Православный психолог и его клиенты. Что такое религиозные травмы? Священникам тоже нужны психологические консультации

Русская православная психология – что это за явление, зачем нужны православные психологи? И какое отношение Церкви к психологии? Ответы в нашей статье!

Православная психология

Нужно ли со своими «болячками» идти к психологу? Особенно если ты - верующий православный христианин? Если есть священники, Церковь, Евангелие и святоотеческое наследие, зачем еще нужна психология?

Все мы знаем, что в вопросах веры ничто так не ценно, как опыт. Поэтому, пытаясь ответить на вопрос «Нужна ли православному психология?», в первую очередь оглядываешься на реальный опыт своих близких. А он разный.

У одной из моих верующих, православных подруг была невыносимого характера и нрава сестра-подросток. Не получая от матери или сестры желаемого, кидалась утюгами, будильниками, громила мебель. В том, что подруга не преувеличивает, мы и сами убедились, когда однажды она привезла ее в нашу подмосковную общину при храме, куда мы съезжались на субботу-воскресенье под крыло своего духовника. До метания утюгов и будильников дело не дошло, но по речам и мелким поступкам, по увлеченному передразниванию взрослых было заметно, что подросток явно без тормозов. «Для меня нет авторитетов» - сквозило в бесшабашном ее тоне.

Дело дошло до того, что чрезвычайно умудренный, хорошо нас знающий священник однажды даже благословил Машу в период особо неукротимого буйства сестры… вызывать домой милицию.

Маша уходила от родных, чтобы не сталкиваться с сестрой, жила у друзей. Потом наше общение стало не таким тесным, а когда спустя какое-то время, встретившись, мы поинтересовались у Маши, в каком состоянии сестра, оказалось, что метательница утюгов и будильников - отличница юридической академии и уже давно не тиранит семью. «Что же произошло?!» - ахнули мы. «Я сводила ее к психологу в православный центр. Она с ней, видимо, точно и убедительно поговорила, и - как отрезало. Сестре вдруг стало все понятно и про себя, и про последствия своего поведения».

«Может быть, девочка «переросла» свое буйство, вышла из трудного подросткового возраста?» - не доверяли мы Машиному рассказу. «И это могло сказаться, - отвечала Маша, - но именно разговор с психологом оказался для нас тем самым ключом, который открыл ей дверь понимания - и себя, и других».

А вот совсем другая история. Еще одна моя знакомая, верующий человек, без особой нужды, ради любопытства к внутреннему миру стала ходить к давно знакомому и когда-то сыгравшему хорошую роль в ее жизни психологу на что-то вроде психоаналитических сеансов.

Над нею посмеивались даже неверующие - смотрите, она и на исповедь ходит, и к психоаналитику. Подруга поясняла: исповедь - целительное Таинство, а встречи с психологом - что-то вроде перестройки душевной архитектуры. Ей казалось, что они с ее знакомым психологом хорошие «прорабы» этой перестройки.

Спустя три года после начала этого интеллектуального и душевного приключения я встретила ее в состоянии мучительного кризиса. Она попала в тяжелые испытания, несчастья преследовали ее и ее родных, и она забыла обо всем на свете, кроме молитвы, постов, Церкви. На мой вопрос о психологе замахала руками: «Все это игрушки. И я не уверена, не опасные ли». Прочитав удивление в моих глазах, уточнила: «Я передоверилась тому психологу, он сказал, что мы занимаемся с ним “психодрамой”, а на поверку оказалось - чем-то непонятным. Похоже, он применял ко мне полугипнотические практики, а след этих практик я, несмотря на университетское образование и всегдашний интерес к гуманитарным текстам и практикам, сейчас не могу “считать”».

Та плотность боли и тот мучительный опыт реальных событий и переживаний, через которые моя подруга прошла потом, не оставил камня на камне от интереса к такого рода практической психологии, а подозрение к ней - оставил.

«Мне кажется, я развинтила себе душу этими странными самокопаниями и фантазиями, а когда пришли реальные испытания, встретила их в ослабленном состоянии, и чуть не погибла. В конце концов, Господь дает каждому то устроение души, которое дает. Надо терпеть в том числе и свои психологические слабости», - такую позицию заняла она в итоге.

Она не согласилась даже с моим соображением, что опасны, скорее всего, вот такие психоаналитические методы смутной духовной этимологии, ну а уж обычный-то разговор с хорошо образованным психологом - дело полезное. «Все нам дано, все у нас есть - в духовном опыте святых отцов. А психология - это “лабиринт, из которого нет выхода”».

Почему для кого-то психология становится нитью Ариадны, выводящей из лабиринта трудностей, а для кого-то - самим лабиринтом?

