Умер адмирал александр семенович шишков, военный и государственный деятель.

"Кончившие наши университеты юноши уверены, что, по крайней мере, две вещи они могут сделать хорошо: преобразовать государственное устройство и реформировать Церковь."

Русский писатель, военный и государственный деятель. Государственный секретарь и министр народного просвещения. Один из ведущих российских идеологов времён Отечественной войны 1812 года, известный консерватор, инициатор издания охранительного цензурного устава 1826 года. Президент Российской академии, филолог и литературовед. Адмирал. (1754-1841).

"...Воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное. Учёный чужестранец может преподать нам, когда нужно, некоторые знания свои в науках, но не может вложить в душу нашу огня народной гордости, огня любви к отечеству, точно так же, как я не могу вложить в него чувствований моих к моей матери… Народное воспитание есть весьма важное дело, требующее великой прозорливости и предусмотрения. Оно не действует в настоящее время, но приготовляет счастие или несчастие предбудущих времен, и призывает на главу нашу или благословение, или клятву потомков."...

А.С.Пушкин о Шишкове:
"Сей старец дорог нам: он блещет средь народа,
Священной памятью двенадцатого года."

Министр народного просвещения (1824-1828)

Шишков активно выступал против деятельности учреждённого в 1817 году Министерства духовных дел и народного просвещения во главе с князем А. Н. Голицыным, а также созданного последним Российского библейского общества. Голицын назывался одним из виновников упадка нравственности, «разгула свободомыслия» и антиправославного мистицизма в России: «кажется, как будто все училища превратились в школы разврата, и кто оттуда ни выйдет, тотчас покажет, что он совращён с истинного пути и голова у него набита пустотой, а сердце самолюбием, первым врагом благоразумия». В 1820-е стал одним из главных идеологов охранительного движения и партии, которая начала борьбу с Голицыным и в которую также входили А. А. Аракчеев, митрополит Санкт-Петрбургский Серафим (Глаголевский), архимандрит Фотий (Спасский), М. Л. Магницкий и другие.

"...Науки, изощряющие ум, не составят без веры и без нравственности благоденствия народного… Сверх того, науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет. Излишество их, равно как и недостаток, противны истинному просвещению. Обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы более вреда, чем пользы. Наставлять земледельческого сына в риторике было бы приуготовлять его быть худым и бесполезным или еще вредным гражданином."

Охранительность шишковского устава, направленная прежде всего против распространения революционных и мистических идей, вызвала столь сильное недовольство в либеральных и масонских кругах, что уже в следующем году император согласился на создание комиссии по выработке очередного, более мягкого цензурного устава (Шишкова в комиссию не включили). Новый Устав о цензуре был утверждён 22 апреля (4 мая) 1828 года, а 23 апреля (5 мая) 1828 последовала отставка Шишкова с поста министра просвещения.

Президент Российской Академии

На эту должность Шишков был назначен в мае 1813 года и занимал её до самой смерти. На этом посту он ратовал за то, чтобы Российская Академия, в противовес Академии Наук (где преобладали иностранцы), стала базой для развития отечественных наук и просвещения, центром русской духовности и патриотизма.

Кадровая политика Шишкова в Академии состояла в том, чтобы собрать в неё всех национально мыслящих русских учёных. К чести адмирала, он привёл в Российскую Академию многих людей, с которыми когда-то полемизировал: активных членов кружка «Арзамас», М. М. Сперанского и т. д.

А. С. Шишков уделял большое внимание развитию как российской, так и общеславянской филологии. Шишков одним из первых осуществил попытку организовать кафедры славяноведения при российских университетах, создать Славянскую библиотеку в Петербурге, в которой были бы собраны памятники литературы на всех славянских языках и все книги по славяноведению. При Шишкове академия многое сделала для просвещения провинции.

После смерти Шишкова в 1841 году Российская Академия вошла в состав Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук на правах отделения.

Наше время определяют как век информационных войн. По своим результатам эти войны иногда оказываются гораздо эффективнее обычных: при помощи средств информационного, идеологического воздействия без единого выстрела достигается контроль над целыми государствами, над их политикой, экономикой, общественной жизнью. Беспрецедентная информационная война ведется против России. Очень важно отдать себе отчет в истоках, направлении и средствах этой войны, ведущую роль в которой играет лингвистическая составляющая. «Хочешь завоевать кого-либо – навяжи ему свой язык», - этот принцип, восходящий к идеям Ницше лежит в основе западной геополитики.

Независимость, самостояние, процветание народа во многом определяется его отношением к слову, к родному языку. Сегодня речевые действия рассматриваются как основной резерв социально-экономического развития в ряде ведущих стран. Характерный пример – государственная программа Японии – «Языковое существоавание человека и народа» Профессор Ю.В.Рождественский в своих работах «Теория риторики» и «Принципы современной риторики» убедительно показал связь этой программы, нацеленной на укрепление национального самосознания общества, с впечатляющими успехами Японии. Япония не только сумела при помощи этой программы преодолеть последствия поражения во Второй мировой войне, но и создать положительный образ страны в мире. В 1958 году конгресс США под впечатлением советских успехов в космосе принимает «Закон об образовании ради национальной обороны». Этот закон предусматривал риторическую и герменевтическую направленность обучения языку. Главная задача – обучение убедительному говорению и глубокому пониманию. Основным пособием обучения американизму – государственной идеологии США – становятся хрестоматии речей, изменивших историю Америки. В нашей стране сегодня в полной мере начинает осознаваться значение языка в укреплении и строительстве государства, в обеспечении национальной безопасности.

Правительство РФ приступает к активным действиям, направленным на поддержку и сохранение русского языка. Достаточно указать на федеральную целевую программу «Русский язык» и законопроект «О русском языке как государственном языке в Российской Федерации». Кроме того, при Правительстве РФ создан Совет по русскому языку. Государству и обществу еще предстоит большая содержательная работа по осуществлению намеченных планов.

И в этом нам может помочь обращение к истории нашего отчества, мыслям, словам и деяниям великих мужей прошлого, сумевших столетия тому назад постигнуть духовную суть пути России и указать средства сохранения и самобытного развития народного организма. Одним из таких великих мужей является писатель и государственный деятель, президент Российской Академии, знаменитый русский лексикограф адмирал Александр Семенович Шишков.

Его труды на пользу Отечества исключительно разнообразны и плодоносны. Первая половина жизни Шишкова в большей мере отдана военно-морскому поприщу. Он оканчивает в 1771 году Морской кадетский корпус, служит на флоте в Архангельске, совершает в составе военно-морской экспедиции исполненный опасностей переход из Кронштадта через Средиземное море и Дарданеллы в Черное море, преподает тактику в Морском Кадетском корпусе, переводит с французского труд Ромма «Морское искусство» и составляет «Треязычный морской словарь на Английском, Французском и Российском языках в трех частях». Этот его труд – «первый словарь, где была собрана и переведена специальная терминология». В это же время, в 80-х, годах он составляет «Детскую библиотеку», куда вошли отчасти переводы с немецкого, а отчасти стихи и рассказы самого Шишкова. ««Детская библиотека» получила в свое время самое высокое признание, какое могут получать стихи, многие стихотворения Шишкова стали безымянны, их переписывали, заучивали наизусть. В 1790 году Шишков командует фрегатом «Николай» во время войны со Швецией, и награждается золотым оружием с надписью «За храбрость». И в то же самое время Шишков играет ведущую роль в составлении и редактировании первого издания «Словаря Академии Российской»). Вторая половина 90-х годов была успешной для научной и служебной карьеры Александра Семеновича. В ознаменование выдающихся научных и литературных заслуг Шишков избирается членом Российской Академии. Он также производится в вице-адмиралы и назначается членом адмиралтейской коллегии, но вскоре оказывается в опале, его удаляют от двора. В 1802 году он подает в отставку и целиком отдается литературным и научным занятиям.

