Гуревич Анатолий Маркович. Легенда советской военной разведки

Анато́лий Ма́ркович Гуре́вич (7 ноября 1913, Харьков, Российская империя - 2 января 2009, Санкт-Петербург, Россия) - сотрудник советской военной разведки, разведчик-нелегал, один из руководителей «Красной капеллы».

Учёба

В школе (Гуревич учился в Ленинграде) любимыми предметами у Анатолия были литература и немецкий язык. Гуревич активно участвовал в кружке Осоавиахима.

После окончания школы Гуревич учился в институте ж/д транспорта, а затем в институте «Интуриста» (по специальности «работа с иностранцами»).

Гражданская война в Испании

Участвовал в гражданской войне в Испании в качестве добровольца, служил переводчиком при командарме Г. М. Штерне. Параллельно он вёл и разведывательную работу. В Испании Гуревич работал под именем Антонио Гонсалеса, лейтенанта республиканского флота.

Красная капелла

В течение полугода Гуревич готовился как шифровальщик и радист. Он получил паспорт на имя уругвайца Винсента Сьерра, сына богатых родителей. По легенде, он приехал в Европу как турист, однако с целью наладить бизнес и заводить деловые связи. На изучение города Монтевидео, в котором, якобы, родился, и его новой «биографии» Гуревич получил всего несколько дней. В Разведуправлении ему дают псевдоним - Кент. Следует отметить прокол ГРУ с выдачей фальшивого уругвайского паспорта. Другой член разведгруппы, Михаил Макаров, получил точно такой же фальшивый паспорт на имя Карлоса Аламо, со следующим порядковым номером.

17 июля 1939 года Гуревич добирается до Брюсселя, где у него назначена встреча с резидентом ГРУ Леопольдом Треппером, руководителем разведгруппы.

Уругваец Винсенте Сьерра стал появляться в Брюсселе в ресторанах, на верховых прогулках, в театре, ему удается завести влиятельные знакомства в высшем обществе Бельгии.

В марте 1940 года Гуревич поехал в Швейцарию на встречу с другим советским разведчиком Шандором Радо. Радо сообщил Гуревичу о том, что Германия готовится напасть на СССР. После встречи Кент возвращается в Брюссель.

В Брюсселе Анатолий Маркович поселился в одном доме с семьей миллионеров - беженцев из Чехословакии. Они боялись, видимо, из-за еврейского происхождения, немецкой оккупации и потому решили уехать из Бельгии. Их дочь Маргарет Барча, гражданская жена «Кента», отказалась уезжать с родителями. Отец Маргарет предложил передать Винсенте Сьерра свои коммерческие связи. Вскоре была открыта торговая фирма «Симекс и Ко». Винсент Сьерра стал её президентом. Эта фирма-прикрытие разведгруппы приносила большую прибыль и помогала финансово деятельности резидентуры ГРУ.

Следует отметить, что по случайности, фирма «Симекс и Ко» и гестаповская зондеркоманда, расследовавшая деятельность разведгруппы, размещались в Брюсселе в одном здании, не подозревая об этом. Этот факт нашёл отражение, несколько в другом виде, и в фильме о деятельности «Красной капеллы». По фильму Треппер («большой» шеф, Жан Жильбер) проживал в Париже в одном доме с шефом зондеркоманды Карлом Гирингом.

На улице Атребат в Брюсселе Кент снимает виллу на чужое имя, там находится явка, и там же поселяется Михаил Макаров.

В марте 1940 года он доложил в Москву о готовящемся нападении гитлеровской Германии на Советский Союз.

Гуревич наладил связь с высокопоставленным немецким офицером - антифашистом Шульце-Бойзеном, являвшимся одним из руководителей «Красной капеллы», что дало возможность советской военной разведке регулярно получать сведения чрезвычайной важности.

Осенью 1941 года сообщил в Москву о готовящемся ударе войск противника на Кавказе и под Сталинградом, что во многом обеспечило успех Красной армии в этих операциях, позволило сохранить тысячи жизней наших соотечественников.

Провал Красной капеллы

12 декабря 1941 года на улице Атребат немцы запеленговали передатчик Макарова. Накануне из Парижа приехалТреппер. Однако, он почему-то не сказал о том, что на следующий день на вилле собирает разведгруппу «Кента». Утром Треппер позвонил Гуревичу и сообщил, что на вилле арестованы радисты, шифровальщица, а самому Трепперу чудом удалось уйти. Гуревич вызвал Маргарет, и они бежали, не взяв никаких вещей, чтобы не вызвать подозрений. Укрывались какое-то время в доме друзей, а затем перебрались в Марсель. Там они прожили на свободе ещё одиннадцать месяцев. Один из радистов, не выдержав пыток, раскрыл шифр, которым пользовался. Немцы стали читать радиограммы, и с изумлением в гестапо прочли адреса Шульце-Бойзена и других подпольщиков в Берлине. Было арестовано, а впоследствии казнено много подпольщиков.

В ноябре 1942 года «Кент» и Маргарет были арестованы в квартире, которую снимали в Марселе. Только после ареста Маргарет узнала о том, что полюбила русского разведчика.

Арест Кента

10 ноября 1942 года французская полиция передала Гуревича и жену в распоряжение гестапо. На основании позднейших исследований архивных документов, был сделан вывод, что спустя 2 недели после ареста Кента германская контрразведка арестовала Отто, который включился в радиоигру с ГРУ, под контролем немцев.

На допросе Кенту предъявили радиограммы, излагавшие задания, которые он получал, его шифровки в Центр. Ударом для Гуревича стали радиограммы, которые от его имени гестаповцы передавали в Центр, когда он уже был под арестом. Однако немцы сообщали, что он находился на свободе. Центр отвечал, давал ему новые задания. Таким образом, «Кент» угодил в ловушку, приготовленную зондеркомандой.

Кент принял правила игры Хайнца Паннвица, возглавившего в 1943 году зондеркоманду «Красная капелла», возможно, надеясь, что найдет способ переломить её ход, обратить против гестапо.

В конце 1943 года Кент понял, что шеф зондеркоманды боится поражения Германии. Кент убедил Паннвица перейти на службу в советскую разведку. Кенту удалось втайне от Паннвица направить радиограммы в Москву и получить гарантии безопасности для Паннвица.

Осуждение и реабилитация

21 июня 1945 года на военном самолете Гуревич с завербованными им германскими контрразведчиками, включая криминального советника Паннвица, возвратился в Москву.

Сразу по приезде был арестован органами контрразведки. В 1945-1947 годы находился в тюрьме НКВД по обвинению в измене Родине; следствие возглавлял, по утверждению Гуревича, начальник Главного управления контрразведки «СМЕРШ» и заместитель народного комиссара обороны генерал Виктор Абакумов. Отцу Гуревича было официально объявлено, что он "пропал без вести при обстоятельствах, не дающих право на льготы", о том, что его сын жив, он узнал лишь в 1948 г.

В январе 1947 года особым совещанием при МГБ СССР был приговорен к 20 годам заключения по статье 58-1 «а» УК РСФСР («измена Родине»); по октябрь 1955 года находился в лагерях Воркуты. Также были осуждены и другие, оставшиеся в живых, в том числе Леопольд Треппер и Шандор Радо.

В 1955 году был освобождён по амнистии, но не реабилитирован. Также были освобождены и покинули СССР Леопольд Треппер, Шандор Радо, Хайнц Паннвиц, Эмме Кемпа, Густав Слука. Треппер впоследствии написал книгу, где вину за провал «Красной капеллы» возложил на Кента, назвав его подлинное имя; такую же версию изложил писатель Жиль Перро в своей книге «Красная капелла»

И.А. Дамаскин в книге "Сто великих разведчиков" пишет:

"Большинство участников бельгийской "Красной капеллы" после пыток было казнено. Но самое страшное, что на многих легло незаслуженное пятно предательства как например, на К. Ефремова и М. Макарова. Велика в этом "заслуга" Л. Треппера, оговорившего в своих послевоенных показаниях и в книге "Большая игра" Гуревича, Ефремова, Макарова и некоторых других".

В 1958 году Анатолий Маркович Гуревич был арестован; в 1960 году освобождён из мордовского лагеря условно-досрочно.

22 июля 1991 года был полностью реабилитирован: заключение о реабилитации было подписано заместителем генерального прокурора СССР - Главным военным прокурором генерал-лейтенантом юстиции А. Ф. Катусевым.

Скончался после продолжительной болезни в Санкт-Петербурге в ночь на 2 января 2009 года. Похоронен наБогословском кладбище. Недалеко от могилы Виктора Цоя.

Примечания

1 2 Виновен в том, что остался в живых НВО 23 января 2009. А. М. Гуревич. Правда о «Красной капелле» Российская газета 5 ноября 2004. Gilles Perrault. L’Orchestre rouge, Librairie Artheme Fayard, Paris, 1967; Жиль Перро. Красная капелла. «Яуза», ЭКСМО, 2004.

Литература

Гуревич А. Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента. СПб.: Нестор, 2007.- 500 с.- ISBN 978-5-3030034. (РНБ)
Сергей Полторак. «Разведчик „Кент“»
Сергей Полторак. Советский разведчик Кент или большая ложь о «маленьком шефе»
Жиль Перро. «Красная капелла»
Леопольд Треппер. «Большая игра»
Колпакиди А.[И.] ГРУ в Великой Отечественной войне. - М.: Яуза: Эксмо, 2010. - 608 с. - (ГРУ) - 3000 экз. -ISBN 978-5-699-41251-8
В.Л Пещерский. Красная капелла. Москва: Центрполиграф, 2000.
П.А. Судоплатов. Разведка и Кремль. Москва: Гея, 1997.

