Сословная политика царского самодержавия. Избрание земским собором царем на русский престол михаила романова

Заседание Земского Собора 1613 года. Именно на этом Соборе был избран новый царь Михаил Федорович Романов. Земский Собор представлял собой совет представителей разных социальных слоев Московской Руси. Он созывался для обсуждения самых важных политических, экономических и социальных вопросов. Всего с 1549 по 1653 годы состоялось 6 Соборов. Историки спорят о том, какие сословия принимали участие в этих советах. Одни, как, например, Р. Беляев, допускают, что там были даже крестьяне. Другие (Б. Романов), уверены, что вход на Собор был открыт только для бояр и дворян. Вышеприведенная миниатюра взята из рукописи «Избрание на царство М.Ф. Романова» 1673 года. Современные историки считают, что ее автор сильно идеализировал то, что происходило на Соборе на самом деле

В феврале 1613 года русская история совершила очередной поворот. Было ли это продолжением прежнего пути или новая дорога? Пожалуй, и тем и другим. В государстве где-то на окраине Европы появился новый правитель, семнадцатилетний болезненный юноша, выращенный чадолюбивыми тетками в тесных комнатках с низкими потолками, плохо образованный не только по западноевропейским, но даже и по московитским меркам, зависимый от властной матери и опытного политика, отца. И этот юноша должен был стать родоначальником династии, его потомкам предстояло править огромной империей… Но вряд ли кто-то из современников в Московии или за её пределами, глядя на юного Михаила Федоровича (1596-1645), решился бы предсказать ему блестящие перспективы.

Когда-то нам казалось, что русская история не слишком загадочна. В этом нас убеждали школьные и вузовские учебники. Но теперь-то нам известно, что всевозможных таинственных моментов в русской истории достаточно. Тайны окружали густым туманом и Михаила, родоначальника династии, которой суждено было стать столь же великой, своеобразной и трагической, как династия, к примеру, Птолемеев Лагидов в эллинистическом Египте (IV-I века до н.э.).

И первая загадка заключалась в самом происхождении семейства, к коему принадлежал молодой Михаил Федорович. К моменту его воцарения у этого рода имелось, в сущности, три прозвания: Кошкины, Захарьины, Романовы… Они должны были напоминать о некоем Романе Захарьине Кошкине (ум. 1543), который не был великим полководцем или государственным деятелем, он даже и прожил не очень долго, и внезапного триумфа своего рода не видел. Но что же это был за триумф? А был это законный брак дочери Романа Анастасии (ок. 1530-1560) с едва вышедшим из отроческого возраста Иваном Васильевичем, который вошел в историю под именем Ивана Грозного (1530-1584). Девочка Анастасия стала его первой супругой и потому самой законной в глазах церкви, а именно церковь курировала, что называется, идеологический климат Московии, далекого государства, превратившегося именно в правление Ивана Грозного из княжества в царство! Таким образом, семейство Романа Кошкина оказалось в родстве с первой российской царицей. Это родство им очень пригодилось, ведь ничем, кроме этого родства, семейство не было примечательно. Оно и знатностью-то не отличалось.

Ипатьевский Троицкий монастырь. Кострома. Основан в 1330 году принявшим православие татарским мурзой Четой, основателем рода Годуновых (одно время в монастыре находилась их усыпальница). В Смутное Время здесь скрывались от поляков шестнадцатилетний Михаил Романов и его мать инокиня Марфа. Именно сюда 14 марта 1613 года прибыло московское посольство, принесшее решение Земского Собора об избрании Михаила. В Троицком храме монастыря послы огласили Михаилу народную волю. После шести часов уговоров Михаил согласился. Фото: Сергей Михайлович Прокудин-Горский из архива Библиотеки Конгресса США

Это уже потом, задним числом, придумано было происхождение первого представителя семейства Андрея Кобылы (ум. 1351) от правителя прусов Видвунга! На самом деле об этом Андрее Кобыле ничего и не известно, возможно только предположить, что он имел боярский чин в правление великого московского князя Симеона Гордого (1317-1353), сына Ивана Калиты (1283-1341), Андрей Кобыла упоминается среди ездивших за невестой Симеона…

Но зачем же понадобилось выдумывать происхождение именно от иностранного правителя? Любому, кто интересуется русской историей, легко заметить, что все правители Руси-Московии-России являлись, по сути, «западниками», стремились, так или иначе, завязать отношения именно с Западной Европой. Да ведь и первая правящая династия — Рюриковичи — имела западноевропейское происхождение. А уж сменившие Рюриковичей Романовы были «западниками» в ещё большей степени, не по реальному своему происхождению, а по убеждениям. И это не потому, что выбрали после долгих размышлений этот самый «западный» путь развития, а всего лишь потому, что иного пути для них не было. Они изначально должны были опереться на союз с европейскими монархами, так как дома все знали, что Романовы «худородны», и ведь живы были ещё в Московии и Рюриковичи, и Гедиминовичи , и потомки знатных монгольских родов. И обезопасить себя от возможных претензий следовало союзническими отношениями с Западной Европой, династическими браками. Но всё это ждало ещё впереди.

Надо отметить, что курс на Запад проводился уже и до Романовых. Реформируя армию, Иван Грозный опирался на наемные войска, мушкетеров и пикинеров. А Борис Годунов (1552-1605) посылал своих подданных в Англию — учиться, и пытался устроить «европейский» брак своей дочери. О Лжедмитрии (ум. 1606) и говорить нечего. Он уже именовал себя императором и предложил московским боярам мыть руки перед едой. Чем это для него кончилось, мы знаем. И кто бы мог подумать, что уже при внуке хрупкого Михаила Федоровича бояре не только вымоют руки, но даже и сбреют бороды!..

Митрополит Филарет. Филарет по натуре был светским человеком. Его никогда не интересовали церковные вопросы. Куда больше его привлекала политика. И политиком он был хорошим. Он, в принципе, не был против того, чтобы московский трон занял польский принц Владислав. Но для этого тот должен был принять православие. Когда же Земский Собор выбрал в цари сына Филарета —Михаила Романова, митрополит стал, фактически, его соправителем. Он взял себе титул «Великого государя» и вернул себе, против всех церковных правил, отчество, став Филаретом Никитичем. Репродукция с сайта Art-каталог

Впрочем, при Борисе Годунове ни на какое блестящее будущее потомки Романа Кошкина рассчитывать не могли. Семейство подверглось опале. Они не угодили царю Борису прецедентом! Ведь сам он фактически обосновывал свои права на трон родством с царем Федором (1557-1598), сыном Грозного. Сестра Годунова, Ирина (ум. 1633), была женой Федора. Но ведь дочь Романа Кошкина являлась супругой самого первого великого князя московского, официально венчавшегося на царство. А Федор Иванович приходился Анастасии Романовне сыном… Иными словами, Кошкины-Романовы могли вполне заявлять, что имеют не меньше, а, напротив, больше прав на престол, нежели Борис Годунов! И Годунов принял меры — подверг их серьезной опале. Федор Никитич и его жена Ксения были пострижены и впоследствии стали известны в истории как старица Марфа (ум. 1631) и патриарх Филарет (ум. 1633). Маленький Миша и его сестра Татьяна остались на попечении теток…

Что же было дальше? Некоторые историки, сторонники версии московского происхождения Лжедмитрия, даже полагают, что хитрые Романовы сумели организовать интригу и для начала протолкнуть на трон Григория Отрепьева — «своего человека», что называется. Но эта версия разбивается о камни элементарной логики. Самозванец никак не мог быть Григорием Отрепьевым, который, в свою очередь, действительно был «со двора» Романовых. Москва не была большим городом, и явиться туда под видом сына Ивана Грозного человек, слишком многим известный (а именно таким был Отрепьев), не рискнул бы. Вероятно, самозванец был поляком или на худой конец итальянцем. Объявив его беглым монахом с боярского двора, московские правители впоследствии пытались просто-напросто дискредитировать его, в чем преуспели!

Впрочем, и сыном Ивана Грозного Отрепьев никак не мог быть. Спасибо Борису Годунову, «нарядившему» тщательное следствие о смерти мальчика Дмитрия (1582-1591). Сохранившиеся бумаги бесхитростно рисуют такую правдивую и яркую картину эпилептической болезни, что сомневаться не приходится: этот мальчик не прожил бы долго, он страдал тяжелыми припадками, и его личность уже начала деградировать...

Но бывшего Федора Никитича Романова, уже Филарета, не интересовало, кажется, происхождение Лжедмитрия. Романовы успели ему присягнуть на верность, благодаря чему они были возвращены из ссылки.

Дальше началась настоящая чехарда романовских присяг. Присягнули второму Дмитрию (ум. 1610), прозванному «Тушинским вором», присягнули Василию Шуйскому (1553-1612), присягнули, наконец, и ещё одному одобренному московитской аристократией претенденту — юному польскому принцу Владиславу (1595-1648). Филарет сам съездил в Польшу . И пробыл там довольно долго. Впоследствии — опять же! — придумана была версия о его «польском пленении». Но зачем бы его брать в плен, он же был на стороне польской партии!..

Пока Филарет улаживал сложные отношения с поляками, его сын избран был московским царем. Филарету тогда удалось договориться с польскими «коллегами», и протестов с их стороны пока что не последовало.

Ученые спорят, почему же все-таки Михаил очутился на царстве. Выдвигаются разные гипотезы. Историки, жившие в правление Романовых, вынуждены были, подобно Николаю Костомарову (1817-1885), писать что никого, мол, не было русскому народу милее Романовых, пострадавших от Бориса Годунова, желавших жить по стародавним канонам. Всё это не подтверждается сохранившимися документальными свидетельствами. Жить по какой-то там старине Романовы отнюдь не намеревались, а продолжили прозападный курс Бориса Годунова и Ивана Грозного… Советские историки могли себе позволить быть не столь наивными и потому предполагали, что бояре избрали Михаила, считая его слабовольным и желая править сами. Но уж его отца они никак не могли считать бессильным, да и мать слабостью воли явно не отличалась.