Сказать ли психологии решительное православное «нет»? Но не поскальзываемся ли мы тут на том самом обскурантизме, на который много раз указывала русская интеллигенция, говоря о церковном опыте?

Ведь у психологов в арсенале немало практических навыков. Недаром же на всех пресс-конференциях в дни напряженного поиска решений «что же делать с сидельцами пензенского оврага?» рядом со священниками сидела психолог и говорила дельные вещи. И из сект, все знают, людей лучше вытаскивать, опираясь на помощь профессионального психолога.

Ну и в конце концов: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1 Кор. 6: 12). Психология как идея фикс, как нечто формирующее предельный мировоззренческий горизонт - вот это уже, может быть, «превышение полномочий». А психология как опыт, как умное профессиональное знание - почему нет? Было бы большой гордостью пренебрегать и психологической культурой. Если, конечно, это не попытка вогнать в культурный слой нашей жизни бетонный раствор хамства и эпатажа.

Но всячески «снимая шляпу» перед психологической культурой, я бы, честно говоря, медлила восторги, когда речь заходит о психологии как таковой.

Конечно, любой предмет во всем великолепии своих глубоких смыслов предстает отнюдь не в учебниках. Честь всякой науки составляют авторы, первооткрыватели законов. И вот тут надо, мне кажется, заметить еще одну ахиллесову пяту психологии как науки - отсутствие жестких законов, если речь не идет о рефлексах и собаках Павлова. И присутствие авторов - часто ярких, но очень субъективных. В вершинах своих психология - это как раз набор ярких и противоречащих друг другу в позициях и взглядах фигур. Мне кажется, неискушенному легко оказаться в дебрях, может быть и весьма соблазнительных.

Спор одного из психологических столпов века Зигмунда Фрейда с религиозными основаниями наших мировоззрений меня лично и не страшит, и не отталкивает. Не страшит, потому что всякие системные наезды такого рода внутри нашей души и головы быстро рушатся. Это как интеллектуальная закалка. А не отталкивает, потому что, например, из лекций известного современного христианского философа Владимира Бибихина, ученика Лосева, я знаю о последнем развороте Фрейда в сторону религии. Просто этот разворот не успел отлиться в тексты, но все, что говорит о его духовном итоге Бибихин, цитируя Фрейда, мне кажется убедительным.

Однако молодой зеленый ум, руководимый страстью к оригинальности и ниспровергательству, склонный к шоку и эпатажу, вполне может вписать позиции Фрейда в число излюбленных постулатов. И тут, конечно, встает вопрос о том, не приготовляют ли такого рода позиции человеческую душу, ту самую, которая, как мы любим повторять вслед за Тертуллианом, по природе своей христианка, - к инфицированию грехом?

Вопрос о соблазнах - духовных, мыслительных - почти всегда будет вставать, когда речь будет заходить о постижении психологии, ее теориях и теоретиках.

Елена ЯКОВЛЕВА

Христианин с особым вниманием обращает взор внутрь своего сердца. Он старается наблюдать за движениями своей души, стараясь удалить из нее все нечистое, греховное, зараженное страстями. О связи страстей с физическими недугами упоминали святые отцы. По их словам, грех поражает и душу, и плоть. В наши дни человечество, отпавшее от Господа, заражено многими греховными недугами, от которых страдают и тело, и душа. Дмитрий Александрович Авдеев - московский православный психиатр, психотерапевт, кандидат медицинских наук. Он работал в лечебных учреждениях, врачом психотерапевтом Душепопечительского Центра во имя святого праведного Иоанна Кронштадтского. Вел врачебный прием при храме святого мученика Вонифатия в областной психиатрической больнице в Москве. Является разработчиком православно-ориентированной программы реабилитации страждущих наркоманией и алкоголизмом, выступает на радио «Радонеж», «Благо», «Благовещение». Дмитрий Александрович - автор многих книг, изданных, кроме русского, на румынском, сербском, македонском, болгарском, грузинском, английском, испанском и немецком языках.
- Врач психотерапевт помогает людям в то время, когда, как говорят, болит душа. Чем отличается прием православного психотерапевта?

Основа православной психотерапии - святоотеческое наследие. В нем содержится все, необходимое и для врачевания души, и для ее спасения. Даже если пациент не христианин, православный врач не рассматривает эту встречу как случайность.

Больные психотерапевтического профиля - это совершенно особый контингент. Их страдания нередко связаны с моральными конфликтами, семейными проблемами, переживаниями после тяжелых болезней, с духовными поисками. Как правило, в глаза врачу смотрит человек, который испытывает дефицит любви, понимания, поддержки со стороны близких. Пациентам прежде всего надо давать любовь и душевное тепло.