Вскоре выходит в свет его книга «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка». С тревогой смотрели тогда многие русские люди на распространявшееся в высшем свете презрение ко всему отечественному, на стремление бездумно перенимать иностранный образ быта. Дети дворян того времени, плохо знали по-русски и, достигши совершеннолетия, не то, чтобы могли читать,– с трудом разговаривали. А когда начинали говорить и писать по-русски, исконно употреблявшиеся слова заменяли кальками - буквальными переводами с французского. Одновременно с распространением этого языка Россия оказалась наводнена и развращающими идеями – во всеуслышание восхвалялась лживость, неправедная торговля, цинизм, прелюбодеяние. Сами европейцы, побывавшие в то время в России, смотрели на такое духовное вырождение высших классов с удивлением. Вот что писала англичанка Вильмонт, посетившая Санкт-Петербург и Москву в 1805 году: «Русские переносят вас во Францию, не осознавая нимало, сколь это унизительно для их страны и для них самих; национальная музыка, национальные танцы и отечественный язык – все это упало и в употреблении только между крепостными» .

Обо всем этом открыто и резко заговорил Александр Семенович Шишков в своем «Рассуждении о старом и новом слоге российского языка»: «дети знатнейших бояр и дворян наших от самых юных ногтей своих находятся на руках у французов, прилепляются к их нравам, научаются презирать свои обычаи, нечувствительно получают весь образ мыслей их и понятий, говорят языком их свободнее нежели своим, и даже до того заражаются к ним пристрастием, что не токмо в языке своем никогда не упражняются, не токмо не стыдятся не знать оного, но еще многие из них сим постыднейшим из всех невежеством, как бы некоторым украшающим их достоинством, хвастают и величаются»

Язык рассматривается им как основа народного бытия. И ломка языка неизбежно оборачивается ломкой всего – быта, народных устоев, государственности. «Кому,– писал Шишков,– приходило. голову с плодоносной земли благоустроенный дом свой переносить на бесплодную болотистую почву?» Уж если русские люди действительно верят в «превосходство новейшего времени французов», то, наверное, «надлежало бы взять их за образец в том, чтобы подобно им трудиться в создании своего красноречия и словесности, а не в том, чтобы найденные ими в их языке нимало не сродные красоты перетаскивать в свой язык» . Шишков призывает искать истоки литературного языка и словесности в собственной многовековой культуре.
Заимствование слов из другого языка, по его мнению – отказ от своего взгляда на вещи, подчинение своего образа мысли чужому.

Разумеется, Шишков понимал, что не Франция и не французский язык опасны сами по себе. Тревогу адмирала вызывало именно засилье неологизмов и галлицизмов, без особой необходимости засорявших и вытеснявших русскую речь. В этом засилье Шишков видел разрушительную роль «нового слога» как для мировоззрения каждого русского человека, так и для национального самосознания в целом. «Вместо изображения мыслей своих по принятым издревле правилам и понятиям, многие века возраставшим и укоренившимся в умах наших, изображаем их по правилам и понятиям чуждого народа» , – писал автор «Рассуждения о старом и новом слоге…».
Шишков как проницательный наблюдатель осознавал, что одновременно с распространением французского языка русский человек оказался под воздействием чужого образа мыслей, чужого быта, чужых идей, зачастую сомнительных с нравственной точки зрения. Через «адюльтерные романы», которые тогда переводились и печатались в большом количестве, стали восхваляться лживость, цинизм, прелюбодеяние, тщеславие, сребролюбие и другие грехи. Иностранные обычаи породили в русском обществе большое количество новых потребностей, без удовлетворения которых люди раньше спокойно обходились.

И наоборот, такие состояния человеческой души, как кротость, воздержание, умиление, смирение перестали адекватно отражаться в языке. В результате около двух третей лексики исконного русского словаря оставались без употребления. Поэтому и стремился Шишков обратить внимание на историю русского языка, на его церковнославянское происхождение, на его связь с праязыком, на котором говорили первые люди. По мысли автора «Рассуждения…», в самой славянской азбуке воплощен дух полноты, в ней живет в нетронутом виде то отношение к жизни, к Богу и человеку, которое вдохновляло святых Кирилла и Мефодия, ее создателей. Шишков был уверен, что отказ от славянской азбуки означает одновременное разрушение этой мировоззренческой полноты. Язык для Шишкова неразрывно связан с нравственностью, с глубиной человеческих чувств, с их искренностью. Первой важнейшей функцией языка, согласно А.С.Шишкову, является строительство мировоззрения человека.

Шишков не соглашается с утверждениями тех, кто считает, что переносы произведены из французского языка потому, что в русском нет слов, образующих эти понятия. Но мало ли в нашем языке таких названий, которых французы точно выразить не могут? "Милая", "гнусный", "погода", "пожалуй", "благоутробие", "чадолюбие" и множество сему подобных, коим на французском языке, конечно, нет равносильных; но меньше ли чрез то писатели их знамениты? Должны ли слуху нашему быть дики прямые и коренные наши названия, таковые, как: "любомудрие", "умоделие", "багряница", "вожделение", "велелепие" и прочие? Чем меньше мы их употреблять станем, тем беднее будет становиться язык наш и тем более возрастать невежество наше – такова главная мысль «Рассуждения о старом и новом слоге».

Труд Шишкова вызвал резкую отрицательную реакцию «западников» того времени, однако он стал основой для формирования целого направления в русской словесности, названного впоследствии «архаистами». С этим направлением связаны не только имена писателей старшего поколения – таких как Державин, Крылов, Дмитриев, но творчество так называемых младоархаистов – А.С.Грибоедова, Гнедича, Катенина, Кюхельбекера. Много общего с архаистами было у Тютчева. Главной и по достоинству до сих пор недооцененной заслугой Шишкова стало сохранение церковно-славянского наследия в составе русского литературного языка. А.С.Пушкин, которого называют основоположником современного русского языка, в юности с азартом участвовал в литературной полемике против Шишкова на стороне его противников-карамзинистов. Однако в зрелые годы он во многом пересматривает свою позицию и делает очень много для утверждения церковно-славянской стихии в качестве одной из основ языка художественной литературы и, опосредованно, русского литературного языка. Сам Шишков высоко ценил Пушкина за особенную чистоту языка и всегдашнюю ясность. По предложению адмирала Пушкин был избран в действительные члены Российской Академии.

В 1812 году А.С.Шишков публикует свое знаменитое «Рассуждение о любви к отечеству».

«Человек, почитающий себя гражданином света,–пишет он,– то есть не принадлежащим ни к какому народу, делает то же, как бы он не признавал у себя ни отца, ни матери, ни роду, ни племени. Он, исторгаясь из рода людей, причисляет сам себя к роду животных. Какой изверг не любит матери своей? Но Отечество не меньше ли нам, чем мать? Отвращение от сей противоестественной мысли так велико, что, какую бы ни положили мы в человеке худую нравственность и бесстыдство; хотя бы и представили себе, что может найтися такой, который в развращенной душе своей действительно питает ненависть к Отечеству своему; однако и тот постыдился бы всенародно и громогласно в том признаться. Да как же и не постыдиться? Все веки, все народы, земля и небеса возопияли бы против него: один ад стал бы ему рукоплескать» . Не много найдется в истории русской словесности столь вдохновенного гимна нашему Отечества: « Что такое Отечество? Страна, где мы родились, колыбель, в которой мы взлелеяны, гнездо, в котором согреты и воспитаны; воздух, которым дышим; земля, где лежат кости отцов наших, куда сами ляжем». Эти и подобные строки писались непосредственно перед войной 1812 года, находили отклик в душе русских людей, готовили идейную почву для сопротивления чужеземному нашествию и для победы над страшным по своей силе врагом.

В «Рассуждении о любви к Отечеству» Шишков обозначил еще две существенные функции языка. Во-первых, русский язык является государствообразующим элементом. Во-вторых, русский язык служит фактором сдерживания любой иностранной агрессии, а значит, обеспечивает национальную безопасность. По словам Шишкова, «народ российский всегда крепок был языком и верою; язык делал его единомысленным, вера единосущным. Двести лет стонал он под игом татар, но в языке и вере пребыл непременен».