Избрание Михаила Федоровича Романова на царство в русской культуре стало символом полного единства народа и власти —исключительного события в истории России. Русская интеллигеция идеализировала его (как и автор этой картины Григорий Угрюмов) и приняла за подтверждение возможности возрождения в русском обществе принципа соборности, то есть всеобщей любви и братства. Как известно, интеллигенция обманулась. К сожалению, она не знала, кто, на самом деле, возложил на молодого царя Шапку Мономаха. Репродукция с сайта Art-каталог

Но и это ещё не всё. Кто же избрал Михаила? В учебниках написано — Земский Собор. А что собой представлял этот земский собор, не понятно и до сих пор. Походил ли он на демократичный монгольский курултай или сводился к сговору небольшой группы знати? И какой знати (одних бояр у нас было несколько рангов)? Между прочим, на престол претендовали такие личности, как князь Иван Голицын (ум. 1672), состоявший в кровном родстве с Рюриковичами. Что же там все-таки произошло? Свет проливает обнаруженный в середине 1970-х годов документ под названием «Повесть о земском соборе 1613 года» . И вот какая картина вырисовывается: Москва фактически блокирована казачьими отрядами, дома претендентов окружены. Казаки решительно лоббируют избрание юного Михаила Романова! Потому его и… выбрали!

Попробуем разобраться, кого называли казаками в XVII веке. Это были своего рода кондотьеры, вольные вооруженные искатели удачи. Они нанимались то в одно войско, то в другое, то к Пожарскому, то к польскому гетману Жолкевскому (1547-1620)… Надо сказать, что обещаний своих Романовы не исполнили и не отдали казакам те территории, о которых шла речь. Это сделалось причиной серьезных казачьих выступлений, из которых наиболее знамениты движения Разина (ок. 1630-1671) и Пугачева (1740/42-1775). Последний, кстати, сулил наконец-то выполнить обещанное и «пожаловать» казакам в «вечное и вольное владение» Дон «со всеми лугами зелеными, со всеми лесами темными»…

Итак, Романовы получили власть. Но ведь надо было ещё и удержать её. А ситуация оказалась не такой простой. Надо было уничтожить самых главных претендентов, то есть, в первую очередь, Марину Мнишек (ок. 1588 - ок. 1614) и её сына, маленького Ивана, которому едва исполнилось четыре года. Претензии Марины основывались на том обстоятельстве, что она была официально коронована, «помазана на царство», а её сын формально являлся Рюриковичем, внуком Ивана Грозного! Именно формально, конечно, а не фактически, но в данном случае и эта «формальность» имела значение… Однако Марина и её сын были схвачены и казнены. Первым важным деянием нового царя стал указ о публичной казни четырехлетнего ребенка. Это уже было нечто новое в мировой практике!

Обычно неугодных детей-претендентов тихонько душили подушкой в каком-нибудь темном подземелье. Но Михаил не мог себе такого позволить, он обоснованно опасался появления впоследствии самозванца, «чудесно спасшегося». (Кстати, такой самозванец, некий Иван Луба, впоследствии все равно явился, но дело его, конечно, не выгорело.) Поэтому казнь мальчика была публичной. Русские документы фиксировали просто: повесили! Но иностранные источники сообщают иное. Голландец Элиас Геркман издал в 1625 году свидетельства очевидцев публичного повешения маленького плачущего ребенка… Вышло, что первый Романов казнил последнего Рюриковича из ветви, происходившей от Александра Невского (1220-1263). А спустя триста лет история обернулась трагическим зигзагом — казнью в далекой Сибири, куда Романовы триста лет подряд будут ссылать своих политических противников, мальчика, последнего представителя правившей ветви…

Но Романовым в самом начале их правления было не до сантиментов. Мы можем предположить, что и приказ о публичной казни маленького Ивана отдал фактически не Михаил, а его властная мать, старица Марфа. Она же и подбирает сыну первую невесту, девушку из семьи своих родственников Хлоповых. Молодую Марью нарекают торжественно новым именем — Анастасия, ещё раз напоминая всем о родстве своем с первой в русской истории царицей. Cделаться родичами новой царицы было, конечно же, и на этот раз престижно и выгодно. Закручивается тугой узел всевозможных интриг. А тут как раз и Филарет возвращается на родину. Перспектива русского брака Михаила отброшена.

Опытный политик, Филарет ищет союзников на Западе. Где же? Конечно, там, откуда родом Рюриковичи, там, где искал жениха дочери Борис Годунов, в Дании . Однако датский король Христиан IV (1577-1648) отказывает в руке своей племянницы. Шведский король Густав-Адольф (1594-1632) тоже отказывает, не желает отдавать принцессу Екатерину. Европа не признает новорожденную династию Романовых.

Филарет решает пока что довольствоваться местной знатью и справляет свадьбу сына с княжной Марией Долгоруковой . Но вскоре молодая жена Михаила умирает (1625). Что послужило причиной смерти этой Рюриковны, не известно. Зато известно, что ещё несколько раз Долгоруковы-Долгорукие будут пытаться при помощи своих женщин подобраться к романовскому трону, но эти попытки не увенчаются успехом ни для невесты Петра II (1715-1730), ни для фавориток Александра II (1818-1881). Наконец амбиции временно оставлены, женой Михаила становится незнатная дворянка Евдокия Стрешнева (ум. 1645). Она родила ему десяток детей, но выжили лишь три дочери и сын, будущий царь Алексей Михайлович (1629-1676).

Cпустя недолгое время Романовым аукнулась присяга на верность Владиславу. Он вырос и не пожелал признать царем человека, который формально был его подданным. В 1632 году началась война, стоившая Московии Смоленской и Черниговско-Северской земель. Но в 1634 году король Владислав все же отказался от претензий на московский престол и признал Михаила царем.

Последние годы правления Михаила Федоровича были омрачены тяжелым внутриполитическим конфликтом. Документы донесли до нас сведения о некоем заговоре, разоблачение которого повлекло за собой длинное судебное дело и репрессии. Заболела царица, умерли один за другим два царевича. И наконец провалилась очередная попытка наладить тесные отношения с Европой. Михаил Федорович хотел выдать за европейца старшую дочь Ирину (1627-1679). На этот раз царь был согласен даже на незаконного королевского сына датского короля Христиана IV — Вольдемара (1622-1697). Этот двадцатилетний юноша носил титул графа Шлезвиг-Гольштейнского. Но свадьба не состоялась. Церковь, продолжая играть роль «монополистки» в сфере идеологии, не желала брака царевны с неправославным принцем. Церковь была силой, владела землями и крепостными крестьянами. Принц, в свою очередь, не пожелал уступать и не желал менять веру. Конфликт затянулся. Молодой человек очутился фактически в московитском плену. Он был освобожден и отпущен на родину лишь после воцарения Алексея Михайловича.

В 1645 царь Михаил Федорович скончался. Едва ли царь умирал довольным, ведь он оставлял юного сына на произвол судьбы, что называется. Но эта самая судьба ещё почти триста лет была благосклонна к династии Романовых, и уже великий внук Петр блистательно продолжил политику отца, деда, прадеда, и вывел свое государство на путь величия...

Новости партнёров

СМУТНОЕ ВРЕМЯ НА РУСИ
Избрание на царство Михаила Федоровича Романова *)

*) Статья должна быть прочитана на школьномъ празднике.

Въ 1913 году наша родина празднуетъ трехсотлетнiй юбилей царствующаго державнаго Дома Романовыхъ. Въ этомъ году все мысли будутъ обращены къ этому важному событию, а потому и мы обратимъ взоры къ далекому прошлому родной исторiи, которое всегда должно быть близко, интересно и дорого каждому русскому.

Страшное время было тогда на Руси. Оно началось со дня смерти царя Iоанна Грознаго. Русская земля стономъ стонала отъ междуцарствiя, усобицъ, самозванцевъ и нашествiя поляковъ. Русскимъ людямъ жилось тяжко: смута была великая, всюду лились кровь и слезы, слышались стоны и рыданiя. Казалось, рушится и гибнетъ великая Русская земля. Это тяжелое время въ русской исторiи носитъ названiе «Лихолетья» и «Смутнаго времени».

Пocле смерти Iоанна Грознаго на престолъ вступилъ его сынъ Феодоръ Ивановичъ. Царь Феодоръ былъ слабъ и умомъ и здоровьемъ. Не по силамъ было ему управлять государствомъ и своевольными боярами.

Феодоръ Iоанновичъ только считался царемъ, правилъ же царствомъ бояринъ Борисъ Годуновъ - братъ его жены. Наследникомъ престола считался малолетнiй братъ царя, царевичъ Димитрiй, жившiй съ матерью въ Угличе.

Вдругъ по всему царству пронеслась страшная весть - въ Углича зарезали царевича Димитрiя. Въ народе поднялось ужасное волненiе. Буйная толпа растерзала въ Угличе подозреваемыхъ убiйцъ ребенка. Царь Феодоръ послалъ въ Угличъ боярина князя Шуйскаго и митрополита Геласiя и приказалъ произвести следствiе и судъ, которые нашли, что царевичъ самъ во время припадка падучей болезни упалъ на ножъ и закололся.

Вскоре царь Феодоръ умеръ, родъ св. Владимира прекратился, и великая Русь осталась безъ царя.

Собралась тогда Дума изъ бояръ, созвали Земскiй соборъ и выбрали царемъ Бориса Годунова.

Не на радость воцарился на русскомъ троне царь Борисъ Феодоровичъ Годуновъ. Прежде всего онъ старался укрепить престолъ за своимъ родомъ. Для этой цели онъ не брезговалъ никакими клеветами и доносами на знатныхъ бояръ, казавшихся ему опасными. Особенно ненавистными казались ему бояре Романовы. Никита Романовъ былъ родной дядя (по матери) царя Феодора. Старинный родъ бояръ Романовыхъ издавна славился незапятнаннымъ благородствомъ. Бояринъ Никита (родной братъ первой супруги Грознаго) былъ всегда безстрашный ходатай за опальныхъ. Онь пробрелъ такую любовь и славу среди народа, что сталъ предметомъ народныхъ песенъ. После него осталось шесть сыновей - одинъ краше другого. Изъ всехъ изъ нихъ отличался Феодоръ Никитичъ. Высокiй, стройный, красивый, приветливый - онъ выделялся среди всехъ бояръ своей царственной осанкой. Всегда красиво одетый и веселый - онъ лихо ездилъ на коне, лихо охотился съ соколами. Народъ не могъ налюбоваться красавцемъ-бояриномъ. Но еще краше были его душевныя качества: онъ былъ добръ, справедливъ и, по тогдашнему времени, высоко образованъ, даже зналъ латинскiй языкъ.

Преданiе говоритъ, что умиравшiй бездетный царь Феодоръ Iоанновичъ желалъ по смерти своей передать престолъ Феодору Никитичу. Но судьба решила иначе.

