Русская интеллигенция в конце 19 века. Рознь между властью и образованным обществом

(написано по материалам доклада Бусько И.В.)

Начнем с истоков. Само происхождение термина "интеллигенция" тесно связано с историей России, русской культурой и языком. Хотя этимологически оно восходит к латинскому intel-lego-lexi - воспринимать, узнавать, подмечать, понимать, мыслить, разбираться в чем-либо.

От глагола intellego произошло существительное, которое имело следующие значения: понимание, рассудок, познавательная сила, способность восприятия, чувственное познание, умение.

Таким образом первоначально под "интеллигенцией" в начале 19 века понимали функцию сознания.

В таком значении, оно, например, встречается в письме Н.П. Огарева к Грановскому в 1850 году: "Какой-то субъект с гигантской интеллигенцией..." В этом же значении это понятие использовалось в кругах русского массонства.

Им обозначалось высшее состояние человека как умного существа, свободного от всякой грубой, телесной материи, бессмертного и неощутительно могущего влиять и действовать на все вещи. Позднее этим словом в общем значении — "разумность, высшее сознание" — воспользовался А. Галич в своей идеалистической философской концепции. Слово интеллигенция в этом значении употреблялось и В. Ф. Одоевским

Но во второй половине 19 века, в Российской империи это слово начинают использовать для обозначения социальной группы, включающей людей, обладающих критическим способом мышления, высокой степенью рефлексии, способностью к систематизации знаний и опыта.

В этом значении слово "интеллигенция" встречается в дневнике министра иностранных дел П.А. Валуева, опубликованном в 1865 году: "Управление, по-прежнему будет состоять из элементов интеллигенции без различий сословий"

В конце 19 века слово "интеллигенция" в значении социального слоя появляется в словарях и энциклопедиях, русских и польских. (Б.А. Успенский "Русская интеллигенция как специфический феномен русской культуры".)

Во втором издании словаря В. Даля, интеллигенция определяется как "разумная, образованная, умственно развитая часть жителей" (см. сл. Даля 1881, 2, с. 46).

В части словарей понятие интеллигенции определяется как слой "людей, профессионально занятых умственным трудом".

Журналист второй половины XIX века П. Боборыкин объявил себя первым, кто применил слово "интеллигенция" в социальном значении и утверждал, что заимствовал этот термин из немецкой культуры, где это слово использовалось для обозначения того слоя общества, представители которого занимаются интеллектуальной деятельностью.

Боборыкин настаивал на особом смысле, вложенном им в этот термин: он определял интеллигенцию как лиц "высокой умственной и этической культуры", а не просто как "работников умственного труда".

По его мнению, интеллигенция в России — это чисто русский [морально-этический] феномен.

К интеллигенции в этом понимании относятся люди разных профессиональных групп, принадлежащие к разным политическим движениям, но имеющие общую духовно-нравственную основу.

Именно с этим особым смыслом слово «интеллигенция» вернулось затем обратно на Запад, где стало считаться специфически русским (intelligentsia).

В Западной Европе и Америке подобную социальную группу называли "интеллектуалами".

Чем же "интеллектуалы" отличаются от "интеллигенции"?

Пролить свет на этот вопрос может анализ социокультурных обстоятельств, в которых формировались эти социальные группы.

В Западной Европы интеллектуалы формировались как слой ученых людей в ходе перехода от феодализма к капитализму, когда возрастал спрос на профессиональных учителей и философов, естествоиспытателей и врачей, юристов и политиков, писателей и художников.

Происходило отдаление философии от религии, западноевропейские интеллектуалы разрабатывали пантеистическую, а потом атеистическую картину мироздания, причем изначально механистическую по своим парадигмальным позициям.

Они были выходцами из городской культуры, современниками и сподвижниками индустриализации и буржуазного переустройства Западной Европы. Они являлись выходцами в основном из третьего сословия, в силу этого - носителями особой системы ценностей - гуманизма, воспевающего человека как высшую ценность, индивидуализма, либеральных свобод.

Они стали создателями научно-философского мировоззрения, порождали идеи Просвещения и прогресса. Именно они в 18-19 решительно инициируют разрыв с традиционными ценностями.

На смену схеме: монархия - церковь - религия - аристократы

приходит новая схема: парламентская республика - университет - идеология - интеллектуалы.

Термином интеллектуалы обычно обозначают людей, профессионально занимающихся интеллектуальной (умственной) деятельностью, не претендующих, как правило, на роль носителей "высших идеалов".

Стоит отметить, что тут присутствует некоторое лукавство. Каждый интеллектуал все же является носителем определенных идеалов. Уже то, что они формировали новое мировоззрение, создавали идеи Просвещения и прогресса, продвигали их, порывали с традиционными ценностями и создавали новые идеологии, говорит об определенной картине мира, которую они видели как правильную, идеальную по сравнению с прежней, религиозной.

Другое дело, что они как правило, совершая революцию в головах, не участвовали активно, деятельно в революционных событиях.
"Кант отрубил голову Богу, а Робеспьер - королю"

В России формирование интеллигенции начинается с реформ Петра I, для проведения которых требовались люди со специальными знаниями, первое время рекрутируемые из стран Западной Европы.

Постепенно в России начал формироваться свой слой высоко образованных людей, который и стал первым отрядом русской служилой интеллигенции. Вплоть до 30-х гг. 19 в. образованная часть российского общества практически совпадала с офицерством и чиновничеством, верой и правдой служила отечеству, т.е. интеллигенция всецело оставалась дворянской.

Первыми типично русскими интеллигентами Д. С. Лихачёв называет дворян-вольнодумцев конца XVIII века, таких как Радищев и Новиков.

Постепенно обнаруживаются значительные особенности этой социальной группы в отличающие ее от подобных на Западе.

С одной стороны, их влекут ценности Просвещения, прогресса, вольнодумства. С другой стороны, критерий занятий умственным трудом отошёл на задний план. На первый план выходят морально-нравственные требования, требования социального служения.

Почему это произошло?

В русской интеллигенции произошел своеобразный синтез ценностей модерна:

прогресс, Просвещение, свобода «от»

с традиционными ценностями, причем специфически традиционными - православными ценностями: идеи аскезы и покаяния, равенства во Христе, справедливости-правды как нравственного понятия, а не как юридического.

К слову, это одна из причин, почему часть русской интеллигенции оказалась впоследствии столь чувствительна к марксистким, социалистическим идеям. Их этическое измерение прекрасно ложилось на эти ценности, которые воплощались в идеях социального равенства, братства, справедливости.

Почему русская интеллигенция ощущала свою ответственность за судьбу народа, причем самого простого народа?

Потому что самой своей судьбой она напрямую была связана с деревней, сельскими поселениями, усадьбами, поместьями. До индустриализации и урбанизации, которую Европа переживала гораздо раньше, было еще далеко. Да и тут воздействовали православные установки заботы об общем благе, общинные ментальные ориентации.

Еще одна предпосылка - Отечественная война 1812 года и победа в ней. Российская элита, до этого отдаленная от народа даже языком, не говоря об образе жизни, оказалась с ним на одном поле боя. Весь золотой век русской культуры, все основные ценности, проявившие себя в нем, были результатом обращения элитарной культуры к народной, подпитка ею, заквашенная самим духом победы. (кем бы был Пушкин без сказок Арины Родионовны?)

В зависимости от того, что перевешивало, традиционные установки или увлеченность идеями прогресса, просвещения и переустройства мира, интеллигенция постепенно стала делиться на: охранительную, либеральную и социалистически ориентированную.

И так. Ценности служения Отечеству, народу в целом надолго определили отличие интеллигенции от образованных кругов Европы, вышедших из средней буржуазии и тесно связанных с ней своими интересами.

Свое назначение русская интеллигенция усматривала в воздействии на власть всеми доступными средствами (критическая публицистика, художественное и научное творчество, акции гражданского неповиновения) в целях повышения уровня цивилизованности власти, а позже ее либерализации. Одновременно она выступала в качестве просветителя народа, представителя его интересов во властных структурах.

Желание усидеть на двух стульях неизбежно вело к ее дистанцированию как от государства, так от народа. Со временем это стало причиной трагедии, которую Г.П.Федотов назвал отщепенством русской интеллигенции.

С декабристов начался этап сознательной, перерастающей в революционно-демократическое движение борьбы интеллигенции с самодержавием, причем в самой активной форме противостояния власти - в форме восстания.

К 60-м гг. 19 в. русская интеллигенция по своему составу перестает быть дворянской, в нее вливается массовым потоком разночинная, а в 70 -80-х гг. земская интеллигенция.

Появилась новая форма оппозиции - "уход в народ".

Это было время наиболее самоотверженного, жертвенного служения интеллигенции простому народу и драматического противостояния обществу.

Выпускники университетов, вдохновленные этими идеями уходят в народ, уезжают в глушь сельскими учителями, чтобы нести свет науки простому народу.

Главными признаками российского интеллигента стали выступать черты социального мессианства: самопожертвование, озабоченность судьбами своего отечества стремление к социальной критике, к борьбе с тем, что мешает национальному развитию; способность нравственно сопереживать «униженным и оскорбленным». Основными характеристиками русской интеллигенции в это время становятся гражданская ответственность, чувство моральной сопричастности любым событиям, интеллигенция берет на себя роль носителя общественной совести.

Но затем "практика малых дел" дополнилась террористическими действиями радикально настроенной части интеллигенции, влияние которой росло по мере развития революционного движения и усиления реакции со стороны правительства.

В конечном счете на интеллигентов смотрели с подозрением не только официальные власти, но и "простой народ", не отличавший интеллигентов от "господ".

Контраст между претензией на мессианство и оторванностью от народа приводил к культивированию среди русских интеллигентов постоянного покаяния и самобичевания.

