Революции — локомотивы истории. Марксистская классификация революций

22 (10) апреля 1870 года родился человек, который навсегда изменил мир, который показал миру путь в будущее. История до 1917 года была историей борьбы за власть и просто за возможность жить. История после 1917 года стала историей борьбы за справедливый мир. Новый смысл истории задал именно он, Владимир Ильич Ленин, человек, чьи идеи обязательно станут будущим нашего мира, иначе мир погибнет. Социализм или варварство - таков сегодняшний выбор человечества.

Несколько высказываний современников о Ленине, о его роли в мировой истории, о его влиянии на будущее человечества.

Бернард Шоу, английский драматург:

"Если будущее будет таким, каким его предвидел Ленин, тогда мы все можем улыбаться и смотреть в будущее без страха . Однако если эксперимент его будет сорван и кончится неудачей, если мир будет упорствовать в сохранении капиталистического развития, тогда я должен с большой грустью проститься с вами, мои друзья..."

Ромэн Ролан, французский писатель:

"Я не разделял идей Ленина и русского большевизма и никогда не скрывал этого.

Я слишком индивидуалист (и идеалист), чтобы примириться с марксистским кредо и его материалистическим фатализмом. Но именно поэтому я придаю величайшее значение великим личностям, именно поэтому я питаю к Ленину чувство крайнего восхищения. Я не знаю другой столь же могучей личности в Европе нашего века. Он так глубоко, так мощно направил руль своей воли в хаотический океан мягкотелого человечества, что борозда его долго-долго не изгладится в волнах,— несмотря на все бури, корабль несется на всех парах к новому миру.

Никогда со времени Наполеона I история не знала такой стальной воли. Никогда со времени героической эры европейские религии не знали апостола со столь гранитной верой. Никогда еще человечество не создавало властителя дум и людей, столь абсолютно бескорыстного . Еще при жизни он вылил свою моральную фигуру в бронзу, которая переживет века."

Теодор Драйзер, американский писатель:

« Когда я был в 1927 и 1928 годах в России, мне случалось видеть на отдаленных окраинах страны, объединенной духом Ленина, крестьян и рабочих, мужчин и женщин, благоговейно склонившихся или обнаживших голову перед бюстом Ленина и, насколько я понял, видевших в нем (и, по-моему, совершенно справедливо) своего спасителя.

…Русский народ, освобожденный Лениным, никогда не допустит, чтобы его снова превратили в раба . Он будет бороться, проникнутый духом Ленина. В исходе этой борьбы я не сомневаюсь. Ленин, его Советское государство восторжествуют. Каков бы ни был ближайший исход этой борьбы, Ленин и его Россия, гуманность и справедливость, которые он внес в управление страной, в конечном счете победят. Ибо хотя Ленина уже нет в живых, но социальный строй, который он создал и который его соратники и преемники с тех пор привели к нынешней мощи и величию, навсегда останется для будущих поколений »

Махатма Ганди, идеолог национально-освободительного движения Индии:

"Идеал, которому посвятили себя такие титаны духа, как Ленин, не может быть бесплодным . Благородный пример его самоотверженности, который будет прославлен в веках, сделает этот идеал еще более возвышенным и прекрасным".

А. Керр, лорд Инверчепел:

"Ленин в сотрудничестве со своими помощниками предпринял самый грандиозный социальный эксперимент, который был сделан за две тысячи лет. В течение двух тысяч лет все подобные попытки кончались неудачей, но Ленин приступил к делу по-новому и основательно. Как человек действия, он всемирно-историческая величина.

Николай Бердяев, русский философ:

«…Ленин сделан из одного куска, он монолитен. Роль Ленина есть замечательная демонстрация личности в исторических событиях. Ленин потому мог стать вождём революции и реализовать свой давно выработанный план, что он не был типическим русским интеллигентом. В нём черты русского интеллигента сочетались с чертами русских людей, собиравших и строивших русское государство.

…И он остановил хаотичный распад России, остановил деспотическим, тираническим путём. В этом есть черта сходства с Петром…

…Ленин мог начертать план организации коммунистического государства и осуществить его. Как это парадоксально ни звучит, но большевизм есть третье явление русской великодержавности, русского империализма…».

Лион Фейхтвангер, выдающийся немецкий писатель и драматург:

"Ленинское определение свободы прекрасно демонстрирует разницу между подлинным и ложным гуманизмом, между «гуманизмом» и гуманизмом. «Гуманист» видит свободу в позволении публично бранить правительство. Ленинский подлинный гуманист считает, что свободен тот, кто свободен от страха перед безработицей и голодной старостью, кто свободен от страха за судьбу своих детей..."

Великий князь Александр Михайлович Романов:

«На страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи».

