XIII век был временем самого ужасного потрясения для Руси. С востока на нее нахлынули татары, разорили, обезлюдили большую часть страны и поработили остальное население. Не менее грозный враг грозил ей с северо-запада. В самом начале 1200-х гг. немецкие крестоносцы основали в устье Западной Двины свое государство — Орден меченосцев. В последующие годы они завоевали все чудские и ливские земли (Латвию и Эстонию) и вплотную подступили к Новгородским владениям.

Другим противником Новгорода в Прилад ожье была Швеция. Перед политическими деятелями того времени была трудная задача — поставить Русь по возможности в такие отношения к разным врагам, при которых она могла бы продолжать свое существование. — Человек, который принял на себя эту задачу и положил твердое основание на будущие времена ее исполнению, по справедливости может называться истинным представителем своего века. Таким и является в русской истории князь Александр Ярославич Невский.

Отрочество и юность Александра Ярославича большей частью протекали в Новгороде, где княжил его отец Ярослав Всеволодович. В 1236 г. Ярослав, отъезжая в Киев, посадил шестнадцатилетнего Александра в Новгороде князем вместо себя. Молодому князю вскоре пришлось решать чрезвычайно сложные задачи и биться со многими врагами, со всех сторон наседавшими на Русь. В 1240 г. шведы, побуждаемые папскими посланиями, предприняли крестовый поход против Новгородской земли. Воевода их ярл Биргер вошел на кораблях в Неву и отсюда послал сказать Александру: «Если можешь, сопротивляйся, но знай, что я уже здесь и пленю твою землю». По Неве Биргер хотел плыть в Ладожское озеро, занять Ладогу и отсюда по Волхову идти к Новгороду. Но Александр, не медля ни дня, выступил навстречу шведам с новгородцами и ладожанами. Русские скрытно приблизились к устью Ижоры, где остановились на отдых враги, и 15 июля внезапно напали на них. Биргер не ждал неприятеля и расположил свою дружину на отдых: шнеки стояли у берега, поблизости были разбиты шатры. Новгородцы внезапно появились перед шведским лагерем, бросились на неприятелей и начали рубить их топорами и мечами прежде, чем те успели взять оружие. Сам Александр напал на Биргера и ранил его копьем в лицо. Шведы бежали на корабли и ночью уплыли вниз по Неве в море.

Александр вернулся в Новгород с великой славой, но в том же году рассорился с новгородцами и уехал от них в Переяславль-Залесский. Город остался без князя. Тем временем началась война с Ливонским орденом. Немецкие рыцари взяли Изборск. Псковичи вышли им навстречу, но были разбиты, потеряли воеводу Гаврилу Гориславича, а немцы по следам бегущих подступили к Пскову, пожгли посады, окрестные села и целую неделю стояли под городом. Псковичи принуждены были открыть ворота, исполнить все требования победителей и дали детей своих в заложники. В Пскове начал владеть вместе с немцами какой-то Твердило Иванович, который и привел врагов, как утверждает летописец. Приверженцы противной стороны бежали в Новгород.

А между тем немцы не довольствовались Псковом: вместе с чудью они напали на Вотскую пятину, завоевали ее и наложили дань на жителей. Намереваясь стать твердой ногой в Новгородской волости, они построили крепость в Копорьем погосте; по берегам Луги побрали всех лошадей и скот; по селам нельзя было землю пахать, да и нечем; по дорогам в тридцати верстах от Новгорода неприятель бил купцов. Тогда новгородцы послали в Низовую (Суздальскую) землю к Ярославу за князем, и тот дал им другого своего сына, Андрея. Но надобен был Александр, а не Андрей; новгородцы подумали и отправили опять владыку с боярами за Александром; Ярослав дал им опять Александра, на каких условиях неизвестно, но без сомнения новгородцам пришлось поступиться некоторыми из своих вольностей.

Приехав в Новгород в 1241 г., Александр немедленно пошел на немцев к Копорью, взял крепость, гарнизон немецкий привел в Новгород, часть его отпустил на волю, а изменников, вожан и чудь, перевешал. Но нельзя было так скоро освободить Псков. Его Александр взял только в 1242 г. При штурме погибло 70 рыцарей и множество простых ратников. Шесть рыцарей было взято в плен и замучено, по свидетельству немецкого летописца. После этого Александр вошел в Чудскую землю, во владения Ордена; войско последнего встретило один из русских отрядов и разбило его наголову; когда беглецы прислали Александру весть об этом поражении, то он отступил к Чудскому озеру и стал дожидаться неприятеля на льду его, который был еще крепок. 5 апреля на солнечном восходе началась знаменитая битва, вошедшая в нашу историю под именем Ледового побоища. «И была сеча жестокая, — писал автор Жития Александра, — и стоял треск от ломающихся копий и звон от ударов мечей, и казалось, что двинулось замерзшее озеро, и не было видно льда, ибо покрылось оно кровью». Немцы и чудь пробились свиньею (клином) сквозь русские полки и погнали уже бегущих, как Александр с дружиной ударил им в тыл и решил дело в свою пользу. Немцы обратились в бегство, а русские гнали их по льду до берега на расстоянии семи верст, убили у них 500 рыцарей, а чуди бесчисленное множество, и взяли в плен 50 рыцарей. «Немцы, — говорит летописец, — хвалились: возьмем князя Александра руками, а теперь самих их Бог выдал ему в руки». Когда Александр возвращался во Псков после победы, то пленных рыцарей вели пешком подле их коней, а весь Псков вышел навстречу своему избавителю.

После этого Александр должен был ехать во Владимир прощаться с отцом, отправлявшимся в Орду. В его отсутствие немцы прислали с поклоном в Новгород, послы их говорили: «Что зашли мы мечом, Воть, Лугу, Псков, Летголу, от того всего отступаемся; сколько взяли людей ваших в плен, тем разменяемся: мы ваших пустим, а вы наших пустите». На этом был заключен мир.

Третью свою победу Александр одержал над литвой. Литовцы явились в 1245 г. в смоленской волости, взяли Торопец и подле него были разбиты Ярославом Владимировичем Торопецким. На другой день приспел Александр с новгородцами, взял Торопец, отнял у литовцев весь плен и перебил их князей больше восьми человек. Новгородские полки возвратились от Торопца, но Александр с одной дружиной погнался опять за литовцами, разбил их снова у озера Жизца, не оставил в живых ни одного человека, побил и оставшихся князей. После этого он отправился в Витебск, откуда, взявши сына, возвращался домой, как вдруг опять наткнулся на толпу литовцев подле Усвята;

Александр ударил на неприятеля и снова разбил его.

Так были разбиты все три врага Северо-Западной Руси. Но Александр не мог долго оставаться здесь. В 1246 г. со смертью его отца дела на востоке переменились. После Ярослава старшинство и Владимирский стол наследовал по старине брат его Святослав Всеволодович, который утвердил своих племянников, сыновей Ярослава, на уделах, данных им покойным великим князем. Вплоть до этих пор Александру удавалось избегать контактов с татарами. Но в 1247 г. Батый прислал сказать ему: «Мне покорились многие народы, неужели ты один не хочешь покориться моей державе? Если хочешь сберечь землю свою, то приходи поклониться мне и увидишь честь и славу царства моего». Готовясь налаживать связи с татарами, Александр избрал здесь совсем другой путь, нежели на западе Руси. При малочисленности, нищете и разрозненности остатков тогдашнего русского населения в восточных и южных землях нельзя было и думать о том, чтобы выступить с оружием против татар. Оставалось отдаться на великодушие победителей. Александр понял этот путь и первым из русских князей вступил на него. Личное обаяние, слава его подвигов сделали его путешествие успешным. Обычно суровый и высокомерный к побежденным Батый принял Александра и его брата Андрея очень ласково. Летописец говорит, что хан, увидев Александра, сказал своим вельможам: «Все, что мне говорили о нем, все правда: нет подобного этому князю».

По воле Батыя Александр и Андрей должны были отправиться в Монголию, где между братьями, по некоторым известиям, возник спор о том, кому какой волостью владеть. Андрей получил Владимир, а Александру дали Киев.

Трудно сказать, чем был вызван такой расклад. Киев по традиции был" главным стольным городом, но после татарского разгрома он впал в полное запустение. Возможно, татары на словах хотели почтить Александра великим княжением, но боялись посадить его во Владимире, с которым соединялось действительное старейшинство над покоренными русскими землями.

Как бы то ни было, по возвращении Александр не поехал в Киев, а остался княжить в Новгороде, сохранив за собой и отцовскую вотчину — Переяславль-Залесский.

В 1252 г. Александр отправился на Дон к сыну Батыеву Сартаку, управлявшему всеми делами из-за дряхлости своего отца, с жалобой на брата, который отнял у него старшинство и не исполняет своих обязанностей относительно татар. Сартаку Александр понравился еще больше, чем Батыю, и с этого времени между ними завязалась тесная дружба. Сартак утвердил Александра на Владимирском столе, а против Андрея послал войско под начальством Неврюя. Под Переяславлем они встретили Андрееву рать и разбили ее. Андрей бежал в Новгород, но не был там принят и удалился в Швецию. Татары взяли Переяславль, захватили в плен жителей и пошли назад в Орду. Александр приехал княжить во Владимир; Андрей также возвратился на Русь и помирился с братом, который примирил его с ханом и дал в удел Суздаль. Вместо себя он оставил в Новгороде сына Василия.

В 1255 г. умер хан Батый. Его сын Сартак был умерщвлен дядей Берке, который и захватил власть. В 1257 г. Берке велел провести на Руси вторую перепись (первая была еще при Александровом отце Ярославе) для сбора дани.

Приехали численники, сочли всю землю Суздальскую, Рязанскую и Муромскую, поставили десятников, сотников, тысячников и темников, не считали только игуменов, чернецов, священников и клирошан. В Новгород пришла весть, что татары с согласия Александра хотят наложить тамги и на этот прежде свободный город. Все лето в Новгороде продолжалось смятение, а зимой убили посадника Михалка. Вслед за тем из Орды приехали татарские послы, которые начали требовать десятины и тамги. Новгородцы не соглашались, дали дары для хана и отпустили послов с миром. Князь Василий, сын Невского, был против дани. Александр рассердился и явился в Новгород сам. Василий при его приближении выехал в Псков. Александр выгнал его оттуда и отправил в Суздальскую волость, а советников его жестоко наказал. Весь следующий год прошел мирно, но когда зимой 1259 г. приехал Александр и с ним татары, то опять встал сильный мятеж. Татары испугались и начали говорить Александру: «Дай нам сторожей, а то убьют нас», и князь велел стеречь их по ночам сыну посадникову со всеми детьми боярскими. Новгородцы то и дело собирались на шумные веча и спорили о дани. Татарам наскучило дожидаться.

«Дайте нам число, или уйдем прочь», — говорили они. Между тем в Новгороде, как обычно, оказались две враждебные сословные партии. Одни горожане никак не хотели дать числа. «Умрем честью за святую Софию и за домы ангельские», — говорили они. Но другие требовали согласиться на перепись и наконец осилили, когда Александр с татарами съехали уже с Городища. Татары начали ездить по улицам и переписывать дома. Взявши число, они уехали; вслед за ними отправился и Александр, оставив в Новгороде сына Дмитрия. С тех пор Новгород, хотя и не видел у себя больше татарских чиновников, участвовал в платеже дани, доставляемой хану со всей Руси.

Новгород успокоился, но поднялись волнения во Владимирской земле.

Здесь в 1262 г. народ был выведен из терпения насилиями татарских откупщиков дани, каковыми тогда были большей частью хивинские купцы. Способ сбора дани был очень отяготителен. В случае недоимок откупщики насчитывали большие проценты, а при совершенной невозможности платить брали людей в неволю. В Ростове, Владимире, Суздале, Переяславле и Ярославле поднялись веча, откупщиков выгнали отовсюду, а в Ярославле убили откупщика Изосима, который принял магометанство в угоду татарским баскакам и хуже иноплеменников угнетал своих прежних сограждан.

Берке был в гневе и стал собирать полки, чтобы идти новым походом на Русь. Александр, желая, по словам летописца, отмолить людей от беды, отправился в очередной раз в Орду и, встречаясь с Берке, сумел отговорить его от похода на Русь. Берке оказался более милостивым к русским, чем можно было ожидать. Он простил избиение откупщиков и освободил русских от обязанности высылать свои отряды в татарское войско. Возможно, Александр преуспел в своем деле благодаря персидской войне, которая сильно занимала тогда хана.

Но это было уже последним делом Александра. Больным поехал он из Орды и по дороге умер в Городце на Волге 14 ноября 1263 г., «много потрудившись за землю Русскую, за Новгород и за Псков, за все великое княжение, отдавая живот свой за православную веру». Тело Александра было погребено во Владимире в церкви Рождества Пресвятой Богородицы.

О славном русском князе Александре Ярославовиче каждый знает еще со школьных лет. За отвагу и любовь к Отечеству он получил в народе прозвище «Невский», победив шведов в устье Невы. При разгроме немецких псов-рыцарей, битва с которыми произошла на Чудском озере, юный князь Александр проявил себя талантливым стратегом и полководцем. Но неожиданная и загадочная смерть князя Александра в возрасте 43 лет до сих окутана тайной. Кроме того, очень много домыслов связано с отношениями между Александров Невским и Золотой ордой.