Анато́лий Ма́ркович Гуре́вич (7 ноября , Харьков , Российская империя - 2 января , Санкт-Петербург , Россия) - сотрудник советской военной разведки ГРУ , разведчик-нелегал , один из руководителей «Красной капеллы ».

Учёб

Родился в Харькове в еврейской семье. Отец, провизор Марк Осипович Гуревич (1870 - после 1952), был владельцем большой «Мариинской аптеки М. О. Гуревича» на углу Сумской и Ветеринарной улиц, которая служила явочной квартирой для революционеров-подпольщиков . Мать, Юлия Львовна (урождённая Винницкая, 1879-1959), работала в семейной аптеке фармацевтом-лаборанткой. После установления советской власти, отец работал в РКИ и Народном комиссариате здравоохранения. В 1924 году семья переехала в Петроград .

В 3-й гимназии (ныне 181 школа Санкт-Петербурга) любимыми предметами были литература, обществоведение и немецкий язык. Гуревич активно участвовал в кружках Осоавиахима .

После окончания школы Гуревич учился в институте ж/д транспорта, а затем в институте «Интуриста » (по специальности «работа с иностранцами»).

Гражданская война в Испании

Гуревич наладил связь с немецким офицером, обер-лейтенантом - антифашистом Шульце-Бойзеном , являвшимся одним из руководителей «Красной капеллы», что дало возможность советской военной разведке регулярно получать сведения чрезвычайной важности. (Не подтверждено официальным источником).

В октябре 1941 резидент в Брюсселе «Кент» получил по радио шифротелеграмму, в соответствии с которой ему надлежало выехать в Берлин с радиопередатчиком. Он передал его агентам «Корсиканцу» и «Старшине». По возвращении в Брюссель «Кент» подтвердил по радиосвязи успешное выполнение задания и сообщил в Москву информацию, полученную в Берлине, о трудностях, которые немцы испытывают в снабжении и пополнении резервами, о реалистической оценке немецким командованием провала блицкрига, о возможном наступлении противника весной - летом 1942 года с целью овладения нашими нефтепромыслами.

Провал Красной капеллы

12 декабря 1941 года на улице Атребат немцы запеленговали передатчик Макарова. Накануне из Парижа приехал Треппер . Однако, он почему-то не сказал о том, что на следующий день на вилле собирает разведгруппу «Кента». Утром Треппер позвонил Гуревичу и сообщил, что на вилле арестованы радисты, шифровальщица, а самому Трепперу чудом удалось уйти. Гуревич вызвал Маргарет, и они бежали, не взяв никаких вещей, чтобы не вызвать подозрений. Укрывались какое-то время в доме друзей, а затем перебрались в Марсель . Там они прожили на свободе ещё одиннадцать месяцев. Один из радистов, не выдержав пыток, раскрыл шифр, которым пользовался. Немцы стали читать радиограммы, и с изумлением в гестапо прочли адреса Шульце-Бойзена и других подпольщиков в Берлине. Было арестовано, а впоследствии казнено много подпольщиков.

Арест Кента

И. А. Дамаскин в книге «Сто великих разведчиков» пишет:

«Большинство участников бельгийской „Красной капеллы“ после пыток было казнено. Но самое страшное, что на многих легло незаслуженное пятно предательства как например, на К. Ефремова и М. Макарова. Велика в этом „заслуга“ Л. Треппера, оговорившего в своих послевоенных показаниях и в книге „Большая игра“ Гуревича, Ефремова, Макарова и некоторых других».

Напишите отзыв о статье "Гуревич, Анатолий Маркович"

Примечания

Литература

Гуревич А. СПб.: Нестор, 2007.- 500 с.- ISBN 978-5-303-00304-0. ()
Сергей Полторак. «Разведчик „Кент“»
Сергей Полторак. Советский разведчик Кент или большая ложь о «маленьком шефе»
Жиль Перро. «Красная капелла»
Леопольд Треппер. «Большая игра»
Колпакиди А.[И.] ГРУ в Великой Отечественной войне. - М.: Яуза: Эксмо, 2010. - 608 с. - (ГРУ) - 3000 экз. - ISBN 978-5-699-41251-8
В.Л Пещерский. Красная капелла. Москва: Центрполиграф, 2000.
П.А. Судоплатов. Разведка и Кремль. Москва: Гея, 1997.

Судоплатов, Павел Анатольевич Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы

