Теории развития научного знания. Проблема развития научного знания

Данная проблема философии науки имеет в себе три аспекта (вопроса).

Первый. Что составляет сущность динамики науки? Это просто эволюционное изменение (расширение объема и содержания научных истин) или развитие (изменение со скачками, революциями, качественными отличиями во взглядах на один и тот же предмет)?

Второй вопрос. Является ли динамика науки процессом в целом кумулятивным (накопительным) или антикумулятивным (включающем постоянный отказ от прежних взглядов как неприемлемых и несоизмеримых с новыми, сменяющими их)?

Третий вопрос. Можно ли объяснить динамику научного знания только его самоизменением или также существенным влиянием на него вненаучных (социокультурных) факторов?

Очевидно, ответы на эти вопросы нельзя получить, исходя только из философского анализа структуры сознания. Необходимым является также привлечение материала реальной истории науки. Впрочем, столь же очевидно, что история науки не может говорить «сама за себя». Обсуждение сформулированных выше вопросов заняло центральное место в работах постпозитивистов (К. Поппера, Т. Куна, И. Лакатоса, Ст. Тулмина, П. Фейерабенда, М. Полани и др.) в отличие от их предшественников - логических позитивистов, считавших единственным «законным» предметом философии науки логический анализ структуры ставшего («готового») научного знания. Но предлагаемые постпозитивистами модели динамики научного знания не только опирались на историю науки, но и предлагали («навязывали») ее определенное видение.

Говоря о природе научных изменений, необходимо подчеркнуть, что хотя все они совершаются в научном сознании и с его помощью, их содержание зависит не только и не столько от сознания, сколько от результатов взаимодействия научного сознания с определенной, внешней ему объектной реальностью, которую оно стремится постигнуть. Далее, как убедительно показывает реальная история науки, происходящие в ней когнитивные изменения имеют эволюционный, т. е. направленный и необратимый характер. Это означает, например, что общая риманова геометрия не могла появиться раньше евклидовой, а теория относительности и квантовая механика - одновременно с классической механикой. Иногда это объясняют с позиций трактовки науки как обобщения фактов; тогда эволюция научного знания истолковывается как движение в сторону все больших обобщений, а смена научных теорий понимается как смена менее общей теории более общей.

Взгляд на научное познание как обобщение, а на его эволюцию как рост степени общности сменяющих друг друга теорий - это, безусловно, индуктивистская концепция науки и ее истории. Индуктивизм был господствующей парадигмой философии науки вплоть до середины XX в. В качестве аргумента в ее защиту был выдвинут так называемый принцип соответствия, согласно которому отношение между старой и новой научной теорией (должно быть) таково, чтобы все положения предшествующей теории выводились в качестве частного случая в новой, сменяющей ее теории. В качестве примеров обычно приводились классическая механика, с одной стороны, и теория относительности и квантовая механика, с другой; синтетическая теория эволюции в биологии как синтез дарвиновской концепции и генетики; арифметика натуральных чисел, с одной стороны, и арифметика рациональных или действительных чисел, с другой, евклидова и неевклидова геометрии и др. Однако при ближайшем, более строгом анализе соотношения понятий указанных выше теорий, никакого «частного случая» или даже «предельного случая» в отношениях между ними не получается.

Ясно, что выражение «предельный случай» имеет очень нестрогое и скорее метафорическое значение. Очевидно, что масса тела либо меняет свою величину в процессе движения, либо нет. Третьего не дано. Классическая механика утверждает одно, релятивистская - прямо противоположное. Они несовместимы и, как показали постпозитивисты, несоизмеримы, т. к. у них нет общего нейтрального эмпирического базиса. Они говорят разные и порой несовместимые вещи об одном и том же (массе, пространстве, времени и др.). Строго говоря, также неверно утверждать, что арифметика действительных чисел является обобщением арифметики рациональных чисел, а последняя - обобщением арифметики натуральных чисел. Говорят, что множество натуральных чисел может быть «изоморфно вложено» в множество рациональных чисел. Обратное неверно. Но быть «изоморфно вложенным» отнюдь не означает быть «частным случаем». Рассмотрим, наконец, соотношение евклидовой и неевклидовых геометрий. Последние не являются обобщением первой, так как синтаксически многие их утверждения просто взаимно противоречат друг другу. Ни о каком обобщении геометрий Лобачевского и Римана по отношению к геометрии Евклида говорить не приходится, так как они просто противоречат последней. Одним словом, понятие «предельного случая» призвано скрыть качественное различие между различными явлениями, ибо при желании все может быть названо «предельным случаем» другого.

Таким образом, принцип соответствия с его опорой на «предельный случай» не может рассматриваться в качестве адекватного механизма рациональной реконструкции эволюции научного знания. Основанный на нем теоретический кумулятивизм фактически представляет собой редукционистскую версию эволюции науки, отрицающей качественные скачки в смене фундаментальных научных теорий.

Необходимо также подчеркнуть, что несовместимость старой и новой теорий является не полной, а лишь частичной. Это означает, во-первых, что многие их утверждения не только не противоречат друг другу, а полностью совпадают. Во-вторых, это означает, что старая и новая теории частично соизмеримы, так как вводят часть понятий (и соответствующих им предметов) абсолютно одинаково. Новые теории отрицают старые не полностью, а лишь частично, предлагая в целом существенно новый взгляд на ту же самую предметную область.

Итак, развитие научного знания представляет собой непрерывно-прерывный процесс, характеризующийся качественными скачками в видении одной и той же предметной области. Поэтому в целом развитие науки является некумулятивным. Несмотря на то, что по мере развития науки постоянно растет объем эмпирической и теоретической информации, было бы весьма опрометчиво делать отсюда выводы о том, что имеет место прогресс в истинном содержании науки. Твердо можно сказать лишь то, что старые и сменяющие их фундаментальные теории видят мир не просто существенно по-разному, но зачастую и противоположным образом. Прогрессистский же взгляд на развитие теоретического знания возможен только при принятии философских доктрин преформизма и телеологизма применительно к эволюции науки.

В современной философии и истории науки существуют две концепции движущих факторов - интернализм и экстернализм. Наиболее полно интерналистская концепция представлена в трудах А. Койре. Само название «интернализм» определяется тем, что главное значение в этой концепции придается внутринаучным факторам. По Койре, поскольку наука - духовная деятельность, то она может быть объяснена только из нее самой, тем более потому, что теоретический мир полностью автономен, отделен пропастью от реального мира.

Другой подход в понимании движущих сил развития науки - экстернализм исходит из признания ведущей роли внешних науке факторов, в первую очередь социально-экономических. Экстерналисты пытались выводить такие сложные элементы науки, как содержание, темы, методы, идеи и гипотезы, непосредственно из экономических причин, игнорируя особенности науки как духовного производства, специфической деятельности по получению, обоснованию и проверке объективно истинного знания.

В ранних человеческих обществах познавательные и производственные моменты были неразделимы, первоначальные знания носили практический характер, выполняя роль как бы руководства определенными видами деятельности человека. Накопление таких знаний составило важную предпосылку будущей науки. Для возникновения собственно науки нужны были соответствующие условия: определенный уровень развития производства и общественных отношений, разделение умственного и физического труда и наличие широких культурных традиций, обеспечивающих восприятие достижений других народов и культур.

Соответствующие условия раньше всего сложились в Древней Греции, где первые теоретические системы возникли в VI в. до н.э. Такие мыслители, как Фалес и Демокрит, уже объясняли действительность через естественные начала в противовес мифологии, Древнегреческий ученый Аристотель первым описал закономерности природы, общества и мышления, выдвигая на передний план объективность знания, логичность, убедительность. В момент познания была введена система абстрактных понятий, закладывались основы доказательного способа изложения материала; начали обособляться отдельные отрасли знания: геометрия (Евклид), механика (Архимед), астрономия (Птолемей).

Ряд областей знания был обогащен в эпоху средневековья учеными Арабского Востока и Средней Азии: Ибн Ста, или Авиценна, (980-1037), Ибн Рушд (1126-1198), Бируни (973-1050). В Западной Европе из-за господства религии родилась специфическая философская наука - схоластика, а также получили развитие алхимия и астрология. Алхимия способствовала созданию базы для науки в современном смысле слова, поскольку опиралась на опытное изучение природных веществ и соединений и подготовила почву для становления химии. Астрология связана была с наблюдением за небесными светилами, что также развивало опытную базу для будущей астрономии.

Важнейшим этапом развития науки стало Новое время - XVI-XVII вв. Здесь определяющую роль сыграли потребности нарождавшегося капитализма. В этот период было подорвано господство религиозного мышления, и в качестве ведущего метода исследовании утвердился эксперимент (опыт), который наряду с наблюдением радикально расширил сферу познаваемой реальности. В это время теоретические рассуждения стали соединяться с практическим освоением природы, что резко усилило познавательные возможности науки. Научная революция XVII в. связана с революцией в естествознании. Научная революция прошла несколько этапов, и ее становление заняло полтора столетия. Ее начало положено Н.Коперником и его последователями Бруно, Галилеем, Кеплером. В 1543 г. польский ученый Н.Коперник (1473-1543) опубликовал книгу «Об обращениях небесных сфер», в которой утвердил представление о том, что Земля так же, как и другие планеты Солнечной системы, обращается вокруг Солнца, являющегося центральным телом Солнечной системы. Коперник установил, что Земля не является исключительным небесным телом, чем был нанесен удар по антропоцентризм и религиозным легендам, в соответствии с которыми Земля якобы занимает центральное положение во Вселенной. Была отвергнута геоцентрическая система Птолемея. Галилею принадлежат крупнейшие достижения в области физики и разработки самой фундаментальной проблемы - движения, огромны его достижения в астрономии: обоснование и утверждение гелиоцентрической системы, открытие четырех самых крупных спутников Юпитера из 13 известных в настоящее время; открытие фаз Венеры, необычайного вида планеты Сатурн, создаваемого, как известно теперь, кольцами, представляющими совокупность твердых тел; огромного количества звезд, не видимых невооруженным взглядом. Галилей добился успеха в научных достижениях в значительной мере потому, что в качестве исходного пункта познания природы признавал наблюдения, опыт.

Ньютон создал основы механики, открыл закон всемирного тяготения и разработал на его основе теорию движения небесных тел. Это научное открытие прославило Ньютона навечно. Ему принадлежат такие достижения в области, механики, как введение понятий силы, энерции, формулировка трех законов механики; в области оптики - открытие рефракции, дисперсии, интерференции, дифракции света; в области математики - алгебра, геометрия, интерполяция, дифференциальное и интегральное исчисление.

В XVIII веке революционные открытия были совершены в астрономии И.Кантом (172-4-1804) и ПЛатасом (1749-1827), а также в химии - ее начало связано с именем АЛ.Лавуазье (1743-1794). К этому периоду относится деятельность М.В. Ломоносова (1711-1765), предвосхитившего многое из последующего развития естествознания.

В XIX веке в науке происходили непрерывные революционные перевороты во всех отраслях естествознания. Опора науки Нового времени на эксперимент, развитие механики заложили фундамент для установления связи науки с производством. В то же время к началу XIX в. накопленный наукой опыт, материал в отдельных областях уже не укладывался в рамки механистического объяснения природы и общества. Потребовался новый виток научных знаний и более глубокий и широкий синтез, объединяющий результаты отдельных наук.

К рубежу XIX-XX вв. произошли крупные изменения в основах научного мышления, механистическое мировоззрение исчерпало себя, что привело классическую науку Нового времени к кризису. Этому способствовали помимо названных выше, открытие электрона и радиоактивности. В результате разрешения кризиса произошла новая научная революция, начавшаяся в физике и охватившая все основные отрасли науки, Она связана прежде всего с именем А.Эйнштейна (1879-1955), Открытие электрона, радия, превращения химических элементов, создание теории относительности и квантовой теории ознаменовали прорыв в область микромира и больших скоростей. Успехи физики оказали влияние на химию. Квантовая теория, объяснив природу химических связей, открыла перед наукой и производством широкие возможности химического преобразования вещества; началось проникновение в механизм наследственности, получила развитие генетика, сформировалась хромосомная теория.