История оказалась немилостива к такой выдающейся исторической фигуре, как князь Александр Невский: одни считали его истинным героем, а другие – подлым предателем. Как правило, о любом человеке судят по его делам, значит нужно знать не только как поступил князь в том или ином случае, но и причины его поступков – это будет справедливо.

Александр Невский — второй сын Великого князя Ярослава II и рязанской княжны Феодосии. С ранних лет княжичей в семье Ярослава II готовили к управлению княжеством. Александр получил очень хорошее образование, а также освоил ратное дело. Он владел не только мастерством простого дружинника, но и освоил княжеские воинские уменья: научился строить полки для боя, устанавливать дозоры, ставить засады и изучил способы уберегаться от ловушек врага. В 1235 году он участвовал вместе с отцом в войне против литовцев и немцев.

После гибели старшего сына, Ярослав II назначил своим наследником Александра. В княжение молодому князю был передан Великий Новгород, а сам Ярослав II уехал в Киев.

В 1237 году над Русью нависла смертельная угроза. Полчища монголов под командованием Батыя покорили Рязанскую землю и двинулись на Новгород. Но случилось чудо: не дойдя до Новгорода всего 100 верст, войска Батыя повернули обратно. И уже весной 1238 года татаро-монголы покинули пределы Руси. Но захватчики все же не отказались от покорения русичей. Одновременно с нашествием батыйских полчищ северо-западные земли Руси оказались под угрозой нападения рыцарей-крестоносцев. Посланник римского папы ездил между Данией, Ливонией и Швецией, организуя совместный поход против Руси. Датские и немецкие рыцари планировали нанести удар по России с Ливонских владений, а шведы решили напасть со стороны моря.

Летом 1240 года шведское пятитысячное войско неожиданно появилось на берегах Невы. Князь Александр понимал, что времени собрать новгородское ополчение у него нет, поэтому и выступил он навстречу врагу только со своей конной дружиной и немногочисленными пешими воинами. Князь Александр нанес неожиданный и решительный удар по шведам и сразу отступил, понимая, что силы не равны. Но удар русичей для шведов оказался очень сильным, и они быстро покинули берег Невы. После этого победного сражения народ и присвоил имя «Невский» своему князю. Пусть сражение не было самым крупным, в котором участвовал князь, в памяти поколений осталась именно эта битва. Победа молодого князя дала надежду всему русскому народу на освобождение от набегов завоевателей, в нем увидели великого воителя за Русскую землю. Но немецкие рыцари не оставили своих планов и не раз еще подходили к русским рубежам.

За свою недолгую жизнь Александр Невский участвовал в многочисленных военных операциях и битвах, из которых всегда выходил победителем.

Но князь Александр не только воевал с завоевателями, он умело проводил внешнюю политику. И результатом ее стало заключения ряда мирных договоров. Благодаря ему на западных рубежах Новгородских земель наступил долгожданный мир и спокойствие.

Папа римский неоднократно присылал свои посольства на Русь, уговаривая признать главенство Римского престола, а за это обещал помощь русичам против рыцарей и татар. С другой стороны, и Батый писал русскому князю: «Мне покорил Бог многие народы: ты ли один не хочешь покориться державе моей? Но если хочешь сохранить за собою землю свою, прийди ко мне: увидишь честь и славу царства моего».

Перед Александром Невским стояла сложная задача – сделать выбор между Востоком и Западом. Двое сильнейших князей Руси приняли непростое решение, но по-разному: Даниил Галицкий выбрал Запад и это стало его фатальной ошибкой – папа римский обманул его и не оказал помощи в борьбе против врагов; Александр Невский выбрал Восток и добился ошеломляющих политических результатов. Он понимал, что речь идет о самом существовании Руси и с помощью ордынцев защитил границы своей земли от западных захватчиков, одновременно сохраняя национальное самосознание внутри страны.

Князь Александр ненавидел татарских завоевателей, но он понимал, что время для открытого противостояния не наступило. Обессиленная, разрозненная Русь не могла одержать победу над многочисленным и сильным противником. Ему, как вассалу золотой Орды, часто приходилось посещать ставку Орды. Он понял их тактику завоеваний: сначала татаро-монголы своей непомерной жестокостью внушали страх, а затем терпимо относились к сохранению религии и национальной культуры покоренных народов. Условие было только одно – исправно платить дань Золотой Орде. Ради мира на своих землях Александру Невскому приходилось сдерживать народный гнев внутри государства, иногда, достаточно жесткими методами, из-за которых, теперь, историки навешивают на него ярлык деспота.

В начале 1260-х годов Орда разделилась на две части. Этим попытался воспользоваться князь Александр. Он поехал в Орду и провел там пол года, пытаясь договориться, чтобы хан освободил русских воинов от участия в войне в составе монгольских войск. Во время пребывания в Орде здоровье русского князя пошатнулось (есть предположение, что его травили медленнодействующим ядом). Больным он возвращался на Родину,а 14 ноября 1263 года Александр Невский скончался. Народ встречал тело великого князя Руси около Боголюбова. Похоронен Александр Невский в церкви Рождества Богородицы во Владимире.

Историки стараются замалчивать главный конфликт эпохи Александра Невского – крестовый поход Запада на Русь, причина которого крылась в отказе князя Александра принять католичество. Преднамеренно искаженно оценивается главный союз эпохи – политический и военный союз Орды и Руси.

Несостоятельным является обвинение Александра Невского в заговоре против Руси при заключении договора с Ордой. Да великий русский князь верно служил Орде, но этим он добился реальной поддержки в борьбе против крестоносцев, направленных на Русь рукой папы римского. Западными историками умалчивается и факт объявление Римской церковью экономической блокады Руси: католические пасторы запрещали торговать с русскими городами, называли русских «врагами веры», а в 1256 году Запад пошел военным походом на Русь и Орду. И отбивались русские и татары вместе от шведских, литовских, немецких рыцарей. И ордынцы не посягали на православную веру русичей, в отличие от папских завоевателей. Теперь возникает вопрос и одновременно ответ: так какие все же отношения были в действительности между Ордой и Русью – это был все же союз или иго?

В некоторых исторических исследованиях говориться о нескольких женах князя Александра. Первой женой князя считается дочь полоцкого князя Брячислава. При крещении она получила имя Александра. Карамзин в своем труде «История государства Российского» утверждал, что после кончины жены, князь женился второй раз и звали ее Васса. Можно относиться со всем уважением к мнению великого историка Карамзина, но есть достаточно убедительная версия о том, что Васса - это монашеское имя Александры Брячеславовны – первой и единственной жены Александра Невского. Но эта загадка еще ждет своего ответа.

Историки много говорят о конфликте между братьями – Александром и Андреем, обвиняя князя Александра в силовом изгнании брата с киевского престола руками войска ордынского. Следует учитывать, что отношения в самой Орде были достаточно жестокими, а поступки непредсказуемыми. В какой-то момент Андрей попал в немилость ордынской знати и поплатился за это, но ведь жив остался, вовремя сбежал за границу. А причины немилости – это еще одна историческая загадка.

Александра Невского упрекают в том, что он платил исправно Орде дань. В 1252 году в Новгороде под руководством сына князя Александра – князя Василия поднимается бунт против оплаты дани Орде. Александр Невский заключает Василия в кандалы и расправляется с его сподвижниками. Что это было – неоправданная жестокость или мудрый шаг правителя, предотвратившего войну Орды против Новгорода? Что бы стало с многочисленным населением новгородских земель, если бы Орда с огнем и мечом ступила на русские земли? А может быть именно с этого момента Русь стала освобождаться от зависимости?

Существует много не состыковок в сведениях о Ледовом побоище. Так предполагается, что в битве участвовали многочисленные войска: со стороны русичей – 17 тысяч человек, со стороны немцев 12 тысяч. Но новгородская летопись эти цифры опровергает. Согласно ей, с каждой из сторон участвовало не более тысячи воинов. Возможно все же результат битвы не всегда зависит от количества участников?

Еще одна тайна. На шлеме Александра Невского, украшенного, как и полагается князю, рубинами и алмазами была надпись стиха из Корана: «Обрадуй верных обещанием помощи от Аллаха и скорой победы». До сих пор загадка, почему православный князь носил шлем с исламские письменами, ждет свой разгадки.

На протяжении столетий, прошедших с эпохи Александра Невского, всегда находились люди, уничтожавшие историю, либо планомерно искажавшие ее.

А те обвинения, которые пытаются высказывать в адрес великого русского князя Александра Невского, не пожалевшего свою жизнь, защищая Отечество, и который достойно нес тяжелый княжеский крест в трудную для Руси годину, не стоят ни гроша. Настало время дать достойную отповедь клевете, так искусно замаскированную под исторические исследования.

Необходимо признать, что на самом деле, мы мало знаем о необыкновенно сильном, умном русском правителе – князе Александре Ярославовиче. А значит, нас ожидают интересные исторические открытия.

No related links found



С.БУНТМАН – Игорь Данилевский в нашей совместной программе с журналом «Знание – сила». Игорь, добрый день!

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Добрый день!

С.БУНТМАН – Какой-то мы тоже юбилейный раз возвращаемся к Александру Невскому.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да.

С.БУНТМАН – И Ледовому побоищу. И я бы сразу хотел задать вопрос, прежде чем… здесь у нас есть обширные вопросы в Интернете. Все-таки, наверное, существует, как минимум, три истории в этом: история историческая, собственно история, история эпическая, которая превратилась в легенду об Александре Невском, и ее вершина – наверное, фильм Эйзенштейна. И история географическая, житийная история святого благоверного князя Александра Невского, защитника и веры и т.д. Ну, как минимум, три.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Как минимум, три, и еще можно сказать, что эпическая была разделена на две части, потому что одна часть – это XVIII век, когда Александр оказался, так сказать, вот в той самой точке, в которой оказался Петр I. И борьба за выход в Балтику оказалась чрезвычайно актуальной. И поэтому Невская битва, в общем-то, была превознесена еще раз.

С.БУНТМАН – А при Грозном не пользовались, при Ливонских войнах, как-то не вспоминали Александра?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Нет, нет. Особенно не вспоминали, вспоминали походя, причем вспоминали там и Александра Невского, и его сыновей, тоже Невских, кстати говоря. Вот, в связи с чем, в общем-то, и считают, что само прозвище Невский было связано с тем, что у Александра где-то там на Балтике были свои земли – т.е. это владельческое было прозвище.

С.БУНТМАН – А в XVIII веке – это то, что все-таки шведов бил, еще, да?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, бил шведов…

С.БУНТМАН – И прежде всего шведов, да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Потом, извините, это то самое место, где был заложен Санкт-Петербург, это буквально совпало.

С.БУНТМАН – Где Невская битва?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Где Невская битва, да.

С.БУНТМАН – Да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – И поэтому даже заключение Ништадского мира и день памяти Александра Невского они так, благополучно совместились.

С.БУНТМАН – Вот, значит, получается, там, три с половиной или четыре…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, или четыре разных Александра Невских.

С.БУНТМАН – Разных. Обширные вопросы здесь нам задают. И в основном, как у Анатолия Беляевского, так и у Андрея, у нас здесь, в основном его союзничество с Ордой, и что он защищал именно ордынские интересы, и что по прямому приказу, и мог подчиняться только начальству… но это, вот, Андрей у нас, такой пламенный человек, который всегда много сведений имеет и ими оперирует всегда.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Понятно. Вы знаете, я, вообще, думаю, что когда мы говорим о таких личностях, как Александр Невский, мы не должны забывать один очень серьезный момент, который очень часто забывается. Это связано с тем, что мы оцениваем эту историю, зная, чем все это завершилось. А Александр Невский действовал несколько – я имею в виду реального князя Александра Ярославича…

С.БУНТМАН – И мы о нем сегодня и говорим.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да. Он действовал, конечно, в условиях несколько иных. Он, скажем, никогда не мог представить себе, судя по всему, что когда-то наступит время освобождения от владычества Орды, он действовал в интересах сугубо, так сказать, сиюминутных и принимал те решения, которые он принимал. Поэтому вот такое совмещение, когда мы знаем, что будет разбит Орден, что будет ликвидировано владычество Орды – это все наши представления. И мы пытаемся с этой точки зрения оценить действия Александра Невского, откуда и защитники Александра Невского, так сказать, действуют – они говорят, что Александр смотрел далеко вперед, он понимал, что надо скопить силы и потом, вот, вроде как, войти в союз с Ордой, а на самом деле, потом ее разбить. С другой стороны, говорят, что самая большая опасность исходила от Ордена, и это была страшная опасность, потому что Орден лелеял страшные планы – захватить не только Новгородскую и Псковскую землю, но дойти чуть ли не до Киева. Конечно, это точки зрения, которые сугубо современные, они дают нам вектор из наших дней назад, и это в значительной степени сказывается на тех оценках, характеристиках, которые даются и профессионалами, и любителями истории. И это, в общем-то, наверное, не совсем верно, потому что хорошо бы изучать историю так, как будто бы мы не знаем, чем это все закончилось.

С.БУНТМАН – Т.е. вместе с ходом истории.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, вместе с ходом истории.