Революционные события 1905-07 окончательно раскололи русскую интеллигенцию на два лагеря, поставив их "по разные стороны баррикад". Крушение вековой российской государственности в 1917, к чему стремилась интеллигенция, стало в значительной степени ее собственным крушением.

Оценки интеллигенции во второй половине 19 века давались противоположные, но в любом случае пафосные.

С одной стороны можно вспомнить апологетические мифы Чернышевского и Лаврова о "новых людях"» и креативно "критически мыслящих личностях", с другой стороны - их опровержения в романах о нигилистах и бесах.

Далеко не все были в восторге от русских интеллигентов, оторвавшихся от народа и развращавших его "иностранной отравой". Достаточно вспомнить суждения об интеллигентах Салтыкова-Щедрина, Достоевского, Толстого. Стали раздаваться обвинения интеллигенции в развязывании "революционных потрясений, бессмысленной, тупой гражданской войны".

Духовный водораздел здесь происходил как раз по линии сохранения православной традиции как стержня национального самосознания или сокрушения этой традиции во имя новой религии - религии прогресса, царства божия на земле.

Вторая позиция развертывалась через приобщение самих интеллигентов и тех, на кого они стремились влиять, к двум основным идеологиям - или либерализма, или коммунизма.

Столь заметная и противоречивая роль интеллигенции в социальных процессах сопровождалась бурными дискуссиями по поводу ее сущности и миссии.

В середине XIX века интеллигенцию определяли как "самосознающий народ".

Но монолитности интеллигенции не было никогда. Она всегда разделялась. В России 19 века на западников и славянофилов, на «прогрессистов» и «охранителей». Поэтому можно обнаружить очень разные суждения об интеллигенции - в широком и узком, универсальном и классовом понимании.

М.Н. Катков писал: "Вообще наша интеллигенция имеет поверхностный, подражательный и космополитический характер; она не принадлежит своему народу и, оставляя его во тьме, сама остаётся без почвы. Её понятия и доктрины большей частью чужого происхождения и не имеют никакого отношения к окружающей их действительности, а потому никто так легко не поддаётся обману и не обнаруживает столько политического легкомыслия как наши guasi мыслящие люди". Это было написано в 1880 году!

Консервативная часть дворянства считала интеллигенцию людьми недостаточно воспитанными, более низкого уровня.

В качестве представителей умственного труда воспринимали интеллигенцию большинство российских народников и марксистов. Многие публицисты отмечали, что интеллигенция является специфической чертой славянского общества.

В либеральной среде интеллигенцию отождествляли с представителями вольных профессий, рассматривали их как активную и прогрессивную часть общества, не охваченную радикальными политическими идеями.

Оригинальный взгляд на интеллигенцию представил один из лидеров российского народничества Петр Лавров. Он не употреблял термин «интеллигенция», вместо него и в его смысле — выражение «критически мыслящие личности».

П. Лавров первым высказал мысль о внесословном и внеклассовом характере интеллигенции в социологическом плане и антимещанском — в этическом.

Мещанство им рассматривалось как символ безликости, узости формы. Он считал такие черты, как культурность, образованность, формальными, внешними признаками интеллигенции.

Критически мыслящие личности характеризовались творческим подходом и активным проведением в жизнь новых форм и идеалов, направленных на самоосвобождение личности.

Многие идеи П. Лаврова об интеллигенции использовал, развил дальше известный российский публицист В. Иванов-Разумник, который определил интеллигенцию как социальную группу в отличие от интеллигентов-одиночек, которые были во все времена в любом цивилизованном обществе. Выделил такие ее черты как преемственность и непрерывность ее развития, внесословный и внеклассовый характер интеллигенции, антимещанские традиции интеллигенции как одну из сущностных черт ее морального облика.

Это очень важный момент. Интеллигенция 19го - начала 20го века, как либеральная, так и "красная" действительно была в массе своей антимещанской.

Известный российский философ Семен Франк определял термин "интеллигенция" как идеальное собирательное название людей, которые были наполнены оригинальной духовной жизнью и стремились к верховенству индивидуализма в противовес мещанству. Такая дефиниция, согласно С. Франку, соответствовала пониманию интеллигенции в широком смысле.

Интеллигенция в узком смысле воспринималась им как социальная группа тесно сплоченных и психологически однородных "отщепенцев и политических радикалов".

Схожую характеристику интеллигенции России дал философ Николай Бердяев, который считал ее идеологической, а не профессиональной группой.

Интеллигенция, согласно Н. Бердяеву, напоминала монашеский орден или религиозную секту со своей особой моралью, очень нетерпимой, со своим мировоззрением, нравами и обычаями и даже своеобразным физическим обликом, которым она отличалась от представителей других социальных групп.

Обозначенные черты Н. Бердяев относил в первую очередь к радикальной, революционной интеллигенции. Он подчеркивал также наличие таких специфических черт русской интеллигенции, как беспочвенность, разрыв со всяким сословным бытом и традициями, постоянное увлечение различными идеями и умение жить исключительно ими.

Благодаря группе русских философов Серебряного Века, авторов нашумевшего сборника "Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции" (1909), интеллигенция стала определяться в первую очередь через противопоставление официальной государственной власти. При этом понятия "образованный класс" и "интеллигенция" были частично разведены — не любой образованный человек мог быть отнесен к интеллигенции, а лишь тот, который критиковал правительство и систему власти.

Таким образом, патетическая линия в понимании интеллигенции, сформировавшаяся в 19-начале 20 веков может быть выражена следующим определением: интеллигенция - это образованная, критически мыслящая часть общества, социальная функция которой однозначно связывалась с активной оппозицией самодержавию и защитой интересов народа. Главной чертой сознания интеллигенции признавались творчество культурно-нравственных ценностей (форм) и приоритет общественных идеалов, ориентированных на всеобщее равенство и интересы развития человека.

В конечном счете в ходе революционных событий 1917 г, Русский народ, по словам И.А.Ильина, выдал свою интеллигенцию на поругание и растерзание.

Новому обществу не нужна стала креативно "критически мыслящая личность", а государству интеллектуальная оппозиция; место прежней интеллигенции в социальной структуре заняли служащие, учителя, врачи, инженеры, деятели науки и искусства, которые в рамках официального марксизма рассматривались в качестве социальной прослойки и именовались народной интеллигенцией.

И тем не менее зададимся вопросом: была ли преемственность меду дореволюционной и советской интеллигенцией?

Для ответа на этот вопрос вновь необходимо обратиться к истокам.

Проект Просвещения, порожденный западными интеллектуалами и в последствии породивший восточнославянскую, российскую интеллигенцию, нес в себе линейную, механистическую картину мира.

Интеллектуалы и интеллигенты постепенно отдаляются от традиционных ценностей, в которых мир рассматривается как живой, целостный, а человек как его часть.

Отсюда установки на дистанцирование от мира, выявление его несовершенств, установка, что его можно и следует усовершенствовать.

Если китайский, индийский или даже древнегреческий мудрец исходили из идеи, что усовершенствовать мир - это значит усовершенствовать себя, исправить свое знание о мире в случае, если оно не обнаруживает его правильность и гармонию, то носители интеллигентского сознания начинают дрейф в сторону установок, что их образованность, научные взгляды есть основание видеть себя достаточно совершенными для того, чтобы вынашивать проекты улучшения мира, и даже исправления неправильного народа на основе правильного знания о том, каким должен быть правильный мир и правильный народ.

Действительно, по мере развития научного знания о мире, нарастала уверенность, что познающий субъект может изменить любой объект, будь то природа, общество или другой человек.

Интеллигент в России рассматривается как образованный человек, соединяющий в себе развитый интеллект с высокими морально-нравственными качествами.

Но здесь возникало противоречие: с этической стороны человек оставался интеллигентом в той мере, в какой сохранял в себе по сути дела традиционные ценности, прежде всего христианские ценности любви к ближнему. Но постепенно возникла возможность вполне рационального убеждения в том, что ближние не всегда знают, что для них лучше. Поэтому, из любви к ним мы изменим их самих (мы лучше знаем, что для них лучше) и общество, в котором они живут.

И возникает трагический разрыв между образованностью и ценностями человечности. Вторые мешают знаниям воплотиться в полной мере. Их приходится отодвинуть.

В конце 19 века порождается феномен русской псевдоинтеллигентности: с образованностью все в порядке, но ценностная сфера трансформируется в угоду идее прогресса. В ней есть любовь Абстрактная любовь к светлому будущему, к лучшей жизни для людей - любовь мечтательная, абстрактная, беспощадная. Это предельно выразилось в деятельности русских террористов-бомбистов, пламенных революционеров.

В советской интеллигенции вполне можно было наблюдать соединение образованности с нравственными установками.

Причина этого в том, что в значительной степени красный проект, который начинался как заимствование марксистских западных идей построения более прогрессивного социалистического строя в некоторой, а может и значительной степени, стал проектом возвращения в те отношения, в которых происходило в новых формах восстановление традиционных ценностей, таких как: любовь к отечеству, духовное самосовершенствование (достаточно вспомнить моральный Кодекс строителя коммунизма)

По сути дела, это была восточно-славянской традиционной культуры увернуться от ценностей
капитализма-либерализма-позитивизма-праг матизма, сохранить традиционные ценности, придав им новую форму.

Как следствие, часть старой интеллигенции, принявшей советский проект и новой, выходцев из народа, добавившие к традиционным ценностям образованность, сохраняется в своей подлинности. Эта небольшая числом, но большая умением, советская интеллигенция задала ряд потрясающе положительных особенностей советской культуры.