Джон Рид, американский писатель:

"Ленин - локомотив истории. Ничего, что напоминало бы кумира толпы, простой, любимый и уважаемый так, как, быть может, любили и уважали лишь немногих вождей в истории. Необыкновенный народный вождь, вождь исключительно благодаря своему интеллекту, чуждый какой бы то ни было рисовки, неподдающийся настроениям, твердый, непреклонный, без эффектных пристрастий, но обладающий могучим умением раскрыть сложнейшие идеи в самых простых словах и дать глубокий анализ конкретной обстановки при сочетании проницательной гибкости и дерзновенной смелости ума.

Уинстон Черчилль, английский политический деятель:

" Он один мог вывести Россию из трясины . Русские люди остались барахтаться в болоте. Их величайшим несчастьем было его рождение, но их следующим несчастьем была его смерть"

Алексей Максимович Горький, писатель:

«И был он насквозь русский человек с «хитрецой» Василия Шуйского, с железной волей Аввакума, с необходимой революционеру прямолинейностью Петра Великого. Он был русский человек, который долго жил вне России, внимательно разглядывал свою страну, - издали она кажется красочнее, ярче. Он правильно оценил потенциальную силу ее - исключительную талантливость народа, еще слабо выраженную, не возбужденную историей, тяжелой и нудной, но талантливость всюду, на темном фоне фантастической русской жизни, блестящую золотыми звездами».

Иногда казалось, что неукротимая энергия его духа брызжет из глаз искрами и слова, насыщенные ею, блестят в воздухе.

Все необыкновенное мешает людям жить так, как им хочется. Люди жаждут - если они жаждут - вовсе не коренного изменения своих социальных навыков, а только расширения их. Основной стон и вопль большинства: «Не мешайте нам жить, как мы привыкли!» Владимир Ильич был человеком, который так помешал людям жить привычной для них жизнью, как никто до него не умел сделать это.

…Героизм его почти совершенно лишен внешнего блеска, его героизм — это нередкое в России скромное, аскетическое подвижничество честного русского интеллигента-революционера, искренне верующего в возможность на земле справедливости, героизм человека, который отказался от всех радостей мира ради тяжелой работы для счастья людей.»

«Его частная жизнь такова, что в религиозное время из него сотворили бы святого»

Дж. Бернал, английский физик и социолог науки, общественный деятель. Профессор Кембриджского и Лондонского университетов, член Лондонского Королевского общества:

"…Он принадлежит не только Советскому Союзу, но и всему человечеству. Ленин — вдохновляющий пример для нас; мы живем и боремся под непосредственным воздействием его идей.

… Ленин был величайшим среди крупнейших ученых своего времени по интеллектуальной силе своего мышления, по широте своего кругозора. Там, где другие великие люди видели тот или другой аспект действительности, он видел все. Он видел действительность не как нечто статическое, а в движении; он понял силы, которые определяли это движение, и научился управлять ими."

Владимир Николаевич Ипатьев, русский генерал, ученый-химик:

«Бездарные члены Временного правительства смеялись над речами Ленина и считали, что тезисы, проповедуемые им, никакой угрозы для них не представляют, поскольку для их выполнения не найдется надлежащего количества последователей. Но Ленин знал, что проповедовал и чего хотел . Он был на голову выше всех своих соратников и имел твердый характер, не метался из стороны в сторону, отлично понимая всю обстановку в России, - как в тылу, так и на фронте. Можно было совершенно не соглашаться с многими идеями большевиков, можно считать их лозунги за утопию, но надо быть беспристрастным и признать, что переход власти в руки пролетариата в октябре 1917 года, проведенный Лениным, обусловил собою спасение страны, избавив ее от анархии и сохранив в то время в живых интеллигенцию и материальные богатства страны. Мне часто приходилось, как в России, так и за границей, высказывать свои убеждения, что я в 1917-1919 годах остался в живых только благодаря большевикам....»

Сухомлинов, русский генерал от кавалерии, бывший военный министр Российской империи:

"Другой залог для будущего России я вижу в том, что в ней у власти стоит самонадеянное, твёрдое и руководимое великим политическим идеалом правительство . Этот политический идеал не может быть моим. Люди, окружающие Ленина, — не мои друзья, они не олицетворяют собою мой идеал национальных героев. Но я уже не могу их больше назвать «разбойниками и грабителями» после того, как выяснилось, что они подняли лишь брошенное: престол и власть. Их мировоззрение для меня неприемлемо. И всё же медленно и неуверенно пробуждается во мне надежда, что они приведут русский народ — быть может, помимо их воли — по правильному пути к верной цели и новой мощи. ... Верить в это я ещё не могу, но тем сильнее того желать... в виду бесчисленных ужасных жертв, которых потребовало разрушение старого строя. Что мои надежды являются не совсем утопией, доказывает, что такие мои достойные бывшие сотрудники и сослуживцы, как генералы Брусилов, Балтийский и Добровольский свои силы отдали новому правительству в Москве; нет никакого сомнения, что они это сделали, конечно, убедившись в том, что Россия и при новом режиме находится на правильном пути к полному возрождению."