С.БУНТМАН – Выяснять обстоятельства, документы, которые соответствуют ходу этой истории, и таким образом можно и мотивы, и предвидения.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да. При этом у нас есть целый ряд таких стереотипов, которые мешают нам нормально разобраться в этих вопросах – это стереотипы, связанные с тем, что мы переносим, опять-таки, современные представления на прошлое. Скажем, что такое Орда, с которой сотрудничает Александр Невский? Говорят, что не было сил противостоять Орде, потому что Орда – это колоссальная сила. Но давайте не будем забывать, что Орда, с которой сотрудничает Александр и его отец, Ярослав Всеволодович, это немножечко не та Орда, которая нападала на русские земли в 1237 году.

С.БУНТМАН – Т.е. уже не та.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Уже не та. Конечно.

С.БУНТМАН – Уже не та. Всего-то сколько лет прошло.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Но разница колоссальная. Одно дело, когда это коллективный поход, в котором участвуют двенадцать Чингизидов со своими улусами, и другое дело, когда они имеют отношения с Батыем – это всего один из двенадцати улусов. Причем улус, который дистанцируется от Каракорумы. Это достаточно серьезная сила, но все-таки, она, по меньшей мере, раз в 12 меньше. С другой стороны, Орден. Орден для нас всегда выступает как что-то такое, очень могущественное, очень большое…

С.БУНТМАН – Ну, как в конце XIV – начале XV веков…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Конечно.

С.БУНТМАН – Во время всех этих эпических противостояний с Польшой и Литвой.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да. Грюнвальдская битва, когда это уже…

С.БУНТМАН – Да, да, да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – …расцвет был Тевтонского ордена, и в то же время начало его заката. Но противники Александра Невского на северо-западе несколько иные. Во-первых, это не один орден, а только что формально соединившиеся два ордена – это Тевтонский орден и орден Меченосцев. Мы потом, наверное, еще коротко остановимся на истории этих орденов, потому что это довольно любопытная вещь. Причем количество рыцарей в этих орденах очень небольшое. Скажем, Тевтонский орден, когда он был приглашен Конрадом Мазовецким для борьбы с пруссами, потому что Конрад Мазовецкий, польский король или князь, он не мог самостоятельно противостоять пруссам. Достаточно, в общем-то, мощное было объединение, хотя, вроде бы, такие полудикие племена языческие. Но на самом деле, это была мощная сила. И всего было приглашено семь рыцарей. Это потом уже появляется местное население, которое приходит из Германии, из других территорий Западной Европы, но пока это всего семь рыцарей. Если говорить об ордене Меченосцев, то поначалу это десять рыцарей. Постепенно количество их увеличивается, и в момент расцвета ордена Меченосцев это порядка, как считают, 100-120 рыцарей.

С.БУНТМАН – Что много, вообще-то, да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Это много.

С.БУНТМАН – Да, да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Это много, потому что у каждого рыцаря плюс к этому еще есть и своя прислуга – оруженосцы, арбалетчики, пешие воины и т.д.

С.БУНТМАН – Которые еще и рекрутируются, и добавляются…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да. Считается, что где-то это порядка десяти человек на каждого рыцаря – 10-15 человек. Т.е. это довольно солидная сила по тем временам. Другой вопрос, что, скажем, орден Меченосцев, который создается в самом начале XIII века, потому что это территории юго-восточной Прибалтики, которые давно привлекали внимание, скажем, римско-католической церкви, и туда неоднократно выезжали миссионеры, хотя большинство этих миссий заканчивалось неудачно. Часто миссионеров просто убивали. И только в самом конце уже XII века, в 1186 году был основан… было основано Ливонское епископство. Это бременский аббат Мейнард создает, и собственно говоря, это первая опорная точка. Впоследствии уже третий ливонский епископ Альберт Буксгевден, он основал город Ригу в качестве такой опорной крепости в 1201 году и решает там создать постоянное войско. И начинает как раз формировать вот этот орден божьих рыцарей или орден Меченосцев, поскольку у них было изображение креста и меча на плече, на плаще. Это небольшой орден, но достаточно мощная сила по тем временам. Плюс к этому в 1210 году папа римский дает этому ордену право на владение землями в Ливонии, которые будут завоеваны. Правда, ордену отходила только треть этих земель.

С.БУНТМАН – А остальное епископствам, да?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – А остальное епископствам. Там было пять епископств. Причем вся эта территория была поделена чрезполосно. Это было Рижское епископство, это было Дорпатское епископство, т.е… а между ними были земли ордена. Только треть принадлежала, собственно говоря, ордену меченосцев. И орден меченосцев, он пытался разыгрывать свою, так сказать, карту, он боролся с языческой Литвой, и первый такой серьезный удар, который был ему нанесен – до этого тоже были стычки, и орден сплошь и рядом проигрывал такие сражения – это, конечно, сражение 1236 года, когда литовскому князю Миндовгу удалось объединить под своей властью племена, и под Сауле или Шауляй он наносит колоссальный совершенно удар по ордену меченосцев. Погибло 42 рыцаря. Т.е. практически весь орден был уничтожен. Был уничтожен немецкий отряд, который пришел на подмогу ордену меченосцев из Германии. Был убит великий магистр Волквин. Т.е. фактически, орден был разгромлен. И после этого сразу было принято решение папой римским объединить два ордена – орден Тевтонский и орден Меченосцев. Вот, собственно говоря, с этого времени начинает существование Тевтонский орден в Ливонии или Ливонский орден, как его часто называют, как такое объединение.

С.БУНТМАН – Орденские звания и должности какие были, на каком уровне? На уровне командорства или на уровне каких…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Был великий магистр, были…

С.БУНТМАН – Все-таки был номинально великий магистр?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Номинально был. Номинально был великий магистр, были комтурства, были комтуры.

С.БУНТМАН – Ну вот, командоры они же. Да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Т.е… Да. Структура такая же, как и во всяком нормальном военном монашеском ордене. Причем, действительно, внимание было перенесено на юго-восточную Прибалтику, потому что к этому времени те завоевания, которые были произведены крестоносцами на Ближнем Востоке, они были утрачены, и в общем-то, стало ясно, что там уже делать нечего.

С.БУНТМАН – Да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – И рыцари начинают искать новые территории. А тут очень хорошая территория. Это язычники, которых надо обращать в христианство.

С.БУНТМАН – Причем огромные, огромные пространства, которые занимают язычники.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Огромное пространство, прекрасное положение, потому что это побережье Балтики, это важные торговые пути, ключевые точки. Это центры, такие, перевалочные центры, транзитной торговли – с Востока, с Юга, с Севера. И плюс к этому, конечно, совершенно уникальные источники такого материала как янтарь.

С.БУНТМАН – Уже, уже ценим?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, ценимо, причем очень быстро были введены правила, по которым вообще запрещался самостоятельный сбор янтаря, т.е. местное население подвергалось жутким совершенно репрессиям. Если кого-то ловили, то тут же…

С.БУНТМАН – Ну, например, на таком же уровне, как охота в других местах, если… Да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, да, да, да. Это была прерогатива ордена. И, собственно говоря, вот эта вот, как ее иногда называют, Ливонская конфедерация – а это действительно конфедерация, потому что отношения между остатками ордена Меченосцев, между Тевтонским орденом и между этими епископствами, они далеко не такие светлые и радужные. Это постоянные стычки, связанные с разделом земель, с разделом сфер влияния. Это постоянные интриги, это постоянная внутренняя борьба. И поэтому, в общем-то, Александру Невскому приходится сражаться с довольно своеобразным врагом. Если задать себе вопрос, а с кем именно сражается Александр Невский… ну ладно, со шведами на Неве – это понятно, это шведский десант, хотя это не первый и не последний шведский десант, шведы и потом будут высаживаться в юго-восточной Прибалтике, строить там будут крепости, и ничего страшного, в общем-то, из этого, вроде как, и не происходит. Хотя приходится бороться с ними – это серьезные опорные пункты.

С.БУНТМАН – Ну да, но это такой, постоянный, можно сказать…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, но это…

С.БУНТМАН – …фронтир такой постоянный разных влияний, вот, которые, вот, нужно отстаивать.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Причем, понимаете, тут ведь штука еще в том, что мы учитываем только одну сторону, мы изучаем только свою историю, и то, что происходит на территории, скажем, современной России. Но если мы посмотрим на Швецию, то Швеция тоже подвергается нападениям и походам – это и карельские походы, это и новгородские походы. Один из самых серьезных походов – это конец еще XII века, когда карелы вместе с новгородцами или подстрекаемые новгородцами, они стирают с лица земли столицу Швеции Сиктуну. Просто стерли с лица земли. Перехватили в качестве трофея городские ворота, которые теперь находятся в Новгороде – это Корсунские врата знаменитые.

С.БУНТМАН – Так.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – А Сиктуну после этого не возродилась. На ее месте был построен потом Стокгольм. Это ничего…

С.БУНТМАН – А где она там, на острове была, где старый город, да, что ли?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да. Это ничего, понимаете.

С.БУНТМАН – Да. (смеется)

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Это чужая история. А наша история, она всегда воспринимается, конечно, болезненнее.

С.БУНТМАН – Нет, почему, если в случае походов, там, на Царьград это воспринимается как своя история, почему здесь это не может восприниматься как своя история?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Ну, как-то это у нас всегда несколько в стороне. Кстати сказать, отечественные источники-то об этом не очень охотно упоминают. Хотя упоминаются походы, о которых мы часто забываем. Это походы Ярослава Всеволодовича в юго-восточную Прибалтику неоднократные. Когда он совместными силами, значит, новгородцев и псковичей нападал на земли ордена, грабил их и уходил. Потом, правда, приходилось расплачиваться псковичам. Потому что орден совершал ответные походы, скажем, за несколько лет до Ледового побоища новгородцы очень сильно пострадали – там было перебито от 600 до 800 псковичей. И Псков после этого предпринимает решительные шаги: он заключает договор с орденом для того, чтобы орден защитил его от Новгорода. Потому что это противостояние Новгорода и Пскова – это очень серьезное противостояние. У нас только в последнее время появляются серьезные работы, посвященные этим вопросам. Ну, во-первых, сейчас опубликовано множество источников, посвященных юго-восточной Прибалтике, которые прежде у нас не переводились или не издавались. Это «Хроника Эрика», шведская хроника, в частности, центральная фигура там, для нас знаковая фигура – это Ярл Биргер.

С.БУНТМАН – Да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Это его история, прежде всего. Хотя он участия не принимал, судя по всему, в Невской битве, но у нас так считается, что он, вроде как, в это время был именно там.

С.БУНТМАН – (смеется) Представляете, с какими чувствами я жил на улице его имени в Стокгольме.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, представляю, представляю!

С.БУНТМАН – Да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Вот. Это и, скажем, «Хроника Питера из Дусбурга». Петр из Дусбурга, он пишет хронику земли Прусской – потрясающая совершенно хроника. Потрясающая хроника, которая очень подробно рассказывает о борьбе ордена вот как раз с балтийскими племенами. И с Русью тоже, и с Русью. Этот источник был у нас издан в 1997 году. Это спасибо большое Вере Ивановне Матузовой, которая перевела его и очень хорошо откомментировала.

С.БУНТМАН – Т.е. можно, если хотеть, можно узнать, почитать, подумать.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да. Это прежде всего, потому что, понимаете, есть одно правило: мнение любого историка – это его собственное, сугубо личное мнение. Есть единственный критерий, который нам позволяет сказать, так это или не так – это источники. Поэтому я предлагаю нашим слушателям, прежде всего, никому не верить на слово, а брать источники и читать их.

С.БУНТМАН – Красивая конструкция, но вот, прочность опор надо всегда проверять.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Конечно, безусловно.

С.БУНТМАН – Игорь Данилевский. Мы сейчас прервемся на пять минут, задавайте вопросы.

НОВОСТИ

С.БУНТМАН – Мы продолжаем нашу программу. Игорь Данилевский, мы говорим о Ледовом побоище, мы говорим об Александре Невском. Алексей у нас, слушатель, ну который, наверное, больший католик, чем я, и может быть, больше, чем сам папа, потому что говорит: «Да, это дата знаменательная, 765 лет, но все-таки не юбилей». Ну, я согласен с Вами, Алексей, что юбилей – только 25 лет, все. Мы согласились всем, мы читали все энциклики по этому поводу.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Мало того, можно еще сказать, что не совсем точная дата. 12 апреля все-таки, да? – такая, годовщина, потому что это все-таки XIII век…

С.БУНТМАН – Разница.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Разница там между григорианским и юлианским календарем 7 дней.

С.БУНТМАН – Да, и все равно не точно. Ну, давайте уж, тогда…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Ну что делать?

С.БУНТМАН – Все, договорились: даты и даты…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Это условно.

С.БУНТМАН – Да, условные.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Условно, так же, как, кстати сказать, условно и само это событие, как символ. Понимаете, ведь Ледовое побоище для нас стало символом борьбы с крестоносной агрессией на северо-западе. Это было не первое и не последнее сражение, оно не было самым крупным. Но если я спрошу сейчас, с кем именно сражался Александр Невский на Чудском озере, я боюсь, что подавляющее большинство даже профессиональных историков мне не ответит. Это все-таки были отряды вот того самого дорпатского епископства, которое с западной стороны примыкало к Чудскому озеру, или к Пейпусу, как его называли. И это были земли, в которые вторгся Александр. И, соответственно, получил некоторый отпор. Он отошел на границу и там принял уже сражение с войсками дорпатского епископства.

