Не имеет внутренней формы. Внутренняя форма

«ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА СЛОВА» - название книги Г Г. Шпета «Внутренняя форма слова: Этюды и вариации на темы Гумбольдта» (М., 1927); и одновременно центральное понятие, используемое им для обозначения существенно-смысловых связей и отношений. Шпет понимает под внутренней формой устойчивые алгоритмы языка, законы смыслообразования. Такие формы присущи не языку как таковому (В. фон Гумбольдт), но слову как конкретному предмету социально-исторической науки о языке. Шпет не принимает идею внутренней формы языка как основание исследования гуманитарного знания, поскольку язык как феномен (как целое) не может быть сам по себе взят в качестве единицы анализа когнитивных феноменов. Необходима еще и «часть» (слово), без которой язык теряет смысл, свое принципиальное значение «контекста» в исследовании гуманитарного знания. Действительно, в процессе обоснования выбора «слова» как первоосновы анализа методологического сознания Шпет делает акцент на следующих признаках: прежде всего, слово - это «отдельное слово», т.е. «некоторая последняя, далее неразложимая, часть языка, элемент речи». Но это отдельное слово в каждом конкретном контексте имеет определенный смысл. И именно эта связка, это отношение «слово- смысл» становится для Шпета основополагающим элементом, первоосновой, предопределяющей дальнейший ход его постановки методологических проблем. Дело в том, что «слово» у Шпета имеет еще одно значение: оно «употребляется в значении всей вообще, как устной, так и письменной, речи». А это значит, что связка «слово-смысл» может быть интерпретировано как отношение «язык (речь)-смысл». Поэтому слово, по Шпету, не является ни простым отображением «заранее данного порядка бытия», ни инструментом, позволяющим сконструировать полностью мир сущего. Слово диалектично по своей природе. Именно в этом пункте - методологически значимая точка схождения диалектики Гегеля и герменевтики в понимании Шпета. Диалектическая характеристика слова приобретает особое значение для Шпета в процессе формирования понятия В. ф. с. как системы отношений в основе сложной словесной структуры, где сплетение самих понятий формы и содержания, формы и материи в конечном счете приводит к утрате ими своего абсолютного характера, к тому, что одно превращается в другое. Внутренняя форма - закон и путь развития, движение, заложенное в слове, динамизм, который отображает динамизм, присущий мысли и деятельности человеческого духа. Внутренняя форма является творческим моментом и располагает множеством разнообразных стратегий: интенсивность звука, морфологическая форма и т.д. Шпет выделяет логическую и поэтическую внутреннюю форму. Логическая В. ф. с. является законом образования конкретного понятия, стремится к исчерпанию его смысла и объяснению всех возможных способов его употребления. Носителем собственно эстетических функций слова является поэтическая внутренняя форма, извлекающая смысл из объективных связей и включающая его в другие связи, которые подчинены не логике, но уже фантазии. Внутренняя поэтическая форма фундируется на логической внутренней форме, не утрачивая своего исконно творческого характера. Там, где имеется одна логическая форма, могут иметь место более чем одна внутренняя поэтическая форма; напр., «земля в снегу», «под белой пеленой», «под снежным покровом», т.е. многообразные поэтические формы «нанизываются» на одну логическую. В процессе анализа внутренних поэтических форм Шпет приходит к выводу о необходимости различения объективного смысла слова и его эмоциональной насыщенности. Экспрессивные оттенки выражения не содержат в себе собственно смысла, но они выражены в речи субъекта. Эмоциональной насыщенности слова, или экспрессии, соответствует познавательный акт, обозначенный Шпетом как «симпатическое понимание». Экспрессия дается в эмоционально насыщенном общении и предполагает наличие «общного», возникающего в общении, контекста понимания (сферы разговора). «Сфера разговора» - это своего рода метафорический конструкт, позволяющий Шпету достаточно точно обозначить проблему коммуникативного пространства, в котором не только происходит понимание и интерпретация слова как знака сообщения, но само Я как «социальная вещь» становится продуктом этого пространства. Однако исследование «симпатического понимания», равно как и вопрос о значении «сферы разговора», не являются в методологической концепции Шпета доминирующими; они были представлены в книге как «схема дальнейших возможностей» развития проблематики методологии гуманитарного знания. Т.Г. Щедрина

