздно - их подопечный горел и падал, а наш истребитель исчез так же неожиданно, как и появился.

Вот вам только три боевых эпизода, три из многих.

До Ноября 1942 года Константин Ковалёв сражался в рядах 3-й эскадрильи 21-го истребительного авиационного Кенигсбергского Краснознамённого, ордена Суворова 3-й степени полка ВВС Краснознамённого Балтийского флота. Вот что пишет в своей книге "С крылатыми героями Балтики", бывший военврач этого полка, ныне доктор медицинских наук, профессор Василий Георгиевич Митрофанов:

"Прибыв в полк осенью 1941 года я становился свидетелем и участником его истории. Полк был укомплектован замечательными людьми. Лётный и технический состав в большинстве своём молодые кадровые военнослужащие. Многие встретили войну в частях ВВС КБФ в тяжёлых боях в Прибалтике и под Ленинградом. Среди них были и участники финской кампании 1939 - 1940 годов. Была и молодёжь, ещё не видевшая войны.

Осенью 1942 года состоялось очередное медицинское обследование лётчиков 3-й эскадрильи. Лейтенант К. Ф. Ковалёв, один из наших лучших лётчиков (будущий Герой Советского Союза), жаловался на плохой аппетит, неспокойный, поверхностный сон. По утрам вставал с головной болью, разбитым. Пульс у него частил даже в покое. Сомнений не оставалось: яркие симптомы лётного переутомления. Необходимо лечить. Отдыхом, как способом наиболее радикального воздействия на причину. Отпуск или направление в дом отдыха - на выбор. Ковалёв возражает. Мотив - летать некому. Просит таблеток, чтобы улучшить сон.

Нет. Все его возражения напрасны. Больным воевать нельзя. Я доложил командиру полка, который и распорядился отправить Лейтенанта К. Ф. Ковалёва в отпуск. При этом формулировка была продумана очень мудро: доставить тяжело больного лётчика Зосимова с доктором в Москву на санитарном самолёте По-2...

По возвращении из отпуска Константин Федотович Ковалёв недолго оставался в нашем полку. Вскоре его перевели в 13-й полк, ставший потом Гвардейским. Командовал этим полком Майор А. А. Мироненко - впоследствии Генерал - Полковник, главнокомандующий ВВС ВМФ. А Ковалёв 22 Января 1944 года стал Героем Советского Союза. Сейчас на пенсии, живёт в Краснодаре. Последний раз мы виделись с ним 9 Мая 1985 года в Ленинграде и в Борках. На его счету к концу войны значилось 487 боевых вылетов, 54 воздушных боя, 20 личных и 15 групповых побед..."

Старинное изречение гласит: "Когда говорят пушки, музы молчат". Может быть в глубокой древности так и было. Но в годы Великой Отечественной войны музы заговорили в полный голос, они являлись мощным идейным оружием, которое помогало нашим бойцам громить ненавистных захватчиков.

С первых дней войны деятели советского искусства активно включались в обслуживание фронта. Сотни артистических бригад отправились в действующую армию, чтобы воодушевить воинов на ратные подвиги.

Но не только своё искусство несли советским воинам в годы войны артисты и музыканты, писатели и учёные. Фронт получал от них замечательные подарки, приобретённые на трудовые сбережения. Это были дарственные танки, самолёты, пушки. Так, на Ленинградском фронте сражался Герой Советского Союза Константин Федотович Ковалёв, летавший на истребителе, подаренном ему профессором Вольфом Мессингом.

Имя этого человека было очень широко известно в 1940 - 1950 годах. Наверное, многие люди старшего поколения помнят афиши: "Психологические опыты Вольфа Мессинга", загадочные сеансы профессора, много лет популярные в нашей стране.

К слову сказать, Вольф Мессинг ещё в 1937 году, когда жил в Польше, предсказал неизбежную гибель Гитлера. Голову профессора гитлеровцы оценили тогда в 200 000 марок. Когда Германия напала на Польшу, Вольф Мессинг, спасаясь от оккупантов, приехал в Советский Союз и стал его подданным.

Однажды, во время гастролей в Сибири, Мессинг увидел в газете портрет прославленного балтийского лётчика Старшего лейтенанта Константина Федотовича Ковалёва. Указом Президиума Верховного Совета СССР заместитель командира эскадрильи 13-го истребительного авиационного полка К. Ф. Ковалёв был удостоен звания Героя Советского Союза - за 12 лично сбитых вражеских самолётов, кроме того он уничтожил ещё 12 самолётов в группе.

Профессор тут же решил сделать подарок лётчику. Он внёс в Фонд Красной Армии крупную сумму денег и попросил на них построить боевой самолёт для балтийского аса. Ранней весной 1944 года лётчика Ковалёва вызвали в штаб полка. Командир части приказал надеть новое обмундирование, получить командировку и отбыть в далёкий сибирский город для получения ценного подарка.

И вот встреча на вокзале. Худощавый смуглый человек в шляпе, с тёмными выразительными глазами крепко жмёт руку герою - лётчику. Профессор приглашает Ковалёва на своё представление.

Зал культуры переполнен. Избрали жюри. По просьбе публики его возглавил гость города Герой Советского Союза К. Ф. Ковалёв. Первая записка: "Пусть профессор найдёт спрятанный пакет и прочтёт вложенную в него записку вслух".

Мессинг прошёл в зал, попросил автора просьбы подойти к нему. Подошёл юноша. Профессор взял его за руку и безошибочно подвёл к тому месту, где был запрятан пакет. Развернув записку, Мессинг прочёл: "Попросите гостя рассказать о своих подвигах".

Так главным действующим лицом на сцене оказался Константин Ковалёв. Лётчик коротко рассказал о себе, больше - о друзьях, героях ленинградского неба...