Особое внимание слушателей автор «Рассуждения…» обратил на яркий эпизод истории начала семнадцатого века. Это было время Смуты, когда поляки и шведы одолевали Россию, и казалось, что гибель неотвратима. Шишков так описывает эти события: «Москва отворила врата свои врагу и под властию чужой руки угнетенная, разграбленная, растерзанная, рыдала неутешно. Каменные стены, огнедышащие бойницы, дремучий лес копий, молниеносные тучи мечей, не столько от великих сил неприятельских, сколько от собственного своего неустройства, преклонились и пали. Одним словом, все преодолено было; но оставался еще один оплот, всего крепчайший: оставался… Гермоген» . Именно Патриарх Гермоген в самый тяжелый момент Смуты олицетворял в себе единомыслие и единосущие русского народа. А с отказа Патриарха от сотрудничества с врагами и его мученической кончины начинается строительство нового государства российского.

Подтверждение своим мыслям о важнейших функциях национального языка Шишков находил не только в русской истории. Адмирал утверждал, что только вера и язык созидали греческую государственность.

В «Рассуждении…» очень четко обозначено значение русского языка для обороны страны. По словам Шишкова, «не одно оружие и сила одного народа опасна бывает для другому; тайное покушение прельстить умы, очаровать сердца, поколебать любовь к земле своей и гордость к имени своему, есть средство надежнее мечей и пушек. Средство медленное, но верное, и рано или поздно, но цели своей достигает. Мало-помалу налагает оно нравственные узы, дабы потом наложить и настоящие цепи, зная, что пленник в оковах может разорвать их, может еще быть горд и страшен победителю, но пленник умом и сердцем остается всегда пленником».

Предостережения Шишкова не утратили своей актуальности и сегодня; так, в частности, он замечает: «Народ, который все перенимает у другого, его воспитание, его одежду, его обычаям последует, такой народ уничтожает себя и теряет свое собственное достоинство; он не смеет быть господином, он рабствует, он носит оковы его, и оковы тем крепчайшие, что не гнушается ими, но почитает их своим украшением»

Александр Семенович Шишков как никто другой сумел почувствовать и распознать сущность заговора, сложившегося против России.

О существовании такого заговора свидетельствует маркиз де Кюстин, которого трудно заподозрить в каких-либо симпатиях по отношению к нашей стране:
«Перманентный заговор против России ведет свое начало от эпохи Наполеона. Прозорливый итальянец (так Кюстин называет Бонапарта) видел опасность, грозящую революционной Европе со стороны растущей мощи русского колосса, и, желая ослабить страшного врага, он прибегнул к силе идей. Воспользовавшись своей дружбой и с императором Александром и врожденной склонностью последнего к либеральным установлениям, он послал в Петербург под предлогом желания помочь осуществлению планов молодого монарха целую плеяду политических работников – нечто вроде переодетой армии, которая должна была тайком расчистить путь для солдат. Эти искусные интриганы получили задание втереться в администрацию, завладеть в первую очередь народным образованием и заронить в умы молодежи идеи, противные политическому символу веры страны. Таким образом великий полководец, наследник французской революции и враг свободы всего мира посеял в России семена раздора и сомнений...»

В 1812 г. Шишков назначается государственным секретарем вместо Сперанского. По поручению Александра I он пишет правительственные манифесты, приказы по армиям, рескрипты.

Шишков обращается к православному сердцу России, вскрывает духовную суть происходящих событий. Один из наиболее ярких примеров находим в тексте манифеста от 25 декабря 1812 года: «Итак, да познаем в великом деле сем промысл Божий. Повергнемся пред святым Его Престолом и, видя ясно руку Его, покаравшую гордость и злочестие, вместо тщеславия и кичения о победах наших научимся из сего великого и страшного примера быть кроткими и смиренными законов и воли Его исполнителями, непохожими на сих отпадших от веры осквернителей храмов Божиих, врагов наших, которых тела в несметном количестве валяются пищею псам и вранам.»

В данном случае Шишков продолжает традиции русского военного красноречия, для которого православная вера, упование на промысл Божий всегда было основой чувства любви к Отечеству. По мысли Шишкова, в основе патриотизма лежит не абстрактная идея, но живое разумно-сердечное чувство связи с отчим домом (отсюда – слово «отчизна»). Потеря отчизны земной может привести к утрате Отчизны небесной. И наоборот.

«Человеческая душа,– пишет Шишков,– не делается вдруг злою и безбожною; она становится таковою мало помалу, от примеров, от соблазнов, от общего и долговременно развивающегося яда безверия и развращения» . Кто же виноват во всем этом? Французы ли? «Взгляни на адские изринутые в книгах их лжемудрования, да распутство жизни... на кровь, политую ими в своей и чужих землях: слыхано ли когда, чтоб столетние старцы и не рожденные еще младенцы осуждались на казнь и мучение?» «Виновны ли французы?» – задает вопрос А.С Шишков. Да, виновны, но ведь и они жертвы, и жертвы первые. Их страна, по сути, была уничтожена первой, и «на развалины ее взошел корсиканец, человек ниоткуда». А потому не с французским народом сражается русское воинство, но с мировым злом, поразившим сначала Францию, потом Европу, а теперь бросившимся на Россию.

Шишков считает, что первое, пусть малое дело, от которого и дальше пойдет возрождение народного духа,– это ограничить мнимые потребности. «Враг рода человеческого и люди, сознательно и бессознательно служащие ему, раздувают, словно мыльные пузыри, вожделения наши к роскоши, к стяжанию, к обладанию все большим количеством вещей. Идея вольности, овладевшая французами, делает людей необузданными в стяжании и разврате, научает не ставить человеческую жизнь ни во что. Сколько россиян уже стали рабами этой идеи? Начало выздоровления – самоограничение – так считает Шишков, ведь лишение богатств поправится умеренностью роскоши, вознаградится трудолюбием и сторицею со временем умножится; но повреждение нравов, зараза неверия и злочестия погубили бы нас невозвратно» .

В «Рассуждении о любви к Отечеству» получает развитие идея Шишкова о неразрывной связи языка и духовно-нравственного состояния народа: «Язык есть душа народа, зеркало нравственности, верный показатель просвещения, неумолчный проповедник целомудрия. Возвышается народ, возвышается язык; благонравен народ, благонравен язык… Никогда безбожник не может говорить языком Давида; слава небес не открывается ползающему в земле червю; никогда развратный не может говорить языком Соломона. Свет мудрости не озаряет утопающего в страстях и пороках...Где нет в сердцах веры, там нет в языке благочестия. Где нет любви к Отечеству, там язык не изъявляет чувств отечественно. Где учение основано на мраке лжеумствований, там в языке не воссияет истина; там в наглых и невежественных писаниях господствуют разврат и ложь». Одним словом, язык есть мерило ума, души и свойств народных» .

В 1813 году Шишков назначается президентом Российской Академии, он принимает активное участие в работе над вторым изданием Словаря Академии Российской. Главным делом в это время для него становится «корнесловие» - написание работ об этимологии, о природе и происхождении языка. С точки зрения Шишкова, задача словаря состоит не в том, чтобы показать, что именно слова означают, но в том, чтобы сделать явной ту невидимую высшую реальность, которую они знаменуют.
Вера в единство мира, сотворенного Богом, вдохновляла Александра Семеновича Шишкова в его изысканиях по корнесловию. Чтобы понять, откуда пошли языки, надо найти и те первые слова, которые произносили первые люди. Александр Семенович Шишков, несомненно, будучи поэтом, чувствовал, что именно поэтическое сознание древнего человека рождало слова. Ведь первоначальное и утерянное предназначение Адама, способность, дарованная ему Богом – давать имена предметам созданного мира не по внешним их признакам, а по их сущности, которая была открыта человеку до грехопадения. Шишков исходит из представлений о единстве мира. Все слова в мире должны восходить к первоначальному божественному Слову. Можно ли найти его в человеческих языках? Вот о чем думает Шишков, вот чему отдает он свои силы, свою душу.

При всей разности языков в них есть нечто общее. И, что особенно волнует Шишкова, это общее – в словах, обозначающих самые главные, близкие и родные человеку понятия – об отце, матери, братьях и сестрах, или о стихиях мира – о небе и земле, солнце и воде, свете и тьме, о временах года... А отсюда – и путь к живому Источнику жизни – Иисусу Христу.