Нередко пациенты, видя в моем кабинете иконы, лампаду, святоотеческие книги, сами спрашивают меня о смысле жизни. И тогда тем, у кого открыто сердце, я рассказываю о христианском понимании смысла жизни, о смысле страдания, болезни.

По моему глубокому убеждению, психотерапия, когда это возможно, должна стать «мостиком» к православию. Одной из важнейших задач православной психотерапии является содействие пациенту в осознании им психологических страстных механизмов болезни или конфликтной ситуации. Трудно переоценить роль православной психотерапии в реабилитации страждущих наркоманией, алкоголизмом.

Можно сказать, что только та психотерапевтическая помощь будет по-настоящему действенной и полезной, которая ведет ко Христу и проводится врачом или психологом кающимся, исправляющим свою жизнь.

Дмитрий Александрович, вы часто приводите в своих работах современные данные о распространении психических расстройств.

По опубликованным данным, в мире на сегодня насчитывается более 500 миллионов психически больных людей и число их постоянно увеличивается. Более того, думается, что даже эти показатели не отражают истинных реалий. В действительности психически больных людей значительно больше.

Судите сами. Вот лишь некоторые факты по Российской Федерации, отражающие остроту проблемы. В стране 7 миллионов больных алкоголизмом, 3 миллиона наркоманов, 500 тысяч подростков состоят на учете у наркологов по поводу наркотической зависимости и токсикомании. В одной только Москве насчитывается больше сотни тысяч пивных алкоголиков в возрасте до 14 лет. Ежегодно 70 тысяч молодых людей умирают от наркотиков. Чрезвычайно высоки показатели самоубийств. В среднем каждые 39 человек на сто тысяч населения заканчивают жизнь самоубийством. Проблема психического здоровья общества из разряда медицинской становится государственной.

А как вы оцениваете неврозы, которым сейчас уделяете много внимания, с христианской позиции?

Безудержный рост неврозов в наше время порожден не только стрессами и научно-техническим прогрессом с его информационными перегрузками, но прежде всего «прогрессом» человеческого грехопадения.

Во все времена в истории человечества были войны, различные природные бедствия, наводнения, засухи, смерчи. Почему же проблема неврозов стала столь острой лишь в последние времена?

Причина, думается, одна - в нарастающем безверии, в потере человечеством духовного фундамента, а с ним и истинного смысла жизни. Оказывается, что главное в происхождении невроза не стрессы и неприятности, а личность человека. Причем личность внутренне «расстроенная». Грех, как корень всякого зла, влечет за собой невротические расстройства. Глубокий невроз - показатель нравственного нездоровья, духовно-душевного разлада.

Известный отечественный психиатр, профессор Д. Е. Мелехов полагал, что в основе многих психических расстройств лежит несмирение. Невроз в этом смысле не является исключением. Общепризнанно, что заболевание это развивается ввиду конфликта личности с собой или с другими людьми. Невроз есть столкновение между желаемым и действительным. Чем мощнее это столкновение, тем острее протекает заболевание. «Вера же есть смирение», - так говорит святой Варсонофий Великий.

Большинство современных исследователей сходятся во мнении, что невроз - болезнь личности. Человек заболевает неврозом не вдруг. Больного отличает стиль мышления, носящий характер бескомпромиссности, в оценках сквозит выраженная категоричность, многое из происходящего не имеет для него оттенков и строится на контрасте: плохо - хорошо.

Невроз часто возникает в результате внутренних личностных процессов. Внешние провоцирующие факторы и обстоятельства представляют собой лишь последнюю каплю, пусковой механизм развития невротических нарушений. У человека, склонного к этому недугу, вырабатывается своеобразная способность нервозно реагировать на жизнь.

Неврозы справедливо называют запущенной формой страстей. Имеется в виду страсть в святоотеческом понимании этого слова, как греховное расположение души. В глубинной основе разнообразной невротической симптоматики лежит оскудение любви в сердце человека, а там, где нет любви, зреют равнодушие, неприязнь, нетерпимость, раздражительность, гневливость, страхи…

Известно, что многие болезни развиваются на «нервной почве». Что вы можете сказать по этому поводу?

Святые отцы говорят, что, чем человек грешит, тем он и страждет. По этой причине сокращается продолжительность жизни людей, слабеет их здоровье.

Наука заговорила о тесной взаимосвязи душевных и телесных процессов лет двести назад, когда немецкий врач Хейнрот впервые употребил термин «психосоматика». В основу этой идеи положено утверждение, что в происхождении ряда соматических заболеваний лидирующее место принадлежит психоэмоциональным факторам.