Ссылки

Отрывок, характеризующий Гуревич, Анатолий Маркович

Я резко обернулась... и опять столкнулась с прекрасными фиолетовыми глазами – позади меня стояла Вэя...
– Ой, неужели это ты?!!.. – от неожиданного счастья, чуть ли не завизжала я.
– Я видела, что ты развернула кристалл, я пришла помочь, – совершенно спокойно ответила девочка.
Только её большие глаза опять очень внимательно всматривались в моё перепуганное лицо, и в них теплилось глубокое, «взрослое» понимание.
– Ты должна верить мне, – тихо прошептала «звёздная» девочка.
И мне очень захотелось ей сказать, что, конечно же – я верю!.. И что это просто мой дурной характер, который всю жизнь заставляет меня «биться головой об стенку», и этими же, собственноручно набитыми шишками, постигать окружающий мир... Но Вэя видимо всё прекрасно поняла, и, улыбнувшись своей удивительной улыбкой, приветливо сказала:
– Хочешь, покажу тебе свой мир, раз ты уже здесь?..
Я только радостно закивала головой, уже снова полностью воспрянув духом и готовая на любые «подвиги», только лишь потому, что я уже была не одна, и этого было достаточно, чтобы всё плохое мгновенно забылось и мир опять казался увлекательным и прекрасным.
– Но ты ведь говорила, что никогда здесь не была? – расхрабрившись, спросила я.
– А я и сейчас не здесь, – спокойно ответила девочка. – С тобой моя сущность, но моё тело никогда не жило там. Я никогда не знала свой настоящий дом... – её огромные глаза наполнились глубокой, совсем не детской печалью.
– А можно тебя спросить – сколько тебе лет?.. Конечно, если не хочешь – не отвечай, – чуть смутившись, спросила я.
– По земному исчислению, наверное это будет около двух миллионов лет, – задумчиво ответила «малышка».
У меня от этого ответа ноги почему-то вдруг стали абсолютно ватными... Этого просто не могло быть!.. Никакое существо не в состоянии жить так долго! Или, смотря какое существо?..
– А почему же тогда ты выглядишь такой маленькой?! У нас такими бывают только дети... Но ты это знаешь, конечно же.
– Такой я себя помню. И чувствую – это правильно. Значит так и должно быть. У нас живут очень долго. Я, наверное, и есть маленькая...
У меня от всех этих новостей закружилась голова... Но Вея, как обычно, была удивительно спокойна, и это придало мне сил спрашивать дальше.
– А кто же у вас зовётся взрослым?.. Если такие есть, конечно же.
– Ну, разумеется! – искренне рассмеялась девочка. – Хочешь увидеть?
Я только кивнула, так как у меня вдруг с перепугу полностью перехватило горло, и куда-то потерялся мои «трепыхавшийся» разговорный дар... Я прекрасно понимала, что вот прямо сейчас увижу настоящее «звёздное» существо!.. И, несмотря на то, что, сколько я себя помнила, я всю свою сознательную жизнь этого ждала, теперь вдруг вся моя храбрость почему-то быстренько «ушла в пятки»...
Вея махнула ладошкой – местность изменилась. Вместо золотых гор и ручья, мы оказались в дивном, движущемся, прозрачном «городе» (во всяком случае, это было похоже на город). А прямо к нам, по широкой, мокро-блестящей серебром «дороге», медленно шёл потрясающий человек... Это был высокий гордый старец, которого нельзя было по-другому назвать, кроме как – величественный!.. Всё в нём было каким-то очень правильным и мудрым – и чистые, как хрусталь, мысли (которые я почему-то очень чётко слышала); и длинные, покрывающие его мерцающим плащом, серебристые волосы; и те же, удивительно добрые, огромные фиолетовые «Вэины» глаза... И на его высоком лбу сиявшая, дивно сверкающая золотом, бриллиантовая «звезда».
– Покоя тебе, Отец, – коснувшись пальчиками своего лба, тихо произнесла Вея.
– И тебе, ушедшая, – печально ответил старец.
От него веяло бесконечным добром и лаской. И мне вдруг очень захотелось, как маленькому ребёнку, уткнуться ему в колени и, спрятаться от всего хотя бы на несколько секунд, вдыхая исходящий от него глубокий покой, и не думать о том, что мне страшно... что я не знаю, где мой дом... и, что я вообще не знаю – где я, и что со мной в данный момент по-настоящему происходит...
– Кто ты, создание?.. – мысленно услышала я его ласковый голос.
– Я человек, – ответила я. – Простите, что потревожила ваш покой. Меня зовут Светлана.
Старец тепло и внимательно смотрел на меня своими мудрыми глазами, и в них почему-то светилось одобрение.
– Ты хотела увидеть Мудрого – ты его видишь, – тихо произнесла Вея. – Ты хочешь что-то спросить?
– Скажите пожалуйста, в вашем чудесном мире существует зло? – хотя и стыдясь своего вопроса, всё же решилась спросить я.
– Что ты называешь «злом», Человек-Светлана? – спросил мудрец.
– Ложь, убийство, предательство... Разве нет у вас таких слов?..
– Это было давно... уже никто не помнит. Только я. Но мы знаем, что это было. Это заложено в нашу «древнюю память», чтобы никогда не забыть. Ты пришла оттуда, где живёт зло?
Я грустно кивнула. Мне было очень обидно за свою родную Землю, и за то, что жизнь на ней была так дико несовершенна, что заставляла спрашивать подобные вопросы... Но, в то же время, мне очень хотелось, чтобы Зло ушло из нашего Дома навсегда, потому что я этот дом всем своим сердцем любила, и очень часто мечтала о том, что когда-нибудь всё-таки придёт такой чудесный день, когда:
человек будет с радостью улыбаться, зная, что люди могут принести ему только добро...
когда одинокой девушке не страшно будет вечером проходить самую тёмную улицу, не боясь, что кто-то её обидит...
когда можно будет с радостью открыть своё сердце, не боясь, что предаст самый лучший друг...
когда можно будет оставить что-то очень дорогое прямо на улице, не боясь, что стоит тебе отвернуться – и это сразу же украдут...
И я искренне, всем сердцем верила, что где-то и вправду существует такой чудесный мир, где нет зла и страха, а есть простая радость жизни и красоты... Именно поэтому, следуя своей наивной мечте, я и пользовалась малейшей возможностью, чтобы хоть что-то узнать о том, как же возможно уничтожить это же самое, такое живучее и такое неистребимое, наше земное Зло... И ещё – чтобы уже никогда не было стыдно кому-то где-то сказать, что я – Человек...
Конечно же, это были наивные детские мечты... Но ведь и я тогда была ещё всего лишь ребёнком.
– Меня зовут Атис, Человек-Светлана. Я живу здесь с самого начала, я видел Зло... Много зла...
– А как же вы от него избавились, мудрый Атис?! Вам кто-то помог?.. – с надеждой спросила я. – Можете ли вы помочь нам?.. Дать хотя бы совет?
– Мы нашли причину... И убили её. Но ваше зло неподвластно нам. Оно другое... Так же, как другие и вы. И не всегда чужое добро может оказаться добром для вас. Вы должны найти сами свою причину. И уничтожить её, – он мягко положил руку мне на голову и в меня заструился чудесный покой... – Прощай, Человек-Светлана... Ты найдёшь ответ на свой вопрос. Покоя тебе...
Я стояла глубоко задумавшись, и не обратила внимания, что реальность меня окружавшая, уже давно изменилась, и вместо странного, прозрачного города, мы теперь «плыли» по плотной фиолетовой «воде» на каком-то необычном, плоском и прозрачном приспособлении, у которого не было ни ручек, ни вёсел – вообще ничего, как если бы мы стояли на большом, тонком, движущемся прозрачном стекле. Хотя никакого движения или качки совершенно не чувствовалось. Оно скользило по поверхности на удивление плавно и спокойно, заставляя забыть, что двигалось вообще...
– Что это?.. Куда мы плывём? – удивлённо спросила я.
– Забрать твою маленькую подружку, – спокойно ответила Вэя.
– Но – как?!. Она ведь не сможет?..
– Сможет. У неё такой же кристалл, как у тебя, – был ответ. – Мы её встретим у «моста», – и ничего более не объяснив, она вскоре остановила нашу странную «лодку».
Теперь мы уже находились у подножья какой-то блестящей «отполированной» чёрной, как ночь, стены, которая резко отличалась от всего светлого и сверкающего вокруг, и казалась искусственно созданной и чужеродной. Неожиданно стена «расступилась», как будто в том месте состояла из плотного тумана, и в золотистом «коконе» появилась... Стелла. Свеженькая и здоровенькая, будто только что вышла на приятную прогулку... И, конечно же – дико довольная происходящим... Увидев меня, её милая мордашка счастливо засияла и по-привычке она сразу же затараторила:
– А ты тоже здесь?!... Ой, как хорошо!!! А я так волновалась!.. Так волновалась!.. Я думала, с тобой обязательно что-то случилось. А как же ты сюда попала?.. – ошарашено уставилась на меня малышка.
– Думаю так же, как и ты, – улыбнулась я.
– А я, как увидела, что тебя унесло, сразу попробовала тебя догнать! Но я пробовала, пробовала и ничего не получалось... пока вот не пришла она. – Стелла показала ручкой на Вэю. – Я тебе очень за это благодарна, девочка Вэя! – по своей забавной привычке обращаться сразу к двоим, мило поблагодарила она.
– Этой «девочке» два миллиона лет... – прошептала своей подружке на ушко я.
Стеллины глаза округлились от неожиданности, а сама она так и осталась стоять в тихом столбняке, медленно переваривая ошеломляющую новость...
– Ка-а-ак – два миллиона?.. А что же она такая маленькая?.. – выдохнула обалдевшая Стелла.
– Да вот она говорит, что у них долго живут... Может и твоя сущность оттуда же? – пошутила я. Но Стелле моя шутка, видимо, совсем не понравилась, потому, что она тут же возмутилась:
– Как же ты можешь?!.. Я ведь такая же, как ты! Я же совсем не «фиолетовая»!..
Мне стало смешно, и чуточку совестно – малышка была настоящим патриотом...
Как только Стелла здесь появилась, я сразу же почувствовала себя счастливой и сильной. Видимо наши общие, иногда опасные, «этажные прогулки» положительно сказывались на моём настроении, и это сразу же ставило всё на свои места.
Стелла в восторге озиралась по сторонам, и было видно, что ей не терпится завалить нашего «гида» тысячей вопросов. Но малышка геройски сдерживалась, стараясь казаться более серьёзной и взрослой, чем она на самом деле была...
– Скажи пожалуйста, девочка Вэя, а куда нам можно пойти? – очень вежливо спросила Стелла. По всей видимости, она так и не смогла «уложить» в своей головке мысль о том, что Вэя может быть такой «старой»...
– Куда желаете, раз уж вы здесь, – спокойно ответила «звёздная» девочка.
Мы огляделись вокруг – нас тянуло во все стороны сразу!.. Было невероятно интересно и хотелось посмотреть всё, но мы прекрасно понимали, что не можем находиться здесь вечно. Поэтому, видя, как Стелла ёрзает на месте от нетерпения, я предложила ей выбирать, куда бы нам пойти.
– Ой, пожалуйста, а можно нам посмотреть, какая у вас здесь «живность»? – неожиданно для меня, спросила Стелла.
Конечно же, я бы хотела посмотреть что-то другое, но деваться было некуда – сама предложила ей выбирать...
Мы очутились в подобии очень яркого, бушующего красками леса. Это было совершенно потрясающе!.. Но я вдруг почему-то подумала, что долго я в таком лесу оставаться не пожелала бы... Он был, опять же, слишком красивым и ярким, немного давящим, совсем не таким, как наш успокаивающий и свежий, зелёный и светлый земной лес.
Наверное, это правда, что каждый должен находиться там, чему он по-настоящему принадлежит. И я тут же подумала о нашей милой «звёздной» малышке... Как же ей должно было не хватать своего дома и своей родной и знакомой среды!.. Только теперь я смогла хотя бы чуточку понять, как одиноко ей должно было быть на нашей несовершенной и временами опасной Земле...
– Скажи пожалуйста, Вэя, а почему Атис назвал тебя ушедшей? – наконец-то спросила назойливо кружившейся в голове вопрос я.
– О, это потому, что когда-то очень давно, моя семья добровольно ушла помогать другим существам, которым нужна была наша помощь. Это у нас происходит часто. А ушедшие уже не возвращаются в свой дом никогда... Это право свободного выбора, поэтому они знают, на что идут. Вот потому Атис меня и пожалел...