реферат по философии Yuki
Москва, 2003

Введение
Проблемы научного познания

Возникновение науки
Проблема обоснования знания
Проблема рациональности
Теории развития научного знания

Заключение
Список литературы

1. Введение

Вся история 20 века демонстрирует нам огромную преобразующую силу и познавательную ценность науки. Многие отвлеченные теоретические построения реализовались в материальные объекты, не просто изменившие утилитарно-материальную жизнь человека, но отразившихся на культуре в целом. Самый одиозный пример из этого ряда – ядерное оружие и химическая промышленность, менее популярные, но не менее значимые – электричество, электроника, медицина.

Но именно 20 век породил наиболее острые философские споры в сфере научного знания. Это реинкарнации вечных вопросов: что есть истина? Каков источник нашего знания? Познаваем ли мир? И вообще, чем отличается наука от системы религиозных верований, философии или искусства?

Однозначных ответов на эти вопросы нет, но это означает лишь, что каждый решает их самостоятельно. В деятельности разных философов нашли воплощение разные грани общей проблемы познания. Тема далеко не исчерпана, пока существует мыслящий человек, само мышление не перестанет быть интереснейшей областью для исследования.

2. Проблемы научного познания

2.1 Возникновение науки

Не существует единого мнения о том, что именно считать наукой: согласно одного подхода наука – это метод познания, согласно другого – разновидность религии. Однако, несомненно то, что появление научного знания связано с резким ростом возможностей человека воздействовать на окружающую среду. Именно по изменению преобразующих способностей можно отследить этап зарождения науки, имевший место не только в рамках европейской цивилизации, а потом и начало собственно научно-технического прогресса в Европе.

На мой взгляд, было бы не верно говорить, что появление науки связано с какими-то определенными экономическими условиями. В наше время науку можно рассматривать как разновидность производства, но в начале своего развития она такой не была. Исаак Ньютон, например, не видел практического применения своим работам по оптике. В этом вопросе мы попадаем в "серую зону": материальные условия потребовали появления науки или научная деятельность создала некие материальные условия? Так или иначе, работа по осмыслению накопленного эмпирического материала велась еще до того, как начала приносить видимый экономический эффект. Этому способствовали, если можно так выразиться, идеологические установки, бытовавшие среди европейских мыслителей 16-17 веков. Основы научного мировоззрения сформировались в период, предшествующий появлению естественных наук. Этому способствовала популярность греческой философии, которая была бы не возможна без специфического механизма функционирования средневековой философии. Церковная схоластика стала прообразом научной деятельности, первой "парадигмой", исследовательской программой, правда действующей в рамках очень своеобразной теории.

О влиянии греческой философии на европейских мыслителей сказано очень много. Это не означает, что за пределами Греции люди ни о чем не думали. Глубинный мотив приобретения знаний – стремление к безопасности. Только познав, объяснив происходящее человек может пустить в ход самое могучее орудие выживания – свой мозг. Выдвигались самые разнообразные объяснения реальности. Некоторые из них приобретали форму стройных философских или религиозных систем, магических практик, предрассудков. Это не означает, что они были бесполезны или не эффективны - для создания руководства к действию не обязательно даже пользоваться логикой, многие полезные привычки вообще не имеют внятного объяснения. Отличительной особенностью античной философии стало выделение роли разума в процессе познания. Не отрицая религиозной практики, греки обозначили размышления как путь, которым человек может самостоятельно достичь Истины. Более того, античные философы подошли к интуитивному познанию того, что стало насущно и очевидно тысячелетие спустя: только человеческий разум способен выделить объективно общее в хаосе чувственных образов. Вечное и неизменное по природе своей умопостигаемо. Античные авторы склонны были абсолютизировать открытый ими принцип, но это позволяло им приписывать размышлениям особую ценность. В отличие от более созерцательных мировоззренческих систем Индии и Китая, греческая философия обращается к осмыслению самого процесса получения знания. Результатом становятся появления дисциплин, посвященных организации мыслительной деятельности: диалектики, риторики и прежде всего логики. Не удивительно, что в философии Древней Греции обозначаются основные проблемы познания, актуальные и сейчас: склонность рассудка к противоречивости (апории Зенона) и релятивизму (софисты и в частности Горгий) суждений . Европейская философия унаследует от античной установку рациональности, но одного лишь знакомства с работами предшественников для возникновения науки было бы недостаточно (философы арабского востока тоже были знакомы с трудами греческих авторов). Для того чтобы шагнуть дальше арифметики и геометрии, был необходим, если так можно выразиться, системный подход. Именно развитию такой традиции способствовала практика средневековой философии.

У некоторых авторов считалось и считается хорошим тоном отмежевываться от средневековой церковной философии, объявляя ее метафизикой и словоблудием. Сам термин "схоластика" был введен гуманистами 16 века для уничижительного обозначения всего периода, начиная от античной "классики" и вплоть до Ренессанса . При всем разнообразии попадающих под это неточное определение школ и направлений, в целом можно охарактеризовать схоластику как процветавшее в период с13 по 15 века движение, уделявшее особое внимание рациональному обоснованию религиозной веры. Для схоластики характерны не конкретные взгляды, а скорее способ организации богословия, основанный на высокоразвитом методе представления материалов . Труды богословов-схоластов отличала аргументированность, внимание к терминам, знание предыдущих авторов, стремление охватить все аспекты реальности. Это была первая попытка рациональной систематизации человеческих знаний в какой-то одной области. Под эгидой Церкви в Европе была создана система высшего образования. Университеты становятся питательной средой для возникновения новой традиции, так как по сути своей наука связана с обучением. Исследователи научного знания отмечают эту его функцию , можно сказать, что из нее и проистекают требования к "простоте" и "красоте" теорий, облегчающей их запоминание и преподавание. Кроме того, невозможно переоценить влияние, которое оказала на развитие философии в целом традиция диспутов, на которых решались важнейшие проблемы богословия. Возможно, исходные посылки схоластики были уязвимы, но опыт проделанной работы не мог просто уйти в песок. Характерно, что первыми шагами в области естественных наук так же стала систематизация огромного объема фактического материала, зачастую грешащего субъективностью и неточностью . Трудно сказать, мог бы быть выполнен подобный труд без опыта предшествующих попыток.

Недооценка роли средневековой философии, на мой взгляд, является отголоском борьбы свободомыслия с засильем официальной церкви, которое хорошо прослеживается на примере французских материалистов. К этому моменту программа рационального объяснения веры потерпела крах и сменилась догматическими тенденциями. Однако не следует забывать, что на определенном этапе церковная схоластика стала необходимым этапом развития европейской философии.

Рациональный подход сам по себе не позволяет богословию избавиться от ересей. Для разрешения противоречий во взглядах на мир требуется какое-то иное средство помимо логики и применительно к знанию о природе таким средством становится эксперимент. Первым словосочетание "опытная наука" еще в 13 веке использует Роджер Бэкон , постепенно этот подход завоевывает все большую популярность. Происходит своеобразная реабилитация "чувственного опыта", особенно характерная для английской философской традиции.

Объединение пассивного наблюдения, теоретического размышления и контролируемого эксперимента привело к появлению науки, как мы ее понимаем. После осознания важности эксперимента добавление к этой связке математики, отказ от "качественной" аристотелевской физики в пользу "количественной", был вполне естественным шагом (астрономия использовала такие методы с глубокой древности). На мой взгляд, использование математики в естествознании не было решающим, так как возможно лишь в том случае, когда объект удавалось описать в цифрах (некоторые науки до сих пор очень слабо используют математические методы). Попытка рассмотреть внутренние процессы развития научного знания будет предпринята в разделе 2.4.

2.2 Проблема обоснования знания

Во все времена знанием считалось то, что доказательно обосновано, но в том, что это можно проделать, мыслители сомневались уже две тысячи лет назад . Наиболее глубоко и подробно проблема обоснования знания стала разрабатываться с появлением естественных наук, поскольку заявленной целью деятельности ученых изначально был поиск объективной истины об окружающем мире.

Проблема включает в себя два аспекта: определение источника знаний и определение истинности знаний. И с тем, и с другим все не так просто.

Все попытки определить источник человеческих знаний можно разделить на два направления. Первое можно обозначить, как подход “изнутри”, поскольку предполагается, что все исходные предпосылки истинного знания находятся внутри человека. При этом не важно, проявляются ли они в виде божественного озарения, общения с “миром идей” или являются врожденными, главное, что для их получения нет необходимости во внешней деятельности, только во внутренней духовной работе (рациональном размышлении, самоанализе, медитации или молитве). В рамках этой концепции существует очень много вариантов философских систем. Для проблемы научного знания важна позиция рационализма, сформулированная Рене Декартом и получившая название картезианство . Декарт стремится построить всеобъемлющую картину мироздания, в которой вселенная предстает в виде обособленных материальных тел, разделенных пустотой и действующих друг на друга посредством толчка, подобно частям единожды заведенного часового механизма. В том, что касается познания, Декарт полагает, что, критически анализируя содержание собственных убеждений и используя интеллектуальную интуицию, индивид может подойти к некоему нерушимому основанию знания, врожденным идеям. Однако при этом возникает вопрос об источнике самих врожденных идей. Для Декарта такой источник – Бог. Для того чтобы такая система работала, врожденные идеи должны быть у всех одинаковые, причем такие, чтобы в точности отражать внешний мир. В этом состоит слабое место подхода “изнутри” в целом – нерешенность проблемы выбора между теориями. Если оппоненты с помощью интеллектуальной интуиции не придут к единому мнению, выбор позиции окажется исключительно делом вкуса.

Второе направление поисков источника знания – “внешнее”. Познание человеком реальности идет исключительно через чувства, переживания. С появлением естественных наук такой подход получает новое звучание. В развитие этих взглядов в Англии формируется концепция эмпиризма, важность которой для развития научного знания не возможно переоценить. Фактически, эмпирический подход лежит в основании всей научной практики. Его основа хорошо сформулирована Френсисом Бэконом: знание получается путем постепенного восхождения от фактов к закону, путем индукции. Для классического эмпиризма характерно отношение к разуму ученого как к tabula rasa, чистой доске, свободной от предрассудков и ожиданий.

Последовательно придерживаясь идей эмпиризма, Дэвид Юм обозначает и границы его применимости . При чисто эмпирическом подходе термин, не связанный с чувственным переживанием не имеет смысла. Содержание ума четко делится на синтетические высказывания (отношения между идеями) и факты (единичные высказывания, знания о мире, истинность которых определяется внелогическим путем). Обращаясь к происхождению фактов, Юм обнаруживает, что в их основе лежит отношение причины и следствия, получаемое из опыта, а фактически - привычка. Отсюда вытекает характерное для эмпиризма ограничение на принципиальную познаваемость общих принципов (последних причин) и скептическое отношение к попыткам такого познания. В то, что такие принципы в следующий момент времени не изменятся по произволу, можно только верить. Однако можно ли свести все знания к опыту? Сам процесс обобщения оказывается невыразим в эмпирических терминах. Начиная с отбрасывания туманных терминов, эмпирист неизбежно заканчивает отбрасыванием знания вообще. Юм обосновывает наличие привычки ее необходимостью для выживания человеческого рода, но механизм возникновения такого непогрешимого инстинкта все равно оказывается за рамками рассмотрения. Таким образом, строгий эмпиризм не позволяет получить эмпирическое знание.

Первой серьезной попыткой учесть внешнее, эмпирическое и внутреннее, рациональное начало является философская система Канта . Пытаясь разрешить поднятые Юмом, Кант предполагает, что чувственный опыт упорядочивается с помощью априорных форм познания, не врожденных, но формирующихся под действием культуры, среды. Без этих исходных механизмов никакое познание просто не возможно. Кант выделяет две составляющие мыслительной деятельности: рассудок, как способность составлять суждения на основании чувственного опыта, и разум, всегда направленный на понятия рассудка. Поскольку разум не связан с чувствами непосредственно, он способен оперировать с отвлеченными понятиями, идеями. Чувственный опыт рассматривается как граница возможного знания, выходя за которую разум обречен впадать в противоречия.