/ Зенков Г.С. Сапожникова И. А. "Введение в языкознание"

Внутренняя форма слова – это признак, который составляет основу наименования. В основу наименования слова кукушка положен признак характерного крика, хотя кукушка может быть охарактеризована с разных сторон – размера, цвета, формы. Разная внутренняя форма может обнаруживаться у слов, именующих один и тот же предмет. Так, в русском литературном языке и в диалектах для обозначения одуванчика есть слова одуванчик, пухлянка, летучка, молочник. Все четыре слова имеют одну понятийную основу, однако внутренняя форма, мотивирующая каждое название, оказывается неодинаковой. В первом случае мотивирующим признаком является действие "дуть" во-втором -–признак формы, в третьем слове название опирается на мотивирующий признак «то, что может летать», и в четвертом слове внутренняя форма указывает на сходство сока этого растения с молоком.

Мотивирующий признак, положенный в основу наименования, может быть разного типа. Он может основываться на звукоподражании: хихикать, гавкать, рычать, квакать. Другие типы внутренней формы наблюдаются в производных словах и словах с переносным значением. В производных словах внутренняя форма проявляется в сопоставлении с однокорневыми словами: летчик- человек, который летает ». Переносное значение мотивируется другими значениями того же многозначного слова: Он рыба, а не человек. В этом примере значение слова рыба – «холодный, неэмоциональный, равнодушный» мотивируется прямым значением слова.

Указанные типы мотивированности называют соответственно фонетической, словообразовательной и семантической мотивированностью.

Внутренняя форма слова со временем исчезает и, наоборот, появляется у слов, которые ее не имели. Утрата внутренней формы связана со многими причинами: фонетическими изменениями, исчезновением слова, служившего основой мотивации, семантическими изменениями. Так, слово жердь исторически связано со словами городить, город, однако изменения, которые привели к фонетическим различиям в корнях этих слов, мешают осознанию этой связи.

Утрата мотивирующего слова приводит к утрате внутренней формы. Слова кольцо, около в современном русском языке не имеют внутренней формы, хотя в прошлом она у них была. Старая мотивированность опиралась на слово коло – «круг, колесо». С выходом из употребления слова коло мотивирующий признак, опирающийся на это слово, исчезает.

Семантические изменения, происходящие в лексическом значении, также отражаются на внутренней форме. Так, слово город когда-то соотносилось со словом городить, поскольку в древности города огораживались частоколом или крепостной стеной. Постепенно с изменением реалий лексическое значение утратило признак «имеющий ограду», и семантические связи между этими словами были нарушены.

А также признак, положенный в основу номинации при образовании нового лексического значения слова. Таким образом, внутренняя форма слова указывает на причину, по которой данное значение оказалось выраженным именно данным сочетанием звуков .

Признак, лежащий в основе номинации, не обязательно является существенным; он может быть попросту ярким, бросающимся в глаза. Этим объясняется тот факт, что в разных языках одно и то же явление может быть названо на основе выделения различных признаков, ср. рус. портной от порты "одежда" , нем. Schneider от schneiden "резать" , болг. шивач от шия "шить" .

Учение о внутренней форме слова связано с именами В. фон Гумбольдта и А. А. Потебни (последний, как и его последователи, понимал внутреннюю форму расширительно, признавая её не только в отдельном слове, но и в художественном произведении в целом ), а позднее было развито сторонниками неогумбольдтианства : Л. Вайсгербером , Э. Сепиром , Б. Уорфом .

В диахронии

Соотнесённость составляющих слова с другими существующими в языке единицами может быть обусловлена :

В ходе исторических изменений в языке внутренняя форма слова может быть затемнена или полностью утрачена. Утрата внутренней формы происходит вследствие :

• утраты производящего слова (так, исчезновение в русском языке слова коло "колесо" привело к потере внутренней формы первоначально уменьшительного слова кольцо и слова около , буквально означавшего "вокруг" );
• утраты предметом признака, характерного для него ранее и послужившего основой номинации (рус. мешок более не связывается со словом мех );
• значительных фонетических изменений облика слов в истории языка (к примеру, в сознании современных говорящих не связываются восходящие к одному корню слова коса и чесать , городить и жердь ).