Цитаты

Владимир Николаевич Ипатьев, генерал, ученый–химик:

«Бездарные члены Временного правительства смеялись над речами Ленина и считали, что тезисы, проповедуемые им, никакой угрозы для них не представляют, поскольку для их выполнения не найдется надлежащего количества последователей. Но Ленин знал, что проповедовал и чего хотел. Он был на голову выше всех своих соратников и имел твердый характер, не метался из стороны в сторону, отлично понимая всю обстановку в России, – как в тылу, так и на фронте. Можно было совершенно не соглашаться с многими идеями большевиков, можно считать их лозунги за утопию, но надо быть беспристрастным и признать, что переход власти в руки пролетариата в октябре 1917 года, проведенный Лениным, обусловил собою спасение страны, избавив ее от анархии и сохранив в то время в живых интеллигенцию и материальные богатства страны. Мне часто приходилось, как в России, так и за границей, высказывать свои убеждения, что я в 1917–1919 годах остался в живых только благодаря большевикам….»

"Другой залог для будущего России я вижу в том, что в ней у власти стоит самонадеянное, твёрдое и руководимое великим политическим идеалом правительство. Этот политический идеал не может быть моим. Люди, окружающие Ленина, - не мои друзья, они не олицетворяют собою мой идеал национальных героев. Но я уже не могу их больше назвать «разбойниками и грабителями» после того, как выяснилось, что они подняли лишь брошенное: престол и власть. Их мировоззрение для меня неприемлемо. И всё же медленно и неуверенно пробуждается во мне надежда, что они приведут русский народ - быть может, помимо их воли - по правильному пути к верной цели и новой мощи. … Верить в это я ещё не могу, но тем сильнее того желать … в виду бесчисленных ужасных жертв, которых потребовало разрушение старого строя. Что мои надежды являются не совсем утопией, доказывает, что такие мои достойные бывшие сотрудники и сослуживцы, как генералы Брусилов, Балтийский и Добровольский свои силы отдали новому правительству в Москве; нет никакого сомнения, что они это сделали, конечно, убедившись в том, что Россия и при новом режиме находится на правильном пути к полному возрождению."

Великий князь Александр Михайлович Романов:

«На страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи».

"Ленин - локомотив истории. Ничего, что напоминало бы кумира толпы, простой, любимый и уважаемый так, как, быть может, любили и уважали лишь немногих вождей в истории. Необыкновенный народный вождь, вождь исключительно благодаря своему интеллекту, чуждый какой бы то ни было рисовки, неподдающийся настроениям, твердый, непреклонный, без эффектных пристрастий, но обладающий могучим умением раскрыть сложнейшие идеи в самых простых словах и дать глубокий анализ конкретной обстановки при сочетании проницательной гибкости и дерзновенной смелости ума.

Изучая историю и уроки Русской революции, важно для начала определиться - а что мы понимаем под революцией?

Революция - явление всеобъемлющее, охватывающее все стороны жизни общества. Под социально-политической революцией (речь не идёт о революциях в ином смысле слова, например о научно-технических) понимают очень разные вещи. Это и качественные скачки в развитии, и переходы от одной социально-экономической формации к другой, и социальные перевороты, связанные с вторжениями в отношения собственности, и разрушительные социальные взрывы, и политические перевороты, своего рода «обвалы власти», либо просто «нарушения системного равновесия». Некоторые из этих точек зрения совместимы между собой, но, на мой взгляд, они трактуют явление либо расширительно, либо, напротив, зауженно.

Широкое хождение приобрела фраза Маркса о революции как «локомотиве истории». Мол, на станции «феодализм» стоят вагончики общества, к ним подцепляется «локомотив» революции и перетаскивает страну на станцию «капитализм», в более передовую общественную формацию.

В действительности так не происходит. Переход от феодализма к капитализму (а точнее, от традиционного аграрного к индустриальному городскому обществу) - процесс длительный. Революции играт в нём свою роль, но явно не роль локомотива. Если говорить об экономике, то они иногда даже отбрасывают общество назад. Советский историк А.В. Адо отмечал, что во Франции в результате революции даже замедлился переход к промышленному перевороту, укрепились доиндустриальные отношения.

Так, может быть, революция - это не «локомотив», а «диверсия на рельсах истории»? Всё шло хорошо, эволюция ведёт страну вперёд, но злые диверсанты закладывают на рельсах заряд революции? Но откуда берутся эти диверсанты? Можно сколько угодно искать в революциях масонский след и руку зарубежных держав, но на улицы-то выходят массы жителей данной страны.