На следующий день Ковалёв встретился с Вольфом Мессингом на заводском аэродроме, у самолёта. На фюзеляже новенького истребителя была выведена надпись: "За победу". Ниже: "Подарок от советского патриота профессора В. Г. Мессинга балтийскому лётчику Герою Советского Союза К. Ковалёву".

Вручаю самолёт тебе, сын мой Костя, - взволнованно сказал Мессинг. - Бери его и бей врага, чтобы советская земля и небо были навсегда свободны от фашистских оккупантов. Гневом к врагам нашим, любовью к родной отчизне благословляю тебя на месть и победу.

На моём счету сегодня 16 лично сбитых самолётов врага и 15 в группе, - отвечал лётчик. - Через несколько дней я буду снова в боевом строю своих однополчан. Всенародно клянусь, что на новом самолёте буду жестоко карать врагов, напавших на советскую Родину...

Шло лето 1944 года. На всём протяжении советско - германского фронта наши воины шли вперёд, освобождая от врагов родную землю. На самолёте Мессинга сражался с неприятелем и балтийский лётчик Константин Ковалёв, уничтоживший ещё 4 вражеские машины на подаренном ему истребителе.

С победой вернулся Константин Федотович домой. В 1946 году расстался Капитан К. Ф. Ковалёв с Военно - Воздушными Силами, поселился в Краснодаре, на забывая о выпавших на его долю испытаниях и победах, за которые он был награждён орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1-й степени, многими медалями...

Справедливости ради, следует отметить что число воздушных по бед, одержанных Константином Федотовичем Ковалёвым, в различных изданиях трактуется по - разному. Так, вышеупомянутый В. Г. Митрофанов (бывший военврач 21-го ИАП) в своих воспоминаниях указывает на 20 личных и 15 групповых побед. Историк отечественной авиации Н. Г. Бодрихин, в своей нашумевшей книге "Советские асы": 20 личных и 14 групповых побед. А вот что пишет А. В. Буров (известный фронтовой корреспондент), в своей книге "Твои герои, Ленинград":

"В заключение должен уточнить, что цифры приведённые в начале этого рассказа, не совсем точны. Константин Федотович Ковалёв сбил не 19, а 34 немецких самолёта. Из них лично - 21. Обьясняется это расхождение довольно просто. После того как его изрядно потрёпанный Як-7 был превращён в музейный экспонат, лётчик продолжал воевать на других машинах. Совсем недавно, разыскав его в кубанской станице Мингрельской, где он теперь живёт, я и узнал окончательный итог боевых побед Героя".

Я родился 15 февраля 1936 года в семье военного летчика, сына белорусского крестьянина. Моя мать была дочерью сельского кузнеца. Оба из Гомельской области. До 37 лет я жил в Ростове-на-Дону (не считая лет эвакуации, службы в армии и политзаключения). Во время войны я был с матерью и двумя моими старшими братьями в эвакуации на Кавказе, попадал под бомбежки. Отец на фронте был тяжело ранен под Ленинградом в первый год войны, после излечения продолжал воевать, а мой старший брат, призванный семнадцатилетним в Красную армию в январе 1943 года, погиб при освобождении Севастополя 8 мая 1944 года.

В 1954 году я окончил десятилетку, а 1955-57 гг. служил в армии на Сахалине. В 1958 г. поступил на факультет иностранных языков Ростовского государственного педагогического института на отделение немецкого языка. В декабре 1960 г. я, один из лучших студентов, самостоятельно уже в значительной степени овладевший несколькими языками (особенно испанским), был немедленно исключен из института за "недостойное поведение", то есть только за то, что на общем комсомольском собрании третьего курса предложил вынести за глупый проступок строгий выговор двум товарищам-отличникам с отделения английского языка, в то время как администрация вуза грозно требовала у собравшихся их исключения из комсомола, что влекло по неписанным правилам номенклатурной системы автоматическое их исключение из вуза. Причём моё предложение было принято единогласно полным залом комсомольцев, боявшихся выступить со словом против администрации. А тех двух товарищей исключили только двумя неделями позже.

Спустя год я был восстановлен в институте, так как принёс с работы справку, что стал ударником коммунистического труда на Ростовской перевалочной нефтебазе.

3 декабря 1962 г. я был арестован КГБ по доносу за написанные мной стихи, осуждавшие расстрел 7-тысячной демонстрации рабочих в г. Новочеркасске 2 июня 1962 года. После 5 месяцев одиночек, этапов и психушки им. Сербского в Москве я был приговорен Ростовским-на-Дону областным судом по статье 70 ч. I УК РСФСР (бывшая ст. 58, ч. 10, сменившая номер в новом Уголовном кодексе 1961 года) к двум годам и шести месяцам исправительно-трудовых лагерей строгого режима. Отбывал я наказание в концлагере № 7 Дубровлага в Мордовии. Реабилитирован Верховным Судом РСФСР в апреле 1990 года.

В 1965 г. мне в восстановлении в Ростовском госпединституте отказали, и я сумел продолжить учебу только в пединституте г. Грозного. За год окончил два последних курса и в 1966 году получил диплом учителя немецкого языка.

Я работал учителем немецкого и английского языков и истории древнего мира и средних веков в школах Ростовской, а затем и Московской областей, а позже – переводчиком научно-технической литературы с немецкого языка на русский и с русского на немецкий, а также ещё с нескольких европейских языков (испанского, итальянского и др.) в различных научно-исследовательских институтах Ростова-на-Дону и Москвы.

Мои стихи публиковались с 1956 г. в газетах Южно-Сахалинска и Ростова-на-Дону. В 1971 году я стал публиковаться в московских журналах «Знамя», «Юность», «Сельская молодежь», «Пионер», «Студенческий меридиан», а также в ростовском журнале «Дон» и в белорусском журнале «Неман».