Александр Семенович Шишков, на многие годы предвосхищая современные герменевтические методы, предлагает класть в основу обучения совершенному ораторскому слогу умно-сердечное вчитывание в Священное писание, толкование и разумение трудных его мест. Дух и смысл метода Шишкова, заключается в сочетании замедленного чтения с вчуствовованием и вживанием в текст. Здесь ни на мгновение не исчезает ощущения единства и жизни целого, каждую строку толкователя пронизывает пафос восхождения к горнему, к высшей, объединяющей, просвещающей и животворящей все и вся Истине. И еще один важный момент. Трудный слог, насыщенный церковнославянскими словами и выражениями, Шишков рассматривает как важное средство народного воспитания. Трудность - тяжесть понимается Шишковым как эквивалент крестной ноши: читать (понимать) - значит „нести крест". Это сознательная работа над языком, когда язык из средства коммуникации превращается в средство испытания и закалки национального характера, проверки на прочность Веры. В 1824 году, когда Александр I назначил адмирала министром народного просвещения и духовных дел. Это решение императора радостно приветствовало даже молодое литературное поколение. С назначением Шишкова связывали надежды на освобождение от господства жесткой цензуры, которую установил его предшественник князь А.Н.Голицын. А.С.Пушкин отреагировал на изменения в Министерстве народного просвещения такими восторженными строчками:

Обдумав наконец намеренья благие,
Министра честного наш добрый царь избрал.
Шишков уже наук правленье восприял.
Сей старец дорог нам…

Свою деятельность на посту министра Шишков начал с реформирования цензуры. По его мнению существовавшая цензура не справлялась со своими задачами, так как не хватало цензоров и не было четких правил, по которым можно оценивать книги. Шишков подчеркивал, что новая цензура должна не отнимать у сочинителей свободу писать и рассуждать, а наоборот, поддерживать и питать ее, «преграждая в то же время пути к издаванию в свет худых, дерзких, соблазнительных, невежественных, пустословных сочинений». Для решения поставленной задачи министр полагал определить в цензоры честных, благородных и образованных людей, умеющих различать «позволительную и непозволительную свободу мыслей».

Другим направлением деятельности Шишкова на новом посту стала борьба против «голицынского наследия» в народном просвещении. С этой целью было закрыто Библейское общество, которое, по убеждению адмирала, стремилось к истреблению правоверия и способствовало возникновению внутренних беспорядков. Свою задачу министр видел в защите православия от любых проявлений мистицизма и сектантства.

Шишков ввел новые требования для учащихся учебных заведений. Так, этими требованиями предписывалось повиновение начальству, богобоязненная жизнь по правилам вероисповедания, ношение предписанного мундира, запрет на участие в тайных обществах, запрет без дозволения покидать территорию университета. Новая учебная система, по мысли министра, должна основываться на следующих главных принципах: «воспитание народное по всей империи нашей, несмотря на разность вер, ниже языков, должно быть русское», «все иноверное российское юношество должно учиться нашему языку и знать его». Как видим, и на посту министра просвещения Шишков действовал, исходя из понимания государствообразующей и государствосберегающей функций национального языка.

Все три обозначенные выше функции русского языка позволили Шишкову осознать и воплотить в своей государственной и литературной деятельности любовь к родной речи. Жизнь и творчество знаменитого адмирала и министра народного просвещения убедительно демонстрируют нам, что любовь к русскому языку способна сохранять государство, обеспечивать его процветание, а для каждого отдельного человека эта любовь становится прямым путем к нравственному самосовершенствованию.

Любовь к родному языку проявляется через ряд очень важных признаков: осторожное, бережное обращение к слову, борьба с празднословием и многословием, очищение повседневной речи от пошлых и бранных слов, а также от сленга. Любовь к родному языку позволяет получать радость от духовного общения, мудрость от духовного рассуждения, память от духовной связи с предшествующими поколениями.
Традиционно любовь к родному языку прививалась в семье, передавалась от родителей к детям. Но в наши дни, когда сам институт семьи подвержен серьезным изменениям и даже разрушениям, понятно, что на защиту русского языка необходимо бросать все имеющиеся для этого силы и средства. Первая и главная роль в деле сохранения русского языка сейчас принадлежит системе образования. По словам одного из авторов современного православного журнала, следует изучать русский язык в «национальном аспекте», то есть, иными словами, надо особое внимание обращать на русское красноречие, речевой этикет, связь языка с русской историей. А искусство современного школьного и вузовского педагога, добавим мы, должно заключаться в том, чтобы найти лучший способ донести любовь к чистому русскому литературному языку до сердца своих учеников и приобщить их к благодати Богообщения.

Творческое наследие Шишкова в течение двух столетий является ареной войны идей. Мысли адмирала положили начало идеологии русского консерватизма, способствовали формированию движения славянофилов, оказали значительное влияние на К.Н.Леонтьева, Ф.М.Достоевского, Л.А.Тихомирова и др. В последние десятилетия появляются яркие, значительные статьи и книги, посвященные Александру Семеновичу Шишкову. Особо в этой связи надо отметить книгу известного современного философа, писателя и кинорежиссера Владимира Игоревича Карпеца «Муж отечестволюбивый»(«Молодая гвардия», 1987), материалы которой широко использованы в нашей статье.

Сегодня уроки Александра Семеновича Шишкова, раскрывшего глубинную генетическую связь русского патриотизма с православными корнями, приобретают для нас особенное значение. Благочестие, любовь к родному языку и любовь к Отечеству неразделимы.

Очень важно сейчас в полной мере понять смысл и суть идей Шишкова, на многие годы опередившего свое время. Его лексикографическая работа была направлена на формирование единомыслия народа на основе православного и патриотического мировоззрения. Эта работа не была по достоинству оценена современниками и ближайшими потомками. Однако труды Шишкова содержат в себе большой положительный идейный заряд и востребованы нашим временем. Одним из ярких подтверждений этого является переиздание 6-томного Словаря Академии Российской, осуществленное Московским гуманитарным институтом имени Екатерины Дашковой. Ученые проделали огромную работу. Были отлиты специальные шрифты, осуществлены развернутые лингвистические и культурно-исторические комментарии. Но главное - сочувственная оценка позиции Шишкова в отношении к иностранным заимствованиям. Наша языковая ситуация имеет много общего с языковой ситуаций России конца 17-начала 18 века. И к нам после наплыва иноязычных всяких слов, сегодня приходит осознание того, что в своем собственном языке есть достаточно ресурсов, и вполне можно избегать иностранных слов. В качестве поучительного примера можно рассматривать опыт наших ближайших соседей - финнов, которые идут по пути, указанным А.С.Шишковым: все английские слова, обозначающие новые явления в науке, технике, экономике, быте переводятся на родной язык, калькируются при помощи исконных финских корней.

В настоящее время задача сохранения русского слова становится в один ряд с задачей сохранения национальной самобытности русского народа, его духовного самостояния и суверенитета, выживания в условиях глобальной информационной войны. И в решении этой задачи большую помощь могут оказать идеи Александра Семеновича Шишкова – великого ревнителя благочестия, любви к отечеству и родному языку, мужа света и разума.

ШИШКОВ Александр Семенович родился - писатель.

Первоначальное образование по­лучил дома в духе крайней религиозности и официального патриотизма.

В 1771 окончил Морской кадетский корпус.

Служебная карьера Александр Семенович началась в Архан­гельске.

В 1776 он сопровождал русские суда из Кронштадта в Черное море. Путешествие заняло три года, в течение которых Шишков побывал в Италии, Греции, Турции. По окончании путешествия был произведен в лейтенанты и оставлен при Морском кадетском корпусе. С этого вре­мени он усиленно занимается морскими науками: переводит французскую книгу «Морское искусство» , составляет трехъ­язычный морской словарь. Тогда же про­буждаются литературные интересы Шишкова: он переводит французскую мелодраму «Благодеяния приобретают сердца» и не­мецкую «Детскую библиотеку» Кампе.

Первое оригинальное художественное про­изведение Александра Семеновича - пьеса «Невольничество» (1780), в которой прославляется Екате­рина II, пожертвовавшая значительную сумму денег для выкупа в Алжире христи­анских невольников. Стремительное его воз­вышение по службе началось в царст­вование Павла I. Он получил последова­тельно звания капитана первого ранга, эскадр-майора и генерал-адъютанта. В тот же период Шишков углубился в изучение цер­ковнославянского языка, положив в ос­нову своих размышлений о русском и ста­рославянском языках этимологический принцип, что и закреплено впоследствии в его «Опыте словопроизводного словаря...» (1833).