Боярин Федор Никитич Романов

Царь Борисъ, видя въ роде Романовыхъ самыхъ опасныхъ соперниковъ своей династiи, подвергъ ихъ тяжкимъ, незаслуженнымъ гоненiямъ. Кого сослалъ, кого заточилъ, кого казнилъ. Все пять братьевъ умерли или въ неволе или въ мученiяхъ. Съ Феодоромъ Никитичемъ - любимцемъ народа - опасно было поступить такъ же. Все же его обвинили въ измене царю, насильно постригли въ монахи и, подъ именемъ Филарета, сослали въ Сiйскiй монастырь. Жену его, Ксенiю, тоже постригли въ монахини подъ именемъ Марфы и сначала сослали въ Заонежье, въ Егорьевскiй монастырь. Ихъ малолетнихъ детей - Михаила (родившагося 12 iюля 1596 г.), сестру его съ родной теткой отправили на Белое озеро.

Тяжелое детство, безъ ласки отца и матери, положило на всю жизнь будущаго царя оттенокъ грусти. Филаретъ Никитичъ въ своемъ заточенiи, какъ доносили новому царю, сильно тосковалъ о своей семье, вечно сокрушался и говорилъ: «Милыя мои детки - маленькiе, бедные птенчики!.. Кто-то будетъ поить-кормить ихъ? А жена моя, страдалица, жива ли? Чаю я - туда заточили ее, что и слухъ обо мне не дойдетъ. Охъ, лихо мне, что жена и дети остались... Какъ помянешь ихъ, такъ словно рогатиной въ сердце кольнетъ. Хоть бы ихъ скорее Богъ прибралъ!» Но Господь судилъ иначе.

Между темъ народъ московскiй съ сочувствiемъ следилъ за горькой участью своихъ любимцевъ - бояръ Романовыхъ и не забывалъ ихъ добро.

Царь Борисъ успокоился. Ему казалось, что онъ укрепилъ тронъ за своимъ родомъ. Но тутъ на государство Русское посыпались разныя беды. Наступил страшный трехлетнiй голодъ. Народъ елъ сено, даже навозъ и умиралъ тысячами. Потомъ открылась какая-то злая болезнь и въ одной Моокве отъ нея погибло более 500 тысячъ. За голодомъ и моромъ следовали грабежи и разбои. Не только въ глухихъ местахъ, но даже подъ самой столицей не было ни проходу ни проезду отъ разбойниковъ. Борисъ выслалъ войско, и разбои уменьшились. Но затемъ Русскую землю постигла новая страшная беда. Вдругъ по Руси разнесся странный слухъ... Стали поговаривать, что царевичъ Димитрiй живъ, что въ Угличе зарезали другого мальчика. Будто верные люди укрыли царевича, и теперь онъ придетъ требовать отъ Годунова отцовскiй тронъ.

Народъ заволновался: давно уже ходили тайные слухи, что убiйцъ къ царевичу подослалъ Годуновъ, чтобы завладеть престоломъ. Теперь же все роптали: «Богъ караетъ царя и его царство за это страшное дело». До царя Бориса доходили эти ужасные слухи. Онъ велелъ усилить преследованiя. За каждое неосторожное слово стали хватать людей, предавать ихъ пыткамъ и казнямъ. Жить стало тяжко и страшно.

Молва между темъ неслась по Русской земле, что морская волна. А изъ Польши въ это время во главе большого войска шелъ на Москву Димитрiй Самозванецъ. Его поддерживали польскiй король и польскiе знатные паны, даже самый гордый магнатъ Мнишекъ выдалъ за него свою красавицу-дочь, Марину.

Богатый польскiй князь Вишневецкiй помогалъ Самозванцу деньгами и войскомъ, всюду разбрасывались прокламацiи, объявляя, что это именно Димитрiй, истинный сынъ царя Iоанна Грознаго. Многие простодушные люди искренно поверили, что живъ русскiй царь. Не понимали только они, что хитрые поляки хотятъ завладеть Русскимъ царствомъ.

Но умный Борись Годуновъ все понималъ, и его охватилъ трепетъ. Онъ велелъ съ почестями перевезти изъ Углича въ Москву мощи yсопшаго царевича Димитрiя. Патрiархъ Iовъ всенародно отлучилъ Самозванца отъ церкви. Все было тщетно. Много было недовольныхъ царемъ, и вcе они бежали къ Самозванцу. Царь Борисъ предчувствовалъ свою близкую гибель и переживалъ страшное волненiе. Въ апреле 1605 года онъ вышелъ после обеда на вышку своего дворца полюбоваться видомъ Москвы, вдругъ кровь хлынула у него горломъ и ушами. Онъ умеръ въ полномъ сознанiи, сокрушаясь, что оставляетъ всю тяжесть своего непрочнаго трона юному сыну Феодору Борисовичу.

Первымъ деломъ молодой царь выслалъ противъ Самозванца большое войско, подъ предводительствомъ Басманова, Но этотъ коварный другъ решился на измену своему царю. Передъ войсками Басмановъ открыто призналъ Самозванца за истиннаго Димитрiя и передался съ войскомъ на его сторону.

Дмитрий Самозванец

Лжедимитрiй съ торжествомъ пошелъ на Москву. А въ Москве въ это время пpиехавшiе изъ стана Самозванца люди зверски умертвили несчастнаго юнаго царя Феодора и мать его, а сестру Ксенiю заточили въ монастырь. Самозванецъ выехалъ въ Москву и 30 июня венчался на царство. Въ это время приехала царская невеста Марина Мнишекъ, а съ нею понаехало множество поляковъ.

Марина Мнишек*

ВИКИПЕДИЯ (на польском языке) дает несколько иной портрет Марины Мнишек и ее подробную биографию.

Сначала новый царь далъ много льготъ народу, вызвалъ изъ ссылки Филарета и назначилъ его митрополитомъ ростовскимъ. Этимъ онъ хотелъ особенно угодить народу. Но къ своему несчастью, Самозванецъ сталъ вести себя такъ, какъ не подобаетъ русскому царю: онъ совсемъ не исполнялъ русскихъ обрядовъ и обычаевъ и очень былъ милостивъ и потакалъ полякамъ. Невеста же его не захотела принять православiя, и даже венчанiе царя совершилось въ четвергъ, 8 мая, что не разрешалось православной Церковью. Народъ заволновался и сталъ роптать, осуждать царя за его предпочтенiе полякамъ, за желанiе ополячить русскiй народъ.

Этимъ настроенiемъ воспользовался хитрый бояринъ Василiй Шуйский. Онъ и ранее зналъ правду: что Димитрiй не подлинный царь, а беглый монахъ, Гришка Отрепьевъ. Теперь онъ черезъ преданныхъ людей усиленно распространялъ это известie и уверялъ, что истинный Димитрiй еще найдется.

Василiй Шуйскiй сумелъ привлечь на свою сторону многихъ бояръ, торговыхъ людей и большое войско. Въ ночь съ 16 на 17 мая заговорщики оцепили Кремль и ударили въ набатъ. Раздраженный народъ бросился бить поляковъ. А темъ временемъ главные заговорщики ворвались во дворецъ. Лжедимитрiй былъ убитъ, Марина успела спрятаться, и ее увезли въ Польшу. Такъ печально кончилось короткое царствованiе Димитрiя Самозванца. Опять Московское царство осталось безъ царя, и наступило безначалiе.

Бояре задумали сами избрать царя, не созывая Земскаго собора. Много было споровъ и интригъ: каждый бояринъ изъ знатнаго рода хотелъ царствовать. Но вышло такъ, что царемъ былъ провозглашенъ Василiй Шуйскiй. Ни народъ ни бояре его не любили: это былъ человекь неискреиннiй: сначала онъ былъ на стоpoне Годунова, после передался на сторону Самозванца, но вскоре изменилъ и ему. Бояре, выбравъ его царемъ, заставили согласиться решать все дела въ государстве вместе съ ними. Но народу это было ненавистно: онъ зналъ, что бояре вечно ссорятся и думаютъ только о своихъ выгодахъ. Противъ Шуйскаго тот-часъ же закипело въ народе сильное недовольство, и стали подниматься разные города.

Въ это время опять всюду стали носиться упорные слухи, что въ Москве былъ убитъ не царь, а случайно какой-то немецъ, и что Димитрiй живъ. И вотъ явился второй самозванецъ, вокругъ котораго собрался разный сбродъ. И они двинулись на Москву. Противъ него выслали царское войско. Но воины бились не охотно за нелюбимаго царя, и войско было разбито. Самозванецъ дерзко шелъ впередъ и остановился въ 12 верстахъ отъ Москвы, въ селе Тушине, за что народъ и прозвалъ его Тушинскимъ воромъ. Здесь былъ основанъ большой, укрепленный лагерь. Этому самозванцу, известному въ исторiи подъ именемъ Лжедимитрiя II, удалось перехватить и Марину Мнишекъ, которая бежала въ Польшу. Она изъ своихъ выгодъ решилась признать и второго самозванца своимъ мужемъ.

Кто былъ этотъ самозванецъ - доподлинно неизвестно, но народъ далъ ему названiе «Тушинскаго вора».

Едва разнеслась весть объ успехе этого «вора», какъ къ нему со всехъ сторонъ стали стекаться казацкiя шайки, польскiя дружины. Приехали и знатные паны Лисовскiй и Сапега, желавшiе нажиться на войне, а можетъ, и повластвовать.

Тяжело было въ это время положенiе земли Русской. Шайки поляковъ, донскихъ казаковъ и русскихъ изменниковъ вольно разъезжали по Россiи, грабили и жгли города, обижали и старыхъ и малыхъ. Народъ разбегался въ леса, спасаясь въ страхе отъ грабителей.

Въ Тушино понаехало много всякаго народа и купцовъ, начался торгъ. Село обратилось въ городъ, где пьянство, разгулъ и веселье шли безпрерывно. По ночамъ же яркое зарево разстилалось надъ Русью, и стонъ и вопли оглашали воздухъ.

Царь Василий Шуйскiй сиделъ въ Москве. Но онъ не обладалъ крепкой властью, опасался бояръ и ничего не могъ сделать безъ казны и войска.

Въ такое трудное время царь отправилъ своего племянника Михаила Скопинъ-Шуйскаго, человека молодого, горячо любившаго свою родину, къ шведскому королю просить помощи.

Энергичный Шуйскiй нанялъ рать подъ начальствомъ Делагарди и двинулся съ нею къ Москве, чтобы освободить ее отъ «Тушинскаго вора» и поляковъ.

Въ это время польское и литовское войско подъ начальствомъ Сапеги и Лисовскаго осадили самый богатый русскiй монастырь - Троице-Сергеевскую лавру. Они мечтали воспользоваться ея несметными сокровищами.