В 1987 г. в московском издательстве «Советский писатель» вышла из печати моя первая книга «Сердцевина» (10 тыс. экземпляров). В Москве книга разошлась за две недели. В 1990 г. вышла из печати моя повесть «Чиканутый» в коллективном сборнике «Ралли “Конская голова”» (изд-во «Советский спорт»).

Во время перестройки выступал со статьями о лагерной жизни, а также выступил по Центральному ТВ с рассказом о судьбе поэта Валентина Соколова, который провел в лагерях в общей сложности 30 лет и умер в заключении. Я также написал послесловие к его книге «Глоток озона» (Москва, 1994 г.).

Кроме того, я участвовал в подготовке документального фильма о кровавых событиях 1962 года в Новочеркасске. При этом один из участников новочеркасских событий и один из инициаторов расследования Пётр Сиуда, отсидевший значительный срок в лагерях, был в 1990 году убит у дверей своего дома.

Опасность грозила и мне. Поэтому в 1991 году я воспользовался приглашением друзей посетить США, где получил политическое убежище и оставался там до 2006 года (в 2004 и 2005 годах приезжал в Москву надолго).

В Америке я продолжал писать стихи и публицистические статьи, которые печатали русскоязычные газеты, но в 1995 году я выступил в против поливания в тамошней печати грязью Победы советского народа над фашистской Германией. Это не понравилось русофобам, которые под видом осуждения «советского прошлого» подвергали нападкам Россию и её народ. И русскоязычные газеты перестали публиковать мои статьи.

После этого я стал присылать свои статьи в различные российские газеты, которые стали их регулярно публиковать, например, «Литературная Россия», «Правда-5» и – еженедельно – «Советская Россия». Был лауреатом года «Литературной России» (1995) и дважды лауреатом года «Советской России» (1995 и 1996). Летом 1997 года порвал с «Советской Россией», поместившей материал, воспевавший сталинский террор.

В феврале 1997 г. я был заочно по инициативе группы писателей принят в Союз писателей России.

В 1999 г. в Москве вышла из печати моя вторая книга «Вверх по лестницам стихов» объемом в 585 страниц в количестве 3 тыс. экземпляров, в твёрдой обложке с оригинальными иллюстрациями моей бывшей третьей жены известной художницы, ныне почётного члена Академии Художеств РФ Елены Флёровой. В книге помимо лирических стихов есть и роман в стихах «Зона» о моём пребывании в политзаключении в лагере № 7 Дубровлага, где дана целая галерея образов жертв и палачей, включая власовцев, бандеровцев и полицаев.

Из-за того, что я окончательно вернулся из Америки в Россию только спустя семь лет, я не мог позаботиться о заключении договоров с книжными магазинами о продаже этой моей книги. Поэтому в моё отсутствие через одну общественную организацию была распродана только четверть тиража. Собираюсь организовать распродажу остальных трёх четвертей тиража. Желающих приобрести эту мою книгу прошу написать мне об этом через "Отправить письмо автору" на моей страничке.

В настоящее время я живу в Москве, продолжаю работать над стихами и уже подготовил новую книгу стихов о жизни, судьбе и любви.

Кроме того, я пишу публицистические статьи, публикуемые в интернете. Сейчас это сайт Rednews.ru, а также несколько других сайтов, которые перепечатывают мои произведения.

В октябре 2007 года, находясь в Самаре, я дважды выступил со чтением своих стихов, а также отвечал на вопросы ведущих на двух радиостанциях (не в прямом эфире), а на третьей радиостанции в программе "Эхо Москвы в Самаре" (бывает раз в неделю) выступал в течение часа в прямом эфире с чтением стихов, отвечал на вопросы ведущей и радиослушателей, которые все без исключения весьма одобрительно высказались о моих стихах, в том числе и некий господин, с которым мы остро разошлись в политических взглядах(!).

Я был четыре раза женат. От первой жены есть уже пожилой сын. Я прожил с нею почти пять нерадостных лет (вышла замуж по расчёту). При получении путём обмена новой, большей квартиры, она донесла на меня в КГБ о моих стихах, и меня посадили, а квартира досталась ей.

Второй раз женился после политзаключения. Пять лет жили прекрасно. Я подготовил её к поступлению в институт им. Гнесиных на вокальное отделение (сам пою, но арест исключил возможную карьеру), обнаружив у неё редкий по красоте голос. В процессе учёбы её захвалили, и она ушла к юноше-пианисту на 10 лет моложе её, бросив на меня 11-летнюю дочь. Я женился вновь. А юноша её, разумеется, выгнал. Спустя год, в 1982 году меня по её доносу (читал в 1978 г. Солженицына) схватил КГБ, но я как опытный преступник вывернулся: отпустили после трёх часов допроса.

С третьей женой прожил много лет очень хорошо в СССР и в США, но потом каждый из нас нашёл свой "вариант". Сперва - она, потом - я. У нас с нею двое взрослых детей: дочь и сын. Отношения с нею хорошие.

С четвёртой женой всё было почти по той же схеме: несколько счастливых лет, а потом уехала... Но, правда, не навсегда.

Конечно, было бы печально умирать в полном одиночестве, сердечнику, хотя и с молодой душой. Спасают стихи. Поэтому так много их последние годы пишу. Рецензенты отмечают, что количество стихов не повлияло отрицательно на качество. Видимо, таланту помогает профессионализм. 15 февраля 2018 года мне исполнилось 82 года, с чем себя и поздравляю! Конечно, наши поэты меня тоже очень трогательно поздравляли. Спасибо им и всем друзьям!
________________________________________

О романе в стихах "ЗОНА" Ковалёва К. Ф.