В 1796 Александр Семенович стал членом Рос­сийской академии наук. Итоги филологи­ческих трудов писателя изложены им в книгах:

«Рассуждение о старом и новом слоге рос­сийского языка» (1803) ,

«Прибавление к рассуждению о старом и новом слоге рос­сийского языка» (1804) .

В области фило­логии Шишков был дилетантом, но умело про­водил свои реакционные взгляды на раз­витие русского языка. Он утверждал, что русский язык тождествен церковно­славянскому. Позднее, в книге «Рассуж­дение о красноречии Священного писа­ния...» , он пришел к выводу, что русский язык - язык светских книг, церковно­славянский - духовных. Идеи его были направлены против сентиментализма в ли­це его апологетов Карамзина и Дмитрие­ва . Шишков опирался на учение Ломоносова о трех стилях - высоком, среднем и низ­ком, утверждая недопустимость смеше­ния их. Тем самым он выступал против сближения литературного языка с разго­ворным.

В 1803 после появления «Рассуж­дения о старом и новом слоге российского языка» вспыхнула полемика между шишковистами и карамзинистами. Особой ост­роты она достигла после создания «Беседы любителей русского слова» и литератур­ного общества «Арзамас», защищавшего карамзинистскую линию в вопросах языка и литературы.

Реакционный смысл выступления Шишкова против поэтики сентиментализма очеви­ден. В сочинениях карамзинистов, по мнению писателя, расшатывались основы охранительной идеологии. Для Александра Семеновича, с его при­верженностью к самодержавно-крепост­ническому государству, человек был, преж­де всего, и раньше всего личностью, инте­ресы которой всецело подчинены интере­сам самодержавного государства. С этой точки зрения Шишков вполне устраивал клас­сицизм. Шишков считал, что внимание к внут­реннему миру личности пришло из Фран­ции, где совсем недавно произошла революция. Весь свой гнев он обрушил на подражание французской словесно­сти и французскому языку, полагая, что произведения карамзинистов лишены национальной почвы и взращены на чу­жой почве. В устах писателя негодование по поводу подражания французскому языку и словесности имело вполне определенный реакционный смысл. Отсюда понятно, что язык, стиль, поэтика сентиментализма не могли удовлетворить «архаиста» Шишкова. Ка­рамзинисты пытались сблизить русский разговорный язык с литературным. Поэ­тика сентиментализма служила выраже­нию мыслей и чувствований частного че­ловека, его личных надежд и упований. Шишков А.С. доказывал необходимость обращения к старославянскому языку, непонятному народу, но способствовавшему, по его мнению, утверждению высокого слога, принятого для выражения официальных патриотических чувств. Все это не исклю­чало справедливости многих критических замечаний Шишкова в адрес сентименталистов (культивирование малых жанров, сенти­ментально-пасторальная окраска произ­ведений карамзинистов и пр.). Это же привлекло в шишковскую «Беседу» Кры­лова , Державина . Но сущность учения Шишкова А.С. была глубоко реакционна. Литературная борьба шишковистов с карамзинистами имела идеологическую основу: спор шел об антигуманистическом и гуманистиче­ском развитии русской литературы.

Шишков, помимо лингвистических сочине­ний, написал несколько детских повестей. Произведения, вошедшие в его «Собрание детских повестей» (1806), не имеют художественной ценности ввиду их риторико - дидактического характера.

До 1828 не пре­кращалась государственная деятельность Шишкова А.С.

Он был государственным секретарем, президентом Российской академии, чле­ном Государственного совета, министром народного просвещения. На этих постах он проявил себя как крайний реакционер.

Умер – Петербурге.

Русский писатель, государственный и общественный деятель, адмирал Александр Семенович Шишков родился 20 марта (9 марта по старому стилю) 1754 года в Москве. Образование получил в Морском кадетском корпусе в Санкт-Петербурге, в 1772 году окончил корпус в звании мичмана.

В 1776 на фрегате «Северный Орел» совершил путешествие, длившееся три года. По возвращении Шишков был произведен в лейтенанты и с 1779 года преподавал в Морском кадетском корпусе морскую тактику, одновременно занимаясь литературной деятельностью, главным образом переводами. Также составил англо-французско-русский морской словарь.

Во время длительного похода и выполнения секретных поручений Шишков познакомился с положением в Италии, Греции и Турции. Характерно, что одно из этих путевых впечатлений было первым импульсом враждебного отношения к французам, которое впоследствии окрасило почти всю литературную деятельность Шишкова - он увидел, как несколько новейших греческих часовен были обезображены надписями безбожных французов, при том, что даже турки не обезобразили этих часовен.

В период русско шведской войны 1788-1790 годов Шишков был участником Гогландского (1788) и Эландского (1789) сражений. За участие в последнем Шишков был произведен в чин капитана 2-го ранга.

Весной 1790 года Шишков был назначен командиром 38 пушечного гребного фрегата «Святой Николай». В составе эскадры «Святой Николай» под командованием Шишкова участвовал в Красногорском сражении против шведской эскадры герцога Зюдерманландского. Сражение закончилось отступлением шведской эскадры вглубь Выборгского залива.

В 1791 году он командовал 64 пушечным кораблем «Ретвизан», захваченным у шведов во время Выборгского сражения и введенным в состав российского флота. В 1796 году Шишков был переведен на Черноморский флот и назначен правителем канцелярии начальника черноморского флота и портов князя Платона Зубова.

После коронации Павла I (1754-1801) Шишков вернулся в Санкт-Петербург.

В 1797 года Шишков состоял при императоре в качестве эскадр-майора. Он находился вместе с императором на борту фрегата «Эммануил» во время плавания по Балтике и после похода издал «Журнал кампании 1797 года». В июле 1797 года последовало его производство в капитан-командоры и присвоено звание генерал адъютанта.

В 1799 года Шишков был назначен на почетную должность историографа флота и вскоре стал вице-адмиралом.

В царствование Александра I (1777-1825) Шишков отрицательно отнесся к проводимым реформам нового правителя, вследствие чего оказался в опале. Удалившись от двора, Шишков посвятил себя научной и литературной деятельности.

В годы опалы Шишков находит себя в творчестве и общественной деятельности. Будучи с 1796 года членом литературной Российской Академии, он посвящает себя лингвистическим трудам. Российская Академия по инициативе Шишкова издаёт с 1805 года «Сочинения и переводы», в которых он помещает свои оригинальные и переводные статьи, свой перевод «Слова о полку Игореве» и обширнейший его разбор.

Но всё это казалось Шишкову недостаточным, и он решается образовать новую академию для подготовки молодых писателей.

С февраля 1807 года по инициативе Шишкова стали собираться литературные вечера, которые с 1810 года стали публичными и получили название «Беседы любителей русского слова», где, помимо литературных проблем, обсуждались также общественно политические вопросы. Общество издавало собственные «Чтения в Беседе любителей русского слова», где были опубликованы такие сочинения Шишкова, как «Рассуждения о красотах Святого Писания», «Разговоры о словесности» и «Прибавление к разговорам». Деятельность «Беседы» продолжалась до 1816 года.

В 1811 году Шишков написал «Рассуждение о любви к Отечеству». Его сочинение привлекло внимание императора Александра I, и Шишков был назначен государственным секретарем, сменив на этом посту Михаила Сперанского. Находясь при императоре в армии, Шишков написал важнейшие приказы и рескрипты. Так, им написаны знаменитые приказ армиям и рескрипт графу Николаю Салтыкову о вступлении французов в Россию.

Манифесты, написанные Шишковым, зачитывались по всей России. Фактически он выполнил роль главного идеолога Отечественной войны 1812. Его манифесты, являясь откликами на все важнейшие события, поднимали дух русского народа и поддерживали его в тяжелые дни поражений.

Когда началось отступление французов, в декабре 1812 года Шишков последовал за императором в Вильно, где был пожалован орденом Александра Невского, причем в Высочайшем рескрипте было сказано: «за примерную любовь к Отечеству».