К примеру, ученые установили, что у людей амбициозных, находящихся в состоянии постоянного внутреннего смятения и неудовлетворенных стремлений, кровь свертывается значительно быстрее и коронарные сосуды склонны к закупорке в среднем вдвое чаще, чем у людей, не обладающих подобным личностным складом.

Таким образом, психосоматическая патология - это своеобразный соматический резонанс психических процессов. И, что очень важно, духовных процессов. На мой взгляд, истинная схема формирования психосоматических расстройств должна выглядеть так: грех - характер - болезнь. Плачет душа, а слезы капают в тело.

Скажите пожалуйста, то, о чем мы говорим, - это Ваше личное мнение или существует общецерковный взгляд на проблему психических расстройств?

Церковь Христова была, есть и будет истинной лечебницею душ человеческих. Отношение Русской Православной Церкви к психическим заболеваниям и больным людям отражены в основах социальной концепции, принятых на Юбилейном Архиерейском соборе в августе 2000 года. В ней говорится, что, к примеру, основная причина бегства многих наших современников в царство алкогольных или наркотических иллюзий - это духовная опустошенность, потеря смысла жизни, размытость нравственных ориентиров. Наркомания и алкоголизм становятся проявлениями духовной болезни не только отдельного человека, но всего общества. Это расплата за идеологию потребительства, за культ материального преуспеяния, за бездуховность и утрату подлинных идеалов. Таким образом, Церковь, как на одну из причин развития психических болезней, указывает на греховные страсти. Именно порабощенность души греховными страстями приводит ко многим психическим расстройствам. В этой группе заболеваний и наркомания, и алкоголизм, и многие формы депрессии и неврозов, и другие заболевания.

Поясните, что такое интернет-зависимость?

Любое зависимое поведение - это страдание, это рабство. И в принципе, уже не важно, от чего. От наркотиков, табака, алкоголя, азартных игр или от компьютера. Принцип один - порабощенность. Душевная, физическая, социальная…

Сейчас много говорят и пишут о депрессии. Расскажите подробнее, какие у нее особенности, как она возникает?

В некоторых случаях депрессия связана с тем, что в мозговых структурах такие нейромедиаторы как серотонин, дофамин, норадреналин «сходят практически на ноль», и человек испытывает пессимистическое, подавленное настроение. Он неактивен. А родственники, знакомые пытаются на него как-то повлиять: «Устройся на работу, побольше молись». А он не может этого сделать, потому что болен. И на первом этапе нужна врачебная помощь. А уж по мере выздоровления будет преобладать помощь психологическая и духовная.

А бывают депрессии - и их значительно больше - как следствие поработивших душу страстей уныния и печали. Этот момент очень существенен. И нужно различать, в том числе и священнослужителю, где грех, а где болезнь. Вообще же депрессия по распространенности вышла на одно из лидирующих мест в мире среди прочих болезней. Потребление психотропных препаратов, антидепрессантов вышло из-под контроля медиков и не поддается никакому учету. Более того, депрессия помолодела, сегодня мы говорим о детской депрессии. Очень много таких расстройств и в моей практике тоже.

Бывает, что депрессивные состояния, нервный срыв приводят человека к мыслям о самоубийстве. Как помочь человеку, который, может быть, стоит на грани суицида?

Это очень ответственно, но я бы посоветовал перекреститься и сказать: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!» И пойти в храм, и вот все эти переживания, без утайки, искренне, рассказать священнику на исповеди. Если говорить о скорой помощи - она вот именно такая.

Если говорить о проблеме суицида в целом, известно, что только десять процентов среди самоубийц - психически больные люди. А остальные девяносто процентов - душевно здоровые, но духовно глубоко поврежденные люди. А вы знаете, сколько их? 39-40 человек на каждые 100 тысяч населения! То есть ежегодно десятки тысяч - это целый город самоубийц! Мы говорим о завершенных суицидах, а есть еще попытки суицида, и их намного больше.

А проблема алкоголизма, наркомании, игромании? Вот поэтому-то полтора года назад был создан Институт проблем формирования христианского отношения к психическим заболеваниям. Потому что ко многим из них нужно христианское отношение.

подготовила И. Меладзе

Кто такие православные психологи?

Православный психолог - это специалист православного мировоззрения, который понимает конфессиональные особенности и этические установки христиан, подбирает соответствующие методы работы и видит взаимосвязь психологических и духовных проблем. Хочу сказать сразу: духовных советов я не раздаю. Нельзя примерять роль «великого гуру» или «старца», хотя сами клиенты иногда этого ждут.

По светской профессии я бизнес-психолог, консультант по управлению персоналом и оптимизации бизнес-процессов. Я окончила психфак МГУ, прошла дополнительное обучение по психодраме, гештальт-терапии и другим методам психотерапии. Для того чтобы стать православным психологом, необязательно получать именно православное образование, хотя сейчас такие учебные заведения уже есть.