С.БУНТМАН – Зачем ему эти земли нужны были?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Вы знаете, это просто был поход, судя, вот, по летописям, это был такой, набег. Потому что там прямо написано, что он отправил свои войска зажитие, т.е. грабили. Как писали в «Очерках истории СССР», причем обратите внимание, «Очерки истории СССР», том был издан в 48 году. Там прямо было написано: «нанося максимальный ущерб врагу». Но врагами оказалось, в данном случае, население эстов, которые жили на западном берегу Чудского озера. Это был не первый поход, кстати сказать, на это епископство. Дело в том, что еще отец Александра Невского в 1234 году разгромил меченосцев под Дерптом, вот под тем самым Дорпатом. Мало того. Дерпт и потом будет, в общем-то, разграблен, потому что в 1261 году совместными действиями Миндовга, литовского князя…

С.БУНТМАН – Так.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – И Александра Невского Дерпт был сожжен. Т.е. был крупный поход, о котором мы просто не помним, а в источниках этот поход упоминается, когда Дерпт был просто уничтожен. Об этом, в частности, вспоминают немецкие хроники. Они прямо пишут, что Дерпт они захватили, тогда же сожгли город почти дотла.

С.БУНТМАН – Ну вот нам напомнил об этой истории Алексей из поселка Лесной – вот здесь нам прислал…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, причем, это времена, кстати сказать, для ордена очень тяжелые, потому что времена, когда идут крупные восстания против ордена Тевтонского. Это чрезвычайно сложное положение, потому что в это время – это так называемое третье восстание пруссов, три крупных восстания, вот это восстание, которое началось в 1260 году и заканчивается уже в начале 80-х годов. Вот как раз когда действует одна из таких, тоже знаковых фигур – это Геркус Мантас, когда-то в советские времена даже был фильм о нем. Вот…

С.БУНТМАН – Ой, да, был замечательный, замечательный.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Геркус Манту или Монте, один из очень крупных предводителей таких вот сил совместных. И если мы почитаем, скажем, ту же самую хронику Петра из Дусбурга, мы увидим… вот, просто перечислим названия глав, которые он дает. «О гибели шести братьев и многих христиан в замке Вестоттела», «О разрушении замка Вейстоттепилле», «О замке Визенбург и гибели 20 братьев и многих христиан» - это подряд идет. «О разгроме замка Визенбург», «О разрушении замка Крейбург», «О штурме замка Бартенштейн». Т.е. это целый ряд крупных столкновений, в которых, в конечном итоге, пруссы потерпели поражение, но потрепали орден изрядно. И в этих условиях, конечно, вот эта вот битва на Чудском озере – это просто символическая битва для нас.

С.БУНТМАН – Символическая. Почему она стала символической?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Символической она стала как раз благодаря вот той самой географической традиции, о которой Вы говорили. Потому что, собственно говоря, если мы с Вами посмотрим летописи, которой пишутся непосредственно после всех этих событий, описание Ледовое побоище чрезвычайно краткое. Оно короче, чем перепись павших во время Невской битвы. Оно совсем коротенькое. В некоторых летописях, в частности… и это, извините, в летописях, которые составляются при жизни сына Александра Невского и, так сказать, под его контролем, условно говоря. Если же брать летописи, которые создавались в южно-русских городах – скажем, вот, оставшаяся традиция в Ипатьевской летописи; это противники Александра, противники Александра прежде всего по вопросам борьбы с монголами – там вообще это событие не упоминается. Просто не упоминается. Мало того, если мы с Вами почитаем, скажем, работы историков XIX века, крупных историков, таких как Сергей Михайлович Соловьев – вы там найдете очень подробное описание Невской битвы и довольно краткое описание Ледового побоища.

С.БУНТМАН – Между прочим, это меня поразило в свое время, когда, вот, сразу же, как… просто воспитанный на том в детстве, что, ну, Невская битва – это какая-то такая прелюдия в биографии Александра…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, такой, проходной момент…

С.БУНТМАН – А вот Ледовое побоище – это вот… Эйзенштейн…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Но Сергей Михайлович Соловьев очень точно определил значение Невской битвы и понял, почему это. Она прежде всего имела религиозное значение, потому что там, судя по всему, четко была обозначена цель этого похода – это крещение местного населения. И именно по этому вопросу Александр-то и наносит удар шведам. Это не столько военная, сколько конфессиональная победа. В этом отношении Ледовое побоище тоже показательно, потому что действительно существовала реальная опасность, что Псков и прилегающие к нему земли, в частности, Изборск, там, Капори, они отойдут под эгиду ордена. Давайте не будем забывать, что вообще, вот это противостояние между Русью и орденом, оно в какой-то степени условное. Потому что Псков выступал на стороне ордена во время Шауляйской битвы он сражался против Миндовга. Литва захватила 200 псковских бояр, и не потому, что они изменники и предатели русского народа, а потому, что Псков отстаивал свои интересы – они очень здорово страдали от новгородских походов на орден. И поэтому они предпочли заключить союз с орденом, который был совсем рядом.

С.БУНТМАН – Какие силы были у Александра… да, но тут удивляются, что… говорят: «Правда, что во время Невской битвы было всего Александру 20 лет?»

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Даже меньше.

С.БУНТМАН – Меньше, да…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Судя по всему, 18 лет было.

С.БУНТМАН – Да, да…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, это действительно так, и в общем-то…ну, битвой тоже, понимаете, сложно называть. Потому что, во-первых, это сражение, которое возникло, так сказать, спонтанно. Высадился шведский десант и, если вы помните школьный курс истории, значит, этот самый ярл, который высадился – неизвестно, кто… по идее, там, это не Биргер был, да, а его предшественник. Но я думаю, что это совершенно условная, в данном случае, фигура. Он посылает, якобы, Александру послание о том, что хочет захватить его землю. И тут же Александр получает известие еще и от племени ижора, которое, в общем-то, оберегало побережье. И Александр без всякой поддержки в малой дружине срочно выступает навстречу врагу.

С.БУНТМАН – Опрокинуть десант называется.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, опрокинуть десант.

С.БУНТМАН – Да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – При этом Вы знаете, вот у нас тоже своеобразные представления. Я когда открываю карты, мне всегда бывает забавно. Это происходит в районе Санкт-Петербурга, приблизительно в том месте, где Александро-Невская Лавра расположена.

С.БУНТМАН – Да? (смеется) Хорошо.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – От Новгорода расстояние по прямой – это 180 км. По пересеченной местности около 250 км. По идее, это 10 дней пути.

С.БУНТМАН – Вообще-то да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Это 10 дней пути.

С.БУНТМАН – Вообще-то да…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Т.е. между высадкой десанта и приходом туда Александра прошло где-то дней 20, как минимум. И за это время они даже не укрепили этот лагерь.

С.БУНТМАН – Да, т.е. десант не укрепился…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Они не предприняли никаких действий. В общем, довольно странная такая ситуация. Судя по всему, речь действительно шла о попытке крещения местного населения. Что касается Ледового побоища, то для меня тоже было своеобразным открытием, когда я начал просматривать просто всю историографию подряд: Ледовое побоище не упоминается вообще в университетских курсах истории. Причем в таких, в обзорных курсах истории. Оно просто не упоминается. Ну, с одной стороны, это отсылка, конечно, к тому, что школьники, а точнее сказать, гимназисты, видимо, учились лучше и должны были помнить об этом из гимназического курса – хотя там тоже очень скромно об этом писали – а вот в вузовских курсах его просто не упоминают. Знаковым событием Ледовое побоище стало только после появления фильма Эйзенштейна, после того, как он вышел на экраны. Потому что даже когда был опубликован сценарий, сценарий, в общем, получил довольно жесткие оценки – и от специалистов, и от не специалистов. Мало того, что была знаменитая рецензия, написанная Михаилом Николаевичем Тихомировым, «Издевка над историей», там еще появились и пародии на этот сценарий. Раскин и Слободской – была такая пара юмористов, они писали потрясающие пародии. Кстати сказать, они одни из создателей, насколько мне известно, «КВН».

С.БУНТМАН – Да, да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Впоследствии.

С.БУНТМАН – Кстати говоря, да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Они написали потрясающую совершенно пародию на этот сценарий. Фильм был снят, это фильм, конечно, который… Эйзенштейн гениальный был человек, понимаете, он предчувствовал трагедию, которая должна была произойти, безусловно, безусловно. Фильм был положен на полку, он пролежал до 41 года, до начала войны, но тут он попал в «десятку», потому что то, что происходило в 41 году, в 42 году…

С.БУНТМАН – Абсолютно.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – А тут еще такое мистическое совпадение дат… вот, кстати, о юбилеях, да? 1242 год, 1942 год…

С.БУНТМАН – 1942, да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Немцы, та же самая осада Ленинграда, понимаете, блокада Ленинграда. Все то, что происходило на оккупированной территории, это все точно легло на то, что давал Эйзенштейн. И возникал потрясающий эффект присутствия, понимаете?

С.БУНТМАН – Абсолютное, и самоотождествление…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Мы все это видели своими глазами.

С.БУНТМАН – Да. Да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Мы это слышали. Это абсолютная истина. И с этого момента это событие для нас становится знаковым. Знаковым событием, которое вобрало в себя все: и победы все под Дерптом, и вод Шауляем, и Раковорскую битву, о которой, кстати сказать, Михаил Николаевич Тихомиров написал монографию, которая называлась «Ледовое побоище и Раковорская битва». Монография была запрещена. Судьба ее мне не известна. Вот, но он такую монографию написал. Я сам читал донос на него.

С.БУНТМАН – Но здесь прошла… вот это эпическое, это уже эпическое значение.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да, это уже эпическая пошла история.

С.БУНТМАН – Здесь все впиталось. Плюс еще, конечно, конечно, еще был эстетически убедительный Эйзенштейн…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Безусловно.

С.БУНТМАН – …когда взял… он же взял откуда? Он чем вдохновлен – вот внешним видом рыцарей, их количеством, их построением, их вооружением. Он был вдохновлен не столько историей, сколько…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Это иконографически очень точный фильм.

С.БУНТМАН – Вот, да. Но он был вдохновлен Фрицем Лангом и его «Нибелунгами».

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Конечно. Конечно.

С.БУНТМАН – Да, это… это просто вторая серия «Нибелунгов», вот, воспринятая и переработанная.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Вы понимаете, вот этот гениальный фильм, он создал вот тот образ, который у нас очень плотно засел. Поэтому любая попытка разобраться в том, как это все происходило, и с кем сражается Александр Невский, вызывает довольно болезненную реакцию у наших современников. В частности, вот, скажем, у меня были статьи об Александре Невском, я получил достаточно жесткую отповедь не только от людей, так сказать, которые чувствовали себя лично причастными, поскольку один из моих друзей, он написал очень жесткий ответ мне. Это Александр Николаевич Ужанков, безусловно, очень талантливый филолог, очень интересный автор. И он даже как-то сказал мне, что ну вот, мол, после этого у нас, мол, отношения расстроятся. Нет, они не расстроились, у нас с ним очень теплые и очень хорошие отношения, я очень уважаю этого человека, и это нормально. Понимаете, это его точка зрения, тем более, что Александр Невский – его патрональный святой.

С.БУНТМАН – Ну да. Ну вот, здесь опять мы возвращаемся…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – С другой стороны, да…

С.БУНТМАН – … к этой путанице событий и восприятий.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – С другой стороны, мне, значит, дается ответ, что вот, московский историк Данилевский, значит, «посмотрел на солнце земли Суздальской через темное стекло». Вы понимаете, во-первых, на Солнце не рекомендуется смотреть невооруженным глазом – это раз. Потому что ослепнуть можно.

С.БУНТМАН – Да, в общем-то.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – А с другой стороны, что это за темное стекло? Это темное стекло источников. Как только мы обращаемся к источникам, этот образ приобретает несколько иные черты. И тогда мы видим, в общем-то, реальные масштабы того, что происходило и как происходило. Если мы хотим узнать историю, а не сохранить этот образ. Он может существовать сам по себе.

С.БУНТМАН – Это параллельно может существовать, совершенно спокойно.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Понимаете, ведь для нас не так важно, какой на самом деле был, скажем, Михаил Илларионович Кутузов. Мы его запомнили – и он остается таким – таким, как его описал Лев Николаевич Толстой в «Войне и мире».

С.БУНТМАН – Ну да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – А это совершенно разные вещи – образ, который дает Толстой, и реальный фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов.

С.БУНТМАН – Конечно, Толстой почувствовал очень важную часть.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Да.

С.БУНТМАН – Важнейшую часть. Но при этом… но при этом осталось чуть в тени, или там, в разговорах, в светских разговорах, осталась другая часть, другая биография.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Очень жесткие тоже были, кстати сказать, рецензии на первые главы, когда он начал публиковать «Войну и мир». Возмущению не было просто предела ветеранов войны 1812 года.

С.БУНТМАН – Ну конечно.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Они страшно возмущались. И здесь возникает один очень интересный эффект. Знаете, у Андрея Платонова есть такой рассказ, очень своеобразный рассказ «В прекрасном и яростном мире». Машинист Мальцев – вот там об Александре Васильевиче Мальцеве, прекрасном машинисте, который как-то во время одной из поездок в поезд попадает молния. И помощник его не может никак понять, что происходит, потому что Мальцев вдруг гораздо хуже стал вести поезд. Он пропускает три сигнала предупреждающих, желтый свет, красный свет, ракету. И в конце концов, последний момент – этому помощнику удается экстренный торможением затормозить поезд. Оказывается, Мальцев от этой молнии ослеп. Но он продолжал видеть дорогу. Это тот образ, который у него был. И понимаете, вот тут возникает тот самый эффект, когда образ, который существует в наших головах, он при неумеренном, так сказать, использовании может привести к катастрофическим последствиям. Обязательно надо иметь человека или группу людей, которая бы отслеживала, что происходит на самом деле: когда проходят эти самые сигналы и когда надо остановиться.