Воссозданием утраченной внутренней формы слов занимается этимология , изучением экспрессивно окрашенных внутренних форм, оставшихся незатемнёнными и входящих в коннотацию лексемы (рус. осёл "упрямо-глупый человек" , тащиться "двигаться медленно и с трудом" ), - лексикология и стилистика .

В стилистике

В стилистике принято иное понимание термина «внутренняя форма слова»: под ним подразумевается внутренняя образность слова или словосочетания - созначения, возникающие при его контекстуальном употреблении благодаря различной предметной и системной отнесённости слова (или словосочетания) в целом и его отдельных частей .

Примечания

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Внутренняя форма слова" в других словарях:

Внутренняя форма слова - «ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА СЛОВА» название книги Г Г. Шпета «Внутренняя форма слова: Этюды и вариации на темы Гумбольдта» (М., 1927); и одновременно центральное понятие, используемое им для обозначения существенно смысловых связей и отношений.… … Энциклопедия эпистемологии и философии науки

Форма слова, отражающая его мотивированность другими языковыми элементами и поэтому объясняющая его смысловую структуру. Внутренняя форма слова семьдесят ясна, т. к. опирается на слова семь и десять, внутренняя форма слова брак (супружество) в… … Большой Энциклопедический словарь

Форма слова, отражающая его мотивированность другими языковыми элементами и поэтому объясняющая его смысловую структуру; признак, положенный в основу номинации при образовании нового лексического значения слова. Внутренняя форма слова «семьдесят» … Энциклопедический словарь

внутренняя форма слова - Мотивировка лексического значения слова его словообразовательной и семантической структурой.Так, слово учитель сохраняет внутреннюю форму, его лексическое значение мотивировано. Его словообразовательная структура подсказывает, что это слово… … Словарь лингвистических терминов Т.В. Жеребило

Внутренняя форма слова - Внутренняя форма слова семантическая и структурная соотнесённость составляющих слово морфем с другими морфемами данного языка; признак, положенный в основу номинации при образовании нового лексического значения слова. В. ф. с. мотивирует… … Лингвистический энциклопедический словарь

внутренняя форма слова - 1. Характер связи звукового состава слова и его первоначального значения, семантическая или структурная соотнесенность составляющих его морфем с другими морфемами данного языка. 2. Способ мотивировки значения в данном слове … Толковый переводоведческий словарь

внутренняя форма слова - Соотнесенность морфемного состава слова и его значения с морфемным составом и значением других слов данного языка … Термины и понятия лингвистики: Лексика. Лексикология. Фразеология. Лексикография

Морфонологический состав основы, указывающий па мотивированную связь ее звучания с данным значением. Подснежник (цветок, появляющийся ранней весной чуть ли не из под снега). Огород (связь с понятием “огородить”). Сад (то, что посажено; ср.: роща… … Словарь лингвистических терминов

Внутренняя форма в языкознании: внутренняя форма слова семантическая или структурная соотнесённость морфем слова с другими морфемами данного языка; внутренняя форма языка по В. фон Гумбольдту: система понятий, отражающая… … Википедия

Морфемное строение слова в соотнесении с его значением. Внутренняя форма слова отражает его первоначальную семантическую и формальную мотивировку, которая, однако, со временем может стираться из за утраты мотивирующего слова (портной, в сознании… … Справочник по этимологии и исторической лексикологии

ВНУТРЕННЯЯ ФОРМА СЛОВА, осознаваемая говорящими на некотором языке мотивированность значения слова (или словосочетания) данного языка значением составляющих его морфем или исходным значением того же слова, т.е. образ или идея, положенные в основу номинации и задающие определенный способ построения заключенного в данном слове концепта; иногда в том же значении используется термин мотивировка . Термин внутренняя форма слова в этом значении был введен в лингвистический обиход в середине 19 в.А.А.Потебней. Словосочетание внутренняя форма восходит к русскому переводу термина В. фон Гумбольдта innere Sprachform (внутренняя форма языка ), однако содержательно здесь речь идет о разных вещах: под внутренней формой языка Гумбольдт имел в виду своего рода свидетельство «духа народа», заключенное в строе его языка. Понятие внутренней формы находилось на периферии интересов структурной лингвистики, но в последние годы в связи с обращением лингвистики к объяснительным моделям, осознанием необходимости учета фактов диахронии в синхронном описании и потребности в таком семантическом представлении слова, которое было бы ориентировано на учет всех его релевантных парадигматических связей, наблюдается возобновление интереса также к проблеме внутренней формы слова.