Виталий Алтухов

Мы как-то свыклись с мыслью, что классика и классики – это где-то там, далеко от нас, в прошлом. Есть они – недосягаемые памятники литературы, и есть мы, которым надлежит взирать на них снизу вверх, сознавая свою ничтожность. Но читая роман в стихах Константина Фёдоровича Ковалёва «Зона», постоянно, на протяжении всего увлекательного, до мурашек, чтения ловишь себя на мысли: вот она – живая классика, явленная нам в небывалом по жанру романе, который ещё нужно будет поточнее определить. С моей точки зрения, это мемуары в стихах, проливающие свет на очень важную для советской истории сторону нашей действительности – жизнь заключённых в одном из лагерей системы ГУЛАГ в период хрущёвской оттепели. Событийная канва подана через субъективные переживания автора романа, который угодил на два с половиной года в мордовский лагерь строгого режима за ничтожный, по нынешним меркам, "проступок" – пару стихотворений, в которых он, студент педвуза, посмел выступить в защиту расстрелянных по приказу партийной верхушки рабочих Новочеркасска. Когнитивный диссонанс, говоря современным языком, между официально провозглашённой идеей коммунизма, в которую свято верил и верит до сих пор автор произведения, и безжалостным и циничным расстрелом тех, ради кого и силами которых идеалы революции должны были осуществляться, определил собой основной конфликт романа и создал напряжённую, полную драматизма историю лагерной одиссеи центрального героя этого «собранья пёстрых глав». Связь стихотворного повествования о перипетиях жизни в «зоне» с традициями русской и советской классики для меня несомненна. Я ловил себя на мысли, что в подзаголовке творения Ковалёва К. Ф. вполне могли бы стоять такие великие произведения, как «Горе от ума», «Былое и думы», «Мои университеты», «Хождение по мукам», «Судьба человека» и даже «Как закалялась сталь».

Что ещё роднит роман с русской классикой – это внимание к жизни «маленького человека». Вся жизнь в малой (лагерь) и большой (Советский Союз) зонах подана сквозь призму мировосприятия простого наивного советского студента, который, приняв коммунистическую государственную идеологию за чистую монету, попал на перевоспитание в жернова советской административно-командной системы и её орудия – системы отбывания наказаний. Хотя сам автор называет себя в романе «советским Кандидом», для меня он, прежде всего, «советский Донкихот». Но, в отличие от сервантовского «рыцаря печального образа», Ковалёв – рыцарь светлого образа. Несмотря на беспощадную критику советских властей снизу доверху («В тюрьме я сделался мудрей: одна есть правда у народа, другая правда у властей»), он не был антисоветчиком. Чтобы им быть, надо быть антикоммунистом, а Ковалёв остался верен «своему Уставу», то есть идейно он с Марксом и своим – не узурпированным начальством Лениным. Вот "живёт такой парень" среди нас и всё!

Дихотомия реакционного жлобского «совка» (лагерное начальство, комсомольцы с автоматами на вышках и всё системное, включая Хрущёва и Брежнева) и искомой в реальной жизни «советскости» проходит красной нитью сквозь идейную канву произведения. Нашёл ли наш герой - Диоген с фонарём средь бела дня- воплощение своего идеала в реальных персонажах – вопрос, конечно, интересный, но он остался за кадром. Думаю, что нет, но поиск идеала не прекращается до сих пор, и это главное. Об этом свидетельствует вся послелагерная жизнь и деятельность Ковалёва.

Повергает в изумление и восторг литературное мастерство автора романа в стихах. Не будет преувеличением поставить его в один ряд с «Евгением Онегиным», ибо в нём тоже «отразился век и современный человек». При той же пушкинской лёгкости слог нашего романа не назовёшь воздушным: он пропитался тяжестью русской и советской истории и потому при той же безупречности классического образца отличается скорбностью интонаций и эпической весомостью изложения, адекватной судьбоносным для нашей страны классовым конфликтам и войнам.

К. Ф. Ковалёв сумел органично сплавить в один художественный поток эпичность и знаменитую свою щемящую лиричность, юмор, иронию, сарказм и гротеск, зримость образов, индивидуальные речевые особенности некоторых особо колоритных персонажей и музыкальную звукопись художественного полотна. Мне доставляло истинное наслаждение чтение глав романа вслух, особенно «Дом свиданий», «Художник», «Одиссея шпиона» и др. Рекомендую всем для развития вкуса чтение вслух этих страниц. Это истинное гурманство! Меня поразило, в частности, тонкое изящество и и чувство меры Ковалёва в описании эротических переживаний и сцены свидания матёрого врага, власовца Стопчинского со своей возлюбленной. Казалось, Ковалёв настолько увлёкся изображаемым, что в этот момент завидовал своему классовому врагу, которого он уважал за политическую прозорливость и чутье и презирал его гнилую социальную сущность горе-аристократа, готового превратить весь русский народ в прислугу.

Этими краткими заметками я хотел дать лишь беглую оценку неординарного и во многом новаторского труда уважаемого члена сообщества Стихи.ру Ковалёва Константина Фёдоровича. Несомненно, его мемуарный роман в стихах заслуживает не только прочтения, но и вдумчивого перечитывания и компетентного литературоведческого исследования. Во всяком случае, и для начинающих и уже состоявшихся поэтов это его, наверное, «самое задушевное» (Белинский о «Евгении Онегине») литературное детище может быть и источником вдохновения, и мастерской стихосложения, и познания такой противоречивой русской, советской и современной истории России. Роман проливает яркий свет на то, откуда мы родом и почему мы такие. Богатая пища для размышлений и воспитания думающего читателя.

Давайте поздравим замечательного человека и поэта Ковалёва К. Ф. с днём рождения (15 февраля) тем, что примемся за чтение его превосходного произведения, которое он, по скромности, долго таил в недрах своей богатой лирической сокровищницы и вот, наконец, извлёк к своему 82-летию в собранном виде на свет божий. Многая лета, Вам, дорогой Константин Фёдорович. Радуйте нас ещё долгие годы!