Поручение императора о написании манифеста было соединено с назначением Шишкова 9 (21) апреля 1812 года на должность государственного секретаря на место удалённого Сперанского. С этого момента наступает для Шишкова кипучая деятельность: император берёт его с собой в Вильно и, находясь при армии, Шишков пишет все важнейшие приказы и рескрипты. Так, им написаны знаменитые приказ армиям и рескрипт графу Салтыкову о вступлении неприятеля в Россию. Слова из них произвели глубокое впечатление на всю Россию, и те же чувства вызывались дальнейшими распоряжениями, редактированными Шишковым: это были воззвание и манифест о всеобщем ополчении, манифесты и рескрипты по ополчениям, известие об оставлении Москвы русскими войсками. Патриотическое увлечение Шишкова выражалось в гневных обличительных речах против французов, которых он уподоблял даже «слиянию тигра с обезьяной». Когда началось отступление французов, в декабре Шишков последовал за императором в Вильно, где был пожалован орденом Александра Невского, причём в Высочайшем рескрипте было сказано: «за примерную любовь к отечеству».

В 1813-1814 годах Шишков сопровождал русскую армию в заграничном походе. В августе 1814 года он был освобожден от должности государственного секретаря по состоянию здоровья, но одновременно был назначен членом Государственного Совета, а также президентом Российской Академии Наук.

В декабре 1823 года Шишкова произвели в адмиралы.

В мае 1813 года был назначен Президентом Академии наук и занимал её до самой смерти. На этом посту он ратовал за то, чтобы Академия Российская, в противовес Академии наук (где преобладали иностранцы), стала базой для развития отечественных наук и просвещения, центром русской духовности и патриотизма.

Кадровая политика Шишкова в Академии состояла в том, чтобы собрать в неё всех национально мыслящих русских учёных. К чести адмирала, он привёл в Российскую Академию многих людей, с которыми когда-то полемизировал: активных членов кружка «Арзамас», М. М. Сперанского и т. д.

А. С. Шишков уделял большое внимание развитию как российской, так и общеславянской филологии. Шишков одним из первых осуществил попытку организовать кафедры славяноведения при российских университетах, создать Славянскую библиотеку в Петербурге, в которой были бы собраны памятники литературы на всех славянских языках и все книги по славяноведению. При Шишкове академия многое сделала для просвещения провинции.

После смерти Шишкова в 1841 году Российская Академия вошла в состав Императорской Санкт-Петербургской академии наук на правах отделения.

В мае 1824 года Александр Шишков стал министром народного просвещения и главнокомандующим делами иностранных вероисповеданий. В первом же заседании Главного правления училищ Шишков сказал, что министерство должно прежде всего оберегать юношество от заразы «лжемудрыми умствованиями, ветротленными мечтаниями, пухлой гордостью и пагубным самолюбием, вовлекающим человека в опасное заблуждение думать, что он в юности старик, и через то делающим его в старости юношею».

Осенью 1824 года Шишков представил императору несколько записок, обосновывавших необходимость закрытия библейских обществ. Министр возражал против переводов Священного Писания с церковнославянского на современный литературный язык, видя в этом кощунственный перевод сакральных текстов с «языка церкви» на «язык театра». Он смог добиться запрета Христианского катихизиса митрополита Филарета, поскольку тот был написан на литературном, а не на церковнославянском языке. Шишков также доказывал необходимость изъятия из обращения и уничтожения книг, изданных Библейским обществом. Стараниями Шишкова и его единомышленников к концу 1824 года практически прекратили свою работу «Известия» общества, остановился перевод Библии, а в 1825 году было прервано издание Библии на русском языке.

Окончательно деятельность Библейского общества была ликвидирована в царствование Николая I после событий 14 декабря 1825 года. Шишков был членом Верховного уголовного суда над декабристами и, будучи человеком милосердным, выступил за некоторое смягчение наказаний для них, что, однако, во внимание принято не было.

Последствием восстания декабристов стало также то, что, будучи явно под впечатлением от восстания, Шишков добился принятия 10 июня 1826 года нового Устава о цензуре, который за свою охранительность был прозван в либеральной среде «чугунным». Согласно этому уставу, запрещались все исторические сочинения, если в них оказывалось неблагоприятное расположение к монархическому правлению, запрещались любые попытки прямого или косвенного оправдания каких-либо государственных возмущений, специально оговаривалось запрещение сочинений Руссо, Дидро, Монтескьё, Гельвеция и других французских «просветителей». Авторам вменялось в обязанность выводить «спасительные поучения» из рассказов о революции и обнаруживать благоприятное расположение к монархическому правлению.

В июне 1826 года стараниями Шишкова был принят новый устав о цензуре («чугунный»), согласно которому запрещались все исторические сочинения, если в них оказывалось «неблагоприятное расположение» к монархическому правлению.

Охранительность шишковского устава, направленная прежде всего против распространения революционных и мистических идей, вызвала столь сильное недовольство в либеральных и масонских кругах, что уже в следующем году император согласился на создание комиссии по выработке очередного, более мягкого цензурного устава (Шишкова в комиссию не включили). Новый Устав о цензуре был утверждён 22 апреля (4 мая) 1828 года, а 23 апреля (5 мая) 1828 последовала отставка Шишкова с поста министра просвещения.

В 1828 году Шишков был освобожден от должности министра «по преклонности лет и по расстроенному здоровью», но сохранил должности члена Государственного Совета и президента Российской Академии.

Начало литературных занятий Шишкова относится к концу 1770-х годов. Частично эти занятия были связаны с педагогической службой Шишкова, когда он переводил французскую «Морскую тактику» и составлял трёхъязычный англо-французско-русский морской словарь.

В то же время у Шишкова пробудился самостоятельный интерес к литературе. Начало этому интересу послужил выполненный Шишковым перевод французской мелодрамы «Благодеяния приобретают сердца» и немецкой «Детской библиотеки» И. К. Кампе. «Детская библиотека», состоявшая из нравоучительных рассказов для детей, имела большой успех, переиздававшись вплоть до 1830-х годов (то есть на протяжении 50 лет). По ней ещё долго обучали дворянских детей грамоте.

Александр Семеныч Шишков, без сомнения, оказал великую услугу переводом этой книжки, которая, несмотря на устарелость языка и нравоучительных приемов, до сих пор остается лучшею детскою книгою. Она имела много изданий; кажется, первое было сделано в 1792 году.
- С. Т. Аксаков. «Детские годы Багрова-внука».

К начальному периоду литературной деятельности Шишкова относится также небольшая самостоятельная пьеса «Невольничество», написанная им в 1780 году для прославления императрицы Екатерины, пожертвовавшей значительную сумму денег для выкупа в Алжире христианских невольников.

Будучи удалён от двора, Шишков вновь перешёл к литературным занятиям, которые приобрели несколько иной характер. Он углубился в изучение церковно-славянского языка, причём руководился господствовавшим в то время этимологическим направлением. В 1800 году Шишков стал почётным членом Императорской академии наук.

После удаления от государственных дел лингвистические занятия превратились для него в орудие своеобразной националистической публицистики. Он был недоволен всякими нововведениями, заботясь, как член Российской Академии, о сохранении чистоты русского языка. Шишков решился выступить против литературных новшеств, а вместе с тем и против источника этих новшеств, против подражания французам.

Литературная деятельность Шишкова сыграла известную роль в создании высокого гражданственного стиля декабристской поэзии (Ф. Н. Глинка, В. К. Кюхельбекер и др.), а его лингвистические идеи оказали некоторое влияние на творчество А. С. Грибоедова и .

Александр Шишков скончался 21 апреля (9 апреля по старому стилю) 1841 года в Санкт-Петербурге.

9.4.1841 (22.4). – Умер адмирал Александр Семенович Шишков, военный и государственный деятель.

Портрет А.С. Шишкова работы Джорджа Доу. Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)

Александр Семенович Шишков (9.3.1754–9.4.1841) – адмирал, писатель, филолог Один из ведущих русских идеологов времен , известный консерватор, инициатор издания охранительного цензурного устава 1826 г. На государственной службе – Государственный секретарь и Министр народного просвещения. Президент литературной Академии Российской.