Осада Троице-Сергиевской Лавры

Монахи и ратные люди стойко выдерживали осаду и не поддавались врагамъ. Осада длилась полтора года. Молодой Скопинъ не разъ порывался, но не въ силахъ былъ одолеть осаждающихъ. Но ему помогъ случай. Польскiй король Сигизмундъ понадеялся воспользоваться смутой на Руси, пожелалъ сесть на русскiй престолъ. Онъ отозвалъ часть войска и двинулся на Смоленскъ. Другая же часть не пожелала служить самозванцу и разбрелась въ разныя стороны. Самозванецъ бежалъ изъ Тушина. Поляки и литовцы, осаждавшiе лавру, заслышавъ про те событiя, вдругъ стали отступать. Скопинъ-Шуйскiй скоро нагналъ ихъ и нанесъ сильное пораженiе. Защитники лавры ожили и вздохнули радостно. Путь къ Москве былъ свободенъ, и молодой Шуйскiй пошелъ со своимъ войскомъ въ Москву.

Народъ повсюду восторженно встречалъ его, какъ светлаго ангела, и считалъ своимъ избавителемъ. Имя юнаго героя было у всехъ на устахъ. Его уже думали выбрать царемъ, вместо бездеятельнаго Василiя Ивановича, но вдругъ онъ внезапно умеръ.

Весть эта горестью поразила народъ. Молва приписала смерть любимаго боярина Василию Шуйскому.

Жить становилось страшно и безотрадно. Казалось, ниоткуда не видно было спасенiя. Недовольство народное росло. И вотъ 7 iюля 1610 года вся Москва собралась на Красной площади, вызвали царя, лишили его престола и насильно постригли въ монахи. А родню его заточили въ тюрьмы.

Наступило страшное лихолетье. Смятенiе, ужасъ и горе охватило Москву и всю Русь. Разбойники и грабители наполняли всю страну, разоряли и грабили целые города. Защиты и правды искать было негде. Опять на Руси не стало царя. Царской властью завладела до выбора новаго царя Боярская Дума. Споры, ссоры и неурядицы происходили безпрерывно: царя выбрать казалось совсемъ не-возможнымъ. Одни хотели своихъ родичей, другiе - польскаго королевича Владислава, находились и такiе, которые тянули на сторону «Тушинскаго вора».

Между темъ народъ изнемогалъ подъ гнетомъ безправiя, грабежей и насилия. Надо было торопиться.

Въ это время патрiархъ Гермогенъ въ первый разъ назвалъ имя молодого Михаила Феодоровича изъ рода Романовыхъ и предложилъ его въ цари. Народъ встретилъ это уважаемое имя съ восторгомъ. Но бояре не захотели иметь царя изъ бояръ. Опять поднялись споры и интриги. Сторонники польскаго королевича Владислава одолели, и решено было послать къ королю Сигизмунду посольство, чтобы просить его сына принять православие, крепко стоять за веру и Русскую землю и править Русскимъ царствомъ.

Объ избранiи царемъ Владислава былъ составленъ договоръ. Съ этимъ договоромъ къ польскому королю, осаждавшему тогда Смоленскъ, отправили изъ Москвы торжественное посольство, во главе котораго стояли митрополитъ ростовскiй Филаретъ (въ Mipу Феодоръ Никитичъ Романовъ), князь Голицынъ. и другiе знатные бояре.

Сигизмундъ отказалъ дать своего сына на царство. Въ тайне онъ самъ мечталъ быть московскимъ царемъ. Онъ сталъ лукавить, затягивать переговоры и уклоняться отъ прямого ответа. Bcе знали, что Сигизмундъ былъ истый полякъ и католикъ и никогда бы не принялъ православной веры. Послы были несговорчивы. Тогда король разсердился на неуступчивость пословъ и всехъ ихъ отправилъ заложниками въ Варшаву. Въ томъ числе и митрополита Филарета.

Въ это время поляки были впущены въ Москву и во многiе города. Всюду они хозяйничали, какъ дома, теснили и угнетали русскiй народъ.

Когда русскiе прослышали о неудачномъ посольстве, объ обиде посламъ, то все возмутились. Mнoгie русскiе города стали подниматься противъ нашествiя поляковъ. Встали и сильные вожди на помощь гибнувшей Русской земле. Во главе такихъ людей былъ патрiархъ Гермогенъ, который, по словамъ одной летописи, «яко столпъ непоколебимо стоялъ среди Русской великой земли, стоялъ одинъ противу всехъ, аки исполинъ мужъ безъ оружiя и безъ ополченiя воинскаго».

Действительно, изъ Кремля громко раздавался голосъ святителя. Въ своихъ грамотахъ онъ призывалъ всехъ твердо стоять за православную веру, за родную Русь, разрешалъ народъ отъ присяги Владиславу и звалъ къ свержение иноземцевъ.

Зная любовь народа къ своему святителю, поляки и даже мнoгie русскiе бояре принуждали патpiapxa подписать указъ къ московскимъ посламъ, чтобы они уступили воле короля Сигизмунда. Но патрiархъ отказалъ. Бояринъ Салтыковъ даже бросился на него съ ножомъ. Но крестное знаменiе святителя заставило изменника опустить руку. «Крестъ - мое единственное орудiе противъ твоего ножа! Ты же будь проклятъ во веки!» воскликнулъ патрiархъ.

Поляки угрожают в подземелье Чудова монастыря патриарху Гермогену.

Въ эту тяжелую минуту первымъ поднялся рязанскiй воевода Прокопiй Ляпуновъ. Онъ сумелъ воодушевить своихъ согражданъ на защиту родины и собралъ большое ополченiе. Къ нему присоединились еще 25 городовъ и прислали подмогу. Собралась огромная рать въ сто тысячъ. Съ этими силами Ляпуновъ пошелъ на Москву, где безъ удержу распоряжались поляки. На пути къ нему пристали казаки, ранее служившiе «Тушинскому вору». Лжедимитрiй II былъ въ это время убитъ въ Калуге.

Поляки, заслышавъ, что противъ нихъ поднимается весь русскiй народъ, бросились къ пaтpiapxy Гермогену. Угрозами и лестью они умоляли его и требовали, чтобы онъ повелелъ разойтись ополчению. Но онъ отказался наотрезъ. За это его заключили въ подземелье Чудова монастыря и морили голодомъ. Но и оттуда слышались пламенныя речи святителя, и оттуда находилъ онъ возможность посылать свои грамоты, призывая русскiй народъ не сдаваться врагамъ.

Поляки заперлись въ Кремле. Уже передъ народомъ, какъ прекрасная заря, сiяло освобожденiе отъ ненавистнаго ига. Отряды Ляпунова подошли къ Москве и въ жаркой схватке съ сильнейшимъ врагомъ едва не погибли. На помощь подоспелъ мужественный воевода князь Димитрiй Михайловичъ Пожарскiй.

Два раза побивалъ онъ польскiе отряды. Но въ одной изъ схватокъ былъ тяжело раненъ и отвезенъ въ Троице-Сергiевскую лавру.

Поляки, сидевшiе въ Москва, почуяли для себя беду: они стали отбирать у народа оружiе, все железныя вещи и заставили рыть кругомъ города канавы. Народъ отказалъ. Поляки зажгли Москву и кинулись на безоружный народъ и перерезали несколько тысячъ. Место князя Пожарскаго заменилъ Ляпуновъ. Но возмутившiеся казаки его убили.

После Ляпунова не осталось уже защитника и поборника за землю Русскую. Началась такая смута, что и описать трудно. Россiя была на краю гибели. Смоленскъ сдался полякамъ. Тамъ за два года осады изъ 80 тысячъ жителей осталось всего 8 тысячъ.

Король Сигизмундъ думалъ уже двинуться на Москву: путь былъ открыть.

Но Промыселъ Божiй спасъ Pocciю. Народъ встрепенулся: почуявъ грозную беду, все сознали, что надо спасать родину, слиться въ одинъ духъ, бороться и победить. Люди одумались, всюду пошли толки, и по всемъ селамъ, деревнямъ, какъ передъ чемъ-то великимъ, и старые и малые наложили на себя постъ. Bсе съ молитвами и благоговенiемъ готовились или погибнуть или спасти свою родину, а съ нею и свою свободу.

Въ это тяжелое время неоцененную услугу оказала Россiи Троице-Сергiевская лавра. Святая обитель помогала всемъ, чемъ только могла, отдавая и средства и силы. Кроме того, архимандрита этой лавры Дионисiй и келарь Авраамiй Палицынъ неустанно писали грамоты и тайно разсылали во все концы Россiи. Въ горячихъ выраженiяхъ, полныхъ любви къ родине, они увещевали народъ твердо стоять за веру и за родину. Грамоты эти читались въ церквахъ и производили потрясающее впечатлинiе. Bсе плакали и клялись отстоять дорогую отчизну.

Одна изъ такихъ грамота попала и въ Нижнiй-Новгородъ. Соборный протопопъ прочелъ ее после литургiи народу и увещавалъ откликнуться на зовъ святой лавры.

Тогда нашелся простой человекъ - мясной торговецъ, который сразу сталъ народнымъ вождемъ. Это былъ уважаемый всеми земскiй староста - Козьма Захарьичъ Мининъ. Онъ вышелъ на площадь и заговорилъ громко, горячо:

Православные люди, поможемъ Москве! Поможемъ матушке Pocciи! Не пожалеемъ своего именiя: продадимъ дворы свои, заложимъ женъ и детей. Выберемъ кого-нибудь началъникомъ. Дело великое! Но съ Божьей помощью мы его исполнимъ. Намъ стоитъ начать, и все города къ намъ пристанутъ. И мы избавимся отъ иноземцевъ.

Словно пожаромъ охватило всехъ. По сердцу пришлась эта речь народу. Все бежали домой и возвращались съ деньгами. Женщины вырывали изъ ушей серьги, снимали кольца и дорогiя запястья. Мининъ тутъ же первый отдалъ все свое имущество. Мужчины доставали оружiе и рвались къ бою.

Молва о великомъ деле въ Нижнемъ-Новгороде разнеслась съ быстротою молнiи по всей Руси.

Bсе города спешили прислать свои ополченiя и денегъ. Собралась большая сумма денегъ и огромное войско. Теперь надо было выбрать достойного военачальника. Выборъ народный упалъ на князя Пожарскаго. Къ нему отправилось большое посольство. Онъ уже оправился отъ ранъ и жилъ въ своей вотчине.

Съ радостью принялъ на себя храбрый князь начальство надъ ополченiемъ. Онъ только потребовал, чтобы хранителемъ казны и распорядителемъ былъ достойный Козьма Мининъ. Такъ и сделали.