На вопрос Интеллигенция в 19 веке помогите пожалуйста заданный автором Ђёма ПаНдА лучший ответ это «Отцом» российской интеллигенции можно считать Петра I, который создал условия для проникновения в Россию идей западного просвещения. Первоначально производством духовных ценностей занимались в основном выходцы из дворянского сословия. «Первыми типично русскими интеллигентами» Д. С. Лихачев называет дворян-вольнодумцев конца 18 века, таких как Радищев и Новиков. В 19 веке основную массу этой социальной группы стали составлять выходцы уже из недворянских слоев общества («разночинцы»).
Массовое употребление понятия «интеллигенция» в русской культуре началось с 1860-х, когда журналист П. Д. Боборыкин стал употреблять его в массовой прессе. Сам Боборыкин объявил, что заимствовал этот термин из немецкой культуры, где он использовался для обозначения того слоя общества, представители которого занимаются интеллектуальной деятельностью. Объявляя себя «крестным отцом» нового понятия, Боборыкин настаивал на особом смысле, вложенном им в этот термин: он определял интеллигенцию как лиц «высокой умственной и этической культуры», а не как «работников умственного труда». По его мнению, интеллигенция в России – это чисто русский морально-этический феномен. К интеллигенции в этом понимании относятся люди разных профессиональных групп, принадлежащие к разным политическим движениям, но имеющие общую духовно-нравственную основу. Именно с этим особым смыслом слово «интеллигенция» вернулось затем обратно на Запад, где стало считаться специфически русским (intelligentsia).
В русской предреволюционной культуре в трактовке понятия «интеллигенция» критерий занятий умственным трудом отошел на задний план. Главными признаками российского интеллигента стали выступать черты социального мессианства: озабоченность судьбами своего отечества (гражданская ответственность); стремление к социальной критике, к борьбе с тем, что мешает национальному развитию (роль носителя общественной совести); способность нравственно сопереживать «униженным и оскорбленным» (чувство моральной сопричастности). Благодаря группе русских философов «серебряного века», авторов нашумевшего сборника Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции (1909), интеллигенция стала определяться в первую очередь через противопоставление официальной государственной власти. При этом понятия «образованный класс» и «интеллигенция» были частично разведены – не любой образованный человек мог быть отнесен к интеллигенции, а лишь тот, который критиковал «отсталое» правительство. Критическое отношение к царскому правительству предопределило симпатии российской интеллигенции к либеральным и социалистическим идеям.
Продолжение и дополнение, пожалуйста, ищите здесь
ссылка

Уникальное русское понятие «интеллигенция» - иностранное заимствование, почему-то оно закрепилось в языке и оказалось близко нашей ментальности, став столь важным для нашей культуры. Интеллигенты есть в любой стране, но лишь в России для них не только подобрали отдельное слово (которое, правда, часто путают с родственным «интеллектуал»), но и придали этому понятию особый смысл.

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ, -и, ж., собир. Люди умственного труда,

обладающие образованием и специальными знаниями

в различных областях науки, техники и культуры;

общественный слой людей, занимающихся таким трудом.

Толковый словарь русского языка

Интеллигенция - это о чем?

«Великая перемена совершилась в русском обществе — даже физиономии изменились, - и особенно изменились физиономии солдат - представь – человечески интеллигентными сделались», – писал в 1863 году литературный критик В. П. Боткин своему великому современнику И. С. Тургеневу. Примерно в это время слово «интеллигенция» стало приобретать смысл, близкий тому, который используется сейчас.

До 60-х годов XIX века в России «интеллигенция» употреблялось в значении «разумность», «сознание», «деятельность рассудка». То есть фактически речь шла об интеллекте – в сегодняшнем понимании. Именно так это понятие трактуется в большинстве языков по сей день. И не случайно: происходит оно от латинского intellego – «ощущать», «воспринимать», «мыслить».

Одна из наиболее авторитетных версий гласит, что слово «интеллигенция» было заимствовано из польского языка. На это, в частности, указывал языковед и литературовед В. В. Виноградов: «Слово интеллигенция в собирательном значении “общественный слой образованных людей, людей умственного труда” в польском языке укрепилось раньше, чем в русском... Поэтому есть мнение, что в новом значении это слово попало в русский язык из польского». Впрочем, переосмыслено оно было уже на русской почве.

Появление русской интеллигенции

Общая атмосфера в дворянской среде второй половины XIX века очень живо описана в «Воспоминаниях» Софьи Ковалевской: «От начала 60-х до начала 70-х годов все интеллигентные слои русского общества были заняты только одним вопросом: семейным разладом между старыми и молодыми. О какой дворянской семье ни спросишь в то время, о всякой услышишь одно и то же: родители поссорились с детьми. И не из-за каких-нибудь вещественных, материальных причин возникали ссоры, а единственно из-за вопросов чисто теоретических, абстрактного характера».

Не успело ещё новое слово адаптироваться, как у него начали появляться тихие и открытые ненавистники. В 1890 году филолог, переводчик, педагог, специалист по сравнительно-историческому языкознанию Иван Мокиевич Желтов в заметке «Иноязычие в русском языке» писал: «Помимо бесчисленных глаголов иноземного происхождения с окончанием -ировать, наводнивших нашу повременную печать, особенно одолели и до тошноты опротивели слова: интеллигенция, интеллигентный и даже чудовищное имя существительное - интеллигент, как будто что-то особенно высокое и недосягаемое. ...Эти выражения обозначают действительно понятия новые, ибо интеллигенции и интеллигентов у нас прежде не бывало. У нас были ”люди учёные“, затем ”люди образованные“, наконец, хотя и ”не учёные“ и ”не образованные“, но все-таки ”умные“. Интеллигенция же и интеллигент не означают ни того, ни другого, ни третьего. Всякий недоучка, нахватавшийся новомодных оборотов и слов, зачастую даже и круглый дурак, затвердивший такие выражения, считается у нас интеллигентом, а совокупность их интеллигенцией».

Дело, конечно, не просто в словах, но в самом явлении. Именно на русской почве происходит придание ему нового смысла.

Хотя ещё во втором издании словаря Даля от 1881 года слово «интеллигент» появляется со следующим комментарием: «разумная, образованная, умственно развитая часть жителей», в целом это слишком академичное восприятие не прижилось. В России интеллигенция – не просто люди умственного труда, но определённых политических взглядов. « Есть в истории русской интеллигенции основное русло - от Белинского через народников к революционерам наших дней. Думаю, не ошибёмся, если в нём народничеству отведём главное место. Никто, в самом деле, столько не философствовал о призвании интеллигенции, как именно народники», - писал в своём эссе «Трагедия интеллигенции» философ Георгий Федотов.

Типичный интеллигент

Штамп, закрепившийся за многими писателями и мыслителями XIX – начала XX веков – «типичный русский интеллигент». Одним из первых образов в памяти выскакивает, как петрушка из бочонка, благообразное лицо с испанской бородкой в пенсне.

Антон Павлович укоризненно глядит на потомков, которые посмели сделать его символом интеллигентности. На самом деле Чехов, появившийся на свет в 1860 году, начал писать как раз тогда, когда слово «интеллигенция» уже вполне укоренилось. «Человек без селезенки» быстро почувствовал подвох... «Вялая, апатичная, лениво философствующая, холодная интеллигенция… которая непатриотична, уныла, бесцветна, которая пьянеет от одной рюмки и посещает пятидесятикопеечный бордель, которая брюзжит и охотно отрицает всё, так как для ленивого мозга легче отрицать, чем утверждать; которая не женится и отказывается воспитывать детей и т.д. Вялая душа, вялые мышцы, отсутствие движений, неустойчивость в мыслях…», - это не единственное антиинтеллигентское высказывание писателя. И критиков интеллигенции как явления в России хватало во все эпохи.

Интеллигенция и революция

- Красиво идут!

- Интеллигенция!

(к/ф «Чапаев, 1934 г.)

В русской предреволюционной культуре в трактовке понятия «интеллигенция» критерий умственной занятости был далеко не на первом плане. Основными признаками российского интеллигента конца XIX века стали не деликатные манеры или занятие умственным трудом, а социальная вовлечённость, «идейность».

«Новые интеллигенты» не жалели сил на отстаивание прав бедных, пропаганду идеи равенства, социальную критику. Интеллигентом мог считаться всякий развитый человек, который критически относился к правительству и текущему политическому строю – именно эта особенность подмечена авторами нашумевшего сборника 1909 года «Вехи». В статье Н. А. Бердяева «Философская истина и интеллигентская правда» читаем: «Интеллигенцию не интересует вопрос, истинна или ложна, например, теория знания Маха, её интересует лишь то, благоприятна или нет эта теория идее социализма: послужит ли она благу и интересам пролетариата… Интеллигенция готова принять на веру всякую философию под тем условием, чтобы она санкционировала её социальные идеалы, и без критики отвергнет всякую, самую глубокую и истинную философию, если она будет заподозрена в неблагоприятном или просто критическом отношении к этим традиционным настроениям и идеалам».

Октябрьская революция раздробила умы не только физически, но и психологически. Те, кто выжил, вынуждены были подстраиваться под новую действительность, а она перевернулась с ног на голову, и в отношении интеллигенции в особенности.

Хрестоматийный пример – письмо В. И. Ленина к М. Горькому, написанное в 1919 году: «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и её пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно. ”Интеллектуальным силам”, желающим нести науку народу (а не прислуживать капиталу), мы платим жалование выше среднего. Это факт. Мы их бережём. Это факт. Десятки тысяч офицеров у нас служат в Красной Армии и побеждают вопреки сотням изменников. Это факт».

Революция пожирает своих родителей. Понятие «интеллигенция» оттесняется на обочину общественного дискурса, а слово «интеллигент» становится своего рода пренебрежительной кличкой, знаком неблагонадёжности, свидетельством едва ли не моральной ущербности.