В историю Второй мировой войны он вошел как "разведчик-нелегал номер один". В английской, немецкой, французской и испанской прессе о нем опубликованы сотни статей и книг. В России до недавнего времени о нем не было известно почти ничего: ленинградец Анатолий Гуревич считался предателем Родины. Был реабилитирован лишь в 1991 году. Приступив в Париже к съемкам телевизионного художественного сериала "Красная капелла", посвященного антифашистской разведывательной сети, РТР сообщило: "Никого из членов "Красной капеллы" уже нет в живых". Анатолий Маркович Гуревич, он же агент Кент, эту новость слышал собственными ушами. В свои 90 лет он сохранил ясный ум и превосходную память. Откуда у хлопца испанская грусть Слово "конспирация" Анатолий Гуревич узнал в детстве: квартира его отца, харьковского фармацевта, до революции была "явкой" для коммунистов-подпольщиков. В 1924 году семья Гуревичей из Харькова переехала в Ленинград, и Толя продолжил учебу в одной из лучших питерских школ, где работали педагоги, преподававшие еще в дореволюционных гимназиях. Любимыми предметами будущего разведчика были литература, обществоведение и особенно - немецкий язык. "Карьера" Гуревича началась еще в школе: мгновенно освоившись в большом городе, мальчик стал председателем школьного совета "Осоавиахима", премьером школьного драмкружка, "ворошиловским стрелком" и отличником ГТО, словом - активистом. После школы он поступил в институт железнодорожного транспорта, затем в институт "Интурист", готовивший "специалистов для работы с иностранцами". - Я входил в группу ПВО нашего района, уже в 1934 году был допущен к совершенно секретной работе - составлению мобилизационного плана района, - рассказывает Анатолий Гуревич. - Так продолжалось до того момента, пока не прочитал, что начинается гражданская война в Испании. Мы с товарищами решили организовать группу по изучению испанского языка и выразили желание попасть в эту страну как переводчики-добровольцы. И вот в один прекрасный день нас вызвали в гостиницу "Европейская", где люди в штатском побеседовали с каждым из нас и некоторых отобрали для отправки в Испанию. Уже в Испании я впервые встретился со старшим советником при штабе Испанской Республики Григорием Штерном. Он спросил меня: "Хочешь быть переводчиком и не только?" Я согласился. Меня оформили лейтенантом республиканского испанского флота и дали имя - Антонио Гонсалес. В сентябре 1939-го вернулся в Москву. В ГРУ мне предложили работать в разведке. Cказали: "Будем вас готовить - станете шифровальщиком и радистом". Поучившись в подмосковной школе, получил первое задание - мне предстояла работа за границей. Сын богатых уругвайских родителей - У меня не было четких представлений о том, как ведет себя молодой человек, "сын богатых уругвайских родителей". Подробного инструктажа не провели, и я действовал почти "на ощупь". Тогда многие советские агенты вынуждены были узнавать о политическом устройстве, промышленности и достопримечательностях своих "родных" государств исключительно из литературы. Иногда - только по энциклопедическому словарю... Нас просто направляли в библиотеки, читать. - Такой непрофессионализм? - А откуда взяться профессионализму?! Собственной опытной и профессиональной агентуры еще не было: страна молодая, традиция воспитания кадров и в этой сфере прервалась после 1917 года. Внешней разведкой тогда занимались почти исключительно чекисты. Трудно представить, но случалось, что и документы нам выдавали с орфографическими ошибками! Были и серьезные проколы в наших "легендах": информация о явочных местах, надежных гостиницах и "дружественных" фирмах нередко оказывалась устаревшей, а наше вымышленное прошлое рисовали настолько общо, что за рубежом в первых же непринужденных разговорах мы вынуждены были с ходу фантазировать. Мне это, к счастью, давалось легко: спасала любовь к лицедейству. Не прорабатывались и модели нашего поведения на случай провала... Так вот - "сын богатых уругвайцев". Добрался я до Брюсселя. Сел в такси, назвал адрес гостиницы, где мне, в соответствии с заданием Центра, предстояло разместиться. Шофер был ошарашен: оказывается, уже несколько лет там был публичный дом, и то, что "серьезный господин" прямо с вокзала направляется туда, вызвало улыбку и недоумение. Исправив эту оплошность, я сделал еще одну ошибку, уже по своей вине: когда утром меня разбудил консьерж, я по-русски спросил: "Кто там?" Так я дебютировал как уругваец Винсент Сиерра. Моя работа началась. В Брюсселе "уругваец", в Центре числившийся как агент Кент, встретился с куратором бельгийского "куста" разведки Леопольдом Треппером, поддерживал связь с легальными связистами - работниками советского торгпредства. И активно внедрялся в среду: пошел учиться в "Селект скул" - привилегированную школу для богатой молодежи, ходил на вечеринки, вращался в элитарной студенческой среде. Кент быстро стал душой компании, был верток и словоохотлив. Перенимал манеру жизни, заводил друзей и полезные знакомства. - Связь с Треппером мы поддерживали через его жену, с которой я ходил в школу бальных танцев. Тогда многие удивлялись, почему я всегда танцую с одной и той же партнершей, которая намного старше меня... А вообще, "законсервировавшись", с женщинами я не сближался, помня предупреждение ГРУ, что они могут быть шпионками. - Эта дистанцированность наверняка вызывала подозрение? - Разумеется. Но ведь в Советском Союзе нравы были совсем иные, и я это понял не сразу. Срочно придумал легенду: обручен с уругвайской девушкой и, вернувшись на родину, сыграю с ней свадьбу. У меня была и другая проблема: как любимый сын уругвайских родителей, я должен был бы получать от них письма и денежные переводы - иначе на что жить в Бельгии? Приходилось выкручиваться, ненавязчиво объясняя любопытствующим, что и письма, и деньги получаю через Швейцарию. Но денег на содержание агентуры из Центра практически не поступало. Я решил, что необходимо организовать свою фирму. (Эта фирма - "Симекско" - на протяжении нескольких лет подкармливала советскую резидентуру в Бельгии. - Ю.К.) Красавица-блондинка служила "крышей" - В это время я сдружился с семьей миллионеров Зингеров. Их дочь, Маргарет, по мужу Барча, недавно овдовела. Когда возникла угроза гитлеровской оккупации, семья вынуждена была срочно уехать. Но Маргарет решила остаться в Бельгии, не желая оставлять могилу любимого мужа. Она была совсем не похожа на еврейку, и у нее оставался шанс скрыть свое происхождение. Отец Маргарет предложил мне - другу семьи, да к тому же "предприимчивому иностранцу с хорошо развивающимся бизнесом" - покровительствовать дочери и передал некоторые из своих деловых связей. Так у меня появилась дополнительная крыша. В это время из Бельгии вынужденно эмигрировал и Треппер, легализованный как канадский гражданин - то есть гражданин страны, воевавшей на стороне союзников. И я фактически принял всю бельгийскую сеть. - И, конечно, все тут же "поженили" вас с Маргарет? - Да, вот только эту игру портила ее горничная, не понимавшая, почему молодой свободный человек пьет кофе с молодой красавицей, после чего удаляется к себе домой. Маргарет, в моих донесениях фигурировавшая как "Блондинка", светская, выросшая в элитарной среде, всегда была центром внимания. Общение с ней придавало мне дополнительный вес в бельгийских высших кругах. Мы поселились вместе на одной из великолепных вилл, правда, на разных этажах. Устраивали пышные вечеринки, на которые приходило множество людей, в том числе - нужных мне. Я играл роль человека абсолютно далекого от политики, очень компанейского (последнее было вовсе не трудно), и постепенно мои гости перестали понижать голос, обсуждая последние новости. И даже начали отвечать на "случайно" брошенные мною вопросы. Разумеется, это была лишь внешняя, самая простая часть работы. - Вас не тревожило, что Маргарет, игравшая роль вашей "крыши", в случае вашего провала попала бы в руки гестапо, как, собственно, позже и произошло? - Меня это постоянно мучило, тем более что я искренне привязался к ней. Но другого выхода не было. Постепенно, внедряясь в высшие круги Бельгии и сходясь с близкими к нацистам людьми, я - как представитель фирмы - стал сотрудничать с нацистской интендатурой. Это давало возможность получать информацию о планах развития военных действий. Вскоре мне даже удалось основать акционерное общество и стать его президентом. - Ваша фирма выполняла военные заказы? - Да. Но, разумеется, мы не занимались оружием. Наша работа была несколько иного свойства. Например, однажды нас попросили заказать специальные ткани. Я спросил: для чего? И таким образом выяснил, что начинается война в Африке. Еще через некоторое время мне заказали полтора миллиона алюминиевых ложек. Я, как бизнесмен, удивился количеству изделий из такого малоценного металла. Ответ поверг меня в шок: "Готовится война против Советского Союза, возможно, будет необходимо организовать лагеря для военнопленных - эти ложки для них". Разумеется, все эти данные я срочно передал в Москву. Это было еще до Зорге... А в 1942 году Кент сообщил в Москву и о том, что гитлеровское командование, отказавшись от идеи повторного удара по Москве, решило направить войска на Кавказ. Цель - завладеть богатым нефтью районом. За эту информацию, позволившую Красной Армии срочно перегруппировать войска и отразить удар противника, Кента благодарил Сталин. Под колпаком у Мюллера Из воспоминаний Вальтера Шелленберга: "В мае 1942 года Гиммлер взял на себя координацию мероприятий по проведению операции "Красная капелла"... В июне 1942 года он приказал нам с Мюллером прибыть в Ставку... с подробным докладом о деятельности "Красной капеллы". "Красная капелла" - русская шпионская сеть, действовавшая на всей территории, находившейся в то время под властью Германии, а также в тех странах, которые пока оставались нейтральными. Эта сеть, в распоряжении которой было много нелегальных коротковолновых радиостанций, развернула свою деятельность от Норвегии до Пиренеев, от Атлантического океана до Одера, от Северного моря до Средиземного... Главный агент в Бельгии, работавший под кличкой "Кент", оставался необнаруженным. Только благодаря неустанной работе наших агентов нам удалось напасть на след Кента в Брюсселе"... Гестапо арестовало Кента и Маргарет в ноябре 1942 года. В Берлине его, как особо ценного "игрока", не пытали, только допрашивали. В гестапо была создана специальная зондеркоманда, которую так и назвали "Красная капелла". - Среди собравшихся выделялся подтянутый генерал с жестким лицом и небольшими, но буквально буравящими глазами. Это был Мюллер, - вспоминает Гуревич. - Посмотрев на меня, он вдруг резко спросил: "Вы хотите мне доказать, что из-за этого мальчишки произошли такие утечки информации, из-за него мы потеряли столько солдат фюрера?" Услышав от криминального комиссара Штрюбинга утвердительный ответ, вышел. Но на допросах в дальнейшем бывал неоднократно. Впрочем, в детали не вникал и вопросов не задавал. Наблюдал. Позже Кенту предложили радиоигру против Советского Союза в обмен на сохранение жизни. Кенту устраивали очные ставки все с новыми арестованными