В своей работе 1862 Мысль и язык Потебня писал: «В слове мы различаем:внешнюю форму , т.е. членораздельный звук, содержание , объективируемое посредством звука, и внутреннюю форму , или ближайшее этимологическое значение слова, тот способ, каким выражается содержание. При некотором внимании нет возможности смешать содержание с внутреннею формою. Например, различное содержание, мыслимое при словах жалованье , лат.annuum , pensio , франц. gage , может быть подведено под общее понятие платы; но нет сходства в том, как изображается это содержание в упомянутых словах: annuum – то, что отпускается на год, pensio – то, что отвешивается, gage первоначально – залог, ручательство, вознаграждение и проч., вообще результат взаимных обязательств, тогда как жалованье – действие любви, подарок, но никак не законное вознаграждение, не следствие договора двух лиц».

Таким образом, внутренняя форма – это след того процесса, при помощи которого языком было создано данное слово, по выражению Ю.С.Маслова – «сохраняющийся в слове отпечаток того движения мысли, которое имело место в момент возникновения слова». Так, например, птица кукушка названа так, потому что она кричит «ку-ку!», слово окно связано со словом око ; здесь в основу номинации положена идея «глаза», которая участвует в построении концепта окна как источник метафорического переноса («окна у дома – как глаза у человека») – или же метонимического (окно – это как бы продолжение нашего глаза, ср. глазок «маленькое окошко»). Слово черника отсылает к цвету обозначаемой ягоды, а слово воспитание – к идее питания ; здесь при формировании понятия был использован механизм метонимии или синекдохи: питание ребенка – это, очевидно, составная часть его воспитания. Этот «след движения мысли» может быть более или менее заметным, а может и вовсе теряться в глубине веков; в последнем случае говорят об утрате, или отсутствии у данного слова внутренней формы. Так, например, слова темница и светлица имеют внутреннюю форму, а тюрьма и комната – нет.

Утрата внутренней формы может происходить по разным причинам. Бывает так, что слово, послужившее основой номинации, выходит из употребления. Такова ситуация, например, со словом кольцо : слово коло , от которого кольцо образовано при помощи суффикса, было вытеснено словом колесо (образованным от основы косвенных падежей слова коло ). В других случаях просто утрачивается связь между производящим и производным словом. Так, город в современном русском языке уже не связывается с глаголом городить , окно с око , слово медведь не понимается как «едящий мед»; сочетания красные чернила , розовое белье илибелый голубь не содержат оксюморона. Все эти связи, однако, присутствуют в языке в латентной форме и могут «оживать» в поэзии или в языковой игре.

Внутренняя форма полностью отсутствует у заимствованных слов (что естественно, так как даже если заимствованное слово и состоит из значимых частей, то они являются значимыми лишь в том языке, в котором оно создано – за исключением тех случаев, когда оно включает морфемы, ставшие «интернациональными», типа антифашистский или реорганизация ). Поэтому наличие внутренней формы может служить указанием на направление заимствования; так, например, можно с уверенностью сказать, что русское словоепископ является заимствованием из греческого episkopos , а не наоборот, только потому, что греческое слово имеет внутреннюю форму («смотрящий вокруг»), а русское – не имеет.

Итак, наличие внутренней формы у некоторого слова означает наличие у данного слова определенного типа парадигматических смысловых отношений. В зависимости от того, какая сущность является вторым термом этого отношения, различаются разные типы внутренней формы. Существуют два основных типа, которые можно назвать, соответственно, словообразовательным (когда отношение устанавливается с другим словом) и эпидигматическим (когда вторым термом отношения является другое значение того же слова). Возможны, кроме того, смешанные случаи.