Мы приходим к выводу, что человеческое знание имеет источниками одновременно работу разума и показания чувств. В массиве знания неизбежно каким-то образом смешаны элементы того и другого. Но в каких отношениях находятся эти две составляющие и можно ли их четко разделить? Тот, кто не рискует довериться “врожденным инстинктам” или поверить, что априорные формы познания идеальны, неизбежно пытается оценить результат умственного процесса и подходит к вопросу обоснования истинности знаний. Любая попытка управлять процессом мышления упирается в вопрос оценки результатов. Как отличить истинные умозаключения от ложных? Если не рассматривать субъективные доводы типа интеллектуальной интуиции или гениального прозрения, с античных времен философы пользовались для этого логикой. Логика – это инструмент, переносящий истинность с посылок на выводы. Таким образом, истинно только то, что выводится из истинных предпосылок. Это умозаключение было положено в основу концепции, оказавшей фундаментальное влияние на современное состояние теории научного знания. Я имею в виду позитивизм во всех его разновидностях.

Эта концепция возникает в 19 веке под влиянием успеха естественных наук и объединяет в себе классический эмпиризм и формальную логику. Фактически, это попытка игнорировать поднятые Юмом вопросы. Первая формулировка подобного подхода связывается с именем Огюста Конта . Претерпевая некоторые изменения, позитивизм достигает высшей точки развития в начале 20 века в форме логического позитивизма. В рамках этого подхода наука рассматривается как единственный путь достижения объективной истины, причем, отличительной особенностью науки является ее метод. Все отрасли человеческого знания, не использующие эмпирический метод, не могут претендовать на истину и потому равноценны (или равнобессмысленны). В чем, согласно позитивизму, особенность научного метода? Во-первых, проводится четкое различие между эмпирическим базисом и теорией. Теория должна быть доказана, верифицирована, а элементы эмпирического базиса не нуждаются в логическом доказательстве. Эти элементы соответствуют юмовским “фактам”, их истинность определяется внелогическим путем (в разных интерпретациях они “даны в чувствах”, “достоверно известны”, “непосредственно наблюдаемы”). Каждый такой элемент принимает значения “истина” или “ложь”. Научной теорией считаются только такие высказывания, которые сводимы к эмпирическому базису при помощи определенных правил, под которыми обычно подразумевается экзистенциональная логика. Все, что не сводимо к чувственному опыту объявляется метафизикой и бессмыслицей. С точки зрения позитивизма нет большой разницы между религией, всей предыдущей философией и большинством общих научных теорий. Задача науки заключается не в объяснении, а в феноменологическом описании совокупности экспериментальных фактов, теория рассматривается исключительно как инструмент упорядочивания данных. Фактически науку отождествляют с аксиоматической логической системой, а философия рассматривается как теория научного метода. Понятно, что такой подход слишком узок. Кроме того, позитивизм поднимает ряд проблем, которые сам решить не в состоянии.

Во-первых, это проблема эмпирического базиса. Что считать непосредственно наблюдаемым, “данным в чувствах”? Любое наблюдение психологически нагружено ожиданием, органы чувств разных людей отличаются, более того - большинство измерений ведется опосредованно, через измерительные приборы. Следовательно, в получении результата как минимум участвует “теория наблюдения”, по которой построен прибор (для астрономии это будет оптика). А как быть с экспериментами, которые стали возможны только потому, что их результат был предсказан теорией? Кроме психологических возражений существует чисто логическое: любое высказывание об наблюдаемых фактах уже является обобщением. При детальном рассмотрении проблемы оказывается, что непреодолимой естественной границы между наблюдением и теорией не существует .

Во-вторых, даже если бы эмпирический базис существовал, оставались бы и другие логические проблемы . Проблема индуктивной логики (верификации) заключается в том, что логика позволяет только переносить истинность с посылок на выводы, никаким количеством сингулярных высказываний невозможно доказать универсальное высказывание типа " х (для любых х). Попытка демаркации (разграничения науки и прочих форм сознания) по принципу верифицируемости натолкнулась на необходимость отбросить признанные научные теории как недоказуемые. Все это потребовало последовательного ослабления всех критериев, введение противоречивого термина “осмысленности”. Осталась нерешенной проблема редукции терминов теоретического языка к протокольным предложениям (например, сложность формулировки смысла диспозиционных предикатов). Попытки выработки особого “языка науки” окончились неудачей.

В третьих, на серьезные возражения наталкивается попытка свести функции теории к чисто инструментальным. Согласно позитивистской трактовке истолкование – средство получения знания, без которого можно обойтись. При детальном рассмотрении оказывается, что теоретические термины не просто упрощают теорию и делают ее удобней. Термины удается выбросить только из готовой теории, да и как разделить теорию и опыт и т.д и т.п. Более того, если теория – инструмент, то почему она вообще нуждается в доказательстве?

В итоге, к середине ХХ века философия подошла с убеждением, что крупнейшие научные теории – фикция, а научное знание – результат соглашения. Реальная наука упорно не помещалась в такие рамки. Отечественные разработки проблемы на базе ленинской теории отражения, на мой взгляд, дают слишком общее толкование проблемы и на практике бесполезны . Кроме того, диалектический материализм настаивает на последовательном приближении относительной истины к абсолютной, на прогрессе, накоплении, а не просто росте знания. По поводу кумулятивной теории развития знания существуют серьезные возражения, которые будут подробно рассматриваться в разделе 2.4. Единственной интересной разработкой диалектического материализма является отношение к знанию, как к идеальному плану деятельности и обращенность всего знания на практику. Современное состояние философии науки в целом и проблемы обоснования истины в частности является реакцией на крах концепции позитивизма.

Первую попытку пересмотреть традицию верификации знания предпринимает Карл Поппер . Он переносит акцент с логики научного действия на логику развития научного знания. В его подходе чувствуется влияние позитивизма, в частности, Поппер проводит четкую границу между экспериментом и теорией. В вопросе определения истинности ключевым моментом попперовской концепции является отказ от индуктивной логики. Сингулярное высказывание не может доказать универсальное высказывание, зато может его опровергнуть. Популярным примером подобного служит то, что никакое количество белых лебедей не может доказать, что ВСЕ лебеди белые, зато появление одного черного лебедя может это опровергнуть. Согласно Попперу, рост знания происходит так: выдвигается некая теория, из теории выводятся следствия, ставится эксперимент, если следствия не опровергнуты, теория временно сохраняется, если следствия опровергаются, теория фальсифицируется и отбрасывается. Задача ученого не поиск доказательств теории, а ее фальсификация. Критерий научности теории – наличие потенциальных фальсификаторов. Истина понимается как соответствие фактам. Позднее Поппер развивает свою концепцию, рассматривает научные теории как более сложные образования, имеющие ложное и истинное содержание, но принцип, что любое внесение изменений в теорию требует рассмотрения ее как совершенно новой теории, сохраняется. Кумулятивный закон прогресса знания становится не обязательным. Фальсификационизм успешно объясняет некоторые особенности реальной науки, в частности, почему предсказание фактов для науки важнее, чем объяснение их задним числом, но не избегает критики. Во-первых, остаются все вопросы использования понятия “эмпирического базиса”. Оказывается, что без соглашения относительно того, какую часть знания считать базисом, никакая наука невозможна. Во-вторых, запрещая какое-либо наблюдаемое состояние, теория исходит из начальных условий, непротиворечивой теории наблюдения и ограничения ceteris paribus (при прочих равных условиях). Какой из трех элементов считается опровергнутым наблюдением, зависит от решения наблюдателя. В третьих, неясным остается, в какой момент следует отбросить фальсифицированную теорию. Почему мы до сих пор пользуемся теорией Ньютона, хотя она была опровергнута В ТОТ МОМЕНТ, когда обнаружилась прецессия перигелия Меркурия (задолго до появления теории Эйнштейна)? Оказывается, что наиболее значимые научные теории не только недоказуемы, но и неопровержимы.

Концепция Поппера породила целый спектр теорий развития науки, разговор о которых пойдет в разделе 2.4. В вопросе обоснования истинности знаний методология науки подошла к выводу, что знание не возможно без некоторых соглашений. Это побуждает наиболее последовательных сторонников конвенционализма заявлять, что все знание – не более чем плод воображения. Например, Пол Фейерабенд приходит к полному релятивизму истины и рассматривает науку как разновидность религии. Начав с провозглашения науки главной ценностью, философы пришли к полному обесцениванию ее результатов.

Дело в том, что при толковании науки как метода из рассмотрения выпала важность истины как регулятивного принципа. Ученый пускается в поиск истины, не будучи уверенным ни в том, что найдет ее, ни в том, что она в принципе существует. Сознательно или бессознательно, но он делает выбор межу преимуществами в случае успеха и потерями в случае неудачи. Тот, кто уверен, что истина, как он ее понимает, недостижима, не участвует в научном предприятии либо выбывает из него. Это диктует предвзятое отношение к вопросу среди ученых – вера в достижимость истины научными методами является мировоззренческой предпосылкой выбора профессии, следовательно, и обосновывать ее надо как ценность.

Всеобъемлющей концепции обоснования истинности знаний пока не существует. Ясно, что такая концепция, если она появится, должна рассматривать как объективную реальность не только окружающий нас мир вещей, но и наши убеждения. А вот вопрос о том, можно ли обосновать истинность мировоззрения, приходится оставить открытым.

2.3 Проблема рациональности

Как показывает рассмотрение проблемы обоснования истинности знаний, субъективный момент оказывается неотделим от научного познания. Основной чертой науки является не монополия на Истину в последней инстанции, а установка на достижение знания рациональными методами. В какой-то момент наука рассматривалась как образец рациональной деятельности, именно в этом и заключался пафос позитивизма. Но при попытке сформулировать законы науки целостная картина рассыпалась, как карточный домик. Крах позитивистской программы рациональности воспринимается как катастрофа именно потому, что формулировался не просто метод, а регулятивный принцип, основа мировоззрения. Реальность в очередной раз оказалась сложнее, чем нам представлялось, это очень типичная картина, но пытаться таким доводом снять остроту проблемы означает отказаться от попыток ее решения.

С одной стороны, рациональность – мировоззренческая проблема, касающаяся взаимоотношений человека с человеком и человека с Бытием, и в этой роли относится к компетенции философии. С другой стороны, в границах общего подхода различаются частные проблемы рационального поведения, рациональности истории, рациональности знания и т.д. Совершенно очевидно, что без решения вопроса на философском уровне рассмотрение частных задач сталкивается с серьезными трудностями. Между тем, в философской литературе нет однозначного определения рациональности , конкретные трактовки понятия зависят от позиции автора, если он вообще стремиться это понятие определить. Некоторые воспринимают это как доказательство фантомности проблемы, на мой взгляд, все как раз наоборот. Мы гораздо определеннее можем рассуждать об отвлеченных проблемах, вроде нравов папуасов Новой Гвинеи, но, чем ближе к нам предмет, тем более субъективным становится наше суждение. Рациональность – неотъемлемая часть нашей культуры, поэтому говорить о ней объективно чрезвычайно сложно. По-видимому, имеет смысл рассматривать отношение автора к проблеме разума в целом, чтобы таким образом попытаться найти нечто общее в разноголосице мнений.

Определение границ и возможностей разума в значительной степени зависит от того, как понимается само рациональное начало. Идея о необходимости разделения разума на практический и теоретический, прослеживается уже у Канта . Развивая эту мысль, можно сказать, что в границах человеческого разума существуют две способности: рассудок как способность задавать правила, и разум как способность перестраивать систему правил. Деятельность рассудка отличается четкостью, последовательностью и артикулируемостью. Разум способен на критический пересмотр исходных установок рассудка, разрешения противоречий, для него характерна некоторая спонтанность и вненормность . Естественно, что двумя способностями вся человеческая деятельность не описывается, но, по-видимому, они являются характерными именно для человека. Такая, по меньшей мере, двойственность носителя рационального начала приводит к огромному спектру вариантов его толкования. В зависимости от того, на какой из способностей автор делает упор, прослеживаются два подхода к рациональности.