С.БУНТМАН – Ну конечно. Какой-то изумительный совершенно по своей красоте вопрос нам задает Андрей из Москвы: «Известна ли историкам подлинная фамилия князя Александра Невского?» Что Вы, Андрей, имеете в виду?

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Отвечаю: значит, фамилии в русской традиции появились только в XVI веке, причем появились они только у самых-самых крупных деятелей. Это бояре, прежде всего. До этого времени фамилий не существует. Просто-напросто у нас традиция, родовая память максимум на два поколения назад идет – отчества было вполне достаточно. Иногда добавляли дигичество. Вот потом из этих отчеств и дигичеств возникают фамилии. Но это уже конец XV-XVI век. А Невский – это прозвище, прозвище, которое, кстати сказать, Александр получил позже. Он получил его, видимо, в XIV веке. И с этим прозвищем упоминаются его сыновья, как я еще раз хотел бы повторить. Это, скорее всего, посессивное прозвище, владельческое прозвище. Но у нас очень часто бывают с прозвищами такие вещи – скажем, Ярослав Мудрый стал Мудрым в 60-е годы XIX века, но об этом сплошь и рядом не помнят, говорят, что так его называли современники.

С.БУНТМАН – Ну да.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Вот тоже, наш образ, он воздействует на восприятие. И знаете, я невольно всегда вспоминаю одну и ту же историю: несколько лет назад был конкурс «Лучший учитель года». И на одном из уроков учительница дала фрагмент из жития святого благоверного князя Александра Ярославича и попросила детишек почитать, сказать, что защищал Александр Невский. Я был просто потрясен. Эти ребята вставали один за другим и говорили: «Он защищал своего Бога, свою веру, свою религию, свою церковь». И в конце концов вконец раздосадованная учительница – а это чужой класс, незнакомый класс – говорит: «ну что вы все о Боге да о вере – он родину свою защищал». И девочка, которая первая сказала, что он защищал свою веру, поднимается совершенно растерянная и говорит: «А тут этого не написано».

С.БУНТМАН – Вот.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Понимаете? Вот это вот разница, когда ребенок читает источники, и он видит, что там написано, и учительница, очень квалифицированная учительница, понимаете, это очень хорошая учительница.

С.БУНТМАН – А ребенок, между прочим, ученик-то всеми другими предметами и всеми другими уроками настроен на то упражнение и изложение: прочитал текст, понял, расскажи, что в нем написано…

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Совершенно верно.

С.БУНТМАН – А не что ты по этому поводу думаешь – это уже называется сочинение.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Абсолютно точно: читают, что там написано. Александр Невский, прежде всего, для человека, который писал житийную повесть, это защитник веры.

С.БУНТМАН – Защитник веры. Потому и святой. Я надеюсь, что сегодня мы как-то так, во-первых, воззвали снова не смешивать эти истории, и каким-то образом Игорь Данилевский… во всяком случае, мы наметили подходы, и ваши собственные подходы, друзья мои, для того, чтобы изучать эту эпоху, если вы действительно хотите изучать историческую историю, если так можно сказать.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Если можно, еще одна маленькая реплика: для тех, кто хочет разобраться вот в этих исторических вопросах, я бы очень рекомендовал – вышел потрясающий сборник Веры Ивановны Матузовой, которую я уже упоминал, и Евгении Львовны Назаровой «Крестоносцы и Русь. Конец XII – 1270 год». Это тексты, переводы и комментарии.

С.БУНТМАН – Ой, здорово.

И.ДАНИЛЕВСКИЙ – Это прекрасный сборник с прекрасными комментариями, и это блестящий материал для того, чтобы самостоятельно сесть, почитать, подумать и разобраться немножко в самих себе.

С.БУНТМАН – Здорово. Игорь Данилевский. Ну а сейчас я хотел бы ввести новую рубрику – спрашивают: «Елена Сьянова будет теперь у вас в передаче «Не так!», а не в «Цене победы»? Да, я заплатил огромный калым Дымарскому и Дмитрию Захарову и выкупил Елену Сьянову с более широкой рубрикой, не относящейся… это может быть здесь и вторая мировая война, потому что это великие потрясения. Но начинаем мы с революций. И с революции Французской. Сьянова, первая как раз ее небольшая история, история чрезвычайно поучительная, как и все остальные, и рубрику мы сегодня начинаем.

Е.СЬЯНОВА – Конец лета 1792 года. Агония золотого века. Зарево Французской революции бросает кровавые мазки на лазоревые пасторали королевских дворов Европы. Людовик XVI теперь титулуется гражданином Капетом и сидит в башне Тампль в мучительном ожидании, пока его многочисленные кузены соберут свои армии, чтобы большим кровопусканием излечить его страну от революционной лихорадки. Наконец, армии собраны. Герцог Брауншвейгский грозит смыть Париж в Сену кровью взбесившихся патриотов. Его армии, преодолевая по 40 миль в день, подступают с северо-востока к пограничной крепости Лонгви. Батареи открывают огонь, крепость горит. Но она дерется, она огрызается как раненый зверь, оставляя куски мяса в пасти противника. И ужимается до последнего вала, до горстки самых стойких во главе со своим комендантом по имени Жан Лаверн. Еще не стихла стрельба, а в Париж уже летит новость: Лонгви пала. Лонгви – это слово как отравленная стрела впивается в сердце Франции и вызывает паралич страха. Страх – паралич революции. Но Дантон и якобинцы знают, как двинуть ее вперед. В их руках – большинство газет и трибун, все улицы и площади Парижа. Страх – материя особого рода. Мужество из нее не выкроишь. Но кое-что иное грубо прошивает ее вкривь и вкось – ненависть. Именно она, ненависть, встречает коменданта Лаверна и его израненных бойцов, когда они добираются до Парижа, чтобы сообщить все, что своей шкурой узнали об армии Брауншвейгского, о его пушках и снарядах, о тактике осады, о слабости французской армии. Каким воем встречает этих героев зал Законодательного собрания! Какие смачные плевки летят в них на улицах и площадях! «Мы имели по одному канониру на 2 пушки, в бомбах не было пороха, затравки не загорались, мы дрались, дрались, что еще мы могли сделать?» - взывает Лаверн к трибунам законодателей. «Умереть!» - отвечает Дантон. И депутаты повторяют за ним: «Умереть!». Все стены Парижа кричат это слово в лицо Лаверна. Теперь он – живой символ трусости и предательства, а его крепость – национальное посмешище и позор. Уже принято решение – Лонгви должна быть срыта, а распаханное поле на ее месте никогда не будет засажено деревьями свободы. 2 сентября Брауншвейгский уже под Верденом. 60 000 пруссаков и австрийцев с опаской поглядывают на грозные стены цитадели. Это не маленькая Лонгви. Это сам неприступный Верден, ключ к Франции. Коменданта зовут Жозеф Борепер, он опытный генерал и держит в своих руках все управление крепостью. Но 2 сентября генерала Борепера в последний раз видели возле бойницы в 3 часа дня, больше он нигде не появлялся. Его ищут чиновники муниципалитета, его ожидают парламентеры герцога Брауншвейгского с вежливым предложением сдаться, наконец, его разыскивают растерянные офицеры. Пока солнце рыжим апельсином скатывается в Маас, генерал Борепер успевает исписать полторы страницы – это для жены и детей. «Остальные – будьте вы все прокляты! Я боюсь сделаться вторым Лаверном» - такое объяснение оставил он семье. Потом звучит выстрел. Коменданта Вердена больше нет. А значит, нет и Вердена. Ключ отомкнут. Брауншвейгский, вперед! И снова, загоняя лошадей, летит в Париж эта новость: Верден сдан, комендант мертв. Якобинцы в бешенстве, они требуют передать анафеме имя генерала Борепера. «Вот уж трус так трус!». Но настроение Парижа уже переменилось. Дантон собирает армию. На всех площадях идет запись волонтеров, женщины шьют форму, мужчины льют пушки и ядра, и каждый ребенок знает слова гимна будущих побед – «Марсельезы». Воспрянувшему Парижу больше не нужны трусы, ему требуются герои. Нация готовится воевать, и вожди создают культ мертвых. «Я требую для генерала Борепера почестей пантеона!» - гремит Дантон, и заставляет умолкнуть справедливость. И мертвый Борепер производится в чин национального героя. Через много лет, уже во времена Реставрации, видимо, из конъюнктурных соображений престарелые вдовы обоих комендантов попытаются рассказать правду. Вдова Лаверн – о незаслуженной клевете, возведенной революцией на имя ее мужа. Вдова Борепер – о незаслуженных почестях от той же преступной революции. И то и другое вполне впишется в тогдашний политический перевертыш. Но история не поверит женщинам. Как сказал бы поэт: «Над ложью пламенных времен не властна праведность имен».

XV. АЛЕКСАНДР НЕВСКИЙ И РУСЬ СЕВЕРО-ВОСТОЧНАЯ

(продолжение)

Александр. – Невская победа. – Ледовое побоище. – Соперничество с братом Андреем. – Политика в отношении к татарам. – Новгородские смуты. – Татарские численники и сборщики даней. – Последнее путешествие в Золотую Орду и кончина Александра. – Установленный им характер татарской зависимости.

Личность князя Александра Невского

Александр Ярославич принадлежит к тем историческим деятелям Северной Руси, в которых наиболее отразились основные черты великорусской народности: практический ум, твердость воли и гибкость характера, или умение сообразоваться с обстоятельствами. Большую часть своей юности он провел в Новгороде Великом, где под руководством суздальских бояр заступал место своего отца Ярослава Всеволодовича; а с 1236 года, когда Ярослав получил Киевский стол, Александр остался самостоятельным новгородским князем. Эти годы, проведенные в Великом Новгороде, бесспорно имели большое влияние на развитие его ума и характера. Деятельная, кипучая жизнь торгового города, постоянное присутствие западных иноземцев и почти непрерывная борьба веча с княжеской властью, конечно, производили на него глубокое впечатление и немало способствовали развитию той выдержанности характера и той гибкости, соединенной с твердою волею, которыми отличается вся его последующая деятельность. Внутренним качествам соответствовала и самая наружность Александра, красивая и величественная.

В 1239 г. двадцатилетний Александр Ярославич вступил в брак с дочерью полоцкого князя Брячислава. Венчание происходило в Торопце, где он и "кашу чини", т.е. давал свадебный пир; "а другое в Новгороде"; следовательно, по возвращении в свое княжение Александр и здесь устроил широкое угощение. Вслед затем он с новгородцами ставит городки на реке Шелони, т.е. укрепляет западную окраину их владений; очевидно в таких укреплениях существовала тогда настоятельная нужда.

Невская битва 1240

Как известно, Великий Новгород был столь счастлив, что гроза Батыева нашествия миновала его и только юго-восточная часть его земли подверглась разорению. Но в то же самое время западные соседи, как бы сговорясь между собою, спешат воспользоваться разгромом Северо-Восточной Руси, чтобы теснить Великий Новгород, отнимать у него волости, грабить, разорять его пригороды и села. То были: Шведы, Ливонские Немцы и Литва. Здесь-то, в борьбе с этими внешними врагами, Александр обнаружил свои блистательные дарования и покрыл себя неувядаемой славой. Первыми испытали на себе его тяжелую руку шведы. Известно, что уже давно происходили столкновения с ними новгородцев на северных прибрежьях Финского залива, где шведы постепенно распространяли свое владычество, а вместе с тем и свою религию. Но нам неизвестно в точности, что послужило ближайшим поводом к шведскому походу на новгородцев в 1240 г., в царствование короля Эриха Эриксона. Очень вероятно, что он был предпринят под влиянием папских посланий, побуждавших шведов и ливонских немцев оружием подчинить католицизму русские Прибалтийские земли. Настоящею же целью шведского похода было, по-видимому, завоевание Невского побережья, а следовательно, и захват главного пути новгородской торговли с Северо-Западною Европою; причем, может быть, имелась в виду и Ладога, которою издавна стремились завладеть варяжские конунги.

Когда в Новгород пришла весть о появлении шведского ополчения в устьях Невы, Александр не захотел терять времени на посылку за помощью к своему отцу, тогда великому князю Владимирскому, ни даже собирать рать из разных пригородов и волостей новгородских. Он понял, что успех зависит от быстроты и решительности. А потому, помолясь в Софийском соборе и взяв благословение у владыки Спиридона, немедля выступил только с новгородскою и собственною дружиною; на пути присоединил ладожан и с этими немногочисленными силами поспешил встретить врагов. Он нашел их расположившимися станом на южном берегу Невы при впадении в нее речки Ижоры, и, не дав им опомниться, стремительно ударил на них (15 июля 1240 г.). Шведы потерпели полное поражение; следующею ночью они поспешили на своих шнеках удалиться в отечество. По словам русской летописи, ладожане и новгородцы потеряли будто бы не более двадцати человек убитыми. Она описывает при этом подвиги шести русских витязей, наиболее отличившихся; любопытно, что трое из них были новгородцы, а остальные трое принадлежали к собственной дружине князя. Например, новгородец Гаврило Олексинич, преследуя неприятелей, спасавшихся на корабль, вскочил на доску, был сброшен с нее в воду вместе с конем; но вышел из воды невредимым и снова вернулся в битву. Сава, один из княжих отроков, пробился к златоверхому шатру шведского предводителя и подрубил его столб; шатер рухнул; что обрадовало русских и навело уныние на врагов. Другой отрок княжий, Ратмир, пеший избил много врагов, был окружен ими и пал от тяжких ран. Невская победа обратила на Александра общее внимание и доставила ему громкую славу. Какое сильное впечатление произвела на современников эта победа, указывает сложившаяся тогда же легенда о явлении перед битвой св. Бориса и Глеба некоему Пелгусию, старейшине Ижорской земли.