Въ iюле 1612 года огромное войско подъ начальствомъ князя Пожарскаго двинулось освобождать Москву. На помощь полякамъ поспешилъ храбрый гетманъ Ходкевичъ. Но Пожарскiй опередилъ его, сталъ у Арбатскихъ воротъ и загородилъ путь.

Князь Пожарский под Москвою.

Ходкевичъ напалъ на него, произошло сраженiе, и русскiе воины отбросили натискъ. Ходкевичъ бросился назадъ и пытался съ другой стороны войти въ Москву. Но и тутъ Пожарскiй успелъ обогнать его; и русскiе снова схватились съ поляками. Страшный бой закипелъ на Замоскворечье, бились целый день 24 августа, и pyccкie победили. Ходкевичъ понесъ огромныя потери и отступилъ отъ Москвы. Князь Пожарсий съ ополченiемъ вошелъ въ многострадальный городъ. Поляки, затворившiеся въ Кремле, должны были сдаться, и въ октябре месяце 1612 года все до одного были изгнаны изъ Москвы. Радость русскихъ была неописанная. Bcе плакали, молились, целовались и поздравляли другъ друга, какъ въ Светлый празднiкъ. Начались крестные ходы и торжественныя молебствiя. Восторженный народъ отъ чистаго сердца пелъ хвалебную песнь «Тебе Бога хвалимъ!» Мининъ и Пожарскiй стали любимыми прославляемыми народными героями.

Во все концы земли Русской полетели радостныя грамоты объ избавленiи Москвы отъ поляковъ. И всюду было ликованье.

Между темъ народу жилось тяжело: страна была опустошена, разорена. Не было сильной власти, не было на Руси царя. И теперь сильнее и сильнее заговорили всюду о необходимости избрать царя и успокоить умы. Bcе чувствовали, что пришелъ конецъ бедствiямъ Россiи, и что Московское государство можетъ окрепнуть и стать великой, непоколебимой державой. Лишь бы кончились распри и смуты.

Временно всеми делами на Руси заправляли князья Пожарский и Трубецкой и Козьма Мининъ. И первой ихъ заботой было избранiе царя - объ этомъ они твердили всемъ и каждому. Раздавались было голоса, что следовало бы выбрать въ цари князя Пожарскаго, но онъ считалъ себя недостойнымъ и твердо, без-поворотно отклонилъ эту великую честь.

Тогда московскiе воеводы послали во все города грамоты, чтобы они присылали «своихъ выборныхъ людей лучшихъ, крепкихъ и разумныхъ» на соборъ для великаго дела - избранiя царя - всею землею. Въ этихъ грамотахъ было написано, что «безъ государя государство никакъ не строится, печься о немъ некому; безъ государя государство разорилось все. И воровство многое множится».

Когда съехались выборные, то назначили сначала трехдневный постъ. После помолились Богу и открыли заседанiе Земскаго собора. Долго думали, спорили, разсуждали... Но все-таки решили иноземцевъ не выбирать, а выбрать себе въ цари русскаго, православнаго. Стали обсуждать, какой родъ ближе всего къ старинному царскому. Каждый изъ бояръ мечталъ занять московоюй тронъ, и не жалели для этого денегъ на подкупы и угощенiя, но соборъ спорилъ и не могъ притти ни къ какому решенiю.

Вдругъ одинъ дворянинъ подалъ письменную грамоту, и въ ней стояло имя Михаила Феодоровича Романова.

Эта грамота всполошила всехъ. Стали кричать и выкликать: «Кто подалъ такое писанiе? И почему такому выбирать Романова?»

Ответъ былъ таковъ: «Оттого, что онъ приходится двоюроднымъ внукомъ царя Ивана Грознаго».

Въ то же время вышелъ выборный донской атаманъ и подалъ свою грамоту.

О комъ у тебя писанiе? - спросилъ князь Пожарскiй.

О Михаиле Феодоровиче Романове. Онъ ближе всехъ къ царскому роду. Его хотятъ мои доверители царемъ.

Имя Романова, произнесенное вслухъ, словно искрой пробежало по всему собранно. Споры затихли. Начались тихiя радостныя совещанiя...

Вспоминали когда-то любимаго Федора Никитича, обратившагося потомъ въ величаваго митрополита Филарета. Говорили объ его любви къ родине. Вспомнили и всю уважаемую семью бояръ Романовыхъ. Гоненiе Годуновыхъ на нихъ и ихъ страданiя. Сожалели, что митрополитъ Филаретъ и по сей день томится въ польскомъ плену... И, наконецъ, вспомнили, что самъ ихъ чтимый святитель Гермогенъ называлъ царемъ юнаго Михаила Феодоровича.

Bсе эти толки и воспоминанiя зажгли сердца избирателей однимъ чувствомъ.

Михаилъ Феодоровичъ Романовъ - прирожденный царь! Желаемъ въ цари Михаила Феодоровича! Нетъ милее Романова.

Такъ намеченъ былъ въ цари Михаилъ Феодоровичъ Романовъ.

Но самое избранiе было дело слишкомъ великое, и для решенiя его положили услышать голосъ всей земли Русской. Снова во все города послали выборныхъ съ грамотами, чтобы узнать на местахъ мненiе народное относительно новаго избранника.

Наконецъ вернулись въ Москву посланники изъ всехъ областей съ известiемъ, что народъ съ радостью признаетъ Михаила Феодоровича Романова царемъ. Въ народе говорили: «Давно пора просить на царство бояръ Романовыхъ. Они всегда желали добра Русской земле. Хотя молоденекъ Михаилъ Феодоровичъ, но Господь по милости Своей и отрока умудрить».

21 февраля 1613 года собрался последнiй соборъ въ Москве. Явились все выборные. Народъ несметною толпою окружилъ Кремль.

Все выборные стали подавать отъ своихъ городовъ грамоту за грамотой. И въ каждой грамоте стояло одно и то же имя всемъ милаго избранника - Михаила Феодоровича Романова.

Тогда рязансий архiепископъ Феодоритъ, келарь Авраамiй Палицынъ и бояринъ Морозовъ вышли на Красную площадь. Ярко светило солнце. Народъ густыми, несметными толпами теснился на площади.

Раздался громий, торжественный возгласъ:

Кого народъ хочетъ царемъ?

Михаилъ Феодоровичъ Романовъ да будетъ намъ царь-государь!!!

Се бысть по усмотренiю Всесильнаго Бога! - радостно воскликнулъ Авраамiй Палицынъ.

Отслужили молебенъ и на молебствiи помянули новоизбраннаго царя Михаила. Горячо молились о томъ, чтобы пресветлое царское имя передъ всеми великими государями было славно и страшно, чтобы православная вера въ Россiйскомъ государстве ciялa на всю вселенную, и чтобы кончились беды и напасти на Русскую землю.

После совершилось крестное целованiе на верность своему избраннику и была составлена особая грамота, на которой стояло 277 подписей членовъ Земскаго собора и среди нихъ 12 подписей крестьянскихъ.

Bсе радовались и поздравляли другъ друга.

Решено было послать къ избранному юному царю великое посольство, чтобы просить его венчаться на царство, хотя въ то время никто доподлинно и не зналъ, где находится со своей матерью Михаилъ Феодоровичъ.

День 21 февраля 1613 года долженъ быть памятнымъ и священнымъ для сердца русскаго. Съ этого дня началось успокоенiе нашей родной страны, ростъ и процветанiе Россiи подъ державнымъ управленiемъ царей изъ Дома Романовыхъ.

Въ то время, какъ Москва предавалась всенародному ликованiю, когда каждый русскiй находился сердцемъ и помыслами около вновь избранная царя, поляки тайно готовили ему погибель.

Въ то время отецъ Михаила Феодоровича - митрополитъ Филаретъ томился въ плену у поляковъ. Самъ же 16-летнiй юноша жилъ съ матерью своей инокиней Марфой въ Костроме, въ своей глухой тихой вотчине, около Ипатьевскаго монастыря.

И мать и сынь, спасаясь въ уединенiи отъ интригъ бояръ, и не помышляли объ ожидавшей ихъ участи.

Въ 70 верстахъ отъ Ипатьевскаго монастыря была усадьба бояръ Романовыхъ - Домнино. Кругомъ, на далекое пространство разстилались вековые костромские леса и топкiя болота. Место было глухое и безлюдное.

Хоромы бояр Романовых

Поляки, все еще мечтавшiе видеть на русскомъ престоле своего короля, проведавъ, что молодой Романовъ живетъ безъ охраны подъ Костромой, снарядили туда конный отрядъ, съ целью захватить Михаила и доставить живымъ или мертвымъ въ Польшу. Отрядъ поляковъ попалъ въ село Домнино и обратился къ местному крестьянину Ивану Сусанину съ требованiемъ указать имъ дорогу и провести къ Михаилу.

Зачемъ вамъ надо нашего боярина? - спросилъ Иванъ Сусанинъ.

У насъ до него есть дело, и посланы мы передать ему важныя грамоты, - отвечали поляки.

Иванъ Сусанинъ догадался о зломъ умысле и решилъ спасти своего царя и положить за него свою жизнь. Тайкомъ послалъ онъ своего зятя поведать Михаилу Феодоровичу весть о грозящей опасности, а самъ взялся быть проводникомъ поляковъ.

Пора была зимняя, вечерело. Поляки торопились. И повелъ ихъ верный стражъ своего царя глухими костромскими лесами. Долго колесили они. Морозъ все крепчалъ, поднялась вьюга. Они зашли въ непроходимую глушь. Несколько лошадей со всадниками оборвались въ невылазную трясину.

Стой! - закричали поляки, - Куда ты завелъ насъ?

Иванъ Сусанинъ перекрестился: онъ зналъ, что и самъ сбился съ пути и что его ожидаетъ мученическая смерть. Поляки обступили съ угрозами проводника.

Ты обманулъ насъ!

Иванъ Сусанинъ стойко ответилъ:

Неужели вы думали, что я выдамъ вамъ своего царя? Знайте, средь русскихъ не найти вамъ измены... Не дойти вамъ отсюда до русскаго государя... И смерти я не боюсь!

Злодейскiя сабли искрошили въ куски великаго сердцемъ Сусанина, но и сами злодеи не могли выбраться изъ леса и нашли себе, могилу недалеко отъ места, орошеннаго кровью убитаго ими старца.

Черезъ несколько дней местные крестьяне отъ дросековъ узнали о случившемся, нашли въ лесу останки земляка и съ честью похоронили его въ Домнино, около церкви.