товарищами по оружию, со многими - после того как их пытали. Наконец, ему прочитали расшифровку радиограммы из Центра: Москва поздравляла своего "уругвайца" с Днем Красной Армии и присвоением очередного воинского звания. А еще ему предъявляли материалы радиообмена между Центром и гестапо, действовавшим от его имени. Кенту снова предложили включиться в игру. И он согласился. - Я решил "признавать" то, что гестапо и абверу уже было известно. Кроме того, готовя тексты для Центра, я изменял стиль своего доклада, манеру документации и прочие характерные особенности своего "почерка", надеясь, что сотрудники ГРУ догадаются о моей работе под контролем. Из заключения по делу о реабилитации Кента: "Из протоколов допросов Гуревича усматривается, что он уклонялся давать по своей инициативе конкретные показания о деятельности советской резидентуры, ссылаясь на запамятование или недостаточную информированность. Подтверждал известные немцам из иных источников факты только после изобличения его на очных ставках другими арестованными или предъявленными документами... Своего настоящего имени Гуревич так и не назвал... Одновременно он, стремясь затянуть следствие и не причинить вреда не установленным немцами советским разведчикам, давал гестапо ложные показания... Объективность показаний Гуревича подтверждается приобщенными к делу материалами следствия гестапо... Их анализ свидетельствует о том, что на допросах он избрал правильную линию поведения, чем препятствовал немецкой контрразведке в раскрытии советской агентуры... В указанный период он также не выдал и сохранил жизнь лично завербованным им ранее советским агентам в Чехословакии, Бельгии и Франции - всего 15 сотрудникам". А потом произошла история, придумать которую не решился бы даже детективщик с самой разнузданной фантазией: Кент завербовал руководителя зондеркоманды "Красная капелла" Хайнца Паннвица и еще двоих сотрудников гестапо. Кент играл на страхе Паннвица: после побега из-под ареста Леопольда Треппера - парижского резидента "Красной капеллы" - высокопоставленному гестаповцу грозила отправка на Восточный фронт. В том, что война подходит к концу и его в лучшем случае ждет тюрьма, он тоже не сомневался. И пошел на сотрудничество с Кентом, то есть с советской разведкой. В феврале 1945 года Кент в последний раз виделся с Маргарет Барча и со своим маленьким сыном Мишелем. Он был уверен, что вскоре, после окончания войны, они будут вместе жить в Ленинграде. Кент вернулся в Москву в мае 1945-го и привез с собой завербованных немцев. - Мы возвращались в Москву, и мне казалось, что самолет ползет, а не летит. Какая она, послевоенная столица, что стало с моим Ленинградом после блокады? Я семь лет не был дома. Я ничего не знал о родителях, я отвык быть Толей Гуревичем. Я семь лет не говорил на родном языке. Через Красную площадь - в Воркуту - Я уже мечтал, как пройдусь по Москве и Ленинграду, наконец увижу родителей. И вот мы выходим из самолета, спускаемся по трапу, и к каждому из нас быстрым шагом подходят офицеры НКВД и, вежливо поздоровавшись, сажают каждого в отдельную машину. Я попросил сопровождавшего меня: "Давайте проедем через Красную площадь". Он сухо ответил: "Вы что, не видите, куда мы приехали?" Мы прибыли почему-то в НКВД, на Лубянку, а не в ГРУ. Выйдя из машины, я увидел надпись: "Прием арестованных". Дальше все было как в тумане - резкая команда: "Руки назад!" и лязганье закрывавшихся дверей. А потом меня привели в кабинет начальника особого отдела НКВД генерала Абакумова, одновременно возглавлявшего и СМЕРШ. Моим делом особо внимательно не занимались, следователи не утруждали себя выстраиванием логических цепочек доказательств моей "вины". Следствие длилось 16 месяцев. За все это время Анатолию Гуревичу не предъявили ни одного протокола с показаниями против него Паннвица и других привезенных им немцев. Он требовал очной ставки с ними, но безрезультатно. Пытался настаивать на возможности встретиться с прокурором. Тоже безуспешно. Суда, конечно, не было. Бывшего "агента номер один" особое совещание приговорило как изменника Родины к 20 годам заключения по 58-й статье. Как гражданское лицо. О том, что он кадровый сотрудник ГРУ, не вспомнили. В товарном вагоне - "телятнике" - Анатолия Гуревича этапировали в Воркуту. Его выпустили только в 1955 году по указу "Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Отечественной войны 1941-1945 гг.". - Я по-прежнему был "предателем" в глазах своей страны, всего лишь удачливым зэком - это отравило радость освобождения. Вернулся в Ленинград, наконец увидел маму. Отец, не перенесший моего ареста, долго болел и умер, так и не дожив до моего освобождения. Мама рассказывала, что он не верил, что его Толя - предатель... Не знаю, как бы я смог жить дальше после всего, если бы не встретил Лидочку. Быстроглазая и изящная Лида Круглова была моложе своего будущего мужа на 13 лет. Девушка из интеллигентной ленинградской семьи, инженер, спокойная и домашняя, она не побоялась связать судьбу с недавним зэком, имевшим "невнятное" прошлое и не снятую 58-ю статью, значение которой было известно каждому. Родители Лиды к ее решению стать женой "врага народа" отнеслись как к неизбежности. О том, что ее муж - разведчик, Лидия узнала 30 лет спустя. - Я как-то сразу поверила, что он очень хороший человек, - рассказывает Лидия Васильевна. - Не поддаться его обаянию было невозможно. Я, конечно, знала, что за его спиной лагеря, но уже тогда понимала: в нашей стране могут посадить невинного. Я интуитивно чувствовала, что остроумие, веселость - только внешние черты его натуры, что рядом со мной очень надежный человек, настоящий мужчина. Я не ошиблась. Вы знаете, почему он выжил? Он смог не озлобиться. Анатолий и Лида считали дни до свадьбы. За семь дней до бракосочетания Гуревича арестовали вновь. Его "преступление" подпадало под указ Верховного Совета СССР, гласящий, что амнистия не распространяется на лиц, участвовавших в нацистских карательных действиях. Так Гуревичу, опять же заочно, инкриминировали еще и участие в фашистских карательных действиях. А де-факто "посадка" была ответом органов на письмо с просьбой о пересмотре дела. - В какой-то момент у меня возникло ощущение, что справедливости я не дождусь. Я не знал, что с моей любимой, ведь и ее могли арестовать, могли запугать, и она могла решить не связывать свою судьбу с моей. Но Лидочка разом отмела все мои тревоги, приехав ко мне в лагерь, в Мордовию. Она ждала меня, и этим я жил. Анатолий Маркович вышел из лагеря в 1960 году - срок скостили с 20 до 15 лет, и он был освобожден условно-досрочно. Они поженились и вот уже 43 года вместе. Родина на всю жизнь Честное имя государство вернуло ему лишь 45 лет спустя после того, как оклеветало. Реабилитация пришла 9 августа 1991 года. Первыми о ней сообщили "Известия": "В ряд легендарных советских разведчиков, таких, как Рихард Зорге, Николай Кузнецов, Рудольф Абель, вернулось еще одно имя - Анатолия Марковича Гуревича... 8 августа заместитель Генерального прокурора СССР, Главный военный прокурор - генерал-лейтенант юстиции Анатолий Катусев вручил Анатолию Гуревичу справку о реабилитации". В постановлении о реабилитации говорится: "За измену Родине Гуревич постановлением особого совещания при МГБ СССР от 18 января 1947 года к уголовной ответственности привлечен не обоснованно. В соответствии с пунктом 1 Указа Президента СССР "О восстановлении всех прав жертв политических репрессий 20-50 гг." от 13 августа 1990 года Гуревича Анатолия Марковича считать реабилитированным". - Однажды в нашей квартире раздался телефонный звонок, междугородний. Это было в конце ноября 1990 года. Мужской голос по-французски попросил к телефону господина Гуревича. Я сказал, что это я. И услышал: "Папа, наконец-то я нашел тебя!". Это был мой и Маргарет сын Мишель, живущий в Испании. Маргарет, оказывается, выжила и до своей смерти в 1985 году искала меня, обращаясь во все советские посольства. А мне наши "каналы" сообщали, что они погибли во время бомбежек в самом конце войны. Я обрел сына 45 лет спустя. Мне даже как-то до конца не верилось, что все это - правда. Но когда Мишель приехал ко мне в Ленинград, все сомнения рассеялись: он как две капли воды похож на меня. С тех пор мы ежегодно встречаемся, часто переписываемся и перезваниваемся. Моя жена искренне привязалась к нему. - Мы были счастливы, когда в нашей жизни появился Мишель. Своих детей у нас с Толей нет, хотя мы очень хотели ребенка. Но это было опасно. Толя был "врагом народа", когда мы поженились, его могли вновь арестовать в любой момент, и меня, как жену "изменника Родины", тоже. И тогда наш ребенок оказался бы в спецдетдоме. И мы не решились, - Лидия Васильевна еле сдерживает слезы. - И вот у нас появился Мишель. И его сын, внук Анатолия Марковича, Саша. Когда Анатолий Гуревич с женой впервые приехали в Испанию к Мишелю, им предложили остаться там навсегда. Показали шикарную виллу с огромным садом - будущее место жительства. Они восхитились, поблагодарили и... вернулись в свою крохотную ленинградскую хрущевку. "Я не представляю себе, что мог бы жить в другой стране. Конечно, если бы это было по заданию, я бы согласился. Но просто так - зачем? - улыбается Кент. И тут же серьезнеет: - Родину ведь не выбирают, она же одна на всю жизнь, как и настоящая любовь". Сергей ПОЛТОРАК, доктор исторических наук, полковник в отставке, автор книги "Разведчик Кент", вышедшей в октябре 2003 года: “Он слишком много знал” Меня не покидает ощущение вопиющей несправедливости, совершенной в отношении Анатолия Марковича Гуревича. Человек-легенда, единственный в мире из руководителей "Красной капеллы" доживший до наших дней, фантастически талантливый человек, - он всю жизнь жил оклеветанный. Ему изуродовали жизнь, не только не считая героем - а этого звания он бесспорно заслуживает, - но и заклеймив как предателя. Гуревич фактически стал заложником борьбы между ГРУ и контрразведкой НКВД, соперничавшими друг с другом, как в фашистской Германии конкурировали ведомства Мюллера и Шелленберга. Соревнуясь друг с другом, спецслужбы перехватывали друг у друга инициативу. НКВД поймал очередного крупного "шпиона", а ГРУ осталось индифферентным к судьбе своего сотрудника, очевидно, потому, что Кент был, как никто другой, информирован о проколах внешней разведки. Он слишком много знал. У меня, как у историка, много лет занимающегося судьбой агента Кента, есть вопросы к нашим властям и к силовым структурам. Анатолий Гуревич признан воином-интернационалистом за войну в Испании. Ему восстановили военный стаж, выдав справку о том, что он уволен из рядов Вооруженных Сил СССР с 20 июня 1960 года, включив в стаж и годы советских лагерей. Только в 1992-м ему предоставлены льготы как участнику Великой Отечественной войны. Почему ветеран отечественной разведки до сих пор не отмечен наградами Родины? Почему за многолетнюю службу в рядах Вооруженных Сил СССР он не получил ни копейки? Почему, репрессированный и реабилитированный, он не получает надбавки к пенсии, гарантированной нашим законодательством? Почему вокруг него по-прежнему стена непростительного равнодушия?