Ледовое побоище с немцами 1242

Более упорная война должна была произойти с ливонскими немцами. Около того времени орден Меченосцев, подкрепив себя соединением с Тевтонским орденом, возобновил наступательное движение на Русь Новгородскую и в особенности направил свои удары на ближайшую к нему Псковскую область. В самый год Невской битвы немцы вместе с русским изменником Ярославом Владимировичем (пошедшим по стопам своего отца Владимира Псковского) взяли псковский пригород Изборск. Псковичи выступили против них, но потерпели поражение. Затем немцы осаждали самый Псков, где тогда происходили внутренние смуты. По словам летописи, врагов подвела какая-то изменническая партия с Твердилом Иванковичем во главе. Этот Твердило (кажется, потомок известного новгородского посадника Мирошки Нездилича) захватил себе посадничество в Пскове и начал свирепствовать против своих соперников; так что многие граждане с семействами своими бежали в Новгород. Не встречая отпора, немцы распространили свои завоевания и далее; перешли за реку Лугу и, чтобы упрочить за собой этот край, заложили крепость в Копорском погосте. Вместе с толпами передавшихся им Чуди и Води они доходили уже за тридцать верст до Новгорода, захватывали купцов с товарами, отнимали у поселян коней и скот; так что и землю пахать было нечем. К довершению бедствий в то время усилились набеги литовцев на Новгородскую землю. А между тем случилось так, что новгородцы сидели тогда без князя.

Всегда ревнивые к своим вольностям и ограничению княжеской власти граждане успели рассориться с Александром, и он удалился к отцу в Суздальскую область. Новгородцы послали к Ярославу просить князя, и тот назначил другого своего сына Андрея. Но они понимали, что в таких трудных обстоятельствах им нужен Александр, и отправили владыку Спиридона с боярами просить именно его. Ярослав исполнил их просьбу. Александр ловко и быстро поправил дела. Он разорил строившуюся крепость Копорье, прогнал немцев из Водской области и перевешал многих переветчиков из Чуди и Вожан. Но между тем немцы при содействии изменников успели захватить в свои руки самый Псков. Александр выпросилу отца на помощь себе низовые, или суздальские, полки с братом Андреем; неожиданно явился под Псковом и взял в плен немецкий гарнизон. Отсюда, не теряя времени, он двинулся в пределы Ливонии.

Перед выступлением в этот поход на немцев Александр по своему благочестивому обыкновению молился усердно в соборном храме. Между прочим, по сказанию летописи, он просил Господа рассудить его прю с этим велеречивым народом. А немцы, собравши большую силу, будто бы похвалялись тогда "покорить себе Славянский народ". Во всяком случае из летописного рассказа видно, что борьба Руси с немцами в то время приняла уже характер племенной вражды, разгоравшейся от немецких притязаний на господство, действительно непомерных. Характер ожесточения в этой борьбе подтверждает и немецкая летопись, которая говорит, что в ней погибло до семидесяти рыцарей; а шесть рыцарей, взятых в плен, будто бы были замучены.

Когда передовые новгородские отряды потерпели неудачу, Александр отступил на Чудское озеро, и здесь на льду дал битву соединенным силам немцев и ливонской Чуди, где-то близ урочища Узмени. Это так наз. Ледовое побоище произошло 5 апреля; но лед был еще крепок и выдержал тяжесть обеих сражающихся ратей. Немцы построились в свой обычный порядок клином (или, как Русь называла его, свиньею) и насквозь пробили русские полки. Но последние не смутились: после жестокой рукопашной сечи русские смяли и поразили наголову неприятеля; а потом гнали его по льду на расстоянии семи верст. Одних рыцарей было взято до пятидесяти; они пешие шли за конем Александра, когда он с победными полками торжественно вступил во Псков, встреченный гражданами и духовенством с крестами и хоругвями. Сочинитель Сказания о великом князе Александре, изображая его славу, распространившуюся "до гор Араратских и до Рима Великого", восклицает: "О псковичи! Если забудете великого князя Александра Ярославича (освободившего вас от иноплеменников) или отступите от его рода и не примете к себе кого-либо из его потомков, который в несчастье прибегнет к вам, то уподобитесь Жидам, которые забыли Бога, изведшего их из работы египетской и пропитавшего в пустыне манною и печеными крастелями". После Ледового побоища ливонские немцы прислали в Новгород с просьбою о мире и заключили его, отказавшись от Водской и Псковской областей, возвратив пленных и заложников. Таким образом, Александр отбил движение Ливонского и Тевтонского ордена на восточную сторону Чудского озера; этим миром установлены между обеими, сторонами приблизительно те границы, которые оставались и в последующие века.

Ледовое побоище Александра Невского. Картина В. Назарука, 1984

Победа Александра Невского над литвой 1245

Русь Новгородская умеренно воспользовалась победою, оставив за немцами Юрьев и другие владения на западной стороне Чудского озера; ибо, кроме их, было тогда много и других врагов. Между прочим, Литва, все более и более забиравшая силу, вторглась в самую глубь новгородских владений. В 1245 г. она проникла до Бежеца и Торжка. Возвращаясь отсюда с большим полоном, преследуемые новоторами и тверичами, литовские князья укрылись в Торопец. Но пришел Александр с новгородцами, освободил Торопец от Литвы и отнял у нее весь полон, истребив до восьми литовских князей с их дружинами. Новгородцы после того воротились домой. Но Александр считал нужным довершить удар, чтобы отбить у Литвы охоту нападать на Русь. Он с одним своим двором, т.е. с одною княжьею дружиною, преследовал литовцев в Смоленской и Полоцкой земле и разбил их еще два раза (под Жижичем и под Усвятом).

Таким образом, Александр силою меча укротил всех трех западных врагов Руси. Но иначе приходилось ему действовать на другом поприще, со стороны азиатских варваров.

Поездка Александра Невского в Орду и ко двору великого монгольского хана

Сочинитель Сказания о Невском герое повествует, будто по смерти отца его Ярослава Батый послал звать Александра в Орду и велел сказать ему: "Мне Бог покорил многие народы; ты ли один не хочешь покориться моей державе? Если хочешь сохранить свою землю, то приди ко мне, да увидишь честь и славу моего царства". Александр взял благословение у ростовского епископа Кирилла и отправился в Орду. Увидев его, Батый молвил своим вельможам: "Истину мне говорили, что нет подобного ему князя"; воздал ему большие почести и даже многие дары. Такие рассказы суть не что иное, как обычное украшение повести о любимом герое. В Орде не осыпали дарами наших князей; наоборот, последние должны были там усердно раздавать подарки хану, его женам, родственникам и вельможам. По другим летописным известиям, молодой князь еще прежде бывал в Орде Батыевой, вероятно, сопровождая туда своего отца: без сомнения, от сего последнего он научился смирять себя перед грозной татарской силой и не помышлять более ни о каком открытом сопротивлении. По смерти Ярослава следующий за ним брат Святослав Юрьевский занял старший Владимирский стол. Но теперь всякие перемены в княжениях производились не иначе, как с ханского соизволения. Поэтому Александр и брат его Андрей вновь поехали в Золотую Орду, вероятно, хлопотать о княжениях. Батый отправил их в Великую Орду к хану Менгу. Братья совершили это трудное и далекое путешествие. Они воротились домой спустя около двух лет, неся с собой ханские ярлыки на оба великие княжения: Александр – на Киевское, Андрей – на Владимирское. И в прежнее время племянники не всегда уважали старшинство своих дядей, а теперь над князьями явилась власть еще высшая, неуважение к старым родовым обычаям встречается все чаще. Уже до возвращения Александра и Андрея младший их брат Михаил, князь Московский, отнял великое Владимирское княжение у дяди своего Святослава. Но Михаил, прозванный Хоробритом, скоро погиб в битве с Литвою.

Александр Невский и брат его Андрей

Александр, очевидно, не был доволен тем, что Владимирское княжение досталось младшему перед ним брату Андрею. Хотя Киев и считался старше всех городов Руси, но он лежал в развалинах. Невский герой не поехал туда, а пребывал или в Новгороде Великом, или в своих суздальских волостях, ожидая удобного случая завладеть стольным Владимиром. Неосторожность Андрея помогла ему в достижении этой цели.

В то время в Суздальской Руси была еще слишком свежа память об утраченной свободе и независимости, как в среде князей и дружинников, так и в самом народе. Многие с нетерпением сносили постыдное иго. К числу их принадлежал и Андрей Ярославич. Будучи великим князем Владимирским, он женился на дочери знаменитого Даниила Романовича Галицкого и, вероятно, заодно с тестем начал питать замысел о свержении ига. Но нашлись соперники и недоброжелатели, которые донесли Сартаку о замыслах Андрея. Хан послал против него войско под начальством ордынского царевича Неврюя с воеводами Котяном и Алабугою. Услыхав о том, Андрей воскликнул: "Господи! доколе мы будем ссориться и наводить друг на друга татар; лучше мне уйти в чужую землю, нежели служить татарам". Он, однако, отважился на битву, но, конечно, был слишком слаб, чтобы выиграть ее, и бежал в Новгород. Не принятый новгородцами, он с женою и боярами своими удалился за море к шведскому королю, у которого и нашел убежище на время. Нашествие Неврюя на Суздальскую землю повело за собою новое разорение некоторых областей; особенно пострадал при этом Переяславль-Залесский. Есть известие, не знаем насколько справедливое, которое приписывает посылку татарского войска на Андрея проискам самого Александра Ярославича. Знаем только, что во время Неврюева нашествия (1252) Александр находился в Орде у Сартака и воротился оттуда с ханским ярлыком на княжение Владимирское. Митрополит Киевский и всея Руси Кирилл II пребывал тогда во Владимире. Он, духовенство со крестами и все граждане встретили Александра у Золотых ворот и торжественно посадили его в соборном храме на отцовском столе.

Александр Невский и Новгород

Александр деятельно принялся уничтожать следы последнего татарского нашествия на Суздальскую землю: возобновлял храмы, укреплял города и собирал жителей, укрывшихся в леса и дебри. Но времена были тяжелые, неблагоприятные для мирной гражданской деятельности. Все десятилетнее великое княжение свое Александр I Невский провел в непрерывных трудах и тревогах, причиненных внутренними и внешними врагами. Более всего доставили ему беспокойства дела новгородские. Хотя монгольское иго, сильно тяготевшее над Суздальскою землею, сначала и ослабило ее преобладание над Новгородом Великим, однако при первой возможности повторились прежние взаимные отношения этих двух половин Северной Руси. Утвердясь на великом княжении Владимирском, Александр возобновил политику своих предшественников, т.е. старался постоянно держать Новгород под своею рукою и назначать туда князем, в сущности же, своим наместником, кого-либо из собственных сыновей. Это место занял его сын Василий. Юноша шел по стопам отца, и вскоре успел отличиться в борьбе с Литвою и ливонскими немцами, которые вновь открыли враждебные действия против новгородцев и псковичей. Но большинство граждан Великого Новгорода более всего дорожило своими вечевыми порядками и вольностями и снова стало тяготиться зависимостью от сильного Суздальского князя. В связи с этими отношениями происходила обыкновенная смена посадников. В 1243 г. умер Степан Твердиславич; он представляет единственный известный нам пример посадника, который сохранял свое место тринадцать лет и умер спокойно при своей должности. Когда Василий Александрович занимал Новгородский стол, посадником был Анания, любимый народом как ревностный защитник новгородских вольностей. Но семья Твердислава не оставляла своих притязаний на посадничество; внук его Михалко Степанович, по-видимому, добивался этого сана уже с помощью суздальских сторонников. Торжество народной стороны, однако, высказалось в том, что она изгнала Василия Александровича, а на княжение к себе призвала Ярослава Ярославича, младшего брата Александрова.