Мне регулярно приходилось объяснять, что психология - это не сатанизм

Православные психологи часто работают за пожертвования или бесплатно, но поскольку консультирование стало занимать более 80 процентов моего времени, я определила базовую стоимость часа, которая относительно московских цен невысока. При этом, если у кого-то кризисная и одновременно сложная в финансовом плане ситуация, я соглашаюсь на меньшую оплату или даже на бесплатное консультирование. Сейчас я зарабатываю существенно меньше, чем раньше, когда занималась в основном бизнес-консультированием.

Опасаются ли православные люди психологии?

Некоторые люди считают, что психологи конкурируют со священниками, борются с ними за души паствы. Другие боятся, что их могут загипнотизировать. И еще каких-то восемь лет назад мне регулярно приходилось объяснять, что психология - это не сатанизм. Самое крупное заблуждение - православному человеку психология не нужна, она якобы для неверующих. Я всегда говорю: если у человека не решены внутренние конфликты, есть застарелый невроз, то к духовной жизни у него приступить не получится. Иногда невротизированные люди с агрессивной моделью поведения обличают еретиков, громят выставки и выдают картину совершенно неадекватной нехристианской злобы.

Христос не ставил ультиматумы ни одной из блудниц, с которыми он общался

Кого не станет консультировать православный психолог?

Психолог, который выбирает себе клиентов исключительно по конфессиональному признаку, не психолог. Но если какие-то жизненные установки совершенно несовместимы с базовым христианским мировоззрением, я просто понимаю, что мне как верующему человеку будет сложно найти с этим клиентом взаимопонимание. Психолог должен обсуждать открыто свою позицию и вместе с клиентом решать, есть ли смысл работать дальше.

Например, я бы не стала консультировать мужчину, который обратился с вопросом, как ему лучше снимать девушек на одну ночь. Но я бы спросила, зачем ему это и что его пугает в длительных отношениях. Возможно, так мы бы вышли на его реальные проблемы.

Что будет делать православный психолог, если к нему придет гомосексуал?

Человек не выбирает сексуальную ориентацию, поэтому с догматической точки зрения проблема не в ней. Грехом церковь считает именно практику гомосексуальных отношений. В таких случаях я спрашиваю, зачем человек пришел ко мне: если с внутренним конфликтом между верой и ориентацией, с этим я работаю, помогая клиенту найти приемлемый для него выход.

Один из вариантов - пожизненное воздержание. С одной стороны, это звучит жестоко, но с другой - в церкви многие категории людей призваны к . Например, все не состоящие в браке люди, вдовы и вдовцы, не вступившие в повторный брак. Но и с духовной, и с психологической точки зрения это должен быть личный выбор. Я считаю недопустимым требовать воздержания от другого человека. Если мы обратимся к Священному Писанию, то увидим, что Христос не ставил ультиматумы ни одной из блудниц, с которыми он общался.

Часто гомосексуалы приходят с тем, что свою ориентацию они считают грехом, у них появляется ощущение богооставленности, отчаяния. Я говорю, что могу помочь справиться с отчаянием, но переделать ориентацию еще не удалось никому. В этом, кстати, я расхожусь с консервативной частью наших церковных кругов, потому что они склонны отвергать таких людей. Но я верю в просвещение.

Как поступает православный психолог, если клиент хочет решить вопрос методом, который не принимает христианство?

Отговорить - значит, принять на себя ответственность за судьбу другого. А это неправильно и даже жестоко по отношению к взрослому и обладающему свободной волей человеку.

Если бы ко мне пришла женщина, которая собирается сделать аборт, я бы помогла ей разобраться в себе и в ситуации, чтобы она приняла взвешенное решение. Любой православный психолог имеет на этот счет совершенно определенную собственную позицию, о которой стоит предупредить клиентку.

Если женщина уже сделала аборт, это не значит, что у нее нет шанса на прощение Бога. Пока человек жив, шанс есть всегда. Это одна из основ аскетики - отделять грех от грешника. Грешника надо любить, а грех - ненавидеть. Если человек не понимает, что его поступок - грех, то нужно просто зафиксировать разницу понимания, проговорить ее вслух и работать дальше в той парадигме, которая не противоречит взглядам терапевта.

Даже Господь не посягает на свободу воли, а тем более психологу не подобает этим заниматься

Священникам тоже нужны психологические консультации?