Родился в семье инженера-поручика Семена Никифоровича Шишкова и его супруги Прасковьи Николаевны. В семье было еще четверо сыновей. Его род вел свое начало от Микулы Васильевича по прозвищу Шишко или Шишка, правнука Юрия Лозинича, прибывшего в 1425 г. на службу к Великому Князю тверскому Ивану Михайловичу из западнорусских земель. Шишковы были мелкопоместными землевладельцами, владея небольшой деревней неподалеку от города Кашина.

Александр получил домашнее образование и был воспитан в духе русской патриархальности, его мировоззрение сложилось под влиянием православной литературы. Любовь к церковному языку стала для него впоследствии основой борьбы за чистоту современного русского языка.

В 1766 г. Шишков поступил в Морской кадетский корпус, в 1769 г. был произведен в гардемарины и стал ходить в учебные плавания. В 1771 г. пережил неудачное плавание из Архангельска в Петербург, корабль потерпел крушение у острова Борнхольм, и спасшиеся моряки некоторое время пробыли в Швеции.

В марте 1772 г. Шишков был произведен в мичманы. Окончив Морской кадетский корпус, он получил предложение остаться в нем в должности преподавателя, которую он в дальнейшем сочетал с плаванием в качестве сначала офицера, а потом командира боевых кораблей. Шишков (с мая 1777 г. в чине лейтенанта) участвовал в длительных походах в Средиземное море с секретными поручениями, где познакомился с положением в Италии, Греции и Турции. В это время он составил «Треязычный морской словарь на Английском, Французском и Российском языках в трех частях».

Педагогические труды Шишкова были прерваны , в которой он был участником Гогландского (июль1788) и Эландского (июль 1789) сражений. За участие в последнем Шишков был произведен в чин капитана 2-го ранга. Весной 1790 г. Шишков был назначен командиром вновь построенного 38-пушечного гребного фрегата "Святой Николай". В составе эскадры этот корабль Шишкова участвовал в Красногорском сражении (май 1790) против шведской эскадры, которая была вынуждена отступить вглубь Выборгского залива. Участвовал также в Ревельском (май 1790) и Выборгском (июнь1790) сражениях, с мая 1790 г. в должности флаг-офицера командующего флотом адмирала В.Я. Чичагова. Отличившись в последнем из этих сражений, Шишков был послан к с сообщением об успехе, Императрица наградила Шишкова золотой саблей с надписью "За храбрость" и золотой, осыпанной бриллиантами табакеркой.

После окончания русско-шведской войны Шишков вернулся к научным занятиям по морскому делу и службе в Морском кадетском корпусе. В 1793 г. был издан выполненный Шишковым перевод с французского книги Ш. Ромма "Морское искусство, или Главные начала и правила научающие искусству строения, вооружения, правления и вождения кораблей". Шишков поднес эту книгу , занимавшему тогда должность генерал-адмирала, и приобрел его расположение.

В 1796 г. Шишков был переведен на и был назначен правителем канцелярии начальника Черноморского флота и портов князя П.А. Зубова. По вступлении на престол Император Павел немедленно вернул Шишкова в Петербург и произвел в капитаны 1-го ранга, а позже пожаловал ему 250 душ крестьян в Кашинском уезде. Шишков получил назначение состоять при особе Императора в качестве эскадр-майора Его Величества. В этой должности он находился вместе с Императором на борту фрегата "Эммануил" во время морской кампании, организованной Павлом в 1797 г. с целью лично проверить в деле Балтийский флот. В июле 1797 г. последовало производство Шишкова в капитан-командоры и пожалование званием генерал-адъютанта.

В конце 1797 г. Шишков по заданию Императора был направлен в заграничную командировку с целью вербовки матросов и офицеров в русский флот, результаты которой были малоудовлетворительны. Несмотря на это, по возвращении в Россию он был произведен в контр-адмиралы и назначен присутствовать в Адмиралтейств-коллегии. В феврале 1799 г. Шишков был назначен на почетную должность историографа флота, которую он занял ввиду большого количества написанных к тому моменту трудов по истории русского военно-морского искусства. В мае 1799 г. Шишков стал вице-адмиралом. В правление Павла I Шишков был награжден Орденом святой Анны II степени в 1797 г. и I степени в 1799 г.

К этому времени Шишков увлекся филологической работой в литературной Российской академии, членом которой он был избран в декабре 1796 г., продолжая исполнять должность вице-президента Адмиралтейств-коллегии.

Убийство Павла I, несогласие с некоторыми решениями и назначенного в 1802 г. морским министром адмирала П.В. Чичагова, побудили Шишкова в 1807 г. отойти от активной государственной деятельности и полностью отдаться деятельности общественной и филологическим трудам. Большое внимание Шишков уделял опеке молодых писателей и защите русского языка от иностранных влияний. По его инициативе в 1807 г. начались частные собрания литераторов, ставшие в 1810 г. публичными под названием "Беседы любителей русского слова". Их целью было укрепление в русском обществе патриотизма при помощи русского языка и словесности. В 1811 г в "Беседе" было прочитано "Рассуждение о любви к отечеству" Шишкова, в которой утверждалось:

«Воспитание должно быть отечественное, а не чужеземное. Ученый чужестранец может преподать нам, когда нужно, некоторые знания свои в науках, но не может вложить в душу нашу огня народной гордости, огня любви к отечеству, точно так же, как я не могу вложить в него чувствований моих к моей матери… Народное воспитание есть весьма важное дело, требующее великой прозорливости и предусмотрения. Оно не действует в настоящее время, но приготовляет счастие или несчастие предбудущих времен, и призывает на главу нашу или благословение, или клятву потомков».

В апреле 1812 г. Император Александр I, прочитав "Рассуждение о любви к отечеству", решил вернуть Шишкова к государственным делам: «Я читал рассуждение ваше о любви к отечеству. Имея таковые чувства, Вы можете быть ему полезны. Кажется, у нас не обойдется без войны с французами, нужно сделать рекрутский набор; я бы желал, чтобы вы написали о том манифест».

Шишков был назначен на должность Государственного секретаря вместо удаленного Сперанского. С этого момента для Шишкова наступает кипучая деятельность: Император берет его с собой в Вильно и, находясь при армии, Шишков пишет все важнейшие приказы. Так, им написаны знаменитые приказ армиям и рескрипт графу Салтыкову о вступлении неприятеля в Россию. Слова из них произвели глубокое впечатление на всю Россию, и те же чувства вызывались дальнейшими распоряжениями, редактированными Шишковым: это были воззвание и манифест о всеобщем ополчении, манифесты и рескрипты по ополчениям, известие об . Когда началось отступление французов, в декабре Шишков последовал за Императором в Вильно, где был пожалован орденом «за примерную любовь к отечеству».

В 1813 г. Шишков сопровождал армию в заграничном походе. В августе 1814 г. Император освободил Шишкова от должности Государственного секретаря «по состоянию здоровья». Практически вся деятельность Шишкова как Государственного секретаря прошла при главной квартире в армии, в результате чего он скорее исполнял роль секретаря Императора, чем руководителя Государственной канцелярии.

Одновременно с отставкой с поста Госсекретаря Шишков был назначен членом Государственного Совета. В новом качестве Шишков упорно проводил свои убеждения консервативно-патриотического характера: он представил план нового устройства цензуры, критиковал составленный М.М. Сперанским проект Гражданского уложения. 8 февраля 1824 г. Шишков был произведен в чин полного адмирала.

Шишков активно выступал против деятельности учрежденного в 1817 г. Министерства духовных дел и народного просвещения во главе с князем А.Н. Голицыным, а также созданного им Российского библейского общества. Шишков называл Голицына одним из виновников упадка нравственности, «разгула свободомыслия» и антиправославного мистицизма в России: «кажется, как будто все училища превратились в школы разврата, и кто оттуда ни выйдет, тотчас покажет, что он совращен с истинного пути и голова у него набита пустотой, а сердце самолюбием, первым врагом благоразумия».