Участвовал в гражданской войне в Испании в качестве добровольца. Он служил переводчиком при командарме Г. М. Штерне. Параллельно он вёл и разведывательную работу. В Испании Гуревич работал под именем Антонио Гонсалеса, лейтенанта республиканского флота.

Учёба

Гражданская война в Испании

А. М. Гуревич участвовал в гражданской войне в Испании в качестве добровольца. Он служил переводчиком при командарме Г. М. Штерне. Параллельно он вёл и разведывательную работу. В Испании Гуревич работал под именем Антонио Гонсалеса, лейтенанта республиканского флота.

Красная капелла

Уругваец Винсент Сьерра стал появляться в Брюсселе в ресторанах, на верховых прогулках, в театре, ему удается завести влиятельные знакомства в высшем обществе Бельгии.

В марте 1940 Гуревич поехал в Женеву на встречу с другим советским разведчиком Шандором Радо.

В Лозанне, Шандор Радо сообщил Гуревичу о том, что Германия готовится напасть на СССР. В течение второй мировой войны Шандор Радо передавал в Центр сведения такой высокой осведомленности, будто он находился в ставке Гитлера. А у Кента осталась добрая память о Радо.

После встречи Кент возвращается в Брюссель.

В Брюсселе Анатолий Маркович поселился в одном доме с семьей миллионеров - беженцев из Чехословакии. Они боялись, видимо, из-за еврейского происхождения, немецкой оккупации и потому решили уехать из Бельгии. Их дочь Маргарет Барга, гражданская жена "Кента", отказалась уезжать с ними. Отец Маргарет предложил передать Гуревичу свои коммерческие связи. Так была открыта торговая фирма "Симекско". Винсент Сьерра стал ее президентом. Эта фирма-прикрытие разведгруппы приносила большую прибыль и помогала финансово деятельности резидентуры ГРУ.

Следует отметить, что по случайности, фирма "Симеско" и гестаповская зондеркоманда, расследовавшая деятельность разведгруппы, размещались в Брюсселе в одном здании, не подозревая об этом. Этот факт нашел отражение, несколько в другом виде, и в фильме о деятельности "Красной капеллы". По фильму, Треппер ("большой" шеф, Жан Жильбер) проживал в Париже в одном доме с шефом зондеркоманды Карлом Гирингом.

На связи с "Кентом" находилась и группа Шульце-Бойзена в Берлине

Провал Красной капеллы

12 декабря 1941 года на улице Атребат немцы запеленговали передатчик Макарова. Чтобы точнее Накануне из Парижа приехал Треппер. Однако, он почему-то не сказал о том, что на следующий день на вилле собирает разведгруппу "Кента". Утром Треппер позвонил Гуревичу и сообщил,что на вилле арестованы радисты, шифровальщица, а самому Трепперу чудом удалось уйти. Гуревич вызвал Маргарет, и они бежали, не взяв никаких вещей, чтобы не вызвать подозрений. Укрывались какое-то время в доме друзей, а затем перебрались в Марсель. Там они прожили на свободе еще одиннадцать месяцев. Один из радистов, не выдержав пыток, раскрыл шифр, которым пользовался. Немцы стали читать радиограммы, и с изумлением в гестапо прочли адреса Шульце-Бойзена и других подпольщиков в Берлине. Было арестовано, а в последствии казнено много подпольщиков.

В ноябре 1942 года "Кент" и Маргарет были арестованы в квартире, которую снимали в Марселе. Только после ареста Маргарет узнала о том, что полюбила русского разведчика.

Работа под контролем гестапо

На допросе "Кенту" предъявили радиограммы. В них - задания, которые он получал, его шифровки в Центр. Подлинным ударом для Гуревича стали радиограммы, которые от его имени гестаповцы передавали в Центр, когда он уже был под арестом. Однако немцы сообщали, что он находился на свободе. Центр отвечал, давал ему новые задания. Таким образом, "Кент" угодил в ловушку, приготовленную зондеркомандой.

В это время Маргарет родила сына Мишеля. Перед концом войны у Гуревича и Маргарет возникла возможность бежать в другую страну. но "Кент" думал только о своем долге разведчика. Супруги простились в феврале 1945 года - навсегда.

Затем произошел невероятный случай: в 1945-м году Гуревич привез в Москву в качестве пленника Паннвица, шефа зондеркоманды (сменившего а этом посту Карла Гиринга).

Хайнц Паннвиц мечтал стать пастором, а сделал карьеру в гестапо. По его приказу, после убийства Гейдриха в Праге, стерли с лица земли деревню Лидице. Были казнены сотни людей. С 1943 году он возглавил зондеркоманду "Красная капелла".

После мучительных раздумий Кент принял правила игры Паннвица, однако надеяля, что найдет способ переломить ее ход, обратить против гестапо.

Его целью было минимизировать передачу дезинформации в Москву. Гуревич убедил Паннвица, что на свободе остались другие разведчики, о которых он не знал, и ктороые могут проверить и сообщить, что передаваемые факты являются дезинформацией.

Уже в конце 1943 года Кент понял, что шеф зондеркоманды боится поражения Германии. Произошел откровенный разговор. Кент смог убедить Паннвица перейти на службу в советскую разведку. "Кенту" удалось втайне от Паннвица направить радиограммы в Москву и получить гарантии безопасности для Паннвица.

Возвращение на Родину

В мае 1945 г. на военном самолете Гуревича и Паннвица доставляют в Москву.

После приезда Анатолий Маркович был арестован органами госбезопасности и осуждён на 20 лет. В отличие от Треппера и Радо, бывших зарубежными гражданами (соответственно Польши и Венгрии), Гуревич был советским подданым, что и привело к большему сроку наказания. После смерти Сталина Гуревич был освобожден, но не реабилитирован. Во время т.н. хрущёвской "оттепели" он подвергся новому аресту. В общей сложности, Гуревич несправедливо пробыл в заключении в СССР около 25 лет. Только в 1991 году он получил на руки документ о реабилитации, снявший с него обвинения в предательстве.

В том же году нашелся и его сын Мишель, проживающий в Испании. Он нашел адрес отца с помощью писателя Жиля Перро, автора книги о Красной капелле.

В ночь на 2 января 2009 года на 96-м году жизни скончался знаменитый советский военный разведчик-нелегал ГУРЕВИЧ АНАТОЛИЙ МАРКОВИЧ.

КЕНТ - ЛУЧШИЙ РАЗВЕДЧИК-НЕЛЕГАЛ

Когда летом 1991 года его реабилитировали и рассекретили, в прессе официально было сообщено, что отныне к таким прославленным именам, как Рихард Зорге, Рудольф Абель и Николай Кузнецов, можно смело прибавить Анатолия Марковича Гуревича, более известного под псевдонимом Кент. Он был блестящим разведчиком, специалисты называют его королем нелегалов.

Со времен, когда действовала названная четверка, прошло немало лет. Многих нет, а Кент в добром здравии живет в Петербурге. Правда, по неладной погоде здоровье пошаливает, но он по-прежнему увлеченно рассказывает удивительные истории своих приключений, как будто все происходило с ним вчера.