Источник:

Мунира Ермолова

Уважаемый Виталий Алтухов!
С чувством глубокого удовлетворения прочла Ваше эссе о романе в стихах "Зона" Константина Фёдоровича Ковалёва. Вы высказали мысли, которые и у меня возникли при чтении этого произведения. Но я бы никогда не смогла сделать это на том уровне, каком удалось Вам. Очень благодарна Вам за это. Убеждена, что Константин Фёдорович заслуживает самой высокой оценки и широкого признания читающего сообщества. Я тоже ставлю его на один уровень с классиками. Учитывая что всё, описанное им, - это ещё и личный, очень тяжёлый опыт, можно сказать, что его произведения даже в чём-то более весомы. Конечно, я не литературовед, но любитель хорошей литературы. Давно читаю и перечитываю стихи Константина Фёдоровича. Нахожу в них много мудрости, легкой иронии, красоты и изящества слога. И ещё очень ценю его гражданскую позицию. Вы написали очень достойное, хотя и краткое эссе. Думаю, что литераторы ещё будут исследовать его творчество, толчком к этим исследованиям послужит Ваше первое, заметное на общем фоне небольших рецензий, исследование.
Ещё раз благодарю за Ваш труд.
С уважением.

24.04.2018 г.

Источник:
_____________________________________________

ЗОНА. Роман в стихах.

Глава первая. Узник (дополненная в апреле-мае 2018 г.)
Глава вторая. Разбойник.
Глава третья. Лефортовская тюрьма.
Глава четвёртая. Библиотека.
Глава пятая. Психушка.
Глава шестая. Страна-психушка (значительно дополненная в апреле-мае, а также 26 и 28 июля 2018 г.)
Глава седьмая. И х Ленин
Глава восьмая. Русский генерал Шапошников.
Глава девятая. Китаец.
Глава десятая. Вахта.
Глава одиннадцатая. На зоне.
Глава двенадцатая. Зеки.
Глава тринадцатая. Работа (дополненная в апреле-мае 2018 г.)
Глава четырнадцатая. Расстрел коммунистов.
Глава пятнадцатая. Лагерные судьбы (значительно дополненная в апреле-мае 2018 г.)
Глава шестнадцатая. Слава Рыбкин (написанная в июне 2018 г.)
Глава семнадцатая. Володя-Баскетболист.
Глава восемнадцатая. Ниспровергатель основ (значительно дополненная в апреле-мае 2018 г.)
Глава девятнадцатая. Господин Стопчинский.
Глава двадцатая. Их благородия.
Глава двадцать первая. ЧП.
Глава двадцать вторая. Выездной трибунал (значительно дополненная в марте 2018 г.)
Глава двадцать третья. Рассказ Казака.
Глава двадцать четвертая. Васька Грачёв. Живак (дополненная в мае 2018 г.)
Глава двадцать пятая. Исповедь палача.
Глава двадцать шестая. Дом свиданий (дополненная в апреле-мае 2018 г.)
Глава двадцать седьмая. Художник.
Глава двадцать восьмая. Лагерный Апостол Пётр.
Глава двадцать девятая. 14 октября 1964 года.
Глава тридцатая. Весенний день.
Глава тридцать первая. Одиссея шпиона.
Глава тридцать вторая. Освобождение.
Глава тридцать третья. Гегемоны.
Глава тридцать четвёртая. Триумфаторы.
Глава тридцать пятая. У Эренбурга.
Глава тридцать шестая. Хождение в народ.
Послесловие. Читателю.
Второе послесловие. Девятнадцать лет спустя.
-----
Переработку романа с введением в него новых глав, событий и персонажей я завершил в июле 2018 г. В ближайшее время в роман на сайте добавлю иллюстрации, созданные художницей Еленой Флёровой и опубликованные в книжном варианте романа, а также редкие фотографии из моего архива.
Надеюсь, что в ближайшем будущем дополненный роман будет издан отдельной книгой, которую смогут приобрести мои читатели.

Константин Ковалёв.

Произведений: 4082
Получено рецензий : 7492
Написано рецензий : 3060
Читателей : 157718

Произведения

• На грани тепла и мороза... - философская лирика, 13.03.2019 01:14
• В двери дня Восьмого марта... - без рубрики, 07.03.2019 17:07
• Светает - ночь от света тает... - любовная лирика, 07.03.2019 01:49
• Милый! С первым днём весны!.. - философская лирика, 03.03.2019 16:27
• Всё своё - философская лирика, 03.03.2019 00:53
• Песнь о вещем гусляре - философская лирика, 02.03.2019 22:51
• О петушином счастье петухи... - философская лирика, 02.03.2019 22:10

У каждого в жизни бывают черные и белые полосы. Но есть такие люди, у которых полоса неудач не прекращается ни на минуту. Один человек на рынке недвижимости точно знает от чего это происходит, и как можно вырулить на светлую дорожку. О том, как правильно проживать каждый свой день, расскажет один из самых счастливых людей рынка недвижимости - управляющий партнер компании Blackwood Константин Ковалев.

Константин, Вы относитесь к той группе людей, которая увеличивает демографию нашей прекрасной страны. У Вас уже трое детей - все мальчики. Расскажите, Вы идете по плану, или детки являются приятной неожиданностью?

Младшему Леону год, среднему Владу четыре, старшему Глебу одиннадцать. Заранее составленные планы - это не только недостаточное условие достижения цели, может быть, даже и не столь необходимое. Мы делимся на тех, кто клянет судьбу, и кто ее кует. По крайней мере, в первой половине своей жизни. В моем возрасте человек уже начинает смотреть на жизнь другими глазами и не считает исключительно только себя вершителем своей судьбы. И если лет десять тому назад я ставил перед собой цели: материальные, карьерные, семейные, то сейчас, я думаю, если дети приходят, то к тому человеку и тогда, когда это должно произойти. Мы с женой не загадываем, что нам нужен еще мальчик или девочка. Просто приходим к какому-то даже невербальному заключению, что ребенок должен родиться. И все получается.