Великий князь не замедлил показать, что не намерен терпеть такое своеволие. Он быстро явился с суздальскими полками в Торжок, где еще держался его сын Василий; а отсюда двинулся на Новгород. Ярослав поспешил уехать; в городе произошли обычные смятения и бурные веча. Меньшие люди, т.е. простонародье, руководимые посадником, вооружились, одержали верх на главном вече и присягнули стоять всем как один человек и никого не выдавать князю, если тот потребует выдачи своих противников. А вятшие, или более зажиточные, держали сторону князя и замышляли передать посадничество Михалку Степановичу. Последний с толпою вооруженных людей удалился в Юрьевский монастырь, в соседство Городища, или княжеской резиденции. Чернь хотела было ударить на двор Михалка и разграбить его; но великодушный посадник Анания удержал ее от насилия. Между тем некоторые переветчики уходили к великому князю и извещали его о том, что делалось в Новгороде. Расположив свою рать вокруг Городища, Александр прислал на вече требование о выдаче посадника Анании, грозя в противном случае ударить на город. Граждане отправили к великому князю владыку Далмата и тысяцкого Клима с мольбою не слушать наветов злых людей, отложить гнев на Новгород и на Ананию и занять вновь их стол. Александр не склонялся на эти просьбы. Три дня обе стороны стояли друг против друга с оружием в руках. На четвертый день Александр велел сказать на вече: пусть Анания лишится посадничества, и тогда он отложит свой гнев, Анания удалился, и великий князь торжественно вступил в Новгород, встреченный владыкою и духовенством со крестами (1255 г.). Посадничество получил Михалко Степанович, а на княжеский стол воротился Василий Александрович.

В это время шведы попытались было снова отнять Финское прибрежье у Новгорода и вместе с подручным себе народцем Емью начали строить крепость на реке Нарове. Но при одном слухе о движении Александра с суздальскими и новгородскими полками они удалились. Однако Александр хотел дать им новый урок и продолжал поход вглубь страны, обитаемой Емью; причем много народу избил или взял в полон. По словам летописи, русская рать должна была преодолевать большие трудности на этом походе в холодную, туманную погоду, в краю, наполненном скалами и болотами. Цель была достигнута; долгое время после того шведы не отваживались нападать на пределы Новгородские.

Татарская перепись в Новгороде

Уже в следующем 1257 году новгородские смуты возобновились. Причиною их на этот раз был слух, что татары хотят ввести в Новгороде свои тамги и десятины.

В 1253 г. умер Батый, а вслед за ним и Сартак. В Кипчакской Орде воцарился брат Батыя Берке. Около того времени великий хан Менгу велел произвести общую перепись жителей во всех татарских владениях, дабы более точным способом определить количество дани с покоренных народов. Такое распоряжение тяжело отозвалось в Русской земле. Конечно, в связи с этим делом и для смягчения его условий Александр Ярославич летом 1257 года ездил с подарками в Орду, сопровождаемый некоторыми удельными суздальскими князьями, в том числе братом Андреем, который успел воротиться из Швеции и примириться с татарами. А следующею зимою приехали из Орды численники; сосчитали население в землях Суздальской, Рязанской, Муромской и поставили своих десятников, сотников, тысячников и темников. Только чернецы, священники и прочие церковнослужители не были записаны в число, потому что татары духовенство всех религий освобождали от даней. Такое изъятие было установлено еще Чингисханом и Огодаем, которые руководились при этом не одною монгольскою веротерпимостью, но, вероятно, и политическими соображениями. Так как духовенство у всех народов составляло самый влиятельный класс, то основатели великой Татарской империи избегали возбуждать религиозный фанатизм, опасное действие которого они могли заметить особенно у мусульманских народов. Татары обыкновенно переписывали всех мужчин, начиная с десятилетнего возраста, и собирали дани отчасти деньгами, отчасти наиболее ценными естественными произведениями каждой страны; с Руси, как известно, они получали огромное количество мехов. Главные дани были: десятина, т.е. десятая часть хлебного сбора, тамга и мыт, вероятно, пошлины с торгующих купцов и провозимых товаров. Кроме того, жители обложены были разнообразными повинностями, каковы, например, ям и корм, т.е. обязанности давать подводы и съестные припасы татарским послам, гонцам и всяким чиновникам, особенно поборы на ханское войско, ханскую охоту и пр.

Тяжесть всех этих налогов и повинностей, а в особенности жестокие способы их сбора, конечно, были известны новгородцам, и потому они сильно взволновались, когда услыхали, что и к ним придут татарские численники. Доселе Новгород не видал татар в своих стенах и не считал себя подчиненным варварскому игу. Начались бурные смуты. Горячие головы, называя изменниками тех, которые советовали покориться необходимости, призывали народ положить свои головы за св. Софью и Новгород. Среди этих смут был убит нелюбимый посадник Михалко Степанович. Сторону горячих патриотов держал и сам юный князь новгородский Василий Александрович. Услыхав о приближении отца с ханскими послами, он не стал дожидать его и убежал во Псков. На этот раз новгородцы так и не позволили себя перечислять и, поднеся дары ханским послам, выпроводили их из своего города. Александр сильно разгневался на сына Василия и отправил его на Низ, т.е. в Суздальскую землю; а некоторых его дружинников жестоко покарал за их мятежные советы: кого велел ослепить, кому отрезать нос. Варварское иго уже давало себя знать в этих наказаниях.

Напрасно новгородцы думали, что они избавились от татарских численников. Зимою 1259 года Александр снова приехал в Новгород с ханскими сановниками Беркаем и Касачиком, которых сопровождала многочисленная татарская свита. Предварительно пущен был слух, что войско ханское уже стоит в Низовой земле, готовое двинуться на Новгород в случае вторичного неповиновения. Здесь опять произошло раздвоение: бояре и вообще вятшие люди изъявили согласие на перепись; а меньшие, или чернь, вооружились с кликами: "Умрем за св. Софью и за домы ангельские!" Клики эти напугали татарских сановников; они просили стражу у великого князя, и тот велел стеречь их по ночам всем детям боярским; а новгородцам он грозил опять удалиться и предоставить их в добычу ужасной ханской мести. Угроза подействовала; чернь успокоилась и допустила численников. Татарские чиновники ездили из улицы в улицу, перечисляя дома и жителей и высчитывая количество даней. Чернь злобствовала при этом на бояр, которые сумели устроить таким образом, что дани были налагаемы почти равные на богатых и бедных; следовательно, для первых они были легки, а для последних тяжелы. По окончании переписи сановники татарские удалились. И то уже было немалым благом для Новгорода, что в нем, вероятно, по ходатайству великого князя, не поселились баскаки, как в других стольных городах. Александр поставил здесь князем другого сына своего, Димитрия. Как неприятна и тревожна была для него эта последняя поездка в Новгород, показывают слова, сказанные епископу Кириллу. На обратном пути во Владимир великий князь остановился в Ростове, где его угощали двоюродные племянники, князья Борис Василькович Ростовский и Глеб Васильевич Белозерский с своею матерью Марьей Михайловной (дочерью замученного в Орде Михаила Черниговского). Разумеется, первым делом по приезде сюда было помолиться в соборном Успенском храме и поклониться гробу св. Леонтия. Тут, принимая благословение и целуя крест из рук известного книжника, престарелого епископа Кирилла, Александр сказал ему: "Отче святый! твоею молитвою я здрав поехал в Новгород, твоею же молитвою здрав и сюда приехал".

Волнения против татар в Суздальской земле

Спокойствия, однако, не было. Едва в Новгороде затихли волнения, вызванные татарскою данью, как еще большие возникли в самой Суздальской земле, и по той же причине.

Около этого времени ордынские властители начали отдавать на откуп дани и налоги магометанским купцам из Средней Азии, т.е. хивинским и бухарским; русский народ называл их вообще бесерменами. Заплатив вперед большие суммы в ханскую казну, естественно, откупщики старались потом вознаградить себя с лихвою и выжимали из народа последние его средства. За всякую отсрочку платежей они налагали непомерные росты, или проценты; отнимали скот и все имущество, а у кого нечего было взять, того или детей его брали и потом продавали в рабство. Народ, еще живо помнивший о своей независимости, не вынес такого крайнего угнетения; сюда присоединилось и возбуждение религиозное, так как фанатичные мусульмане начали ругаться над христианскою церковью. В 1262 г. в больших городах, каковы Владимир, Ростов, Суздаль, Ярославль, Переяславль-Залесский, жители восстали при звоне вечевых колоколов и выгнали от себя татарских сборщиков дани, а некоторых избили. В числе последних находился какой-то отступник Зосима, в городе Ярославле он был монахом, но потом перешел в мусульманство, сделался одним из сборщиков дани и пуще иноплеменников притеснял прежних своих соотчичей. Его убили, а тело бросили на съедение псам и воронам. Во время этого возмущения некоторые из татарских чиновников спасли себя тем, что приняли христианство. Например, так поступил в Устюге знатный татарин Буга, который потом, по словам предания, своею набожностью и добротою приобрел общую любовь.

Естественно, что за этим мятежом неминуемо должно было последовать жестокое возмездие со стороны варваров. И действительно, Беркай собирал уже рать для нового нашествия на Северо-Восточную Русь. В такое критическое время выказалась вся политическая ловкость Александра, сумевшего отвести новую грозу. Он отправился к хану, чтобы " отмолить людей от беды ", как выражается летопись. Так как новгородцы снова находились в войне с ливонскими немцами, то, отъезжая в Орду, великий князь распорядился защитою Руси с этой стороны. Он послал свои полки и брата Ярослава Тверского на помощь сыну Димитрию. Новгородско-суздальская рать вошла в Ливонскую землю и осадила Дерпт, или старый русский город Юрьев. Последний был сильно укреплен тройными стенами. Русские взяли внешний город, но не могли овладеть кремлем и ушли, не успев отвоевать этого древнего достояния своих князей. Главною причиною неуспеха было то, что русские опоздали: они условились с литовским князем Миндовгом напасть на немцев в одно время; но пришли уже тогда, когда Миндовг воротился домой.

Смерть Александра Невского

Между тем Александр с большим трудом умолил разгневанного хана не посылать войска на Суздальскую землю; причем, разумеется, должен был великими дарами подкупать всех, которые имели влияние на хана. Ему помогло еще и то обстоятельство, что Сарайский хан был отвлечен междоусобною войною с своим двоюродным братом Гулагу, властителем Персии. Берке продержал Александра в Орде многие месяцы, так что великий князь наконец тяжко заболел, и тогда только был отпущен. Имея не более сорока пяти лет от роду, Александр мог бы еще долго служить России. Но постоянные труды, беспокойства и огорчения, очевидно, сломили его крепкое тело. На обратном пути, плывя Волгою, он остановился передохнуть в Нижнем Новгороде; затем продолжал путь, но не доехал до Владимира и скончался в Городце 14 ноября 1263 года. По обычаю благочестивых князей того времени он перед смертью постригся в монахи. Автор Сказания об Александре говорит, что когда во Владимир пришла весть о его кончине, митрополит Кирилл в соборной церкви объявил о том народу, воскликнув: "Чада моя милыя! Разумейте, яко погибаем!" Митрополит и духовенство со свечами и дымящимися кадилами, бояре и народ вышли в Боголюбове навстречу телу великого князя и потом положили его в монастырском храме Рождества Богородицы. Уже современники, по-видимому, причисляли покойного князя к людям святым, к угодникам Божиим. Автор его жития, в молодости знавший Александра, прибавляет следующую легенду. Когда тело князя положили в каменную гробницу, митрополичий эконом приступил к нему и хотел разжать его руку, чтобы архипастырь мог вложить в нее отпустительную грамоту. Вдруг покойный простер руку и сам взял грамоту у митрополита.

Значение деятельности Александра Невского

Главное значение Александра в русской истории основано на том, что его деятельность совпала со временем, когда характер монгольского ига только что определялся, когда устанавливались самые отношения покоренной Руси к ее завоевателям. И нет никакого сомнения, что политическая ловкость Александра много повлияла на эти устанавливающиеся отношения. В качестве великого князя он умел не только отклонять новые татарские нашествия и давать некоторый отдых народу от страшных погромов; но и знаками глубокой покорности, а также обещанием богатых даней умел отстранять более тесное сожительство с варварами и удерживать их в отдалении от Руси. И без того по своей дикости и степным привычкам не расположенные к городской жизни, особенно в северных лесистых и болотистых странах, не привычные к сложной администрации народов оседлых и более общественных, татары тем охотнее ограничились временным пребыванием в России своих баскаков и чиновников с их свитою. Они не тронули ни ее религии, ни ее политического строя и совершенно оставили власть в руках местных княжеских родов. Ханы и вельможи их находили столь удобным и легким пользоваться огромными доходами с покоренной страны, не утруждая себя мелкими заботами суда и управления, а главное, оставаясь среди своей любимой степной природы. Александр действовал в этом смысле усердно и удачно; отстраняя татар от вмешательства во внутренние дела России, ограничив ее только вассальными отношениями и не допуская никакого послабления княжеской власти над народом, он, конечно, тем самым содействовал будущему усилению и освобождению Руси. По-видимому, он ловко умел также уклоняться от известной обязанности подчиненных владетелей водить свои дружины на помощь хану в его войнах с другими народами. Повторяем, то был блистательный представитель великорусского типа, который с одинаковой ловкостью умеет и повелевать, и подчиняться, когда это нужно.

Александр Невский на Плещеевом озере. Картина С. Рубцова

Автор жития сообщает любопытное известие о посольстве папы Римского к Александру. Папа прислал к нему двух "хитрейших" кардиналов, чтобы научить его латинской вере. Кардиналы изложили перед ним Священную историю от Адама до Седьмого вселенского собора. Александр, посоветовавшись с своими "мудрецами", т.е. с боярами и духовенством, дал такой ответ: "Все это мы хорошо ведаем, но учения от вас не принимаем"; затем с миром отпустил посольство. И действительно, мы имеем папские грамоты к Александру и его предшественникам, которые показывают настоятельные усилия Римской курии подчинить себе Русскую церковь. А в грамоте Иннокентия IV к Александру с этою целью приводятся даже ложные ссылки на Плано Карпини, по словам которого будто бы отец Ярослава в бытность свою в великой Орде у Гаюка обратился в латинство. В известных записях Карпини нет о том ни слова .