Во-первых, это прагматико-функциональный подход, к которому относится философия науки и позитивизм во всех его формах. В качестве основного содержания разума выступают меры и критерии, правила для разного типа рассудка. Рациональность рассматривается как метод, описание норм обоснованности мнений, выбора практического действия. Основной характеристикой рациональной деятельности выступает системность, под определение может попасть любая нормированная человеческая деятельность, например, магия. В связи с трудностью обоснования общих теорий, акцент переносится с объяснений на типологию и описание, что приводит к размыванию понятий и, при последовательном проведении, к полному нигилизму . Для подобного подхода характерен конвенционализм определений и доведение рациональности до положения псевдопроблемы. Спектр возможных вариантов: от догматизации правил логики до релятивизма истины .

Второй подход можно обозначить как ценностно-гуманитарный. Для этого подхода характерно принижение ценности рассудочных форм разума и науки. К сторонникам этой позиции можно отнести экзистенциалистов и последователей Ницше. В рамках этого подхода рациональность, как правило, не толкуется. Зачастую под определение разума подводятся любые формы сознания, причем, акцент делается на спонтанности и внелогичности ("творческая разумность", "инновационная способность"). Последовательный отказ от рассудочных форм разума ведет к отрицанию попыток осмысления вообще, акцент переносится на поиск новых средств выразительности, исключающих слово и понятие. Присутствует и некоторый идеологический момент: рассудок объявляется инструментом насилия над индивидом со стороны аппарата власти, подлинная свобода – отказом от любых понятий как навязанных обществом (восходит к Ницше). Такая категоричность во многом является реакцией на диктат позитивизма и тоталитарные тенденции в обществе.

Обе эти тенденции в чистом виде тяготеют к релятивизму и иррациональности. Логика пасует перед развитием, моментом выхода за пределы установившейся системы правил. Полет мысли гибнет, не закрепленный словом. В первом случае нормативность доходит до псевдопроблематичности, во втором – спонтанность до утопии. Надо четко понимать, что диалог о рациональности ведется не между рационализмом и иррациональным бредом, а между различными вариантами рациональной позиции, даже если авторы ее и отрицают. Жизни противостоит не мысль, а отсутствие всякой мысли. В какой-то момент попытки возвеличивания импульсивного, невыразимого, телесного, приводят к торжеству животного начала в человеке. На таком уровне мысль отсутствует и дискуссия невозможна.

Суть проблемы в том, что до сих пор при любой попытке сформулировать критерии рациональности они немедленно опровергались, а введение неких "относительных" критериев неизбежно вело к релятивизму и иррациональности. Релятивизм, отрицание существования объективной позиции, ведет к разрушению всех общественных институтов. Иррациональность означает смерть общества, как мы его понимаем. Для большинства людей такие альтернативы рациональности неприемлемы, чувство самосохранения требует от нас привести наши взгляды в соответствие с действительностью каким-то более приемлемым путем.

Ситуация "вызова разуму" может решаться двояко. Синтетическое решение заключается в попытке объединить два подхода к разуму в рамках одной концепции. Эмпирики начинают больше интересоваться ситуациями творческого разума и воображения (Г.Андерсон приходит к выводу, что творческий и критический разум взаимодополнительны), субъективисты – больше ценить моменты объективности (речь не только о появлении новых концепций, но и об изменении уже существующих в сторону аналитичности). Часто подобный синтез пытаются осуществить на основе языковой проблематики. При этом авторы отталкиваются от того, что любая значимая мысль общественна и требует символики, которая лучше всего прослеживается на примере языка. В таком случае рациональность становится решением вопроса о межличностной значимости аргументации, когда рациональная мысль выходит за рамки личности. Для Ю.Хабрамса такой выход – коммуникативное действие, переход от индивидуального к социальному, для П.Рикера – развитие личности не через самоуглубление, а посредством включения через язык в культуру. Оригинальный подход к рациональности предлагает А.Л. Никифоров. По его мнению, рациональность является двухместным предикатом, смысл которого заключен в фразе: действие А рационально по отношению к цели Б в условиях В. Рациональность возникает в момент составления идеального плана деятельности, степенью рациональности можно считать степень приближения результата к цели. Таким образом, вывод о рациональности деятельности можно сделать только тогда, когда деятельность закончена и получен результат. Попыткой ввести промежуточные критерии является создание правил рациональной деятельности, обобщающих весь предыдущий опыт успешного достижения целей. В качестве основания теории такой подход хорош, но на практике возникает вопрос о критерии приближения результата к цели, особенно в ситуации, когда вся совокупность действующих сил неизвестна. Кроме того, автор рассматривает рациональную деятельность как детерминированную (относительно цели, методов и условий) и, по сути, не свободную. Само появление цели обуславливает порядок действия, из чего следует, что свободная деятельность не должна иметь цели вообще (на манер махания руками).

Альтернативой синтетического подхода является погружение в "доконцептуальность". Фактически это попытка решить вопрос снятием предмета спора. Такие взгляды характерны для П.Фейерабенда, когнитивной социологии. Сложность описания феномена рациональности зачастую объясняют тем, что рациональность у всех разная, но указания на существование принципиально других форм рациональности у нас нет. Открытие "особенностей" рациональности экзотических обществ часто объясняется тем, что исследователь концентрируется именно на экзотике, игнорируя общность ведения хозяйства, земледелия, правил общежития. Неевропейские философы склонны оспаривать монополию европейской цивилизации на рациональность, при этом подчеркивается, что ни одно человеческое сообщество не могло бы просуществовать длительное время без "наблюдения, эксперимента и разума" . Но, пожалуй, главный аргумент против такого подхода в том, что он в принципе не дает надежд на описание феномена.

Несмотря на обилие теорий и лавину литературы, единого подхода к рациональности вообще и научной рациональности в частности пока не существует. Это не означает, что разума нет, это означает только то, что каждому мыслящему человеку приходится решать это проблему заново. Необходимо осознание важность такого решения: рациональность является установкой на то, что человек способен самостоятельно достигнуть Истины (мнения относительно природы Истины могут быть разные), таким образом, антитезой рациональности будет утверждение о существовании границ, которые человеческий разум не в состоянии преодолеть, не открывшись действию какой-то внешней силы. Окончательный отказ в доверии интеллекту был бы концом развития человечества. Новая концепция, когда она появится, должна будет прояснить отношения рациональности и феномена разума в целом. Очевидно, что свести рациональность к логике не удастся: разум вечно балансирует на грани нового и повторяющегося, любое его толкование должно включать в себя динамический элемент. Другим важным моментом будет прояснение роли рациональности в межличностном общении. Ясно, что рациональная организация знания важна в первую очередь для удобства его передачи. Не даром центрами рационального мышления так часто становились образовательные учреждения. Третьим моментом должно быть рассмотрение вопроса о росте эффективности рациональной деятельности. В одном изолированном случае спонтанное решение может оказаться эффективнее рационально спланированного (особенно в очень типичной ситуации нехватки информации). Однако в условиях повторяющегося действия эффективность рационально организованной деятельности растет, а прочей – остается на исходном уровне. И, наконец, должен быть решен вопрос о применимости рациональности для толкования высших ценностей, поскольку серьезные философы-рационалисты никогда не отрицали их наличие. Согласно Петру Абеляру, без них человеческая мысль слепа и бесцельна, а основатель позитивизма Огюст Конт руководствовался идеей создания новой религии, в центре которой будет находиться человек . В каких отношениях состоят ценности и разум?

Только комплексное решение проблемы может реабилитировать рациональность в качестве мировоззренческой позиции. Кризис понятия рациональности тесно связан с кризисом современной цивилизации. Дело не в порочности системы, а в том, что она теряет способность меняться, уступает тенденциям традиционализма. Новый виток развития неизбежно будет связан с новым пониманием многих философских проблем, в том числе и понятия рациональности.

2.4. Теории развития научного знания

Изложенное в предыдущих параграфах заставляет задаваться вопросом, как вообще возможно развитие научного знания. Как понимать сам термин "развитие"?

Сравнительная новизна феномена науки и склонность ученых документировать свои действия предоставляют нам гигантский материал, описывающий положение вещей в разных отраслях знания в последние триста лет. Однако толкование этого материала встречает значительные трудности. Современные теории развития научного знания несут на себе отпечаток того, на какой из отраслей науки автор сосредотачивает внимание – каждой присуща некоторая уникальность, каждая задает свой спектр вопросов и ответов. Почему так сложен выбор? На заре науки ее развитие могло быть прослежено по появлению таких фундаментальных трудов, как "Начала" и "Оптика" Ньютона или "Химия" Лавуазье. История науки могла ограничиться описанием обстоятельств появления этих работ и изучением персоналий. Такой "личностный" подход создавал предпосылки для разделения содержания науки на истинные теории и заблуждения. Устаревшие теории либо относились к заблуждениям (подобно флогистонной теории горения, предшествующей концепции Лавуазье), либо рассматривались как первые приближения истинной (системы небесной механики Коперника и Кеплера). Со временем число ученых, работающих в той или иной области, росло. Пути, обозначенные в трудах основателей, уточнялись и разрабатывались. Убеждение, что наука и впредь будет следовать по пути прогресса, накапливая свои успехи (кумулятивная модель развития), получало весомое подкрепление. Отражением таких настроений стало появление "позитивной философии" Огюста Конта, которая рассматривалась создателем как "последняя философия". Однако, прорабатывая признанные теории, ученые одновременно обозначали границы их применимости и создавали условия, необходимые для новых прорывов. В этом отношении знаковыми стали 19 и начало 20 века: сдвиги, подобные произведенному работай Лавуазье, стали происходить и в других отраслях науки. К числу таких потрясений можно отнести открытие делимости атома, создание теории относительности Эйнштейна, молекулярно-кинетической теории газов Больцмана, успехи квантовой физики. Проследить линию "непрерывного прогресса" становилось все проблематичней. Если не рассматривать призывов отказаться от поиска закономерностей в развитии науки или туманных заявлений диалектиков что "относительная истина стремиться к абсолютной диалектическим путем", современное состояние теории развития научного знания выглядит следующим образом.

Для понимания текущего момента знаковыми являются работы Карла Поппера, большинство авторов если и не используют его разработки, то спорят с ними, хотят они того или не хотят. Поппер первым выступил против "очевидностей" науки и перенес внимание на ее реальную историю.

Кумулятивная модель развития науки выглядела приблизительно так: из опытных данных выводится некоторая теория, по мере увеличения массива опытных данных теория совершенствуется, идет накопление знаний. Каждый последующий вариант теории включает предыдущий как частный случай. Предполагается, что отброшенные теории были приняты по ошибке или из-за предрассудков. Причина ложности теории должна заключаться либо в неправильной процедуре вывода, либо в том, что теория не опиралась на факты. Научная деятельность является процессом непрерывного приближения к истине. Как было показано в разделе 2.2, однозначно свести теорию к опытным данным невозможно. Попытка введения понятия "вероятной" (в смысле исчисления вероятности) истинности, сталкивается с трудностью определения степени вероятности . Таким образом, в рамках кумулятивной модели нет возможности определить истинную теорию и нет обоснований для опровержения теории.

Во главу угла в своей схеме развития науки Поппер ставит принцип, которым каждый ученый непременно пользуется на практике – необходимость критики. Научное развитие происходит посредством выдвижения и опровержения теорий. Сначала теория формулируется и не имеет значения, какие силы участвуют в этом процессе. Далее из теории выводятся следствия, которые содержат конкретные утверждения относительно природы вещей, а потому способны в принципе войти в противоречие с реальностью. Эти следствия именуются потенциальными фальсификаторами. Наличие таких фальсификаторов – критерий научности теории. Ставится эксперимент, если утверждения теории противоречат фактам – она безжалостно отбрасывается, если нет – временно сохраняется. Главной задачей ученого становится поиск опровержений. Поппер обнаруживает причину, по которой рост научного знания оказывается принципиальным условием его существования. Однако фальсификационизм тоже не в состоянии описать реальную науку . Во-первых, опровергнуть теорию тоже не так-то просто (см. раздел 2.2), во-вторых, непонятно, почему мы продолжаем пользоваться теориями, которые явно противоречат фактам (например, теорией тяготения Ньютона). В какой момент теория должна быть отброшена? Зачем (пусть даже и временно) удерживать ложные теории? Чувствуя несоответствие такой схемы реалиям науки, Поппер вводит в свою концепцию понятие о структуре теории. В основании теории должен лежать комплекс независимых высказываний (постулатов), часть из которых может быть истинна, а часть – ложна. Таким образом, каждая новая теория должна либо иметь меньшее ложное содержание, либо – большее истинное, только в этом случае она создает прогрессивный сдвиг проблемы. Однако навести мосты между этими принципами и реальной наукой довольно сложно. Несмотря на ряд важных достижений, попперовская модель развития научного знания не соответствует практике.