Я встретился с ним совершенно случайно. Отдыхая летом в глуши в Тверской области, я под страшным секретом услышал от старосты деревни, что в нескольких шагах от нашего дома каждый год отдыхает и легендарный "маленький шеф" "Красной капеллы", успешно боровшейся против фашистов, организации, большинство членов которой впоследствии были казнены или замучены. Поскольку я почти ничего не знал о деятельности Кента (к своему стыду), то обратился в местную библиотеку, где, к удивлению, мне выдали небольшую книжку о Кенте Сергея Полторака. Прочитав ее от корки до корки, я посчитал себя если не знатоком в этом вопросе, то уж явно сведущим. И жестоко ошибся. Нас с Кентом познакомили, и он столько рассказал о себе и своих боевых товарищах, что, возможно, придется писать книгу...

КЕНТ - О СЕБЕ

Я родился в семье фармацевта 7 ноября 1913 года в городе Харькове. Мой отец поддерживал связь с большевиками, один из которых - Чудаков - стал впоследствии начальником ЧК Украины. Помню, как они часто встречались, беседовали, потом отец куда-то уходил и вскоре возвращался. Потом оказалось, что у нас на чердаке был тайник, а также приспособленное для жилья подпольщиков помещение. В 1923 году мы переехали в Петроград, где стали жить в доме на углу Чайковского и Чернышевского. Окончив седьмой класс, я с согласия отца встал на биржу труда, и меня в 16 лет направили на завод "Знамя Труда № 2" учеником разметчика по металлу. Работая и одновременно продолжая учебу, я участвовал в дежурствах по гражданской обороне. А поскольку проявил себя с лучшей стороны, то был направлен на курсы Ленсовета по подготовке специалистов по ГО. Я был самым молодым, но закончил с отличием и с удостоверением. И когда при поступлении на завод предъявил его, то сразу же стал руководить химическим отрядом завода.

Однажды к нам прибыла комиссия по проверке готовности предприятия к гражданской обороне, возглавляемая председателем райсовета Нарвского района и секретарем райкома партии Иваном Газа. Как ни странно, Ивану Ивановичу особенно понравился мой отряд. Буквально через день меня вызвали в райком партии, и Газа предложил мне перейти в райсовет, в штаб противовоздушной обороны, который тогда только организовывался. Это произошло 30 ноября 1930 года. Почти в 18 лет я стал командиром отряда, затем инспектором района и дошел до заместителя начальника штаба противовоздушной обороны. А в 1934 году я уже занимался составлением мобилизационного плана района.

После трагической для Ленинграда даты - 1 декабря 1934 года - смерти Сергея Мироновича Кирова, мне пришлось принять участие в организации его похорон. Вскоре меня назначили начальником спецотдела и группы ПВО райжилсоюза. А затем ушел в институт "Интурист" на учебу.

ЗАГРАНИЧНАЯ КОМАНДИРОВКА

Так продолжалось до того момента, пока вместе с товарищами не прочитал, что начинается гражданская война в Испании. Мы решили организовать группу по изучению испанского языка и выразили желание попасть в эту страну в качестве переводчиков. В один прекрасный день нас вызвали в гостиницу "Европейская", где люди в штатском побеседовали с каждым из нас по отдельности и в итоге дали нам добро на отправку.

Меня назначили заместителем начальника эшелона, который на теплоходе из Ленинграда шел через Бельгию и Германию во Францию. Оттуда я должен был группами отправлять всех находившихся на судне в Испанию. Нас было человек 300, в том числе немало испанцев, закончивших авиационное училище в Советском Союзе.

Уже в Испании я встретился со старшим советником Григорием Михайловичем Штерном. "Хотел бы работать переводчиком по гражданской обороне и не только?" Я согласился, но сидевший рядом человек в штатском заявил: "Штерн, слушай, продай его нам". Он представился мне подводником Египко и предложил стать переводчиком на подводной лодке. В итоге я поехал с ним в Картахену. Меня оформили лейтенантом республиканского испанского флота и назначили адъютантом-переводчиком командира подводной лодки Ивана Алексеевича Бурмистрова, который должен был прибыть из Советского Союза. Когда он приехал, мы отправились во Францию, где после занятия франкистами севера Испании находились две республиканские подводные лодки. Наша была в Бордо. На подлодке советскими оказались только мы двое, остальные члены экипажа - 45 человек - были испанцами. Причем нас предупредили, что среди них есть такие, которым нельзя доверять.

НА ПОДЛОДКЕ В ИСПАНИЮ

Через полтора месяца подготовки я изучил и подводную лодку, и кое-какие команды, которые надо было подавать. Вскоре мы получили указание выйти в море в Испанию. Бурмистров предупредил меня - не говорите команде, что мы направляемся через Гибралтар в Испанию. По легенде мы лишь выходим на глубинную проверку после ремонта. Спустя некоторое время после начала похода Бурмистров вызвал меня и сказал - теперь соберите всех офицеров и скажите, что идем на Картахену через Гибралтар. Моряки отнеслись к этому известию не очень-то доброжелательно, потому что у многих были знакомые девушки на французском берегу, а, кроме того, они не успели купить что-нибудь для своих семей в Испании.

Когда мы прошли через Атлантику, то перископ неожиданно вышел из строя. До этого у нас прекратилась радиосвязь с Картахеной. В итоге почти все время мы шли в надводном положении, поочередно дежуря на мостике и в центральном командном посту. Однажды после всплытия Бурмистров заметил рядом вражеский корабль. Он дал команду на быстрое погружение. Я увидел, как матросы принялись спешно задраивать люк, и понял, что капитан, оставшийся на поверхности, погибнет. Когда я приказал раздраить люк, неохотно, но все же они послушались, хотя ситуация была критической.

Вместе с водой Бурмистров нырнул в лодку, и мы опять начали погружаться. После этого он твердо решил, что его сыновья не будут подводниками... Но по его стопам пошли оба. Впоследствии один из них погиб на подводной лодке, а второй, капитан второго ранга в запасе, живет в Ставрополе в отцовском доме на улице, носящей имя Бурмистрова.

Мы благополучно вернулись в Картахену, где нам устроили торжественную встречу. После этого со старшим военно-морским советником Орловым я участвовал в переходе из Картахены в Барселону на военных кораблях, перевозивших золото из хранилищ, которое принадлежало СССР и другим странам в оплату за оружие. По прибытии в Барселону наши миноносцы были атакованы с воздуха, но мы выдержали.

Когда мы вернулись в Картахену, Орлова вдруг вызвали в Москву. Он предложил мне ехать с ним, тем более что положенный срок - 6 месяцев - уже истек. Все шло по плану, но в день отправки в Гавр прибыл военный атташе Васильченко. И тут он стал прощаться со всеми, кроме меня. Заметив, что я смущен, Васильченко вынул из кармана документ и дал мне прочитать: предписание Гуревичу вернуться в Испанию для того, чтобы нелегально провести через границу летчиков. Что и было выполнено.

ПРЕВРАЩЕНИЕ В ВИНСЕНТА СИЕРРУ

Несколько месяцев я пробыл на фронте. В сентябре 1939 года вместе с контр-адмиралом Яхненко и капитаном 1 ранга Михайловым мы уехали поездом через Бельгию, Германию и Польшу на Родину, где нас поместили на подмосковной даче и попросили написать отчеты о деятельности. Затем нам было дано по 5 минут для личного доклада начальнику ГРУ Гендину.

После нашего отчета все были отпущены, остаться Гендин попросил только меня. Он сказал, что Орлов и Бурмистров отозвались обо мне очень хорошо, и предложил работать в ГРУ. Но о работе в разведке я не имел никакого понятия и сказал, что не смогу дать ответ сразу. И отправился домой в Ленинград.

Впереди у меня было два месяца отпуска. Но уже через три недели из Кисловодска меня срочно вызвали в Москву. Там сказали, что международная обстановка, как я и сам понимаю, осложняется, и поэтому есть необходимость усилить разведку. Я ответил, что не имею никакого отношения к разведке и могу принести пользу, только работая в аппарате. Но меня успокоили, что работать придется в качестве шифровальщика и радиста. В итоге, поучившись в подмосковной школе, я уехал через Ленинград в Финляндию, Швецию, Норвегию, Нидерланды и, прибыв в Париж как мексиканец, получил паспорт гражданина Уругвая Винсента Сиерры.

НЕ ТОТ БИЛЕТ

Первый раз я, можно сказать, прокололся сразу же при посадке в поезд на Хельсинки. Дело в том, что в "Интуристе" мне должны были выдать билет от Ленинграда до Хельсинки и броню на номер в гостинице. Проводник сразу не взглянул на билет и пропустил в вагон. Но когда я вышел покурить, он все же поинтересовался моими проездными документами, и оказалось, что билет был от Белоострова до Хельсинки. Все советские деньги я потратил на такси и носильщика. До отправления оставались считанные секунды, но я побежал менять 100 долларов.

Играя на том, что хоть я и иностранец, но все-таки немного говорю по-русски, подошел к дежурному по станции, попал на милиционера, и тот сжалился, дав мне 50 копеек на доплату.

На этом мои злоключения не закончились. В вагоне иностранные туристы хвастались фотографиями, а у меня ничего не было. Но пронесло. Кошмар начался на границе. Когда стали предъявлять паспорта и документы, я увидел переводчицу, которая хорошо меня знала, - училась у меня в "Интуристе". Девушка оказалась сообразительной: увидев мой паспорт и зная, что я был в Испании, она поняла, что я явно еду нелегалом...

Из Финляндии самолетами через Швецию и Нидерланды я добрался до Парижа, а оттуда в Брюссель, легализовавшись гражданином Уругвая Винсентом Сиеррой. Там я встретился с резидентом, которого знал под псевдонимом Отто, - это был Леопольд Треппер. С ним я должен был договориться о том, чтобы обосноваться в Швеции в качестве представителя фирмы, которую Отто якобы создал в Брюсселе. Мы решили, что связь будем поддерживать через его жену, так как часто встречаться с ним я не смогу.