Интеллигенция как субкультура

Конец истории? Вовсе нет. Пусть и серьёзно ослабленная социальными потрясениями, интеллигенция никуда не делась. Она стала основной формой бытия русской эмиграции, а вот в «рабоче-крестьянском» государстве сформировалась мощная интеллигентская субкультура, по большей части далёкая от политики. Её знаковыми фигурами стали представители творческой интеллигенции: Ахматова, Булгаков, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Бродский, Шостакович, Хачатурян… Их поклонники ещё в период хрущёвской оттепели создали свой стиль, который касался и манеры поведения, и даже одежды.

Cвитера, джинсы, бороды, песни под гитару в лесу, цитирование всё тех же Пастернака и Ахматовой, жаркие споры о смысле жизни… Кодовым ответом на вопрос: «Что читаешь?» стал ответ: «Журнал "Новый мир"», на вопрос о любимом кино, конечно, следовал ответ: «Феллини, Тарковский, Иоселиани…» и так далее. Представителей интеллигенции, по большому счету, уже не волновала политическая ситуация. Битлы и «Роллинг Соунз», перемежавшиеся с Высоцким и Окуджавой, уход в литературу – всё это было формой социального эскапизма.

Солженицын в статье «Образованщина» в 1974 году написал: «Интеллигенция сумела раскачать Россию до космического взрыва, но не сумела управлять её обломками ». Лишь совсем небольшая группа интеллигентов-диссидентов в лице А. Д. Сахарова, Е. Боннер, Л. Бородина и их соратников вели борьбу за новый «символ веры» - права человека.

«Интеллигенция нужна обществу, чтобы не забывало, что с ним было раньше, и понимало, куда идёт. Интеллигенция выполняет функцию болящей совести. За это её и прозвали в советское время «гнилой». Совесть и на самом деле должна болеть. Здоровой совести не бывает», - тонко заметил литературовед Лев Аннинский.

Так кто же такие интеллигенты в современном понимании этого уникального русского слова? Как в случае с другими исключительными словами, например португальским Saudade (которое в грубом переводе означает тоску по утраченной любви), cлово «интеллигент» останется понятно только русским. Тем, кому небезразлично собственное культурное наследие. И кто, в то же время, готов к его переосмыслению.

Возможно, интеллигенты XXI века найдут себе и своим уникальным качествам применение. А может быть, это слово попадёт в «красную книгу» русского языка, и на смену ему появится что-то качественно иное? И тогда кто-то скажет словами Сергея Довлатова: «Я обратился к вам, потому что ценю интеллигентных людей. Я сам интеллигентный человек. Нас мало. Откровенно говоря, нас должно быть ещё меньше».

Масоны и еврейская интеллигенция (19.05.2010)

Н.АСАДОВА: 0 часов и 10 минут в Москве, это передача «Братья». У микрофона Наргиз Асадова и наш экскурсовод в мир масонов Леонид Мацих.

Л.МАЦИХ: Добрый вечер.

Н.АСАДОВА: Добрый вечер. И сегодняшняя тема нашей передачи – «Масоны и еврейская интеллигенция». Странная тема, если учесть то, что на протяжении всего цикла мы говорили о том, что евреев не брали в масоны.

Л.МАЦИХ: Видите ли? Ну, интеллигенции еврейской не было как прослойки. Интеллигенция в еврействе российском сформировалась относительно недавно, то есть она начала формироваться только в эпоху Александра II, в эпоху послаблений, в эпоху реформ вообще в России и, соответственно, дарования прав инородцам, как это тогда называлось. Это затронуло огромные пласты еврейского населения, и среди евреев начался распад традиционного уклада жизни, такого, местечково-общинного и пошло расслоение. Часть населения пролетаризировалось и опустилось в социальные низы – они пополнили потом собой ряды революционеров. Часть осталась верна прежнему, такому, талмудическому, скажем, укладу жизни, осталась в местечках. Иная часть ринулась учиться – об этом мы скажем еще поподробней. То есть просто с горящими глазами юноши и девушки еврейские пополняли собой ряды студентов московских, питерских и иных университетов, и зарубежных – не только российских. И, наконец, возникли 2 прослойки, которых раньше не было, - еврейские богачи, то есть очень богатые, предприимчивые люди, купцы, промышленники, торговцы, биржевые деятели, и возникла интеллигенция, которой прежде просто быть не могло, поскольку традиционный еврейский уклад такой прослойки как-то даже не предусматривал.

Н.АСАДОВА: Ну да, если вспоминать историю, то со времен Екатерины II евреи обитали за чертой оседлости так называемой.

Л.МАЦИХ: Вообще, можно короткий экскурс сделать и, кстати говоря, адресовать наших слушателей, чтобы они не блуждали в море спекуляций и провокаций по этому поводу, к двум великолепным исследованиям по поводу истории российского еврейства. Это книга Николая Семеновича Лескова о евреях в России – он очень хорошо знал предмет. Он писал в XIX веке, книга совершенно не устарела, полна фактического материала и очень таких, выверенных и точных выводов. Опровергает очень много мифов и домыслов. И второе, это, конечно, классическое исследование Александра Исаевича Солженицына «200 лет вместе».

Н.АСАДОВА: Кстати, его после этой книжки назвали антисемитом.

Л.МАЦИХ: Его назвали антисемитом и сионистом, и агентом Моссада, и кем только его не называли. Но личность этого человека была такова, что он противостоял и не таким нападкам. Но его отличала всегда, Александра Исаевича, царство ему небесное, абсолютная верность фактам, научная полная убедительность и доказательность. И он, хотя он был писателем, имел право на вымысел, но он этим правом никогда не злоупотреблял. И его научным и историческим выкладкам абсолютно полностью можно доверять.

Н.АСАДОВА: Давайте тогда бегло пробежимся по истории евреев в России, начиная от времен Екатерины II.

Л.МАЦИХ: Ну, началась-то история немножко пораньше даже. То есть евреи стали привлекаться Петром, но они были, в основном, подданными зарубежных государств. То есть евреи были фортификаторы, евреи были корабелы, оружейники, изготовители пороха, картографы. То есть, в основном, все то, что связано было с главной мечтой и делом жизни Петра – флотом.

В основном, они жили в Питере, в Москве их было мало. Москва считалась, во-первых, средоточием православия, и уже поэтому евреи сюда не особо допускались. Перелом произошел, когда во время раздела Польши в конце XVIII века Россия получила большие куски территории, населенные множеством евреев. Это была Белоруссия, это была Украина, Подолье, Галиция.

Н.АСАДОВА: Бессарабия, наверное.

Л.МАЦИХ: Бессарабия, да. Россия впервые столкнулась как империя с тем, что нужно куда-то девать, как-то абсорбировать очень большой пласт традиционно мыслящего и традиционно живущего еврейского населения. Тогда родился термин «черта оседлости», то есть евреям запрещено было выезжать.

Н.АСАДОВА: А почему именно им? Там же была масса других каких-то народов. Там молдаване те же.

Л.МАЦИХ: На самом деле, никакие другие народы ни к чему особо не стремились. Были, кстати, ограничения не только по поводу евреев. Были ограничения по поводу греков, были ограничения по поводу армян, были очень серьезные ограничения по поводу турок. И, кстати говоря, объявления абсолютно абсурдные как в адрес евреев, так и в адрес турок. Турок, например, обвиняли в том, что они поголовно все больны чумой и ее специально разносят среди русского населения. Ну, такой же бред, как и многие антисемитские измышления.

Главным объектом ограничений были народы, которые пытались расселиться за пределами своего, условно скажем, традиционного обитания. Евреи как народ торговый и активный, безусловно, были в этом смысле на первых ролях. Поэтому острие черты оседлости и ограничений в правах было против них главным образом и направлено. И, вот, они, значит, в этой черте оседлости, которая охватывала какие-то территории Белоруссии, Украины.

Н.АСАДОВА: Бессарабии.

Л.МАЦИХ: Ну, Молдавии, да – тогда Бессарабии, сейчас Молдавии. Польши. Вот там, собственно, им разрешено было жить и без права посещать губернские города и тем более столицы. И пока Россия жила более-менее таким, патриархальным укладом, это все было терпимо. И даже при Николае, когда Россия, в общем, уже как-то интегрировалась и в европейскую экономическую систему и стала державой вполне европейской. Но даже тогда в виду того, что при Николае царствовал тот самый мороз, при котором ничего не цвело, для евреев сохранились прежние ограничения. И коренные изменения вообще в жизни всех некоренных народов России – а коренным считался только русский – произошли при Александре II при громадных реформах, о которых мы говорили. Масоны, кстати, в этих реформах сыграли значительнейшую роль. Тогда о связке евреи-масоны никто, конечно, и не думал, и не помышлял. И вообще никто не думал, что евреи так быстро преодолеют огромное культурное расстояние от жителей местечка до, так сказать, самой передовой части жителей российских крупных городов, включая столицы. То есть как-то очень за исторически короткий период им удалось это сделать.

И недооценили в том числе и деятели российского истеблишмента огромнейшую тягу еврейской молодежи к образованию и просвещению. Они просто не знали, что с этим делать, вот, куда девать этих юношей. Ну, девушки – ладно. Но девушки рвутся просто на университетские скамьи и выдерживают экзамены лучше всех. Значит, не принимать – это нарушать инструкцию. И тогда родились процентные нормы, numerus clausus, тогда родились в противовес реформам Александра еще всякие стеснения, ограничения в правах, вытеснение постепенное евреев из разных сфер общественной жизни России. Это был шаг недальновидный и неразумный.

Н.АСАДОВА: То есть это были нарушения на местах, получается? Если император говорит одно...

Л.МАЦИХ: Нет, это была государственная политика. При Александре II политика была на послабление меньшинствам, на то, чтобы евреям, армянам, грекам... Ну вот, евреям как главному этническому герою нашего сегодняшнего рассказа было многое разрешено. Например, учиться в высших учебных заведениях. Например, заниматься теми видами деятельности, которые раньше были запрещены.