Если революции - «исторические недоразумения», то почему они происходили, а то и неоднократно, в большинстве развитых стран? Значит, они зачем-то нужны истории.

Революция почти всегда не случайна. Как правило, даже её начало бывает спровоцировано не революционерами, а действиями правящего режима, в результате которых терпению людей приходит конец.

Революция вовсе не обязательно происходит в результате доведения населения до голодного существования. Более того, как правило, в условиях голода никакой революции не происходит.

Революция - продукт предыдущего прогресса, который достиг «пределов роста». Предыдущий прогресс породил ожидания, надежды на выход из существующего состояния, которое воспринимается как стеснённое, неблагоприятное. Рост благосостояния, медленный эволюционный прогресс дает человеку модель благоприятного будущего, а невозможность осуществить его планы в обозримой перспективе - кризис надежд, разочарование, поиск причин неудачи жизненного проекта. В результате у всё большего числа людей происходит переход от материальной мотивации к идейной - к стремлению изменить общество вокруг себя.

Человек ведёт себя не рефлекторно, просто реагируя на ухудшение положения - не каждый сбой роста вызывает революцию. Революцию вызывают такие сбои, которые объясняются именно чертами существующей системы. С одной стороны, это - результат действия «субъективного фактора» (от развития общественной мысли до эффективности пропагандистов). Но, с другой - это результат реального кризиса системы общественных отношений, которая не может обеспечить реализацию назревших потребностей миллионов людей, потребностей, которые воспринимаются как реальные и необходимые. По мере модернизации сознания имущественное и правовое неравенство уже не воспринимается как норма, существующая социальная иерархия становится синонимом несправедливости, легитимность существующего порядка подрывается.

Если существующее устройство общества приводит к накоплению социальных проблем, это значит, что страна в своем развитии подошла к стене, которую нужно преодолеть. Поток людских судеб упирается в стену, начинается «давка», разочарование миллионов и нарастание недовольства не только правителями, а своим образом жизни.

Из этого положения три выхода.

Либо пойти назад - по пути деградации и архаизации общества.

Либо разобрать стену «сверху» - путём филигранных, смелых и продуманных реформ. Но такое в истории случается нечасто. И дело не только в уме государственных деятелей, но и в их социальной опоре. Ведь «разобрать стену» - значит лишить привилегий социальную элиту, господствующие слои общества. А ведь реформатор вышел из их среды, опирается на них и их же опасается. Не удивительно, что, например, П.А. Столыпин, проводя реформы, не мог покуситься на помещичье землевладение и основы аристократическо-корпоративной системы формирования государственного руководства. Стену, уже надломленную революцией 1905-1907 годов, разобрать не удалось. Бывают и удачные примеры, самый известный из них - «новый курс» Ф. Рузвельта в США. Его, конечно, нельзя идеализировать, но социальную ситуацию эти реформы разрядили и открыли перед страной новые перспективы развития.

Однако если реформы не состоялись или не удались, а общество не готово просто деградировать, остаётся одна возможность - взорвать, проломить стену. Даже если при взрыве погибнет часть авангарда общества, даже если пострадают многие иные, даже если при ударе о стену общество на какое-то время остановится в развитии, даже если образуется груда развалин, которую затем будет расчищать эволюция и последующие революции меньшей интенсивности (как 1830 год после Великой французской революции). Путь должен быть расчищен. Без этого дальнейшее движение вперед невозможно.

Революция, таким образом, - это не «локомотив истории», а «таран истории».

Как определить, какое событие является революцией, а какое - нет? Можно выделить ряд черт, которые объединяют как минимум все «классические» революции.

1. Революция - это социально-политический конфликт , то есть такой конфликт, в который вовлечены широкие социальные слои, массовые движения, а также политическая элита (это сопровождается либо расколом существующей властной элиты, либо её сменой, либо существенным дополнением представителями иных социальных слоев). Важный признак революции (в отличие от локального бунта) - раскол в масштабе всего социума (общенациональный характер там, где сложилась нация).

Таким образом, революция - это не просто переворот или верхушечный мятеж. Но это - и не просто восстание, бунт и волнения. Например, Пугачёвское восстание не является революцией, потому что не вызвало раскола элит.

2. Революция предполагает стремление одной или нескольких сторон конфликта к изменению принципов общественного устройства, системообразующих институтов. Определение этих системообразующих принципов, критериев изменения «качества» системы - предмет дискуссии историков. Но дело в том, что в ходе революции ведущие социально-политические силы сами указывают, какие социальные институты они считают наиболее важными, системообразующими. Далеко не всегда это отношения собственности, как правило - принципы формирования элиты.