Если Вашему старшему ребенку сейчас одиннадцать лет, значит, первенец у Вас появился в достаточно зрелом возрасте. Почему так вышло - долго готовились стать отцом?

Мне было тридцать семь лет, когда родился первый сын. На тот момент большинство моих ровесников уже имели детей. Но все люди разные и созревание тех или иных потребностей каждого происходит в разном возрасте. Видимо, раньше у меня желание завести детей не возникало. Я играю свою роль, у меня есть возможности где-то что-то выбирать, но основной курс, которому я пытаюсь следовать - это естественное течение моей собственной жизни. И если я предугадываю это - то у меня все получается легко и просто. Если я что-то делаю вразрез своей судьбе, то возникает огромное количество препятствий: дети не рождаются, деньги не идут и так далее. Многие не понимают, что просто идут не в ту сторону. А если ты идешь правильной дорогой - тебе всегда везет.

Расскажите, не возникает проблем управляться с такой оравой мальчуганов?

К младшему двое старших относятся как к кукле - забавляются с ним по-всякому. Пока не видят в нем потенциального конкурента. Братство само по себе подразумевает конкуренцию. К примеру, почему у ООН не получается слаженных действий? Потому что эта организация в своем Уставе определила себя как «братство» народов, «братство людей». А братство - самое конкурирующее в семье понятие. Если назвали бы «сестринство» - могло быть лучше. Поэтому когда мои дети делят игрушки или любовь - я стараюсь особо не реагировать. Осторожно пытаюсь найти равновесие, не видя, при этом, в их поведении ничего неправильного.

Кто больше участвует в воспитании детей: Вы, жена или няня?

Нянечки в этом не участвуют, а мы с женой вместе участвуем. Мама - педагог, а я в большей степени стараюсь своим поведением демонстрировать им, как нужно себя вести, чем интересно и полезно заниматься, как относиться к окружающим, животным, природе, жизни в целом. Дети, как под копирку, повторяют поведение родителей. Поэтому мы с женой, к примеру, стараемся не смотреть телевизор, недолго сидеть перед компьютером.

А что для Вас любовь? Это возвышенное чувство или буйство гормонов?

Любовь никто не может объяснить, так как это чувство божественное. А все божественное не поддается объяснению. Чувство не нужно объяснять - его нужно просто переживать. Многие поэты стараются передать любовь с помощью стихов. Но это чувство у всех индивидуальное. И мы считаем, что произведение удалось, если поэтические строки смогли всколыхнуть в нас воспоминания о той любви, которую мы переживали. Для кого-то, например, «Светка Соколова» вызывает бурю эмоций. Для огня не имеет значение источник его вдохновения.

Любовь не может быть управляема или прогнозируема. Любовь приходит и уходит сама - у кого-то чаще, у кого-то реже. Если говорить об отношениях мужчины и женщины - очень трудно разграничить любовь и секс. Эта разница доступна немногим. Зачастую мы даже не понимаем разницу между желанием, чтобы меня любили или любить самому. Потребность, чтобы любили тебя самого, идет от ума и эго. Любовь к другим стоит на желании отдавать все любимому и получать от этого истинное наслаждение. Когда внутренний голос кричит нам: «Люби меня! Не смотри на других! Видишь штамп в паспорте?» Поэтому я считаю, что Институт брака скоро отойдет в историю. Он уже подвергался критике много раз. И он претерпит трансформацию, когда женщина будет полностью материально независима от мужчины. Я не приемлю несчастливые браки, и мне в принципе не приемлемы несчастливые люди.

Константин, расскажите, как Вы делаете счастливой свою жену. Есть ли какие-то романтические моменты у Вас в жизни?

Травматические? (смеется - прим. Арендатор.ру) Вопрос существования чего-то романтического в традиционных форматах - ужин при свечах, романтическое свидание без свечей, «романтическая шуба» в подарок. Тривиальные вещи, мое личное мнение, не работают. Зачастую, принес ни с того, ни с сего цветы - и вопрос - ты мне что изменил? Значит, где-то был косяк… Пугать женщин такими внезапными вещами не следует, если ты действительно искренне заботишься о человеке. Если хочешь встряхнуть, освежить отношения, то да, это способ. Иногда нужно добавить немного пикантности. Может, мелкая ссора - потом примирение, или просто где-то проявить вдруг нежность, но только, чтобы не было впечатления, что где-то накосячил. Это должны быть достаточно интимные и индивидуальные приемы, которые говорят, что чувства есть, они просто со временем стали фоном. Поэтому контракты в отношениях нужны, просто жизненно необходимы.

Знаю, что Вы впустили в свою жизнь йогу. Расскажите, когда и как это произошло?

Я много чего в этой жизни впустил, но и упустил (смеется - прим. Арендатор.ру) Во-первых, надо сказать, что у нас отстраниться от йоги слишком сложно. Например, один из основных вопросов, который я задаю человеку на собеседовании - а как Вы снимаете стресс? Некоторые честно говорят - я выпиваю. Мне нравятся откровенные люди. Некоторые говорят - я занимаюсь спортом. Я, например, бегаю. Занимаюсь теннисом - от 2 до 5 раз в неделю, больше даже чем йогой. Но теннис не так сильно снимает стресс, как занятия йогой. Разница заключается в том, что когда ты позанимался йогой, тебе хочется прыгать, летать, а когда ты позанимался спортом - тебе хочется полежать. Та же разница и в функционировании нервной системы. Спорт дает очень кратковременное облегчение.