Для облегчения контактов мы с ней поступили на курсы бального танца. Была только одна загвоздка - это была дама довольно почтенного возраста, и меня часто спрашивали, почему я имею дело со столь непривлекательной по внешности особой...

Еще в школе я работал в театральном кружке, закончил университет воскресного дня общества "Знание" и вдобавок учился в приличном вузе, так что знал и историю, и литературу, и языки. Мне оказалось легко зарегистрироваться в полиции и внедриться в светское общество. Это помогло - в отличие от Треппера, который мог встречаться в основном только с членами еврейской общины. Ни в светское, ни в деловое общество он так и не проник. Это было большим ударом для него, и он этого не скрывал.

А вскоре выяснилось, что Треппер ввел центр в заблуждение, сообщив о том, что я могу быть его представителем в Швеции, - там никто из иностранцев не мог руководить филиалом иностранной фирмы. Это право имели по закону только шведы.

СВЕТСКИЙ ЛЕВ

В 1940 году я, будучи помощником Треппера, поддерживал связь с легальными связистами - работниками нашего торгпредства. В очередной раз, получив от них пакет, я сообщил об этом руководству, и мы собрались на моей квартире на авеню Бе Ко.

Обычно мы работали до глубокой ночи, разбирая почту. Вдруг нас разбудил шум самолетов, что показалось странным: ведь бельгийский король не стал бы проводить учения в столь неподходящее для этого время. Я включил приемник. Играли какой-то марш. Неожиданно объявили, что Германия проявила в отношении Бельгии агрессию, в связи с чем начались военные действия. Это было абсолютно неожиданно - ведь накануне послом Германии было объявлено, что его страна будет полностью придерживаться нейтралитета по отношению к Бельгии. Уже в шесть утра, когда мы определились со своими действиями в создавшейся ситуации и вышли на улицу, то увидели, как мимо нас ведут группу людей, которых до этого подозревали в работе на германскую разведку. Мы разошлись по домам.

Вскоре после этого мы с Треппером встретились на конспиративной квартире с представителем ГРУ, который сообщил о том, что Треппер должен покинуть страну. Ведь если он хорошо известен как еврей-канадец, то может быть арестован в любой момент и за национальность, и за то, что является гражданином страны, участвующей в войне против Германии. Человек из ГРУ предложил передать управление резидентурой мне. Но я возразил, что до начала войны занимался лишь вопросами связи и сейчас к разведывательной работе не готов. Треппер ответил, что это неправда, и я могу быть нелегальным разведчиком-резидентом.

Вскоре Треппер уехал. Его жену, оставшуюся без защиты, мне удалось укрыть в нашем торгпредстве. Затем она была переправлена в Москву. Его фирма, естественно, рухнула, но он смог прихватить с собой 300 тысяч франков. По одним сведениям, ему удалось переправить деньги через банк, по другим - помог сотрудник болгарского консульства.

Резидентура развалилась полностью. Лишь один советский разведчик - Макаров - легализовался как владелец каучукового магазина в Остенде. Но он довольно часто нарушал конспирацию: имея много денег, весьма интересовался девушками... Таким образом, из действующих сотрудников остался лишь я. К тому времени возможность продолжать жить в Бельгии у меня была. Я познакомился с миллионерами Зингером и Барча. Их дети были женаты и жили рядом с родителями. И вдруг, еще до начала агрессии, ко мне неожиданно обратился Зингер и спросил, что я думаю о возможном начале войны. Я ответил, что у меня здесь сложились нормальные деловые отношения и уезжать я не собираюсь. "Скажите, а вы не можете покровительствовать моей дочери Маргарите? Вы знаете, ее муж умер, и она отказывается ехать с нами в Америку, предпочитая постоянно посещать его могилу". Я задумался и согласился помочь. Зингер предложил мне деньги на расходы, передал все свои деловые связи и уехал. Так началась моя деловая жизнь. В то время мы с Маргаритой Барча находились только в дружеских отношениях.

ПОСЛЕДНЯЯ ТАЙНА ТРЕППЕРА

С 25 декабря 1942 года Треппер начал игру с центром (Москвой). Вел игру и я. Официально считается, что это произошло 3 марта, но я начал игру гораздо позднее, потому что Треппер не хотел этого, боясь, что я могу его выдать. И он продолжал радиоигру от моего имени.

Трепперу удалось убедить гестапо, что ему необходимо, скрывая свой арест, часто передвигаться по Парижу. Ему пошли навстречу. 13 декабря 1943 года он ехал на машине с Бергом. Тот плохо себя чувствовал, и Треппер предложил заехать в аптеку за лекарствами, вызвавшись купить их. Берг был убежден, что, добровольно сотрудничая с гестапо, Треппер никогда не позволит себе убежать. Войдя в аптеку, Треппер вышел через черный ход.

К этому времени бывший начальник зондеркоманды Гиринг был вынужден подать в отставку и лечь в госпиталь на операцию, в результате которой скончался. На его место был назначен гестаповец Хайнц Паннвиц, известный своими жестокостями в Праге. Боясь, что бегство Треппера может отрицательно сказаться на его репутации, и, просчитав, что после войны он может попасть к американцам, Паннвиц решился на сотрудничество со мной. Этим решением он содействовал спасению советских разведчиков и ряда руководителей французского движения Сопротивления.

В августе 1944 года, в преддверии восстания в Париже, зондеркоманды были расформированы. Паннвиц, его секретарша Кемпа и радист Стлука выехали в Германию. Вместе с Маргаритой и детьми я был помещен в лагерь.Убедив Мюллера в том, что только я могу помочь ему в дальнейшей работе, я получил новое назначение. "Совместная работа" якобы продолжалась до апреля 1945 года. Далее, получив гарантии неприкосновенности, мы укрылись в австрийских Альпах. На случай появления союзников я придумал легенду, что являюсь майором советской армии Владимиром Соколовым и нахожусь в Германии для оказания помощи бежавшим из лагерей советским военнопленным, а немецкие граждане при мне - антифашисты.

Вскоре мы оказались у французов. Для подтверждения моей легенды был направлен запрос, и вскоре в Париж пришел положительный ответ. После этого французы доставили нас в Париж с архивными материалами и радиоаппаратурой. Но там полковник Новиков - представитель СМЕРШ - "арестовал нас", и по прибытии в Москву прямо с аэродрома мы были доставлены на Лубянку, где и началось следствие.

Скрывая от ГРУ наш арест, наркомат обороны был вынужден послать моим родителям справку о том, что я пропал без вести при обстоятельствах, не дающих право на льготы. Родители узнали о том, что я жив и нахожусь в лагере только в 1948 году. Я был осужден в 1947 году особым совещанием СМЕРШ как гражданское лицо к 20 годам исправительно-трудовых лагерей по статье 58-1-а. Находясь в лагере в Воркуте, я был убежден, что произошла ошибка и правда восторжествует. Я добросовестно работал, разбирался в экономике и бухгалтерии, и меня назначили диспетчером лагерных подразделений и старшим экономистом планово-производственных отделов.

Меня реабилитировали в августе 1991 года. До этого в течение 45 лет я обращался с просьбой о пересмотре моего дела в различные инстанции, но безрезультатно. После реабилитации был издан приказ Министерства обороны о том, что я - капитан советской армии и прослужил со льготными годами 46 лет и 1 месяц. За время моей службы - и даже работая за рубежом - я ни разу не получал зарплаты и уж тем более - компенсации за материальные и моральные потери.

"ПАПА, ЭТО Я!"

Отсидев в общей сложности 12 лет в лагерях, я все же вернулся домой в Ленинград, к своей матери. Затем была встреча с моей верной подругой жизни - Лидией Васильевной. О том, что произошло дальше, рассказывать тяжело.Как-то зазвонил телефон, и я поднял трубку. "Папа, это я!" Я не поверил и потребовал подробностей. Когда мужчина назвал мне тех, кто был крестными при его рождении, я потерял сознание. Звонил Мишель, сын Маргариты Барча и Винсента Сиерры, который родился в гестапо в апреле 1944-го года. Потом Мишель приехал в Петербург. Он рассказал, что Маргарита постоянно вела поиски, но не знала моей настоящей фамилии. Отыскать отца удалось только Мишелю. Он провел свое расследование, сопоставил некоторые факты и вычислил (все-таки сын разведчика), кто является его отцом. А мне еще на Лубянке сказали, что Маргарита с младенцем погибла в лагере под бомбежкой союзников.

P. S. Мишель с семьей приезжает к отцу почти каждый год, они обмениваются письмами. Анатолий Маркович по-прежнему не теряет надежды получить компенсацию за время работы и ссылки и пишет свои воспоминания. Кстати, за все время работы в разведке Кент не получил от государства никакой награды. Даже представление на орден - за спасение командира подводной лодки - где-то затерялось. Кент - живая легенда и гордость нашей разведки - живет в небольшой квартире в "хрущевке" на скромную военную пенсию. Все деньги уходят на лекарства. Его даже не поздравили с юбилеем города. Но его хорошо помнят и любят те, кто хоть как-то прикоснулся к его биографии. Анатолий Маркович как-то сказал, что для него лучшая награда - это его друзья.

Михаил БУРЕНИН

http://www.nevskoevremya.spb.ru/