Н.АСАДОВА: Например?

Л.МАЦИХ: Например, торговать активно. Например, выходить на биржу. Например, заниматься оптовой торговлей. Например, претендовать на университетские кафедры в университетах. Например, заниматься врачебной практикой не только среди своих, но и среди нееврейского населения. Заниматься адвокатурой. То есть заниматься теми видами деятельности, которые для евреев в Европе давным-давно были разрешены. И там еврейство давным-давно интегрировалось в общество. И, естественно, перестало представлять из себя такой радикальный момент революционного брожения. В России же из-за неразумия многих чиновников, которые и саботировали иной раз решения царя или прямо шли против реформ, еврейство как раз очень радикализировалось.

Н.АСАДОВА: Мы увидим, какова была судьба и жизнь евреев в России времен Александра II и далее на примере нашего сегодняшнего героя – Генриха Слиозберга, которого, на самом деле звали Ханох Борухович Слиозберг. Это типичный представитель еврейской общины в Российской Империи, который, в общем-то, родился под Минском, то есть в еврейском местечке, в черте оседлости той самой, о которой мы говорили. И давайте послушаем сразу же и портрет, написанный Алексеем Дурново, и вкратце узнаем, что же это был за человек.

Т.ОЛЕВСКИЙ: Генриху Слиозбергу выпала нелегкая судьба – быть евреем в Российской Империи тяжело, но еще труднее, если тебе выпало жить на рубеже XIX и XX веков. Родился наш герой в Минской губернии в иудейской семье. Впрочем, детство он провел в Полтаве, где его отец Шая-Борух работал учителем в Хедере.

Естественно, что начальное образование Слиозберг получил в традиционной еврейской школе. Впрочем, учиться Генрих любил всегда, и это качество вскоре позволило ему стать великолепным юристом, который прослушал лекции в университетах Лейпцига, Лиона и Гейдельберга. С этим багажом он вернулся в Россию. Впрочем, образованных людей здесь всегда не очень любили.

Слиозберг собирался стать присяжным поверенным, и это без сомнения удалось бы ему, если бы не одно но. И это «но» называлось «Закон об ограничении прав евреев». Нашего героя он почти на 18 лет оставил без работы. Присяжным поверенным он стал лишь в начале XX века.

Вообще, жизнь Слиозберга так или иначе была связана с тяжелыми моментами истории своего народа, Российской Империи и Европы. Слиозберг защищал права потомков Авраама, что, как мы знаем, в России делать бессмысленно. В 1903-м грянул кровавый Кишиневский погром, его жертвами стали 50 бессарабских евреев. Еще 1,5 тысячи остались без крыши над головой.

Слиозберг создал комитет помощи жертвам погромов, помогал пострадавшим оформлять имущественный иск, пытался добиться суда над зачинщиками кровавой расправы. Он мог бы многого добиться, но в 1917-м к власти пришли рабочие и крестьяне. Разумеется, Слиозберга арестовали, причем почти сразу после октябрьских событий. За что? Ну, повод для ареста коммунистам был не нужен, особенно если речь идет об идейном враге во всех смыслах.

К счастью, в 1920 году его отпустили. Слиозберг понимал, что это ненадолго, потому что гуманизм партии коммунистов был несвойственен. И тогда он бежал в Париж, где продолжил свою борьбу за права евреев, на этот раз в Европе. Но и здесь было неспокойно, в 1933 году в Германии к власти пришли фашисты, а националистические идеи стали набирать популярность.

Год спустя под угрозой прихода к власти коричневой чумы оказалась уже и Франция. (НЕРАЗБОРЧИВО), забыв идейные разногласия, спешно объединились в гражданский фронт. Слиозберг одобрял эту инициативу, но вскоре ему суждено было увидеть крах этого союза.

А между тем над евреями, нашедшими приют в Европе, нависла туча. Наверное, к счастью, Слиозберг не дожил до того момента, когда из этой тучи посыпались молнии.

Н.АСАДОВА: Это был портрет, написанный Алексеем Дурново. Кстати, озвучил портрет Тимур Олевский. Что вы можете добавить?

Л.МАЦИХ: Очень недурно. Но тут, видите ли, какая штука? С одной стороны, это человек типичный. А с другой, очень не типичный. Потому что Ханох бен Борух, или как его потом стали называть Генрих Борисович Слиозберг – он был человек выдающийся. Типичный представитель торговал бы в лавочке или сделал бы карьеру меламеда, учителя в еврейском местечке.

Н.АСАДОВА: Ну, как его отец, собственно.

Л.МАЦИХ: Как отец его, да. Но, в крайнем случае, раввина – это считалось верхом достижения. А этот человек отличался неуемной жаждой знаний. Он закончил с блеском множество университетов, и он везде – и в Гейдельберге, и в Париже, и в Лейпциге, и в Лионе – он везде отличался исключительной жаждой познаний и великолепными успехами.

Кстати говоря, в Париже он и вступил впервые в масонскую ложу. Его приняли в ряды ложи Космос, и он всегда настаивал на том, что «братья, я ведь не христианин, я иудей» - он никогда не отрекался от своего иудейского вероисповедания.

Н.АСАДОВА: Вот это странно. Потому что, опять-таки, мы говорили, что многие традиционные какие-то действа в масонстве – они связаны с христианством, там, на Библии надо чего-то клясться, с крестами очень много обрядов. Каким образом иудей мог пройти эти все традиционные обряды, не нарушив своей веры?

Л.МАЦИХ: Все, что вы говорите, это было верно и актуально в определенный исторический период в XVIII-XIX веках. Времена-то меняются. Времена меняются очень круто.

Н.АСАДОВА: И изменились уложения в ложах?

Л.МАЦИХ: Изменилось общество в целом, и масоны как сколок, как часть общества не могли не измениться. А как говорил Цицерон, «времена меняются, и мы меняемся в них», «Tempora mutantur et nos mutantur in illis» и невозможно никакой общественной группе, либо человеку жить вне потока времени, как рыбе невозможно жить вне воды. Поэтому, разумеется, и масонские установления многие изменились. Например, вероисповедальный принцип – он перестал играть такую, главенствующую, что ли, роль как раньше.

Н.АСАДОВА: А, вот, если сейчас, кстати говоря, забить слово «масоны» или «масонство» в интернете, то там будет написано, что это некое движение, которое основано на монотеистической религии.

Л.МАЦИХ: Вот, они потом стали так формулировать. Сначала масоны много сотен лет своей истории были исключительно и по преимуществу христианским общественным движением. Они опирались на христианские ценности, на христианскую доктрину, на писания христианские, на обряды, на эмблемы, на атрибутику христианскую. Абсолютно верно. Но со временем с кризисом религиозности, который затронул все общество, и Россия тоже была в это дело втянута, и российские масоны, и тем более масоны западные, которые как все западное общество мыслили более широко, они это пересмотрели. И стали принимать туда и иудеев, причем, не требуя от них перемены веры.

Поскольку для масона любого принципиально верно оставаться каким он есть. Масонство, ведь, не требовало от католика перехода в протестантство и наоборот. То и здесь перестали от иудеев требовать крещения. И в этом плане Слиозберг вполне подходил. А он в этом смысле был очень тверд в своих убеждениях. Этим он, кстати говоря, многих привлекал.

Когда Петр Аркадьевич Столыпин взял его на должность – это было беспрецедентное решение, он стал юрисконсультом, это очень высокая должность как юридический советник, при хозяйственном департаменте МВД России. То то, что привлекло Столыпина, что Слиозберг не крестился.

Н.АСАДОВА: А ему предложили?

Л.МАЦИХ: Хотя крещение ему предлагали много раз. И крещение открывало перед ним совершенно блистательные перспективы. Он мог креститься в православие или в протестантство. И надо сказать, что очень многие его друзья и коллеги из евреев – они-то как раз этот путь выбирали и делали карьеру блистательную. А он принципиально говорил «Нет». И вот этой принципиальностью, кстати говоря, он Столыпину и понравился. Значит, человек твердых правил и твердых убеждений.

Н.АСАДОВА: Ну, в свое время его не утвердили в должности присяжного поверенного, то есть это адвокат на государственной службе в окружном суде.

Л.МАЦИХ: Это не только его – там была целая кампания против евреев присяжных-поверенных. И даже выдающиеся адвокаты Винавер, Гинзбург, Грузенберг – они тоже, как бы, не прошли этот, как бы, ценз.

Н.АСАДОВА: Именно потому, что они были евреями.

Л.МАЦИХ: Да, они были евреями. Но! Они были евреями этническими, и даже несмотря на то, что они переменили веру и крестились, это им все равно не помогло. А, вот, Слиозберг – чем он выигрывал в глазах даже своих оппонентов? Он никогда веры не менял и не менял убеждений. Он был, во-первых, человек непоколебимо правых взглядов. Он ненавидел никакой левый радикализм. Во-вторых, он, как это ни странно, был человек не религиозный и выступал на раввинских съездах и на всяких внутриеврейских собраниях с такими, очень резко антиклерикальными речами, что не мешало ему быть твердым заветам отцов.

Кроме того, он был большой патриот России и он не хотел уезжать. Он в этом смысле был противником сионизма, который был очень моден тогда в среде российского еврейства. Он считал, что место российских евреев здесь, на родине.

Н.АСАДОВА: Ну да. А большинство, действительно, отцов-основателей государства Израиль – они как раз выходцы из бывшей Российской Империи

Л.МАЦИХ: Да. В основном, они родились... Ну, кроме, может быть, Герцля. Герцль и Нордау родились в Австро-Венгрии, а так очень много из сионистских деятелей родились на территории Российской Империи. Но он не разделял ни анархизма и радикализма, среди эсеров и анархистов очень много было евреев, он этих взглядов не разделял. Он не разделял сионистских убеждений и он не разделял таких, социалистически-бундовских убеждений вроде такой еврейской социал-демократии.