Это два совершенно разных занятия, хотя люди их приравнивают, это неправильно. Сегодня, да, я больше занимаюсь спортом, меньше занимаюсь йогой. Но если говорить на перспективу, то я больше буду заниматься йогой и меньше спортом. Спорт истачивает организм, но дает возможность твоей энергии выйти.

Есть три основные энергии, которые управляют миром, это тамас, раджас и саттва. Тамас - это потенциальная энергия, энергия покоя-застоя. Раджас - это энергия, которая разрушает и создает, и есть энергия саттва - это благость. Когда человек испытывает наслаждение. Спорт нужен для того, чтобы утихомирить энергию раджас, когда тебе нужно что-то делать, создавать, накачаться, например. А йога это саттва - ты расслаблен, спокоен, умиротворен. И это правильно, мне кажется. Сегодняшнее развитие центров йоги в большом количестве, говорит о том, что для российского человека, который живет не просто в стрессе, а в состоянии серьезной войны - каким-то образом надо этот стресс снимать.

Есть много способов снять стресс, занятия йогой, спортом, есть медитативные практики, регулярные поездки на природу, которые люди используют, чтобы успокоить свой ум и нервы. Это нужно обязательно делать, иначе просто будет срыв. Например, я не осуждаю людей, которые выпивают… в том числе. Выпивание ведь это один из самых простых способов снять стресс, когда ты абсолютно не понимаешь, что происходит, когда ты к жизни относишься как к бегу с препятствиями по минному полю. Что такое 36500 дней? Жизнь - это непостижимая головоломка, ты находишь в себе привязки, попадаешь постоянно в какие-то ситуации, и существуешь в этой агрессивной среде, этого города, климата, политики, этого насилия, пропаганды… и ты хочешь сказать - меня не надо успокаивать, я спокоен. Я не верю, что кто-то может быть спокоен в таких нечеловеческих условиях, не заботясь о снятии стресса.

А когда начали йогой заниматься?

Да не так давно, года три назад.

То есть можно в любое время начать?

Здесь нет достижений, йога процесс, который не ставит перед собой цель - достигнуть чего-то - шпагата, мостика, чего угодно. Там этого нет. Ты просто идешь, раскрываешься и наслаждаешься. Ты от этого раскрытия получаешь удовольствие. Мы живем от сегодняшнего момента и до цели. Пока мы цели не достигли, мы мчимся с какими-то закрытыми глазами: «Я хочу этого!!! Пока у меня не будет этой машины или этого мужика с тремя миллиардами долларов (смеется - прим. Арендатор.ру), я не успокоюсь!!!», но в итоге происходит, что ты перечеркиваешь всю жизнь ради цели, от и до осуществления цели.

Есть два способа быть несчастливым. Первый - не получить того, что ты хочешь, а второй - получить. Тот, кто хочет быть счастливым, тот, кто хочет жить, чтобы при любых обстоятельствах оставаться человеком и иметь трезвый взгляд на происходящее, такой человек должен снимать стресс. Не снимая стресса, ты не в состоянии понять, что происходит. Ты будешь находиться в выдуманных, иллюзорных проблемах. Меня моя жена привела в йогу, за что я ей очень благодарен. Просто ты начинаешь искать способы. И проводники всегда находятся, если ты пытаешься найти решение. Например, самый простой способ, который раньше присутствовал и в моей жизни - пришел, выпил стакан вина, и стало легче, посмотрел телик, и видишь, что у меня не так плохо, как у них. И спокойно ложишься спать. Этот способ успокоения перестал работать, не говоря о последствиях его применения.

Расскажите, как бросили курить?

Чтобы бросить курить, нужно очень серьезно себя подготовить. Люди думают, что бросить курить это просто: взять и бросить. На самом деле при таком подходе многие обречены на неудачу. Я себя готовил бросить курить из 15 лет, что курил - 7 лет. Т.е. половину! Я начинал искать недостатки в курении, ненавидеть курение, и все это происходило потихоньку, медленно. Пока это не стало проблемой, которая мешала мне, например, заниматься спортом, выглядеть хорошо. Начинает желтеть кожа, ногти, портиться волосы, вонь изо рта. Эта унизительная необходимость посреди рабочего дня пойти вниз покурить… Когда ты все это в себе накопишь, а это действительно вопрос нескольких лет, то ты созрел бросить курить. И тогда способов действительно столько, сколько мы знаем. Я просто пошел к врачу в один момент и сказал - все. Способ - иглоукалывание. Там надо день не покурить, я посидел с иголочками, вышел и больше не закурил. И прошло уже 7 лет. Только год назад, у меня исчезло желание курить. Лет 6 подряд мне всегда хотелось курить. И первые 5-6 лет я понимал, если мне кто-нибудь сейчас докажет, что курение полезно, я сразу же возьму и закурю. Никто тогда не смог. В какой-то момент никотиновая зависимость ушла, и теперь сама мысль закурить выглядит какой-то несуразицей.

Я знаю, что Вы любите новинки компьютерной и мобильной индустрии. Я вижу, предпочитаете больше AOS, чем Android?

Нет. Я предпочитаю лидеров. И в том числе компьютерной индустрии, в настоящее время это Apple. Кто-то ходит с андроидами, майкрософтами. Есть разные платформы. У меня с 1994 года страсть к PDA с покупки citizen 9000. Но все они недостаточно хороши по сравнению с Apple. Он всегда и везде работает, никогда не виснет, никогда не затыкается, и очень эргономичен. Тебе не нужно его изучать. Ты просто его покупаешь и работаешь.

Как только выходит новый - Вы покупаете, да?

Новинки беру не сразу, конечно, я присматриваюсь. Например, сейчас вышел Ipad третий, прочитал ни одно исследование, что ничего там особо нового и нет. Я не фанатик Apple, а грамотный пользователь.