У священнослужителей те же личностные и семейные проблемы, и нередко им не с кем посоветоваться. Кроме того, у них случается профессиональное выгорание, но они редко обращаются с этим к профессионалам. Считается, что священнослужители должны решать эти проблемы не в душевном, то есть психологическом, а в духовном ключе, обсуждая, например, проблемы со своими духовными отцами, но, к сожалению, они есть далеко не у каждого.

Что такое религиозные травмы?

Люди приходят в церковь по разным причинам: хотят обрести душевный покой, избавиться от неврозов, почувствовать Божью благодать. Часто им не хватает того, что в психологии называется безусловным принятием, то есть веры в то, что их может кто-то любить просто так. Люди идут за этим в церковь, а сталкиваются с тем, что им ставят условия, в том числе священнослужители - иногда так же жестко, как родители, мужья, жены, начальники, но только теперь это все считается духовным, освященным авторитетом церкви. Из-за этой жестокости нередко рушатся идеалы - и травма человека не лечится, а только усугубляется.

Возвращаться или не возвращаться после этого в церковь - выбор человека. Даже Господь не посягает на свободу воли, а тем более психологу не подобает этим заниматься. В случае религиозной травмы основные задачи психолога - помочь человеку преодолеть травмирующие обстоятельства и обрести необходимую устойчивость. Иногда такой уход и переосмысление приводит к сознательному приходу в церковь: человек идет уже к Богу, а не за решением своих психологических проблем.

Есть ли среди православных психологов мошенники?

Напуганные мифами о психологии целенаправленно ищут православного психолога. У нас в стране психологическая деятельность не лицензируется. Вы можете повесить на шею крестик, сходить пару раз в церковь, послушать пару популярных лекций и объявить себя в интернете православным психологом, наговорив любую чушь, которая звучит близко к теме. Но в большинстве случаев это не мошенничество, а шарлатанство, поскольку сами люди, которые занимаются таким консультированием, часто уверены в своем подходе.

Если психолог дает советы исцеляться постом, молитвой и паломничеством по святым местам - это не психолог

Шарлатана от настоящего психолога отличить нетрудно. Во-первых, стоит обратить внимание на то, насколько человек категоричен. Если он навязывает свое мнение, значит, это, скорее всего, не очень хороший психолог. Еще можно посмотреть, что человек пишет у себя в соцсетях. Во-вторых, насторожиться следует, если вы видите, что человек не разграничивает зону ответственности психолога и священнослужителя. Если психолог дает советы исцеляться постом, молитвой и паломничеством по святым местам - это не психолог. Третье - надо посмотреть, как он договаривается о результате. Некоторые псевдопсихологи считают, что раз человек пришел, значит, надо его воцерковлять, хочет он того или нет.

Господь, конечно, силен, он творит чудеса, но если у человека аппендицит, можно молиться и ждать его исцеления, а можно взять и вызвать скорую

Что православные психологи думают о депрессии?

То, что депрессия и уныние одно и то же, - страшное заблуждение. Тут важна дифференциальная диагностика, потому что это разные состояния. Если подойти с аскетической точки зрения, то уныние - это болезнь воли, а депрессия - это с научной точки зрения нарушение баланса нейромедиаторов. Также состояние депрессии для человека неприятно и неестественно. А уныние, как и любая страсть, поначалу даже приятно: «А не пойти ли мне потупить, порасслабляться?» Бывает и бодрое уныние - когда человек вроде и занят, но какой-то ерундой.

Для начала надо исключить или подтвердить депрессию. Я всегда объясняю священникам опасность депрессии, а также опасность приложения к ней всех аскетических средств, которые рекомендованы для уныния. Если человеку с клинической депрессией советовать больше поститься, молиться и усугублять аскетические подвиги, его расстройство будет прогрессировать - причем очень быстро и с увеличением риска суицида. Кстати, это понимают даже те священники, которые психологию не любят. Я им рассказываю о симптомах и говорю, что если хотя бы часть из них есть, ваша задача - деликатно, тактично отправить человека к психиатру. Господь, конечно, силен, он творит чудеса, но если у человека аппендицит, можно молиться и ждать его исцеления, а можно взять и вызвать скорую.

Атеисты из «Афиши Daily» идут к православному психологу

Мы решили проверить, как работает православная психотерапия на практике, поэтому отправили атеистов из редакции поговорить с разными православными психологами о своих проблемах.

Вика Лобанова

Шеф-редактор раздела «Красота»

Своего сеанса я ждала час - к православному психологу Светлане Азарьевне Швецовой пришел человек с «реальной проблемой», и свою нереальную я обдумывала самостоятельно, сидя на лавочке у храма Воскресения Христова. Светлана Азарьевна консультирует индивидуально и ведет групповые приемы в трапезной этого самого храма у метро «Семеновская», а параллельно преподает в Российском православном университете святого Иоанна Богослова.