3. Революция - это социально-политическое творчество , она преодолевает ограничения, связанные с существующими правилами принятия решений, существующую легитимность.

Нужно отличать революцию от «революции сверху». Если можно решить проблему в рамках действующего порядка - революция не начинается.

Революция ломает имеющиеся институты, стремится к созданию новых «правил игры». Она отрицает существующую легитимность (иногда опираясь на прежнюю традицию легитимности, как Английская революция). Поэтому революционные действия преимущественно незаконны.

Революция не ограничена существующими институтами и законом, что иногда приводит к насильственной конфронтации. Но массовые убийства - не обязательный признак революции, значительная часть революционных действий ненасильственна - массовые манифестации, революционные преобразования, дебаты, создание органов самоуправления и др. Однако во время революции всё же идёт борьба по поводу таких важных, принципиальных вопросов, что угроза «сваливания» в вооружённую конфронтацию очень велика. Это накладывает огромную ответственность как на власти, так и на лидеров массовых движений.

Революция не может иметь место без массового стремления к изменению самих основ социального устройства. Поэтому не следует путать революции с так называемыми «цветными революциями». По форме они похожи на революции, но ставят задачи смены правящей верхушки при сохранении того же самого общественного строя. Это - выпускание энергии масс в свисток, конструктивная работа революции по созданию нового общества в таких случаях не происходит. В дальнейшем это может вызвать массовое разочарование в переменах и деградацию общества.

Также путь назад, к архаике, может начаться в результате поражения революции, неспособности общества «протаранить стену». В таких случаях очень важно изучать опыт неудачи, чтобы можно было всё же преодолеть барьер со второй попытки.

Таким образом, революцию можно определить как общенациональную социально-политическую конфронтацию по поводу системообразующих институтов общества (как правило - принципов формирования правящей и имущественной элиты), при которой социальное творчество преодолевает существующую легитимность. Или короче: революция - это процесс преодоления системообразующих структур общества путем социально-политической конфронтации и социального творчества.

При этом следует иметь в виду, что процесс - это не всегда результат. Революция начинается с момента массовых выступлений против существующего строя, а утверждение принципиально новых отношений происходит уже после прихода к власти (иногда - частичного) сторонников нового строя. Процесс смены строя длителен, в нём могут быть как революционные, так и эволюционные фазы. Революция заканчивается, когда снова утверждается легитимная система принятия решений - как правило, уже новая.

Поэтому Великая российская революция может датироваться 1917-1922 годами. В феврале 1917-го рухнула старая легитимная система - процесс революции начался. К концу 1922-го была сформирована новая общественная система, завершилась Гражданская война, угасли массовые повстанческие движения, и, наконец, была провозглашена новая государственность - СССР. Лава революции затвердела в новых формах. Новая легитимность возникла - революция прекратила течение свое. Начался период истории СССР.

Классики марксизма утверждают, что «революции - локомотивы истории». Но, позвольте, почему при смене одних производственных отношений на другие обязательно должен произойти разрыв постепенности развития и ломка государственной машины? Может быть, возможен переход от одного общественного строя к другому без рек крови и хаоса? «Революции - локомотивы истории», но что же это за локомотив, если сначала он на станции должен взорваться и разнести станционные постройки, превратив все в руины, прихватив с собой тысячи и тысячи жизней, чтобы впоследствии на пустом месте, поросшем бурьяном начать строить новые производственные отношения?!

Вначале определимся со словом революция. Прижились термины «цветная революция», «научно техническая революция», «культурная революция», «социальная революция», «революция в физике» и т.д.. В настоящей работе под словом «революция» мы имеем в виду только событие, скачком меняющее в обществе господствующие производственные отношения (разрыв постепенности), т.е социальная революция. Нам, детям 40-х, внушалось, что революции - это единственный способ прогрессивного движения человечества вперед по пути достижения всеобщего благоденствия. А так ли это? Откуда взялась эта уверенность?

Вполне логично считалось, что новые производственные отношения зарождаются внутри старых, и когда они станут господствующим в обществе, тогда нужно расчистить им дорогу при помощи разрушения старой государственной машины, так как она состоит из людей кровно связанных с уходящими производственными отношениями, и поэтому они сделают все возможное, чтобы не дать дорогу новым отношениям. Чаще всего так и бывало. Не понимая новых реалий, верхи пытались «рулить» по-старому, но их действия приходили в противоречие с новыми условиями и «низы» не хотели так жить дальше. Но ведь бывали и дальновидные государственные деятели. И были в истории случаи перехода от одного строя к другому без революций. Известен прусский способ перехода от феодализма к капитализму, и он был совершен не революционным, а эволюционным путем. Те же «огораживания» в Англии открыли дорогу капитализму в той стране или, к примеру, реформа 1861 г. в России. Почему переход к новым производственным отношениям должен обязательно сопровождаться разрушением института Государства? Ведь форма государственного строя никак не привязана к производственным отношениям. Термин «демократия» (имея в виду устройство системы власти) применяют к государствам рабовладельческим и капиталистическим. С другой стороны, при капиталистических производственных отношениях формы государства, обслуживающие эту формацию, разные. Есть монархии, есть парламентские республики и т.д.