Реакцией на критику Поппером индуктивизма в целом и кумулятивной теории развития науки в частности, а так же на недостатки фальсификационизма, явилось усиление позиции, призывающей отказаться от поиска закономерностей развития науки и сосредоточиться на изучении Научного Разума, т.е. на психологии науки . Одним из вариантов такой позиции является теория Т.Куна. В ее основе лежит выделение двух основных "режимов" научного развития: периодов "нормальной науки" и научных революций. В периоды нормальной науки ученые работают в рамках признанной "парадигмы". Понятие парадигмы у Куна довольно аморфное: это и научная теория, и метод эксперимента, и вообще – вся совокупность бытующих утверждений относительно структуры реальности, того, какие вопросы о ней может ставить перед собой ученый и какими методами он должен добиваться ответов на эти вопросы . Характерным следствием наличия парадигмы становится создание учебников и введение образовательных норм. Присутствие системы правил превращает науку в "решение головоломок". Научное сообщество всеми силами старается как можно дольше навязывать природе свои правила, игнорируя любые противоречия, но наступает момент, когда подобная деятельность перестает приносить ожидаемый результат. Начинается научная революция. Если в период господства парадигмы критиковать ее считается едва ли не святотатством, то теперь это становится обычным делом. Происходит полиферация идей - создание множества конкурирующих теорий, отличающихся разной степенью достоверности или проработанности. Какая из этих теорий займет место парадигмы, зависит от мнения научного сообщества. Это важный момент – в принятии решения должно участвовать только научное сообщество, а не общество в целом, мнение непрофессионалов не учитывается. Споры могут продолжаться до бесконечности (в том числе и с применением ненаучных средств), пока все научное сообщество не перейдет в новую веру. Старая парадигма исчезает окончательно только со смертью последнего ее сторонника (обычно естественной). Кун обозначает важность появления теории для развития науки: она позволяет систематизировать факты, организовать работу, направить исследования. Но, с другой стороны, смена парадигм становится исключительно субъективным делом, зависящим от числа у упорства сторонников той или иной теории. Подобную позицию доводит до абсолюта Пол Фейерабенд , настойчиво уподобляющий науку разновидности религии. В изложении Фейерабенда истина вообще оказывается исключительно объектом убеждений. Попыткам провести непреодолимые границы между содержанием прошлых и нынешних теорий можно возразить, что для некоторых инфантильных личностей это, возможно, и так, но от серьезного ученого ожидается, что он может удерживать в уме более сложную картину реальности. Фактом является то, что человек европейского склада ума способен, в принципе, изучить иностранные языки, обладающие совершенно другой структурой грамматики, не говоря уже о лексике. Нет ни одного живого языка, который, хотя бы в общих чертах, не поддавался переводу на английский . Таким образом, нет никаких оснований говорить о непреодолимости границ между парадигмами. Равно как и об отсутствии в науке каких-то общих закономерностей.

На мой взгляд, наиболее приемлемой, хотя и далеко не окончательной, в данный момент является теория структуры и развития науки Имре Лакатоса . Лакатос называет себя последователем Поппера, но далеко выходит за рамки его концепции. Ключевым моментом является то, что теория должна не просто фальсифицироваться и отбрасываться, а обязательно заменяться другой теорией. Лакатос признает одновременно и важность доказательства, и важность опровержения. К рассмотрению принимаются (считаются научными) такие теории, которые по сравнению с предыдущей обладает добавочным эмпирическим содержанием, образовывают "теоретически прогрессивный сдвиг проблемы" (ведут к открытию новых фактов, хотя сколько времени уйдет на их подтверждение - неизвестно). Старая теория считается фальсифицированной, если предложена новая теория, которая а)имеет добавочное эмпирическое содержание, б)объясняет успех предыдущей теории в пределах ошибки наблюдения, в) какая-то часть добавочного содержания подкреплена. Последний пункт понимается как "эмпирически прогрессивный сдвиг проблемы". Рассматривать надо не отдельные теории, а некие более крупные образования – исследовательские программы. Теории, сменяющие друг друга в рамках исследовательской программы, должны образовывать "прогрессивный сдвиг" одновременно теоретически и эмпирически. Только всю последовательность теорий можно назвать научной или ненаучной. Деятельность в рамках исследовательской программы напоминает деятельность у условиях куновской "парадигмы". Программа складывается из правил, чего надо избегать (отрицательная эвристика) и куда надо стремиться (положительная эвристика). Отрицательная эвристика – "твердое ядро" программы, которое нельзя опровергать. Изменению подлежат "вспомогательные гипотезы", с помощью которых "спасают" теорию до тех пор, пока это обеспечивает прогрессивный сдвиг проблемы. Положительная эвристика задает план работ, в рамках которого можно добиваться успеха. Прогрессивный сдвиг создает доверие к программе, пока он есть, теории прощаются даже противоречия (с условием, что в последствии они будут разрешены). Аномалии не принимаются в расчет и становятся болезненными только в фазе регрессивного сдвига или на этапе "старта" программы методом проб и ошибок. Причина замены исследовательской программы даже не регрессивный сдвиг, а успех соперничающей программы. Самым сложным оказывается момент, когда следует прекратить защищать устаревшую программу.

Лакатос видит выход из большинства затруднений предшественников в принятии некоторых "решений", образующих у него сложную систему. Принимается решение, что считать эмпирическим базисом. Решение, какую часть связки "теория предсказания-теория наблюдения-условия наблюдения" считать опровергнутой (право на апелляцию). Решение, каких приемов при защите программы следует избегать (ограничение конвениалистских уловок). Поясняется, каким образом в рамках исследовательской программы теоретик может двигаться впереди экспериментатора.

Принятие теории исследовательских программ позволяет Лакатосу разделить историю науки на несколько этапов: 1) накопление эмпирического материала, 2) развитие гипотез методом проб и ошибок (по Попперу), 3)развитие исследовательских программ.

Сильная сторона и одновременно слабость теории Лакатоса в том, что она хорошо описывает уже свершившиеся события и почти ничего не утверждает о будущем (если не считать предсказанием то наблюдение, что исследовательская программа квантовой физики исчерпала свою объяснительную силу). Это позволяет Яну Хагинену сказать: "Считается, что Лакатос говорит об эпистемологии. В самом деле, обычно полагают, что он разрабатывает новую теорию метода и рациональности, и поэтому он служит предметом восхищения одних и объектом критики других. Но если рассматривать его теорию рациональности как его основное достижение, то она представляется довольно сумбурной. Она никак не помогает нам решать, что же разумно считать или делать в настоящее время. Она всецело ретроспективна. Она может указать, какие решения в прошлой науке были рациональны, но не может помочь нам в будущем" . В некотором смысле, по своему же собственному определению теория Лакатоса ненаучна.

Мне кажется, что для теории развития научного знания существенным окажется реальное изменение науки в ближайшие десятилетия. Материала прошлых лет уже недостаточно для однозначного выбора между теориями.

3. Заключение

В заключении я хочу повторить то, что сказала в начале: глубинный мотив приобретения знаний - стремление к безопасности. Мы ищем не торжества разума, а торжества самих себя. По сравнению с дельфийским оракулом наука имеет неоспоримое преимущество - она хоть что-то предсказывает однозначно, а обещает предсказать и еще больше. В этом, на мой взгляд, причина огромного авторитета науки. Титанический массив аморфного “опыта” перенесен в сферу “достоверного знания”, безликого и тиражируемого. Последний шедевр подобного подхода - компьютер, сидя за которым я пишу все эти слова. Один раз испытав возможность отодвинуть от себя границу непознанного, возможность НЕ ЗАДУМЫВАТЬСЯ, человечество никогда от нее не откажется. В таком случае, пределом человеческого окажется именно отказ от последнего усилия. Непознанное все равно останется, где-то там. Хотя бы в образе пресловутого астероида, который, в полном соответствии с законами небесной механики, пересечет орбиту Земли через n часов m минут плюс - минус три секунды. В мире всегда останутся вещи, которых нельзя избежать, невозможно предотвратить, но о них можно узнать и, в конечном итоге, воспользоваться.

Правомерно ли говорить, что мы в состоянии ответить на все вопросы СЕЙЧАС? Познание гарантировано не возможно, только если вселенная находится в состоянии полного хаоса либо время действия закономерностей сопоставимо со сроками человеческой жизни. При этом звезд горят миллиарды лет, а яблоки упрямо падают на землю на всем протяжении существования человечества. Есть все основания считать, что человеческий разум обладает меньшей инерцией, чем вселенная. Возможно, современный нам человек в принципе не в состоянии познать мир таким, каков он есть, но на этом основании нельзя заключать, что так будет и впредь. Не исключено, что со временем возникнет какая-то иная, не сопоставимая с нашей форма мышления и не одна, а любое количество таких форм, ведь у живого есть преимущество над неживым - живое может изменить свое поведение, не меняя носителя, а неживое не способно меняться по произволу. В любом случае, отказ от попытки познать мир был бы трагической ошибкой. Надо понимать, что современный кризис доверия к науке связан не с материальными, а скорее с моральными проблемами познания.

Фундаментальные философские вопросы, поднятые наукой в своем развитии, все еще ждут своего решения.

4. Список литературы

Алистер МакГрад “Богословская мысль реформации”
Т. Кун “Логика и методология науки. Структура научных революций”, М., 1977
П.С. Таранов “120 философов”, Симферополь, Таврия, 1996
Д. Юм “Исследование о человеческом разумении”, М., Прогресс, 1995
Буржуазная философия ХХ века. М., 1974
И. Лакатос “Фальсификация и методология научно-исследовательских программ ”, DoctoR, 2001-2002
А.Л. Никифоров “От формальной логики к истории науки”, М., Наука, 1983
“Введение в философию”, ред. И.Т. Фролов, М., Издательство политической литературы, 1990
К. Поппер “Логика и рост научного знания”, М., Прогресс, 1983
П. Фейерабенд “Избранные труды по методологии науки”, М., Прогресс, 1986
Е.А. Мамчур " Релятивизм в трактовке научного знания и критерии научной рациональности”, Философские науки, 1999. N5
“Рациональность как предмет философского исследования” ред. Б.И.Пружинин, В.С. Швырев, М., 1995
А. Мигдал “Отличима ли истина от лжи?”, Наука и жизнь, №1, 1982

Наука явилась главной причиной столь бурно протекающей НТР, перехода к постиндустриальному обществу, повсеместному внедрению информационных технологий, появления «новой экономики», для которой не действуют законы классической экономической теории, начала переноса знаний человечества в электронную форму, столь удобную для хранения, систематизации, поиска и обработки, и мн.др.

Все это убедительно доказывает, что основная форма человеческого познания – наука в наши дни становиться все более и более значимой и существенной частью реальности.

Однако наука не была бы столь продуктивной, если бы не имела столь присущую ей развитую систему методов, принципов и императивов познания. Именно правильно выбранный метод наряду с талантом ученого помогает ему познавать глубинную связь явлений, вскрывать их сущность, открывать законы и закономерности. Количество методов, которые разрабатывает наука для познания действительности постоянно увеличивается.

Специфика и структура научного знания.

Структура научного знания включает основные элементы научного знания, уровни познания и основания науки. В качестве элементов научного знания выступают многообразные формы организации научной информации. Научное познание реализуется в особой исследовательской деятельности, включающей разнообразные методы изучения объекта, которые, в свою очередь, подразделяются на два уровня познания – эмпирический и теоретический. И, наконец, важнейшим моментом структуры научного познания в настоящее время считают основания науки, которые выступают ее теоретическим базисом.