Я знаю, что Вы живете в съемной квартире. Расскажите об этом.

Я и арендую, и сдаю свои. К недвижимости отношусь действительно очень утилитарно, т.е. для меня понятие дом не сильно связано с местом. Т.е. недвижимость для меня движима. Я два года назад поехал на лето в Лужки, так там остались два года уже. Свою квартиру сначала не сдавали - сейчас сдаем. Может, если ребенок пойдет в ту школу, где квартира, то мы переедем, а, может, переедем в другое место. Вчера ездили Росинку. Смотрим, выбираем. Поэтому привязки к дому или району особой нет.

На что предпочитаете тратить деньги. Что для Вас деньги?

Я отношусь к тем людям, которые относятся к деньгам также, как и к недвижимости. Деньги - это как энергия, которая через тебя проходит, т.е. ты не мешок с деньгами, а некий банк, ты берешь в одном месте и отдаешь в другом. Чем больше поток, тем больше ты целостен, удовлетворен в моменте, а это более важно. У меня был когда-то выбор - купить новую BMW или квартиру на Патриарших прудах. И я купил BMW. И нисколько об этом не жалею, столько удовольствия, сколько она доставила, мне квартира бы не доставила никогда.

Зачастую мне нравятся люди, которые совершают иррациональные поступки, действия которых логически сложно объяснить. Подарил, к примеру, миллион роз. Раньше бы я сказал - какой идиот. А сейчас я говорю - молодец, покажите мне этого человека, я хочу увидеть, почувствовать его любовь, насладиться его искренностью и счастьем. Потому что, когда все мы идем строем, мы становимся частью серой массы, которая в принципе не должна существовать.

С другой стороны, если все станут чудаками, тогда возникнет эффект чудаковатости.

Если под чудаковатостью мы понимаем высокую индивидуальность, то о таком времени стоит мечтать. В советской школе считалось, что плохо быть «белой вороной», а сегодня быть серой массой позорно.

Константин, шопинг любите?

Я шопинг совершаю в Милане раз в год уже лет 15 подряд. Я приезжаю, три дня на это трачу и больше не захожу, ни за носками, ни тем более за костюмами и рубашками.

А если говорить про марки, то я знаю, что по молодости покупали Dolce&Gabbana…

А теперь в нее просто не влезаю (смеется - прим. Арендатор.ру). Я и в Милане не хожу по всем магазинам. Есть буквально 2-3 магазина, а по-честному даже один, где я покупаю много чего. Это мультимарка.

Аксессуары не любите? Запонки, часы.

Я не ношу, ни запонки, ни часы. Есть купленные, подаренные. Мне это не нужно, объясню почему. Кто-то скажет, что часы за 30 тыс. евро - это очень дорого, а кто-то скажет - что это ты c такими дешевыми ходишь? Этот элемент оценки мне не приятен. Когда на тебя смотрят и оценивают по лейблам и побрякушкам, мое личное мнение - лучше убирать аксессуары, которые могут раздражать твоего потенциального собеседника или партнера, не важно, по метро или по столу переговоров на высшем уровне.

Хорошая позиция. Пока я снимаю свои часы, расскажите про машину. Насколько я поняла, Вы предпочитаете BMW?

Я бы не сказал. Есть много марок, которые мне нравятся. Помимо BMW у меня есть Porsche, которому уже больше 10 лет.

На механике или автомате предпочитаете ездить?

На «семерке» BMW не бывает механики. А вот Porsche у меня на механической коробке передач. А вообще, BMW - это машина для водителя. Хотя у меня и Audi была, тоже ничего плохого про эту машину сказать не могу. Если человек занимается бизнесом, нужно соблюдать определенные каноны. Я абсолютно нормально отношусь к машинам не представительского класса. Однако, если я приеду на «третьей», или даже «пятой» BMW, сразу пойдут разговоры, что в моей компании плохо идут дела. Если бы я был, к примеру, архитектором, я бы с радостью приезжал на встречу на Jaguar. Хотя многие каноны уже уходят в прошлое. Сейчас, к примеру, практически никто не носит галстук, а раньше нельзя себе было и представить, чтобы генеральный директор пришел на собрание без этого аксессуара.

У Вас много друзей из бизнес-сообщества?

Да, довольно много. К коллегам по отрасли я отношусь с глубоким чувством уважения, так как сам знаю, насколько это сложный и тяжелый бизнес. Я преклоняюсь перед компаниями-долгожителями. Я только рад конкурентам. Это способствует движению.

А у Вас есть друзья, которым Вы можете позвонить ночью в любой момент? Или, может быть, один лучший друг?

Что-то лучшее и уникальное я стараюсь исключать из своей жизни, так как любая привязанность к чему-то единственному и необходимому накладывает на человека ограничения его свободы. А человек должен стремиться к состоянию свободы.

В этом случае понятие «свобода» тождественно понятию «независимость»?

Да, почему бы нет.

Если Вы не ставите целей, и у Вас нет «порогового» проживания своих лет, то в чем, по-Вашему, смысл жизни?

У меня нет банального стремления - посадить дерево, построить дом и нарожать детей.

Быть может, потому что половина из списка у Вас уже есть?

Нет (смеется - прим. Арендатор.ру). Смысл жизни состоит в том, чтобы ее просто прожить. Для примера могу привести трекинг. Это когда в течение нескольких дней ты идешь по горам из точки А в точку В. Многие люди проживают свою жизнь, мечтая как можно скорее оказаться в пункте В. А я, когда занимаюсь трекингом, наслаждаюсь каждым мгновением в пути. Этому надо учиться.

Если Вас спросят, Константин Ковалев - это... Что Вы ответите?

Константин Ковалев - это просто человек. Без всяких там больших букв. Кто-то поймет.

Беседу вела Анастасия Кременчук