Что произошло в России после отмены крепостного права? Была расчищена дорога новым капиталистическим производственным отношениям. Вспомним работу Ленина «Развитие капитализма в России». С тех пор появилась масса работ, доказывавших, что капитализм в России уверенно стал господствующим общественным укладом к началу ХХ века. Вот как описывает эту ситуацию учебник МГУ по истории России под редакцией академика Милова [Милов, Цимбаев. История России XVIII-XIX вв.]:

«С 1893 г. российская промышленность развивалась невиданно бурными темпами, за неполных семь лет объем промышленного производства более чем удвоился. Подъем сопровождался техническим перевооружением основных отраслей промышленности. Особенно быстро развивались отрасли тяжелой промышленности: металлургическая, машиностроительная, горнозаводская. Их доля в общем объеме промышленной продукции менее чем за десять лет возросла с 30 до 46 %. Успехи экономической модернизации были очевидны. Возрастающая роль России в мировой системе хозяйства вполне соответствовала ее политическому авторитету и военному могуществу».

Однако, как замечают далее авторы этого учебника, дальнейшее развитие капитализма в России тормозилось отсутствием достаточного количества рабочего труда (труд стал товаром) по той простой причине, что из-за природно-климатических условий большинства российских земель сельское хозяйство было мало эффективно (урожайность сам-3,-сам4) и могло высвободить для нужд промышленности только небольшой процент активного населения, да и то, как правило, низкоквалифицированного. Получался своеобразный тришкин кафтан: чтобы увеличить городское промышленное население, надо было увеличить количество товарной с/х продукции, дабы его прокормить. Увеличение же товарной продукции в наших природно-климатических условиях требовало увеличения пахотной земли и, следовательно, работников в сельском хозяйстве, а значит, уменьшения потенциально возможных промышленных рабочих и т.д. Таким образом, не форма государственного устройства России мешала развитию новых производственных отношений, а, в конечном итоге, низкое плодородие почвы.

Была ли с точки зрения развития производительных сил в России неизбежность событий 1917 г., или это была роковая цепь случайностей? У истории нет сослагательного наклонения, но в силу достаточного распространения жанра «фэнтези» и подготовленности читателей к этому жанру я попробую представить, что у Александра III был наследник с характером Петра I или что сам Александр не попал в ж/д катастрофу, а мирно («государь-миротворец») правил Россией до 1914 г.

В этом случае, безусловно, он не разорвал бы союз с Германией, ради Антанты. Его отношение к англосаксам хорошо иллюстрирует полуанекдотический случай, когда в Средней Азии поймали банду местных предшественников басмачей, «шаливших» на присоединенных Россией землях, а с ними инструкторов-англичанин. На заявление, что они - англичанине и лицо-де неприкосновенное, командир русского воинского отряда, посмеявшись, велел выпороть их плетьми и выгнать с территории Империи. Узнав об этом, официальный Лондон выразил России протест. Царь же ответил на это весьма своеобразно: он послал командиру упомянутого воинского подразделения поздравление с повышением в звании в виде телеграммы следующего содержания: «Поздравляю полковником, а если бы повесил, то был бы генералом». Витте в своих мемуарах пишет, с каким уважением, практически благоговением, молодой Вильгельм II (последний император Германии) относился к императору России: он даже был готов за ним носить его шинель, как ординарец, т.е. в случае если бы Александр III был жив, то вполне реально, что не было бы Антанты, не было бы Первой мировой войны, не было бы революций, и монархическая Россия была бы единственной супердержавой на планете.

Вообщем то, что Александр III умер достаточно рано - это случайность. Но говорят, что случайность - это осознанная необходимость. Я, думаю, не в этом случае, если только железнодорожное крушение не было подстроенным нашими заклятыми друзьями англо-саксами. О кознях английской разведки очень много пишет Н. Стариков и, как мне кажется, во многих случаях очень убедительно.

Но сын Александра III Николай II, к сожалению, не был государственным мужем масштаба своего отца, тяготился обязанностями, доставшимися ему по наследству, и допустил, что к нему явилась делегация, требовать отречения. Будь в этом случае царем Александр III , то он поступил бы иначе, чем сын: он просто арестовал бы делегацию: Гучкова с Милюковым, закрутил гайки - и продолжил бы завоевывать проливы. Но так не случилось.