В 1820-е гг. адмирал Шишков стал одним из главных идеологов охранительного движения, которое начало борьбу с Голицыным и в которое также входили А.А. Аракчеев, митрополит Санкт-Петербургский Серафим (Глаголевский), архимандрит Фотий (Спасский), симбирский губернатор и попечитель Казанского учебного округа М.Л. Магницкий и другие.

Им удалось добиться отставки Голицына. 15 мая 1824 г. Шишков был назначен на пост Министра народного просвещения и главноуправляющего делами иностранных вероисповеданий. Десять дней спустя он представил доклад об искоренении тайной крамолы путем ужесточения цензуры, в целом одобренный Императором. На первом же заседании Главного правления училищ Шишков сказал, что министерство должно прежде всего оберегать юношество от заразы «лжемудрыми умствованиями, ветротленными мечтаниями, пухлой гордостью и пагубным самолюбием... Науки, изощряющие ум, не составят без веры и без нравственности благоденствия народного… Сверх того, науки полезны только тогда, когда, как соль, употребляются и преподаются в меру, смотря по состоянию людей и по надобности, какую всякое звание в них имеет. Излишество их, равно как и недостаток, противны истинному просвещению. Обучать грамоте весь народ или несоразмерное числу оного количество людей принесло бы более вреда, чем пользы. Наставлять земледельческого сына в риторике было бы приуготовлять его быть худым и бесполезным или еще вредным гражданином». На этом принципе министерством Шишкова был подготовлен Устав гимназий и училищ уездных и приходских, окончательно утвержденный 8 декабря 1828 г. В отличие от , в основе нового устава лежала идея сословного образования. (Разумеется, это не означало запрета на получение высшего образования и научной карьеры способными крестьянскими детьми, чему немало примеров. Цель Шишкова была не "мракобесная" ("не допустить широкие массы до образования", - как выражались советские пропагандисты), а сугубо прагматическая. Предполагалось, что каждый тип училищ будет приспособлен к конкретным нуждам определенных слоев народа и станет давать полезные именно им знания.)

Безпокоило Шишковав и иностранное новаторское вмешательство в дела веры. Осенью 1824 г. он представил Императору несколько записок, обосновывавших необходимость закрытия библейских обществ. Он возражал против переводов Священного Писания с церковнославянского на современный литературный язык, что снижало их высокую стилистику до уровня "языка театра". Стараниями Шишкова и его единомышленников в 1825 г. было прервано издание Библии на современном русском языке. Окончательно деятельность Библейского общества была ликвидирована в царствование после . Шишков был членом Верховного уголовного суда над декабристами и, будучи человеком милосердным, выступил за некоторое смягчение наказаний для них, что, однако, во внимание принято не было.

Последствием восстания декабристов стало также то, что, будучи явно под впечатлением от восстания, Шишков добился принятия в июне 1826 г. нового Устава о цензуре. Запрещались все исторические сочинения, если в них оказывалось критическое отношение к монархии, запрещались любые попытки оправдания антигосударственных действий, специально оговаривалось запрещение вольнодумных сочинений Руссо, Дидро, Монтескье, Гельвеция и других французских "просветителей".

Охранительность шишковского устава, направленная прежде всего против распространения революционных и мистических идей, вызвала столь сильное недовольство в либеральных кругах, что уже в следующем году Император Николай I согласился на создание комиссии по выработке более мягкого цензурного устава (Шишкова в комиссию не включили). Новый Устав о цензуре был утвержден в апреле 1828 г., тогда же последовала отставка Шишкова с поста Министра просвещения «по преклонности лет и по расстроенному здоровью» (адмиралу было уже 74 года), с сохранением должности члена Государственного Совета и президента Российской Академии.

На эту должность Шишков был назначен в мае 1813 г. и занимал ее до самой смерти. Он ратовал за то, чтобы Академия Российская, в противовес (где было сильно иностранное влияние), стала базой для развития отечественных наук и просвещения, центром русской духовности и патриотизма. Кадровая политика Шишкова в Академии состояла в том, чтобы собрать в нее всех национально мыслящих русских ученых.

Шишков уделял большое внимание развитию как российской, так и общеславянской филологии. Он одним из первых осуществил попытку организовать кафедры славяноведения при российских университетах, создать Славянскую библиотеку в С.-Петербурге, в которой были бы собраны памятники литературы на всех славянских языках и все книги по славяноведению. При Шишкове академия многое сделала для просвещения провинции. После смерти Шишкова в 1841 г. Российская Академия вошла в состав Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук на правах отделения.

Особо следует сказать об издательской и литературной деятельности Шишкова, которая началась уже в конце 1770-х годов. Частично эти занятия были связаны с педагогической службой Шишкова, когда он переводил французскую «Морскую тактику» и составлял морской словарь. Затем Шишков занялся переводами, в основном детской литературы, и литературоведением. В своем знаменитом "Рассуждении о старом и новом слоге российского языка" (СПб., 1803) Шишков пишет:

«Какое знание можем мы иметь в природном языке своем, когда дети знатнейших бояр и дворян наших от самых юных ногтей своих находятся на руках у французов, прилепляются к их нравам, научаются презирать свои обычаи, нечувствительно получают весь образ мыслей их и понятий, говорят языком их свободнее, нежели своим, и даже до того заражаются к ним пристрастием, что не токмо в языке своем никогда не упражняются, не токмо не стыдятся не знать оного, но еще многие из них с им постыднейшим из всех невежеством, как бы некоторым украшающим их достоинством хвастают и величаются. Будучи таким образом воспитываемы, едва силой необходимой наслышки научаются они объясняться тем всенародным языком, который в общих разговорах употребителен; но каким образом могут они почерпнуть искусство и сведение в книжном или ученом языке, столь далеко отстоящем от сего простого мыслей своих сообщения? Для познания богатства, обилия, силы и красоты языка своего нужно читать изданные на оном книги, а наипаче превосходными писателями сочиненные».

«Многие коренные и весьма знаменательные российские слова иные пришли совсем в забвение; другие, невзирая на богатство смысла своего, сделались для непривыкших к ним ушей странны и дики; третьи переменили совсем ознаменование и употребляются не в тех смыслах, в каких сначала употреблялись. Итак, с одной стороны в язык наш вводятся нелепые новости, а с другой – истребляются и забываются издревле принятые и многими веками утвержденные понятия: таким-то образом процветает словесность наша и образуется приятность слога, называемая французами élégance!».

Указав в "Прибавлении к рассуждению о старом и новом слоге российского языка" (СПб., 1804) разные ошибки современных ему писателей, Шишков издал в 1810 г. рассуждение "О красноречии Св. Писания", отстаивая церковно-славянский язык как неотъемлемую, стилистически возвышенную часть русского.

«Отколе, – спрашивал он, – родилась неосновательная мысль сия, что славенский и русский язык различны между собой? Ежели мы слово "язык" возьмем в смысле наречия или слога, то, конечно, можем утверждать сию разность; но таковых разностей мы найдем не одну, многие: во всяком веке или полувеке примечаются некоторые перемены в наречиях… Что такое русский язык отдельно от славенского?».

Церковно-лавянский язык Шишков считает языком книг духовных, а русский уместен в книгах светских; в этом и состоит вся их разница, а поэтому нельзя их так разделять, как это делают новые писатели. Свое "Рассуждение о старом и новом слоге" Шишков через министра народного просвещения поднес Государю и получил его одобрение.

Отчасти спорным филологическим трудом Шишкова считают неопубликованный "Славянорусский корнеслов", имеющий подзаголовок: «Язык наш – древо жизни на земле и отец наречий иных». Книга посвящена обоснованию роли русского языка в качестве мирового праязыка: «Иностранным словотолкователям, для отыскания первоначальной мысли в употребляемых ими словах, следует прибегать к нашему языку: в нем ключ к объяснению и разрешению многих сомнений, который тщетно в своих языках искать будут. Мы сами, во многих употребляемых нами словах, почитаемых за иностранные, увидели бы, что они только по окончанию чужеязычные, а по корню наши собственные». Однако эта гипотеза Шишкова не нашла поддержки у широкого круга представителей лингвистической науки, которая, впрочем, тоже занимается исследованием происхождения языков от общего праязыка, и в этом отношении направление исследований Шишкова было оправданным. Тем более с учетом , что славяне как потомки Иафета, являются древнейшим народом Европы.