Легенда о Пелгусии, равно и подвиги шести мужей вошли в сказание об Александре Невском, которое встречается в позднейших летописных сводах (Новгород, четвертом, Софийском, Воскресенском, Никонов.). Приводим эту легенду (по Новг. четвертому).

"Бе некто муж, старейшина в земли Ижерской, именем Пелгусии; поручена бе ему стража морская; всприят же святое крещение, и живяше посреде роду своего погана суща, и наречено бысть ему имя в святом крещении Филипп; живяше богоугодно, в среду и пяток пребывая в алчбе; тем же сподоби его Бог видению страшну. Уведав силу ратных, иде противу князя Александра, да скажет ему станы, обрете бо их. Стоящю же ему при край моря, стрегущю обои пути, и пробысть всю нощъ в бдении; яко же нача всходити солнце и услыша шум страшен по морю, и виде насад един гребущ, посреди насада стояща Бориса и Глеба в одеждах червленых, и беста руки держаще на рамах, гребци же седяща аки в молнию одены. И рече Борис: "Брате Глебе! вели грести; да поможем сроднику своему Александру". Видев же Пелгусии таковое видение и слышав такой глас от святую, стояше трепетен дондеже насад отъиде от очию его; потом скоро поехав к Александру: он же видев его радостныма очима, исповеда ему едину, яко же виде и слыша. Князь же отвеща ему: "сего не рци никому же".

Замечательную аналогию с этим рассказом представляет подобная же легенда, которою украсилась победа современника Александрова, чешского короля Пшемысла Оттокара, над угорским Белою на берегах Моравы в 1260 г. Сам Оттокар в письме своем к папе рассказывает, что один преданный ему благочестивый муж, оставшийся дома по болезни, в день битвы удостоился видения. Ему явились покровители Чешской земли свв. Венцеслав, Адалберт и Прокопий; причем Венцеслав сказал своим товарищам, что войско их (чехов) слабо и надобно ему помочь (Тургенева Histor. Russ. Monumenta, II. 349).

Хотя составитель Сказания об Александре говорит, что он писал по рассказам отцов, а об Невской победе слышал от участников и даже от самого Александра; однако рассказ об этой битве обилует явным преувеличением относительно врагов. Во-первых, в неприятельском ополчении кроме Свеев (Шведов) будто принимали участие Мурмане (Норвежцы), Сум и Емь. Убитых врагов будто бы было так много, что наполнено три корабля одними знатными людьми; а прочих, которым ископали ямы, было без числа. Не более 20 убитых с русской стороны слишком тому противоречит и показывает, что битва вообще не имела больших размеров. Имя шведского вождя обыкновенно не упоминается, хотя он называется королем Римским (т.е. латинским, или католическим). Только в немногих сводах летописей прибавлено Бергель, т.е. Бергер (Новгор. четверт.). При описании битвы в некоторых списках еще говорится, что тут был убит воевода их Спиридон (Новгородская первая); тогда как имя Спиридона носил в это время архиепископ Новгородский. Что касается до известного Фолькунга Биргера, женатого на дочери короля Эриха, то он возведен в достоинство ярла несколько позднее, в 1248 г. (Geschichte Schwedens von Geijer. I. 152).

П. С. Р. Лет. Летописи упоминают о поездке Александра к Сартаку и походе татар на Андрея под одним годом, не связывая между собою эти два события. Прямое известие о наговоре Александра хану против своего брата Андрея находим только у Татищева (IV. 24). Карамзин считает это известие вымыслом Татищева (Т. IV, прим. 88). Беляев старается оправдать Александра от этого обвинения ссылкою на умолчание известных нам летописей и повторяет мнение князя Щербатова, что наговор был сделан дядею Святославом Всеволодовичем, к которому и относит слова Андрея: "доколе будем наводить друг на друга татар" ("Великий князь Александр Ярославич Невский". Временник Об. И. и Др. IV. 18). Соловьев в своей истории полагает известие Татищева вполне достоверным (Т. II, прим. 299). Мы тоже находим его достоверным, если принять во внимание все обстоятельства; Александр, очевидно, считал себя обиженным после того, как Владимирским столом овладел его младший брат, вероятно, употребив для того перед ханом какие-нибудь ловкие извороты.

О великом княжении Александра Невского см. Летописи Лаврент., Новгород., Софийск., Воскресен., Никонов, и Троицкая. См. папские грамоты: к Юрию Всеволодовичу (Historica Russiae Monumenta. I. N. LXXIII) и Александру Ярославичу (ibid. LXXXVIII). Leben des heiligen Alexandri Newsky у Миллера в Sammlung Russischer Geschichte. I.

Об Александре Невском либо хорошо, либо ничего.Но за воспеванием подвигов русского князя теряется реальная историческая фигура. Анализ исторических источников показывает, что фигура Александра Невского не лишена интриги.

О взаимоотношениях Александра Невского с Ордой до сих пор спорят историки. Ученый-евразиец Лев Гумилев написал, что в 1251 году Александр Невский побратался с сыном Батыя Сартаком, "вследствие чего стал сыном хана и в 1252 году привел на Русь татарский корпус с опытным нойоном Неврюем". Согласно мнению Гумилева, Александр уверенно создал союз с Золотой Ордой, и союз этот рассматривается не как иго, а как благо.

Ученый заявляет, что во времена Александра Невского существовал политический и военный союз Руси с Ордой.
По другой версии, более распространенной, у Александра Невского не было другого выхода, и он выбрал меньшую из двух зол. Давление Запада, желание Рима распространить на Руси католичество вынудили Александра пойти на уступки Востоку, потому что тот был терпим к православию. Таким образом Александр Невский сохранил православную Русь.

А вот историк Игорь Данилевский акцентирует внимание на том, что иногда в летописных источниках Александр Невский выступает властолюбивым и жестоким человеком, который пошел на союз с татарами для укрепления личной власти.

Но и самая жесткая оценка "татарофилии" Невского принадлежит академику Валентину Янину: "Александр Невский, заключив союз с Ордой, подчинил Новгород ордынскому влиянию. Он распространил татарскую власть на Новгород, который никогда не был завоеван татарами. Причём выкалывал глаза несогласным новгородцам, и много за ним грехов всяких".

В 1257 году в Новгород пришла весть, что Орда хочет брать с новгородцев тамгу и десятину. В то время в Великом Новгороде правил сын Александра - Василий, а сам Невский княжил во Владимире. Новгородцы отказываются платить дань Орде, и Александр снаряжает карательный поход на непокорный город. Василий Александрович бежит в соседний Псков. Но вскоре отец настигает его отправляет «в Низ», во Владимиро-Суздальское княжество, а тех же, «кто Василья на зло повел», казнил:«овому носа урезаша, а иному очи выимаша». Новгородцы за это убили Александрова ставленника посадника Михалко Степанича.

В последнее время существует устойчивое мнение, что Западная Европа серьезно не угрожала Руси, а поэтому ценность выигранных Александром Невским сражений не велика. Речь идет, в частности, о преуменьшении значимости победы в Невской битве.

К примеру, историк Игорь Данилевский отмечает, что «шведы, судя по «Хронике Эрика», подробно повествующей о событиях в данном регионе в XIII в., вообще умудрились не заметить этого сражения».

Однако подобной оценке возражает крупнейший российский специалист по истории Балтийского региона Игорь Шаскольский, отмечая что «в средневековой Швеции до начала XIV века не было создано крупных повествовательных сочинений по истории страны типа русских летописей и больших западноевропейских хроник».

Обесцениванию также подвергается и Ледовое побоище. Сражение представляется битвой, в которой полегли многочисленные войска. Опираясь на сведения «Старшей Ливонской рифмованной хроники», в которой указывается всего 20 погибших в ходе сражения рыцарей некоторые специалисты говорят о незначительном масштабе битвы. Однако, по мнению историка Дмитрия Володихина, в «Хронике» не учитывались потери среди участвовавших в сражении датских наемников, балтийских племен, а также ополченцев, которые составляли костяк армии.

Некоторые историки исчисляют войско Александра Невского в 15-17 тысяч человек, а противостоявших ему немецких воинов - 10-12 тысяч. Бывает и больше - 18 тысяч к 15-ти.

Однако на 78-ой странице Новгородской первой летописи старшего извода написано: «…и паде Чюди бещисла, а Немецъ 400, а 50 руками яша и приведоша в Новъгород». Цифра растет в следующей летописи, младшего извода:

«…и паде Чюди бещисла, а Немецъ 500, а иных 50 руками яша и приведоша в Новъгород».

Лаврентьевская летопись укладывает весь рассказ о битве в три строки и даже не указывает количества воинов и убитых. Видимо, это неважно и не значительно?
«Житие Александра Невского» - источник более художественный, чем документальный. В нем вообще другой угол зрения: духовный. А с духовной стороны порой один человек сильнее тысячи.

Нельзя обойти стороной и успешные походы Александра Невского против немецких, шведских и литовских феодалов. В частности, в 1245 году с новгородским войском Александр нанес поражение литовскому князю Миндовгу, который напал на Торжок и Бежецк. Более того, отпустив новгородцев, Александр силами свой дружины преследовал остатки литовского войска, в ходе чего разгромил под Усвятом еще один литовский отряд. Всего, судя по дошедшим до нас источникам, Александр Невский провел 12 военных операций и ни в одной из них не проиграл.

В житии Александра Невского сообщается, что в 1239 году святой Александр вступил в брак, взяв в жены дочь Полоцкого князя Брячислава. Некоторые историки говорят, что княгиня в святом Крещении была тезоименита своему святому супругу и носила имя Александра. В то же время можно найти сообщения о том, что была и другая жена: "В соборе Княгинина монастыря были погребены Александра - первая жена князя, Васса - его вторая супруга и дочь Евдокия". Вот что написано в "Истории государства Российского" Н.М. Карамзина: "

По кончине первой супруги, именем Александры, дочери Полоцкого Князя Брячислава, Невский сочетался вторым браком с неизвестною для нас Княжною Вассою, коей тело лежит в Успенском монастыре Владимирском, в церкви Рождества Христова, где погребена и дочь его, Евдокия".

И все-таки существование второй жены Александра вызывает сомнения и у историков, и у обычных людей, чтящих святого благоверного князя Александра Невского. Существует даже мнение, что Васса - монашеское имя Александры Брячиславовны.

Известно, что в 1252 году брат Александра Невского Андрей Ярославич был изгнан с Владимирского княжения посланной к нему Батыем «Неврюевой ратью». По распространенному мнению, князя лишили ярлыка за неявку в Орду, однако в источниках отсутствуют какие-либо сведения о вызове Андрея Ярославича в Сарай.
В летописях говорится, что Александр ездил на Дон к сыну Батыя Сартаку и жаловался на то, что Андрей получил великокняжеский стол не по старшинству и не сполна платил монголам дань.

Историк Дмитрий Зенин склонен видеть инициатором свержения Андрея его брата Александра, так как, по его мнению, Батый не особенно разбирался во всех тонкостях русских межкняжеских счетов и не мог принять на себя такую ответственность.

Более того, некоторые исследователи под именем «Неврюй» подразумевают самого Александра Невского. Основой для этого служит тот факт, что Нева на общемонгольском языке звучала как «Невра». Кроме этого, довольно странно, что имя полководца Неврюя, который находился рангом выше темника больше нигде не упоминается.

На шлеме Александра Невского, кроме алмазов и рубинов - арабская вязь, 3-й стих 61-ой суры Корана:

«Обрадуй верных обещанием помощи от Аллаха и скорой победы».

В ходе бесчисленных проверок и экспертиз было установлено, что «Ерихонская шапка» была выкована на Востоке (откуда арабские надписи) в XVII веке. Затем с оказией шлем оказался у Михаила Федоровича, где подвергся «христианскому тюнингу». Интересно, что арабская вязь украшала и шлем Ивана Грозного, а также других родовитых персон средневековой Руси. Конечно, можно говорить, о том, что это были трофеи. Но сложно представить, чтобы регламентированный Иван IV водрузил на свою венценосную голову бывший в употреблении шлем. Причем в употреблении у «басурмана». Вопрос о том, почему благоверный князь носил шлем с исламскими письменами по-прежнему остается открытым.

Князь Александр Невский канонизирован как благоверный. Из-за советской пропаганды этот правитель представляется чаще всего как успешный воин (он действительно не проиграл за всю свою жизнь ни одного сражения!), и кажется, что прославился он только своими военными заслугами, а святость стала чем-то вроде «награды» от Церкви.

За что же его канонизировали? Не только за то, что князь не пошел на союз с латинянами. Удивительно, однако его стараниями в Золотой Орде была создана православная епархия. И проповедь христианства распространилась на север - в земли поморов.

К этому лику святых - благоверные - причисляются миряне, прославившиеся искренней глубокой верой и добрыми делами, а также православные правители, сумевшие в своем государственном служении и в различных политических коллизиях остаться верными Христу. "Как и любой православный святой, благоверный князь - вовсе не идеальный безгрешный человек, однако это в первую очередь правитель, руководствовавшийся в своей жизни прежде всего высшими христианскими добродетелями, в том числе милосердием и человеколюбием, а не жаждой власти и не корыстью".