Далее. Но ведь и Февральская революция захватила не всю Россию, а только столицу. Вся остальная Империя продолжала жить своей жизнью. И уж если в Ставке начальник штаба Алексеев оказался в стане предателей, то Государь-то везде оставался Государем, ему, чтобы управлять Россией, необязательно было быть в Ставке, он мог переехать в Первопрестольную и раздавить крамолу оттуда - было бы желание: «Государь всея Великая, Малыя и Белыя Руси» - везде Государь.

То что я написал выше - это правильно при полностью автономном, независимом от окружающего мира развитии отдельного социума. Но даже и в средние века, не говоря уж о нынешних временах глобализации, страны так или иначе были тесно связаны между собой. Например, события в Англии затрагивали интересы Франции, в борьбу за испанское наследство были включены почти все европейские державы и т.д. Вот в этих условиях нетрудно допустить, что одни державы могли вмешиваться в события другой державы, подогревая протестные настроения. И процесс, который мог бы быть эволюционным (конечно, со своими трениями, но без рек крови и революций), переходил в революционный с отсечением голов «тиранов» и массовым уничтожением всех, кто не успел спрятаться.

Как теперь доказано, февральская революция должна быть определена не как социальная революция, а как государственный переворот, и смены производственных отношений она не сделала. Далее последовал майдан, имевший своей целью разрушение и не несший никакой положительной идеи. Армия была деморализована,полиция и городовые - разогнаны. Институт Государства был разрушен и претерпел изменения: вместо абсолютной монархии пообещали парламентскую республику, при этом (как это и бывает с цветными революциями) империю попытались растащить на куски. Обопрись во время царь на крупную буржуазию и прояви разумную жесткость, никакого отречения бы не было.

И еще один любопытный момент: если и происходит социальная революция, то обязательно ли за ней должна следовать гражданская война, как в Англии в XVII в, Франции XVIII в, и в России в XX в.? Мне кажется, что теоретически, когда новые производственные отношения стали господствующими и, следовательно, у представителей класса-организатора этих новых производственных отношений есть большие финансовые возможности, а у представителей класса-организатора уходящих производственных отношений средств нет, замена правящей элиты может произойти практически бескровно, ибо гражданская война - штука очень и очень дорогая, если не вмешиваются в процесс посторонние силы, а именно заклятые друзья-соседи, как было в Англии, Франции и России.

В истории был почти лабораторный случай, когда смена одних производственных отношений на другие произошла без всякого вмешательства извне - это Римская республика эпохи Гракхов. Действительно, ни одна держава во втором веке до н.э. не была в состоянии вмешаться во внутренние дела Рима: Карфаген пал, Персия далеко, Македония ослабла, а эллинистические государства были заняты своими внутренними делами. Суть движения Гракхов заключалась в том, что шла борьба двух формаций - старой общинной, где каждый римский гражданин (квирит) обрабатывал свою землю и тем кормился, и новой рабовладельческой формации, где для квиритов создавались идеальные условия, практически общество потребления, - все работы совершались рабами, граждане наслаждались жизнью, потребляли блага тогдашней цивилизации, получая достаточно «хлеба и зрелищ». Труд стал презираемым видом деятельности. Для свободного гражданина единственно уважаемым видом деятельности стала военная служба (правда под конец Империи римляне и от этого вида деятельности стали уклоняться).

Как это происходило?

«Последняя треть II в. до н. э. открывает эру крупнейших социальных переворотов и потрясений. Начнем, действительно, с самого общего соображения. С нашей точки зрения, есть все основания говорить о наличии двух самостоятельных, не перекрещивающихся друг с другом линий борьбы, развернувшейся в эти годы: крестьянской (аграрной) и рабской.

Что касается крестьянско-аграрной линии борьбы, то здесь, конечно, речь должна идти прежде всего о движении Гракхов. Как известно, происходивший из знатного и старинного плебейского рода родственник Сципиона Эмилиана Тиберий Семпроний Гракх, избранный в 133 г. народным трибуном, выступил с проектом аграрной реформы.

На первый взгляд законопроект Тиберия Гракха не вносил ничего нового. Он повторял один из пунктов, видимо, уже забытого законодательства Лициния — Секстия , а именно тот пункт, который устанавливал предельную норму оккупации из фонда ager publicus в 500 югеров. Однако Тиберий Гракх предложил некоторые дополнения к этому основному пункту. Во-первых, норма владения общественной землей удваивалась для тех семей, где имелось двое взрослых сыновей. Во-вторых, земельные излишки, образовавшиеся в результате проведения реформы, конфисковывались и распределялись между безземельными гражданами. Эти участки не подлежали отчуждению. И наконец, в-третьих, создавалась особая комиссия — в нее в дальнейшем вошли сам Тиберий Гракх, его брат Гай и его тесть Аппий Клавдий, — которая обладала чрезвычайными полномочиями, т. е. имела неограниченное право проводить конфискацию земельных излишков, делить их на участки, распределять между безземельными гражданами и т. п.