Перед встречей я почитала, о чем обычно говорят в первый раз (о семье, учебе, работе - о предыстории), как правильно формулировать проблему (никак, точнее - как хотите, так и формулируйте, задача психолога - услышать вас), чем в идеальном мире должен закончиться час беседы (планом работы на будущее). Поняла, что огромных проблем у меня нет или я их не вижу, но обсудить есть что. Доверие у меня устроено так: незнакомому человеку я могу рассказать такое, что даже наедине с собой сформулировать не могу, - поэтому все точно должно было пройти хорошо.

Она - уж так мне показалось - в снисходительном режиме с грустной улыбкой постановила, что я «добрый и светлый человечек с высоким уровнем надежды», поэтому «все будет хорошо»

Первый вопрос - что я чувствую, прождав час встречи, на которую я пришла вовремя, - немедленно вызвал симпатию, а вот резкий переход на «ты» после моего ответа, напротив, оттолкнул. Психолог несколько раз упомянула, что наш прием - игровой, поэтому говорить о серьезном расхотелось. Это даже не было неприятно - все были в курсе эксперимента. Мы обсудили мой возраст, образование и семью - Светлана Азарьевна аккуратно записывала все на бумагу и рисовала схемы родственных связей. Пыталась применить ко мне эффект Зейгарник - я сказала, что не понимаю, что это такое, и она подробнейшим образом объяснила, что это феномен запоминания незавершенных действий: то, что мы успешно закончили, мы забываем скорее, чем то, что не удалось завершить. Единожды упомянула святых отцов, на чьей мудрости вроде как и основана православная психология, - без назиданий и давления, так же просто, как могла бы сослаться на Юнга. Внимательно слушала и задавала вопросы, но вот искать ответы не помогала. Возможно, я должна была додуматься до чего-то сама, но у меня не получилось ни за пять лет до этого приема, ни за те полчаса, что он шел. Мы поговорили обо всем понемногу, и, кажется, запретных тем на такой консультации нет в принципе.

А ближе к концу встречи мы начали ходить по кругу. Разные формулировки одного и того же вопроса наводили меня на самоочевидный ответ, но я его нарочно не озвучивала - он же очевидный, а я пришла за другим, который не могу найти сама. Скоро это, видимо, надоело и психологу. Она - уж так мне показалось - со снисходительной улыбкой постановила, что я «добрый и светлый человечек с высоким уровнем надежды», поэтому «все будет хорошо».

Это был (не считая комичного опыта во время обучения за границей) мой первый поход к психологу, и это притом что я обожаю уберизированные сервисы записи куда угодно через приложение - от массажиста до гинеколога. У меня перед глазами - примеры друзей, и отчаявшихся, и оживших после терапии, и попробовать на себе, конечно, хочется. Если бы такой сервис придумала и запустила РПЦ, я бы пошла не раздумывая. Как по мне, ничем православный психолог от неправославного не отличается - все они иногда опаздывают.

Недавно я получил психологическое образование, поэтому мне было особенно интересно посмотреть, как работают мои православные коллеги. За последние несколько лет я периодически работал с психологами-консультантами, преимущественно это были специалисты, занимающиеся транзактным анализом и гуманистической психологией. Если говорить простыми словами, то наша работа была нацелена на то, чтобы научить меня выстраивать внутренний диалог и четко разделять понятия «я хочу» и «мне нужно».

Не могу сказать, что подход психолога Михаила Леонидовича Котляревского серьезно отличался. Как мне показалось, в его случае «православный» - это не столько о парадигме, в которой он работает, сколько о клиентах: преимущественно Михаил работает с верующими, воцерковленными людьми.

Церковь должна выступать не контролирующими органом, который говорит, что делать человеку, а скорее другом и советником

Мой опыт показывает, что с консультантом надо совпасть: психолог должен быть тебе приятен, чтобы ты мог по-настоящему работать с ним. В нашем случае этого не случилось - мне было крайне неудобно обсуждать с Михаилом свои проблемы. Это связано не столько с его профессионализмом или каким-то особенностями подхода, сколько с простыми человеческими различиями.

Наш сеанс проходил в шумном и многолюдном кафе «Грабли» на Пушкинской - это очень мешало беседе, так как слушать и говорить было довольно сложно. В нашей беседе я не заметил каких-то элементов проповеди. Михаил в своей работе в первую очередь опирается на какие-то базовые гуманистические принципы и старается сочетать подходы различных психологических течений. По словам православного консультанта, вне зависимости от степени религиозности человек должен сам выстраивать внутренний диалог и понимать, что ему по-настоящему важно. Церковь должна выступать не контролирующими органом, который говорит, что делать человеку, а скорее другом и советником.