Н.АСАДОВА: Я должна просто объявить, что мы на сайте передачи делали викторину и спросили, на должность юрисконсульта хозяйственного департамента МВД Российской Империи – кто предложил нашему сегодняшнему герою эту должность? Ну и правильный ответ, естественно, Столыпин. А что это значит? Что это была за должность такая, можете вы нам вкратце объяснить? И что на ней делал Слиозберг, чем он прославился?

Л.МАЦИХ: Он прославился скрупулезным соблюдением закона. Он вообще был очень такой, вот, законник. Сам Столыпин называл его «суровый законник» и называл его «наш Эзрат» – это библейский персонаж из Ветхого завета, который славился суровым законничеством, вплоть до буквоедства.

Слиозберг – он же был автор многих книг по уголовному праву, часть из них не устарела до сих пор. И он требовал неукоснительного соблюдения закона. Поскольку Столыпин был человеком, который реально закону следовал – не на уровне деклараций, а на уровне действий – для него важно было окружить себя такими людьми. Речь не шла, как в некоторые иные времена, о том, чтобы взяток не брать – это даже не обсуждалось. А речь идет о том, чтобы МВД было образцом для всех чинов и должностей в Российской Империи уважения к закону и неукоснительного соблюдения. И что делал Слиозберг? Он следил за скрупулезнейшим выполнением не только духа, но и буквы закона во всех договорах, которые МВД заключало. Особенно договоров, которые касались хозяйственной деятельности. А как вы знаете, здесь очень большой простор для злоупотреблений – вот их-то он и пресекал, при нем это было невозможно.

И такую должность доверил Столыпин, человек подлинного государственного ума и мудрости, доверил не крещенному еврею. Это был беспрецедентный и первый в истории России шаг. Если бы Петр Аркадьевич прожил бы еще какое-то время, то, может быть, судьба России сложилась бы по-иному. Но к великому сожалению пуля террориста его путь оборвала. Ну, к этому времени он уже, собственно, и позиции свои утратил при дворе из-за ревности к его популярности со стороны Николая II. Ужасная и трагическая черта российской жизни – нетерпение. Из-за нетерпения убили террористы во главе с Желябовым и Перовской Александра II, величайшего реформатора после Петра в истории России. Из-за нетерпения сгубили и Столыпина, человека, который вполне мог вывести Россию на европейский путь и, возможно даже, не допустить втягивания России в Первую мировую войну.

И вот случилось так, как случилось. Это очень и очень прискорбно. Слиозберг сохранил о Столыпине самые светлые воспоминания. Хотя, Столыпин был человек не легкий. И филосемитом, любителем евреев его назвать было нельзя, так же, как Сергея Юльевича Витте и его предшественника. Но эти люди радели о государственном благе, то есть они, как бы, для себя избрали девизом слова Петра Великого: «Русский тот, кто Россию любит, кто России служит». Это, как известно, Петр сказал шотландцу Якову Брюсу. И, вот, для них-то – и для немца Витте, и для русского Столыпина – эти слова были путеводной звездой.

А, кстати говоря, кто им противостоял? Кто раздувал этот сатанинский огонь великорусского шовинизма и ненависти ко всем другим народам, так называемым инородцам? Кто были истинно русскими-то людьми? Румын, или молдаванин, если угодно, Крушеван, поляк Пуришкевич и немец Плеве. Вот они истинно русские-то люди. Хотя, были и этнически русские среди националистов. Но просто важно понимать, как процесс этот шел.

Дело не в том, что Витте или Столыпин так уж сердечно к евреям относились. Они относились ко всем одинаково. Они рассуждали о человеке с точки зрения эффективности и пользы, которую может принести российскому государственному механизму. В этом плане Слиозберг был великолепно эффективнейший работник.

Н.АСАДОВА: Да. Ну и он, кстати говоря, огромную часть своей работы посвятил защите прав еврейского меньшинства, скажем, или евреев, еврейской общины. В 1889 году был принят закон об ограничении прав евреев. И, вот, Генрих Слиозберг – он как раз сделал все возможное, чтобы в правах евреев восстановить.

Л.МАЦИХ: Это верно вы говорите абсолютно, да. Об этом говорил и Дурново Алексей в своем портрете симпатичном. Тут важно уточнить одну штуку, которую, возможно, не все наши слушатели знают так уж хорошо и подробно. Дело в том, что среди еврейства тогда тоже не было единства взглядов по поводу того, каким путем идти. И, кстати, Слиозберг стоял на позициях очень своеобразных. Он говорил так: «Еврею как личности все права, еврейству как общине никаких особых прав». То есть в этом смысле он расходился с большинством лидеров еврейской общины. И он отстаивал индивидуальные права евреев, а не особую юрисдикцию для евреев, не право жительства. То есть он отходил от средневекового понятия евреев как корпорации, а все время настаивал на принципе индивидуальной свободы.

Это тоже, кстати говоря, не находило большого отклика у многих его друзей евреев. Они считали, что нужно действовать наоборот. Но для него это был момент принципиальный.

Н.АСАДОВА: Он был одним из немногих людей, которые при Столыпине писали работы по поводу вообще еврейского вопроса в России.

Л.МАЦИХ: Он их всегда писал. Он писал и излагал там свои взгляды. Эти взгляды в еврейской среде никогда не были популярны. Это не было популярно среди сионистов, потому что он отрицал сионизм как единственный выход (то есть все пусть уедут). Он отрицал ассимиляторство, то есть пусть все крестятся и все станут одинаково русскими – он в это не верил. Он считал, что всем нужно стать россиянами, гражданами, но не обязательно русскими культурно.

Н.АСАДОВА: Но он предупреждал царя об опасности задавливания евреев, и что просто они могут пойти в революционное движение.

Л.МАЦИХ: Так оно и сбылось. Он говорил об этом Столыпину, и Столыпин об этом же говорил царю. Если бы был другой царь – ну, мы уже много сказали о Николае нелицеприятного, что уж тут добавлять? К сожалению, Николай не слушал своих мудрых советников. Он, к сожалению, был из тех людей, которые предпочитали слушать лизоблюдов либо каких-то там духовидцев, либо совсем уж карикатурных персонажей вроде возжигателя дворцовых лампад, каковым был провозглашен Распутин. А к советам аналитиков, людей знающих он, к сожалению, не прислушивался. И это очень способствовало радикализации евреев, очень много их пошло в революцию. И их роль в революции не как масонов, а именно как евреев – она огромна. И у многих кровь на руках – об этом надо сказать со всей прямотой. Потому что эти люди вступили в самое радикальное, в самое крайнее общественное движение.

Н.АСАДОВА: А масоны как организация участвовали в революции? Вообще, были ли ложи, которые полностью сочувствовали революции?

Л.МАЦИХ: Февральской революции сочувствовали практически все масоны. И часть масонов ее поддерживала. И даже в каком-то смысле готовила, если угодно. Что касается большевицкого октябрьского переворота, который потом провозгласили Великой революцией непонятно с каких перепугов, то, разумеется, никто из здравомыслящих масонов и тем более ни одна ложа никогда не сказала хорошего слова об этом отвратительном событии узурпаторства. Моя личная позиция состоит в том, что октябрьский переворот – одна из самых грустных, тяжких и ужасных событий многострадальной русской истории. Я считаю, что это величайшая трагедия. Многим масонам это было ясно уже сразу тогда, больших иллюзий они не питали как люди умные и информированные.

Н.АСАДОВА: Я напоминаю, что в эфире передача «Братья», передача о масонах и наша сегодняшняя тема – «Масоны и еврейская интеллигенция». Герой нашей передачи – Генрих Слиозберг, еврей, выдающийся деятель Российской Империи конца XIX – начала XX века и масон.

Л.МАЦИХ: Да. Он выдающийся деятель как юрист, он великий деятель юриспруденции. Он, во-первых, был практически юрист.

Н.АСАДОВА: Правозащитник.

Л.МАЦИХ: Говоря по-нынешнему, правозащитник. Он защищал всех гонимых – не только евреев. Он был защитник и прав трудящихся против работодателей, он выступал арбитром в хозяйственных спорах, он выступал против зарвавшихся банкиров и он защищал и права этнических меньшинств – не обязательно только своего родного еврейского народа. Кроме того, он был великий теоретик права. Он был великий общественный деятель, достаточно только перечислить количество комитетов, в которых он состоял на протяжении всей своей жизни. Если уж говорить о масонской составляющей его жизни, то это очень впечатляет. Он был членом, причем на высоких постах, 13 лож. Это очень большое достижение. И каждая из лож им дорожила. При этом, я еще раз повторяю – это очень важно для характеристики Генриха Борисовича, он никогда не менял взглядов ни политических, ни религиозных, ни этнических.

Н.АСАДОВА: Ну, я так понимаю, что в большинстве лож он уже состоял, вернее, вступил в них после своей эмиграции из России?

Л.МАЦИХ: Да, конечно.

Н.АСАДОВА: Да. Просто хотела бы еще заострить внимание на кишиневском погроме 1903 года, в котором Слиозберг выступал в роли адвоката, доверенного лица в гражданских исках потерпевших к администрации разгромленных городов. И просто если напомнить, то в 1903 году недалеко от Кишинева произошло убийство подростка. Местная пресса во главе с антисемитом редактором обвинила во всем евреев, что они, типа, кровь из него выпили, глаза зашили, вены разрезали, там, и так далее. И после этого было проведено расследование и выяснилось, что его убил его дядя, собственно, из-за наследства и скончался он от множественных колотых ран. Но, на самом деле, дело было сделано и, действительно, в Бессарабии, в частности, в Кишиневе и нескольких еще городах, начались еврейские погромы. Потому что среди народа разнесся слух, что в течение 3 дней Пасхи православной можно – есть некий указ императорский – что евреев можно грабить безнаказанно.