Царь Михаилъ былъ спасенъ. Впоследствии въ награду за подвига Сусанина его односельчане были щедро награждены царемъ. Они навсегда были избавлены отъ всякихъ податей и повинностей. Потомки Сусанина и до сихъ поръ подъ именемъ белопапщевъ пользуются дарованными имъ правами. Они переселились за шестьдесятъ верстъ отъ Домнина въ село Коробово, где соорудили въ память своего предка церковь во имя iоанна Предтечи. Самому же Ивану Сусанину на народную лепту поставленъ въ Костроме памятникъ.

Памятник Ивану Сусанину в Костроме

Между темъ въ Москве собиралось большое посольство, чтобы торжественно просить на царство новонареченнаго царя. Во главе посольства стали архiепископъ рязанскiй Феодоритъ, келарь изъ Троицкой лавры Авраамiй Палицынъ, бояре, князь Голицынъ, князь Шереметевъ и многiе другiе именитые люди. Никто хорошенько не зналъ, где живетъ Михаилъ Романовъ. И посольству наказали итти въ Ярославль или где онъ, государь, будетъ.

Узнавъ дорогою местожительство юнаго царя, 13 марта посольство прибыло въ Кострому. На другой день было празднованiе чтимой иконы Феодоровской Божiей Матери. Народу собралось видимо-невидимо. Воевода объявилъ ему, зачемъ явилось посольство. И все ликовали.

Тогда большой крестный ходъ съ хоругвями и местными иконами двинулся къ Ипатьевскому монастырю. Толпы народа густою вереницей сопровождали московскихъ пословъ и крестный ходъ.

Юный Михаилъ Феодоровичъ и мать его инокиня Марфа вышли изъ монастыря навстречу крестному ходу. Юноша благоговейно преклонилъ колена и приложился къ чудотворной иконе. Здесь произошла трогательная сцена. Послы объявили Михаилу, что онъ всенародно избранъ царемъ, и стали просить его занять тронъ.

Испугался молодой Михаилъ и съ великимъ плачемъ объявилъ, что онъ государемъ быть не хочетъ.

Болью и страхомъ сжалось сердце его матери. И она испуганно проговорила:

Не могу я благословить сына на царство. Онъ слабъ и молодъ. И не управиться ему съ царствомъ.

Послы стали упрашивать и уговаривать мать и сына. Но та ни за что не соглашались и не хотели войти за крестами въ соборную церковь.

Чего добивались каждый изъ бояръ, того устрашились скромный юноша Михаилъ и его любящая мать.

.
Инокиня Марфа - мать Михаила Федоровича

Инокиня Марфа хорошо знала, что такое бояре. Ихъ завистью, злобой и интригами потеряла она мужа, всю родню и насильно была пострижена въ монахини. Какъ зеницу ока берегла она въ уединенiи свое единственное сокровище - сына. Не справиться ея кроткому сыну съ боярами. Отецъ его тоже монахъ и томится въ плену. Место имъ въ монастыре, а не въ царскомъ дворце.

Съ горечью и слезами говорила испуганная мать великимъ посламъ:

Нетъ, не благословляю я сына на царство! Въ его мысляхъ никогда не было и мечтанiя быть государемъ въ такомъ преславномъ государстве. Онъ въ несовершенныхъ летахъ, а русскiе люди измалодушествовались, забыли, какъ должно служить государю. Митрополитъ Филаретъ въ плену у польскаго короля, - прибавила Мареа. - Король прослышитъ, что выбрали Михаила царемъ, отомстить на отцб. Нетъ, не быть юноше царемъ!..

Но послы твердо стояли на своемъ. Едва-едва упросили они мать и сына войти въ соборъ. И здесь въ храме Божiемъ снова подали свои выборный грамоты. Михаилъ Феодоровичъ въ волненiи и страхе отказывался.

Послы же со слезами молили - и били челомъ юному царю весь народъ упалъ на колени.

Тогда выступилъ впередъ арxieпископ Феодоритъ и со скорбью и гневомъ заговорилъ, обращаясь къ Михаилу:

Разве смеетъ онъ отказываться и соборное моленье и челобитье не принять! Выбрали его въ цари по изволенiю Божiю, а не по его желанно. Господь Богъ положилъ въ сердца всехъ нравославныхъ хрисианъ единомыслие отъ мала до велика и въ Москве и во всехъ городахъ. А прежнiе государи садились на престолъ своiмъ хотенiемъ…

И обратившись къ инокине Марфе, послы говорили:

Земля разорена. Злые враги ищутъ погубить государство и обратить въ латинство всю землю. И вотъ народъ внушенiемъ Божiимъ выбралъ себе царя и радетеля. А онъ отказы вается и народъ опять останется безъ главы, и государство постигнуть еще большiя смуты и разоренiя. Если совершится это неправое дело, то гневъ Божiй разразится надъ головами Михаила и его матери. Будь здесь отецъ, велиий Филаретъ, не позволилъ бы онъ сыну причинить обиду народу и оттолкнуть отъ себя всю землю Русскую.

Великимъ гневомъ и укоромъ звучала речь архиепископа. Народъ стоялъ на коленяхъ и плакалъ. И послы молили и били челомъ съ двухъ часовъ дня до девяти вечера.

Юный Михаилъ былъ крайне смущеиъ и взволнованъ. Наконецъ, подъ действиемъ чрезвычайныхъ убежденiй, Михаилъ и Марфа должны были согласиться. Мать почувствовала, что безсильна бороться съ желанiемъ народа, и благословила сына на царство, подвела его къ чудотворному образу и проговорила:- Се Тебе, о Богоматерь Пречистая, чадо свое предаю.

Недавнiй плачъ сменился ликованiемъ народнымъ.

Юный царь принялъ изъ рукъ архiепископа Феодорита привезенный ему царскiй посохъ и объявилъ, что скоро выедетъ въ Москву.

19 марта новый царь простился со своимъ тихимъ убежищемъ - монастыремъ и Костромой - и съ матерью-царицей выехалъ въ Москву. Ненадолго онъ остановился въ Троице-Сергiвской лавре и 2 мая прибылъ въ Москву.

11 июня царя Михаила Феодоровича Романова пышно и торжественно венчали на царство въ Успенскомъ соборе. Юный царь не забылъ спасителей отечества и самыми первыми наградилъ спасителей отечества - Минина и Пожарскаго. Князь Пожарскiй былъ пожалованъ званiемъ боярина, а Козьма Мининъ - званiемъ думнаго дворянина. Русская
земля, наша родина, успокоилась.

Такъ былъ избранъ, вступилъ на престолъ и венчался на царство родоначальникъ ныне благополучно царствующаго Дома Романовыхъ. Съ техъ поръ прошло 300 леть. За эти многiе годы занимали русскiй престолъ неизменно цари изъ Дома Романовыхъ. Подъ сенью ихъ державы разоренное Московское государство обратилось въ самое величайшее царство - въ Российскую имперiю, которую, по своимъ размерамъ, Петръ Великiй правильно называлъ «шестою частью света», и которая по своему могуществу и влiянiю занимаетъ одно изъ первыхъ местъ въ свете.

1. Избрание Михаила

Сразу же после освобождения Москвы в октябре 1612 г. по городам были посланы грамоты о присылке в Москву выборных людей, по 10 представителей от каждого города, для "Государева обиранья". К январю 1613 г. выборные от 50 городов собрались в Москве и, вместе с высшим духовенством, уцелевшими боярами и представителями Москвы, составили Земский Собор.

Больше месяца предлагались различные кандидатуры и шли обсуждения. Но вот 7 февраля казачий атаман и два выборных дворянина предложили Собору имя сына митрополита Филарета, 16-тилетнего Михаила Фёдоровича Романова. 21 февраля 1613 г. Михаил Романов был провозглашён царём Московского государства и Собор принёс ему присягу. Затем были отправлены послы от Собора к Михаилу, жившему со своей матерью в Ипатьевском монастыре под Костромой.

Как только стало известно, что Михаил Фёдорович был избран на престол, один отряд поляков направился к Костроме, чтобы найти и убить Михаила. Когда поляки подошли к Костроме, они начали спрашивать у людей, где находится Михаил. Когда Иван Сусанин, которому был задан этот вопрос, спросил у поляков, зачем им нужно знать это, те отвечали, что хотят поздравить

нового царя с избранием на престол. Но Сусанин не поверил им и послал своего внука предупредить Михаила об опасности. Сам же он сказал полякам так: "Тут дороги нет, давайте я проведу вас лесом, по ближнему пути". Поляки обрадовались, что теперь они легко найдут Михаила и пошли за Сусаниным.

Прошла ночь, а Сусанин всё вёл и вёл поляков по лесу и лес становился всё глуше. Поляки кинулись к Сусанину, заподозрив его в обмане. Тогда Сусанин, в полной уверенности, что поляки не смогут найти дорогу из леса, сказал им: Теперь можете делать со мной, что хотите; но знайте, что царь спасён и вам не добраться до него! Поляки убили Сусанина, но и сами погибли.

Семья Ивана Сусанина была щедро награждена царём. В память этого самопожертвования знаменитый композитор Глинка написал оперу "Жизнь за Царя", а в Костроме, на родине Сусанина, ему был поставлен памятник.

Послы Собора долго упрашивали Михаила и его мать (отец Михаила, митрополит Филарет, был в польском плену) стать царём. Мать Михаила говорила, что русские люди измалодушествовались и погубят Михаила, как прежних царей. Послы же отвечали, что русские люди теперь хорошо понимают, что без царя государство погибает. В конце концов послы заявили, что, если Михаил и его мать не согласятся, то Русь погибнет по их вине. 4.Правление Михаила

В трудное время пришлось править молодому царю Михаилу. Вся западная часть государства была разорена, пограничные области захвачены врагами -- поляками и шведами. По всему государству бродили и грабили шайки, а иногда и большие отряды, поляков, воров, разбойников.

Поэтому молодой и неопытный царь Михаил 13 лет не распускал Земский Собор и правил совместно с ним. Михаилу Фёдоровичу стало легче, когда в 1619 г. из плена вернулся его отец и стал "великим государем патриархом Московским и Всея Руси". До своей смерти в 1633 г. патриарх Филарет, в соответствии с русскими традициями, помогал царю Михаилу править.

Так как в Московском государстве ещё долго продолжались беспорядки, то царь Михаил всё время пользовался помощью Земского Собора в управлении страной. Следует сказать, что Земские Соборы играли роль исключительно совещательную. Другими словами, царь советовался с Земским Собором по разным вопросам, но окончательные решения выносил сам, соглашаясь или не соглашаясь с мнением Собора.