Научное знание представляет собой сложно организованную систему, которая объединяет различные формы организации научной информации: научные понятия и научные факты, законы, цели, принципы, концепции, проблемы, гипотезы, научные программы и т. д. Центральным звеном научного знания является теория.

В зависимости от глубины проникновения в сущность изучаемых явлений и процессов выделяются два уровня научного познания – эмпирический и теоретический.

Между теоретическим и эмпирическим знанием существует тесная взаимосвязь и взаимообусловленность, которые состоят в следующем: теоретическопе знание в значительной степени опирается на эмпирические материал, поэтому уровень развития теории во многом зависит от уровня развития эмпирического базиса науки; с другой стороны, само развитие эмпирических исследований во многом определяется теми целями и задачами, которые были поставлены теоретическим познанием.

Прежде чем обратиться к рассмотрению методологии кратко охарактеризуем третий элемент в структуре научного познания – его основания. Основаниями научного познания выступают: 1) идеалы, нормы и принципы исследования, 2) научная картина мира, 3) философские идеи и принципы. Они составляют тот теоретический базис науки, на который опираются ее законы, теории и гипотезы.

Идеалы и нормы исследования представляют собой признанные в науке требования к научной рациональности, выраженной в обоснованности и доказательности научных положений, а также способах описания и научного объяснения, построения и организации знания. Исторически эти нормы и идеалы менялись, что было связано с качественными изменениями в науке (научными революциями). Так, важнейшей нормой рациональности научного знания выступают его систематичность и организованность. Это выражено в том, что каждый новый результат в науке опирается на предшествующие ее достижения, каждое новое положение в науке выводят, опираясь на уже доказанные ранее высказывания и положения. В качестве идеалов и норм научного познания выступают ряд принципов, например: принцип простоты, принцип точности, принцип выявления минимального числа допущений при построении теории, принцип преемственности в развитии и организации научного знания в единую систему.

Логические нормы научного мышления прошли длительный путь развития. В XVIII в. Г.В. Лейбниц сформулировал в логике принцип достаточного основания, который стал четвертым законом логики после трех законов правильного мышления, выведенных Аристотелем – закона тождества (сохранения смысла термина или тезиса на всем протяжении рассуждения), принципа непротиворечивости в рассуждениях и закона исключенного третьего, утверждающего, что об одном и том же предмете в одном и том же отношении (смысле) может существовать либо утвердительное, либо отрицательное суждение, при этом одно из них истинно, а другое ложно, и третьего не дано). Все идеалы и нормы науки находят свое воплощение в методах научного исследования, которые доминируют в ту или иною историческую эпоху.

Научная картина мира представляет собой целостную систему представлений об общих свойствах и закономерностях природы и общества, возникающую в результате обобщения и синтеза основных принципов и достижений наук в данную историческую эпоху. Картина мира играет в познании роль систематизации научных представлений и принципов, что позволяет ей выполнять эвристическую и прогностическую функции, успешнее решать междисциплинарные проблемы. Научная картина мира тесно связана с мировоззренческими ориентирами культуры, во многом зависит от стиля мышления эпохи и, в свою очередь, оказывает на них значительное влияние, при этом она выступает в качестве ориентиров исследовательской деятельности ученых, выполняя, таким образом, роль фундаментальной исследовательской программы.

Велико значение философских оснований науки. Как известно, философия была колыбелью науки на ранних стадиях ее формирования. Именно в рамках философской рефлексии закладывались истоки научной рациональности. Философия ставила перед наукой общие мировоззренческие ориентиры и, отвечая на потребности развития самой науки, осмысливала ее методологические и гносеологические проблемы. В недрах философского знания сформировалась традиция диалектического познания мира, воплотившаяся в трудах Гегеля, Маркса и Энгельса в науку о диалектическом методе исследования природы, общества и самого мышления. В истории развития общества можно наблюдать взаимовлияние философской и научной картин мира: изменение основ и содержания научной картины мира неоднократно оказывало влияние на развитие философии.

Основные методы эмпирического и теоретического познания

В науке различают эмпирический и теоретический уровень исследования (познания). Эмпирическое исследование направлено непосредственно на изучаемый объект и реализуется посредством наблюдений и эксперимента. Теоретическое исследование концентрируется вокруг обобщающих идей, законов, гипотез и принципов. «Это различие имеет своим основанием неодинаковость, во-первых, способов (методов) самой познавательной активности, а во-вторых, характера достигаемых научных результатов». Одни общенаучные методы применяются только на эмпирическом уровне (наблюдение, эксперимент, измерение), другие - только на теоретическом (идеализация, формализация), а некоторые (например, моделирование) - как на эмпирическом, так и на теоретическом уровнях. Данные как эмпирического, так и теоретического исследования фиксируются в виде высказываний, содержащих эмпирические и теоретические термины. Разница между ними состоит в том, что истинность высказываний, содержащих эмпирические термины, можно проверить экспериментально, а истинность высказываний, содержащие теоретические термины, проверить невозможно. Эмпирический уровень научного познания характеризуется непосредственным исследованием реально существующих, чувственно воспринимаемых объектов. Особая роль эмпирии в науке заключается в том, что только на этом уровне исследования мы имеем дело с непосредственным взаимодействием человека с изучаемыми природными или социальными объектами. Здесь преобладает живое созерцание (чувственное познание), рациональный момент и его формы (суждения, понятия и др.) здесь присутствуют, но имеют подчиненное значение. Поэтому исследуемый объект отражается преимущественно со стороны своих внешних связей и проявлений, доступных живому созерцанию и выражающих внутренние отношения. На этом уровне осуществляется процесс накопления информации об исследуемых объектах, явлениях путем проведения наблюдений, выполнения разнообразных измерений, поставки экспериментов.

Теоретический уровень научного познания характеризуется преобладанием рационального момента - понятий, теорий, законов и других форм и «мыслительных операций». Отсутствие непосредственного практического взаимодействия с объектами обуславливает ту особенность, что объект на данном уровне научного познания может изучаться только опосредованно, в мысленном эксперименте, но не в реальном. Однако живое созерцание здесь не устраняется, а становится подчиненным (но очень важным) аспектом познавательного процесса. На данном уровне происходит раскрытие наиболее глубоких существенных сторон, связей, закономерностей, присущих изучаемым объектам, явлениям путем обработки данных эмпирического знания. Эта обработка осуществляется с помощью систем абстракций «высшего порядка» - таких как понятия, умозаключения, законы, категории, принципы и др. Выделяя в научном исследовании указанные два различных уровня, не следует, однако, их отрывать друг от друга и противопоставлять. Ведь эмпирический и теоретический уровни познания взаимосвязаны между собой. Эмпирический уровень выступает в качестве основы, фундамента теоретического. Гипотезы и теории формируются в процессе теоретического осмысления научных фактов, статистических данных, получаемых на эмпирическом уровне. К тому же теоретическое мышление неизбежно опирается на чувственно-наглядные образы (в том числе схемы, графики и т. п.), с которыми имеет дело эмпирический уровень исследования. Важнейшая задача теоретического знания - достижение объективной истины во всей ее конкретности и полноте содержания. При этом особенно широко используются такие познавательные приемы и средства, как абстрагирование, идеализация, анализ и синтез, индукция и дедукция и другие. Этот класс методов активно используется во всех науках.

Рассмотрим основные способы эмпирического исследования. Важнейшей составляющей эмпирического исследования является эксперимент. Слово «эксперимент» происходит от латинского experement, что означает «проба», «опыт». Эксперимент представляет собой испытание изучаемых явлений в контролируемых и управляемых условиях. Эксперимент - это активный, целенаправленный метод познания, заключающийся в многократно воспроизводимом наблюдении объекта в специально созданных и контролируемых условиях. Эксперимент делится на следующие этапы:

· Сбор информации

· Наблюдение явления

· Выработка гипотезы, чтобы объяснить явление

· Разработка теории, объясняющей феномен, основанный на предположениях в более широком плане.

В современной науке эксперимент занимает центральное место и выступает в качестве связующего звена между эмпирическим и теоретическим уровнями познания. Главная задача эксперимента заключается в проверке гипотез и прогнозов, выдвигаемых теориями. Ценность экспериментального метода состоит в том, что он применим не только к познавательной, но и к практической деятельности человека.

Другим важным методом эмпирического познания является наблюдение. Здесь имеется в виду не наблюдение как этап любого эксперимента, а наблюдение как способ изучения различных явлений. Наблюдение - это чувственное восприятие фактов действительности с целью получения знания о внешних сторонах, свойствах и признаках рассматриваемого объекта. Результатом наблюдения является описание объекта, зафиксированное с помощью языка, схем, графиков, диаграмм, рисунков, цифровых данных. Различие между экспериментом и наблюдением состоит в том, что в ходе эксперимента его условиями управляют, а при наблюдении процессы предоставлены естественному ходу событий. Важное место в процессе наблюдения (как и эксперимента) занимает операция измерения. Измерение - есть определение отношения одной (измеряемой) величины к другой, принятой за эталон. Поскольку результаты наблюдения, как правило, приобретают вид различных знаков, графиков, кривых на осциллографе, кардиограмм и т.д., постольку важной составляющей исследования является интерпретация полученных данных. Особой сложностью отличается наблюдение в социальных науках, где его результаты во многом зависят от личности наблюдателя и его отношения к изучаемым явлениям.

Более подробно рассмотрим выше перечисленные средства теоретического познания.

· Абстрагирование представляет собой метод мысленного отделения познавательно ценного от познавательно второстепенного в исследуемом объекте. Предметы, явления и процессы обладают множеством различных свойств и характеристик, не все из которых важны в данной конкретной познавательной ситуации. Метод абстрагирования применяется как в обыденном, так и в научном познании.

· Анализ и синтез - это связанные между собой методы познания, обеспечивающие целостное знание объекта. Анализ - это мысленное расчленение объекта на составляющие его части с целью их самостоятельного изучения. Это расчленение осуществляется не произвольно, а в соответствии со структурой объекта. После того, как составляющие объект части изучены по отдельности, необходимо полученное знание свести воедино, восстановить целостность. Это происходит в ходе синтеза - объединения ранее выделенных признаков, свойств, сторон в единое целое.

· Индукция и дедукция являются распространенными методами получения знания как в обыденной жизни, так и в ходе научного познания. Индукция - это логический прием получения общего знания из множества частных посылок. Недостатком индукции является то, что опыт, на данные которого она опирается, никогда не может быть завершен, и поэтому индуктивные обобщения также имеют ограниченную достоверность. Дедукция - это выводное знание. В ходе дедукции из общей посылки выводятся (дедуцируются) заключения частного характера. Истинность выводного знания зависит в первую очередь от достоверности посылки, а также от соблюдения правил логического выведения. Индукция и дедукция органически связаны и взаимно дополняют друг друга. Индукция приводит к предположению о причинах и общих закономерностях наблюдаемых явлений, а дедукция позволяет выводить из этих предположений эмпирически проверяемые следствия и тем самым подтверждать или опровергать эти предположения.

· Метод аналогии - это логический прием, с помощью которого, на основе сходства объектов по одним признакам делается вывод об их сходстве и по другим признакам. Аналогия не произвольная логическая конструкция, а опирается на объективные свойства и отношения предметов. Правило вывода по аналогии формулируется следующим образом: если два единичных предмета сходны в определенных признаках, то они могут быть сходны и в других признаках, обнаруженных в одном из сравниваемых предметов. На основе умозаключения по аналогии строится метод моделирования, широко распространенный в современной науке. Моделирование - это метод исследования объекта через построение и изучение его аналога (модели). Знания, полученные при изучении модели, переносятся на оригинал на основании его аналогии с моделью. Моделирование применяется там, где изучение оригинала невозможно или затруднено и связано с большими расходами и риском. Типичным приемом моделирования является изучение свойств новых конструкций самолетов на их уменьшенных моделях, помещаемых в аэродинамическую трубу. Моделирование может быть предметным, физическим, математическим, логическим, знаковым. Все зависит от выбора характера модели. С появлением и развитием компьютеров широкое распространение получило компьютерное моделирование, при котором используются специальные программы.