Л.МАЦИХ: То, о чем вы говорите, Наргиз, это так называемая история кровавого навета – это обвинение евреев в ритуальных убийствах. Это очень давняя история.

Н.АСАДОВА: Использовали ее и здесь, в этом случае.

Л.МАЦИХ: Да. К сожалению, в России эта история дожила аж до XX века, а некоторые пытаются реанимировать и в XXI-м. Это применялось в Средневековье достаточно широко, а потом было отвергнуто как дикий, невероятный и чудовищный поклеп. Никаких таких обрядов, разумеется, нет и это чистый навет. Это именно навет.

Ему, конечно, противостоял и Слиозберг. Он, кстати говоря, при попытке еще одного кровавого навета, знаменитого дела Бейлиса в Киеве в 1912 году, он тоже выступал консультантом и главой коллегии адвокатов, хотя непосредственно защищал Грузенберг и другие этого Менделя Бейлиса. Но он очень жестко всегда выступал против раздувания истерии как внутри еврейства мессианской истерии, ожидания, что мессия, спаситель придет, вот, завтра, коммунистической истерии, так и против истерии антиеврейской и такой, вот, средневеково-фанатичной. Он был человеком европейского воспитания, европейского свободомыслия. Всякий фанатизм ему претил.

Н.АСАДОВА: Да. Наш сегодняшний герой Генрих Слиозберг успел поработать и в Думе.

Л.МАЦИХ: Да, он работал в Думе, он был депутатом Думы, входил в Мариинский дворец. Там любопытная сцена была у стен Мариинского дворца. Один депутат сказал другому: «Подумать только! Есть специальная фракция евреев. Да раньше их не пустили бы не то, что на порог, а на улицу соседнюю». А другой сказал ему: «Голубчик, так, ведь, времена-то изменились. Вы смотрите не только на часы, но и на календарь». Прекрасный диалог, его зафиксировал один из бытописателей петербургских. И это очень хорошо корреспондируется с общим духом нашей сегодняшней передачи – времена изменились.

Н.АСАДОВА: Знают ли нынешние жители Санкт-Петербурга, что находилось в начале XX века в Мариинском дворце? Об этом наша улица.

КОРРЕСПОНДЕНТ: О Мариинском дворце, если судить по ответам, петербуржцам известно очень и очень мало. Большинство опрошенных без труда назвали, где он находится. Правда, далеко не все смогли назвать имя дочери Николая I, в честь которой и был назван дворец. Павел и житель Петербурга знает только о том, кто сейчас работает в этом здании.

СЛУШАТЕЛЬ: Знаем, что сейчас там законодательное собрание. А историю самого дворца – нет.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Ученик одной из городских гимназий Александр Петров без труда назвал место, где находится Мариинский дворец. Однако, он не сразу вспомнил имя архитектора.

СЛУШАТЕЛЬ: Он находится на Исаакиевской площади, перед ним синий мост. Архитектор – Штакеншнейдер? А, Штакеншнейдер построил мою школу.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Наталья Иванова, врач по профессии отметила необычную для того времени строительную особенность.

СЛУШАТЕЛЬ: Мариинский дворец построен был для дочери. Полагаю, была инвалидом, потому что там были специальные пандусы построены, чтобы можно было возить на коляске, и строился он для дочери Николая I.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Сказать точную дату или хотя бы приблизительную оказалось сложной задачей для многих.

СЛУШАТЕЛЬ: Это Николая II или Николая I дворец.

СЛУШАТЕЛЬ: Мы из Калининграда, так что мы ничего не слышали.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Некоторые по этой причине отказывались даже представляться.

СЛУШАТЕЛЬ: О самом дворце не знаю ничего, к сожалению. Все собиралась сюда на экскурсию. Мне стыдно просто, что я не знаю.

КОРРЕСПОНДЕНТ: Другие, как, например, девушка Настя пообещали обязательно, придя домой, изучить историю вопроса.

СЛУШАТЕЛЬ: Сам дворец знаем, где он находится, но про историю его ничего не знаем. Сейчас думаем. Начало XX века, как он связывается с Мариинским? Нет. Стыдно, что не знаем.

КОРРЕСПОНДЕНТ: В целом же, можно сказать, что у большинства опрошенных жителей и гостей северной столицы знание о Мариинском дворце ограничивается тремя предложениями – для кого и когда был построен, какое учреждение находилось в нем в советское время и кто работает сейчас в этом здании. Что же касается значения в политической жизни начала XX века, то лишь немногие вспомнили картину Ильи Репина «Торжественное заседание государственного совета». Среди них Нонна Русакова, которой Мариинский дворец запомнился прежде всего тем, что когда-то она носила туда жалобу.

СЛУШАТЕЛЬ: Там было заседание Госсовета. Да, там картину Репин писал в этом зале. Ну, я там жила все время в центре. Только заявление носила, жалобу. А так – нет, не пускали же туда. Он закрытый был, Ленгорисполком там, ведь. Кто туда пустит?

КОРРЕСПОНДЕНТ: Если резюмировать, то ни о государственном совете, ни о том, когда и кем он был создан и уж тем более, о том, какие решения принимались в залах Мариинского дворца в то время, ни один из опрошенных на улицах Петербурга сказать не смог.

Н.АСАДОВА: Ну, вот такой опрос. По-моему, вполне себе живой и интересный.

Л.МАЦИХ: Вполне нормальный, да. Люди, вообще, мало обращают внимания на некие политические события. Они значимы только для самих политиков. Для людей гораздо важнее, скажем, дата первого поцелуя, не говоря о более значительных событиях в личной жизни, чем воспоминания о том, какой был состав Думы, кто был премьер-министром. Это большинство нормальных людей не помнит – это уже удел потом историков и политологов.

Но Слиозберг был человеком общественным большую часть своей жизни. Он занимал столь высокое общественное положение и статус его и в еврейской общине, и в русском обществе был столь велик, что он просто не мог уклониться от этих обязанностей. Но к чести его сказать, он никогда и не пытался. Он, что называется, нес свой крест. И он, не считаясь с временем, героически выполнял свою роль, как он ее понимал, защитника обиженных и защитника бесправных, которые не знают своих прав. Он эти права им толковал, и он на исполнении этих прав по закону всегда настаивал.

Н.АСАДОВА: Ну что? После Октябрьской революции 1917 года Генрих Слиозберг был арестован, в заключении он провел до 1920 года и дальше эмигрировал сначала в Финляндию, потом во Францию, где, собственно, и вступил в великое множество разных лож масонских, и, в частности, был активным членом зарубежной русской масонской ложи. Что это за такая русская масонская ложа?

Л.МАЦИХ: Тут надо с самого начала, Наргиз. Во-первых, он в заключении был по принципу леопардовой шкуры – его то выпускали, то опять сажали. В конце концов, он понял, что от него не отстанут. Он, ведь, рассчитывал на здравый смысл большевицкой власти, но понял даже он, что это невозможно.

Он же апеллировал к прав. Никаких правовых оснований задерживать его не было. Но он понял, что торжествует бесправие, произвол, который называется у них «революционная целесообразность». И он решил уехать, и он убежал.

Оказавшись в Париже, он тут же развернул общественную деятельность, и список организаций, в которые он вступил, огромен и очень впечатляет, и везде он был на передовых позициях. Ну и разумеется он продолжил свои масонские искания и вступил во множество лож. Причем, его везде звали именно как хранителя традиций, как знатока законов. Масоны, ведь, очень дорожат буквой закона.

Н.АСАДОВА: Преемственностью.

Л.МАЦИХ: Преемственностью. Для масонства чрезвычайно важно строжайшее следование, скажем, букве ритуала. В этом плане более надежного хранителя буквы закона чем Слиозберг трудно было найти.

Н.АСАДОВА: Он был мастером в этих ложах? Или в каких он вообще ложах был мастером?

Л.МАЦИХ: Он не был мастером стула ни в одной, но везде занимал достаточно значительные посты. Он был надзирателем, или как по-масонски говорят, стражем закона. В некоторых он был казначеем, в иных он занимал другие видные посты. Но помимо ложи, о которой вы сказали, он же был членом ложи Капитул Астрея – это очень высокого ранга ложа, и должность он занимал там значительную.

Н.АСАДОВА: А, кстати, она до сих пор существует?

Л.МАЦИХ: Она существует до сих пор, да. И в ложе Гамаюн, и в ложе Гермес, и в ложе Лотос, и в ложе Фивы. И кроме того, это же все ложи, которые мы перечисляем – их можно перечислять еще долго – это все ложи Великого Востока Франции, которые, как мы говорили, находились в некоей оппозиции с древним принятым обрядом шотландского масонства. И венцом его масонской карьеры, если угодно, было то, что ему предложили вступить в ложу Шотландское совершенство. То есть даже, как бы, люди из иного лагеря, противоборствующего оценили его неподкупность, его масонское совершенство, его эрудицию и его умение всегда быть максимально полезным в любом деле, куда его привлекали. Вот, он даже здесь – он умудрился примирить разные лагеря. Вот, вся его жизнь – это попытка найти компромисс, попытка сделать так, чтобы закон объединил людей, чьи интересы изначально конфликтны. Скажем, работодатель и работник, еврей-арендодатель и крестьянин, фабрикант и, скажем, городской пролетарий. Вот, он пытался людей примирить. Он полагал вполне искренне, что закон может людей объединить. Это великая идея, если вдуматься. И на самом деле, правовое общество, о котором так много говорят в Европе и Америке, это именно то, к чему вел Генрих Борисович Слиозберг.