Внутренняя форма словообразовательного типа имеется у слов, образованных от какого-то другого слова по некоторой относительно живой словообразовательной модели – это значит, что, вообще говоря, любое слово, имеющее деривационную историю, имеет и внутреннюю форму (ср. дом-ик, пере-писать, пар-о-воз , или образованное при помощи иных средств, ср. ход , бег , нем. Gang – но не, например, пир от пить или жир от жить , так как эти связи для современного языка не актуальны). Так, два омонима заходить – глагол сов. вида со значением "начать ходить" <по комнате> и глагол несов. вида, составляющий видовую пару с глаголом зайти <за угол, в самую чащу>, – имеют разную деривационную историю и, что в данном случае одно и то же, – разную внутреннюю форму.

Внутренней формой эпидигматического типа обладают слова, имеющие «прямое» и «переносное» значение, при условии, что исходное значение уданного слова тоже актуально, например: нос (корабля), яблоко (глазное) и т.п.,источник ("причина"), волнение ("внутреннее беспокойство"), вывод (логическая операция), осел ("глупый человек"), ведро , стакан , мешок в значении меры объема и т.п.

В значительной части случаев внутренняя форма бывает смешанного типа. Например, такие слова, как ручка (дверная), ножка , спинка , ушко (игольное) и т.п. непосредственно соотносятся не со словами ручка , ножка и т.д. а со словомрука (здесь имеет место связь эпидигматического типа: перенос по функции); кроме того, слово ручка имеет деривационную историю (оно образовано присоединением суффикса -к- , который имеет здесь иное значение, чем в ручка "маленькая рука") – и тем самым слово ручка (дверная) имеет также и внутреннюю форму словообразовательного типа.

Другой случай внутренней формы смешанного типа представлен словами абстрактной семантики, значение которых возникло путем метафорического переосмысления пространственных категорий и других параметров материального мира; при этом само слово абстрактной семантики не имеет «конкретного» значения – его имеют лишь составляющие данное слово морфемы. Таковы, например, слова впечатление , влияние , содержание ,представление , предположение, отношение и т.п. Установление характера внутренней формы осложняется в таких случаях еще тем обстоятельством, что многие такие слова представляют собой кальки (поморфемные переводы) с иноязычных (прежде всего, греческих и латинских) образцов. Так, например, слово предположение является калькой с греческого prothesis , которое имеет исходное пространственное значение ("выставление"). Другой возможный путь возникновения таких слов – утрата исходного «конкретного» значения (например, слово влияние в 18 в. еще имело значение "вливание").

Проиллюстрируем разные типы внутренней формы на примере русских названий дней недели. Слова вторник , четверг , пятница и среда имеют прозрачную внутреннюю форму словообразовательного типа: первые три образованы от соответствующих порядковых числительных – соответственно, второй , четвертый и пятый дни недели; среда (или в исконно русской форме, сохранившейся в диалектах, середа ) – это «середина (недели)». Заметим, что аналогичную внутреннюю форму имеет название этого дня недели в немецком языке (Mittwoch), – и это не случайное совпадение: русское среда в значении "срединный день недели" – это древняя семантическая калька (т.е. результат заимствования переносного значения) с соответствующего немецкого слова. Слово воскресенье имеет внутреннюю форму эпидигматического типа – оно отсылает к названию одного из христианских праздников – Воскресению Христову. Изначально слово воскресенье обозначало этот единственный день в году – первый день Пасхи, но примерно с 13 в. оно стало использоваться для обозначения всякого седьмого, нерабочего дня недели, вытеснив в этом значении слово неделя (имеющего прозрачную внутреннюю форму словообразовательного типа "нерабочий день"). Слово неделя в своем исходном значении сохранилось, например, в украинском языке, а в русском оставило свой след в слове понедельник – «день, следующий за (по ) воскресеньем (неделей )». Слово суббота вовсе не имеет внутренней формы – это слово заимствовано из древнееврейского. Внутренняя форма часто является составляющей заключенного в слове концепта. Согласно «Этимологическому словарю русского языка» М.Фасмера, словообидеть произошло из об-видеть , где предлог об- имеет значение "вокруг, огибая, минуя", ср. обнести <кого-то угощением> "пронести мимо, не дать",обделить , обвесить . Слово обидеть , тем самым, имеет внутреннюю форму "обделить взглядом, не посмотреть". И действительно, как показывает семантический анализ, именно недостаток внимания составляет прототипическую ситуацию возникновения того чувства, которое обозначается русским словом обида – в отличие, например, от английского offence.