Помимо универсальных и общенаучных методов, существуют специальные методы исследования, применяющиеся в конкретных науках. К ним относят метод спектрального анализа в физике и химии, метод статистического моделирования при изучении сложных систем и другие.

Проблема развития научного знания.

В определении центральной проблемы философии науки существуют некоторые разночтения. По мнению известного философа науки Ф. Франка, «центральной проблемой философии науки является вопрос о том, как мы переходим от утверждений обыденного здравого смысла к общим научным принципам». К. Поппер считал, что центральная проблема философии знания, начиная, по крайней мере, с Реформации, состояла Е том, как возможно рассудить или оценить далеко идущие притязания конкурирующих теорий или верований. «Я, - писал К. Поппер, - называю ее первой проблемой. Она исторически привела ко второй проблеме: как можно обосновать (justify) наши теории и верования». Вместе с тем круг проблем философии науки достаточно широк, к ним можно отнести вопросы типа: детерминируются ли общие положения науки однозначно или один и тот же комплекс опытных данных может породить различные общие положения? Как отличить научное от ненаучного? Каковы критерии научности, возможности обоснования? Как мы находим основания, по которым верим, что одна теория лучше другой? В чем состоит логика научного знания? Каковы модели его развития? Все эти и многие другие формулировки органично вплетены в ткань философских размышлений о науке и, что более важно, вырастают из центральной проблемы философии науки - проблемы роста научного знания.

Можно разделить все проблемы философии науки на три подвида. К первым относятся проблемы, идущие от философии к науке, вектор направленности которых отталкивается от специфики философского знания. Поскольку философия стремится к универсальному постижению мира и познанию его общих принципов, то эти интенции наследует и философия науки. В данном контексте философия науки занята рефлексией над наукой в ее предельных глубинах и подлинных первоначалах. Здесь в полной мере используется концептуальный аппарат философии, необходимо наличие определенной мировоззренческой позиции.

Вторая группа возникает внутри самой науки и нуждается в компетентном арбитре, в роли которого оказывается философия. В этой группе очень тесно переплетены проблемы познавательной деятельности как таковой, теория отражения, когнитивные процессы и собственно «философские подсказки» решения парадоксальных проблем.

К третьей группе относят проблемы взаимодействия науки и философии с учетом их фундаментальных различий и органичных переплетений во всех возможных плоскостях приложения. Исследования по истории науки убедительно показали, какую огромную роль играет философское мировоззрение в развитии науки. Особенно заметно радикальное влияние философии в эпохи так называемых научных революций, связанных с возникновением античной математики и астрономии, коперниканским переворотом - гелиоцентрической системой Коперника, становлением классической научной картины микрофизикой Галилея-Ньютона, революцией в естествознании на рубеже XIX-XX вв. и т.д. При таком подходе философия науки включает в себя эпистемологию, методологию и социологию научного познания, хотя так очерченные границы философии науки следует рассматривать не как окончательные, а как имеющие тенденцию к уточнению и изменению.

Заключение

Традиционная модель строения научного знания предполагает движение по цепочке: установление эмпирических фактов - первичное эмпирическое обобщение - обнаружение отклоняющихся от правила фактов - изобретение теоретической гипотезы с новой схемой объяснения - логический вывод (дедукция) из гипотезы всех наблюдаемых фактов, что и является ее проверкой на истинность.

Подтверждение гипотезы конституирует ее в теоретический закон. Такая модель научного знания называется гипотетико-дедуктивной. Считается, что большая часть современного научного знания построена именно таким способом.

Теория не строится путем непосредственного индуктивного обобщения опыта. Это, конечно, не означает, что теория вообще не связана с опытом. Изначальный толчок к созданию любой теоретической конструкции дает как раз практический опыт. И проверяется истинность теоретических выводов опять-таки их практическими приложениями. Однако сам процесс построения теории, и ее дальнейшее развитие осуществляется от практики относительно независимо.

Общие критерии, или нормы научности, входят в эталон научного знания постоянно. Более же конкретные нормы, определяющие схемы исследовательской деятельности, зависят от предметных областей науки и от социально-культурного контекста рождения той или иной теории.

Можно подвести своеобразный итог сказанному: наш «познавательный аппарат» при переходе к областям реальности, далеким от повседневного опыта, теряет свою надежность. Ученые вроде бы нашли выход: для описания недоступной опыту реальности они перешли на язык абстрактных обозначений и математики.

Использованная литература:

1. Современная философия науки: Хрестоматия. – М.: Высшая школа, 1994.

2. Кезин А.В. Наука в зеркале философии. – М.: МГУ, 1990.

3. Философия и методология науки. – М.: Аспект-Пресс, 1996.

Кумулятивизм - общая для ряда направлений в логике, методологии и философии науки эпистемологическая модель роста научного знания, согласно которой эволюция науки сводится к постепенному непрерывному накоплению абсолютно достоверных, непроблематичных (или высоковероятных) атомарных истин (теорий). Впервые кумулятивистскую модель роста научного знания выдвинул Г. Галилей, который считал, что по своему достоверному содержанию человеческое познание равно божественному, уступая ему лишь с экстенсивной стороны, т.е. по отношению к множеству познаваемых объектов. Поэтому процесс человеческого познания правомерно представить в виде бесконечного линейного накопления частных, "атомарных" истин. Как бесконечно малые части всеобщей абсолютной истины такие частные истины совершенно не зависят от дальнейшего экстенсивного развития знания. Отвергая К. как универсальную эпистемологическую модель роста науки, современные направления в философии науки, как правило, допускают преимущественно кумулятивный характер накопления научных знаний лишь в пределах системно организованных комплексов теорий или их непрерывно связанных последовательностей - напр., научных исследовательских программ, научных парадигм и т.д.

Методологическая концепция Поппера получила название "фальсификационизм ", так как ее основным принципом является принцип фальсифицируемости. Подобно логическим позитивистам, Поппер противопоставляет теорию эмпирическим предложениям. К числу последних он относит единичные предложения, описывающие факты, например, "Здесь стоит стол", "10 декабря в Москве шел снег" и т.п. Совокупность всех возможных эмпирических или, как предпочитает говорить Поппер, "базисных" предложений образует некоторую эмпирическую основу науки. В эту основу входят и несовместимые между собой базисные предложения, поэтому ее не следует отождествлять с языком истинных протокольных предложений логических позитивистов. Научная теория, считает Поппер, всегда может быть выражена в виде совокупности общих утверждений типа "Все тигры полосаты", "Все рыбы дышат жабрами" и т.п. Утверждения такого рода можно выразить в эквивалентной форме: "Неверно, что существует не-полосатый тигр". Поэтому всякую теорию можно рассматривать как запрещающую существование некоторых фактов или как говорящую о ложности базисных предложений. Например, наша "теория" утверждает ложность базисных предложений типа "Там-то и там имеется не-полосатый тигр". Вот эти базисные предложения, запрещаемые теорией, Поппер называет "потенциальными фальсификаторами" теории. "Фальсификаторами" - потому, что если запрещаемый теорией факт имеет место и описывающее его базисное предложение истинно, то теория считается опровергнутой. "Потенциальными" - потому, что эти предложения могут фальсифицировать теорию, но лишь в том случае, когда будет установлена их истинность. Отсюда понятие фальсифицируемости определяется следующим образом: "теория фальсифицируема, если класс ее потенциальных фальсификаторов не пуст". Фальсифицированная теория должна быть отброшена. Поппер решительно настаивает на этом. Такая теория обнаружила свою ложность, поэтому мы не можем сохранять ее в своем знании. Всякие попытки в этом направлении могут привести лишь к задержке в развггтии познания, к догматизму в науке и к потере ею своего эмпирического содержания.

Обращение К. Поппера к проблемам развития знания подготовило почву для обращения философии науки к истории научных идей и концепций. Однако построения самого Попиера все еще носили умозрительный характер и их источником оставались логика и некоторые теории математического естествознания.

Первой методологической концепцией, получившей широкую известность и опиравшейся на изучение истории науки, была концепция американского историка и философа науки Томаса Куна. Важнейшим понятием концепции Куна является понятие парадигмы. Вообще говоря, парадигмой можно назвать одну или несколько фундаментальных теорий, получивших всеобщее признание и в течение какого-то времени направляющих научное исследование. Примерами подобных парадигмальных теорий служат физика Аристотеля, геоцентрическая система мира Птолемея, механика и оптика Ньютона. Однако, говоря о парадигме, Кун имеет,в виду не только некоторое знание, выраженное в ее законах и принципах. Ученые - создатели парадигмы.- не только сформулировали некоторую теорию или закон, но они еще решили одну или несколько важных научных проблем и тем самым дали образцы того, как нужно решать проблемы. Оригинальные опыты создателей парадигмы в очищенном от случайностей и усовершенствованном виде затем входят в учебники, по которым будущие ученью осваивают свою науку. Овладевая в процессе обучения этими классическими образцами решения научных проблем, будущий ученый глубже постигает основоположения своей науки, обучается применять их в конкретных ситуациях и овладевает специальной техникой изучения тех явлений, которые образуют предмет данной научной дисциплины. Парадигма дает набор образцов научного исследования - в этом заключается ее важнейшая функция. Задавая определенное видение мира, парадигма очерчивает круг проблем, имеющих смысл и решение: все, что не попадает в этот круг, не заслуживает рассмотрения с точки зрения сторонников парадигмы. Вместе с тем парадигма устанавливает допустимые методы решения этих проблем. Таким образом, она определяет, какие факты могут быть получены в эмпирическом исследовании, - не конкретные результаты, но тип фактов. Науку, развивающуюся в рамках современной парадигмы, Кун называет "нормальной", полагая, что именно такое состояние является для науки обычным и наиболее характерным. В отличие от Поппера, считавшего, что ученые постоянно думают о том, как бы опровергнуть существующие и признанные теории, и с этой целью стремятся к постановке опровергающих экспериментов, Кун убежден, что в реальной научной практике ученые почти никогда не сомневаются в истинности основоположений своих теорий и даже не ставят вопроса об их проверке. "Ученые в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых теорий, обычно к тому же они нетерпимы к созданию таких теорий другими. Напротив, исследование в нормальной науке направлено на разработку тех явлений и теорий, существование которых парадигма заведомо предполагает". Итак, развитие науки у Куна выглядит следующим образом: нормальная наука, развивающаяся в рамках общепризнанной парадигмы; следовательно, рост числа аномалий, приводящий в конечном итоге к кризису; следовательно, научная революция, означающая смену парадигм. Накопление знания, совершенствование методов и инструментов, расширение сферы практических приложений, т.е. все то, что можно назвать прогрессом, совершается только в период нормальной науки. Однако научная революция приводит к отбрасыванию всего того, что было получено на предыдущем этапе, работа науки начинается как бы заново, на пустом месте. Таким образом, в целом развитие науки получается дискретным: периоды прогресса и накопления знания разделяются революционными провалами, разрывами ткани науки.

Научно-исследовательская программа (по Лакатосу) - единица научного знания; совокупность и последовательность теорий, связанных непрерывно развивающимся основанием, общностью основополагающих идей и принципов. В своих ранних работах И. Лакатос анализировал рост научного знания на примере математики ХVII-ХIХ вв. В более поздних работах учёный обосновал идею конкуренции научно-исследовательских программ, которая, по его мнению, лежала в основе развития науки. Концепция Лакатоса во многом выросла из спора К. Поппера и Т. Куна о развитии науки. Соратник К. Поппера, Лакатос немало почерпнул из его трудов, в частности, рациональное объяснение роста науки и научного знания. Согласно Лакатосу, научная программа - основная единица развития научного знания. Развитие науки заключается в смене совокупности и последовательности теорий, связанных общими основными принципами и идеями - в смене исследовательских программ. Исходная теория тянет за собой вереницу последующих. Каждая из последующих теорий развивается на основе добавления дополнительной гипотезы к предыдущей.