Я думаю, его популярность в обществе и популярность в масонских кругах была очень во многом обусловлена этим. Он искренне верил в торжество закона и всю свою жизнь посвятил тому, чтобы эта идея стала возможной и реальной.

Н.АСАДОВА: Я бы хотела, все-таки, заострить внимание на зарубежной русской масонской ложе. Когда она была создана? И правильно ли я понимаю, что ее основателями были те люди, которые бежали из России после революции 1917 года?

Л.МАЦИХ: Видите ли, поскольку многие ложи в России оказались разгромленными в связи с большевицким переворотом и в связи с тем ужасом и разрухой, которые принесла гражданская война, то в эмиграции встал вопрос и об учреждении новых лож и о возрождении старых. И был учрежден некий орган масонский, он назывался «Временный комитет российского масонства». Вот этот Временный комитет – он, как бы, собрал остатки людей, бумаг, остатки масонской атрибутики, масонских библиотек, знаков масонских, тоже очень значимых для этих людей вещей. И они занялись, ну, так сказать, и материальной, и духовной инвентаризацией. И они подвели некий итог, какие ложи подлежат восстановлению, а какие уже, к сожалению, нет. И некоторые ложи объявили себя самораспустившимися и возникли новые. Возникли новые. Ну, вот, скажем, ложа Лотос – ее не было раньше, ложа Фивы. Эти ложи были духовными преемниками закрытых, ну, или как бы уничтоженных в России лож. Но это была новая организация. И, вот, работу по выяснению того, что еще подлежит восстановлению, а что уже, увы, нет Слиозберг возглавлял.

Н.АСАДОВА: А в России ложи масонские большевики уничтожали целенаправленно? Или просто потому, что многие масоны были видными деятелями белого движения, они не симпатизировали левацким настроениям и поэтому просто, поскольку люди убежали из страны, то ложи само собой развалились?

Л.МАЦИХ: Целенаправленной деятельности против масонских лож большевики не вели. То есть у них был более широкий захват. Они вели борьбу против целых классов – против офицерства, против священнослужителей, против помещиков.

Н.АСАДОВА: Ну, собственно, люди, которые и состояли в этих ложах.

Л.МАЦИХ: А эти люди – да. Ну, может быть, кроме кулачества, зажиточного крестьянства, все остальные – разумеется, масонство-то главным образом и питали. Поэтому масоны оказались первой жертвой. Хотя, ни одного конкретного указа против масонства они и не издали. Но это было бы и странно. Для них была бы это слишком узкая, слишком малая цел для их людоедского замаха.

Но вышло так после поражения белого движения и торжества большевиков в гражданской войне, что очень многие масоны-офицеры, масоны-интеллигенты, масоны-промышленники оказались в числе беженцев – кто в Турции, кто в Сербии, кто в Польше и Чехии, кто в Германии, кто во Франции. Ну, Париж был меккой российской эмиграции и многие, кому позволяли средства и возможности, они, конечно, стремились туда. И вот там-то этот Временный комитет и заседал. И эту масонскую работу, очень кропотливую, очень деликатную и очень сложную, не терпящую ни суеты, ни пристрастия, ни личных отношений, вот эту работу Слиозбергу доверили. А что касается России, то после того как все более или менее устаканилось при НЭПе и зверства военного коммунизма оказались в прошлом, многие масонские ложи возобновили свою деятельность в большевицкой России.

Н.АСАДОВА: Но об этом мы расскажем в следующей серии.

Л.МАЦИХ: Совершенно верно. А многие даже возникли заново. Но для тех людей, кто оказались в Париже, для них это была некая черта, это рубикон.

Н.АСАДОВА: По поводу масонских библиотек нас спрашивают. Как много удалось вывезти из России, из масонских архивов? Как много осталось здесь? Что было уничтожено, что до сих пор сохранилось и хранится в каких-то библиотеках, уже российских? Сначала в советских, теперь российских. И есть ли на Западе, в том же Париже, например, какие-то архивы русских масонов? Собраны ли они в одном месте или это частные какие-то библиотеки?

Л.МАЦИХ: Ну, давайте последовательно. Значит, во-первых, многое сохранилось. Но вопрос, в каком оно виде? Что значит «сохранилось»? Оно осталось в России.

Н.АСАДОВА: То есть вывезти многое не удалось?

Л.МАЦИХ: Нет, очень многое удалось вывезти. Но, понимаете, когда люди убегают, спасают свою жизнь и хоть что-то из имущества, ну, только самые духовно продвинутые будут думать о библиотеке. Поэтому, конечно, книги, конечно, переписка, архивы, рукописи, документы – они оставались. Какая дальнейшая их судьба, очень часто не удается проследить из-за огромного хаоса, который воцарился на территории России во время гражданской войны. И музеи, и архивы, и хранилища – они, ведь, многие просто сгорели, их растащили на растопку, на раскурку. И это было уничтожено не потому, что это масонские рукописи или библиотеки, а просто потому, что все сжигали.

Кое-что сохранилось. Чем крупнее город, тем больше сохранилось. Другой вопрос, большевики же все засекретили. Все же было засекречено, и часть этих секретов не снята до сих пор к моему великому недоумению.

Н.АСАДОВА: А в каких библиотеках есть масонские архивы?

Л.МАЦИХ: Очень много в публичной библиотеке Салтыкова-Щедрина, очень много в Киевской библиотеке Вернадского. Разумеется, очень много и в библиотеке, ну, которая была в доме Ленина.

Н.АСАДОВА: В Румянцевской.

Л.МАЦИХ: Да, в Румянцевском музее, совершенно верно. Не хотел я произносить имени этого человека. Многое было в частных хранилищах. И судьба их до сих пор неизвестна, потому что люди же боялись говорить – это уже могло стоить жизни. Многое попало за границу, и там вот, если вы спрашиваете (это очень хороший вопрос), где больше – в частных хранилищах или в госархивах? Я думаю, никто не может дать на этот вопрос точного ответа. Очень многие частные лица не хотят передавать этих своих богатств, сокровищ, которые для них есть часть их духовного бытия, не хотят передавать в государственные архивы.

Наилучшая ситуация с доступом в Англии, во Франции. Чуть хуже, но тоже нормальная, в Америке. Ну а, скажем, в Германии очень многих документов, книг, свидетельств найти не удается. Ну и германская история тоже была очень непростая, как мы знаем. Вот такая ситуация.

Поэтому о кое-чем мы можем только догадываться. Мы знаем, что оно должно бы быть, но где оно есть, никто не знает доподлинно. Многие документы есть еще в России, но они еще ждут своих кропотливых исследователей. Наибольший вклад в это дело вносит московский исследователь Андрей Серков – он делает огромную работу и низкий ему за это поклон.

Но эта работа требует компетенции, то есть не просто разбирать документы – нужно понимать, о чем речь идет. И специалистов по этому делу – их довольно мало, компетентных специалистов.

Н.АСАДОВА: А, вот, вы в Нью-Йорке где были допущены к неким архивам масонским, что это за библиотеки были, если не секрет?

Л.МАЦИХ: Это были частные собрания, которые американские масоны, американские каббалисты, последователи каббалы из личных симпатий показывали мне. Я за это им очень благодарен, и моя благодарность будет до конца моих дней. Это были частные собрания.

Н.АСАДОВА: Они русскоязычные, кстати, были? Или это американские?

Л.МАЦИХ: Архивы были, во многом, русскоязычные. Книги и документы были на русском. Многие мои американские друзья не читали по-русски.

Н.АСАДОВА: А как это попало к ним вообще?

Л.МАЦИХ: Объясняли, всякими извилистыми путями – через каких-то людей, через какие-то фонды. Кое-кто покупал это на аукционах, кое-кому передавали знакомые. Кто-то выкупал, видимо, сознательно из университетских библиотек. А потом уже его потомки теряли к этому интерес. Они, конечно, не выбрасывали. Но читать документы на чужом уже теперь для них языке они не собирались. То есть там получилась любопытная ситуация. Когда документы лежат под спудом и, собственно, большого спроса-то на них и нет. Вот это обидно и печально. Но их не торопятся передавать в Россию. Кстати, я не знаю, были ли запросы. Но если и были, я не удивлюсь, если они не были удовлетворены, потому что люди понимают, что в России зачастую происходит с документами.

Н.АСАДОВА: Нас просят уже через одну смску, просят, все-таки, еще раз объяснить, как возникла связка и термин «жидомасоны».

Л.МАЦИХ: (смеется) Мы же много раз, уважаемые слушатели, говорили об этом. Не ленитесь, пожалуйста, не ленитесь. Мы же вас отсылаем к нашим архивам. Я говорил об этом в первых передачах. Хорошо, я скажу еще раз. Был такой французский исследователь Огюстен де Борюэль, он ввел термин «жидомасон» для того, чтобы оправдать в глазах общественности зверства, творимые чернью и голытьбой во время Великой французской революции.

Термин этот был забыт, потом его вытащили на свет сторонники теории заговора, и реанимировал этот термин уже в XX веке доктор Йозеф Геббельс, великий мастер пропаганды, который термин «жидомасон» сделал главным для показания того, с кем борется великолепное и блестящее нацистское государство. Этот термин пошел гулять по свету с легкой руки Геббельса, и он находится в обороте у тех людей, которые исповедуют и по сей день и нацистскую, и фашистскую идеологию. Несмотря на то, что 65 лет прошло со дня Великой победы, к сожалению, гораздо больше людей, чем нам бы всем хотелось, придерживаются и нацистских, и фашистских взглядов. И для них этот термин не безумие и не исторический парадокс, а, к сожалению, они верят в эти исторические бредни. Это очень прискорбно – нужно потихонечку этих людей разубеждать.