Русские Земские Соборы состояли из трёх частей:

1. "Освященный Собор", т.е. высшее духовенство.

2. "Боярская дума", т.е. знать.

3. "Земля", т.е. выборные от "служилых" (дворянства) и "тяглых" свободных людей -- горожан и крестьян.

Земские Соборы этих времён выработали традицию: просьбы и пожелания "земли" почти всегда исполнялись царём, даже тогда, когда они были невыгодны боярам. Земские Соборы навсегда уничтожили мечту "княжат" о "боярском царе". Единоличная власть царя усиливалась, но он всегда опирался на "землю", т.е. народ, а "земля" всегда поддерживала царя.

2. Возврат к порядку

Первым делом царя Михаила было навести порядок в государстве. Астрахань, занятая казаками Заруцкого, пытающегося основать казацкое государство, была очищена от бунтовщиков. Марина Мнишек умерла в тюрьме, а её сын -- казнён вместе с Заруцким.

Огромное разбойничье войско атамана Баловня дошло до Москвы и только здесь было разбито и большинство его людей было переловлено. Князь Пожарский долго охотился за польским разбойником, Лисовским, но разогнать его шайку не удалось до тех пор, пока не умер сам Лисовский.

Очень трудно было восстанавливать повиновение и честность среди воевод и чиновников, которые привыкли к безвластью Смутного времени и пытались управлять, как им вздумается.

Нападения Швеции

Слабостью Московского государства решили воспользоваться старые враги Руси -- Польша и Швеция. Шведы, к тому времени уже владевшие Новгородом и другими северо-западными русскими областями, напали на Псков. Но жители Пскова дрались со шведами также решительно, как и во времена Св. Александра Невского: шведы должны были отступить. В 1617 г. со Швецией был подписан "вечный мир", по которому Швеция возвращала Руси Новгород с его землями, а Русь уступала Швеции побережье Финского залива со всеми старинными русскими городами.

Нападения Польши

Поляки, под предводительством королевича Владислава, напали на Московское государство в 1617 г. Королевич Владислав заявлял, что он идёт в Москву взять "своё Московское государство, от Бога нам данное и от всех вас крестным целованием утверждённое", как он писал в листовках для русских. Но русские оказали полякам сильное сопротивление и в 1618 г. с Польшей был подписан мир на 14 с половиной лет. Поляки получали Смоленскую и Чернигово-Северскую области. Только в 1632 г., после смерти Сигизмунда и наступившего "безкоролевья", русские сумели заставить Владислава отказаться от притязаний на московский престол.

Взятие Азова

В это же время Московское царство чуть было не попало в войну с Турцией и крымскими татарами. В 1637 г. вольные донские казаки, лишь отчасти признававшие власть царя, смелым и внезапным нападением захватили турецкую крепость Азов, расположенную у устья Дона. В 1641 г., отразив атаки турецко-крымских войск и ожидая нового нападения, казаки просили царя Михаила "принять Азов под свою высокую руку".

Соблазн был велик, но ослабевшему Московскому царству не под силу была бы возможная война с Турцией. В 1642 г. царь созвал Земский Собор, во время которого "земля" заявила царю, что народу очень тяжело и что воевать было бы очень трудно. "Земля", правда, заявила, что народ готов служить царю, если тот решит воевать с турками. Царь тогда решил отказаться от Азова и приказал казакам очистить крепость и отдать её туркам.

В своём решении Земский Собор высказался, что "Азов надо было бы принять". Здесь сказывается многолетнее желание русских людей вернуть старинные славянские земли, прилегающие к Азовскому и Чёрному морям. Эти земли, утерянные во время татарского нашествия, всё ещё находились в руках крымских татар. Создание военно-морской базы в Азове в значительной мере упростило бы защиту от крымских татар, которые постоянно нападали на южные окраины, грабили и брали пленных (турецкие рынки рабов были заполнены русскими, захваченными в таких набегах).

Но для длительной войны с Турцией не было сил. Кроме того, у Московского государства были более важные дела: ещё находились под властью врагов многие западные и северные земли, граница с Польшей проходила между Смоленском и Москвой, на расстоянии нескольких переходов.

Литература :

1. История России с древнейших времен до конца ХVII в. Отв. Ред. акад. А.Н. Сахаров, А.П. Новосельцев. М., 1966.

2. История России с начала ХVIII в. до конца ХIХ вв. Отв. Ред. А.Н. Сахаров. М., 1966.

3. История России с древнейших времен до 1861 г. Отв. Ред. Н.И. Павленко. М., 1966.

4. Из истории русской культуры. Т.IV . ХVIII – начало ХIХ в. М. 1996.

5. Козлова Н.В. Российский абсолютизм и купечество в ХVIII в. М. 1999.

6. Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М. 1998.

7. Молчанов Н.Н. Дипломатия Петра Первого. М. 1986.

Источники.

Казакова Н.А. Антифеодальные еретические движения на Руси ХIV-ХVI вв. М-Л., 1955.

Литература

Борисов Н.С. Политика московских князей (конец ХIII – первая половина ХVII в.). М., 1999.

Корецкий В.И. Закрепощение крестьян и классовая борьба в России во второй половине ХVI в. М., 1970.

Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией. М., 1963.

Лихачев Д.С. Развитие русской литературы Х-ХVII вв. Эпохи и стили. Л., 1973.

Санин Г.Л. Сношения России и Украины с Крымским ханством. М., 1987.

Скрынников В.Г. Царство террора. М., 1991.

Смирнов Н.А. Россия и Турция в ХVI-ХVII вв. М., 1946-1947. Т. 1-2.

Флоря Б.Н. Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине ХVI- начале ХVII вв. М., 1978.

Носов Н.Е. Становление сословно- представительных учреждений в России. М., 1969.

Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец ХV- начало ХVII в. М., 1955.

Очерки русской культуры ХIII-ХVII века. М., 1969-1979 гг.

Платонов С.Ф. Очерки по истории Смуты в Московском государстве ХVI-ХVII вв. М., 1969.

Сахаров А.М. Образование и развитие Российского государства в ХIV-ХVII вв. М., 1969.

Черепнин Л.В. Земские соборы Русского государства в ХVI-ХVII вв. М., 1978.

Черная Л.А. Русская культура переходного периода от средневековья к новому времени. М., 1999.

Шмидт С.О. Становление российского самодержавия. М., 1973.

Источники.

Аввакум. Житие протопопа Аввакума, им самим написанное. М., 1991.

Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца ХIV- начала ХVI вв. М.-Л., 1952-1954. Т.1-3.

Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988.

Казакова Н.А. Антифеодальные еретические движения на Руси ХIV-Х VI вв. М-Л., 1955.

Крестьянская война под предводительством Степана Разина. Сб. документов. М., 1954-1976. Т. 1-4.

Штаден Г.О. О Москве Ивана Грозного. М., 1995.

Сказание Авраамия Палицына. М-Л., 1955.

Тушинский вор: личность, окружение, время. Документы и материалы. М., 2001.

Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979.

Временник Ивана Тимофеева. М.-Л., 1951.

Горсей Дж. Записки о России ХVI- начала ХVII вв. М.-Л., 1990.

Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей ХIV-ХVI вв. М.-Л., 1950.

Памятники литературы Древней Руси ХIII-ХVII вв. Кн.1-2. М., 1981-1988.

Соборное Уложение 1649 года Л., 1987.

Судебники ХV-ХVI веков М.-Л., 1952.

Флетчер Д. О государстве Русском. Спб., 1906.

Литература

Александров В.А. Сельская община в России ХVII- начала ХIХ вв. М., 1976.

Альшиц Д.Н. Начало самодержавия. Л., 1988.

Борисов Н.С. Политика московских князей (конец ХIII – первая половина ХIV в.). М., 1999.

Борисов Н.С. Иван III. М., 2000.

Алексеев Ю.Г. Под знаменем Москвы. М., 1992.

Базилевич К.В. Внешняя политика Русского централизованного государства второй половины ХV в. М., 1952.

Борисов Н. С. Русская церковь в политической борьбе ХIV-ХV вв. М., 1986.

Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых земледельцев М., 1969.

Горская Н.А. Монастырские крестьяне Центральной России в ХVII. М., 1977.

Горский А.А. Москва и Орда. М., 2000.

Греков И.Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды (на рубеже ХIV-ХV вв. М., 1975.

Егоров В.Л. Историческая география Золотой Орды в ХIII-ХIV вв.М., 1985.

Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. М., 1964.

Выборные люди съехались в Москву в январе 1613 г. Из Москвы просили города прислать для царского выбора людей «лучших, крепких и разумных». Города, между прочим, должны были подумать не только об избрании царя, но и о том, как «строить» государство и как вести дело до избрания, и об этом дать выборным «договоры», т. е. инструкции, которыми те должны были руководствоваться. Для более полного освещения и понимания собора 1613 г. следует обратиться к разбору его состава, который может быть определен лишь по подписям на избирательной грамоте Михаила Федоровича, написанной летом 1613 г. На ней мы видим всего 277 подписей, но участников собора, очевидно, было больше, так как не все соборные люди подписывали соборную грамоту. Доказательством этого служит, например, следующее: за Нижний Новгород на грамоте подписались 4 человека (протопоп Савва, 1 посадский, 2 стрельца), а достоверно известно, что нижегородских выборных было 19 человек (3 попа, 13 посадских, дьякон и 2 стрельца). Если бы каждый город удовольствовался десятью человеками выборных, как определил их число кн. Дм. Мих. Пожарский, то выборных в Москве собралось бы до 500 человек, так как на соборе участвовали представители 50 городов (северных, восточных и южных); а вместе с московскими людьми и духовенством число участников собора простиралось бы до 700 человек. Собор был действительно многолюден. Собирался он часто в Успенском соборе, быть может, именно потому, что из других московских зданий ни одно не могло бы его вместить. Теперь является вопрос, какие классы общества были представлены на соборе и полон ли был собор по своему сословному составу. Из 277 упомянутых подписей 57 принадлежат духовенству (частью «выборному» из городов), 136 – высшим служилым чинам (боярам – 17), 84 – городским выборным. Выше уже сказано, что этим цифровым данным далеко нельзя верить. По ним провинциальных выборных на соборе было мало, а на деле эти выборные несомненно составляли большинство, и, хотя с точностью нельзя определить ни их количества, ни того, сколько было из них тяглых и сколько служилых людей, тем не менее можно сказать, что служилых было, кажется, более, чем посадских, но и посадских был очень большой процент, что на соборах редко бывало. И, кроме того, есть следы участия «уездных» людей (12 подписей). Это были, во-первых, крестьяне не владельческих, а черных государевых земель, представители свободных северных крестьянских общин, а во-вторых, мелкие служилые люди из южных уездов. Таким образом, представительство на соборе 1613 г, было исключительно полным.