Учет внутренней формы иногда позволяет обнаружить различие между значениями квазисинонимичных слов и устойчивых сочетаний. Сравним, вслед за А.Н.Барановым, фразеологизмы когда рак на горе свистнет и после дождичка в четверг . Событие «рак на горе свистнет» невозможно в реальном мире, тем самым внутренняя форма первого фразеологизма порождает смысл "никогда". С другой стороны, «дождик в четверг» – событие редкое, но возможное; соответственно, внутренняя форма второго фразеологизма порождает смысл "возможно, когда-нибудь; неизвестно когда". Это различие отражается в употреблении данных фразеологизмов. Так, в следующей фразе употребление идиомы когда рак на горе свистнет было бы неуместно: Придти-то он придет. Может, завтра, а может через месяц. Одним словом – после дождичка в четверг . Аналогичным образом квазисинонимичные идиомы на каждом углу и на каждом шагу различаются тем, что первая не может применяться, когда речь идет о нежилом пространстве: нельзя сказать *В лесу на каждом углу попадались грибы .

Важное свойство внутренней формы состоит в том, что ее наличие или отсутствие у данного слова есть обстоятельство градуальное: между «полюсами», на которых находятся, с одной стороны, слова, образованные по регулярной модели и без семантических сдвигов (ср. слова читатель или чтение , образованные от глагола читать ), т.е. имеющие «тривиальную» внутреннюю форму, и, с другой стороны, заимствования типа атом или магазин , изначально внутренней формы лишенные, располагается богатый спектр промежуточных случаев, т.е. слов, имеющих внутреннюю форму разной степени полноты и/или прозрачности. Под полнотой имеются в виду случаи частичной морфологической членимости слова – вроде знаменитой буженины или приставочных глаголов типа переключить или укокошить (где ясно вычленяется лишь значение служебной морфемы – суффикса, приставки), под прозрачностью – степень очевидности, актуальности для языкового сознания имплицируемых данным словом парадигматических смысловых связей.

Для внутренней формы характерна также необычайная вариативность относительно носителей языка. Для носителей языка неискушенных и не склонных к языковой рефлексии, внутренняя форма существует только в своем тривиальном варианте – в той мере, в какой она обнаруживается в живых и регулярных словообразовательных процессах (дом – домик , рюмка – рюмочная ). У двух категорий людей – лингвистов и поэтов – представления о внутренней форме наиболее богатые, хотя и существенно различные.

Неверно было бы думать, что внутренняя форма – понятие, нужное лишь лингвистам: как раз лингвисты могли бы без него и обойтись, так как соответствующие факты легко могут быть интерпретированы в других терминах – этимологии, словообразовательной семантики и лексикологии. Объединение довольно разнородных явлений в рамках единого понятия «внутренней формы» нужно лишь потому, что оно имеет под собой вполне определенную психолингвистическую реальность. Дело в том, что представление о том, что «истинным» значением слова является его «исходное» значение, необычайно глубоко укоренено в сознании говорящих. Достаточно вспомнить, что с этимологии началась наука о языке, и еще в 19 в. слово этимология употреблялось в значении "грамматика"; при этом само слово этимология , обозначающее сейчас науку о происхождении слов, образовано от греческого слова etymon, которое означает "истина".

Поиск этого исходного (и тем самым «истинного») значения – наивное этимологизирование – является неотъемлемой частью языкового поведения и было свойственно человеку испокон веков. Достаточно вспомнить неиссякающие идеи о происхождении слов Москва , русский ; этруски (= это русские), Азия (= аз и я) и т.п. В эпоху, непосредственно предшествующую возникновению сравнительно-исторического языкознания, теоретик русского и церковнославянского языка, лидер славянофильского движения А.С.Шишков в работе «Опыт рассуждения о первоначальном единстве и разности языков» разлагал слово язык как «я (есмь) зык, т.е. звук, звон, голос, гул». Ср. также примеры, приводимые С.Е.Никитиной из современной языковой практики старообрядцев: «путь есть поучение »; «обряд – это обретенное от предков, то, что от них обрели ». Тот же ход мысли, но содержащий иронию, отражен в выражениях типа художник от слова «худо ». Стремление к прозрачности внутренней формы слова, позволяющей понять его значение, часто (особенно в речи детей и малообразованных людей) приводит к коверканию слова в соответствии с его предполагаемой внутренней формой, ср. слова типа спинжак (вместо пиджак ) от спина , вонитаз (вместо унитаз ) от вонять и т.п. Этот механизм эксплуатируется при создании слов типа прихватизация (вместо приватизация ).