Мы обсуждали проблему одиночества, которая для меня довольно значима. Так как наша встреча была первой и к тому же отчасти вынужденной (все-таки это был редакционный эксперимент), нам не удалось детально поработать с моим запросом, зато Михаил рассказал несколько историй своих клиентов. Например, с ним работала пожилая женщина, которая была подвержена депрессии, вызванной одиночеством. В ходе работы консультанту удалось сместить фокус ее внимания с собственных проблем, которые решить не представлялось возможным, на проблемы других. Пенсионерка начала помогать в организации паломнических туров и через это смогла побороть ощущение оставленности и ненужности.

Мне кажется, что к православному консультанту определенно стоит обращаться в тех случаях, когда религиозные убеждения вступают в конфликт с желаниями и окружающей действительностью. По словам Михаила, часто верующие люди отдают священникам роль родителей, которые диктуют им, что делать, хвалят их или наказывают. И многие священнослужители подхватывают эту роль.

Ольга Чуковская

Редактор раздела «Красота»

И с психологией, и с религией я не наладила никакой связи - мы чудесно живем друг без друга, не скучаем и не жалуемся. У психолога я была один раз в жизни по просьбе другого человека - и ничего стоящего для себя оттуда не вынесла. С верой дела обстоят так же - родители не считали нужным направлять нас и скорее поддерживали естественное саморазвитие. Вообще, я открыта для всего нового, так что к православному психологу пошла без каких-либо предрассудков, с чистого листа.

«Гомосексуализм - такой вид отклонения, который должен быть проработан с психотерапевтом, а не с психологом»

Православный психолог Ирина Анатольевна Рахимова работает на Тверской улице в историческом здании, построенном на месте Саввино-Сторожевского монастыря. В 2000 году часть здания была отдана церкви - и тогда здесь появилась галерея русской и византийской иконы, а также центр помощи «Православная семья».

Поскольку у меня нет опыта общения с психологом, первые минуты нашей встречи прошли в неловком молчании. Я не понимала, как себя вести. Не могу же я прийти к человеку и просто начать рассказывать о проблемах? В итоге начала я: описала свою работу, семью и занятия в свободное время, но мы не смогли найти хоть какую-нибудь проблему. Тогда я начала задавать интересующие меня вопросы для материала.

«Мы всегда будем поддерживать институт брака и никогда не поддержим измену или наличие любовников в отличие от светских психологов»

Выяснила, что Ирина Анатольевна не консультирует гомосексуалов, но не потому что имеет по их поводу какую-либо позицию, а потому что считает, что это не в ее компетенции: «Гомосексуализм - такой вид отклонения, который должен быть проработан с психотерапевтом, а не с психологом». Мы молчим. Дальше я задаю вопросы о семейном консультировании, и тут все понятно: «Мы не даем советы, а помогаем разобраться в ситуации. Мы всегда будем поддерживать институт брака и никогда не поддержим измену или наличие любовников в отличие от светских психологов. Существуют ситуации, когда развод - единственное решение, но я стараюсь подвести человека к самой сути проблемы и попробовать вместе найти пути решения. Если человеку помогают проповеди и молитвы - хорошо. А мы поможем разобраться, о чем именно нужно просить Бога».

Ирина Анатольевна работает не только с православными, она также принимает мусульманские пары или людей с неопределенным вероисповеданием (как я). Я начала рассказывать о своем легком чувстве неловкости на первом сеансе, и Ирина Анатольевна рассказала историю из опыта работы: «Ко мне одно время приходил муж постоянной клиентки. На первом сеансе он зашел со своим портфелем, сел в кресло и поставил портфель на колени - просидел так целый час. На втором сеансе он поставил портфель около стула. На третьем портфель остался около окна, а поза в кресле стала более расслабленной». Эта история меня позабавила, немного расслабила, но наладить диалог не помогла.

Существует мнение, что после посещения психолога человек должен чувствовать себя расслабленным, открытым ко всему новому, одухотворенным и порхающим. У меня был явно не тот случай. Я вышла, проверила рабочую почту и продолжила жить своей жизнью.

Возможно, в моей жизни еще не случалось ситуаций, которые я бы хотела обсудить с профессионалом. Могу ли я посоветовать Ирину Анатольевну? Скорее да, чем нет. Формат эксперимента не совсем подошел: психолог знала, что я журналист, а я знала, что у меня нет острых проблем. Что касается религиозности, тут я тоже ничего не заметила, кроме икон, которые смотрели на нас с буфета. Ирина Анатольевна - человек приятный и располагающий к себе, она вполне может помочь разобраться с собой, просто я об этом не узнаю. А еще она печенье бесплатно предлагает.