О том, что происходило на этом соборе, мы ничего точного не знаем, потому что в актах и литературных трудах того времени остались только отрывки преданий, намеки и легенды, так что историк здесь находится как бы среди бессвязных обломков древнего здания, восстановить облик которого он не имеет сил. Официальные документы ничего не говорят о ходе заседаний. Сохранилась, правда, избирательная грамота, но она нам мало может помочь, так как написана далеко не самостоятельно и притом не заключает в себе сведений о самом ходе избрания. Что же касается до неофициальных документов, то они представляют собой или легенды, или скудные, темные и риторические рассказы, из которых ничего нельзя извлечь определенного.

Однако попробуем восстановить не картину заседаний – это невозможно, – а общий ход прений, общую последовательность избирательной мысли, как она пришла к личности Михаила Федоровича. Избирательные заседания собора начались в январе. От этого месяца до нас дошел первый по времени документ собора – именно грамота, данная кн. Трубецкому на область Вагу. Эта область, целое государство по пространству и богатству, в XVI и XVII столетиях обыкновенно давалась во владение человеку, близкому к царю; при Федоре Ивановиче она принадлежала Годунову, при Вас. Ив. Шуйском – Дмитрию Шуйскому теперь же переходила к знатному Трубецкому, по своему боярскому чину занявшему тогда одно из первых мест в Москве. Затем стали решать вопрос об избрании, и первым постановлением собора было не выбирать царя из иностранцев. К такому решению пришли, конечно, не сразу, да и вообще заседания собора были далеко не мирного свойства. Летописец об этом говорит, что «по многи дни бысть собрании людям, дела же утвердити не могут и всуе мятутся семо и овамо», другой летописец также свидетельствует, что «многое было волнение всяким людям, кийждо бо хотяше по своей мысли деяти». Царь из иностранцев многим казался тогда возможным. Незадолго перед собором Пожарский ссылался со шведами об избрании Филиппа, сына Карла IX; точно так же начал он дело об избрании сына германского императора Рудольфа. Но это был только дипломатический маневр, употребленный им с целью приобрести нейтралитет одних и союз других. Тем не менее мысль об иноземном царе была в Москве, и была именно у боярства: такого царя хотели «начальницы», говорит псковский летописец. «Народы же ратные не восхотели ему быти», – прибавляет он дальше. Но желание боярства, надеявшегося лучше устроиться при иноземце, чем при русском царе из их же боярской среды, встретилось с противоположным ему и сильнейшим желанием народа избрать царя из своих. Да это и понятно: разве мог народ симпатизировать иностранцу, когда ему так часто приходилось видеть, какими насилиями и грабежами сопровождалось на Руси появление иноземной власти? По мнению народа, иноземцы повинны были в смуте, губившей Московское государство.

Порешив один трудный вопрос, стали намечать кандидатов из московских родов. «Говорили на соборах о царевичах, которые служат в Московском государстве, и о великих родех, кому из них Бог даст… быть государем». Но тут-то и пришла главная смута. «Много избирающи искаху» не могли ни на ком остановиться: одни предлагали того, другие – другого, и все говорили разно, желая настоять на своей мысли. «И тако препроводиша не малые дни», по описанию летописца.

Каждый участник собора стремился указать на тот боярский род, которому он сам более симпатизировал, в силу ли его нравственных качеств, или высокого положения, или же просто руководясь личными выгодами. Да и многие бояре сами надеялись сесть на московский престол. И вот наступила избирательная горячка со всеми ее атрибутами – агитацией и подкупами. Откровенный летописец указывает нам, что избиратели действовали не совсем бескорыстно. «Многие же от вельмож, желающи царем быти, подкупахуся многим и дающи и обещающи многие дары». Кто выступал тогда кандидатами, кого предполагали в цари, прямых указаний на это мы не имеем; предание же в числе кандидатов называет В. И. Шуйского, Воротынского, Трубецкого. Ф. И. Шереметев хлопотал за родню свою М. Ф. Романова. Современники, местничаясь с Пожарским, обвиняли его в том, что он, желая царствовать, истратил 20 тыс. рублей на подкупы. Нечего и говорить, что подобное предположение о 20 000 просто невероятно уже потому, что даже казна государева тогда не могла сосредоточить у себя такой суммы, не говоря о частном лице.

Споры о том, кого избрать, шли не только в одной Москве: сохранилось, мало впрочем вероятное, предание, что Ф. И. Шереметев был в переписке с Филаретом (Федором) Никитичем Романовым и В. В. Голицыным, что Филарет говорил в письмах о необходимости ограничительных условий для нового царя, а что Ф. И. Шереметев писал Голицыну о выгоде для бояр избрать Михаила Федоровича в следующих выражениях: «Выберем Мишу Романова, он молод и нам будет поваден». Эта переписка была найдена Ундольским в одном из московских монастырей, но в печать до сих пор не попала и где находится – неизвестно, Лично мы не верим в ее существование. Есть предание, тоже малодостоверное, и о переписке Шереметева с инокиней Марфой (Ксенией Ивановной Романовой), в которой последняя заявляла о своем нежелании видеть сына на престоле. Если бы действительно существовали сношения Романовых с Шереметевым, то в таком случае Шереметев знал бы о местопребывании своей корреспондентки, а он, как можно думать, этого не знал.

Наконец, 7 февраля 1613 г. пришли к решению избрать Михаила Федоровича Романова. По одной легенде (у Забелина), первый на соборе заговорил о Михаиле Федоровиче какой-то дворянин из Галича, принесший на собор письменное заявление о правах Михаила на престол. То же самое сделал какой-то донской атаман. Далее, Палицын в своем «Сказании» смиренным тоном заявляет, что к нему пришли люди многих городов и просили передать царскому синклиту «свою мысль об избрании Романова»; и по представительству этого святого отца будто бы «синклит» избрал Михаила. Во всех этих легендах и сообщениях особенно любопытна та черта, что почин в деле избрания Михаила принадлежит не высшим, а мелким людям. Казачество, говорят, также стояло за Михаила.

С 7-го числа окончательный выбор был отложен до 21-го, и посланы были в города люди, кажется, участники собора, узнать в городах мнение народа о деле. И города высказались за Михаила. К этому времени надо относить рассказы А. Палицына о том, что к нему явился какой-то «гость Смирный» из Калуги с известием, что все северские города желают именно Михаила. Стало быть, против Михаила, насколько можно думать, были голоса только на севере, народная же масса была за него. Она была за него еще в 1610 г., когда и Гермоген, при избрании Владислава, и народ высказывались именно за Михаила. Поэтому возможна мысль о том, что собор приведен к избранию Михаила Федоровича давлением народной массы. У Костомарова («Смутное время») эта мысль мелькает, но очень слабо и неопределенно. Ниже мы будем иметь повод на ней остановиться.

Когда Мстиславские и другие бояре, а также запоздавшие выборные люди и посланные по областям собрались в Москву, то 21 февраля состоялось торжественное заседание в Успенском соборе. Здесь выбор Михаила был решен уже единогласно, вслед за чем последовали молебны о здравии царя и присяга ему. Известясь об избрании царя, города еще до получения согласия Михаила присягали ему и подписывали крестоцеловальные записи. По общему представлению, государя сам Бог избрал, и вся земля Русская радовалась и ликовала. Дело теперь оставалось только за согласием Михаила, получить которое стоило немалого труда. В Москве не знали даже, где он находится: посольство к нему от 2 марта отправлено было в «Ярославль или где он, государь, будет». А Михаил Федорович после московской осады уехал в свою костромскую вотчину, Домнино, где чуть было не подвергся нападению польской шайки, от которой спасен был, по преданию, крестьянином Иваном Сусаниным. Что Сусанин действительно существовал, доказательством этого служит царская грамота Михаила, которой семье Сусанина даются различные льготы. Однако между историками велась долгая полемика по поводу этой личности: так, Костомаров, разобрав легенду о Сусанине, свел все к тому, что личность Сусанина есть миф, созданный народным воображением. Такого рода заявлением он возбудил в 60-х годах целое движение в защиту этой личности: явились против Костомарова статьи Соловьева, Домнинского, Погодина. В 1882 г. вышло исследование Самарянова «Памяти Ивана Сусанина». Автор, прилагая карту местности, подробно знакомит нас с путем, по которому Сусанин вел поляков. Из его труда мы узнаем, что Сусанин был доверенным лицом у Романовых, и вообще эта книга представляет богатый материал о Сусанине. Из Домнина Михаил Федорович с матерью переехал в Кострому, в Ипатьевский монастырь, построенный в XIV столетии Мурзой Четом, предком Годунова. Этот монастырь поддерживался вкладами Бориса и при Лжедмитрии был подарен последним Романовым, как предполагают, за все перенесенное ими от Бориса.

Посольство, состоявшее из Феодорита, архиепископа Рязанского и Муромского, Авраамия Палицына, Шереметева и др., приехало вечером 13 марта в Кострому. Марфа назначила ему явиться на другой день. И вот 14 марта посольство, сопровождаемое крестным ходом, при огромном стечении народа, отправилось просить Михаила на царство. Источником для ознакомления с действиями посольства служат нам его донесения в Москву. Из них мы узнаем, что как Михаил, так и инокиня мать сперва безусловно отвергли предложение послов. Последняя говорила, что московские люди «измалодушествовались», что на таком великом государстве и не ребенку править не под силу, и т. д. Долго послам пришлось уговаривать и мать, и сына; они употребили все свое красноречие, грозили даже небесной карой; наконец усилия их увенчались успехом – Михаил дал свое согласие, а мать благословила его. Обо всем этом мы знаем, кроме посольских донесений в Москву, еще из избирательной грамоты Михаила, которая впрочем, в силу ее малой самостоятельности, как мы уже говорили выше, не может иметь особенной ценности: она составлена по образцу избирательной грамоты Бориса Годунова; так, сцена плача народного в Ипатьевском монастыре списана с подобной же сцены, происходившей в Новодевичьем монастыре, описанной в Борисовой грамоте (оттуда взял ее Пушкин для своего «Бориса Годунова»).

Как только согласие Михаила Федоровича было получено, послы стали торопить его ехать в Москву; царь отправился, но путешествие это было чрезвычайно медленно, так как разоренные дороги далеко не могли служить удобным путем.