Реформа вызвала ожесточенное сопротивление крупных землевладельцев, которые давно уже рассматривали заимствованные из фонда ager publicus земли как свою собственность. Таким образом, большинство сената ополчилось против Тиберия Гракха. Положение осложнилось тем, что один из коллег Тиберия по трибунату, Марк Октавий, наложил veto на его законопроект.

Борьба Тиберия против Октавия, т. е. по существу против трибунской интерцессии, решительные действия комиссии, попытка Тиберия остаться на своем посту и на следующий год и новое выдвижение своей кандидатуры — все это настолько накалило атмосферу, что во время одного из бурных народных собраний произошло вооруженное столкновение между сторонниками и противниками Гракха. В этом столкновении погибло более трехсот человек, в том числе и сам Тиберий. Фактически это был первый пример гражданской войны на улицах Рима.» (Утченко)

«Продолжателем дела Тиберия стал его младший брат Гай Гракх, избранный народным трибуном ровно через десять лет после гибели брата (123 г.). Он возобновил деятельность аграрной комиссии, но, учитывая опыт борьбы с сенатом, решил создать себе более широкую социальную опору. Гай Гракх провел судебный закон, согласно которому суды, находившиеся до сих пор в руках сенаторского сословия и в значительной мере потерявшие свой престиж из-за царившего в них взяточничества, были переданы в руки всадников. Этот акт укреплял общественные и политические позиции всаднического сословия и вместе с тем превращал его в надежную опору реформатора. Кроме того, Гай Гракх рядом мероприятий — снижением цен на хлеб, выведением колоний, строительством дорог — старался привлечь на свою сторону городской плебс вплоть до самых низших, люмпен-пролетарских слоев населения.

Популярность Гая Гракха была очень велика, и ему удалось добиться того, что оказалось невозможным для старшего брата, — быть вторично избранным на должность народного трибуна. Одно время в его руках сосредоточилась почти диктаторская власть: он был народным трибуном, главой аграрной комиссии, организатором новых колоний

Однако и Гай Гракх потерпел поражение. Дело снова дошло до вооруженной борьбы на площадях и улицах Рима. Сторонники Гракха заняли Авентинский холм. Консул Опимий, облеченный по решению сената чрезвычайными полномочиями, двинул против них большой отряд пехотинцев ги критских лучников. Произошло сражение, гракханцы были разбиты, а сам Гай Гракх, не желая попасть живым в руки врагов, приказал своему рабу убить его. По некоторым сведениям, в результате жестокой расправы над гракханцами на сей раз погибло до трех тысяч человек.» [Утченко. Цицерон и его время]

Как видно из столь обширной цитаты, гражданские войны, сопровождающие социальные революции непродолжительны и практически бескровны, если в них не ввязываются посторонние силы. Три тысячи триста человек погибших в гражданской войне - это много или мало? По свидетельству Тита Ливия, во время Второй Пунической войны, за сто лет до описываемых событий, свободное население Римской республики составляло около 120 000 чел., т.е 3300 чел составляет не более 2,75% (если число квиритов в Риме увеличилось, то это оценка сверху). Разве это можно сравнить с процентом уничтоженных во время Великой Французской революции и гражданской войны, последовавшей после Октябрьской революции?

Выводы

1. Тезис «революции - локомотивы истории»- не корректен. Возможно развитие общества не революционным, а эволюционным путем.
2. В Пруссии и России переход к капиталистическим производственным отношениям в XIX в. произошел эволюционно.
3. При определенных обстоятельствах форма государственного строя в процессе перехода к новым производственным отношениям может не меняться
4. Капиталистические производственные отношения могут обслуживаться различными формами государственного устройства от монархии (Великобритания, Саудовская Аравия) до различных видов республиканского правления (парламентской республики, президентской республики и пр. и пр.).
5. Кровопролитные гражданские войны после революций, как правило, происходят из-за вмешательства внешних сил.

1. В целом урожайность зерновых по Европейской России составляла в 70-е гг. XIX в. сам-3,6, в 80-е гг. — сам-4,1, а в 90-е гг. — сам-4,8.Милов ук.соч.
2. В 1914 г. Александру III, было бы всего 69 лет, по нынешним временам просто зрелый возраст.
3. Кстати обряд венчания на царство, насколько я понимаю, не имеет обратной силы. Это как бы пожизненное возложение на человека обязанностей помазанника Божьего.

Киселев Владимир Николаевич
Специально для информационно-аналитического портала "Созидатель"