Внутренняя форма, найденная в результате такого рода наивного этимологизирования (того, что называется «народной этимологией»), может, однако, влиять на реальное функционирование языка. Примером подобного явления может служить глагол довлеть , который под влиянием народной этимологии, связавшей его с со словом давление (по аналогии с терпеть –терпение , стареть – старение ), в современном языке практически утратил исходное значение "быть достаточным" и управление <чему>: в разговорном языке этот глагол употребляется лишь в значении "давить, подавлять, тяготеть" и имеет управление <над кем/чем> (Прошлое довлело над его жизнью ). Другой пример (приводимый Д.Н.Шмелевым): слово наущение , этимологически восходящее к слову уста , в современном языке воспринимается как стилистически окрашенный («церковнославянский») вариант слова, которое в стилистически нейтральном («русском») варианте выглядело бы как научение , ср. вариативность нощь – ночь, мощь – мочь . В некоторых случаях совпадение фонетического облика и одновременно значения двух этимологически различных (т.е. омонимичных) слов столь разительно и системные связи между такими словами столь прочны, что отсутствие между ними генетической связи удивляет даже лингвистов. Так, слово пекло , родственное латинскому pix , "смола" (а возможно, даже и просто заимствованное из уменьшительной формы формы picula ), в современном языке по праву входит в словообразовательное гнездо глагола печь . Еще один пример – слово страсть , скрывающее в себе два омонима: "сильное чувство, страдание" (страсти Господни ) и "страх" (ср.Страсти какие !, отсюда глагол стращать ). Эти и другие примеры переинтерпретации слова в системе языка под влиянием народной этимологии рассматриваются в статье Т.В.Булыгиной и А.Д.Шмелева Народная этимология: морфонология и картина мира .