В разработанную Лакатосом методологию научно-исследовательских программ входят следующие структурные элементы: «жёсткое ядро», «защитный пояс» гипотез, «положительная эвристика» и «отрицательная эвристика». У всех исследовательских программ есть «жёсткое ядро». Это совокупность утверждений (гипотез), которые составляют сущность научно-исследовательской программы. «Жёсткое („твёрдое“) ядро» называется так потому, что составляет основу научно-исследовательской программы и не может быть изменено. По соглашению участников исследований, гипотезы «жёсткого ядра» признаются неопровержимыми. Напротив, это «ядро» должно быть защищено от возможных контраргументов, для чего вводится такой элемент, как «защитный пояс» - набор вспомогательных гипотез. «Защитный пояс» должен выдержать главный удар со стороны любых проверок, приспосабливаясь к новым контраргументам. В процессе он может переделываться или даже полностью заменяться, если это требуется для обеспечения защиты «жёсткого ядра». В противном случае, при «падении» «жёсткого ядра» вся научно-исследовательская программа признается неудачной. Говоря о деятельности «защитного пояса», Лакатос вводит понятия положительной и отрицательной эвристики. Положительная эвристика состоит из предположений, направленных на развитие «опровержимых вариантов» исследовательской программы, на уточнение и модификацию «защитного пояса», на улучшение опровергаемых следствий для более эффективной защиты «ядра». Ещё одна функция положительной эвристики - обеспечение некой «плановости» исследований. Как правило, теоретики, работающие в рамках исследовательской программы, предвидят возможные «аномалии» (опровержения), и с помощью положительной эвристики выстраивают стратегии такого предвидения и последующей переработки опровержений, развивая гипотезы и улучшая их, и в то же время защищая «жёсткое ядро». Отрицательная эвристика запрещает использовать логическое правило modus tollens, когда речь идёт об утверждениях, включенных в «твёрдое ядро», для обеспечения невозможности тотчас же фальсифицировать теорию. Для этого усилия направляются на создание гипотез, объясняющих всё новые «аномалии», и modus tollens направляется именно на эти гипотезы.По мнению Лакатоса, любая научно-исследовательская программа проходит две стадии: прогрессивную и вырожденную (регрессивную). В прогрессивной стадии главную роль играет положительная эвристика. Теория динамично развивается, и каждый следующий шаг способствует её улучшению, она объясняет всё больше фактов и позволяет предсказывать ранее неизвестные. Прогрессивный сдвиг характеризуется увеличением эмпирического содержания защитного пояса вспомогательных гипотез. Со временем исследование может достичь такой стадии, когда основная масса усилий будет направлена не на развитие гипотез, а на защиту от контрпримеров с помощью отрицательной эвристики и уловок ad hoc. В таком случае «защитный пояс» становится вместилищем гипотез, слабо связанных с «жёстким ядром», и в какой-то момент он «распадается», не в силах «переварить» все контрпримеры. Этот момент называется «пунктом насыщения» исследовательской программы. На смену существующей программе приходит альтернативная.К концу жизни И. Лакатос, пересматривая свой взгляд на проблему естественных границ роста научно-исследовательских программ, относился к своему собственному понятию «пункт насыщения» с иронией. Такой подход был аргументирован тем, что, по мнению ученого, о полноценном развитии научно-исследовательской программы можно судить исключительно ретроспективно.

ДИНАМИКА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ

Процесс научного познания, как показывает история науки, идёт не всегда гладко и равномерно. Мы можем в истории науки, например, выделить достаточно длительный период времени, когда открытия научного характера выглядели, как кажется, случайными явлениями, находками на фоне малообоснованных идей; мы можем также выделить периоды, которые можно было бы назвать «застойными», поскольку господствовавшие в те времена идеи (мировоззрение), сковывали мышление человека, лишая его возможности беспристрастно исследовать природу; мы можем, наконец, выделить такие периоды, которые отмечены яркими открытиями, причём в самых разных отраслях естествознания, открытиями, которые очевидно являлись «прорывом» человека в новые, ещё не исследованные области, и эти периоды времени мы, пожалуй, можем назвать «революционными» в истории науки.

Но как бы там ни было, вопросы: «Как развивается наука?», «Какой «внутренний механизм» обеспечивает её динамику?», «Подчинён ли процесс научного познания разумным принципам?» и «Дают ли методы научного познания план развития науки?», не являются такими уж простыми. Эти вопросы, выражающие стремление человека выявить закономерности и движущие силы развития науки, впервые более-менее отчетливо были сформулированы в Новое время, в тот период, когда стала формироваться классическая наука. С тех пор разными философами и учеными было разработано немало интересных концепций.

Ниже рассмотрим некоторые из этих концепций, являющихся основой понимания природы научного знания.

4.2. Логика открытия: учения Ф. Бэкона и Р. Декарта

Первая попытка создать концепцию научного роста – повторим еще раз – была предпринята в эпоху Нового времени. В эту эпоху выделились два философских направления: одним из этих направлений был эмпиризм (от греч. empeiria – опыт), который основывал познание на опыте. У истоков его стоял английский философ и естествоиспытатель Ф. Бэкон. Другое направление получило название рационализм (от лат. ratio – разум), который основывал познание на разуме. У истоков этого направления стоял французский философ и математик Р. Декарт.

Оба мыслителя, несмотря на очевиднейшие расхождения во взглядах, единодушно придерживались того мнения, что наука, разработав для себя определенные приёмы исследования природы, сможет, наконец-то, уверенно вступить на путь истинного познания, и, стало быть, эпоха заблуждений и тщетных поисков уйдёт в прошлое.

Таким образом, и Р. Декарт, и Ф. Бэкон видели свою задачу в том, чтобы найти и разработать правильный метод познания природы.

В учении Ф. Бэкона главное препятствие на пути познания заключалось не в предметах «внешнего мира», а в уме человека. Поэтому учёный, прежде чем созидать новые знания, должен сначала освободить свой ум от заблуждений. Ф. Бэкон выделил четыре вида заблуждений, которые искажали процесс познания. Во-первых, это так называемые «призраки рода» – заблуждения, которые обусловлены несовершенством человеческой природы. (Так, например, человеческий ум склонен приписывать вещам большúй, чем есть в действительности, порядок, – из-за чего, по мнению мыслителя, и появилась идея о том, что «в небе любое движение должно всегда происходить по окружностям и никогда – по спиралям».) Во-вторых, это «призраки пещеры» – заблуждения, которые обусловлены субъективным, внутренним миром человека. Каждый из нас, помимо общих заблуждений, свойственных человеческому роду, имеет свою собственную пещеру, создаваемую под влиянием других людей, книг и воспитания; люди, как правило, ищут знаний в своих малых мирах, а не в большом, общем для всех мире. В-третьих, это так называемые «призраки рынка» – заблуждения, которые обусловлены некритичным отношением к употребляемым словам. Неправильные слова искажают знания и нарушают естественную связь разума и вещей. (Так, например, у человека есть склонность давать имена несуществующим вещам, о чём, в частности, свидетельствует пресловутая идея судьбы.) И, наконец, в-четвертых, это так называемые «призраки театра» – заблуждения, которые обусловлены слепой верой в авторитеты и ложные учения. Ведь «истина, – как говорит мыслитель, – дочь времени, а не авторитета».

В свою очередь, созидательная работа учёного должна направляться правильным методом познания. Для Ф. Бэкона это был, прежде всего, метод индукции. Процесс научного познания в учении мыслителя состоял, во-первых, из извлечения фактов из опытов и, во-вторых, из постановок новых опытов на основе полученных фактов. Следуя этому пути, учёный, в конце концов, мог прийти к открытию всеобщих законов. Этот метод, по убеждению Ф. Бэкона, давал возможность достичь бóльших, чем то, что когда-то было доступно древним, результатов. Ибо «как говорят, и хромой, поставленный на верную дорогу, быстрее преодолеет трудный перевал; ведь не знающий пути, чем больше торопится, тем больше плутает» , – отмечает мыслитель.

«Наш путь открытия наук таков, – писал Ф. Бэкон, – что он немногое оставляет остроте и силе дарования, но почти уравнивает их. Подобно тому, как для проведения прямой линии или описания совершенного круга много значат твердость, умелость и испытанность руки, если действовать только рукой, – мало или совсем ничего не значат, если пользоваться циркулем и линейкой. Так обстоит дело и с нашим методом» .

Несколько другой подход разработал философ Р. Декарт.

В своих размышлениях Р. Декарт выделил такие качества истины, как ясность и отчетливость. Истина – это то, в чём мы не сомневаемся. Именно такими истинами обладает математика; поэтому, по мнению мыслителя, она и смогла превзойти все другие науки. И, стало быть, чтобы найти правильный путь познания, следует обратиться к методам, применяемым в математических дисциплинах. Любой тип исследования должен быть устремлён к максимальной ясности и отчетливости, достигнув которого оно уже не будет нуждаться в дополнительных подтверждениях.

«Под методом, – писал Р. Декарт, – я разумею достоверные и легкие правила, строго соблюдая которые человек никогда не примет ничего ложного за истинное и, не затрачивая напрасно никакого усилия ума, но постоянно шаг за шагом приумножая знания, придет к истинному познанию всего того, что он будет способен познать» .

Формулируя эти правила, мыслитель явное предпочтение отдавал методу дедукции. Во всех областях знания человек должен идти от ясных, отчетливых (самоочевидных) принципов к их следствиям. Таким образом, истину устанавливает не опыт, не эксперимент, а разум. Истинные знания проходят через испытание разумом, который убеждается в их достоверности. А учёный – это человек, «правильно» применяющий свой ум.

«Ибо, – как отмечал Р. Декарт, – недостаточно просто иметь хороший ум, но главное – это хорошо применять его. Самая великая душа способна как к величайшим порокам, так и к величайшим добродетелям, и тот, кто идёт медленно, может, всегда следуя прямым путём, продвинуться значительно дальше того, кто бежит и удаляется от этого пути» .

Итак, рост знаний в учениях и Ф. Бэкона, и Р. Декарта определялся, как это видно, применением правильных, оправданных методов познания. Эти методы способны были подводить учёного к новым открытиям в науке.

4.3. Логика подтверждения: неопозитивизм

В учениях Ф. Бэкона и Р. Декарта метод познания, в сущности, предрешал открытия в науке. Правильно применённый метод означал «разумный» метод, который и осуществлял контроль над процессом роста знаний.

Однако можно заметить, что в этой концепции совершенно игнорируется роль случайности, которая проявляется, по крайней мере, на стадии открытия, и, в частности, игнорируются утверждения гипотетического характера. Ведь науке нередко приходится сталкиваться с ситуацией, когда проблема выглядит неразрешимой, когда перспектива исследования перед умственным взором учёного затуманивается, и тогда, бывает, всё неожиданным образом проясняется благодаря смелой гипотезе, догадке, благодаря случаю…

Очевидно, что в науке немалую роль играют утверждения гипотетического характера, которые могут оказаться как истинными, так и ложными.

Но тогда, если признать роль случайности и неопределенности в науке, встаёт вопрос: где и как разум может осуществлять свой контроль над процессом роста знаний? Или, может быть, этот процесс не подлежит контролю со стороны разума, и наука, отданная в полное подчинение случаю, развивается стихийно?

В начале ХХ века сторонники неопозитивизма предложили такую концепцию, которая давала удовлетворительный ответ на поставленный здесь вопрос. Суть этой концепции можно выразить в следующих положениях:

1) учёный выдвигает гипотезу, и из неё дедуктивным путём выводит следствия, а затем сопоставляет их с эмпирическими данными;

2) та гипотеза, которая противоречит эмпирическим данным, отбрасывается, а та, которая подтверждается, приобретает статус научного знания;

3) смысл всем утверждениям научного характера придаёт их эмпирическое содержание;

4) для того чтобы быть научными, утверждения обязательно должны соотноситься с опытом и подтверждаться им (принцип верификации ).

Одним из создателей этой концепции был немецкий мыслитель Р. Карнап.

Р. Карнап утверждал, что в науке нет окончательных истин, поскольку все гипотетические утверждения могут иметь лишь ту или иную степень истинности. «Никогда нельзя достигнуть полной верификации закона, – писал он, – фактически мы вообще не должны говорить о «верификации» – если под этим словом мы понимаем окончательное установление истинности».

Таким образом, в воззрениях неопозитивизма именно стадия подтверждения, а не открытия, может и должна находиться под рациональным контролем.