Сравним слова окно и подоконник. В слове окно звуковая форма и значение для нас никак не связаны. Почему именно этот звуковой комплекс называет отверстие в стене, для современного человека непонятно. Сравните слова других языков, имеющие то же значение: английское window, французское fenetre, немецкое Fenster, финское ikkuna. Предмет - один и тот же, но обозначен он различными комплексами звуков. Ни в одном из этих слов сами звуки не дают представления о предмете.
Иное дело - слою подоконник. Услышав или прочитав его, мы сразу понимаем, почему именно так называется доска под окном, на которую можно что-либо поставить. Смысл слова подоконник -вытекает из его строения, из его формы: под-окон-ник - «нечто, расположенное под окном». Следовательно, слово подоконник (в отличие от слова окно) имеет внутреннюю форму.
Таким образом, не все слова имеют внутреннюю форму, но лишь те, у которых сквозь их внешний облик, сквозь их строение просвечивает мотивировка названия: почему именно так назван предмет, действие или признак.
Сравним: шелковая травка и зеленая травка. Слово шелковая здесь имеет внутреннюю форму. Оно значит: «нежная, гладкая, блестящая, как шелк». Нам понятно, почему травка названа шелковой. В слове зеленая никакой мотивировки нет, это просто обозначение цвета травы.
Могут ли глаголы иметь внутреннюю форму? Не реже, чем существительные или прилагательные. Сравним две фразы. Мать говорит сынишке: «Перестань попугайничать*.» Что значит глагол попугайничать? «Повторять чьи-либо слова, подобно попугаю». В этом глаголе есть яркая внутренняя форма - оиа показывает, что это значение родилось из сравнения: попугай обычно повторяет чьи-то слова.
Внутреннюю форму имеют два класса слов. Один - это производные слова, т. е. слова, образованные от каких-то других слов. Тогда слово, лежащее в основе другого слова, и служит мотивировкой для его названия, позволяет ему иметь внутреннюю форму. Вот ряд названий самок животных:тигрица,львица, волчица, корова, овца, курица. Три первых слова имеют внутреннюю форму. Они образованы от названий зверей: тигр, лев, волк. Эти названия в них просвечивают, создавая внутреннюю форму. А слова корова, курица, овца внутренней формы не имеют, в этих словах нет формальной опоры иа другое слово (сравним названия соответствующих животных-самцов: бык, петух, баран).
Другой класс слов, имеющих внутреннюю форму,- слова с переносными значениями (см. Многозначность слова). Когда о человеке говорят: «Железо!» или «Дуб!», имеют в виду такие качества, как прочность (железа) и твердость (дуба) или, как возможное следствие, негибкость, крайнее упрямство.
Среди слов одной тематической группы могут быть и слова, имеющие внутреннюю форму, и слова, не имеющие ее. Сравните, с одной стороны, ландыш, ромашку, лилию, лютик (эти названия ничего иам не говорят о цветах) и, с другой стороны, колокольчик (напоминает
по форме колокол), подснежник (вырастает сразу из-под снега) и т. д.
Иногда слова, близкие по значению, имеют аналогичную внутреннюю форму в разных языках. Сравним название человека, профессия которого преподавать в школе: русское учитель (глагол учить), английское teacher (глагол to teach), немецкое Lehrer (глагол lehren), финское opettaja (глагол opettaa). Все эти слова называют преподавателя по действию учить.
Слова разных, даже неродственных, языков могут иметь схожую внутреннюю форму, но при этом быть образованы разными способами. Так, русский язык (один из славянских языков) и финский язык (принадлежит к семье фиино-угорских языков) нередко имеют схожую внутреннюю форму: русское черника (ягода названа по черному цвету) - финское mustikka {musta - «черный»); русское синяк - финское mustelma (буквально «черняк»). Эти слова образованы с помощью суффиксов. Но возможны и другие случаи: в русском языке суффиксальное слово, в финском - сложное (из двух основ). Вот примеры: колоколь-чик - финское kellokukka (kello - «колокол», kukka - «цветок», буквально «цветок-колокол»), сахар-ница - финское soke-riastia (sokeri - «сахар», astia - «сосуд»), баран-ина - финское lampaanliha (lammas - «овца», lampaan, liha - «мясо»).
Но может быть и так, что слова разных языков, одинаковые по значению, имеют разную внутреннюю форму. Сравним слова со значением «мороженое». В русском языке это нечто мороженое; сравним: английское ice-cream («лед-сливки»), французское glaces (буквально «льды»), финское jaatelo (jaa - «лед», глагол jaataa - «леденить», -1"6-суффикс с предметным значением), польское 1е-dy - «льды».
Итак, внутренняя форма - это передача (изображение) какого-либо значения с помощью другого значения.
С течением времени слою может утрачивать внутреннюю форму. Так произошло со словом окно, с которого мы начали эту статью. Когда-то оно было связано со словом око («глаз»), и окна были как бы глазами домов. Утрата внутренней формы может объясняться: 1) изменением значения слова, связанным с изменением действительности. Глагол стрелять разошелся со словом стрела, потому что люди теперь стреляют не стрелами; 2) утратой языком мотивирующих слов. Слово кольцо потеряло внутреннюю форму, так как утратилось слою коло («круг»), которое служило ему мотивировкой; 3) изменением фонетического облика слов. Вряд ли теперь можно догадаться (не имея специальных знаний), что слова конец и начало, коса и чесать восходят к одному корню.
Поэты и писатели в целях художественной выразительности могут воскрешать забытую внутреннюю форму слова или придавать ее слову, никогда ее не имевшему. В стихах Велимира Хлебникова:
За мыслевом кружевом
Кружевом - тужевом
Тын мой возник
В мой сладостный, младостный,
Радостный миг...
слово кружево, по аналогии попадая в ряд отглагольных поэтических новообразований (см. Окказионализмы) с суффиксом -ев(о): тужево от тужить, мыслево от мыслить (сравним обычные слова курево, варево, месиво, крошево того же типа), обретает утраченную связь с глаголом и внутреннюю форму: кружить - кружево.